CreepyStory

*****

В этот раз он не потерял сознание. Просто рухнул на твёрдый наст так, что сбилось дыхание. Падая рядом, приглушённо вскрикнул Натаныч.

Рюха с трудом выпрямился и огляделся… Та же самая серая мгла на дальнем расстоянии поглощала пространство, не позволяя видеть перспективу. Пыльного цвета небо время от времени вспухало тёмно-сизыми желваками, словно что-то хотело проникнуть сквозь него и чёрным гноем пролиться на эту землю.

И здесь кругом лежали серые камни: крошево, булыжники и целые нагромождения скал.

Он взглянул на продолжающего барахтаться внизу Натаныча, рядом с которым неподвижно лежал лесник. Рюха протянул учителю руку и помог подняться.

— Уфф… Вот это приземлились— выдохнул тот, с любопытством озираясь вокруг. — А где это мы?

— В Нави, — отозвался Андрей и добавил немного извиняющимся тоном: — Вы уж не обессудьте, Натаныч…

— Не надо мне выкать, Андрей, — неожиданно перебил его собеседник. — Говори “ты”, хорошо? Как-то странно в этом месте звучит это “ВЫ”...

Рюха кивнул:

— Конечно, Натаныч. Так я хотел просто нас оттуда унести, а я вот только за такой способ вспомнил. Иначе нас там…

— Да всё понятно, Андрей, — отмахнулся тот. — Я, напротив, хотел поблагодарить тебя. Спасибо.

— Не за что. — Рюха перевёл взгляд на лежащего без сознания лесника: — Что с ним такое? Зачем он кинулся на меня?

— Мне показалось, что он бросился тебе на помощь, — заметил на это учитель-пенсионер. — Вот только потом не совсем понял, что там у вас произошло…

— Он помогал, — криво усмехнулся на Андрюха, — да не МНЕ… Ладно, давайте попробуем его привести в чувство. — Он ещё раз внимательно огляделся. — Не стоит торчать на месте. Надо двигаться…

Вместе стали тормошить лесника, легонько похлопывая по щекам. Ветер зло подвывал, обдавая пришельцев горстями секущего кожу снега.

Наконец их третий спутник открыл глаза и при сером свете Нижнего мира оба впервые смогли заглянуть в них и не увидеть ничего. Выражения в этом взгляде было меньше, чем у фабричной куклы. Пуговичные зрачки смотрели на мир совершенно бесстрастно. И это было страшнее любого безумия.

Вот лесник обратил свой пугающий взор на склонившегося над ним Рюху… и руки его взметнулись вверх и с силой обхватили его горло.

В первый миг Андрюха задохнулся. Рванулся в одну сторону, другую… Тщетно. Силы у соперника были неимоверные. Тогда Андрей принялся давить большими пальцами рук в глазные впадины, чувствуя их упругую твёрдость. К перехваченному горлу подкатила тошнота, в голове зазвенела пустота…

Понимая, что совсем скоро он потеряет сознание, беглый зэк усилил давление на глаза, ощущая, как суставы едва не выворачиваются от усилия… и один за другим, с отвратительным чавкающим звуком, пальцы провалились внутрь черепа…

Руки лесника бессильно упали вниз. В наступившей после схватки тишине ветер протяжно взвыл, сыпанув снежной сечкой на мёртвое лицо.

Андрей перевёл дыхание и, с отвращением высвободил пальцы из тошнотворного месива. Тяжёло поднялся и сказал остолбенело смотрящему на убитого человека спутнику:

— Он хотел убить меня…

— Я видел, — ответил Натаныч на удивление равнодушно и прямо взглянул на Рюху: — Но ЗАЧЕМ?

— Я не знаю, — развёл тот руками и поморщился, увидев выпачканные пальцы. Он склонился к мертвецу и, стараясь, не смотреть, тщательно вытер руки о его фуфайку. Потом ещё какое-то время оттирал их наносимой снежной крупой, твёрдой по ледяному.

Его живой спутник не сводил с него взгляда, а Андрей не чувствовал ничего, как будто не он только что убил человека. Причём сознательно и целеустремлённо, что в корне отличалось от того случайного убийства во время драки.

— А ведь у тебя и того парня из колонии одинаковая одежда, — неожиданно произнёс Натаныч, не сводя взгляда с Рюхи.

Тот не захотел врать:

— Да. Я тоже заключённый. И я в бегах. То есть те события, о которых рассказал тот парень, случились после моего побега.

— Да мне нет дела до этого… Сейчас не та ситуация, чтобы кричать: “Полиция!”. Да и не думаю, что они услышат меня отсюда.

— Ладно, — Рюха придирчиво осмотрел пальцы, — надо найти моего друга.

— Он тоже?..

— Да, — ответил Андрей и пошёл вперёд, всматриваясь в окружающее пространство. Позади него спустя секунду скрипнул потревоженный наст — спутник двинулся следом.

Шли достаточно долго. Картина вокруг не менялась: снег, ветер и камни. Вдруг в посвист ветра вплелись звуки далёких криков. Рюха замер, предупреждающе подняв руку и прислушался… Вот снова послышался чей-то крик. Андрей навострил уши, пытаясь угадать, откуда он доносится. Хорошо было то, что ветер как раз задул с нужной стороны и в следующий раз Андрюха довольно отчётливо расслышал голос кричащего. Сердце чутко дёрнулось в груди и забилось чаще — показалось, что это голосит Ряба.

Ускорив шаг, держа ухо по ветру в прямом смысле слова, Рюха двигался на всё более слышимые звуки и теперь уже сомнений не оставалось — то был пропавший Лёха. Тем более, что через десяток-другой пройденных метров из мутного (и такого близкого!) горизонта выступила навстречу невысокая скала, а на её вершине топталась человеческая фигура, которая при близком рассмотрении оказалась Рябой.

Когда обрадованный Андрей громко окликнул друга и махнул , привлекая его внимание, тот повёл себя достаточно странно: посмотрел в сторону Рюхи… и в свою очередь замахал руками, а потом в жесте запрета скрестил их над головой. Но больше всего Андрюху удивило то, что всё это проделывалось молча, словно и не он до этого голосил во всю мочь.

Недоумевающий Рюха остановился, не сводя взгляда с приятеля, отчаянно пытавшегося что-то объяснить ему жестами. Подошедший сзади Натаныч тихо проговорил, выглядывая из-за его спины:

— Похоже, что он пытается о чём-то тебя предупредить…

— Вижу, — сказал на это Андрей. — Знать бы ещё, о чём…

— Чего он не хочет точно, так это того, чтобы мы подходили к нему. Это и есть твой друг?

— Да, — коротко ответил Рюха и добавил: — И что нам теперь делать? Стоять здесь, как три тополя на Плющихе?

— Давайте по самой границе видимого (Натаныч мотнул головой вбок) обойдём этот камень. Может, оттуда что-то рассмотрим… Мне кажется, что кто-то находится с той стороны скалы. Видите, он смотрит туда?

И верно, Ряба сейчас стоял спиной к путникам и немного склонившись к тому краю, снова на кого-то громко закричал и теперь его слова были отчётливо слышны…

— Пошла нахер, тварь! Полезешь, снова по башке садану!

Путники начали осторожно, по большой дуге, обходить скалу, не сводя с неё взгляда, как вдруг перед ними предстал тот, кому адресовалась ругань Рябы.

Сначала Андрей увидел один большой круглый глаз… И насколько Рюха мог судить, его размеры не уступали колесу от легковушки!

Глаз словно парил в воздухе, ничем не поддерживаемый, и только после того, как он остановился и вылупился на обоих путников, Рюха смог разглядеть под ним длинный нос и узкий подбородок с безгубым разрубом рта. Небольшое тельце покрыто какими-то пластинами грязного цвета, то ли хитиновыми, то ли латными. Причём глаз этот был совсем не человеческим — зрачок в нём пульсировал, то заполняя собой весь белок, то превращаясь в точку.

Андрей вообще не мог соотнести это существо ни с чем похожим. Да и разве в этом месте можно было обнаружить что-либо из знакомого мира?

А тварь всё стояла на месте, не мигая, смотря своим сокращающимся зрачком на Рюху, и он не мог оторваться от этого неприятного, но почему-то притягательного зрелища…

Опомнился он только тогда, когда от внезапной резкой боли в плече его передёрнуло, а голос Рябы прокричал совсем близко:

— Не смотри на него, идиот!

Только тогда Андрюха очнулся и, сморгнув, увидел монстра прямо перед собой. Тот медленно приближался к нему на коротких ножках, оканчивающихся внушительными когтями, что с лёгкостью впивались в жёсткий наст. Узкий рот существа ощерился целой пастью с частоколом острейших зубов и, судя по всему, оно собиралось закусить загипнотизированным зэком.

В нескольких десятках метров за его спиной Рюха увидел бегущего в их сторону Лёху, который за это время спустился со скалы и теперь спешил на помощь другу.

Злой на собственную беспечность, он даже не стал вызывать клинок, а просто с развороту шарахнул ногой по роже низкорослого монстра, желая попасть так, чтобы этот трепетавший глаз лопнул от удара, выплеснув на мёрзлую землю мерзкий зрачок.

Но попал он в оскаленные зубы, которые, на его удивление, не хрустнули и не разлетелись в стороны, а быстро щёлкнули, едва не прихватив каблук. Само же существо, насколько могло, затопало ещё скорее, стараясь дотянуться до вожделенной добычи… и короткие ручки, также оснащённые когтями, ухватили Рюху за края расстёгнутой телогрейки.

Андрей никак не ожидал от этого неповоротливого на вид существа подобной прыти и растерялся так, что это едва не стоило ему жизни. Пока мозг принимал решение, а рука только готовилась к появлению призрачного лезвия, монстр распахнул пасть и вознамерился вцепиться в горло Рюхе…

В этот критический момент на череп (или на глаз) существа опустился булыжник и тогда Андрюха смог лицезреть воочию, как он лопнул, расплескав вонючую слизь, а жуткий зрачок упал вниз и повис, покачиваясь на длинном красном сосуде.

Обитатель Нави ещё секунду постоял, пошатываясь на уродливых ножках и рухнул наземь. За спиной Андрея послышался судорожный вдох. Он обернулся и увидел старого учителя, стоящего с вытаращенными перепуганными глазами, направленными на упавшего монстра.

— Привет, братан! — радостно улыбающийся Ряба перешагнул через застывшего урода и обнял приятеля. — Блин, прикинь, эта тварь загнала меня на камень! Хорошо ещё, что сама неуклюжая, пару раз вмонтировал ей по пасти, она упала и всё понизу ходила, выжидала… Часа два, наверное. Упорная, гадина! — Повернувшись, он пнул ногой по панцирю, которым было оковано существо. — Меня чуть не поймала на этот финт с глазами! Хорошо, что я вовремя сообразил. А ты повёлся… А это ещё кто? — кивнул он на молчащего пенсионера.

— Познакомьтесь, — сказал Рюха, — это Натаныч. Мы сами недавно встретились…

Андрей коротко пересказал историю их знакомства и спросил у приятеля:

— А ты где всё это время был?

— Я же тебе сказал, что от этого козла отбивался.

— Ты же говорил, что часа два?

— Ну да, примерно столько и прошло, как я сюда попал… И сразу наткнулся на этого гада!

— Погоди… — опешил Андрей. — Какие нафиг два часа? — Он снова оглянулся на Натаныча, а тот с недоумением пожал плечами. — Да с того момента, как этот упырь Коляс пришёл к нам, уже часов двенадцать прошло!

— Не гони, Андрюха, — растерянно произнёс Ряба. — Я бы здесь окочурился за такое время!

Только теперь Рюха заметил, что губы у приятеля синие, а самого его иногда передёргивает мелкой дрожью, заставляя зубы отбивать чечётку.

— На, Лёха, — он поспешно стянул с себя телагу и протянул товарищу, — накинь. Хоть согреешься…

Тот не стал протестовать, а мигом закутался в ватник и его лицо расплылось в широкой улыбке:

— Кайф…

— Надо валить отсюда, — озабоченно произнёс Андрей и брезгливо отступил подальше от трупа существа, чьи кровь и слизь пятнали вокруг него слежавшийся снег.

— Кстати, что это за место? — спросил его найденный товарищ. — У меня и возможности не было хоть что-то здесь увидеть…

— Поверь мне, это к лучшему…

— Ну, если судить по этой гадине, — Лёха сплюнул на тело урода, — то, наверно, так и есть…

Рюха сосредоточился и вызвал клинок, собираясь уже привычным способом проложить путь в свой мир.

— Андрей, — возник здесь Натаныч, — ты предполагаешь отправить нас туда, где мы были?

— Конечно.

— А ты уверен, что мы не упадём посреди стаи оборотней или чего-то ещё похуже?

Андрюха задумался, а клинок меж тем сиял в его опущенной руке.

— Нихера себе! — восхищённо произнёс Ряба, глядя на кинжал. — Это ещё что?

— Потом расскажу, — не пожелал отвлекаться на рассказ Рюха и сказал учителю: — Может, нужно какое-то место представить известное?

— Ну, пусть даже ты вызовешь в памяти сторожку… Но где уверенность в том, что там сейчас не собрались упыри?

— Это вполне может быть, — помрачнел Андрей.

— Братан, — Ряба вновь вмешался в разговор, — я тут что тебе? Мебель? Расскажи, в чём суть и вместе подумаем, что делать! Что это за фигня у тебя?

Андрюха кратко, как только мог, сообщил товарищу о Нави, о собственных приключениях, а также о появлении у него клинка-призрака и о возможностях, которыми он обладает.

Побег из зоны в Навь 10

Реакция хозяина заставила его отпрянуть — тот мгновенно оказался на ногах и принялся озираться с выражением ужаса на лице.

— Всё хорошо, не беспокойтесь, — успокаивающе протянул к нему руки учитель. — Не хотел вас напугать, извините.

Испуг потихоньку растаяло на лице лесника, он обмяк напряжённым телом и, волоча ноги, подошёл к столу и опустился на лавку, не говоря ни слова.

Двое его спутников переглянулись и Натаныч осторожно спросил:

— Как вы себя чувствуете, Евгений Макарович?

Тот вяло пожал плечами и сказал отрешённо:

— Нормально.

—Это хорошо. Наш новый знакомый интересуется — нет ли у вас здесь тёплой одежды для него?

— В сенях в дальнем углу есть вешалка, на ней пара курток и телогрейка.

— Спасибо. — Натаныч повернулся к Андрею: — Найдёте?

— Конечно, — обрадованно произнёс тот и поспешил в тёмную прихожую, где и в самом деле обнаружил на ощупь висящую одежду. Чтобы не разбираться с ней в темноте, занёс их в комнату. Обе куртки никуда не годились: одна была слишком тонка, а вторая хоть и синтепоновая, но с внушительными прожжёнными дырами. Оставалась только телогрейка, достаточно просторная и тёплая.

— Я возьму фуфайку, можно? — спросил Рюха и, дождавшись безразличного кивка, сказал: — Благодарю.

Телага и впрямь обняла, как родного, напомнив лагерь и Рябу. Андрей тщательно застегнул пуговицы и, подняв воротник, произнёс:

— Спасибо за всё. Надеюсь, увидимся, — отправился к выходу.

Натаныч при этом вдруг встрепенулся и воскликнул:

— Подождите! — Он повернулся к леснику: — Евгений Макарович, пойдёмте с Андреем! Оставаться здесь нет смысла, надо добираться туда, где нет всей этой чертовщины! Просить о помощи, рассказать всё, что знаем… Идёмте!

Хозяин сторожки на эти слова отозвался безучастным кивком. Натаныч с тревогой посмотрел на него и сказал, обращаясь к Андрею:

— Идём вместе. Вы не против?

— Я-то нет, но нам всё-равно скоро расставаться.

— Я помню, — ответил пенсионер и вновь сказал леснику: — Соберите, пожалйста всё, что у вас есть из еды. Да, и необходимо взять с собой свечи, вдруг пригодятся…

Выходили из дома осторожно. Долго прислушивались, пока, наконец, не рискнули отодвинуть щеколду и выйти наружу, во враждебную ночь, обнявшую их снежным холодом и темнотой.

Направление выбрал лесник. Хотя “выбрал” было сказано чересчур — он просто вышел первым со двора и углубился в чащу. Остальные последовали за ним.

В принципе, Рюхе было безразлично, в какую именно сторону идти. Если всё обстоит так, как он себе представлял, значит, скоро им встретится на пути какая-то нечисть, пробравшаяся сюда из Нави, то есть, умеющая пересекать истончившиеся границы миров. Да пусть даже тот же упырь! Андрей охватила злая решимость сразиться хоть с кем, чтобы только найти приятеля.

Да и с призрачным клинком можно было попробовать попрактиковаться… Ведь помог он ему тогда вырваться из Нави! Будто вспорол саму ткань реальности! Причём без всякого на то приказа. Может быть, он умеет улавливать невысказанные пожелания?

Всё это требовало осмысления и проверки опытным путём. Пока же Рюха шагал вслед за лесником, стараясь ступать тихо и аккуратно. Снег, выбеливший всё видимое пространство, скрипел под ногами путников.

Тучи целиком укрыли небо, темно стало настолько, что Андрюха был вынужден идти, едва не наступая на пятки идущему перед ним леснику.

Вдруг откуда-то сбоку донёсся громкий треск ломающихся сучьев, снег заскрипел под бегущими ногами и в Рюху кто-то с силой врезался, заставив путника опрокинуться на землю.

Сзади на него наткнулся не успевший ничего понять Натаныч, тоже упавший навзничь. Образовалась куча-мала из троих людей, одним из которых был неизвестный, создавший эту неразбериху. Причём, если остальные барахтались молча, то незнакомец причитал и подвывал, пытаясь вновь оказаться на ногах.

Рюхе посчастливилось нащупать в темноте его шею и негромко сказать, сдавливая тому тощую глотку:

— Заткнись! Не ори тут! — и когда тот притих, добавил: — Привлечёшь каких-нибудь тварей, идиот… Ты кто?!

Он немного отпустил горло неизвестного, и тот просипел:

— Я из лагеря…

— Беглый, что ли? — спросил Андрюха, одновременно пытаясь рассмотреть лицо незнакомца. — Как звать? Из какого барака?

— Ничо я не беглый, — торопливо открестился пойманный.

— А как здесь тогда оказался? — не отставал от него Рюха.

— Так лагеря, считай, больше нету! Там всякая херня поналезла! Всех убили! Птеродактили, вампиры…

— Не ори! — встряхнул его за воротник Андрей. — Вставай давай и расскажешь толком…

При помощи всё это время стоящего рядом и не пытавшегося вмешаться лесника, поднялись на ноги. Снег перестал сыпаться сверху, и громада луна стала медленно перекатываться с перины тучи на видимый край неба, проливая свой мертвенный свет на лес.

Рюха взглянул на незнакомца. Лицо того не было ему знакомо. Впалые щёки, тонкие губы, над острыми скулами выкаченные глаза, со страхом ежесекундно сканирующие окружающее пространство.

Идти стало легче. Луна осветила заснеженный лес, позволяя видеть на достаточное расстояние впереди.

Андрей приметил разлапистую ель и подтолкнул к ней идущего перед ним неизвестного:

— Давай здесь тормознёмся, поговорим… — И через его голову сказал леснику: — Евгений Макарович, остановимся на пару минут!

Когда все четверо сгрудились возле облюбованной Рюхой ели, он обратился к незнакомцу:

— Рассказывай…

И тот, по-прежнему непрестанно оглядываясь, поведал путникам о том, как со вчерашнего дня в зоне вырубился свет, на ужин давали холодные консервы, так как разогреть их возможности не было, в бараках воцарился холод. Аварийный генератор запустить не получалось. Мусора пытались решать вопросы обогрева и остального какими-то альтернативными методами, но для этого требовалось “добро” от хозяина, которого всё никак не могли разыскать.

Естественно, что цеха стояли и на работу их не выводили. Никто не мог понять, сколько времени, поскольку все имеющиеся в лагере часы встали, менты говорили, что у них перестали работать и мобильные телефоны. Зэки мыкались в темноте запертых бараков, когда некоторое время назад всех вдруг начали выводить на построение. Да не в локальные участки, а на большой общий плац.

Строились в полной тьме. Зэки тревожно переговаривались, комкая шеренги. Происходящее настораживало. Кто-то заговорил о начавшейся войне.

Когда все отряды в форме каре построились на плаце, из вахты вышел начальник лагеря, благо, что показалась луна и стало возможно хоть что-то видеть.

Самым удивительным всем присутствующим показалось то, что хозяина сопровождали несколько человек в чёрных плащах с глухими капюшонами. Некоторые из сидельцев подумали, что это какая-то высокая комиссия из самой столицы. Всего их было трое, но двое из них несли с собой какой-то плоский камень, от которого исходило голубое сияние.

Хозяин вышел на середину плаца, “плащи” положили камень на землю и встали рядом…

— И тогда-то всё и началось… — сипло проговорил незнакомец.

— Что “началось”-то? — в нетерпении спросил Рюха.

— Эти в плащах подняли кверху руки и начали что-то там петь, а к ним стали из строя выходить люди, и они одному за другим принялись перерезать им горло на камне… — он вскинул глаза на Рюху: — Прикинь, я стоял, смотрел на это и не мог пошевелиться! И не потому, что перебздел… Хотя, конечно, я был в шоке, но хотел убежать, а чую, что не могу двинуться с места! С понтом гипноз какой-то!

— А мусора? — спросил Андрей. — Они-то что делали?

— Да в том-то и дело, что и легавые выходили! Говорю же тебе, что гипноз какой-то!

— Ясно. Ну а дальше-то что?

— Камень этот, как на него кровь попадала, светился всё больше и больше… Как будто мощный фонарь врубили! Рядом с ним уже штук двадцать жмуров валялось, когда появились эти птеродактили…

— Ты чо гонишь? Какие птеродактили?

— Да это я так… Не знаю просто, как назвать… Только эти ещё страшнее! По виду птицы, а бошки человечьи. Пасть с зубами на всю рожу…

И дальше он рассказал, как эти чудовищные существа принялись летать над людьми и кусать их, отгрызая куски плоти. И только тогда с остальных словно спало оцепенение. Поднялась паника, все кричали, метались, а на плац со стороны вахты ворвались разные чудища: какие-то многоножки, волки, нелюди со страшными мордами и клыками, торчащими изо рта…

И все они были заняты одним — убийством. Как будто только это было их конечной целью.

— Я видел, когда уже убегал, как хозяин схватил одного прапора и распорол ему клыками горло и стал пить его кровь… Отвечаю за базар!

На фоне всего того, что рассказал незнакомец, последние его слова прозвучали настолько смешно, что Андрюха едва не прыснул нервным смехом.

— А ты как ушёл?

— Все вглубь лагеря ломанулись, а я бочком вдоль забора до вахты, а там все двери нараспашку! Мимо “конверта” пробегал, легавых мёртвых видел и даже собаки загрызенные валяются. — Он снова огляделся вокруг и добавил: — Думаю, что не один я свалил… А вы все кто?

Андрей не успел ответить. Где-то совсем рядом послышался рык и на близкий лесной пригорок с голыми хлыстами растущего там кустарника взбежала фигура бесхвостого волка с приплюснутой мордой… Оборотень!

Знакомый жар охватил плечо, Рюха хотел окликнуть спутников, чтобы предупредить… но не успел. Волколак повернул к ним свою морду и ликующе взвыл. Ему отозвались несколько таких же голосов. Оборотень сделал пару быстрых скачков и остановился буквально в метре от пригнувшегося, готового к атаке, Андрея.

— Ты! — протявкал он, свирепо глядя в глаза Рюхе. — Ты нужен хозяину! Иди за мной! А вы, — он оглядел всех остальных, замерших под этим свирепым взглядом, — вы все умрёте.

Не говоря ни слова в ответ, боясь только того, чтобы не подоспели другие опрокидыши, Андрюха резко выпрыгнул вперёд и с силой грянул кулаком по волчьей морде. Волколак опрокинулся на бок, а Рюха стремительно обхватил его левой рукой за шею, а правую угрожающе поднёс к самому горлу, одновременно с этим взывая к клинку… И он появился! Будто научился реагировать на желания беглеца мгновенно.

Чистое белое сияние мягко разлилось в ночной тьме. Фантомное лезвие выглядело почти реально. Во-всяком случае, для схваченного за шею перевертеня угроза явно не была призрачной: он испуганно взвыл и засучил по снегу лапами, желая отодвинуться подальше от пугающего его кинжала. Андрей с ещё большей силой сжал мохнатое горло зверя и сказал тому прямо в ухо:

— Как мне попасть в Навь? Открой путь!

Схваченный оборотень неожиданно лающе рассмеялся:

— Какой путь, дурак?! Тебе не нужно попадать в Навь, она сама пришла сюда!

Заскрипел снег под чьими-то тяжёлыми шагами и перед ними выросла массивная фигура лесника, который подошёл к ним, постоял какое-то время… и неожиданно набросился на Рюху. Он буквально упал на него, подминая беглеца всем своим немалым весом, причём так, что напоролся на острие кинжала.

Андрюха ожидал крика или стона от ранения, но тот вёл себя так, будто ничего с ним не случилось: хватал Андрея за руки, стараясь одновременно с этим подмять под себя. Рюха был вынужден отпустить шею зверя, чтобы противостоять нападению.

— Пусти! — прошипел он, думая, что лесник просто чего-то не разобрал в темноте. — Хочешь, чтобы нас сожрали?!

Не отвечая, тот продолжал наседать, сжимая Андрюхе руку. Беглец вывернул её, напрягся и отбросил нападавшего от себя. Освободившийся оборотень отбежал на несколько метров и громко завыл, подняв к небу безобразную морду.

Вставший на ноги лесник вновь бросился на Рюху, при всём этом он не говорил ни слова, и это было особенно непонятно и страшно.

Андрей не раздумывал долго… Кинжал по-прежнему разрезал ночной воздух белым светом, и Рюха, не желая ранить им человека, ударил напавшего свободной рукой в челюсть, после чего тот упал и уже не поднимался, как видно, потеряв сознание.

Пока происходила эта потасовка, незнакомец, имени которого Андрюха так и не узнал, развернулся и с тонким криком бросился бежать, петляя между деревьями, как перепуганный заяц. Навстречу ему выметнулись сразу двое оборотней, видимо, привлечённые зовом своего собрата. Бедняга рухнул на землю, а оба зверя с плотоядным рвчанием принялись его пожирать. Рюха с громким криком ринулся к ним, держа перед собой светящийся клинок. Натаныч в это время подбежал к поверженному леснику и принялся приводить его в чувство.

Андрею было не до того, его переполнял гнев на этих созданий, что не имели право на существование, и которые, тем не менее, безнаказанно убивали людей.

Он добежал до ближайшего из них и воткнул кинжал прямо в уродливый череп. Лезвие не задержалось и мгновение, войдя в кость до самых пальцев Рюхи, откуда вырастал клинок. Андрюхе в первую секунду даже показалось, что призрачный кинжал просто утонул в перевёртыше, не причинив ему никакого видимого вреда, но уже в следующий миг зверь коротко взвыл и рухнул на заснеженную землю, пятная её чёрной кровью. С такой же легкостью Андрей освободил фантомное оружие и постарался ударить второго монстра, но тот в мгновение ока скакнул вбок сразу на несколько метров. Морда его была перепачкана кровью, а человеческие глаза на ней горели злобой и кровавым вожделением.

Андрюха быстро взглянул на незнакомца: оторванная рука, вспоротый живот с обнажёнными, покрытыми кровью, рёбрами, обглоданное лицо. Неизвестный зэк был мёртв окончательно и беспроворотно. Кисло воняло пролитой кровью и экскрементами. В голове у Рюхи стучали молоты, дыхание сбивалось. Рикошетом прилетела мысль о том, что надо больше тренироваться, и это окончательно разозлило его. Какие тренировки, если в мире появилось ЭТО?

Он сделал несколько быстрых шагов по направлению к окровавленному оборотню, но тот легко и стремительно отбежал ещё. Сзади раздался крик. Рюха обернулся и увидел, как на Натаныча надвигается первый перевертень, а маленький учитель отступает в сторону Андрея, с натугой таща за собой обездвиженного лесника.

Андрюха бросился к ним. Кинжал так же светил в темноте, будучи продолжением его руки.

Достигнув спутников, Рюха остановился над ними и заозирался, стараясь не выпускать из виду обоих зверей.

— Натаныч, посмотрите, у него нет раны в груди? — обратился он к маленькому пенсионеру.

Тот поднял на него взгляд:

— Да ведь эти твари до него не добрались.

— Я вот этим (он кивнул на призрачный клинок) ему прям в грудь попал…

Натаныч суетливо ощупал спутника и сказал:

— Да вроде бы ничего… И крови… ну, влаги какой-то не чувствуется. Значит, не ранили. — Он взглянул в сторону растерзанного незнакомца: — Бедолага… — И обратился к Рюхе: — Что нам делать, Андрей? Если их много, то вы ничего не сможете противопоставить всей своре. А если ещё и какие-нибудь другие окажутся здесь…

Побег из зоны в Навь 9

Андрей назвал районный центр и выдал своему пленителю историю о том, как гуляли с другом в лесу и случайно заблудились.

— …Так и ходили со вчерашнего дня, а сегодня шёл быстро и не заметил ветки впереди, ударился, упал, потерял сознание…

— Очнулся — гипс! — с охотой продолжил незнакомец и, повернувшись куда-то в сторону, сказал: — Слышь, Натаныч, он нас за дураков принял! И приятель твой тогда куда делся?!

Снова прозвучали шаги, только в этот раз не тяжёлые, а тихие, будто человек крался.

Не подходя близко, второй произнёс за спиной здоровяка красивым баритоном:

— Может, и в самом деле гулял… Странных людей много.

— Ага! — хохотнул его собеседник и тряхнул Рюху за воротник куртки: — Ты кому втираешь?! Мы с Натанычем видели, как ты на землю свалился! Как будто тьма тебя выплюнула! — Он и сам смачно плюнул в сторону и снова дёрнул ворот: — Давай колись, гадина, кто ты такой?!

— Да правда, мужики! — не собирался сдаваться Рюха. — Ударился о ветку и упал! Как будто отключило! А как уж вы это увидели, не знаю. А я и в самом деле Андрюха, из города приехал с другом, погулять хотели в лесу. Мы часто так делаем…

— Вот сука, — отозвался на это мужик и взмахнул рукой: — Я те щас…

— Евгений Макарович, — произнёс баритон, — не надо… Ясно же, что он не из этих. Развяжите его.

— Кто знает, из каких он, — проворчал тот, — прикинулся и всё. — Он перевернул Андрея и стал развязывать ему руки, не прекращая что-то бурчать.

Когда последние верёвки были сняты, Рюха поднялся на ноги и внимательно посмотрел на своих новых знакомых… И хотя увидеть что-либо в лесной темноте оказалось не так просто, он смог разглядеть в том, кого звали Натанычем, низкорослого и худощавого человека, одетого в телогрейку и с ушанкой на голове.

Второй был крупным и массивным. Он стоял в шаге от Андрея, буквально излучая недоброжелательство.

— Меня зовут Яков Натанович, — произнёс мелкий своим роскошным баритоном и, сделав два шага навстречу беглецу, протянул руку, которую тот пожал, — а мой спутник Евгений Макарович, лесник в этом (он повёл вокруг себя рукой) хозяйстве.

— Это ваша избушка в лесу? — повернулся Рюха к леснику.

— Ну, моя, — неприязненно ответил тот. — А что? Занять хочешь?

— Просто мы там ночевали.

— Когда?

— Ну… наверное, этой ночью, — неуверенно предположил Андрюха и поторопился объяснить: — Я просто не знаю, сколько времени в отключке провёл!

— И не узнаете, — махнул рукой Натаныч. — Часы остановились вообще все. Хотя… Здесь сейчас такое происходит, что остановка часовых механизмов ещё не самое удивительное… Нас за прошедшие сутки едва не убили несколько раз, причём последняя из этих попыток не понравилась мне категорически.

— А что случилось? — спросил его Рюха.

— Из нас хотели выпить кровь, — объяснил собеседник. — Это произошло совсем недавно. Наше присутствие обнаружили вампиры.

— Упыри, — машинально поправил Андрей.

— Неважно. Суть одна. Это было несколько минут назад на этом самом месте, — повёл он рукой. — Но вдруг что-то полыхнуло прямо в воздухе, а мы проморгались и обнаружили, что вампиры исчезли. Пропали. И вслед за этим вы появляетесь буквально из ниоткуда.

Андрей огляделся вокруг, пытаясь проникнуть взглядом за густую темноту леса и спросил у крепыша-лесника:

— А вы знаете отсюда дорогу к своей сторожке?

— К ней и шли, — всё так же недружелюбно ответил ему здоровяк.

— Давайте туда дойдём и поговорим? — предложил новым знакомым Рюха и добавил: — У меня друг пропал…

Лесник вёл маленькую группу за собой вполне уверенно. При этом ступал он по земле почти бесшумно в то время, как идущий сразу за ним беглый зэк шумел и топал словно бегемот. Замыкающим легко двигался маленький Натаныч.

Во время пути Андрей рассуждал о взаимосвязи между пропажей упырей и собственным появлением, а ещё о том, что ему, как видно, никогда уже не согреться — альтернативы лагерной куртке всё не находилось.

Домик, стоящий среди деревьев, открылся лишь при подходе к нему вплотную. Ленивая луна не удосужилась выглянуть даже краешком. Как ориентировался в этом мраке лесник — оставалось для Рюхи тайной.

Они поднялись по ступенькам крыльца и по одному, в том же порядке, зашли в дом. Внутри было тепло и темно.

Хозяин дома завозился в темноте, которую через несколько секунд разбавил свет от вспыхнувшей спички.

— Ща, — произнёс он, вставая на лавку и шаря рукой по верхней крышке шкафа, — свечки достану…

Ещё через минуту на столе стояли три толстых свечи, горевшие ярко и ровно.

— Садись, — буркнул лесник, кивая Рюхе на одну из лавок, где уже обосновался Натаныч. — Здесь были?

Беглец кивнул и сел за стол, быстро отвернувшись от того угла, где до сих пор валялась эмалированная миска, принесённая ему покойной матерью.

Хозяин, ворча, принялся шуровать в шкафу, откуда достал знакомую Андрею тушёнку и хлеб.

— Куда ножик дели? — спросил он у беглого зэка.

— Наверное, у приятеля остался.

Лесник чертыхнулся:

— Бельё на пол кинули, нож пропал, — проворчал он, поднимая с пола скомканное одеяло и кладя его на кровать, после чего вновь полез в шкаф, откуда выудил старую заржавленную открывалку, которой открыл оставшиеся три банки. Поломал хлеб и, выложив на стол вилки, стал с жадностью есть консервированное мясо.

Только сейчас, при свете свечей, Рюха смог разглядеть своих новых знакомых… Обоим, по прикиду Андрея, было от сорока до пятидесяти лет. Хозяин сторожки выглядел угрюмцем с косматой бородой и крючковатым носом. Копна спутанных волос на голове делало его похожим на картинного лешего. Натаныч смотрелся его полной противоположностью: чисто выбритым, с розовыми щёчками и тихим усталым взглядом всезнающего мудреца. Ел он аккуратно, внимательно рассматривая каждый выуженный кусок мяса перед тем, как отправить его в рот.

Андрей и сам чувствовал, как сильно он проголодался после всех этих перипетий, поэтому, оставя разговоры на потом, стал с удовольствием поедать угощение.

Лесник первым закончил с едой и принялся возиться у печки, в жерле которой уже через пару минут вспыхнул огонь.

Натаныч собрал со стола пустые банки и аккуратно поставил их в углу у двери, как раз там, где лежала миска. Смёл рукой крошки со стола и ссыпал их в одну из пустых банок. Всё это он проделал, не произнося и слова. После чего вновь уселся на лавку и, обратив взгляд на Рюху, произнёс:

— Так что с вами произошло, молодой человек?

Лесник, оставив заслонку печи открытой, подошёл и уселся рядом с маленьким товарищем, вперив недоверчивый взгляд в Андрея, который, тщательно отбирая слова, рассказал начальную часть своей истории, где они с другом приехали побродить в лесу и не заметили, как заблудились…

Доведя до аудитории подобное вступление, дальше он уже не осторожничал, а просто пересказал случившееся с ним вплоть до того, как очнулся в лесу связанным.

— Это Евгений Макарович подстраховался, — любезно объяснил ему Натаныч. — Мы ведь не знали, что вы есть такое.

— Да я не в обиде, — отмахнулся Рюха и в свою очередь поинтересовался: — А что у вас случилось?

Натаныч тихо вздохнул и произнёс:

— Если бы я услышал вашу историю ещё сутки назад, то сказал бы, что вы сумасшедший, но сейчас… Мы со спутником увидели столько, что я охотно верю в вашу историю и даже могу дополнить её…

И он поведал о том, как встретился вчера утром с лесником в районном центре, где каждый из них оказался по своим делам.

— Я на пенсии, раньше преподавал в школе русский язык и литературу, времени свободного много, вот и поехал погостить к родственникам. Пробыл там около недели, но уже собирался домой в Ухатское… Это деревня, где живу я и семья нашего хозяина, и, судя по вашим описаниям, именно та, где вы столкнулись со всякой чертовщиной. Евгений Макарович был на своей “ниве” и предложил мне присоединиться к нему…

Он говорил дальше, а Рюха внимательно слушал, как их машина внезапно встала на лесной дороге, не желая никуда ехать при всяком отсутствии каких-то повреждений. Как они решили идти пешком прямиком через лес, и как работник лесничества неожиданно не смог найти дорогу…

— Всё я мог! — со злостью откликнулся в этом месте здоровяк. — Да только оказывались мы постоянно в разных местах… Будто бес по лесу водит!

Натаныч на это замечание промолчал и стал повествовать дальше о том, как на них напали какие-то две летающие твари размером с ворона, но с подобием человеческих голов на птичьем теле. И были их бошки, со слов рассказчика, мерзкие и злобные, с частоколом мелких, но острых зубов.

— Мы бы не отбились, — добавил он, — хорошо, что они не могли нас преследовать в зарослях кустарника, где получилось отсидеться, и где они не сумели подобраться к нам.

Далее оба попутчика, дождавшись, когда твари со злобным клёкотом улетят прочь, снова попытались добраться до родной деревни, но были остановлены теперь уже какими-то монстрами, имеющими обличье гигантских пауков, составленных из древесных сучьев и мха. В наступившей темноте путники заметили их только потому, что на головах чудищ, похожих на небольшие пни, по кругу располагались глаза, светящиеся зелёным.

— ...Словно гнилушки на болоте, — мрачно прокомментировал лесник.

Проплутав неизвестное количество времени, оба земляка встретились с парочкой упырей, которые кинулись к ним с громким плотоядным урчанием. Люди решили, что это их последние минуты жизни, когда вдруг ночной воздух вспух белым светом, поглотив кровопийц и явив миру бессознательного Рюху.

Завершив рассказ, Натаныч встал и отправился к ведру с водой, попил и протянул ковшик Андрею.

— Не желаете? — Беглый сиделец с благодарностью принял посудину и жадно выхлестал воду. Собеседник тем временем неожиданно спросил: — А что это за одежда на вас такая? Странный фасон…

Рюха, делающий последний глоток, поперхнулся и долго кашлял, пока подошедший лесник с силой не похлопал его по спине. Только после этого беглец смог отдышаться и промолвил:

— Да это рабочая роба… Не хотел пачкать свои вещи, вот и надел спецовку специально для леса.

— Ясно… — протянул Натаныч и спросил: — Ну и что вы думаете по всему тому, что происходит? Вы ведь не полагаете всерьёз, что побывали в Нави?

— Так же, как и вы не думаете, что на вас нападали монстры, — насмешливо ответил Андрей. — Или считаете, что у нас массовая галлюцинация?

— На это нечего сказать, — произнёс собеседник и тут же спросил: — Но что нам с этим делать?

В комнате воцарилось тяжёлое молчание. Ответов не было ни у кого. Наконец Рюха медленно сказал:

— Не знаю, что вы собираетесь делать, а мне надо найти моего друга.

— Но ведь, как я понял, его утащили в Навь? — отозвался на это Натаныч. — Этот вампир, который на вас напал? Как же вы собираетесь туда попасть?

— Пока не могу сказать, — нехотя ответил Андрей. — Знаю только, что мне надо немного поспать, я еле ноги волочу.

— Да и нам тоже не помешает отдохнуть, — присоединился бывший учитель. Он обратился к хозяину: — А вы что скажете, Евгений Макарович?

— Покемарить надо, — хмуро ответил тот, — только недолго… Мне в деревню нужно, узнать, что там с моими… А то с его слов (он кивнул в сторону Рюхи) выходит так, что там и живых-то никого не осталось.

Лесник отвернулся и скрылся в сенях. Андрей услышал, как лязгнула щеколда на входной двери, и хозяин снова появился в горнице. Огляделся вокруг и сказал:

— Одеяло всё-таки расстелем возле печки, так и тепло будет, и вдвоём не тесно. Яков Натанович, вы давайте…

Что хотел предложить здоровяк, осталось неизвестным, так как в этот момент в хорошо протопленной избе подуло холодным ветром, непонятно откуда взявшимся, заставившим людей поёжиться. Проём одного из закрытых окон словно исчез на короткое мгновение, а в горнице напротив него предстала женская фигура, почти призрачная, с размытыми контурами и от неё прямо-таки разило холодом.

Свечи на столе будто в один момент и сами озябли — насыщенные языки пламени сменились на подрагивающие лоскуты света. Фигура женщины с распущенными чёрными волосами и неуловимыми чертами лица стояла перед путниками. И пусть Андрей и не мог разглядеть выражение её глаз, но был уверен, что они взирают на них презрительно и беспощадно.

Внезапное оцепенение охватило его. Хотелось закрыть глаза и заснуть прямо вот так, стоя. Или кулем свалиться на пол… Неважно. Главное, просто спать… Вот только что-то мешало ему так поступить. Что-то тревожило его, не давая свалиться в мутную и такую заманчивую пелену небытия… Боль в плече, что ли…

Боль?.. Неожиданно — ослепительно и мощно — перед его затуманенным взором вспыхнула руна Вепря! Белый свет пролилися в него из сияющего знака, смывая дрёму и изгоняя неподвижность! Плечо горело так, что хотелось заорать от боли! Андрей распахнул глаза.

Полупризрачная фигура стояла прямо перед ним, и от неё разило таким жутким холодом, что он мимоходом удивился, как не превратился в глыбу льда. Рюха отступил на шаг, едва не упав на пол. Фигура снова шагнула к нему. Но теперь к тем чувствам, которые она излучала, прибавилось недоумение. И это он понимал вполне отчётливо.

В этот миг он вспомнил, как легко рассёк изображение чернобородого с мертвенным взглядом тем фантомным кинжалом, появившемся из его руки, и Андрей мысленно воззвал к нему: “Прошу тебя, выручай! Помоги мне справиться с этой тварью!”

На миг зажмурившись, он выставил перед собой правую руку, а когда открыл глаза, то увидел мерцающий нездешним светом клинок!

Рюху охватило упоение! Теперь он был уверен, что призрачная гадина не сможет навредить ему. И верно, она, словно в испуге, рывком отпрянула от кинжала, который выглядел продолжением раскрытой ладони беглеца.

Андрей сделал шажок, призрак отодвинулся снова и в первый раз подал голос, звучащий, казалось, со всех сторон:

— Смертный, знаешь ли ты, кто перед тобой?

— Да мне пофигу, кого резать…

— Я Марена и это — мои владения. Живым здесь нет места. Только моим слугам. Поклонись мне, повинуйся, и я оставлю тебя жить, чтобы ты мог служить мне.

— Хер тебе, — голос беглеца звучал хрипло, — сама повинуйся…

Преодолевая сопротивления ледяного воздуха, ставшего вдруг вязким, он двинулся к Марене, держа перед собой светящееся лезвие. Холодный ветер плеснул в лицо горсть колючего снега, откуда-то снаружи неслись громкий вой, крики, рычание. Стены дома, составленные из массивных брёвен, затряслись, угрожая рассыпаться и погрести под собой всех находящихся внутри.

Сцепив зубы, не обращая ни на что внимания, Андрей наступал на Марену, угрожая ей кинжалом. Вот она оказалась прижата к стене… и вдруг её фигура рассеялась в воздухе, осыпав Рюху роем снежинок.

Дом перестал содрогаться, звуки на улице также смолкли, а Андрюха стоял, тяжело дыша и не сводя взгляда с клинка, светящийся силуэт которого медленно таял и спустя некоторое время исчез совершенно.

Беглый зэк тряхнул головой, с недоверием взирая на руку и огляделся вокруг… На полу позади него, присыпанные искрящимся при свете вновь разгоревшихся свечей снегом, лежали оба его новых знакомца. Лица их были бледны, а своей неподвижностью они могли поспорить с покойниками.

Андрея сотряс озноб. Только сейчас он понял, насколько испуган появлением той, что назвалась здесь хозяйкой и заявила права на эти земли, словно это была территория Нави, где невозможно существовать живым…

Глава четвёртая. Бой в Нави.

Андрей обессиленно уселся прямо на усыпанный снегом пол. Мысли в голове метались, словно испуганные воробьи. Даже оборотни не произвели на него столь сильного впечатления, как появление этой призрачной фигуры. Марены…

Он попытался вспомнить всё то, что знал об этом существе. Знаний этих, увы, было не так много, как ему хотелось бы…

По преданиям, эта богиня была женой Чернобога. Она повелевала смертью и зимой. Отнимала жизни и могла даровать бессмертие. Жила в хрустальном, или ледяном замке на пределах Нави. Всё. Больше он вспомнить ничего не мог.

За спиной раздался звук. Андрей стремительно обернулся и увидел Натаныча, приподнявшегося на локтях и очумело взиравшего на Рюху.

— Натаныч! — обрадованно воскликнул Андрюха. — Жив!

— С трудом… — хрипло проговорил тот, и искоса взглянул на продолжающего пребывать в неподвижности лесника. — А он? Живой?

— Не знаю, — смущённо отозвался беглец. — Ещё не проверял…

Рюха поднялся на ноги и, подойдя к хозяину избы, взял его за руку, пытаясь нащупать пульс. Внезапно лесник громко чихнул. С его бороды сорвалось целое облако мелкого снега. Он резко выпрямился и принялся, сидя на полу, суматошно озираться.

— Где?.. Где она?! — пальцами он обхватил запястье Андрея с такой силой, что тот поморщился.

— Исчезла, — ответил Андрюха, высвобождая руку из крепкого захвата. — Пропала. Испарилась.

— Кто это был? — спросил Натаныч, неловко поднимаясь на ноги. — Или лучше сказать ЧТО?

— Марена, — коротко ответил Рюха.

— Марена? — удивлённо переспросил бывший учитель. — Богиня зимы, как мне помнится?

— И смерти.

— Верно! Вы считаете, что это на самом деле был… ммм… персонаж славянских легенд?

— Уверен в этом, — сказал Андрей и с интересом спросил у Натаныча: — А что с вами случилось? Ну, я имею в виду, почему вы сознание потеряли?

— Да я, собственно говоря, его и не терял… — смутился тот. — Она появилась, и я сомлел, что ли… Просто закрылись глаза и всё.

— Ясно…

Лесник тем временем, не обращая внимания на говоривших, встал и, покачиваясь, двинулся к ведру с водой, откуда черпанул ковшом и залпом выпил. Подошёл к лавке и тяжело уселся на неё.

— Евгений Макарович, — с тревогой спросил Натаныч, — с вами всё в порядке?

Тот что-то неразборчиво промычал и вяло отмахнулся, закрыл глаза и затих.

— Оставьте его, — сказал Рюха, — пусть в себя придёт.

Учитель поднялся и спросил:

— Что же нам делать дальше?

— Не знаю, что будете делать вы, а мне надо снова в Навь.

— Да, вы говорили… Но как вы хотите туда попасть?

— Есть одна мысль, — уклончиво ответил Андрей, — но сначала надо выспаться…

Они и в самом деле сумели улечься. Лесник, не вступая в разговоры, тем не менее, немного оклемался и даже расстелил одеяло на полу возле печки, где благополучно устроился вместе с Рюхой. Маленькому Натанычу, несмотря на все его возражения, Андрей отвёл кровать.

Едва улёгшись, Андрюха смежил глаза и тут же провалился в сон. Никакие образы и сновидения не тревожили его, и проснулся он вполне освежённый и достаточно бодрый для нового дня.

Открыв глаза, беглый сиделец быстро обежал взглядом окружающее пространство… Ничего не обеспокоило его: тихонько посвистывал на кровати учитель-пенсионер, сбоку похрапывал хозяин дома. Свечи погасли, но красный свет углей в открытой печи позволял видеть пространство комнаты.

Андрей взглянул на окна — они были темны. Он удивился. Ночь, судя по его ощущениям, тянулась чересчур долго. Остановившись на этой мысли, он через несколько секунд хмыкнул на собственную глупость — ведь ставни были закрыты! Никакой свет не мог проникнуть сквозь них.

Рюха подошёл к двери и вышел в сени, встретившие его холодной тьмой…

Он приблизился к выходу из дома и некоторое время стоял, приложив ухо почти к самой двери. Снаружи всё было тихо. Тогда он как можно бесшумнее потянул засов и выглянул во двор…

На улице сыпал снег. Неряшливые хлопья, словно слежавшийся пух из распоротой подушки, падали на землю в ночной мгле. Ни единого признака наступающего рассвета не замечалось. В чёрном небе не было видно ни звёзд, ни луны. Где-то вдали прозвучал многоголосый крик. Андрей быстро захлопнул дверь, вбросил щеколду в скобу и заторопился назад.

Побег из зоны в Навь 8

— Что, ты не знаешь, где находишься?

Андрей помотал головой:

— Я даже не знаю, как сюда попал…

— Ты в Нави, загробном мире.

Оставив удивление в стороне, беглец вытащил на свет все свои небольшие знания на тему славянской мифологии.

— Но ведь Навь — это не только загробный мир, есть ещё Ирий, Славь…

Хозяин не дал продолжить ему, хватив кулаком по столу так, что в воздух поднялось целое облако трухи и пыли.

— Нет! — рявкнул исполин. — Нет больше Ирия и Слави! Есть забвение и смерть!

Рюха, не ожидавший такой бурной реакции, настороженно смотрел на Вармела, но тот после гневной вспышки сидел неподвижно, только глубоко дышал. Борода подрагивала при каждом выдохе великана.

Спустя некоторое время дыхание гиганта выровнялось и он спокойно повторил:

— Нет вольных Лугов, нет воинов, готовых к новым воплощениям коловрата. Непробудный сон охватило богов, забытых миром. Священные птицы более не вершат свой путь от Кроны. Годовик готов пренебречь нами.

Андрей ошарашенно глядел на великана, с печалью в голосе произносящего непонятные речи. Рюха не знал, как следует реагировать на подобное. А может быть, у этого громилы просто шизофрения? Какая-нибудь мания преследования, например…

— Вижу, не понимаешь меня, — тем временем продолжил мельник. — Ладно… Поведай, как оказался здесь?

И Андрюха рассказал почти всё, опустив только то, что бежал из тюрьмы. Ну, типа, просто с приятелем в лесу гуляли, да заблудились и вот тебе на — наткнулись на такую вот странную деревню и непонятных существ в её окрестностях. А также о схватке с преобразившемся Колясом, которого он представил, как одного из своих знакомых, тоже оказавшегося в лесу волей случая.

— …Он схватил меня и как-будто всё замерло перед глазами, сознание потерял, а в себя пришёл — снег, деревья вокруг… Холодно. Пошёл куда глаза глядели, чтобы только на одном месте не сидеть, вот сюда попал… А это в самом деле Навь? Из легенд? И здесь живут славянские боги?

— Это Навь, — кивнул гигант, — да только вот богов тут боле нет… — Он тяжело вздохнул и внимательно взглянул на Рюху: — Я из племени волотов, мы жили раньше в Яви, откуда ты пришёл, и хорошо знали всё, что происходило там… Да что там знали! Мы и создавали её, помогая богам сохранять в равновесии всю триаду миров, и каждый знал свой долг. Явь — ось, на которой удерживаются другие ипостаси бытия, и если основание сдвигается, то рушится всё… — Он тяжело вздохнул. — Что должно было произойти в Явленном, чтобы всё перевернулось с ног на голову?

— Не знаю… — растерянно произнёс Рюха. — А что случилось-то? Что не так?

— Всё не так… Славные боги впали в сонное оцепенение из-за того, что люди забыли их, не поминают в молитвах и не вершат дела во славу их, но зато Чернобог и его воинство ныне празднуют, видно, столько зла явлено в мире видимом, что они переполнились силой и мощью. — Он с горечью и укоризной воскликнул: — Как вы могли допустить это?! — Он вздохнул: — Так что происходит в Яви?

Андрюха, сначала запинаясь, а потом уже увлечённо стал говорить о том, что возмущало и его самого: о войнах, сектах, вседозволенности различных властителей, маньяках, педофилах, террористах… И ещё о многом другом, что было ненавистно и непонятно ему самому.

Вармел во время рассказа Рюхи сидел, не сводя с него взгляда, и всё больше мрачнел. Когда Андрей выдохся и замолчал, мельник поднялся на ноги и подошёл к углу, где стояла деревянная кадка с крышкой и ковшом на ней. Зачерпнул из жбана воды, выпил, а потом подал вновь наполненный ковшик беглому сидельцу:

— На вот, попей…

Рюха с благодарностью принял тяжёлую посудину и напился. Великан сел напротив него и промолвил:

— Никогда бы не смог представить себе, что наши потомки станут неразумнее скота, и что тьма настолько поглотит их разум… — Он снова вздохнул и сказал: — Чем же я могу помочь тебе, воин?

— Я не воин.

— На твоём плече руна Вепря — поборника справедливости, а кто ратует за правду, тот всегда воин, — возразил ему гигант, — даже если сам так не думает. И это не просто мёртвый знак на теле — твоя руна живёт и помогает тебе. Так чем помочь?

— Вармел, расскажи мне, что вообще творится? Как я смог попасть сюда? И как теперь отсюда выбраться?

— Как попал сюда — это ясно, — отмахнулся великан. — Тёмные сущности, даже такие, как этот новообращённый упырь, имеют возможность пересекать границы миров, если они истончились… И утянуть с собой кого-то ещё, что и случилось с тобой.

— Но я видел, как он… ну, упырь этот, схватил и друга моего, а когда пришёл в себя, то никого рядом не было.

— Вас могло раскидать далеко в стороны, — ответил мельник, — и это хорошо. Если бы вы здесь выпали вместе, то ты был бы мёртв. Даже не надейся, что вы его уничтожили. Он бы высосал из вас кровь, как выпили её из тех несчастных, которых вы нашли в избе. Они необыкновенно сильны и быстры.

— Их что, вообще нельзя убить?

— Они уже мертвы, так что убить их невозможно, но уничтожить вполне.

— А как? — спросил Рюха и добавил: — Это я на тот случай, если снова придётся с ним встретиться. Да! — вспомнил он. — Я ведь видел, как из него кровь хлестала, когда мой друг его ножом бил! Значит, он всё-таки живой?

—Кровь составляет основу их жизненной силы, так что она в них струится, хотя и в изменённом, отравленном, состоянии, — кивнул великан. — А железо отнимает силы у кровопийц, но пресечь их существование не может. Тут либо сжечь его, либо отсечь голову напрочь и всё равно потом лучше предать огню. Можно и колом деревянным к земле кладбищенской прибить с наговором.

— Осиновым?

— Почему осиновым? — удивился Вармел. — Не обязательно. Любое дерево подойдёт, лишь бы крепким было да острым. Здесь наговор важен…

— А ты его знаешь?

— Когда-то знал, да уже запамятовал, — смущённо признался великан. — Я уже многое забыл… Но помню, что не было допрежь такого в Нави, чтобы в Пекло текли и текли проклятые души! Или боги и пращуры были забыты! И того не случалось, чтобы холод мёртвых корней проник до кроны Великого Древа!

Мельник снова заговорил непонятно, но Андрею было интересно, он до сих пор не мог свыкнуться с мыслью, что оказался в загробном мире Нави, о котором знал только из легенд. Рюха снова напряг память.

— Вармел, я читал о волотах, что они были просто огромные! По десять саженей, а ты…

— Мы и были такими, — скорбно кивнул мельник, — да только выродились… Мой предок рост имел в двенадцать саженей и был одним из главных помощников нашего прародителя Велеса! Мы обустраивали для вас Явь, изменяли русла рек, сажали леса, дали знания великого Рода, а вы?.. Что вы сотворили с этим?! — С горьким упрёком спросил он у Рюхи.

Андрей не успел ответить, за дверью послышался топот, чьё-то шумное дыхание приблизилось к двери, и из-за которой вдруг донёсся громкий вой. Руна на плече хлестнула уже привычной болью.

Рюха вздрогнул и спрыгнул с высокой скамьи на пол, едва удержавшись при этом на затёкших ногах.

— Кто это? — спросил он у хозяина.

— А вот сейчас узнаем, — Вармел быстро подошёл к закрытому углу и, скрывшись на секунду за занавеской, появился оттуда с настоящим мечом в руке, довольно большим, по меркам человека.

Подойдя ко входу, великан распахнул дверь, держа меч перед собой. Злобный вой влетел в помещение вместе с клубом снежной пыли. Бородатое лицо мельника исказилось от ярости.

— Вы посмели явиться сюда?! — закричал он, глядя на кого-то снаружи. — Кто вам позволил?!

— Отдай нам живого, — лающе произнёс в ответ его невидимый собеседник, — и мы уйдём! Иначе смерть тебе!

Гигант взревел и с места прыгнул в дверной проём на улицу, откуда сразу же послышались звуки схватки.

Рюха мгновение стоял неподвижно, потом кинулся к двери и выглянул наружу, чтобы замереть снова…

На твёрдом снегу хозяин мельни сражался с тремя огромными волками… Хотя нет, не волками — у зверей, которые их напоминали, были человеческие глаза! Морды не столь вытянутыми, а конечности, наоборот, длиннее. И при этом полное отсутствие хвостов. Потрясённый разум Андрея мог прийти лишь к одному выводу… Оборотни! И с ними сейчас бился Вармел, отмахиваясь своим длинным мечом и нанося им раны, которые не слишком беспокоили волколаков. Рюха видел, как лезвие вспороло одному из них бок, и тот утробно взвыл и отбежал назад, но спустя несколько секунд уже вновь кинулся в битву, а кровь, до этого обильно хлынувшая из его тела, даже не сочилась.

Казалось, что звери неутомимы, а мельник, было видно, стал уставать. Замахи меча стали более длинными и медленными, сам Вармел тяжело дышал, серая рубаха промокла от пота. Он заметил застывшего у входа сидельца и, задыхаясь, крикнул ему:

— Закрой дверь!.. Беги!.. В углу есть…

Что именно было в углу, осталось невыясненным — один из оборотней прыгнул и вцепился старому волоту в руку, удерживающую меч. Тот закричал и ударил волколака ногой в бок, второй зверь кинулся на грудь мельника и вцепился ему в шею. Из разорванной глотки вырвалась струя крови. Вармел обрушился на землю, где тут же образовалась куча-мала. Третий из нападавших, посчитав, видимо, исход схватки решённым, повернулся к стоящему в дверях Рюхе и, вперив в него страшный взгляд человечьих глаз на волчьей морде, протявкал:

— Идём с нами, смертный. Тебя хочет видеть Господин.

Андрей попятился вглубь дома и захлопнул дверь, которую тут же потряс сильный удар с той стороны. Рюха налёг на неё и, трясущимися руками нащупав засов, запечатал вход. Быстро оглядевшись, он лихорадочно пытался сообразить, что можно предпринять. Что хотел сказать Вармел? Что там есть в углу?

Три угла были абсолютно пусты, и только четвёртый был задёрнут занавеской, которую он поспешил сорвать. Ветхое полотно затрещало и слетело на пол. Взгляду Рюхи открылась целая куча каких-то старых вещей, среди которых можно было различить части старинных доспехов, шлем с рассечённым налобником, стоптанные сапоги, чаши, кубки, пустой кожаный колчан… И всё это было накидано абы как и возвышалось над полом примерно в рост беглого зэка. Неужели в последние мгновения своей жизни великан думал о том, чтобы прибарахлить его? Андрей стал судорожно раскидывать нагромождения старого хлама, пытаясь отыскать то, о чём говорил мельник. Дверь же продолжала сотрясаться от тяжёлых ударов извне.

Со звоном покатились по полу помятые чаши, грохотали отброшенные сапоги и пустые ножны, шлёпались старые шапки и зипуны, когда, наконец, Андрюха увидел небольшую, не более метра в высоту, дверцу, ведущую в другую часть мельни. Даже не дверцу, а деревянную заслонку с ручкой, перекрывающую проход. Андрюха дёрнул её на себя, и та с лёгкостью выпала наружу, прямо на остатки скарба, который Вармел, судя по всему, собирал долгие годы, если не столетия.

Упавшая перегородка позволила обратить внимание Рюхи на один предмет, не замеченный им раньше — кинжал с длинным и узким гранёным лезвием на простой деревянной ручке без всякой резьбы и украшений. Не раздумывая, Андрей подхватил кинжал (или как он там мог называться) с пола… и в тот же момент плечо хлестнуло такой обжигающей болью, что он застонал и едва не выронил клинок. Беглец упрямо сжал зубы и, не обращая внимания на боль, стиснул нож в руке и ринулся в открывшийся проход, откуда доносились неясные звуки и несло сухим жаром.

Ход оказался точно такого же размера, как и сама заслонка. Зачем он мог понадобиться мельнику, который не смог бы пролезть по нему даже по пластунски, Рюха взять в толк не мог. Сам он передвигался здесь на карачках, ставя в темноте руки с выдвинутым перед собой клинком. Всё ощутимее полыхало в лицо жаром и явственнее слышался шум, напоминающий сутолоку цеха, в котором ещё так недавно (и как же давно!) трудился беглец.

Внезапно острие кинжала уткнулось в какую-то перегородку. Андрюха потянулся вперёд незанятой рукой и с силой надавил на деревянную преграду, которая рухнула, а в глаза Андрею хлынул ослепительный свет, заставивший его на пару секунд зажмурится.

Когда он решился осторожно открыть глаза, до его слуха донёсся грохот, как видно, от выбитой двери, не выдержавшей внешнего напора.

Прищурясь, он выглянул в открывшийся перед ним проём и увидел огромное помещение, залитое светом, исходящим от жёлтого камня, так же подвешенного на цепях к невидимому отсюда потолку. Только в отличии от своего собрата в оставшейся позади каморе, этот камень напоминал собой огромный валун, исходящий пульсирующим сиянием.

Высунув голову, Рюха увидел сложный механизм, состоящий из колёс и коленвалов, начинающийся почти сразу от входа, и через него с улицы проникали толпы призрачных фигур, которых убитый Вармел называл пекельными душами. Они миновали короткое расстояние и попадали в объятия гигантских шестерен, которые перемалывали их. Призраки по-прежнему не издавали ни звука, но механизмы соприкасались, тёрлись друг о друга, взаимодействовали, оттого и напоминала их работа шум громыхающего станками цеха. Правда, насколько мог заметить Андрей, все детали этого устройства были сплошь деревянными, но грохотали они достаточно шумно.

За спиной беглого зэка послышались вой, лай, скрежетание. Это не могло быть ничем иным, как погоней.

Он суетливо выдвинулся ещё дальше, разыскивая возможность миновать всё это нагромождение конструкций и не нашёл ничего лучшего, как прыгнуть на один из горизонтальных валов, кружащийся не особенно быстро. Вот только прыгать из того положения, в котором он находился, оказалось не очень удобно, но делать было нечего. Рюха высунулся так далеко, насколько мог и, оттолкнувшись всеми конечностями, ринулся вперёд…

Приземлился он достаточно удачно, успев в последний момент ухватиться свободной рукой за ось и по прежнему стоя на четвереньках. В тот миг, когда он начал подниматься, пытаясь приноровиться к вращению вала, из хода, который он только что покинул, донеслось близкое рычание, а спустя ещё мгновение показалась морда оборотня.

Андрей заторопился и перепрыгнул на огромное зубчатое колесо, непонятным для него образом связанное с остальными агрегатами и, уцепившись за один из зубцов, стал подниматься вверх. Сзади послышался лязг клыков. Оглянувшись, он увидел, что первый зверь уже находится на валу, а морда второго злобно скалится в нише. Рюха подобрал ноги повыше, желая, чтобы колесо крутилось быстрее — он уже видел часть свободной площадки перед входом в мельницу, куда мог бы спрыгнуть… и в этот миг одна его нога соскользнула с колеса. В отчаянной попытке удержаться он пытался нащупать под ней какую-то опору, глянул вниз, в тёмный проём, в котором багрово клубился дым… и рухнул вниз, по-прежнему крепко сжимая в руке найденный кинжал.

Невыносимая боль охватило всё его тело. Казалось, падение длится целую вечность и столь же бесконечной была боль, терзающая его. Рюха кричал, но не слышал себя, не видел ничего, кроме резких вспышек багрового света и сполохов чернильной тьмы, чередующихся друг с другом… Он не мог пошевелиться и падал вниз подобно камню, испытывая при этом такие страдания, будто его сжигали заживо. Правая рука с клинком полыхала огнём, руна Вепря раскалённым тавром жгла плечо.

Внезапно падение остановилось так резко, словно его и не было. При этом он не стоял на ногах, не лежал, а будто находился в безвоздушном пространстве, причём перед его широко распахнутыми глазами сейчас вместо алого и чёрного света колыхалась непроницаемая в своей серости завеса. И он всё так же не мог пошевелиться, хорошо было только то, что боль в плече и ладони правой руки немного отступила.

Внезапно где-то далеко впереди, разжижая непроглядную серую муть, забрезжил белый свет, который делался всё больше и отчётливее. Рюха стал пристально вглядываться в него, и когда это сияние заполнило собой почти всё видимое пространство, то в нём, словно на полотне киноэкрана стали проявляться картины…

Андрей видел странные в своей архитектуре города, выстроенные целиком из дерева, людей в незнакомых или старинных одеждах, конников, мчащихся по степи и бросающих стрелы и арканы, каменных истуканов, обагрённых кровью жертв, умерщвленных перед ними, седовласых старцев с резными посохами в руках… и чудищ, непредставимых в своём уродстве и многообразии, нападающих на людей. И перед этими величественными картинами вся его жизнь, наполненная мелочными заботами и стремлениями, показалась настолько ничтожной, что Рюху охватил стыд за никчёмность собственного существования.

Потом из этого калейдоскопа стали проявляться лица мужчин, которые молча и сурово взирали на Андрея, сменяя друг друга, и этого он вообще не мог понять, пока наконец перед ним не появилось знакомое лишь по фотокарточке лицо его деда, а затем и отца… Только теперь он понял, что всё это были его предки и тогда, словно, подтверждая его догадку, набатом прозвучал чей-то громкий голос:

— Будь достоин пращуров! Будь достоин Рода!

И губы Андрюхи прошептали:

— Я буду… Буду достоин…

— Так иди и исправь, что должен и можешь!

В этот же миг перед его взором золотом вспыхнула руна Вепря, которая стала приближаться… И вдруг, сминая сияющий символ, всё видимое пространство заполнило собой изображение человека с короткой чёрной бородой и серыми глазами, неотличимыми от цвета здешнего неба. И за этим свинцовым спокойствием прятались самые тёмные и убийственные бури.

Суровое лицо человека дрогнуло, и он с насмешливым одобрением произнёс:

— Смелый воин. Мне такие надобны. — Он коротко улыбнулся: — Вепрь — моя руна. Ты — мой! — он засмеялся и протянул руку к Андрея. Глаза его полыхнули чернотой. — Иди ко мне!

Но Рюха отшатнулся от этой протянутой ладони и, полный неясного отвращения, попытался отмахнуться от визави правой рукой… и она оказалась послушна ему!

Более того! Когда он ударил, то увидел, как из его раскрытой ладони вырывается наружу призрачный клинок якобы потерянного при падении кинжала и рассекает изображение чернобородого, словно лист картона.

Рюха успел ещё увидеть, как усмешка на лице незнакомца сменяется безмерным удивлением и гневом, а в проёме, который расширялся по мере того, как ткань предыдущей реальности расходилась в стороны, открывался вид вполне земного леса в ночи. И она — эта ночь — обрушилась сейчас на беглеца, погребя под собой мысли и желания. Зрение растворилось в навалившемся мраке, и Рюха отключился…

Побег из зоны в Навь 7

Маленькая, старенькая, ничем не примечательная деревянная хата тоже выскочила, словно из-под земли. Она как бы пряталась в тени высоких яблонь и груш, ветвями нависающих прямо над её крышей. И производила впечатление полной заброшенности, если бы прямо возле окон не росли аккуратно прополотые цветы… Сама же хата была размытого временем серо-зелёного цвета, как и высокий, слегка покосившейся забор.

Приблизившись к калитке, различила на ней приделанный почтовый ящик с номером дома - 65. А вот таблички с улицей на стене самого дома не обнаружила и слегка растерялась. Ибо нужный мне по объявлению дом тоже был с аналогичным номером. Только на улице Космонавтов, в расположении которой, следуя карте, я минут двадцать назад как потерялась ещё на остановке. Вместе с внезапно пропавшим интернетом в телефоне. Как и оборвавшимся сигналом связи.

Подул ветер, и дождь неожиданно превратился в сильный ливень. Я постучала в калитку, а она взяла и открылась, незапертая.

Поэтому, поправив сползшие лямки рюкзака, тяжёлого от лежащих в нём вещей, я быстро вошла во двор. И только направилась к потрескавшемуся бетонному крыльцу, как дверь хаты приоткрылась, и первое, что я увидела, это толстую зажженную свечу в банке, которую держала перед собой невысокая женщина.

Про таких, как она, в народе говорят – метр с кепкой, подумала я, а она решительным жестом поманила меня внутрь. Не решаясь перекрикивать шум ливня, я вошла.

Прихожая оказалась тёмная и маленькая, а единственное окно – залепленным газетой. Дальше кухня: газовая плита с двумя конфорками, круглый деревянный стол, застеленный клеёнкой; табуретки, и в глубине кухни – печка. Остальной обстановки не различить в пламени толстой свечи в руках маленькой женщины.

- Какими судьбами у меня в гостях? Заблудилась? - необычно звонким и мелодичным голосом внезапно спросила хозяйка. Но больше меня удивили в тот момент её глаза – яркие, насыщенно-зелёные, как малахит и болотный мох, если оба цвета перемешать. А ещё одета она была странно: в длинном цветастом платье, пёстром платке, с тяжёлыми разноцветными бусами, на шее закрученных в несколько рядов. И что неожиданно – в валенки, которые выглядывали из-под подола платья.

Зачарованная её глазами, я вдруг временно потеряла дар речи, а потом и вовсе осознала, что дрожу. И непонятно: то ли это её глаза так на меня подействовали, то ли дрожала от накатившего холода – ведь успела сильно промокнуть. С сарафана капало на пол.

- Я искала 65-й дом на улице Космонавтов, но, видимо, заблудилась, - произнесла я, снова с любопытством поглядывая на хозяйку дома.

Свет от пламени свечи в её руках не позволял мне определить возраст женщины. Смуглая кожа без морщин, лицо необычно гладкое… Наводило на мысль, что на женщине маска или толстый слой грима.

- Так ты, девочка, по адресу пришла! – констатировала женщина и поставила свечу на стол.

Затем жестом показала на табуретку: мол присаживайся, – и села возле стола сама, спрашивая, как меня зовут и зачем её дом искала.

- Я Глафира. А искала ваш дом по объявлению. Сдаёте? - резко спросила я, вдруг чувствуя себя в компании этой маленькой и нелепо одетой женщины некомфортно.

- Ах, вот какое дело! - оживилась хозяйка и представилась просто Демьяной, добавив: мол, чего ты сразу всё не сказала?

- А вы полностью свой дом сдаёте или комнату? - поинтересовалась я.

Демьяна поёрзала на стуле и ответила:

- Полностью сдаю дом на всё лето. Задёшево, – обрадовала меня, назвав действительно несущественную сумму. - Только есть несколько условий, - замявшись, добавила Демьяна, честно сказать, сразу насторожив меня. - Давай ты о себе больше расскажешь, а я, пока дождь не перестанет, дом тебе покажу и свои условия назову.

- Хорошо, - поднялась я с табуретки.

Посмотрела на свой большой рюкзак, под которым на полу расползалось мокрое пятно. Демьяна улыбалась глазами (я сделала такой вывод, потому что они очень уж сильно блестели), с интересом глядя на меня. А на рюкзак махнула рукой, давая знак оставить на полу. Так, со свечой, взятой со стола, она пошла показывать мне дом.

Капли дождя грохотали по крыше, сообщая, что ливень затягивается.

В хате, кроме кухни с печкой, имелась всего одна комната – хозяйская спальня. И она мне сразу не понравилась. Мало того что в ней очень темно из-за плотных, неопределённого цвета штор, закрывающих маленькие окна, так ещё пахло в комнате едва ощутимой гнильцой да тиной, как, бывает, чувствуется на болоте по осени в местах, где скапливается много прелых листьев и перегноя. И этот запах в спальне незаметно, но ощутимо въедался в ноздри, не давая забыть о себе.

Кровать хозяйки, высокая, железная, крепкая, находилась прямо у печного щитка. Большой деревянный, но при этом узкий шкаф – у стены. За ним крепились полки, плотно заставленные свечами и банками с крышками да прочими закупоренными флаконами с непонятным содержимым.

Пол дощатый, чистый, местами шелушащийся от старой краски, давно бы пора было красить. Ни радио, ни телевизора, ни цветов, ни книг. И вообще, как по мне, в спальне не было ничего интересного и радующего глаз. Может, поэтому Демьяна сдавала хату так дёшево. Ведь и без особых своих хозяйских указаний, комфортом в доме и не пахло.

Пока осматривалась, я несколько раз громко чихнула. Демьяна же на это не желала мне доброго здравия, как то обычно принято, а бурчала, что к запаху привыкну быстро и замечать перестану, объясняя запах тем, что болото здесь рядом.

- Вот и тянет со всех сторон душком, - уточнила хозяйка с намёком, словно запах и болото – дело несущественное, совсем не стоящее внимания.

- Электричества здесь нет, из-за сырости проводку коротит. Связи тоже не имеется. Но на остановке сигнал ловится, - пояснила она, добавив, что в этом неудобства не видит.

- Вы все свои требования назвали, Демьяна? - поторопила я, потому что устала и чувствовала: она чего-то недоговаривает.

- Ишь, шустрая, - хмыкнула она и пояснила: мол, в гости никого приглашать нельзя, а ещё нельзя ничего из её личных вещей не трогать. - Вода для бытовых нужд в колодце, на огороде, - неожиданно утробно хихикнула Демьяна.

И от её смеха у меня мурашки выступили на коже. Ух, какая она всё же неприятная женщина.

- Пошли, покажу огород и колодец. Сейчас тебя через чёрный ход выведу, - сказала Демьяна и вдруг замерла на месте, словно прислушиваясь.

Затем на меня глянула и озадачила, пояснив, что дождь сейчас закончится. И действительно, грохот капель по шиферной крыше внезапно стих. «Она ведьма или ясновидящая?» - скептически подумала я, ощутив отдающее под ложечкой нехорошее предчувствие.

Демьяна повела меня к печи, где рядом, за шторкой, имелся коридорчик к чёрному ходу. Зайдя внутрь, в пламени свечи я разглядела там, на гвоздях, настоящие сокровища: старинные и новые, самые разнообразные как в размерах, формах, так и в цвете, – ожерелья и бусы. Они, навешенные плотными рядами друг на друга, переплетались яркими гроздьями, образуя толстые змеистые цепи.

- Ух! - выдохнула я, совершенно очарованная невероятным зрелищем.

- Рот на чужое не разевай и, как уже сказала, ничего не трогай! - погрозила мне пальцем Демьяна, недобро, с предостережением зыркнув на меня. - Если что пропадёт, то пеняй на себя. Дочки мои обидчивые, такого не простят.

На огороде, за чёрным ходом, главенствовала тень от плодовых деревьев и заросли густой сорной травы: сныти, лебеды, мокрицы. Вишни, яблони, сливы со скрученными больными стволами склоняли свои ветви практически до земли. Рядом с деревьями, наполовину прячась в сорняках, стояли высокие полупустые бочки с водой, выглядевшие на неухоженном огороде не к месту.

Колодец был накрыт деревянной, с виду тяжёлой крышкой с кольцом посередине. И находился он, как и говорила Демьяна, прямо у остатков вросшего в землю и покрытого снизу густым мхом забора. Сквозь прорехи в досках в огород пробирался развесистыми еловыми лапами лес. Там же, среди толстенных стволов, виднелась узкая, едва приметная тропинка.

- Даже не думай туда соваться, девочка. Заблудишься – и в болоте завязнешь. Тогда никто не спасёт, - снова погрозила пальцем Демьяна, увидев, что я заметила тропинку.

А я только сейчас, на дневном свету, рассмотрела, какие же у неё чёрные, острые ногти. Они напоминали крепкий панцирь жука и выглядели так мерзко, что я сразу отвела взгляд.

И вообще на Демьяну долго смотреть как не хотелось, так и просто не получалось. Нечто ужасно неприятное словно таилось в ней и при долгом взгляде неявно проступало, заставляя отворачиваться.

- Ну, что, решила? Останешься? Тогда деньги сразу давай! - поторопила Демьяна, а в тоне сквозила настойчивость, как намёк, что долго мне думать она не позволит.

Честно, я не знала, что делать. Хотелось с Клавдией Семёновной, соседкой, но бывшей мне по жизни как тёткой родной, посоветоваться. Она ведь наверняка волнуется. Когда я в последний раз ей звонила, то сказала, что комнаты в квартирах, которые я заранее приглядела на сайте, оказались заняты. Скорее всего, Клавдия Семёновна сегодня ожидала моего возвращения. А тут такое дело.

- Соглашайся, что тут раздумывать? Я же, считай, задарма предлагаю! громко оборвала мои раздумья Демьяна. - К тому же, - задумчиво произнесла она, - я скоро по-любому уезжаю.

«Как-то всё выходило нечестно!» - подумала я, понимая, что времени поразмыслить нет, а уезжать домой, в райцентр, когда нашла в городе работу, не хочется. Стыдно и неудобно получится звонить администратору кафе и, когда уже согласилась там работать, отказываться.

- Я согласна! - вышло словно само собой!

У Демьяны на мои слова глаза хищно заблестели, и вся она словно бы в некоем загадочном, радостном предвкушении оживилась, что меня насторожило. Неужели она о чём-то нехорошем умолчала и тем свинью мне подложила, а?

- Сделку скрепим словесно. Ключ тебе выдам и сразу уйду.

Так и решили. Она ещё раз спросила, поняла ли я, чего делать нельзя, и, получив моё подтверждение, взяла деньги, положив в карман платья.

Затем она достала из-под стола увесистую, плотно набитую матерчатую сетку-авоську и ещё раз строго наказала, чтобы я никого в дом не приводила. После вышла через чёрный ход, быстро скрывшись в неизвестном направлении среди густых зарослей на огороде.

А я вернулась в дом. Ещё раз всё осмотрев, отметила хлипкую дверь чёрного хода, которая закрывалась на крючок, и под ней была заметная щель. А вот дверь в спальню закрывалась изнутри на крепкую защёлку.

Также я обратила внимание, что замок от входной двери был по типу амбарного – из тех, что крепится на петлях, а ключ к нему длинный и на верёвке.

Взяв телефон из рюкзака и сменные вещи, к ним тёплый кардиган на пуговицах, переоделась и вышла во двор.

Поглядывая на хмурое, всё ещё тяжёлое небо, посмотрела на телефон: полоски связи отсутствовали. Смирившись с возможной угрозой дождя, решила вопреки всем кошкам, скребущим на душе, не тревожиться из-за своего решения остаться. Ведь в нём было и хорошее, и тому надо бы радоваться. Что я старательно делала, пока около двадцати минут средним темпом добиралась до остановки, обходя лужи и не встретив по пути ни единой души.

- Говори громче! - изошла на хрип Клавдия Семёновна. - Не слышу!

- Связь плохая! - уже в который раз, расстроившись, повторяла я, сидя на пустой остановке. Затем предложила написать на вайбер.

- Хорошо! - на эту идею отозвалась соседка.

Я оборвала вызов и, включив вайбер, принялась строчить ей сообщение: «Нашла совсем дешёвое жильё в частном секторе, возле леса». Про неудобства и навязанные Демьяной правила писать не хотелось, знала, что Клавдия Семёновна растревожится. А с её характером и нетипичными взглядами на жизнь ещё заставит меня отказаться от съёма и вернуться домой. Ибо я чувствовала, что соседка обязательно заподозрит в указаниях Демьяны неладное и происки чертовщины. Её она, начитавшись разных эзотерических книг и насмотревшись программ по рен-тв, видела, если честно, постоянно и почти во всём. «И на работу официанткой взяли. Деньги обещали каждую неделю выдавать на руки. Так что я сегодня не приеду. Позвоню, когда буду в городе. Обнимаю», - закончила я и отправила сообщение, а после, подумав, написала на вайбер администратору кафе, что завтра выйду на работу. Об этом моменте, когда я честно поясняла, что ещё не нашла жильё, мы договаривались заранее. Или же на работу мне нужно было по-любому раньше прийти в понедельник. «Хорошо!» - быстро пришло ответное сообщение от администратора. Я, выключив мобильный интернет, встала с лавочки и пошла обратно – обустраиваться на новом месте.

В хате всё равно было темно. Не спасали все найденные свечи, которые я зажгла и расставила.

К тому же приходилось закрывать дверь спальни, иначе возле печи гулял неизвестно откуда взявшийся сквозняк, приподнимая и покачивая штору, отделяющую кухню от двери чёрного хода. И та дверь за шторой протяжно поскрипывала, словно кто её постоянно дёргал.

Я понимала, что дело в щели под дверью и, вероятно, в рассохшейся древесине, но все же часто ловила себя на том, что прислушиваюсь.

Раздражения добавляло и то, что холодильника в хате нет, а я по глупости совсем не обратила на это внимания. Сейчас вот жалела.

Поэтому пришлось довольствоваться остатками чая из термоса да перекусом из взятого в дорогу бутерброда с сыром, сухим печеньем и халвой, которую настойчиво впихнула в рюкзак заботливая соседка.

В хате, среди свечей и в словно давящей тишине, находиться было некомфортно. «И телефон здесь не подзарядишь», - отметила я, наконец разложив вещи на пустой полке в шкафу и перестелив кровать выделенным Демьяной комплектом чистого белья.

Мужчина гнал свой бюджетный внедорожник по знакомым каменистым кочкам. Он нисколько не удивился, что заказ был от местной и теперь гадал, есть ли у этой пропитухи, если судить по голосу, деньги, и не попытается ли она его «кинуть». Хорошо, хоть ехать недалеко. Ценник Семена Игоревича, как специалиста, был гораздо ниже своих конкурентов, а потому к нему за помощью обращались, в основном, низшие слои населения. Орудуя своими неуклюжими пальцами-сардельками, Семен выполнял свою работу не совсем качественно, о чем свидетельствовал его плохой рейтинг на сайте услуг. Так же оценку портило еще и неумение общаться с клиентами. И все же эта деятельность приносила какой-никакой доход, а много ли надо мужику предпенсионного возраста со своим огородом.

Семён свернул со своей улицы на главную и проехал мимо церкви деревни Вознесенка, возле которой топтались несколько угрюмых бабок, скорее всего, в ожидании вечерней службы. Мужчина проехал дальше, разглядывая дома своих соседей, и с досадой отметил, что каждый второй выглядел заброшенным. Когда-то оживленная улица раньше полнилась детским гвалтом, кукареканьем да гаканьем домашней птицы, блеянием и мычанием домашнего скота, а так же строительным шумом. Сейчас же полузаброшенная деревенька еле дышала, как умирающая старуха, как его матушка перед тем, как отойти в мир иной…

Номера на заборах и домах были еле разборчивы, некоторые, выведенные на металлических табличках выело ржавчиной, а некоторые, просто нарисованные краской по дереву, выгорели или почти смылись. Вот девяносто девятый, потом два номера неразборчиво, потом сто пятый, сто седьмой, а вот, наверное и сто пятнадцатый, судя по тому, что именно возле него на потрескавшемся железобетонном блоке, взявшемся, не пойми откуда, сидела женщина в ожидании мастера.

Пытливый взгляд Семена Игоревича вперился в образ своей клиентки, а глаза полезли на лоб. На улице жара, а эта, сгорбившись, куталась в какую-то замызганную куртку и покачивала ногой, обутой в резиновый сапог. К ее вязаной шапке прилипли какие-то веточки и колючки репейника.

-Вы вызывали службу вскрытия замков? - спросил Семен в открытое окно своего автомобиля.

-Ага-ага, - закивала в ответ незнакомка, вставая со своего места и моргая выпученными глазами, ее нижняя челюсть выдавалась вперёд из-за неправильного прикуса.

Мастер ещё раз окинул недоверчивым взглядом женщину бомжеватого вида: лицо, вроде, худое, а тело выглядит широким. Сколько ж на ней слоев одежды? Все его нутро противилось с ней связываться, интуиция шептала: «Разворачивайся и уезжай», но деньги, как говорится, не пахнут.

-Документы на дом есть?

-Какие ещё документы?

-Ну откуда мне знать, что дом вам принадлежит, и вы его не хотите ограбить? - последняя фраза звучала, как насмешка. Он сам понимал, что воровать там нечего, судя по деревянному, глухому забору, который не красили несколько лет, из-за чего тот начал чернеть. Из-за забора выглядывала покосившаяся крыша, что свидетельствовало о том, что дом с одной стороны начал оседать.

-Так не мой он! Это батьки моего жилище! Он у меня лежачий, я его проведать приехала, а ключи потеряла.

-А у родни-то ключей нет?

-Да я одна у него, нету больше никого.

Семен Игоревич матно выругался, долго протягивая букву «я» и завершив это дело звуком «ть». Его голова стукнула по подголовнику сиденья, а взгляд устремился в потолок автомобиля:

-Как долго ты его не навещала?

-Да недавно была, щас уж не вспомню, когда.

Мужчина размышлял, как ему поступить, он боялся, что вскроет замок, а внутри труп. С такими ситуациями он ещё не сталкивался. Тогда надо бы в МЧС звонить, пусть ломают, вызывают спецслужбы, в общем, сами разбираются. Но, с другой стороны, у него уже почти закончились деньги, а надо бы машину заправить, продуктов прикупить.

-Двушку давай вперёд, за меньше не возьмусь, - сумму он взял с потолка, согласится - отлично, не согласится - пусть другого вызывает.

-Ага, ты из машины-то выйди сначала, а то щас деньги возьмешь да свалишь, а мне нового вызывать?

-Тогда подожди, машину запаркую.

Выйдя из машины, Семён наблюдал, как женщина достает из кармана смятые купюры и перекладывает их во вторую руку, не утруждая себя распрямить или разгладить деньги. К слову, он был удивлен, что у той они вообще оказались. Когда мастер подошел к клиентке, она протянула обе ладони с кучей грязных, цветных банкнот, предлагая мастеру выбрать из них самому. Мужчина нашел среди них две нужные и убрал в нагрудный карман своей футболки-поло, предварительно проверив на подлинность. Он еле заметно втягивал воздух рядом со своей клиенткой, пытаясь унюхать, пьяная ли та, но алкоголем не пахло.

-Давай, показывай, где вскрывать.

Женщина взяла белый, шуршащий пакет, что валялся рядом с блоком, на котором она сидела, открыла незапертую калитку и придержала ее для мастера, приглашая войти первым. Семен зашел во двор, поросший высоким бурьяном там, где не лежали резиновые дорожки и сразу посмотрел на дверь. Увидев маленькое круглое отверстие на месте замка, он засмеялся и вслух произнес:

-Это шутка что-ли?

-Ниче не шутка, открывай давай, - раздалось позади него.

-Щас, обожди, инструмент достану.

Мастер вытащил из багажника своей машины старый длинный ключ, сгибающийся пополам. Устройство «замка» было довольно простым, даже элементарным. Изнутри дверь закрывалась на засов, а снаружи можно было открыть с помощью любого прутка, просунув тот в круглое отверстие. Прут цеплялся за болты засова, отодвигая тот, и отпирая дверь. У Семена Игоревича, унаследовавшего дом от своей матушки, тоже был такой замок, пока он полностью не сменил дверной блок, но хитрые ключики предпочел оставить на случай таких вот ситуаций. Футболка резко стала тяжелой из-за содержимого нагрудного кармана, ведь эта работа не стоила двух тысяч, но мастер успокаивал себя мыслью, что клиентка на эти деньги согласилась. Да и ключ он ей подарит, у него ещё два осталось.

Подойдя вплотную к заблокированной двери, Семён очутился в тени дома, от которого веяло неприятным холодом. Приступок, выложенный кирпичом возле входа, покрылся не то мхом, не то плесенью, под козырьком в углу колыхалась на ветру паутина, вместе с пузатым, длиннолапым ткачом по середине. Взгляд скользнул по мелкому, пыльному окошку, расположившемуся по правую сторону от входа, и уткнулся в неразборчивый рисунок узорчатого, прозрачного тюля. Мастер прислонил ладони к окну, пытаясь разглядеть, что там внутри, но почувствовал, как клиентка пихнула его рукой в плечо.

-Давай, замок открывай, чего ты там пялишься?

Семён почему-то сначала решил проверить, а заперта ли вообще дверь. Он толкнул ее за ручку, та подалась на пару миллиметров вперёд и с лязгом уперлась в петли засова. Через мгновение в окно рядом с мастером что-то ударило, и мужчина разглядел силуэт руки, сжимающей ткань тюля в кулак.

Мастер просунул ключ в отверстие, слегка провернул и, услышав характерный звук отпирания, открыл дверь. В лицо ударил душный, даже горячий воздух нагретой на солнце, застекленной террасы, а нос унюхал сложную гамму из запахов ягодной сладости и тухлого зловония.

Клиентка влетела в террасу, с каждым шагом поднимая позади себя рой бессчетного количества мух. Крылатые твари взлетали со своих насиженных мест и противно жужжали, мечась в мельтешащем беспорядке. Семён смог разглядеть сквозь черное облако замызганное ведро-туалет с откинутой крышкой, стоящее перед столом, на котором давным-давно высохли какие-то ягоды и травы.

-Ба-а-ать, я пришла, - звучал голос из глубины дома.

Мастер стоял у входа и мялся, не зная как ему следует поступить. Внутри кто-то явно живой, не может ходить, и ему нужна помощь, а от этой чуднóй дамочки ее не дождешься, она же явно безумна. Но мысль о том, что ему придётся пересечь порог этой хибары, вызывала ужас и отвращение. Семён пытался собраться с силами, он - профессионал, вскрыл замок без каких-либо документов и теперь несет ответственность за свои действия, ему просто необходимо убедиться в том, что эта женщина действительно является дочерью хозяина дома.

Пока мужчина пробирался сквозь террасу, кишащую мухами, он задержал дыхание и закрыл ладонью рот вместе с носом, чтобы не вдохнуть случайно насекомое, и не зря, потому что летающие, жужжащие твари врезались в его лицо и тело. Ему казалось, что не меньше десятка запуталось в густых, торчащих вверх волосах. Семён запретил себе смотреть внутрь пластикового туалета, который встретился по пути, боясь, что его вырвет от отвращения.

Войдя в маленькую кухоньку, он быстро захлопнул дверь в террасу, а потом несколько раз провел пятерней по волосам, выгоняя оставшихся мух, и только тогда позволил себе вдохнуть. Тошноту он почувствовал не сразу, а где-то на третьем-четвертом вдохе, когда мозг осознал, что тело дышит чем-то отвратительно смердящим.

Зашуршал пакет под бормотание странной клиентки, она обращалась к своему отцу, просила прощения за долгое отсутствие, спрашивала, как он тут без неё. Семён не слушал, он прошел к ним в комнату, и изо всех сил пытался сдерживать рвотные позывы от запаха, а потом и вида. Лохматые, перепутанные с бородой космы старика были облеплены кусками засохшей рвоты бурого цвета, глаза под темными веками на бледном, сухом лице ввалились внутрь черепа, а потрескавшиеся губы слегка закровоточили, когда он повернулся к дочери и открыл рот, словно прося еды.

Женщина подняла свой пакет над головой старика и вывалила ему прямо на лицо увесистый шмат сырого мяса. Кусок упал со смачным шлепком, а оставшиеся кровавые капли падали на и без того грязную ткань постельного белья.

-Ты дура что-ли? Он же задохнется! - закричал Семён Игоревич и подбежал к больному старику.

-Задохнется?! - повторила клиентка и начала смеяться, будто услышала анекдот.

Мастер взялся за скользкий кусок и хотел его снять, но тот выскочил из неуклюжих пальцев, подобно мылу. Он повторил попытку, на сей раз вцепившись в него ногтями, но кусок не поддавался, будто его держали. Женщина стояла рядом и хохотала, как помешанная, этот хохот действовал на нервы и пугал Семена до чертиков своей неправильностью, неуместностью. Когда у него все же получилось оторвать мясной кусок от лица старика, то увидел, как тот с громким чавканьем разжевывает сырое мясо своими желтыми, кривыми зубами.

-Бать, не задохнулся? - еще больше залилась гоготом сумасшедшая.

Старческие слабые пальцы с почерневшими ногтями обхватили запястье Семена Игоревича, который все еще не понимал, что здесь происходит, и потянули к себе. Мастер медленно наклонялся к изголовью кровати и наблюдал, как открывается рот старика, вонь была невыносимой. Нервы натянулись подобно струнам, Семён все ещё ждал, что тот что-то скажет…

-Он помер давно! - завизжала женщина.

Челюсти клацнули прямо перед носом мастера, и Семён побежал без оглядки под истерический, утробный гогот сумасшедшей.

****

Стук бешено колотящегося сердца отдавался в висках и горле, Семён Игоревич давил на газ и поглядывал в зеркало заднего вида, проверяя, нет ли за ним погони. Вдалеке горели золотом церковные купола и он, глядя на них, перекрестился, а потом принялся читать молитву:

-Господи… Иже еси на небеси… да святится имя твое, да приидет Царствие твое, - слова молитвы в панике путались, забывались, но он все равно продолжал шептать, - Да будет воля твоя… и слава во веки веков… Аминь… Господи, спаси и помилуй!

Семён остановил свой «Дастер» возле деревенской церкви, выложенной из красного кирпича.

Выскочив из проклятого дома, пропитавшегося болезнью и смертью, промозглым, сырым холодом и вонью, снова окунувшись в привычную летнюю, пыльную духоту возле храма Божьего, он будто почувствовал себя лучше. Уж очень ему захотелось сейчас очутиться там, внутри, помолиться, как следует, покаяться, очиститься.

Семён вышел из авто и почувствовал неприятное жжение возле груди. Одними лишь краешками подушечек пальцев он брезгливо достал злосчастные две тысячи из кармана и бросил прямо на дорогу. Бумажки, подхваченные остывающим, вечерним ветром, пустились в пляс и скрылись в придорожной канаве. Ему казалось, что от тела, одежды и волос воняет мертвечиной да застарелым дерьмом, и церковный ладан должен будет выгнать этот смрад, который теперь чудился ему везде.

Семён Игоревич поднимался на незаконченную просторную паперть, она была неаккуратно залита каким-то строительным раствором, который трескался и отходил. Вдруг он увидел, как с другой стороны по ступенькам взбирается женщина с покрытой платком головой и в голубой длинной юбке, в руках у неё был как будто поднос, накрытый черной тканью. Широкое лицо «матушки», как окрестил ее про себя Семён Игоревич, блестело от пота. Она как-то недобро посмотрела на Семена и, не дав тому даже рта открыть, сказала:

-Сегодня службы нет, завтра утром приходи.

Потом матушка отвернулась и прошла ко входу в храм, взялась за дверную ручку, но входить не спешила. Ещё раз окинув подозрительным взглядом прихожанина, спросила:

-Или случилось чего?

Семён подбирал слова, но вслух сказать ничего не решался, так как сам боялся своих слов. Он только покачал головой, развернулся и пошёл прочь. Когда он сел за руль и тронулся, то увидел, что угрюмая матушка так и не зашла, а провожает его тяжелым взглядом.

Церковь стояла на перекрестке двух дорог,  Семён Игоревич выкрутил руль влево и повел свой внедорожник в низину, к своему дому.

****

Приняв прохладный, освежающий душ, он смыл с себя невидимый затхлый налет, а одежду бросил в полиэтиленовый мешок, чтобы отвезти стираться к Наталье.

Обернувшись по пояс махровым полотенцем, он проследовал к холодильнику, достал темно-зеленую пластиковую бутылку из-под пива и сделал несколько крупных глотков. Самопальная бражка хорошо шла и оседала в желудке с приятным теплом, как-то легче стало голове. Мужчина отбрасывал неприятные образы воспоминаний. Пытался забыть черную плесень, пожравшую обои в красном углу от потолка до пола, чудны́е иконы с пугающими образинами, копошившихся в кровати червей и жующие челюсти. А ещё эту истеричную дуру, с хрипом давящую из себя громкий, оглушающий смех. Сказала, что отец помер. Да она, должно быть, из психушки сбежала, а отец ее болен. Так ещё и не ухаживают за ним должным образом. Мясо сырое жрать начал, потому что с голодухи и бревно сожрать можно.

Не то, чтобы Семён, большой любитель передач про паранормальное, не верил в нечисть и живых мертвецов, верил, конечно, когда это где-то там, далеко и его не касается, но вот именно с ним такая история ну никак не могла приключиться. Он представлял, как бедный старик лежит в кровати, а его сбрендившая дочурка пихает и пихает в рот сырое мясо, чтобы все доел до последнего кусочка, и она могла опять уйти по своим шизофреничным делам, дней на пять. А Семён, дурак, ещё и двушку ее выбросил.

Теперь уже ему стало совестно, он тут чистенький, бражку попивает, колбаской с хлебушком собирается закусывать, а старик там умирает… Старик… А сам-то кто?.. Этим вопросом он задался, расчесывая свою густую, пегую шевелюру напротив зеркала. Потом Семён улыбнулся своему отражению, разглядывая подгнивающие около десен зубы, и осторожно потрогал нижний резец, тот уже давно шатался. Отпрянув от зеркала, захмелевший мужчина решил погримасничать. Подобно бодибилдеру, он демонстрировал в зеркало свои мускулы, меняя позы. Жаль, отражение обрывалось около груди. А может, и не жаль. Тело его уже совсем не то, что в молодости. Могучие, рабочие руки похудели и будто отдали весь свой объем внушительному брюху… с которого слетело мокрое полотенце.

-Мальчишка я ещё! Мальчишка! - смеясь себе под нос и кряхтя, произнес Семён, нагибаясь к полу. Коленки громко хрустнули, а поясница заныла, - Хоть и жить уже сил нет…

Мысли вернулись обратно в сто пятнадцатый дом.

Одевшись, мужчина взял с собой бутылку и вышел на крыльцо. Прихлебывая эликсир храбрости, ему хотелось снова дойти до туда, по пути поискать выброшенные деньги, отдать нуждающимся обратно и чем-то помочь. Но когда его нога ступила за порог, а глаза увидели черноту улицы, то смелость куда-то пропала.

Семён жил внизу оврага или кручи, как называли местные. Там же, в низине, рядом с ним стояли ещё два дома, но жильцов он уже давно не видел. За забором раскинулся луг с небольшой рощей, на нём раньше пасли коров, а за лугом, через небольшую речку высились Козьи холмы - два обширных пригорка, на которые когда-то выводили гулять коз. Отсюда и название. Уличное электричество в низину так и не провели, поэтому там всегда царил непроглядный мрак, тускло освещаемый, разве что луной.

Семён нервно поежился, да и зябко как-то стало. Сейчас он накинет чего потеплее и двинется в путь, а глупые суеверия оставит дома. Проследовав в прихожую вместе с бутылкой, ему захотелось съесть на дорожку бутербродик. Конечно, а как без бутербродика. Да и выпить бы чего покрепче не мешало для пущей храбрости.

Мужчина выдохнул перед стопкой самогона, собственного приготовления, выпил и закусил это дело зернистым сервелатом с ломтиком белого батона, а потом отправил в свою топку стрелку зеленого лука. Ну, теперь пора. Сейчас он только ещё один бутерброд сделает на дорожку, чтобы не скучно идти было…

После трёх, а может, и четырех стопок Семена сморил сон. Глаза сами собой закрывались, а тяжелая голова клонилась вниз, но тут же поднималась обратно. Сейчас-сейчас, один рывок, и он пойдёт. Лоб мягко опустился на смуглую руку, покоящуюся на столе и мужчина заснул.

****

Солнце отражалось в золотистых куполах, и эти солнечные блики резали Семену глаза. Горячий воздух вокруг церкви плыл еле видимыми волнами, а небо вдруг сделалось багряным. Стены плавились подобно свечному воску, и их разжиженные ошметки капали, дымясь, прямо на землю. Семена Игоревича толкала вперёд какая-то невидимая сила, он плыл навстречу пылающему храму. Дышать становилось все тяжелее и жарче. Он увидел, как входные створки рассыпались в труху. Посередь тесного квадрата здания на двух каких-то слишком высоких табуретках стоял гроб, но кто в нём лежит, видно не было. Возле гроба читал молитву высоченный батюшка. Семёна все несло и несло вперёд, к гробу, и так ему не хотелось туда заглядывать. Хотелось убежать. Он сопротивлялся изо всех сил, но было бесполезно. Стены уже оплавились наполовину, где-то можно было разглядеть языки пламени, дышать стало невозможно. И тогда Семён Игоревич решился по-настоящему заплакать в свой последний раз.

****

Стон, вылетевший из собственной глотки разбудил Семена. Когда его глаза открылись, то он обнаружил, что наглухо уткнулся носом в локтевой сгиб. Вытерев рукой набежавшие слюни и выпрямив затекшую спину, он первым делом посмотрел на настенные часы: без двадцати минут полночь. Опять уснул за столом. Хорошо, хоть Наташка не видит, а то как всегда запричитала бы.

В пересохшем рту ощущался противный сивушный привкус, и Семён Игоревич поспешил перебить его чистой, фильтрованной водой. Неприятный сон оставил после себя непонятную тревогу, он попытался хоть как-то проанализировать его, но слишком уж эти видения были сюрреалистическими. Все же напугал его старый, больной хрыч из сто пятнадцатого, что снится теперь всякая чертовщина… Так он и не сходил его проведать, выдумывая самому себе предлоги. В итоге напился в одиночку и заснул.

Семён посмотрел на стол и поморщился: такой бардак остался, Наташка бы за такое точно прибила. Не смотря на трещащую болью голову, он ходил по кухне туда-сюда, относил грязную посуду в раковину, остатки еды - в холодильник, а мусор - в ведро, мечтая поскорее покончить с уборкой. Только вот эти две дурацкие, мерцающие на краю видимости точки… Сначала он их не замечал, потом вроде бы увидел, но рассмотреть не захотел, потому что стремился, как можно скорее, завалиться спать. И все же, когда эти точки на мгновение исчезли, а потом снова появились, ему пришлось повернуть голову в их сторону.

За окном, в кромешной темноте что-то светилось. Семён подумал, что это какая-нибудь кошка забралась на карниз и лупит глазами в его окно. Но у кошки расстояние между глаз в разы меньше. Точки начали медленно подниматься, что-то по ту сторону заскрипело. Семён смог разобрать прижатый к стеклу, сплющенный нос, а над горящими глазами - густые, наморщенные брови. Когда над рамой поднялся потрескавшийся, улыбающийся рот, Семён Игоревич понял, что не дышит уже какое-то время, ужас волнами атаковал его рассудок, он тупо пялился в окно, боясь пошевелиться или даже моргнуть.

Тем временем жуткая, бледная морда с впалыми щеками остановилась, продолжая улыбаться кривым забором зубов.

-Хлоп… Хлоп… - с этим звуком две синюшные с багровыми разводами ладони припечатались к стеклу.

Рожа отлепилась от окна, но лишь на миг, чтобы…

-Бум! - лоб ударился с такой силой, что задрожали рамы. Потом еще раз. По стеклу пошла паутинка трещин. Из безобразного рта вывалился дрожащий, фиолетовый язык и облизнул одну из них. Заостренные концы стекла рассекали плоть, которая оставляла за собой грязный след.

-Господи, помилуй! Господи, помилуй! Господи, помилуй! - шептал Семён и крестился правой рукой.

Он вспоминал, все, что знал о нечисти, теплилась надежда, что мертвец не сможет зайти к нему в дом без приглашения, но когда лоб ударился о стекло в третий раз, и осколки внешней створки посыпались на карниз, эта надежда куда-то улетучилась.

Вдруг серое лицо мертвеца, испещренное порезами резко нырнуло вниз и скрылось из виду.

Семён Игоревич, ни жив, ни мертв, продолжал вглядываться туда, где только что была морда. С улицы послышалось далекое:

-Батя-я-я! Батя-я-я!

Семён неожиданно вспомнил, что забыл запереть входную дверь, намереваясь пойти к тому, кто в итоге сам к нему пришел. Это понимание, выстрельнуло молнией команду «запереть замок». Только когда мужчина бросился в прихожую, его голову посетила другая мысль, что благоразумнее было бы забаррикадироваться в одной из комнат и вооружиться, чем потяжелее. Но было уже поздно. Войдя в темный коридор, слабо освещаемый люстрой в кухне, мужчина наблюдал, как дергается вверх и вниз ручка, а дверь подвергается глухим ударам. Возможно плеча, а, может, и лба. Семён Игоревич в два прыжка преодолел нужное расстояние и провернул вертушок. Но удары с той стороны не прекратились, а наоборот, казалось, только усилились.

-Батя-я-я! - голос приблизился, но звучал все еще не слишком близко.

И тут Семен услышал такой противный звук, будто кто-то рычит, рыгает, и одновременно пищит на ультразвуке, мужчине пришлось заткнуть уши руками и закричать, чтобы перебить, чтобы эта какофония перестала бить по мозгам и выворачивать душу. Он сел на задницу и забился в угол, продолжая вопить и зажимать уши. Взгляд не отрывался от двери ни на секунду.

Но вдруг мужчину осенила страшная догадка. Что если этим звуком, его просто попытались отвлечь, и он не услышал, как мертвец разбил окошко в одной из комнат, пролез в него и теперь рыщет по дому в поисках хозяина?

Он осторожно оторвал руки от ушей, нащупал первое, что под руку попалось, а именно - веник из стеблей сорго, поднялся с пола и осторожно, стараясь не шуметь, прошагал на кухню. Веник держал наготове. Свет кухонной люстры слабо освещал убранство двух оставшихся комнат. Семён Игоревич старался не дышать и прислушивался к каждому шороху, он быстрым взглядом осмотрел окна, вроде все целы. Он заметил, как в его нервных руках дрожит нелепое оружие. В одной из комнат находился выключатель уличного, надомного светильника. Семён клацнул выключателем, и пытался рассмотреть, что происходит во дворе. Но внезапно душераздирающий вой повторился. Семёну снова пришлось зажать уши руками. Его голова в панике крутилась во все стороны, чтобы не пропустить возможную атаку. Сквозь противный звук он услышал какой-то непонятный стук, а потом звук бьющегося стекла. Семён заметил, что свет на улице погас. Слух уловил какую-то возню с улицы и отборнейший мат, голос принадлежал, похоже, женщине. Затем голос начал удаляться и все стихло.

Семён Игоревич в полном замешательстве и вне себя от страха до самого рассвета караулил на кухне, с которой просматривались все входы и выходы, не выпуская веник из рук. Слава богу, что ночи были короткими. Когда на улице рассвело, мужчина бросился к своему автомобилю, не обращая внимания, на засохшие, коричневые разводы на кузове.

Он понимал, что если его остановят с похмельным выхлопом, то отнимут права, но ему было на это абсолютно плевать, потому что стремился убраться, куда подальше, от этого кошмара.

Проезжая мимо кирпичной церкви, он заметил ту самую матушку, стоящую чуть поодаль. Выбившиеся из косы пряди русых волос метались на ветру. В одной руке она держала платок, а в другой - дымящуюся сигарету. Суровым взглядом исподлобья она провожала Семена. Мужчина, наблюдающий за ней уже в зеркало заднего вида, заметил как она стрельнула бычком и направилась к ступенькам, ведущим в храм.

Пир Монрога. Часть 2