Beskomm

Мой отец - Хвагё - член китайской диаспоры в Корее - и хотя он родился и вырос в Корее, южнокорейский режим отказался признать его гражданином, потому что его отец не был корейцем; тот факт, что он родился от матери-кореянки, не имел значения для режимов Ри и Пака. В то время южнокорейский режим еще не установил дипломатические отношения с новым китайским правительством в Пекине, и поэтому «Китайская Республика» (чья административная территория была сокращена до Тайваня, Пэнху, Цзиньмэня и Музо/Мацзу) было единственным китайским правительством, признанным Сеулом. Поскольку Гоминьдан (ГМД) потерял власть на материке и в 1947 году его авторитет был открыто оспорен тайваньским народом, недовольным неправильной политикой Гоминьдана в разрешении внутренних противоречий, Гоминьдан активно пытался привлечь на свою сторону китайский народ в течение первых нескольких десятилетий после своего переезда на Тайвань. В результате люди, подобные моему отцу в Корее, стали гражданами «Китайской Республики» и ходили в школы, созданные для китайской общины, в которых преподавалась программа, разработанная Министерством образования «R.O.C.». Многие из тех, кто решил поступить в университеты, поступили на Тайване из-за льготных программ, в которых предпочтение отдавалось китайцам из других стран.

Основная информация, которую я усвоил в детстве, дала мне схематичное и откровенно тривиальное представление о моем происхождении; чтобы по-настоящему его понять, мне нужно было многое изучить. Кроме того, в юном возрасте я осознал, что меня всегда будут считать иностранцем в Соединенных Штатах, подобно тому, как мой отец никогда не считался настоящим корейцем, несмотря на то, что родился и вырос в Сеуле. С этим осознанием, а также с моей близостью к Тайваню и с Тайванем (островом и его народом, а не с его реакционным правящим классом) и, в более широком смысле, со всем Китаем, поддержание моей связи с моими культурными корнями стало серьезным вопросом, который включал самостоятельное изучение история, текущих событий и китайского языка.

Холодная война поставила Тайвань и Южную Корею на передовые рубежи в глобальном противостоянии между капитализмом и социализмом, поэтому мое желание глубже изучить свое культурное наследие было неотделимо от понимания холодной войны. Я вернулся к фактам, которые узнал в детстве, например, к тому, что Чан Кайши был кровавым тираном, или к различию между вайшенгрен и беншенгрен (об этом ниже - прим. пер.), чтобы исследовать их реальное историческое значение. Наблюдая за беспорядками, которые произошли после выборов 2000 года (на Тайване - прим. пер.), когда был избран первый лидер, не принадлежащий Гоминьдану, я обнаружил, что большая часть раздоров возникла из-за антагонизма между вайшенгренами и беншенгренами, который был результатом политики Гоминьдана по исключению беншенгренов из верхних эшелонов власти в течение первых нескольких десятилетий своего правления на Тайване. Политика Гоминьдана усугубила недоверие между двумя большими группами людей на Тайване: беншенгрен, что означает «люди этой провинции», имея в виду тех людей, которые уже жили на Тайване к моменту капитуляции японских империалистов и возвращения Тайваня Китаю в 1945 году; и вайшенгрен, или «люди вне провинции», означающие тех, кто прибыл на Тайвань с материкового Китая в период с 1945 по середину 1950-х годов. Поскольку все правящие элиты в Гоминьдане были вайшенгренами, вайшенгрены всех классов рассматривались многими беншенгренами как угнетатели, хотя ни один из них не был застрахован от антикоммунистического белого террора Гоминьдана.

Интересно, однако, что настроения против вайшенгрена и против Гоминьдана не переросли в антиамериканские. Настроения среди мелкобуржуазной оппозиции, которые росли в 1970-х и 1980-х годах, не стали антиамериканскими, несмотря на то, что правящая элита черпала свою власть у империалистов США. Также от меня не ускользнуло то, что беншенгрен, большинство которых составляют хань, как и вайшенгрен, часто исключают тайваньцев из своих разговоров о правах тайваньцев. Я делюсь этими фактами, чтобы лучше проиллюстрировать мой путь к коммунизму и почему коммунисты не могут игнорировать антиимпериализм в 21 веке. Эти факты действительно дают общее представление о Тайване, но они были всего лишь отправной точкой. Чтобы по-настоящему понять Тайвань, мне нужно было дополнительно изучить, как возникло подобное положение, что потребовало ознакомления с историей коренных народов Тайваня, различными волнами миграции ханьских китайцев с материкового Китая, начиная с 17 века, отношением Империи Цин к Тайваню, японская колонизация, изгнание Гоминьдана на Тайвань, белый террор и военное положение Чан Кайши, историю оппозиции Гоминьдану и особенно империализму США.

Конечно, все это можно изучить через либеральную проамериканскую точку зрения, но такой подход оставляет многие связанные события и тенденции несвязанными. Один из вопросов, который я задавал себе на первом курсе колледжа, заключался в следующем: если целью внешней политики Соединенных Штатов является распространение свободы и демократии, то как диктаторы, такие как Чан Кайши и Сынгман Ри (Ли Сын Ман), не только получали поддержку Соединенных Штатов, но и поддерживались как демократические лидеры? Либеральный ответ мог бы звучать примерно так: «Да, Чан и Ри были жестокими лидерами, далекими от идеала, но они боролись с коммунизмом, который был намного хуже, чем все, что можно вообразить на Тайване при Чане или в Южной Корее при Ри». В то же время либералы преуменьшают тот факт, что большинство заключенных и казненных Чаном были коммунистами или подозреваемыми в симпатиях к коммунизму. Жертвы его правой диктатуры в настоящее время изображаются абстрактно, в основном как «борцы за свободу», с небольшим упоминанием их коммунистических взглядов. Хотя Чан Кайши мертв, и хотя буржуазная оппозиция Гоминьдану выставляет его в негативном свете, его антикоммунистический дух продолжает жить. Осознав это лицемерие, я начал изучать американский империализм как порождение капитализма, изучать буржуазные идеологии, например, «превосходство белых», созданную для оправдания различных существующих систем угнетения, и понял, как сильно мне лгали.

Большинство правительств, свергнутых Соединенными Штатами, были избраны демократическим путем. После свержения их в обязательном порядке заменяют компрадорские режимы, которые служат корпоративным интересам США. Соединенные Штаты заключили союзы с политическими фигурами, такими как Чан и Ри, чтобы контролировать как можно больше населения и ресурсов.

Либеральная интерпретация истории без антиимпериалистического контекста заставила бы нас поверить в то, что Соединенные Штаты пытались «цивилизовать» мир с помощью универсальных ценностей «свободы», «демократии» и McDonald's. Бывало, что по дороге к цели страны при неумелом контроле сбивалась с пути, но появление чанов, ри, мобуту и т. д. было скорее исключением, чем правилом. Тайваньские либералы не собирались налаживать международную солидарность с угнетенными народами, их идея заключалась в обратном - обратиться за помощью к дяде Сэму и правящим классам «развитых демократий». В результате «прогрессивная» политика на Тайване находится в подвешенном состоянии исторического нигилизма и отсутствия реальных решений.

Паутина империализма расставлена по всему миру, ее нити сходятся в ключевых точкахи, но заметить это с первого взгляда не просто. Изучение работ революционеров, таких как Маркс, Ленин и Мао, проливает свет на движущие силы человеческой истории не только прошлого, но и настоящего. «История всего существовавшего до сих пор человеческого общества, - по словам Карла Маркса, - это история классовой борьбы». Если империализм - это высшая стадия капитализма, как теоретизировал Владимир Ленин, то отсюда следует, что антиимпериализм - высшая стадия классовой борьбы.

Вскоре я начал видеть связь между различными, казалось бы, не связанными между собой событиями: китайскими коммунистами, борющимися с японскими захватчиками, корейскими партизанами во главе с Ким Ир Сеном и антияпонским восстанием в тайваньском Уше, организованным коренным народом сидик, которое закончилось трагедией - японские ВВС сбросили на них химическое оружие. Все эти три события были частью большой борьбы против японского империализма. В 1950 году вспышка Корейской войны не только разрушила мечты моего деда о возвращении из Кореи в свой дом в китайской провинции Шаньдун (когда началась война, он оказался на юге; его брат с севера сбежал обратно в Китай. ВВС США бомбили каждый город к северу от 38-й параллели), но также сформировали судьбу Тайваня, поскольку отношение США к Чану сместилось от игнорирования к неохотной поддержке, в попытке спасти «Китайскую республику», а режим - от верного поражения.

На этот раз именно американский империализм стал величайшим обобщающим фактором, связывая события друг с другом. Спустя десятилетия Черные пантеры и другие группы, которые боролись за освобождение, пришли к аналогичному выводу: правящий класс США был общим врагом и в войне во Вьетнаме, и в борьбе за расовое неравенство. И, кроме того, это противостояние правящему классу США означало поддержку Народной армии Вьетнама и Фронта национального освобождения.

В сочетании с изучением американского империализма знание того, какая часть истории вашей собственной семьи была сформирована империализмом, делает империализм вполне реальной системой угнетения, а не абстрактным понятием.

Изучение империализма - это процесс повторного изучения всего, чему вас учили. Это борьба, наполненная гневом и печалью, но также любовью и освобождением. К сожалению, это не та борьба, которую ведут сегодня многие, называющие себя левыми, особенно те, чьи семьи живут в имперском ядре на протяжении поколений, поскольку стимул к пониманию своих корней слабеет от поколения к поколению.

Если ваша семья, например, не имеет корней в Корее, вы не услышите историй о том, как Корейская народная армия с достоинством обращалась с людьми в освобожденных ею районах, в то время как силы США и южнокорейская армия, которую они контролировали, действовали так, как будто это были оккупационные войска. Следовательно, навряд ли вы будете подвергать сомнению господствующее мнение по таким темам, как Корейская война, наполненное упоминаниями о «демократической» Южной Корее и «диктаторской» Северной Корее.

Империалистическая амнезия не только искажает наше понимание мировых событий, но также снижает нашу способность интерпретировать события внутри страны, а в эпоху империализма они неразделимы. Без твердого понимания империализма мы будем обмануты реформистами, такими как Берни Сандерс, которые призывают к фальшивой форме «социализма», финансируемой за счет гиперэксплуатации Глобального Юга имперским ядром. Какая польза от «социализма» или, точнее, от социал-демократии в Соединенных Штатах, если миллионы людей продолжают страдать от американской агрессии? Могут ли эти социал-демократы «добиться прогресса с латиноамериканским иммигрантским сообществом» в Соединенных Штатах, когда они продолжают атаковать и дестабилизировать латиноамериканские страны, опуская людей до уровня бедности, невообразимому среднему американцу, и осуждают лидеров, таких как Уго Чавес, называя «мертвым диктатором», как сделал Берни Сандерс? Имеют ли социал-демократические политики в США хоть какое-то право говорить о правах чернокожих в США, когда они допускают «гуманитарное вмешательство», приводящее к возрождению рабства за границей, как в случае с Ливией? Я не верю в то, что Сандерсисты намеренно хотят причинять вред за границей, но это то, к чему всегда приводит социал-демократия.

Социал-демократия - это лучшая система защиты для капитализма; она позиционирует себя способной управлять капиталистическими кризисами, некий гуманный «средний путь» между либеральным капитализмом и реальным социализмом, однако без научных социалистических ответов на проблемы империализма она лишь обеспечивает временную и обманчивую отсрочку еще более крупных капиталистических кризисов, порождаемых империализмом. А без сверхприбылей источник «общего богатства» (капиталистов и подкупленных наемных работников метрополии - прим. пер.) улетучивается, и вместе с ним легитимность «социал-демократии» как политической позиции.

Отсутствие бескомпромиссной антиимпериалистической политической линии приведет к поступкам, которые не угрожают нашим классовым врагам, но угрожают жизни членов угнетенных наций во всем мире, в том числе в Соединенных Штатах. Можем ли мы упустить из виду тот факт, что Сандерс одобрил бомбардировку Югославии и поддерживает Израиль, колонию поселенцев, оккупировавшую Палестину и терроризировавшую палестинский народ на протяжении десятилетий? Какой толк Берни в популяризации слова «социалистический», если значение этого слова искажено до неузнаваемости? По иронии судьбы, Сандерсисты часто указывают на то, как основные СМИ лгут о фальшивых «социалистах», которых они поддерживают, но столь же быстро извергают ложь о странах, которые бросают вызов гегемонии США любым способом, о котором им говорили те же СМИ. Социализм - это не капитализм с большей социальной защитой, а создание пролетарского государства, которое служит интересам тех, кто своим трудом зарабатывает себе на жизнь. По мере того как люди будут лучше понимать империализм, они не будут довольствоваться такими как Сандерс или АОК (Александрия Окасио Кортез - американский “социалистический” политик) и смогут хорошо распознавать всех подобных беспринципных карьеристов.

В Соединенных Штатах излюбленным инструментом правящего класса была идеология превосходства белых. Бесцеремонно взяв фальшивую европейскую расовую «науку», правящий класс США создал две широкие категории людей - белых и небелых, что позволило ему разделить и завоевать рабочий класс, осознавая, что объединенный пролетариат сможет угрожать власти буржуазии. Поэтому верховенство белых саботирует не только солидарность между цветными и белыми людьми, но и солидарность между различными группами небелых людей. В ответ на эту реальность среди угнетенных наций в Соединенных Штатах возникли идеологии, противостоящие превосходству белых. Вообще говоря, эти идеологии находятся между реакционным шовинизмом, не представляющим угрозы для буржуазии, и революционным национализмом, не противоречащим интернационализму. Точно так же как важно связать борьбу различных расовых групп друг с другом, чтобы подорвать превосходство белых, мы должны связать различные виды борьбы во всем мире друг с другом, чтобы подорвать империалистическую систему.

Большинство людей, называющих себя левыми, согласятся с тем, что реакционные призывы к власти белых качественно отличаются от революционных призывов к власти черных. Они также согласны с тем, что, когда люди угнетенных наций в Соединенных Штатах выражают реакционный шовинизм, они делают это в ответ на превосходство белых, и поэтому борьба с превосходством белых должна быть главной идеологической проблемой. К сожалению, многие самопровозглашенные «левые» упускают это из виду, когда дело касается международной арены. Ультралевые и анархисты часто отказываются быть солидарными с народами стран, ставших мишенью американского империализма, потому что, не признавая империализм США как основное противоречие, а внутренние проблемы его стран-жертв как второстепенные противоречия, они придерживаются позиции, что обе стороны «одинаково плохи» и объективно на стороне империалистов.

Во время гражданской войны в Китае был сформирован антияпонский единый фронт между Коммунистической партией Китая и Гоминьданом с пониманием того, что противоречие между японскими империалистами и китайским народом стало основным, а противоречие между коммунистами и Гоминьданом стало второстепенным. Мао подчеркнул тот факт, что падение Китая перед Японией усугубило бы существующие угнетения, с которыми столкнулся китайский народ, и значительно затруднило бы его освобождение. Если бы китайский народ занял позицию, что Гоминьдан и японцы «одинаково плохи», Китай был бы полностью порабощен иностранными угнетателями, с которым обычно труднее бороться, чем с угнетателями внутренними. Коммунисты должны извлечь уроки из этого примера и честно проанализировать противоречия современного мира.

Сочувствовать, оправдываться и объективно способствовать империализму США на международной арене - все равно, что оправдываться и объективно обеспечивать превосходство белых в Соединенных Штатах. Мы не можем преодолеть национальные разногласия и сформировать политическую солидарность внутри нашего класса - рабочего класса - без понимания и борьбы с превосходством белых, и мы не можем ожидать международной солидарности, если мы не понимаем империализм США и активно не выступаем против него. Более того, ожидать от других капиталистических стран совершенства или закрывать глаза на империалистическую деятельность собственной страны есть не что иное, как шовинизм. Приведем пример: даже если все то, что основные средства массовой информации говорят о Китае было бы правдой (это не так, но давайте предположим, что так), мы должны спросить себя: кто кому угрожает? Китай или США окружили противоположную сторону военными базами в государствах-сателлитах? Кто активно свергает демократически избранные правительства за рубежом - Китай или США? И Китай или США активно поддерживают военные диктатуры во всем мире? Можем ли мы честно сказать, что эти двое «одинаково плохи»? Даже если у нас есть критическое мнение о Китае, как у меня лично, не должны ли мы поддерживать защиту их суверенитета от агрессии США, тем более что мы находимся в Соединенных Штатах и имеем право оказывать давление на тех, кто здесь руководит?

Мы живем в эпоху империализма, и Соединенные Штаты, хотя и не единственная империалистическая страна, являются ведущей империалистической державой. Это делает борьбу против империализма янки главным противоречием современного мира. Многие, считающие себя «левыми» на Западе, не видят этого, а вместо этого выступают против абстрактной формы империализма, которая считает все страны одинаково плохими.

Чтобы еще раз провести параллель между тем, что Соединенные Штаты делают внутри страны, и тем, что они делают снаружи, если мы сможем признать ложную эквивалентность, которую правовая система США делает между слабыми и сильными, когда она утверждает, что существует «равенство перед законом», тогда мы также должны увидеть, что те, кто заявляет, что США и Асад «одинаково плохие», на самом деле встают на сторону американского империализма.

Хотя не должно быть никаких противоречий в осуждении агрессии США против КНДР и поддержке борьбы корейского народа против американского империализма, выражение таких взглядов вызывает презрение со стороны всего политического спектра США, в том числе со стороны самопровозглашенных «левых». Вы даже услышите, как эти псевдолевые призывают к убийству Ким Чен Ына. Ради аргументации, даже если всякая ложь о нем - правда - что он безжалостный и маниакальный тиран, каким его выставляют буржуазные новостные агентства - когда и где смена режима, спонсируемая США, когда-либо привела к большей свободе и демократии для людей этой страны? Улучшилось ли положение иранцев после свержения Мосаддыка? Жили ли чилийцы лучше после убийства Альенде и установления режима Пиночета? У ливийцев больше свободы теперь, когда ушел Каддафи? Пользуются ли боливийцы правами человека и повышением уровня жизни теперь, когда изгнали Моралеса?

Реальные и воображаемые проблемы стран, подвергшихся нападению империализма, не являются оправданием для нас, чтобы отказаться от нашей интернациональной солидарности. Часто такие проблемы, как ограниченная свобода выражения мнений в странах, подвергающихся империалистической агрессии, усугубляются, если даже не вызваны самой империалистической агрессией. Если мы действительно хотим, чтобы эти страны процветали, и если мы действительно заботимся о людях этих стран, тогда мы должны внести свой вклад как люди, живущие в имперском ядре, чтобы противостоять военной агрессии, экономическому саботажу и политической изоляции здесь. Все остальные позиции, включая создание ложной эквивалентности («обе стороны плохи, поэтому не выбирайте ни одной»), либеральный менталитет спасителя (то есть защита невмешательства на основе неполитических факторов целевой страны, таких как ее география, история, еда или предполагаемая беспомощность. и т. д.), апатии («мы ничего не можем отсюда сделать») - это просто выражения западного шовинизма, которые оставляют дверь открытой для вмешательства США. Подобно тому, как превосходство белых наносит ущерб солидарности между различными этническими группами в Соединенных Штатах, эти шовинистические взгляды подобным образом разделяют рабочих всего мира для захвата их империалистами. У буржуазии есть своя международная солидарность, которую они называют глобализмом, а мы - империализмом. Пришло время бороться с их международной солидарностью - нашей собственной антиимпериалистической солидарностью.

Чжун Сянъюй

китайский хип-хоп исполнитель из Тайваня, изучает марксизм-ленинизм. Анти-империализм, классовая борьба и освобождение - частые темы в его музыке.

Перевод А. Романов

оригинал - https://www.peacelandbread.com/post/anti-imperialism-the-hig...

Как и в других странах, так и в нашей стране капиталисты и их партии прибегают уже к последнему средству сохранения своего классового господства и удержания в своих руках государственной власти – фашизму, который является полным отрицанием всякого демократизма и всех политических прав и свобод для народных масс.

«Новая власть» болгарских капиталистов очень хорошо чувствует, что если бы, например, были проведены совершенно свободные выборы, то, безусловно, был бы избран парламент с огромным большинством представителей трудящихся масс, поэтому она спешит организовать фашистские кадры и начинает свои бесчинства в отношении трудового люда в стране. Неописуемые зверства в Тырново, Берковице, Брацыгове, Перуштице и др., бесчеловечное обращение с обвиненными в связи с событиями 9 июня и жестокие приговоры им являются, несомненно, только началом фашистского похода капиталистов в нашей стране. И глубоко заблуждаются те, кто думает, что фашизм направлен только против так называемой «коммунистической опасности». Они очень дорого заплатят за свое заблуждение и свою политическую близорукость.

Фашизм вовсе не только антикоммунистичен, но в то же время и антинароден. Его задача – обеспечить в политическом отношении успех наступления капитала, эксплуатации и ограбления народных масс капиталистическим меньшинством и упрочить господство этого меньшинства над большинством народа.

Если бы фашизму в нашей стране удалось укрепиться и справиться с «коммунистической опасностью», то его жестокие удары задели бы самым чувствительным образом и все другие политические партии и экономические организации, которые так или иначе, в той или иной форме защищали бы интересы и права трудящихся масс. Этих ударов не смогут избежать ни социал-демократы, ни радикалы, если они не согласятся стать слепым орудием болгарских капиталистов.

Пример с Италией (классической страной фашизма) самое лучшее тому доказательство. Удары итальянского фашизма сыплются ныне на голову социалистов и других радикальных элементов не менее свирепо, чем на коммунистов.

Одним словом, общие жизненные интересы трудящихся масс и трудовой интеллигенции, также как и их политических партий и экономических организаций, теперь требуют того, чтобы общими усилиями отстоять свои свободы, права, честь и жизнь, обуздав еще в самом начале поднимающуюся буржуазную реакцию и ее наиболее типичное проявление – фашизм.

23 августа 1923 года

Георгий Димитров, «Единый фронт и буржуазная реакция», Избранные произведения, Том 1, с.100-101

После июльской революции либеральный банкир Лаффит, провожая своего compère (соучастник в интриге) герцога Орлеанского, в его триумфальном шествии к ратуше, обронил фразу: «Отныне господствовать будут банкиры». Лаффит выдал тайну революции.

При Луи-Филиппе господствовала не французская буржуазия, а лишь одна её фракция: банкиры, биржевые и железнодорожные короли, владельцы угольных копей, железных рудников и лесов, связанная с ними часть земельных собственников — так называемая финансовая аристократия. Она сидела на троне, она диктовала в палатах законы, она раздавала государственные доходные места, начиная с министерских постов и кончая казёнными табачными лавками.

Собственно промышленная буржуазия составляла часть официальной оппозиции, т. е. была представлена в палатах лишь в виде меньшинства. Её оппозиция становилась тем решительнее, чем более чистую форму принимало в своём развитии самодержавие финансовой аристократии и чем более сама она воображала, что после подавленных в крови восстаний 1832, 1834 и 1839 гг. её господство над рабочим классом упрочено. Руанский фабрикант Гранден, наиболее ярый фанатик буржуазной реакции как в Учредительном, так и в Законодательном национальных собраниях, был в палате депутатов самым горячим противником Гизо. Леон Фоше, впоследствии прославившийся своими бессильными потугами подняться до роли Гизо французской контрреволюции, вёл в конце царствования Луи-Филиппа чернильную войну в защиту промышленности против спекуляции и её прислужника — правительства. Бастиа агитировал против господствующей системы от имени Бордо и всех французских виноделов.

Мелкая буржуазия, все её слои, а также крестьянство были совершенно устранены от участия в политической власти. Наконец, в рядах официальной оппозиции или совсем вне pays légal (круга лиц, пользовавшихся избирательным правом) стояли идеологические представители и защитники упомянутых классов, их учёные, адвокаты, врачи и т. д. — короче, их так называемые «таланты».

Финансовая нужда с самого начала поставила Июльскую монархию в зависимость от верхушки буржуазии, а её зависимость от верхушки буржуазии, в свою очередь, стала неисчерпаемым источником всё растущей финансовой нужды. Нельзя подчинить государственное управление интересам национального производства, пока не восстановлено равновесие в бюджете, равновесие между государственными расходами и доходами. А как восстановить это равновесие, не сокращая государственных расходов, т. е. не нарушая интересов столпов господствующего режима, и не изменяя налоговой системы, т. е. не возлагая значительной части налогового бремени на верхушку буржуазии?

Больше того, задолженность государства была в прямых интересах той фракции буржуазии, которая господствовала и законодательствовала через палаты. Государственный дефицит как раз и был предметом её спекуляции и важнейшим источником её обогащения. По истечении каждого года — новый дефицит. Через каждые четыре или пять лет — новый заём. А каждый новый заём давал финансовой аристократии новый удобный случай обирать государство, искусственно поддерживаемое на грани банкротства, — оно должно было заключать займы у банкиров на самых невыгодных условиях. Кроме того, каждый новый заём давал лишний случай грабить публику, помещавшую свои капиталы в государственные процентные бумаги, посредством биржевых операций, в тайну которых были посвящены правительство и парламентское большинство. Вообще, неустойчивое положение государственного кредита и обладание государственными тайнами давало банкирам и их сообщникам в палатах и на троне возможность вызывать внезапные, чрезвычайные колебания в курсе государственных бумаг, которые каждый раз неизбежно влекли за собой разорение множества менее крупных капиталистов и баснословно быстрое обогащение крупных биржевиков. Тем, что государственный дефицит был в прямых интересах господствующей фракции буржуазии, объясняется, почему чрезвычайные государственные расходы в последние годы царствования Луи-Филиппа более чем вдвое превысили чрезвычайные государственные расходы при Наполеоне; они поглощали ежегодно около 400 миллионов франков, тогда как весь вывоз Франции в среднем редко достигал 750 миллионов франков в год. Огромные суммы, проходившие, таким образом, через руки государства, создавали, кроме того, возможность мошеннических подрядов, подкупов, хищений и плутней всякого рода. Обкрадывание государства, происходившее при займах оптом, при казённых подрядах повторялось в розницу. То, что имело место в отношениях между палатой и правительством, многократно воспроизводилось в отношениях между отдельными ведомствами и отдельными предпринимателями.

Подобно тому как господствующий класс использовал государственные расходы вообще и государственные займы, он использовал и строительство железных дорог. Палаты возлагали главное бремя издержек на государство, а спекулировавшей финансовой аристократии они обеспечивали золотые плоды. Всем памятны скандалы в палате депутатов, когда случайно обнаружилось, что все депутаты большинства, включая и часть министров, были заинтересованы как акционеры в строительстве тех самых железных дорог, которые они потом в качестве законодателей заставляли производить на государственный счёт.

Напротив, малейшая финансовая реформа разбивалась о противодействие банкиров. Так, например, почтовая реформа. Ротшильд запротестовал. Разве смело государство сокращать те источники дохода, из которых должны были уплачиваться проценты по его всё растущему долгу?

Июльская монархия была не чем иным, как акционерной компанией для эксплуатации французского национального богатства; дивиденды её распределялись между министрами, палатами, 240 000 избирателей и их прихвостнями. Луи-Филипп был директором этой компании — Робером Макером (тип ловкого дельца-пройдохи) на троне. Эта система представляла собой постоянную угрозу, постоянный ущерб для торговли, промышленности, земледелия, судоходства, для интересов промышленной буржуазии, которая в июльские дни написала на своём знамени gouvernement à bon marché — дешёвое правительство.

Так как финансовая аристократия издавала законы, управляла государством, распоряжалась всей организованной общественной властью, самим фактом своего господства и посредством печати подчиняла себе общественное мнение, то во всех сферах, начиная от королевского двора и кончая café borgne (притонами низшего разряда), царили та же проституция, тот же бесстыдный обман, та же страсть к обогащению не путём производства, а путём ловкого прикарманивания уже имеющегося чужого богатства. Именно в верхах буржуазного общества нездоровые и порочные вожделения проявились в той необузданной — на каждом шагу приходящей в столкновение даже с буржуазными законами — форме, в которой порождённое спекуляцией богатство ищет себе удовлетворения сообразно своей природе, так что наслаждение становится распутством, а деньги, грязь и кровь сливаются в один поток. Финансовая аристократия как по способу своего обогащения, так и по характеру своих наслаждений есть не что иное, как возрождение люмпен-пролетариата на верхах буржуазного общества.

Не участвовавшие во власти фракции французской буржуазии кричали: «Коррупция!» Народ кричал: «À bas les grands voleurs! À bas les assassins!» («Долой крупных воров! Долой убийц! »), когда в 1847 г. на самых высоких подмостках буржуазного общества публично разыгрывались те самые сцены, которые обыкновенно приводят люмпен-пролетариат в притоны разврата, в богадельни и в дома для умалишённых, на скамью подсудимых, на каторгу и на эшафот. Промышленная буржуазия увидела угрозу своим интересам, мелкая буржуазия была полна нравственного негодования, воображение народа было возмущено. Париж был наводнён памфлетами: «La dynastie Rothschild» («Династия Ротшильдов»), «Les juifs rois de l'époque» («Ростовщики — короли нашего времени») и т. д., которые с бо́льшим или меньшим остроумием разоблачали и клеймили господство финансовой аристократии.

Карл Маркс, КЛАССОВАЯ БОРЬБА ВО ФРАНЦИИ С 1848 ПО 1850 г., Том 7, с.8-11

Сколько сил, времени и средств на это было потрачено - неизвестно, но игра стоила свеч. Социалистического лагеря и Советского Союза - врага №1 международного империализма - не стало, а память о нем, особенно о сталинском периоде правления, продолжают извращать, поливать помоями и втаптывать в грязь. И если на первых порах информационного противостояния с большевиками на передовой стояли люди, непосредственно ущемленные советской властью: дворяне, капиталисты, белогвардейские офицеры, меньшевики, эсеры, троцкисты и прочие прислуживающие капиталу, - то сегодня, кроме проплаченных псевдоученых и псевдописак, нишу заняли именно обыватели, уверовавшие в лживый миф.

Каждый шаг большевистского, а по сложившемуся мифу - жидо-большевистского правительства, рассматривается сегодня как показушный, эдакий пиар-ход на публику, а обещанных дел-то, по сути, и не было. Декреты СНК были надувательством; колхозы - фермой рабов; ГУЛАГ - лагерями смерти Третьего рейха; коллективизация - уничтожением в деревне прослойки лучших работников; индустриализация - проект, сделанный чужими руками, на чужие деньги и чужими средствами. Даже Победа в Великой Отечественной войне признается сегодня только с оговоркой: совершена вопреки высшему руководству страны и самодуру-Сталину, или просто - трупами завалили. А если добавить в такую копилку “фактов” голод начала 20-х, начала 30-х и 1946 года, любимые либералами репрессии 1937-38 годов, переселение народов во время ВОВ, то картина и впрямь получается плачевной. За что боролись советские люди? Насколько одурманены они были жидо-большевистскими сказками, чтобы жить, строить, воевать и созидать за такую страну?

Однако есть задокументированные свидетельства несоветских граждан, посещавших Советский Союз в сталинские времена, и в них рассказывается совсем о другой стране, о другом быте, о других людях, которые с уверенностью смотрели в будущее, не чета современникам, которые строили своими руками свою мечту - счастливое для всех трудящихся общество. Можно заподозрить, конечно, что к виску иностранцев, писавших про СССР что-то хорошее, было приставлено дуло пистолета “Макарова” или все они были завербованы во время поездки НКГБ, но, отвергая дешевую детективщину, лучше предположить совсем невероятное, что эти люди писали правду о Советском Союзе. Как минимум то, что для них было важно, что они смогли разглядеть во время пребывания в социалистической стране.

Газета “Правда” №40 от 1952 года рассказывает о брошюре, написанной и опубликованной в США группой американцев, побывавших в СССР в начале 50-х.

= = =

МЫ ВИДЕЛИ ЭТО СВОИМИ ГЛАЗАМИ

Делегация в составе 19 американцев, посетивших Советский Союз после Второго Всемирного конгресса сторонников мира, опубликовала брошюру, в которой члены делегации рассказывают о своих впечатлениях от поездки в Советский Союз о том, что они увидели в США после своего возвращения. Брошюра озаглавлена «Мы видел это своими глазами: доклад 19 американцев о своей поездке в СССР».

Основная часть доклада посвящена подробному описанию того, что делегаты видели в СССР. Делегаты описывают свое пребывание в Москве, Ленинграде и Сталинграде; делятся своими впечатлениями о советских предприятиях, колхозах и совхозах, улицах, домах, больницах, школах, яслях, театрах, библиотеках, санаториях и, больше всего и прежде всего, о советском народе. Они смотрели на Советский Союз, как говорится в докладе, «широко открытыми глазами». Они хотели узнать правду о Советском Союзе и рассказать эту правду американскому народу.

Из всего виденного в Советском Союзе, в котором лишь двое из 19 делегатов бывали раньше, самое большое впечатление произвели на них колоссальные героические усилия, прилагаемые Советским Союзом для упрочения мира и повышения благосостояния советского народа. «Во всех трех городах, — говорится в докладе, — Москве, Ленинграде и Сталинграде — мы видели строительство — строительство, задуманное в мире, посвященное миру и осуществляемое с полным сознанием того, что мир может и должен быть сохранен... Может ли такой народ замышлять войну? Может ли такой народ быть агрессивным?»

В другом месте доклада снова подчеркивается, что «русские рассчитывают на мир. Ни одна страна, если она готовится к войне, не стала бы осуществлять таких колоссальных планов строительства или расходовать миллиарды на гидроэлектростанции, оросительные системы и другие усовершенствования».

В докладе подчеркивается также спокойствие, уверенность и счастье советского народа. Об этом свидетельствуют слова тысяч советских граждан, с которыми пришлось беседовать членам делегации. В главе «Как живут советские семьи» шесть членов делегации, включая известного физика д-ра Джона Кингсбери, пишут: «Если бы нам пришлось охарактеризовать советскую семью в двух словах, мы сказали бы — счастье и уверенность. И в этом отношении жизнь советской семьи отражает жизнь общества в целом. Уверенность, по-видимому, является основной чертой национального характера. Повсюду мы встречали твердую уверенность в будущем, великую гордость за достижения прошлого».

Глава, в которой рассказывается о посещении делегацией промышленных центров Советского Союза, озаглавлена «Автомашины и тракторы, а не танки и пушки».

В главе «Производство для изобилия» член делегации фермер из штата Миннесота Карл Флодквист излагает свои впечатления о советских колхозах, подчеркивая колоссальные успехи, которых добились советское земледелие, советская наука.

Флодквист пишет:

«Поистине замечательные сообщения, помещаемые под крупными заголовками в «Правде» и «Известиях», поступают из сельскохозяйственных районов. Это сообщения не о людях, готовящихся к войне, а о людях, твердо решивших вопреки всяким превратностям создать свободную, счастливую жизнь. Крестьяне и инженеры буквально переделывают обширные земли... Даже климат изменяется на основе смелой, решительной программы, которая уже преобразовала жизнь миллионов крестьян, обеспечив им удобства и культурные преимущества, предоставляемые большими городами».

В заключение Флодквист сообщает своим читателям, что «планы и деятельность советских колхозников имеют своей целью повышение благосостояния и процветание народа. Это не планы войны, не милитаристская деятельность, это планы, программы и проекты мира».

В другой главе — «Равные возможности в жизни» семь членов делегации пишут о том, какой заботой окружены дети и молодежь в Советском Союзе, и косвенно сравнивают это с бедственным положением детей в Соединенных Штатах, которых пичкают так называемыми «комиксами» (набор «комических» картинок.— Ред.) и делают их жертвами противоатомных учений.

Рассказав о советских яслях, детских садах, школах и других детских учреждениях, имеющих своей целью обучение, развитие и образование детей, делегация дает им самую высокую оценку. В заключение члены делегации пишут: «Мы нигде не видели игрушек, изображающих пушки, танки, бомбардировщики или другие орудия войны. Мы не видели ни «комиксов», ни рассказов о страшных убийствах, хотя там издается масса занимательных книг и приключенческих рассказов для детей. Книги по истории, экономике, науке, произведения классиков и современных писателей — вот любимая литература советского читателя. Газеты полны статей о выполнении планов, об осуществлении гигантских проектов электрификации, о культурных и научных достижениях, о передовиках производства и о выдающихся деятелях искусства, о преимуществах мира.

В жизни детей нет никаких следов агрессивного или милитаристского влияния. Все — начиная от гигантской программы строительства до любовной заботы о детях и об их образовании — указывает на искреннее и глубокое стремление к миру».

Одна из глав брошюры посвящена советской культуре. Авторы подчеркивают, что «советская культура — это культура народа». Описывая дворцы культуры, делегация заявляет: «Эти дворцы культуры были для нас каким-то откровением, ибо в нашей стране нет ничего подобного».

Подводя итог своим впечатлениям о культурной жизни в Советском Союзе, члены делегации заявляют:

«Когда мы думаем о том, что это — бесклассовое общество и что в былые времена 85% рабочих и крестьян были неграмотными, мы понимаем, что виденное нами является частью новой культуры, когда весь народ возводит культуру прошлого на новую, более высокую ступень... Понимая, что производительный труд — это основа существования, что человек, не имеющий работы, не имеющий никаких функций и обязанностей перед всем обществом, представляет собой жалкое и бесполезное создание, люди Советского Союза прекрасно понимают также, какую большую ценность представляет собой возможность культурного отдыха и развлечений. Они знают, что их конституция гарантирует им право на отдых н правд на труд, и они целиком используют это право».

Одним из самых интересных разделов доклада является глава «Братство народов», посвященная разрешению национального вопроса в Советском Союзе. 9 из 19 членов делегации — негры, и на этих людей, приехавших из Соединенных Штатов, где царит расизм, решение национального вопроса в Советском Союзе произвело неизгладимое впечатление.

Указывая, что в Советском Союзе имеется много национальностей, авторы доклада заявляют: «Все люди, независимо от их национальности и цвета кожи, являются равноправными гражданами Советского Союза, и все они в равной степени пользуются правами, гарантированными конституцией.

Все они живут совместно, свободно и в тесном сотрудничестве. Они посещают одни и те же театры, кино и могут занимать любые места в зрительном зале. Они живут в одних и тех же гостиницах, питаются в одних и тех же столовых, ездят в одних и тех же железнодорожных вагонах.

Всем предоставлено равное право на труд так же, как и право на отдых, досуг и культурное развитие. Все участвуют в выборах и все имеют равное право занимать политические должности. Для нас, борющихся в США против язвы расизма, антисемитизма и других видов предрассудков и дискриминации, которые подрывают американскую демократию, это было чем-то новым и невиданным. Нам казалось, как заявила негритянка Паулина Тэйлор, будто мы находимся в другом, новом мире».

В докладе также приводится заявление известного негритянского юриста Чарльза Говарда, который был в составе делегации. В заявлении Говарда говорится:

«Когда я ступил на землю страны, где в нашу эпоху Сталин протянул руку дружбы отсталым народам и им были предоставлены полные права гражданства, я почувствовал себя новым человеком. Именно эта страна доказала в течение жизни одного поколения, что любой человек, каков бы ни был цвет его кожи, может иметь равное положение с другими и жить с ними в дружбе.
Никогда в жизни я не чувствовал себя так свободно, как в то время, когда я находился в Восточной Европе и в Советском Союзе; это чувство разделяли все 9 негритянских делегатов, посетивших СССР. Россия разрешила проблему национальных меньшинств. Даже если бы Россия не имела никаких других достижений, я был бы глубоко предан ей всю свою жизнь только за это».

«Мы все чувствовали себя новыми людьми,— говорится далее в докладе,— таковы были чувства и впечатления не только 9 негритянских делегатов, но и всей делегации в целом — негров и белых».

В заключительной главе, описывающей общее впечатление о поездке в Советский Союз, делегаты подчеркивают стремление Советского Союза к миру и к обмену представительными делегациями между странами. Авторы доклада указывают, что делегация имела все возможности свободно знакомиться с условиями жизни в Советском Союзе и сделать свои выводы.

«Члены нашей делегации — 19 американцев самых различных взглядов и политических направлений, представителей самых различных слоев населения — были почти неизвестны Советскому правительству и советскому народу. Только два члена нашей делегации — д-р Джон Кингсбери и проф. Холланд Робертс — были ранее в Советском Союзе. Что касается остальных, то наши знания об этой обширной стране были запутанными и отрывочными, были ограничены лишь фактами, которые мы могли почерпнуть из опубликованных сообщений и лекций. Некоторые из нас с симпатией относились к советской программе. Некоторые члены нашей делегации относились к ней откровенно скептически. Мы все хотели узнать факты... Нас интересовал не социализм. Многие из нас мало что знали как о теории, так и о практике социализма. Нас интересовали проблемы мира, международного взаимопонимания и дружбы между всеми народами. На такой основе советский народ приветствовал нас.
Для них мы были посланцами мира, и повсюду мы встречали радушие, энтузиазм и дружбу... Мы увидели в Советском Союзе дружественный народ, посвятивший себя строительству великой страны. Мы не слышали никаких разговоров о войне, не видели никакой истерии или напряжения, никаких признаков мобилизации и, уж конечно, никаких противовоздушных учений для школьников или для кого-либо еще».

В заключительной главе доклада рассказывается о том, с чем столкнулись делегаты после своего возвращения в США и как они пытались рассказать американскому народу правду о Советском Союзе. Указывая, что советский народ убежден, что поджигатели войны потерпят поражение и что мир восторжествует, делегаты пишут: «Мы преисполнены твердой решимости довести до американского народа это послание мира из Советского Союза и рассказать ему правду о том, что мы видели во время пребывания в этой стране. Когда мы могли говорить с людьми, они с большим интересом и энтузиазмом прислушивались ко всему тому, что мы рассказывали о жизни в Советском Союзе, и задавали нам дополнительные наводящие вопросы.

В противоположность этому власти встретили наше возвращение с безразличием и враждебностью, а печать встретила нас сначала только молчанием. Однако всякий раз, когда становилось очевидным, что, несмотря на все попытки изолировать нас, мы начинаем убеждать народ, печать сменяла свою политику молчания на политику нападок на нас в передовых статьях. Лишь немногие из газет были склонны предоставить нам минимальное место для опубликования наших сообщений. Кроме того, в некоторых местах предпринимались попытки сорвать наши митинги; отдельных членов нашей делегации всячески запугивали и преследовали.

После нашего возвращения священник Роберт Мюир не смог получить прихода. Известный юрист, издатель газеты и политический деятель в штате Айова Чарльз Говард был вынужден отказаться от своей юридической практики. Госпожа Паулина Тэйлор была вызвана в комиссию по расследованию антиамериканской деятельности палаты представителей штата Огайо; как сообщают, предприниматели уволили с работы Джеймса Миллера и грозят ему выселением из квартиры. Д-р Уиллард Эпхаус был вынужден уйти с занимаемого им поста руководителя «Национального фонда религии и труда».

Несмотря на репрессии и запугивание, мы выступали перед сотнями аудиторий, проявлявших живой интерес, и участвовали в многочисленных дискуссиях и прениях. Мы написали много статей, докладов и писем о нашей поездке и упорно боролись за их опубликование... Где бы мы ни были в нашей стране, в особенности среди негритянского населения и других национальных групп, мы встречали людей, жаждущих услышать о Советском Союзе и о жизни в СССР. Многие были возмущены тем, что правда о мирных стремлениях и достижениях нашего союзника военного времени скрывается от них. Народ Америки обеспокоен угрозой войны: он жаждет мира, но многие говорили нам, что они не видят никакого пути для достижения мира. Мы отвечали им: помогайте нам распространять правду о Советском Союзе. Это — ключ к миру».

Нью-Йорк, 8 февраля. (ТАСС).

Газета “Правда”, №40, 1952 год

источник