GeorgyNsk2017

Скульптуры муисков в Этнографическом музее Лейпцига

Нет, конечно, отдельные факты сопротивления имели место быть. И кто-то из конкистадоров сложил свою голову в этой долине. Но в целом, союз племен был разгромлен, храмы разграблены, а добычей отряда Кесады стали, в частности, тонна золота и две тысячи грубо обработанных изумрудов.

Но аппетит приходит во время еды. Пленные индейцы рассказывали, что в глубине их земель, на берегах священного озера Гуатавита (неподалеку от современной Боготы, а это еще почти 400 км на юг от последнего лагеря испанцев) живет некий правитель, который настолько богат, что утром его одежду богато украшают золотом и даже кожу пудрят золотым порошком, а вечером все выбрасывается в озеро (пудра смывается). Чтобы назавтра все повторить. Испанцы перевели его титул как Эль Дорадо (Золотой). Знакомое название?

Пока Кесада планировал рейд к озеру, ему повезло еще раз. Тамошний правитель, прослышав про «сыновей Солнца и Луны», явился лично, чтобы засвидетельствовать им свое почтение. Кесада радостно приветствовал визитера и поинтересовался, что там насчет омовений в золоте каждый вечер. Правитель подтвердил, что есть такая традиция, но не каждый день, а раз в жизни.

Священное озеро Гуатавита

Во время коронации жрецы обмазывают нового правителя смолой, потом обдувают золотой пудрой, а после он на глазах подданных ныряет в озеро. И если воды пудру смывают, значит – боги на стороне правителя. Жаль никто не подсказал такую живописную идею составителям протокола коронации Карла III, это бы ее определенно оживило.

Понятно, что конкистадоров терзала мысль о том, как добыть скопившееся на дне озера золото. Прозвучала даже идея осушения водоема. Учитывая, что речь шла о священном для местных водоеме диаметром в полтора километра силами полутора сотен солдат, даже оптимист Кесада отбросил идею как волюнтаристскую. Кстати, в прошлом веке этот проект осуществили, но золота не добыли, его скрывал толстый слой ила, удаление которого вышло бы дороже ожидаемой добычи.

А тогда к 1538 году Кесада закончил покорение чибча-муисков, объявил эти земли владениеми испанской короны под названием Новая Гранада, со столицей в Боготе. Боготу, к слову, тоже основал он и ее полной название было - Санта-Фе-де-Богота, но, как и с Буэнос-Айресом со временем оно сократилось до последней составляющей.

Тут напомню про тогдашние нормы международного права (европейского понятно) – чтобы территория была признана принадлежащей какой-то европейской державе, она должна была соответствовать следующим условиям: эта земля ранее не была признана частью другой державы, она худо-бедно, но нанесена на карты и ее население признало себя подданными данного государства. Кстати, знаменитые экспедиции в Сибирь и на Дальний Восток в первой половине XVIII века преследовали ту же цель – нанести на карты береговую линию и сухопутные территории и привести к присяге сибирские народы, чтобы закрепить эти земли в составе России как раз с позиций международных норм.

Ну а у Кесады приключения не кончились. Объявить эти земли Новой Гранадой он успел, и город основал, но оформить все в виде доставленного донесения еще не удалось. А тут, с другой стороны Кордильер перевалил отряд конкистадоров под командованием немецкого наемника Николауса Федермана, у которого под началом было больше двухсот человек. Действуя в интересах аугсбургских банкиров Вельзеров, Федерман был на основании соглашения с испанской короной направлен на освоение Венесуэлы. И, увидев богатую населением и ресурсами долину, Федерман тут же объявил, что эти земли лежат в границах дарованных ему владений. В условиях, когда не то, что реестра, а даже и карт этих земель практически не было (у Кесады был лишь примерный план маршрута его похода), все решало «право сильного».

Строительство кораблей индейцами под руководством испанцев. Рисунок из манускрипта Диего Дурана

Федерман был сильнее. Кесада был опытным переговорщиком. Напоминаю, незадолго до этого он уболтал доведенных до ручки солдат еще несколько месяцев побродить по негостеприимной сельве, где уже осталась добрая половина их товарищей. С помощью сотни изумрудов, порции золотого песка и кучи хитрых слов, он практически убедил Федермана отложить решение спора о принадлежности этой земли до возвращения к цивилизации.

Но тут к Боготе подошел третий отряд конкистадоров под командованием Себастьяна Белькасара, которого сюда отправил известный всем Писарро, победитель инков. До него тоже дошли слухи о правителе, который каждый день топит в священном озере кучу золота, и конкистадор не смог устоять. Атмосфера накалилась еще больше.

Белькасар подбивал Федермана объединиться и выгнать Кесаду. Впрочем, это была, скорее, многоходовочка. Сначала избавиться от того, кто пришел первым и мог упирать не это. А потом расправиться с немцем, который для испанской власти был чужаком-наемником. Но Кесада оказался убедительнее и добился-таки того, чтобы вопрос вынесли на третейский суд. И это при том, что у него был самый слабый отряд. Мораль – не вступайте в дискуссии о земельных правах с юристами.

В 1539 году они прибыли в Испанию и там конфликт был разрешен. Первым из списка претендентов выпал Белькасар, который получил в управление другую провинцию, а его главной целью была даже не Новая Гранада (где, как он уже знал не было никакого «золотого озера»), а самостоятельность от Писарро. Федермана на берегу встретили старые кредиторы и он оказался в долговой тюрьме, где вскоре и умер, вероятно, проклиная тот день, когда позволил Кесаде уболтать себя. Но и Кесада не получил приз, по крайней мере тогда. Нашлись желающие оттеснить его среди тех, кто не спешил ехать с первыми отрядами конкистадоров, предпочитая делить уже покоренные территории. Кесаду обвинили в преступлениях против короны и заключили в тюрьму. Там, включив свои навыки юриста и семейные связи он вступил в борьбу. Вскоре вышел на свободу, но на то, чтобы отстоять свои права на управление Новой Гранадой от чиновников Совета по делам Индий у него ушло восемь лет. В качестве бонуса к посту губернатора он получил и неофициальный титул «рыцаря Эльдорадо».

Портрет Кесады работы неизвестного художника. Национальный музей Боготы, Колумбия

В своей провинции он не только исполнял обязанности главы исполнительной власти и верховного судьи, но и занялся написанием книг, исторических трудов. А потом в старости уже – вновь решил взяться за старое – поиски Эльдорадо и, получив от короля разрешение, в 1569 году отправился в новый поход. Занял денег, набрал отряд в пятьсот конкистадоров и полторы тысячи индейцев и двинулся в земли муисков, расположенные на территории современной Венесуэлы. Подталкивали его записки другого конкистадора, Диего де Ордаса, сделанные еще в 1532 году о существовании там богатой индейской страны Мета. Но его отряд вместо золота ждали уже привычные жара, болезни, недоедания и другие лишения, косившие людей десятками.

Когда из полутысячи испанцев в живых осталось чуть более полусотни, они взбунтовались. Кесада успокоил бунт тем, что отправил двадцать наиболее ярых противников похода домой, а с остальными двинулся дальше. Может, с возрастом здравомыслие ему и изменило, но красноречие осталось прежним. И только дойдя до реки Ориноко понял, что в этот раз – ошибся и ничего не найдет.

Пришлось возвращаться к кредиторам. Лишившись поста губернатора и практически всего состояния (за долги), не имевший семьи Кесада поселился в небольшом городке Суэска, севернее Боготы, где он правил почти два десятилетия. Там он практически нищенствовал, пока его не свела в могилу проказа. В эти годы, к слову, куда-то пропали рукописи его исторических трудов, так что мы знаем лишь, что он их писал, но прочесть уже не сможем. А сама его судьба стала ярким свидетельством того, как важно вовремя останавливаться, даже самым везучим, упорным и красноречивым.

Центром провинции именовался «город Санта-Марта», основанный лет за десять до этого. Он и сейчас есть, находится в Колумбии и считается важным портовым городом и столицей одного из департаментов с населением почти в полмиллиона человек. Но тогда прибывших испанцев встретили два десятка лачуг и маленькая деревянная церковь. Совсем не то, что ожидали люди де Луго. Прибытие тысячного отряда стало для Санта-Марты настоящей гуманитарной катастрофой. Во-первых, еды было крайне мало и до них, а когда число едоков выросло в десять раз, начался натуральный голод. Во-вторых, жить было практически негде, скученность вкупе с авитаминозом после долгого плавания вызвали всплеск болезней, косивших голодных испанцев не хуже вражеской шрапнели. Дошло до того, что губернатор запретил бить в колокола на похоронах, поскольку их постоянный звон только увеличивал панику.

Собственно план Санты-Марты по состоянию на первую половину 16 века

Вскоре сын губернатора сделал «ход конем» - сбежал на одном из кораблей обратно в Старый Свет, прихватив отцовские ценности. Известие об этом чуть не стало поводом для бунта (пошли слухи, что отец сам отправил сына домой, поскольку всем скоро наступит кирдык). Требовалось что-то срочно предпринимать и де Луга объявляет об отправке отряда вглубь провинции, в поисках еды и индейских сокровищ, которые должны обогатить всех участников похода. Понятно, что большая часть участников экспедиции записывается в его ряды. Командовать ими губернатор и назначает нашего экс-юриста Кесаду.

Гонсало составляет план похода: двигаться будут к истоку реки Магдалена (в сторону Перу), часть (двести человек) пойдет по самой реке на шести судах и повезет с собой значительную долю снаряжения, остальные - 600 пехотинцев и 70 всадников – по суше, обойдя болотистые берега реки с востока. В условленном месте, на границе более или менее известной испанцам территории, оба отряда должны были встретиться.

Гладко, как известно, бывает только на бумаге. Сухопутный отряд ждало четыре месяца тяжелого пути, когда каждый шаг приходилось прорубать (там не то, что дорог, лугов-то особо не было, в основном – заросли), ночевать в болотах, обходиться без нормальной воды и жестоко страдать от атак местных насекомых и змей. До места встречи добралось на двести человек меньше. Но главное было не это – кораблей с провиантом и снаряжением там не оказалось.

А так выглядел конкистадор (конный) в боевом снаряжении

Неделя шла за неделей, провизии практически не осталось, надежды тоже. Наконец, спустя еще два месяца корабли приплыли. Оказалось, что в самом начале пути они попали в шторм и четыре судна затонули, даже не доплыв до реки. Губернатору пришлось снаряжать новые корабли, собирая по сусекам хоть какие-то припасы. Так что, отряд Кесады оставался «на голодном пайке». Но отступать он не собирался. И конкистадоры пошли вперед. Индейцы-носильщики к тому времени или умерли, или сбежали, поэтому все свое голодные и задолбаные солдаты тащили на себе.

Атмосферу похода передает хронист Педро де Агуадо: «И царил средь испанцев такой страшный голод, что принуждал многих уподобиться свирепым ягуарам и кайманам: мало того, что люди употребляли в пищу шкуры и разные прочие непотребные части умиравших лошадей, но находились и такие, кто ради сохранения жизни не брезговал человечиной…». Справедливости ради, это описание подходило не к одному походу конкистадоров.

Еще несколько месяцев такого марша по сельве и испанцы вышли к индейскому поселению Тора (ныне колумбийский город Барранкабермеха, по автотрассе 567 км от СантаМарты, но тогда это был не самый прямой путь по тропическим джунглям, пешком). На этот момент их оставалось не более трехсот, то есть меньше половины от первоначального состава.

В индейском селении они разжились провизией и, став лагерем, провели разведку местности. Итоги разведки убедили Кесаду, что идти дальше прежним курсом подобно самоубийству и он решает сменить направление своих изысканий.

В выборе помогли трофеи, изъятые у местных индейцев – бруски соли и выделанные ткани. По словам местных – эти товары привозили торговцы откуда-то из Восточных Кордильер, где расположен некий большой и богатый город. Но когда Кесада объявил о новом плане, в отряде вспыхнул бунт: подчиненные требовали бросить все и возвращаться в родную гавань. В этот день Кесада сдал главный экзамен по риторике, которой тогда обучали всех юристов. И сдал на «отлично», убедив три сотни оголодавших, отчаявшихся и вооруженных мужчин последовать за собой в местность, которой и на карте-то не было, опираясь лишь на слова жителей индейской деревни где-то на краю известного испанцам мира.

Бабушка Александра вообще-то родом с вологодской деревни. Успела до войны отучиться на бухгалтера в техникуме. А в 1942 году попала в ряды РККА. Первый год была прачкой. Звучит не героически, но представьте - каждый день тяжелая физическая работа, от которой спину ломит, руки - красные и в язвах от хлорки. А потом она перевелась в ВНОС - войска воздушного наблюдения, оповещения и связи. Если проще - сидели на деревьях возле военного аэродрома и в бинокль следили за небом, чтобы успеть предупредить о возможном налете авиации противника. Сами налеты приходилось пережидать под тем же деревом, поскольку дальше отбежать не успевали. А потом, когда их части зашли в Прибалтику самым страшным стали ночевки. Подразделение ВНОС - меньше десятка девушек, ночевали обычно на отдалении от гарнизона аэродрома и ВВС, поближе к постам. И были, по словам бабушки, лакомой целью для чухонских "лесных братьев". Потом была Пруссия, где было не спокойнее. Там бабушка и встретила Победу. И дожив до нее, решила кардинально поменять свою жизнь, не вернулась в Вологду, а отправилась в Краснодар, где и встретила деда Тимофея.

Дед Георгий. Вот его я знал хорошо. Я был первым внуком, дед проводил со мной много времени, учил рыбачить, собирать грибы, варить суп, пришивать пуговиц, а главное - учил, что хорошо, а что нет. Война для него началась в 1942 году, в Ростовской области. То самое лето, когда вермахт пошел в наступление и был издан знаменитый приказ "Ни шагу назад". И они стояли на тех самых безымянных высотках. У деда из взвода осталось не трое, пятеро, ночью, когда они думали, что уже все - попали в окружение (посокольку н соседних высотках живых наших не осталось вовсе), и утром или смерть в бою, или плен - но пришли разведчики и помогли выйти к своим. Уже на выходе их стали обстреливать и деда ранило в ногу. Так он стал одним из немногих выживших в их полку. Потому что был приказ. И полк его выполнил. Какой ценой не надо объяснять. А дед после госпиталя перешел в артиллерию. И прошел всю войну дальше. Второй раз ранен был в Варшаве. Но снова вернулся в строй, дослужился до старшего лейтенанта. Он много рассказывал о войне. Может, как-нибудь, соберусь и выложу здесь что-то. В 1945 году дед не вернулся домой, их часть направили в Иран, где он пробыл еще почти год, словил малярию, посылавшую приветы ему и в старости. Потом - пожарное училище и служба уже в пожарной охране до пенсии, на которую он ушел начальником части, майором.

Бабушка Нина. Его жена. Она не воевала, но в 1941 году, когда ей еще пятнадцати не исполнилось - встала к станку. Роста не хватало (детство было трудным, недостаток питания сказался и бабушка так и не перевалила за метр пятьдесят), ей подставляли ящик. Так у станка она и простояла все эти годы. Там же лишилась глаза (производственная травма). А еще война отняла у нее возможность продолжить образование после семилетки. А после войны - не получилось по другим причинам. Но сколько помню бабушка всегда тянулась к новым знаниям, много читала, по телевизору любила смотреть документальные фильмы и передачи типа "Очевидное - невероятное", "Клуб кинопутешественников" и так далее.

Я помню вас всех. Горжусь вашим подвигом! С праздником вас и нас тоже!

В ходе малотравматичной операции РЧА – «прижигание» аритмических очагов в сердечной мышце – хирурги через крупный сосуд под рентген- и ультразвуковым контролем ввели в сердце катетер, спровоцировали жизнеугрожающую аритмию, выявили и поочередно ликвидировали ее очаги. Аппарат ЭКМО при этом частично взял на себя насосную функцию сердца для поддержания кровотока. В случае остановки сердца устройство полностью заместило бы его функцию.

Стоит отметить, что НМИЦ им. Е.Н.Мешалкина прекрасно оснащен технически. Недавно в центр поступил аппарат УЗИ нового поколения для 3D-визуализации аритмологических операций. Новый прибор получен в рамках национального проекта «Здравоохранение» и обладает уникальным датчиком, который вводится во время операции через крупный сосуд в полость бьющегося сердца. Цель такого УЗИ – мониторинг хода операции, непрерывный контроль состояния стенки перикарда и всех структур сердца, к которым прикасается инструмент хирурга. Данные УЗИ легко интегрируются с системой навигации, установленной в рентген-операционной, и дополняют на мониторах 3D-изображение сердца, по которому, как по карте, ориентируется хирург.

“Теперь мы можем видеть полости сердца изнутри, «покрутиться» по сторонам и рассмотреть сосуды, стенки, клапаны, участки миокарда, поврежденные инфарктом, глубину каждого рубца, но самое главное – проконтролировать контакт нашего катетера с сердечной тканью, чего рентген не показывает”, – объясняет Виталий Шабанов.

Операция РЧА, о которой говорилось выше, шла 6 часов. Послеоперационное наблюдение не зафиксировало у пациента ни одного сбоя сердечного ритма, он выписан. Но главное достижение, по словам генерального директора центра профессора Александра Чернявского, состоит в том, что в арсенале российских кардиохирургов появилась новая технология.

Источник

Гобелен, изображающий Карла V и его свиту. Согласно сюжету - это смотр войск в 1535 году, так что Медоса уже уплыл в поисках своего Эльдорадо.

Это, кстати, было не единственным отличием Мендосы. Если большинство его коллег по Конкисте были мелкопоместными идальго чуть богаче Дон Кихота и видели в освоении Нового Света для себя шанс резко повысить свой статус и состояние, то про Мендосу этого не скажешь. Дон Педро был к тому времени богатым и влиятельным вельможей из хорошего рода. А значит, мог делать дальнейшую карьеру при дворе или просто жить в свое удовольствие. Откуда же взялась столь необъяснимая тяга к перемене мест?

Эта тайна в его биографии давно раскрыта. Дон Педро подхватил сифилис, который лечить тогда не умели и к 1534 году болезнь зашла довольно далеко. Настолько, что сам он пролежал в постели большую часть времени, отведенного на подготовку экспедиции. Сифилис считался постыдной болезнью и Мендосе совсем не хотелось завершить свою жизнь таким образом. А вот если бы он закончил свои дни в заокеанском походе, присоединяя к владениям испанской короны новые богатые земли, то о срамных обстоятельствах кончины никто бы и не вспомнил. Вот такая была у него мотивация. Может и не самая романтичная, но с другой стороны – человек понимал, что до сорока вряд ли дотянет, и, если не мог продлить жизнь, собирался выжать максимум из отпущенного ему времени.

Изначально его экспедиция направилась в Ла-Плату – залив на юго-восточном побережье Южной Америки, образованный слиянием двух рек – Уругвай и Парана (такие заливы еще называют эстуариями). Впервые отряд испанцев под командованием Хуана де Солиса там высадился почти двадцать лет назад, но почти полностью был перебит местными индейцами. С того времени за Ла-Платой у испанцев закрепилась дурная репутация.

Но репутация репутацией, а место казалось удобным и в 1526 году европейцы предпринимают вторую попытку закрепиться в этих местах. Пишу европейцы потому что, хоть экспедиция отправилась из испанской Севильи, и снарядили ее по поручению того же Карла V, возглавил ее венецианский мореплаватель Себастьян Кабот и костяк отряда составили его земляки. Отряд Кабота успешно высадился в заливе, освободил из индейского плена последнего живого участника предыдущей экспедиции и основал в устье реки Парана (близ слияния) форт Санкти-Эспириту («Святой дух» по-нашему) с гарнизоном в 80 человек. А сам отправился дальше, в поисках богатств (о чем еще вспомним дальше).

Сегодня залив Ла-Плата выглядит так. Во времена Кабота и Медосы - это была малонаселенная и сложная для колонизации местность

Поначалу индейцы мирно уживались с гарнизоном и те ослабили бдительность, за что и поплатились. Не знаю, что стало поводом, есть версия, что конкистадоры сами напросились, но в 1529 году индейцы вновь вырезали большую часть обитателей форта и сожгли его.

Вот к этому неспокойному месту и направил свои корабли Мендоса. Возможно, им двигала мысль, что, преуспев там, где не справились де Солис и Кабот, он точно впишет свое имя в историю в нужном свете. Но скорее всего главным мотивом стали истории про некоего Белого короля, которыми ранее вдохновлялся Кабот. А точнее – те самые сокровища, в поисках которых венецианский путешественник и приплыл к этим берегам.

Слухи о том, что где-то здесь существует Серебряное царство под управлением Белого короля будоражили фантазии испанцев уже много лет. Собственно, этим слухам Аргентина и обязана своим названием (производное от латинского слова argentum - серебро). Первым о Белом короле рассказал некто Франциско дель Пуэрто, тот самый последний уцелевший член отряда де Солиса, который провел в индейском плену почти десять лет. Мы можем только гадать о его мотивах, но история эта пошла от него и с каждым пересказом размер богатства серебряных рудников одноименного царства только рос.

Проникнувшись ею, Мендоса договорился с Карлом на очень выгодные (как ему казалось) условия: тот даровал ему право владения на 200 лиг побережья от Ла-Платы до Магелланова пролива. Иначе говоря, в случае успеха Мендоса становился владельцем фактически всего южного конуса материка, и его наследники могли бы контролировать важнейший торговый путь в Тихий океан. В числе других бонусов были графский титул и должность губернатора в новых владениях испанской короны.

Правда, в других аспектах подготовки экспедиции Мендоса показал себя не столь сведущим и прагматичным. Корабли везли солдат, порох, конницу, но не взяли с собой ни семян, ни скота для основания хозяйства на новых землях. Видимо такие «приземленные» тонкости ему в голову не пришли и позже испанцам это аукнулось.

Португальская карта XVI века, на которой изображен Магелланов пролив и район вокруг него

Впрочем, проблемы начались еще во время плавания. Сам Мендоса по причине болезни каюту покидал редко и контактировал со своим экспедиционным отрядом через личного слугу Айоласа. А тот в первые же дни умудрился рассориться с непосредственным командиром экспедиционного военного отряда Хуаном Осорио. Айолас не нашел ничего лучше, чем убеждать Мендосу в том, что Осорио готовит мятеж, желая сам стать владельцем серебряных рудников и губернатором тамошних мест. Усугубляло ситуацию то, что Осорио плыл на разных кораблях с Мендосой и оправдаться не имел возможности, да и не подозревал, что его уже назначили «заговорщиком». Айолас же за несколько месяцев плавания настолько накрутил Мендосу, что тот подписал тайный приказ с требованием при первой возможности умертвить «негодяя и бунтовщика Осорио».

В итоге, когда корабли впервые причалили к южноамериканским берегам в заливе Рио-де-Жанейро и Осорио явился выразить почтение своему командиру Мендосе, он был схвачен и казнен. К слову, такая казнь без суда и следствия была нарушением законов того времени, но дон Педро усугубил впечатление от своего решения еще и тем, что запретил хоронить Осорио, оставив его тело на прибрежном песке. Все это сильно подорвало дух большинства участников экспедиции, хотя Айолас ликовал.

Тем временем экспедиция двинулась дальше, благополучно вошла в залив Ла-Плата и 22 января 1536 года Мендоса основал здесь город, ныне известный нам как Буэнос-Айрес, столица Аргентины. Широкое распространение получила легенда от Руя Диаса де Гусмана, автора хроники «Аргентина», что название города происходит от возгласа Мендосы о том, какой хороший в этом месте был воздух («буэнос айрес» с испанского буквально так и переводится). Но на самом деле это всего лишь легенда для туристов. Тем более воздух в заливе был ничуть не лучше морского, которым Мендоса дышал последние полтора года.

Мендоса был не чужд пафоса и город велел назвать «Порт Владычицы нашей Святой Марии добрых ветров», которую испанские моряки считали своей покровительницей. На испанском название звучит как Puerto de Nuestra Señora Santa María del Buen Ayre. Причем два последних слова являются частью имени Девы Марии. А потом, понятно мало кто готов был каждый раз произносить столь длинное название и в обиходе его сократили как раз до этих самых слов - Buen Ayre. Отсюда и пошло.

Пока часть отряда возводила стены будущего города, других Мендоса отправил обследовать окрестные земли. Результат был неутешителен – на многие километры вокруг тянулась голая степь, населенная племенами враждебно настроенных индейцев, имевших уже успешный опыт уничтожения европейских колонистов. Припасы кончались и вот тут-то Мендоса явно спохватился на тему, что скот и зерно оказались бы весьма к месту. Но было поздно.

Пытались прожить охотой и рыбалкой, но отряды охотников подвергались нападениям индейцев, а рыба всем быстро приелась, да и было ее не так много, чтобы накормить досыта тысячу с лишним человек. Мендоса дважды отправлял крупные отряды на поиски более богатых продовольствием мест, ну и легендарных серебряных рудников (в идеале, считал он было бы найти и захватить столицу Белого царя, где явно хватало и еды, и серебра). Но единственное чего удалось добиться – это сократить число едоков.

Гравюра, изображающая стычку испанцев и индейцев, примерно также действовали и солдаты Мендосы

Тем временем индейцы созрели до кардинального решения проблемы с чужаками на своей земле и привели к стенам Порта Святой Марии несколько тысяч воинов. Испанцы смогли выставить всего лишь четыре сотни солдат, но, учитывая, что у них были конница и некоторое количество огнестрельного оружия – считали этого вполне достаточным для победы. По крайней мере, раньше в битвах конкистадоров с индейцами чаще всего решающий успех приносили кавалерийские атаки (индейцы поначалу лошадей в принципе побаивались и считали всадников чуть ли не сверхъестественными существами).

Но не в этот раз. В этом сражении, которое состоялось 15 июня 1536 года у индейцев было свое «чудо-оружие», впоследствии названное испанцами «болеадорас»: веревка с каменными шарами на концах. Инки знали его и раньше, используя для захвата противника в плен (бросали в ноги, веревка запутывалась и валили человека с ног). В этот раз они столь же успешно применили его против конницы – за несколько минут испанцы просто лишились своего главного преимущества.

В дальнейшем болеадорас стали распространенным снаряжением южноамериканских пастухов

После этого пехота была вынуждена отступить за стены и началась осада города. Она продлилась месяц, но, по свидетельствам выживших, из-за голода и отсутствия надежды на помощь со стороны этот месяц показался им годом. «В городе не осталось ни мышей, ни змей, мы дошли то того, что ели свои кожаные сапоги», - писал один из них. Дон Педро, потерявший в той кавалерийской атаке родственников повредился рассудком (может, был в этом вклад и сифилиса) и считал происходящее местью призрака Осорио. Он натурально с ним разговаривал, добавляя жути подчиненным.

Спасло испанцев то, что индейцы не имели опыта осады крепостей и вскоре тоже стали страдать от голода. После чего собрались и ушли обратно в пампасы, пообещав вернуться и доделать начатое. Тут самое время вспомнить про Айоласа, как человек он, может и был говно, но администратор оказался неплохой. Он возглавлял один из отрядов, отправленных на поиски более богатых едой мест и именно ему улыбнулась удача. Вскоре после снятия осады он вернулся с провизией и вестью о том, что ему удалось наладить хорошие отношения с другими племенами индейцев, живущими на берегах Параны. Он даже основал там еще один город, который Мендоса назвал Буэнос-Эсперанс или «Добрые надежды» по-русски (все-таки конкистадоры в душе были те еще романтики). Он перевел туда значительную часть гарнизона, а Айоласа как человека везучего и исполнительного отправил на новые поиски Белого короля и его Серебряного царства.

Но в этот раз удача Айоласу изменила (или до него добрался дух Осорио) – его отряд был полностью перебит индейцами, а сам он подвергнут жестоким пыткам и казнен. Впрочем, об этом узнали намного позже. А тогда Мендоса, прождав его несколько месяцев, решил, что хватит с него американских приключений и лучше ему будет вернуться на родину. К тому времени в Буэнос-Айресе оставалось едва ли три сотни человек плюс еще сколько-то в Буэнос-Эсперансе, в целом – менее половины отряда, отплывшего в 1534 году. Взяв с собой примерно половину, наиболее больных и слабых, Мендоса отправился на одном из кораблей обратно в Испанию, пообещав оставшимся, что пришлет им помощь. Но до дома он так и не доплыл, болезнь взяла свое и дон Педро был похоронен в море. Может, оно и к лучшему, поскольку на родине его ждали большие проблемы от родни казненного Осорио (не дождавшись Мендосы, они затеяли тяжбу с его наследниками и отсудили у них довольно большую компенсацию). А так Мендоса вошел в историю как основатель Буэнос-Айреса и один из южноамериканских первопроходцев.

Не дождавшись помощи, жители Буэнос-Айреса перебрались в основанный другими переселенцами город Асуньон, который потом стал столицей еще одного южноамериканского государства – Парагвая. А будущая столица Аргентины почти сорок лет стояла заброшенной, пока ее не возродил другой конкистадор Хуан Гарай.

А Серебряное царство в Южной Америке все-таки нашли, но на территории Боливии, в 1545 году в окрестностях горы Потоси было обнаружено огромное месторождение, откуда за следующие полвека испанцы вывезли почти 7000 тонн серебра. И это, на минуточку, вдвое больше общего количества серебра, имевшегося в Европе до плавания Колумба.

«В результате совместных обсуждений профессионалы различных специальностей из ЦКП СКИФ, Института ядерной физики им. Г. И. Будкера СО РАН, Конструкторско-технологического института научного приборостроения СО РАН и ИГМ СО РАН разработали и согласовали такие требования, — рассказывает заведующий лабораторией экспериментальной минералогии и кристаллогенезиса ИГМ СО РАН член-корреспондент РАН Юрий Николаевич Пальянов. — Алмазные окна должны быть квадратными, размером 7х7 мм при толщине 0,4 мм. С учетом ориентации элемента, монокристалл алмаза должен иметь массу порядка 3,5 карат. Для выращивания такого кристалла необходимо создать давление порядка 65 тысяч атмосфер и температуру 1 450 °С, а также градиент температур, который обеспечит заданную скорость роста и, соответственно, необходимое качество алмаза. В ростовом процессе эти параметры необходимо поддерживать в течение 130 часов. Любые отклонения от заданного режима недопустимы».

Для того, чтобы обеспечить мониторинг пучка синхронного излучения, алмазное окно должно люминесцировать в видимом диапазоне длин волн при возбуждении СИ. Такие свойства алмаза может обеспечить примесь азота в структуре на уровне 150—250 ppm. Испытания опытных образцов алмазных окон на действующем пучке синхротронного излучения в ИЯФ СО РАН показали соответствие данному требованию.

«В нашем институте разработаны беспрессовые аппараты “разрезная сфера” (БАРС), способные создавать и поддерживать высокие давления, необходимые для выращивания монокристаллов алмаза, — комментирует Юрий Пальянов. — В конце 1980-х годов специалисты лаборатории экспериментальной минералогии и кристаллогенезиса ИГМ СО РАН впервые в СССР получили крупные (1,5 карата) кристаллы синтетического алмаза. В настоящее время у нас развиваются два основных направления — экспериментальное моделирование процессов образования алмазов в природе и выращивание функциональных кристаллов с заданными свойствами для высокотехнологических применений. Одним из таких применений является рентгеновская оптика, где уникальные свойства алмаза обеспечивают ему неоспоримые преимущества перед любыми другими материалами. Для изготовления элементов рентгеновской оптики нужны достаточно крупные и высококачественные монокристаллы алмаза. Имея такой фундаментальный и практический задел, мы взялись за работу в интересах ЦКП СКИФ».

Сотрудники ИГМ СО РАН отработали режим выращивания кристаллов алмаза, соответствующих всем требованиям, а давние партнеры института — специалисты предприятия ООО «Кристалин» (Барнаул) изготовили пластинки с соответствующей чистотой поверхностей. В лаборатории также разработан многоступенчатый контроль качества и проведена характеризация кристаллов по различным параметрам: внутренние напряжения, люминесценция, плотность дислокаций и дефектов упаковки, тип и концентрация примесных центров.

Изготовителем фронтэндов первой очереди является КТИ НП СО РАН, и в настоящее время заказ на алмазные окна для них успешно выполнен.

«Это первые функциональные алмазные элементы для СКИФа. При создании Сибирского кольцевого источника фотонов специальные изделия из алмаза потребуются еще не один раз. Наша работа — хороший пример импортозамещения, показывающий, что Сибирское отделение РАН имеет значительный потенциал в самых разных областях. Такую работу нельзя выполнить с нуля, к ней нужно быть готовым», — подчеркивает Юрий Пальянов.

Источник