CreepyStory

Глава третья.

В домике, где намечался корпоратив, развернулся настоящий штаб. В группы уже собирались не сотрудники компании, а люди в полицейской форме, в жилетках ЛизаАлерт, в куртках с надписью "Волонтер". Не было слышно ни смеха, ни громких бесед, а только гул голосов, в этом шуме крылось напряжение и беспокойство.

Наташа уселась в кресло-качалку рядом с печкой, накрылась пледом и чувствовала, как ее неумолимо клонит в сон. Жар печи и покачивающееся кресло вводили в своеобразный транс, появилось ощущение, что кто-то положил ей руку на плечо. Женщина увидела рядом с собой сухонькую старушку. Одета она была в видавший виды пуховик, галоши, а на голове была намотана пуховая шаль. Лицо у бабушки морщинистое, да так сильно, что можно было сказать, что ей лет сто. Бабушка посмотрела на Наташу, во взгляде ее читалось понимание и сочувствие.

- Дочка, ты не волнуйся так сильно, - старушка примостилась на скамеечку возле печи.

- Я не знаю, что мне делать. Мне кажется это всё страшный сон, - у Наташи скатилась слеза по щеке.

- Не плачь, не плачь, тебе говорю. Всё с твоим Степой будет хорошо. Ну понятно, что не так как раньше.

- Вы что-то знаете? Что вы имеете ввиду?

- Здесь все знают. Я хотела к тебе еще вечером подойти, но ты так металась. Я заробела, - голос старушки задрожал.

- Скажите, пожалуйста, что вы знаете, - взмолилась Наташа.

- Ты вот что мне ответь. Ты видела тощую тетку здесь где-нибудь? - с прищуром спросила старушка.

- Ну да, видела, в окнах у нас что-то выглядывала.

- Это она высматривала обижают ли дитё. Галиной ее звали. Удавилась она лет тридцать назад. С тех пор так тут и обитает.

- Знаете, бабушка. Мне сейчас не до этих ваших страшилок, - Наташа было собралась подняться и уйти.

- Наташа, послушай меня. У нас в деревне случай был. Жила семья. Галка, евойный муж и сын. Мальчонке тогда было лет пять али шесть. Муж Галкин сына замучил до смерти. Он был как их сейчас называют, забыла, а педофил. Галина пришла с работы днем и застала уже мертвого сынишку, всего в крови, говорят на ребенке живого места не было, всего исколотил. А муж в это время в бега кинулся, в лес. Я тогда еще помню, как Галина с окровавленным ребятенком по деревне бегала, а тот уж не дышал. Мужа искала, думала что он не знает, что случилось. Пока Галина с дитем мыкалась, мужики начали искать мужа Гали. И нашли. Тот прятался  где-то в лесу. Весь в крови, сам трясся, только причитал, что не хотел и что его бесы попутали. После похорон сына, Галина повесилась в лесу, здесь не далеко. Только провисела она почти неделю. Никто ее не схватился, думали она от людей дома прячется, видеть никого не хочет. Этот изверг в тюрьме умер, его зеки убили, говорят. А через полгода примерно, начала Галина появляться в деревне, то тут то там.  Попов звали, чтобы здесь всё осветили, но не помогло. Все местные её видели. Прошло года три после смерти Гали, пропал первый ребёнок. Мальчик, 7 лет. Все деревней его искали. А через сутки он сам вернулся, только другой стал. В нем как будто зло поселилось. Начал кошек мучить, сарай поджог, его наказывали, ругали, но не помогло. Он потом собственную хату сжег, вместе с родителями. Сначала решили, что совпадение, но через три года опять повторилось, другой пропал мальчик, приблизительно такого же возраста. Так же вернулся сам не свой. Родители его шибко напугались и в психушку его сдали, а сами уехали куда-то. Вот так у нас и пропадали дети, каждые три года, мальчики, лет 5-7, и все кого дома обижали. Галя этих детей забирает. Вот и твоего забрала, как раз срок пришел. Вернется твой Степа, только ты будь осторожна, - бабка отпила воды из пластикового стаканчика.

- Степу никто дома не обижает, он растет в любви и заботе. Даже если у вас тут и живет привидение наш Степа его не заинтересует. Что вы мне здесь всякую ерунду рассказываете, - Наташа второпях чуть не упала, споткнувшись о кресло-качалку, направилась в сторону полицейских - что у вас есть нового? - раздраженно спросила мать Степы.

- Наталья Николаевна, поиски ведутся, а с семи утра прибавятся еще несколько групп. Идите пока поспите, - уставшим голос произнес полицейский.

- Я не хочу спать, и бабка эта еще мне тут мозги компостирует, - Наташа обернулась, там сидела старушка, обхватив голову руками.

- Вам все хотят помочь, не нервничайте, все понимают, что вам тяжело.

- Да мне на это всё равно. Ищите ребенка. Он там уже весь замерз и голоден, - из глаз женщины брызнули слезу.

Полицейский молча вздохнул и направился обратно к остальным. Наташа утирала лицо и растеряно смотрела по сторонам. Поняв, что здесь она находиться не хочет, вышла на улицу. Повсюду были слышны выкрики "Степа", слушался лай собак, бросилась в глаза карета скорой помощи. Наташа глубоко вдохнула холодный воздух, приближалось утро, чем больше освещалось солнцем всё вокруг,  тем темнее становилось на душе у Наташи.

Глава четвертая.

Коллеги начали разъезжаться. К Наташе подходили семьи и говорили слова поддержки. Она особо не обращала внимания на конкретные слова сочувствующих. В сердце засела обида, за то что именно ее сын пропал, за упущенный шанс сблизиться с начальством, за то что Дима спит как ни в чем не бывало, а ей приходиться всё это разгребать. Ей стало стыдно за эти мысли. В этот момент к ней подошла мать крепыша. Один из виновников пропажи ее сына не поднимал глаз. Мать мальчика поинтересовалась нужна ли ее помощь, Наташа отказалась, помотав головой. Вся семья в полном составе уселась во внедорожник. Женщина чувствовала, как зависть перерастает в гнев, из глаз потекли слезы, затряслась нижняя губа. Наташа проводила внедорожник ненавистным взглядом. Как только машина скрылась из поля видимости, мать Степы поняла, что не может больше здесь находиться, и решила вернуться в домик.

Еле волоча ноги, она добралась до домика.  Подкатывала усталость, с которой Наташа уже не в состоянии справится. Когда женщина распахнула дверь избушки, в нос ударил запах перегара, а уши заложило храпом. Совершенно без сил она упала на кровать рядом с мужем.

Наташа услышала  детский голос и ринулась к окну. Она не поверила своим глазам, в посадках был Степа, в своей яркой шапочке. Он смеялся и что-то говорил. Женщина обратила внимание, что он кого-то держит за руку. Вглядевшись, она поняла, что это та худая женщина, которую Наташа видела вчера. Мать Степы выбежала из домика и понеслась к посадкам. Приблизившись, к месту где она видела сына, она никого не застала. Наташа почувствовала неудержимое желание закричать. И дала волю своему горлу, но тут перед ее глазами возник Дима, который усердно ее тормошил.

- Ты чего стонешь? Разбудила меня, - муж Наташи уселся на край кровати.

- Это был сон. Просто сон, - женщина разрыдалась в голос.

- Ты прекрати выть. У меня голова от тебя сейчас лопнет.

- Дима, Степу не нашли, - вытирая от  слез лицо, сказала Наташа.

- Да чего вы все переполошились. Придет. Нагуляется и придет. Я в его годы в деревне пропадал днями и ничего, никто не психовал.

- Ему шесть лет. Он здесь ничего не знает, - жалобно произнесла Наташа.

- Найдется. Воспитала тю-тю, - Дима поднялся, и почесывая живот, вышел на улицу.

Поняв, что сон не идет, а просто лежать не можется, Наташа заставила себя подняться и выйти во двор. Под дневным светом деревушка выглядела уютно. От увиденного сердце сжалось от жалости к себе. В голову пришли мысли о том, если бы Степа не пропал как бы хорошо она провела время в  таком чудном месте. Снова брызнули слезы.

- Не плачь. Придет твой Степка. Наиграется с ним Галина и отпустит, - волоча за собой тележку, мимо шаркала пожилая женщина, Наташе она была не знакома.

- Что?

- Я говорю, вернет тебе ребятенка. Она всегда возвращает. Только ты его лучше сразу в дурку сдай, - женщина остановилась и посмотрела внимательно на Наташу.

- Вы тут все с ума что ли посходили! Вас бы самих все в дурдоме закрыть, - мать Степы быстро покинула двор домика и поспешила к штабу по поискам ее сына.

Продолжение следует...

Сон в зимнюю ночь часть - 13

Самое сложное, это организация массового собрания. Первоначально, добрый волшебник намеревался собрать все пятые классы, но быстро понял, что это чревато шумом и большими проблемами. И потому он решил пойти по пути самоорганизации и делегирования полномочий. Ну, прямо как в Бойцовском клубе. “Первое правило Бойцовского клуба - никто не должен знать о Бойцовском…” Но на ухо и шёпотом можно. Ведь всем известно: дети любят тайны. Мальчикам нравится хранить секреты, а девочкам нравится их выбалтывать, по той же причине. Ну все же любят тайны? И Серёжа тоже! Тайны, слухи — любим мы все!

Да, ему и так с трудом удавалось утихомирить эту толпу. Ведь едва он узнали, что Красная рука мертва, то в классе поднялся такой вой, что, ну просто, хоть святых вон выноси. А угрожать хоккеистами было бессмысленно. Хоккеистов больше не боялись. Вся пятёрка и вратарь сидели сейчас смирненько у стены и крутили в руках старые хоккейные клюшки.

— Эй, а ну тихо! Тихо, я сказал! Послушайте меня! — напрасно драл Кипятков глотку, его не слушали и продолжали галдеть. И тогда он пошёл на крайние меры.

— Мясников! Булатов! Преснова! Каждому по единице! — пригрозил он.

Класс моментально затих.

— Вы чё думаете, я блефую? — зловеще произнёс Валера. — Ручка Эльвиры - у меня. Если не прекратите шуметь, каждого из вас этой ночью заберут Страшилы.

— Кипяток, ты серьёзно? — не поверили ему.

— Ооо, ещё как серьёзно, детишечки. Вам бы пошуметь, да похулиганить, однако ручка у меня, подписи я подделывать умею не хуже Макарова, а если вы думаете, что это незаконно, то у меня и классный журнал имеется. Избранные - попрощайтесь с классом, поплачьте или заткнитесь и слушайте, пожалуйста, меня!

Пацаны затихли, а вот девочка Клава Преснова высказала своё сомнение.

— А по-моему ты всё врёшь, Кипяток. Где журнал-то?

— Макарон! Журнал! — тоном инквизитора произнёс Валера и требовательно протянул руку. Тут же в его руке оказался классный журнал в твёрдом переплёте. Девочка побледнела, до неё начало доходить, что сейчас произойдёт нечто страшное.

— Как там тебя…— Валера полистал страницы и его палец остановился напротив нужной фамилии. — Единицу тебе, Клава. А ночью…Бегут-бегут по стенке зелёные глаза. Они Клавочку задушат…Да-да-да-да!

— Не надо, — заплакала Клава и тут же с мест в Валеру полетели упрёки.

— Прекрати!

— Зачем так шутить, Кипяток?

— Дурацкая шутка!

— Так вы же мне не верите, — всплеснул руками рыжий мальчишка. — А тут наглядный эксперимент. Утром посчитаемся и определим: кто врёт, а кого страшила сожрёт?

— У тебя сердца нет!

— Знаешь, сколько мы от Страшил страдаем?

— Мы их боимся! Мы каждую ночь боимся!

— Вот! Вот! Я вас позвал сюда, чтобы навсегда решить нашу общую проблему со Страшилами, а вы меня не хотите слушать! — торжествующе вскричал Валера. — Я не буду никому ставить единицу, но взамен, соблюдайте тишину или…

Он грозно помолчал и, только убедившись, что все его слушают, удовлетворённо кивнул.

— Воронина, раздай по рядам листки.

Школьники переглядывались. Маленькая, тихая Марина Воронина зашелестела по классу и в руках у неё была кипа листов. В первом ряду часть листов забрала староста и взяла часть работы на себя. Валера, тем временем, подошёл к закрытой доске и открыл створки.

— Я не буду ходить вокруг да около, — начал он, — На этой доске вы можете видеть список пропавших детей города Сосновска. И это только с сентября месяца. Всего получается: двадцать четыре ребёнка. В нашем классе недостаёт… уже четверых.

Школьники молчали, ведь Кипятков сейчас поднял вопрос, который все боялись обсуждать вслух, и это было необычайно страшно.

Валера повернул голову к классу и требовательно постучал по доске кусочком белого мела.

— До сих пор вы кормились слухами про то, что кто-то, где-то пропал, утонул, спрыгнул с крыши, попал в областную больницу или переехал жить насовсем к подземной бабушке, но вот вам статистика и она удручает. Легко жить, лишь понаслышке зная, что твоего друга забрали Страшилы, а твоя сестра или брат просто сильно заболели и скоро вернутся, но реальность несколько отличается и, судя по списку, к концу учебного года - это число удвоится. Двадцать четыре умножим на два и округлим до пятидесяти. Как вам такая математика? Она вам нравится? Среди этого числа может быть любой из вас, потому как неприкасаемых нет и быть не может. Что же мы будем делать, дорогие мои детишечки?

Школьники молчали. Некоторые сидели опустив голову. На задней парте кто-то тихонько плакал.

— Ага, я так и думал. Но утешьтесь же, ибо с вами я, добрый волшебник. И добрый волшебник научит и поможет вам победить Страшил, — улыбнулся Валера. — Прочитайте список, который вам раздали мои помощницы. Вам знакомы эти Страшилы?

— Да, знакомы.

— Ещё как

— Особенно вот это, я знаю где оно обитает.

— Чёрная простыня?

— Прекрасно, а теперь найдите в списке Красную руку. Видите, она зачёркнута, — посоветовал им Валера.

— Да.

— А почему?

— И у меня зачёркнуто.

— А где искать-то?

— Это потому, что этой ночью в квартире Михаила Островского, который присутствует здесь и может подтвердить мои слова, — Валера указал на покрасневшего от стыда Мишу. — при его активном участии, а также при участии вашего одноклассника Макарова Дениса Сергеевича, была ликвидирована данная страшила. Макарон — подтверди.

— Да, подтверждаю. Мы её зарубили при помощи Красного топора и Куриного бога, — рассказал Денис. Он всё это время стоял у окна и отстранённо любовался морозными узорами. Иногда ему подмигивала староста и знаками показывала, что рядом с ней свободно, но Денис делал вид, что не замечает её намёков.

— Итого: что мы имеем? Страшилы уязвимы для волшебного оружия и, если мы все скооперируемся, то справимся с любым из них и тогда вам больше не нужно жить в страхе, — подытожил Валера. — Разумеется, мы должны держать всё в строгой тайне, поскольку мы избранные, а другие классы всё только могут испортить. Поэтому, мы должны действовать молча и никому не рассказывать, куда мы ходим ночью и за каким страшилой. Всем понятно?

— Непонятно! А с чего ты решил, что мы согласны? — выкрикнул кто-то и несколько голосов его поддержали.

— Я предполагал такой ответ, — Кипятков задумчиво почесал нос. — Действительно, это вопрос выживания и, по идее, каждый должен быть сам за себя. Это логично. Я вас не осуждаю. Сделаем так: желающие выжить останутся, а остальные, кому страшно или мамка заругает, те, пожалуйста, на выход. Дверь - вон там. Только учтите: Веня, Коля, Полина, Марина и уважаемая мною хоккейная команда из семиклассников, они все уже находятся в привилегированном положении. Они больше не боятся. У них есть оружие и они согласны мочить Страшил. И все, кто останутся, тем тоже бояться нечего, а вот тем, кто уйдёт…мы не можем дать никаких гарантий. В первую очередь, мы будем защищать самих себя, а все, кто не согласен — не вздумайте нас даже просить о помощи. Вы же сами за себя. Ну же? Я никого не держу насильно.

Валера подождал несколько минут и, не дождавшись желающих уйти, продолжил:

— Прекрасно. Теперь перейдём к интересному. Как вы все знаете, не далее как вчера, я избавил нашу школу от Эльвиры Николаевны, известной также, как “Кость”. Данная особа, согласно общим верованиям и традициям, тоже относится к страшилам, но, к так называемой, высшей категории, которую вы именуете “Дневные”. По моим поверхностным данным, в каждой школе существует такой страшила, в чьи обязанности входит запугивать детей посреди бела дня, и именно благодаря им у нас в городе такой высокий процент пропавших. Они ставят единицы и дети исчезают навеки вечные. В данный момент Эльвира лишена своего орудия труда и обесчещена перед лицом коллектива школы. Однако, не утешайте себя ложными надеждами и не радуйтесь раньше времени. Она вернётся. Отстранение от работы и больница для неё - это всё временные трудности и поэтому нам нужно быть готовыми к встрече с ненавистной училкой. Подозреваю, что в запасе у нас всего несколько дней. И да, я пока не знаю, как ликвидировать Эльвиру.

Класс взволнованно зашумел.

— Но, это не страшно! — Кипятков замахал руками, пытаясь успокоить своих одноклассников. — У нас есть ещё время. Мы с товарищами знаем о местонахождении ещё двух Дневных. Мы их поймаем и будем пытать…Ой, да шучу я, шучу. Будем допрашивать и кто-нибудь обязательно расколется и пойдёт с нами на сделку. В любом случае, вопрос по дневным, это дело самого скорейшего времени, я его возьму под личный контроль, а вы будете охотиться на обычных. На ночных страшил, которых вы так раньше боялись.

— А как? У нас нет оружия. Это у тебя топор, а у нас? — начали возмущаться ребята.

Рыжий ухмыльнулся и кивнул Мише Островскому. Миша тут же приволок на стол учителя тяжёлую, спортивную сумку и принялся вытаскивать из неё носки, набитые чём-то тяжёлым и звонким.

— Ночью мы выпотрошили “Красное пятно” — поведал классу Валера. — Теперь у нас есть метод и средства для уничтожения страшил.

Он демонстративно поднял один носок.

— Юбилейные рубли. Они обладают бесспорным магическим эффектом и именно потому их боятся страшилы. Эти рубли были испытаны и проверены, и я готов их уступить каждому желающему по курсу: один к одному. Один юбилейный рубль на один бумажный. Как вам такое предложение?

— Фига себе, а Кипятков-то, барыга, — недовольно забормотали школьники. — Ещё и нажиться на нас решил.

— Стоп! Стоп! Но ведь это мои деньги! — оскорбился Валера — Я отдавал их Островскому, а он выменивал их на юбилейки. Я брал эти деньги у родителей. Я практически обокрал их. Мне нужно вернуть обратно бумажные. Обратно в сахарницу, в которою они их откладывали на поездку к морю. Ну, или на жигули, я если честно не в курсе, но мне не принципиально. Если у вас есть свои, используйте свои, мне не жалко.

— А почему их у тебя так много? — стали спрашивать одноклассники и Валере пришлось рассказать всем историю про счастливую шайбу, про Красную руку и Красное пятно и как рука занималась рэкетом. Время от времени, Островский и Макаров вносили свои дополнения, пока не подошли вплотную к рассказу о Красном пятне. Дальше Островский замялся и признался, что ждал в комнате, пока пацаны лазили в это жуткое пятно. А под утро из пятна посыпались монеты.

— Рука, которую мы отрубили, всего лишь отросток, — объяснил Валера. — А пятно - это вход в маленькое карманное пространство. Правда, оно хоть и маленькое, зато очень раскидистое и, гуляя по нему, я и Макаров, выяснили, что пятно есть в каждой квартире и частном доме нашего города, и что по внутренним коммуникациям пятна, больше похожим на кишки…Вы когда-нибудь гуляли внутри кишков? Ощущения почти те же самые. Так вот, кишкоблудили мы с Дениской…

Все засмеялись.

— А чё смешного? — удивился Валера.

— Слово смешное, — прошептала Марина Воронина. — Не обращай внимания, продолжай. Мне тоже интересно.

— Угу, так на чём я…По этим кишкам, товарищи, можно попасть в любую квартиру к мальчику, к девочке. Да, можете смело краснеть и хихикать, пятно работает только ночью, а днём им воспользоваться совершенно нельзя. В центре лабиринта из кишков находится здоровенная скрученная фига, в простонародье именуемая кукишем, и она является основой Красной руки. Грубо говоря, у неё этих рук целые сотни, но поскольку была ночь, все эти руки были заняты — хулиганили и вымогали деньги с детишек. Мы воспользовались ситуацией и показали страшиле - "Кузькину мать". Теперь, Красное пятно, как бы это пошло не звучало, принадлежит нам, пионерам, — закончил рассказ Валера.

— А, как конкретно вы победили эту Фигу? — задумчиво спросил Веня.

— Засунули в неё кое-что. Можно сказать, воспользовались её доверчивостью, — начал было рассказывать Валерий Васильевич, но тут Денис предупредительно кашлянул и тот поправился:

— Уговорили, в общем. Оно теперь даже кашлянуть боится. Во - как напугано! За то мы, отныне, можем пользоваться пятном, как секретной дорогой, и по ночам ходить куда вздумается.

— Ничего себе. А это точно правда? А так бывает? — переглядывались пятиклассники, а добрый волшебник попросил Островского.

— Миша, ты покажи малолеткам, какое у вашей команды теперь есть оружие против страшил?

Миша продемонстрировал всем желающим хоккейную клюшку.

— На крюк, при помощи изоленты, примотаны юбилейные рубли. По четыре с каждой стороны. Оружие тяжёлое, увесистое. Сегодня ночью мы… Вернее сказать, наша хоккейная команда, планируем напасть на Чёрную Волгу.

— Ого! Ух-ты! А вы.. того...сумеете? Это же С.С.Д — смерть советским детям! — мальчики с благоговением обступили спортивный снаряд и он пошёл по рукам.

Валера, заметивший, что девочки смотрят на клюшку не то, чтобы с презрением, но как-то нерадостно, засуетился и начал предлагать им другие, более привычные варианты.

— Клюшки, это для пацанов. Рубли можно засунуть в куклу, украсить скакалку, даже в шарик на резиночке запихать, я видел у вас такие. Запихиваете значит и достаточно одной табле... Одного рубля, и страшила получит в морду от храброй девочки. Это же не обязательно должна быть игрушка, можно в любой женский аксессуар. В помаду, например, и вы закрасите своего врага насмерть…

— Добрый волшебник шутит, но в одном он прав: вариантов действительно уйма, — поспешила прикрыть Валеру Марина Воронина. И она же первая протянула ему пять рублей.

— На все, пожалуйста.

— Будьте любезны, — Валера высыпал из туго набитого носка пригоршню монет и отсчитал необходимое количество. — Приходите к нам ещё, у нас этих рублей всегда много, и дешевле нигде не найдёте.

— С большим удовольствием, — прошептала девочка, убирая деньги в кармашек. — Завтра принесу червонец. Родители на день рождения отложили, но с юбилейными мне спокойнее.

— Я только завтра смогу принести, — следом за Мариной подошла староста.

— М-м, ну за тебя Макаров заплатит. Тебе насколько отсыпать?- предложил Валера.

— В смысле? — очнулся Денис, который всё это время витал где-то в облаках.

— Можно мне, как Марине? А ещё, подскажи, как лучше победить старуху, которая прячется в зеркалах, — попросила Полина.

— Ты чего, мила моя, удумала? Сама на страшилу пойти? Так вот тебе моё строгое - нет! — отказал добрый волшебник, а затем обратился к классу:

— Ребята: сегодня никакой самодеятельности. У кого есть деньги и есть желание, подходим меняем рубли на рубли. Сегодня ночью работаю только я и хоккейная команда, а остальные подбирают себе подходящее оружие. Все операции по ликвидации чётко прорабатываются и оговариваются, во избежание травм и членовредительства. Ночью страшилы опасны и нельзя переоценивать себя. Сначала, мы начнём с того, кто послабее, и только потом перейдём на особо опасные экземпляры.

— А у меня пистолет есть. А если рубль заточить и зарядить в рогатку? А если… — на Валеру обрушился град вопросов и ему снова пришлось угрожать Эльвириной ручкой.

— У меня тоже есть идея, — неожиданно громко прошептала Воронина. — А что, если заманивать страшил на единицу? Мы выберем одного из нас, у кого квартира побольше, можно, например, меня, поставим мне единицу в классный журнал, подделаем роспись учительницы, а затем ночью устроим засаду. И кроме того, как я понимаю, мы можем очень быстро добираться друг к другу при помощи тоннелей в Красном пятне. Это же нам пригодится, да?

— Пригодится…Етитская сила! Да ты — чёртов гений!

Осознав, что по сути можно и не гоняться за страшилами, и они сами придут куда надо, Валера испытал невообразимое чувство восторга.

Традиционная поддержка авторов с оригинальным материалом

@MamaLada - скоровские истории. У неё телеграмм. Заходите в телеграмм.

@sairuscool - Писатель фентези. И учредитель литературного конкурса.

@MorGott - Не проходите мимо, такого вы больше нигде не прочитаете.

@AnchelChe - И тысячи слов не хватит чтобы описать тяжёлый труд больничного клоуна

@Mefodii - почасовые новости и не только.

@bobr22 - морские рассказы

@kotofeichkotofej - переводы комиксов без отсебятины и с сохранением авторского стиля

@PyirnPG - оружейная лига

@ZaTaS - Герой - сатирик. Рисует оригинальные комиксы.

@Balu829 - Все на борьбу с оголтелым Феминизмом!

• @IrinaKosh - котики.

-----------------------------------------------------------------------------------

Ведь не шутил. Говорил всерьёз.

– Моника сказала, что раньше жнецы ангелов забирали души мёртвых у нашего озера, – поделился с ним Вэлентайн. – И заберут к себе её … Что вы искали на дне водоёма? Храм ангелов? Или жнецов?..

Джонатан Грин улыбнулся.

– Нет, Вэл, – ответил он, – не совсем. Мы же учёные. И имеем дело с так называемым… «третьим видом». Не мёртвым, и не живым. А третьим видом материи. Простым языком, для тебя объясняю…

Да, именно это в нём подкупало. Похоже, Джонатан Грин был искренен, и относился ко всем одинаково, любил окружавших его людей. Говорил с каждым на равных, будто с партнёром по бизнесу или хорошим старым другом.

– В слабой форме возле озёр всё происходит давно. В слабой – потому что все они спали, – всё ещё говорил он, вдаваясь в пространные объяснения. – Странные и неизвестные биологии виды, утопленники, призраки, духи, болотники, домовые. Или те, кого называют чертями и бесами. Подобное в единичном виде наблюдалось всегда. Не все они, кстати, враждебны…

Помолчал, отхлебнул.

– Но после, – продолжил, – случились недавние взрывы. Они-то и пробудили ИХ по-настоящему. ГЛАЗА начинают открываться. Знаешь, сколько и чего ещё поднимется из недр?..

«Эко ж его припекло…» – думал Вэлентайн. Его собеседник переутомился, как многие здесь. Ночка на территории трейлерного парка выдалась жаркой для всех. Черти, водяные, бесы, утопленники…

С другой стороны, неужели к этому дню они успели повидать недостаточно? Хватило б одних мертвецов, чтобы поверить мистеру Грину не глядя, на слово. Только вот Моника трещала обо всём подобном задолго до пресловутых взрывов. Потому Вэлентайн и привык не верить. Может, напрасно…

– Мистер Рид, – обратился один из людей, зашедший в автобус. – Самолёт приближается. Заходит на посадку. И они… тоже идут.

Железный забор вокруг лагеря из трейлеров, – что б снова подвести к нему электричество – как ни старались, починить не успели. И враждебные сущности нового мира, словно узнавшие о проблеме разом, большого перерыва на отдых не дали. Уже начинало светать. Вдоль берега озера шла большая толпа мертвецов. Их будто направили на трейлерный парк и развернули к нему почти что строем. Надвигались целой сотней, шагали молча, четырьмя колоннами. Три ружья, два дробовика, пистолет, несколько автоматов – оружия вроде имелось достаточно. У матери Моники было ещё ружьё, и, кажется, она тоже собиралась драться, вышла из трейлера вместе с ним, когда всех призвали к защите. Вэлентайн мог вооружиться только бейсбольной битой. Грозное оружие, если опустить такую на голову, хоть мёртвому, хоть живому. Одна беда, из оставшихся семнадцати жителей парка, не считая Грина с его людьми, взрослых мужчин было шестеро. Остальные – женщины, дети и старики. Кто-то из них вышел с дубинами тоже. Лучше бы самолёту поспешить с эвакуацией. После стычки с такой толпой дохляков в живых может остаться мало народу.

Остановились. Рассредоточились вдоль забора по кругу и начали раскачивать руками решётки. Взревели, почувствовав близость живого мяса, увидели людей в рассвете глазами, преисполнились голодной яростью и предвкушением. Солдаты мистера Грина, пока держалась ограда, начали уничтожать дохляков одиночными выстрелами. Патронов было не бесконечное количество, их берегли.

– Тоже будете стрелять, мистер Рид?.. – спросил Вэлентайн, отхлебнув из маленькой бутылочки виски, и спрятал её в карман. Он видел, как Джонатан Грин заряжал в барабан револьвера патроны и делала это весьма умело.

– Я бывший коп, Вэл… – произнёс тот в ответ.

Вэлентайн только с уважением кивнул головой. Вот откуда у учёного-биолога выучка организовать людей и стараться всех защитить. Бывших копов ведь не бывает. Стоят на страже граждан, даже если сдали жетон и сняли форму.

Два стрелка мистера Грина уложили почти с полсотни мертвяков, прежде чем надломилась ограда. Более того, к толпе с той стороны присоединилась прискакавшая жаба. С длинной вытянутой мордой, хищной и зубастой, как у крокодила, огромными мозолистыми буграми на сильных лапах и длинным языком, которым хваталась за прутья, пытаясь помочь уронить забор. В какой-то момент у неё вышел разлад с мертвецами. Те полезли кусаться к ней, и она начала защищаться. Одного тут же схватила за голову, хрумкнула его твёрдым черепом как недозрелым толстокорым арбузом. Помощник мистера Грина выпустил в неё пол обоймы из М-5, прежде чем тварь завалилась на бок, и мертвецы на неё набросились. А в следующий миг рухнула треснувшая ограда. Целая секция длиной в четыре с половиной ярда. Мёртвые перешли в наступление.

Что и говорить, армии, способной отстоять трейлерный парк, у них не имелось. Дрогнула сразу половина защитников, обратились в бегство. Но к такому повороту дел мистер Грин их местечко давно подготовил. Два нежилых трейлера и несколько повозок выстроили так, что вышло нечто вроде баррикады. Которую ещё и подожгли, когда мертвецы полезли на неё. Возле озера, позади всей этой баталии, уже садился на подготовленную полосу самолёт. Её расчистили бульдозером в первые дни. Но посреди трейлеров побоище было в самом разгаре. И те, кто держал оружие в руках, защищали женщин и детей, закрывшихся в жилищах изнутри.

– Мон… Она в порядке?..  – увидев близко знакомое некрасивое лицо, выкрикнул Вэлентайн и опустил тяжёлую биту на ключицу тянувшего к нему руки дохляка. Мэриэм перезаряжала рядом ружьё.

А в следующий миг, когда он отвлёкся на другого, мать Моники вдруг исчезла. Вэл увидел её только через пару минут, отступая. Вернее, одни лишь ноги. Четверо мертвецов повалили карлицу на землю, склонились уже над ней и растаскивали внутренности руками, копошась в её животе.

– Собирай всех!.. Самолёт сел!.. – непонятно вдруг кто крикнул непонятно кому.

Вэлентайн осмотрелся. Мистера Рида и одного из его людей увидел вдалеке, у упавшей ограды. Огонь пожара дотянулся до них светом сквозь разгоравшийся ярче рассвет. Оба встречали другую группу мертвецов, особей двенадцать-пятнадцать. Справятся, у них пистолет с автоматом. А вот Джиму и Норману приходилось тяжело. У первого заела винтовка и он отбивался прикладом, а ко второму подступились трое сразу. Вэл бросился к обоим на помощь.

– Выводите женщин и детей!.. – кричал всё тот же голос. – Самолёт сел!..

Голос незнакомый. Понятно, что кто-то из тех других, прилетевших на этом самолёте. Нужно было убираться отсюда. Несколько ударов, и Джим кивнул ему в ответ, благодарил за помощь. И Вэлентайн понёсся к жилым трейлерам.

Он забежал по ступеням. Поднялся не по своим, но по тем, что вели в жилище… Джона и Мэриэм. Тело Саблезубого Джона унесли вместе с другими погибшими в первую атаку, связали и поместили в автобус. Сложили всех в нижний багажный отсек. Укушенные должны были обернуться. Все нужные вещи из автобуса мистер Грин заранее забрал и вместе с оборудованием погрузил с помощником в джип. Автобус подожгли тоже, когда вспыхнули трейлеры и повозки. Вот же было жарко! Казалось, что от огня полыхает край неба над головой.

Он остановился вдруг. Наверное, дверь могла бы оказаться закрытой изнутри, а Вэл должен был постучаться, что б её ему открыли. Но та отворилась почему-то сама. И ноги на мгновенье встали, когда перешли через порог. Затем он сделал быстрый шаг. А как повернул направо... бросился вглубь уже опрометью.

Мертвеца, что склонился над Мон, Вэл жёстко схватил за плечи и отшвырнул. Тот изгрыз её правую руку и шею, но девочка всё ещё жила. Плакала бесшумно, зашлась в приступе боли и конвульсивно дёрнулась.

И тогда Вэл взревел будто раненый пьяный гризли. Набросился на пробравшегося в трейлер покойника и начал молотить его головой о стену. Бил долго, со злостью, сам весь покрылся мёртвой кровью. Пинал потом ногами, когда уронил на пол, пытался раздавить каблуком дохлую голову. И лишь потом заметил, что сволочь успел его типнуть. Укус остался на предплечье. Вот же, зараза!

Ничего. Отстал от него, наконец. Теперь тот был уже дважды мёртв и не двигался. Поднял остатки того, чем прежде была Моника, на руки, и бережно понёс, пошатываясь, к выходу. Глаза её закрывались.

– Самолёт!.. – надрывался снаружи голос. – Есть ещё дети?!. Все вышли?..

– Вэл!..

Последним позвал мистер Грин.

– Скоро спустятся ангелы… – прошептал Вэлентайн на ухо Мон.

Дверь в трейлер он закрыл изнутри на щеколду. Что ему ещё было сказать им всем? Не отпер даже когда стучали. Потом наблюдал в окно, как все уходят. Кто-то бежал, мистер Грин и трое людей забирались в машину.

«Прощайте, мистер Грин… Вы были добры…»

Остатки виски из кармана вылились в рот. Пусть Джонатан Грин спасёт всех людей, кого брал на борт самолёта. Разве ж он против? Пусть остановит зло хоть на всей планете. Их с Мон спасать уже было не нужно…

Вэл вышел, когда боинг взлетал. Взмыл в воздух железной спасительной птицей. Он так и не выпустил Мон из рук, прошёл вместе с ней в свой старый обшарпанный трейлер. Вытащил одну из бутылок и выпил ещё. Поддерживал девочку на колене, что б та не соскользнула, пока отхлёбывал хорошего односолодового. Затем вынес наружу. Солнце поднялось над водой и пожар во дворе затухал. Вэлентайн опустился на землю.

Сел, прислонившись спиной к их ступенькам, приподнял Мон выше, обнял. Держал и качал на руках, пока огонь опадал на горевших повозках. Гладил её длинные локоны, что-то шептал, вспоминая.

"Милая ты моя… уродина... Ласковое страшилище… Светлое глупое чудище!.."

Вглядывался в воздух со слабой надеждой, но понимал, что тщетно. Тот только дрожал перед глазами – рябило до рези в яблоках. И, кроме этой дрожи, в пространстве не проявлялось ничего. Ну, где же вы, добрые ангелы и жнецы? Возьмите её. Она заслужила...

Потом, когда Мон пришла в себя и пыталась вцепиться в него зубами, он вырвался от неё и позволил встать. С нежностью посмотрел в последний раз. А после одним движением свернул хрупкую детскую шею. Подхватил худенькое тельце и бережно опустил на землю. Пальцами расправил липкие волосы, ладонью закрыл ей глаза. Не стал прятать жуткую шишку на лбу, которую Мон всегда закрывала причёской. Стеснялась, глупышка, уродства, будучи прекрасней лучшей части сраного мира вокруг… Взглянул затем на укус на руке и сам себе улыбнулся. Свист ветра смешивался над головой с шумом гремящих о крышу бельевых верёвок. Не было, выходит, их больше здесь – ни ангелов, ни жнецов, ни других спасителей душ. Куда ж все попрятались? Совсем никого не осталось. Лишь он один, и теперь укушенный, а, стало быть, умирающий тоже. Да … эти вокруг...

ЭТИ...

***********************

Посвящается Александре, и всем другим, кто ушёл и встретил своих ангелов…

Автор: Adagor121 (Adam Gorskiy)

Где появился мистер Джонатан Грин? Здесь

Куда теперь он направляется? Вот сюда

Остался последний рассказ в первой половине настоящего цикла. Апокалипсис будет только разгораться......

- Осень, - возразил Антон. - Обут в суконно-резиновый раритет, в эти... как их... Видел на маминой фотографии, где она маленькая.

- Боты, - вдруг вспомнила я.

- Точно, - улыбнулся Антон. - Кажется, их в середине прошлого века носили.

Я обернулась. Старик смотрел вслед, в его руке возник странный посох. А может, просто жердь. Птица покружилась над шапкой и уселась деду на плечо. Жутковатая, тревожная и отчего-то знакомая картина...

К удивлению, у дома Ахметшиных мы не услышали грозного лая. А как же Уран - легендарный кавказец, о котором взахлёб рассказывала Инза? За соседним забором ворохнулся куст ирги и раздался пронзительный крик:

- Саня! Инза! К вам!

- Бегу уже, - так же визгливо ответил Инзин голос, и калитка распахнулась.

Мы обнялись, будто не виделись целый год, а не полмесяца после летней практики. Антон приладился было с фотоаппаратом, но тут открылась дверь и нас с причитаниями двинулось что-то огромное и цветастое:

- Вот наши студенточки худеньки да бледненьки, со вчерашнего дня дожидаемся, от окна не отходим, переживаем, в дороге-то всяко бывает...

Мощные загорелые руки с запахом краски по очереди прижали нас к груди, объёмной и мягкой, как подушка. Это Александрина Васильевна поприветствовала подруг дочери: меня, Оксану и Надю. Мы с Инзой снимали на четверых двушку в центре Иркутска, и перед зимней сессией её мать приезжала с продуктами. Откармливала "худеньких и бледненьких", сетуя на жестокость мира: "Спихнули дитёв на учёбу... сердце болит - замрут от голоду; цены-то на рынке вон какие, а молоко в магазине - одна вода; хозяин ваш с ума сошёл - студентов грабить, своих-то, поди, детей нет, а на чужих плевать, что синие..." Потискав нас, Александрина Васильевна стряхнула с багровых щёк слёзы и обратила внимание на Антона. Соседка за изгородью из рабицы тоже промокнула глаза концом платка. Видимо, здесь так было принято встречать гостей.

- Антон, - наш друг солидно протянул Инзиной маме ладонь.

Женщина ухватила его руку, притянула к себе и заголосила. Мы посмотрели на Инзу, но она обречённо пожала плечами. Антон только оторопело моргал, пока мамаша-великанша жаловалась: как помер хозяин пять лет назад, так и живут они - вдова безутешная и дитя-сиротка - без помощи и защиты. Румяная пышноволосая сиротка потянула нас в двухэтажный кирпичный дом, шепнув: "Это надолго". Следом пробралась соседка, которая неизвестно как в один миг оказалась в чужом дворе. Она затащила две сумки Антона, бухнула их у печки и заинтересованно прислушалась к звуку. Там же уселась на табурет и стала отнекиваться на приглашение Инзы к накрытому столу. Потом со словами: "Охохонюшки... Уважу гостей... Редко к нам приезжают чужие, а свои вовсе бегут" - устроилась у громадного блюда с печёным гусём. Оксана недоумённо посмотрела на Инзу, но подруга нахмурилась и отвернулась.

- Как добрались-то? - поинтересовалась она, примеряясь к гусю с огромными, видно, старинными ножницами для птицы.

Мы начали было наперебой рассказывать о паромной переправе, но вошла Александрина Васильевна с Антоном. Отчего-то в просторной кухне сразу стало тесно.

- Грудку ему! - скомандовала женщина, и Антон с беспокойством вытаращился на громадный розоватый кусок на своей тарелке.

Из гуся вывалилась сочащаяся жиром гречневая каша с приправой из зелёного дикого чеснока. Я умоляюще посмотрела на Инзу, и она положила мне нарезанных помидоров. Объяснила матери: "Гастрит". "Чо?" - рассеянно спросила Александрина Васильевна, руками отломила гусиную ногу и придавила ею мой салат. А через пять минут как-то позабылось, что с детства не выношу масло, сало, жареную пищу.

Постепенно, в течение часа, все места возле длинного стола заполнились людьми - то пожаловали соседские семейства. Антон поприветствовал каждого вставанием и рукопожатием. Но вскоре над застольем-"встречей" зависло напряжённое ожидание. Антон глазами указал Инзе на сумки у печки, а она шепнула матери на ухо, что заказ выполнен: двенадцать бутылок водки для сборов и переезда в синем бауле. Александрина Васильевна нахмурилась и важно покивала, потом встала, легонько подцепила сумку и унесла в комнату. Вернулась с одной бутылкой. Спросила нас: "Перекусили чуток с дороги?" Мы, рассыпаясь в благодарностях, встали из-за стола. Только сейчас дала о себе знать дорожная усталость, и мы поплелись на второй этаж - устраиваться на ночлег. Александрина Васильевна проводила нас жалостным взглядом и промолвила: "Ишь, студентики..." Почему-то подумалось, что она добавит: "сиротки", но женщина обернулась к застолью и возгласила: "Выпьем за учёбу!"

- За науку! - поправил сосед.

- Толку с неё, - проворчала Инзина мама. - По науке землю перекроили, по науке край испоганили...

Антона устроили в маленькой комнате, где стояли уже упакованные вещи: Инза с матерью продали дом и приготовились к переезду в Иркутск.

- Сегодня каждый потихоньку спросил, не жених ли мне Антоха, - улыбнулась Инза.

- Он у нас общий жених, но может поделиться с любым прохожим - не жадный, - под общий хохот сказала Оксана.

И поведала о старичке на остановке. Вышло прикольно, потому что девушка точно скопировала шепелявость и странную дедову интонацию. Смешливые ямочки на Инзиных щеках тотчас исчезли.

- Только маме об этом ни слова, лады?

- Почему? - удивилась Оксана. - Я ещё за столом хотела всех повеселить.

- И правда, что тут такого? - поддержала её Надя. - Давай-ка, признавайся. Чем этот ископаемый ухажёр твоей маме насолил?

- Может, обойдётся всё, - загадочно ответила Инза.

В открытой двери замаячил Антон и вежливо постучал о косяк:

- Я без сказки на ночь с трёх лет не засыпаю.

Прошёл в комнату и щёлкнул выключателем. В темноте уселся у разложенного дивана, потребовал:

- Рассказывай.

- Вот пристали. Это местные дела. Про Братское море в школе вам говорили? Про затопленные с кладбищами и церквями деревни слышали? Про людей, которые не захотели покидать родные места и ушли под воду вместе со всем, что им дорого? Думаю, этот старик оттуда... В деревне таких нет.

- Оту-у-уда, - передразнил Антон. - Суеверия. Думал, объяснишь, отчего вдруг вы с матерью подорвались и переезжать надумали. Люди, наоборот, из городов бегут, поближе к природе. Батя тоже озаботился, посмотрел цены на дома по Байкальскому тракту. Проще квартиру в столицах купить.

- Антон, всё сложнее, чем ты себе представляешь...

- Ну так растолкуй, что за сложности. На месяц раньше в Иркутск возвращаешься. Подумала, сколько с тебя хозяин за квартиру сдерёт? И почему нам нельзя говорить, что за белыми на остров поплывём?

А ведь и правда... Белые грибы в Сибири не везде водятся. На острове возле Варьгино росли в изобилии. Да такие, что привезённые Александриной Васильевной консервы моментально исчезали. А супчик из сушёных, который варила Инза... А вот местные их собирали почему-то неохотно. Два лета собирались всей компашкой нагрянуть, но мешали родительские планы. Недавно всё так удачно срослось. Только Инза запретила выдавать наши цели. Почему?..

- Доча! - повелительно и устало позвала снизу Александрина Васильевна и прервала наш разговор.

Так что всю правду мы узнали только на следующий день. Когда уже было поздно... Инза понеслась убирать за гостями, и мы с ней. Антон стал медленно спускаться, но подруга отмахнулась: ты лишний. А он и обрадовался, поросёнок ленивый. Ушёл к себе и закрыл дверь.

Мы уже вытирали посуду и проветривали кухню, когда в свежей августовской темноте послышалась песня. Альт Руслановой задорно разливался в ночи. Но звук какой-то странный: вроде не магнитофон и не радио... Разве что очень старый приёмник с треском и свистом помех. Инза побледнела и захлопнула окно.

- Чего испугалась-то? Гуляет народ, - заметила Надя.

- Народ? Знала б ты... - немного задыхаясь, ответила Инза. Потом взяла себя в руки и добавила: - Боюсь, мама проснётся.

Но Оксана выхватила из трясущихся рук подруги полотенце и стеклянную салатную миску, силком усадила и потребовала:

- Да что тут у вас произошло? Ну-ка рассказывай.

- Ничего... пристали...

- Нет, ты расскажешь, - пошла в наступление тихоня Надежда.

Инза вдруг рассердилась:

- Идите да сами посмотрите.

Сжала пальцы в замок так, что побелели костяшки, и уселась подальше от окна. Сразу видно: рот не раскроет, с места не сдвинется. Надя осталась, а мы с Оксаной вышли из дому. Песня внезапно стихла.

- Странно, в деревне жить - и без собаки. Куда же их Уран подевался? Спросить постеснялась, вдруг кавказец погиб. Чего душу тогда бередить, - пробормотала Оксана, когда мы в свете фонаря над дверью двинулись к калитке. - Ещё я заметила, что решётки с окон сняты, в сарае стоят. Может, в связи с переездом.

Я промолчала и поёжилась: откуда-то потянуло стылой речной сыростью.

На улице - ночное безлюдье. Небо в роскошной звёздной россыпи. Такая тишина, что шорох гравия под кроссовками показался громким. Вдруг прямо над ухом сквозь скрежет радиопомех бодро грянул хор, а старушечий голос раздражённо прикрикнул: "Убавь звук, полуношник!" Мы чуть не подпрыгнули от неожиданности. Огляделись.

- Такое бывает, - дрожа и растирая шею руками, сказала Оксана. - Наша дача за много километров от железной дороги, но в ясную погоду иногда слышим, как составы по рельсам несутся... будто рядом.

Стало как-то не по себе, но я решилась:

- Давай по улице пройдёмся.

Мы зашагали в темноту. Лишь за одним забором подал голос пёс и загремел цепью, убегая в глубь двора. Похолодало настолько сильно, что мы, не сговариваясь, повернули назад.

Слева лязгнул засов калитки, и она распахнулась. Никого. В открытую створку виден дом: свет из мансардного зарешёченного окна, глухие ставни на окнах. Вдруг решётка и ставни задёргались и застучали, будто невидимые руки пытались их отодрать. В доме заголосила женщина, что-то с шумом упало. Матерно заругался мужской голос. Лопнуло стекло на веранде.

- Не пущу! Говорила тебе: сними ставенки, как все сделали! А ты... Вот и дождался, - вопила хозяйка. - Притянул нежить.

- Сейчас я эту нежить поймаю, - ярился мужчина. - В участок не пойду, сам поучу!

- Не смей! Мало тебе беды прошлогодней!

Возня, шум у двери, и через минуту перед нами возник обозлённый мужчина с топором в руке.

- А ну стой! - рявкнул он, хотя мы и так замерли от недоумения и испуга. - Повадились пакостить. Щас за всё ответите!

На веранде и во дворе вспыхнул свет. С крыльца закричала хозяйка, натягивая плащ поверх ночной рубашки:

- Чего на людей-то кидаешься, оглоед! Говорю тебе, нежить донимает.

Женщина подбежала к нам.

- Разуй буркалы да посмотри: ребята это, Санины гости.

Мужик с радостным облегчением продолжил ворчать, видно, был доволен: вместо сражения с "нежитью", которая запросто могла оказаться толпой пьяных хулиганов, - обмершие девчонки:

- Гости сидят в гостях, по улицам не шастают.

- Чо на дитёв набросился? Иди в дом да завтра обдери всё с окон, - велела хозяйка и обратилась к нам: - Вы уж не обижайтесь: третью ночь не спим, измучилися... Да и на што нужны загородки эти? Ни краж, ни хулиганства сроду не было... Пока нежить шалить не начала. Сане-то про моего не говорите. Она нервная, и мой такой же. Всю жисть друг друга цепляют.

- А кто это - нежить? - вышла из оцепенения Оксана.

- Нечего ночью лишнее болтать, - женщина плотнее запахнула полы плаща, - ступайте к Сане и утречком её поспрошайте. Идите, идите...

Нас явно прогоняли. И тут откуда-то сверху, будто с неба, пронёсся утробный вой. Потом раздалось: "Цыть, поганец, погибели на тебя нету!" Звук удара обо что-то деревянное. Грохот рассыпающейся поленницы. Обиженное мявканье. Мы с хозяевами потревоженного дома со страхом огляделись. Холод превратился в настоящий мороз, в воздухе даже закружились снежинки. Женщина потянула мужа к калитке, а мы рванули к тёплому гостеприимному дому, из которого вышли по великой глупости. И чего нам понадобилось на улице? Понеслись так, будто хотели побить рекорд области. Сердце гулко стучало в груди, а возле рта колыхалось облачко пара. Потом стало жарко, по спине потекли струйки пота. Остановились и отдышались.

- Мы, наверное, всю улицу пробежали... Возвращаться придётся... - пытаясь выровнять дыхание, сказала Оксана.

Впереди в лунном свете блестел забор Ахметшиных.

- Ничего подобного. Вон, прямо возле нас, дом. Скорее всего, очень далеко прошли по улице.

- Далеко? Смеёшься, что ли? Да я дома считала, чтобы не заблудиться в темноте. Шесть, не больше.

Я не без страха обернулась. Там, откуда мы сбежали, кружился снежный столб. Даже завывание метели послышалось. Первая мысль: всё чудится. Или сплю. Глянула на Оксану: подруга с раскрытым ртом наблюдала за внезапно наступившей зимой. В знойном августе. На трёх квадратных метрах деревенской улицы.

- Ну сколько шляться можно? Идите уже спать, - донеслось от Инзиного дома.

Надя стояла у калитки и звала нас. Она что, не замечает странного природного явления?

- Александрина Васильевна проснулась, хочет Антона за вами отправить. Беспокоится, - ворчала Надя. - Завтра нагуляетесь.

Вот уж нет. Хватит с нас таких прогулок. Мы переглянулись и ходко заторопились к спасительной калитке.

- Надь, ты ничего странного на улице не увидела? - поинтересовалась Оксана.

- Увидела, - совершенно спокойно ответила подруга. Мы напряглись, но девушка продолжила как ни в чём ни бывало: - Двух гулён, которым плевать на то, что все устали и хотят отдохнуть.

Инза еле растолкала нас в половине шестого. Мышцы ныли, как после интенсивной тренировки. На кухонном столе уже были готовы "подорожники" - так Александрина Васильевна вчера назвала сухой паёк для грибников.

- А где Антон? - спросила Надя.

- Мама сказала, что он не стал нас дожидаться и ушёл, едва рассвело. Будет ждать у бунеевской тропы.

- Какой ещё тропы? - удивилась Оксана.

- Это дорога к деревне Бунеево, там выработанный угольный отвал. Зарос весь, его уже в начале прошлого века забросили.

- Антоха знал про эту тропу? - снова поразилась Оксана. - Он же здесь впервые, как и мы.

- Может, мама рассказала. Она же не в курсе, что мы на остров собрались. Думает, в соснячке побродим.

- Надо бы у неё спросить...

- Не надо. В теплице сейчас с помидорами разговаривает. Переживает очень, что с хозяйством расстаёмся.

Серенькое линялое утро обрядило мир в богатые росы, которые уже стекали по заборам, отчего казалось, что доски плачут.

- Из-за нежити уехать решили? - спросила напрямик Оксана. - Колись, подруга. Мы сами вчера с такой чертовщиной столкнулись! Сейчас, правда, всё смешным совпадением кажется...

Инза вздрогнула. Под её чёрными татарскими глазами пролегли печальные полукружья.

- Потом расскажу, когда Антона найдём.

Прохладная утренняя влага наполняла лёгкие небывалой силой, птичий посвист отгонял печаль. Голенища резиновых сапог хлопали по икрам, как бы подстёгивая: "А ну, быстрее!" Мы спустились в низинку и заспешили по скользкой тропе. Она нырнула в густой кустарник и выбралась с другой стороны зарослей. Тут мы и увидели Антона. Он сидел на горбовике и сонно моргал глазами.

- Что за дела? - напустилась на него Оксана. - Почему нас не разбудил, один ушёл?

- И почему сюда притопал, договорились же на остров переправиться? - не осталась в стороне молчунья Надя.

Антон возмутился:

- Сижу, засонь дожидаюсь. А зачем на остров? Вон же сосняк, за ним лес на горе. Грибов навалом. Рыжики повылезли махонькие, с пятак.

Инза подошла к другу почти вплотную и спросила, глядя в затуманенные Антохины глаза:

- Ты откуда про эту тропу знаешь? Про сосняк и рыжики?

- Так старик привёл. Пойдём, сказал, покажу грибные места, - проговорил Антон и сам озадачился. Нахмурился, будто попытался что-то вспомнить.

- Какой старик? - выкрикнули мы с Надей разом.

- Ну... да вчерашний старик, которого на остановке встретили.

Занятно, - молвила Оксана. Сняла ветровку, бросила на траву и уселась. - Чем дальше, тем занятнее. Скажи нам, Антоха, где ты сегодня встретил вчерашнего старика.

Голос девушки был тихим, ласковым, но нам стало по-настоящему тошно. От того, что ответит друг, зависело многое. В частности, мнение о собственной вменяемости.

- Не... не помню. Приснился, наверное. Точно, приснился. Наверное, я вчера за столом услышал про эту тропу...

Все с облегчением вздохнули. Но дотошная Оксана переключилась на Инзу:

- Твоя очередь. Что у вас творится? Голоса из ниоткуда... Зима посреди лета. И где ваш Уран?

Инза начала спокойно объяснять, видно, приготовилась к разговору:

- Я же вечером начала рассказывать, да вы слушать не захотели. Варьгино плохим местом стало, нечистым. Будто кто-то захотел выжить народ из деревни. Многие так и сделали: собрали вещи, продали дома, да и подались кто в город, кто в райцентр. Хотя, с другой стороны, у нас спокойно. Ни краж с разбоем, ни пьяных дебошей. Зато нежить бесчинствует. Заметили, что собак мало? Так вот, перед тем, как кому-то умереть или заболеть тяжело, пропадает со двора собака. Весной наш Уран исчез. И мама испугалась за меня. Голоса слышали? Так всегда какая-нибудь напасть начинается: то пожар, то наводнение. Если не у нас, так в соседнем районе.

У меня прямо язык зачесался, видно, поэтому и ляпнула то, во что сама никогда не верила:

- Это покойники с затопленных кладбищ... Их земле предали, а оказались под водой... Вот и беспокоят живых.

- Все варьгинцы так думают, - тихо сказала Инза, - оттого и съезжают двор за двором.

- Ну вас, - подскочил совершенно проснувшийся Антон. - Достали своими страшилками. Меня вот что заботит: наша поездка за белыми сорвалась? И зимой на супчик никто не пригласит?

- Почему же? - задумчиво протянула Оксана. - Кто струсил, пусть остаётся. Инза, как пройти к берегу?

- Здесь недалеко, - ответила подруга.

И мы зашагали за ней. Утренняя дымка растаяла под солнечными лучами, подул ветер. Какие могли быть страхи в ясный августовский день? В тёплых объятиях небес влажно дышала земля, кружил голову терпкий запах сочной зелени. Вся прелесть зрелого лета словно говорила: этот мир - для людей.

Однако нам ещё предстояло натерпеться настоящего ужаса...

Мы едва поместились в лодке, Антон оттолкнулся шестом, а потом заработал вёслами. С берега вода искрилась синевой, а за бортом оказалась бурой. На волнах покачивались целые островки древесной коры. Оно и понятно: рядом лесозавод.

- На дне много брёвен, - сказала Инза, заметив, что я пальцами борозжу волну. - Оттого вода тёмной кажется. Всё собираются ложе водохранилища почистить, да никак начать не могут.

И правда, на полпути к острову стали видны скопления брёвен на дне. Вдруг мне показалось, что между покрытыми илом стволами мелькнуло что-то белое. Человеческая рука... Кому-то холодно и одиноко в глубине. Машет, будто зовёт... Сейчас... сейчас... уже иду...

В шею впилась удавка. Это Надя дёрнула меня за ворот:

- Сдурела? Чуть за борт не вывалилась...

- Там рука... человеческая... - еле выговорила я.

Антон захохотал и ещё веселее замахал вёслами.

- Мусора на дне много, - повторила Инза, не глядя мне в глаза. - Приблазнится всё, что угодно.

Я проигнорировала насмешливые взгляды друзей. Да они просто храбрятся друг перед другом.

Остров встретил нас раскатами птичьего хора. Вытащили на песчаную отмель лодку, вскарабкались на взгорок и с визгом бросились в чащу. Когда я увидела красно-коричневые шляпки, то поняла Инзину маму, которая разговаривала с помидорами. Свою первую находку, тяжело уместившуюся в ладони, пузатенькую, с шикарной шляпкой набекрень, я прижала к щеке и долго дышала и не могла надышаться острым и сытным грибным духом. Пот лил ручьями, досаждали комариные тучи, но мы всё-таки набрали чуть ли не полный горбовик. Ополоснули зудевшие лица и руки, сели перекусить на берегу.

- Лепота, - вполне серьёзно сказал Антон, взял капустный пирожок размером почти с городской батон и отломил кусок.

И точно: давно не было такого счастливого покоя, тихого, умиротворённого восторга, как в этот полуденный час. Однако над Варьгинским берегом заметались, тревожно крича, стайки птиц. Сразу вспомнилось, что вечером нас ждёт утомительная дорога в город. А через миг вообще пожалели, что заявились сюда.

На противоположном берегу из песчаного обрыва вырос гигантский пыльный столб. Задрожал, перекосился и обернулся крестом. Небо над деревней налилось воспалённым багрянцем, а солнце вдруг заструило чёрные лучи. Глухо, как из-под земли, зазвучал колокольный звон.

-Кто-то умер? - спросил Антон.

Мы уставились на весь этот ужас, а Инза прижала ко рту ладони и провыла:

- Варьгино умерло... Ой, моя мамочка... Не-е-ет...

И в ту же минуту мираж пропал. Мы оторопело притихли.

-Да... чего только не привидится, - пробормотал Антон, помолчал и неуверенно спросил: - Ну, мы возвращаемся или как?

- Или как - это здесь остаёмся? С грибами и комарами? Вы как хотите, а мне домой нужно, - заявила решительная Оксана.

Мы собрались и загрузились в лодку.

Антон бодро налегал на вёсла, огибая обрывистую часть суши перед лодочной пристанью. Вдруг рыжеватый высокий склон как будто задымился. Посыпались камешки, послышался глухой шум. Словно все когда-либо погребённые в этих местах рванулись из песчаных и подводных могил. Берег ухнул и осел в воду. В борт ударила волна, лодка подпрыгнула так, что у нас лязгнули зубы. Кто-то завопил. Может быть, я. Мелькнула мысль, что сейчас перевернёмся и белые покойничьи руки утянут нас на илистое дно. Что-то с немалой силой садануло в корму, но бледный до синевы Антон лихорадочно заработал вёслами, и судёнышко, подскакивая на волне, сумело уйти из опасной зоны. Когда Инза прицепила лодку, чуть не утопив ключ в прибрежном иле, по-щенячьи тоненько заплакала храбрая и отчаянная Оксана.

- Ну что ты? - обняла её Надя. - Всё позади. Живы-здоровы и с грибами.

- Мне обидно... почему это с нами случилось. С самого начала... будто кто-то... прогнать отсюда хотел. Мы-то в чём виноваты?..

- Да ни в чём. Нежить местная накуролесила. Завтра уедем и забудем, - тихо сказала Надя.

- Живой оказалась нежить-то, - в тон ей пробормотал Антон.

Я посмотрела на Инзу, которая удручённо разглядывала смесь песка и щебня под ногами. На Антона-спасителя, который стаскивал изодранные кожаные перчатки. И решилась высказаться против всех:

- С чего вы решили, что нежить отсюда гонит человека? Взять решётки на окнах - может, она протестует, что народ отгородился от мира? Вроде не по-людски это. Или что она против нас ополчилась? А если, наоборот, помогает? Предупреждает? Вот чудной старичок с остановки сонного Антона в противоположную сторону увёл. Не хотел, видно, чтобы мы на остров поплыли и в опасности оказались. Ещё рука в воде... Может, это сигнал был, чтобы назад повернули? А крест? Вы же сами видели... Или вот ты, Инза, сказала, что перед всякими несчастьями...

Я набрала побольше воздуха в грудь, чтобы продолжить митинг в защиту нежити. Но грянул хохот. Заливались все, кто чудом не стал потерпевшим. Антон даже на корточки присел и руками в землю упёрся, чтобы не свалиться от смеха. Я разозлилась и топнула ногой, отчего во все стороны полетели грязные брызги.

- Вот... погляди на себя... - Надя, хватаясь за живот, вытащила из внутреннего кармана ветровки зеркальце и протянула мне.

Ничего себе... Всё лицо в бурых разводах. А в волосах застряла тина.

Вечером, дожидаясь автобуса, мы беспокойно оглядывались. Казалось, забыли что-то или потеряли. Когда ПАЗик тронулся, я высунулась в окно. На удалявшейся остановке рядом с Инзой и Александриной Васильевной стоял старый знакомый - спиной к нам и лицом к деревне. Подруга с мамой махали отъезжающим, а дедок - варьгинской улице. Так вот что тревожило: мы по-человечески не попрощались с Варьгино. А ещё точнее - напрочь забыли о старинном обряде. Всю обратную дорогу автобус поливали дождевые струи. Мы ехали домой с таким ощущением, что ещё не раз вернёмся. Не получится забыть причастность к прошлому и настоящему, зримому и духовному - будто всё в узелок завязалось. Отныне будем чувствовать себя крещёнными красотой, водами и легендами этих чудных мест.

Можно было бы даже молвить «недурно». Однако Камил на секунду вспомнил, что Есений хотел его поженить на ней. И сразу стало тошно. Хорошо, всё-таки, что братец сдох, невольно пронеслась такая мысль.

Нос крючком. Глазки маленькие, ещё и расположены далеко. А потом баронесса улыбнулась. И кривые зубы её торчали вперёд небольшим клювом.

Теперь ясно, почему дева без мужа так много времени.

Камил подтолкнул ошалевшего Нойманна.

-- Колбочки, -- напомнил он, как бы невзначай.

И тогда Вальд подошёл к баронессе.

Глаза у Велены сияли радостью. Она даже не представляла, насколько Нойманн красив. Вальд переплюнул её воображение. Поэтому Дубек лишилась дара речи. Застеснялась. Опустила взгляд. Но Вальдемар подхватил её под руку. Улыбнулся. Сказал что-то. И так все направились в гридницу, на ужин.

Первое время за столом баронесса стеснялась. Проглатывала слова. Заикалась. Она очень боялась спугнуть драгоценного Вальдемара – ангела, с золотыми локонами, крыльями и, должно быть, с бриллиантовым членом. Боялась спугнуть потому, что она-то за свою жизнь поняла, насколько страшна. Бедняга. Камил даже начал ей сочувствовать. Уж он-то понимал, каково быть отверженным изгоем. Но у мужчин всё проще – мужчинам можно поменяться, стать сильнее. Красота у мужчин – на последних местах, после харизмы, мужества и чувства юмора. А женщина, если страшна – горе…

Но постепенно баронесса рассказывала о себе всё больше. И тогда Камил различил в Велене Дубек те самые редкие, особенно для женщин, нотки. Нотки ума. Которые неизбежно появляются у одинокого человека, вынужденного коротать вечера за книгами, вместо объятий. Велена оказалась очень умной и мудрой. Слова и речь её были куда краше, чем лицо. Но, видать, мало кто мог это оценить в её краях.

Может, Есений в ней и увидел эту мудрость. Кто его знает.

Баронесса оказалась не настолько плоха, как все уже успели себе вообразить. Не так уж стара. Да ещё и умна. Вальд, конечно, не был рад. Но и совсем уж отчаиваться не стал – ухаживал за баронессой, будто за очередной девицей из Башен Знания. Не растерял ухажёрских навыков. И баронесса выглядела счастливой.

Все эти три дня Вальд и Велена провели в компании друг друга, однако, не добираясь до постели – по заверениям Нойманна.

-- Ты дождись сначала свадьбы, -- сказал ему Камил. – Но если случайно дойдёт до дела – помни. Только в кромешной темноте! И не давай ей притрагиваться руками. Делай дело быстро. И метко.

-- По другому и не собирался, -- поморщился Вальдемар.

-- Главное, заправляться не забудь. А то пустое дело будет…

В замок Миробоичей прибывало всё больше гостей.

Первым прибыл Лют Савохич со своими придворными-адептами. От свиты скверно пахло сыростью и плесенью, о чём Камил тут же сообщил барону.

-- Может и не вежливо так говорить. Но это ставит под угрозу вас же. Примите бани, -- сказал Камил и тут же осёкся – бани после такого придётся сносить под корень, а на земле разводить костёр.

Савохич обижаться не стал. Сказал лишь, что этот запах не смыть ничем. Но приказал придворным мазаться ароматическими маслами.

Лют разместил своих чудищ в лесу неподалёку – на всякий случай, если гости или князь устроят что-то нехорошее.

-- Свадьба – это прекрасная затея, -- сказал Савохич. – Прекрасный повод, чтобы прощупать всех лордов! Я бы до такого не додумался. Ха-ха! Теперь, Камил, главное произвести хорошее впечатление! И кто знает, куда заведёт нас эта дорожка…

-- Сюда прибудут Перепутичи. И Бродичи. Я не думал, что они согласятся.

-- Не велика заноза! Печально, что не приедут Светломоричи. Это они зря! Это их просчёт!

Следующими приехали Дубовичи. Путята со своей большой семьёй. Молодой – не старше Никлота, уверенный и энергичный. Крепко пожал руку Камилу. Показался вполне дружелюбным – и ведь ближний сосед, удивительно, что Камил раньше не наведался к нему в гости, что не имел с ним никаких дел – за первым же ужином обсудили несколько торговых договоров. Но тут выгодней всего было Савохичу – с его горной шерстью и углем, которых в баронстве Дубовичей почти не имелось. Между Камилом и Путятой же торговать было почти нечем. Разве что солью.

Дубович решил тоже присоединиться к коалиции по уничтожению разбойников – в его баронстве тоже водилось немало швали. А ещё он сказал, что не видит в Долге справедливости. Считал это узаконенным грабёжом, не имеющим смысла. Ведь Святомир мёртв. Мёртв даже Некрас. И Есений. И что Камил не может нести ответственности за поступки своих предков.

-- Наказывать надо было бы, если б Святомир предал Царя, -- говорил Путята. – Где это видано, чтобы за верность упрекали? Я понимаю, правда, почему Искро так поступил с вами. Он хочет, чтобы Миробоичи никогда не смогли ему отомстить. Никогда не смогли нарастить большой силы. Ведь война стоит на золоте. Нет богатств – нет дружины…

Данила Горнич приехал без своей семьи. Лишь с высоченными дружинниками – будто отбирал из самых громадных своих крестьян. Под такими громадинами едва ли не трещал пол. Он был ровесником Ларса и Савохича. Когда-то он сражался за Царя в войске Святомира, но всё же избежал виселицы князя. Хоть и попал в немилость. Коренастый, широкоплечий, с большими усами, за которыми не было видно рта. Данила Горнич поражал своей прямотой. Манеры у него оказались совсем не баронские.

-- Я воитель, -- сказал он, когда его же придворный сделал ему тихое замечание по поводу зычной отрыжки за столом. – А не аристократ. Но прошу у вас всех прощения! Особенно дамы… – поднял кверху кружку с пивом, посмотрел на Жанну. – А в наших землях за такое наоборот благодарят. Ведь лучше спереди, чем сзади, ха-а!!

Перепутичи и Бродичи опаздывали к намеченному дню. Но Камил, как бы не хотелось, со свадьбой не спешил. Ждал. Тем более, баронесса Дубек не хотела портить отношения с друзьями князя – и впереди всех уверяла, что нужно лишь немного подождать.

И, с опозданием в один день, они явились.

Показались на горизонте их стяги со святыми. Перепутичи и Бродичи прибыли вместе. Неразлучная кодла. Собаки держатся бок о бок. Припёрлись с большой дружиной в охранении – пятьдесят конных воителей в сверкающих ламеллярах, с расписными щитами и роскошными красными сапогами.

Многовато для гостей. Но Камил держал свою мёртвую дружину наготове – мертвецам эти воители ничего сделать не смогут. Так что самое страшное – их коней придётся кормить за собственный счёт.

Бароны въехали в ворота после того, как во двор проехало два десятка воителей – опасались, что Миробоичи будут кусаться. Хотелось, да. Но Камил сдержался. Двух враждебных баронов взять в плен и диктовать волю князю Искро… Красота! Но безрассудство, которое не доведёт до добра. Камил хотел показать своё благородство и доброту, чтобы не прослыть потом демоном, ведущим армии нежити.

-- Милые гости, добро пожаловать! -- сказал Камил опоздавшим баронам улыбнувшись. Бароны выглядели несуразно, не сочетались рядом друг с другом, потому что были слишком разные. Один – толстый и плешивый. Мазай Бродич. Главный подлиза князя. Он встретил Камила надменным взглядом и хмыкнул. Второй – худой и сутулый, бледный. А когда снял шлем – показал своё молодое и прыщавое лицо. Взгляд бегающий, но пытающийся выразить крайнюю степень собственного превосходства над остальными. Это, должно быть, Мнат Перепутич – внук Милы. Он приветственно кивнул.

-- Немного задержались, -- сказал он. – Болота наши за «перепутьем» – не высохли, разлились. Пришлось ехать по грязи, уж просим прощения за столь большое опоздание…

-- Не пристало лебезить! – одёрнул его плешивый Мазай и зашипел. – Камил не барон вовсе. Так – регент! Баронессе Жанне ещё можно. И остальным, кто барон, и кто ждал…

-- Ничего страшного, что опоздали, -- ответил Камил, улыбаясь, не обратив внимания на шипение. – Мы ждали вас, Мнат Перепутич. Не начинать же свадьбу без такого ценного гостя, мы бы многое упустили!

-- Лестно слышать, -- сказал Мнат, уже не так уверенно – с оглядкой на покрасневшего от обиды Мазая.

Гости первым делом решили познакомиться с Вальдемаром фон Нойманном. Перед ним же Мазай проявил всю свою учтивость и находчивость.

-- Для меня честь познакомиться с вами! – чуть не приплясывал он. -- Легендарный род Нойманнов теперь пришёл в Горную Даль! Восхитительно! Это значит, скоро будет порядок в южных землях! А то развели тут балаган во время восстания… Вот вам подарочек! От всего сердца, от рода Бродичей, от меня лично. Золотое кольцо с рубинами. И молитвой, вот, можно разглядеть гравировку! Вот здесь, слова, да… Думаю, вам понравится, держите! Вы же, Нойманны, любите молитвы!.. А где же ваши родственнички? Отец, брат и остальные?...

-- Спасибо за подарок, -- отвечал смущённый Вальд. – А родственнички у меня на родине остались. Карл учится в Ветрограде, не стал его отвлекать пустяками. У остальных… дела…

-- Дела?!... Как печально! – Мазай сразу же расстроился, он, видно, жаждал познакомиться с высшим светом Святого Престола, только ради этого сюда и ехал. – Что ж это за свадьба, если нет родни рядом… Непорядок, непорядок… Ну, ничего! Вы не расстраивайтесь, главное. Должно быть, у них очень важные дела, чтобы переться в такую дыр…даль!

Затем Бродич поздравил баронессу Дубек, подарив ей резную шкатулку.

-- Будете драгоценности свои складывать! Счастья вам с Нойманном!

Мнат Перепутич обошёлся лишь парой слов. Он оказался куда менее изысканным на лесть. И всё не знал, куда бы деться – во всём следуя за плешивым Мазаем, как за нянькой; как тень. Он глядел по сторонам с некоторой опаской. И, после небольшого столкновения взглядами с Камилом, больше ему в глаза не смотрел, хотя поначалу и попытался выразить своё превосходство.

Если «это» будет врагом, то всё не так уж плохо!

Затем всех баронов созвали к начинающему цвести украшенному служанками саду. Тут уж баронесса Дубек не хотела медлить. Велена жаждала побыстрее провести церемонию. Как она выразилась, этого момента она ждала всю свою жизнь.

Для церемонии Камил пригласил священника из Перевала. Поп уже успел посетовать на заброшенность часовни Миробоичей. И предложил прислать в поместье церковника, за определённую плату. Камил ответил, что подумает. Церковники ему здесь не упёрлись. Будут совать свой нос, куда не следует. Опасно.

Вальдемар и Велена, разодетые в свадебные одежды, поклялись перед Господом соединить свои сердца. Хранить верность. До самой смерти. Много всякой ерунды пообещали тому, кого ни разу ещё не видели. Священник радостно благословил их, особенно Нойманна – не каждый день ведь женишь именитых «святош».

А затем все бароны обрушили своё внимание на Вальдемара. Они снова поздравляли его, то и дело вылавливали Нойманна на пару слов. А Камил молча наблюдал за их поведением, в стороне. С ним рядом находились только Лют Савохич, в своей железной маске, и Данила Горнич, в медвежьих мехах. Первый – привычно держался от святош на расстоянии. А второй – был слишком горд, чтобы носиться за «каким-то иностранцем».

Может, и не за Камилом бегают бароны, не ему выражают почтение и уважение. Но, в конечном счёте, какая разница? Вальдемар полностью на его стороне. И покамест всё обстоит таким образом – на баронов будет легче влиять.

А потом Вальд дождался, пока все вокруг утихнут, взглянул на Камила, что-то понял. И рассказал всем, как же Камил спас его после дуэли. Как простил и вылечил его, когда никакие лекари Башен не могли привести его в чувство. И сказал, что Нойманны отныне обязаны Миробоичам, мол, иначе его бы тут не было, в этом зеленеющем весеннем саду, среди прекрасных баронов Горной Дали. Сказал, что поэтому он и заключил союз с Камилом. Задушевный рассказ этот растрогал женщин, кто-то из баронских дочерей и жён пролил слёзы. Рассказ подкупил почти всех баронов. Кроме Бродича. Он что-то тявкнул поперёк, но Камил пригласил всех ко столу, перебив Мазая и выставив того дураком.

Камил хотел пригласить и Хельга Крюковича. Но тот отказался.

-- У меня пропадает аппетит в кругу аристократов, -- сказал Ворон.

-- Но ты сам аристократ. Пусть все видят, что ты под защитой Миробоичей. Пусть все видят, сколько в этом доме собралось силы.

-- Мне ни чья защита не нужна. Лес – моя крепость. А сила… Обычно привлекает другую силу. Я предпочту остаться в тени, тем более вина я не пью. И погляжу на всю эту шайку со стороны.

А стол надламывался от самых разнообразных яств. По этому поводу Радим Златич высказался, мол, вот на что уходят их деньги – на праздное безрассудство! И сравнил Камила с жадным королём из сказок, который устраивал пиршества в голодные годы. Снова назвал его «мальцом», при всех. Неприятно.

На Дарью обрушилось очень много работы в последние дни и Милада её очень выручала – просто спасала. Особенно когда нужно было приготовить не только много, но и очень вкусно. Милада, бесспорно, готовила лучше Дарьи.

Вино хлынуло рекой. Бароны бились бокалами. Поздравляли Нойманна и Дубек, желали им вечной молодости, крепкого счастья.

-- И крепкого члена! – бахнул Данила Горнич и заржал, даже не осознавая, насколько метко он попал Нойманну не в бровь, а в глаз.

Жанна ухлёстывала вино с таким упорством и скоростью, что удивился даже Данила Горнич.

-- Ба! Вот это я понимаю женщина! – рыкнул он. – И даже ни в одном глазу, что воду пьёшь!

-- Несчастной вдове только одно и остаётся – пить, -- ответила Жанна.

-- Был бы я не женат – приударил бы за тобой, милаха! – воскликнул Данила и предложил Жанне удариться бокалами.

-- Увы, мне нравятся только молодые и утончённые. А вы усатый и уже в годах…

-- Вздор! – гаркнул Данила, начинающий пьянеть. – Все вы, бабы, так говорите! А на деле главное, чтобы кулак был с голову, голова страшней медвежьей, и чтоб хрен до колен! Ха!

-- Да что вы знаете о нашей доле женской… -- вздохнула Жанна, прикончив бокал даже быстрей Данилы.

-- Про голову страшней медвежьей – не согласен, -- усмехнулся Лют Савохич, поправляя свою железную маску. – Красота, даже мужская, страшная сила. Уродцев никто не чествует.

-- А что у вас под маской? – спросил молодой Перепутич тихим голосом.

-- Ужасные шрамы! – ответил Лют Савохич.

-- Я слышал, вы воевали…

-- А кто из нас не воевал, ха! – гаркнул Данила Горнич и снова рыгнул. Молодой Мнат сразу же смутился – он ещё ни разу не проливал кровь. – Ну да! Молодняк! А все мы рубились насмерть! Все мы прошли войну. Только на войне проявляется характер!

-- Согласен, -- кивнул Савохич.

-- У кого-то характер – настоящего воина! – продолжал Данила, свирепо глядя на Перепутича и Бродича. – А у кого-то характер предателей и паскуд!

-- На что намекаешь это? – сказал Мазай.

-- На то, что есть предатели, которых бы в хвост и гриву! Вот Святомир был – хорош! Вот – воин! Миробоич! А ты, Бродич? Падальщик и хуже стервятника!

-- Что ты сказал?! – вскочил на ноги Бродич.

-- Что слышал!

-- Заткнитесь!!! – вскочила Жанна. Она рявкнула так яростно, что в гриднице повисла тишина. Даже Камил удивился, он её такой никогда не видел. – В моём доме – ни слова о войне!! Вам, мужчинам, лишь бы о войне поговорить! Лишь бы подраться, выпустить друг другу кишки! За моим столом говорите о другом! О мирных вещах! ВСЁ!

Бароны опешили от такого напора. Но, стоит признать, Жанна правильно сделала. Ситуация едва ли не перешла в конфликт. Бродич злобно зыркнул на Горнича. И сел обратно.

-- Вот это женщина… -- хмыкнул Данила Горнич и притих. – Уважаю!

Жанна вздохнула. И попросила вина.

-- Поговорим о других вещах, -- поддержал её Путята Дубович. – К чему эти ссоры за праздничным столом.

-- Какая же это свадьба, если без мордобоя? – опечалился Данила Горнич. Он, видно, искал перепалок или боёв. Это было заметно по его глазам, всё чаще обращавшимся на Мазая. Кажется, между ними в прошлом что-то такое произошло… Всё-таки, по разные стороны бились в войне Распада.

А ведь праздничное пьянство только началось! Камил почему-то не подумал, к чему всё это может привести. Поэтому на вино не налегал. Трезвая голова ему ещё пригодится…

*

А спонсору сегодняшней главы выражаю благодарность!)

Максим Максимович 5000р «За один тройничок в том мире достаточно?» Ответ: Хе-хе. Ну, посмотрим-поглядим)

***

Мой паблик ВК: https://vk.com/emir_radriges

Мой телеграм канал: https://t.me/emir_radrigez

«Темнейший» на АТ: https://author.today/work/316450

С колотящимся сердцем Ольга нащупала телефон, используя его слабый свет, чтобы осветить все вокруг. К своему ужасу, она оказалась в ветхом подвале, заваленном брошенными вещами и покрытом толстым слоем пыли.

Прежде чем она успела осознать свое положение, в темноте разнесся шепот, вызывая дрожь по ее спине. Перед ее глазами материализовывались призрачные видения, их призрачные формы то появлялись, то исчезали.

Испуганная и дезориентированная, Ольга брела по похожему на лабиринт подвалу, каждый шаг казался вечностью. Боясь, что ей никогда не удастся сбежать, она наткнулась на ржавую дверь, петли которой протестующе скрипели, когда она открыла ее.

К своему огромному облегчению, Ольга снова оказалась в знакомой обстановке торгового центра, туман рассеялся в воздухе. С дрожащими руками она покинула торговый центр, поклявшись никогда не возвращаться.

Но когда она оглянулась в последний раз, она могла поклясться, что увидела призрачную фигуру, скрывающуюся в тумане и наблюдающую за каждым ее движением со злым умыслом.

С этого дня Ольга избегала Московского торгового центра, как чумы, преследуемая воспоминаниями о своем мучительном испытании в тумане.