CreepyStory

— Ах, зачем я решил пойти вынести мусор так поздно! — всхлипывал на ходу маленький мальчик. — Говорила мне мама, а я не слушал! И зачем я решил отнести мусор на дальнюю помойку? Ох, горе мне, горе!

Мимо него по дороге проехал милицейский автомобиль УАЗ жёлтого цвета с настоящей синей мигалкой. Мальчик даже приостановился и радостно замахал руками, привлекая к себе внимание, но милиционеры не заметили его и поехали дальше.

— Что за хуйня? — завопил им вслед удивлённый мальчик. — Вы куда? Стойте - менты позорные! Это так вы работаете, да?

Тут он услышал зловещий рёв мотора, повернул голову и увидел, как чёрная Волга проезжает насквозь высокий сугроб, срезав таким образом часть дороги, и что она уже почти рядом с ним. Мальчик моментально вспомнил, что надо придерживаться образа, закричал от страха и побежал в тёмный переулок, который в самом конце заканчивался тупиком.

Чёрная Волга медленно въехала в переулок. По обеим сторонам были только деревянные дома и высокие заборы. Деваться мальчику было некуда и вот уже зелёный свет выхватил его из темноты, такого маленького, такого беспомощного, так смешно подпрыгивающего, пытаясь взобраться на забор. Нет, ему не уйти. Никто не может убежать чёрной Волги. Кажется, он и сам это понял и просто упал в сугроб, прикрывая руками голову.

Грохнуло так, что повыбивало окна из всех окрестных домов, но, поскольку там все спали и была ночь, то в сущности, можно сказать: операция по уничтожению ССД - прошла без последствий. Всё равно к утру всё окажется на своих местах.

Валера поднял голову и кровожадно улыбнулся. Чёрная Волга лежала кверху пузом. Взрывом её перевернуло с ног на голову и теперь со всех сторон к ней спешили хоккеисты, вооружённые волшебными клюшками.

— Дорогое удовольствие. Пятьдесят рублей на начинку ушло, — послышался знакомый голос.

— Не жалуйся, — Валера снова опустился на четвереньки и зашарил в снегу. Где-то тут, у него был спрятан Красный топор. К такому знаменитому страшиле нельзя с пустыми руками.

— Правее бери, — посоветовал, спрыгнувший с забора, Денис. — Ты его в самом углу закопал.

— А ты чем запускал взрывчатку? По рации? — полюбопытствовал Валера, дуя на замёрзшие от снега пальцы.

— Скажешь тоже, — Денис показал ему фонарик и два автопровода. — Я его слепило из того, что было...

— Ух-ты, жук. А мне? Дай, дай. Я с детства мечтал о таком фонарике, — запрыгал вокруг него добрый волшебник.

— А ты купи. Ты же богатый, — посоветовал ему Денис, пряча от него свою игрушку.

Валера тут же вспомнил, сколько ушло денег на взрывчатку, и несколько приуныл. Дорогое удовольствие. Нет большой хитрости в том, чтобы изготовить самодельное взрывное устройство, а вот начинить заряд юбилейными рублями, это он погорячился. Зато сработало. Вон она, Чёрная Волга, перевёрнутая лежит. Пора доставать пассажиров, а то испортятся.

Чёрная Волга во всём походила на обычный автомобиль, кроме некоторых мелких деталей. К примеру: у советского автомобиля никогда не течёт из днища густая жижа едкого пурпурного цвета, а из разбитых дверей никогда не высовываются костлявые лапы и не рычат пассажиры, больше похожие на скелеты. Валера ударил по колесу топором, на пробу, и колесо съёжилось, словно оно было не из резины, а…

“А из чего оно?” — призадумался он. Одна из костлявых лап вцепилась ему в штанину и он задумчиво уронил на неё топор. Пассажиры в машине горестно завыли.

— Там мертвецы, — авторитетно утверждал Островский — Они похищают детей, а потом пьют их кровь, чтобы обрести бессмертие.

— Нет, там инопланетяне, — возражал ему один из хоккеистов. — Машина может становиться неосязаемой и невидимой. Она, пока за Кипятковым гналась, через фонарный столб проехала и хоть бы хны. Я сам видел!

— Эээ, а ну не подавайте ей идеи! — потребовал добрый волшебник. — Видите руки, которые из машины тянутся, постоянно меняют форму. Страшила - полиморф. Оно меняет себя согласно вашим желаниям и страхам. Оно, как осьминог.

— И что делать? — озадаченно спросил Миша.

— Да, чё…Всё не нужное на слом - соберём металлолом! Бей его и не боись: внутри никого нет, это цельная страшила, — ухмыльнулся Валера и принялся учить советских детей вандализму.

Чёрную Волгу окружили со всех сторон и принялись колотить топором и клюшками. Денис всё это время бегал вокруг и искал юбилейные рубли. Нашёл целых три штуки. Чёрная Волга извивалась, орала и пыталась встать на колёса, но энтузиазм пионеров был сильнее автопрома и в скором времени страшилу распотрошили на части.

— Миш, а почему милиционеры не остановились, когда я мимо бежал? — вытирая пот со лба, поинтересовался Валера.

— Так, они нас не видят. Ночь же. Вот, если им днём позвонить, тогда приедут. Днём они нормальные. А ночью - слепые и глухие. Ты думаешь, мы не пытались искать спасения у милиции? Сто раз пытались, — рассказал тот.

— Ой, ну прямо, как у меня на родине. Ну хоть что-то у нас не меняется, — проворчал Валера.

— Вечно ты на милицию наговариваешь. Провокатор! — не сдержался Денис.

— Да, кстати о провокациях: Миш, а если у тебя мама в милиции, ты можешь мне достать уголовный кодекс? — повернувшись к Островскому, попросил Валера.

— Могу. А зачем?

— Да так, провокации хочу устроить. У нас же в каждой школе есть Дневной страшила. Всего у нас три школы и, значит, нужно устранить парочку учителей по закону. Пожалуй, я придумал, как заставить милицию чесаться и приносить пользу, — задумчиво проговорил рыжий мальчишка.

После ликвидации Чёрной Волги, дети пошли к ближайшему Красному пятну. Хоккеистов следовало отправить домой отдыхать по безопасному маршруту, а главной боевое силе нужно было попасть к Ворониной. Они нашли пятно в заброшенном деревянном доме, на углу переулка и большой улицы. Пятно пряталось за печкой, в передней комнате и Валера личным примером показал, как нужно пользоваться этой новой и перспективной транспортной системой. Внутри хоккеистам не особо понравилось. Всё вокруг было скользким и склизским, в синюшно-багровом свете.

— Как будто внутри резиновой трубы, — жаловались они.

— Зато быстро. Щас я вам покажу хозяина этой клоаки, — улыбался Валера и, действительно, вскоре они вышли в большую пещеру, где в самом центре увидели здоровенную живую Фигу с глазами и носом в виде торчащего наружу большого пальца.

— Ублюдки! Гадины! Чёртовы дети! — поприветствовала их Фига.

— Эй, а ну повежливее. Будешь ругаться, я тебя ногой пну! — прикрикнул на страшилу Валера

— Да, чтоб ты сдох!

— Товарищи! Разрешаю в эту падаль кидаться камнями, — объявил добрый волшебник. — Только близко не подходите, мы ей в жопу взрывчатку засунули.

— А у него жопа есть? — удивлялись хоккеисты.

— Конечно. Перед вами образец древнейшего страшилы, перекочевавшего к нам из славянской мифологии. В прошлом, данная Фига ползала по просторам нашей необъятной родины, порождая распри и ссоры между соседями. Вспомните хотя бы мультфильм “Как казаки на свадьбе гуляли” — там она присутствует во всей красе. Но время никого не щадит и, спасаясь от энтропии, нашей Фиге пришлось адаптироваться к новым реалиям. И таким образом она трансформировалась в патриотическое Красное пятно, распуская повсюду свои Красные руки, но теперь её злодействам положен конец. В будущем, я думаю, мы откроем здесь музей пережитков прошлого, где наш герой займёт своё почётное, центральное место, — тоном экскурсовода вещал Валера.

— Я отомщу! — с угрозой в голосе обещала Фига.

— За что? — ахнул Кипятков, картинно хватаясь за сердце. — За то, что ты дура? Или за то, что ты много лет угнетала детей? Лучше сиди и не пукай: считай, что у тебя домашний арест. А не будешь сотрудничать с новой властью, мы тебя быстро в расход отправим. Желающих: до-фига!

— Какой ещё новой властью? — изумилась страшила.

— Властью учащихся! Властью пионеров и октябрят! — грозно подняв кулак, сообщил Валера. — Мы вас всех покараем! Всех узурпаторов и кровососов поднимем на революционные штыки. Довольно запугивать маленьких детей! Мы своё - отбоялись! Ура, товарищи!!!

— Ура! — хором поддержали рыжего наглеца хоккеисты и даже Денис, хотя для него всё это выглядело просто баловством. Валера снова заигрался в революцию, но уж лучше страшилы, чем Белый дом. Меньше позора и скандала впоследствии.

Фига в ужасе выпучила глаза, сейчас она не могла причинить никакого вреда детишкам, ведь внутри неё, кроме самодельной бомбы, находился ещё и Куриный бог. Мерзавцы, напавшие на неё ночью, пообещали, что если камень разобьётся на части, то она более уже никогда не возродится. Позор навеки. В сто раз хуже, чем лопнувший в жопе градусник. И она им почему-то верила. Эти мелкие гниды были способны на всё.

А мелкие гниды, под руководством Кипяткова и Макарова, потребовали, чтобы страшила открыл в тоннелях нужные двери и буквально через пять минут Валера выбрался из красного пятна в квартире Ворониной. Сегодня ночью, маленькая храбрая девочка тоже выступала в роли приманки. Днём, Макаров подделал роспись учительницы математики и с большим удовольствием влепил девочке единицу. Теперь, у неё ночевали Колька, Веня, Полина и ещё двое одноклассников, пожелавших проявить свою храбрость. Но к тому времени, как прибыла подмога, вооружённая Красным топором, дети, сидевшие в засаде и сами отлично справились.

— Шуба? — удивился Валера, изучая остатки страшилы. — А она в списке есть?

— Да вот же, он. Это Бука, — показала на листочке Марина. — Шуба с когтями и черепом. Нападает из платяного шкафа.

— Неплохо, — похвалил Кипятков пионеров. Все выглядели возбужденными и радостными. Пострадавших не было. Коля был вооружён конём-скакалкой, Веня, как обычно, со сковородкой, но самая тяжёлая дубинка была у старосты — вот уж у её кавалера ни ума, ни фантазии. Из калейдоскопа ей оружие сделал. Сколько он туда юбилеек запихал? Лучше бы носок дал - право слово. Впрочем, староста выглядела раскрасневшейся и довольной.

Воронина доложила, что поздно вечером, когда её родители улеглись спать, она впустила в квартиру одноклассников с целью организации засады. Все сидели в её комнате, пили чай, ели конфеты и ждали. И вот, ровно в полночь, после того как пропели гимн, заработало радио-репродуктор. Оно висело на кухне, но несмотря на это, все его в комнате прекрасно слышали. Голос шёл отовсюду. Оно говорило примерно следующее: — “Девочка, девочка…берегись! Ты очень плохо училась и теперь твоя душа принадлежит Ночному ужасу…Девочка, девочка…Бежать бесполезно. Ложись на кровать и сложи руки крестиком…. Девочка, девочка…”

— Я понял, всё, как обычно: угрозы, хохот, картавый косноязычный ведущий, — перебил её Кипятков. — Никакого креатива.

Все испуганно замерли. Макаров непонимающе нахмурился.

— Нельзя ругать радио, — шёпотом сообщил Колька.

— Точно, нельзя, — хором подтвердили двое одноклассников, которых, кажется, звали Люся и Сеня. — оно злопамятное. Оно всё помнит и слышит.

— Даже днём, — прошептала староста и зачем-то полезла смотреть в окно.

— М-да? Любопытно. А раньше вы об этом молчали, — с этими словами Валера побежал на кухню, где встал на стул и сорвал со стены репродуктор. Затем он вернулся обратно в комнату Марины Ворониной.

— Пожалуйста, — продемонстрировал он свой трофей. — Это обычное радио. Если бы это был страшила, из него бы уже текла всякая разноцветная жидкость. Провода, на стене — полёвка. Никаких элементов мистики. И что же вы его так боитесь?

Увидев, что он принёс, одноклассники испугались ещё сильнее.

— Кипяток! Нельзя трогать радио ночью! — схватившись за голову, застонал Веня.

— Теперь, нам всем крышка! — попятились Люся и Сеня — Нужно уходить! Бежим из квартиры!

— Нет, ну надо же, а почему вы и об этом молчали? — возмутился Валера. Он посмотрел на Марину, а та только пожала плечами и прошептала:

— Мы думали, ты знаешь. Все же знают.

— Да! Даже маленькие дети! Младенцы, и те знают… — жалобным голосом начал объяснять Колька и тут радио заговорило прямо в руках Валеры.

— Хррр-Пшшш-Кшшш…Маленькие дети, — прозвучал голос точь-в-точь, как у Кольки.

Люся и Сеня закричали от ужаса и бросились вон из комнаты. Воронина проводила их совершенно растерянным взглядом. Староста побледнела, уронила калейдоскоп и вцепилась в руку Макарова мёртвой хваткой. Колька и Веня полезли прятаться под кровать. Валера и Денис обменялись недоумёнными взглядами, после чего Валера потряс радио и, прижав к уху, спросил.

— Чем ты это сказал?

— За вами уже идут. Бежать бесполезно. Вы будете наказаны, — произнёс голос.

— Аллё! Юстас? Юстас, я Алекс. Как слышно? Кто идёт? — Валера требовательно постучал по динамику.

— Ваша смерть! — сообщило радио и затихло.

— Ой, фу! Как пошло. Вот, если бы грузовик с водкой, а то смерть…Слышь, Маяк? Вот тебе наш пионерский ответ!

Валера бросил радио на пол и расколотил топором на мелкие кусочки.

— Что ты наделал, — пролепетал Веня, который тщетно пытался забиться под кровать, но не находил места.

— Это вы, чего так расслабились, придурки? — набросился на них добрый волшебник — По кой чёрт, эти двое рванули…, куда они, кстати, рванули? Марина? Это твоя квартира в конце концов - живо найди и тащи сюда. Деня, не держись за старосту, ты же мужик! Помоги ей. Староста, подбери с пола слюни и дубинку! У наc, Красное пятно есть, чего вы зассали? Отступить всегда сумеем. Коля, если сейчас же не вылезешь из-под кровати, я тебя лично пришибу, как предателя! А ну, живо собрались в кучу!

Валера был готов бесконечно угнетать и гнобить одноклассников, но вернувшийся из прихожей Денис сообщил, что дверь нараспашку, а Сеня и Люся убежали без верхней одежды. Следом появилась Воронина и подтвердила его опасения. Она сказала, что в квартире их точно нет, а есть только её родители, но они спят и будут спать до утра. Будить бесполезно.

— Тогда, все на улицу. Ищите сбежавших, — приказал добрый волшебник — Я остаюсь здесь. Денис, с этого момента, ты у них за главного. Если ещё хоть один пятиклассник пропадёт, я этого тебе никогда не прощу.

— А ты? — спросила Воронина.

— Я остаюсь и буду держать оборону. Дождусь вашего возвращения и прикрою твоих родителей. А то, прошлой ночью, помнится, одна ручка крашена угрожала перейти дозволенные границы и тронуть тех, кто - вне игры, — проворчал Валера.

— Но, ведь ты будешь один, — прошептала она.

— Я всегда один, — также тихо ответил он.

Валера дождался, пока они соберутся и уйдут, затем прикрыл входную дверь и пошёл на кухню. Там он поставил чайник, заглянул в холодильник и пошарил по кухонным ящикам в поисках чего-нибудь вкусного. Чайник закипел минут через пять. Он заварил себе большую кружку, утащил её в комнату Марины, потом переправил туда же половину вафельного торта, найденного в холодильнике, но перед тем, как устроить чаепитие, он проверил ловушку, устроенную над дверью. Кто бы сюда не пришёл, а из комнаты ему будет только один выход. В окно. А уж Валера поможет, поспособствует, так сказать.

Он успел съесть два кусочка торта, а потом на пороге появилась смерть. Рыжего аж перекосило от этой тощей фигуры ростом до потолка, в чёрном балахоне и с косою в правой костлявой руке. Он даже машинально пересчитал костяшки пальцев, сжимавшие отполированный черенок, и, когда из-под капюшона раздался зловещий голос:

— Я за тобой.

Валера, ничуть не удивившись, пододвинул к себе кружку и сделал несколько хороших глотков.

— Я за…

— Будьте любезны уточнить цель визита и сообщить: за кем именно вы пришли? Имя, фамилия, отчество. Год и место рождения. Кроме этого, меня интересует прописка, — процедил он сквозь зубы, пародируя работницу паспортного стола.

— Кипятков Валерий Васильевич, 1982 года рождения; место рождения - город Сосновск. Ученик 5В класса средней школы № 1, — забубнила смерть, потихоньку поднимая косу. — Приготовься, настало время попрощаться с жизнью.

Валера укоризненно погрозил пальцем:

— А вот тут ты и попалась. Ты же просто страшила. Если бы ты была настоящей, то ты бы тогда знала, что внутри тела Кипяткова находится чужая душа. Но ведь, ты этого не знаешь? А хочешь узнать? Мне известно, что страшилы могут заглядывать в человеческий разум. Предлагаю, заглянуть в мой. Проверь - может я тебя обманываю?

Фигура в чёрном балахоне сделала шаг вперёд. Что этот рыжий пацан себе позволяет? Дети падают в обморок лишь при одном его появлении. Почему он не боится его? Здесь что-то не так. Ну, да не важно. Сейчас ночь, а лезвие его косы острее самой острой бритвы. Сейчас он умрёт.

Фигура в балахоне замахнулась и коса встретилась с топором. Ангел смерти отшатнулся и снова нанёс свой страшный удар, но уже от бедра, делая широкий замах. Рыжий пацан, казалось, только этого и ждал. Он ударил сверху вниз, отчего лезвие косы увело и оно вонзилось в журнальный столик. Пока хозяин косы боролся с деревом, пытаясь освободить косу, мальчик перешёл в контратаку. Бросившись под ноги смерти, он ударил её под коленную чашечку, да так ловко, что выбил сустав из ноги. Дылда едва не потеряла равновесие, но вовремя успела опереться на косу. Вот тут уже ей прилетело обухом прямо по хребту. Падая на пол, смерть, в буквальном смысле слова, загремела костями, а Валера закинул топор на плечо и отступил к выходу.

— Как ты уже, наверное, догадалась: я не совсем Кипятков, — говорил он, опуская над дверью самодельные шторы из скрепок и открыток, куда ещё вечером были вплетены юбилейные рубли. — Поэтому, ты можешь сколько угодно говорить, что ты ошиблась дверью, что обозналась, что сослепу, но правильных вариантов будет всего два. Либо ты оставляешь мне свою косу и по-честному сиганёшь в окно, либо сдаёшься, и с этого момента работаешь на меня. Меня, в принципе, устроят оба варианта.

Традиционная поддержка авторов с оригинальным материалом

@MamaLada - скоровские истории. У неё телеграмм. Заходите в телеграмм.

@sairuscool - Писатель фентези. И учредитель литературного конкурса.

@MorGott - Не проходите мимо, такого вы больше нигде не прочитаете.

@AnchelChe - И тысячи слов не хватит чтобы описать тяжёлый труд больничного клоуна

@Mefodii - почасовые новости и не только.

@bobr22 - морские рассказы

@kotofeichkotofej - переводы комиксов без отсебятины и с сохранением авторского стиля

@PyirnPG - оружейная лига

@ZaTaS - Герой - сатирик. Рисует оригинальные комиксы.

@Balu829 - Все на борьбу с оголтелым Феминизмом!

• @IrinaKosh - котики.

-----------------------------------------------------------------------------------

“Меня заебало, что ты так меня подставляешь”

— Ирина, вы не должны стыдиться. Раз уж пришли, мы поможем вам и вашей матери, — попыталась утешить Иру Женя. Блондинистые жиденькие волосы и детское личико делали главу благотворительного клуба похожей на школьницу. На этом этапе Женя с её наивностью и желанием пересвитать всех нищих и застряла ментально. — Синдром Плюшкина не легко победить, но мы и не с таким справлялись. Да, ребят?

Кирилл и Ася покосились на Женю. Из троицы клоунов, эти двое не горели желанием переходить порог квартиры, а тем более разгребать завалы хлама. И Ира их прекрасно понимала.

— Может мы потихоньку начнем, а вы пока успокоитесь? — голос Жени стал ещё более слащавым.

— Да. Мне, наверное, нужно немного времени, чтобы собраться, — ответила Ира и попробовала улыбнуться. Даже у человека с параличом это вышло бы получше. К удаче Иры, неловкий разговор прервал звонок уже её настоящей матери.

— Алё, добрый вечер… Анна Андреевна! — обратилась Ира к маме по выдуманному имени, забитому в контактах. — Что вы хотите узнать? Простите, вас плохо слышно!

— Ты как с матерью разговариваешь?!

Спешно Ира побежала вниз по лестницам. Предстоящий разговор был точно не для ушей её новых “товарищей”. Мать Иры в очередной раз стала допытываться, чем доча занимается в Москве, когда приедет, когда возьмется за голову. Хвасталась, что на прошлой неделе подруга отдала коробку одежды для грудничков, и, что пора бы и ей заделаться в бабушки. Набор она уже весь собрала: коляска, она осталась ещё от Иры, да, колесо на скотче, но все же, распашонки, почти без пятен, какой-то дурачок их на помойку вытащил, ой, самое важное соски!…

На десятой минуте Иру замутило. Не хватало ей б/ушных сосок в этот и без того расчудесный день. Сбросив вызов, Ира почувствовала себя ещё хуже. Лучше бы и не отвечала. Один был только плюс: она выбралась из той дыры. Хотя на улице было по-мартовски погано и сыро, воняло бензином и подтаявшим собачьим дерьмом, там было всяко лучше подъезда.

Знакомая ауди въехала во двор и остановилась недалеко от Иры. Мужчина опустил стекла машины, не торопясь погружать ботинки в весеннюю слякоть.

— Ир, зажигалочка не найдётся?

— Нет. А если бы и была — не дала бы.

— Ничего ты мне не даёшь, — его взгляд скользнул по джинсам Иры.

Показательно она застегнула пальто на нижние пуговицы. Пальцы дрожали от гнева. Ира смотрела на заросшую рожу Димасика и представляла, как за шиворот вытаскивает его из тачки, чтобы затолкать в злосчастную хату.

“Бизнес” Димас строил на отжатии квартир у всякого сброда для дальнейшей перепродажи. Противный тип во всех смыслах. Но все упиралось в бабки, а их у него была чертова пропасть.

— Дим, ты говорил там “чутка не прибрано”! А в квартире свалка! Самая настоящая!

— Видел, я видел! Ириш…

— “Ириш”. Какая к черту “Ириша”! Я привела клоунов, пусть они тебя и развлекают! На этом умываю руки, — сказала Ира и бодро пошла прочь от машины.

— Эй, эй! Куда ты?!

— Куда подальше…

В Диминой схеме Ира была “оптимизатором финансов”: приманивала слезливыми историям всяких доброжелателей, не платя за уборку или ремонт. Богатые богаты, лишь потому что трясутся за каждую копейку. Но на себе Ира никогда не позволяла экономить.

— Кто тебе, идиотке конченой, платить будет? Хочешь, чтобы с квартиры нахуй поперли? К мамочке, вернешься? Снова обноски будешь носить? — заорал Дима вслед Ире. Когда реакции не последовало, он выскочил пробкой из авто.

— Что тебя, блядь не устраивает?

— Ты оглох совсем? Я не буду это дерьмо разгребать!

— Да, кто тебя просит в нём копаться! Пусть твои благотворители квартиру вылижут, а потом уже пиздуй на все четыре стороны.

— Тогда плати, блин. А я присмотрю за клоунами.

Дима закряхтел, как скупой старик, но все же полез в бардачок машины.

— Ир, только не будь ебучей сукой. Мы тут типа занимаемся “благотворительностью”, а ты рожу мученицы корчишь и смотришь на всех, как на дерьмище.

— Я так только на тебя смотрю, — конверт идеально вписался во внутренний карман пальто. — Надеюсь ты мне больше сюрпризов не подкинул? Бабка же не заявится?

— Да, сдохла она, говорю. В могиле гниёт.

— Про деда ты то же самое затирал. А потом старый пердун вернулся с того света вместе с участковым.

— Я тебе отстегнул лишнюю сотню. Если она все же воскреснет, прикончи её что ли..

***

Находиться внутри этой квартиры — настоящий бэдтрип, только без кислоты. Хотя её метраж был от силы сорок квадратов, она казалась сплошным лабиринтом. Одна комната перетекала в другую, а другая заканчивалась предыдущей. Дышать тоже было невозможно — Иру словно с головой окунули в таз с маслом.

Видя фотографии покойной хозяйки с сыновьями, Ира скидывала их в пакеты. Её нервировали счастливые лица на черно-белых снимках. Не семейная идиллия, а жуть полнейшая.

Старший сын, вроде бы, помер ещё в девяностые, а его брат повис на шее матери. Судя по количеству пузырей, пил он беспробудно Тетка, вроде бы, окончательно двинулась крышей, когда её сын алкоголик в конечном счете отбросил копыта. Видимо пустоту от смерти детей она решила заполнить барахлом. Правда, со временем у больных Синдромом Плюшкина в жилищах становятся настолько много ненужных вещей, что те уже начинают вымещать человека. Вот и бабку тоже… вытеснило.

Ира пнула носком кроссовка кипу из газет и рекламных брошюр. Из-за сырости макулатура слиплась в один блок из красок и целлюлозы. Вонь плесени чувствовалась даже через респиратор. Иру мутило. В полумрачных помещениях, промозглых и пропитанных гнилью, она чувствовала себя как в кошмаре. Каждый шорох, каждый хруст стекла давил на разум. Все эти “декорации” подпитывали в её голове мрачные мысли.

Ирина мать тоже страдала накопительством. Вот вроде бы дочь уже лет десять нормально зарабатывает, уже не нужно трястись над каждой копейкой. Бесполезно. Мать все продолжала баулами тащить к себе всякое старье. Собрала ли она столько же хлама? Ира не знала…

Схватившись за лоб и процедив сквозь зубы: “Что в голове помойка, что в этой квартире”, Ира вернулась к своей прямой обязанности: следить за “благотворителями”.

Клоунов даже было жалко. Бывают же индивидуумы, для которых благотворительность — хобби. Очень своеобразное хобби. Коричневая жижа из объедков, фекалий клопов и целлофановой шелухи устилала паркет жирным слоем. Верхний слой древесины размок от этой жижи настолько, что соскребался вместе с ней. А Кирилл безо всякого нытья вычищал это.

К Жене Ира не заглянула на “огонёк”. Та убиралась в туалете. Смогла ли Ира выдержать вид горы памперсов полных кала и мочи? Для неё это было уже слишком. Поэтому Ира предпочла зависнуть на кухне. Там было ещё прилично. Посеревшие, но ещё “живые” занавески. Плитка, которая хотя бы проглядывалась. Более-менее чистый стул…

"Было бы проще это все сжечь. Просто сжечь".

Под окно подогнали мусорный бункер. Он уже наполовину наполнился всяким хламом. Туда Ася прямо из окна швыряла черные пакеты, под завязку набитые гнильем. Без всяких колебаний.. До Иры слишком поздно дошло: “Прямо на газон поставили, уроды. Если придавили растение какой-нибудь старухи, будут проблемы.”

— Будете обедать? — вдруг спросила Ася, доставая из рюкзака завернутый в несколько пакетов бутерброд.

— В этом месте как-то не хочется…

— А я могу угостить, — Ася откусила кусок от бутера. Посреди загаженных жиром стен, недалеко от раковины, где уже завелись новые формы жизни.

Казалось, на поверхности потолка расплывалась масляная пленка, а стены обратились в пластилин. Иру только сильнее начало подташнивать, а желание расчесать до крови шею все усиливалось.

— Может ты съешь это на улице?

— У меня желудок крепкий, да и нет ничего, с чем бы не справились антибактериальные салфетки… Боже мой…

Хлеб в руках Аси покрылся серыми волосками плесени. В ужасе девушка швырнула его на пол. За каких-то несколько секунд бутерброд превратился в серый комок. Личинки копошились в нем, поедая розоватую массу колбасы.

— Свежее же было…

Зло обдало тело Иры ледяным дыханием. Вся её кожа заалела, покрывшись пятнами крапивницы. Ася вылупила на Иру глаза.

Сгустки черного нечто, как маленькие тараканы, стали вылезать из стен, из-под проржавевших консерв, полуразложившихся овощей, сливаясь в кольцо над их головами. Затем оно замерло. И резко опустилось.

Ира бросилась на пол, и круг из тьмы схлопнулся прямо над её макушкой. Хруст костей и секундный вопль, оборвался тишиной. Туловище Аси исчезло без следа, пока нижняя половина девушки так и осталась стоять. Пустота поглотила бедняжку. Качнувшись ноги, покойницы подогнулись, и внутренности расплескались по полу. Респиратор в одно мгновение стал бесполезным.

Желудок Иры свело, и кислота подкатила к горлу. Казалось даже его содержимое сгнило и рвалось наружу. Она сдернула маску и согнулась пополам. Лоб покрылся испариной, а мир сжался до небольшой точки, где желтоватая слизь стекала по человеческом мясу. Сладкий вкус тухлятины забил носоглотку.

“Какого хрена это было?!”

Из останков Аси лились реки крови. Совершенно неестественно. Черные твари плескались в ней, будто в бассейне. Выныривая тьма обретала форму. Она формировалась в эмбрионы, покрытые белесой слизью. Те заползали на стены. Пищали голосом новорожденных крысят. Их визги сливались в один непрекращающийся гул.

“Бежать!” — желание выжить заставило Иру подняться. Крапивница покрыла большую часть её тела, причиняя невыносимый зуд. Но в эту секунду каждая клеточка Иры сконцентрировалась на побеге.

Она рванула в сторону прихожей, где на полу у самой двери сидела Женя, сжимая руку Кирилла.

Кирилл был совершенно голым. Одежда растрескалась от новых габаритов владельца: его живот раздуло, как если бы у него была водянка или он был беременным… Телом он полностью закрывал путь к отступлению. Инстинктивно Ира попятилась назад. Ноги подкосились, едва не уронив её в растекающееся кровавое озеро.

— Помоги мне! Не вытягивается! — взмолилась Женя. С ног до головы она была покрыта фекалиями. На неё словно вылили все содержимое канализации. Ира даже думать не хотела, что произошло у толчка.

— Тихо… Дай я, — в районе солнечного сплетения Кирилла Ира заметила белый шип. Вместе они потянули за него. С хлюпаньем из плоти показался позвоночник рыбы, покрытый содержимым брюха Кирилла. За кости цеплялось что-то похожее на нитки, очень тонкие нитки. Волосы. Они все тянулись и тянулись, цепляя за собой кусочки плоти, обрезков овощей, чаинок… На руки Иры будто бы стошнило канализацию.

— Твою мать…

Последнее, что вышло из живота парня — маленькая фигурка бегемотика из Киндер Сюрприза. Он затерялся среди волос, но его очертания все равно угадывались. Ира отшвырнула её куда подальше. Теперь под грудной клеткой Кирилла зияла дыра, из которой показался палец. Он состоял из нескольких фаланг, от чего походил на надломанную в нескольких местах ветвь ивы.

Тела и кожа Кирилла рвались, выпуская на волю старческое тело. Это была та самая женщина с фотографий. Руки старухи были непропорционально большими. Желтыми слоящимися ногтями она хватала эмбрионы, подползавшие к ней с радостным визгом.

— Ничего, родненький, ты стерпишь... И родишь их. Родишь их всех. А девочки тебе помогут, — приговаривала она, фаршируя тело Кирилла, как праздничную утку. Из рта парня уже полилась кровавая пена.

Затем показались “ножки” старухи. В их роли выступала верхняя часть тела Аси. Её руки с трудом удерживали крупное туловище, и старуха кренилась то влево, то вправо. Хотя ещё несколько минут назад девушка была жива, её плоть начала ускоренно гнить: сквозь разложившееся мясо белела грудная клетка.

— Сука! Сука! — в легких Иры не было воздуха, чтобы сказать ещё что-то. Надо было что-то придумать. Она заставила дрожащие руки залезть в карманы пальто: лишь ключи и зажигалка.

“Черт!”

Предсмертный хрип Кирилла заставил Иру содрогнуться. Время вышло.

— Ой, закончился! — воскликнула ведьма, печально опустив длиннющие когти. — Ну, ничего-ничего…

Скрюченные пальцы уже потянулись к Жене, как Ира оттолкнула её. Одним прыжком Ира сбила с “ног” старуху. До крови сжав ключ, она всадила его в серый лоб. Острый конец с пустым звуком проткнул черепную коробку. Из раны брызнула кровь, а беззубая челюсть отвисла.

— Сожри и подавись, нечисть…

Из внутреннего кармана пальто Ира достала конверт с деньгами Димы.

Большой палец с трудом нащупал кремень зажигалки. Чирк — и огонь охватил деньги. Ира запихнула горящие банкноты прямо в пасть чудовищу. Раздался нечеловеческий визг такой силы, что Иру впечатало в стену. Старуху мгновенно поглотило пламя. Теперь она не напоминала ничем человека. Она полностью состояла из целлофана, досок, пожелтевших газет. Даже её тело теперь венчала непропорционально маленькая голова пупса.

Женя завизжала:

— Что ты сделала?!

— Все правильно сделала! Валим отсюда, дура! — заорала в ответ Ира и потащила последнюю выжившую обратно на кухню. Окно все ещё было распахнуто. Без всяких раздумий Ира залезла на подоконник.

— Забирайся!

— Я… Боюсь…

— Тогда умирай! — заорала Ира и сиганула вниз из окна.

***

— Какого хуя, Ира? Какого хуя?! — было первым, что услышала Ира, увидев над головой мартовское пасмурное небо. А затем и недовольную рожу Димы за горой целлофановых пакетов.

— Дима, ты то что тут забыл… — удивилась Ира. Из её груди вырвался полусмешок-полухрип.

— Старухи настучали на твоих клоунов. Кто, блядь, мусор швыряет из окна? На их грядки! Думал, вы уже обнаглели в край. Но этого я не ожидал!

Он указал на языки пламени, рвавшиеся из окон семьдесят пятой квартиры.

С самого начала надо было её сжечь.

— Я прикончила бабку, как ты и хотел, — пожала плечами Ира и вылезла из мусорного бункера. С печалью посмотрев на распластавшееся на газоне тело Жени, она почесала крапивницу на шее и пошла, слегка пошатываясь.

—Что? Какая бабка? Ты куда собралась?

На лице Иры сияла широкая улыбка. Будто бы в космосе побывала.

— К маме. Хочу нахрен все выкинуть.

Автор: Зина Никитина
Оригинальная публикация ВК

(Предыдущие части в серии)

Это было Эльдорадо. Еда, множество запчастей, фурнитуры и КОФЕ! Я очень обрадовалась, предвкушая как удивлю девочек такой находкой. Почти под утро я набрела на соседей, это были
мужчина и женщина. У них было оружие, что сперва напугало меня, но они оказались хорошими людьми и увидев меня с корзинкой из маркета полной находок, предложили честный обмен. Я выменяла 3 патрона к нашему пистолету и ещё лекарств на всякие запчасти. Это была великая удача.
Но вот дома я узнала, что мы вновь подверглись нападению. Эмилия была вынуждена защищаться от бандитов, вломившихся в дом и застрелила одного из них. Пускай она и выглядела гранитной, это заметно сломило её. Выносить тело пришлось мне и Кате. Застреленный паренёк был одним из той группы, от которой я убегала пару дней назад. Молодой. Младше меня. Война ужасна!
Ночь выдалась тяжёлой. Даже заделав треть проёмов мы замёрзли и конечно же на утро мы заболели. Спать на полу больше не было сил и мы решили сделать импровизированную кровать и стул. Получилось неплохо. Еда и вода вновь подошли к концу и нужно было искать их снова. Но мы сделали из подручных средств фильтр для очистки воды и это должно было нам помочь. Вновь заходил Михо, он не спрашивал про еду, так как всё видел сам. Но его присутствие
давало нам надежду на честность и бескорыстность людей.
Как всегда, на закате, я пошла на вылазку. Недалеко от гаража я заприметила стройплощадку и пару бараков на ней. Может там есть еда? Направляясь туда я всё размышляла про этих бандитов. Что заставляет их так себя вести со своими соседями, согражданами. Ведь сейчас и без этого много проблем, военные и повстанцы забирают всё что могут, больницы и магазины не работают. Приближается зима.
На стройке я встретила людей. Они не были дружелюбны, но и враждебны не были. Просто это был их ареал обитания и они не хотели делиться находками. Мы немного поболтали. Я обменяла инструменты, которые нашла по пути сюда, на небольшое количество овощей. Возвращалась я уже не с таким успехом. Можно было ожидать, что постоянно везти не может.

На пороге дома я увидела Эмилию. Всю в крови и слезах. "Они приходили опять" - сказала она в перерыве между рыданием.
- "Они оставили его там".
Она указывала на угол забора перед домом. Я знала, что мне не стоит идти. Но не могла перестать передвигать ватными ногами. Михо лежал на земле с перерезанным горлом. Рядом сидела Катя. Она не плакала, уже не плакала. Борозды слёз были чётко видны на грязных щеках. Она смотрела в пустоту.
"Они рассказали нам всё" - безжизненным голосом произнесла она. "Они видели, как он ходил к нам. Они проследили за ним до дома тех стариков. Подумав что у нас есть оружие, а значит и еда, они решили что мы кормим его и тех людей. Они убили их. Потом приволокли его и хотели обменять его жизнь на еду." - Она замерла и боль в её глазах была осязаема.
"Они не поверили что у нас ничего нет. Они убили...убили его...убили Миху". - Волна слёз вновь захлестнула её. Я опустилась а колени рядом с ней. Обняла её.
- "Эмили... Эмилия тогда закричала, никогда её такой не видела. Она выстрелила в того. С ножом. Он там, пробежал ещё немного по улице. Что с этим миром не так?" - она опять зарыдала. Теперь уже надолго. Остаток ночи мы провели в дом в тишине. Еды было немного, а воды ещё меньше.
Фильтр наполнил всего две бутылки. Эмилия сослалась на болезнь и пошла спать. Больше мы её не видели. Она исчезла в ночи забрав остатки еды. Мы с Катей уснули прямо на полу. На утро Катя уже была холодная. Я так и не поняла, были это таблетки или что-то ещё.

Сейчас я на пути к брату. Он живёт в Канаде, но я свяжусь с ним из ближайшего города. Меня подобрали какие-то люди. Они сказали, что помогут мне. Так что я надеюсь, что всё будет хорошо.

Архив войны в Погорени.
Запись #206-11-0000032
Дневник Златы Керимович. Найден в лагере торговцев органами.
Статус гр. Керимович - без вести пропавшая.

Глава пятая. Заключительная.

Послеобеденное солнце припекало. Наташе показалось, что она уже месяц находится в этой деревне. Она ловила взгляды полицейских, волонтеров, всех кто помогал в поисках, но никаких новостей не было.

- Наталья Николаевна, а ваш муж он чем сейчас занят? - обратилась к Наташе одна из полицейских.

- Я даже не знаю, в домике, наверное, - ответила обессиленная женщина.

- Вам не кажется его поведение странным?

- Не особо. Он всегда такой. И раньше Степа никогда не пропадал, - у Наташи покатились слезы.

- Знаете, часто в пропаже детей виноваты самые близкие.

- Вы это к чему? - удивленно посмотрела мать Степы на собеседницу.

- Я бы хотела побеседовать с вашим мужем. Странно, что из наших сотрудников раньше этим никто не занялся. Пойдемте, покажите мне где вы расположились, - Наташа кивнула и покорно направилась в сторону домика.

Пришлось прикрывать глаза рукой, так как солнце ослепляло. Наташа заметила какое-то движение, промелькнувшую тень. Вглядевшись, она увидела ту самую женщину, которая быстрым шагом удалялась в сторону леса. Наташа кинулась за ней следом.

"Эй, куда вы?!" - послышался крик сотрудницы полиции, но Наташа и не думала останавливаться.

Ветки деревьев хлестали ее по щекам, ноги спотыкались и проваливались. Мать Степы потеряла из виду ту за кем гналась. Она остановилась и начала смотреть по сторонам. Слышалось только пение птиц. Наташа глубоко вдохнула и не спеша направилась назад в деревню.

Как только в ее поле зрения появился домик, она увидела большое скопление людей возле калитки, а потом и возле дверей. Полицейские быстро перемещались с угрюмыми лицами. Наташа обратила внимание, что некоторые сотрудники в резиновых перчатках.

Женщина прошла за калитку. Подошла к дверному проему избушки. И увидела кровавые следы. Мозг отрицал увиденное, но кровавые разводы покрывали весь пол домика. В мгновение перед ней появился полицейский.

-  Вам не нужно этого видеть, - он взял Наташу за плечо.

- Подождите, там Степа? Что с ним? - голос женщины срывался.

- С ним... Он жив.

- Пустите меня к сыну, - женщина вывернулась из под руки полицейского.

То что открылось взгляду Наташи она не могла себе представить даже в самом страшном сне.  Около окна на полу лежал на животе Дима. Вся его одежда была покрыта кровавыми следами детских ладошек. Лицо застыло в ужасной гримасе, с широко раскрытым ртом и закатившимися глазами. Джинсы были спущены до колен, а из заднего прохода Димы виднелись внутренности. Кровавая каша из кишок, ужасающей кучей, находилась между ног умершего. В углу рядом с трупом мужа стоял Степа. Сначала она испытала радость и желание подбежать к сыну, но оторопела от вида своего ребенка. Степа сидел на корточках, все его лицо  было в красно-бордовых разводах, детские ручки были покрыты плотным слоем кровавого месива. Сам же Степа улыбался, да так самозабвенно и по -детски беззаботно. В мгновение, его глаза встретились с материнскими. Он поднялся на ноги и подошел к Наташе.

- Степочка, что же ты натворил? - спросила Наташа с трудом сдерживая крик.

- Мама, я так долго гулял, я устал. Пришел домой, а папа начал на меня ругаться, вот я и захотел его выпороть, но получилось, что всё из него достал, - сын издал смешок.

- Ребенка осмотрели, у него нет видимых повреждений, но все равно нужно обследование. Вы согласны ехать в больницу? - к Наташе подошел мужчина в белом халате.

- Да, конечно, - Наташа взглянула на тело мужа.

-Не беспокойтесь сейчас его в морг отвезут. И нужно будет пройти еще психиатра, с мальчиком явно что-то не так, ну вы понимаете, - женщина кивнула в ответ.

Садясь в карету скорой помощи, Наташа увидела ту самую старуха, которая ей рассказала про Галину. На лице старушки угадывалась скорбь, она помотала головой и закрыла лицо руками.

По дороге в больницу, Наташа рассматривала Степу. Он был таким же ее маленьким мальчиком, таким же субтильным и хрупким, но что-то изменилось в его взгляде. Степа поднял глаза на мать. Они стали холодными и равнодушными, пропал тот детский свет, который они излучали.

- Мам, ты что такая хмурая? Ты мне не рада?

- Очень рада, Степочка.

- А мы сегодня за мороженым пойдем? - с надеждой в голосе спросил сын.

- Сначала к врачу, а там посмотрим.

- Понятно. Он будет меня спрашивать. Зачем я вытянул кишки из папы?

- Я не знаю. А ты можешь мне сказать зачем?

- Мне сильно захотелось. Тетя Галя со мной играла эти дни и показала, что злиться просто так плохо и бояться плохо, а вот если делать тому кто тебя обижает больно, то будет очень хорошо, - ребенок теребил окровавленные пальцы.

- Ясно, - прошептала Наташа. Она посмотрела в окно и обратила внимание, что они уже мчат по городу. Вроде бы знакомые улицы, знакомые дома, но всё кажется другим и неизвестным. Женщина поняла, что её жизнь никогда не будет прежней.

- А почему он с охранником поехал? - продолжил допрос Сёва, а у нас от тревожных предчувствий словно отнялся язык.

- Так это... помогать. Евгению Петровичу и Виктории Павловне двигаться тяжело. Почти обезножели...

- И сейчас на турбазе остались только мы, травницы и Тамара Алексеевна... - подал голос Славка.

- Нет, травницы почти следом за Евсеичем со двора ушли. - Тая, видимо, поняла Славкин вопрос по-своему.

- Да что здесь творится-то? - До Славки наконец дошла опасность нашего положения.

А также то, что он косвенно в ответе за него. Чуть ли не месяц подбивал на эту поездку: дикая природа, безлюдье, пикнички... И полная свобода.

Люба вдруг толкнула Таю в бок и сказала:

- А пойдёмте-ка в столовую. Я вас накормлю и кое-что расскажу. Сёвка вперил в неё изучающий взгляд. Да и мне показалось, что у Любы свои обидки на управляющего. Вот она и хочет отомстить. Но нам сейчас любые сведения в помощь.

За столом мы поняли: опасность опасностью, а аппетит отдельно. И значительно выше всех тревог. Завтрак был, как всегда, потрясающий и переворачивающий наши представления о вкусном. Когда ещё нам доведётся отведать пирога с бараньим ливером?

- Люба, так что вы нам хотели рассказать? - спросил Сёва повариху, которая с умилением наблюдала, как мы едим.

- А то, что в последнее время нас судьба не жалует. Сначала эта самоизоляция... Гостей нет, работы нет... Евсеич всё же выкручивался: места безлюдные, но об их силе молва не кончалась. Принимал потихоньку тех, кому в городах не сиделось. Но с ранешним не сравнить - тогда народ даже в палатках жил. А мы приторговывали продуктами... ну и другим тоже.

- Каким другим? - строго спросил Славик и был награждён жалостливым взглядом Сёвки: ну ты и дубина, наследничек.

Люба предпочла замолчать вопрос, потеребила передник и продолжила:

- Ягода и шишки тоже выручали... А в этом году началось... Гости заезжают и тут же съезжают. Один, из постоянных клиентов, вообще пропал. Ягодники не зацвели, повыгорели от сушняка. Это у нас-то, где ручьёв и ключей полно! Потом всё дождём залило, с гор снега сошли. Короче, что не сгорело, то вымокло. На кедры тварь какая-то напала...

- Люба, а про гостей можно? Нет, мы сочувствуем бедам села, но нас интересуют гости. Почему они съезжают? Кто и при каких условиях пропал? Его искали? - сыпанул вопросами Сёва.

- А потому съезжают, что сила нашего края вдруг иссякла! - вступила в разговор Тая. - Точно её кто-то высосал. Раньше у нас два инструктора было, даже устыынцы помогали гостей водить к источникам. Приедут люди с душевной болью или хворями, походят по горам, водички попьют, глядишь, уезжают совсем другими.

- Вернёмся к пропавшему, - жёстко направил разговор Сёва.

- Тайка, ты расскажи, - бросила Люба.

- Учёный это был из Новосибирска. Может, слышали о Павле Унжакове?

Мы покачали головами. Откуда студентам-историкам знать обо всех учёных?

- А может, и не учёный, но очень заинтересованный человек. Все камни и источники облазил за пять-то сезонов. Говорил, что закончит какой-то труд и прославит наши места, - продолжила Тая. - В этом году приехал, едва лёд растаял, в одной машине с Тамарой Алексеевной. Ещё помог её вытащить и в номер занести. Вместе с помощницей Тамары ходил каждый день к Ведьминой челюсти, таскал бутылки с водой, траву всякую искал - в перезимовавшей-то самая лечебная сила. Потом помощница съехала, а Павел Тамару заново научил ходить и миру радоваться. Сам зачах почему-то, стал кашлять и спотыкаться на ровном месте. И головой тронулся, ну вот прямо совсем. Евсеич предложил ему уехать на базовском автобусе, но Павел отказался, чушь всякую понёс, мол, не сможет через Ведьмину челюсть пробраться. И однажды собрал вещи и ушёл. Евсеич ментов вызвал, МЧС, но не нашли ни Павла, ни его тела. Может, стал спускаться по тропе на Дорогомиловку да расшибся. Может, его дурная голова в горы понесла, где он и сгинул. Вот и получилось, что на Тамаре сила нашего места закончилась. Евсеич распереживался. Теперь, если чуть что не так с гостями, сразу велит их отвезти.

- А что случилось "не так" с Колчиными и Ивановскими? - спросил я.

Ну вот показалось, что это может оказаться очень, очень важным.

- Колчины дочерей потеряли в автокатастрофе. Жить не захотели. Услышали о наших местах и приехали. И ведь нашли утешение! А потом подхватили ту же болячку, что и Павел. Ивановские всю жизнь проработали на цементном заводе, врачи сказали, что им осталось немного из-за какой-то болезни. Они пошли на поправку! А потом стали, как Колчины: не то живые, не то мёртвые, - сказала Тая и куснула губу.

Видимо, было ещё что-то, о чём она не решилась рассказать. Понятно, спрашивать напрямую было нельзя - всё равно не скажет. Я решил ткнуть вопросом наугад:

- А почему они камни на шее таскали?

- Так им камни на шею присоветовали травницы! - воскликнула Люба. - Сама слышала, когда всех их кормила. А этих камней тут немерено, на них никто внимания не обращает. Ходили здесь в древности племена, вот и оставили. Толку в них нет. Бог жизнь и здоровье даёт, он же и отнимает. В Дорогомиловке храм есть, источник возле него. Лечись - не хочу.

- Вот уж кто здоровеньким приехал, здоровеньким и уедет, так это травницы-балаболки! - с неприязнью заметила Тая. - Они за неделю до вас заехали. Всё луг топтали вместе с овцами, травинки какие-то выбирали.

Я подумал, уж не Тая ли испортила траву, собранную девчонками под руководством этих травниц.

И тут прорвало нашу Мару-правдоискательницу:

- Люба, в ночь нашего приезда я видела, как вы о чём-то просили управляющего. И он вас толкнул.

Повариха вспыхнула, глянула на неё исподлобья. Помолчала, но решила признаться:

- Мой-то - пьяница горький. Но пока был при деле, разнорабочим на базе, ещё держался. А тут она стала убыточной, Евсеич сократил почти всех. Зарплаты хватает только на муку и хлеб. Мой принялся подворовывать. Евсеич его поймал и уволил тут же. А у нас пятеро детей...

- Да ладно прибедняться, - вдруг поднялась против неё Тая. - Скота у тебя сколько? Одних овец сдаёшь зимой чуть ли не на пятьдесят тысяч. А ребятишки в интернате учатся без платы, как из многодетной семьи.

- А тебе и завидно? Ну так сними с меня шкуру и сама попробуй в неё влезть! - не осталась в долгу Люба.

Мы поняли, что больше сведений не получим, поблагодарили за завтрак и вышли из столовой, где начала бушевать, похоже, давняя распря.

Расположились внизу - а зачем подниматься в комнаты, когда холл пуст, а желудок слишком тяжёл после обильной и жирноватой еды?

- Ну и дела здесь творятся, - сказал Славик. - Батя о них точно не знает. Евсеич ему ничего не говорил.

- А что будет, когда узнает? - спросила Лена.

Похоже, она очень близко к сердцу приняла проблемы Устыына.

Славик пожал плечами:

- Попытается избавиться побыстрее от базы, возможно, в убыток себе. Или "заморозит" до лучших времён. Он поговаривает о ещё одном ресторане.

- Здорово: купил ещё один ресторан или "заморозил" базу - лишил людей заработка, муки и хлеба, - съязвил Сёвка.

- Это батины дела, в которых свои порядки, - обозлился Славик. - Не понимаешь ничего в бизнесе, не лезь со своей оценкой. Может, село вообще упразднят.

Показалось, что на подходе - крупная заваруха, поэтому я напомнил друзьям об опасности вообще отсюда не выбраться, как это произошло с учёным Унжаковым. Кто виновник несчастий, которые преследуют гостей: Тамара или травницы? Девчонки встали горой за Алёну, Софу и Катю. У них, мол, поэтичное отношение к природе, и песни-то поют, и музыку-то кедров слушают, и травы знают, щедро делятся своими знаниями. Лёгкие по характеру, добрые женщины.

Славик поддержал свою Мару и Ленку: травницы здесь только неделю с хвостиком, а печальные события начались задолго до их приезда. И недаром же Люба и Тая сказали, что исцеляющая сила этих мест закончилась с выздоровления Тамары.

Я тоже был с ним согласен, хотя настораживало то, что Евсеич держал травниц под контролем. Они ему явно не нравились. Но он прокололся, признавая их ведьминские способности, когда попросил Алёну отогнать змей от спуска. Видимо, она уже когда-то показала их. Она же нашла "ведьмину метку", которая каким-то образом очутилась на палке или посохе. А ведь мы не видели, чтобы кто-то из травниц снял её с ёлочки! Обряд внимания не привлекал - всяк по-своему с ума сходит. А вот то, что после него Тамара не смогла подняться, заслуживает внимания.

Вся надежда была на Сёвкины мозги, но он, как назло, отмалчивался. Наконец наш отличник открыл рот и сказанул такое, чего мы никак не ожидали:

- Давайте-ка отделим котлеты от мух. Котлеты - это естественные причины, с которыми связаны и засуха, и дожди, и запустение на базе, и меры, принятые Евсеичем. Сюда приехали учёный и Тамара. Может, он специально её привёз в качестве подопытной. Бедная тётка излечилась, как это бывало раньше с другими. А учёный спятил. То ли от своей деятельности, то ли всегда таким был. Он исчез. Может, погиб; может, спрятался. И вот после этого и начались проблемы с гостями. То бишь, поналетели мухи, которых мы попытаемся разогнать. Тамара становится всё крепче; травницы наслаждаются тем, что они больше всего на свете любят. Тамара питает к ним здоровую неприязнь, потому что видит их странности. Травницы обожают весь мир и не обращают на неё внимания. Отсюда какой вывод?

Сёвка обвел взглядом наши напряжённые лица, но затянул паузу, и Славик грубовато заметил:

- Не тяни кота за хвост!

- Хорошо. Не виновна ни Тамара, ни травницы. Это всё из-за пропавшего учёного!

Сначала никто не ответил, а потом на беднягу Севастьяна накинулись Славик и Лена, причинив ему боль.

Между мажором и умником с детского сада возникло соперничество. Оно продолжилось в школе, потом - в университете. Но товарищи не могли прожить друг без друга. А как же иначе? Ведь доказывать своё превосходство требовалось каждый день, каждый час. Но ни одна училка в школе не могла сделать Славику замечание о его туповатости. Тогда бы ей пришлось иметь дело со злоязычным Сёвкой. Ему ничего не стоило довести любую до кондрашки демагогией и скрытыми насмешками. И ни один хулиган не смел задирать Сёвку. Ибо за него поднялся бы качок Славик, имевший всемогущего батю. Единственное, в чём друзья не пересеклись, - в сердечных делах. Славик радостно ухнул в омут страсти к красивой Маринке, а Сёвка попытался задавить свои чувства к невзрачной Лене. Связать себя узами отношений он собрался не раньше защиты кандидатской.

- Ну ты олень! - воскликнул Славик.

- Нет, он суслик-еврашка! - обидчиво сказала Лена.

Понятно, нашу Ленку хлебом не корми, дай кому-нибудь посочувствовать. А тут такая красивая история: учёный пропадает без вести, вернув человека к жизни!

На Сёвкиных щеках заходили желваки. Я во второй раз встал грудью против крупной заварухи:

- Ты хотя бы объясни ход твоих рассуждений.

Сёвка помолчал и решился на переговоры:

- Унжаков не пропал, вполне себе жив-здоров. Возможно, не очень здоров: его хворь очень напомнила ковидную энцефалопатию с тяжёлым течением. Спрятаться здесь легко. И заразить другого человека тоже легко, достаточно встретить супружескую пару и поклянчить еду или деньги. Гостям ведь неведомо, кто местный, а кто чужак. Почему не всех заразил? Ну, так и у нас было: один из больницы не вышел, а другой только чихнул пару раз, - сказал он.

Мы задумались. Какая-то доля правды в его словах могла быть.

И тут я вздрогнул от знакомого ощущения: за нами кто-то наблюдал! Такое уже было на лугу. Вчера. В холле внезапно потемнело, причём мрак поднялся с пола, выложенного плиткой. Похолодало, по рукам пробежали мурашки, как от озноба.

Сёвка удивлённо завертел головой: что творится-то? Славка обнял Мару, стал её гладить по щекам. Лена всхлипнула, обхватила плечи руками, затряслась.

Краем глаза я видел зеркало у входа. И осознавал: в нём нет наших отражений! Только расплывчатая чёрная фигура... Что-то не позволило мне рассмотреть зеркало. Вспомнились Колчины, ночной страх. Уж лучше увидеть конкретного врага, чем всякую муть. Да и иллюзии иногда страшнее реальности. Я резко повернулся. Никого... Всё те же шкуры на стенах, картина... А она почему-то без неясыти! Со стороны низкого шкафа послышалось щёлканье. Я глянул: не рисованная, а живая сова сидела там и таращила на нас невидящие глаза! Потом она расправила гигантские крылья и бесшумно полетела к двери. Возле неё она пропала, словно растворилась в воздухе.

И в этот же миг всё закончилось. Мир снова вернулся к своему прежнему состоянию.

Сёвка треснул кулаками по коленям, поднялся с места:

- Вы как хотите, а я на базе оставаться не хочу. Прогуляюсь к Ведьминой челюсти, составлю компанию травницам.

Я и Славик с Маринкой тоже вскочили. Лена осталась на диване, причём я увидел на её лице мучительную борьбу.

- Ну?.. - сурово вымолвил Сёвка и протянул ей руку.

Лена покачала головой. Сёвка вспыхнул, развернулся и зашагал к двери.

Как запретить Ленке геройствовать? На базе же оставалась Тамара Алексеевна, больная тётка.

Славик знал, как это сделать: просто ухватил хрупкую Ленкину руку и рывком поднял, потащил за собой.

- Чего ты выдумала? - сказал он. - Здесь остались Тая с Любой. Они и присмотрят за болящей.

Мы оказались во дворе одетыми кое-как, в комнатных шлёпках. Прохлада полезла за шиворот, знобкий ветер сразу попытался сорвать с нас футболки. Хорошо, что девчонки ходили в лёгких свитерках. Что поделаешь, июль в горах всё равно что городская ранняя осень.

Со всех сторон наплывал странный гул: очень тихий, но мощный.

- Вот вам и песни хвойных деревьев. Тайга поёт от ветра, - заметил Славка.

Сёва сделал вид, что не услышал.

Две собаченции оказались выпущенными из загона. Они нас равнодушно обнюхали, прошли на крыльцо и развалились на нём.

- Воспитанные собачки, - пошутил, но как-то совсем вяло, Сёвка.

- Очень воспитанные, - усмехнулся Славик. - Выпустить-то выпустили, а вот обратно нам зайти не удастся.

Он ошибся. Собаченции вскоре припустили за нами. Так что наше шествие через Устыын сопровождалось остервенелым лаем из-за всех целых заборов. Базовские псы явно не пользовались популярностью среди собратьев.

Позавчера, во время заезда, мы неправильно восприняли расстояние от села до Ведьминой челюсти. Оно оказалось намного больше, словно насыпную дорогу растянули. Собаки, которые нас уже опередили, вдруг замерли, подняв одну из лап. Потом хвосты поджались, и защитники человека развернулись с повизгиванием, чухнули мимо нас в село.

А потом мы увидели то, от чего нехорошо сжалось сердце. Дорога изменилась. Выступы скальных пород по бокам, напоминавшие клыки и коренные зубы, остались прежними. А вот посреди щебёнки, перемешанной с мусором и почвой, выросли четыре "резца", причём такие же острые, как и "клыки". Если люди поедут в темноте, быть страшной аварии. Было похоже, что Ведьмина челюсть не собиралась никого впускать в Устыын. И выпускать тоже.

Со стороны ключей донёсся слабый стон. И это были ключи с правой стороны, где в зарослях кустов почти отвесно обрывалось плато! Они и задержали падение трёх тел.

Травницы, здорово побитые, в кругах опалённой травы, веток и грунта, сначала показались неживыми. Но ближняя к нам снова простонала.

- Лёха, ты со мной вниз. Сёва, держи девчонок и не отпускай, чтобы ни случилось, - скомандовал Славик.

Мы съехали вниз по насыпи, ничем не укреплённой. Первой травницей оказалась Алёна. На её губах пузырилась розоватая слюна, ресницы слабо подрагивали.

- Алёна, кто это вас так? Это же был мужчина? - спросил Славик.

- Не-е-ет, - скорее выдохнула, чем сказала она.

- Кто тогда?

- Че -ет-вё...

- Сейчас мы вас возьмём за подмышки и вытянем наверх. Если будет больно, потерпите.

- Не-е-ет...

И Алёна движением глаз указала на большую холщовую сумку.

- Во..во..ды...

Славик вытащил из сумки трёхлитровую бутыль, видимо, с ключевой водой. Алёнины губы раздвинулись, и он осторожно налил ей в рот воды, боясь, что травница захлебнётся. Но она не только не поперхнулась, но и вытянула почти литр. И сразу почувствовала себя лучше, даже попыталась сесть. Славик осторожно двинулся к другим, но Алёна понесла какую-то чушь:

- Софе дай перьев... они у неё в кармане... Кате насыпь в рот землицы...

- Что?! - так поразился Славик, что взмахнул руками, пытаясь удержать равновесие.

Я кое о чём догадался, вернее, просто в голову пришла странная мысль. Здесь недавно сошлись в борьбе стихии: вода, воздух и земля - с победившим огнём. И эти травницы - реальные ведьмы. Но кто же представлял огонь?

- Славик, сделай, как она сказала.

- Лёха, да ты чокнулся!

- Тогда возможно, что здесь будет больше тел. И некоторые из них - наши.

- Славик, дай ведьмам то, что нужно, - сверху подал голос Сёвка.

Когда Софа захрустела перьями, Славика вырвало. Потом он оклемался и насыпал в недвижные Катины губы земли. Но было похоже, что она умерла...

Наверху всхлипнули девчонки. Чертыхнулся Сёвка. Алёна подползла к Софе, и ведьмы взялись за руки. Минуты медленно ползли, и ничего не менялось в мире, в котором жизнь и смерть всегда рядом.

Славик схватился за голову в отчаянии. Он всегда был слабаком, не переваривал даже фильмы, где погибали главные герои. А тут человек, пусть и ведьма.

В воздухе нарастало какое-то напряжение. Гул тайги стал громче. Нам показалось, что дрогнула земля. И тут Катя вздохнула!

Мы со Славкой не стали дожидаться, пока она очнётся. Осторожно вытащили её из кустов и понесли наверх. К нашему удивлению, ведьмы выбрались самостоятельно. Быстро же они восстановились!

- Так кто чуть не убил вас? - стал допрашивать ведьм неутомимый в поисках истины Сёвка. - Ваша четвёртая подруга? А кто она? Тамара Алексеевна?

- Ну что ты, юноша! Тамара - всего лишь проводник, заместительное тело! Четвёртой в ближайшее время ни вам, ребята, ни нам не увидать, - ответила со вздохом Алёна.

Взгляд Сёвки переместился на прогнивший дырявый рюкзак, который, кроме своего мешка, держала Алёна. И его глаза в прямом смысле полезли на лоб.

- А что это у вас там, а?! - заорал он. - Кости? Человеческие? Уж не пропавшего ли учёного?

Алёна скорбно посмотрела на него и сказала:

- А если и кости, то что? И я собираюсь помочь невинной душе покинуть это место.

Она подковыляла, оступаясь и охая, к каменным "резцам" посреди дороги. И стала швырять останки через них. Самое странное, что, падая за этот "барьер", они становились цвета гравийной насыпи, сливались с ней и исчезали.

Я не выдержал и напомнил, что нужно вызвать полицию для того, чтобы запротоколировать смерть человека. И ведьмы должны дать показания: где, когда и при каких условиях они нашли останки. Не учёл только того, что поперёшный Сёвка встанет на сторону ведьм.

- Остынь, Лёха. Не видишь, что ли: учёный наконец-то свободен. Он выбрался. И никакой протокол и показания этому бы не помогли, - сказал он и вдруг снова набросился на Алёну: - А если по дружбе, то всё же где вы их нашли?

Мы во все глаза уставились на ведьм. Алёна и Софа поддерживали Катю, но стояли почему-то достаточно далеко от нас, словно бы у них нашлось время отойти.

- У нас нет дружбы, - ответила Алёна. - Только общие путь и долг.

И она кивнула на что-то у нас за плечами. Мы обернулись. "Резцы" полностью исчезли, может, втянулись в грунтовку. А когда снова посмотрели на то место, где только что находились ведьмы, то не увидели их. Только фигуры совсем вдали.

Однако голос Алёны прозвучал так, будто она была рядом:

- Евсеичу скажите, что мы пошли через спуск в Дорогомиловку. Он очень хороший человек.

Тут же раздался совсем слабенький и больной голос, наверное, молчуньи Кати:

- Я чую... чую... среди них... кто-то видит...

Мы поплелись домой. Славка предложил:

- А давайте сегодня всё же забухаем? Серьёзно, не по-детски?

- Сегодня нужно, - сказала Ленка тоном терапевта. - Нам необходима разрядка. Иначе заработаем стрессовое расстройство.

Ну, ей, дочери врачей, виднее. Забухать так забухать.

Впереди послышались голоса. Мы ещё немного поднялись по грунтовке и увидели, что к нам приближалась толпа: несколько незнакомых мужиков с ружьями, Тая с Любой и доблестные охранные псы турбазы.

Собачки бросились к нам, стали наскакивать, норовя лизнуть в лицо. Подбежали повариха и горничная, принялись соперничать с псами в нежности. Оказалось, что Тая и Люба увидели испуганных, примчавшихся в мыле собак и решили, что с нами что-то случилось. Побегали по дворам, собрали мужиков и отправились вызволять нас из неведомой беды. Если честно, такое участие незнакомых людей было приятно.

Вторым приятным известием от Любы было то, что Тамара Алексеевна поспала, поела и уселась дожидаться нас в холле.

Когда мы добрались до базы, посыпались уже неприятные открытия: во время спасательной экспедиции кто-то увёл музыкальный центр из холла, похозяйничал в холодильнике на кухне. Непостижимым образом исчезла выпивка из нашей запертой комнаты.

Зато в селе народ тоже гулял, пока мы веселились под старый магнитофон вернувшегося Евсеича. Да мы и под собственные "тру-ля-ля" отплясывали бы - такой уж была знаменитая настоечка управляющего.

В плену Ведьминой челюсти

Мы приехали домой, но Ведьмина челюсть не захотела нас отпускать. Это проявлялось в том, что мы не могли говорить ни о чём, кроме нераскрытых тайн.

Где ведьмы нашли останки учёного? Как четвёртая ведьма пользовалась телом Тамары Алексеевны? Какое зло причинила она супружеским парам? И главное - где она сейчас?

Сёвка порылся в интернете и старых книгах своего отца-историка и вскоре одарил нас своими соображениями. Ребята оказались в шоке. А вот я ничему не удивился. Просто о многом догадался сам.

- Значит так: магия как способ познания мира всё же есть. И самые разные маги рубились, рубятся и будут рубиться друг с другом за превосходство. Ибо сила побеждённого переходит к победителю!

Сёвка сделал паузу и обвёл нас сияющим взглядом.

- Представьте себе, что амбициозная городская ведьма задумала взять силу из места древней магии. Сбежала от своих же соратниц в горы. Там решила потягаться с магией каменной бабы народа карагасы. Что нужно для победы? Не знаете? Я знаю: принести жертву. Ею и стал бедолага-учёный, который посвятил себя изучению края. Ведьма из его костей соорудила свой алтарь напротив каменной бабы. Но что-то пошло не так. Ведьма разбросала его кости по всему лугу для маскировки своих намерений. И тут в Устыын заявились её бывшие подруги. Первым делом они подобрали останки. Помните, Тая говорила, что они неделю "паслись" на лугу? Вторым - стали помогать Евсеичу сохранять жизни других людей. Третьим - успешно изгнали дух ведьмы из заместительного тела при помощи обряда. Четвёртым - вступили в бой с ней. И чуть не погибли.

- Ты лучше скажи, где эта ведьма сейчас! - потребовал Славик.

Сёвка вытаращил глаза, открыл рот и указал на окно.

Мы перепугались и не смогли сразу оглянуться.

Сёвка ещё потыкал пальцем в окно и провыл: "Мама!"

Наконец мы набрались смелости... Конечно, в открытое окно ломилось только июльское солнце. И всё!.

- Хахаха! - заржал довольный шутник и огрёб леща от Славика.

- Но где же всё-таки ведьма?.. - проныла Ленка. - Я без света спать боюсь... Мама ругается...

- А нет её! - лихо выкрикнул Сёвка. - Она не смогла победить других ведьм, значит, проиграла! И к этому мы приложили руки. Так что, Ленка, не бойся. Как вариант, позови меня на ночёвку.

Один я знал, что это не так. Но промолчал. Ни к чему о таком говорить. Катя возле скальных обломков сказала - "кто-то видит". И я действительно видел.

Однажды перед зимней сессией мы с Сёвкой сидели у Славика, готовились к зачётам.

Его мама кому-то открыла дверь и защебетала:

- Я так вам рада! Может, за стол? Проходите, проходите!

- Нет, я сию же минуту выезжаю назад, бурю обещали, нужно бы успеть вернуться до неё, - сказал Евсеич. - Вот отчёты, ведомости, расходы... Передайте Дмитрию. Турбаза-то ожила! Народу не так много, как летом, но все номера заняты. А вот подарки, водичка из-под Ведьминой челюсти. Ключи у нас не замерзают, всю зиму народ будет к ним ходить.

Мы ломанулись в прихожую с воплями:

- Евсеич! Дорогой наш!

- Здравствуйте, Евсеич!

Управляющий тоже был рад нас видеть. Но тут же его брови нависли над глазами, и он подтолкнул ногой клетчатый баул:

- А это ваше, ребята! Примите!

- Что там? - удивилась Славкина мама, услышав звяканье бутылок.

- Покраденная у детей водка, - сердито сказал Евсеич. - У меня сроду покраж не бывает. Найду вора, уличу и заставлю возместить ущерб! Ровно одиннадцать бутылок, которые унёс Любкин мужик. Но всё вернул.

На лицо Славкиной мамы было страшно смотреть. Мы и не стали этого делать.

Я спросил:

- Евсеич, а где сейчас Тамара Алексеевна?

- Она поправилась, но с турбазы почему-то уезжать не хочет. "Не могу", - говорит. Я её пристроил к библиотечному делу, но без ставки, за проживание и харчи. Иногда лекции приезжим читает о крае. Всем нравится. Ну, прощайте! Может, ребятишки после экзаменов приедут на лыжах покататься? У меня весь инвентарь в сохранности.

- Может-может... - Славкина мама наградила нас яростным взглядом.

- Почему ты спросил про Тамару? - поинтересовался умный Сёвка. - Ты считаешь, что...

- Да! - ответил я. - Куда ещё деваться ведьме, как не в заместительное тело? Но при Евсеиче не забалуешь. Она заработала большой срок за свои делишки.

"Значит, не помнит, - решил я. - Может, и мне всё приснилось". Выходя из комнаты, подёргал рога. Они держались на стене крепко.

Возле душа собрались в очередь все наши, кроме Ленки. Похоже, это она сейчас плескалась за дверью, обитой затейливой лакированной рейкой.

Маринку шёпотом утешал Славка:

- Ну, может, это ерунда, не обращай внимания, да и всё!

Маринка хмурила брови над припухшими глазами:

- Нет, не ерунда! Сама видела!

- Что случилось? - влез в дела влюблённых Сёва.

- Отвали, - грубовато ответил Славка.

Видно, у парочки не всё сложилось ночью.

А Маринка заявила:

- Случилось то, что Славик уговаривает меня быть дурой и не верить своим глазам. А я не стану! Ещё и у этого Евсеича спрошу!

- Мара... да сон это, сон, понимаешь!

- Ни хрена себе сон! - обозлилась Маринка и с присущей ей прямотой вывалила на нас причину её раздора со Славиком: - Вчера после настойки Славик быстро притомился. А у меня сна ни в одном глазу. Провалялась чуть не полночи, считая барашков. Потом на улице послышались голоса. Я - к окну. Этот Евсеич куда-то собрался, а повариха за ним увязалась, то за руку его хватала, то умоляла о чём-то. А потом и вовсе на колени бухнулась. Он её оттолкнул так, что бедная тётка упала. Она поднялась и побежала за ним. И вдруг погасла иллюминация.

- Так-так... - ввернул своё слово Сёва. - Что-то здесь всё же происходит.

- Да ничего не происходит! - обозлился Славик. - Люди здесь не один год живут, у них свои отношения. Ссорятся, Евсеич всех прижимает.

- А ещё люди пропадают... - снова влез Славик. - Зуб даю, этой поварихи мы больше не увидим.

Похоже, все успели поесть до нас. Обслужила нас Тая, наша горничная-официантка. Маринка злобно спросила, где повариха. Тая шмыгнула носом и спросила:

- Люба что ли?

Маринка кивнула.

- Так она приготовила всё и отпросилась домой. Несчастье у неё: муж-алкаш в ручей упал, поломался. По пьяни.

- Угу, сочувствуем ей, - всё так же злобно сказала Маринка. - Наверное, мы больше её не увидим.

- Почему же? - спросила Тая. - Отправит своего в районную больницу, к обеду вернётся.

- А Колчины, стало быть, нашлись? - поинтересовался Сёва.

Тая, похоже, растерялась и отчего-то побледнела.

- Они и не терялись, - это ответил за неё вездесущий Евсеич. - Сейчас в холле отдыхают. А вы, молодые господа, не хотите ли прогуляться до Лютикового распадка? Я травниц туда поведу. Полюбуетесь на местные красоты.

Мы переглянулись. Я остро ощутил, как Евсеич подчинил нас своей воле. Хотелось совсем другого, главным образом, свободы, но мы неуверенно согласились. Этот управляющий точно сойдёт за злобного духа турбазы.

Проходя холл вслед за всеми, чтобы собраться в поход, я чуть не споткнулся. Со спинки дивана были видны головы сидевших Колчиных, а сами они отражались в большом зеркале у входа. Это была пара лет сорока, вроде обычная... но с лицами трупов, тронутых тлением. И не только - рука мужчины не лежала на колене, а была поднята над ним; у женщины отвисла нижняя челюсть. В полуоткрытых глазах - неживая тусклость. И вдруг Колчины разом моргнули.

"Короче, больше мне фирменной настойки не предлагайте, - решил я. - То оленьи бошки мерещатся, то моргающие трупы".

Во дворе нас весело поприветствовали травницы. Они чем-то с первых слов увлекли девчонок, а Евсеич покритиковал нашу обувь:

- Лучше бы резиновые сапоги надели. Жалко дорогие обутки о камни обдирать. Хотите, принесу со склада?

Мы отказались и следом за управляющим вышли за ворота. Устыын показался отвратительной заплаткой на величественных просторах тайги. Она поднималась по левую руку сплошным полотном, край которого лизал белейший пласт тумана. Над ним лес казался уже чёрным и переходил в смутно видневшиеся серые горы.

А справа всё оказалось наоборот: ярко-зелёная тайга, спускавшаяся вниз, тонула в мутно-серой дымке, чью пелену пронзали тёмные верхушки елей.

Мы замерли от такой красоты. Евсеич довольно улыбнулся и сказал:

- Чудесный край! - а потом добавил, как всегда, ворчливо: - Здесь спуска нет. Пройдём через село. А дальше - натоптанная тропа вниз. У ключей свернём к распадку.

Пока мы шагали по единственной улице Устыына, узнали от Евсеича о полуторастолетнем прошлом села, о жалкой участи стать упразднённым из-за бесперспективности и больших затрат на энергоснабжение горстки населения.

- Но пока держимся! - сказал в завершение управляющий. - Вот и спуск. Давай, Алёна Даниловна, действуй. Не верю я в эти штучки, но вот поди ж ты - они работают.

Сначала мы ничего не поняли. Но потом, когда одна из травниц вытащила из кармана пучок сухих растений, подожгла его и стала окуривать нас дымом, решили, что она отгоняет гнус. Зря, впрочем, старалась: мы знали, куда едем, и прихватили репелленты. Травница Алёна ещё что-то нашептала, перемежая слова посвистыванием.

- Можно идти, - улыбнулась она. - Ни одной змейки не увидим.

- Змейки?! - завопила Ленка.

Девчонку можно понять: кто-то из её дальней родни погиб от укуса щитомордника. Правда, много лет назад, на острове, где рыбачил. Ленка боялась змей до одури.

- Змеек, девонька, не страшись, - стала уверять её Алёна. - Они сами тебя боятся. Только будь осторожна, чтобы случайно не наступить на них.

- Зверь вокруг Устыына тоже пуганый, близко не подходит, - добавил Евсеич. - Главное, держитесь вместе. А я присмотрю за вами.

Спуск, или нахоженная тропа, был крутизной, примерно, как детская зимняя горка. Камни, выступающие из серого таёжного грунта, мешали просто сесть на задницу и съехать вниз. Если честно, то через пять минут я уже перестал обращать внимание на красоты. Не расшибиться бы...

Словно в ответ на мои мысли Евсеич сказал:

- Да не застревайте вы на одном месте. Любой из села с закрытыми глазами по тропе пройдёт. Если трезв, конечно.

Алёна вдруг ойкнула, но я даже не посмотрел на неё, потому что подошвы предательски заскользили.

- Софа, Катя, гляньте-ка! Похоже на ведьмину метку, - взволновалась Алёна.

- Какую ещё метку? - недовольно повысил голос Евсеич. - Нет здесь ведьм. Шаманы когда-то были. А ведьм не завезли, уж очень места труднодоступные.

Мы сгрудились вокруг Алёны. Она показывала на что-то из травинок, волосков и перышек, прилепленное к стволику юной ёлочки-красавицы. Нечто напоминало фигурку или куколку. Сёва потянулся снять её, но Софа хлопнула его по руке - нельзя, мол, трогать.

- Птичье гнездо сорвало ветром. Вот оно и застряло в хвое, - авторитетно заявил Евсеич.

- Ой, не скажите, Иван Евсеич, - возразила Алёна. - Ни одна птаха не сделает столько перетяжек, чтобы получились голова, ручки-ножки.

- Кто-то из местных ребят-балбесов пошутил, - заупрямился Евсеич.

Травницы значительно переглянулись, спорить не стали и продолжили спуск.

Вскоре мы почуяли острую свежесть воды, услышали журчание. Перед нами возникла площадка из скальных пород. Кое-где между ними ухитрились вырасти травы. А возле замшелых истоков трёх маленьких ключей возвышались резные листья с набравшими цвет метёлками. Тонкие струйки звонко стучали о воду в лужицах, которые изливались в робкие ручейки, стекающие вниз.

- Лабазник! - восхитились растениями травницы.

- Этого добра в распадке полно, - буркнул Евсеич. - Хоть косой коси.

- Этот особенный, розовый, - чуть ли не шёпотом сказала Софа. - И он поднялся там, где его не должно быть!

Травницы снова переглянулись. Я увидел, что их взгляды сильно обозлили Евсеича, но он не произнёс ни слова. Однако молчал не долго. Не хватило сил сдержаться, когда Катя попыталась поймать струйку в аптечную бутылочку.

- За водой нужно спускаться ниже, ещё метров на пятьсот. Можно найти и минеральный источник. Мы же в распадок хотели? - сказал он, поднимаясь с плоского камня. - Там вообще широкие и глубокие ручьи.

Катя потрясла бутылочку и посмотрела её на свет, с придыханием сказала:

- Розоватая!.. Кровь камня!

Евсеич не выдержал и прикрикнул на неё:

- Железо, марганец или медь в породе, а никакая не кровь! Ну так мы идём или здесь застрянем лужами любоваться? Нам туда!

И он указал на ели, позади которых высились шикарные кедры. Травницы взвизгнули и ломанулись вперёд по едва заметному ответвлению тропы, на которое указывали обломанные почерневшие ветки елей.

- Здесь люди десятилетиями шишку бьют. Только не будет нынче такого урожая, как всегда. Жрёт кедры какая-то дрянь, - обрадовал их вслед Евсеич.

Уже можно было идти не гуськом, а толпой. Подул ветер, который разогнал душноватый, густой запах хвои. Стало заметно холоднее, и Славик обнял Маринку.

Травницы точно сошли с ума. Они бросались на стволы кедров, стучали по ним кулаком, потом прикладывали ухо.

- Поют! Поют кедры!

- Кедры поют при ветре, который в десять раз сильнее, чем сейчас. Такие у них ветви. Сосны тоже поют, но больше похоже на шум, - поправил Евсеич.

- Ну вот, девоньки, трава-красава! - объявила Алёна, показывая на кустики, похожие на нашу грушанку. - Если личики умыть - ни один прыщик не вскочит. Отёки из-под глаз уйдут, кожа засияет. Про женское здоровье не говорю. Правда, собирать её не время. Но это больше корней касается.

- Зимолюбка это, - привычно влез в чужие речи Евсеич. - Так называют, потому что вечнозелёная. Так и зимует под снегом. В городе её достать и вправду трудно, а здесь...

- Хоть косой коси, - ввернул Сёва.

Он был очень задумчив и всё рыскал глазами то по нашей группе, то по лесу.

Девчонки бросились к траве-красаве, или зимолюбке, но Алёна сказала:

- Постойте-ка!

Маринка и Ленка послушно замерли.

Алёна вытащила из кармана ветровки пакетик, потрясла над землёй, пробормотала что-то и громко, важно сказала:

- Благослови на сбор!

Потом махнула девчонкам: мол, приступайте. Мне стало ясно, какая тема с первых слов знакомства сблизила травниц с нашими подругами!

Мы присели, ожидая, пока они затарятся травой-красоткой. Сёва спросил:

- Евсеич, дальше ведь пологий спуск?

Управляющий кивнул.

- А почему мы корячились на горке? Проще разве нельзя было?

Евсеич указал рукой в сторону и вверх.

Вот это неожиданность! Над зелёной стеной леса возвышалась каменная гряда. Возле неё ещё не растаяла дымка. Зрелище было суровым, но завораживающим

- Это плато, на котором стоит Устыын, - сказал он. - Подъехать можно за два часа только по той дороге, по которой вас привезли. За турбазой - альпийский луг, который тоже обрывается скалами. А сейчас мы скоро будем в распадке. Его называют Лютиковым, потому что в это время года он сплошь жёлтый от этих цветов, которых... - Евсеич посмотрел на Сёву и продолжил: - Хоть косой коси. Если пройти вдоль ручья, можно добраться до Дорогомиловки. Из неё народ поднимается к нам, орех добывает. Устыынцы в Дорогомиловку спускаются, в ней два магазина. Этот путь короче в два раза. И без всякой тряски по колдобинам.

Но добраться до долины распадка не удалось. Девчонки набили рюкзачки травой-красавой, а травницы с пустыми сумками из мешковины уже наобнимались с кедрами. Но вид у них был довольный. Похоже, они выполнили свою программу-максимум на этот день.

Обратная дорога показалась каторгой. На верх горки мы влезали уже на четвереньках, держась за камни, которые были выше. Даже неутомимые травницы покряхтывали. Евсеич то и дело отдувался, его лицо и шея приобрели багровый оттенок.

Мы отказались от обеда, только заказали ужин поплотнее. Увидели живую-здоровую горничную Любу и узнали новость: Колчины внезапно съехали. Нет, на турбазе творились чудные дела, и неплохо бы в них разобраться.

Снимая берцы и растирая огнём горевшие ноги, я сказал Сёвке:

- Странно, что эти Колчины уехали. Сегодня же четверг, так?

Сёвка кивнул.

- А транспорт с базы здесь по средам. Заезд потому что. Поселковый - по воскресеньям.

- И что? - спросил Сёва, но глаза его заблестели.

- На чём уехали Колчины?.. И ты это... как относишься ко всякой чертовщине?

- Я к ней не отношусь, - усмехнулся Сёва. - Я нормальный человек из плоти и крови. И не хочу раньше времени потерять ни то, ни другое. Поэтому выкладывай, что ты узнал такое тревожное и непонятное.

- Я с тобой согласен, что обслуга и Евсеич боятся исчезновения кого-то из гостей. Заметил, что управляющий ещё и инструктор? Так ему удобнее всех контролировать. Но Колчиных он, видно, упустил...

- Почему?! - радостно изумился Сёва.

- Да потому, что сегодня я видел их отражение в зеркале, когда они сидели ко всем спиной. Это были неживые люди. В стадии трупного окоченения. Но почему-то моргали.

Сёва издал то ли писк, то ли звук восхищения.

- Их быстро с базы вывезли. Для чего? Чтобы другие гости не разглядели, кто находится рядом с ними.

- И?!

- Би-би! Мы все здесь в опасности! И я не уверен, что Евсеич старается защитить гостей.

- Ништяк!

- Сёва, ты ж отличник, а не разгильдяй. Включи мозги. Славик говорил, что Евсеич - отец погибшего друга его бати. Может, он много лет ждал возможности отомстить. И наконец-то заполучил в качестве гостей его сына с друзьями.

- Ерунда! - отмахнулся друг.

- Может, и так. В любом случае нужно что-то делать. А это будет трудно. Рация только у Евсеича. Как добраться до другого населённого пункта, ты сегодня видел. Специально наблюдал, так ведь?

Сёвка кивнул.

- Короче, включай свои знаменитые мозги. И да... после настоечки Евсеича я видел, как рога оказались не на стене, а на оленьей голове, и чучело посмотрело на меня. Заметь: чучело, которого нет! Ну что, ржать надо мной будешь?

- Не буду ржать. У меня есть занятие поинтереснее. Буду спать.

И Сёвка плюхнулся на кровать, отвернулся к стене. Через миг засопел. Вот они какие, ранний подъём, физическая нагрузка и свежий горный воздух, - с ног валят посреди белого дня.

Проснулись мы часов в пять.

- Нужно ребятам рассказать, - с места в карьер начал Сёва, будто мы продолжали беседу без перерыва на сон.

- У меня есть занятие поинтереснее - пойду набью брюхо чем-нибудь вкусненьким, - съязвил я.

- Да ладно тебе, - примирительно произнёс Сёва.

Но девчонки и Славик куда-то словно провалились. Я и Сёва бросились вниз - а вдруг товарищи пропали? Конечно, мы не признались в своей панике друг другу - ещё чего! Но отчётливо понимали, что здесь может случиться всё, даже самое плохое.

Друзья оказались в холле. Тая выделила им теневой угол, и они раскладывали на газеты и бумагу траву-красаву.

- Подвялится, потом на ветру досушим, - заявила наша Мара с видом заправской травницы.

Люба, важно прошествовавшая мимо, заметила:

- Сразу нужно было разложить. От влаги листочки потемнеют.

И добавила для Таи:

- Ужин на плите. Меня Евсеич отпустил. Травницы усвистали на луг, а сам он пошёл в село договариваться насчёт баранины.

- Счастливо! - бросила ей вслед Тая и сказала:

- Пойдёмте, накормлю вас пораньше. Колька рано утром такого тайменя приволок! Пальчики оближете.

Я впервые попробовал тайменя. Он был восхитителен! Ленка с Маринкой, несмотря на все свои диеты, второй день ели так, что за ушами трещало.

- Куда пойдём? - спросил Славик и с надеждой уставился на свою Мару: может, никуда, а в номер?

Но девчонки предложили осмотреть луг. Сёвка кивнул. Я тоже одобрил ещё один поход, только удивился нашему поведению. Приехали побухать, но почему-то стали таскаться по окрестностям.

Миновав ягодные кустарники за турбазой, мы вышли на луг. Вид оказался потрясающим. Волнистые перепады холмов, покрытые высокими травами, напомнили море. А вот идти было сложно. У нас таки ноги в обуви, которая вязла в сырой земле, а не копыта овец, пасшихся в низинке.

Сёва сказал:

- Стоять, братва. Разговор есть.

И изложил все наши наблюдения в нескольких словах, чётко и точно, как умел только он. Славик пришёл в отчаяние. Он орал, что управляющего вот с таких лет знает, что покойная жена Евсеича с ним водилась до школы, что безопаснее нет места, потому что оно на хрен никому не нужно. И что мы спятили, скоро глянем в зеркало и увидим вместо своих рож оленьи морды.

Если честно, то он меня почти убедил. Да и Сёвка выслушал его внимательно. Мара прижалась к Славке и сказала примирительно:

- Поживём - увидим. А сейчас пойдёмте дальше, может, травниц встретим.

Сёвка предложил не переть лугом, а пробраться кустами, которые щетинились по краю. Тому краю, которым обрывалось плато. Там, наверное, посуше. Так оно и оказалось, только мы ободрались о колючки.

Наша компания угрюмо ломилась вперёд. Я ощущал, как назревала ссора. Даже Славка убрал Марину руку со своего плеча.

Вдруг Сёвка остановился и поднял вверх указательный палец. Мы замерли. В ветряных шепотках трав и листьев, в посвисте каких-то птах мы расслышали пение. Довольно невнятное. Наверное, потому что его относило движением воздуха, свободно гулявшим над плато.

Мы осторожно высунулись из кустов.

- Звёзды эстрады, - буркнул Сёва.

Травницы образовали странный хоровод, держась за руки. А четвёртой "участницей" стала палка с привязанной к ней фигуркой из травы, которую Алёна нашла утром. Тётки тихонько и заунывно пели, кружились, кланялись внутрь круга и наружу. Потом сошлись, подставили руки Алёне. Постояли так и поплелись к турбазе.

Славик выразительно покрутил пальцем у виска и удостоился гневных взглядов девчонок. Но все мы поняли: сейчас на лугу произошло какое-то таинство, обряд или как там называют подобные чудачества. От этого стало особенно неприятно. Может, потому что мы ощутили себя инородными не только травницам, но и всему этому месту.

И только потом Ленка прерывающимся шёпотом сказала:

- А там ещё кто-то есть...

И в самом деле, неподалёку стоял кто-то серый, кряжистый и толстый. Судя по тому, что его макушка всего на полметра возвышалась над зонтиками, метёлками и листвой трав, то незнакомец был невысок. Шли минуты, а он не двигался. И ещё мы физически ощущали его пристальный, тяжёлый взгляд. Факт, незнакомец наблюдал за нами. На его макушку опустилась птичка...

- Тьфу ты! - во весь голос сказал Сёва. - Это камень!

И мы побежали к нему, увязая по щиколотку.

Рядом с валуном, формой действительно напоминавшим человека, серела россыпь камней. Некоторые из них были плоскими, с отверстием посередине. Как у тех, что таскали на шеях старенькие супруги. Другие поражали сходством с шарами. Камни объединяло одно: их поверхность явно когда-то отшлифовали.

- Э! Да я знаю, отец мне рассказывал, что рядом с турбазой есть каменная баба! - радостно гаркнул Славик. - Это точно она.

- Какая ещё баба? - недовольно спросил Сёва, наверное, потому что его кто-то обошёл в сообразительности и знаниях.

- Да тут раньше то ли сто, то ли двести лет назад были кочевья народа карагасы. Вот они и поставили. Поклонялись, видать.

- Читал, знаю, - буркнул Сёва.

- И наши травницы пришли сюда поклониться, - сказала Лена. - Могли бы и нас пригласить.

- Не могли бы, - авторитетно заявил Сёва. - Они не истукану поклонялись, а собственный обряд совершали.

Славик стал обходить истукан и вдруг сказал:

- Здравствуйте, Тамара Алексеевна!

"Значит, здесь сегодня полно народу, даже похожая на пациентку психушки бабка притащилась. С чего бы такое столпотворение?" - подумал я.

Мы обошли валун.

Привалившись к нему спиной, сидела Тамара Алексеевна. Но она уже не выглядела такой, как при первой встрече. Её платок лежал на плечах, и коротко стриженные волосы потеряли седину, блестели медью, словно она только что из парикмахерской. Кожа приобрела нормальный цвет и уже не походила на брюхо дохлой рыбы. Исчезли резкие морщины, судорожные подёргивания мышц лица.

- Что вы здесь делаете? - потребовал объяснений Сёва.

- А вы?

- Мы гуляем.

- А я лечусь древней силой этого места.

- Поздравляем, сегодня вы выглядите очень хорошо, - искренне сказала Маринка.

- Выглядела бы лучше, если бы не эти... ведьмы... Встать вот не могу, - сказала Тамара Алексеевна.

Девчонки вперёд нас подскочили к ней и легко подняли сухонькую невысокую тётку. Бабкой её уже нельзя было назвать.

- Какие ведьмы? - насторожился Сёва, а Славик закатил глаза, мол, дурдом какой-то.

- Эти, что сейчас здесь пели свои бесовские заклинания... - вымолвила Тамара и заковыляла прямо по лугу.

Девчонки её поддержали под локти, а мы пошли впереди, прислушиваясь к разговору.

- Они не ведьмы, а травницы. Народные целительницы, - возразила Маринка. - Показали нам траву-красаву.

- А я говорю: ведьмы. Городские. Приехали сюда вредить, - продолжила гнуть своё Тамара. - Бедные Колчины, попались им здесь. Горе своё полечить захотели, а последнее здоровье отдали.

Сёва было развернулся к женской компании, но Славик жёстко перехватил его локоть.

- А что лечат супруги, которые на шее носят такие же камни, как те, возле истукана? - спросила Лена.

- Да на производстве болезнь лёгких заработали. Только чую, что не вылечат.

Тут их разговор прервал Славик, который воскликнул, глядя себе под ноги:

- Ничего себе! Да на траве кровь!

- Знаю! - завопил Сёва. - Это кровь травниц! Всё думал: а что это они делали после своего чудного хоровода? Руки резали, чтобы какой-то обряд закрепить!

Вдруг произошло неожиданное. Тамара рванулась к нам, споткнулась и шлёпнулась ничком прямо на то место, где была окровавленная трава. Девчонки взвизгнули, с причитаниями бросились к ней. Мы с Сёвкой взяли за руки эту бедолагу, Славик потянул её за куртку, но вот незадача: лёгкая Тамара показалась неподъёмной. Но через минуту возни всё-таки вздёрнули её вверх. Вся одежда тётки оказалась в грязи. И лицо тоже.

Сёвка выглядел разочарованным, потому что падение уничтожило кровавые следы. Девчонки снова захотели поддерживать тётку под локти, но она отстранилась. Падение не навредило Тамаре, так как она зачапала по лугу совсем уже бодренько.

После возвращения на турбазу мы основательно почистились, стали ожидать десятичасовой поверки. Кому как, а мне очень хотелось посмотреть на супругов, которые лечили болезнь лёгких камнями. И на травниц тоже.

- Итак, что мы выяснили? - сказал Сёвка, заваливаясь на кровать.

Похоже, ему лучше думалось в лежачем положении. И сам же ответил на свой вопрос:

- Евсеич, по ходу, ни при чём. Ну, самодур, ему все кланяются из-за работы, которой в селе практически нет. Но он беспокоится о безопасности гостей, подозревает врага на базе. И кое-какие вредители всё же есть. Тамара их назвала - это любимые травницы наших девчонок. Недаром же Евсеич присматривал за ними.

- Ага, и потащил в распадок и нас тоже, - заметил я.

- Это частности, - авторитетно заявил друг. - А главное - то, что ведьмы почти лишили жизни Колчиных, и Евсеич был вынужден их вывезти. Они помешали Тамаре излечиться. Нужно ждать следующего события.

- Ждать? - возмутился я. - А ничего, если этим событием станет кто-нибудь из нас? Или мы все вместе?

- Ничего. - Сёвка уселся на кровати и холодно посмотрел мне в глаза. - Кто бы ни пострадал: ты, я, девчата или обслуга, Евсеич, другие гости - всё это будет в равной степени плохо. Пока мы даже не имеем оснований надавить на управляющего, чтобы он вызвал полицию из района. И помни: "иногда совы не то, чем они кажутся".

И "событие" не заставило себя ждать. В холле оказались только травницы и мы. Евсеич вошёл, глянул на нас и побледнел. К нему подскочила Тая и что-то прошептала на ухо. Евсеич помолчал, потом сказал:

- Женя и Вика Ивановские почувствовали себя плохо. Тамара Алексеевна утомилась после прогулки. Прошу всех быть очень осторожными. Желательно не покидать номеров.

Травницы покивали, защебетали вполголоса о чём-то своём, потом Алёна спросила:

- Иван Евсеич, а можно ли нам завтра к Ведьминой челюсти сходить? Хочется водицы набрать.

Управляющий вперил в них жёсткий взгляд из-под бровей и сказал:

- Конечно. Это наша достопримечательность. Мы с ребятами составим вам компанию. Так, ребята?

И он оглянулся на нас.

Мы снова попали под магнетизм его властности и согласились.

В комнате Сёва заявил:

- Ну, теперь расклад ясен. Врагами можем быть или мы, или ведьмы-травницы. Мы отпадаем, остаются они. Нужно предупредить девчонок.

В их комнате мы застали встревоженного Славика. Лена и Марина внезапно почувствовали себя плохо.

- Голова трещит. Даже при гриппе такого не было. А ещё мушки перед глазами, руки трясутся, - сказала Мара.

Лена с компрессом на лбу даже не открыла глаз.

- Пособирали траву под руководством ведьм, - ядовито сказал Сёва, за что удостоился гнева Славика.

- Иди отсюда! Видишь, плохо им. Сходи за какими-нибудь таблетками к Евсеичу. Нет уж, я лучше сам схожу, - сказал он.

- А ещё лучше обойтись без него, - заявил Сёва. - Мне мама сунула что-то из аптечки: бинты, пластыри, мазь от зуда. Может, и таблетки есть. Будьте все здесь, никуда не ходите.

И он вышел.

"Ещё один контролёр выискался, - подумал я. - Нам Евсеича было мало...".

К нашей радости, девчонкам помог обычный аспирин. Через полчаса даже Лена сказала, что прошла головная боль и в глазах посветлело. А Мара разворчалась:

- Спать хочу. Валите отсюда, а?

Славка попытался проявить заботу и бдительность:

- Нет уж, одних я вас не оставлю. Вдруг что-нибудь понадобится.

Но Мара, совсем как здоровая, нагрубила ему.

В коридоре мы увидели Евсеича с подносом и настойкой, замахали руками: не нужно! А Славик вообще высказался резко, мол, девчонкам плохо, и не дай бог они разболеются, тогда здесь всем не поздоровится.

Управляющий вздохнул, развернулся и направился прочь. Он был корпусным, бодрым и сильным стариканом, но, глядя на его опущенные плечи, слушая шаркающие шаги, я почувствовал нечто вроде укола жалости.

–  Что? –  воскликнул я и бросился к окну.

Марина с дочками грузила чемоданы в небольшое грузовое такси.

Я бросился вниз.

–  Куда ты собралась? –  пока я бежал, мне хотелось хватать ее за рукава и кричать. Куда она собирается везти наших дочерей?

Но когда я увидел ее спокойное, белесое лицо, то внутри себя почувствовал новое зарождающееся чувство. Я хотел, чтобы они уехали. Может, так будет лучше для всех?

–  Если захочешь нас найти, мы некоторое время побудем у мамы на даче. Она там тоже будет.

После этого они все сели и поехали. Дочери даже не попрощались, лишь скользнув отчужденным взглядом по мне.

Я вернулся домой и заплакал. Как оказалось, эти существа почти ничего не взяли. Все вещи были на месте. Уже зная, что сейчас увижу - открыл морозилку.

Так и есть - чемоданы они нагрузили мороженым крилем и рыбой.

Несколько дней прошли в смятении.

Я то плакал то хохотал, постепенно сходя с ума.

В конце концов чувство злобы одержало верх. Я убью их! Убью монстров, которые забрали мою семью.

Через день уже трясся в загородной электричке по направлению к деревне Еловники.

Деревня встретила меня сумраком - ночь еще не наступила, но вокруг появлялось все больше черных пятен.

Местность была практически заброшенной. Здесь оставалось еще несколько местных жильцов стариков. Остальные - приезжие, по дачам.

Домик тещи находился почти у края. Сразу за ним большой яблоневый сад и речка.

Мелкая галька попадала мне в кроссовки, но я почти не обращал на нее внимание. Дом темнел сизым пятном на фоне вечернего неба.

Решил идти огородом, а затем подобраться через сад. Перемахнув через соседский забор, сел у яблони и решил не спешить.

Как оказалось не зря. В от речки плескались два существа. Я сразу узнал в них своих дочерей, точнее то, что от них осталось.

Даже в сумраке я мог разглядеть метаморфозы, которые произошли с ними. Волосы стали длинные, грязные и спутанные - похожие на тину, а тела вытянулись словно гуттаперчевые.

Ксюша выползла на берег - именно выползла, на мгновение мне даже почудилось, что у нее отрос хвост как у русалки, но нет - она по-прежнему использовала ноги, но непривычно - упираясь на колени и руки, ползла вперед.

Следом за ней на сушу выползла младшая Оля. Они сели рядом друг с другом и замерли, не говоря ни единого слова.

Я обратил внимание на дом - внутри чадил светильник.

Значит, Марина и Ирина Алексеевна были, скорее всего, там. Осторожно подкравшись в окну, я заглянул и замер. Внутри, в кресле сидела моя теща вполоборота ко мне.

Ее внешний вид заставил меня вздрогнуть.

Ее шея практически срослась с плечами, из-за чего туловище стало похоже на морского конька. Щеки и руки покрылись темными отметинами, похожими на островки чешуи.

Руки же расплылись и приняли форму ласт, при этом пальцы все еще можно было разглядеть в прозрачном желе.

Ноги теща держала в тазу с водой, а возле нее стояло множество пустых полторашек из-под минералки.

Я хотел перекреститься, как вдруг позади раздался шорох. Не успев обернуться, грохнулся об оземь и потерял сознание.

Приходя в себя, сразу же отметил болотный запах тины. Я лежал связанный на берегу речки, только не на том, где стояла деревня, а на противоположном.

Ну отлично! Мне бы на помощь и там вряд ли бы пришли, а здесь тем более.

Во рту стоял привкус слизи и я начал отплевываться.

Пялясь в темноту, все же разглядел, что подо мной какое-то чавкающее болото, зато руки и ноги опутаны тиной, которую я легко порвал и с отвращением откинул в сторону.

Пошатываясь, я побрел искать мостик, чтобы вернуться обратно.

Все вокруг принимало странные формы, словно немного расплывалось - видимо, меня накачали снотворным или каким-то препаратом.

Чувство легкого головокружения сменялось оптическими иллюзиями, потом наоборот.

Моста не было в ближайшей видимости, наверное, из-за чувства дезориентации. Где-то вдалеке послышались звуки и я устремился на них.

Через несколько шагов остановился, заметив возле деревьев какое-то движение. Присел, вглядываясь вперед.

Несколько странных человекообразных существ, перекатываясь, ходили по кругу вокруг большого камня. На нем я смог рассмотреть чашу с зеленой жидкостью.

Иногда одно из существ подходило к чаше, зачерпывало рукой жидкость и смазывало голову. С ужасом и удивлением я понял, что человекообразные монстры - это моя семья.

Голова Марины выпятилась в стороны и приобрела лягушечьи формы, щеки чуть обвисли, а глаза смотрели в разные стороны.

– Марина, – позвал я тихо.

Это было выше моих сил. Голос звучал приглушенно.

Она обернулась ко мне и протянула руку.

– Милый, – тихо позвала моя жена и я узнал ее голос.

Я сделал шаг, другой. Но потом вдруг остановился и, круто развернувшись, принялся бежать в противоположном направлении. Нет, это не они!

Когда силы почти оставили меня, я обернулся, будучи уверен, что за мной следует погоня, но никого не было. Зато я увидел спасительный мост, а за ним и очертания домов деревни. Прочь из этого места.

Домой! Забыть все как страшный сон.

Я подбежал к мосту и он вдруг слегка качнулся. Я упал, но поднялся снова, протягивая к нему руки, и когда я должен был уже дотронуться до него, вдруг осознал.

Понимание пришло моментально.

Я не мог схватиться за мост и перейти по нему, потому что это была всего лишь оптическая иллюзия, по которой прошла рябь. Мост находился куда дальше, чем я предполагал.

И меня с ним разделяла спокойная ночная гладь реки, со дна которой я смотрел.