Соавторство писателей – гораздо более редкое явление, чем удачный брак. Если у вас любовь, ипотека и трое детей, это вовсе не повод для столь близких отношений, чтоб доверить дописать главу этому подозрительному графоману с жалкими проблесками таланта. Обсуждение шляпы главного героя могут довести до развода, тяжких телесных повреждений и запоя в отдельно взятой литературной ячейке.
Найти соавтора – это проблема, потому что каждый отдельно взятый писатель – гений. А если два гения собрались вместе, то тут же начнётся выяснение, кто из них гениальнее. Про тяжкие телесные помните? Вот то-то и оно.
А если книга, не дай Бог получилась и стала популярной? Как поделить мировую славу?
- Эй, я двадцать глав написал, а ты только десять, значит две трети Пулитцеровской премии мои!
- А вот хрен тебе, дорогой соавтор! Мы премию только за мои главы и получили, а ты так, рядом постоял!
А если наоборот, книга не получилась? Кто виноват?
Пьер Сувестр и Марсель Аллен – создатели детективной серии про Фантомаса, особо не задумываясь, перекладывали вину за неудачные места друг на друга. Корреспонденты в многочисленных интервью спрашивали их:
- Мсье, но вот тут, в пятой главе седьмой книги явный же косяк. Ляп на ляпе.
И один из мэтров пожимал плечами:
- Я говорил этому дилетанту Пьеру (Марселю), но разве он меня послушает.
Писатели – они странные. Стивен Кинг однажды, вообще за Ричарда Бахмана спрятался и всем оттуда фиги показывал. Как такого очкарика в соавторы звать? Похоронит, вместе с домашними животными и скажет, что так и было.
Первый соавтор появился у меня в десятом классе. Я, к тому времени уже года три писал фантастические романы и мистические рассказы, однажды меня даже опубликовали в местной районной газете, поэтому я считал себя как максимум опытным автором, а как минимум вторым воплощением Айзека Азимова. Шестнадцатилетние писатели бывают самонадеянными. Впрочем, шестидесятилетние тоже.
Ко мне пришёл мой одноклассник Андрей и с порога заявил:
- Я тут придумал офигительный сюжет. Короче, парень попадает из нашего современного мира в этакое сказочное средневековье с драконами и волшебниками. Тут он лох какой-то, а там становится крутым. В него влюбляется симпатичная деваха, и он там чего-то геройствует, всех побеждает. Офигительно, правда?
Понятие «попаданцы» тогда ещё не существовало, идея показалась свежей, и мы засели за написание своих частей. Я создавал жизнь главного героя в нашем мире, Андрей взялся за первую главу после прохождения «окна» в мир сказочный.
Не мудрствуя лукаво, я довёл героя до истерики. Его бросила девушка, признавшись, что встречалась с ним только из-за спора с подругой. Потом избили гопники. Потом герой пришёл домой и получил трындюлей от родителей-алкоголиков. С гопниками получилось неплохо, я тогда вовсю отстаивал независимость и тусовался с плохой компанией. Но если бы моя интеллигентная мама, учитель сольфеджио и пианистка прочитала про родителей-алкоголиков, то она поволокла бы меня к психологу. А бумага стерпит всё.
Перечитав написанное и от избытка чувств всхлипнув носом, я побежал к Андрею. Соавтор лежал на диване, уставившись в потолок. Кассетный магнитофон «Карпаты» выдавал что-то из раннего «Морбид Эйнджел». На подносике стоял чай и плюшки, принесённые заботливой мамой-кондитером. Соавтор настраивался.
- Написал? – задыхаясь, спросил я.
- Да, немного написал, - неохотно ответил будущий гений и протянул мне два исчерканных шариковой ручкой листка.
Так. Герой оказывается ночью на старом поле битвы. Бегает и орёт среди груд костей и разбитых колесниц, спотыкаясь о ржавые двуручные мечи и переругиваясь с падальщиками. Неплохо, но почему так мало? Кроме того, у меня в начальных главах, он - нюня, ботан и истерик. А тут – схватил какую-то бедренную кость неизвестного науке бронтозавра, и разгоняет «красные светящиеся огоньки глаз». Нестыковочка.
- Андрей, у нас у героя характер разный. Можно, конечно, списать на шок от перемещения, но…
- Тебе надо, ты и переделывай, - отозвался соавтор, с обидой отворачиваясь к стене.
Я забрали листики и умчался к себе. Так. Нюня и историк, значит к чёрту кость бронтозавра. И герой, подобрав испачканные, местами мокрые штаны, улепётывает от «красных огоньков глаз». Красные глаза с воем бросаются за добычей. Им надоело догрызать на поле битвы старые кости, а тут какое-никакое свежее мясо. Герой бежит метров сто, падая в ямы и разбивая локти об остатки боевых колесниц, потом ныряет в реку, находит брошенный кем-то челнок и плывёт.
На следующее утро я нова побежал к Андрею.
- Написал что-нибудь?
- Мы с тобой неправильно дело начали, - ответил соавтор, дожёвывая приготовленный мамой пирог. – Мы же решили, что другой мир будет сказочный, на основе славянской мифологии. А значит нужно поехать в деревню, поговорить со стариками, записать как они разговаривают.
- Как же мы поедем? Завтра же в школу, - расстроился я.
- Я тебе идею придумал, а ты ищи выход, - наставительно сказал Андрей.
Так, идея и в самом деле неплохая. Сказка языком подростков середины девяностых – хрень какая-то. С гопниками прокатило, но как князь или тиун в романе разговаривать будут? «Слышь, боярин, окстить? Иже херувимы»? Надо настроиться в лингвистическом плане. Я побежал в библиотеку. Взял Сергея Зайцева, Леонида Дайнеку, не удержался и взял Андрэ Нортон, но это к написанию романа отношения не имеет, просто книга понравилась.
Сел писать. Река принесла героя к граду Китежу. Там у него любовь к дочери тиуна, обучение владению мечом от непонятного типа в волчьей шкуре, а потом линейное путешествие на другой конец света с бандой каких-то татей, и вишенкой на торте – Армагеддец, финальная битва добра и зла, где всех друзей героя убивают, его, кстати, тоже, и он просыпается в своём мире.
А, и там должна была скоро наступить зима…
В процессе написания я бегал к Андрею. Соавтор кушал борщ, драники, оладьи, пироги, которые готовила его мама. Планировал поехать в деревню, к старым людям. Давал ценные указания, тыкал в мои листки пальцем, оставляя на нетленных строках жирные отпечатки. Помогал, как мог. Примерно через полгода к идее совместного романа он охладел и с истинной щедростью гения отдал его в моё полное распоряжение.
А я, балбес, увлёкся короткой формой, а там и школу закончил, пошёл работать в больницу, написал ночью, на дежурстве рассказ «Я – санитар». Короче дал рождение проекту DoktorLobanov.
Примерно в 2005-м году я вытащил рукопись из загашника, перечитал, прослезился как-то рывком роман дописал, обозвал, придумал стихотворение, которое поместил в самом начале. И снова положил в долгий ящик. Теперь, когда меня спрашивают, есть ли у меня книга о «попаданцах», я с гордостью отвечаю:
- Есть.
Но никому не показываю. Потому что стыдно. А сюжет у меня вообще Джордж Мартин спёр. Скоро зима, скоро зима… Старый подлый плагиатор.
***
Много лет спустя, я пытался писать вместе с юной женой. Бегал за ней с рукописью:
- Ты же поэтесса, лингвист, девушка в конце концов. У меня тут жуть и расчленёнка бензопилой. Нужно немного лирики, а то герой какой-то кровожадный получается, без души.
- Про лирику – не буду, - заявляла мне моя красавица. – Хочешь – про бензопилу напишу?
- Про бензопилу я и сам могу, - расстраивался я. – Мне бы лирику.
Жена обижалась и уходила переводить с итальянского книжки про радужных поней.
Короче, не срослось у меня с соавторами. В смысле совместной работы. Мы, конечно, встречались с другими писателями и даже выпускали совместные книги. На Пикабу, вместе с работником прокуратуры Тимофеем Умновым составили сборник «Сообразим на троих или срочно требуется пожарный». То есть Тимофей – 102, я – 103, а для ровного счета нам не хватает пожарного – 101. Незамысловатый юмор.
Сборник в принципе, получился. Мы спокойно, не трогая друг друга, написали для него свои доли рассказов и свели это всё в единую книгу только редактор и корректоры. Идеальное сотрудничество. Правда, при переиздании книги в Беларуси, возникли кое-какие трудности с гражданством соавтора и редактор безжалостно отрезала его часть. Название получилось странным. При чём тут «сообразим на троих»? Я же тут один.
Потом были соавторы в военной серии книг. Талантливая девушка Богдана внесла-таки немного лирики в мой сухой мужской слог. Андрей превратил книгу «Война девочки Саши» из документальной в художественно-документальную. А копыльский энтузиаст Борис годами собирал материал, который лёг в основу сборника «Война за нашими окнами».
Но главный мой соавтор, безусловно дочь Софья. Вот уж с кем не поспоришь.
- Папа, не спи! Рассказывай сказку!
- Папа, у меня под кроватью темно и пауки!
- Папа, ты писатель, или кто?
- Папа, расскажи про меня историю!
Муза, шмыгающая носом. Садись и сочиняй ей новую историю про её похождения. А потом объясняй корреспондентам, почему серьёзный врач и военный писатель вдруг стал писателем детским.
К чему я всё это? Дописав в 2021 году сборник «Палата номер пять», я решил было, что пяти книг в медицинской серии вполне достаточно. И я устал, и работа у меня нынче не в платах пациентов, а скорее в кабинете. Но каждый день мне звонили коллеги-врачи и рассказывали истории из своей практики. А однажды даже притащили целую тетрадь, исписанную аккуратным старушечьим почерком, начало серии рассказов «Тетрадь акушерки».
Как это часто бывает – книга начала писаться само по себе. И тут на Пикабу я встретил нового соавтора. Врача скорой помощи под ником @MamaLada. И наш новый проект уже не за горами. Я пишу свою часть рассказов – она свою. Книга «Шесть часов утра» совсем близко. Ну, как та зима у Джорджа Мартина.
ПС. пока сборник «Шесть часов утра» на стадии разработки в издательстве «Четыре четверти» выходит вторая книга трилогии «Обрывки». Мы долго спорили с издателями из-за обложки и вот что в результате получилось:
