«Метафизика Нового времени, согласно Луи Дютену, не содержит никаких оригинальных идей по сравнению с произведениями выдающихся древних философов. Встречается на страницах «Происхождения открытий» и термин «плагиат». Хотя он используется в контексте размышлений о системе Мальбранша, но аналогичный по содержанию упрёк автор делает по адресу всех признанных классиков новоевропейской мысли.
Как учёный эрудит Дютен озабочен точностью ссылок и цитат. Он отмечает небрежность и невежество, свойственные в этом отношении ряду сочинений коллег по цеху.
Между предисловием и введением к «Происхождению открытий» он помещает обширный список цитируемых авторов, включающий выходные данные их опубликованных трудов, распределенный в алфавитном порядке. В стремлении выбить почву из-под ног любого возможного оппонента, он приводит цитаты на языке оригинала, снабжая их собственным переводом. При этом он декларирует исключительную важность выявления точного смысла приводимых отрывков. Доказательство в его понимании - не столько заключение, полученное в результате тонкого, изощрённого анализа, но скорее умело извлеченное на свет полузабытое изречение, с успехом найденная и к месту приведённая цитата. Именно такого рода аргумент должен положить конец любым сомнениям. Дютен рассчитывает подавить, ошеломить читателя обилием многочисленных и притом совершенно безупречно, на его взгляд, подобранных фрагментов из сочинений различных авторов.
Автор «Происхождения открытий» претендует на новизну в отношении как общего замысла, так и способа его реализации. По мнению Дютена, все иные публикации, в которых затрагивалась проблема соотношения наследия «древних и новых», касались иных аспектов вопроса и не были достаточно убедительными. Его же труд призван облегчить задачу всем желающим разобраться в существе дела, избавив их от затруднительных разысканий, объединив в пределах обозримого книжного пространства все необходимые факты и свидетельства. Такова заявленная цель, хотя фактически она не достигается.
Французский мыслитель призывает проявить справедливость к древним мудрецам, что, по его мнению, не требует слепого подчинения их авторитету. Как и все люди, они в чём-то заблуждались, их суждения не следует расценивать как изречения оракула, нуждающиеся исключительно в запоминании и правильном истолковании. Но это не даёт достаточного основания для пренебрежительного отношения к системам, созданным нашими предшественниками, и неумеренного превознесения достижений новоевропейских авторов. Отдельные ошибки не умаляют великих открытий, сделанных в древности.
Учёные Нового времени обнаружили много истин, но им легко было двигаться по дороге, указанной некогда другими. Находясь на правильном пути, они смогли развить различные науки, доведя их до высокой степени совершенства и добившись выдающихся результатов. При этом некоторые из новейших изобретений обязаны своим появлением скорее случаю и опыту отдельных невежественных ремесленников, чем продуманной системе. […]
Борьба за свободу разума, по Дютену, принесла бы больше пользы, если бы велась с большей искренностью. В то время как некоторые великие люди, принадлежащие последнему столетию, отдавали должное древним авторам, другие, «полуучёные», не способные составить себе имя настоящими открытиями, бесстыдно замалчивали подлинный источник, из которого они черпали вдохновение. Подобные установки и «принципы», которым некоторые продолжают следовать, вместо совершенствования разума могут, на взгляд Дютена, привести к противоположному результату. […]
Например, мнения Демокрита французский философ характеризует как принадлежащие великому гению, добавляя, что многие из них лишь нашли подтверждение в опытах последующих веков, осуществляемых «трудолюбивыми и механическими» способами. Вообще, с его точки зрения, известность целого ряда новоевропейских мыслителей - всего лишь отражённый свет их учителей и предшественников, слава которых незаслуженно оспаривалась и должна быть восстановлена в полной мере. […]
Учение Декарта и Лейбница о врождённых идеях, согласно Дютену, заимствовано у Платона, Гераклита, Пифагора и халдеев. Те же источники вместе с суждениями Августина, по его мнению, легли в основу философии Мальбранша. «Из этого первого принципа божественной эманации души в философии Платона естественно вытекало, что душа имела ранее в себе самой знания обо всех вещах; и что она ещё сохраняла способность вспоминать свой бессмертный источник и первые познания. Декарт и Лейбниц рассуждали таким же образом, принимая вечные и первые истины, запечатлённые в наших душах». […]
И всё-таки, несмотря на очевидные недостатки, Дютен ставит реальную проблему, актуальную и для нашего времени: где пролегает граница между преемственностью идей, совершенно необходимой в истории, и недопустимым присвоением достижений других людей? Её решение, пусть и предложенное на материале давно, казалось бы, ушедшей эпохи, не выглядит совершенно бесполезным для сегодняшнего дня. […]
Деланд подчёркивал изменение предметного поля философии в ходе её истории. «У древних она охватывала их теологию, их религию, истоки их истории, часть их юриспруденции и их морали. У новых она содержит все точные и естественные науки, имеющие целью не потворствовать воображению приятными мыслями, но питать разум, усиливать его основательными знаниями»
В истории философии он выделял четыре эпохи. Первая предшествует греческой мысли. В данном случае он подразумевает религиозные представления, главным образом ближневосточных народов. В эту эпоху люди, стремившиеся к знаниям, опирались только на собственные силы, будучи лишены непосредственного руководства свыше. Тем не менее существовала древняя традиция, понемногу претерпевавшая искажения из-за влияния страстей, вносимых разумом поправок, свойственной людям суетности. К этой традиции восходят истины о единстве Бога, о неизбежности загробного воздаяния, о свободе человека, о том, что добро и зло следует рассматривать сквозь призму представлений об ухудшении человеческого рода.
Философия в первую эпоху её развития, по Деланду, включала исторические и теологические сведения, принимавшиеся в силу их древности и исключавшие любые дискуссии.
Греческая мысль составляет вторую эпоху в истории философии. Греки, согласно Деланду, заимствовали много ценных идей на Востоке, стремясь представить их в систематическом виде. Но их ум был ориентирован на внешний блеск, не на глубину исследования. Истина слишком часто подменялась правдоподобием. Демонстрируя утонченность ума, греки породили многообразные гипотезы о природе вещей, большинство из которых не имело «никакой реальности», но скорее свидетельствовало о страстном и чрезмерном воображении. Философия второй эпохи стремится объяснить множество деталей, событий, явлений окружающего мира и в то же время быть завершенной системой.
Следующая эпоха связана с христианской философией. По Деланду, именно в это время окончательно проясняются истины, вызывавшие прежде непрерывные споры: о существовании Бога, происхождении мира, пассивности материи, бессмертии души, загробной жизни. Но из названных истин мыслители третьей эпохи еще не могли извлечь всех необходимых плодов. «Одни хотели приладить Откровение к баснословным мнениям греков, истину, внушенную верой, к недостоверности, украшенной видимыми предположениями; часто выходило так, что они не становились ни философами, ни христианами. Другие, почтительные интерпретаторы, только восхищались и предпочитали трудолюбивую профессию переводить и комментировать основательному удовольствию мыслить... Самые счастливые таланты, самая большая живость ума не могли пробиться сквозь грубость и варварство, торжествовавшее повсюду. Темная ночь полностью скрывала лучи солнца».
Наконец, распространение новых идей, свойственных четвертой эпохе, связано с возрождением изящных искусств в Италии. Деланд говорит об обновлении человеческого рода, о подлинном «возрождении умов», постепенно охватившем всю Европу. Цель, аргументы, сам способ философствования существенно изменились. «Наш век, рассматриваемый с этой точки зрения, имеет большие преимущества перед всеми другими». Пришла эпоха блестящих открытий, новаторских идей, сопровождаемых отбрасыванием отживших представлений, заблуждений, свойственных предшествующим столетиям.
Характеризуя собственный метод построения истории философии, Деланд в качестве особого правила выделяет требование не допускать смешения древней и новой философии, помещая каждую в свойственные ей границы. По Деланду, авторы, осуществлявшие сравнение достижений мыслителей различных эпох, часто не соблюдали ни умеренности, ни даже благопристойности. Преувеличенными оказывались и похвалы, и порицания, которые высказывались исходя из собственного вкуса или разделяемых предрассудков. Древние заложили семена всех наук и искусств, передали будущим поколениям начальные, плодотворные идеи, их сочинения изобилуют свидетельствами здравого смысла, ясности ума. Поэтому к ним следует относиться благожелательно и с признательностью. Вместе с тем использование отдельных достижений предшественников предполагает освобождение от их заблуждений. Новоевропейские авторы гораздо большего достигли в изучении природы, «естественных вещей», их способ философствования в этом отношении может считаться более точным».
Кротов А.А., Проблема плагиата в философской культуре эпохи просвещения, журнал «Вопросы философии», 2015 г., № 5, c. 164-165 и 167-168.
Источник — портал VIKENT.RU
Дополнительные материалы
+ Плейлист из 13-ми видео:
ИСТОРИЯ ТЕОРИИ ТВОРЧЕСТВА
+ Ваши дополнительные возможности:
Воскресным вечером 17 апреля 2022 в 19:59 (мск) на видеоканале VIKENT.RU — онлайн-консультация № 283:
ОТВЕТЫ на НЕБАНАЛЬНЫЕ ВОПРОСЫ о ТВОРЧЕСКОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ
+ Начат приём Докладов на V-й Форум по развитию креативности
08-09 октября 2022 года: https://poznyakova.com/forum
Изображения в статье
Изображение Andrea Spallanzani с сайта Pixabay
Изображение Marisa Sias с сайта Pixabay
Изображение Birgit Böllinger с сайта Pixabay
Изображение Gerhard Bögner с сайта Pixabay
