LyublyuKotikov

В 1968 году режиссер Джордж А. Ромеро и сценарист Джон Э. Руссо подарили зрителям «Ночь живых мертвецов», которая предопределила развитие жанра зомби-хоррора. Несмотря на культовый статус ужастика, дуэт распался и не поделил права на франшизу. В итоге Ромеро и Руссо сошлись на том, что первый сможет снимать сиквелы «Ночи», но права на выражение «Живые мертвецы» останется за вторым.

В 1985 году Руссо реализовал свое право, написав сценарий «Возвращения живых мертвецов». КартинаДэна О`Бэннонапонравилась критикам и собрала $14,2 млн только в американском прокате. Для ужастика с $4-миллионным бюджетом это был серьезный успех. Неудивительно, что в итоге франшиза пополнилась еще четырьмя фильмами.

Подробности новой версии «Возвращения живых мертвецов» не разглашаются. Известно лишь, что Living Dead Media хочет остаться верна духу стартовой части франшизы и снять черную комедию с полноценным рейтингом R.

Другие материалы:

• Классика кинофантастики — «Пятый элемент» (1997), режиссер Люк Бессон

• 31 новый российский сериал — на которые стоит обратить внимание

• Фантастическая робинзонада — Энди Вейер. Марсианин

• «Я сам» — 130 лет со дня рождения Владимира Маяковского

• Синема Рутин, Кинема, К! — О новых бумажных журналах про кино

• Обыкновенная история... — о биографии Олега Табакова в серии «Жизнь замечательных людей»

• Красота кошмарного сна — всё, что вы хотели знать про итальянский хоррор, но стеснялись спросить

• Главный художник нашего детства — Почему иллюстрации Татьяны Мавриной долгие годы не брали в печать

• Звездный десантник — как Пол Верховен совращал и наказывал Голливуд

• Улицы разбитых фонариков — 10 бандитских фильмов из Японии 60-х

• Российская фантастика — изданная со 2 по 8 июля 2023 года

• Переводная фантастика — изданная со 2 по 8 июля 2023 года

• «Скупой» Леонид Якубович — на сцене Нового театра в главной роли в спектакле по пьесе Мольера

• Искусство жить — трудности коммуникации в кинематографе Аронофски

• Как смотреть «Миссия: невыполнима» — гид по фильмам, трюкам и истории главной франшизы Тома Круза

Владимир Маяковскии, 1924 год

Он был мастером эпатажа, пламенным пропагандистом и грандиозным художником, увязшим в политике. Он считал себя великаном, который способен перевернуть мир, но к концу жизни осознал, что миру, в котором он живет, не нужны великаны.

«Сильно идет вперед»

Маяковский родился в Грузии, в селе Багдади, где его отец, русский дворянин, служил в местном лесничестве. Родился в один день с отцом, поэтому получил отцовское имя. В советское время Багдади называлось Маяковским, село выросло в город. Теперь это опять Багдади.

Семья Маяковских, Кутаиси, 1905 год

В стихотворении «Нашему юношеству» поэт писал: «Я – дедом казак, другим – сечевик, а по рожденью грузин». Это расшифровывается так: по материнской линии в его роду были кубанские казаки, а по отцовской – запорожские.

С раннего детства Володе очень нравились стихи, он легко запоминал их и любил декламировать, забравшись в пустой чури (большой глиняный кувшин для хранения вина), – получался отличный громкий, гулкий и таинственный звуковой эффект. В шесть лет он сам научился читать и сразу прочитал «Дон Кихота». В девять поступил в Кутаисскую классическую гимназию.

Учился хорошо, с особенным энтузиазмом занимался рисованием, но с началом революции 1905 года учеба отошла на второй план: юный гимназист увлекся марксизмом. «Володя только бегает на сходки, сейчас тоже побежал в гимназию, несмотря, что уже вечер, он присоединился к группе шестиклассников, к ним приходит студент и читает им новые книги, а Володя очень этим интересуется, он у нас большак, сильно идет вперед, и удержать не могу», – писала мать будущего поэта его старшей сестре Людмиле.

По тюрьмам

Маяковские были очень дружной семьей, но в начале 1900-х вынужденно жили порознь: отец продолжал служить в Багдади, мать с Володей и сестрой Ольгой – в Кутаиси, Людмила училась в Строгановском училище в Москве. В начале 1906 года они радостно готовились воссоединиться, ведь Владимир Константинович получил назначение в Кутаисское лесничество.

Увы, встречи не произошло: незадолго до предполагаемого приезда старший Маяковский, этот большой, сильный, смелый и жизнерадостный человек, подшивая бумаги, укололся канцелярской булавкой и умер от заражения крови. Эта случайная смерть не только потрясла и деморализовала семью, но и отразилась на Маяковском-младшем в виде болезненной мнительности: он стал бояться всевозможных инфекций, грязных предметов и тому подобного.

Лишившись кормильца, Маяковские поехали к старшей сестре в Москву, где жили, еле сводя концы с концами. Владимир зарабатывал, выжигая картинки на фанере и раскрашивая безделушки для сувенирной лавки.

Регистрационная карточка Московского охранного отделения, составленная на Владимира Маяковского после его ареста в 1908 году

В Москве он политизировался до крайней степени: вступил в большевистское крыло РСДРП, занимался агитацией и распространением нелегальных брошюр. Его трижды арестовывали, но выпускали из-за недостатка улик и по ходатайству матери (как несовершеннолетнего подростка-дворянина).

В тюрьмах с Маяковским произошла перемена: он все меньше думал о революционной пропаганде и все больше – о продолжении своего образования. После третьего ареста он за неподчинение тюремной дисциплине на несколько месяцев очутился в одиночной камере, где впервые за несколько лет начал жадно поглощать художественную литературу. Чтение «Анны Карениной» прервала радостная новость: узника Маяковского освободили.

Казаки-кубофутуристы

Студент Московского училища живописи, ваяния и зодчества, поэт Владимир Владимирович Маяковскии, 1911 г.

Роман Толстого он так и не дочитал, зато начал усиленно готовиться к поступлению в Московское училище живописи, ваяния и зодчества, благо что в этом заведении не требовали справки о благонадежности. В училище Маяковский подружился с художником и поэтом Давидом Бурлюком, «отцом русского футуризма». Дружбе не помешало то, что Бурлюк был старше Маяковского на 11 лет. Показательно, что 18-летний Владимир смог заинтересовать искушенного 29-летнего сноба, успевшего пожить и поучиться живописи в Париже и Мюнхене.

Бурлюк вспоминал, что Маяковский при первой встрече пытался задирать его, но отец футуризма разглядел, что нападавший хоть и дылда, но при этом ужасно тощ и, скорее всего, голоден, поэтому позвал его в ресторан. Так подружились два больших поэта и художника. Примечательно, что предки Бурлюка тоже были казаками.

Маяковский считал Давида своим учителем. «Бурлюк сделал меня поэтом. Читал мне французов и немцев. Всовывал книги. Ходил и говорил без конца. Не отпускал ни на шаг. Выдавал ежедневно 50 копеек. Чтоб писать, не голодая», – вспоминал он.

Во время последней отсидки Маяковский, как он сам выразился, «перечел все новейшее» в литературе – символистов и прочих – и был намерен писать что-то подобное, только еще смелее. Бурлюк и его круг, люди, называвшие себя кубофутуристами, были самыми авангардными поэтами того времени. Маяковского Бурлюк представлял знакомым как нового гения, тем самым обязывая писать новые хорошие стихи. Политику к тому времени Владимир оставил, для убедительности официально выйдя из партии большевиков.

«Взираем на их ничтожество»

В конце 1912 года Маяковский дебютировал как поэт на сцене петербургского артистического кафе «Бродячая собака», а также в печати – в футуристическом сборнике «Пощечина общественному вкусу». Это была та самая «Пощечина», где в манифесте предлагалось «бросить Пушкина, Достоевского, Толстого и проч. и проч. с парохода современности». Авторами манифеста были Бурлюк, Маяковский и Алексей Кручёных.

Про Пушкина и пароход вспоминают часто, но футуристы позволяли себе куда более дерзкие выпады в адрес именитых современников. Например, такое: «всем этим Максимам Горьким, Куприным, Блокам, Сологубам, Аверченко, Чёрным, Кузминым, Буниным и проч. и проч. – нужна лишь дача на реке. Такую награду дает судьба портным. С высоты небоскребов мы взираем на их ничтожество!» Одно дело – сбрасывать с парохода давно покойного классика, а другое дело – чихвостить ключевых авторов современности.

Неудивительно, что воинственные футуристы стали изгоями в пестрой литературной среде начала ХХ века. Они шумели, гремели, но их предпочитали не воспринимать всерьез.

«Газеты стали заполняться футуризмом. Тон был не очень вежливый. Так, например, меня просто называли "сукиным сыном"», – вспоминал Маяковский. Отчаявшись получить признание в столицах, Бурлюк, Маяковский и компания решили подчинить своему влиянию провинциальные города, отправившись в футуристическое турне по России.

Сделай себя сам

Маяковский одним из первых реализовал распространенную ныне концепцию артиста как бренда. Да, некоторые артисты и до него делали шаги в этом направлении, раздувая свое имя и мифологизируя биографию, но пойти до конца им мешало чувство меры и приличия. Маяковский же не боялся быть грубым, вульгарным, смешным. Именно в этом он был «первым панком», как назвал его Эдуард Лимонов в одном из рассказов, где описывал фурор, произведенный стихами Маяковского в андеграундном клубе Нью-Йорка конца 1970-х.

Лимонов писал о поэтическом эффекте, о том, что американские панки почуяли в Маяковском своего, но подлинная панковость нашего героя была не в стихах, а в том, что он ценил эпатаж, не боялся показаться «грязным» в глазах общества – и, скорее, даже стремился к этому. «Я нахал, для которого высшее удовольствие ввалиться, напялив желтую кофту, в сборище людей, благородно берегущих под чинными сюртуками, фраками и пиджаками скромность и приличие», – хвастался поэт.

Маяковский не просто писал стихи. Выражаясь современным языком, он строил бренд, художественно-социальный проект имени самого себя. Его первый поэтический сборник был озаглавлен «Я», а написанная несколько спустя автобиография – «Я сам». Первый спектакль, показанный в 1913-м в питерском луна-парке, назывался «Владимир Маяковский», и, естественно, он играл в нем главную роль. И хотя постановку, как сам поэт выразился, «просвистели до дыр», ему понравился и такой прием. Главное – посмотреть на Маяковского набился полный зал.

Желая создать максимально объемный публичный образ, Маяковский не упустил возможности сниматься в кино, сделав в 1918 году сразу три фильма, из которых до нас полностью дошел только «Барышня и хулиган».

Для Серебряного века было нормальным вести себя претенциозно: поэты были кем-то вроде современных рок- или рэп-звезд. Даже самый сдержанный из них, Блок, выглядел как Аполлон, его фотографиями украшали кабинеты. Чтобы выделиться в этой среде, состоявшей из больших оригиналов, Маяковский использовал все преимущества своей внушительной внешности и всю дерзость, на которую был способен.

Однажды Илья Репин, вообще-то не одобрявший авангардистов, изъявил желание написать портрет молодого Маяковского, неосторожно похвалив его вихры. На следующий день футурист явился к Репину обритым наголо. Портрет не состоялся, зато родился новый брутальный образ поэта, ставший каноническим.

На заре рэпа

Но никакая самореклама не произвела такого действия, какое оказало первое большое произведение Маяковского – поэма «Облако в штанах» (1915). Несмотря на одиозную репутацию автора, ее оценили многие – от недавно оплеванного футуристами Горького до тихого гения авангарда Велимира Хлебникова.

«"Облако в штанах"... считаю катехизисом сегодняшнего искусства. "Долой вашу любовь", "долой ваше искусство", "долой ваш строй", "долой вашу религию" – четыре крика четырех частей», – писал Маяковский. Его поэзия питалась раздражением и гневом. Она не лилась легким потоком, как пушкинская. Скорее, это были камни, летевшие в оконные стекла и вдребезги разбивавшие их.

Маяковский был предтечей русского рэпа (в его лучших проявлениях). Его стихи подчеркнуто ритмичны, как бомба, напичканы изощренными, надуманными рифмами, аллитерациями, игрой слов. Воистину Маяковский был подлинным рэпером, любившим покрасоваться на сцене, любившим притянуть к себе внимание и припугнуть эстетов грубой подачей, нарочито сниженной лексикой.

Подобно звездам хип-хопа, поэт не стеснялся откровенного самовозвеличивания, например, нагло сравнивая себя с Христом в стихотворении «Рождество Маяковского».

«Долой вашу любовь»

Часть «Облака» была написана под впечатлением от короткого романа в Одессе с художницей Марией Денисовой. Но вся поэма посвящена другой женщине – Лиле Брик, на долгие годы ставшей главной любовью поэта. И хотя после встречи с Лилей в жизни Маяковского были и другие бурные романы, например с парижской эмигранткой красавицей Татьяной Яковлевой, в своей предсмертной записке Маяковский поэт просил: «Лиля – люби меня».

Притом что в этой же записке не забыл упомянуть и свою последнюю любовницу, жену Михаила Яншина актрису Полонскую: «Товарищ правительство, моя семья – это Лиля Брик, мама, сестры и Вероника Витольдовна Полонская». Вот такой необычный подход, ведь Маяковский, бунтуя против старого мира, отрицал и традиционные семейные отношения.

Владимир Маяковскии и Лиля Брик на отдыхе в Крыму

Поэтому он жил шведской семьей с Лилей Брик и ее супругом Осипом, юристом и литературным критиком, а единственный ребенок мятежного поэта, дочь Елена, появился на свет в США. Ее мать – русская американка Елизавета Зиберт, в замужестве Элли Джонс, с которой Маяковского во время зарубежных гастролей познакомил Бурлюк. Владимир видел дочь всего раз, в 1928 году в Ницце; в Америку советские власти его уже не пускали. Елена Маяковская (Хелен Патрисия Томпсон) написала несколько книг, в том числе и о своем отце. В начале 1990-х она побывала в России.

Жизнь с Бриками не приносила Маяковскому счастья. В этом любовном треугольнике он, с виду брутальный мачо, был самым слабым и уязвимым. Лиля помыкала им, как подневольным, могла и унизить, а ему, видимо, нужна была вся эта эмоциональная карусель под управлением femme fatale, роковой женщины.

«Для библиотек и чудаков»

Не одни лишь добропорядочные буржуа и нежные эстеты шарахались от грубого напора стихов Маяковского. У громогласного певца революции были напряженные отношения с вождем этой самой революции Лениным.

Восторженно приняв октябрьский переворот 1917 года, Маяковский с друзьями сразу же развернули бурную деятельность, полагая, что разрушители старого мира и строители нового крайне нуждаются в их услугах, ведь футуристы уже несколько лет занимались тем же самым, только в искусстве. Однако выяснилось, что новая власть не готова к революции в поэзии и живописи.

Владимир Маяковскии, студииная фотография, 1920 год

Всякому авангарду Ленин предпочитал Пушкина. По словам Горького, «к Маяковскому относился недоверчиво и даже раздраженно». Его коробило, что футуристы представляют себя чуть ли не рупором молодого советского государства, вещают от его имени.

После того как в 1921 году Госиздат опубликовал поэму Маяковского «150.000.000» (поэт послал вождю экземпляр с автографом), Ленин возмущенно написал наркому просвещения Луначарскому: «Как не стыдно голосовать за издание "150.000.000" Маяковского в 5000 экз.? Вздор, глупо, махровая глупость и претенциозность. По-моему, печатать такие вещи лишь 1 из 10 и не более 1500 экз. для библиотек и для чудаков. А Луначарского сечь за футуризм».

Нарком оправдывался, что «при чтении самим автором вещь имела явный успех, причем у рабочих», но тогда Ленин переключился на заместителя Луначарского Покровского: «Паки и паки прошу Вас помочь в борьбе с футуризмом и т. п. Нельзя ли это пресечь? Надо это пресечь. Нельзя ли найти надежных антифутуристов?»

На службе у государства

Знал ли о таком отношении Маяковский, когда сочинял свою знаменитую поэму об Ильиче? Недоверие вождя к авангарду разделяли и другие советские чиновники. Почувствовав это, в 1920 году эмигрировал Бурлюк и ни на какие уговоры Маяковского вернуться не поддавался. Маяковский все же однажды получил комплимент от Ленина – за сатирическое стихотворение «Прозаседавшиеся» (1922). «Я не принадлежу к поклонникам его поэтического таланта, – изрек Ленин, прочитав стихи, – но давно я не испытывал такого удовольствия с точки зрения политической и административной».

Индивидуальному пути поэта Маяковский предпочел работу на государство. Некоторые биографы смотрят на этот выбор как на самопожертвование, но, возможно, самому поэту он казался, наоборот, шагом к еще большему величию. Работать на себя, писать интимную лирику для журналов и литературных кафе – это была схема того старого мира, который он с радостью отвергал. Революция предоставила Маяковскому возможность творить в совершенно новой ипостаси: поэт-гигант обслуживает молодое государство-гигант, формирует его новую культуру. Эта роль была под стать его невероятному честолюбию.

Однако с каждым шагом Маяковский с горечью наблюдал, как государство отторгает его идеи. К первой годовщине революции Маяковский написал пьесу «Мистерия-буфф». Ее ставил Всеволод Мейерхольд в декорациях Казимира Малевича. «Три раза поставили – потом расколотили. И пошли "Макбеты"», – сетовал Маяковский, имея в виду, что авангардному искусству новая власть предпочла привычное, классическое.

В годы Гражданской войны он с неистовой производительностью целого художественного комбината рисовал и писал «Окна РОСТа» – агитационные плакаты с уникальным «маяковским» дизайном. В годы НЭПа, перестроившись в соответствии с курсом партии, превратился в ходячее рекламное агентство государственной продукции, выдавая мини-шедевры вроде «Нигде кроме как в Моссельпроме» или «Даже дети, расставшись с соскою, курят "Посольские"».

Косой дождь

Маяковский активно работал как журналист, колесил по России и другим государствам, агитируя за Страну Советов. Не забывая о соратниках по искусству, печатал их в своих журналах «ЛЕФ» («Левый фронт искусств») и «Новый ЛЕФ».

Но передовое искусство плохо приживалось на советской почве. Маяковскому все чаще пеняли на то, что его произведения непонятны простому народу. Чиновников раздражала его бурная активность и откровенная сатира пьес «Клоп» и «Баня».

Возвращаясь из американской поездки, Маяковский написал стихотворение «Домой», из которого при публикации выкинул такую строфу:

«Я хочу быть понят моей страной,
А не буду понят –
что ж?!
По родной стране
пройду стороной,
как проходит
косой дождь».

Строфа показалась ему слишком жалобной – он не хотел признавать своей печали ни перед кем, даже перед собой.

Пытаясь в очередной раз доказать, что лояльность государственной идеологии для него выше личных интересов, Маяковский ушел из родной организации «ЛЕФ», над которой уже открыто издевалась советская печать, и вступил в РАПП (Российскую ассоциацию пролетарских писателей). Именно РАПП чаще всего критиковала лефовцев, так что появление Маяковского в ее рядах было воспринято его бывшими соратниками как позорная капитуляция, демонстрация бессилия.

«Выходов нет»

Как следствие такого лавирования, на масштабную выставку «20 лет работы Маяковского» открывшуюся в феврале 1930-го, не пришли ни друзья, ни враги. Не было и советских чиновников. Поэт-гигант, хотевший удивить весь мир, оказался не у дел.

14 апреля 1930 года Маяковский покончил с собой, за два дня до этого написав предсмертную записку. «Мама, сестры и товарищи, простите, – говорилось в ней, – это не способ (другим не советую), но у меня выходов нет».

Вскоре после торжественных похорон государство начало по-тихому «отменять» поэта: книги его не издавались, имя в печати не упоминалось. Казалось, что версия о том, что смерть Маяковского была не самоубийством, а операцией ГПУ, имеет под собой основания. В 1935 году Лиля Брик обратилась к Сталину с письмом, в котором вопрошала о причинах такого забвения. Генсек переправил письмо Ежову с резолюцией: «Очень прошу Вас обратить внимание на письмо Брик. Маяковский был и остается лучшим, талантливейшим поэтом нашей советской эпохи. Безразличие к его памяти и его произведениям – преступление». Так Маяковский был назначен главным советским стихотворцем – и он действительно был таковым, так как соединил огромный талант со способностью наступать на горло собственной песне, если того требует руководство страны.

Но когда советский строй ушел в прошлое, Маяковский не исчез вместе с ним, как это случилось с большинством его коллег по ассоциации пролетарских писателей (многие из них были забыты гораздо раньше). Когда стихли идеологические бури, форма и содержание стихов Маяковского как бы поменялись местами.

Коммунистические лозунги, за которые он был готов отдать (и в итоге отдал) жизнь, выглядят как выцветшее от времени обрамление для по-прежнему яркой, свежей, живой, раскаленной, как лава, материи его поэзии. Политика эпохи Маяковского давно умерла, а стихи продолжают пульсировать мощным ритмом.

Автор текста: Александр Зайцев
Источник: https://profile.ru/culture/ya-sam-130-let-so-dnya-rozhdeniya...

Другие материалы:

• Синема Рутин, Кинема, К! — О новых бумажных журналах про кино

• Обыкновенная история... — о биографии Олега Табакова в серии «Жизнь замечательных людей»

• Красота кошмарного сна — всё, что вы хотели знать про итальянский хоррор, но стеснялись спросить

• Главный художник нашего детства — Почему иллюстрации Татьяны Мавриной долгие годы не брали в печать

• Звездный десантник — как Пол Верховен совращал и наказывал Голливуд

• Улицы разбитых фонариков — 10 бандитских фильмов из Японии 60-х

• Российская фантастика — изданная со 2 по 8 июля 2023 года

• Переводная фантастика — изданная со 2 по 8 июля 2023 года

• «Скупой» Леонид Якубович — на сцене Нового театра в главной роли в спектакле по пьесе Мольера

• Искусство жить — трудности коммуникации в кинематографе Аронофски

• Как смотреть «Миссия: невыполнима» — гид по фильмам, трюкам и истории главной франшизы Тома Круза

• Доля риска — экстремальная жизнь Александра Куприна

• От «Хранителей» до «Ходячих мертвецов» — 15 лучших сериалов по комиксам

• «(Не)идеальные роботы» — свежая и дерзкая экранизация рассказа Роберта Шекли

• Шоу должно продолжаться — 8 бессмертных кинофраншиз

• Путь Птицы — история Чарли Паркера

• Не стучись в мою дверь — 5 сериалов-антологий в жанре ужасов

• Ингмар Бергман – величайшая личность в кинематографе с момента его изобретения

• Фильмы Ингмара Бергмана — Что смотреть (и в каком порядке)

• Милан Кундера — жизнь и книги автора «Невыносимой легкости бытия»

• Боуи, Уайнхаус и «битлы» — 10 потрясающих документальных фильмов о музыкантах

• Классика кинофантастики — «Дюна» (1984), режиссёр Дэвид Линч

• Классика научной фантастики — Майкл Крайтон. Парк юрского периода

• Тереза Райт (Teresa Wright) — американская актриса, обладательница премии «Оскар»

«Синема Рутин»

Первый выпуск «Синема Рутин» вышел из печати под конец 2022 года и был посвящен красному цвету в кино: отталкиваясь от цветового решения фильма, но не ограничиваясь исключительно им, авторы писали о фильмах Альмодовара, Бергмана, экранизациях Стивена Кинга и современном якутском кино. Редакция журнала состоит из четырех человек: Владимир Митрофанов, Андрей Серов, Арсений Тероев и Анастасия Меньшикова.

Тираж первого номера составил 400 экземпляров, но планируется допечатка. В данный момент журнал можно приобрести в петербургских книжных «Подписные издания», «Порядок слов» и «Все свободны», а также в московском «Фаланстере». В дальнейшем редакция планирует выпускать по 3-4 выпуска ежегодно.

Сайт журнала: http://cinemaroutine.ru

Первый номер журнала «Синема Рутин»

Владимир Митрофанов, арт-директор

Во-первых, почему такое название? Что для вас «рутина» кино?

Мы долго выбирали название и хотели прийти к более цепляющему и запоминающемуся неймингу. Идея назвать журнал «Синема Рутин» возникла в самый последний момент. Как нам кажется, просмотр фильмов, особенно с приходом стриминговых сервисов, стал рутинным, почти неосознанным процессом, в котором зачастую теряется сам смысл просмотра — просто, чтобы заполнить эфир или убить время. Так что это своего рода шутка, которой мы стремились подчеркнуть важность получения осознанного зрительского опыта.

Чем вы занимались до работы над журналом?

У меня есть небольшая дизайн-студия, которая в основном занимается культурными проектами. Однако вместе с тем я долгое время вынашивал две идеи, а именно: создание полноценного печатного издания и режиссерский дебют. Второй пункт еще в работе, а вот реализация первого замысла состоялась в прошлом году при поддержке моего партнера Андрея Серова. Сейчас уже довольно сложно ответить на вопрос о том, как именно пришла эта идея. Мне кажется, что зародилась она подсознательно еще в тот момент, когда я впервые прикоснулся к сфере дизайна печатной продукции.

Вопрос о том, зачем вообще нужно делать печатные журналы, лично для меня окончательно отпал в 2022-м году, поскольку на своем опыте понимаю, как легко «вечно хранящееся в интернете» данные могут полететь к черту. Но все-таки: почему именно такая форма и стоит ли ждать сайта?

Да, формулировку «данные, вечно хранящиеся в интернете» теперь можно использовать разве что в кавычках. Несмотря на это, мы давно работаем над полноценным сайтом журнала. Сейчас ждем финальные доработки от разработчика и первые статьи от авторов [к моменту выхода материала сайт журнала уже запустился]. Если говорить про форму, то нам, конечно, ближе печатный формат. Листая страницы, мы будто более отчетливо можем ощутить усилия, которые были вложены редакторским коллективом в создание журнала. В этом смысле интернет-страницы ощущаются более функционально, их перелистывание куда более рутинное, неощутимое и незаметное.

Первый номер журнала «Синема Рутин»

Говоря об авторах журнала, во вступительном тексте первого номера есть показавшееся мне забавным определение «умелые дилетанты» (в ряду с «кинокритиками», «журналистами» и «киноманами»). В общем, кто эти «дилетанты» и как вы отбираете авторов?

Когда мы только начинали работу, мы уже знали, кого точно хотели бы видеть среди авторов первого выпуска. Тем не менее, нам очень помогли личные рекомендации, благодаря им мы познакомились с большим количеством интересных людей.

Кто же такие «умелые дилетанты»? В первую очередь, конечно, хочется верить, что это мы. Кроме того, с самого начала работы над первым выпуском мы искали новые имена и находили их зачастую вне профессии. Множество авторов мы нашли через телеграм-каналы: многие пишут «в стол». Уже после выхода первого выпуска мы получили множество писем от других таких же «умелых дилетантов», желающих писать. Некоторых мы уже утвердили.

Как вы формулируете темы номеров? О чем будут ближайшие?

Меня как человека, который занимается дизайном, всегда интересовало использование цвета в кино, так как это один из самых мощных инструментов воздействия на зрителя. Однако объять такую обширную тему и суметь грамотно упаковать все знание о цвете в один выпуск невозможно. Именно поэтому мы решили разделить номера и превратить «цветную» тему в рубрику, посвященные которой выпуски будут выходить приблизительно раз в год.

Второй номер журнала «Синема Рутин»

В следующем выпуске под названием «Режиссеры из иных миров» мы хотели бы рассказать о кинематографистах, которые почти неизвестны массовому зрителю и чьи имена редко мелькают на страницах популярных киноизданий [второй номер уже вышел].

Можно без конкретных имен и названий организаций, но все-таки: откуда и как вы нашли финансирование для печати первого номера?

В этом плане мы ничего не утаиваем, так как финансируем свой проект самостоятельно. У нас присутствует экономическая модель, по которой наша команда должна двигаться в столь суровое время. Однако в дальнейшем, когда проект разрастется, мы планируем выйти на поиск спонсоров и открыть продажу рекламы, но только в строго тематическом направлении.

Второй номер журнала «Синема Рутин»

«Кинема»

С 2020 года на базе Санкт-Петербургского Института Кино и Телевидения выходит научный рецензируемый журнал «Кинема». К настоящему моменту из печати вышло три выпуска: первый был посвящен фигуре Дзиги Вертова, второй — проекту «Дау» и связанному с ним феномену интермедиальности, третий — эксцентрике в кино (от ФЭКСов до Феллини и Дюмона). Тематика текстов не ограничена рамками кино и затрагивает другие медиа (от архитектуры до компьютерных игр). Среди авторов: Олег Ковалов, Виктор Мазин, Дарина Поликарпова, Дмитрий Голынко-Вольфсон. Главный редактор журнала — Виктория Смирнова-Майзель, кандидат искусствоведения, доцент СПбГИКиТ. Журнал продается в «Подписных изданиях», книжной лавке Дома кино, в «Порядке слов». Скоро появится точка продажи в Самаре, а также возможность приобрести электронную версию на «Литрес» и Ozon.

Контакт редакции: kinema.red@gmail.com

Третий номер журнала «Кинема»

Виктория Смирнова-Майзель, главный редактор

Можно чуть расшифровать название? И где правильно ставить ударение?

КинЕма с ударением на предпоследний слог, как в итальянском языке, — термин, восходящий к Пазолини и его размышлениям о «поэтическом» измерении, присущем кино. Для Пазолини было важно обозначить специфичность кинематографа, его близость к диалекту, речи, мифу, а не к языку в его лингвистическом понимании. В кино, говорил Пазолини, нет таких знаков, какие есть в языке, нет нормативной грамматики, оно состоит из конкретных вещей, и потому сопротивляется «чтению», аналогичному тому, которое возможно в литературе.

Ваш журнал «рецензируемый». Что это означает на практике?

Слово «рецензируемый» значит, что тексты наших авторов читают специалисты, компетентные в той или иной теме. Скажем, логично, что текст, посвященный Вертову, будет читать специалист по русскому/советскому кино, еще лучше, специалист по Вертову, а текст, балансирующий на границе кино и медиа теории, — тот, кто разбирается в кино и медиа теории. Редактор далеко не всегда способен оценить новизну текста. Можно понять, насколько текст хорошо написан, логичен, убедителен, но трудно быть компетентным в вопросах, связанных с самим открытием, его местом в научной традиции, иными словами, с тем шагом, который автор совершил в отношении конкретного феномена.

Первый номер журнала «Кинема»

Участвуют ли студенты в работе над «Кинемой»? Могут ли учащиеся киноведческих мастерских публиковаться в нем? И, что еще важнее, есть ли такая возможность у студентов других киновузов и киношкол?

У нас нет каких-то правил, препятствующих кому бы то ни было публиковаться в «Кинеме», нет каких-то институциональных и прочих ограничений. Для нас важно соответствие теме, умение мыслить сложно, умение писать. Как и любой другой из дружественных нам журналов, мы нуждаемся в авторах, все знают, что хорошие авторы в дефиците. Что до студентов, то пока у нас не публиковались студенческие работы, но мы с удовольствием публикуем тексты бывших выпускников, магистрантов Смольного и Европейского университета, аспирантов РИИИ. Одной из амбиций журнала было попробовать совместить академический, научный формат с владением словом, не быть слишком герметичными, не писать на воляпюке, отталкивающем читателя. Мы знали, чего мы не хотим делать: нам не хотелось быть чересчур эссеистичными (этого как раз много) или, с другой стороны, превратиться в еще одно строго сектантское научное сообщество, закрытое для аудитории уже на уровне лексики или узкопрофильной специализации.

Третий номер журнала «Кинема»

Какое участие СПбГИКиТ принимает в работе над изданием?

Роль института в издании журнала невозможно переоценить. СПбГИКиТ нас финансирует, дает нам карт-бланш на все, что касается редакционной политики. Многие были потрясены самим фактом готовности вуза делать журнал такого рода, платить за право публикации, печать, дизайн и так далее. Обычно наши вузы этим не занимаются. Мы чрезвычайно благодарны институту за готовность поддерживать нас, развивать гуманитарное знание.

Почему подобных журналов, выпускающихся на базе киновузов, не было раньше? Либо же они были совсем незаметны?

Думаю, в большинстве случаев это просто не приходило кому-то в голову. В сознании большинства, вузовский журнал — это про скучное, слишком герметичное, профессиональное, напечатанное на плохой бумаге. Но если мы посмотрим на опыт, скажем, Европейского университета или Высшей школы экономики, мы увидим, что их знание прекрасно конвертируется в книги и журналы. Они работают так же, как большие университетские издательства Оксфорда, Кембриджа и многих других западных вузов.

Мне очень нравится и верстка журнала, и сама идея — вопиюще не современная, но тем и цепляющая — выпуска печатного издания без «электронной версии». Но не планируется ли сайт или хотя бы странички в одной из социальных сетей?

Вообще было бы здорово не иметь никакого сайта, в пику современным установкам на эффективность и бесперебойное производство знания. Но мы не можем позволить себе быть такими фриками. Во-первых, нам нужны читатели, во-вторых, нам нужны деньги этих читателей, которые позволили бы развивать журнал. Поэтому сайт, конечно, будет [уже есть — https://кинема.рф/].

Второй номер журнала «Кинема»

В третьем выпуске целый блок материалов — цикл интервью о «новой эксцентрике» — был сделан недавно ушедшим из жизни Дмитрием Голынко-Вольфсоном. Я знаю, что те разговоры были записаны еще во второй половине 2021 года, а журнал сдан в печать до его смерти. Будут ли в последующих номерах материалы Дмитрия Юрьевича? За последний год он мог что-то успеть…

Это большой вопрос. Дело в том, что Митя грозился дать нам большой материал про сериал «Черное зеркало», много думал и писал про зомби-хоррор. После его внезапной смерти остались гигантские архивы, но они, к сожалению, не доступны. Компьютер запаролен и доступа к его содержимому пока что нет. Сейчас мы активно занимаемся этим вопросом и, если обнаружим новые тексты о кино, обязательно опубликуем.

Самиздат о кинематографе «К!»

В 2020-м году магистрантки и магистранты Факультета свободных искусств и наук СПбГУ решили сделать свой журнал о кино. С тех пор вышло уже пять номеров самиздата «К!», первоначально печатавшегося исключительно на деньги участников редакции, но к последним номерам вышедшего на условную самоокупаемость. В этих небольших (порядка сотни страниц — чтобы помещалось на одну скрепку) зинах молодые авторы рассказывают о волнующем их сегодня кино и темах, не привязанных к юбилейным датам, графику кинопрокатных релизов и фестивальным сезонам. Нет в «К!» и жесткого диктата редакционной политики — номера не очерчены тематически и формируются, исходя из текущих интересов самих авторов. Журнал можно отыскать в петербургских и московских независимых книжных, а также заказать доставку (в том числе и международную) через телеграм-канал самиздата.

Контакт редакции: https://t.me/kcinemazin

Четвертый номер самиздата «К!»

А есть какая-то связь между идеей о выпуске печатного журнала и началом пандемии? Лично я в 2020-м чуть ли не впервые осознанно начал выбирать чтение «с бумаги», появилась потребность в чем-то физически осязаемом, «настоящем», аналоговом. До этого мне практическая надобность больших журналов не казалась очевидной. Сегодня все иначе, конечно.

Дарья Чернова: У нас сразу была идея делать именно печатный журнал. Дело не только в материальности, а в том, что взаимодействие внутри команды при работе над печатным журналом отличается от ведения телеграм-канала или сайта. Потому что здесь теснее взаимодействие, больше ответственности. Из напечатанного слов не уберешь. Возможно, это действительно связано с пандемией — мы тогда только-только познакомились и нам хотелось делать что-то вместе. Мы понимали, что мы друг другу очень интересны как люди и было бы странно как-то отстраняться.

Лена Голуб: У материалов, готовящихся для журнала, есть своя аура — не в том смысле, что они какие-то особенные сами по себе, в том, что готовятся они совсем в другом ключе. Это не быстрый отклик на сиюминутное, а нечто, создаваемое с осознанием того, что люди увидят это спустя долгое время. И очень важно, чтобы это была не какая-нибудь летучая актуальность. И мне кажутся важными не только характеристики каждого материала, но и то, как они связаны. Можно сказать, что печатный выпуск — это коллективный кураторский проект. В процессе обсуждения мы думаем и о том, как всё будет выглядеть вместе. У нас никогда нет общей темы, вокруг которой всё выстраивается (возможно, другие издания делают именно так), но есть личные заинтересованности.

Пятый номер самиздата «К!»

Как у вас устроена редакционная жизнь? Вас можно назвать горизонтальным коллективом? Что это такое и сколько времени и сил отнимает?

Света Ланг: Что касается распределения ролей — глобально оно меняется каждый раз. Перед началом работы над каждым новым номером мы обсуждаем, кто чем занимался в предыдущем, что понравилось и не понравилось, какие процессы можно улучшить, после чего мы меняемся местами. Добровольно, разумеется. Допустим, кто-то был координатором в прошлый раз, а теперь хочет заняться версткой. Есть, конечно, люди, занимающие плюс-минус одни и те же должности из выпуска в выпуск — корректоры, например. То же и с распространением — когда коммуникацией с торговыми точками и заключением договоров занимается один человек, это проще, чем если бы каждые полгода-год он менялся бы.

Лена Голуб: Я бы не сказала, что нас можно назвать в полной мере горизонтальным проектом. Тут больше подходит слово «экологичный». У нас есть некая процессуальная иерархия, но важно, что у каждого есть возможность сменить зону ответственности и заняться интересной тебе сейчас деятельностью, это позволяет не выгореть.

Четвертый номер самиздата «К!»

Можете рассказать про название? Что оно для вас значит и как вы его придумывали?

Диана Абу Юсеф: Я не была на встрече, когда выбирали название, но знаю, что на ней обсуждался, например, вариант «Киносглаз». Но к «К!» привел нас Эйзенштейн. В первом семестре мы на протяжении нескольких месяцев читали и обсуждали его кино и тексты. И у него есть статья «Э! О чистоте киноязыка». Так или иначе, всё крутилось вокруг Эйзенштейна и его фигуры как такого прям кино-кино. Он был объединяющей для нас фигурой.

Наташа Прудникова: Не знаю, важно это или нет, но я просто помню, как именно придумала это «К!». Я ехала в университет по знакомому всем нам маршруту от Адмиралтейской, смотрела на Исаакиевский собор, думала и про название, и про Эйзенштейна. И вдруг, как титр в голове — «К» с восклицательным знаком!

Ирина Ломакина: Наконец-то мы узнали, как это произошло! Дизайн самиздата, кстати, тоже появился в каком-то роде благодаря Эйзенштейну. В изначальную идею легли знаменитые столкновение двух кадров и кино-кулак. Даже в первом номере вместо слов «дизайн» или «верстка» мы использовали «монтаж аттракционов».

Вкладыш в первом выпуске самиздата «К!»

О чем новый номер?

Лена Голуб: Если говорить о взаимосвязи текстов, то в них много как трагизма и печали, так и способов и техник выкарабкивания, объяснения и продуктивного поиска ответов на болезненные вопросы, вставшие перед нами за последний год. В выпуске есть тексты о миграции, войнах, меланхолии, опустошении, ответственности. И всё это связано с кино, разумеется. По-прежнему есть разные форматы — индивидуальные тексты, коллективный текст, есть даже игра, музыка, открытка. Нам вообще важна смесь разных уровней «журнальности»: кроссворды в конце выпуска, шутки. Когда приметы из «дешевой» прессы смешиваются с чем-то другим, получается очаровательно. Выпуск только-только вышел из типографии.

Как вас можно поддержать кроме покупки самого журнала?

Даша Чернова: В нашем телеграм-канале указана карта, на которую можно перевести пожертвование. Мы не получаем зарплат и гонораров, так что все деньги пойдут исключительно на печать журнала. Кроме того, поддержка — это прийти на любое из мероприятий, что мы проводим (их мы тоже анонсируем в канале). Это тоже сейчас очень важная часть нашей деятельности. Да и вообще приятно видеть реальных людей, наших читателей, общаться. Это всё очень для меня ценно.

Никита Лопатин: Я бы еще добавил, что наши читатели подчас — тоже кинокритики-энтузиасты, любители и ценители кино, которые наверняка хотят сделать что-то свое. И это не так уж сложно и совсем не так дорого, как может показаться. Если у вас есть компания друзей, которые любят кино — запускайте свой самиздат.

Автор текста: Павел Пугачев
Источник: https://seance.ru/articles/cinema-on-paper/

Другие материалы:

• Обыкновенная история... — о биографии Олега Табакова в серии «Жизнь замечательных людей»

• Красота кошмарного сна — всё, что вы хотели знать про итальянский хоррор, но стеснялись спросить

• Главный художник нашего детства — Почему иллюстрации Татьяны Мавриной долгие годы не брали в печать

• Звездный десантник — как Пол Верховен совращал и наказывал Голливуд

• Улицы разбитых фонариков — 10 бандитских фильмов из Японии 60-х

• Российская фантастика — изданная со 2 по 8 июля 2023 года

• Переводная фантастика — изданная со 2 по 8 июля 2023 года

• «Скупой» Леонид Якубович — на сцене Нового театра в главной роли в спектакле по пьесе Мольера

• Искусство жить — трудности коммуникации в кинематографе Аронофски

• Как смотреть «Миссия: невыполнима» — гид по фильмам, трюкам и истории главной франшизы Тома Круза

• Доля риска — экстремальная жизнь Александра Куприна

• От «Хранителей» до «Ходячих мертвецов» — 15 лучших сериалов по комиксам

• «(Не)идеальные роботы» — свежая и дерзкая экранизация рассказа Роберта Шекли

• Шоу должно продолжаться — 8 бессмертных кинофраншиз

• Путь Птицы — история Чарли Паркера

• Не стучись в мою дверь — 5 сериалов-антологий в жанре ужасов

• Ингмар Бергман – величайшая личность в кинематографе с момента его изобретения

• Фильмы Ингмара Бергмана — Что смотреть (и в каком порядке)

• Милан Кундера — жизнь и книги автора «Невыносимой легкости бытия»

• Боуи, Уайнхаус и «битлы» — 10 потрясающих документальных фильмов о музыкантах

• Классика кинофантастики — «Дюна» (1984), режиссёр Дэвид Линч

• Классика научной фантастики — Майкл Крайтон. Парк юрского периода

• Тереза Райт (Teresa Wright) — американская актриса, обладательница премии «Оскар»