CreepyStory

Сон в зимнюю ночь часть - 12

— Кипятков? Do you speak English?

— М-м? — Валера с трудом разлепил глаза.

— Are you sleeping? — недовольно и требовательно спрашивала молодая учительница английского языка.

— I'm fine. I closed my eyes and imagined London, — сонным голосом пробормотал он.— Вам, надо про Лондон? Про капитализм и палату лордов? Я всю ночь учил и переучил. Можно я лягу…Э-м, в смысле, можно выйти? Мне нужно умыться.

— Хорошо, Кипятков. Я тебя отпущу. Если ты, Кипятков, повторишь свою просьбу на английском, — гаденько улыбнулась учительница.

— О,кей.

Валера бодро повторил свои слова на английском, а потом на том же английском попросил отпустить ещё и Макарова. Макаров тоже учил и тоже спит. Ничему путному он сегодня уже не научится. Тем более, что сегодня проходят английский алфавит.

Англичанка осталась крайне недовольна поведением Кипяткова, пообещала поставить точку в классном журнале, но Кипятков только зевал и предлагал в следующий раз обсудить Шекспира. Пришлось отпустить.

Помотавшись по коридору, друзья притулились возле какого-то закрытого кабинета и Денис вспомнил, что это - тематический класс. Физика там. Валера попытался уснуть стоя, прижавшись щекой к двери, но дверь была неудобной, и он предложил взломать кабинет.

— Нас же заметят, — возражал Денис.

— Если это класс физики, то там точно есть кафедра и комната, где хранится разно научное барахло. Как ты думаешь, если мы там поспим... Мы же никому не помешаем? — предположил Валера.

— Понял.

Денис так хотел спать, что на вскрытие двери у него ушло всего секунд семь, не больше.

Они заползли в кабинет и, закрывшись там изнутри, точно с такой же лёгкостью открыли каморку за кафедрой.

— Поспим до конца урока, — сонно бормотал Валера. Он нашёл несколько стульев и соорудил из них нечто вроде скамейки, а под голову подложил синий халат.

— Ага. И перемену...Я думаю ничего страшного, если мы опоздаем на второй урок, — согласился Денис, обнаруживший за шкафом с методическим материалом пыльное кресло.

— Хррр, — одобрительно захрапел Кипятков.

Весь урок пятиклассники переглядывались и перешёптывались. Никто не слушал англичанку, тянувшую у доски букву - “H”. Hard! Hair! Heaven! Hunger…! Произносим на выдохе. Язычок вниз. Что же вы, дети? Повторяйте за мной!

Ага, сейчас. Все обсуждали двух нахалов, так ловко улизнувших с урока английского. И едва началась перемена, как Кипяткова и Макарова принялись активно искать. Искали и не нашли, хотя неугомонный Колька успел заглянуть почти во все классы. На следующем уроке писали диктант и учительница первым делом спросила об отсутствующих. Венька видел, что Воронина передала старосте некую записку и та, прочитав записку, встала и сообщила учительнице, что ученики Кипятков и Макаров вызвались помочь учителю пения. В данный момент, они в актовом зале двигают пианино.

Венька вопросительно посмотрел на Кольку, но тот отрицательно покачал головой. Нет, мол, там никакого пианино, а уж тем более сгинувших одноклассников. После второго урока Коля и Веня начали приставать к Ворониной и требовать правды.

— Они спят в классе физики, — потупившись, прошептала девочка, — только вам нипочём не открыть. Они заперлись.

— Хорошенькое дело. Они так весь день будут спать? А уроки? У нас два урока труда сегодня. Что мы трудовику скажем? — возмутился Колька.

— Действительно, Марина. Нужно что-то делать. Ладно бы Кипятков, но мне не улыбается, если и Макарова запишут в прогульщики, — поддержала мальчиков староста. — А вдруг они заболели? Я сегодня вышла из дома, а он в сугробе храпит. Носом вниз. А если это ангина?

— Вы правы. Пойдёмте, я помогу вам открыть кабинет, — согласилась девочка и, таким образом, спустя всего несколько минут, все четверо были уже там.

Кипятков и Макаров вяло сопротивлялись. Они обвиняли одноклассников в бессердечности и просили поделиться каким-то шилом, но их всё равно вытащили из убежища и заставили умываться. Стоя в туалете у рукомойника, Денис жаловался Валере:

— Это всё Воронина. Кто нас сдал? Воронина. Дверь отперла - Воронина. Ждала нас у дома - кто?

— Воронина, — зевая, подтвердил Валера.

— Вот! Она точно — ведьма! Надо сжечь её!

— Ну, она же маленькая, — вступился за девочку добрый волшебник.

— Хорошо. Но как только ей стукнет семнадцать: на костёр ведьму! — кровожадно пробормотал Денис.

— Ты придираешься к ней. Она хорошая.

— Ой-ли? Островский сказал, что её тётка, которая жила в его доме, ну которая, типа родственник…Так вот, эта тётушка умерла! Как тебе такой расклад - Илон Маск? К кому она там ночевать ходила? — язвительно поинтересовался Денис.

— Ну, бывает. У каждого свои недостатки, — Валера безразлично пожал плечами. Денис оглянулся и, убедившись, что поблизости никого нет, резко ухватил товарища за ухо и притянул к себе.

— А что самое подозрительное…— принялся шептать он прямо в ухо. — Тогда, ночью, когда мы загадывали желания у гномика, некто Николай, упомянул Марину Воронину в числе пропавших детей. Я запомнил! Я прекрасно запомнил. Он так и сказал: “Маленькая такая, с тихим голосом…” — что ты мне ответишь на это? Кто она?

— Она - наш друг, — нехотя, произнёс Валера, — И всякому, кто сомневается, я набью рыло. И вообще…Да кому ты веришь? Я тоже был там и прекрасно помню, что Коля назвал другую фамилию. Он сказал — “Калинина”. Реальность обманчива. Мы были под влиянием ложной памяти, я тоже много чего припомнил, чего не надо, однако же, думаю, если ты спросишь Кольку…

— А щас и спрошу!

Денис выскочил в коридор и, схватив за шиворот дежурившего поблизости одноклассника, приволок его в туалет.

— Коля вспомни, — попросил он. — Тогда, ночью, гном — матерщинник? Какие фамилии ты называл?

— Какие фамилии? — переспросил перепуганный Колька.

— Фамилии детей, получивших единицу и пропавших на следующий день. Макаров утверждает, что среди них ты назвал Воронину, — разъяснил за Дениса Валера.

— Ну, — закивал Колька.

— Ну, а я точно помню, что была Калинина, а не Воронина. Разреши наш спор, — попросил добрый волшебник.

— Да, Калинина, — наморщив лоб, подтвердил одноклассник. — Она не из нашего класса. Она в 5А училась. А что? Вы её нашли?

— Ага, нашли, — захихикал мнимый Кипятков. — Макарову просто приснилось, что Воронина, это она. Калинина, то есть. Вот что бывает, когда по ночам не спишь. Шарики за ролики заехали.

— Да пошёл ты! — рассердился Денис и покинул туалет, а Колька очень странно посмотрел на Кипяткова и вдруг сказал:

— Иногда мне тоже кажется, что моя память ошибается. Порой, я смотрю на Воронину и не узнаю её, но стоит подумать, как я вспоминаю, что мы учимся вместе с самого первого класса.

— Тебе она нравится? — поинтересовался Валера.

— Честно? Я боюсь её. У неё такой странный взгляд. У меня от её взгляда мурашки, — признался Колька.

— Таков путь, — философски произнёс рыжий пацан и добавил:

— Ладно, пойдём трудиться. Чё у нас там сегодня? Табурет или скворечник?

— Да какой табурет? Ручки для лопат будем наждачной бумагой обрабатывать, — поведал Колька.

*****

Он не соврал. Учитель труда, крепкий молодой мужик, которого все называли - дядя Толя, выдал пятиклассникам наждачную бумагу и, указав на груду деревянных палок из свежей ели, приказал: - “Шкурить до посинения”. А сам ушёл. Денис, которому очень не хотелось заниматься ерундой, послонялся по классу, оглядел и потрогал инструменты и решил сделать себе набор отмычек. Он поискал взглядом Валеру и нашёл его возле корзины со стружкой. Кажется, добрый волшебник всерьёз решил устроиться на ней спать. Ну и плевать! Пусть спит, раз такой умный, а он ещё докажет, что Воронина не та, за кого себя выдаёт. Нужно проследить за ней и втихаря вскрыть квартиру, а уж там и доказательства раздобыть несложно.

Валера не нашел ничего лучше, как усесться в корзину собственным задом.

— Кипяток? А кто за тебя работать будет? Лошадь? — крикнул ему кто-то из одноклассников. Остальные засмеялись. Валера скривился.

— Детки, хотите парадокс расскажу? — громким голосом возвестил он. — Больше всех пахала в колхозе лошадь, но председателем так и не стала. Вот и думайте, почему? А я - спать.

Школьники не понимающе переглядывались.

— Дурак, — сказал кто-то.

— Мясников, кажется? — буркнул из корзины добрый волшебник. — А ты в курсе, что в твоей квартире тоже есть красное пятно? В прихожей. Возле этажерки с обувью. Я ведь могу сделать так, что ты замолчишь навсегда. Улавливаешь?

— Он с Макаровым ночью на Красную руку ходил, — оглядываясь на Валеру, тоном заговорщика поведал неугомонный Колька.

— На фильм?

— На Страшилу, дубина! И Островский с ними ходил. Вот они и спят. Не спали всю ночь.

— Так это... Так и чего? Пусть расскажет! — загомонили ребята.

— Да они молчат. Сказали только, что Красной руке - кукуруку сделали, — рассказал Веня, который тоже изнывал от любопытства, но не подавал виду.

— А при чем тут пятно красное?

— Так из него рука, говорят, вылазила. Обещали рассказать после уроков, — сообщил Колька, гордый от причастия к некой тайне.

— Но до конца уроков - вон сколько! Мы же с ума сойдём. Пусть сейчас говорит, ну пожалуйста!

Самые нетерпеливые обступили корзину, где сидел добрый волшебник, и засыпали его вопросами, а Денис обратил своё внимание на верстак учителя. Там был интересный замок, на котором он решил испытать свою новую отмычку.

Пользуясь тем, что на него никто не смотрит, он забрался под верстак и засунул свою поделку в замочную скважину. Замок оказался совсем пустяковым. Один щелчок и... Хм. Журнал Плейбой. 1992 год. Сентябрь месяц. Никогда такого не видел. И Денис с любопытством зашуршал глянцевыми страницами.

— Макарон, там Валера грубит и посылает всех в жопу, расскажи нам про руку-то, — услышал он над головой Колькин голос и нечаянно засветил журнал.

— Ой! Это что? Сиськи?!! - услышал Валера чей-то радостный голос и внимание одноклассников, как по мановению волшебной палочки, переместилось в сторону учительского верстака. Добрый волшебник сначала не понял, а потом увидел у верстака растерянного Дениса и как у него из рук вырывают журнал, и тут, у него неожиданно открылся дар. Он, как наяву, увидел ближайшее будущее и чем оно может для всех закончиться и потому не стал медлить. В целях воспитания и профилактики аморальных преступлений, Валерий Васильевич применил террор.

На возбуждённых школьников обрушился дождь из опилок и не успели они протереть глаза, как из пыльного вихря появился Кипятков. Он был страшен, он раздавал оплеухи и подзатыльники направо и налево, да так ловко, что никто не ушёл обиженным.

Пользуясь всеобщим ором и возникшей сумятицей, он отогнал юные пытливые умы от журнала и наложил на него свою загребущую руку. И пока школьники охали и хныкали, под верстаком произошло расследование по горячим следам, а затем суд и справедливое наказание. К тому времени, как в класс прибежал дядя Толя, школьники стояли на своих местах и сосредоточенно шкурили палки.

— Что случилось?!! — ахнул трудовик, оглянувшись. Весь класс был засыпан стружками и опилками, повсюду летала мелкая взвесь, но школьники упорно молчали. Никто даже не взглянул на него. Все работали.

— Хулиганим? Стоит вас на минуту оставить...

— Дядь Толь, да не хулиганили мы. Хотели опилки на помойку выкинуть, а Макаров поскользнулся и нос разбил. Мы просто испугались. Верно, ребята? — ответил за всех Кипятков и угрожающе помахал метёлкой.

— Да.

— Верно.

— Всё так и было.

— Макаров! — строго посмотрел на пятиклассника учитель труда.

— Он правду говорит, я упал, — прикрывая ладонью разбитый нос, подтвердил Денис. — Мы сейчас всё подметём. Мы уже начали.

— Угу, ага, — поддержали его Коля и Веня, собиравшие опилки в корзину при помощи деревянной лопаты.

Дядя Толя философски отнёсся к произошедшему. Выдал всем мешки и метёлки, а потом, убедившись что всё в порядке, снова ушёл.

Класс облегчённо выдохнул.

— Кипяток, это нечестно! Мы видели, как ты притырил журнал, — обижались мальчики.

— Я не понял: пример товарища с разбитым носом вам показался неубедительным? Так я повторю урок. Вставайте в очередь, — предлагал им Валера, занявший по праву место учителя и командовавший уборкой из за стола.

В очередь никто не захотел, но на Валеру нехорошо поглядывали и тогда он, чтобы разрядить накалившуюся обстановку, решил, что называется, бросить собаке кость.

— Ребята, — ласково заговорил он. — Я только что спас вас всех от проблем и неприятностей. Ведь, если бы дядя Толя застукал вас за чтением этого журнала, то последствия могли быть самыми разными.

— Да не читали мы, там картинки! — возмущались школьники.

— А это не важно, важен сам прецедент. Вас бы стыдили на пионерском собрании, вас бы наказали родители, а учитель труда... Наверное, его бы попросили из школы и другие школьники, которые с ним в дружеских отношениях, обвинили бы вас в том, что его уволили. Из-за этого вестника порока, я щас не про Макарова, я про журнал, ваша жизнь превратилась бы в ад, а она у вас и так не сахар. И это накануне Нового года. Представьте, если вас за чтение этого журнала оставят без новогодних подарков? Готовы рискнуть? Сиськи или конфеты? А-а, вы же не думали? И напрасно. Следовало бы подумать...

— Но, мы бы никому не сказали, — жалобно возразил кто-то.

— Вы бы разодрали журнал на части и передрались из-за него, — суровым голосом отвечал Кипятков. — Сейчас у вас имеется шанс наябедничать на меня. Есть желающие? Чё глаза-то отводите? Понимаете уже, что ябеды долго не живут? Итого, журнал останется у меня. В моей частной библиотеке. Просмотр будет производится поочерёдно, журнал будет переходить из рук в руки под расписку, он будет замаскирован газетой Пионерская правда и...Коля, что там за газета на подоконнике?

— “Труд”, — посмотрев, доложил Колька.

— Прекрасно. Неси сюда. Я упакую, — велел добрый волшебник.

— Ты чё творишь? — зашипел на ухо Валере взбешённый Денис. — Они же дети!

— Не я начал эту войну, но почему-то именно мне приходиться расхлёбывать заваренную тобой кашу, — отвечал тот, раскладывая на столе газету.

— Не надо! — шёпотом взмолился Денис.

— А ты ящик закрыл?

— Нет, щас исправлю.

— Погоди немножко.

Валера открыл ящик, увидел, лежавший сверху, журнал “Здоровье” и шустро поменял его на "Плейбой".

— Вот теперь закрывай, — разрешил он.

Журнал “Здоровье” был тщательно упакован в газету “Труд”, после чего школьникам было велено остаться в школе после уроков. Явка обязательна. Сначала будет лекция, а потом развлечения, где в лотерею разыграют журнал. Тот, кому повезёт, прочитает его ночью первым, а на следующий день вернёт товарищам, но самое главное - полная тайна вкладов...организации. Никто не должен знать про журнал. Всем понятно? А теперь возвращаемся к уроку и в предвкушении шкурим палочки.

После четвёртого урока все пошли в школьную столовую на обед. Все, кроме Макарова и Кипяткова. Эти двое решили задержаться в классе.

— Странный мир, — говорил Денис. — Вроде бы СССР должен был распасться, а тут он вполне живёт.

Он сидел на подоконнике и водил пальцем по оконной раме.

— А чё, не жить? Пионерию никто не отменял, как и партию, а у местных старшеклассников на груди комсомольские значки. Неужели ты думаешь, что 92-год должен был отменить всё? — рассеянно отвечал Валера. Пользуясь тишиной и отсутствием посторонних, он вскрыл электрощит на одном из станков и попытался вытащить оттуда понижающий трансформатор.

— А зачем ты это делаешь? — спросил Денис.

— Да мне интересно: соберу я из него электрошокер или нет? Помнится, была одна схема…

— Вручную перематывать придётся, — прокомментировал Денис.

— Ага, тебе виднее.

— Честно, я про это время почти ничего не знаю. Мы жили в лесу, а как ты жил, когда...Ну вот, когда было такое время? — спросил мнимый Макаров.

— Да как... — Валера пожал плечами. — Дефицит, очереди, талоны на сахар. Мамка, бывало, поставит в очередь, а сама в другую, и стоишь так часа два. У меня с тех пор аллергия на очереди.

— А, то-то ты в магазинах ныть начинаешь, если перед тобой к кассе два человека, — припомнил Денис.

— Угу, у меня сразу всё болит и душит, и время сразу начинает идти зверски медленно. Психолог сказал, что такое не лечится, — подтвердил рыжий. — А если по детству? Так многое хорошо было. Свинец воровали, бутылки сдавали, в видеосалоны ходили, в кино, мультики всякие. Я в секцию дзюдо записался, первую форму получил спустя год, потом её сдать пришлось. Нормально жили. Вместо интернета были телевизор и походы в библиотеку. Купались на речке. Вместо фитнеса, стройки и бег с препятствиями... Ох, помню: как-то загнал меня сторож в подвал, так я, как Винни пух, через щель, да ещё застрял там, орал, еле выбрался. Золото, а не детство…

Денис хихикнул.

— Но всё равно, нам то, в городе было проще, чем вам, лесным дикарям, — закончил Валера.

— Наверное, — согласился Денис. — Я и представить не мог, что такое очереди. У нас поблизости база продуктовая стояла, так дед менял там лосятину и кабанятину на всякую дребедень. Холодильник там приобрели, конфеты и шоколадки мешками, консервы всякие, сыры, лимонад, цветной телевизор, видик с кассетами, приставку помню, как то раз дали. А потом эту базу бандиты под себя подмяли и дедушка уже с ними менялся. Сегу мне подарили, помню. Ничего не могу про это время плохого сказать…

Валера выглянул из-за станка. Его лицо аж позеленело от зависти

— Эх, может быть здесь в очередях постою, наверстаю упущенное, — мечтательно говорил Денис.

— О, как. Тут у тебя и мама, и папа, и староста, и тридцать три удовольствия. Жизнь с чистого листа, да? — язвительно поддакнул Валера.

— Я чую, к чему ты клонишь. Да, очень бы хотелось остаться, но мы должны вернуть настоящим Макарову и Кипяткову их законные тела. Это их жизнь и это их детство, — расеянно отвечал Денис.

— Наконец-то. У Ца-цы проблеск сознания, — проворчал Валера.

— Кстати, о девочках! Что ты там мутишь с этой Ворониной? Думаешь, я не понял, что ты её прикрываешь? И это - ты? Ладно бы я, но - ты? От друзей не должно быть секретов, поэтому я бы хотел знать правду, — неожиданно встрепенулся Денис.

— Да нету её, этой правды. Она человек и она на нашей стороне. Этого тебе достаточно?

— Нет!

— Жаль. Скажем так, Воронина, девочка одарённая. Талантливая - я бы сказал. Она будет помогать нам по мере своих возможностей и...да. Она знает, что Макаров - не настоящий Макаров, в отличии от остальных одноклассников, — нехотя, рассказал Валера.

— Ага, значит у неё кровь гнилая. Я так и знал! — торжествующе произнёс Денис.

— Поздравляю тебя, Шарик - ты балбес! Это другой мир и немножко другие законы физики. Тебя, в первую очередь, должны заботить необычные свойства местных детишек, которые одной только силой коллективного воображения способны породить псевдоматериальную сущность, обладающую памятью и самосознанием. Тебе примера Красной руки было мало? Что мы там, в пятне-то, нашли? А? Несколько поколений детских страхов сформировали настоящую паранормальную хтонь и без всякой магии и генетических экспериментов. Такого, блять, даже у нас не увидишь. И это всего лишь дети. А прикинь, где-то существует мир, где такое могут сотворить взрослые, всего лишь подумав. Одной мелкой мыслишки достаточно и возникнет нечто из ничего.

— Да, звучит страшновато, — признался мнимый Макаров.

— Изначально я планировал создать отряд из одноклассников для самообороны, — размышлял вслух Валера. — Я думал, что тут некое подобие экосистемы между детьми и страшилами, но сейчас понимаю, что это не так. Страшилы в край оборзели, воруют детей. И над всем стоят загадочные Дневные. Я не исключаю, что кукла, которая нам нужна, тоже из Высших Страшил, но в любом случае, грохнув Красную руку и исключив Красное пятно из общей системы, мы перешли дозволенную границу. Теперь всё будет по-другому. Теперь будет война и мы должны ударить первыми.

— В смысле?

— Полный геноцид Страшил. Мы ударим по всем. Мы распространим своё влияние на другие школы и захватим детские сады, а также дом Пионеров. Теперь у нас для этого достаточно средств, — самодовольно объявил Валера и в щите что-то грохнуло. Посыпались искры.

Традиционная поддержка авторов с оригинальным материалом

@MamaLada - скоровские истории. У неё телеграмм. Заходите в телеграмм.

@sairuscool - Писатель фентези. И учредитель литературного конкурса.

@MorGott - Не проходите мимо, такого вы больше нигде не прочитаете.

@AnchelChe - И тысячи слов не хватит чтобы описать тяжёлый труд больничного клоуна

@Mefodii - почасовые новости и не только.

@bobr22 - морские рассказы

@kotofeichkotofej - переводы комиксов без отсебятины и с сохранением авторского стиля

@PyirnPG - оружейная лига

@ZaTaS - Герой - сатирик. Рисует оригинальные комиксы.

@Balu829 - Все на борьбу с оголтелым Феминизмом!

• @IrinaKosh - котики.

-----------------------------------------------------------------------------------

- Ну Таня, откуда я тебе его возьму?

- Вон!

- Танюша, это же Барсик. Это бабы Гали котик. А других здесь нет.

Барсик кивнул и наконец-то отвернулся. Гордо всмотрелся куда-то в неведомые дали и поудобнее устроился на заборе.

- А я хочу! - насупилась девочка.

- Ну а Барсик, может, молока хочет. Или сосиску. Или вообще вот, на заборе посидеть.

- Пускай со мной посидит!

- А если ему не хочется?

- Ну а мне - хочется! - бросила девочка измочаленный пучок ботвы и веточек в кусты.

- Нам всем чего-то хочется, - пожал плечами дед и сверкнул глазами, - Котиков, славы, денег, красивых платьев.

- Да? - Танюша безошибочно узнала этот взгляд.

- Кому-то простых вещей - и нет, котики это не простые вещи. Кому-то - очень необычных вещей. Кому-то очень плохих, а другим - наоборот, хороших.

- Разве это плохо? - девочка застыла в предвкушении очередной истории.

- Конечно, нет. Если бы мы ничего не хотели, то ничего бы и не делали. Валялись бы себе на травке.

- Я люблю валяться на травке.

- Но не всегда же, - дед подмигнул коту, - Иногда хочется и побегать, и попрыгать, и в доме посидеть у печки. А так и дома бы не было, и печки. А зачем они нам нужны, если мы не хотим ничего.

Танюша прищурилась и вперилась взглядом в деда.

- Но когда ты хочешь дом, его надо построить. Печку хочешь - будь добр, и ее построй. Хочешь котика. - подмигнул дед, - сначала подружись с котиком.

Барсик фыркнул и спрыгнул с забора куда-то на улицу.

- А просто сидеть и хотеть… Ну, это глупо. Ты же не глупая?

- Нет.

- И молодец. Потому что это не только глупо, но и опасно. Ведь если очень-очень чего-то хотеть, это может кто-нибудь заметить…

По моему хотению

Больше всего на свете Жека хотел найти миллион. Миллион чего, он обычно не уточнял. Хоть рублей, хоть долларов, хоть алых роз. Лишь бы не тумаков, конечно. Само собой подразумевалось, что миллион плохим быть не может. Кто нашел миллион, тот всяко получше устроился, чем тот, кто такой оказии был лишен. Ну, Жека и был лишен.

Миллионы что-то как-то не находились. Тумаки - бывало, хотя тоже нечасто. Большую часть времени Жека перебирал товары на конвейере и твердил одно и то же - пакет нужен? Карта магазина? Приобрести не желаете? Галька, отмена!

И так день за днем.

Миллион все никак не образовывался. Перекладывая чужие деньги из темных карманов в стерильное нутро кассы, он уже даже не думал над всей ироничностью ситуации - пресловутый миллион в особо удачные дни (традиционно предпраздничные) мог протечь сквозь его пальцы буквально за один вечер, и ничего ровным счетом не налипало на банковский счет одного маленького Жеки, отчаянно в этом миллионе нуждающегося.

Впрочем, спроси его кто-то, а на кой ляд ему этот миллион нужен, он бы затруднился с ответом. Это как спрашивать, зачем нужно счастье там, или воздух, например. Нужно. Просто нужно. Понятное дело, без миллиона жили многие. Сам Жека вот жил как-то. Но это не была спокойная жизнь - как без фантастического третьего глаза или шестого чувства. Это была вполне конкретная жизнь без вполне реального миллиона. Который не был выдумкой, а действительно мог бы быть, но все никак не желал материализоваться.

И Жека все мечтал найти этот миллион. Он покупал лотерейки по одному ему ведомой системе, по ней же делал ставки на спорт и биржевые котировки, и уж совсем втихаря, краснея в пустой комнате, скупал особо перспективные НФТ и какую-то уж совсем невероятную криптовалюту.

А миллион все никак к нему не шел. Впрочем, сдаваться Жека не собирался. Тот простой факт, что просаженные на спортивные ставки и прочую чепуху за все годы поисков деньги вполне себе могли и быть тем самым миллионом, Жека гнал от себя с упорством, достойным лучшего применения. Не миллион это. Как гора песчинок - это не гора, так и накопления - не миллион, сколько бы в них не было нулей.

Жека, наверное, больше хотел чуда, чем конкретную сумму. И чудо случилось.

***

Путь к мусорному баку преграждал уродливый мешок. Жека только проворчал - ну что за люди пошли, мусор нормально выбросить не могут. Метр до бака не дотащили - и так и бросили, кособокий, неуместный, валяющийся у мусорной площадки.

Жека выбросил свой, гораздо более скромный мешочек, и вдруг уставился на неожиданное препятствие. Что-то с ним было не так. Еще не успела эта мысль совершить полное путешествие по всем закоулкам разума, как Жека уже знал ответ. Его пакет был привычным, черным и пластиковым. Таким же, как и десятки его собратьев, уже занявших самые солнечные места в баке. Этот же был оливкового цвета, тканевый, добротный. Чем-то смутно знакомый. Не совсем понимая, что именно им движет, Жека протянул руки к горловине мешка и, даже не испугавшись потенциальных ужасов, которые мог хранить такой подарок судьбы, дернул за шнурок.

Он до этого даже не знал, что у мешка был шнурок, но нашел его мгновенно.

Горловина мешка лопнула, раззявила пасть, и в лицо Жеке бесстыдно воззрился миллион. Почему-то он знал, что там ровно столько - до рубля. Память, запоздало очухавшись от шока, напомнила ему, что именно он только что нашел. Это же инкассаторский мешок. Такие же каждый вечер вывозили из их магазина - бесформенные, обманчиво тяжелые, набитые купюрами. Что ж он делал возле помойки? Какого черта тут лежал?

Пока его сознание играло в это интеллектуальное что-где-когда, Жека туго затянул ремешок обратно и, пошатываясь, потащил мешок домой. Ответы на вопросы - это, конечно, хорошо. Иногда даже приятно. Но миллион, как ни крути, лучше. Ответы на вопросы он поищет потом. Запершись в квартире, даже задернув цепочку, которую он до сего дня считал бесполезной. В квартире Жека же сразу осел на пол. Миллион бесстыдно восседал посреди прихожей и оценивающего смотрел на своего нового хозяина. О том, что, выбросив мусор, он должен был пройти на работу, парень и думать забыл.

В итоге Жека пропустил аж три звонка. Еще бы, на работу он так и не явился. А какой ему толк теперь туда являться, когда у него был миллион? Мешок был согласен. Жека набрал номер начальника и приложил телефон к уху, чтобы ощутить, как дрожат его пальцы, а капельки пота огибают квадратик девайса, неприятно щекоча висок.

- Я заболел, - бесцветным голосом сказал он, - Врача жду.

- Вот твою дивизию, Женька. Ладно, выздоравливай. Когда больничный подпишут, отпишись, до какого числа.

- Конечно, Арсений Викторович.

Он не собирался отписываться. И больничный брать не собирался. Черт подери, у него дома лежал гребаный миллион - тот самый, неуловимый, которого он всегда хотел. Неважно, откуда он взялся в его квартире, неважно, что за дурная душа приперла его на помойку. Он был здесь. Теперь все будет хорошо. Ему больше не нужна никакая чертова работа, начальники, коллеги и надоевшие покупатели. Больше не будет ломить спину под конец смены, а традиционные пьянчужки не будут клянчить товар в долг. Один и тот же товар, сизый, позвякивающий зеленоватым стеклом.

Теперь у Жеки был миллион.

Он затащил мешок в спальню и прислонил его к кровати. Любовно погладил - угловатые банкноты показались мягкими, податливыми. Естественно, такими они и были. В них томились все желания Жеки, высказанные и нет. И они просто рвались выпустить этот потенциал наружу. Все, о чем он мечтал, все…

Правда, а он вообще мечтал о чем-то, кроме миллиона? Жека рухнул на кровать, как был. Даже не снимая обуви. А что дальше? Что Жека купит за этот миллион? Что он вообще собирается с ним делать?

Его не беспокоили возможные проблемы с законом, беспокоил его именно этот вопрос. Жека понял, что раньше просто его не поднимал. Ну что ж, когда-то надо начинать. И когда лучший момент, как не тогда, когда вожделенный миллион уже здесь.

Придумывая самые разнообразные сценарии, хитрые финансовые схемы и гедонистическое упоение вседозволенностью, Жека заснул. И больше его никто и никогда не видел.

***

Совмещенный санузел был единственным недостатком квартиры. Во-всяком случае, для Виолетты. В остальном - мечта. В нескольких шагах от метро, вся округа - сплошные супермаркеты, детский сад и школа - вообще рукой подать. Детей она пока что заводить и не думала, и уж точно не от Кольки, ее текущего бойфренда, но стратегическое планирование решает. Всякое в жизни может случиться.

Правда, кроме стратегического планирования должно быть в жизни место и спонтанным, эмоциональным решениям. Одним из которых и был тот самый Колька - смазливый, спортивный, веселый и шумный. Опыт подсказывал, что осталось им вместе от силы полгода.

Но вот это вот - навсегда. Виолетта всю жизнь мечтала о таком темном, старом трюмо. Массивный столик-тумба с огромным выводком отделений, ящичков, секций и потайных шуфлядочек, просто созданных, чтобы хранить в них в сложном, не поддающемся пониманию беспорядке весь набор женских мелочей, который только можно было себе вообразить. И огромное, с вычурной рамкой, старомодное зеркало сверху, откуда Виолетта влюбленно взирала на саму себя.

Риелтор даже как-то скис, когда она бурно разразилась восторгами об антикварной мебели. Привычно кивал, поддакивал, но хмуро смотрел на нее. Будто в этом и был главный подвох квартиры, поэтому она и стоила раза в два дешевле, чем должна была. Но Виолетта влюбилась по-настоящему - возможно, впервые в жизни. К трюмо хотелось прислониться, гладить его, бесконечно переставлять пузырьки с духами и баночки с лосьонами, разговаривать с ним. Наверное, заломи сейчас риелтор дополнительную сумму за антиквариат, она выложила бы ее, не торгуясь. Кредит бы взяла, но выложила. Черт, да ей уже и квартира была не интересна, она была готова купить строго этот предмет мебели и плевать, что он займет половину ее комнаты в общаге.

Мысли об общаге отрезвили. Нет, туда она точно возвращаться не собирается. В конце концов, она современная женщина, и как бы очаровательно не выглядело старое лакированное дерево, стратегическое планирование - решает.

- А почему так дешево?

- Нормальная цена для однушки в этом районе, - риелтор неубедительно улыбнулся.

- Нормальная цена раза в два больше. Так что не так? Трубы текут? Соседи пьяньчуги? За долги продаете, и потом коллекторы названивать будут?

- Да что вы, - хмыкнул риелтор, - Вполне обычная квартира. Долгов нет, все по закону, бумаги вы видели.

- Так что не так? Я беру, я согласна. Просто хочу знать.

- Человек тут пропал, - сдался мужчина, - Прошлый владелец.

- В смысле - умер?

- Нет, пропал. Исчез. Два года назад. Вот, все бумаги утрясли только сейчас.

- Всего-то?

- Ну, вам всего-то, вы же продвинутая женщина, - комплимент попал в точку, - А обычно носы воротят. Суеверные все.

- Ну и дураки. Хорошо, сколько времени займет оформление документов?

- Неделя-две. Как получится. Жить можно хоть завтра, но бумаги, как вы понимаете, подойдут позже.

- Немедленно переезжаю, - с каким-то барским запалом хлопнула себя по коленке Виолетта, - Деньги сейчас переводить?

- Нет, что вы, - застенчиво улыбнулся риелтор, - Мы честная фирма, оплата по факту сделки. Наследников у предыдущего владельца нет, так что квартира в собственности домовладельца. Когда подготовят бумаги, выставят счет, тогда этим и займемся. Только договор подписать надо, дальше специалисты нашей фирмы все сделают.

- За это вам и платят, - Виолетта только сейчас пригляделась к риелтору и нашла его симпатичным. Шаловливая мысль засвербела в голове.

- Отлично, у меня как раз все готово, - риелтор отвернулся, поднял папочку со стола, - В двух экземплярах, один останется у вас, второй…

Когда он обернулся обратно, Виолетта уже успела каким-то чудом избавиться от одежды и восседала на приглянувшемся ей трюмо, кокетливо сжимая коленки. Впрочем, последнее не продлилось долго.

- В двух экземплярах, - машинально повторил риелтор.

- Я жду.

Когда он вернулся через неделю, чтобы получить еще одну подпись - и кое-что другое, как он надеялся, двери ему никто не открыл. И Виолетту тоже больше никто и никогда не видел.

***

А потом риелтор уволился. С шумом, пригрозив засунуть эту чертову квартиру туда, куда Макар телят не гонял, хлопнув дверью, и даже напоследок показав фак через затылок - не оглядываясь, так, мимоходом. Антон же, новенький в этом агентстве, только хмыкнул. Тоже мне, дом с привидениями нашли. Его испытательный срок уже просто трещал по швам - так ни одной квартиры и не продал. А тут - подарок судьбы. В шаге от метро, вся инфраструктура, даже мебель от предыдущих владельцев. И это по цене почти в два раза ниже рыночной. Вот он, его шанс. Отчего его уже бывший коллега взбеленился и добрых полчаса матерился, он понять не мог. Ну, подумаешь, хозяйка квартиры без вести пропала. Деньги, правда, так и не успела перевести. Смылась куда-то, хахаля нашла, может, в неприятную историю впуталась, и выловят ее из Свислочи в пакетах по частям. Какая, к чертовой матери, разница. Главное, что купля-продажа так и не состоялась, и этот недостаток следовало устранить. Антону была нужна эта работа, и он тут же вцепился зубами в этот случай, один на миллион, беспроигрышный.

Высокий блондин, уверенный в себе, хоть сейчас фоткай на плакат “успешный мужчина с поршем”, хотя, “порша”, конечно, ему было не видать. Но одних только костюма и самоуверенности ему всегда было достаточно, чтобы впечатлить людей. Клиентов, работодателей. Пока что - только работодателей.

Испытательный срок подходил к концу, а квартиры все не продавались. Но эта, эта - просто обязана.

Первые два прошли мимо. Со старичком было все понятно, он вообще, скорее всего, просто развлекался, посещая чужие жилища. Вряд ли собирался что-то покупать в принципе. Правда, зачем-то залип возле высококлассного - в дизайне Антон разбирался - цельнометаллического стола со стеклянной столешницей, и добрых полчаса нес чушь о том, какой у него в детстве был дубовый стол. Антон презрительно кивал и поддакивал. Дед не то что стол, он подметки его ботинок купить был не в состоянии. Такое случалось.

Другой тоже уперся в стол, и зачем-то завел длинную тираду о том, как в детстве качался в батином кресле-качалке. Антон кивал, все больше убеждаясь, что и этот ничего не купит.

А вот третий был тем, что надо. Его долгожданный золотой клиент. Билет к карьерному росту, к стабильной зарплате - и на этом мечты Антона заканчивались. Разве что, пожалуй, он прикупил бы себе такой же стол, как в этой квартире. Он был просто восхитительным, хотя никаких отметок брендов Антон не нашел. Жалко. Ну ничего, со временем найдет, что за очередная скандинавская контора выпускает такие столешницы. Что мебель сделана скандинавами, сомнений не было. Их почерк. Их стиль.

- Офонареть, - бритый бородач присел перед столом и ковырнул пальцем блестящее стекло, - Это откуда тут?

- Предыдущие жильцы оставили.

- Они в курсе, сколько это вообще стоит?

- А вы? - попытался выкрутиться Антон.

- Я археолог, блин. Конечно, я в курсе. И вот это вот прилагается к квартире?

- А что не так? - опешил Антон.

- Шумеро-аккадская культура, это же…

Археолог почему-то поднялся на ноги, долго, рефлекторно отряхивал колени, и потом бесцветным голосом продолжил, резко сменив тему:

- Цена та же?

- Конечно, - немного растерянно протянул Антон.

Химеро-наркоманские штуки его не прельщали. Чтобы там ни было в этом скандинавском столе, приметное для археолога, тысячелетний дуб или особое северное стекло, это было не его дело. Он собирался просто продать квартиру. Конкретно эту и кому угодно. Хоть и полусумасшедшему археологу.

- Беру. А это вам, - покупатель зачем-то сунул пачку мятых купюр, - просто молчите о том, что тут хранится.

Антон только кивнул и забрал деньги. Ну что за психопатов земля носит…

***

В этот раз пришла милиция. Ее никто не ожидал - как всегда, впрочем. Археолога, как не сложно догадаться, после того вечера никто и никогда не видел. Он тоже не успел внести первый взнос за заключение договора, исчез с концами. Скандинавский шикарный стол, впрочем, не тронул. Риелторская контора наконец-то забила тревогу.

А Фомич - простой, совершенно обыкновенный участковый, не знал, что делать. Ущерба нет, состава преступления тем более. Ну, подумаешь, передумал квартиру покупать. Чего стоит-то черкнуть пару строчек. Но археолог как сквозь свою любимую землю провалился. Исчез начисто. На работе не появлялся, друзья его не видели, подруги обнаружить не удалось.

Друга тоже.

Что именно искать - непонятно. Ну пропал и пропал, в другой город свалил, просто решил квартиру не покупать. Мало ли что бывает. Ну, была разве что одна деталь. Сомнительная.

Это был уже третий человек, бесследно исчезающий в этой квартире. Но что с этим делать, участковый не имел ни малейшего понятия. Он хотел домой, где его ждал наваристый, ароматный рассольник, и сын, и дочка, смешливая, и жена, конечно. Автор того самого рассольника. Поэтому он и позвонил Ивану Сергеевичу.

Друзья посоветовали.

Сергеич был молчалив. Черта с два бы его кто-то в лицо так назвал. Иван Сергеевич, и все тут, все-таки опытный следователь, да и вид под стать - прямая спина, цепкий взгляд. Он был колюч и прилипчив, как репей, если бы репей отливали из нержавеющей стали. И всегда откликался. Даже когда вскрывались ошибки его предшественников, других следаков или участковых, он не издевался. Пытался помочь. Своим был в доску, но в то же время чужим, словно с другой планеты упал.

Фомич-таки ему позвонил, хотя и сомневался. Ничего эти исчезновения не связывало, кроме квартиры. Да еще тот истеричный риелтор, который отказался продавать квартиру последнему, тому самому, археологу. Вот и все улики. А, как известно, нет тела - нет дела.

Мало ли людей исчезает. И большинство - по своей воле. Очередной тупой, бессмысленный висяк. Чаще всего так сбегали от алиментов.

Иван пришел с самого утра, даже раньше Фомича. Тому было стыдно, но следователь похлопал его по плечу, и все само собой устаканилось. Долго расспрашивал - не только про археолога, но и про остальных исчезнувших. Ни разу не укорил, что после первого исчезновения никто ничего не сделал. Только слушал и слушал. Спросил, где понятые. Рассмеялся, узнав, что их так и не позвали. А что тут, блин, отмечать? Пустоту?

И зашел в квартиру.

Практически сразу раздались три тяжелых, глухих выстрела. Дом их даже не почувствовал. Потом - сдавленный мат. Следователь тут же объявился на пороге, вращая огромными, остекленевшими глазами.

- Иван Сергеевич…

Следователь зыркнул на Фомича так, что захотелось удрать куда-то в подпол к мышам. Наверное, таким взглядом он одаривал всех тех рецидивистов, которых колол если не ежедневно, то хотя бы раз в месяц. Пистолет был зажат в его руке и даже еще дымился. Следователь ушел, не оглядываясь.

Замять вопрос было не сложно - не только из-за страха, просто… просто. Фомич понимал, что вряд ли расскажет о внезапной стрельбе, да и вообще - такие знакомства на дороге не валяются. И из-за его связей, и из-за его фанатичной преданности работе. И из-за поддержки, которую всегда оказывал коллегам. Конечно, когда не смотрел на них безумным взглядом, сжимая в руке пистолет с такой силой, что из-под ногтей выступила кровь. Да и никто не пострадал, вроде как.

Фомич только удивленно уставился на игровую приставку последней модели - такую, какую он безумно хотел подарить своему сыну. Да и себе тоже - чтобы сын не сыпал односложными фразами, чтобы снова кинулся ему на шею, как раньше, и чтобы они вместе играли - как раньше. Пусть и в видеоигры.

Но приблуда была раздроблена тремя пулями, которые зачем-то пустил в нее следователь. Фомич не стал задавать вопросы. Это было одно из негласных правил, когда обращаешься к Ивану. О выстрелах забудут - кто их услышит в доме, в котором и не такие шумы под вечер родятся. Фомич, к тому же, постарается. Работа же у них нервная, он сам знал. А если у участкового нервы порой сдают, что ж у следователя. Психанул. Выпьет, отоспится. Начальство поймет. Никто не пострадал же, в конце концов.

***

Иван и правда выпил. Не чувствуя горечи, он лил в себя водку, пока не обнаружил, что сидит абсолютно трезвый на кухне и бессмысленно пялится в окно. Иван и правда был идейным служителем закона. И когда он вошел в ту комнату, больше всего на свете он желал только одного. Узнать, кто загубил этих людей. Что они мертвы, он не сомневался.

И он увидел, что хотел. Как и все остальные. Рука сама выхватила пистолет и нажала на спусковой крючок.

-- Чем хуже, тем лучше, -- Хельг Крюкович даже не смутился. – Вóрону не интересна золотая клетка. Ему нужна свобода. Пусть даже и по колено в грязи.

-- Ты ушёл из дворца? – удивился Камил. – Расскажи о своём прошлом подробней. Должно быть, это интересный путь. Из дворца в землянку…

Хельг родился в семье Крюковичей. При дворе. Власть ему не была положена – он не относился к наследникам первого порядка. И даже к наследникам второго. Но чиновничьи придворные должности ждали его, как и вполне сытая и сносная жизнь. Однако мальца такой расклад не устраивал. Хельг терпеть не мог сидячую работу. Душа у него от такого портилась, гнила, прокисала.

-- Но в малом возрасте мне довелось принять участие в княжеской охоте. И мне очень понравилось. Тогда я понял, чем хотел бы заниматься. Не счётом монет. Не шуршанием свитков. Мне бы хотелось примкнуть к охотникам, с их псами. И уйти в лес…. Вскоре я сбежал из дворца впервые. Сколько мне тогда было лет… Может, двенадцать. Я напросился в ученики к охотнику. Но долго у него не прожил. Даже не дотянул до зимы, до самой охоты – меня забрали люди отца… Но я многое успел повидать, многому научиться. И всё же… Меня вырвали из лесов. И посадили обратно во дворец. В золотую клетку… А Ворон уже почуял запах хвойных лесов! Почуял единство с тайгой. Ворона было никак не остановить… А потом началась Война. Люди на ней дохли, как мухи. И, как дворянин, я был вынужден отправиться на неё. Меня снабдили доспехом, оружием. И отправили умирать…

Хельг пошёл на войну. Но на ней он не пропал, в отличие от многих сынов боярских. Хельгу даже понравилось. Даже жестокая война -- лучше, чем прозябать за каменными стенами. Леса, поля, открытое небо. И охота. Хоть и на людей. Хельг был очень хорошим охотником… Вскоре он стал следопытом Святомира, там же его прозвали Вороном. А предательство князей, особенно предательство Родогора Крюковича -- он очень сильно осудил. Он отказался примыкать к своей родне.

Хельг бился в войске Святомира до самого конца, до самой последней битвы. Пока их отряд не разбили. Хельгу повезло очнуться после битвы, среди трупов друзей, над которыми глумились люди объединённого войска четырёх князей, выискивая ещё живых. До Хельга просто не успели добраться. Раненный он бежал в леса, скрываться. Его не смогли нагнать и найти. Никто не умел скрывать свои следы лучше следопыта.

Княжеские люди не любили Хельга. Они знали, что он был против них. К тому же он был в какой-то степени наследником Крюковичей, которого, в случае победы Святомира, наверняка поставили бы во власти, вместо предателей. Хельг укрылся в лесах Миробоичей. Это было лучше всего. Миробоичи не выдадут его князю.

А со временем всем уже стало всё равно на старых врагов. Все уже позабыли о Хельге – у князей появилось множество других проблем. В конце концов, столько времени минуло. Хельг продолжил жить в лесах и в своё огромное удовольствие промышлять охотой, изредка выходя в люди… Любопытный путь от чиновника – до лесного дикаря.

Пленённого разбойника бросили в темницу. Камил занял палача Реяна пытками. Но главарь показал особую стойкость. Он всё никак не открывал своего рта, вполне осознавая, что даже если он всё расскажет – никто его на волю не отпустит. Он узнал своих измученных и потерянных собратьев в темнице. И ужаснулся. По крайней мере, со слов Реяна.

Пришлось к пыткам подключиться даже Камилу.

-- Воду лил?

-- И на лицо. И на тряпку на лице. И в бочку макал. И в глотку ему заливал…

-- А ногти?

-- Уже выдраны все. Даже на ногах.

-- Зубы?...

-- Их нет. Но это не я. Они сгнили сами. От разбойничьей жизни… Рожу я ему всё равно начистил. Не помогло. Не говорит ничего.

-- Крепкий ублюдок, -- признал Камил. – Крепкий мужик. С большими и стальными яйцами, а?

Измученный разбойник ничего не ответил.

-- В них вся проблема, -- сказал Камил. – В яйцах.

И не успели они даже взмахнуть лезвием ножа – разбойник закричал. И принялся всё рассказывать. Всё, что знал. О стоянках разбойников, где они прятались. О тайном братстве. О том, что их из лесов ни за что не выкурить. Что их – сотни…

Тогда Камил подумал, что палач недостаточно жёсток. Что Реян хоть и готов исполнить любой приказ – всё же не готов выкладываться на полную. Либо же он без особой фантазии и выдумки… Но стоило прийти Камилу, провести в темнице несколько минут. И пленник всё рассказал.

Но ему это не помогло.

-- Я же всё рассказал! Всё!.... а-а-а…. не-е-ет…чтоб ты сдох! Падла! Ты – не мужик! Ты гнида!!.. мои яйца…

-- Они мне пригодятся, -- сказал Камил, укладывая в шкатулочку. Нужно было спешить. – Реян, напои его моим отварчиком. Это чтобы он не подох от кровотечений. Он мне ещё пригодится. И это… как зашьёшь – язык ему отрежь. Язык ему больше не потребуется.

-- Хорошо, милорд, будет сделано.

-- А-а-а!!!

Зима заканчивалась. Снега таяли. Наступил период весенней распутицы. В поместье начались активные приготовления к грядущей свадьбе – переписка Нойманна с баронессой Дубек зашла за зиму очень далеко. Настолько, что их письма стали прямо-таки пропитаны похотью. Гадость… И если поначалу баронесса сомневалась, то теперь была уверенна – они устроят свадьбу, даже толком не увидевшись с Вальдемаром. Устроят как можно скорей.

-- Как настрой, Вальд? – спросил Камил. – Я надеюсь, ты понимаешь всю важность. И не держишь на меня зла… В грядущей войне нам нужно быть уверенным в своих тылах. А баронство Дубек – окажется за нашей спиной. Ты спасёшь многие жизни таким ходом… Мы обретём союзника или хотя бы лишимся врага.

-- Что ты, Камил, я не держу на тебя зла. Я тебе очень благодарен! -- ответил Вальд, поправляя между ног – чесались швы. – Да и Велена – интересная женщина, не в пример молодым дурочкам. Хоть и жаль, что старая. С другой стороны – хорошо, что старая, ей скоро помирать…

-- Правильный настрой!.. Ты мне скажи о самом главном. Помнишь, что я просил узнать?

-- Да… Велена сказала, что всё у неё в порядке с лунной кровью. Она ещё не настолько старая. Она способна родить мне ребёнка.

-- Прекрасно!

Свадьбу условились устроить сразу же, как только распутица закончится, едва дороги высохнут. И устроить свадьбу – в поместье Миробоичей. Каменный замок и древний дворец сочли куда более подходящим местом, чем небольшой и грязный городок баронессы. Камил отправил во все земли Горной Дали приглашения на праздник – всем баронам. Даже Перепутичам. И только князю Искро он не отправил приглашения. Этого ублюдка у себя в гостях Камил видеть не хотел. Вражда и выпадки князя никак не поспособствуют улучшению отношений с баронами за обеденным столом. Они все тогда будут себя вести с оглядкой на жестокого правителя, наденут свои лицемерные маски.

Камил намеревался попасть во многих зайцев одним выстрелом: он получит союз с баронессой Дубек, и при этом ему не придётся потратить всё лето на разъезды по Горной Дали, в попытке познакомиться и наладить связи с каждым бароном по отдельности.

На приглашение ответили не все, хоть Камил намеревался устроить великое празднование, довольно-таки расточительное для казны баронства. Но дело того стоило.

Отказались только Поморичи и Светломоричи, что было печально. Два этих рода имели конфликты либо с дерзкими Перепутичами, либо с самим князем – в прошлом. Особенно Сверад Светломорич, самый старый из баронов Горной Дали – в своё время он отказался поддерживать Искро и признал князя только когда изменники разбили Святомира Миробоича окончательно, когда привели свои войска к стенам его замка. Он тогда был вынужден признать власть князя Искро.

Сверад отказался от визита на свадьбу, сославшись на свою занятость. Как и Садко Поморич. Этим баронам к поместью Миробоичей ехать было дальше всех, Камил бы тоже поленился тратить несколько дней пути, чтобы попьянствовать. Особенно Свераду, в таком почтенном возрасте. Да и ехать на свадьбу к мальцам… Камилу казалось, что именно в этом и была основная причина. Старики всегда с презрением относятся к молодым. Такая уж у них особенность.

Зато совершенно внезапно ответили согласием Перепутичи. Провались они под землю. Мнат – молодой барон, внук ослеплённого разбойниками Милы Перепутича, ответил, что непременно приедет на свадьбу.

И Мазай Бродич, известный подлиза князя, окраинную территорию которого Эрн обошёл стороной только лишь потому, что торопился взять крепость Перепутичей и встретиться с варяжскими наёмниками, высадившимися на побережье…

Их согласие, особенно на фоне отказа Поморичей и Светломоричей, вселило в Камила тоску. Друзей и подпевал князя Камил не хотел видеть у себя на пороге. Это его будущие враги. Благо, хотя бы Хмудгарда и князя на свадьбе не окажется. Воеводе Камил тоже не отправлял приглашений. Обойдётся.

-- Перспективные бароны не приедут. Зато шавки князя решили явиться, во что бы то ни стало! -- сетовал Камил. – Мне кажется, нам очень не везёт! Какое-то проклятие… А если эти собаки что-то затеяли?

-- Будь с ними осторожен, -- сказал Ларс. -- Но я считаю, что нам всё равно сильно повезло, Камил. Во-первых, с Жанной. С тем, что она осталась последней наследницей Житников. Есений заключил брак и этим не только спасся, но и расширил владения. А сейчас… баронесса Дубек, чёрт её побери. Самая лучшая кандидатура на свадьбу во всей Горной Дали. Чтó им дочери баронов, бесправные и бесприданные, когда есть целая баронесса с целым баронством? Но никто не отважился на неё залезать. Всё-таки порою отвращение выше желания разбогатеть и расширить владения… Кажется, князь Искро специально поставил у власти страшную и престарелую деву. Чтобы потом, после её смерти, баронство перешло, по закону, к нему… Одно меня в таком случае тревожит. То, что ты сломал князю планы, Камил. А это может быть опасно.

Камил ухмыльнулся.

-- Не я сломал князю планы. А Вальдемар фон Нойманн! Потомок – сам знаешь кого. Титулы его предков можно произносить до утра... А я – всего лишь хороший друг Вальда. Который помогает устроить роскошную свадьбу по любви. Я тут ни при чём. Князь Искро не станет лезть на рожон. Он вообще не станет нас трогать. Пока Вальд живёт у нас в имении. Потому что тогда будет риск войны. Или крайне сильной неприязни.

-- Всё равно это опасная игра, Камил, -- сказал Ларс. – Искро увидит, что на юге зарождается опасная фракция. Миробоичи… стали сильны. Нойманны, будто, с ними. Хорошо, что про Савохича ещё никто не знает. Но мы заключили с ним столько договоров, что шпионы князя могут что-то и подметить.

-- Вполне, -- согласился Камил. – Пусть тогда князь боится. Это хорошо, что в Горной Дали образовалась сила, способная помешать его произволу. Он сосредоточил в своих руках слишком большую власть, обобрав всех остальных. Бароны слабы, как никогда. А князь – напротив. Силён.

-- На то он и князь, -- сказал Ларс. – Он правильно делает. Власть должна быть в руках одного. А не в руках многих, разрывающих воз в разные стороны в угоду своим выгодам.

-- Ты говоришь прямо-таки, как Иштван.

-- Он был прав, когда сказал, что сильные вассалы – дорога к распрям. Но он ставленник князя Искро. А мы с тобой по другую сторону. Нам, конечно, выгоднее раскачать лодку князя, стать сильнее. Только сила – гарантия того, что Искро никого из нас не повесит.

-- А её я буду наращивать и безо всяких союзов, -- сказал Камил. – Не забывай, что я – некромант. А значит нужду в живых испытываю в гораздо меньшей степени. Моей мёртвой дружины уже хватит на то, чтобы задать гвардии князя серьёзную встряску даже при прямом столкновении. А что будет через лет десять? Представляешь? Всё это – лишь дело времени. К большой войне за независимость без Долга нужно как следует приготовиться. Главное никуда не торопиться…

Данила Горнич, самый непримиримый враг князя Искро после Миробоичей, охотно согласился приехать на свадьбу. Он уже давно хотел познакомиться с Камилом, но всё не было причины навязаться в гости.

Лют Савохич очень обрадовался приглашению. И самому факту свадьбы. Он сразу осознал задумку Камила. И задумка эта пришлась ему по душе.

«… мой юный друг! Я никогда не думал, что человек моих взглядов будет настолько рад приехать на большую христианскую свадьбу святоши-Нойманна. Я невообразимо рад. Мне смешно от абсурда ситуации! И от её, единовременной, гениальности! И я обязательно приеду. Хотя бы затем, чтобы помочь тебе наладить дружбу со всеми прочими гостями. Эта свадьба – хороший ход, Камил! И я предрекаю, что она может оказаться судьбоносной! Я приеду в гости со всей своей свитой!….»

Согласием ответил и Путята Дубович – ближайший сосед Житников, через территорию которого Камил уже проезжал со своей мёртвой дружиной, когда шёл к Тракту, на место встречи Рыжего и разбойников. Тогда Камил постеснялся заходить в гости. Но, видно, зря. Дубович упомянул, что наслышан о Камиле только хорошего – что тот учёный из Башен Знаний, что тот разбил шайку разбойников, разграбивших деревню.

-- Приглашать ли Карла? – спросил Вальд однажды.

-- Ты сдурел? – ответил Камил. – Ни в коем случае! Он будет вставлять палки в колёса. Твоему брату и твоей родне нельзя знать о свадьбе. Пусть узнают об этом уже потом, когда она уже случится. А лучше – когда баронесса забеременеет.

Самый первый на свадьбу прибыл Радим Златич. Даже быстрее, чем сама баронесса, за три дня до начала. Он приехал с двадцатью всадниками, со своей женой и сыном. Привёз подарки Нойманну и баронессе Дубек – в основном шубы.

-- Странно, конечно, -- бубнил Радим Златич. – Что Нойманн нашёл себе… родную душу на наших забытых Богом землях. А не у себя в Кратене. Странный выбор, если по расчёту. Нойманны могут и получше. И странный выбор, если по любви. Но не мне судить – я рад за вас. Где тут можно пожрать, а?.. Мои люди голодны и хотят жрать…

И вскоре после его приезда на горизонте показался кортеж баронессы. Велена Дубек прибыла к поместью Миробоичей....

*

А спонсорам сегодняшней главы выражаю благодарность!)

Илья Олегович 3456р «На новые портянки Ворону» Ответ: огромный спасибос за жирнючюю котлету!

Виктор Ш 900р Мне на пиво)

Александр Михайлович 500р «На тройничок темнейшему»

Таинственный пикабушник 200р «Ваш Темнейший великолепен. Случайно наткнулся, оторваться не могу. Очень кинематографично и достаточно глубоко. Спасибо.»

***

Мой паблик ВК: https://vk.com/emir_radriges

Мой телеграм канал: https://t.me/emir_radrigez

«Темнейший» на АТ: https://author.today/work/316450

(Предыдущие части в серии)

Я встретилась с девочками посреди войны. Эмилия была адвокатом, меня поражала её стойкость и невозмутимость. Катя была репортёром, в ней чувствовалась жизнь и харизма, правда война почти полностью уничтожила это. Я же просто студентка местной консерватории и кроме музыкальных талантов ничего не имею. В военное время не самый полезный талант, учитывая что лучший инструмент, который я могла себе позволить это барабан из коробок и банок.

С Катей мы столкнулись на улице, когда я убегала от местных бандитов. Боюсь представить, что они со мной хотели сделать, все пятеро были пьяные и не отличались здравостью рассудка. Катя тоже бежала от чего-то, но я не стала её спрашивать. Мы просидели всю ночь в подвале какого-то полуразрушенного дома. Там воняло плесенью, гарью и разложением. Такими стали половина домов в этом районе. Голодные и уставшие, мы не смогли ничего более придумать, как попытать счастье и поискать более менее целый дом. Так мы встретились с Эмилией.

У неё было немного еды и воды. Она поделилась этими крохами с нами. Не сказать что она сделала это бескорыстно, она вообще не эмоциональный человек ( кажется это называют профессиональной деформацией), ей нужна была помощь, чтобы выжить. Мы начали обустраивать свой новый дом. Это был типичный для нашего города дом: два этажа, чердак
со старой мебелью и подвал. Крыша почти полностью обвалилась, повсюду было много мусора, стены местами сломаны, окна выбиты и заколочены чем пришлось. Но тут нам было спокойней. Сперва Эмилия искала в подвале гвозди и доски, я стала разбирать завалы на первом этаже, в это время Катя искала на втором, что можно использовать из мусора наверху. Её успехи были заметней, она нашла бутылку воды, отмычку и старую струбцину. К концу дня, когда я раскопала завалы в гостиной, Эмилия принесла груду досок и пару горстей гвоздей. На улице темнело, поэтому мы решили закончить с "генеральной уборкой". Мы почти не жуя проглотили последние запасы еды и поровну разделили оставшиеся три бутылки воды. За едой мы не говорили, мы были чужими людьми друг другу, всё что нас объединяло это страшная война и желание выжить.
Это и стало нашим планом.

Мы рассказали Эмилии, что видели неподалёку гараж с автомастерской и наше решение поискать в нём продукты, инструменты и прочее. Так и поступили, ночи в ноябре становились холоднее и мы были рады, что гараж был в паре сотен метров от нашего убежища. Не то чтобы в доме было сильно теплей, но больший дискомфорт создавал ветер, а за стенами он был тише, хоть из проёмов и дуло сильно.
Вылазка в гараж была спокойной, мы нашли много всевозможных полезных вещей, немного варёной кукурузы в вакуумных пакетах, несколько пачек сигарет и прочие полезности. Но самыми важными находками были заклинивший пистолет и, пускай сломанная, но гитара. Я знала что смогу починить её, как будет время и мы сможем играть на ней. Такие мелочи дают силы на борьбу.
Когда мы вернулись Эмилия рассказала, что в наше отсутствие случились две вещи. Первая. Заходил местный активист, он собирал еду, для пожилых людей в конце улицы. Они не могут сами себя обеспечивать и им нужна помощь. Нам было нечего ему предложить и Эмилия просила его зайти завтра, может мы сможем чем-то помочь в замен на его помощь. Вторая, к нам кто-то залез, но всё что успели вытащить это часть досок и гвоздей, что Эмилия нашла накануне.
Вечером нам повезло ещё больше. Тот самый активист, его звали Михо, зашёл к нам и спросил чем может нам помочь. Он оказывается ходит по домам и пытается исправить то, что сломало. Мы показали ему пистолет и он вызвался его починить (в нём даже оказался целый патрон). Пока он этим занимался мы сидели полукругом и общались. Оказалось что Эмилия и Катя обе ярые кофеманки и очень скучают по чашке горячего крепкого кофе. Михо рассказывал, что раньше был обычным клерком и ему никогда не удавалось быть по настоящему полезным. Никогда не забуду его глаза. Они светились, в них была жёсткая решимость, он был счастлив, что
помогает людям и уверен, что это изменит войну. Будь это другое время, я бы влюбилась в него.
Ближе к утру он ушёл, напоследок сообщив, что военные объявили о обмене еды на сигареты и алкоголь. Как он объяснил, еду им поставляют постоянно, а вот вредные привычки никто не поощряет.

День выдался холоднее, чем предыдущий. И мы решили собрать верстак из струбцины, которую нашла Катя и начать заколачивать дыры в доме. Так же в старой мебели в гостиной мы нашли пару бутылок воды и пачку антибиотиков. Учитывая наступившую осень и то, что аптек больше нет, это очень ценная находка. Мы радовались ситуации. Всё складывалось благоприятно, насколько это возможно.

На закате я собралась опять наведаться в гараж. Там осталась пару неисследованных секций в мини-маркете. То что случилось потом сложно описать.

(продолжение завтра)

Сон в зимнюю ночь часть - 11

Поздно вечером Денис и Валера, встретились перед домом, где жил Миша Островский. Хоккеист жил в новом трёхэтажном доме из кирпича. Тут было всего два подъезда, но дом всё равно казался высоким. Денис пришёл первым и успел несколько раз обойти вокруг дома, прежде чем появился его товарищ. Валера заявился всё с тем же мешком, а за его спиной пряталась всё та же Марина Воронина.

— К-хм? — вопросительно кивнул на девочку мнимый Макаров.

— Я проиграл в карты, — грустно сообщил Кипятков.

— В смысле?

— А чё ты от меня хочешь? Она — шельма! У меня семёрка козырная, а у неё десятка! А я разучился карты считать, как раньше. Я думал, она играть не умеет.

— Не понимаю.

— Добрый волшебник хочет сказать, что мы играли с ним в карты на желания и он проиграл мне желание сопровождать вас этим вечером, но вы не бойтесь - я не пойду с вами к Островскому. Он может быть в трусах и начнёт стесняться. Я буду ждать вас у дома, — объяснила Марина.

“Хорошо хоть не на раздевание”, — подумал Денис и тут же спохватился:

— Но ведь ты замёрзнешь! Нельзя!

Девочка в ответ загадочно улыбнулась.

— Не замёрзну.

— Не замёрзнет, — мрачно подтвердил Валера. — Она родителям сказала, что пошла к родне ночевать. У неё родня в этом доме. Я проверял.

— Как же ты проверял, если ты тут никогда не был? — с подозрением в голосе спросил Денис.

— Мне её глухонемая бабушка сказала. Слово молчуна мне дала.

— А, ну раз бабушка…А дедушки там не было?

— Прекрати добрый рыцарь, не нужно ссориться с добрым волшебником, — попросила Марина. — Это моё самостоятельное решение. Вам нужно идти. Островский места себе не находит. Вон его окно.

Валера и Денис посмотрели на окно, которое она показала, и действительно увидели Мишу. Тот прятался за занавесками и сигнализировал им рукой.

— Второй этаж, — пробормотал Денис.

— Ага, надеюсь он украл для нас канат, как я его и просил, — пробормотал Валера.

— Портишь детей, старая колода. Одну в карты играть научил, другого - воровать: что дальше? Пить и курить научишь? — мельком попенял другу Денис.

— Да, я хороший учитель, а тебе завидно? Тебе же со старостой ничего не светит. Так, разве что мороженое на брудершафт полизать? Я прям так радуюсь, когда наблюдаю в тебе истинную платоническую любовь. Все эти вздохи, ролики из Ералаша, игры в песочнице… — тихо ворчал Валера, наблюдая, как Островский открывает окно и спускает канат.

— Тебе бы только поржать. Вся твоя гнилая натура.

— Нет, что ты. Я ещё мечтаю посмотреть, как ты собираешь для неё гербарий из опавших листьев, хотя, сейчас же зима…Точняк! Завтра же скатаешь ей снеговика с морковкой.

— Мальчики, не ссорьтесь, — громким шёпотом потребовала Воронина.

— Да мы и не ссоримся, — покосился на неё Валера. — Это так, баловство.

И он подтолкнул товарища в спину.

— Ползи первым.

Дениса долго упрашивать не надо. Тело Макарова было, с его точки зрения, физически слабым, но всё же это ещё было тело ребёнка, а не подростка. Если бы он был подростком, то, возможно, он и не смог бы залезть по канату. А тут…Всего-то второй этаж, он и на девятый бы залез, пустяки какие. Взобрался, меньше чем за минуту и только наверху понял, что к его ноге привязан мешок. Валера пошутил. Примотал к ноге друга длинную верёвку, а другой конец к своему мешку с топором. Не, ну а чё? Не к канату же привязывать?

— Когда успел-то? — прошипел сверху недовольный Денис.

— Аяяй, неужели чуйка подвела? А как лез, как гордился собой? Я спецом длинную примотал, чтобы ты сразу не понял, — посочувствовал снизу добрый волшебник.

Ещё несколько минут было потрачено на транспортировку мешка, а затем на канате поднимали Валеру. Островский очень удивился, заметив внизу Воронину.

— А…Она? — спросил он.

— Она на шухере, — Валера помахал Марине рукой и без всякого зазрения совести лично закрыл окно.

В комнате повисло неловкое молчание. Денис поглядывал с подозрением, а Островский так и вовсе не понимал. Валера же, бесцеремонно начал снимать с себя верхнюю одежду и требовать чая. Денис отскочил к двери и прислушался. В соседней комнате разговаривали мужчина и женщина, и был включён телевизор.

— Тихо-ты! Нас услышат, — предупредил он.

— Но мы ведь из комнаты выходить не будем, — беспечно ответил добрый волшебник — Миша, куда мне курточку положить и валенки? Ага, спасибо. Я ведь не такое бескультурье, как Макаров. Я по квартире в носках хожу.

У Островского была большая комната и, пока он бегал за чаем, Макаров и Кипятков её как следует изучили. Тут была своя шведская стенка с турником и брусьями, боксёрская груша и даже велотренажёр.

— Здоровье, — прочитал надпись на тренажёре Валера и признался:

— Никогда такого не видел.

Денис заглянул под кровать и обрадовался.

— Ух, ты! Гири разборные. 32 кг, можно собрать.

— Они неудобные. Руку натирать будет, — наморщив лоб, вспомнил Валера. — А обычные, есть?

— Есть. Ещё как есть.

Денис достал из-под кровати несколько небольших гирек. Кажется, такие использовали в магазинах. Три и пять килограммов.

— И это, с таким богатством, он не смог победить руку помойную? — изумился Валера.

— Он боялся. Да, кроме того, ты посмотри на комнату? Книги видишь? Ну, хоть одну? Настоящий спортсмен - променял мозги на инстинкты. Как ты там про горилл говорил? — спросил Денис.

— Ну…Побеждает не самая сильная обезьянка, а самая хитрая, но я же в другом контексте, — припомнил Валера. — Ай, ладно. Мы прокачаем ему мозговую мышцу. Ничего страшного.

Островский принёс чай и сахар, а на закуску были баранки. Товарищи угощались чаем и поглядывали на стену, где висел ковёр, и сквозь этот ковёр отчётливо проступало большое красное пятно.

— Будто от крови, — заметил Денис — А что? Родители его не замечают?

— Нет, — покачал головой Миша. — Я им сто раз показывал и даже фотографировал на цветную плёнку, а они говорят, что я всё выдумываю.

— Замечательный городишко, этот Сосновск. Вот, что удивительно: днём - родаки, обычные, благонадёжные граждане. Уши дерут, попу ремнём наказывают, угрожают детдомом и перловой кашей, но, когда наступают сумерки, они превращаются в слепоглухих инвалидов и им совершенно наплевать, что их детишки совершенно свободно болтаются по ночам на улицах, — разглагольствовал Валерий Васильевич. — У куриц и то в тысячу раз материнский инстинкт сильнее. А тут, что? Вот - я, вечером ушёл из дому и ни одна собака мне вслед не гавкнула. Это как понимать? В моём родном мире уже бы давно по всем улицам искали и пинали полицию ногами, отвлекая от более важных дел. Просто город непуганых родителей.

— Они не видят Страшил. Они забывают Страшил, — угрюмо произнёс Миша.

— И все разрушения от деятельности Страшил исчезают с наступлением утра. Я сегодня уже проверил. Более того: вблизи Страшилы образуется поле тишины с неограниченным радиусом, но при этом оно действует только на людей, а другие Страшилы всё видят и слышат. Это как бы подразумевает, что начни мы убивать одного, как на его крики могут сбежаться другие, — рассказал добрый волшебник.

— Досадно слышать. Нужно сделать ловушки, — решил Денис.

— Сделаем. Только сначала, друг мой ситный, покажи, что из дома прихватил? — попросил Валера.

Денис вывалил на стол несколько перочинных ножей, бокорезы, спицы для вязания и зажигалку.

— Мало. Не ожидал от тебя, — нахмурился великий вождь.

Денис крякнул и на столе появились небольшие нунчаки и две самодельные бомбы.

— Больше не успел. У меня всего несколько часов было на подготовку.

При этом он умолчал про Куриного бога, спрятанного за пазухой.

— Странно, — Валера недоверчиво посмотрел ему прямо в лицо. — Сознайся: лентяйничал? Сырники Мамкины трескал? От тебя за версту пахнет.

— Ну, трескал, — согласился Денис. — Со сметаной и со сгущёнкой. Я люблю свою Маму.

— Оно и видно.

Валера не нашёл, как поязвительнее ему ответить и велел всем готовиться ко сну. Он занял бельевой шкаф и выкинул оттуда всё лишнее, а Дениса отправили под кровать.

— А, если мне надо в туалет? — тихо протестовал тот из-под кровати.

— В валенок нассы, — посоветовали ему из шкафа.

— Это неудобно.

— Тогда терпи. Чё ты, как маленький?

Постепенно все улеглись и затихли. Сидя в шкафу, Валера то и дело сверялся с часами. По словам Миши, Красная рука появится сразу после полуночи. Всего оставалось ждать около часа. Валера попытался устроиться поудобнее и в темноте нашарил нечто железное и знакомое. Он приоткрыл дверцу и тихо позвал в темноту:

— Мишаня, ты спишь?

— Ага, поспишь тут, — отозвался Островский.

— Слушай, а откуда у тебя в шкафу наручники. У тебя папа — милиционер?

— Нет. Это Мамины. Мама в милиции. Принесла с работы. А что?

— Да ничего. А есть ключи?

— Ну.

— Прекрасно. Деня, ползи ко мне. Будешь ловушку делать, — шёпотом приказал Валера.

Ровно в полночь Красная рука появилась в комнате. Она вылезла из пятна на ковре и, быстро перебирая длинными кривыми пальцами, поползла к кровати Островского. Наблюдая за ней сквозь щёлку, Валера подивился тому, что Страшила нисколько не стесняется — рука в темноте светилась и при этом даже не думала заканчиваться. Где же у неё суставы? Всё тянется и тянется. Это всё, только локоть? Какая длинная лапка. Когда рука, растопырив пальцы, поднялась над кроватью, другая её сторона всё ещё пряталась в красном пятне.

Валера осторожно вытащил из мешка топор и прицелился.

— Ты принёс рубль? — прошипела рука, обращаясь к оцепеневшему от страха Мише Островскому.

— Ва…Ва-ва…— пролепетал тот.

— Я задушу твоих родителей, а потом и тебя, — пообещала рука, покачиваясь будто змея перед мышью.

— П-принёс.

— Давай сюда!

Рука изогнулась и подставила ладонь.

— Сдохни! Вот тебе, бабка-процентщица!

С этим криком Валера вылетел из шкафа и рубанул топором руку там, где она была ближе к пятну. Но это был не тот привычный и карающий удар, способный разрубить даже медведя. Это был удар пятиклассника Кипяткова и рука только взвыла от боли, а затем резко обернулась и в гневе растопырила пальцы.

— Ой! — удивился великий вождь, причём, совершенно искренне.

— Ты - кто? — возмутилась Страшила.

— Я? Я ужас, летящий на крыльях ночи, я крошка от сухаря, затерявшаяся в простыне, я моль, сожравшая вашу шубу, я неистребимый прыщ на твоём лице!!! — потрясая топором, представился великий вождь. Самое первое правило в драке с противником - испугай и сбей с толку, но Красная рука не придала его словам никакого значения.

— Я придушу тебя первым, — грозно сказала она.

— А чё, не страшно? Нет? Ты учти, я заразный. У меня чесотка и экзема. Тронешь меня и покроешься бородавками. Ну чё, рискнёшь, падла артритная? — предупредил Валера, вставая в защитную стойку.

— Слабак. Я убила тысячи детей. Я не боюсь холодного оружия и экземы. Я бессмертна! — высокомерно сообщила Страшила и начала подниматься к потолку, намереваясь обрушиться на рыжего негодника сверху.

— Ну, бессмертие…Это такие условности. Может слышала — бог Пан умер? А ты, даже не бог. Ты — обычное суеверие, — глядя на неё снизу вверх, проворчал Валера и кивнул поднявшемуся с кровати Островскому:

— В кандалы гадину.

— Кого? — не поняла Страшила и тут послышался резкий скрежет. Это Миша защёлкнул наручники. Шуточка была в том, что им была неизвестна точная величина обхвата, поэтому между наручниками была дополнительная цепочка. Островский только затянул цепь и руке снова пришлось изогнуться в обратную сторону.

— Да я тебя за это…— начала было она, но тут уже Валера не зевал. Он вновь напал на руку и принялся рубить её со всей дури. Красная рука закричала и потянулась к нему, а малолетний рукоруб всё недоумевал: — а чё это она плохо рубится? Подумаешь, крови нет. Это нормально, но вообще-то кость уже давно была должна треснуть. Будто по резине шваркаешь. Говорила ему Марина — “наточи топор”... В следующий раз, точно наточит.

— Осторожней! — вскрикнул Островский, но было уже поздно. Красная рука опустилась на рыжую шевелюру Кипяткова и, резко подняв в воздух, затрясла школьника, словно дворовый пёс маленького котёнка. Топор выскользнул из рук победителя Страшил и со звоном ударился о стену.

— Смерть! — гулко и торжественно возвестила Красная рука. — Смерть - непослушным деть…Ай!

Пятерня разжалась и Валера полетел вниз.

Про Дениса-то все забыли. А вот он про себя не забыл. И в тот самый момент, когда рука добрался до Валеры, он благополучно добрался до руки и со всей силы огрел её самодельным кистенем, изготовленным из кожаного шнурка и Куриного бога. В сущности: что такое, этот пресловутый Куриный бог? Это же просто камень с дыркой. Почему бы, собственно, и не воспользоваться? Вот он и воспользовался, и такой подляны Красная рука точно не ожидала.

Денис хлестал Красную руку направо и налево, а она металась под потолком и визжала от боли. Снизу, на полу, подвывал Валера, неудачно приземлившийся задницей на что-то твёрдое и железное.

— А-а-а! — кричала рука.

— У-у-у-у! — вторил ей великий вождь, проклиная про себя всех спортсменов и все спортивные снаряды вместе взятые.

— Быстрее! Где твой топор? — закричал Денис на Валеру.

— Да ищу я, ищу. Сука, больно-то как…— стонал несчастный губитель и потрошитель Страшил, ползая на четвереньках между рукой и кроватью.

— Бей её туда, куда я ударил! — поторапливал его Денис.

— Да понял я…Слушай, у меня, кажется, перелом попы…

— Нашёл время прикалываться — мочи Страшилу!

— Караул!!! — очнулась Красная рука. До неё только сейчас дошло, что школьники разгадали её слабость и собираются применить криптонит. — Караул! Убивают!

На ладони появился зубастый рот и рука попыталась вцепиться в лицо Денису. И совершенно напрасно: он только этого и ждал. Куриный бог шлёпнул по ладони и рука, взвизгнув, отпрянула.

— Нашёл! — во всеуслышание объявил рыжий пацан, поднимая над головой топор, и рука поняла, что пора драпать. Она стала втягиваться обратно в спасительное пятно и Денис закричал:

— Миша!

Миша Островский, который всё это время прятался в самом дальнем углу комнаты, запрыгнул на тренажёр и закрутил педали. Красная рука иногда пряталась под кроватью в ожидании своей жертвы, но чтобы её под кровать саму потащили? Да против воли?

— Вы…Ох… совсем??? — донёсся из-под кровати её сдавленный голос, но её никто не слушал. Друзья советовались.

— Вот сюда бей, — показывал пальцем Денис.

— Давай. Хлестани её. Нарисуй мне крестик, — злорадно просил Валера.

— Я убью вас! За меня отомстят! — угрожала беспомощная рука.

— Ага, ага. Песенку слышала? Пой вместе с нами, — посоветовал ей Валера.

Денис ударил по руке своим кистенем и рука, задёргавшись, завопила:

— Ублюдки, какую песенку?

— Про Кукуруку. Кукурука - это чудо, — запел Валера и нанёс первый удар.

— Лучшее из всех на свете, — подпел Денис и вновь ударил Куриным богом по образовавшейся ране.

— Я не помню, как там дальше? — пропел Валера

— Дарит счастье и веселье, — напомнил Денис.

— Ага, точно. Подели-ся кукурукой, а не то сломаем руку…

Рука с треском лопнула. Один конец её исчез в Красном пятне, а другой намотался на шведскую стенку и застрял в ней. Ловушка сработала. Валера бросился к обрубку, проверил и растерянно отступил, ибо потеряв связь с пятном, рука сморщилась, побледнела и кажется собиралась рассыпаться в прах.

— Она сдохла, — сообщил он присутствующим.

— А пятно ещё нет, — отозвался Денис, внимательно осматривая ковёр. — Думаю, нам туда.

— Вы чокнулись? — испуганно спросил их Островский. — А, если вы не вернётесь?

— Ну, знаешь ли, — Валера подошёл к ковру и засунул в пятно свой топор по самую рукоятку. — Там мои деньги и я не собираюсь заниматься благотворительностью.

— Тем более, что нет никаких гарантий. Вдруг оно выжило? — повернувшись к Мише, добавил Денис.

— Верняк. Я иду первым. Деня, за мной. Миша, на шухере, — распределил обязанности великий вождь и отважно полез в логово Страшилы.

Традиционная поддержка авторов с оригинальным материалом

@MamaLada - скоровские истории. У неё телеграмм. Заходите в телеграмм.

@sairuscool - Писатель фентези. И учредитель литературного конкурса.

@MorGott - Не проходите мимо, такого вы больше нигде не прочитаете.

@AnchelChe - И тысячи слов не хватит чтобы описать тяжёлый труд больничного клоуна

@Mefodii - почасовые новости и не только.

@bobr22 - морские рассказы

@kotofeichkotofej - переводы комиксов без отсебятины и с сохранением авторского стиля

@PyirnPG - оружейная лига

@ZaTaS - Герой - сатирик. Рисует оригинальные комиксы.

@Balu829 - Все на борьбу с оголтелым Феминизмом!

• @IrinaKosh - котики.

-----------------------------------------------------------------------------------

«Ладно, сучата…» – думал он про себя, борясь с тошнотой, которая всё же настигла, пока лодка бороздила ночью просторы спящего озера. Побили их здорово. А Питер вообще выбыл из игры насовсем. Но это ж только первый раунд?.. Работа Джонатану была очень нужна. И он пока точно не знал, как здесь, на новом месте, проходили служебные расследования. В полиции неудачу за операцию могли узреть в неспособности новичка к адекватным реакциям в сложившихся обстоятельствах. Вряд ли служба в этом особом отделе сильно отличалась правилами дисциплины. Мобильник свой он потерял, и по протоколу обязан был вернуться в мотель, чтобы немедленно позвонить куратору, доложить о чрезвычайной ситуации и дождаться приезда группы зачистки. Та объявится раньше, чем через пару-тройку часов, у департамента где-то была поблизости база. В мотель Джонатан уже плыл, и звонить оттуда, решил он, тоже будет обязательно. Даже заранее выучил по памяти нужный экстренный номер. Но сидеть сиднем и ничего не предпринимать, когда его, вчерашнего копа из отдела убийств, ткнули мордой в кровавую лужу, не сможет его заставить ни одно бумажное обязательство. Проигрывать схватку каким-то прыгучим мокрицам с зубами ската он не собирался. Наоборот, следовало попробовать им вышибить их вместе с челюстью. При этих мыслях страх окончательно уступил место холодной злости. Да хер с ней, с работой, напарника жалко! Всего лишь день, как познакомились. Вот он, семилетний опыт в секретном отделе одного департамента – рассыпался в миг на глазах. Особь была недостаточно изучена. Повадки, среда, способ охоты, цикличность. Они уже вышли на охоту, потому приборы ничего не показывали, подкрались и напали. Нечего было пенять теперь на «злобных» голодных зверушек. Сунулись в логово к смерти, её и нашли.

Но коп в Джонатане сейчас говорил громче, чем биолог, и последнего он совсем не слушал. Пусть подождёт хотя бы до утра, с копом ночью казалось надёжней…

Лодка ткнулась носом в берег недалеко от мотеля. Что б никого не будить шумом мотора, он намеренно причалил ярдах в двухстах от него. Сам был удивлён, как лихо справился с управлением. Спрыгнул на землю и воткнул штырь с верёвкой в мягкий песок поглубже. Затем пошагал к номеру. Пока плыл, пришло осознание, что воды, которой ужасался тридцать с лишним лет, он больше не боялся. В голове вызрел план. Не обрывками, не отдельными фрагментами мозаики, что предстояло собрать, примерить друг к другу, соединить, а сразу чёткий и целиком. Будто ему его туда вложили, с инструкциями и пояснениями. Такое планирование стало выучкой, приобретённой за годы работы в полиции.

Для начала Джонатан снял с себя всю одежду и зашёл в душ. Включил тёплую воду. Он хорошо помнил, как повернул ручку аккумулятора, от которого питались одновременно монитор и другая аппаратура. Устав сидеть на своём пледе, Джонатан, поднимаясь из укрытия, приборы отключил. А, значит, всё это время электроды, вызывающие раздражающие существ вибрации, не работали. Ужину стаи он помешал, Питера они ещё не успели переместить под землю. Но теперь, наверное, вернулись и доедали. Вот она, ещё одна промашка старшего биолога, говорившая за недостаточную изученность вида. Существа, оказывается, могли атаковать не только открыто и агрессивно, но и подбираться незаметно. Может быть, в их слизи и слюне, кроме яда и анальгетика, мог содержаться некий паралитик. Не у малышей, поскольку у существа в контейнере он не был обнаружен, у половозрелых особей. Ведь как-то они подобрались к Питеру, и тот, умирая, не издал ни единого звука.

Однако главное в зародившемся плане заключалось в другом. Джонатан чувствовал, что его догадка, догадка не самого глупого человека, была верна. Не обязательно быть копом или биологом, что б научиться понимать простые вещи в цепи. Популяция найденных тварей жила обособленно, в месте, где люди или звери не ходят большими группами. Или попросту бывают редко. Но с голода они не умирали и оставались на своей укромной территории обитания, ведя при этом привычный образ жизни для них – экономя еду. Вряд ли шведский стол из старшего биолога или другого крупного зверя ждал их каждый день, а, значит, умели делать запасы и были с ними бережливы. Плюс, вероятно, особенности метаболизма. У них ничего не пропадёт, что не съедят – то отложат на потом. Логика любого живого существа на планете: не хочешь сдохнуть с голоду – сделай заначку. Именно из такого допущения исходил Джонатан …

– Вам… нужна помощь? В кемпинге есть врач… – испуганно пискнула ещё не сонная девушка из персонала, увидев на щеке постояльца свежую рану.

– Всего лишь сорок фунтов мяса, – ответил он ей. – Вы ведь из местных?..

Девушка улыбнулась, подумав сперва на позднюю шутку. Но, увидев купюры с Грантом, засобиралась в город, что стоял у шоссе в трёх милях отсюда. Сказала, что через час привезёт, знала, где взять.

Джонатан проводил её машину взглядом. А дальше пешком отправился в кемпинг.

Охрана ожидаемо дремала, хоть час был и не самый поздний. В зоне домиков и палаток было спокойно, мало заезжих туристов, вот и прохлаждались. Толпы соберутся к выходным. Однако, растолкав мужчину в форме, пришлось показать и правительственное удостоверение. Одних лишь денег оказалось недостаточно, чтобы ночью, в элитном кемпинге, выпросить катамаран. Двуместный и механический. Знал бы охранник, для чего берут прогулочное плавучее средство в тёмное время суток, вызвал бы сразу полицию.

Джонатан проверил ход. Тот оказался лёгок. Значит, ноги не очень устанут работать до другого берега. Дошёл до своего номера, а потом до машины. И как только погрузил всё необходимое, из города вернулась девушка с четырьмя коробками говяжьих стейков. Да, это был его личный расход. Никто ему его не оплатит. Возможно, даже не будет больше этой новой работы, но голова приняла решение, и руки молча выполняли задуманное.

Перед отплытием он вернулся в номер и позвонил. Всё рассказал вкратце, как было на самом деле. Но просьбу оставаться на месте и дожидаться группу зачистки он уже не слышал. Повесил трубку…

Через какое-то время работы ногами, довольно длительное, показался помост. На середине озера Джонатан останавливался ненадолго и отдыхал. А теперь берег приближался – то самое место, где изредка бывали рыбаки, и, видимо, атакам у воды они ни разу не подвергались. Отсюда также безошибочно можно было добраться до оставленного оборудования. Но сначала следовало разобраться со всем привезённым, и большую часть он выгрузил на берег. На катамаране осталось только мясо.

Когда закончил с приготовлениями, проверил фосфорную лампу. Их было две, и одна из них осталась в номере Питера. По полицейской привычке Джонатан не забыл захватить в поездку универсальный набор и отомкнул замок. Немного даже постоял над банкой-контейнером с существом, думая, не утопить ли скотину в раковине. Но не поддался мгновенной слабости.

До оставленного в лесу оборудования шёл медленно и осторожно. Догадывался, что земляные «пиявки», закончив ужин, сидели в подземной норе, переваривали. Кто знает, может жрать теперь не будут неделю, месяц. Оставалось надеяться, что нехитрый план сработает. Было немного жутковато возвращаться туда, где затаскивали под землю полувысосанного Питера. Однако и эта слабость канула туда же, куда подевался страх воды и все остальные жути наступившей ночи.

А вот и аккумулятор. Когда повернулся включатель, послышалось слабое жужжание торчащих в земле электродов. Оно прекратилось быстро, глушимое звоном ночной мошкары, зазвучало, настроившись, тише. Первый кусок мяса из сумки упал возле них. И по своим же следам Джонатан начал возвращаться назад. Нюх у существ был неплохой, пусть не собачий. Это удалось выяснить по зверушке, сидящей в банке. Хоть что-то успел несчастный Питер.

Он рассчитал всё до куска, и последние три легли на длинный помост. Большая часть говядины сразу осталась на катамаране, там он её и разбросал. Пусть порезвятся, когда придут, или потащат складировать в норы. Носом плавучая посудина с педалями плотно подошла к рыбацкому причалу. Верёвка обвила столбы и притянула крепче, что б звери не боялись прыгнуть. Джонатан ничем не рисковал. Что б не оставить следа, спустился в ботинках с помоста в воду. Прошёлся по мелкому ярдов пятнадцать и снова повернул с берега в лес. А там сделал малый крюк и притаился у проложенной мясом тропы. Начал их поджидать…

И вот они зашуршали! Никак он не думал, что нажравшись от пуза напарником, прибегут уже через десять минут. Хорошо, не стал задерживаться на катамаране, быстро занял позицию. Даже ноги не успел толком расставить, всё примерялся и думал, не будет ли его видно за деревом, вставал и эдак, и так. Пока не услышал первый прыжок.

Через пару минут они показались. Сначала одно, затем другое. Прыгали друг за дружкой гурьбой, наступая на «пятки», толкались, игриво пищали. Одно существо толкнуло другое сильнее, и между ними случилась короткая стычка. Но когда подобрали последний кусок, остановились у начала помоста, сгрудились в кучу. А Джонатан, затаив дыхание, замер.

Какие же глупые твари! Питер, предполагая об их небольшой разумности из наблюдений за одним малышом, вновь оказался в чём-то прав. Насыщать себя и прятаться в норах – главные их умения. Ждать пришлось недолго, жадность победила осторожность. Все двенадцать или тринадцать существ заперебирали щупальцами по доскам причала. Подобрали последних три куска приманки и, не долго думая, перебрались на катамаран, где лежало всё остальное. Видимо, на них никогда не охотились и ловушек не ставили. Истинное подземное дурачьё! Как же всё быстро и гладко вышло!

Джонатан не стал медлить, и бросился к причалу. Схватил оставленную там же стеклянную банку, разбил её с размаху о доски и поднял руку. «Пиявки» его заметили, но зажигалка уже дала искру и полетела. Облитое дерево ярко вспыхнуло.

Существа, начавшие прыгать с катамарана обратно на причал, отпрянули от огня. Затем полетела и вторая банка, и третья, и вскоре почти весь помост был объят пламенем. На катамаране поднялся писк и визг. Что огня, что воды зверьки боялись одинаково, и просто грудились посередине, вопя от страха.

Но настоящий ужас пришёл, когда Джонатан поднял канистру и шагнул к ним в воду. Он расплескал бензин, слитый из грузовичка, по плавучему средству с краю и бросил ёмкость с открытой крышкой ближе к середине. Затем перерезал верёвку, державшую катамаран. Оттолкнул его. Зажёг, стоя по грудь в воде, вторую зажигалку, что зажимал всё время в зубах. И кинул. Вспыхнули тогда сами существа.

Медленно он выбрел потом из озера на берег. Отжал с рукавов рубахи и брюк прохладную воду. Ни холода, ни страха больше не ощущал. Жаркая выдалась эта последняя ночка. Давно таких не было, может, лет десять, с тех пор, как накрыли банду торговцев оружием в Иллинойсе. Солнце уже показало свой край над водой и небо светлело. А он всё стоял и смотрел, как горящий катамаран, с мечущимися на нём последними подыхающими тварями, отплывал всё дальше и дальше. Даже если начнёт тонуть, им всё равно наступит конец. В воду они и стали прыгать, когда последним из них огонь не оставил места. Это было единственное, что Питер успел довести в своих исследованиях до конца, на все сто процентов, без предположений – установить влияние избытка воды на организмы этого вида. На суши её излишки они отторгали, выпуская из себя через слизь, прятались в коконах, вероятно, в земле от дождя и снега. Но в озере захлёбывались всем телом и погибали, так говорили их клетки. Малыш из банки чуть не расстался с жизнью в луже…

В лопатках что-то неожиданно кольнуло. Будто прицел снайперской винтовки навели прямо в спину. Джонатан словно ощутил какое-то жжение. А потом услышал и тихое урчание позади. Усмехнулся устало.

– Ты ведь… здесь?.. За спиной?.. – спросил он.

Медленно повернулся.

На земле сидело одно из них. Ярдах в четырёх от него, самое большое и, вероятно, старое. Волосы на его спине почти облезли, а те, что остались, были ломкими и бесцветными. Щупальца казались намного толще, чем у других, и существо пригнулось на них к земле низко, готовое к прыжку. Конечно. На глазах сожгли всё семейство, и отступать он не станет, даже оставшись один. Джонатан едва успел выставить руки вперёд, когда самец с огромным наростом на лбу прыгнул на него со скоростью выпущенного из баллисты камня.

Сначала послышался лёгкий хлопок. Так лопнул левый глаз от резко устремившейся к лицу лапы-щупальца. Второй глаз он уберёг, мотнув головой, и дальше они уже оба упали. Бывший коп, мужчина под двести фунтов весом, и двадцатифунтовая смертоносная жаба-крот, с брюхом улитки и зубами морского ската, режущими острее бритвы и умеющими вырывать куски плоти.

Они катались по земле и оба рычали. Джонатан кусался и бил кулаками изо всех сил, уворачивался от разящих присосок, не хуже зубов умевших наносить раны. А существо хрипело и тянулось, пытаясь попасть отравленной слизью в рот и оставшийся глаз. И пусть само оно было, возможно, слепым, но анатомию знало безупречно. Известно, каким лакомством питались эти приозёрные подземные пиявки.

Глава семейства успел выхватить щупальцами небольшой кусок из живота соперника и зубами прошёлся по его левой щеке, с той стороны, где не было глаза. Но после этого камень, попавшийся под руку, опустился зверю на спину. Джонатан сбросил зверя с себя, перевернул. И начал, вцепившись твёрдо в орудие пальцами, избивать шипящую юркую тварь. Он молотил до тех пор, пока тот не перестал трепыхаться, а сам весь не покрылся его ядовитой зелёной кровью. После чего упал, выронив камень. И, тяжело дыша, с бока перевернулся на спину. Диск солнца уже отрывался от воды. А где-то ярдах в двухстах, на старой непокрытой асфальтом дороге, послышался шум двигателя. Что же за развалюха такая, на которой за ним приехали?..

***

Ранения, кроме потерянного глаза, серьёзными не оказались. Небольшая потеря крови, дюжина швов. Истечь он бы не успел, в приехавшей группе зачистки имелся медик, который оказал немедленную помощь. Даже сшили веки и наложили на лицо повязку. В зеркало заднего обзора Джонатан увидел себя, и под действием обезболивающего нашёл в себе сил улыбнуться. Ну, настоящий пират. Махнуть бы на отдых на Карибы!..

В номере Питера ребята из зачистки прибрали, и увезли оттуда всё содержимое, вместе с живым существом. А также забрали останки старого самца из леса у озера. Машина Джонатана, как и его вещи, оставались пока в мотеле, номер был оплачен на несколько дней вперёд. Самочувствие у него было удовлетворительным, и мистер Уизерспун, их с Питером куратор, желал немедленного устного отчёта. Как же было здорово спать всю дорогу в Чикаго после действия сильных уколов!..

– Знаете, почему вы не уволены, мистер Грин? – поинтересовался куратор, когда закончил слушать отчёт. – За уничтожение популяции существ, за пожар на озере, за рэмбодиаду…

– Потому что… знаю много и меня пришлось бы убить? – пробовал отшутиться Джонатан.

Но по лицу начальства понял, что шутка по вкусу не пришлась.

– Не вы совершили роковую ошибку, – услышал он ответ. – Да и хорошие агенты – большая редкость. Анкета ваша впечатляет. И этот блин комом спишем на первый раз. Притрётесь, перевоспитаем. Главное, сберегите второй глаз. Первым вы уже заплатили. За нарушенный протокол. А кто знает цену – умеет торговаться и будет осторожен…

Джонатан не любил словоблудия. Но был благодарен, что ему сохранили место.

– И всё же, что это было, мистер Уизерспун? – спросил-таки он, видя, что его куратор, с лоснящимся от пота лбом, объёмной лысиной, и при этом каким-то детским лицом и пухлыми губками, поджал их вдруг, не намереваясь говорить с ним дальше. Он выслушал всё, но, кажется, рот открывать любил лишь для того, чтобы спрашивать.

– ЧТО … ВИДЕЛ Я? – по-прежнему ждал от него ответа Джонатан.  – Не скажете даже после того, как у меня на глазах… зверушки, словно пиявки, высосали агента, утащив останки под землю? А теперь из ям извлекают кости десятков скелетов?.. Что это был за вид?..

Кажется, выражение лица не сильно разговорчивого мистера Уизерспуна слегка изменилось. Он глубоко вздохнул. Заглянул внимательно в глаза. Потом будто нехотя протянул руку к клавиатуре. Нажал на несколько кнопок, чего-то выбирал долго, листал электронные страницы, а затем внезапно и надолго «завис». И когда Джонатан подумал, что куратор просто решил вздремнуть с открытыми немигающими глазами, вспыхнул вдруг большой экран на стене справа. Здоровый монитор высветил огромную в полстены карту, от пола до потолка. Почти половина Северной Америки отображалась на ней, а дальше – северный полюс в уменьшенном масштабе, потом – верхняя часть Евразии. Повсюду на карте мерцали яркие синие метки. Их было порядка двадцати-тридцати.

– Тридцать шесть, чтобы быть точным, – заговорил неожиданно мистер Уизерспун. – По крайней мере, о таком количестве известно нам. Озёра. Как мы называем такие особые водоёмы – «тёмные глаза Земли». Её «мрачные очи». Пока они лишь чуть «приоткрыты», их «веки» немного «приподняты». Никто не представляет, что может случиться, если они вдруг откроются полностью однажды. Вы побывали у одного из них, агент Грин. То, что оно порождает, живёт либо в его глубине, либо водится где-то рядом, на берегу, в земле, в лесу. Такие существа, как эти – их, вероятно, больше нигде на планете не встретить. Питер описал их первым. Теперь будем знать о них больше и постараемся изучить. С вашей помощью, разумеется. Может, это не единственное, что живёт в том озере, но раньше таких волосатых «пиявок» заметить не удавалось. Вы с Питером стали… первыми.

Джонатан, взглядом спросив разрешения, медленно подошёл к светящейся карте. Посмотрел на её евразийскую часть. Россия. Большая обширная территория, в полконтинента или больше.

– Сапри… Санпри… что?.. Сарпи… – пытался он выговорить.

– Остров Сарпинский, – поправил куратор.  – На их самой известной реке – Волге. На острове двадцать пять пресных озёр, и, насколько нам известно, одно из них именно такое – «тёмное око». Едва ли не самое сильное из всех нам известных…

Джонатан протянул было руку к горящему кристаллическому полотну с сушей, реками, островами, озёрами. Но остановил её на полпути. Вспомнил, что карта не была даже бумажной, и подумал, что ничего приятного от прикосновения пальцев с бездушным монитором не будет. Опустил руку обратно.

– И что же… водится там – на Сарпинском, в самом сильном месте?..

Мистер Уизерспун пожал плечами.

– Нам неизвестно, – ответил он. – Уровень колебаний самый высокий, но ничего и никогда замечено ни в воде, ни на берегах вокруг не было. Будто что-то сидит там, но где-то очень глубоко. Пока не высовывает носа. Словно чего-то выжидает…

– Но чего?..

Мистер Уизерспун ещё раз поджал губы и просто покачал головой.

– Вот, в какой вы отдел попали, мистер Грин, – сказал он уже более буднично и деловито. – Многое будем узнавать с вами вместе… А потому отдохните пару дней, возвращайтесь за вещами и машиной, и снова сюда, в Чикаго. Получите, возможно, новое задание и другого старшего напарника. Наверное, вы поняли уже, что с нами остаётесь надолго. А то, что мы хорошо платим, сможете убедиться сразу после возвращения. За подобные случаи не по протоколу полагается тройная надбавка с солидной премией. Проверите счёт, когда будете в банке. Договорились?..

Джонатан только кивнул. Медленно. После небольшой паузы.

А ещё он успел сфотографировать карту на телефон. Достал его потихоньку из кармана, пока делал вид, что всего лишь рассматривает, и несколько раз нажал на «снять фото». Если мистер Уизерспун и увидел что-то, то ему он ничего об этом не сказал. Вряд ли даже заметил, поскольку был сильно озадачен потерей опытного агента и поиском новый пары для новичка. Пялился всё время не на гостя и монитор на стене, а в свой компьютер на столе, и руки постоянно что-то набивали. Даже не встал проводить, когда Джонатан направился к дверям…

Уже в мотеле, снова на озере, когда приехал за вещами и машиной, в холле он столкнулся с двумя парнями, чуть моложе его. В одном из них сразу признал Сэмюэля. Крутой был коп, занимался особыми делами, убийствами и грабежами с оружием.

– Привет! – сказал он ему. – Работа? Отдых?

– По службе, – ответил Сэм, пожимая протянутую руку. – Одно старое дело… Кстати, ты знаешь Ричарда?..

И познакомил его со вторым полицейским, молодым и симпатичным, уже во всю разговаривающим со смазливой стройной девушкой лет двадцати пяти. Кажется, звали Сарой, Джонатан тоже обращал на неё внимание пару дней назад, та приходила к сестре, которая работала в этом мотеле, и даже строила глазки. Хороший был вкус у молодого детектива Ричарда.

– Желаю удачи! – на прощание сказал Джонатан им обоим.

Его самого больше ничего не задерживало в этом мотеле, у странного озера, что едва не погубило. Да и с двумя такими крутыми копами, как Сэм и Рич, за людей тут можно было не опасаться. Джонатан думал о том, что через неделю или две, возможно, сюда придётся вернуться, продолжить исследования, когда лаборатория в Чикаго изучит добытое существо. А, может, и сильно позже, вот только когда? Уизерспун говорил, что если новые исследования не понадобятся, то для выезда сюда снова должно произойти что-то в этой местности у озера. Существ удалось утопить, загнав популяцию в воду, и выжил только один, малыш. Но кто его знает, может быть, были другие? Просто затаились на глубине под землёй и датчики их не видели.

А то и водилось что-то ещё. Ведь место это было, в любом случае, беспокойное. Даже на прощальной прогулке перед отъездом, после перекуса в баре, Джонатана не оставляло чувство, будто за ним кто-то наблюдает из-за кустов. И словно этот кто-то шуршит, подкрадывается к нему, хлюпая влажным языком, болтающимся между лап-щупалец, готовится к точному быстрому прыжку. Пусть это был и другой берег озера, людный, однако рассудок отозвался на возникшие неприятные ощущения. Джонатан даже шагнул к кустарнику проверить, не пряталась ли что там в листве. На всякий случай руку положил на карман пиджака, где лежало его оружие. Тяжёлое железо придавало уверенности.

Но ещё больше странное чувство усилилось, когда он повернулся к берегу спиной и всматривался в развалины старого монастыря, видел высоко торчащую в небо башню с осыпавшейся черепицей. Будто кто-то в эти мгновенья, из самой толщи воды, сверлил его сзади тяжёлым взглядом, заставив на миг свести лопатки. Конечно же, когда он обернулся резко, то никого не увидел. И просто списал всё на стресс, случившийся с ним после событий с Питером и после собственных злоключений. Однако ощущения запомнились остро, врезались в подкорку глубоко, словно дорожки на старой пластинке. И забывать он их не хотел, увозил с собой в Чикаго, чтобы помнить долго. Потому что теперь была такова его работа – смотреть в «тёмные глаза» Земли, когда они сами смотрят в ответ…

А также Джонатан, покидая это живописное и опасное место, думал о схватке той ночью. О том, что выжил в ней и победил. Злобы к существам он больше не испытывал, полицейский уступил в нём место биологу. Глупо ненавидеть что-то живое за привычный им образ жизни, подаренный эволюцией. Виды нужно изучать, проявляя осторожность. И, наверное, он запомнит навсегда, как глава семьи нападал на него и бросался раз за разом до последнего. Не понятый человеком, который был для него всего лишь обедом, не познанный даже им, он сражался в месте, бывшем ему годами домом. Сражался за свою семью. За неё и умер…

Автор: Adagor121 (Adam Gorskiy)