CreepyStory

Но тварь издевалась. Врезав по двери, что было сил, она вновь затихорилась на какое-то время, словно решила дать человеку, спрятавшемуся внутри дома, возможность перевести дыхание.

Подумав об этом, мужчина нервно усмехнулся. Ему действительно была нужна эта передышка. Хотя бы для того, чтобы вытереть испарину, покрывшую лоб.

Смех смехом, но он, по всей видимости, умудрился простудиться. Но рассудив здраво, что простуда - меньшая из всех зол, Ботвин проигнорировал хворь, приняв с утра лишь таблетку аспирина.

Сейчас же куда более насущной проблемой была тварь, явно пришедшая по его, Семёна, душу.

Когда метель затихала, мужчина слышал хруст сминаемого лапами существа снега и этот звук сводил его с ума. Хруть. Хруть. Хруть. Тишина. Тварь останавливалась подле окна, словно желая разглядеть намеченную ею жертву, скрывшуюся в деревянном строении и, не увидев ее, продолжала свой моцион вокруг дома. И снова хруть, хруть, хруть. Шаги то отдалялись, то приближались.

На ум Ботвину пришло сравнение с акулой, нарезающей круги вокруг клетки с находящимися внутри металлического защитного сооружения аквалангистами. Хищник, ждущий первой же возможности для нападения.

Семён помнил из какой-то передачи, увиденной им по телевизору, что акулы могут долго нарезать эти круги, но их терпение не безгранично и они все равно начинают бросаться на клетку, надеясь выманить мясо, оплаченное в гидрокостюмы.

И тварь, снующая вокруг сруба, все же потеряв терпение, принялась ломиться в единственную дверь. Наверное, подумалось Ботвину, таков инстинкт хищника. Попытаться добраться до жертвы всеми способами. Если уж не получается - то хотя бы выманить.

Но Семён не собирался сдаваться. Да, возможно, самым простым выходом и было бы просто открыть дверь и выбежать наружу. Возможно, у него бы даже получилось добежать до машины. А дальше? Что, если аккумулятор отечественного вазовского внедорожника попросту разрядился из-за минусовой температуры?! Слишком уж тогда коротким выдастся забег Семёна и уж явно не переведет к желаемому спасению.

Впрочем, прятаться бесконечно Ботвин не мог и прекрасно осознавал это. Если еда в охотничьем домике какая-никакая была, то вот с водой оказалась напряжёнка. Покойный Михаил что-то говорил про запас воды, который был в багажнике "Нивы", но добраться до него нужно было умудриться. Да и не успел бы он сделать ни единого глотка - тварь только и ждёт, когда он высунется.

А пить хотелось нещадно. Сказывались похмелье от выпитого прошлой ночью и температура, явно перевалившая порог нормы в 36,6°c.

Снег, валивший на улице уже больше суток, белел за зарешеченным окном, лишний раз напоминая человеку о жажде. Но Ботвин терпел. Страх перед неизведанной опасностью в лице темного, смертоносного существа был куда сильнее желания напиться вдоволь.

И все же мысль о снеге, который можно растопить дабы получить воды, заставила мужчину застонать и тихонько приоткрыть дверь шкафчика. В очередной раз обшарив полки, Семён с досадой чертыхнулся и неаккуратно закрыл дверь шкафчика, отчего она, стукнувшись о стенку, громко хлопнула. Твари словно только этого хлопка и не хватало. Она, в несколько прыжков преодолела расстояние, разделявшее входную дверь дома и окна кухни, возле которого и затаился Семён. Он, закрыв глаза, принялся молиться по себя, обращая не озвученные слова мирозданию. В голове родились мысли, среди которых была лишь одна радостная - он догадался сесть так, что окошко оказалось за его спиной, отчего страшная, перекошенная от злобы морда твари ему не видна. Впрочем, как и он не виден красноглазому существу, заросшему шерстью.

Ему хватило одного раза, чтобы понять — ничего хорошего от встречи с этой тварью ждать не стоит. В самом лучшем случае — умрёшь быстро. В худшем — муки растянутся по времени.

Снова резко затихшая метель сменилась гнетущей тишиной, в которой мужчина без труда расслышал, как существо, покрытое черной, спутавшейся шерстью шумно втягивало воздух, принюхиваясь. От этого звука по спине Ботвина пробежали мурашки, заставившие его вздрогнуть. Мысленные мольбы несколько сменили вектор, и Семён умолял мироздание сделать так, чтобы существо, приникнувшее к окну, ушло.

И, о чудо, до слуха мужчины донеслась очередная серия шагов, сопровождаемых хрустом сминаемого лапами снега. Шагов, к радости, напуганного до дрожи человека, удаляющихся.

Но расслабляться Семён Ботвин не собирался. Тварь уже не раз разыгрывала свою жертву, давая той ложную надежду на скорое спасение. Семён, считая себя не самым глупым человеком, клевать на этот трюк не собирался.

Отпрянув от шкафчика и приподнявшись над подоконником так, чтобы увидеть происходящее на улице, Ботвин осмотрелся. К своему облегчению, изогнутой подобно знаку вопроса твари мужчина за окном не увидел и слегка успокоившись, приподнялся повыше. Теперь его взору открывался чуть ли не весь двор, примыкавший к срубу.

Мозг Семёна непроизвольно отмечал перемены, затронувшие двор и все, что было видно из окна с того момента, как он вынужден был прятаться на кухне охотничьего домика. Снега намело не так много, как он ожидал — даже тело Михаила, прислоненное к дереву, было лишь слегка припорошено, отчего взгляду Ботвина представали чуть ли не все ужасающие травмы, которым подвергся человек, затащивший его в эту глушь. Смотреть на развороченный живот и вывалившиеся из него внутренности без содрогания было невозможно, поэтому мужчина спешно отвёл свой взгляд выше - к груди. Огромная дыра на некогда ярко-оранжевой зимней куртке, так же была припорошена белым, холодным крошевом, прикрывающем смертельную рану. Сейчас же куртка, как и вся остальная одежда, в которую был облачён труп, была покрыта фекалиями, делая хладное тело похожим на фигуру, слепленную из свежей, не успевшей затвердеть, глины.

Впервые за сутки в груди у Семёна зародилось чувство, больше похожее на совесть. Однако мужчина спешно отогнал его подальше, не собираясь винить себя в произошедшем.

—  Сам виноват, — глухо пробурчал Ботвин и отвернулся от тела Михаила, выставленное тварью на обозрение.

Тихо прокравшись в спальню, Семён прислушался к звукам, доносящимся с улицы.

Хруть. Хруть. Хруть.

Тварь снова начала свою прогулку, решив не отставать от намеченной жертвы.

***

Смерть приходит ко всем. Рано или поздно, костлявая приходит без приглашения и забирает то, что принадлежит ей.

Всякий, ещё при жизни, сталкивался с ней так или иначе. Кто-то разминулся, так как время его ещё не пришло. Кто-то же просто стал свидетелем посещения косточкой родственника, близкого, знакомого.

Она рядом. Ждёт своего часа.

Банальная аксиома, примириться с которой может далеко не каждый.

Есть те, кто считает, что старуха с косой обойдет его и наведается позже. Но существуют и те, кто и вовсе помыслить о своей кончине не может. Такие люди, как правило, считают себя хозяевами не только своей жизни, но и какой-то части мироздания.

Успешные дельцы, ведомые жаждой наживы и не ценящие моментов, повтора которых попросту не будет. Такие люди считают, что материальный успех в жизни главное и не обращают внимания на то, что жизнь, по сути своей, проходит мимо них. Ускользает день за днём.

Парадокс. Счёт "пухнет" - жизнь сокращается.

Дети, которых такие родители годами обделяли вниманием, отдаляются все больше, пока вовсе не становятся посторонними людьми, живущими с родителями под одной крышей. Соседи, связанные родственными душами.

Дружба для таких и вовсе досадная помеха, места которой в их жизни просто нет. Они смотрят на тех, кто не разделяет их ценностей свысока и с чувством собственного превосходства. Возвышают себя, позабыв, что они такие же живые существа. Такие же смертные.

Одним из таких людей и был Семён Анатольевич Ботвин, 1962 года рождения. Единственное — детей он так и не нажил, не видя в этом никакого смысла. Он привык жить для себя одного и его этот вариант вполне устраивал. Сходиться с людьми Ботвин предпочитал исключительно ради собственной выгоды и только на своих условиях. Нет, несколько человек, подходящих под определение "Друг" у Семёна когда-то были, но это было давно.

При всей своей одержимости накоплением материальных благ, женщин Ботвин любил. Сегодня одну, завтра — другую. Гармоничные отношения, заканчивающиеся так же, как и начались — по договоренности. Мужчина предлагал то, чем обладал — деньги. И получал взамен то, что хотел.

Семёну хватало плотских утех и большего он не требовал. Да и могла ли хоть одна из его знакомых дать что-то большее?! Навряд ли.

Он и относился к ним как к куклам. Милое личико, точёная фигурка - а больше ничего и не нужно.

Ботвин не льстил себе и осознавал, что представительницам прекрасного пола от него нужно было лишь одно — деньги. Осознавал и даже в какой-то мере был рад этому раскладу. Он, уже разменявший пятый десяток, не хотел ничего менять в устоявшейся жизни. Да и зачем?! Ради чего?! Чтобы кто-то в старости подал стакан воды?

Обычно данная мысль вызывала на губах Семёна Анатольевича усмешку. Времена заботливых родственников, по мнению мужчины, давно уж миновали, если вообще хоть когда-нибудь наступали. Сейчас же родственники могут принести воду в тазике. Не для того, чтобы хворый, болезненный предок утолил жажду, нет... Для того чтобы как можно скорее поставить точку и перейти в томительных режим ожидания наследства.

А делиться нажитым Ботвин не хотел. Он с детства не любил делиться. Не понимал этого. Более того — он брал то, что ему нравилось. Когда было возможно — брал силой. Когда такой вариант не проходил — брал хитростью.

Отбирать понравившиеся игрушки у слабых Семён начал ещё в песочнице, что находилась во дворе. Рос Семён в небольшом провинциальном городке, затерянном где-то на просторах необъятной, богатой страны в семье бедных инженера и врача. Родители старались вырастить из сына человека под стать их представлениям. Но...

Но Семен был словно из другого теста. Он видел, как родители считают медяки, прикидывая, что могут себе позволить. Жить впроголодь Ботвину не улыбалось и он, возненавидев нищету, твердо решил для себя добиться успеха в жизни. Всеми возможными способами.

Именно это решение и стало основополагающим в его жизни.

Будучи школьником, Семён ленился учиться, чем немало огорчил родителей. Но все переменилось, стоило Ботвину найти способ получать отличные оценки, не прикладывая для этого особых усилий. Он попросту нашел более слабого физически, но более успевающего в учебе одноклассника, на которого и возложил миссию по решению домашних задач. Симонов Роман, забитый и щуплый мальчик, опасаясь побоев Семёна, безропотно выполнял все требования Ботвина. Но не только тумаки заставляли Ромку решать задачки за Семёна. Неуч вполне здраво рассудил, что принцип кнута и пряника куда лучше на практике, нежели исключительно кнут и принялся защищать Симонова от любых сторонних посягательств, несколько раз кинувшись в драку с обидчиками Симонова. И Симонов это расценил по-своему. Он, из свойственной ему детской наивности, расценил это как проявление дружбы. Ботвин-старший разубеждать мальчика не стал и со свойственным ему безразличием принимал плоды этой неравноценной дружбы до самого выпускного класса.

Учителя, конечно, знали, что оценки Ботвина не отражают его уровень знаний, но поделать ничего не могли. Все работы Семён делал на отлично, да и экзамены, на которых Симонов старался усесться с Ботвиным рядом, так же прошли предсказуемо.

Золотой медали Семён, конечно, не получил, но поступить на "бюджет" в ВУЗ все же смог.

Он, понимая, что без бегающего за ним хвостиком Симонова не сможет "вытянуть" учебную программу ни по гуманитарным, ни по физико-математическим направлениям, пошел по той стезе, которая показалась ему проще — он выбрал Институт физической культуры.

Родители Ботвина поохали-поахали для приличия, но вскоре махнули рукой, понимая, что любое образование их сыну все равно нужно для "галочки".

А Семен, не найдя среди одногруппников "тяглового мула", способного "притащить его" к красному диплому, нашел другой выход. Молодой человек, все так же предпочитающий пользоваться любыми мало-мальски полезными знакомствами, ударился в "фарцовку". Имея множество знакомых среди спортсменов, выезжающих на соревнования в заграничные страны, Ботвин смекнул, что с лёгкостью может наладить торговлю иностранными товарами, коих в Союзе была явная нехватка.

Активнее всего шли жвачки и джинсы. Парень прекрасно осознавал, что "лавочку" его могут прикрыть в любой момент и постарался обезопасить себя от возможной поимки способом, первым пришедшим ему на ум. Он попросту нашел себе компаньона.

Тихон Антонов, учившийся с Ботвиным на потоке, был неплохим бегуном, подающим надежды. Спортсмен, которым гордились некоторые преподаватели, был родом из далёкой деревни и отчаянно нуждался в деньгах. На этой нужде Семён и решил сыграть. Дав несколько раз Тихону в долг, Ботвин без труда взял в оборот Тихона.

Уговаривая Антонова на первое дело, Ботвин пел сладко и велеречиво, сулил золотые горы и называл другом. Простой парень, развитый физически, но умственными способностями не блещущий, клюнул и вскоре стал "толкачом".

Ботвину оставалось лишь делиться с Тихоном деньгами и считать "барыши". Но щеголеватые джинсы, в которые наряжались студенты ВУЗА, заинтересовали компетентные органы, что не стало для Ботвина неожиданностью. Он что-то подобное предполагал и готовился к тому, что в один "прекрасный" день его предприятие закроется. Закроется вместе с поимкой Антонова.

Так и вышло.

Однажды вечером Тихон, как обычно, пришел на встречу с покупателем, неся в авоське свёрток с зарубежными джинсами. Невзрачный покупатель сбивчиво, и явно нервничая, принялся рассказывать Тихону, что джинсы он покупает на подарок дочери и очень рад, что один из коллег посоветовал ему обратиться к Антонову. Простак-Антонов расплылся в улыбке и спокойно отдал товар, получив взамен деньги. Тут то его и "скрутили".

Допрашивали Тихона умело. Кричали и угрожали вначале. Понимали и сетовали на неукоснительность исполнения сволочного закона впоследствии. Но каким бы наивным Тихон не был, Ботвина он не сдал.

За что и поплатился. "Накрутили" Антонову столько, что на суде он чуть было не упал в обморок. Да и дальнейшей его судьбе позавидовать было невозможно — попав в места не столь отдаленные, простой деревенский парень подвергся издевательствам и унижениям, окончательно сломавшим его. На второй год, отчаявшийся и забитый парень попросту повесился.

А Ботвин, лишившись подельника, свернул свою бойкую торговлю дефицитным товаром, рассудительно отложив накопленные деньги про запас, благо товар он распродал втихую, уже после суда над Антоновым.

Бойкий делец, промышлявший "фарцовкой", имел небольшой гараж, номинально принадлежавший старику-выпивохе, жившему неподалеку от ВУЗа. Именно этот гараж Ботвин и использовал как склад для запрещённого законом товара. Знать о нем не полагалось никому. Даже хозяину гаража. Впрочем, старик и не совал нос в дела Семёна, предпочитая получать раз в месяц несколько бутылок водки и купюры в качестве арендной платы.

На какое-то время Ботвин угомонился. Он продолжал платить за гараж, который простаивал, ожидая своего часа. И час все же пробил.

Закончив ВУЗ и устроившись на работу в школу учителем физкультуры, Семён заскучал. Ему не хватало самореализации и денег. Влачить нищенское существование было для него равносильно смерти.

И тогда он вновь замыслил предприятие незаконное, но, по его прикидкам, прибыльное. Ботвин, сам не пьющий, знал, что алкоголь в стране стал дефицитным товаром и решил сыграть на этом. Тут-то ему и пригодился гараж, за который он продолжал платить.

Первой мыслью Семена был небольшой цех с самогонным аппаратом, но все же подумав подольше, данный вариант Ботвин отмёл, как несостоятельный. Нет, он, конечно, мог бы найти способ варить самогон в небольшой жестяной коробке, но долго такое предприятие вряд ли продержалось бы. Кто-нибудь из вездесущих старушек уловил бы испарения, обладающие характерным запахом, и позвонил бы по короткому номеру, известному каждому гражданину Союза с малых лет.

Так подставляться Ботвин не мог.

Тогда он пошел другим путем — он нашел знакомого, имевшего доступ к спирту. Тот и без того привык тащить с производства все, что не было прикручено к полу и стенам, а получив от Семена Ботвина хрустящие купюры, напрочь позабыл про все сомнения.

Бутылки и этикетки для них Семён купил уже позже, воспользовавшись удобным случаем. Деньги вдруг потекли рекой, чему несказанно радовался сам Семён, не забывая, однако, про осторожность. Он наладил целую сеть распространения самопальной водки через местных пьянчуг, знавших всех любителей горячительного в округе. Да, ему пришлось мириться с тем, что какая-то часть его продукта употреблялась этими пьянчугами задарма, но это были незначительные издержки, не стоящие, по мнению Семена, его внимания.

Однако без помех все же не обошлось. Старик, владелец гаража, вдруг захотел поучаствовать в производственном процессе чуть-ли не на правах совладельца, пригрозив Семёну сообщить куда нужно, если тот не согласится.

Пойти на это Ботвин не мог. Да и сама ситуация, когда пожилой алкоголик имеет над ним хоть какое-то подобие контроля претила Семёну. Немного поразмыслив над неприятной и скользкой ситуацией, он не придумал ничего лучше, чем оборвать тонкую ниточку, способную положить начало целому клубку.

В конце месяца он, как обычно, наведался к старику с бутылкой и туго свернутыми в рулончик купюрами. Пообещав в очередной раз подумать над исполнением требований хозяина гаража, Семён ретировался, едва ли не вприпрыжку. Он знал, что стоит только закрыться двери за его спиной, старик сорвёт крышку с бутылки и вольёт в себя грамм сто-двести пойла. Подумав об этом в очередной раз, он вдруг ощутил ни с чем несравнимое ощущение истинной свободы.

Пока хитрый делец, в уме подсчитывающий свою прибыль за этот месяц, спешил к гаражу старика, пропойца наливал в гранёный стакан раствор, концентрация метанола в котором не оставляла ему ни малейшего шанса.

Обжигающие рот и горло глотки ядовитой жидкости модели закономерный итог жизни старика и он, скрючившись от нестерпимой рези в желудке, повалился на пол и забился в предсмертных конвульсиях, продлившихся недолго. Затихнув раз и навсегда, старик испустил дух, оставив гараж в попечение Ботвина.

Уже изрядно разложившийся труп старика нашли только из-за запаха, распространившегося за пределы его квартиры. Но это Семёна уже абсолютно не волновало. Он, избавившись от изрядно надоевшего ему старика, достаточно оперативно свернул свой небольшой ликёро-водочный завод и перевез его на новое, загодя найденное место.

Таким образом, Ботвин в очередной раз ушел от ответственности за свои темные делишки.

Распад СССР Семён встретил с нескрываемой радостью, что окончательно поссорило его с отцом, ярым коммунистом до мозга костей. Впрочем, Ботвин-младший не особо переживал по этому поводу. Он давно уже не ощущал нити родства, связывающей его с родителями. Он выбрал свой путь в жизни, и он значил для него куда больше, чем голодные годы, прожитые в отчем доме. А честность и принципиальность отца и матери, осуждение, с которым они смотрели на него, лишь раздражали Семена. Родители, готовые перебиваться с хлеба на воду, считали честность залогом счастья. Он же был другого мнения. Для него значение имели исключительно деньги и их добыча.

Вложившись в МММ по совету экранного Лёни Голубкова, Ботвин несколько приумножил свой постперестроечный капитал, вовремя смекнув, что Мавроди затевает что-то грандиозное, но нехорошее. Потом он с гордостью рассказывал о своей "чуйке" знакомым, подчёркивая, что главное — вовремя "спрыгнуть".

Через несколько лет, когда страна переживала расцвет бандитизма, умер отец Семён. И Ботвин-младший, кинув горсть земли на крышку гроба родителя, отметил с неким удивлением, что не чувствует по поводу кончины отца ничего. Абсолютно. То же самое произошло и несколько лет спустя, когда следом за отцом ушла мать Семёна.

Он не чувствовал горя и скорби. Не радовался смерти родного человека. Он чувствовал лишь пустоту. И мужчина отметил про себя, что это тоже некая часть свободы. По крайней мере — для него.

Он не делился ни с кем этим открытием, да и не с кем ему было вести разговоры по душам. Просто отметил это для себя как некий факт, открытый им случайно.

А вскоре Семён и вовсе ушел с головой в очередное предприятие. Он с удовольствием принял участие в делёжке некогда общественного достояния и приватизировал то, до чего успел добраться.

Один из приобретений стала часть городского рынка, на котором достаточно бойко шла торговля. Челноки с клетчатыми сумками, распухшими от товара, платили аренду за места, предназначенные для ведения торговли безропотно. Но аппетиты Ботвина росли, а с ними росла и арендная плата.

Расцвет бандитизма не обошел Семёна стороной, и он неоднократно подвергался "наездам" братвы. Но и тут природная хитрость помогла Ботвину с проблемой. Он попросту стравил между собой две противоборствующие шайки широкоплечих бандитов, пообещав и тем и тем немалый куш.

Простая конфликтная ситуация переросла в перестрелку с кучей трупов. Спустить на "тормоза" такой исход главари шаек не могли и кровопролитие продолжалось какое-то время до тех пор, пока оба лидера преступных групп не скончались. Одного застрелили, другого зарезали.

А Ботвин, о котором в этом хаосе все забыли, лишь ухмылялся, когда ему по телевизору попадался очередной сюжет криминальной хроники.

«Лихие девяностые» закончились и Семён, почуяв новые веяния, решил перевести свой бизнес в законное русло. Выйдя из всех сомнительных предприятий, способных бросить на него тень, Ботвин принялся выискивать дело, способное легализовать все его состояние.

Нашел.

Один из его старых знакомых, Олег Разанов, учредил строительную компанию, бурными темпами возводящую жильё чуть-ли не по всей стране. Семён долго и нудно обхаживал знакомого, пытаясь войти в дело, но тот, в свою очередь, оставался непреклонен, сводя предложение Ботвина к шутке.

Помог случай. Семён, как бывший совладелец рынка, был знаком с представителями различных диаспор и смекнул, что дешёвая рабочая сила — залог успеха для любой строительной фирмы. Раз отвалив немалую сумму лидеру диаспоры, Ботвин получил доступ к каналам, по которым в страну поступали нелегалы. А дальше все пошло по накатанной.

Бизнес, за счёт труда бесправных, не знающих даже языка, трудяг ширился и развивался. Ботвин и его компаньон Разанов обрастали не только деньгами и имуществом, а ещё и связями, ограждающими бизнесменов от различных проблем. О проверках бизнесмены нередко узнавали даже раньше самих проверяющих. За такую информированность приходилось платить, но это было терпимо. Издержки бизнеса.

Но Ботвин все же вел дела в свойственной ему манере. Зачем платить реальную заработную плату, если можно платить меньше?! Но как платить меньше тем, кто работает чуть ли не за миску супа?!

И Семён смекнул... Можно и вовсе не платить этим грязным оборванцам. Нужно всего лишь "подкормить" кого нужно в миграционной службе и организовать проверку на стройплощадке.

Первый раз прошло отлично. Компаньон, отсутствовавший в городе по неотложным делам, не смекнул, что к чему. А Ботвин, решивший к своей доле присовокупить заработанные мигрантам деньги, лишь развел руками — бывает, мол.

То, что зарплату работникам выплатили ровно за сутки до рейда на стройку, списали на совпадение. Но на самом же деле деньги до работников так и не дошли, осев на одном из счетов Семёна.

Второй раз такую схему Ботвин провернул через полгода. Рвать и метать снова никто не стал. Все попросту сделали вид, что ничего страшного не произошло.

Но как бы не так... Произошло. Молва о странных проверках, организованных специально чтобы не платить деньги, разлетелась быстро и вскоре найм новых работников стал проблематичен.

Однако Семён и в этом случае не растерялся и с выгодой для себя "разрулил" проблему. Он извлёк из оборота немалую сумму и заявил, что попросту "подмажет" кого нужно и проверки прекратятся. И они действительно прекратились.

Лидеры диаспоры так же наладили приток мигрантов за кое-какое материальное поощрение, размер которого для компаньона Ботвин преувеличил, разницу оставив себе.

Всё бы ничего, но... Более или менее квалифицированных работников на стройплощадки попадало все меньше и меньше, что нередко приводило к трагедиям.

Такое понятие, как техника безопасности у мигрантов из ближнего зарубежья отсутствовала напрочь и ЧП со смертельными исходами стали обыденностью. Сообщать о них, естественно, Семён никуда не собирался. На помощь пришел начальник службы безопасности, которого на работу взял лично Ботвин. Его интересы тот, в основном, и защищал.

Погибших строителей увозили на пусть за городом и попросту закапывали без каких-либо сожалений. За несколько лет пустырь превратился в братскую могилу, знать о которой полагалось лишь немногим.

Мигранты — народ кочевой и получив пинок под причинное место споро снимались с места и находили новую работу. Бежать в правоохранительные органы никто не спешил.

Но Разанов, человек, не растерявший совесть окончательно, все же смекнул, что у Ботвина рыльце в пушку и принялся приглядывать за компаньоном.

Семён почуял неладное, когда его ставленника, начальника охраны, вдруг уволили без всякой на то причины. Этот первый тревожный звоночек сообщил Ботвину многое. Например, то, что Олег Разанов оказался все же не настолько глуп, как казалось Семёну.

И тогда Семён решил отвлечь компаньона от своих темных делишек. Сперва он долго думал над тем, что же сможет заставить Разанова забыть о его махинациях хотя бы на время, но без толку.

Продолжение следует...

Чувство дискомфорта от того, что что-то неправильно и очень «не так» стремительно возрастало. Теперь это было связано не только с несоответствием смысла сказанного и его подачи. Лао Вейдер прошелся взглядом по рядам и убедился по выражениям лиц, что не он один чего-то не понимает. Мисс Тейлор продолжала:

— Адам ни слова не сказал в суде, но место преступления и протокол вскрытия сами прекрасно рассказали историю. Его осунувшееся лицо и моя улыбчивая фотография были на всех каналах, пока шло судебное разбирательство. Фотография с деревенской ярмарки, которую мои родители выбрали для объявлений о пропаже. Я была на ней очень красивой. К несчастью для Адама, в тюрьмах тоже смотрят новости, поэтому ему пришлось несладко. Больше всего его заставили пожалеть о том, что он выбрал чернокожую. Чуть больше, чем через год заключения Адам скончался.

Повисла тишина. Никто в зале, казалось, даже не дышал. Джонатан Бай Вень кивнул агрегату:

— Спасибо за твою историю, Дженни. Мой ассистент еще побеседует с тобой, а я вернусь несколько позже.

— До свидания, — попрощалась мисс Тейлор.

Глава «ЭйчБиТи» поднялся с кресла и вернулся к трибуне. Он оглядел побледневшие, растерянные и напуганные лица. Его собственное лицо выражало восторг победителя. Еще до того, как стена полностью опустилась, мужчина заговорил с широкой и несколько отталкивающей улыбкой.

— Господа и дамы, вы заметили что-то странное? — Бай Вень рассмеялся. — Судьба мисс Тейлор, без сомнения, трагична. Но я познакомил вас с ней не случайно. Она образец Ди-42, или И-5, пятая из особых случаев проекта «Возвращение». Признаюсь честно, я не был абсолютно уверен, что она им окажется, тогда эта конференция слыла бы моим «эпическим провалом». Но я оказался достаточно подготовленным.

В истории Адама Крайса и Дженни Тейлор сохранились некоторые странности. Бедняжка Дженни, пять футов семь дюймов при весе 110 фунтов, действительно не могла ничего сделать со своей тюрьмой. Но Крайсу с его шестью футами и 230 фунтами было явно по силам сдвинуть клетку и дотянулся до ключа. Боялся потерять силы и при этом остаться без источника воды? Возможно.

25 сентября 2020 года на втором году заключения Крайс доставлен в тюремное больничное крыло с несколькими переломами, ушибами внутренних органов и сотрясением мозга. Он в коме, но состояние стабильно. Более того, на вторые сутки диагностировано уменьшение глубины отсутствия сознания, он мог прийти в себя в любой момент. Тем не менее, ночью 26 сентября, он неожиданно умирает от внутреннего кровотечения.

Кстати, интересный факт: последнее выступление любительского театра со спектаклем «Синяя борода» состоялось в детском доме 26 сентября 2015 года.

Чувствуете? Становится немного жутко.

Ответа, разумеется, не последовало. Зрители пребывали в шокированном состоянии. Убаюкивающий бубнеж исторического введения сменился информацией, которую было крайне трудно переварить. А Бай Вень, словно издеваясь, продолжал добавлять подробностей:

— Все эти данные почерпнуты из источников, имеющих юридическую силу: полицейских отчетов, заключения судмедэкспертизы, протокола заседания суда. Но были газетные, литературные и сетевые данные, не имеющие доказательств, кроме многократно пересказываемых слов очевидцев. О них несколько слов, прошу прощения за каламбур.

На полу подвала были обнаружены царапины, соответствующие тем, которые оставляет клетка при перемещении. По настоянию детектива они были расценены, как оставленные в то время, когда Адам только устанавливал пристанище своей жертвы. Однако эксперт отмечал, что по их глубине и направлению очень похоже, что мистер Крайс дополз-таки, таща свою тюрьму, до места, где мог бы дотянуться до ключа. А потом что-то с большой силой резко оттянуло клетку назад.

В 2049 году пенсионер рассказал студенту журфака, пишущему работу о мисс Тейлор, интересную историю. По признанию мистера Фиглла, бывшего санитара заведения, где отбывал срок Адам Крайс, он не уверен, что говорит правду, но унести с собой в могилу этот случай не хочет.

Во время своей смены, в 4.50 утра, Мистер Фиглл проснулся от жуткого холода. В 4.56 он еще не заснул, и ему показалось, что кто-то прошел за дверью ординаторской. Дежурный врач спал на другом диване. Выйдя в коридор, в котором было еще холоднее, санитар никого не увидел, но из наблюдательного оконца одной из палат исходило странное свечение. Мистер Фиглл заглянул туда, снедаемый неожиданным страхом.

Койка Адама Крайса была второй от двери и хорошо просматривалась. У изножья кровати стояла красивая женщина в старинном белом платье. Санитар не мог пошевелиться, скованный ужасом: неожиданная гостья была очень похожа на многократно виденную в новостях и объявлениях о пропаже мисс Тейлор. От жемчужно-белой кожи исходило свечение. Женщина наклонилась, и в ореол света попало лицо Крайса. Его глаза были открыты, лицо выражало отчаянье. «Дай мне еще миг, только один миг, с духом собраться», — прошептала женщина. Санитар понимал, что не мог услышать этот проникновенный шепот через железную дверь, но услышал. Две темные тени, лишь отдаленно напоминающие человеческие, выросли по бокам от кровати убийцы. «Матерь Божья», — выдохнул герой нашей истории, и в ту же секунду лицо женщины оказалось прямо перед окошком. В следующее мгновение мистер Фиглл упал с дивана в ординаторской под писк, сигнализирующий об остановке сердца пациента. Реанимационные мероприятия не принесли успеха, и в 5.15 врач объявил время смерти Адама Крайса. А мистер Фиглл так и не рискнул посмотреть записи с камер наблюдения и узнать, вставал ли он в эту ночь в 4.56.

В работе студента, бравшего это интервью, было отмечено, что «Дай мне еще миг, только один миг, с духом собраться» — это последние слова, которые произносит жена Синей Бороды, прежде чем ее братья убивают его.

Джонатан Бай Вень замолчал и медленно обвел взглядом своих притихших слушателей. У Лао дрожали колени, он подумал, что чувствует не меньший холод, чем мистер Фиглл в коридоре. Ему не хотелось даже мысленно озвучивать то, к чему вел директор «Гидры». Возможно, скажи Бай Вень это сам, стало бы легче. Но тот продолжил издевательски игнорировать вывод собственной речи.

— Проект «Возвращение» не был закрыт потому, что образец Си-34 вдруг не закончил повесть о своем существовании собственной смертью. И по закону парных случаев образец Си-35 сделал то же самое. Они оба умерли насильственно и продолжали рассказывать вплоть до смерти виновника своих мучений.

Директор «Гидра-Биос-Технолоджис» сделал небольшую паузу. На его лице вдруг возникло небольшое сомнение, но сразу исчезло. Он широко улыбнулся и игриво, чуть манерно, словно шутку, произнес:

— А вот образец Си-41, он же объект Би-15, так как этот мозг мы вырастили повторно, во время своего первого диалога, услышав первый звук — мое приветствие — и увидев меня, своей первой фразой поздоровался со мной по имени.

У Лао Вейдера Дейвиса стучали зубы. Ему хотелось закрыть уши и убежать. Он не был готов. Он вообще не должен был здесь находиться после исчезновения мисс Тейлор. Юноша не сомневался, что многие в зале разделяли его чувства. Но никто не произнес ни слова, не сделал ни движения, словно завороженные главой корпорации.

— Таким образом, дамы и господа, принимая во внимание: первое — невозможность контакта с двумя идентичными мозгами одного человека одновременно; второе — не вызванное  психофармакологическим воздействием отсутствие у возвращенных желаний как-либо строить свою жизнь дальше; третье — сохранение памяти, никак не связанной с биологической структурой мозга и более того — четвертое — памяти событий, произошедших после смерти объекта и вдалеке от его тела, — мы, «Гидра-Биос-Технолоджис», только что, 6 апреля 2327 года, не  просто доказали существование призраков, которые остаются привязанными к своему мучителю, пока не получат отмщение, но и вплотную подошли к доказательству существования души и загробного мира. Ведь, если воспоминания-разум-личность-душа вернулись в мозг, который биологически не мог их таковыми иметь, то они где-то были. И мы нацелены на то, чтобы выяснить, где именно.

У вас явно много вопросов, но, пока мы не проведем дополнительные исследования, я не намерен на них отвечать. Хорошего всем дня.

После этих слов Джонатан Бай Вень поклонился и ушел. Люди повскакивали со своих мест. Толкая друг друга, одни побежали к сцене, что-то крича вслед директору корпорации. Другие, менее импульсивные, первым делом вернули все свои приспособления на места и, запечатлевая царящее вокруг безумие, принялись осаждать администраторов. Некоторые остались неподвижно сидеть, будучи в полном смятении. Юный мистер Дейвис, борясь с потоком тел, пробирался к выходу, стремясь скорее оказаться в своей комнате, и, по возможности, забыть все, что только что увидел.

Пока молодого человека везли обратно в университетское общежитие, по щекам у него текли слезы. Новости распространялись слишком быстро, и массовая отдача росла подобно снежному кому, хотя не миновало и получаса. Лао пытался отвлечься, но заявление Бай Веня проникало куда угодно: все фасады друзей запестрели ссылками на различные видео: «"Гидра-Биос-Технолоджис" доказала существование жизни после смерти», «Джонатан Бай Вень играет в бога и весьма успешно», «АААА ЖЕСТЬ ПРИЗРАКИ СУЩЕСТВУЮТ». Каждый стремился высказать свое мнение на этот счет, будто они хоть близко представляли, о чем говорят.  Даже посвященный экзамену чат ожил.

Лао отключил уведомления, закрыл все регулярно просматриваемые фасады и постарался отвлечься на тупой скетч, но Сьюзи то и дело рекомендовала перейти на статусных представителей сети, чей прямой эфир грозил лопнуть от количества просмотров.  Вдруг посыпались звонки, вызовы в рум и сообщения в духе «Привет! Я сижу за тобой на культурологии, а тут я увидел тебя на одном видео. Хотел спросить...». Лао Дейвис отключил связь и переключился на простую игру. Но и там к концу путешествия, всплывающая реклама выдала «Хочешь своими глазами увидеть, что произошло на ТОЙ конференции? Запретное видео! Нужно только...»

Молодой человек не испытывал божественного благоговения, скорее ощущал себя прикоснувшимся к чему-то грязному, плохому. Чувствовал жуткое отвращение от того, что всем почему-то так захотелось обсудить случившееся.

Запись

— Я в те дни казался себе мерзким и виноватым, а все, кто, не затыкаясь, повторял ее имя, вызывали у меня неприязнь и отвращение. То есть абсолютно все в то время.

Вы наверняка посчитаете это странным. Решите, что это был первый звоночек об изменениях в моей башке. Ведь будь я в своем уме, разве сделал бы то, что сделал? Ха. Вы будете не правы.

Так легко судить, что хорошо и что плохо, о вещах отдаленных, о тех, к каким не имеешь непосредственного отношения. Последняя Война… Зона Отчуждения… Закон о сохранении жизни… Образцы Бай Веня… На эти темы постоянно спорят и разглагольствуют, из-за них устраивают демонстрации и все время кого-нибудь обвиняют. Но люди делают это только из-за каких-то высших моральных целей, нередко копируя чужие идеи. Из-за этого их страсть, заинтересованность и вера тоже какие-то высшие и отстраненные. Но когда сам, лично, прикладываешь к чему-то руку, все восприятие меняется. Особенно, если понимаешь, что действие имело физические последствия, а не оставило несколько сраных строк в сети.

Я не мог отделаться от мысли, что все — моя вина. Я — дал согласие на то, чтобы ее вернули. Я — позволил, чтобы она месяцы и годы проводила наедине со своими кошмарными воспоминаниями, которые теперь были вытащены на поверхность восстановленной безукоризненной памятью. Я — допустил, чтобы она даже не могла сказать о своих страданиях из-за проклятого «ЭмИкс». Я за всю жизнь не сделал ничего, что даже отдаленно имело бы такие последствия для другого человека. Меня не утешали мысли, что я не мог знать, чем для нее обернется мое согласие на «возвращение». Да, без сомнения, с этого чувства вины все и началось, потом тянулось через события, разговоры и размышления, а закончилось спустя годы тем, что есть.

Йохан Штернберг поставил видео на паузу. Он глубоко вдохнул и медленно выдохнул, стараясь взять себя в руки. Прикованный к креслу некрупный мужчина глядел на него с виртуального экрана с благодушным и несколько усталым равнодушием. Ни его тон, ни выражение лица не сочетались с только что сказанным. Создавая рум и вызывая в него полковника Сота, заместитель директора «ЭйчБиТи» повторял дыхательную гимнастику, чтобы успокоиться. Когда же не последний человек в рядах правоохранительных органов подключился, мистер Штернберг угрожающе заулыбался, невольно копируя своего руководителя:

— Прошу прощения за беспокойство в столь позднее время, но я так и не понял, что вы мне прислали.

— Отчет о допросе террориста, сэр, — аватар полковника для деловых встреч вытянулся по струнке, сильно зарябив. Связь опять сбоила.

— Нет. Это просто запись его монолога под действием метафенарелаксина Икс-2, — процедил сквозь зубы Йохан. — Ваш наплевательский ответ на нашу просьбу оскорбителен. Я потратил целый час и узнал лишь то, что этого человека зовут Лао Вейдер Дейвис, он был на «возвращении» мисс Тейлор и явно не проникся идеями господина Бай Веня.

Сот ничего не сказал, но выпрямился еще сильнее. Йохан Штернберг не выдержал и закричал:

— Час на то, что уместилось в одном предложении!

Уже завтра мистер Штернберг должен будет предстать перед Джонатаном Бай Венем, чтобы рассказать о ходе следствия. И это очень пугающая перспектива, если вспомнить участь людей из службы безопасности и тех несчастных, что подвернулись под руку главе корпорации. Его ярость, казалось, могла выжечь новую Мертвую Зону, ведь со дня, о котором рассказывал мистер Дейвис, о загробном мире так ничего и не удалось узнать. И теперь вряд ли удастся. Продолжение исследований потребовало бы колоссальных средств: в живых уже нет начавших проект ученых, которые помогли бы восстановить уничтоженную информацию, да и пришлось бы заменять почти всю технику, которая с уменьшением Живой Зоны стоила с каждым годом все дороже. А сосредоточенность ресурсов компании на исследования загробной жизни и так вызывала трения между Бай Венем и обоими правительствами: с ухудшением экологической ситуации требовались более частые замены органов, а феномен Леминой начал распространяться на новые типы тканей, что привело к необходимости выращивать системы органов целиком. Джонатану просто не дадут удержаться на должности, если он увеличит спонсирование «Возвращения».

— Мистер Сот, полковник, проект «Возвращение» был причиной некоторого недовольства общественности с момента своего создания, — продолжил Йохан спокойнее, — но вот уже тридцать лет с того самого дня, о котором я зачем-то слушал целый час, разные люди предпринимали попытки помешать нашей работе. Представители религиозных конфессий, этических комитетов, просто обыватели и влиятельные политики. Одни твердили, что Джонатан Бай Вень суется в материи, которые человеку не дано понять, что он прогневает высшие силы, другие — что он маньяк, «держащий в плену души».

На лице полковника, по которому все еще бежали волны ряби, мистер Штернберг прекрасно прочел, что тот думал о попытках людей повлиять на корпорацию, изготавливающую протезы, внутренние органы и занимающуюся деторождением. От внимания Сота явно не ускользнули разнообразные публикации о религиозных или политических деятелях, менявших свое мнение о проекте на диаметрально противоположное, а через некоторое время даже оказавших определенную материальную поддержку корпорации. Или о людях, которые рьяно придерживались своих установок, но, по совпадению, получили высочайшую степень наказания за преступления или узнали об окончании своего времени.

— Я хочу, чтобы вы четко и кратко мне объяснили, как, — заместитель директора «ЭйчБиТи» открыл в руме окно с досье и указал на него пальцем, — простой сетевик из «Центрального архива» с допуском категории «Ди» уничтожил все за одну минуту!

По руму пронеслось эхо от крика. Йохан знал, что это не настройка, а проблема с подключением, но полковник Сот впечатлительно побледнел и принялся объяснять.

Лао Вейдер Дейвис уже много лет находил в сети людей, чьи навыки могли бы ему помочь, и либо сразу говорил о цели, если по деятельности аватаров мог рассчитывать на поддержку, либо заказывал отдельные работы, прикрываясь другими причинами. Себя он называл мистером Тейлором, и ни с кем никогда не встречался лично, самое большее — через румы. В «Центральном архиве» мистер Дейвис работал с незначительными правонарушениями, ограничивающимися штрафами: одной из его обязанностей было отсылать сведения органам правопорядка. Он хорошо изучил работу системы и в румах вел беседу так, чтобы программа при запросе не фиксировала связи между словами «вирус», «уничтожение», «Гидра-Биос-Технолоджис» и другими. И не давал своим собеседникам делать подобных ошибок.

Названный мистер Тейлор догадывался, что не сможет достичь своей цели и не быть пойманным, поэтому написал программу, которая, по сути, ломала его Бай-Нет-устройства, не давая ему видеть личные данные. Все названия и имена заменялись случайными, как и внешность и голоса в румах. Конечно, ища людей определенной специальности, даже с выдуманным названием фирмы можно догадаться, о каком предприятии идет речь, но Лао Дейвис не работал с одними и теми же людьми долго, а случайные названия менялись ежегодно. На допросе он высказал несколько предположений о личностях своих сообщников, но сам признавал их маловероятными, ведь, учитывая время и количество проделанной работы, легко мог что-то перепутать.

Более того, «мисс Тейлор» уничтожила не только все связанное с «Возвращением» и синтезом нервной ткани. Она полностью удалила все, что можно было найти по личному номеру Лао Вейдера Дейвиса за последние двадцать лет. Все сетевые контакты, диалоги, аватары, записи с камер наблюдения на улицах и зданиях, случайные записи, сделанные прохожими: совершенно все, что могло бы навести на связь террориста с другими людьми. Службам только и оставалось, что искать причастных по размеру удаленных данных, связанных уже с ними, проводить многочисленные разбирательства и допросы. Но это был бы невероятный труд. К счастью для них, Лао Дейвис сделал эту работу бесполезной, дав «мисс Тейлор» стереть еще и значительный кусок случайных сведений по всей сети.

Йохан Штернберг очень холодно поблагодарил полковника за информацию, еще раз извинился за поздний вызов и закрыл рум. Заместитель господина Бай Веня вздрогнул, представив, как завтра сообщит боссу, что большинство замешанных в подготовке теракта никогда не будут пойманы.

Какое-то время мужчина стоял посреди своего кабинета в глубокой задумчивости, после чего, шевельнув пальцами в спайдере, вновь раскрыл свернутое видео, пораженно уставившись на уставшее бледное лицо в обрамлении пепельных волос. «Ты не только не давал людям узнать, кто ты, но и сам не знал, с кем имеешь дело. Ты знал, что придется за все отвечать, но не хотел, чтобы кто-то пострадал», — мысленно обратился он к человеку на экране.

Кривая натянутая усмешка, родинка над губой, высокий лоб, короткий подбородок: Йохан пожирал взглядом лицо на экране. Он никогда не пытался представить мистера Тейлора никак иначе, как лисом в цилиндре, каким его видел. Мистера Штернберга глубоко поразили его слова во время первой встречи, навсегда оставшись в памяти.

«Я понимаю, что, как и все, Джонатан боится неизбежной кончины нашего мира», — говорил лис. «Я понимаю, что таким образом он хочет спасти человечество. Ты никогда не замечал, что люди спасают человечество несколько однообразно? Пытают, унижают, уничтожают целые народы и расы, ибо считают, что, если те придут к процветанию и влиянию, общество будет обречено. Разрывают треть планеты, испепеляя четверть населения, потому что увеличивающаяся угроза диктует необходимость отделаться малой кровью. Для всеобщего блага, разумеется. В конце концов, отправляют единожды оступившихся за все меньшие прегрешения в настоящий ад, чтобы оставшиеся вкушали плоды рая и обессмертили род людской. Ну, или хотя бы продлили существование обреченного общества. Но приносить страдания даже за пределами жизни — это рубеж, который мы не должны были переходить «для всеобщего блага». Ты можешь осознавать все это и ничего не делать? Я не могу».

Заместитель директора «ЭйчБиТи» медленно опустился в кресло. У него защипало глаза и сдавило горло. Мистер Тейлор - мистер Дейвис победил. Даже если забыть, что он не позволил больше людям пересекать черту, которую каждый должен пересекать лишь единожды, тот факт, что он толкнул корпорацию заниматься насущными проблемами, был неоценим. Но Джонатан Бай Вень не прощает. Люди будут знать только то, что он захочет, чтобы они знали. Как, когда проект "Возвращение" только начинал существовать, и обществу было на него плевать, кроме некоторых особо дотошных фанатиков. Ведь новости о воссозданных мозгах подавались корпорацией под соусом восстановленной компьютерной программы, не имеющей ничего общего с реальным живым существом и созданной только для получения информации. Просто база данных в биологической обертке.

Или как сейчас, люди знают о быстрых и медленных циклах роста Зоны Отчуждения. Но не знают, что быстрые будут ускоряться, и к концу тысячелетия, если ничего не изменится, Живой Зоны уже не останется.

Кем Бай Вень сделает Лао Вейдера? Раз и навсегда пошатнет репутацию какого-нибудь вероисповедания, причислив его к фанатикам? Или просто объявит сумасшедшим, что, возможно, ужесточит психиатрический контроль и уменьшит среднюю продолжительность жизни? Разумеется, допрос мистера Дейвиса будут показывать: измененные черты лица, чтобы они вызывали большую неприязнь, и другие слова, чтобы они вписывались в придуманную легенду. И в итоге даже некоторые из тех, кто пошел за мистером Тейлором, зная о его истинных намерениях и веря в его идею, решат, что он просто одурачил их.

«Джонатан уничтожит его. Не оставит от него ничего настоящего, кроме имени. А потом отнимет и его, заменив на номер, что присваивают в Зоне Отчуждения.

Это несправедливо. Просто несправедливо. Он же… Он же все сделал правильно. Его должны чествовать, как величайшего героя.»

Не в силах больше смотреть на допрашиваемого человека Йохан хотел закрыть видео, но руки дрожали, и он невольно перевел бегунок куда-то в конец многочасового допроса.

Мужчина на экране выглядел плохо, дыша поверхностно и прерывисто. Мокрые волосы прилипли к голове, нос и уши отдавали фиолетово-голубым, а губы были совершенно синими, кожа блестела от пота, а во взгляде читалась совершенно больная эйфория. У мистера Штернберга сдавило сердце, и он хотел выключить видео, но застыл, когда мистер Тейлор вдруг улыбнулся и сказал:

— Вы думаете, я не знаю, что меня ждет? Знаю. Джонатан уничтожит меня, извратит мою идею, не оставит от меня ничего, кроме имени, под которым уже не будет ровным счетом ничего от меня. Но это не важно. Мое имя не важно. Важна только мисс Тейлор. Ее имя. Она была обычной женщиной, которая не пережила нечто ужасное. И то, что ее имя стало знамением падения человеческой морали, покушением на первозданные законы природы, попыткой их извращения… Нет. Так не должно было быть. Пусть лучше каждый дурак, увидев, что сотая запись его робокота не найдена, и попытавшись понять в чем дело, узнает, что в его данных побывала «мисс Тейлор». Пусть это имя упоминается как вирус, сделанный сумасшедшим. Пусть оно запомнится хотя бы так. Но я верю, что для некоторых оно будет связано с искуплением.

Мистер Штернберг закрыл лицо ладонями, по щекам его текли слезы. «Я не забуду настоящего вас, мистер Тейлор», — беззвучно произнес он.

Буря

Кроваво-красное небо над Бостоном рассекали молнии. Пока оно ничем не отличалось от неба «обычного вторника», как здесь говорили, но сигнал тревоги заставил заключенных все бросить и спрятаться в ближайших укрытиях. Защитные костюмы не давали им возможности почувствовать изменение ветра, появление горького привкуса в воздухе, но сирена никогда не обманывала. Костюмы оставались в шлюзах, но внутренние помещения укрытий не защищали так хорошо, как основной блок. Но до него мало бы кто добежал. Двери блокируются в зависимости от атмосферных показателей, а успел ты укрыться от бури или нет, волновало только тебя.

Двадцать несчастных теснились на нарах, но никто не хотел разговаривать. День был тяжелым. К этому убежищу должны были бежать еще пятеро. Добрались ли они до другого места или встретили шторм снаружи, никто не знал. Говорили, что буря, должно быть, очень красива. Молнии полностью испещряют небо, оно наливается синевой, переходящей в черноту, ветер вздымает клубы мертвой земли, а вой, напоминающий песнь сверхъестественных созданий, перекрывает привычный звон в ушах. Правдивы ли истории, никто не знал. Окон ни в убежищах, ни в блоках не было, а и без того постоянно отключающиеся камеры в бурю вообще переставали работать. Те, кто видел шторм вживую, не могли о нем рассказать.

Многим было трудно сидеть. Головная боль, тошнота, звон в ушах: все привычные мучения в непогоду усиливались. Номер 1266 вырвало. Номера 1316 и 1199 последовали его примеру. Рвота 1199 была кровавой, он потерял сознание и свалился бы с нар, рискуя сломать шею, если бы 1439 не поддержал его. Что-то стукнуло о стену убежища, кто-то вскрикнул.

— Это волна? — спросил 1453, новенький, который больше всего боялся смерти из-за гигантского цунами.

— Вода бы ударила сверху и равномерно. Крыша бы не выдержала. — ответил 1316 вытирая рот. — Это «Крот» летает. Или «Ковырялка».

Снаружи тяжелая техника кружила, как листья на ветру, и все молились, чтобы целостность стен не нарушилась. Убежища и так не шли ни в какое сравнение с блоком, что чувствовалось по жжению на коже и привкусу горечи во рту. Когда буря кончится, ничего не останется на своем месте, даже буровые установки покорежатся. Но на этот случай они здесь и находятся: приводить вручную технику в чувство, а потом передавать минералы через кучу шлюзов, получая в обмен крохи, необходимые для жизни.

Уложив 1199, номер 1439, шатаясь направился к своему месту. Он пошкрябал грязную голову рукой, оставив между пальцами клок волос, а в волосах ноготь. Такой обмен позабавил его. Посмеиваясь под пристальными взглядами людей, названными преступниками, номер 1439 выкинул кусочки себя в контейнер для биоотходов. Этот мужчина действительно поражал товарищей по несчастью своим жизненным довольством. Кем он был, за что оказался здесь? Говорить о подобном было не принято. Он делился всем, чем мог, с другими обитателями блока В, старался всем помогать и постоянно улыбался своей все более беззубой улыбкой, и, казалось, совершенно не заботился о том, сколько он еще протянет в Зоне Отчуждения. Месяц? Два?

Для номера 1439 это не имело значения, ведь он успел позаботиться о том, что было действительно важно.

С другими работами Анастасии Голиковой (меня ^_^) можно ознакомиться на Литрес и Author.today

Ссылка на профиль автора на Author.today

Вскоре Аня и этот товарищ заметили, что я пришел в себя.

- Анют… это кто? - предотвратив возможные вопросы о своем состоянии, спросил я.

- Это Архангел Гавриил. Он пришел, когда твоя метка начала распространяться… у тебя уже вены зеленые стали.

Да уж, на этот раз она спокойнее отреагировала на появление Архангела в доме.

- Есть разговор, Андрей, - я услышал голос незнакомца.

- Анют, пройдешь в комнату? Нам с гостем нужно поговорить.

Пожав плечами, девушка без лишних возражений скрылась за дверью.

- Ты как себя чувствуешь, Андрей?

- Да… сейчас, вроде, нормально. А вот когда пришел в бункер, было совсем паршиво, - я встряхнул головой, - Гуаран вел себя по-другому, да? Потому что сейчас он себя не проявляет.

- Гуаран? Это кто тебе такое сказал? - Гавриил почему-то удивился.

- Когда меня Хассар отправил найти его, он сказал название артефакта. А что, он как-то по-другому называется?

- Ну, вообще-то да. А что тебе Хассар еще про него рассказывал?

Я почти дословно поведал ему рассказ об артефакте, но никак не мог унять интерес.

- А ты знаешь что-нибудь об этом?

- Знаю. Хассар не совсем правильно трактовал этот знак. Это символ слияния гнева и смерти, а не гнева и силы. Ну, возможно, он перепутал. Эти символы в Кельтмуне похожи. Самое плохое в том, что он питается гневом, многократно его приумножая. И смертью, заставляя идти на крайние вещи. Хассар использовал его правильно, закрепив артефакт в храме, где распределил влияние на армию. Но никто не знал, да и предположить не мог, как он будет влиять на людей. Когда я пришел сюда, он уже серьезно распространился и взять над тобой контроль. Пришлось усыпить его, но это воздействие временное. Скоро он вновь проявит себя. Я не смог уничтожить его, потому что секрет его происхождения - одна из глупостей нашего братца.

И даже здесь, оказывается, замешаны Архангелы. Везде Архангелы! Практически все, с чем я сталкиваюсь, связано с Высшими силами.

Какая ирония!

- А что за глупость, если не секрет?

- Тогда Люцифер был на пике своих сил и не изгнан. Он путешествовал за пределами Земли, смотрел на жизнь других цивилизаций и нарвался на Кельтмунов, которые показались ему самыми изобретательными и умными существами. Они как раз бились над созданием подобных артефактов. На подобие этого… как там его Хассар прозвал? Гуарана! Но у них ничего не получалось, а все от того, что для создания такой мощной субстанции нужно огромное могущество и знания, которыми как раз обладал Люцифер. Он помог этой цивилизации, поделился своей силой, чтобы Кельтмуны могли запустить конвейер по созданию манипуляционных магических камней. Наверное, он заключил с ними сделку.

Мы, конечно же, не знаем, что он хотел взамен этих знаний и силы. Но Люцифер потом был изгнан с Небес и Земли, а Кельтмуны продолжали заниматься своей деятельностью, что мы с братьями в скором времени обнаружили. Михаил повелел провести зачистку и уничтожить Кельтмунов, как и все, что они успели создать. Мы уничтожили все. Вернее, думали, что все… этот камень мы как-то упустили.

Люцифер? Ну, даже если бы Гавриил не назвал его, я бы и так понял, кто это сотворил.

- А с чем связана его аномальная активность?

- С тем, что у нас возникли проблемы, - пояснил Гавриил.

- В каком роде?

- Вроде Люцифера! - он замялся, отведя взгляд.

Страх в момент усилился… даже знать не хотелось, что там за проблемы с Дьяволом у Высших сил!

Хотя нет… обязан был поинтересоваться.

- Что же случилось?

- Когда Михаил изгнал Люцифера, он заложил в него Искру, которую дал Отец. Она сдерживала часть его сил, а так же немыслимо терзала. Но он с этим смирился. Только на Земле он не мог с ней появиться во плоти. Однако, нашел способ расколоть искру. Одна часть осталась в Люцифере, а вторая, по слухам, была поглощена пленным существом из Преисподней, имя которого - Дамбала. Именно из-за Искры он стал Дьяволом.

Но недавно, после ссоры с Михаилом, Люцифер сумел избавиться и от второй половины Искры, сбежал из Преисподней и вернул почти все могущество. Сейчас он разгуливает по Земле и набирается сил. И я боюсь, что он сможет найдет возможность дать отпор самому Михаилу. К тому же, вчера были убиты наши рядовые Ангелы. Но если кто и может убить Ангела, то только Архангел. Наводит на дурные мысли, не так ли? Сейчас он, скорее всего, готовит какую-нибудь бомбу, последствия которой могут быть непоправимы. И если он не сможет остановиться, то выход я вижу только один, - Гавриил серьезно задумался.

- Какой же выход?

- Убить его.

Судя по интонации Гавриила, такой вариант его не устраивал.

- Давай пока не думать об этом. Может, есть какой-нибудь вариант, который позволит мне сдержать Гуаран? - я попытался перевести тему.

- Феникс - частичка Тауриэля, которая сейчас дремлет. Можешь попробовать насытить Феникса. Если он на твоей стороне, то поможет сдерживать Гуаран. Или хотя бы попытается подавить его попытки овладеть тобой.

Архангел протянул мне руку для рукопожатия и улыбнулся, но в его взгляде читалось что-то тревожное.

- Приятно было побеседовать с тобой, Андрей, но мне пора.

Я ответил на рукопожатие, а Гавриил оставив меня в холле одного.

В очередной порции раздумий.

Феникс! Точно!

Я позвал Аню и, объяснив ей ситуацию, спешно покинул бункер в надежде найти источники огня.

Было начало августа, а погодка в России стояла жаркая. Вот я и рванул туда, намереваясь найти крупный лесной пожар, на который все же нарвался. Но когда готовился поглощать пламя, почувствовал себя крайне хреново.

Закатав рукав рубашки, заметил свечение Гуарана, который начал распространяться дальше, за пределы символа. Об этом говорили тонкие зеленые нити, заполняющие кожу в области вокруг знака. Не дожидаясь того, пока это Дьявольское творение возьмет надо мной контроль, включил двигатели и, пролетев через весь лес, поглотил все бушующее пламя.

Феникс насытился…

Похоже, помогает!

Я облегченно выдохнул, заметив, как зеленые «нити», стали уменьшать радиус, возвращаясь к Гуарану.

«Кажется, нужно что-то серьезнее, не находишь?» - вмешался Феникс. Вот тут я немного завис.

- Не понял?

«Ну, еще бы. Не думал о каком-нибудь пламени по круче? По жарче? Гуаран так просто не возьмешь»

И точно… в моей голове проскочила безумная идея, поэтому я поспешил связаться с Оилом.

- Ты уже в бункере?

Услышав положительный ответ, снова сорвался домой, где уверенно встал перед машиной в мастерской, предварительно позвав Аню.

- Включай оба огнемета и зажарь меня! - дал я команду.

Пламя от сгорания нано-топлива куда мощнее, чем обычно - логично, что и Феникс напитаться должен сильнее.

- Ты уверен? - насторожено спросила Анюта, скривив губы.

- Да! Это единственный вариант.

Оил выпустил два огнемета, а в меня устремилось две мощные струи ярко-голубого пламени. С каждой секундой я чувствовал, как Феникс напитывается, а по телу разливается небывалый приток сил. Но это было лишь вначале, пока насыщение не сменилось чем-то другим…

Сила оказалась слишком велика. Оил даже прекратил огонь, потому что сработала сигнализация, которая реагировала на аномальную активность. И сейчас ее было просто дохрена.

Я и пошевелиться не мог.

- Анна, быстро в машину! Сейчас будет взрыв, реакция нестабильна, - скомандовал Оил.

Анюта, стараясь бороться с паникой, запрыгнула в автомобиль, который сорвался с места и покинул бункер.

И правильно сделал.

Все мое тело полыхало ярко-голубым пламенем, а вспышки распространялись по значительному радиусу вокруг. Глянув на метку Гуарана, я заметил, как она выгорела без остатка.

Только вот огонь не успокаивался, а вскоре все пламя, которое с трудом сдерживал Феникс, выплеснулось наружу, словно огромное цунами, и начало заполнять весь бункер, лишь бы найти выход.

Видимость полностью пропала, а я все еще не мог сдвинуться с места…

***

- Оил, с ним все будет в порядке?

Девушка нервничала, постоянно оборачиваясь в сторону выхода.

Но автомобиль, чувствуя критическую угрозу, поднялся в воздух прежде, чем из ворот бункера на огромной скорости вырвался неудержимый поток голубого пламени, за которым последовал мощнейший взрыв…

***

Помню, что отрубился, но не помню, что именно случилось. Вокруг темно и подозрительно тихо. Лишь светильники в бункере, мигающие красным светом, сообщали, что в помещении критическое положение. Было…

Встав и оглядевшись, я не увидел особых повреждений, словно взрыв был иллюзорный. Поднявшись на ноги, поспешил выйти из мастерской и врубить уже нормальный свет, чтобы осмотреться.

Подойдя к панели управления, где находится источник питания, приоткрыл стекло и обнаружил два переключателя, которые изменили положение после взрыва. Тумблер под названием «Защитное поле» - поднят вверх, как и «Чрезвычайная ситуация». А вот рычаг «Питание» - опущен вниз. Как только я вернул первые два переключателя в прежнее положении и включил электричество, вокруг снова разлился спокойный, белый свет.

- Будто ничего и не произошло, - вырвалось из меня.

Хотелось позвать Оила обратно в бункер, вот только все это желание отбил увесистый удар сзади, сваливший меня на живот. Столь приветливый товарищ сразу заломил мне руки за спиной.

- Кто ты!? - прикрикнул я, не имея возможности рассмотреть нападающего.

- Ты знаешь, - послышался голос.

Незнакомец медленно отпустил меня, а я смог перевернуться на спину и был готов ко всему. Ну, как мне казалось.

Но точно не к такому…

Чувство, словно я смотрелся в кривое зеркало. Только у этого персонажа лоб выше, чуть шире нос и немного другие контуры лица. Одежда - точно такая же, как и на мне.

- Не понял… откуда ты взялся?

И только я замер в ожидании ответа, как нас отвлекла вспышка пламени, в которой появился… Гефест.

- Тише, девочки, не ссорьтесь. Это и для меня не осталось незамеченным.

Кажется, теперь я начинал догадываться о том, что произошло.

- Что это? Это… Феникс?

Попробовал раскрыть крылья за спиной - нихрена. Да и ощущения «инородной» сущности пропало.

- Да, тот самый Феникс, который был в тебе все время. Но от твоего бездумного решения, он не просто взял над тобой контроль, а даже отделился и стал самостоятельной сущностью, - пояснил Гефест.

Ну, неужели, теперь никто не будет мне докучать, да и я перестал чувствовать влияние Гуарана! Убил двух зайцев одним выстрелом.

Уже хотелось поинтересоваться, что делать дальше, но прервал звонок Оила. Решив не мешать этим двоим, я удалился в мастерскую и принял вызов…

***

- Оил, когда мы сможем вернуться? - Анна сидела на капоте машины и всматривалась в ночное, звездное небо над Невадой.

- Пока не знаю. Возможно, минут через двадцать, когда реакция стабилизируется, - предположил Оил, но пустынную тишину разрезала его сигнализация, заставив девушку подорваться.

- Что такое, Оил?.

- Вернись в салон, я чувствую угрозу, - автомобиль спешно распахнул водительскую дверь.

Анюта дернулась к салону, но в последний момент ощутила мертвую хватку на своих волосах, которая больно сжимала их у самых корней. Девушка не успела ничего понять, поскольку все перекрыла острая, пульсирующая боль - ее с чудовищной силой ударили о крышу машины и отпустили из захвата.

Несчастная скатилась на песчаную почву рядом с пассажирской дверью. По рассеченному лбу заструилась кровь. Боль звоном отдавалась в ушах, напоминая, что девушка продолжает жить.

Сквозь гул и головокружение, Аня подняла ослабленный взгляд и увидела перед собой Асмаэля. Ангел, который когда-то исцелял ее любимого, теперь навис над ее беспомощным телом с массивной кувалдой.

- З-за… что?

Она с трудом шевелила губами, а сознание в конец помутнело.

Ответа не последовало. Ангел занес смертоносное орудие для рокового удара в голову…

Анна попыталась прикрыться, вскинув руки перед лицом, но вмешался Оил - он резко распахнул дверь, оттолкнув обидчика в сторону.

Кувалда не достигла цели, но приземлилась в колено Ани - та истошно взвыла и повалилась на песок, потеряв сознание. Автомобиль без промедлений выпустил ремни безопасности и, сковав ими раненую, затащил в салон.

Но Асмаэль бы завершил начатое, только ему снова помешали. Остановить ослушавшегося брата явился Архангел Михаил, который со сдержанным видом сжал кулак.

Взгляд Ангела заметался в ужасе грядущей кары, и он медленно опустился на колени.

- Как ты выбрался из Чистилища? Кто тебе помог? Говори…

Слова Верховного Архангела звучали тихо, но при этом свирепо. Оил поступил в этой обстановке грамотнее всего - включив двигатели, спешно направился в сторону ближайшей больницы.

- Люцифер, он…

Глаза Михаила вспыхнули Небесным светом, заставив Ангела пасть ниц.

- Прости, Михаил! Прости… верни меня обратно в Чистилище… прошу!

- Достаточно тебе пощад, Асмаэль, - мужчина провернул кулак, заставив Ангела вспыхнуть факелом.

По пустыне разнесся истошный вопль заживо сгораемого, пока тело того не взорвалось, оставив после себя горстку пепла.

***

Звонок от Оила был очень кстати - как раз появились новости.

- Оил, в бункере все нормально. Можете возвращаться. Я вам еще кое-что покажу.

- Андрей, Анна сейчас в больнице - сказали, впала в кому. У нее серьезная черепно-мозговая травма, которая привела к отеку мозга. И раздроблена коленная чашка вместе с суставом. Я отвез ее в больницу в Спринг-Вэлли. Сейчас за ее жизнь борются врачи, прилетай скорее.

Чего? Что? То есть… как? Нет… это шутка?

- Ты приколоться, сука, вздумал!?

Я просто отказывался верить в такую новость!

Да… ЧТО ПРОИЗОЙТИ-ТО МОГЛО!?

И его, как Рауса, закоротило что ли!?

- Андрей, такими вещами не шутят. Тем более автомобили, - отрезал Оил.

Вся надежда разом рухнула…

- Что? Что, мать твою, произошло? А-а-а… черт с тобой! Скоро буду!

Я оборвал связь и уже собирался бежать на выход, но меня остановил Феникс.

- Что случилось?

- Не лезь не в свое дело! - отрезал я, продолжая идти.

Но он резко нагнал меня и, врезавшись в мое тело, буквально слился со мной воедино.

Ясно…

Я безумно хотел побыстрее добраться до больницы, лишь бы не опоздать. Молился о том, чтобы Анюта выжила. Похоже, это желание спровоцировало Феникса на помощь - окутавшись голубым пламенем, я потерял всю видимость, а когда вспышка погасла, то уже очутился напротив… больницы?

Кажется, такой Феникс куда умнее, потому что до этого я вообще не знал, что он так может.

Меня с трудом пропустили в отделение реанимации, сообщив, что состояние Анюты… критическое. Она лежала на койке в куче проводов, с перебинтованной головой. Левая нога в гипсе… к шее подведена трахеостома, потому что дышать сама она уже не могла.

Ее жизнь поддерживал аппарат искусственной вентиляции легких.

Казалось, словно и не она вовсе. По крайней мере, хотелось в это верить. Я сидел рядом с ее койкой и поглаживал по руке, когда по щекам бежали слезы.

Это был крах. И сейчас я, понимал, как никогда, что не хочу ее терять!

Но уже, наверное, потерял…

Феникс вдруг отделился от меня и зачем-то подошел к Ане с противоположной стороны. Так, все ясно.

- Руку от нее убрал! - рыкнул я, заставив его одернуть руку, - чтобы больше не прикасался к ней! Это моя девушка!

Еще не хватало, чтобы этот пламенный урод на нее зарился. Вот только мне одно покоя не давало… что могло произойти? Поэтому я поспешил связаться с автомобилем.

- Оил… что там случилось?

- Я почувствовал угрозу, когда Анна находилась неподалеку. Сразу сообщил ей и позвал в салон, но она не успела. Появился человек из воздуха и ударил ее о мою крышу. У него была кувалда, он хотел добить Анну, но я оттолкнул его, открыв дверь. Удар пришелся не в голову, а в ногу. Понимая угрозу, я затащил ее в салон. Потом появился еще один человек и назвал нападавшего Асмаэлем. Что было дальше, не знаю. Я не стал медлить и решил сразу отвезти ее в больницу, потому что сердечные ритмы Анны были нестабильны, и она была уже без сознания. Когда ее забрали медики, я связался с тобой.

В груди моментально вспыхнул очередной пожар ярости, но уже без Гуарана.

Асмаэль?

И что это за судьба такая, которую ей уготовили? Умереть от рук Ангела? Так что ли получается? Да где это видано, чтобы слуги Небес людей убивали, да еще и так?

Ярость продолжала прожигать существо. От обиды, от несправедливости… а я понимал лишь одно - нужно было срочно поговорить с этими Высшими силами, которые решили свести мою любимую лицом к лицу со смертью. Посмотреть им в глаза, после того, что они сотворили. Да просто спросить, как у них совести на это хватило.

- Оил, возвращайся в бункер, - ровным тоном отрезал я и посмотрел на Феникса, - и ты вали отсюда! Мне надо прогуляться.

- Куда еще?

Огненный сученыш еще противиться думает.

- На кудыкину гору! Что нам тут делать? Что? ЧТО? - я подошел к Фениксу и схватил его за грудки, - ты что, сможешь ее исцелить? Отмотать время назад? Я вот не обладаю такими способностями. Есть те, кто это может сделать, вот только они и виновны в том, что она сейчас здесь при смерти. В коме!

- Как ты собрался найти Ангелов? Я понимаю, что произошло, знаю, кто они такие, - одернув мои руки, рыкнул Феникс.

- Я сказал - проваливай, - вспылил я и, схватив его за грудки, хотел уже слиться с ним воедино, чтобы вытащить из больницы так.

Но он отпихнул меня.

- Ты совсем конченый? Дай хотя бы с документами у нее тут все утрясу. Или ты позаботился об этом при переезде, и она у нас теперь гражданка соединенных штатов?

Бл… ладно. Я снова взял его за грудки и скрутил рубашку до треска ткани.

- И чтобы больше не появлялся тут...

Продолжение следует

ЧИТАТЬ ПРОДОЛЖЕНИЕ, ВСЕ ГЛАВЫ С ФИНАЛОМ - https://author.today/work/335206

Почти каждую знаменитость сопровождал менее статусный спутник, снимающий ее с помощью своих Бай-Нет-чков, пришедшие в одиночку использовали парящую дрон-камеру. Все эти именитые гости описывали, что видят, и брали интервью друг у друга. По отрывкам брошенных фраз Лао Дейвис догадался, что никто из них не имел представления, чего ждать. Джонатан Бай Вень обещал им сенсацию, связанную с проектом «Возвращение», но они даже не знали, что «возвращаться» будет Дженни Тейлор, кем бы она ни была. Молодой человек заерзал в кресле, понимая, как повысит свой статус, если засветится рядом со знаменитостью, рассказав ей о том, что ему известно. Но он находился почти в самом центре зала и, разумеется, к нему — простому пользователю сети — никто с вопросами не подходил, а сам Лао Вейдер постеснялся пробиваться к какому-нибудь интервьюеру, тревожа всех сидящих на пути. И еще он испугался быть высмеянным до того, как успеет хоть что-то сказать. Поэтому младший мистер Дейвис просто глазел по сторонам и покусывал с досады губы.

Продолжая знакомиться с фасадами тех, кто держал их открытыми, и сопоставляя с одеждой тех, кто был закрыт, Лао выделил еще две группы зрителей. Помимо очень серьезных людей в дорогих строгих костюмах, чьи аватары не рассказывали ничего об их владельцах, но многое о фирмах и компаниях, на которые те работали, юноша узнал еще и представителей многих религиозных конфессий: буддизма, серпентоизма, христианства, скандинавского неоязычества, германского неоязычества, ислама и прочих. «Что здесь происходит? Кто такая эта мисс Тейлор?» — подумал молодой человек, совершенно растерявшись и пожалев о том, что не попытался вчера что-либо разузнать.

Когда свободных кресел не осталось, прозвучал звуковой сигнал, знаменующий начало конференции. В течение минуты приглушался свет, а затем Джонатан Бай Вень вышел на сцену. Зал стих. После формального вступления директор «ЭйчБиТи» перешел к исторической справке:

— С вашего позволения, я не буду останавливаться на развитии и успехах биоинженерного дела, которым уже многие сотни лет, и не стану объяснять принципы феномена Леминой, или феномена «кристаллизации», открытого в 2248 году.

Лао Вейдер, который о «кристаллизации» знал только то, что она как-то связана с кризисом рождаемости, поспешил активировать справочную строку Сьюзи, чтобы хотя бы примерно понимать, о чем пойдет речь.

— Пожалуй, я начну историю проекта «Возвращение» с 2286 года. Именно в этом году происходит технический прорыв в палеонтологии: моделирование форм на основании останков становится сверхточным, — Джонтан Бай Вень выдержал паузу, а затем начал стремительно перечислять факты. Загруженные корпорацией картинки и фотографии в правой части виртуального экрана постоянно менялись; слева изредка перелистывались слайды презентации с датами и одной-двумя фразами напротив каждой; снизу Лао Дейвис, видел ссылки его Сьюзи, предлагающей ознакомиться с тем или иным определением, но едва успевал читать их из-за быстрой речи докладчика.

— В 99 году виртуальные модели ископаемых формируются практически поклеточно. Это привлекает внимание доктора Говарда Майерса, и он начинает свое исследование. Его идея заключается в следующем: имея ДНК объекта, его расшифровку и визуальное представление о том, что должно получиться, можно воссоздать живого взрослого человека. Ведь что формирует личность? Генетически заложенный темперамент, моделируемый памятью и опытом. Что формирует последние? Цепочки живых связей нейронов, которые можно визуализировать. Таким образом, можно синтезировать мозг, имеющий то сознание, которое у него было на определенном этапе. Создать «чистую» нервную систему, которой просто не от чего отторгаться, поместить ее в тело — набор органов с той же ДНК — закачать в него физиологические жидкости и запустить сердце.

Идея, которая сулила много технических трудностей: виртуальное моделирование еще не было достаточно совершенным, а с проблемами адаптации тела даже из относительно недавнего прошлого к крайне агрессивным условиям внешней среды компания была знакома не понаслышке. Синтез же взрослого двойника живого объекта был бы, разумеется, аморальным.

[Проект «Реинкарнация» — в настоящее время закрытая исследовательская деятельность «Гидра-Биос-Технолоджис», связанная с клонированием человеческих организмов. Подробнее]

— К 2317 году точность визуального моделирования возрастает до молекулярного уровня, а в лабораторных условиях начинают проводиться первые попытки копировать изменения при феномене Леминой. Этот уровень развития технологий позволяет доктору Майерсу начать практическую часть своих исследований. На начальных этапах воссоздание тела является не целесообразным. Планируется вырастить только головной мозг и черепномозговые нервы с примыкающими сосудами и, не извлекая их из физиологической среды, подключить соответствующие нервные окончания к механическим протезам и рецепторам, а сосуды — к трубкам, ведущим к искусственному сердцу. Для обмена веществ решено использовать те же методы, что и для жизнеобеспечения плодов.

Разумеется, не каждый мозг имело смысл восстанавливать, учитывая особенности посмертных повреждений. Был составлен ряд критериев отбора, и в 2319 году оживлен первый мозг. Мы не знали, являлся ли он копией личности хозяина ДНК, но он, без сомнения, жил. Его клетки функционировали, энергетические потенциалы фиксировались. Оставленный на этой фазе объект Эй-4 двадцатого года до сих пор в отличном состоянии.

Как известно, единственный способ полноценно оценить психическую деятельность — это диалог. Но при подключении органа к искусственным рецепторам, протезам, голосовому аппарату, мы получали спонтанные движения и несвязанную речь, указывающие на сильнейшую шоковую реакцию, из-за которой разум, если он и имелся, становился утерян. Мозг оставался жить биологически, но был полностью недоступен контакту, а в некоторых случаях регистрировалась смерть огромных частей коры. Его фармакологическое восстановление было невозможным.

Неожиданно Бай Вень поджал губы и заговорил строго и назидательно, словно отчитывая маленьких детей:

— Я полагаю, некоторые считают данную информацию для них излишней или, возможно, не новой. Прошу, проявите терпение. Здесь присутствуют люди мало знакомые с историей данного вопроса. Они не смогут в достаточной мере понять причину, по которой сегодняшнее событие будет иметь столь высокий вес, если я не опишу картину полностью.

Лао громко хмыкнул, но тут же спохватился. Он на мгновение забыл, что находится не на очередной скучной лекции в кампусе. Растерянно пошарив взглядом по вкладкам, предоставленным "Гидра-Биос-Технолоджис", он нашел причину негодования оратора. В обычном окне, где по ходу лекции можно оставлять вопросы, на которые потом докладчик будет отвечать, творилось форменное безумие. В отличие от студенческих занятий в этом поле вопросы писались анонимно, поэтому среди непонятно кому необходимых уточнений проскакивали возгласы вроде «Это еще долго?» и «Где уже мозг в банке?». После замечания лектора в ленте вопросов одновременно появились «Простите!» и «Не сердитесь на дураков», и на какое-то время она затихла.

— Решение проблемы нашлось, — продолжил глава «ЭйчБиТи», — в уменьшении количества органов чувств, повышении порога их раздражения и нивелировании шоковой реакции метафенарелаксином Икс.

[Метафенарелаксин Икс — транквилизатор последнего поколения, относящийся к группе синтезированных на основе бромдигидрохлорфенилбензодиазепина. Отличается от других анксиолитиков наличием растормаживающего эффекта на фоне общей релаксации.  Официально используется органами правопорядка для проведения допросов. При накоплении токсичен. К продаже запрещен. Подробнее]

— 11 апреля 2321 года в 9 часов 18 минут состоялся первый полноценный диалог. Объект имел механический аналог голосового аппарата и слабые зрительные и слуховые анализаторы: он мог видеть и слышать лишь то, что происходит непосредственно перед резервуаром. Как выяснилось, благодаря полному восстановлению нейронных связей он помнил и мог рассказать всю свою жизнь, а благодаря метафенарелаксину Икс не отказывал в этом. Объект нуждался во сне, продолжительность которого была увеличена из-за вышеупомянутого препарата; проходил психологические тесты, подтверждающие сходство личности с его биографическим прототипом; мог строить предположения в абстрактных задачах, высказывать предпочтения. Полноценно оценить эмоциональные реакции не представлялось возможным из-за влияния транквилизатора.

Окно для вопросов вновь начало оживать. Многих интересовала данная тема, и Лао с удовольствием послушал бы ответы на некоторые дополнительные вопросы. Но как-нибудь потом. Сейчас он мысленно присоединился к то и дело возникающим комментариям, требующим переходить непосредственно к «возвращению».

— Новые проблемы были обнаружены спустя несколько дней. К препарату быстро формировалась толерантность, а последствия его токсичности — интеллектуальные нарушения, снижение памяти, увеличение продолжительности сна — нарастали. На 162 часу существования, из которых объект бодрствовал лишь 49, кора больших полушарий погибла. Несмотря на последующие попытки подбора наименьшей эффективной дозы транквилизатора, максимальное время активного участия в диалоге составило 98 часов и всего 35 часов до возникновения первых когнитивных нарушений.

Волнения в окне для вопросов переключили на себя внимание студента исторического факультета. Он был несколько озадачен капризностью и нетерпением присутствующих здесь знаменитостей. Ему показалось, что Джонатан Бай Вень начинает нервничать.

— При единичном использовании метафенарелаксин Икс практически безвреден, полное исчезновение последствий его воздействия на нервную систему наступает за 28 дней. Учитывая это, мы начали «хранить» объекты. После диалога нервная система истощалась, и мозг засыпал. Во время сна его отключали от внешних стимулов, оставляя подобно образцу Эй-4. Реакция шока не развивалась. Повторное же введение транквилизатора без необходимости повышения дозы проводилось каждые 4 недели. В результате мы получили 10-16 часов ежемесячной беседы без ухудшения памяти и когнитивных функций. Начиная с образца Си-21, нервные системы функционируют без изъянов.

В силу отсутствия раздражителей во время «хранения» объекты не утомляются и спят буквально по четыре-пять часов в сутки. Периоды бодрствования характеризуются ими как «размышление перед сном», «время в депривационной камере», «вся жизнь перед глазами, словно собственное домашнее видео», «фантазии, размышления и реальность вперемешку». Многие отмечают удивительную, «абсолютную память», позволяющую «с теплотой окунаться в детские воспоминания». При этом объекты помнят предыдущий диалог, и некоторые при возобновлении беседы могут ответить на задачу, данную перед отключением органов чувств.

В уже не на шутку разбушевавшемся окне для вопросов стали всплывать довольно резкие высказывания, касающиеся моральной стороны проекта. Если объекты способны фантазировать, то настолько ли они далеки от людей, на основе которых создавались? На каком основании компания держит их годами в заточении, если они являются полноценными людьми? Пусть и «новыми», «созданными» и «не имеющими тела».

Лицо Джонатана Бай Веня утратило невозмутимость: на нем то и дело проскальзывала растерянность и даже беспомощность. Но глава «ЭйчБиТи» с профессиональной самоотдачей продолжал говорить:

— В 26-ом, прошлом, году проект планировался к завершению. Его значимость для истории, культурологии, психологии трудно переоценить, но это не те области, которые входят в круг интересов «Гидра-Биос-Технолоджис». Привлечение объектов к экономически полезной деятельности было невозможным из-за шоковой реакции при усилении получаемой сенсорной информации, а использование их интеллектуальных резервов было резко ограничено временем, требуемым для объяснения всех социокультурных и научных особенностей. Работа с имеющимися объектами пока продолжалась, две уже выращиваемые нервные системы — Си-34 и Си-35 — также включались в исследование, но новых объектов в проекте «Возвращение» не планировалось. Однако первый же диалог с объектом Си-34 заставил компанию пересмотреть данное решение.

Лао, как, наверно, и большинство людей в зале, почти не слушал докладчика: он был поглощен хаосом, воцарившемся в окне для вопросов. Строки сменялись с такой скоростью, что юноша едва успевал понять, о чем идет речь. О предназначении вкладки все забыли. Спор о том, можно ли считать мозги в банках полноценными людьми, переходил на личности, смачные нецензурные выражения и изредка прерывался на цитаты из священных писаний.

— Прошу вас! — не выдержал глава корпорации. — Я не хочу вступать в морально-религиозную полемику. Сейчас не время и не место. Даже среди наших служащих есть определенные разногласия, но это не мешает нашему плодотворному сотрудничеству.

Джонатан Бай Вень осекся, а по залу пронесся шепот, кто-то ахнул: на сцену вышел другой Джонатан Бай Вень. Пальцы сидящих тут же напомнили умирающих в страшных конвульсиях пауков: все отмечали время случившегося в записях или оставляли текстовый комментарий в своих трансляциях. Переводя взгляд с одного директора на другого, Лао подумал, что новоприбывший обладает более царственной осанкой, а в его легкой усмешке читается та же неприятная холодная ирония, что и у человека, говорившего с ним в кабинете декана. Старый Джонатан уступил место у трибуны новому. Когда мужчина заговорил, зал погрузился в гробовую тишину, подобную той, что была в начале конференции. Низкий голос каким-то образом звучал намного проникновеннее такого же голоса предыдущего оратора. Но теперь студент исторического факультета слышал явные стальные нотки.

— Я должен попросить прощения у присутствующих за этот трюк. Когда я понял, что задержусь, я попросил своего ассистента, мистера Штернберга, провести вам небольшой исторический экскурс. Я не планировал, что это займет столько времени, но теперь вы, без сомнения, подкованы в области проекта «Возвращения», и мы можем перейти к сути нашего собрания. Но сначала поблагодарим мистера Штернберга за прекрасную лекцию.

Виртуальная голограмма исчезла, открыв кучерявого длинноносого мужчину в строгом костюме. Его лицо залилось краской, когда глава корпорации высоко поднял руку, показывая большой палец. Все зрители повторили жест. Мистер Штернберг поклонился и исчез за сценой. Настоящий Джонатан Бай Вень вновь обратился к залу:

— Но все же о некоторых важных фактах мой ассистент забыл упомянуть.

Волна беззвучного стона пронеслась среди собравшихся. Несмотря на то, что зал продолжал соблюдать тишину и никто ничего не высказал в сети, Лао абсолютно точно ощутил эту волну, в которую внес свой вклад.

— Первое. Предпринимались попытки создать два одинаковых образца одновременно, но это не возымело успеха из-за казуистически редких сочетаний факторов. Проще говоря, один мозг оживал, а второй аналогичный, выращенный в тех же условиях теми же людьми, почему-то нет. Второе. Ни один из образцов не высказывал никаких желаний: ни увидеть будущее, в котором он оказался, ни ощутить вкус пищи, ни узнать, что произошло с его потомками. Позже я объясню, почему это важно. А теперь перейдем к делу.

Лао Вейдер отметил, что Штернберг называл мозги объектами, а Бай Вень — образцами. Эта мысль не получила дальнейшего развития, так как глава «ЭйчБиТи» сделал невероятное. Он снял Бай-Нет-чки.

Это было настолько странно и неожиданно, что спусти мужчина штаны — и это меньше удивило бы зрителей. Но Джонатан Бай Вень обладал даром контролировать публику, поэтому шокированные гости остались безмолвными. Лишь паучье войско затрепыхалось в судорожном припадке. Лао постучал пальцем по колену, ставя отметку на этом моменте.  Теперь он легко найдет его, среди всего увиденного сегодня. О, как он ругал себя за то, что растерялся и не стал делать живую трансляцию по примеру статусных пользователей сети.

Джонатан Бай Вень вновь заговорил. Начал он тихо и неспешно, но чем дольше говорил, тем громче и жестче становилась его речь. Присутствующие вжимались в кресла, забывая оставлять комментарии. Все чувствовали нарастающий гнев оратора.

— Правомерно ли обвинять род людской в том, что он прячется за иллюзиями? Когда Мертвая Зона расширяется с каждым годом, а электромагнитные бури закрывают дорогу в космос? Когда мир реальных вещей, сосуществующих с человечеством, уменьшается с каждым часом? А вот мир идей, подаренный сетью, — это совсем другое дело, — глава корпорации осклабился. В его голубых глазах плясало пламя. Христиане назвали бы его адским. — Он расширяется, зовя в бесконечность. Такой же бескрайний, как космос, но такой доступный. Люди так привыкли к его защите, что съедают любую иллюзию, не задумываясь. — Бай Вень помолчал, а потом улыбнулся. Неприятно и высокомерно. — Я не желаю, чтобы у кого-либо из присутствующих возникли сомнения в истинности того, что последует далее. Особенно после моей, без сомнения, бесчестной уловки с мистером Штернбергом.

Улыбка резко соскочила с лица Бай Веня. Он отчеканил распоряжение так, что оставалось только поразиться тому, как его ассистент до сих пор не заикается.

— Я хочу, чтобы все присутствующие сняли и отключили свои Бай-Нет-устройства. Я не даю согласия на оптическое или акустическое копирование того, что вы увидите и услышите до конца конференции. Я не потерплю возражений, обещаний ничего не выкладывать в сеть и предложений просто отключить режим фиксирования. Говоря по-простому, вырубите свои очки, линзы и микрофоны. Вы имеете право воспроизводить на своих фасадах все случившееся до этого момента и рассказывать во всех подробностях о случившемся после. Я обязан предупредить, что за несогласованное воспроизведение в сети данных, принадлежащих «Гидра-Биос-Технолоджис», нарушители будут привлечены к уголовной ответственности вплоть до заключения в Зоне Отчуждения. Все несогласные могут немедленно покинуть зал.

Лао Вейдер поспешил выполнить требование, испугавшись, что не успеет этого сделать до появления запретных данных и к нему применят высочайшую степень наказания. Но не все поступили таким же образом. Зал возмущенно галдел. Кто-то вскочил и направился прямо к сцене, кто-то — к выходам, рядом с которыми сидели администраторы, другие спешно набирали или диктовали сообщения, единицы демонстративно сидели, не снимая связующие с сетью устройства. Но появление органов правопорядка заставило всех присутствующих вернуться на свои места и отключить Бай-Нет-устройства. Оскорбленный гвалт перешел в озлобленный шепот. Зал никто не покинул.

Глаза Лао Дейвиса с трудом привыкали к новым точкам фокусировки, картинка то и дело начинала расплываться. Не сказать, чтобы мир кардинально поменялся, но он словно стал больше и пустыннее. Исчез форум конференции, свернутые чаты, проплывающая реклама. Молодой человек растерянно оглядывался и встречал такие же озадаченные лица: от одних веяло беспомощностью, от других — злостью.

Джонатан Бай Вень невозмутимо наблюдал за происходящим, скрестив руки на груди. Когда все расселись и наступила тишина, директор «ЭйчБиТи» надел свои Бай-Нет-чки и вновь оглядел зал с неприятной усмешкой. Этот поступок, казалось, вызвал в сотни раз больше возмущения, чем требование отключить технику. Лао тоже почувствовал неожиданный прилив злости, глядя на человека в очках, в то время как ему строго запретили доступ к сети. Некоторые даже потянулись к своим Бай-Нет-устройствам, но передумали, так как вдоль стен все еще стояли люди в униформе. Шелест раздраженного шепота мгновенно стих, стоило главе корпорации вновь заговорить. Справа и слева от сцены появились голографические экраны с китайскими субтитрами.

— А теперь, — он торжественно поднял руки, — дамы и господа, сейчас вы увидите «возвращение» Дженни Тейлор.

Стена с эмблемой издала тихое жужжание и начала подниматься вверх. За ней оказался сложный десятифутовый агрегат, напоминающий стеклянный цилиндр на прямоугольной металлической подставке. В самом центре агрегата в желтоватой жидкости находился человеческий мозг. Разглядывая невероятное изобретение, Лао Дейвис не замечал стоящего слева от конструкции кресла с высокой спинкой, пока в него не уселся глава «ЭйчБиТи».

— Начинаем, — скомандовал он. Словно повинуясь приказу, аппарат ожил: загудела штука, похожая на насос, задвигался какой-то поршень, множество лампочек принялись перемигиваться разными цветами, когда загоралась крупная зеленая, слышался короткий писк, из глубин машины стали доноситься щелканье и скрежет. Бай Вень сидел неподвижно, лишь пальцы в спайдерах что-то выстукивали на подлокотниках. Вся нужная информация была у него перед глазами в Бай-Нет-чках, а зрители завороженно следили, как желтовато-серый мозг постепенно пропитывается кровью, поступающей в него через тонкие трубки.

Спустя несколько бесконечных минут Джонатан Бай Вень медленно оторвал руки от кресла и дотронулся пальцами до дужек очков. «Сейчас начнется», — Лао подался вперед.

— Протокол 587-Си-7605305-42-Ди-3 привести в исполнение, — скомандовал директор корпорации.

В растворе всплыл столп пузырей, и все затаили дыхание, но, когда он рассеялся, ничего не изменилось. «Неужели не получилось?» — Лао Дейвис облизал пересохшие губы, волнуясь так, будто лично проводил данный опыт. Время шло, кто-то начал перешептываться, но вдруг Джонатан Бай Вень продемонстрировал, что умеет улыбаться тепло и дружелюбно.

— Здравствуй, Дженни. Ты меня слышишь?

Из динамика в передней части аппарата донесся женский голос. Это был тот самый классический голос, которым по умолчанию говорит Сьюзи или система Умного Дома.

— Да. Здравствуйте.

— Что ты видишь, Дженни?

— Молодого мужчину в странной одежде. Он улыбается. Я плохо вижу.

Дженни говорила монотонно, но совсем не так как Сьюзи. Ее речь была очень близкой к механической, но в то же время живой, только будто очень уставшей. Очень странной.

— Этот мужчина я. Меня зовут Джонатан. Как ты себя чувствуешь, Дженни?

— Странно. Я ничего не чувствую.

— Тебя это пугает?

Мисс Тейлор ответила не сразу.

— Наверное, это должно пугать. Но меня почему-то не пугает.

— Тебе интересно, что с тобой?

— Нет. А должно? — и сама же ответила. — Наверно, должно.

— Сколько тебе лет?

— Тридцать четыре.

— Где ты живешь?

— У меня квартира в Нью-Джерси. Вам сказать адрес?

— Необязательно, — Джонатан Бай Вень закинул ногу на ногу. — Дженни, я хотел бы узнать, что именно произошло с тобой 12 декабря 2018 года.

— Я попала в беду.

— Расскажи об этом. От начала и до конца.

— Все началось раньше 12 декабря 2018 года.

— Тогда расскажи с того момента, когда, по твоему мнению, начались эти неприятные события.

— Это была «Синяя Борода». С нее все началось. С первых репетиций, когда я и Адам оказались весьма близки на сцене. Мы оба были в любительской труппе. Выступали на ярмарках, в детских домах, домах престарелых, устраивали благотворительные спектакли. Часто угощали зрителей выпечкой. Я делала очень вкусные овсяные печенья с шоколадной крошкой. Адам был высоким, атлетически сложенным мужчиной, богатым брокером. Вот уж у кого были все данные, чтобы стать мачо номер один. Из-за этого его постоянная нервозность, замкнутость и необщительность казались неестественными и странными. То, что у нас были главные роли, никак не повлияли на его отношение ко мне. По крайней мере, мне так казалось. Потом была другая пьеса, потом еще одна. Я не знала, что после последнего показа «Синей бороды» Адам жил идеей еще раз меня пленить. Он подстерег меня, когда я шла с работы 12 декабря 2018 года.

Адам держал меня в своем подвале. Он где-то достал клетку с тяжелым замком, наверное, для перевозки крупных животных. В ней можно было только сидеть, со всех сторон решетки и рядом садовый шланг. Чтобы я могла пить и мыться. Почти каждый день он выволакивал меня наружу и насиловал. И избивал. Кормил он меня хорошо, разговаривал всегда ласково. Через месяц он добился своего — я забеременела.

Лао слушал, затаив дыхание. Голос возвращенной звучал настолько обыденно и монотонно, что жуткий смысл сказанного доходил не сразу. Вот она бубнит про какие-то пьесы, а вот уже заточение и пытки. А потом вдруг замечание о еде. Молодой человек догадывался, что все происходит именно таким образом из-за препарата, но осознание причины не помогало переварить странную диссоциацию смысла сказанного и манеры речи.

— Он хотел от тебя детей? — учтиво спросил Бай Вень.

— Нет. Но чего он ожидал, постоянно трахая женщину без резинки? — В этот момент тон немного изменился, но понять в какую именно сторону было невозможно. Горькая усмешка или злое раздражение? И этот мимолетный звук в конце. Что-то с динамиком или вырвавшийся смешок? — В тот вечер, после того как я при нем пописала на тест, он был явно расстроен. Ушел надолго, а когда вернулся, то сделал то, чего никогда не делал. Залез ко мне в клетку. Я, как всегда, забилась в дальний угол, но Адам вместо того, чтобы вытягивать меня, подполз ко мне и обнял. «Я хотел быть с тобой вместе всегда. Хотел, чтобы мы были счастливы. А теперь мне придется убить тебя», — мисс Тейлор неожиданно замолчала.

— Тебе трудно говорить об этом? — рука в спайдере главы корпорации сделала несколько движений.

— Нет, не трудно. Я помню все слишком хорошо. Это странно. Мне казалось, что я все делаю картинками, сцена с действием — провал — новая сцена. А сейчас я отчетливо помню все провалы — переходы между сценами.

Лао Вейдер подумал, что мисс Тейлор должна была произнести это с грустью. Молодому человеку показалось, что он физически ощутил исходящую от аппарата печаль. Но голос, идентичный голосу Сьюзи, не демонстрировал эмоций.

— Просто продолжай, — попросил Бай Вень.

— Я заметила, что он не вытащил ключ из замка. Поцеловала его и прошептала: «Но мы же сможем это сделать еще разок?» — и проползла мимо него к выходу. Мне хватило нескольких мгновений его замешательства. Я почти выбралась и уже закрывала дверь, когда он потянул меня за ногу, оставшуюся в клетке, а сам подался наружу. Я захлопывала металлическую дверь много раз изо всех сил, сдавливая его руку со своей ногой. Я помню жуткий хруст. Я привыкла к боли, а он нет. Поэтому Адам с воем отдернул руку, а я успела и вытащить ногу, и защелкнуть тяжелый амбарный замок. Он притянул меня через решетку и ударил кулаком в живот, но ключ уже улетел в дальний конец подвала. Я помню жуткую боль, когда он бил меня и орал проклятья. До этого он никогда не ругался на меня, когда избивал. И никогда не бил с таким остервенением. Но лупить и держать меня одновременно он не мог. Я отползла, и Адам перестал дотягиваться до меня. Это был мой триумф.

Студент исторического факультета вцепился в подлокотники. «Она спаслась. Это конец?»

Часть 4

-- Может и так. Но лучше я буду жить в тихом христианском мире, чем в мире, превратившемся в один большой Камень. Так что страх перед мертвецами, навязанный христианством, очень полезен.

-- Страх перед мертвецами приводит к тому, что в бесконечных и ужасных войнах сражаются живые, -- ответил Камил, хоть и сознавая, что Вальдемар в чём-то прав. Всё-таки, знание Изнанки должно оставаться тайным.

Погода начинала меняться. Морозы спускались с Хребтов. Меньшак сказал, что по природным приметам со дня на день грядут сильные снегопады. И тогда Камил решил возвращаться в имение.

-- Мне было очень интересно познакомиться с вами, -- сказал Камил Савохичу. – Я провёл время здесь с большой пользой и великим удовольствием.

-- Вы – самые лучшие гости, что были в стенах моего дворца, -- ответил Лют. – Береги себя, Камил. Твоя ситуация с Вальдемаром… кажется мне чрезвычайно опасной. Будь осторожен с его святейшими родственниками. Они этого просто так не оставят… Встретимся весной, мой юный друг. И очистим наши баронства от разбойничьих шаек.

Было даже как-то печально покидать Камень. Имелась здесь некая тонкая атмосфера вездесущей зловещности, гибели, смерти и ужаса. Парадокс, но от этого становилось уютно. Камилу нравилась эта зловещность. Он был способен найти в ней мрачное очарование.

Камил внимательно разглядел напоследок тела мёртвых «палачей». Их убили слишком жестоко. Их истерзанные тела не годились на дальнейшую службу.

-- Так вот какая судьба ждёт всех погибших? -- удивлялся единственный выживший палач Реян. – Стать нежитью на вашей службе…

-- Это лучше, чем закапывать их в землю, посылая потом на убой живых.

-- Не спорю, милорд… А каково это – быть мертвецом? Я буду чувствовать боль? Страдать? Что-то видеть?

-- А ты что, уже собрался умирать?

-- Все там будем.

-- Мертвец не страдает. Он безличен. Он не имеет души. Это просто гниющее тело, ведомое потусторонней силой.

-- Тогда это не так уж и плохо…

Милада покидала свой родной городок с некоторой тоской. Она увлечённо разглядывала стены родных покосившихся домов, будто никогда их больше не увидит. Возвращаться сюда она не собиралась. Это для неё могло плохо кончиться.

-- Здесь прошла вся моя жизнь, -- вздыхала она. – Я ведь никогда дальше соседних деревень не забредала. А теперь… Уезжаю в соседнее баронство… Впрочем, кажется, я променяла одно логово зла – на другое логово зла, да? Везёт мне на сатанистов.

-- Это не сатанизм, -- ответил Камил. – Сатаны не существует. Но всё гораздо хуже. И тебе этого лучше даже не знать.

-- Но твоё зло мне нравится гораздо больше, -- хихикала Милада. – Ты кажешься мне справедливым правителем… И отличным любовником!

Дружинники заржали, вгоняя Камила в краску.

-- Когда приедем в имение – веди себя прилично, -- сказал Камил. – Я не люблю сплетни.

-- О, их нам не избежать! Нужно не скрываться и прятаться, а вести себя так, чтобы сплетни стали легендами!

-- Хорошая мысль, -- вмешался Ларс. – В таких случаях действительно лучше всего подыгрывать.

-- О, касательно сплетен… -- сказал Камил. -- О любовных похождениях Ларса в моём имении гуляет столько сплетен и историй, что тебе, Милада, покажется, будто он единственная проблема в Горной Дали.

-- Ну уж завернул. Я приличный человек. У меня свои правила. Замужних, например, я стараюсь не трогать. Если они того не хотят сами…

-- Ага… Так что, Милада, не думаю, что мы вызовем такой же интерес у публики. Всё внимание достанется Ларсу.

-- Тогда нам придётся придумать, как бы его обогнать, -- улыбнулась Милада.

Дорогу присыпал мягкий снежок, постепенно усиливающийся. От Камня до имения Миробоичей было недалеко, поэтому снегопад не успел намести непроходимых для лошадей сугробов. Но выступи они хотя бы на день позже – путь обратно оказался бы тяжёлым. Пурга поднялась такая, что они наверняка сбились бы с дороги.

Отряд Камила вернулся без «палачей» и это вызвало в поместье вопросы.

-- На нас в пути напали разбойники, -- отвечал Камил. – Они увидели меня. И захотели взять в плен. Четверо погибли, защищая меня. Но все бандиты мертвы. Не беспокойтесь. Нас не так-то просто взять.

-- Берегите себя милорд! – пугались дружинники. – Нужно было брать и нас в поход! Леса слишком опасны для маленьких отрядов. С большой дружиной вы бы чувствовали себя безопасней.

Никлот повстречал Камила у самых ворот.

-- Как дела в поместье? – спросил у него Камил.

-- Без изменений, -- ответил Никлот.

-- Справился?

-- Вполне. Но это потому, что ничего сложного в ваше отсутствие не произошло.

Никлот всё же поскромничал. Дел ему повстречалось немало – особенно с непривычки это было довольно сложно. Камил это понимал прекрасно, он ведь и сам лишь недавно взял в руки бразды правления. Выводы он сделал – Никлот прекрасно справится, если ему отдать под управление городок Житников.

Там же, у ворот, Камила встретила Лиза с маленьким Ведагором на руках. Глаза её сразу как-то сверкнули, когда она увидела красавицу Миладу. Но она не сразу поняла, кого это с собой привёз её муж.

-- Я так рада тебя видеть! – воскликнула Лиза и тут же поцеловала Камила в щеку.

-- Конечно, -- хмыкнул Камил. И сунул ей в руки колбочку. Лиза приняла подарок, но спрятала его под шубой.

-- Я так ждала тебя! Любовь моя!

-- Я тоже рад тебя видеть, мать моего наследника.

Лиза от таких слов прищурилась. Она встретилась с оценивающим взглядом Милады.

-- А это кто?

-- Это Милада, -- ответил Камил и представил их друг другу. – А это Лиза. Знакомьтесь. Теперь Милада будет жить с нами.

-- Приветствую всех, -- скромно хихикнула рыженькая. – Надеюсь мы подружимся.

Вот тогда Лиза и начала что-то понимать. Но решилась открыть рот только когда осознала, что гостья будет ужинать с ними за одним столом. Рядом с Камилом.

-- Между вами что-то есть?! – воскликнула тогда Лиза, увидевшая, как мило её муж разговаривает с гостьей. Как она ластится к нему, словно кошка.

-- Да, -- ответил коротко Камил. Лизу будто холодной водой облили. Она не сразу нашлась, что сказать.

-- И что между вами?

-- Мы любим друг друга.

-- Как… Как ты… Я твоя жена! И ты смеешь с кем-то спать?! С какой-то рыжей шлюхой?! Я воспитываю твоего ребёнка! Я… Как ты можешь?! Как ты?.. – Лиза набросилась на Камила с кулаками. – Изменник! Да как ты можешь?!... С какой-то шлюхой!...

-- Заткнись! – приказал он ей. И та сразу остановилась, замерла. – Не тебе говорить о верности. Не тебе называть кого-то шлюхой. Или тебе напомнить о садах Ветрограда?

Нойманн кашлянул и поспешил скрыться в гриднице.

-- Я же люблю тебя… -- Лиза в бессилии рухнула на колени. И тогда стало её немного жаль. Всё же, где-то в глубине свершившаяся месть грела когда-то оскорблённую душу.

-- Ты любишь «слёзы». А не меня.

-- Камил! Я люблю тебя и без этого… Я ведь мать твоего ребёнка… Я… Раньше может и не любила тебя. Это правда! Но ведь то было раньше! Сейчас я жизни без тебя не представляю! Со временем я полюбила тебя! Я не могу без тебя, Камил…

-- Всё. Заканчивай. Чтобы я больше ни слова от тебя не слышал сегодня, -- разозлился Камил.

И весь ужин Лиза сидела молча, едва сдерживая слёзы, лишённая аппетита. Миладе было неловко. Она не почувствовала гостеприимства, зато ощутила себя третьей лишней, но Камил её подбадривал.

Жанна пришла на ужин с небольшим опозданием. Она снова была пьяна. А когда служанки принесли ещё вина – сразу опустошила свой бокал. И вцепилась взглядом в гостью.

-- Милада, значит… имя-то красивое… А откуда ты такая? И кто твои родители? Знатные люди? Купцы? Бароны? Князья? Императоры?

-- Нет, госпожа. Моя мать была служанкой при дворе барона Савохича. А отца не помню. Родом я из Камня…

-- Служанка? Из Камня? – Жанна закатила глаза. А потом прислонила к голове руку – та болела от вечного похмелья. Она взглянула на Камила. – Родненький. У нас что, своих холопок мало?

-- Она будет не холопкой. А моей помощницей.

-- А я бы хотела работать на кухне! – возразила Милада. – Не хочу сидеть без дела. Это очень скучно…

-- Помощницей? – поморщилась Жанна. – Это как?

-- Вот «так»! -- буркнул Камил в ответ. Разговор ему не нравился, но ссориться он не хотел.

-- Да, нам бы не помешали ещё руки, -- вмешалась в разговор кухарка Дарья, приносившая всё новые блюда. – Не так-то просто готовить на вас всех.

-- Вот и замечательно! – обрадовалась Милада.

-- И как вы познакомились? – спросила Жанна.

-- В Камне, -- ответила Милада. – Я понравилась Камилу, а он понравился мне!...

Камил хотел было одёрнуть Миладу, чтобы та не наплела всякого, но потом рассудил, что всем и так станет всё понятно со временем. Чего отпираться…

-- Вот мы и решили подружиться. И я счастлива! Что судьба свела нас!... – Милада положила свою голову на плечо Камилу. Вспомнилось такое же представление, где Лиза так же восхваляла Камила перед Жанной. Только вот Милада говорила это от сердца, искренне. И это делало Камила счастливым.

Жанна недоумённо скривила брови.

-- Камил, ты серьёзно? – спросила она. – Тебя охомутала служанка без рода из какого-то, прости Господи, Камня?!…

-- Последи за языком, -- злобно зыркнул на неё Камил. – Она будет жить с нами. На равных. Она – моя возлюбленная. И я не потерплю пренебрежительного отношения к ней. Поэтому уймись!

Лиза всхлипнула и спрятала личико в ладошки, безмолвно сотрясаясь плечами. Жанна не выдержала взгляда Камила и опустила глаза.

-- Как скажешь, -- вздохнула она и попросила ещё вина. А потом принялась недовольно бубнить. – Мужчины. Совсем безразлично кого тащить в свою постель… Никакого расчёта, никакого большого ума... Одни животные порывы. А баронесса Дубек тем временем хнычет в одиночестве... А у нас будто нет нужды в союзниках.

-- На баронессе Дубек мы поженим Вальдемара фон Нойманна, как наступит весна, -- ответил Камил. Нойманн от внезапности даже выронил ложку. – Нужно отправить ей письмо. Вряд ли старушка откажется от такого заманчивого предложения.

-- А я… -- Жанна не обратила внимания на его слова. -- За одним столом со столькими простолюдинками… Кошмар! Что обо мне подумают проезжие аристократы? Что Житники оскотинились – вот что обо мне подумают… По что мне такое наказание… Васька! Сюда иди, Василиса. Слушай, надо в Перевал гонца отправить, пусть купит блохоловку…

Камил скрипнул зубами. А Милада захихикала, явно оценив шутку.

-- Мой отец не оценит такого хода, Камил, -- сказал Вальдемар. – Он придёт в ярость.

-- А его никто и не спросит, -- ответил Камил. -- Не волнуйся, Вальд, мы заключим не матрилинейный брак. Старуха не откажется, ей деваться некуда. Старухе уже скоро помирать. У неё нет наследников. Именно за этим её Искро и поставил – чтобы потом баронство присвоить себе. Или поставить очередного «своего». Или отдать Перепутичам в качестве подарка... Так что после её скорой смерти баронство по закону будет принадлежать вашим детям. А по факту – тебе.

-- Но, Камил, я же…у меня же…

-- А этот вопрос мы как-нибудь решим, -- отмахнулся Камил. – Надеюсь Дубек не сдохнет этой зимой. И успеет тебе родить.

-- Мужчины… -- Жанна продолжала ныть. – А я, вдова, обречена на одиночество до конца дней своих… Мне запрещено любить… Запрещено влюбляться, запрещено жить. И остался у меня только малыш Орманд. И вино. Даже не имперское – всё забрал Хмудгард. По что мне это всё…

Камил больше не ночевал в опочивальне вместе с Лизой. Он предпочёл теперь поселиться в одной комнате с Миладой. Лиза, казалось, была убита горем. Но колбочки «слёз радости» помогли ей позабыть о своём несчастье. Их Камил теперь выдавал ей каждый день – не хотелось видеть рыданий бедняжки.

Он не верил в Лизину любовь. Это всё «слёзы счастья». И чувство собственничества, усиленное страхом потерять впоследствии и колбочки с проклятым снадобьем.

А настоящая Лиза была ветренна и ненадёжна. Камил помнил, сколько боли она ему принесла, разбив сердце. Он до сих пор пожинал плоды той боли – он разучился доверять. И теперь даже в любви с Миладой, которая была светлей, взаимней и доверительней, он не мог полностью расслабиться, постоянно испытывая страх в один миг так же потерять своё счастье.

Но Милада постепенно излечивала его душу своей лаской, заботой. Она понимала его – вот что самое главное. Она учила его любить.

И была очень хороша в постели.

Снега выпали такие обильные, что выйти за врата конной дружиной стало невозможно. Камил дал ремесленникам задачу – смастерить достаточно увесистый цилиндр, который можно было бы запрячь в лошадей. Он хотел сделать дороги в своём баронстве удобными для проезда купцов, укатав по примеру Трактов. А ещё он хотел иметь возможность быстро добраться к любой деревне в случае, если на неё нападут разбойники. Для этого он серьёзно озадачил свою конную дружину во главе с Мямлей, которая своими обозами и санями укатывала дороги после каждого даже небольшого снегопада. Зимой дружина без дела не сидела…

-- Отправляй письмо баронессе, -- сказал Камил Вальдемару, когда посчитал, что пора уже действовать.

-- Я? – удивился Нойманн.

-- Конечно – ты. И подбери слова получше. Я дам тебе три колбочки за это. И четыре, если она потом согласится.

-- Да, милорд… Но неужели не лучше попробовать с другими династиями? У Светломоричей есть крепость, богатства и крепкая дружина. И неужели у них не найдётся молодой девицы?

-- Девица-то найдётся, -- сказал Камил. – Но старая незамужняя баронесса, которой скоро умирать – в их роду вряд ли встретится! Я рассчитываю на то, что нам достанется ещё одно баронство. А не на то, что Светломоричи осмелятся нам помочь, если зятёк-Нойманн попросит об этом… А если баронесса подохнет, тогда весь юг будет нашим.

-- А почему я письмо писать?... Я не особенно поэтичен.

-- Нельзя, чтобы я писал это письмо. Твой отец и вправду может прийти в ярость. Но это если моё участие будет очевидным. Поэтому нужно обстроить всё так, чтобы все поверили в вашу с Дубек любовь.

-- И как же…

-- Узнай о ней побольше! У вас целая зима впереди! Зацепись за её хорошие качества. И скажи, что восхищаешься ей! Что смущён разницей в годах, но что сердце твоё трепещет… Господи! Думай сам, Вальд, тебе же нужны эти колбочки или мне?!

-- Хорошая идея, милорд! – усмехнулся Нойманн. – Как же ты меня используешь, Камил, надавливая на слабости… Но, думаю, это и вправду для нашего общего блага. Это вопрос выживания. И, в конце концов, вряд ли мой отец придумал мне хорошую кандидатуру в жёны.

-- Вот именно, -- сказал Камил. – В этом мире всё делается по расчёту. Баронесса Дубек – сторонница князя Искро. Но я уверен, мы можем не только отвадить её от него. Но и переманить на нашу сторону. Кто такой Искро? А? И кто такие Нойманны. Чувствуешь разницу, да?

Вальдемар два вечера потратил на то, чтобы подобрать правильные слова. А потом они отправили письмо баронессе. Через несколько дней пришёл ответ. Старая баронесса была крайне польщена. Она оказалась очень заинтересована тем, чтобы узнать Вальдемара фон Нойманна, потомка древних истребителей нечисти, поближе.

*

А спонсорам сегодняшней главы выражаю лютую благодарность за вдохновение)

Светлана Владимировна 2000р «прям жосские пара крайних глав» Ответ: Спасибо за сочный кусман) Да, ключевые главы в Спасах про Инцидент 114, рекомендую всем, кто ещё не читал)

Юрий Л. 1001р «На темнейшего Эмиля»

Вадим Валерьевич 1000р «Спасибо за путешествие в Изнанку»

Александр А. 700р «Голосую за Спасителей и чтобы каждая серия была самостоятельная»

Камиль М. 200р 0_0 «Спасибо за прекрасного некроманта, почти что моего тёзку)»

Мой паблик ВК: https://vk.com/emir_radriges

Мой телеграм канал: https://t.me/emir_radrigez