LyublyuKotikov

3 июня 1924 года в санатории под Веной умер Франц Кафка — писатель, создавший абсурдный мир и по точности пророческих текстов вставший в один ряд с Оруэллом. Константин Сперанский объясняет, почему это сравнение не совсем оправданно, и рассказывает, на какие особенности творчества и жизни Кафки нужно обратить внимание, чтобы попытаться его понять.

Кафка нынче в моде — эти слова немецкого критика Теодора Адорно, сказанные в эссе 1955 года, можно повторить и теперь. Кафка, кажется, из моды уже не выйдет никогда, его влияние огромно, варианты интерпретаций его текстов не перестают множиться, будто постановления неусыпно работающей канцелярии. Странно вообще представить, какой была бы наша современность без влияния Кафки. Не только писатели, сценаристы, режиссеры, теоретики и философы обязаны Кафке своим вдохновением, но, кажется, само наше время изо всех сил и давно ищет способы расплатиться с ним по долгам, но все никак не может подобраться к этой задаче.

«Мир ловил меня и не поймал» — эпитафия русского философа Георгия Сковороды, сочиненная самому себе, подошла бы Кафке. В конце концов, оба архетипически соответствуют хитроумному Одиссею, каким бы странным это ни казалось по отношению к автору, за которым закрепилась слава творца безнадежных и жутких художественных миров. Но это миры не фантастические, не сюрреалистические, а кафкианские — другого слова к ним не подобрать.

Ной, приговаривающий к казни водой

Некоторые читатели ставят тексты Кафки на одну полку со ставшим необаятельным мемом романом «1984» Оруэлла. Считается, что Кафка предсказал ужасы XX века, что он предупреждал о них, что он их предрек. Афоризм советского художника Вагрича Бахчаняна «Мы рождены, чтоб Кафку сделать былью» сейчас повторяют с придыханием. Философ Ханна Арендт предостерегает против такого прочтения австрийского писателя: «Если бы творчество Кафки было лишь пророчеством грядущего ужаса, это пророчество было бы таким же дешевым, как и все другие предсказания гибели, обрушивающиеся на нас с начала нашего столетия». Ей вторит Адорно: если Кафка только констатировал, что человеку нет спасения, что путь к абсолюту ему перекрыт, а его жизнь погружена в ничто, стоило ли городить весь этого огород? Почему корпус комментариев к писателю тысячекратно превосходит его наследие?

Не нужно обладать особой проницательностью, чтобы понять, каким было главное потрясение в жизни Кафки. Он жил в эпоху исторического разлома, в пору революций, крушения империй, великой войны. Но все это было только фоном его отношений с отцом, обладавшим непререкаемым авторитетом, властным и строгим человеком. Герман Кафка был селфмейдменом, лавочником, вышедшим из низов, — он постоянно упрекал своего сына, что тот пришел на все готовенькое, что не видел настоящей нищеты и боли. Желая вырастить наследника, предприимчивого и инициативного спартанца, отец сделал из Франца робкого, болезненного, невротичного и неуверенного в себе человека.

В повести «Превращение», которую писатель называл одним из самых откровенных своих текстов, он изобразил отношения в собственной семье, а в образе бедолаги Грегора Замзы, превратившегося в насекомое, — самого себя. Отец, который отказался признавать в насекомом своего сына и в отвращении швырялся в существо яблоками, одно из которых впоследствии и доконало Грегора, явно списан с главы семейства Кафки.

Как бы сейчас странно это ни звучало, «истинный» Кафка отличался силой, здоровьем, аппетитом, громкоголосием, красноречием, самодовольством, чувством превосходства над всеми, выносливостью, присутствием духа, знанием людей, широтой натуры — словом, всем, чего так недоставало Францу и чего было с избытком у Грегора. Об этом сам писатель с саморазоблачительной доскональностью пишет в «Письме отцу». Он расписывается в чужести собственной фамилии, собственной семье, собственной судьбе.

Этот исповедальный, откровенный документ, где ядовитые обвинения сменяются жалостливой мольбой, сентиментальные воспоминания — ужасающими признаниями, написан человеком, осознающим свою обреченность и, несмотря на высказанную надежду, что письмо сможет «успокоить» отца и сына и «облегчить» обоим «жизнь и смерть», как будто намеренно составлено таким образом, чтобы Герман Кафка не прочел дальше первой страницы. Кафка сочинял это письмо три года, но так и не передал родителю. Отец писателя был человеком простым: литературу он считал вздором; когда Франц подарил ему свою первую вышедшую книгу, сборник рассказов «Сельский врач», с посвящением ему, тот даже не взял ее в руки, не взглянул на обложку, а приказал: «Положи это на столик у кровати». Кафка писал плотью и кровью, и «это» было сказано и про него тоже, так домочадцы будут называть и героя «Превращения» — «оно».

«Письмо к отцу» по объему как повесть, но это именно документ, попавший к нам, как и все наследие Кафки, как бы случайно. Текст сберег друг и душеприказчик писателя Макс Брод и опубликовал только в 1952 году, когда все члены семьи писателя были мертвы. Отец предстает в письме недосягаемой фигурой, по произволу собственной всесокрушающей власти способной творить невообразимое. Кафка вспоминает один эпизод из раннего детства, когда он среди ночи «скулил, прося воды», тогда отец встал, но не утолил жажду ребенка, а схватил его и выставил на балкон. «По своему складу я так и не смог установить взаимосвязи между совершенно понятной для меня, пусть и бессмысленной, просьбой дать попить и неописуемым ужасом, испытанным при выдворении из комнаты. Спустя годы я все еще страдал от мучительного представления, как огромный мужчина, мой отец, высшая инстанция, почти без всякой причины — ночью может подойти ко мне, вытащить из постели и вынести на балкон, — вот, значит, каким ничтожеством я был для него», — вспоминает Кафка.

Страшнее Авраама, приносящего в жертву своего отпрыска, может быть разве что Ной, проклинающий всех сыновей, а не только одного Хама. Таким отца изображает Кафка в «Приговоре». Герой рассказа, подобно Симу и Иафету, укрывает одеялом отца, но благодарности в ответ не встречает: «Знаю, укрыть меня хочешь, яблочко мое, но я еще пока не укрыт!» В конце концов капризный и свирепый родитель приговаривает сына к «казни водой», тот, будто заколдованный, несется к реке и топится со словами: «Милые родители, я ведь вас всегда любил».

Объективация несчастья

Когда простой человек несчастен, он, в отличие от литератора, не прыгает первым делом за стол, чтобы доложить о своем горе. Кафку забавляла собственная способность объективировать боль: «Я могу даже с различными вывертами, в зависимости от дарования, которому словно дела нет до несчастья, фантазировать на эту тему просто, или усложненно, или с целым оркестром ассоциаций. И это вовсе не ложь и не успокаивает боли, это просто благостный избыток сил в момент, когда боль явно истощила до самого дна все силы моей души, которую она терзает. Что же это за избыток?»

Культурный критик Вальтер Беньямин полагает, что источник этот залегает в области краха, неудачи, которую принял в себе Кафка. «Чтобы воздать должное образу Кафки во всей его чистоте и всей его своеобычной красоте, ни в коем случае нельзя упускать из виду главное: это образ человека, потерпевшего крах. Обстоятельства этого крушения — самые разнообразные. Можно сказать так: как только он твердо уверился в своей конечной неудаче, у него на пути к ней все стало получаться, как во сне», — пишет Беньямин в своей статье об австрийском писателе.

Действительно, если взглянуть на формальную сторону жизни и судьбы Кафки, то перед нами образцовая история страдальца — и кажется, будто прав философ Гершом Шолем, который советует любое исследование о писателе «выводить из книги Иова». Собственную семью Кафка открыто обвинял в чужести ему: «Конечно, вы все мне чужие, между нами только родство по крови, но оно ни в чем не проявляется». Нелюбимая работа, страховое общество, на которой, впрочем, Кафка преуспевал: в его подчинении было несколько десятков человек, а сотрудником он был настолько бесценным, что начальство не отпустило его на фронт Первой мировой, куда он пытался отправиться добровольцем. Проблемы с женщинами, пылкие влюбленности, которые заканчивались неудачными помолвками — последняя попытка сойтись с возлюбленной Фелицией Бауэр привела Кафку к таким страданиям, что он прилюдно заплакал. «Кафка пришел прямо в комнату, в которой я работал, в разгар рабочего дня, сел около моего стола на маленький стул, который был предназначен для подателей ходатайств, пенсионеров и должников, и, сидя на этом стуле, стал рыдать. Он, содрогаясь, говорил: "Не ужасно ли, что так случилось?" По его щекам текли слезы. Я никогда не видел, за исключением этого случая, чтобы Кафка терял над собой контроль», — вспоминал его друг Макс Брод. Прибавьте к этому патологическую ненависть к себе, вообще к телесному здоровью, головные боли, бессонницу, мучительный перфекционизм (даже в маленькие служебные записки Кафка вкладывал свой талант), стремление к отшельничеству и страдания от чувства одиночества — список можно продолжить.

Рукописи Кафки

При этом писатель был душой компании и острословом, денди и гурманом, спортсменом и жизнелюбом. «Я еще раз подчеркиваю, что Кафке была присуща любовь к жизни, он был земным, и его религией была полнокровная жизнь, а не самоотречение и отстраненность от жизни, отчаяние, трагизм», — пишет Макс Брод в своей биографии.

Но чем ближе Кафка пытался подойти к жизни в ее обыденном изводе, жить, как пишет Ханна Аренд, «человеком среди людей», тем более далекой казалась эта перспектива. Общество делает героя Кафки парией, отверженным, стремится «заставить его сомневаться в реальности своего существования, заклеймить его даже в собственных глазах тавром "Никто". В мире, где каждому известна его роль, где люди исполняют предписанные функции, герой блуждает как во сне. Беньямин называет этот мир "первобытным миром", законы которого человек может преступить "просто по неведению", но это не освобождает его от кары.

Герои текстов Кафки прикидываются, что понимают законы мира, повинуются им. Стереотипный бунтарь возмутился бы — и немедленно угодил бы в жернова, стал бы частью массовки. Герои Кафки только разыгрывают смирение, на самом деле они хитры, полагает Адорно: «Для него единственная, мельчайшая, слабейшая возможность не допустить, чтобы мир оказался в конечном счете прав, — это признать его правоту. Нужно, как младшему сыну из сказки, быть тише воды и ниже травы, прикидываться беззащитной жертвой, не требовать себе справедливой доли по мирскому обычаю — по тому обычаю обмена, который беспрестанно воспроизводит несправедливость».

Эффект непрерывного дежавю

Кафкианский мир часто называют абсурдным, но это определение не совсем точно. Перспектива абсурда как царства подавляющей бессмыслицы, разрушение привычных причинно-следственных связей все же находятся в понятной нам исторической реальности. Кафка же порывает с линейным представлением об истории: Беньямин подчеркивает, что даже мифический мир несравненно моложе кафкианского.

Этот древний мир наводнен буквализированными метафорами, истоки которых неясны, но оспорить которые невозможно, нет такой внешней точки. «Новый адвокат» — рассказ о коне Александра Македонского, который стал адвокатом; «Исследования одной собаки» — размышления, написанные от имени животного. Или «В нашей синагоге», где общинная жизнь оказывается связана с присутствием неведомого зверька, или самая очевидная — в «Превращении», где Грегор Замза, которого и в семье, и на работе считают паразитом, буквально им и обернулся. «Метафора впервые систематически становится у Кафки субъектом повествования, подрывая акции внешнего, которое здравый смысл связывает с реальностью. Кафка как бы поворачивает образ под микроскопом, не видя его условности, не замечая его предполагаемого значения», — пишет философ Михаил Рыклин.

Эту буквализацию метафоры, пожалуй, самым наглядным образом отметил у Кафки Альбер Камю: «Чтобы выразить абсурд, Ф. Кафка пользуется логической взаимосвязью. Известна история сумасшедшего, который ловил рыбу в ванне. Врач, у которого были свои взгляды на психиатрию, спросил его: "Клюет?", на что последовал резкий ответ: "Конечно нет, идиот, ведь это же ванна". Это всего лишь забавная история, но она прекрасно показывает, насколько абсурдный эффект связан с избытком логики. Мир Ф. Кафки — это в действительности невыразимая вселенная, где человек позволяет себе болезненную роскошь ловить рыбу в ванне, зная, что там он ничего не поймает».

Этот мир пленяет и ужасает нас, но мы не можем объяснить, чем именно. Даже вывести какую-то более-менее основательную мысль из его текстов — дело невозможное. Беньямин полагает, что каждая фраза взывает к истолкованию и в то же время избегает этого, каждая ситуация вызывает у нас эффект узнавания, пугающее непрерывное дежавю, мы как бы говорим: «Да, точно, так оно и есть!» — и следом задаем себе вопрос: «А откуда я это знаю?»

Показательна короткая притча писателя «Перед вратами закона», в которой рассказывается о человеке, тщетно пытавшемся пройти сквозь ворота к некоему Закону, но боявшемся гнева первого привратника; герой испробовал все способы, просидел у ворот всю жизнь, когда перед последним вздохом услышал крик стражника: «Эти врата были предназначены для тебя одного! Теперь пойду и запру их». О чем эта притча — не о бренности же бытия? Не о том же, что главное — не робеть и найти свое призвание? Что влекло человека к Закону: жажда познания, инстинкт смерти?

Ханна Арендт полагает, что Кафка от читателя требует усилия воображения. Тот, кто воспитан на классических романах и привык идентифицировать себя с героем, «ничего у Кафки не понимает», а тот, кто ищет для своего несчастья эрзац-мир, чтобы сбежать в него, — тем более: «рассказы Кафки разочаруют его еще больше, чем собственная жизнь». Только читатель, «взыскующий правды», будет благодарен, «когда на какой-нибудь единственной странице или даже в единственной фразе вдруг проявится обнаженная структура вполне банального события».

Волшебство не творит, а взывает

«Легко вообразить, что каждого окружает уготованное ему великолепие жизни во всей его полноте, но оно скрыто завесой, глубоко спрятано, невидимо, недоступно. Однако оно не злое, не враждебное, не глухое. Позови его заветным словом, окликни истинным именем, и оно придет к тебе. Вот тайна волшебства — оно не творит, а взывает», — подсказывает Кафка в своем дневнике.

Теодор Адорно по этому поводу замечал, что в современном запутавшемся мире всякая деятельность лишь увеличивает путаницу. Все позитивное уже дано человеку, он только отдаляет его от себя в попытке замутить, забыть факт грехопадения. Человек хотел бы взять назад способность распознания добра и зла, но сделать это невозможно, поэтому он создает мотивации: «Весь мир полон их, больше того, весь видимый мир — это, может быть, не что иное, как мотивация человека, который хочет минуты покоя».

Добивался ли Кафка для себя посмертного покоя, когда приказал сжечь все свое наследие? Во всяком случае, он мог это сделать и сам, но тогда, возможно, окончательно потерял бы рассудок, подобно любимому им Гоголю. Он и письмо отцу передал не напрямик, а через руки матери, так и собственное литературное самоубийство перепоручил Максу Броду и подруге Доре Диамант. Последняя не моргнув глазом сожгла письма и дневник последних дней жизни, а вот друг ожидаемо ослушался.

Так Кафка ускользнул еще и от собственного авторства. Простое объяснение его последней воли, что, мол, он разочаровался в своих текстах, не работает: литературу он считал своим главным призванием, его восхищало, как ловко у него ложились строки, он знал цену своему таланту. «Когда я, не выбирая, пишу какую-нибудь фразу, например: "Он выглянул в окно", то она уже совершенна», — писал он без тени смущения в своем дневнике.

Кафка оставил нам карты, схемы далекого древнего мира, с которым у современного нам существуют потаенные, пугающие связи. Соответствия между этими мирами существуют по причудливым законам странного узнавания. Ключ к кафкианской символике потерян безвозвратно со смертью писателя, хотя даже не факт, что он сам им обладал. Большинство текстов писателя не дописаны, это фрагменты, обрывки, черновики, даже роман «Процесс» он считал только первой пробой того, что в действительности хотел написать. В этом тайна Кафки, которую он поверяет желающим ее: в ускользании, в «обрывке речи», во взгляде, который заставляет сирен замолкнуть и только «ловить отблеск больших глаз Одиссея».

Автор текста: Константин Сперанский
Источник: https://www.pravilamag.ru/hero/675724-franc-kafka-geniy-uver...

Материалы о других писателя:

• Михаил Булгаков — любимый антисоветский писатель Сталина

• Вечный лоцман Марк Твен (о жизни и творчестве писателя)

• Владимир Набоков — американский писатель, рождённый в России

• Эдгар По: «Майн Рид — колоссальный лжец!»

• Маргерит Дюрас: «Женщина — это пролетариат»

• Отец американской литературы Вашингтон Ирвинг — сегодня исполняется 240 лет от его рождения

• Жизнь Эдгара По — как правильно сойти с ума и стать несчастным

• Артур Хейли — автор капиталистического производственного романа

• Почему для нас важен Александр Островский — к 200-летию великого русского драматурга

• Джонатан Свифт — Человек на все времена

• Моряк, который не вернулся домой — Роберт Луис Стивенсон

• Рождённый 9 мая. Поэт Булат Окуджава — солдат, учитель русского языка и редактор

• О жизни и книгах Вениамина Каверина

• Судьба баламута — 140 лет со дня рождения Ярослава Гашека

• Поэт Николай Заболоцкий — ОБЭРИУ, 5 лет лагерей, «Слово о полку Игореве», Орден Трудового Красного Знамени, «Не позволяй душе лениться...»

• Скажите честно, вы знали, что Генрик Сенкевич — лауреат Нобелевской премии по литературе?

• Лазарь Лагин — раб волшебной лампы (о жизни и книгах автора «Старика Хоттабыча»)

• Гений советской фантастики — Иван Ефремов

• Братья Стругацкие — крушение надежд. Когда мечты о светлом будущем просто не могут стать явью

• Сергей Лукьяненко — главный «дозорный» отечественной фантастики

• Станислав Лем и его фантастика — о жизни и творчестве писателя

• Хитрец страны Оз — многостаночник Фрэнк Баум

• В лапах у Винни-Пуха и собственной жены — две беды Алана Милна

• Космический циркач — Барри Лонгиер

• Я жив, это вы умерли — патография Филипа Дика

• Терри Пратчетт — Демиург Плоского мира

• Эйв Дэвидсон — один из любимых писателей Рэя Брэдбери, почти неизвестный у нас

• Эдмонд Гамильтон — железнодорожный клерк, ставший Звёздным королём

• Роберт Блох — великий и ужасный, в России не известный

• Рэй Брэдбери — живая машина времени

• Курт Воннегут — канарейка в шахте

Прочитал рассказ Желязны 1963 года «Пиявка из нержавеющей стали». По структуре своей эта вещь полушутливая (почти «капустник») – имеется достаточно много отсылок и аллюзий на известные произведения коллег по цеху, что, впрочем, не лишает рассказа собственных художественных достоинств, глубины, парадоксальности и лёгкости. Опять же – необычный взгляд на затасканную уже донельзя (даже в 1963-м году) тему вампиров.

Самое удивительное, что и сегодня, спустя полвека, когда уже кажется, что больше про кровососущих монстров ничего интересного вообще сказать нельзя, этот рассказ читается всё так же свежо и необычно. Далее без спойлеров не обойтись, потому сначала прочитайте рассказ, чтобы не портить себе удовольствия. Он короткий, буквально страницы три-четыре, и стоит того, чтобы его прочли.

Итак, рассказ прочитан, продолжим разговор. Начнём, как положено, с названия. The Stainless Steel Leech – это перефразированное наименование другого широко известного фантастического произведения «Стальная Крыса» (The Stainless Steel Rat), написанного Гарри Гаррисоном и изданного двумя годами ранее в 1961-м. На момент выхода «Пиявки» произведение Гаррисона оставалось одиночным и ещё не превратилось в сериал. Возможно, что именно от переделки названия и родился весь рассказ, как это иногда случается. Насколько мне известно (хотя моё знание английского языка даже скромным назвать было бы большим преувеличением), переносное значение слов Rat и Leech близки, и обозначают нелицеприятные характеристики людей, обладающих отвратительными чертами характера, что, впрочем, справедливо и для русских «крысы» с «пиявкой». Поэтому «играя» с названием, Желязны вполне мог натолкнуть свою мысль на образ, который затем и выстроил сюжет рассказа. Тем более, что из дальнейшего исследования будет ясно, как искусно писатель мог вплетать в ткань своего повествования заимствованные куски, обогащая сюжетный каркас сочной образно-смысловой тканью.

Помимо названия, прямая отсылка к «Крысе» имеется и в самом тексте. Цитирую (перевод Ирины Гуровой): «Но только пиявка из нержавеющей стали способна извлечь кровь из камня... Так гордо и так одиноко — быть пиявкой из нержавеющей стали». Сравните это с «Сейчас наше общество построено из железобетона и нержавеющей стали... В таких условиях выживают только стальные крысы… Стать стальной крысой очень почетно… Но вы обречены на одиночество…» из романа Гаррисона. Сдаётся мне, что это не просто совпадение. Кстати, в реальности произошёл забавный случай, связанный с изучаемым рассказом, и участником этого казуса стал сам автор историй о Джиме Ди Гризе. «Пиявка» – это первый из ряда произведений Желязны, которые он опубликовал под псевдонимом Гаррисон Денмарк (Harrison Denmark). Интересно, что Гарри Гаррисон на тот момент, когда рассказ Желязны был напечатан, проживал в Дании (по-английски название этой страны – Denmark). Конечно же, сочетание псевдонима со всеми параллелями в самом рассказе, недвусмысленно «указали» на то, что «Пиявка» – дело рук Гаррисона (который Гарри). Слух об этом стал настолько «официальным», что создателю Стальной Крысы пришлось публично отбрехиваться от авторства «Стальной пиявки», даже пришлось опубликовать письмо-опровержение, чтобы раз и навсегда прекратить разговоры на эту тему. По признанию самого Желязны, такая путаница произошла непреднамеренно, чему Гаррисон, не очень-то поверил.

Это лишь первый пункт литературно-ассоциативного путешествия, в которое отправляет Роджер Желязны читателя в этом своём рассказе. Далее по тексту мы натыкаемся на Ричарда Матесона, автора трижды экранизированного на данный момент (в 1964-м, 1971-м и 2007-м) романа «Я легенда» (I Am Legend). Сам роман издан в 1954-м, и повествует о последнем оставшемся в живых человеке на Земле. Все остальные жители планеты в результате эпидемии стали вампирами. После нескольких лет анархии, в течение которых мир меняется, новые «человечные» вампиры построили цивилизацию, восстановив науку, искусство и мораль человеческого общества, с некоторыми, вполне понятными, особенностями (ночью – активная жизнь, днём – сон, боязнь чеснока и т.д.). Герой романа стал ужасом этой цивилизации – днём он рыскал по домам вампиров и вбивал колья в их сердца. Он стал легендой, которую полушёпотом рассказывают друг другу вампиры. Таким является и робот-пиявка, который является единственным в робоцивилизации, оставшейся после вымершего человечества. Думается мне, и эта аналогия тоже не случайна, вот вам прямое доказательство из текста рассказа: I, the unjunked, am legend. В русском переводе: «Я – невыбракованный, я — легенда». И если роман Матесона выворачивает вампирскую тему наизнанку, превращая, по сути, в монстра обыкновенного человека, живущего в мире вампиров, сделав его исчадием Ада для цивилизации кровососущих, то Желязны делает ещё выворот, превращая в вампира робота в мире роботов. При этом оба этих мира – и вампиров, и роботов – прямые приемники человеческой цивилизации.

Третья остановка нашего путешествия – рассказ Дэниела Киза «Цветы для Элджернона» (Flowers for Algernon), опубликованный в 1959-м, позже переработанный в роман, который вышел из печати в 1966-м. Кстати, произведение Дэниела Киза тоже было трижды (в 1968-м, 2000-м и 2006-м) экранизировано, и исполнитель главной роли первой экранизации даже получил «Оскара» в категории «Лучшая мужская роль».

По сравнению с предыдущими, это самая слабенькая отсылка в рассказе, или просто более зашифрованная и глубже спрятанная автором. Она не так очевидна, как предыдущие, и, вполне возможно, Желязны ничего такого не имел ввиду, и это больше заслуга переводчика Виктора Фёдорова, а также плод моего воображения, но не рассказать о ней я не могу. Итак, сюжет «Цветов»: в результате эксперимента умственно отсталый Чарли Гордон интеллектуально развивается до такой степени, что сам проводит серьёзные исследования и пишет научные работы. Перед экспериментом с участием человека, проводятся опыты на мышах, одна из которых – мужская особь, названная Элджернон, ей и предназначаются цветы из заглавия. Рассказ написан в форме дневника, который ведёт Чарли, изменение манеры его письма демонстрирует эволюцию главного героя. Эксперимент даёт непредвиденные осложнения, после которых мозг испытуемых деградирует, а они умирают. Сначала это происходит с Элджерноном, которого Чарли считает своим соперником и другом. Самая пронзительная часть рассказа – дневниковая хроника деградации Чарли обратно в состояние умственно отсталого. После смерти Элджернона, Чарли хоронит его и носит цветы на могилу. Заканчивается рассказ его просьбой: «Если у вас будет возможность положите пожалуста немножко цветов на могилу Элджернона которая на заднем дворе…».

В рассказе Желязны видны (во всяком случае, мне) следующие аналогии с «Цветами»: созвучие окончаний фамилий Кеннингтон и Элджернон, соревновательность отношений вампира Фрица и Кеннингтона, смерть Кеннингтона (которой он опередил вампира) и просьба Фрица отнести на могилу своего соперника цветы, которую и отправляется выполнять «роборотень» (термин этот взят из перевода Виктора Фёдорова, у Гуровой используется «бот-оборотень»). В тексте рассказа косвенной ссылкой можно считать следующее предложение: в оригинале – He seizes me and I drop Kennington's flowers (у Гуровой – это «цветы Кеннингтона», у Фёдорова – «цветы для Кеннингтона»). Вообще, на русском языке существует два перевода рассказа «Пиявка», и я, понятное дело, привожу в каждом случае цитаты из тех, которые наиболее близки к моей трактовке.

Теперь о самом вампире Фрице. Большой соблазн увидеть здесь кивок на великого немецкого режиссёра Фрица Ланга, который с 1934 года творил уже в Голливуде, эмигрировав подальше от фашистского режима. В пользу этого говорит следующая цитата: «Фриц рассказывает мне о более счастливом своем существовании в местах, которые назывались Австрия и Венгрия» (Ланг родился в 1890-м в Австро-Венгрии, государстве Центральной Европы, существовавшем в период с 1867-го по 1918-й). Относительно темы вампиров у Ланга – небольшое отступление: в 1931-м году этот режиссёр снял картину «M» (название на русском «М убийца») про серийного убийцу, прототипом которого послужила история реального маньяка Питера Кюртена, прозванного «Дюссельдорфским вампиром», казнённого в 1931 году. За шесть лет до этого в Германии уже был другой «Ганноверский вампир» Фриц Хаарман, казнённый в 1925 году за убийство 25 мальчиков, которых он убивал, перегрызая им горло. Вряд ли на этого Фрица намекал Желязны – это я уже свои ассоциации сюда добавил.

И напоследок совсем простенькое. Не обошлось в рассказе и без каламбура: по отношению к себе робот-вампир (который оказался склонным к поэтическим образам и рефлексии, а как иначе у Желязны-то?) употребляет фразу «Ржавей с миром» (в оригинале Rust In Peace), что является искажённым Rest In Peace (аналог русского «Покойся с миром»).

Ну, вот, наверное, и всё. Я не претендую на исчерпывающее исследование этого рассказа. Думаю, что многие аллюзии, вторые и третьи смыслы я мог упустить, ввиду того, что читал не оригинал, а лишь переводы, кроме того, надо также учитывать ограниченность моего кругозора и знаний – некоторые более тонкие намёки на что-то я мог просто не понять. Потому, если кто-то из вас, читающих эту заметку, увидел в рассказе интересности, которых я не заметил – пожалуйста, поделитесь ими со мной, буду признателен. Потому что одно только обдумывание того, как изящно сочетаются все эти идеи в одном маленьком рассказе, наполняет меня неописуемым удовольствием. В очередной раз убеждаюсь в мысли, что Роджер Желязны – великолепный писатель, который мог вкладывать глубочайшие смыслы в очень короткие произведения.

Другие мои посты о книгах:

• Антология «Театр теней» — рассказы, написанных другими писателями «под Брэдбери» и в его честь

• Антологию отечественной фантастики «Любви все роботы покорны»

• Джо Аберкромби. Полкороля

• Рэй Брэдбери. Золотые яблоки Солнца

• Рэй Брэдбери. Марсианские хроники

• Рэй Брэдбери. Маски

• Рэй Брэдбери. Мы – плотники незримого собора

• Салли Гарднер. Червивая луна

• Нил Гейман. Американские боги

• Елена и Боженна Гощило. Выцветание красного — Бывший враг времен холодной войны в русском и американском кино 1990-2005 годов

• Олег Дивов. Ночной смотрящий

• Филип Дик. Солнечная лотерея

• Филип Дик. Человек в Высоком замке

• Маргерит Дюрас. Вице-консул

• Георгий Зотов. Эль Дьябло

• Блейк Крауч. Сосны. Город в нигде

• Келли Линк. Всё это очень странно

• Чайна Мьевиль. В поисках Джейка

• Дженнифер Фэнер Уэллс. Цель

Про книжки с картинками:

• Эбби Бернштейн. Безумный Макс: Дорога ярости (Артбук)

• Жюльен Блондель, Дидье Поли, Робин Решт, Жан Бастид. Элрик. Рубиновый трон (по мотивам книг Майкла Муркока)

• Стаффан Гносспелиус. Медведь

• Энди Гриффитс, Терри Дентон. 13-этажный дом на дереве

• Марианна Дюбук. Лев и птица

• Леонид Козлов. Холмс. Том 1

• Тоби Риддл. Всегда рядом, часть 1; часть 2

• Жан-Пьер Симеон, Оливье Таллек. Стихотворение, которое лечит рыбу

• Уолт Уитмен. Листья травы (художница Маргарет Кук)

• Алехандро Ходоровски, Хуан Хименес. Метабароны

• Чужой. Легендарное коллекционное издание

Книги серии «Занимательная зоология»:

• «Я енот» от Александра Тимофеевского

Марк Захаров больше 40 лет был художественным руководителем театра «Ленком» в Москве. На его сцене режиссер поставил спектакли «Доходное место», «Юнона и Авось», «Жестокие игры». Захаров снял телефильмы, которые стали настоящей советской классикой: «12 стульев», «Обыкновенное чудо» и «Тот самый Мюнхгаузен».

Студент ГИТИСа

Марк Захаров родился 13 октября 1933 года в Москве. При рождении он получил фамилию Ширинкин. Его отец, Анатолий Ширинкин, преподавал в школе, а мать, Галина Бардина, окончила театральную студию и вела занятия в актерских кружках для детей. После рождения сына семья жила в коммунальной квартире в районе Красной Пресни в столице.

Захаров с ранних лет полюбил театр, особенно кукольный. В своей книге «Контакты на разных уровнях» он писал: «Я очень увлекался театром в детстве, был ошеломлен довоенной «Синей птицей» во МХАТе, позднее знал наизусть многие спектакли в волшебном театре Сергея Образцова». С третьего класса он посещал драмкружок, а затем и театральные коллективы Москворецкого дома пионеров, где занимался вместе с Андреем Тарковским.

После школы Марк Захаров решил поступать в Школу-студию МХАТ, но его даже не допустили до экзаменов. На предварительной консультации абитуриенту посоветовали выбрать другую профессию. Но затем Захаров успешно прошел вступительные испытания в Государственный институт театрального искусства им. А.В. Луначарского. В 1951 году его зачислили на актерский факультет, руководителем студента стал режиссер и актер Иосиф Раевский. Уже со второго курса Захаров участвовал в массовых сценах, играл в спектакле «Дорога свободы» в Театре им. Маяковского. Во время учебы режиссер познакомился со своей будущей женой, Ниной Лапшиновой, которая училась на курс младше.

«Я почувствовал запах режиссерской профессии»

В 1955 году Марк Захаров окончил ГИТИС. В СССР существовала практика распределения: государство отправляло выпускников на несколько лет работать по специальности в разные регионы страны. Захарова определили в Пермский областной драматический театр. Спустя год в Пермь приехала Нина Лапшинова, они с Захаровым поженились и вместе служили в драмтеатре. По воспоминаниям режиссера, в то время ему поручали играть в постановках «разных смешных людей» — например, Бернардо в пьесе Лопе де Веги «Хитроумная влюбленная». Одновременно Марк Захаров работал на радио и рисовал карикатуры для прессы.

В 1956 году Захарова пригласили в театральную студию Пермского университета. Там он дебютировал как режиссер со спектаклем «Аристократы» по мотивам пьесы Николая Погодина. Об этом периоде позднее он писал: «Я почувствовал запах режиссерской профессии».

В Перми Марк Захаров проработал три года, затем вернулся в Москву. Там его приняли в Театр им. Гоголя, но поручали в основном второстепенные роли. Спустя год Захаров перешел в Московский театр миниатюр, где актеры выступали с монологами, показывали комические сценки и фельетоны. В то же время продолжал заниматься режиссурой, ставил спектакли в студенческом театре Московского государственного университета. Первой работой мастера на новой сцене в 1962 году стал спектакль «Дракон» по одноименной пьесе Евгения Шварца. Затем публика увидела постановку «Карьера Артуро Уи» по произведению Бертольта Брехта: Захаров работал над ней вместе с советским актером Сергеем Юткевичем. Эти спектакли принесли режиссеру известность среди коллег.

В 1965 году Марк Захаров пришел в Московский театр сатиры. Первым спектаклем на профессиональной сцене стало «Доходное место» по пьесе Александра Островского. Главные роли исполнили ведущие актеры театра — Андрей Миронов и Татьяна Егорова. Захаров вспоминал, что спектакль «очень быстро превратился в московскую сенсацию, зритель штурмовал театр».

Но спустя несколько месяцев постановку сняли с репертуара: министр культуры СССР Екатерина Фурцева назвала «Доходное место» безыдейным: по ее мнению, комедия не соответствовала советской идеологии. Другая работа Захарова-режиссера также оказалась под запретом: вскоре после премьеры закрыли комедию «Банкет» по пьесе Аркадия Арканова и Григория Горина.

Художественный руководитель «Ленкома»

В 1973 году Марк Захаров стал главным режиссером Московского театра им. Ленинского комсомола — «Ленкома». На этой должности он сменил Анатолия Эфроса. Первой постановкой Захарова стала пьеса «Автоград‑XXI»: режиссер написал ее совместно с поэтом Юрием Визбором. Главным героем стал молодой технократ, который руководил строительством большого завода. В драматической фантазии, как называли пьесу авторы, сочетались юмор и гротеск, психологизм драмы и лирика. Захаров отмечал, что это музыкальный рассказ о новом герое, который сквозь сомнения и препятствия движется к победе — готовому заводу. В постановке звучали песни на стихи Юрия Визбора и Роберта Рождественского.

В 1977 году Захаров поставил спектакль «Парень из нашего города». В его основу легла одноименная пьеса советского писателя Константина Симонова. Действие разворачивается в 1930-е. Герой произведения — Сергей Луконин, студент танкового училища. После учебы он отправился на войну в Испанию, попал в плен, но ему удалось сбежать. В постановке играли Виктор Проскурин, Олег Янковский и Людмила Зорина.

Другой известной работой Захарова-режиссера стали «Жестокие игры» по одноименной пьесе Алексея Арбузова. По сюжету социальной мелодрамы, как ее называли критики, родители молодого художника Кая улетели в командировку в Исландию. Юноша остался один в большой московской квартире. К нему постоянно приходили гости, среди них оказалась девушка Неля, которая сбежала из провинциального города от родных. Родители Кая не принимали особого участия в его жизни, отец и мать Нели не разделяли ее ценностей и убеждений. Оба героя чувствовали свою заброшенность и ненужность. Захаров писал, что «Арбузов тонко воссоздал многие особенности в мышлении и взаимоотношениях молодых людей». Постановка стала актерским дебютом Татьяны Догилевой: она исполнила роль Нели.

«Юнона и Авось»

В 1981 году в репертуаре театра появилась рок-опера «Юнона и Авось». С разным составом актеров постановку показывали на сцене «Ленкома» свыше тысячи раз, она идет и по сей день — уже больше 40 лет. Музыку для спектакля написал композитор Алексей Рыбников, либретто создал поэт Андрей Вознесенский.

В основу истории легли реальные события. В начале XIX века русский дипломат Николай Резанов в составе экспедиции отправился в кругосветное плавание. Он прибыл в Калифорнию, в город Сан-Франциско, чтобы пополнить запасы продовольствия для колоний на Аляске. Там Резанов встретил юную Кончиту Аргуэльо, дочь местного губернатора, и вскоре обручился с ней. Но Резанову предстояло вернуться в Россию, чтобы просить разрешения на брак с иностранкой. До Петербурга он не доехал — тяжело заболел в дороге, из-за сильной слабости упал с лошади и вскоре скончался. Кончита узнала о смерти жениха лишь через год. Замуж она больше не вышла, постриглась в монахини и занялась благотворительностью.

Роль Резанова в рок-опере исполнил Николай Караченцов, Кончиту сыграла Елена Шанина. Вскоре после премьеры труппа отправилась на гастроли во Францию по приглашению кутюрье Пьера Кардена. Больше месяца спектакль шел в Париже каждый день, пресса благосклонно о нем отзывалась. По воспоминаниям Марка Захарова, зрители приходили на постановку по несколько раз. После успеха во Франции труппа отправилась дальше, в США, Германию и Нидерланды.

«12 стульев» и «Тот самый Мюнхгаузен»: Захаров — кинорежиссер

В 1970-е годы состоялся дебют режиссера Захарова в кино. В 1976 году на экраны вышел телефильм «12 стульев» по одноименному роману Ильи Ильфа и Евгения Петрова. Лента стала второй советской экранизацией этого произведения: на пять лет раньше вышла картина Леонида Гайдая. Молодого авантюриста Остапа Бендера в комедии Захарова сыграл Андрей Миронов, а его приспешника Ипполита Воробьянинова по прозвищу Киса — Анатолий Папанов. Музыкальную картину в четырех сериях тепло приняли зрители.

В 1979 году на экраны вышел телефильм «Тот самый Мюнхгаузен». В основу ленты легла пьеса Григория Горина «Самый правдивый». Драматург создал ее по мотивам произведений немецкого писателя XVIII века Рудольфа Эриха Распе. Образ выдумщика с богатым воображением, чьи фантазии зачастую оказываются реальностью, воплотил на экране Олег Янковский. Несколько ролей в картине сыграли актеры «Ленкома», в том числе Леонид Броневой и Александр Абдулов.

В 1980-х Марк Захаров открыл для себя еще одно направление работы: он пришел преподавать на режиссерский факультет ГИТИСа. Там он проработал почти 30 лет.

Театральные и телевизионные спектакли

В 1990-х Захаров продолжал ставить спектакли в «Ленкоме». Среди постановок того периода — опера для драматического театра «Королевские игры», история о жизни английского короля Генриха VIII и его второй супруги Анны Болейн, которую казнили из-за подозрений в измене.

Захаров в «Ленкоме» поставил несколько спектаклей, которые называл «тихими» — без музыкального сопровождения. Режиссер писал о них: «Мы пытались освоить некоторые иные способы поэтического созидания». Среди подобных постановок — «Чайка» по одноименной пьесе Антона Чехова. Роль Тригорина в ней исполнил Янковский. Марк Захаров считал эту работу актера «вершиной его сценических свершений».

В 2000–2010-х Захаров работал над фильмами-спектаклями — экранизациями театральных постановок. В 2005 году вышла телеверсия комедии «Безумный день, или Женитьба Фигаро», главные роли в ней исполнили Дмитрий Певцов и Александра Захарова. Режиссер вспоминал в мемуарах, что перед труппой стояла цель развеселить себя и зрителей, поэтому для действа характерна была «праздничная заразительность», с «хохотом и взрывами аплодисментов».

До последних дней Марк Захаров продолжал работу. Режиссер умер 28 сентября 2019 года в Москве, похоронили его на Новодевичьем кладбище. Вскоре после этого театр, в котором он ставил спектакли более 40 лет, стал называться «Ленком Марка Захарова».

Источник: culture.ru

Другие материалы:

• Лино Вентура – создатель сильнейших мужских образов в кино

• Классика кинофантастики — «Запретная планета» (1956), реж. Фред М. Уилкокс

• Патти Д'Арбанвилль — главная героиня песни «Леди Д'Арбанвилль», актриса Энди Уорхола

• Банальность зла — 7 жутких сериалов про маньяков, похожих на «Мерзлую землю»

• Что спрашивать в книжных — 5 интересных нехудожественных книг из новинок

• Неукротимый Киану: 14 экшен-фильмов с Киану Ривзом — от худшего к лучшему

• Что символизируют супергерои в кино

• Писатель, философ, революционер, насильник, садист, содомит — кем был маркиз де Сад

• О книге Чайны Мьевиля «В поисках Джейка»

• Классика кинофантастики — «Инопланетянин» (1982), реж. Стивен Спилберг

• Светлана Тома — самая известная цыганка советского кино

• Предтечи* фантастики — Оскар Уайльд. Портрет Дориана Грея

• Английский джентльмен и главный хулиган — фильмы Гая Ричи от худшего к лучшему

• Сексуализированные образы киносказки — в чём феномен фильма «Вспомнить всё»

• Скрестим пальцы — возможно, сериал «Каратель» возобновят

• Смех призрака двойника барабашки — образ Ельцина в детской литературе

• Джоан Коллинз — дочь хозяйки ночного клуба

• Барбара Паркинс — звезда сериала «Пейтон Плейс», подруга Шэрон Тейт

• Джинн Бейтс — актриса, сыгравшая в фильмах Линча «Голова-ластик» и «Малхолланд Драйв»

• Констанс Тауэрс — актриса американского кино, театра и ТВ

• Джули Кристи / Julie Christie

• Фантастический реализм Хаяо Миядзаки — из чего состоят фильмы гения

• Только для взрослых — 10 самых откровенных сериалов, похожих на «Содержанок»

• Путеводитель по наивному искусству — как отличить наивную живопись от детского рисунка

• Мальчик, который вырос — 15 фильмов с Дэниелом Рэдклиффом

• ТОП-8 — Ключевые фильмы для мейнстримного американского кино 1990-х

• 11 советских женщин-режиссеров — классиков мирового кино

• Я устал, но не ухожу — 6 режиссёров, которые с триумфом вернулись в профессию после завершения карьеры

• Как и зачем появился афрофутуризм – новое направление в культуре и искусстве

• Свобода держать свинью и огород: книги недели — Что спрашивать в книжных

• Еврейские мечты о космосе — от Талмуда до сегодняшнего дня

• Звездно-полосатый Чак — герой боевиков и мемов

• Космос в отечественном кино — от «Аэлиты» до «Вызова»

• Снимается «Крысолов» — отечественный фильм про охотников на мутантов-крысолюдей

• «Кто спасет Нину, тот спасет целый мир» — спектакль-откровение по рассказу Кира Булычёва

• Ко Дню пионерии — 14 фильмов об отдыхе в пионерлагере

• Мать атомных слез — о книге «Fallout. Хроники создания легендарной саги»

• Эволюция фэнтези — от Толкина и Говарда до Мартина и Аберкромби

• О комиксах «Метабароны» — собственная «Дюна» Алехандро Ходоровски

• Аль Пачино — неголливудская звезда Голливуда

• Дистопии в ассортименте — Отрывок из книги «На краю пропасти. Экзистенциальный риск и будущее человечества

• «Я ждал, что «Жидкое небо» станет культовым»: Слава Цукерман — о том, как иммигранты из СССР снимали странную фантастику в Нью-Йорке 80-х

• Провокация и страстная любовь — 7 фильмов о токсичных сексуальных отношениях

• Пострадавшие от советской цензуры — 7 запрещенных фильмов шестидесятых

• Верхом на ракете — жанр космической оперы

• «Один для них, пять ни для кого» — что посмотреть с Джеймсом Франко

Разве мало в кино крепких немногословных героев с волевым подбородком, мужественно встречающих удары судьбы? Но лишь единицы запоминаются на всю жизнь. Таковы герои Лино Вентуры – звезды фильмов «Молчаливый», «Прощай, полицейский» и, конечно же, «Искатели приключений».

Вентура создал невероятно убедительный образ настоящего мужчины. Это далось ему с легкостью, поскольку на экране Лино был самим собой. Такую роскошь мало кто из актеров может себе позволить. Но Вентура мог, ведь он и не собирался становиться актером – его упросили.

Гордость французского кино, Вентура был итальянцем, не желавшим менять гражданство. И это при том, что почти всю жизнь он прожил в Париже и на родном языке говорил с французским акцентом.

По результатам национального голосования «100 лучших французов всех времен», проведенного телеканалом France 2 в 2005 году, этот принципиальный итальянец оказался на 23-м месте, опередив Вольтера, Робеспьера, Сент-Экзюпери и, что более примечательно, Ива Монтана, Жана-Поля Бельмондо, Жана Маре, Катрин Денев, Бриджит Бордо, Алена Делона, Жерара Филипа и Жерара Депардье, в общем, практически весь цвет французского кинематографа.

Однажды Делон посетовал, что в кино не осталось больших актеров, титанов, примеров для подражания. Он подчеркнул, что актеры его круга приходили в профессию не из театральных вузов, как сейчас, а из жизни – с улиц, из боксерских залов, с полей войны. Таким был и Вентура.

Начало

Лино, а по документам Анджолино Джузеппе Паскуале Вентура родился 14 июля 1919 года в итальянском городе Парма. В том, что он появился на свет в День взятия Бастилии, французы видели особый символизм.

Его воспитывала мать, Луиза Боррини. Отец, Джованни Вентура, не очень интересовался семейной жизнью и довольно скоро после рождения сына исчез за горизонтом. Вентура не любил говорить о нем, и даже его дети не знали подробностей семейной драмы. И все же, начав карьеру в кино, Вентура взял фамилию отца.

Известно, что Вентура-старший перебрался во Францию, подальше от итальянского фашизма, и в 1927‑м Луиза и маленький Анджолино последовали за ним. Но воссоединения семьи не произошло.

Боррини с сыном осели в Париже на улице Папийон. Жизнь их была нелегка: Луиза с утра до ночи трудилась горничной в отеле, а Анджолино начал работать с девяти лет. Он брался за всё: был помощником механика, швейцаром, продавцом газет, курьером. Все это в ущерб учебе, о чем актер впоследствии сильно жалел. Комплексуя из-за пробелов в знаниях, он всю жизнь занимался саморазвитием и строго следил за образованием детей.

Тайком от Луизы Лино несколько лет откладывал деньги и однажды сделал ей подарок: привел в просторную светлую квартиру, которую снял на сбережения.

Помня о тяжелой работе матери, Вентура всегда внимательно относился к горничным и имел привычку тщательно убирать за собой ванную накануне выселения.

Освоиться Анджолино в новой стране было непросто, но эти трудности сформировали его характер всегда готового дать отпор человека. «Лино нравились роли одиночек, которые вынуждены защищаться. Это напоминало ему о том, что он пережил в детстве», – говорил режиссер Клод Пиното.

В школе он начал заниматься боксом и борьбой, а в 16‑летнем возрасте познакомился с австрийским борцом Фредом Оберландером, который произвел на него сильное впечатление. Родившийся в Австрии Оберландер, еврей по национальности, отказался участвовать в Олимпиаде 1936 года в Германии и эмигрировал во Францию. В Париже он жил в отеле, где работала Луиза Боррини. Под влиянием Оберландера Анджолино увлекся греко-римской борьбой.

Одна любовь на всю жизнь

Подрабатывая курьером, Анджолино встретил девушку по имени Одетт Леконт и сразу понял, что она станет его женой. Их дочь Клелия позже рассказывала о матери: «Теперь понимаю, что отец не случайно ее выбрал. Ему нужна была женщина-монолит, на которой все держится, как на незыблемой глыбе. Она была его щитом и забралом, источником его собственной силы. Думаю, другую подругу жизни рядом с таким мужчиной, как Лино Вентура, представить попросту невозможно».

Они были из одного теста, настолько родными, что, как утверждает Клелия, в конце жизни даже внешне стали похожи друг на друга. Режиссер Франческо Рози, увидев жену Вентуры, воскликнул: «Невероятно! Одетт, ты вылитый Лино, только в парике!»

Даже в юности Вентура был человеком основательным и несуетливым, такой же оказалась и Одетт. С ухаживаниями он не спешил, но обоим было ясно, что свадьба неминуема. Нужно только подкопить денег, чтобы все было как надо. На это ушло шесть лет.

Когда же они наконец поженились в 1942‑м в уже оккупированном немцами Париже, через несколько дней после свадьбы Анджолино пришла повестка из военной комендатуры. Как гражданин Италии он был обязан отправиться на фронт воевать в Югославии. Этого Вентуре хотелось меньше всего на свете, и, улучив момент, он дезертировал. Ему удалось вернуться в Париж, к Одетт, и он тайно прожил в своем доме до окончания войны.

Чемпион

После войны Лино пошел в профессиональный спорт. Борцы классического стиля много не зарабатывали, и он нашел себе более прибыльное занятие – реслинг, или, как его тогда называли, кэтч. Зародившийся в Ирландии как жесткая смесь разных стилей борьбы, кэтч со временем трансформировался в нечто, больше напоминающее цирковое шоу, чем реальное состязание. Но в послевоенные годы кэтчеры бились по-настоящему. Вентура, выступавший под псевдонимом Лино Боррини или Итальянская ракета, был любимцем публики. В феврале 1950 года он стал чемпионом Европы в среднем весе. Однако уже через месяц его спортивная карьера оборвалась: в поединке с Анри Коганом он сломал ногу в нескольких местах.

После такой травмы Лино уже не мог тренироваться на прежнем уровне. Но, лишившись любимого дела и хороших гонораров, он не впал в уныние. Итальянская ракета становится менеджером, организатором боев. Вентура терпеть не мог, когда люди раскисали, отчаивались. Даже малолетнюю дочь наставлял: «Как ты смеешь распускать нюни, сдаваться? Борись за себя, не раскисай, руки не опускай!»

Вентура долго не мог поверить, что теперь кино, а не борьба – главное занятие в его жизни

Актер поневоле

Именно в спортивном зале в 1953‑м его заметил Марк Моретт, ассистент режиссера Жака Беккера, искавшего колоритного человека на роль брутального мафиозо для фильма «Не тронь добычу».

Вентуру предложение сыграть в кино не обрадовало. Сначала он подумал, что кинематографисты ищут кого-нибудь из молодых борцов для сцены драки. Когда же он понял, что речь идет о нем самом, то усмехнулся: «Это все равно, что вызвать режиссера Марселя Карне на поединок». Он имел в виду, что каждый должен заниматься своим делом и не лезть на чужую территорию.

Но Беккер был упрям: он наконец нашел, кого искал, и не желал отступать. В итоге победило искусство: когда Вентура узнал, что в фильме снимается Жан Габен, он все-таки согласился. Габена Вентура уважал безмерно, и они сразу подружились. Как и в случае с Одетт, с Габеном они были два сапога пара.

Вентура, впрочем, не сдался без боя: он запросил гонорар миллион франков. Почти столько же, сколько платили Габену. Лино надеялся, что хотя бы эта наглость возмутит Беккера и тот избавит его от необходимости паясничать перед камерой (именно так Лино представлял себе предстоящую работу). Но Беккер стерпел и это. Он фактически силой затащил 34‑летнего Вентуру в кино, где недоверчивого итальянца ждала всемирная слава.

Вентура любил кино, особенно фильмы с Хамфри Богартом, Спенсером Трейси, Габеном. Но ему и в голову не могло прийти поставить себя в один ряд с ними. Вентура считал, что совершенно лишен актерского таланта. Его супруга считала иначе: она впервые обратила на Лино внимание, заметив, как остроумно и убедительно молодой курьер разыгрывает смешную сцену перед ворчливым начальником. Но одно дело веселить девушек, а другое – сниматься в кино.

Тем не менее Вентуре повезло с дебютом: картина «Не тронь добычу» оказалась успешной и сейчас считается классикой, хотя далеко не все его ранние фильмы были столь хороши.

Суровый итальянец обратил на себя внимание, и его начали приглашать играть мрачных типов: мафиози, негодяев, костоломов. Работу в спорте он не оставлял, считая, что кино – это временно. И только через пять лет съемок он понял, что актерство стало его профессией.

Не повышая голоса

Для Вентуры было важно играть, не кривя душой. Не считая себя настоящим актером, он очень не хотел лицедействовать, надевать маски и поэтому выбрал для себя прямой путь: быть на экране таким же, как в жизни. Для него это было проще не только с профессиональной, но и с моральной стороны. Годами оттачивая свое мастерство, он так и не преодолел в себе предубеждения против актерского ремесла. «Папе казалось, что, играя, он обманывает близких. Я этого не понимала и обижалась – мне хотелось стать актрисой, посмотреть, поучиться, подышать атмосферой съемок. Отец часто говорил: «Я не актер», вкладывая в это свое понимание. Актер способен на игру в любом месте, перед всеми – женой, другом, толпой. Это вторая натура, состояние души», – рассказывает его дочь.

Вентура выработал принципы, которые помогали ему работать с режиссерами и продюсерами, не ломая собственной натуры. «Актер – подневольный человек, ему важна дисциплина. Я не актер. Я не могу быть марионеткой, для меня это сложно. Кто же я? Пока не нашел подходящего определения», – объяснял он.

Его контракты содержали нетипичные условия. Так, Вентура отказывался целоваться и участвовать в постельных сценах. Лино любил жену и не хотел изменять ей даже на съемочной площадке. Пару раз режиссерам удалось уговорить его нарушить этот обет, но все видели, как тяжело это далось Лино.

Еще один примечательный пункт: его герои не должны терять самообладание и кричать. «Когда я стою перед камерой, я говорю, как в жизни. А в жизни я не ору, не визжу и не закатываю истерики. Для меня крик – это слабость, которую я никогда себе не позволяю», – говорил Лино.

Не любил он и длинных реплик и поэтому оставлял за собой право перерабатывать диалоги в сценарии. Во‑первых, многословие было ему не по душе. Во‑вторых, он считал, что длинные реплики уместны в театре, а в кино главное – действие.

Следующей картиной после «Не тронь добычу» (1954) стала «Облава на блатных» (1955), опять с Габеном. В 1956‑м вышло уже два фильма с участием Вентуры, в 1957‑м – пять, в 1958‑м – шесть, в 1959‑м – снова шесть. Были проходные ленты, но были и выдающиеся: «Лифт на эшафот» Луи Маля с Жанной Моро и Морисом Роне и музыкой Майлза Дэвиса или «Монпарнас, 19» Беккера, где Вентура поразил всех, мастерски сыграв мерзкого торговца картинами.

Его первая центральная роль – сбежавший из тюрьмы бандит в фильме «Привет вам от Гориллы» (1958). В фильме Клода Соте «Взвесь весь риск», также известном как «Горячий асфальт» (1960), он опять играл беглеца, но это была уже более психологически глубокая роль. В том же фильме снялась еще одна восходящая звезда того времени – Жан-Поль Бельмондо.

«Привет от Гориллы» имел большой успех, и Вентуре предложили сняться в продолжении. Он отказался. Для начинающего актера, ищущего популярности, немыслимый поступок, для Вентуры – естественный.

Знаменитость

В начале 1960‑х Вентура – уже один из ведущих актеров во Франции. Больше предложений – больше возможности выбирать. Он работает с Анри Вернеем, Жоржем Лотнером, Витторио де Сикой и другими знаменитыми режиссерами.

Это была эпоха «новой волны» во французском кино, но Вентура и «новая волна» существовали в разных измерениях. Экспериментальное кино было ему чуждо.

В 1963 году на съемках фильма «Дядюшки-гангстеры» Вентура встретился с Анри Коганом, приятелем и бывшим соперником по кэтчу, а теперь тоже актером и каскадером. В этом фильме у них была сцена драки. Во время нее Вентура неожиданно нанес Когану настоящий удар в челюсть. Партнер отправился в нокдаун, а Вентура примирительно пояснил: «Это тебе за мою ногу».

«Дядюшки» были комедией, как и последовавшие за ними «Барбузы – секретные агенты». Серьезный Вентура оказался на удивление органичен в этом жанре, хотя и не был в восторге от него. Обстановка менялась, а он оставался собой, это давало отличный эффект.

Вентуру стали называть новым Габеном. Он кривился, но в этом прозвище была доля правды. Лино принял по наследству типаж крепко сложенного немногословного мужчины, не склонного валять дурака. Некоторые критики называли его старомодным, но это был герой на все времена – человек, идущий против течения и не желающий предавать вечные ценности: верность, дружбу, достоинство и честь.

В 1964‑м Вентура снимается вместе с Бельмондо в «Ста тысячах долларов на солнце» – он очень любил эту роль водителя грузовика, – а в 1967 году выходят бессмертные «Искатели приключений» с Делоном, красивый фильм о любви, дружбе и риске.

Вентура становится одним из самых высокооплачиваемых актеров Франции. Как и в случае с первым фильмом, гонорар всегда назначал он сам.

Вентура снимается в двух фильмах классика неонуара Жан-Пьера Мельвиля: «Второе дыхание» (1966) и «Армия теней» (1969). «Вентура думает, что знает свои пределы, но он ошибается. Он может сыграть что угодно», – говорил Мельвиль. Их отношения были сложными. Прямолинейному Лино не нравилось, когда Мельвиль темнил, не раскрывал своего замысла. Лино, привыкший обсуждать с режиссерами все детали, чувствовал себя марионеткой. В итоге они поссорились, работая над «Армией теней», и больше не сотрудничали.

В 1969 году на экраны выходит «Сицилийский клан» Анри Вернея. Габен, Делон и Вентура в одном фильме – уже само по себе событие, но помимо этого «Клан» оказался одной из лучших картин в жизни каждого из этой троицы. Режиссеры нередко играли на контрасте между монументальным Вентурой и его нервным партнером (как, например, в «Зануде» с Жаком Брелем или в «Прощай, полицейский» с Патриком Девером), а тут в одном фильме встретились сразу три специалиста по невозмутимости. Но самым невозмутимым среди них был Вентура.

В пантеоне французского кинематографа Вентура занимает место наравне с такими титанами, как Жан Габен (в центре) и Ален Делон (справа)

В 1970‑е он стал очень требователен к сценариям. Кинематографисты жаловались, что с ним сложно сладить. Долгие годы в кино Вентура чувствовал себя игроком на чужом поле, а теперь он был хозяином положения.

«Я люблю работать с людьми, которые не испорчены системой. Мне нравится идти с ними на риск», – говорил актер.

Были режиссеры, которым он доверял безусловно, например, Клод Лелуш. Доверял настолько, что единственный раз согласился сыграть сцену в постели, пусть и очень невинную, – в картине «С новым годом!» (1973).

В 1972 году Вентура снимается вместе с американцем Чарльзом Бронсоном в фильме Теренса Янга «Бумаги Валачи», также известном как «Коза Ностра». Эта роль приносит ему известность в англоязычных странах.

В середине 1970‑х Вентура достигает своего пика как актер, создав серию тонких психологических ролей в фильмах «Пощечина», «Клетка», «Сиятельные трупы», «Бабочка на плече».

Еда и дружба

Несмотря на строгий вид, нрав Вентура имел компанейский. Вот как описывает его поведение на съемках фильма «Пощечина» дочь Габена Флоранс: «Лино был верен себе и наслаждался обществом молодежи, среди которой чувствовал себя немного «отцом семейства». А еще готовил спагетти, которые потом с удовольствием ела вся группа».

«Как и для моего отца, для него «жратва» была священнодействием, торжественным ритуалом, во время которого нельзя разговаривать. Сначала еда, потом беседа», – добавляет Флоранс Монкорже-Габен. Дочь Вентуры вспоминает семейный ритуал: каждый раз, возвращаясь домой со съемок, отец надевал комичный поварской колпак и с важным видом готовил пасту с томатами.

Дружбу с Габеном Лино сравнивал с отношениями отца и сына. Хотя скорее Габен был учителем, старшим наставником. Вместе они снялись в шести фильмах. Близко дружил Вентура с поэтом и певцом Жоржем Брассенсом, певцом и актером Жаком Брелем, с которым снялся в трех картинах. Такие разные по характеру люди, Брель и Вентура стали друзьями не разлей вода. «Во время съемок мы не знали, играют ли они или нет, но мне постоянно хотелось их снимать», – говорил Лелуш.

Вентура, совершенно того не желая, имел большой успех у дам. Брассенс утверждал, что своими глазами видел поклонниц Лино, карауливших кумира под дверью гостиничного номера. Актера это смущало, ведь он даже «по работе» не мог заставить себя флиртовать ни с кем, кроме любимой жены.

Мирей Дарк, игравшая с Вентурой в нескольких фильмах, рассказывала, что в сценах с женщинами он терялся, обычные уверенность и твердость в эти моменты его покидали. «Это была эпоха свободной любви, хиппи, но Лино оставался вне этого. Когда мы снимали любовные сцены, он так напрягался, словно это был смертельный трюк».

Отец семейства

Вентуру называли старомодным, хотя точнее было бы «консервативный». Семья была для него всем. Из-за съемок он постоянно был в разъездах, но июль всегда проводил с родными.

Насколько серьезно Лино относится к институту брака, в полной мере смогла прочувствовать его дочь Клелия. Узнав, что она состоит во внебрачных отношениях, отец выставил ее из дома. А когда она все-таки вышла замуж, но вскоре развелась, выяснилось, что разводов Вентура не признает. Он не был истовым католиком, но некоторые догматы этой конфессии разделял безусловно.

У Лино и Одетт было четверо детей: три дочери и сын. Одна из дочерей, Линда, родилась с психическими отклонениями (по другой версии, ее состояние было следствием врачебной ошибки). Вентура много лет пытался разобраться в проблеме, не оставляя попыток обеспечить Линде полноценную жизнь. Он основал фонд «Подснежник», который и по сей день помогает детям с особенностями развития. На свои деньги Лино построил интернат, где такие дети были окружены максимальной заботой.

Вентура был очень привязан к матери – здесь соединились и любовь, и итальянский нрав, и память о том, как тяжело они выживали вдвоем. По воспоминаниям дочери, Луиза, которую все звали Нонной, имела привычку сообщать о резком ухудшении здоровья всякий раз, когда Вентуре нужно было уезжать на съемки. Бросая все, он мчался к матери, которую находил, как правило, в добром здравии. Близкие убеждали Вентуру не реагировать на такие приемы, но здесь волевой человек ничего не мог с собой поделать.

Осень патриарха

Как и в молодости, на пике карьеры Вентура отказывался от множества ролей, говоря просто: «Это не мое». Так, были отвергнуты роли хозяина французской плантации в «Апокалипсисе сегодня» Фрэнсиса Форда Копполы, ученого Лакомба в «Близких контактах третьей степени» Стивена Спилберга (его в итоге сыграл режиссер Франсуа Трюффо). «Он просто знал, что не может разговаривать с инопланетянами», – поясняет Клелия.

В 1982 году Вентура сыграл Жана Вальжана в экранизации «Отверженных», которую сделал Робер Оссейн. Режиссеру пришлось долго уговаривать Лино – костюмированные картины тот не переваривал.

В 1980‑х Вентура снимался уже реже, ему шел седьмой десяток. Французское кино менялось, и он не принимал эти изменения. Актер говорил, что в новых сценариях нет человеческой жизни. Это были фильмы о парижанах из дорогих кварталов, не знающих страданий. Скепсис по поводу киноиндустрии разделяли и другие звезды 1960–1970‑х – Бельмондо и Делон. Эпоха титанов уходила.

Последняя большая работа Вентуры – триллер «Седьмая мишень» Клода Пино (1984). Также его можно увидеть в эпизодах картин «Меч Гедеона» (1986) и «Румба» (1987).

Дважды Вентуру представляли к ордену Почетного легиона. Первый раз он наотрез отказался, так как все эти почести он считал лишними, но во второй все-таки уступил уговорам друзей и семьи. Однако на церемонии вручения все равно не упустил возможности сделать все по-своему: когда Жак Ширак собрался водрузить орден ему на грудь, актер сказал: «Лучше дайте его моей жене».

Его смерть была внезапной. Лино никогда не жаловался на здоровье и поддерживал хорошую физическую форму, занимаясь спортом. Из вредных привычек – только курение.

22 октября 1987 года Лино с супругой провел в своем особняке в парижском Сен-Клу. Вечером актер почувствовал себя плохо. Прибывшие врачи зафиксировали смерть от инфаркта.

В Бордо и Нуази-ле-Гран есть улицы, названные в его честь, а в Париже – площадь на пересечении авеню Трюдэн и улицы Мартир.

Миллионы людей грезят о ролях в кино, а Вентура прославился едва ли не помимо своей воли. Можно выразиться немного высокопарно: он был нужен кинематографу, и кинематограф призвал его, невзирая ни на что.

Автор текста: Александр Зайцев
Источник: https://profile.ru/culture/movie/100-let-lino-venture-sozdat...

Другие материалы:

• Классика кинофантастики — «Запретная планета» (1956), реж. Фред М. Уилкокс

• Патти Д'Арбанвилль — главная героиня песни «Леди Д'Арбанвилль», актриса Энди Уорхола

• Банальность зла — 7 жутких сериалов про маньяков, похожих на «Мерзлую землю»

• Что спрашивать в книжных — 5 интересных нехудожественных книг из новинок

• Неукротимый Киану: 14 экшен-фильмов с Киану Ривзом — от худшего к лучшему

• Что символизируют супергерои в кино

• Писатель, философ, революционер, насильник, садист, содомит — кем был маркиз де Сад

• О книге Чайны Мьевиля «В поисках Джейка»

• Классика кинофантастики — «Инопланетянин» (1982), реж. Стивен Спилберг

• Светлана Тома — самая известная цыганка советского кино

• Предтечи* фантастики — Оскар Уайльд. Портрет Дориана Грея

• Английский джентльмен и главный хулиган — фильмы Гая Ричи от худшего к лучшему

• Сексуализированные образы киносказки — в чём феномен фильма «Вспомнить всё»

• Скрестим пальцы — возможно, сериал «Каратель» возобновят

• Смех призрака двойника барабашки — образ Ельцина в детской литературе

• Джоан Коллинз — дочь хозяйки ночного клуба

• Барбара Паркинс — звезда сериала «Пейтон Плейс», подруга Шэрон Тейт

• Джинн Бейтс — актриса, сыгравшая в фильмах Линча «Голова-ластик» и «Малхолланд Драйв»

• Констанс Тауэрс — актриса американского кино, театра и ТВ

• Джули Кристи / Julie Christie

• Фантастический реализм Хаяо Миядзаки — из чего состоят фильмы гения

• Только для взрослых — 10 самых откровенных сериалов, похожих на «Содержанок»

• Путеводитель по наивному искусству — как отличить наивную живопись от детского рисунка

• Мальчик, который вырос — 15 фильмов с Дэниелом Рэдклиффом