DoktorLobanov

Мой приятель Андрей работает в одном из хирургических отделений столичной больницы. Коллектив у них, в принципе, сыгранный, в основном интеллигентный. С недавних пор так вообще что-то старорежимное проскакивает. К друг другу всё на «вы», да по имени-отчеству.

- Андрей Николаевич, не передадите ли вы мне кофе.

- Возьмите, Сергей Станиславович.

- Спасибо, Андрей Николаевич.

- Не стоит благодарности, Сергей Станиславович.

Или.

- Анна Сергеевна, держите крючки ровно, мне шить неудобно.

- Простите, Вадим Иванович, устала, как лошадь. Сутки на ногах.

- Вам, Анна Сергеевна, отдыхать надо больше.

- Так жрать нечего будет, Вадим Иванович. Два кредита у меня, и детей двое.

Короче, тьфу, Шариков бы точно с ума сошёл!

А всё из-за начальства. Года три назад на должность заведующего отделения заступил очень опытный пожилой хирург Иван Иванович. И на первой же пятиминутке, когда будущий Сергей Николаевич гонял медсестёр в хвост и в гриву за какие-то проступки, молчавший до этого завотделением взял слово:

- Сергей Николаевич, как вы выражаетесь?

- А что? – подвис хирург.

- С коллегами надо общаться максимально корректно, обращаясь по имени-отчеству. Применять слова ненормативной лексики в профессиональном разговоре так же недопустимо. И что это за фраза: «Анька-зараза, опять бумажки не заполнила»? Нужно вот так: «Постовая медсестра Анна Васильевна допустила просчёты в заполнении документации отделения». Не сложно ведь так?

Лица хирургов и медсестёр в этот момент напоминали лица Косого, Хмыря и Василия Алибабаевича из «Джентльменов удачи».

- А для закрепления данного общения, я издам приказ по отделению, - с улыбкой пообещал Иван Иванович.

И ведь издал, паразит. Да ещё и со штрафами. За нецензурное слово – рубль, за обращение не по уставу – пятьдесят копеек. Немного, но обидно. И ещё ходит сзади, замечания делает.

Потихоньку привыкли. Ходят все по отделению, чуть не раскланиваются. Вадим Николаевич, да Анна Сергеевна. Даже на ночном дежурстве, в отсутствии начальства выражаться перестали. Скукотища.

А однажды приезжает Андрей на работу, и слышит из ординаторской незнакомый, но очень громкий голос.

- А я говорю ему, с..ка. Какого х…, ты, боец, в казарме отсиживался* Теперь мне проще тебе эту ногу отрезать, чем вылечить.

И следом такой громоподобный хохот, что склянки в шкафах «дзынькнули». Причём и рассказывал, и хохотал один и тот же человек.

Заглядывает Андрей в ординаторскую, а там сидит на диване здоровенный тип с седыми висками, пьёт огромными глотками кофе из его Андрея чашки и уже новую историю начинает. Причем с такой громкостью, что склянки опять «дзынькать» собираются. А весь прочий медперсонал забился в противоположный угол, отгородился дарёными печеньками и сахаром и наблюдает за гостем в каком-то испуге.

- Что тут у вас происходит? – поинтересовался Андрей.

Седой всем корпусом повернулся к нему.

- А? Здорово, коллега! Михалыч! – и сунул Андрею лопатообразную руку.

Андрей в юности занимался борьбой. Участвовал в чемпионате города и проиграл какому-то дагестанцу, применившему болевой приём. С тех пор борьбу забросил, разочаровавшись в силовых видах спорта. Так вот, этот болевой приём дагестанца и близко не стоял по эффективности с рукопожатием Михалыча. В кисти Андрея что-то предательски хрустнуло. И сам собой всплыл в памяти образ знакомого травматолога, к которому обязательно нужно зайти после дежурства.

- Это наш новый врач Алексей Михайлович, - робко представила новичка Анна Сергеевна.

- Прошу любить и жаловать! – Михалыч отхлебнул сразу полкружки кофе, метко выплюнул в умывальник нерастворимый коричневый порошок, и снова потянулся за чайником.

- А вы где раньше трудились? – поинтересовался Андрей.

- Так в медроте! – не стал скрывать Михалыч. – В десантной бригаде. Вот, на пенсию вышел, а здоровье-то ещё о-го-го! Скукотища сидеть дома! Сопьюсь! Я и напросился по знакомству в вашу больницу.

- По знакомству? – Андрей недоуменно глянул на своего коллегу Вадима Николаевича.

Тот закатил глаза, поднял палец вверх и сделал очень серьёзное лицо, давая понять, что знакомства у Михалыча ну о-о-очень на высоком уровне.

- Да мы с Колькой служили вместе, - не стал скрывать Михалыч.

- А Колька это кто? – поинтересовался Андрей.

- Ну ты, блин, даёшь! – хохотнул новичок. – Колька нынче замминистра! Высоко забрался, гадёныш! А ведь когда-то у нас в кубрике сахар тырил!

И Михалыч снова расхохотался так громоподобно, что внизу, в терапевтическом отделении у пациентов подскочило давление.

- Иван Иваныч ещё не заходил? – спросил Андрей у ординаторской.

Коллеги слаженно помотали головами. Столкновение титанов ещё не состоялось.

Состоялось оно на ближайшей пятиминутке.

- Алексей Михайлович, - в ответ на очередную тираду бывшего военврача поморщился завотделением. – У нас тут так не принято.

- Чего?! – громыхнул Михалыч. – Иваныч, ты не стесняйся, говори. А то я в чужой, б…, монастырь, да со своим уставом. А Устав у меня караульной службы! Га-га-га!

Сам пошутил и тут же сам расхохотался.

Иван Иванович слегка покраснел и принялся долго и нудно объяснять про субординацию, про обращение по имени-отчеству, про недопустимость нецензурных выражений.

Михалыч слушал минут двадцать с очень серьёзным лицом, кивал. А потом громыхнул:

- Всё понял, Иваныч! Постараюсь, чтоб больше такой х…. не было!

И вправду затих слегка. Заменил в своей речи откровенно матерные слова на созвучные. К коллегам стал обращаться по имени-отчеству, но в своей манере.

- Анька, мать, Сергеевна, жёваный крот! Какого топинамбура Семёнов из третьей палаты ещё не побрит? У него операция сейчас!

И не придерёшься. Всё цензурно и по имени-отчеству. А то, что многострадальные склянки с физраствором в шкафах «дзынькают», так это не его проблемы!

Иван Иванович честно старался. Ходил за Михалычем шаг в шаг, делал ему замечания. Михалыч выкатывал глаза почище царского унтера, вытягивался по струнке перед начальством и гаркал:

- Виноват-дурак-исправлюсь!

И шёл работать. Работал он, кстати, отлично. Опыт у бывшего десантника оказался нешуточный, но уж очень специализированный. Вскоре хирурги всех пациентов с колотыми-резаными ранами старались передать Михалычу. В этом направлении он творил настоящие чудеса. А дежурить с ним ночью было одно удовольствие. Любой нетрезвый пациент, разоравшийся на медсестру, удостаивался короткой рубленной фразы от военврача. И тут же затихал. А особо непонятливым Михалыч подносил к носу пудовый кулак.

- Чуешь чем пахнет, с-с-сударь?!

Буяны чуяли. И затихали.

Иван Иванович старался. Исправлял, уговаривал, делал замечания. Пробовал избавиться от шумного подчинённого, но ему погрозили пальцем действительно с самых верхов и завотделением погрустнел.

И сдался совсем недавно. А случилось это так.

Поступил в отделение студент с холециститом. Обычный студент, третий курс столичного универа. Худой, длинный, костлявый. Вот только чёрный, как битум. Андрей таких чёрных не видел никогда. Уилл Смит с Майком Тайсоном по сравнению с этим студентом – белокурые шведы. Тот настоящий, чернющий, из самой Танзании.

И вот на обходе в палате с вновь поступившим хирург Сергей Станиславович докладывает заведующему:

- Вчера в семнадцать ноль-ноль, в приёмное с диагнозом «острый холецистит» под вопросом поступил негр Юсуф Тинубу, студент третьего курса…

- Сергей Станиславович, - тут же перебил его заведующий. – Ну как так можно?

- Что? – поднял голову от бумаг хирург.

- Ну что это за выражение – «негр»? Надо как-то корректнее. Гражданин Танзании, к примеру. Или африканец. Разве вы не знаете, что у них там это обидное слово?

Сергей Станиславович посмотрел на Юсуфа Тинубу. Юсуф Тинубу посмотрел на Сергея Станиславовича. Он сам офигел от того, что у него на родине «негр» это обидное слово. Но если белый бвана так говорит, то, наверное, так и есть. Впрочем ему, Юсуфу, пофиг. У него живот болит.

- Да, как-то некрасиво получилось, - смутился Сергей Станиславович. – Извините, пациент.

- Есть такое понятие – «толерантность», - Иван Иванович сделал соответствующее выражение лица, намереваясь прочитать небольшую лекцию, как тут в палату ворвался Михалыч, опоздавший с утра в отделение.

- Тысяча извинений! – громыхнул он с ходу. – Маршрутка, самка псовых, застряла. А мне девки с поста хохму сейчас рассказали. Ну, где тут наш копчёный?!

Иван Иванович тут же сник, опустил голову и без дальнейших лекций продолжил обход. И больше никогда не делал замечаний подчинённому. На этом противостояние титанов закончилось.

Рассказ из книги «Палата номер пять». Автор Павел Гушинец (DoktorLobanov). Ссылка на группу автора https://vk.com/public139245478

Уважаемые читатели. Для всех заинтересованных. Пятый медицинский сборник из серии записок Доктора Лобанова запланирован на конец осени 2020-го года. В настоящий момент дописывается неинтернетовская часть «Тёмная сторона или истории судебно-медицинской экспертизы».

Из-за некоторых процессов, происходящих в Беларуси, прежняя схема проектов, к сожалению, невозможна. Будем искать другой вариант.

Книга "Война за нашими окнами" была впервые презентована в Бресте. Спасибо всем, кто пришёл.

Жалоба пациента на врача – это особый вид искусства. Когда-нибудь человечество одумается и примется изучать эти жалобы в специальных университетах, зачитывать в театрах, облекать в рифмованные строки и петь со сцены. Но это всё в будущем. Сейчас жалобы недооценены. Их читают, над ними плачут, иногда смеются. Обязательно отвечают, наказывают невиновных и создают видимость бурной деятельности.

А жалобщики стараются. «Врач был небрит и от него слишком сильно пахло стиральным порошком…»; «В ответ на мой вопрос о болях в боку, медсестра ответила, что она работает в стоматологии и ответить не может. Чему их только учат?»; «Скорая помощь прибыла почти через полчаса после вызова. Ванечка чуть не умер от высокой температуры». И сорокалетний алкаш-Ванечка, самый родной и близкий человек для престарелой мамы, согласно кивает.

- Ага, чуть не помер!

Врачей лишают премии, объявляют выговор. Хорошо, что не устраивают показательных порок, как в просвещённом средневековье. А впрочем… От нашего любимого Минздрава я уже всего могу ожидать.

Александр Николаевич работал, да и сейчас работает в неврологии одной столичной больницы. Специалист хороший, опытный, крайне терпимый и вежливый. Но пациенты в неврологии – сами понимаете. Сложные. И не всегда адекватные. Но они, на самом деле не виноваты. Это у них диагноз такой.

И вот однажды попадает в отделение пациентка Вреднова, шестидесяти пяти лет с не очень приятным, но довольно распространённым заболеванием. Александр Николаевич Вреднову лечит, всячески о ней заботится, но диагноз запущен основательно и преодолеть все последствия не удаётся.

Пациентка уходит из отделения спустя две недели на своих ногах, но в настроении хмуром и недовольном. То ли не устроило её проводимое лечение, то ли завтраки-обеды в больничном «оллинклюзиве». И оставляет на прощание гневную запись в «Книге жалоб и предложений». И вот с этой жалобы и начинается сама история.

Тем же вечером в ординаторской неврологии собрались действующие лица: два врача-невролога Степан Сергеич и Николай Иванович, интерны Серёжка и Витька, постовая медсестра Леночка и санитарка тётя Валя. Потом к компании подтянулись ещё медсёстры, но основной костяк организовался в девять вечера.

Врачи заполняли бумажки, Витька глазел на Леночку, Серёжка только что записался на курсы игры на гитаре, поэтому притащил с собой инструмент и тихо доводил всех до бешенства. Тётя Валя яростно тёрла линолеум, Леночка скучала. Видимо от скуки, она взяла в руки «Книгу жалоб» и принялась перелистывать страницы, иногда зачитывая в голос что-то из последнего:

- Врач Степан Сергеевич Никаноров выписал меня раньше срока, чем нанёс непоправимый вред моему здоровью.

- Иванова, - не отрываясь от бумаг, с ходу определил Степан Сергеевич. – Очень ей на работу не хотелось. Упрашивала, угрожала. Написала-таки кляузу.

- Интерн Виктор Ивлев неряшлив, ходит в мятом халате и растоптанных тапочках, чем нарушает образ врача.

Витька краснеет и прячет под стул свои тапочки. Леночка ободряюще улыбается ему, от чего интерн краснеет ещё сильнее.

- А вот ещё интересно: «Врач вёл себя грубо, непрофессионально. При осмотре здоровался не с каждым лично, а со всеми сразу. Путал имена-отчества. Как зовут врача – не знаю, но он похож на купца Мокия Кнурова из фильма «Жестокий романс».

- Кто? – встрепенулся Николай Иванович.

- Мо-о-окий Кнуров, - медленно прочитала Леночка.

- Это кто ещё такой?

На Мокии Кнурове ординаторская зависла. Как выглядит сей почтенный господин – никто не помнил. Фильм, конечно, все смотрели. Кроме Леночки, она предпочитала романтические комедии с Леонардо ди Каприо. Но чтоб вот так дословно, по именам. Благо, 21-й век на дворе. Открыли Ю-туб, вбили запрос. Из динамиков телефона зазвучало тоскливо-щемящее: «А напоследок я скажу…..»

- Точно! – восхищенно прошипел Витька. – Вылитый Александр Николаевич.

- Бывает же, - пожал плечами Степан Сергеевич.

– Его бы подкормить, приодеть – вообще от Кнурова не отличить, - встряла подобравшаяся с тыла тётя Валя.

Меломан Серёжка тут же забацал на гитаре несколько аккордов, вторя залихватскому цыганскому мотиву. И тут в голове Леночки, видимо от скуки, неожиданно созрел план.

- Александр Николаевич ведь утром придёт? На смену?

- Да, - кивнул Николай Иванович. – Меня меняет.

- Так давайте….

В последующие минут двадцать из ординаторской доносилось:

- Да ну нафиг, чепуха какая!

- Ну Николай Иванович….

- Да вы с ума сошли, что за балаган?

- Ну Степан Сергеевич.

Короче, к десяти Леночка всех уломала и принялись репетировать. К самодеятельности привлекли ещё двух медсестёр и терапевта Романа Владимировича с нижнего этажа.

Утром Александр Николаевич, ничего не подозревая, вышел из больничного лифта, сделал несколько шагов по знакомому коридору, удивился метнувшейся в ординаторскую медсестре, открыл дверь в предвкушении утренней чашки кофе и……

Навстречу ему кинулись с цыганскими плясками и песней:

- К нам приехал наш любимый, Александр Никола-а-а-аич, дорогой. Ай-на-нэ-на-нэ.

- Не понял, - слегка удивился двойник Мокия Кнурова.

Тётя Валя с поклоном поднесла неврологу кусок ржаного хлеба из буфета, на котором вместо стопочки стояла его любимая чашка с кофе. Кофе, правда, слегка остыл, но это ведь мелочи, правда?

- Пей до дна, пей до дна! – затянули коллеги.

А из-за спины вынырнул интерн Серёжка с гитарой и вывел чарующее:

- Мохнатый шмель, на душистый хмель, цапля серая в камыши…..

На фоне происходящего дурдома исключительно симпатичная медсестра Леночка, заламывая руки, бросилась Александру Николаевичу на грудь и со слезой в голосе вопросила:

- Отвечайте мне, после всего, что было, жена я вам теперь или нет?

Александр Николаевич пошатнулся от напора. И начал мучительно вспоминать, было ли него что-нибудь с Леночкой, или она тут напраслину на него возводит.

- Леночка, но я не….

- Так не доставайся же ты никому! – перебил Александра Николаевича Витька.

Вскочил на диван и из пальцев выстрелил в спину Леночки. Медсестра театрально повалилась прямо в объятия невролога.

Ординаторская дошла до финала представления и затихла с радостно-вопрошающими лицами. В тишине особенно отчетливо прозвучал голос обалдевшего Александра Николаевича, изнемогающего под тяжестью леночкиных прелестей:

- Коллеги, а что происходит?

Коллеги, давясь от смеха показали Александру Николаевичу жалобу.

- ….на купца Мокия Кнурова из фильма «Жестокий романс», - водрузив на нос очки,прочитал врач. – Ну и к чему весь этот дурдом?

- Ну как же? – удивились ординаторы. – «Жестокий романс» же. Михалков, Гузеева. Не доставайся же ты никому!

- Фильм такой? А, что-то помню. Но не смотрел. Не люблю Михалкова.

И пошёл кофе пить.

Вот гад, всю шутку испортил.

ПС. Уважаемые читатели. 14 и 15 сентября я представлю в Бресте две новые книги. В детской библиотеке "Приключения Буки Злюки", в библиотеке взрослой, соответственно, сборник "Война за нашими окнами".

Приходите и приводите детей.

Летом 2020 года коронавирус сорвал планы на отпуск половине населения планеты. Пустовали южные пляжи, продавцы кукурузы, рестораторы и турагенства со слезами на глазах подсчитывали убытки. К августу некоторые страны поняли, что без туристов до следующего года не дотянут и объявили карантину конец.

И тут приходит ко мне жена и говорит:

- Поехали. Если я в этом году не отдохну, то буду злая и незагорелая.

Накупили масок на все случаи жизни и поехали.

Но я же не могу без приключений. И блокнот всегда у меня в кармане. Из нашего скомканного торопливого отпуска получилось несколько рассказов.

Южное побережье тосковало без русскоязычных туристов, поэтому почти каждый там был как на ладони. Если бы не малолюдье, я бы может этих персонажей и не заметил бы. Впрочем, не заметить их было трудно даже в самой густой толпе.

Примерно на второй день отдыха в наш крошечный отель заселились Витёк и Санёк. Оба пузатенькие, шумные. Одинаковые, как родные братья, только Витёк уже полностью лысый и смирившийся с этим, а у Санька над ушами ещё что-то кустилось и макушку он стыдливо прикрывал капитанской кепочкой. Жены у них тоже были одинаковые. Тоже пузатенькие, с заботливо выращенным целлюлитом и фантастическими причёсками. И дети тоже уже пузатенькие, шумные, любители носится по коридорам на максимальной скорости. Я сначала удивился, как при таком энергопотреблении хоть детям удаётся набирать вес. Потом пригляделся и понял, что бегают младшие витьки и саньки исключительно за картошкой фри и гамбургерами. И перестал удивляться.

В первую же ночь прибытия новых лиц весь отель познакомился с творчеством Стаса Михайлова, Михаила Круга и почему-то Сергея Жукова (видимо «девочки» ностальгировали). Так же отель узнал какие козлы у Витька и Санька начальники, какая дура Анька из бухгалтерии, оценки младшего Витька и то, что младший Санёк полгода занимался футболом, но тренер, сволочь, его на соревнования не брал.

Примерно в час ночи я не выдержал и пошёл просить соседей вести себя потише. У двери застал мающуюся девочку-ночного администратора. Заламывая руки в средиземноморской тоске она поведала мне, что уже несколько раз просила гостей не разносить отель, но её просьбы игнорируются и она будет вынуждена вызвать подкрепление.

- Погодите с подкреплением, - предложил я. – Давайте попробуем поговорить.

И постучал.

Рывком открылась дверь и на меня непонятливым и сильно нетрезвым взглядом уставился Санёк.

- Чё надо?

Произошедший далее диалог я приводить не буду, ибо он классический и далеко не литературный. За пять минут мне предложили поочерёдно выпить, подраться и поговорить за жизнь, обсуждая в процессе политическую ситуацию на международной арене. Когда я поочерёдно от этого всего отказался, Витёк с Саньком обиделись и я перешёл в стан противников.

Неизвестно чем бы это кончилось, но из ночного туман вновь соткалась юная фея-администратор с каким-то серьёзным товарищем в форме. Товарищ был похож на комиссара Коррадо Каттани и шутить не собирался. Увидев форму, Витёк и Санёк струхнули, притихли и пошли баиньки.

Утром на пляже семейка как ни в чём не бывало похмелилась в ближайшей кафешке и разлеглась на гальке обгорать. И тут выяснилась их основная фишка. Причём традиционно выяснил эту фишку весь пляж. Во-первых, Витёк и Санёк оказались не братьями и вообще познакомились только в самолёте. А во-вторых, они были при этом настолько одинаковы, что вступали в яростный спор по любому поводу. И не сдавали своих позиций ни на сантиметр.

К примеру, над кафешкой, где похмелялись наши герои, кто-то от глупости и недальновидности повесил синий флаг. За годы эксплуатации флаг выгорел на солнце и стал скорее голубым, чем синим. Витёк с Саньком краем уха слышали, что какие-то из местных пляжей получили «Голубой флаг» и сцепились не на жизнь, а на смерть в споре, этот ли пляж удостоен награды. Витёк приводил в качестве довода прозрачную воду и красивые пейзажи, Санёк в качестве контрдовода – загаженные кусты и отсутствие приличных удобств. Интернет на пляже ловил плохо, поэтому ругались так долго и громко, что кто-то из барменов не выдержал и от греха подальше спустил голубой флаг. Ввиду отсутствия раздражающего фактора спор сошёл на нет.

Вечером в ресторане друзья-противники сцепились снова. Сначала из-за размеров предлагаемых креветок, потом на почве того, что вкуснее: камчатский краб или местные ракообразные. А потом спор незаметно перешёл на то, кто больше может выпить и сожрать.

И вот тут наши герои совершили роковую ошибку. Они поспорили на деньги. А если славянский человек поспорил на деньги, то он сдохнет, но будет идти к финишу. Жёны пытались хватать героев за руки и указывать на дороговизну указанных в меню блюд, но Витёк с Саньком уже закусили удила и принялись заказывать.

Я ушел из ресторана, когда они с отвращением и ненавистью заталкивали в себя по пятому или шестому блюду, и по второй бутылки местного алкогольного напитка. Кто победит, меня не интересовало. У входа на шезлонге дремал младший Санёк, младший Витёк пинал ногой фонарь. Ему было скучно.

Утро началось интересно. Примерно в восемь часов к отелю подъехала местная скорая и принялась грузить стонущего Санька. Яждоктор, у меня при виде скорой рефлекс любопытства срабатывает. Я торопливо натянул шорты и спустился вниз. Местные коллеги ответили охотно. Оказывается, Витёк с Саньком соревновались до глубокой ночи, не желая уступать друг другу. Нажрали и выпили на астрономическую сумму, что изрядно подправило бюджет ресторанчика. Рестораторы провожали их аплодисментами. А под утро у Санька от обжорства обострился его хронический холецистит. Да так сильно, что без врачей не обошлось. Жена Санька полезла в документы, нашла медицинскую страховку, и наш герой отбыл под завывание сирены.

Вскоре мы узнали, что дело нешуточное. После промывки желудка и многочисленных клизм, местные эскулапы приняли решение героя не отправлять на родину, а экстренно оперировать в ближайшей больнице. Жена Санька обматерила всех окружающих, но делать было нечего. Дальнейший отпуск её мужа прошёл в больнице.

Оставшись без друга-соперника Витёк затосковал. Спорить ему стало не с кем. Он лениво собачился с женой, которая пилила его за ресторанный загул. Вычитывал своему сыну за беготню и оценки, иногда путая его с сыном Санька. Пробовал подружиться со мной. Завидев наши с дочерью утренние зарядки даже сдуру решил заняться спортом. Залез на пляжные брусья, повисел, грузно спрыгнул и, похлопав себя по огромному животу, рассказал мне, какой он был в армии молодой, стройный. Мог стотыщ раз подтянуться и сделать миллион раз подъём с переворотом. Он и сейчас может, надо только немного потренироваться. А когда я не стал с ним спорить, даже, кажется обиделся.

Дня через три местный «капитан Джек Воробей» уломал нас скататься на лодке на ближайший остров, понырять в маске, позагорать на диком пляже. Витёк оживился, воплями поднял оба семейства и погнал на лодку. Через час мы плавали и ныряли среди довольно опасных камней, пока Витёк не огласил скалы острова диким воплем. Оказывается, через стекло маски он увидел на дне скопище морских ежей, решил с ними побороться и со всей дури хватанул ближайшего пятернёй. Еж, не будь дурак, вонзил в нападающего свои иголки. И теперь Витёк, вопя, прыгал по берегу, а за ним прыгала жена Витька, пытаясь достать из ладони мужа многочисленные инородные тела.

За всем этим флегматично наблюдал «капитан Джек Воробей». Когда к нему бросились за консультацией, морской волк с достоинство ответил, что ядовитых ежей в их краях отродясь не водилось, деньги за прогулку он не отдаст, иголки надо достать булавкой, оливковым маслом заливать, как советует народная медицина, категорически не нужно, деньги за прогулку он не отдаст, нужно ли ехать в больницу он не знает, входит ли данное событие в страховку – тоже не знает, и даже часть денег за прогулку он не отдаст.

Семейства взгромоздились на лодку и поплыли к берегу, оставив нас в качестве робинзонов на пустынном острове. Я было затосковал, но, поднявшись на самую вершину скалы, обнаружил там старинную часовенку, а в ней местную жительницу, охраняющую алтарь от туристов. Понял, что гибель от голода и жажды нам не грозит и добираться вплавь до большой земли тоже не придётся.

Через день Витька увезли в ту же больницу, что и его товарища. Советы морского волка он проигнорировал, иголки доставать не стал, а обломал концы и щедро залил оливковым маслом со столика ближайшего ресторана. Первое правило врача – никогда не стоит говорить пациенту, что ему НЕ надо делать, потому что он обязательно это сделает. Джек Воробей был капитаном, а не врачом, ему простительно.

После оливковой процедуры Витёк ещё как-то лечился, поэтому к утру его рука распухла, воспалилась. А ещё он заснул на солнце, на пляже и жутко обгорел и перегрелся. Короче поехал вслед за другом.

В течение следующих трёх дней рядом с нами на пляже сидели только две грустные пузатенькие тётки и тоскливо переругиваясь, курили и пили местную водку. Младшие Витёк и Санёк закапывали друг друга в гальку и обгорали. В качестве развлечения они достали откуда-то панцирь почившей черепахи и принесли матерям это благоухающее сокровище.

Черепаха была последней каплей. Я не выдержал и увёз своё семейство на неделю на экскурсии. Когда вернулся – Витька с Саньком уже не было.

Интересно, как они там?

Рассказ из сборника "Обрывки". Автор Павел Гушинец (DoktorLobanov). Группа автора https://vk.com/public139245478

ПС. Уважаемые читатели. Лето 2020-го года выдалось для меня насыщенным не только в политическом, но и в литературном плане:

1. После многих приключений в издательстве «Четыре четверти» наконец-то вышла вторая часть военного сборника «Война за нашими окнами». Название получилось слегка в тему происходящим событиям, но я, честное слово, не специально.

2. В Интернете появилась электронная версия пятого медицинско-юмористического сборника «Палата номер пять». Это так называемая, черновая версия, в итоговый вариант войдёт «режиссёрская». В бумажном варианте книга появится примерно в конце осени.

3. Ну и я же всё-таки детский писатель))) В издательстве «Звезда» вышла моя новая детская книга «Приключения Буки Злюки». Это мой первый шаг от реализма в мир детского фэнтези. Посмотрим что получится.

4. И, наконец, детский журнал «Саша и Маша» предложил мне сотрудничество на постоянной основе. Первый рассказ «Медаль» появился в журнале от 25 августа. В принципе, серьёзная заявка, для того, чтоб окончательно уйти в детские писатели. Но я ещё подумаю)))

Кто-то из именитых психологов (сейчас уже не вспомню кто) писал: «Если вы боитесь кого-то: учителя, директора, начальника, то вам всего лишь стоит представить его не в роли этого самого начальника, а в роли, скажем, заботливого дедушки своих внуков. И страх пропадёт потихоньку». Он ещё приводил пример школьника, который до смерти боялся свою учительницу, а потом встретил её в очереди в магазине. И увидел её в роли обычной покупательницы, которая робеет перед грозной продавщицей, шумной хамоватой очередью. И перестал бояться.

В школе у меня была как раз такая учительница русского языка. Когда она заходила в класс, на учеников накатывала жуткая тоска. Сухие правила грамматики терзали юные умы почище инквизиторов. От Наташи Ростовой тошнило, Пушкин и Куприн вызывали стойкое отвращение, Маяковский пугал своими нескладными рваными ритмами.

Зоя Петровна вызывала во мне мрак и ужас. Я ненавидел русский язык и литературу всей душой. Среда и пятница были испорчены присутствием данных уроков в расписании. Наверное поэтому, я до сих пор пишу с ошибками.

Зоя Петровна входила в притихший класс, садилась за стол, брезгливо поджимала губы, обводя макушки учеников взглядом удава Каа. Огромная выпуклая родинка на её щеке тоже гипнотизировала нас. Эта родинка нас всех ужасно раздражала. Она словно жила своей жизнью, подрагивала не в такт словам русицы, грозила нам какими-то страшными карами.

Учительница ме-е-едленно открывала журнал.

- Так, кто у нас давно не отвечал?

И даже отчаянный хулиган и троечник Вовка Королёв при этих словах пытался слиться с партой.

Преподавала грозная учительница серо. Примерно минут через пять после начала урока ужас и тоска сменялись безудержной скукой. Мы зевали, глаза закрывались сами собой. И только карающий голос выхватывал нас из забытья.

- Шалаевский, к доске!

Игорёха тянется получать свою законную двойку.

- Рязанова, к доске!

Надя мямлит что-то про ударения и вымучивает «трояк».

- Гушинец!

«С-с-с…а, вот я попал! Вызывала же на прошлом уроке!»

Медленно переставляя ноги, плетусь к доске, к её несмываемым меловым разводам и вечному запаху мокрой тряпки. Становлюсь на виду у всего класса, взгляды скрещиваются на мне. Меня пытают ударениями и суффиксами. От меня что-то хотят, но половины вопросов я не слышу.

- Совсем плохо, - вздыхает мой инквизитор. – С такими ответами у тебя будет тройка в четверти. Стыдно, Гушинец.

И мне стыдно. Я плетусь на своё место под шушуканье девчонок. И страх перед тройкой в четверти смешивается в моей душе с облегчением. Сегодня меня больше не вызовут.

А в девятом классе мы узнали, что нелюбимая нами учительница уходит преподавать в университет. И нам дадут какого-то другого учителя. Какого? Класс оживился, встряхнулся, зашептал.

С учителями в те годы была какая-то невероятная проблема. Временами их просто не было. Наверное, из-за гигантских зарплат учителя бросали преподавание и уходили в какие-то мутные профессии. Нашего физрука СерСерыча, к примеру, можно было наблюдать на лестнице будущего супермаркета, а тогда универсального магазина «Двина». СерСерыч стоял среди таких же плечистых, коротко стриженых парней в кожаных куртках и монотонно повторял:

- Доллары, марки, Россия.

Очевидно, это было интереснее, чем выдавать хулиганам из седьмого «Б» баскетбольные мячи.

Физруков у нас за два года сменилось пятеро. Военруков трое. Надолго задержался немного сумасшедший гражданин, который утверждал, что в Афганистане лично расстрелял трёх генералов, уходил с его территории последним, короткими очередями прикрывая отступающие колонны, и требовал называть себя полковником.

В середине года полковник пришёл на урок пьяный, принялся показывать на ком-то из старшеклассников приёмы модного тогда кикбоксинга, промазал и случайно избил ученика.

Больше мы последнего героя Афганистана не видели.

Самая лучшая система образования давала сбой за сбоем. Полгода физику преподавал отличный дядька, который по вечерам вёл кружок по волейболу. Волейболист из него был суперский, но вот физику я тоже до сих пор не знаю.

Математику тянула престарелая дама, с кучей тараканов в голове. Однажды на перемене Гришка Епишин прилепил к стене присоску от игрушечного пистолета, да снять не успел. Математичка присоску заметила, устроила истерику, вызвала директора, сорвала полдня уроков. Впрочем, про этот случай отдельный рассказ есть.

Представляете, какой ажиотаж царил в нашем классе, когда нам сказали, что у нас будет новый учитель русского? Мы гадали, что нам подкинет коварная судьба? Тренера по теннису? Сухую ровесницу Есенина? Грохочущее молниями неземное существо с планеты Шелезяка?

А в начале сентября в наш класс впорхнула юная белокурая девушка и улыбнулась так, что у мужской части нашего озабоченного класса стало тесно в душе.

- Здравствуйте, ребята. Я ваш новый учитель русского языка и литературы Татьяна Ивановна.

И полтора десятка незрелых юношеских сердец упало к её стройным ногам.

Русский язык расцвел совсем другими красками. Танечка преподавала легко, весело, с шутками и подколками. Нахальный Вовка попытался нагло подкатить к ней, но при всех получил ответ, что у него «женилка не выросла». Туповатого толстяка Димку Макеева назвали «пусечкой» и он за ночь перечитал половину творчества Роберта Рождественского. С учётом того, что до этого Макеев читал только «Каштанку» это был подвиг, который Танечка оценила.

На очередном уроке литературы она призвала нас углубиться в творчество какого-то писателя, который творил в начале двадцатого века. Что-то об этом писателе я уже слышал, но ещё не читал. Зашёл в библиотеку, взял книгу, дома открыл её с тоской предвкушая длиннющие разговоры о смысле жизни и очередные письма Татьяны Лариной.

Начиналось стандартно, по классике, с описания природы: «Однажды весною, в час небывало жаркого заката…»

Я перестал читать далеко за полночь от того, что глаза отказывались оставаться открытыми. В книге было всё. Мистика, ведьмы, обнажёнка, расчленёнка, вампиры. Как вы уже догадались, я читал Булгакова.

Именно Танечка сняла мой страх перед русским языком. И хоть первые попытки что-то написать я предпринял ещё при царствовании Зои Петровны, идея стать писателем сформировалась именно при новой учительнице.

Я танцевал с Танечкой на выпускном. И робко держал её за тонкую талию. И билось моё сердце совсем не в такт вальяжной музыки. А моя девушка, с которой мы встречались на тот момент почти два месяца, смотрела на нашу пару с ревностью.

Потом было поступление, неудача и медицинское училище, в которое я пошёл, чтоб собраться с силами перед новой атакой мединститута.

И вот на последнем курсе медучилища послали меня на практику в наш местный КВД. Показали несколько интересных случаев, научили отличать сифилис от гонореи, а рубромикоз от лишаёв. И, чтоб отвязаться от зелёного практиканта, посадили заполнять бумажки.

Сижу, фамилии пациентов переписываю из клочков бумажных в толстенный журнал. И вдруг слышу знакомый голос.

- Здравствуйте.

Поднимаю голову и замираю. Стоит напротив меня Зоя Петровна и смотрит на меня удивлённым взглядом.

- Гушинец?

- З-з-здравствуйте.

Учительница бывшая моя тоже смутилась. Я всё-таки в халате белом, сижу с важным видом, бумажки какие-то перекладываю. Приём у меня.

- А я вот, решила с родинкой что-то сделать, - начинает объяснять мне Зоя Петровна.

И вид у неё какой-то чуть ли не испуганный. Смотрю и не понимаю.

- Родинка растёт, - повторяет учительница. – Мне сказали – опасно это.

И говорит, говорит, словно оправдывается. И тут до меня начинает медленно доходить. Сижу-то я на приёме в КВД. А в те годы, да и сейчас, наверное, КВД было местом позорным. Ходили сюда исключительно «проститутки и наркоманы», да ещё дети, которых угораздило подцепить постыдную лишайную болезнь. В глазах обывателей посетитель КВД был человеком падшим. А тут учительница, да перед бывшим учеником.

И вот когда я это понял, образ страшной и ужасной повелительницы русского языка рассыпался. И стояла передо мной пожилая растерянная Пациентка. Стыдящаяся своего присутствия в позорных стенах. И разговаривающая со мной немного заискивающим тоном.

- Сейчас всё устроим, - весело сказал я.

И побежал бывшую грозу 7-го «Б» без очереди к дерматологу устраивать.

Фрагмент рассказа из книги «Обрывки». Автор Павел Гушинец (DoktorLobanov)

Группа автора в ВК https://vk.com/public139245478

Уважаемые читатели. 1 августа в Бресте пройдёт большое литературное мероприятие. Меня позвали поучаствовать. Приходите, буду раздавать автографы и слонов)))

Есть у меня хороший знакомый, добродушный полноватый дядька, который и пошутить любит, и выпить не прочь. Сразу и не скажешь, что начальник в одной из милицейских организаций. Встретились мы с ним совершенно случайно. Притащили детей на одну тренировку, сидеть в коридоре в ожидании пока отпрыски напрыгаются и набегаются нам было скучно, вот и разговорились.

В органах приятель всю жизнь, всё давно приелось, до пенсии считанные месяцы, поэтому удивить его чем-то сложно. Видел он такое, что на все мои самые жуткие медицинские байки только отмахивается. И сам в ответ рассказывает такое, от чего волосы на затылке шевелятся.

Именно после его рассказов я купил газовый баллончик. И бейсбольную биту. И нож на всякий случай в бардачок положил. И … не знаете, где можно недорого пулемёт прикупить?

А тут приходит на днях какой-то задумчивый. И лицо такое, знаете, одухотворённое что ли?

- Что случилось? – спрашиваю.

- Молодняк вчера пригнали, - со вздохом отвечает приятель. – Зелёные совсем. Какой-то начальный курс Академии. Дети. А у нас запара, возится с ними некому. Таскаются следом со скучающими физиономиями. Надоели. Раздал их по экипажам, пусть посмотрят, принюхаются. Одного, посмышлёнее к себе в машину посадил. Смотрю, а у того чуть руки не трясутся. Смотрит вокруг и улыбается, как дурак.

- Что с тобой? – спрашиваю.

- Я, - отвечает. – С детства мечтал в милицию пойти. В семь лет месяц на жвачках экономил, чтоб милицейскую машинку купить. Все детективы в нашей библиотеке прочитал. Когда на первом курсе форму выдали, чуть спать в ней не ложился.

- Хм, - смотрю на этого восторженного идиота и думаю, что психологи в Академии совсем зря свой хлеб едят. У парня явно не всё в порядке с головой.

- Товарищ майор, - наконец заявляет мне курсант. – А можно я сирену включу?

- Зачем?

- Я даже во снах видел, как сяду я в машину и под сирену помчусь куда-то. Спасать и помогать.

И смотрит на меня глазами кота из Шрека. Совсем сумасшедший. Жалко мне его стало. И думаю, ну пусть включит, мы же на вызов едем, вроде, как и можно.

Врубили мы сирену и поехали. Смотрю – а у парня улыбка на всё лицо, в глазах настоящее счастье. Вот, думаю, как мало человеку нужно-то для счастья. Чтоб мечта его сбылась. Любая. Только настоящая мечта. Не велосипед на день рождения, не телевизор новый, а вот такая мечта, чтоб через всю жизнь он её пронёс. Будет потом и разочарование, и чернуха, и трупы расчленённые, и бесхозные старухи, кошками объеденные. Но сегодня у парня счастье.

И позавидовал я ему. Вот честное слово, знаю, что у него впереди нелёгкая жизнь. Но сегодня позавидовал.

Фрагмент рассказа из книги «Обрывки». Автор Павел Гушинец (DoktorLobanov)

Группа автора в ВК https://vk.com/public139245478

Уважаемые читатели.

Я всегда старался держаться подальше от политики и всего, что с ней связано, но в нашей стране, к сожалению, от политики не сбежать. Она сама пришла.

Как вы знаете, проект книги "Война за нашими окнами" успешно завершился в середине июня. Но так случилось, что счет, на который читатели присылали свои вклады находится в "Белгазпромбанке", руководителем которого является кандидат в президенты Беларуси Виктор Бабарико. С его арестом некоторые счета были заморожены. В том числе и счёт, на который был организован краудфандинг на книгу.

В течение всего этого месяца мы, вместе с Ульем, пытались решить ситуацию, но пока все наши усилия бесполезны.

В связи с форс-мажором принят ряд решений:

1. Книги будут напечатаны в белорусском издательстве, которое согласилось взять рукопись в работу "в долг".

2. Выход книги ориентировочно переносится на середину-конец августа. Скорее всего к середине августа будет готова электронная версия, а бумажная к концу месяца.

3. От своих обязательств я ни в коем случае не отказываюсь. Если вопрос со счетами зависнет, то есть варианты альтернативного финансирования.

4. Прошу понять и немного подождать

С уважением, Гушинец Павел

В середине зимы посмотрел я на себя в зеркало и решил, что последняя пачка пельменей была явно лишней. И предыдущая тоже. И вон те котлетки в холодильнике. Сейчас я их доем и не буду больше.

Короче, решил я, что располнел неприлично, щёки легли на плечи и пора бы мне заняться своим внешним видом и здоровьем. Сел на диету, посидел три дня и понял, что всё это хорошо, но кушать очень хочется. Плюнул и решил сгонять вес другим путём. Купил абонемент в тренажёрку и решил превратиться в того самого парня из анекдота:

- Не могу сейчас ответить, я в качалочке.

- Так это ты мне звонишь!

- Не могу говорить, ты слышал? Я – в качалочке.

Кроме того, тренажёрка обнаружилась в очень удобном месте, как раз под тем залом, куда я дочь на тренировки возил. Так что пока она там, наверху, била руками и ногами других детей, я, этажом ниже, с тоской рассматривал блестящие штанги и тренажёры. Мама, папа, я – спортивная семья.

Но это так, предыстория.

Вы помните это состояние в первые дни занятий? Вокруг все такие брутальные, мускулистые, кряхтят, стонут, поднимают какие-то сногсшибательные веса. А ты сидишь, такой толстый, или наоборот – дрыщ костлявый. И завидно тебе, и горько. И ненавидишь ты в глубине души всех этих качков. Они же все тупые. А ты интеллектуал. И вообще – хорошего человека должно быть много.

Я себе тоже приметил объект для зависти. В одно время со мной повадился ходить этакий Брюс Уиллис вперемешку с Сильвестром Сталлоне. То есть здоровенный угрюмый дядька с бритым черепом самого бандитского вида. Поднимал дядька огромные гантели, от груди жал далеко за сотню, короче мне ещё расти и расти. Тренировались мы с ним в параллельной реальности. То есть я – к жиму на бицепс, он рядом от груди жмёт. Я бегом пресс качать, он тут же ноги прорабатывает.

Я посматриваю и завидую. Успокаиваю себя тем, что дядька-то явно бандит. Вон лицо какое злое, и череп этот бритый. Точно бандит. Или грузчик в мебельном. Даже скорее грузчик. Вон, какой здоровый. Сам шкаф и шкафы таскает. А у меня-то высшее медицинское образование, и я какой-никакой начальник. А он – грузчик! Или бандит в мебельном. А я, если бы года три назад заниматься начал, ещё больше раскачался бы. Но в бандиты бы не пошёл!

А тут недавно зашёл у нас в тренажёрке небольшой спор. Растянул один из посетителей связку и пришёл тренеру жаловаться. Мол, болит – не могу.

- А ты купи «Диклоберл», - советует тренер. – Я тоже иногда потяну что-нибудь, так отлично помогает.

- Да я уже «Диклофенак» купил, - отвечает пострадавший.

- Фигня твой «Диклофенак», - машет рукой тренер. – «Диклоберл» лучше. Мне в аптеке тётка сказала.

И давай они бодаться на тему препаратов. А меня же аж подмывает вмешаться. Я-то понимаю, что «Диклоберл» и «Диклофенак» это по сути один и тот же препарат, но под разными названиями. Я ж, блин, доктор. Я должен нести в массы фармпросвещение.

Только я открыл рот, как подходит к спорящим тот самый бандит-грузчик и говорит впервые за полгода человеческим голосом:

- Вам в таком случае лучше не издеваться над своим организмом, а сразу мелоксикам колоть.

И как пошёл, как пошёл. Про отличия мелоксикама от диклофенака, про побочные эффекты, биодоступность и период полувыведения.

Тренер с пострадавшим аж рты раскрыли, да и я, честно говоря, тоже. Бандит-грузчик, как будто в голове учебник по фармакологии открыл. Чешет без запинки.

Наконец тренер, как самый опытный в этом зале, очнулся и задал справедливый вопрос:

- Уважаемый, вы так интересно рассказываете. А где вы работаете?

И тут бандит-грузчик опять же впервые за полгода расплылся в самой настоящей улыбке.

- А я педиатром работаю в больнице нашей. Вот, хочу немного специальность поменять, в травматологию уйти. Поэтому и учу усиленно все НПВСы. А вы как раз о них заговорили.

Блеснул знаниями и пошёл опять стокилограммовую штангу от груди толкать.

Ну вот и как мне после этого жить-то? Все стереотипы коту под хвост. Хоть время тренировки меняй. А вдруг там тоже такие же грузчики-бандиты-педиатры.

И как его дети не пугаются?

***

А вчера ещё два стереотипа разлетелись.

Решили мы с женой заглянуть на местный фруктово-овощной рынок. А то лето в разгаре, надо витаминами организм побаловать, а у нас в холодильнике из витаминов только колбаса.

Собрались, поехали. По дороге на заправку заскочили. Стоим в очереди, впереди – потрёпанный фольксваген ждёт пока колонка освободится. Музыка играет, птички поют. Хорошо.

И тут между нами и бордюром щемится чёрный «Лексус» самого хищного вида. Видно решил заехать на заправку, увидел очередь и подумал, что не так уж ему и надо заправляться. Чёрный, блестящий, большой. Ещё и номера какие-то понтовые. Все цифры одинаковые.

Протиснулся «Лексус» мимо меня, а вот с фольксвагеном не разминулся. Самым краешком своего зеркала задел зеркало фольксвагена. Даже почти не задел, а чиркнул, грязь снял. И остановился. Выскочили из зеркала два кавказца. Бли-и-ин, оба чёрные, майки чёрные, бороды, цепи золотые на всю грудь, очки солнцезащитные. Водитель в фольксвагене – пожилого вида дядька, напрягся. Да и я тоже напрягся. Думаю, сейчас явно скандал будет, может заранее ментов вызвать?

- Паша, только не лезь! – заранее шипит на меня жена. - У тебя дети.

Кавказцы подходят к фольксвагену, стучат в окно. Дядька кивает – мол, чего надо.

- Прости, брат, зацепили немного, - говорит самый здоровый и страшный. – Тут не сильно, но давай так порешаем. Возьми вот.

Копается в кошельке, достаёт какую-то купюру и протягивает водителю фольксвагена.

- Хватит?

Тот судорожно кивает головой. Видимо денег хватит не только царапину закрасить, но и всё зеркало поменять.

- Ещё раз прости, брат, торопимся очень, - страшный кавказец приложил руку к сердцу, откланялся и вместе с товарищем убежал к «Лексусу».

Только они отъехали, как водитель фольксвагена вылез наружу, осмотрел зеркало. Плюнул на палец и размазал грязь по царапине. Потом посмотрел на меня:

- Бывает же, - и улыбнулся как-то растерянно.

- Сам бы не увидел – не поверил, - отвечаю. – Но заправляетесь быстрее, а то сзади уже сигналят.

***

Приехали на рынок. Накупили арбузов-черешни. В три захода забил я багажник продукцией Молдовы-Узбекистана и прочих Греций.

В последний раз иду к машине. В одной руке сумка с тонной огурцов, во второй – пакет с помидорами. В зубах – кошелёк, на шее авоська с дыней. Рядом жена пыхтит, кабачок тащит. И тут слышу:

- Ай, стой, куда так быстро идёте?

Цыганка, блин! Ну как же не вовремя! У меня руки заняты, отбиваться нечем. Классическая такая цыганка. Несмотря на жару – десяток цветастых юбок, платок, зубы золотые, глаза хитрые.

Догнала нас, остановился рядом, отдуваясь.

- Ну вы и бегаете! – с упрёком говорит нам цыганка. – Чуть догнала. Ещё и глухие. Кричу вам, кричу. Не слышите ничего.

- Что вам нужно? – недружелюбно говорю я. – Денег нет, вот, всё потратили.

- Тьфу на тебя, какие деньги, - ухмыляется цыганка.

И протягивает мне на раскрытой ладони что-то подозрительно похожее на ключи от моей машины.

- Вот, дорогой, потерял ты рядом с черешней. Из кармана выпали.

Я чуть огурцы по асфальту не рассыпал. Точно мои ключи! Посеял, блин! Ну как же так?!

Поставил все покупки на землю, забрал ключи и стою, как дурак.

- Спасибо большое. Я не знаю, как вас благодарить. Денег, честное слово, немного осталось.

- Да ладно, тебе, - машет рукой цыганка. – какие такие деньги. Надо и нам иногда доброе дело сделать.

«Ничего себе, - думаю. – Вот это у меня сегодня разрушение всех стереотипов! Какая-то честная цыганка попалась, ключи себе не присвоила, денег в благодарность не берёт!»

А спасительница моя улыбается во все тридцать золотых зубов и говорит:

- Не теряй больше, растяпа! Давай погадаю.

А нет, всё в порядке со стереотипами.

Короче, если кому интересно, то линия жизни у меня такая длинная, что доживу я как минимум до смены британского монарха (но это неточно). Будет у меня дальняя дорога, мимо казённого дома с пиковой дамой (жена у меня блондинка, так что я попал). А пять белорусских рублей за найденные ключи мне совсем не жалко.

Рассказ из сборника «Обрывки». Автор Павел Гушинец (DoktorLobanov)

Ссылка на группу автора: https://vk.com/public139245478