LyublyuKotikov

Будучи истинным романтиком, он не разделял искусство и жизнь, поэтому строил свою биографию, как роман или поэму, с обязательной трагедией в конце. Одни считали его самовлюбленным позером, другие – демоном в человеческом обличье, третьи – великим поэтом и супергероем. Но, самое удивительное, Байрон, в отличие от подавляющего большинства героев своей эпохи, не утратил актуальности и по сей день, причем и как поэт, и как ролевая модель.

Безумная родня

Спустя 30 лет после смерти поэта Николай Чернышевский писал, что «Байрон в истории человечества лицо едва ли не более важное, чем Наполеон». Как и Наполеон, Байрон «сделал самого себя», и это выстраивание собственной личности, публичного образа и биографии завораживало не меньше, чем стихи. Для него жизнетворчество было искусством не менее важным, чем поэзия, и он довел его до совершенства, так что Пушкин мог написать другу: «Тебе грустно по Байроне, а я так рад его смерти, как высокому предмету для поэзии».

По отцу и матери Джордж принадлежал к старым аристократическим родам Байронов и Гордонов, но богатства в детстве не знал. Отец поэта капитан Джон Байрон по прозвищу Безумный Джек в молодые годы лихо воевал в Америке, потом женился на маркизе и продолжил куролесить на английской земле. После смерти первой супруги быстро нашел себе вторую, Кэтрин Гордон, прельстившись главным образом ее деньгами, которые к моменту рождения сына Джорджа подчистую промотал. После этого надобность в Кэтрин отпала, и Безумный Джек растворился в тумане, вскоре погибнув: Байрон утверждал, что отец перерезал себе горло.

Несмотря на неджентльменское поведение родителя, Байрон восторгался им. Джорджу нравились неуправляемость и харизма Безумного Джека, и он старался перенять эти качества. Подражать он пытался и еще одному человеку – папиному дяде Уильяму Байрону по прозвищу Злой Лорд. Тот славился своими чудачествами, порой довольно жестокими. Среди прочего на совести Злого Лорда было убийство двоюродного брата, графа Чаворта, во время спора на охоте. Тюрьмы он избежал, поскольку был признан невменяемым. Несколько десятилетий спустя юный Джордж Байрон влюбился во внучку убиенного графа, Мэри Чаворт. Она вышла замуж за другого, но то была сильная любовь, которую поэт помнил до конца жизни.

Поскольку внук Злого Лорда погиб в сражении при Корсике, его наследником стал внучатый племянник Джордж. Так наш герой в десятилетнем возрасте получил титул барона и Ньюстедское аббатство в придачу – бывший католический монастырь в готическом стиле, отданный Байронам Генрихом VIII в качестве имения.

Гордость и хромота

Денег от наследства в семье не прибавилось: полуразрушенный дедом Ньюстед требовал ремонта. Но юного Джорджа очаровала атмосфера мрачной готики и упадка, царившая в поместье.

Отношения Байрона с матерью были непростыми. Нервные, импульсивные, оба они легко переходили от нежностей к истерике и рукоприкладству. Кэтрин могла назвать Джорджа хромоножкой. Было обидно, ведь он и так-то ни на минуту не мог забыть о врожденном увечье.

Хромота из-за слегка завернутой внутрь стопы так уязвляла Джорджа, что он подумывал даже об ампутации ноги, словно это могло бы улучшить его положение. Этот комплекс он пронес через всю жизнь, несмотря на то, что со временем прихрамывание сделалось его фирменной чертой, которой многие пытались подражать. Хорошо знавшая его Мэри Шелли, автор «Франкенштейна», свидетельствовала: «Ни один поступок Байрона и, может быть, ни одна строчка из всего, им написанного, не свободны от влияния его физического недостатка».

Другим телесным изъяном поэта была склонность к полноте, с которой он боролся отчаянными диетами, голоданием и спортом. Лицо же Байрона что в детстве, что во взрослые годы было, по общему мнению, ангелоподобным.

В Кембридж с медведем

Несмотря на это лицо, юному Джорджу было еще далеко до того успеха у дам, который он познал после публикации «Паломничества Чайльд-Гарольда». В школе он был неуклюжим гадким утенком, чьи ухаживания с насмешкой отвергла его кузина Мэри Дафф. Спустя десять лет она будет заискивать перед ним, теперь уже героем девичьих грез.

И не только девичьих – не секрет, что Байрон был бисексуален, чему способствовали своеобразные нравы Харроу, одной из старейших английских школ, куда был отправлен свежеиспеченный лорд. Старшеклассники там нередко навязывали «древнегреческую любовь» тем, кто помладше. Многолетней сердечной привязанностью Байрона стал юный певчий Джон Эдлстон – ему посвящено стихотворение «Сердолик»; перстень с этим камнем поэт всегда носил в память о друге, погибшем в молодости.

Эдлстона Джордж встретил уже в Кембридже, где постигал не только науки, но и искусство саморекламы, стараясь выделиться среди студентов экстравагантными выходками. Сначала он ходил по университету с бульдогом на поводке, но, когда заметил, что собака уже никого не удивляет, умудрился где-то раздобыть медведя.

Стараясь не отставать от ровесников, Джордж пил и играл в карты. В отличие от сынков богачей, это было ему не по карману, и приходилось влезать в долги. Изображая отчаянного кутилу, Байрон все свободное время проводил за чтением. Он утверждал, что в юности прочитал четыре тысячи книг.

Как стать рыбой

Стихи Джордж сочинял с детства, но без особой цели. А вот его подруга Элизабет Пигот отнеслась к творчеству Байрона очень серьезно. Она помогла ему скомпоновать первый сборник, тираж которого по совету знакомого священника Байрон сжег – стихи выглядели чересчур интимными.

Наконец в 1807 году 19-летний Байрон выпустил книгу стихов «Часы досуга». Солидный журнал Edinburgh Review высмеял ее. Поэт не остался в долгу, отозвавшись на рецензию сатирическим стихотворением «Английские барды и шотландские критики», наделавшим гораздо больше шума, чем сама книга. Несколько известных критиков приняли сатиру на свой счет и захотели вызвать Байрона на дуэль. Все это хорошо иллюстрирует отношение к поэзии в те времена: искусство могло разжечь нешуточные страсти.

Окончив кембриджский Тринити-колледж, Байрон отправился странствовать, что было типичным для молодого аристократа того времени – поездка по миру как бы завершала образование. В Европе шли Наполеоновские войны, так что Джордж устремился на Восток, к которому тогда относили Грецию, колыбель европейской культуры. По дороге побывал в Португалии, Испании, Албании, Малой Азии.

К тому времени поэт уже не был тем толстоватым увальнем, каким его знали сокурсники в первые университетские годы. Он буквально перековал себя физически и духовно, занимаясь боксом и фехтованием. Во время путешествия Байрон из озорства переплыл Дарданеллы, за что местные жители прозвали его «англичанином-рыбой».

Некуда бежать

Трехлетнее путешествие помимо экзотических впечатлений, например, от общения со славившимся жестокостью Али-пашой из Янины, укрепило Байрона в состоянии романтической обреченности: на свете счастья нет, люди в большинстве своем вульгарны, и лишь единицы могут оценить тонкие душевные порывы молодого умного аристократа.

Эти настроения он передал в начальных двух песнях поэмы «Паломничество Чайльд-Гарольда», опубликованных по возвращении в Англию. В первые недели разошлось 14 тысяч экземпляров – сегодня поэты могут только мечтать о таком успехе. «Проснулся знаменитым» – эту расхожую теперь фразу сказал именно Байрон, описывая свалившуюся на него славу. Причем он сомневался в необходимости публиковать эти стихи, так как в них опять было слишком много личного, но издатель Джон Мюррей уговорил поэта.

Чайльд-Гарольд стал первым в галерее байроновских героев (Корсар Конрад, Гяур, Каин, Дон Жуан и т. д.), в каждом из которых угадывалось лицо автора. Прекрасен, харизматичен, умен, при этом демонически сумрачен, отчужден, высокомерен, свободен от моральных норм, не подчиняется ничему, кроме порывов своей души. Общество людей его не устраивает, ему он предпочитает гордое одиночество.

Романтизм с его неприятием «низкой» действительности и стремлением к недостижимому идеалу вырос на почве разочарования в результатах Французской революции: террор и наполеоновская диктатура похоронили идею справедливого государства, с которой носились в эпоху Просвещения.

Позиция романтика такова, что он смотрит вокруг, видит одно лишь вырождение, и ему хочется бежать куда подальше. Ранние романтики «Озерной школы» (Вордсворт, Кольридж) искали спасения в природе. Байрон противопоставил им свой новый романтизм: агрессивный, мятежный, трагический, в котором и убежать-то герою некуда, кроме как в героическую гибель. В общем, как мы помним с детства, «а он, мятежный, просит бури, как будто в бурях есть покой». И этот настрой завораживал читателей.

В защиту ткачей

Выходу поэмы предшествовало дерзкое выступление Байрона в английском парламенте, где ему как лорду было положено кресло. Неожиданно для чинного собрания поэт устроил бурю, вступившись за луддитов – ткачей, которые ломали станки, считая, что механизация труда лишит их работы. Парламент собрался принять жестокий закон о смертной казни для луддитов, и молодой лорд со всей своей страстностью вступился за загнанных в угол работяг. Его почти никто не поддержал, закон приняли, а Байрон заслужил репутацию чуть ли не революционера.

Когда открылось, что революционер еще и потрясающий поэт, он стал персоной номер один в Лондоне. Его наперебой приглашали в гости: все хотели познакомиться с автором «Чайльд-Гарольда». Байрон оброс кругом почитателей и почитательниц, в буквальном смысле сходивших по нему с ума. Так, леди Каролина Лэм, супруга ставшего впоследствии британским премьер-министром Уильяма Лэма, заметив, что в ее отношениях с поэтом наступает охлаждение, попыталась зарезать себя прямо на одном из светских приемов. Байрон к тому времени уже прочно вошел в образ «байронической личности» и, узнав о несчастном случае, обронил: «Леди Каролина сыграла сцену с кинжалом» (намекая на сцену из «Макбета»).

Он стал своим в компании короля лондонских денди Джорджа Браммелла, хотя темперамент поэта был слишком горяч для невозмутимой прохладцы истинного дендизма. Как и Браммелл, Байрон служил объектом для подражания: люди пытались выглядеть, как он, вести себя, как он, думать, как он.

Сумасшедший муж

Байрон был не из тех, кто тяготится успехом. «Желание славы волнует меня: пусть всей жизнью моей вдохновляются внуки», – писал он откровенно. Тщеславие приводило к тому, что «он часто выдумывал о себе небылицы исключительно с целью шокировать публику», как утверждал хорошо знавший лорда Вальтер Скотт.

Были и настоящие скандалы, например, роман поэта с единокровной сестрой Августой Ли, дочерью той самой маркизы, которую некогда соблазнил Безумный Джек. Любовных похождений было столько, что в какой-то момент Байрон пресытился всеобщим обожанием и решил попробовать нечто новое – жениться.

Выбор пал на Анну Миллбэнк, образованную и воспитанную девушку из знатной семьи. Однако она не спешила принимать предложение руки и сердца от человека с одиозной репутацией. Байрон упорствовал, и Анна сдалась; говорят, у нее был наивный план перевоспитать «демонического поэта», наставить его на путь истинный.

Но Байрона было не переделать. Отношения между супругами быстро испортились. Не помогло и рождение дочери – Ады Лавлейс (со временем она стала знаменитым математиком).

Судя по описанию, сделанному приятелем нашего героя доктором Джулиусом Миллингеном, тихая и чинная жизнь с Байроном вряд ли была возможна: «За день он преображался по нескольку раз, словно в разные часы мы видели перед собой в его лице четырех и даже более людей, каждый из которых наделен решительно несовместными свойствами; от природы присущая ему импульсивность побуждала в каждой метаморфозе доходить до возможных пределов. Он становился то безмерно угрюм, то безудержно весел; глубокая меланхолия сменялась самой непринужденной шаловливостью; вслед царственной щедрости являлась прижимистость скряги; он умел быть и бесконечно жизнерадостным, и мизантропичным беспредельно». Анне начало казаться, что она вышла замуж за сумасшедшего.

Отменить Байрона

Начавшаяся с речи в парламенте скандальная популярность Байрона раздражала английский истеблишмент. То была не слава светского льва или придворного художника, а триумф поэта, пишущего дерзкие стихи, лезущего в политику, насмехающегося над высшим светом и при этом соблазняющего всех аристократок, до которых он способен дотянуться. Этого смутьяна следовало поставить на место. В статье о Байроне Стендаль писал о «тирании высшего лондонского общества, которое при помощи магического слова improperly («ненадлежащим образом») властвует над умами 19 англичан из 20». Байрон же как раз был олицетворением «ненадлежащего образа».

Возможно, планировалось физическое устранение неугодного лорда. Друг Байрона офицер и денди Джеймс Уэдерберн-Уэбстер рассказывал, как однажды поэт позвал его на прогулку в карете; при этом рядом с Байроном на сиденье лежало несколько заряженных пистолетов, а сам он всю дорогу сохранял на лице «свирепейшее выражение». На вопрос друга, в чем дело, лорд ответил, что его рано или поздно попытаются убить. Не исключено, впрочем, что это была одна из его мистификаций.

В конце концов его все же убрали. Воспользовавшись бракоразводным процессом, который инициировала Анна, аристократия устроила Байрону то, что сегодня называется «кэнселингом», или «отменой». Чем дольше бывшие супруги молчали о причинах расставания, тем активнее множились самые диковинные слухи (говорят, не без помощи родственников жены), в которых Байрон представлялся натуральным чудовищем. Тот же Стендаль писал: «Не удивлюсь, если английские журналы будут утверждать, что «сатанический» лорд Байрон виновен в убийстве».

В это же время вышел роман леди Каролины Лэм «Гленарвон», главный герой которого, как все догадались, был карикатурой на Байрона. Лэм также принадлежит знаменитая характеристика лорда «ужасный, безумный и опасный», которую с удовольствием повторяла Англия.

Байрона подвергли остракизму – при его появлении в обществе люди разбегались, как от чумы. Духовный отец Онегина и Печорина, он оказался в прямом смысле лишним человеком в Англии. Для романтика, воспевавшего изгойство, такой расклад не мог стать большой проблемой. Весной 1816 года поэт покинул родину навсегда.

Британский официоз еще много лет и даже веков не мог успокоиться насчет Байрона. Университетское литературоведение всячески принижало его роль в поэзии, а всю его многообразную деятельность, в том числе и политическую, пренебрежительно сводило к психическим отклонениям и фрейдистским теориям.

Франкенштейн и армяне

Перед тем как обосноваться в Италии, Байрон провел лето в Швейцарии, где встретил поэта Перси Шелли и его будущую жену Мэри. Байрон снял виллу Диодати и жил там вместе с Шелли и своим другом врачом Джоном Полидори. Лето выдалось дождливое и сумрачное, и компания развлекалась тем, что читала немецкие рассказы из антологии «Фантасмагориана», а также пыталась придумать что-то свое в том же духе. Так появились первые рукописи «Франкенштейна» Мэри Шелли и «Вампир» Полидори – рассказ, задавший моду на литературу о потусторонних кровопийцах. Главный герой рассказа был списан с Байрона.

Затем к компании присоединилась сводная сестра Мэри Клер Клермонт, с которой у Байрона был роман еще в Лондоне. Отношения возобновились, и, как следствие, у поэта появилась вторая дочь, Аллегра. Увы, она прожила всего пять лет, скончавшись от лихорадки.

Зимовать Байрон отправился в Венецию, где его по традиции ждало несколько бурных романов с замужними дамами. Но поэт умел совмещать любовные приключения с серьезной работой. Посетив расположенный недалеко от Венеции остров Сан-Ладзаро-дельи-Армени с его монастырем армян-католиков, он так проникся армянской культурой, что выучил язык и несколько лет трудился над составлением англо-армянского словаря (издан в 1821 году) и учебника по грамматике, а также переводил «Историю Армении» Мовсеса Хоренаци и проповеди святого Несеса Ламбронского.

Вооруженный романтик

В изгнании Байрон впервые смог позволить себе жить на широкую ногу, так как продал за круглую сумму имение. По свидетельствам друзей, он много и бескорыстно помогал разного рода нуждающимся, причем, в отличие от других своих поступков, никогда не афишировал благотворительность, придерживаясь правила тратить на нее четверть доходов.

Беспокойный поэт обрел что-то вроде семейного счастья, став любовником молодой графини Терезы Гвиччиоли, живя под одной крышей с ней и ее престарелым мужем, пока те не развелись.

Отец и брат Терезы, графы Гамба, приобщили Байрона к тайному обществу карбонариев, боровшемуся за объединение и независимость Италии. Байрон помогал карбонариям деньгами и даже сам стал руководителем одного из их отрядов. Однако их попытки организовать революции провалились.

Но вооруженная борьба пришлась лорду по вкусу, и он переместился в Грецию, где набирало силу освободительное движение против турецкого владычества.

Поэт возглавил военный отряд из 500 человек. Отдельные отряды греков часто не ладили между собой, провоцируя хаос и умножая бестолковщину, но Байрон умел воздействовать на повстанцев, напоминая им, что они борются за общее дело.

Однажды к берегам Греции прибыл корабль с оружием – все было куплено на деньги поэта, – и между греческими командирами начался спор о том, кто же будет разгружать ящики. Тогда лорд сам бросился к кораблю, устыдив неорганизованных повстанцев.

Смертельный дождь

Готовясь к штурму турецкой крепости Лепанто зимой 1824 года, Байрон простудился. Принятое в то время лечение кровопусканием не помогало, а, наоборот, ослабляло его иммунитет. Тем не менее он провел на ногах еще два месяца, пока не попал под дождь и не подхватил лихорадку, окончательно доконавшую недавно отметившего 36-летие лорда.

Судя по всему, этой финальной болезни могло не случиться, но поэта подвело упорное стремление держать байроническую позу. Находившийся тогда подле него граф Гамба предлагал переждать ливень, но Байрон гордо заявил, что он солдат и не станет пасовать перед такой мелочью, как дождь. Оказалось, что и такая мелочь может отправить человека в могилу.

Некоторые, особенно в Англии, сочли смерть Байрона нелепой: поехал в чужую страну заниматься не своим делом, умер от простуды. Для других поэт, взявший в руки оружие, стал такой же ролевой моделью, какой он был в компании лондонских денди.

Вопреки завещанию, останки Байрона захоронили в Англии. Случились вещи и похуже: близкий приятель поэта Джон Хобхаус и издатель Джон Мюррей уничтожили рукопись его автобиографии вместе с другими архивными документами. Они побоялись, что их друг был слишком откровенен в своих писаниях.

«Врете, подлецы!»

Пушкин убеждал Вяземского не горевать из-за уничтожения байроновского архива. Его слова, сказанные по этому поводу, стали крылатыми: «Оставь любопытство толпе и будь заодно с гением. Толпа жадно читает исповеди, записки, потому что в подлости своей радуется унижению высокого, слабости могущего. При обнаружении всякой мерзости она в восхищении: «Он мал, как мы! Он мерзок, как мы!» – «Врете, подлецы! Он мерзок, но не так, как вы, – иначе!»

Вроде всё так, но гений-то как раз очень даже желал публикации. Говорят, Байрон переживал, что его популярность идет на спад, и рассчитывал произвести своими мемуарами фурор.

Словами Пушкина часто оправдывают некрасивые поступки знаменитостей, в том числе и те сомнительные приключения, которых хватало в жизни самого автора «Онегина».

При этом по поводу грибоедовского архива он мог написать противоположное: «Как жаль, что Грибоедов не оставил своих записок!» Почему же такое разное отношение? Да потому, что Байрон, по мнению Пушкина, «исповедался в своих стихах, невольно увлеченный восторгом поэзии». То есть он все рассказал о себе в своих текстах – прямо или косвенно.

Байроновское творчество действительно было очень личным и задало тон для многих последователей. Это не классицизм с его уравновешенной отстраненностью и не постмодернизм с его играми. Байрон мог говорить, что Чайльд-Гарольд – это не он, а потом всеми своими поступками доказывать обратное.

Байронизм 2.0

Хотя великий Гёте называл Байрона лучшим английским поэтом, главным подарком мятежного лорда человечеству стали не столько сами великолепные его стихи, сколько рожденный им байронический герой, после «Чайльд-Гарольда» тысячи раз в том или ином виде воспроизведенный в поэзии, прозе, кино и музыке разных культур.

Не только Онегин, Печорин или тургеневский Рудин обязаны своим появлением Байрону. Байронизма много и в таких, казалось бы, далеких от романтизма персонажах, как Шерлок Холмс (особенно в версии Бенедикта Камбербэтча), Бэтмен (в версии Кристиана Бэйла) и даже Джеймс Бонд (в версии Дэниела Крэйга). Доктор Хаус, Раст Коул из «Настоящего детектива», Северус Снейп из «Гарри Поттера» – всех не перечесть. Байроническими героями наполнены японские манга и аниме – это и Гатс, и учитель Онидзука, капитан Харлок и другие.

На байронизме, противопоставлении себя враждебному миру, построено многое в рок-музыке. Такие, казалось бы, мало похожие друг на друга певцы, как Моррисси и Мэрилин Мэнсон, а также многие артисты постпанка, готического и эмо-рока – все они могут сказать «спасибо» нашему герою.

Аристократ и сноб Байрон, наверное, очень бы удивился, узнав, что повлиял даже на российскую попсу: совсем недавно умы подростков будоражил такой вполне себе байронический артист, как Элджей. В русском роке наследие романтического лорда успешно перерабатывали группы «Агата Кристи», «Пикник» и, конечно же, вечно актуальный для России Виктор Цой с его пессимистическим героизмом и персонажами песен, уходящими в дождь, в бой и туда, где их никто не ждет.

Источник: https://profile.ru/culture/cherez-300-let-posle-svoej-smerti...

Рассказываем, какие ленты входят в MonsterVerse, а какие — нет, что их связывает и в каком порядке их стоит смотреть.

Лейблом MonsterVerse обозначается киновселенная, созданная американской студией Legendary по мотивам японской серии фильмов о гигантском ящере Годзилле. До кучи в нее включили и еще одного заслуженного монстра — столь же гигантскую обезьяну Конга. В 2024 году MonsterVerse исполняется 10 лет, Годзилле — 70.

Со стороны популярность японского монстра может показаться странным явлением: если полвека назад смотреть на человека в костюме ящера, топчущего макеты танков и кораблей, может, и было забавно, то почему зритель все еще продолжает следить за этими похождениями? Годзилла в массовой культуре так же непотопляем, как и в фильмах, и дело вовсе не в прочной броне и «радиоактивном дыхании». Ящер (кстати, Годзилла мужского пола!) стал феноменом именно потому, что подойти к нему можно с разных сторон. Символ ужасной нечеловеческой силы, которая разрушает всё без разбора, словно взрыв ядерной бомбы? Да. Супергерой, раздающий тумаки еще более монструозным противникам? Конечно. Древний титан, некогда правивший миром? Единственный, кто может остановить зарвавшиеся корпорации? Или просто клевый динозавр с незабываемым ревом? Все эти интерпретации актуальные и имеют право на существование.

Одни фильмы про Годзиллу — поверхностные и развлекательные, порой даже сознательно смешные. Другие неожиданно серьезны, стараются напугать и явно не предназначены для семейного просмотра. При этом ошибиться с нужной пропорцией ингредиентов можно легко, как Роланд Эммерих в 1998 году. Или взяться за дело с пристрастностью фаната, и тогда получится серия фильмов от Legendary, пережившая, к слову, некоторые современные ей киновселенные (да, речь о DC). Это еще один секрет Годзиллы: как и в фильмах, ящер часто надолго уходит на дно, чтобы после перерыва вернуться и напомнить всем, кто здесь король монстров. Он, скорее всего, и через 30 лет вековой юбилей отпразднует, если планета все еще будет цела.

1. «Годзилла» (2014)

В 1954 году американская глубоководная подлодка случайно будит гигантского древнего ящера, спящего на дне океана. Японские ученые назвали ящера Годжира, соединив японские слова, обозначающие «горилла» и «кит», чтобы обозначить размер и силу существа; англоязычные ученые и военные, в свою очередь, стали произносить это имя как «Годзилла». Американские военные пытались уничтожить его ядерной бомбой, маскируя эти попытки под испытания атомного оружия, но безрезультатно. В свете этих событий формируется секретная международная организация «Монарх», члены которой занимаются исследованиями биологии Годзиллы и других огромных чудовищ.

В 1999 году ученые «Монарха» Исиро Сэризава (Кэн Ватанабэ) и Вивьен Грэм (Салли Хокинс) находят две гигантские споры, в одной из которых дремлет неизвестное существо, а из второй уже кто-то успел вылупиться. Новорожденное существо добирается до АЭС в Японии и разрушает ее; согласно официальной версии, катастрофа была вызвана землетрясением.

Спустя 15 лет, в 2014 году, родственники погибших при разрушении АЭС (Брайан Крэнстон, Аарон Тейлор-Джонсон) проникают на руины и встречают там сотрудников «Монарха», включая Сэризаву и Грэм. Под руинами спрятан гигантский кокон, из которого вылупляется насекомоподобное существо и улетает. Ученые «Монарха» обозначают его термином ГННУС (гигантское неопознанное наземное уникальное существо); оно питается радиацией и посылает сигналы, чтобы связаться с себе подобными. Адресатом сигналов оказывается ГННУС, вылупившийся из второй споры, найденной в 1999-м, и напавший на Лас-Вегас; это самка, готовая к спариванию и созданию потомства. Сигналы привлекают внимание Годзиллы, и он начинает сражаться с монстрами. Финальная битва происходит в Сан-Франциско, что приводит к огромным разрушениям. Годзилла уничтожает обоих врагов и покидает город, после чего общественность распознает в нем защитника людей и называет Королем Монстров.

2. «Конг: Остров Черепа» (2017)

В 1973 году руководитель «Монарха» Билл Рэнда (Джон Гудман) снаряжает экспедицию на недавно обнаруженный остров Черепа, который расположен в Тихом океане. Он хочет не только найти возможно обитающих на острове гигантских монстров, но и проверить теорию о Полой Земле. Рэнда уверен, что гиганты приходят в наш мир из огромных подземных пустот. Для этого он приказывает сбросить на поверхность острова бомбы, но военные вертолеты внезапно атакует гигантская горилла. Выжившие участники экспедиции разделяются на две группы: одна преимущественно состоит из военных, одержимых жаждой мести за погибших сослуживцев (Сэмюэл Л. Джексон, Шей Уигэм), во вторую вошли ученые и гражданские (Том Хиддлстон, Бри Ларсон).

Обе группы встречают на острове разнообразных удивительных животных и птиц, а отряд гражданских находит местных аборигенов. К аборигенам примкнул американский военный летчик (Джон Си Райли), застрявший на острове Черепа в конце Второй мировой. Летчик объясняет, что горилла по имени Конг защищает остров (и аборигенов в том числе) от других чудовищ, среди которых выделяются черепозавры. По словам летчика, черепозавры когда-то уничтожили всех родичей Конга, и он остался последним представителем своего вида.

Две группы воссоединяются, но различные монстры убивают членов экспедиции одного за другим, в том числе погибает Рэнда. Военные по-прежнему собираются убить Конга, в то время как гражданские, вступив в контакт с гигантом, пытаются его спасти. Военные ловят гиганта в ловушку, после чего на него нападает черепозавр, однако горилла с помощью своих соратников-людей побеждает противника. Выжившие члены экспедиции покидают остров Черепа, после чего «Монарх» вербует нескольких из них и показывает свидетельства существования еще нескольких монстров, включая Годзиллу.

3. «Остров Черепа» (2023 — н. в.)

После инцидента с «Монархом» на остров Черепа продолжают попадать люди, в основном выжившие после кораблекрушения. С одной из таких уцелевших Конг заводит дружбу, но ее (и целое поселение выживших) убивает подводный монстр Кракен, пробудившийся у побережья острова. Конг не может биться в воде, а Кракен не рискует выходить на сушу, поэтому в прямой конфликт они не вступают годами; морское чудище начинает топить все корабли, проходящие мимо острова.

После одной из его атак на острове в начале 1980-х поселяется шестилетняя девочка Энни, которой помогает гигантский собакообразный Пес. Спустя 10 лет мать Энни снаряжает две группы для ее поисков. Остров удается найти благодаря карте, составленной одним из членов экспедиции 1973 года, но Кракен разрушает оба поисковых корабля. Поскольку монстр ухитряется перехватывать и спасательные вертолеты, а покинуть остров невозможно, выжившие ученые и наемники решают спровоцировать гориллу выйти на бой с водяным гигантом. После тяжелой битвы Конг убивает Кракена. Энни теряет сознание и приходит в себя в больнице на материке; один из участников экспедиции попадает в плен к аборигенам острова.

4. «„Монарх“: Наследие монстров» (2023 — н. в.)

Действие сериала затрагивает сразу несколько десятилетий, но основная сюжетная линия разворачивается в промежутке между событиями фильмов «Годзилла» и «Годзилла 2». Поскольку сериал не содержит никаких спойлеров к будущим фильмам и подробно объясняет оставшуюся за кадром историю «Монарха», мы рекомендуем именно такой порядок просмотра.

В 1952 году молодой ученый Билл Рэнда (Андерс Холм), ищущий свидетельства существования гигантских монстров, случайно встречается с японской коллегой по имени Кейко Миура (Мари Ямамото) и американским военным Ли Шоу (Уайатт Расселл). Втроем они находят огромное летающее существо и, осознав, что их теории верны, убеждают американское правительство возобновить финансирование проекта «Монарх». Между собой троица называет монстров титанами. Ученые играют ключевую роль в попытке уничтожить Годзиллу, но потом сами обнаруживают, что ящер выжил. Билл женится на Кейко, воспитывающей сына по имени Хироши.

В 1959 году, проверяя теорию Билла о Полой Земле, трио находит в Казахстане бездонный тоннель, в который падает Кейко. В 1962 году «Монарх» пытается запустить пилотируемую капсулу в гипотетический мир титанов через подземный портал, но капсула, на борту которой Шоу, пропадает без вести. В 1973-м перед своей смертью на острове Черепа Билл Рэнда бросает в море ящик с секретными документами, который предназначается для Хироши (Такэхиро Хира). Хироши начинает работать на «Монарх» и в 1982 году находит Ли Шоу, который отсутствовал 20 лет, но совсем не постарел. Военный утверждает, что после падения капсулы провел в мире титанов всего неделю. «Монарх» скептически относится к его рассказу и считает, что титанов пора оставить в покое. Шоу отправляется под домашний арест в секретный санаторий, где проводит следующие 33 года.

В 2015-м, спустя год после инцидента в Сан-Франциско, Кейт (Анна Саваи) и Кентаро Рэнда (Рэн Ватабэ) находят архив документов своего погибшего отца Хироши, после чего «Монарх» начинает за ними охотиться. Пытаясь разобраться в ситуации, Кейт и Кентаро находят постаревшего Шоу (Курт Расселл) и освобождают его. Полагая, что ученый жив, Кейт, Кентаро, Шоу и их подруга-хакер Мэй (Кирси Клемонс) путешествуют по всему миру, собирая подсказки и встречая титанов, в том числе Годзиллу. Среди сотрудников «Монарха» происходит раскол, и часть из них присоединяются к Шоу, который разрабатывает план по уничтожению титанов. Однако его действия рискуют призвать на поверхность земли десятки новых монстров. Шоу собирается взорвать портал в Казахстане, но в процессе проваливается в него вместе с Кейт и Мэй. В мире титанов они встречают Кейко, которая, по ее словам, находится там всего 57 дней. Шоу жертвует собой, чтобы помочь остальным выбраться в его старой капсуле. Кейт, Мэй и Кейко попадают в 2017 год и воссоединяются с Кентаро и Хироши, которые ждут их на острове Черепа, на исследовательской станции корпорации «Апекс», конкурирующей с «Монархом» за информацию о титанах.

5. «Годзилла 2: Король монстров» (2019)

В 2019 году ученая «Монарха» Эмма Рассел (Вера Фармига) вместе с дочерью Мэдисон (Милли Бобби Браун) наблюдают за рождением гигантской личинки, известной как Мотра. С помощью устройства «Орка», излучающего волны, способные коммуницировать с титанами, Эмма успокаивает Мотру, но на базу «Монарха» врываются экотеррористы, которые похищают Эмму и Мэдисон, пока Мотра окукливается. Исиро Сэризава, Вивьен Грэм и отец Мэдисон отправляются в Антарктиду, где террористы, используя «Орку», пробуждают трехголовое чудовище под кодовым названием Монстр Зеро. Зеро сражается с Годзиллой и, убив Вивьен, улетает. Выясняется, что Эмма в сговоре с террористами. По ее мнению, только титаны могут спасти Землю и восстановить ущерб, нанесенный планете человеческой деятельностью. Она пробуждает летающего ящера Родана, которого «Монарх» выманивает на битву с Зеро, но Родан проигрывает. Годзилла второй раз нападает на Зеро, и в сражение вмешиваются военные, использующие экспериментальное оружие; оно не действует на Зеро, но Годзилла оказывается при смерти.

«Монарх» выясняет, что Зеро — это Кинг Гидора, инопланетный титан, способный терраформировать всю планету. Гидора пробуждает титанов по всему миру и подчиняет их своей воле. Сэризава жертвует собой, чтобы помочь Годзилле восстановить силы и вернуться к битве. Мэдисон с помощью «Орки» успокаивает титанов, но нечаянно приманивает их к себе в эвакуированный Бостон. Начинается финальная битва, в которой Годзилла, «Монарх» и Мотра, ставшая бабочкой, сражаются против Гидоры. Эмма и Мотра жертвуют собой ради общего блага, и Годзилла побеждает противника. Остальные титаны признают Годзиллу своим королем. Через некоторое время экотеррористы находят отрубленную голову Гидоры и забирают ее себе.

6. «Годзилла против Конга» (2021)

Спустя пять лет после гибели Гидоры только два титана на Земле остаются активными — Конг и Годзилла. Горилла находится под присмотром «Монарха» на острове Черепа, где с ним, используя язык жестов, общается Джиа (Кэйли Хоттл), слабослышащая девочка, последняя представительница островных аборигенов, удочеренная ученой Илен Эндрюс (Ребекка Холл). Когда подкастер Берни Хейс (Брайан Тайри Генри), работающий на «Апекс», расследует странные дела, происходящие на одном из объектов корпорации, на территории появляется Годзилла. Во время инцидента Хейс обнаруживает некий странный огромный прибор, похожий на глаз. Мэдисон Рассел, поклонница подкастов Хейса, решает расследовать нападение Годзиллы.

«Апекс» снаряжает экспедицию на Полую Землю, чтобы найти там новый мощный источник энергии. По плану проводником экспедиции должен выступить Конг, который приведет людей в мир титанов и останется там, чтобы не провоцировать Годзиллу. Мэдисон и Берни объединяют усилия и проникают на секретную базу «Апекса» в Гонконге, где натыкаются на Мехагодзиллу, гигантского робота, которым телепатически управляет Рен (Сюн Огури), сын Исиро Сэризавы. Для контроля над роботом используются нейронные сети отрубленной головы Гидоры. Именно для питания Мехагодзиллы «Апекс» и ищет энергию на Полой Земле. В это время Конг вместе с людьми находит следы древней битвы своих родичей с родичами Годзиллы и обнаруживает огромный топор, сделанный из шипов убитого ящера. Учуяв попытку активации Мехагодзиллы, Годзилла прибывает в Гонконг, где начинается битва между ним и Конгом.

Сознание Гидоры берет верх над Мехагодзиллой, тот убивает руководителя «Апекса» и Рена Сэризаву и нападает на город. Джиа убеждает Конга помочь Годзилле и вдвоем они побеждают железного монстра. Годзилла и Конг прекращают вражду, и Конг поселяется на Полой Земле, где за ним продолжает наблюдение «Монарх».

7. «Годзилла и Конг: Новая империя» (2024)

Годзилла и Конг поделили территории: радиоактивный ящер защищает человечество от других чудовищ, гигантская обезьяна царствует на просторах Полой Земли. Но вот покой вновь нарушен. Когда у Конга начинает болеть зуб, выясняется, что ближайший дантист (Дэн Стивенс) — на поверхности. Годзилла тем временем ведет себя странно (еще более странно, чем обычно), а из неисследованных территорий Полой Земли доносится какой-то сигнал. Заведующая отделом в «Монархе» доктор Эндрюс (Ребекка Холл), прихватив свою приемную дочь, когда-то обучившую Конга языку жестов (Кэйли Хоттл), упомянутого дантиста Трэппера, а также подкастера-конспиролога Берни (Брайан Тайри Генри), отправляется под землю узнать, что же там происходит.

Людей в этот раз заметно меньше, и, надо сказать, они только путаются под ногами (в самом прямом смысле) у главных героев. Покинула франшизу, в частности, Милли Бобби Браун, о чем едва ли многие загрустят или даже вспомнят. Зато на месте Ребекка Холл с новой прической и прежним выражением лица «я серьезная английская актриса», даже когда ей приходится произносить фразы вроде «Не делайте Годзиллу козлом отпущения!». Милую девочку тоже оставили — она все еще милая. Наконец, Генри снова отвечает за скоростную комическую болтовню.

В каком порядке смотреть

Большинство фильмов хронологически следуют друг за другом, поэтому их логично смотреть в порядке выхода — исключение составляет «Конг: Остров черепа». Можно начать смотреть MonsterVerse и с него, но создатели предполагали, что зритель уже знает о существовании «Монарха» и Годзиллы. Сериал «Наследие монстров» отсылает зрителя к событиям «Конга», поэтому мы предлагаем смотреть его уже после фильма.

Если же смотреть MonsterVerse в порядке выхода фильмов и сериалов, получится такой список.

• «Годзилла» (2014)

• «Конг: Остров Черепа» (2017)

• «Годзилла 2: Король монстров» (2019)

• «Годзилла против Конга» (2021)

• «Остров черепа» (2023 — н. в.)

• «„Монарх“: Наследие монстров» (2023 — н. в.)

• «Годзилла и Конг: Новая империя» (2024)

Хронология основных событий вселенной

1943 — крушение американского военного корабля «Лоутон» из-за атаки гигантского монстра; единственный выживший матрос — Билл Рэнда («Монарх»: Наследие монстров»)

1944 — американский и военный летчики случайно высаживаются на острове Черепа («Конг: Остров Черепа»)

1946 — после крушения «Лоутона» президент США Гарри Трумэн секретным указом одобряет создание проекта «Монарх» («Конг: Остров Черепа»)

1952 — Рэнда, Ли Шоу и Кейко Миура обнаруживают монстра, уничтожившего «Лоутон», и возглавляют «Монарх» («„Монарх“: Наследие монстров»)

1954 — американская подлодка случайно пробуждает дремлющего Годзиллу; армия США пробует уничтожить его ядерной бомбой («Годзилла», «„Монарх“: Наследие монстров»)

1959 — во время экспедиции «Монарха» в Казахстан Кейко Миура падает в тоннель, из которого на поверхность Земли выходят титаны («„Монарх“: Наследие монстров»)

1962 — проваливается эксперимент по отправке пилотируемой капсулы на Полую Землю, в мир титанов; весь экипаж во главе с Ли Шоу бесследно исчезает («„Монарх“: Наследие монстров»)

1973 — экспедиция «Монарха» на остров Черепа и столкновение с Конгом; Билл Рэнда погибает, успев перед смертью отправить свой архив сыну Хироши («Конг: Остров Черепа», «„Монарх“: Наследие монстров»)

≈1982/1983 — после кораблекрушения на острове Черепа остается жить шестилетняя девочка Энни («Остров Черепа»)

1982 — Ли Шоу возвращается с Полой Земли и утверждает, что пробыл там всего неделю; его отправляют под домашний арест в секретный санаторий («„Монарх“: Наследие монстров»)

≈1992/1993 — поисковая экспедиция, снаряженная матерью Энни, находит остров Черепа и попадает в центр конфликта между Конгом и Кракеном («Остров Черепа»)

1999 — «Монарх» находит две гигантские споры; вылупившаяся из одной из них личинка уничтожает АЭС в Японии («Годзилла»)

2014 — битва Годзиллы с ГННУСами, разрушение Сан-Франциско («Годзилла», «„Монарх“: Наследие монстров»)

2015 — Кейт и Кентаро Рэнда, внуки Билла и Кейко, вместе с Ли Шоу и Мэй Олове-Хьюитт находят на Полой Земле Кейко, для которой прошло всего 57 дней; Шоу жертвует собой («„Монарх“: Наследие монстров»)

2017 — Кейт, Кейко и Мэй возвращаются на поверхность и оказываются на острове Черепа («„Монарх“: Наследие монстров»)

2019 — пробуждение Кинга Гидоры, Мотры, Родана и других титанов, масштабная битва в Бостоне («Годзилла 2: Король монстров»)

2024 — битва Годзиллы, Конга и Мехагодзиллы; Конг поселяется на Полой Земле («Годзилла против Конга»)

Будущее вселенной

В разные годы продюсеры и режиссеры франшизы высказывали различные предположения о будущем MonsterVerse, включая самые смелые, например всерьез обсуждалась возможность кроссовера с «Тихоокеанским рубежом». Сценарист нескольких фильмов киновселенной Макс Боренштейн упоминал, что мечтает увидеть более экспериментальную картину с минимумом человеческих персонажей. Изначально «Годзилла против Конга» воспринимался как кульминационный момент, к которому подводила вся франшиза, но его кассовый успех заставил студию думать о продолжении. В качестве одного из вариантов рассматривалось переосмысление старого фильма «Сын Конга». Похоже, что у серии нет долгосрочного плана развития, и всё решают сборы очередной новой части. Вероятно, по той же причине до сих пор нет точных данных о производстве вторых сезонов «Острова Черепа» (хотя сценарий всех эпизодов уже готов) и «Наследия монстров».

За пределами MonsterVerse

Фильмы Legendary Entertainment — лишь одна из интерпретаций саги о Годзилле и Конге, причем некоторые из других интерпретаций существуют одновременно с этой франшизой, что может запутать начинающего зрителя. Ниже мы коротко перечислим фильмы об этих двух титанах, которые к MonsterVerse не относятся (но к которым франшиза часто делает отсылки).

Фильмы о Конге

У Конга и Годзиллы есть кое-что общее: их обоих делили между собой японские и американские кинематографисты. Разница в том, что Конг родом из США. Он впервые появился в фильме «Кинг-Конг» 1933 года, а придумал персонажа режиссер этого фильма Мериан К. Купер. В том же году у картины вышел сиквел — «Сын Кинг-Конга». В 1960-е Конга дали погонять студии Toho, которая выпустила кроссовер «Кинг-Конг против Годзиллы» и его сиквел «Побег Кинг-Конга». Сюжетно они никак не связаны с американскими фильмами и входят в их вселенную Годзиллы. В 1976 году вышел «Кинг-Конг», ремейк фильма 1933 года. У этой версии тоже был сиквел — «Кинг-Конг жив» 1986-го.

В 2005 году появился еще один ремейк оригинального фильма — «Кинг-Конг» Питера Джексона. Запланированный сиквел этой версии постепенно превратился в «Конг: Остров Черепа». В 2022 году было заявлено о старте производства игрового сериала о Конге, не входящего в MonsterVerse и предназначенного для сервиса Disney+. Сопродюсером значится Джеймс Ван.

Фильмы о Годзилле студии Toho

Все японские фильмы о Годзилле снимает студия Toho, начиная с самого первого, вышедшего в 1954 году. Но не все они связаны единым сюжетом — в истории франшизы было несколько перезапусков. Делить японскую серию о Годзилле принято на эры, большинство которых называются так же, как эры правления японских императоров.

Первой, таким образом, является «эра Сева», в которую входит 15 фильмов, начиная с оригинального и заканчивая «Террором Мехагодзиллы» 1975 года. В первом фильме Годзилла представлен как разрушительная злая сила, но постепенно трактовка начинает меняться, и с 1964 года его начинают показывать как монстра-защитника, спасающего Землю от еще более ужасных угроз. К концу эры Годзилла чуть ли не супергерой, а фильмы уже не ориентируются на взрослую аудиторию и становятся все более детскими. Также в «эре Сева» формируется что-то вроде киновселенной Годзиллы, поскольку некоторые кайдзю, фигурирующие в его фильмах, дебютировали в сольных картинах. Впрочем, фильмы этой эры иногда противоречат друг другу в плане сюжета.

После затяжного перерыва в 1984 году выходит «Возвращение Годзиллы» — первый фильм «эры Хэйсэй», который служит первым перезапуском франшизы. Он является сиквелом оригинальной «Годзиллы» и игнорирует события остальных частей. Всего в эру входит семь фильмов, связанных единой сюжетной линией. Здесь Годзилла снова не герой, а больше стихийное бедствие. Жанрово «эра Хэйсэй» больше тяготеет к научной фантастике. Эру завершает в 1995 году фильм «Годзилла против Разрушителя», после чего франшиза снова уходит в отпуск.

В 1999 году стартует «эра Миллениум», которую открывает фильм с говорящим названием «Годзилла: Миллениум». События всех предыдущих фильмов снова не-канон, за исключением оригинальной картины. По этому принципу сняты почти все остальные фильмы «Миллениума»: они не связаны друг с другом сюжетно, являются отдельными произведениями, но ссылаются на картину 1954 года. Шестым, заключительным фильмом эры становится «Годзилла: Финальные войны» 2004 года, своеобразный greatest hits, снятый к пятидесятилетию франшизы. Тут против ящера выставляют целую россыпь его самых звездных и жутких противников. После этого Toho ставит серию на паузу, на этот раз на 10 лет.

Уже после выхода «Годзиллы» Гарета Эдвардса Toho объявила о том, что сама вернется к своему главному монстру. «Эра Рэйва» открылась в 2016 году фильмом «Годзилла: Возрождение», который поставил создатель легендарного «Неон Генезис Евангелион» Хидеаки Анно вместе со своим соавтором Синдзи Хигути. «Возрождение» не является сиквелом оригинального фильма, но рассказывает историю Годзиллы заново. На волне невероятного коммерческого успеха картины Анно и Хигути сделали еще два аналогичных перезапуска заслуженных японских франшиз, не связанных с Годзиллой, — «Новый Ультрамен» и «Новый Камен Райдер». После «Возрождения» Toho опять сделала паузу, на этот раз вынужденную: по условиям контракта с Legendary они не могли выпускать свои фильмы до конца 2020 года, чтобы не конкурировать с MonsterVerse. Но контракт не распространялся на анимацию, и «эра Рэйва» продолжилась трилогией анимационных фильмов, созданных в партнерстве с Netflix. Фильмы «Годзилла: Планета чудовищ», «Годзилла: Город на грани битвы» и «Годзилла: Пожирающий планету» показывают новую интерпретацию легендарного кайдзю: действие трилогии происходит в далеком будущем, после того как люди покидают Землю из-за постоянных атак монстров, а Годзилла становится хозяином планеты.

В конце 2023 года, готовясь к 70-летию франшизы, Toho выпустила картину «Годзилла: Минус один», очередное переосмысление. Действие фильма происходит в 1940-е годы, и Годзилла нападает на Японию раньше, чем в привычном каноне. «Минус один» произвел фурор как среди критиков, так и в международном прокате, став самым кассовым японским фильмом про Годзиллу (при бюджете, не превышающем 15 млн долларов, фильм собрал более 100 млн долларов). Лента принесла франшизе первый «Оскар» (в номинации «Лучшие визуальные эффекты»).

«Годзилла» (1998)

Среди голливудских продюсеров хватало фанатов Годзиллы, и некоторые из них годами убеждали Toho продать американцам лицензию, одновременно доказывая местным студиям, что проект перспективный. В итоге в 1992 году студия TriStar приобрела у Toho права на создание кинотрилогии, однако свет увидел только один фильм — «Годзилла» 1998 года, снятый Роландом Эммерихом. Хотя фильм ярко выступил в бокс-офисе (сборы в мировом прокате составили 379 млн долларов при бюджете в 130 млн долларов), он был крайне негативно принят прессой и разочаровал зрителей, знакомых с японским Годзиллой. Ящер в этой версии выглядел просто как огромное животное, а не как величественный Король Монстров. Эммерих вообще не интересовался сутью фильмов о кайдзю и видел в них только кэмповую эстетику. После выхода картины студия свела на нет разговоры о трилогии, и в 2003 году срок лицензии истек. После этого Годзилла из фильма Эммериха, тем не менее, появлялся в японских «Финальных войнах», где его намеренно идентифицируют как Зиллу. Настоящий Годзилла расправился с ним за полминуты.

Источник: https://www.kinopoisk.ru/media/article/4009260/

Джон Роналд Руэн Толкин скончался больше полувека назад, но до сих пор продолжают появляться новые книги с его ранее не изданными текстами. Книг о Толкине и его произведениях тоже целое множество, и они очень разные. Есть классические исследования, без которых теперь не обойтись, вроде «Биографии» Хамфри Карпентера или «Путешествия в Средиземье» Тома Шиппи. Есть разного рода справочники, призванные собрать воедино огромный объем информации о мире Толкина и упростить жизнь читателям. Есть всевозможные психологические, философские и богословские интерпретации. Есть фанатское творчество. Есть Дэвид Дэй, который свое фанатское творчество и домыслы, не стесняясь, выдает за исследования работ Толкина, на чем сделал себе преуспевающий бизнес и скандальную репутацию. Одним словом, есть все на свете — от коммерческого продукта разного качества до научного литературоведения.

Британский ученый Ник Грум, профессор английской литературы, поставил перед собой амбициозную задачу сказать посреди этого разнообразия новое слово. Ранее Грум сотрудничал с университетами Эксетера и Бристоля, теперь он работает в университете китайского города Макау. Его специализация — «готическая» британская традиция, он готовил критические издания Хораса Уолпола, Энн Рэдклифф и Мэри Шелли. В 2022 году он написал книгу «Толкин XXI века», которая в начале 2024 года вышла по-русски под названием «Толкин и его легендариум» в издательстве «Манн, Иванов и Фербер». Автор так описывает свой подход:

«Привлекательность Средиземья лучше принять и усилить, перейдя от седой древности и высокоученого комментирования к современным способам понимания и познавания невероятного толкиновского мира».

Также Грум собирается найти «место писателя в постковидную эпоху». Иными словами, не только стильно-модно-молодежно, но и злободневно и актуально. Помимо текстов самого Толкина, автор касается и различных адаптаций и интерпретаций.

Для меня проблемы с этой книгой начинаются прямо с обложки, то есть с названия. «Толкин и его легендариум» в русской версии — это как бы ни о чем, просто указание на тему. К тому же под «легендариумом» обычно понимают расширенный корпус сочинений Толкина о его мифологии, тогда как Грум основное внимание уделяет базовым «Хоббиту» и «Властелину колец», а «Сильмариллиона» и прочих книг касается лишь изредка. Оригинальное «Толкин XXI века» тоже звучит довольно претенциозно. В конце концов, все эти века — просто условные цифры. Когда-то, чтобы подчеркнуть современность и прогрессивность какой-нибудь идеи или изобретения, говорили, что они «XIX века», сейчас это выглядит довольно забавно. Название книги Тома Шиппи — «Толкин: автор века» тоже, на мой личный взгляд, довольно странное, но все же в ней речь идет о ХХ веке. Он уже закончился, и о его литературном процессе Шиппи рассуждает с некоторой дистанции. Однако Ник Грум половину книги посвящает «Хоббиту» и «Властелину колец», изданным в 1937 и в 1954—1955 годах соответственно, потом много говорит об адаптациях того же ХХ века, а к нашему столетию переходит только в конце, когда заводит речь о фильмах Питера Джексона. Однажды я держал в руках англоязычное издание этой книги и видел там что-то о сериале «Кольца Власти» и какую-то актуалочку про Брексит и Дональда Трампа. Но в русской версии этого нет, видимо, потому, что перевод делался с более раннего британского издания, а не с чуть более позднего американского. Таким образом, название не только претенциозное, но и не очень-то точное. Ну и в связи с этим в тексте есть забавная опечатка:

«Открытость Толкина и его склонность пробовать новое могут сделать его поразительно актуальным в самых животрепещущих вопросах, с которыми человечество столкнулось в XI веке».

Действительно, норманнское завоевание Англии, церковный раскол и первый крестовый поход — это крайне серьезные вызовы, не говоря уже о битве на Немиге.

Я уже приводил цитату, где Ник Грум предлагает отказаться от «высокоученого комментирования». При этом сам он вполне себе британский ученый, доктор наук и профессор, автор многих книг, помимо этой. В чем же заключается его отказ от «высокоучености»? В первую очередь, в достаточно вольном обхождении с источниками. В конце книги приведен список литературы, но в рамках самого текста ссылок почти нет, поэтому многие утверждения автора повисают в воздухе — непонятно, где их проверить. Большие разделы, по сути, представляют собой реферат чужих исследований — биографических изысканий Карпентера, филологического анализа Шиппи, работы Кристофера Толкина с отцовскими черновиками. При отсутствии ссылок это начинает смахивать на плагиат. Впрочем, возможно, они имелись в оригинале, а в русском переводе на них сэкономили, такое бывает. Но есть и случаи, где Ник Грум выступает как откровенно недобросовестный ученый.

Так, он комментирует сцену из «Хоббита», где Бильбо кричит «Молнией убило!» и пишет: «Толкин цитирует „Психологию бессознательного“ Карла Густава Юнга в работе о волшебных сказках (английский перевод вышел в 1916 году), где замечено, что „благодаря молнии герои становятся бессмертными“». Позже он снова возвращается к этой теме: «Подобно Вирджинии Вулф и Дэвиду Герберту Лоуренсу, писателя тянуло к современной психологии — он развивал идеи о волшебных сказках на основе „Психологии бессознательного“ Карла Густава Юнга». Толкин — продолжатель Юнга, интересно, не правда ли? Где бы разузнать подробности? К счастью, у меня есть комментированное издание лекции Толкина «О волшебных сказках» под редакцией Верлин Флигер. Беру с полки, нахожу в именном указателе фамилию «Юнг» и вижу следующее: среди бумаг Толкина времен его подготовки к лекции есть один листок, на котором карандашом написано «Jung», а чуть ниже — «Jung Psych of the unconscious». В книге есть даже фотография этого листка, но больше нет ничего. Само по себе это интересно — Толкин заинтересовался книгой Юнга и записал ее название на бумажке. Но из этого нельзя даже сделать вывод, что он ее нашел и прочитал — может быть, так и не добрался. Тем более это не значит, что он Юнга «цитирует» или опирается на его идеи. Таким образом, Ник Грум выудил из академичного издания Верлин Флигер яркий факт и совершенно псевдонаучным образом развил его в целый необоснованный вывод. К сожалению, это не единственный подобный пример.

Так, Грум пишет: «Как выразился литературовед Питер Шакель, „эвкатастрофа не исключает горя и неудачи. Она отрицает скорее всеобщее окончательное поражение“». Я не знаю, кто такой Питер Шакель, но это слова не его, а самого Толкина из той самой лекции «О волшебных сказках». Грум не узнаёт ключевую цитату об эвкатастрофе из ключевой теоретической работы автора, о котором пишет. Далее он демонстрирует чудеса логики: «Дансени также писал о пауке-идоле Хло-хло, стерегущем гигантский алмаз. Может показаться, что это предшественник гигантских пауков Лихолесья, но Толкин выступил с критикой рассказа только в 1963 году и, следовательно, до этого не знал о его существовании». Толкин, может быть, и прочитал рассказ лорда Дансени в 1963 году, но он мог и не выступать о нем с критикой, и тогда, по логике Грума, вышло бы, что он его никогда и не читал. По той же логике, если Ник Грум выпустил книгу о Толкине в 2022 году, значит, до этого он не знал о его существовании.

Что касается содержания книг Толкина, то у Грума мы можем узнать много нового. Так, например, Голлум ловит Кольцо на удочку (на самом деле убитый им Деагол), Беорн совершает набеги на местных диких медведей (на самом деле он охотится вместе с медведями), Фродо как-то взаимодействует с палантирами, Видящими камнями (на самом деле ни разу), эти самые палантиры были созданы нуменорцами (на самом деле их создали эльфы, возможно лично мастер Феанор), Великая Чума случилась во Вторую Эпоху (на самом деле в Третью). Также мы узнаем, что язык вестрон основан на древнеготском (на самом деле ничего подобного), что произведение Толкина «Sellic Spell» — это стихи (на самом деле прозаический рассказ), что «Сага о Вельсунгах» — это англосаксонская поэма (на самом деле древнеисландская). Это далеко не все, что я заметил. Опять же, что-то из этого можно списать на неточности русского перевода, но явно не все.

И все же не хочется придираться к деталям, пусть многие из них и важны. В чем заключается месседж книги Ника Грума? Но в том-то и дело, что эти многочисленные ошибки и неточности деконструируют его месседж. Сводится он к тому, что творчество Толкина сложнее и запутаннее, нежели кажется простым читателям, которые не профессора литературы. Главы книги называются «Неопределенность», «Неоднозначное зло», «Колебания добра», «Странности» и так далее. Грум утверждает, что толкиновская теория «малого творения» «...повлекла за собой не возникновение связного воображаемого мира, а появление небрежных, непоследовательных, зыбких областей — переменчивых и сбивающих с толку, как реальный мир». Иными словами, все не то, чем кажется, «все не так однозначно». В одном месте Грум сравнивает это с постмодерном, в другом говорит, что это все-таки не постмодерн, короче, без пол-литра не разберешься. Еще в одном месте он не удерживается от того, чтобы сослаться на «Текучую современность» Зигмунта Баумана. Честно говоря, я так до конца и не понял, представляет Грум эту «неопределенность» Толкина как позитивное явление, делающее его по-настоящему актуальным автором для текучего XXI века, или все же критикует его за «неряшливость».

Подобная теория Грума, конечно, имеет право на существование, но она входит в конфликт с указанными выше и прочими ошибками. Странно претендовать на некое более глубокое, чем у простых смертных, понимание текстов, демонстрируя при этом не самое внимательное знакомство с этими текстами. Основа аргументации Грума по поводу «неоднозначности» мира Толкина — отсылки к черновикам писателя, где расходятся разные версии сюжетов. Но ведь на то они и черновики, чтобы в итоге превратиться в чистовик. Я согласен, что у Толкина не стоит искать единый энциклопедический «канон», все-таки он работал над своей мифологией с 1910-х по 1970-е годы. Но у писателя есть и своя творческая логика, вполне доступная для аудитории, поэтому постоянные утверждения Грума о том, что Толкин сбивает с толку, кажутся мне попыткой проецировать на читателей собственное сумбурное мышление.

Конкретный пример подобной мистификации — интерпретация Грумом того факта, что у многих героев Толкина есть сразу по несколько имен. Арагорн — еще и Странник, Элессар, Эстель и Торонгил, Гэндальф — еще и Митрандир, Инканус, Олорин и так далее.

«Отчасти это явление связано с тем, что в Средиземье говорят на многих языках, но дело еще и в том, что непостоянны самовосприятие и статус героев — их определяют другие действующие лица, обстоятельства, контекст. Они не утверждают свою индивидуальную идентичность, а неустанно творят свой образ и меняют его или меняются под действием внешних сил <...> Персонажи Толкина, таким образом, часто кажутся неуверенными в том, кем они являются. Они дают и получают имена, обрамляют себя языком — часто поэзией или песней».

Первая мысль звучит очень умно, но по сути совершенно банальна — многие литературные персонажи претерпевают развитие характера и меняют свой статус, Толкин здесь вовсе не уникален. Колобок тоже утвердил свою идентичность тем, что от бабушки ушел. Но что касается того, как герои Толкина «кажутся неуверенными в том, кем они являются», то это так кажется только Нику Груму. Среди сотен толкиновских персонажей единственная, кто по-настоящему подходит под это определение, — это Ниэнор в «Детях Хурина», которая на время утратила память. Остальные обычно вполне в курсе своей природы и происхождения, пусть иногда и скрывают их.

Это похоже на еще одну странную идею фикс Ника Грума, к которой он возвращается на протяжении книги целых три раза. Как известно, энт Фангорн (Древень или Древобород в разных переводах) до встречи с Мерри и Пиппином не знал о хоббитах. Вот как это интерпретирует Грум:

«В рифмованной систематике Свободных народов, которую декламирует Древень, упущены — в сущности, вычеркнуты из истории — хоббиты <...> В Средиземье информация часто происходит из ненадежных источников вроде Древня, который даже не слышал о хоббитах <...> В следующий раз хоббиты сталкиваются с наделенным чувствами лесом при знакомстве с энтом Древнем — он вроде бы мудр, но не помнит о существовании хоббитов и считает их хилыми орками, которых следовало бы растоптать».

Выглядит это как сознательное искажение смысла в угоду собственному тезису. Фангорн ни разу не претендует на всезнание, и у нас нет никаких оснований полагать, будто он забыл о хоббитах и «вычеркнул их из истории». Познакомившись с Мерри и Пиппином, он с удовольствием добавляет строку о хоббитах к своему стихотворному списку. А в целом то, что о них мало кому известно, — важная часть повествования «Властелина колец», где сам Саурон узнал о хоббитах только от пленного Голлума. Таким образом, пытаясь представить (видимо, ради дополнительной «неопределенности») героев Толкина «ненадежными источниками», Грум в очередной раз разоблачает собственную ненадежность как интерпретатора.

Но все это нас подводит к главному содержательному тезису Ника Грума, где он выступает как философ и даже немножко богослов. Вот тут самый сок. Из того, что в Средиземье нет следов организованной религии, Грум делает выводы, достойные Достоевского или Ницше:

«Как бы то ни было, мир выглядит подчеркнуто светским, а мораль в нем размыта и в лучшем случае зависит от обстоятельств <...> В созданном Толкином хаосе не за что зацепиться — нет надежного рассказчика, нет четкой морали, нет Бога... <...> ...добро и зло не только колеблются, но и легко меняются местами <...> Нет святых заступников и бытовых упоминаний Бога или божеств. Нет последовательного морального кодекса, а природа зла непостижима».

Короче, если Эру нет, то все дозволено, Илуватар умер, и мы его убили. Ведь, как известно, в нашем с вами мире мораль и этику излучают, словно вышки сотовой связи, одни лишь маковки церквей и святых монастырей да прочие колокольни, а докуда сигнал от минарета не долетает — там сразу ни морали, ни этики. Так в чем же проявляется эта радикальная экзистенциальная свобода в книгах Толкина?

А проявляется она в том, дамы и господа, что Бильбо Бэггинс — «один из самых аморальных главных героев в британской детской литературе <...> Бильбо быстро понимает, что с помощью Кольца можно подкрадываться и убивать... <...> Бильбо хитрит и врет по поводу Кольца и ворует Аркенстон. Есть ли оправдание таким поступкам? <...> Кольцо, как и Аркенстон, ускоряет развитие персонажа и быстро продвигает Бильбо в карьере двуличного преступника...». Тут уж пусть каждый сам решает, что это — поразительно глубокий анализ или откровенная глупость и неспособность понять сюжет детской сказки. На мой личный взгляд, второе под видом первого. Конечно, Толкин не морализатор, а «Хоббит» не дидактическая и нравоучительная история. Ирония всей сказки заключается именно в том, что главный герой не совсем по собственной воле становится «взломщиком» и все время вынужден что-то красть. Но если в истории встречаются моральные дилеммы, это не значит, что добра и зла вовсе нет и, тем более, что они «легко меняются местами». Умирающий Торин называет Бильбо «добрым вором», и он прав. Бильбо не герой и не во всем образец для подражания, но он и не «двуличный преступник». Кольцо он не крадет, а находит, а о том, что раньше оно было у Голлума и дает невидимость, он узнаёт только тогда, когда тот пытается его задушить. В свою очередь, Бильбо жалеет Голлума и оставляет его в живых (правда, в первой редакции сказки этот эпизод выглядит несколько иначе). Еду во дворце короля эльфов Бильбо таскает попросту ради выживания, а потом компенсирует ему убытки. Чаша из драконьего клада Смаугу не принадлежит — он здесь и есть настоящий «злой вор». Ну а с Аркенстоном вообще непонятно, какие к Бильбо вопросы. Он отказывается от собственной доли сокровищ в надежде предотвратить вражду между гномами, эльфами и людьми. Наконец, он ни разу не использует Кольцо, чтобы «подкрадываться и убивать». Единственные, кого он убивает, — это хищные пауки, которые пытаются сожрать его друзей. И делает он это не исподтишка, а громко кричит, бросая вызов всей паучьей стае с большим риском для собственной жизни. Казалось бы, все это очевидные вещи, но Грум намеренно создает «неоднозначность» там, где ее нет. То, что, по идее, должно выглядеть как пример критического мышления, выглядит скорее как его нехватка. А попытки дискредитировать героев работают на дискредитацию аргументов автора и на отчуждение читателей.

Подобное встречается и позже, когда Грум переходит к «Властелину колец», но тут я не буду останавливаться слишком подробно. Так, мы внезапно узнаем, что «Фродо убил всех, кого любил: эльфов, Ривенделл, Галадриэль, Гэндальфа. Отрицать это невозможно». Ну окей, не буду отрицать, едем дальше. Грум говорит следующее: «Что касается бесчеловечной серии убийств, устроенной Гимли и Леголасом, от них и не стоит ожидать человечности, так как гномы и эльфы — не люди, а представители других биологических видов». Соревнование между Гимли и Леголасом, кто убьет больше орков, — действительно довольно жуткий момент, не такой уж комичный, как в фильмах. Впрочем, никакой особой кровожадности они не проявляют, сражаясь против вооруженных врагов на поле боя. К тому же Арагорн, вполне себе человек, воюет бок о бок с ними. Но главное, тут Ник Грум, кажется, проговорился и написал то, чего не стоило. Неужели и правда то, что мы называем «человечностью», определяется биологией??? Мне казалось, что вся наша культура свидетельствует об обратном. Именно homo sapiens проявляют себя как самый жестокий из всех «биологических видов», но именно они на протяжении всей истории с трудом ищут способы сотрудничать, чтобы жить в мире друг с другом и со всей остальной природой.

Может показаться, что я специально решил «закопать» книгу Ника Грума. Есть ли в ней вообще что-нибудь стоящее? Да, есть — вся вторая половина. Закончив говорить о Толкине как таковом и о «Хоббите» с «Властелином колец», после двухсотой страницы Грум переходит к «феномену Толкина», то есть связанной с его книгами субкультуре и различным адаптациям. Некоторые части из первой половины книги тоже ценны на данный момент тем, что содержат сведения, до сих пор недоступные на русском языке — например, пересказ процесса написания «Властелина колец» из 6–9 томов «Истории Средиземья». Автор достаточно подробно говорит и о вдохновленной Толкином музыке, начиная с 1960-х годов, и о главных экранизациях его книг. Он описывает нереализованный сценарий Джона Бурмена, знаменитую радиопостановку Брайана Сибли, мультфильмы Ральфа Бакши и студии Ранкин/Басс. Понятно, что основное внимание уделено фильмам Питера Джексона. О видеоиграх Грум тоже говорит, но только кратко перечисляет на пару страниц самые известные и не углубляется в анализ. Сериал «Кольца Власти» лишь кратко упомянут. Конечно, разговор об адаптациях — это уже пространство личных мнений и предпочтений. Например, фильмы Джексона по «Хоббиту» Грум называет «смелым, лукавым, игривым, одухотворенным пересказом». Здесь я с ним не соглашусь, но на цвет и на вкус никто никому не указчик, одному нравится арбуз, а другому свиной хрящик.

Еще эту книгу украшают отличные иллюстрации художника Григория Бабича в технике линогравюры, живые и оригинальные. В английских изданиях их нет, их можно найти только в русском переводе. Но иллюстрация на обложке не Бабича, а художницы Холли Баттл.

Пожалуй, это все, что я могу сказать о «Толкине и его легендариуме» Ника Грума. Не хочу обвинять автора в злонамеренности, но несколько раз он идет против научной этики, а часто просто ошибается. Что касается интерпретаций, то они, конечно, могут быть какие угодно — но, в том числе, они могут оказаться грубыми и необоснованными. Многие из интерпретаций Грума именно такие. В остальном в его книге можно найти немало интересной и полезной информации. К сожалению, даже к работам именитых академиков иногда нужно делать дисклеймер — «употреблять с осторожностью, проверять каждое утверждение». Вот такая «неоднозначная» новая книга о Толкине.

Источник: https://gorky.media/reviews/s-pomoshhyu-koltsa-mozhno-podkra...