Альтернативная схема питерского метро
Показать полностью
1
swammerdam
Стараюсь отвечать в том стиле, в котором ко мне обращаются.
Награды:
105К рейтинг
1269 подписчиков
12 подписок
472 поста
94 в горячем
Привязанность, зависимость, созависимость...
Предисловие будет стандартным.
Термины "зависимость" и "созависимость" вошли в моду. Если поискать, что пишется по этому поводу, то получится, что примерно одно и то же: зависимые отношения — это фу, бяка, созависимые отношения — тоже фу, бяка, а вот любофф, любофф — это хорошо. В зависимых отношениях вам плохо, в созависимых так же плохо, а вот когда любофф, это совсем другое дело...
Описания соответствующие: перечисляются симптомы, как именно плохо. Определений нет. Почему именно плохо, тоже непонятно. Разницы между зависимыми и созависимыми отношениями не делается, а если делается, то произвольная.
Время разбираться.
Сначала о том, что такое привязанность. Привязанность — это привычка удовлетворять какую-то потребность каким-то определенным образом. Скажем, привычка удовлетворять потребность в быстрых углеводах при помощи конфет. Или привычка удовлетворять потребность в одобрении при помощи собаки. Или привычка нагружать недоуставшие эмоции вечерним фильмом. Даже привычное кресло может удовлетворять потребность не только в комфорте, но и в ощущении стабильности.
У каждого человека масса привязанностей: к привычной еде, привычной обстановке, привычным людям, пейзажам, предметам, действиям, и так далее. Это нормально, это естественно, и никто не протестует. Привязанность двух людей друг к другу — это вообще прекрасно.
А вот если привязанность становится нездоровой, патологической, обслуживающей саму себя, не ведущей к достижению целей, несущей дискомфорт, это принято называть зависимостью.
Самые известные зависимости — физиологические. Скажем, известно, что делается в организме после чашки кофе. Тело получает дозу кофеина, от которой (желающие могут сами поискать и узнать, каким именно образом) человек испытывает чувство подъема, бодрости, взлета инициативы (в отличие от дешевого кофе, в котором ценный кофеин заменен микродозами стрихнина, дающего напряженное, нервическое возбуждение); в общем, ему хорошо. Желание выпивать время от времени чашку кофе и испытывать от этого приятные ощущения — привязанность. А неодолимая потребность ежеутрене потреблять ведерко кофе, без которого не проснуться и вообще хреново-хреново, и без кофе для него бодрое состояние вообще недостижимо — зависимость.
Алкоголь действует несколько сложнее, я или уже написал об этом, или придется написать, но ситуация примерно та же. Игровая зависимость — когда человек не только удовлетворяет свою потребность в чувстве достижения успеха, но и не может (или отказывается) делать это иными способами, кроме игры.
Здесь важно не только то, что целевое чувство эмоционального комфорта по мере превращения привязанности в зависимость подменяется стремлением убежать от дискомфорта, но и прискорбной дегенерацией самой цели, когда достижение ее перестает комплектоваться прогрессом, улучшением. То есть, в случае зависимости от чего-то не столько с этим чем-то хорошо, сколько без него плохо, а приспособленность и адаптивность не повышаются, а понижаются.
Последний пример в этой пачке: мобильник, особенно смартфон — удобное средство связи и ее кое-чего. Можно и музыку послушать, и в игру поиграть, и книжку почитать, и в сеть заглянуть. Можно мобильником пользоваться и радоваться этому, а можно постоянно в нем торчать и жутко переживать, если он сел или, упаси Гор, забыт дома.
Можно сказать, что вот, от доступа к пище человек тоже зависит, и что? А то, что если человека отлучить от пищи, то через какое-то время он помрет, а если отлучить от мобильника, то может быть даже лучше станет.
Итого: зависимость — это такая привязанность, которая престала быть полезной, а то и приятной, в результате деградации целей, или в результате накопления негативных побочек.
Отсюда легко перейти к зависимым отношениям.
Отношения удовлетворяют разные потребности: в компании, в одобрении, в лидере, в уважении, в сексе, в уюте, да мало ли... Если у вас есть привязанность к каким-то конкретным людям, и вы получаете от этого пользу и удовольствие, то это естественно и нормально. А если привязанность приносит вам неприятности и/или вместо удовлетворения потребности дает его иллюзию, а то и ее не дает, но вас все равно тянет на привычное, и/или лишает вас возможности удовлетворить потребность другим образом — то это зависимость.
И в этом случае возникает ситуация, в которой вы одновременно получаете позитивный стимул (вот у вас муж, с которым вы прожили много хороших лет и сроднились с ним) и негативное подкрепление (он теперь сволочь и алкоголик), а такой конфликт практически неминуемо приводит к неврозу. Могут быть и другие неприятные последствия, вплоть до деформации личности.
Поэтому психологи — против зависимостей.
Если мудро отойти от разбора зависимостей вообще, и обратиться исключительно к отношениям, что я и собирался сделать с самого начала, то зависимые отношения обычно характеризуются одной из нескольких форм:
Субъект уверен, что его потребность может быть удовлетворена только с этим объектом. Например, получив впервые в своей жизни ласку и заботу, субъект вырабатывает иллюзию уникальности и панически боится лишиться объекта, будучи внутренне уверенным, что одновременно лишится заботы и ласки.
Субъект нормально удовлетворяет какие-то потребности при помощи объекта, но одновременно получает и массу негатива. Например, получает от мужа деньги и секс, но одновременно — скандалы и унижения. Или, скажем, удовлетворение потребности требует некомфортных усилий.
Субъект ошибочно воспринимает ситуацию как удовлетворяющую его потребности. "Бьет — значит любит". "Ревнует — значит любит".
Если вы возьмете "умную" статью о зависимых отношениях, в которой, по обычаю, перечисляются "признаки" таких отношений, то вы увидите, что все эти бессистемно собранные частные случаи легко относятся к какой-нибудь из этих форм.
Теперь о созависимости.
Изначально так называется определенное состояние людей, близких к зависимому человеку. Можно сказать, болезненная привязанность к зависимости. Скажем, член семьи — алкоголик. И вся жизнь семьи построена вокруг этого алкоголизма. На графике запоев строятся семейные планы, на закупках бухла планируется бюджет, пьяный обслуживается в первую очередь, неважно, позитивом (тазик принести) или негативом (побить сковородкой), вечерний поиск запившего под заборами превращается в семейное хобби...
В отношениях созависимость обычно сводится к потребности в зависимости другого. Это интересно тем, что объект зависимости находится внутри отношений, а не как в случае, например, с бутылкой, поэтому она имеет обыкновение усиливаться, наматываться на самое себя кругами в порядке положительной обратной связи. Созависимость тоже может иметь разный знак. Скажем, эгоисту и психопату может быть удобно, когда его партнер от него зависим, это позволяет ему не заботиться о партнере, а лишь поддерживать зависимость. Это, с точки зрения эгоиста и психопата, позитив. Негатив — это когда зависимый партнер надоел хуже горькой редьки, но ведь и не прогонишь, когда он смотрит на тебя глазами шрековского котика и точит слезу! И уже, чертыхаясь, сам тащишь этого паразита к себе, чтобы обогреть и утешить. То есть подкрепить зависимость. Или создать ее, если таков у человека стереотип отношений.
Между прочим, типичный пример зависимо-созависимых отношений — отношения ребенка и матери. Эти два человека достались друг другу не по выбору. Это только в эзотерических сказках дитя еще до рождения выбирает себе родителей. Ребенок получает родителей со случайным характером, случайного положения, в случайной ситуации, и вынужден приспосабливаться, потому что иначе он просто не выживет. Мама накормит и обогреет, поэтому за маму надо цепляться, это инстинкт. А наорет и побьет — ну так все равно без нее не выжить. Вот и «любит» дитя злую и пьющую маму. Ну, по крайней мере до возраста относительной самостоятельности. Ребенок тоже, с одной стороны безусловно удовлетворяет материнский инстинкт, а с другой — капризный, хитрый и упрямый, и сладу с ним нет.
Нет, я, разумеется, не о каждом случае, а лишь о таком, о котором можно сказать, что это зависимо-созависимые отношения.
Чаще всего психологами рассматриваются партнерские отношения, содержащие зависимость и созависимость, то есть случай, когда два человека вцепились друг в друга болезненным образом. Если чрезмерного негатива в их отношениях нет ни с какой стороны, то о зависимости и созависимости речь не идет — просто партнерские отношения, хоть бы даже и любовь.
Обратите внимание, что у каждого из партнеров может быть зависимость, и у каждого — созависимость.
Нет, все-таки обратите на это пристальное внимание. Каждый партнер при этом может находиться в одном из четырех состояний: Ни того ни другого, то или другое (два раза), и то и другое. Или, в условных обозначениях, 00, 0З, С0, СЗ. Что дает нам 16 вариантов отношений, из которых 15 — болезненные (сейчас модно говорить "токсичные", я об этом, наверное, тоже когда-нибудь напишу).
Руки чешутся разобрать их все, но лень. Буде у кого-нибудь достанет времени, сил и желания это сделать — включу текст в статью и доброго человека — в соавторы. Если же вы хотите разобраться в собственной ситуации - смело обращайтесь.
А вот терапия зависимости, а заодно и созависимости, так как ее тоже можно с определенной точки зрения рассматривать как зависимость, сводится к простым и понятным стратегиям, основанным на определениях.
Во-первых, очевидно, это прекращение отношений. Что, впрочем, не страхует от вступления в следующие такие же.
Во-вторых, развитие критического и трезвого взгляда на уникальность и неповторимость отношений и партнера. Это не обязательно ведет к разрыву, бывает достаточно прочистить мозги и протрезветь.
В-третьих, разбор выгод и ущерба от отношений, реальных и кажущихся.
В-четвертых, выяснение структуры собственных потребностей и способов их удовлетворения.
Такая аналитика всего лишь простраивает картину мира, но этого бывает достаточно, чтобы человек прозрел и задал себе вопрос: "А куда же я иду и как я здесь очутился?", из которого с очевидностью следует другой: "А куда я хочу прийти и как мне туда попасть?", после чего начинается так любимый хорошими психологами конструктив, который может включать в себя не только формирование стратегий построения отношений, но и работу над собой в области развития личности, что предусматривает возможность выбора более осознанного и добросовестного партнера.
Сложность состоит в том, что все эти выяснения происходят в эмоциональном пространстве, навыков ориентации и оперирования в котором у обычного человека нет. Поэтому здесь будут эффективны психодрама, экзистенциальная терапия и нелюбимый мной гештальт, то есть подходы, позволяющие человеку осознать свой эмоциональный орнамент и получить возможность оперировать осознанным.
Остается только добавить, что зачастую привязанность превращает в зависимость страх потери, который терапируется отдельно, что отчасти разобрано мной в статье "Искусство терять".
Показать полностью
1
Желанный и пугающий брак
Вот опять по следам дискуссии. Стартпост содержал довольно простой вопрос: если женщина говорит мужчине, что либо в ЗАГС, либо расстаемся, это нормально?
И повалило практически сразу.
Из стартпоста можно сделать только два вывода: что если женщина ставит отношения в зависимость от оформления брака, то, наверное, ей это почему-то важно. Если мужчина на такую постановку вопроса погружается в сомнения, то ему это тоже почему-то важно.
Однако ливень комментариев мгновенно заполнился изложениями собственных позиций по поводу брака, иногда очень декларативных и эмоциональных, эмоциональными же оценками по поводу обоих участников ситуации, переходами на личности, и прочими свидетельствами того, что обсуждающих вопрос задел за живое. Из чего, в свою очередь, следует, что вопрос для участников окончательно не решен и вызывает бурление где-то внутри.
Отсюда и мой интерес к тому, чтобы разобрать его по возможности по косточкам. Я изложил в этой статье свои общие соображения, не более. Я пониманию, что конкретные ситуации могут быть существенно более замысловатыми. Если вам нужна помощь, чтобы разобраться в личной ситуации — обращайтесь.
Для начала имеет смысл понять, что такое брак для современного россиянина.
Формальный брак — это запись в актах гражданского состояния о семейном положении. Это необходимо и достаточно для юридического статуса. Если супруги даже давно разъехались и не общаются, то формально они все равно остаются для государства супругами.
Фактический брак — это ведение общего хозяйства, постель и дети. Последние два параметра, в связи с увеличившейся продолжительностью жизни и умягчением нравов, не столь существенны. Зато существенно, что отношения между двумя людьми при этом должны быть хорошими. Об этом позже.
Социальный статус женатого/замужней определяется ни тем, ни другим, а самосознанием и тем, как человека воспринимают окружающие, в какой социальной роли.
Интересно, что все три варианта ситуационно не связаны, они могут присутствовать и отсутствовать независимо от остальных. Тем не менее изолированный, обособленный вариант редко воспринимается полноценным.
Теперь немного по истории. Моногамный брак — следствие актуализации К-стратегии размножения, стратегии, в которой самец обихаживает одну самку, не подпускает к ней других самцов и помогает заботиться о потомстве, в отличие от R-стратегии, когда размножение обеспечивается старательным оплодотворением всех подвернувшихся самок. Обе стратегии эффективны.
Несколько тысяч лет назад впервые была зафиксировано (в Месопотамии) официальное закрепление такой формы поведения, церемония заключения моногамного брака, когда один мужчина и одна женщина добровольно взяли на себя взаимное обязательство строго соблюдать K-стратегию. До этого все было проще и стихийнее: люди жили коммунами, прайдами, стаями, сексом занимались по взаимному влечению, о потомстве заботились сообща, и откуда берутся дети, в общем как-то не задумывались. Вообще-то и сейчас есть такие племена, в которых сексуальная фиксация на одном человеке считается болезненной и требует лечения.
Тем не менее, спустя еще пару тысячелетий моногамный брак, закрепляя K-стратегию и специфику имущественных отношений, распространился очень широко и был поддержан некоторыми официальными религиями. Разумеется, без учета альтернативной стратегии. Отсюда стигматизация более свободных, чем в браке, сексуальных отношений, навешивание ярлыков, формальное, официальное и законодательное негативное отношение... И при этом достаточно вольное, толерантное и снисходительное отношение неформальное. Ну, конечно, пока это не касается вас лично.
При этом отношения и роли мужа и жены в браке были вполне определенными, исторически же обусловленными: муж — воин, добытчик и работник, приносящий в семью доход, добычу, обеспечивающий безопасность и организующий социальные взаимодействия семьи. Жена во всем покорна мужу, занимается домашним хозяйством и воспитанием малышей.
Разница эта начинается с различий в участии в биологическом процессе воспроизводства. Они просты: самка вынашивает, рожает и выкармливает, самец... Оплодотворяет, и, по большому счету, больше ничего необходимого не делает.
Из такой простоты удивительным образом вытекает множество следствий.
1. Самка в состоянии размножиться раз в год примерно. Самец в молодости может это делать каждый день, а то и по нескольку раз.
2. Самка в течение изрядной части времени умеренно способна себя обеспечить и защитить (напоминаю, что в дикой природе и в слаборазвитых странах человечица постоянно то беременна, то кормит). Самец таких ограничений не имеет.
3. Самка в большой степени привязана к детям сначала в силу необходимости выкармливать, а затем в порядке сформированного в поддержку этой необходимости материнского инстинкта. Самец опять же гуляет по своему разумению.
4. В силу пункта 1 для воспроизводства достаточно одного самца на кучу самок. Это делает его менее ценным для выживания популяции, природа позволяет ему рисковать.
5. Опять же в силу пункта 1 самец вынужден искать пригодную для размножения самку, а у самки обычно есть выбор. Поэтому самец заточен на активный поиск партнера, а самка - на пассивный выбор.
6. В силу пункта 4 самец более смел, чем самка.
7. В силу пунктов 4 и 6 самец более склонен к исследованиям окружающего мира и экспериментам.
8. В силу пунктов 2, 3 и 6 самец более пригоден для лидерской позиции в стае, поэтому у большинства стайных млекопитающих вожак стаи — самец.
9. В силу пункта 8 у самцов актуализирован соревновательный инстинкт, необходимый для выделения самого подходящего выбора.
10. В силу пункта 10 самец в меньшей степени склонен к традиционализму, и более — к радикализму (с возрастом эта склонность постепенно съезжает к обратной).
11. В силу пунктов 2, 3, 6, 9 и 10 самец более склонен к протестному поведению и всяким бунтам, и вообще к независимости.
12. В силу пункта 9 самец более агрессивен.
13. В силу пункта 7 самец более склонен и способен к абстрактному мышлению.
Так что покорность — вовсе не прихоть патриархального строя, а необходимость контроля мужчиной того, за что он взялся отвечать. Ведь согласитесь, если некто принимает самостоятельные решения вопреки вашей воле, то вы никак не можете нести ответственность за эти решения и их последствия. Поэтому непокорная жена считалась неудобным приобретением, достойным быть выгнанным из дома.
Жена, как правило, не работала. Если свободной замужней женщине приходилось выполнять работы вне дома, то это свидетельствовало о крайней бедности семьи. Обычно же мастеровой, рабочий, или даже старательный крестьянин вполне мог обеспечить большую семью, работая по 4-6 часов в день, исключая, впрочем, cезонные работы в полях, когда на сбор урожая, например, выходили все, включая детей.
Жена не участвовала в управлении финансами. У замужней женщины не было даже карманных денег, более того, не было их и у девиц. Именно из-за этого возникла традиция оплачивать совместные развлечения из кармана мужчины. Если же мужу приходило слишком много счетов за наряды, то он имел вполне законное право жену наказать. Опять же потому, что отвечать он может только за то, что в состоянии контролировать. В тяжелых случаях мог оповестить подрядчиков, чтобы заказы принимали только с его одобрения. А как иначе?
Зато семейное право занималось защитой прав женщины при разводе. Она же не работает, верно? Дохода у нее нет? Значит ее кто-то должен содержать. А кто? Бывший муж, разумеется. Это не единственный, конечно, вариант обработки развода, но довольно распространенный в европейских странах. В Азии, как один из вариантов, развод оформлялся устным решением мужа, и разведенная жена должна была покинуть дом в том, что на ней было. Поэтому женщины нашли способ обезопасить себя: покупали золотые браслеты определенного веса (других достоинств у этих украшений не было), чтобы уйти из дому в них. Муж же при этом сам дарил жене такие браслеты, чтобы показать, что он не намерен ее выгонять. В результате разведенная жена, случалось, уносила на себе больше ценностей, чем оставалось в доме.
Оформлением браков занимались обычно церкви — практически единственный институт, способный худо-бедно вести какие-никакие записи. Видимо, от этого брак и стал священным, а обязательства супругов перед людьми и друг перед другом дополнились какими-то невнятными обязательствами перед богами.
Так оно все и существовало, пока планету не настиг XIX век с его стремительными реформами, техническими и социальными достижениями. Внезапно обнаружилось, что женщина — личность, и потому должна иметь право на образование, трудовую деятельность, социальную активность и финансовую свободу. Как и всякое новшество, идея равенств полов воплотилась в очень разных формах, в том числе довольно диких. Тем не менее, процесс идет, и, например, право голосования для женщин, впервые принятое в 1893 году Новой Зеландией и Австралией, сейчас почти повсеместно, за исключением нескольких исламских стран.
Понятно, что в борьбе за права женщин случались перегибы. Имеют место они и сейчас (было бы странно, если бы было иначе, процесс-то продолжается). В частности, поскольку борьба идет за права, то вопрос обязанностей остается на втором плане, что вызывает разнообразные дисбалансы. В частности, в большинстве стран решение, прервать беременность или родить, может принадлежать только женщине. Но ответственность за это решение и его последствия несут оба супруга. Логически это нонсенс, так как, как уже было сказано выше, отвечать можно только за то, что контролируешь. Но что есть, то есть.
Еще больше перекосов и коллизий в традициях и морали. С одной стороны, женщина всего мира последовательно борются за эмансипацию, а с другой — они же являются носительницами и хранительницами исторических традиций, во многом основанных именно на неравенстве мужчин и женщин.
Одна женщина способна воспринимать мужчину как кавалера, только если он сам, по собственной инициативе, оплатит счет в кафе. А другая сочтет это оскорблением: она что, нищая, что ли? И никогда не известно, на кого из них нарвешься...
С такими странными противоречиями мы пришли к институту брака в ХХ веке. Чтобы не увеличивать объем статьи, не стану разбирать семейное право других стран, а сосредоточусь сразу на России.
После великой октябрьской социалистической заварушки церковь отказалась делиться с новым правительством накопленными богатствами, отчего впала в немилость и была отделена от государства, а религией Советского Союза был объявлен атеистический марксизм-ленинизм. Священный церковный брак стал неактуален, и некоторое время даже муссировались идеи о то, что брак не нужен вообще. Люди свободные, и сами решают, с кем какие отношения заводить. Тем не менее, поскольку патриархальные традиции, включая зависимое положение женщин, сохранялись, пришлось ввести институт брака, оформляемого через ЗАГС. Тогда это было очень просто: зашли — расписались, назавтра зашли — развелись. Понятно, что этот прогрессивный метод существовал только в городах; в деревнях многие еще долго не знали, что с царем и с церковью что-то случилось.
Позже власть была вынуждена смириться с тем, что ритуальность важна для народа, и, наряду с ритуалами выборов, прославлений КПСС и партийных праздников, был принят и ритуал заключения брака в ЗАГС. Довольно уродливый, на мой взгляд.
Собственно, если молодые заедут в церковь, покатаются в лимузине по памятным местам, пошумят в ресторане, то вряд ли многие заметят, если в программе не будет ЗАГСа. Да и молодые заметят не сразу.
Семейное право в СССР (а сейчас — в России) какое-то куцее. Теоретически, какие-то социальные гарантии предоставляются, а практически... Разве что раздел совместно нажитого при разводе и наследование. Опять же, теоретически можно заключить брачный контракт, но де юре он может содержать только имущественные условия. Да и мало кто этим заморачивается, по всеобщей-то нищете. Остальное там все по мелочи, ничего такого, что нельзя было бы оформить в порядке нотариальной доверенности, например.
Развод, которому при царе требовалось высочайшее дозволение, стал несложной рутинной процедурой, если не считать суды по поводу "кому что достанется", а святая чистота брака, супружеская верность, сегодня существует едва в 30% случаев.
И тут, собственно, возникает вопрос относительно поста, которым началась статья: а чего, собственно, они оба заморочились такой ерундой-то??
А тут мне придется выпить чашечку чая, чтобы переключить мозги с прагматического, рационального подхода на эмоциональный, живой и человеческий.
Надо вам сказать, что со второй женой (не бойтесь, всегда была только одна) мы прожили половину нашего брачного срока в конкубинате, то есть не расписываясь. И только после рождения второго ребенка решили сходить в ЗАГС оформиться (все равно ребенка регистрировать): вдруг от этого что-то хорошее получится. Ничего хорошего не получилось, но и плохого тоже, если не считать пары постигших нас спустя несколько лет бюрократических сложностей по мелким поводам.
Так вот.
Для женщины статус — очень важная штука, более важная, чем для мужчины. Исторически это произошло потому, что мужчина мог заработать статус разными путями: капитал, чин, должность, известность, профессия, талант... А социальная роль женщины определялась ее семейной ролью: девка, молодка, баба, вдова... В других социальных группах счет был другой, но принцип тот же. Поэтому до сих пор в женских архетипах остается заложено, что с определенным возрастом статус девки становится непрестижным. Опять же, проявляется материнский инстинкт, а рожать-то пристало только в браке, как порядочной женщине. Отсюда и оценка любого романа как прелюдии к браку. Вот познакомился с ней кавалер, они еще даже не целовались, он еще только задается вопросом, стоит ли пытаться ее соблазнить, а она уже примеряет на него роль мужа: а какой у него доход, какое жилье, не было ли в роду шизофреников... Нет, не все, конечно, не все. Прогрессивные эмансипэ воспринимают приключения так же, как и мужчины — как приключения, и брак они оформляют, если оформляют вообще, по каким-то отдельным причинам. Например, чтобы бабушку не расстраивать. Но мы сейчас обсуждаем ситуацию из начала статьи. И в такой ситуации мужчина, имеющий в этом романе менее "серьезную" цель, чем женитьба, оказывается ветреным разгильдяем, безответственным маньяком, который только и стремится, чтобы "попользоваться" барышней. Надо ли говорить, что мужчина от подобных претензий, буде до них доходит, обалдевает: вроде все ей нравилось, включая секс, о женитьбе даже и не заикались, обычный адюльтер, и чего это она вдруг?
Далее. Юридическая грамотность населения сейчас не выше всей остальной грамотности. До сих пор многие думают, будто возраст согласия в России составляет 18 лет. Какие именно социальные гарантии дает официальный брак, вообще мало кому известно. Но представление об идее имеется. Еще в СССР внушали всем, что государство стоит на страже интересов семьи и бдительно их охраняет при помощи лучшего в мире социалистического закона. Ну и внушили. Поэтому просто знать, что есть какой-то закон, который теперь охраняет твои права, спокойнее.
Доходит, впрочем, до смешного: в юридическую консультацию врывается дама: "Я уже полгода замужем, как я могу выгнать мужа из нашей квартиры? — А квартиру вы совместно приобрели? — Нет, она у него уже была. Как я его могу выгнать? — А на каком основании? — Ну, я же уже полгода замужем, сейчас разводимся!"
Еще далее. С давних пор, когда развод был невозможен или чрезвычайно затруднителен, осталось в женской крови представление, что замужество автоматически обеспечивает пожизненное присутствие мужика и право на часть его дохода, независимо ни от каких обстоятельств. Вообще-то удивительно, как традиционные нормы, неактуальные уже сто лет как, таинственным образом проникают в головы и там и остаются. Но факт есть факт: несмотря на то, что половина браков распадается, женщина ощущает некое архетипическое чувство надежности от наличия официально оформленного брака. Иногда сила этого чувства доходит до того, что женщина сразу после свадьбы перестает за собой следить и начинает пытаться помыкать мужем. Ведь брак-то оформлен! Никуда он теперь не денется! А если еще и ребенка родить, то точно не денется! Можно уже не стараться быть белой и пушистой! Ну, не стану говорить, что задолбанный и задолбавшийся мужик прекрасно девается и со штампом в паспорте, и с детьми. Но, тем не менее, эмоциональный стереотип имеется и работает.
Ну, и в заключение, работает обычный механизм проекции, когда человек считает, что его представления и чувства разделяются другим человеком. В данном случае, представления и чувства женщины относительно брака разделяются мужчиной, запланированным на роль мужа. В таком удобном образе он автоматически приобретает некую мифическую "ответственность за семью", от которой, по этой же проекции, не может увильнуть. Если же он отказывается мечтать о создании семьи, то он обозначается инфантильным безответственным эгоистом и обманщиком. Зачем вообще кружить девушке голову, если не собираешься жениться и прожить в браке всю жизнь? В радости, и, обрати внимание, в горе! А уж горя-то ты со мной хлебнешь, только попадись!
Разумеется, я здесь описал почти предельный, крайний случай представлений барышни о допустимых отношениях с кавалером. Однако даже частичного совпадения может быть достаточно для разочарований. Надеюсь, мы разобрались, почему штамп в паспорте может быть важен для женщины.
Теперь обратимся ко второму участнику ситуации, к мужчине. Ну, казалось бы, он-то не подвержен подобным иллюзиям, почему же для него вопрос встает настолько остро и эмоционально? Ну, если честно, вообще-то не настолько. В том обсуждении, с которого я начал статью, мужчин было меньшинство, и оно было более пассивно. Но тем не менее. Почему бы ему не жениться, коль скоро он весь из себя такой разумный и понимает, что это все — глупые, ничего не значащие формальности?
А у него, понимаете, свои представления. Мужчина любит независимость еще больше, чем женщины. И тоже не против побороться за свою свободу, пусть и не в составе международного движения, а индивидуальным порядком. Поэтому при описанном заходе первой мыслью у него возникает вопрос: "А на фига это мне?"
К сожалению, на этот вопрос дать внятный ответ довольно сложно. Как-то слишком старательно мы занялись правами женщин, и выгоды мужчин оказались за кадром. Особенно сложно ответить на этот вопрос женщинам, у которых, как мы выяснили, ценность брака лежит главным образом в эмоциональной, подсознательной сфере, и их рассуждения на эту тему предательским образом начинаются с проективного "Мужчина же должен ...!" или "Если он взрослый человек, у него должна быть ответственность ...!" или же "Если он любит, то не может мыслить отношения без брака!"
Я даже как-то наткнулся на замечательные рассуждения мужчины по этому поводу.
То есть, о выгоде, пользе и приятности брака для мужчины мы ничего толком сказать не можем. По представлениям прекрасной половины, удовольствие мужа заключается в том, чтобы служить жене и помогать ей строить семью. Нет, бывают, конечно, и такие, но ведь это все — ЖЕНСКИЕ ценности. И если мужчина испытывает необходимость в целовании детских попок и мытье посуды, то что-то с ним не так. Поэтому давайте оторвемся от женских проекций и подумаем, что мужчине хорошего в браке.
Во-первых, постоянный и регулярный секс. Без разнообразия, правда, всегда с одной и той же женщиной (нетрадиционные формы брака мы здесь рассматривать не будем). Во-вторых, обеспеченность домашнего хозяйства. Да, конечно, считается, что лучшие повара — мужчины, но до способности постоянно вкусно готовить и держать холодильник заполненным мужчине еще нужно дозреть. Да, мужчина, конечно, в состоянии сделать уборку и вымыть посуду, но... Не любит. Скажем так, ему приятнее, если это происходит само собой, без его участия. Статус женатого мужчины... Ну, на некоторых работах это считается плюсом. Но в случае знакомства с миловидной барышней это, безусловно, минус. Я не спорю, есть и мужчины-традиционалисты, особенно в весьма зрелом возрасте, но мужчин-прагматиков все же существенно больше.
Кстати, дамы, если у вас есть представление, будто у мужчины при получении свидетельства о браке напрочь отшибает либидо в любом направлении, кроме законной жены — забудьте. Просто забудьте. Или прочтите статью "Традиционная трагедия измены".
Что еще? Ну, обычно мужчины женятся в состоянии влюбленности, эйфории, когда кажется, что с ЭТОЙ женщиной он готов провести всю жизнь. Такое временное помрачение сознания. И тогда, конечно, сожительство на любых условиях видится ему наивыгоднейшей сделкой.
Ну и, собственно, все. Встретилось мнение, что продолжение рода может быть стимулом, но, понимаете ли, ЕГО дети в любом случае будут ЕГО детьми, и фамилию им он в состоянии дать свою даже без оформления брака.
А вот обязанности, которые он получает после женитьбы...
Это уже совсем другой разговор. Конечно, даже и со штампом он может вести себя как захочет, но, хоть у него и менее выраженные интенции следования традициям, все равно они есть, и образ женатой жизни в его голове обременен вполне определенными обстоятельствами.
Во-первых, ему придется ночевать дома. Даже если он вздумал до утра играть в преферанс у Сереги. Вообще все мероприятия надо согласовывать с женой. А на согласованные, с большой вероятностью, ее и таскать. Во-вторых, у жены есть родители, которые станут тещей и тестем, и ему придется оказывать им уважение, независимо от того, насколько они ему приятны и интересны. В-третьих, свои деньги ему придется вкладывать в какую-то "семью", хотя до этого он прекрасно обходился. Нет, мы-то с вами понимаем, что расходы на флирт — тоже расходы, но мы сейчас о мужском восприятии. В-четвертых, он видел приятелей, по которым ползают орущие сопливые малыши, и с которыми в результате невозможно спокойно поговорить, и он так не хочет. Да и становиться на место этих приятелей, которые, когда зовешь их на рыбалку или в баню, печально отвечают: "Не, извини... У меня семья..." ему тоже не улыбается. В-пятых, если он сейчас женится именно на этой женщине, то он не сможет жениться на какой-то другой. По крайней мере, оперативно. А вдруг захочется? То есть, приходится принимать стратегическое, рискованное решение о наилучшем выборе. В-шестых, ему было бы приятнее оформлять дизайн жилья так, как нравится именно ему, а вовсе не компромиссно с кем-то еще.
Можно найти еще и в-седьмых, и в-десятых, но и так понятно, что мужчина теряет так дорогую ему свободу принимать самостоятельные решения о своей жизни, при этом в обмен непонятно на что.
Тем не менее, люди женятся. Как я уже сказал, частично из следования традициям, частично по влюбленности. Но когда вопрос женитьбы встает неожиданно, он естественным образом вызывает у мужчины закономерные сомнения в необходимости резко менять образ жизни и недоумения по поводу категоричности постановки вопроса. Тем более, если он поставлен в ультимативном тоне. Ладно бы, было сказано: "А не пожениться ли нам?" И тогда можно вдумчиво разобрать вопрос, а что из этого выйдет, хорошо ли это будет, и не стоит ли в самом деле пожениться. Или, допустим "Я хотела бы быть твоей женой" — вообще очень лестно звучит. А то, как оно сформулировано в приведенной постановке... "Мне нужен официальный статус, а ты мне не нужен" — так это звучит. Предоставлен выбор: "Или ты мне подчиняешься, делаешь, как я хочу, или проваливай, в другой роли ты мне неинтересен". Не знаю, как другие мужчины, а я бы собрал все свои силы для того, чтобы на этот ультиматум не пойти.
Я прошу понять, что я отнюдь не противник ситуации, когда два любящих друг друга человека живут вместе, вместе занимаются общими делами и друг другом, растят детей и вообще живут счастливо. Но ведь никогда неизвестно, как оно пойдет. Психолог Н.И.Козлов как-то сказал умную вещь: "При взаимном желании можно ужиться с кем угодно". Правда, в частной беседе добавил, что иногда затраты на эти попытки оказываются чрезмерны до нецелесообразности. Психологи частенько предлагают сомневающимся парам пожить вместе месяц-другой, чтобы понять, чем отличается быт от флирта. И слава богу, что современная мораль позволяет это сделать, не теряя репутации ни мужчине, ни женщине. И здоровый способ создания семьи видится мне именно так: он и она знакомятся, флиртуют, чувствуют взаимную симпатию, понимают, что свиданий им мало, съезжаются, обзаводятся хозяйством, понимают, что это у них, по всей видимости, надолго, принимают решение о детях... И дальше могут уже осознанно и неторопливо решать, стоит им ввязывать в свои отношения государство, или нет.
Но я также понимаю, что для обывателя ритуалистика имеет большую силу, и пренебрегать ей не стоит. Поэтому нормально, когда люди видят возможность совместной жизни только при соблюдении определенных правил и формальностей. Пусть их.
Сложность в том, что это раньше, давно, социальные слои и группы разделялись четко, традиции в каждой группе были определены, и порядок флирта и женитьбы был всем понятен. Коллизий, противоречий и непоняток не возникало. Но сегодня все перемешано. И дитя рабочекрестьянина оказывается в той же тусовке, что и дитя аристократа. И их представления о том, как дОлжно и о том, как негоже, расходятся. Отсюда возникают сложности с взаимопониманием, замечательно описанные в сказке про цаплю и журавля.
Но это уже тема для другой статьи.
Показать полностью
1
Сегодняшний кадр
Технический брак, поэтому в лигу фотографов постить не рискну.
Травма для психолога
Я уже писал, что модные термины подвержены вульгаризации и профанации, когда, например, испорченное настроение называют депрессией, что, в свою очередь, приводит к появлению мифов и суеверий, вредящих работе психолога.
Очередной модный термин – "психологическая травма". Если вы откроете десяток статей по этому поводу (а их много), то с неприятным удивлением обнаружите, что термин, как правило, не определен, критерии и границы не описаны, и все изложение сводится к тому, что психологическая травма – это результат сильного воздействия, и это очень плохо.
Оставляя в стороне историю термина и историю его эволюции, сделаем попытку разобраться.
Как следует из термина, психотравма может называться таковой только в случае реактивного и достаточно стойкого нарушения функциональности какого-либо психологического механизма. При этом надо дифференцировать это понятие от травмы психической, когда нарушается общая функциональность психики, не связанная напрямую с травмирующими факторами, например мутизмом, амнезией и тому подобным. Психологическая травма относится только к обработке конкретного класса ситуаций, и заключается в нарушении адекватного восприятия ситуаций этого класса и соответствующего поведения.
Отсюда легко видеть, что общий механизм травматизации заключается в превышении адаптационных возможностей личности, когда вместо переживания и интеграции впечатления в опыт, или хотя бы в запуске механизмов психологической защиты в непатологической форме, включается ориентировочная реакция, стрессовый механизм или вообще отказ от реагирования. Сюда же отнесем и сформированную патологическую реакцию, которая в результате актуализации защитных механизмов формально может считаться технически нормальной, но ведет к значительному снижению адаптированности личности.
Пример: у тети Нюси умерла собачка.
Нормальная реакция: тетя Нюся некоторое время переживает потерю, горюет ("Искусство терять"), затем заводит другую собачку.
Кризисное реагирование: тетя Нюся тяжко переживает и горюет, после чего модифицирует поведение и заводит черепаху ("Что такое психологический кризис?").
Защитное реагирование: тетя Нюся клянется никогда больше не заводить собаку.
Травматическое реагирование: тетя Нюся заливается слезами при виде любой собаки.
Патологическое реагирование: тетя Нюся спускает свои накопления на спонсирование исследований способов достижения бессмертия домашних животных.
Психическая травма: тетя Нюся перестает распознавать собак как объекты.
Второй и третий вариант могут быть спорными с точки зрения разумности, и могут быть модифицированы как в восприятии, так и в поведении при помощи психолога, но это в любом случае личное дело тети Нюси – кого она там заводит и почему. Жить не мешает.
А вот вариант с неконтролируемым плачем уже на психологическую норму не тянет. В принципе терапия и в этом случае – дело добровольное, но здесь ее уже можно настоятельно рекомендовать, потому что такие особенности определенно мешают жить и полноценно воспринимать реальность.
Также и два последних требуют отдельного внимания, в том числе и психиатра. В случае спонсорства могут быть варианты, а последний случай лежит уже вне чистой психологии или психотерапии.
Грубо говоря, если проводить параллели с травмой физической, то критерии вполне сопоставимые: сильно болит? работать можешь? и отличие травмы от нетравмы заключается только в том, насколько результат столкновения с недружелюбной стороной вселенной мешает жить. Одно дело – обжегся, чертыхнулся, подул, дальше пошел, и другое – обжегся и уехал на скорой в ожоговый центр. А между этими полюсами – множество градаций тяжести ожога (или травмы вообще), и эти градации вполне условны. В данном случае работает гегелевский закон перехода количества в качество.
Если в травматологии тяжесть травмы определяется по более-менее формализованным критериям, то в психологии приходится в общем "на глаз", что неудобно и подвержено как ложноотрицательным, таки ложноположительным (что встречается чаще из-за моды), ошибкам, зависящим от школы, подхода и личного опыта терапевта.
Я предлагаю пользоваться двумя уже упомянутыми параметрами: эмоциональный дискомфорт и адекватность поведения. Они связаны между собой, но не жестко. Человек может испытывать душевные страдания, но продолжать вести себя адекватно, частью за счет привычки, частью за счет силы воли. А может наоборот, не осознавать, что что-то у него не так, за исключением не вполне адекватного поведения, которое тоже может фиксироваться только со стороны. Я считаю, что если сумма этих двух параметров может говорить о существенном снижении (я понимаю размытость этого критерия) адаптированности, качества жизни, то речь может идти о травме и ее терапии.
Я не стану трогать здесь симптоматику: во-первых, конкретные симптомы разных травм интересны только в случае, когда отсутствует понимание закономерностей; во-вторых, объем статьи не позволяет такого разбора; и в-третьих, как раз о симптомах написано очень много, хотя в большинстве случаев весьма невнятно.
Исходя из написанного, терапия, в зависимости от сформированной реакции, может заключаться в:
1. Снижении эмоциональной важности события, что поможет в следующем пункте.
2. Восстановлении (или инициировании) нормального механизма переживания, а то и в помощи в его прохождении.
3. Разрушении сложившегося неадекватного механизма реагирования.
4. Замещении его на адекватный, нормальный вариант.
Типичные ошибки:
1. Травма – непременное следствие сильных неприятных впечатлений.
Да ничуть. Все зависит от способности личности их обработать. Кто-то травмируется от мелочей, а кому-то все нипочем. Очень важно учитывать личность. В некоторых случаях травмирующее событие может быть вполне безобидным, но "удачно" наложившимся на дефекты адаптационных механизмов. И напротив, мощный стресс, в понимании неопытного терапевта непременно приводящий к травме, может быть пережит устойчивой личностью в штатном порядке.
2. Травма требует отстранения, нейтрализации "негативного материала".
Этот прием может быть использован в начале терапии для того, чтобы травмирующий фактор мог быть рассмотрен "с безопасного расстояния", для восстановления контакта с реальностью. Но он не может являться основой терапии, в силу снижения адаптивности личности в этом случае. Разве что личность принципиально не способна справиться с процессом переживания в приемлемые сроки (скажем, тратить последние годы жизни пожилого человека на тщательную терапию довольно бессмысленно, достаточно позволить ему забыть плохое и прожить остаток жизни спокойно).
3. Травма непременно связана с телесными "эффектами".
Иногда да, но чаще нет. Это верование – результат модности и вульгаризации другого понятия – "Психосоматика" ("Психосоматика и обывательские суеверия").
4. Травма неестественна, ненормальна для психики.
Вообще-то это вполне обычное явление, скорее неудобное, чем болезненное. Несмотря на то, что результат травмы – нарушение нормального функционирования, ситуация привычная и распространенная, не подразумевающая паники и суеты.
5. Отдельно отмечу безобразное, непрофессиональное поведение некоторых профанов-недоучек, переносящих свои представления на клиента и травмирующих его даже в отсутствие первичной травмы.
Это происходит, когда непроработанные протесты терапевта требуют от реальности соответствия собственным идеям. Встречается главным образом в терапии личных отношений, сексуального насилия, насилия по отношению к детям. Если, с позволения сказать, терапевт считает произошедшее ужасным и неприемлемым, то он может переносить свое отношение на реальность клиента, и внушать ему чрезмерное значение какого-либо события. А потом уже любовно терпировать нанесенную травму.
6. Я понимаю, что могут быть и другие ошибки, и оставляю себе возможность дописать статью, если появится новый материал или новые мысли.
В заключение хочу процитировать используемую мной и рекомендуемую мной другим тактику терапии свежей травмы сексуального насилия. Пожалуйста, не пытайтесь спорить с приведенными мыслями, это не изложение моих взглядов на ситуацию, а последовательность приведения человека в порядок.
Раз уж вы тут общаетесь с жертвами изнасилований, то будет невредно изложить общую схему терапии. Понятно, что специалист исполнит ее лучше, но на безрыбье сам раком станешь. Также понятно, что это не дословный текст, а общие вехи, по которым надо пройтись, желательно именно в указанном порядке.
1. Деактуализация события, перевод из прошлого в настоящее.
То, что с тобой случилось - неприятно, но это уже в прошлом. А сейчас уже настоящее, в котором того события уже нет. Тепло, светло, мухи не кусают. Время решать текущие задачи и подумать о будущем. Конечно, какое-то время ты будешь вспомнить эту неприятность, но это нормально.
2. Снижение значимости события.
То, что с тобой случилось - неприятно, но ничего сверхособенного в этом нет. Половой акт - естественный процесс, в твоем случае неприятность только в том, что не присутствовало твоего желания на этот процесс.
Каждая четвертая женщина хотя бы раз в жизни переживает насилие.
В средние века городская молодежь развлекалась групповыми изнасилованиями, и жертвы относились к таким вещам довольно спокойно - как к озорству, к сорванному поцелую, например.
Согласись, что тебе было бы не более радостно, если бы тебя не насиловали, а избивали бы в течение того же времени. Бывают в жизни неприятные ситуации, и будут еще, и делать из них трагедию - вредно для здоровья.
3. Проработка текущей экологии.
Найдутся люди, которые своими словами или видом будут тебя убеждать, что то, что с тобой случилось - непоправимая трагедия, которая должна искалечить твою психику на всю жизнь. Или что ты сама виновата в случившемся из-за своей распущенности и неосторожности. Или что случившееся должно тебя навеки опозорить. Не верь идиотам, ты не жертва и не шлюха, тебе просто не повезло, как это случается и с другими. Посторонние могут считать как угодно, но ты все равно знаешь все про себя лучше. Важно не поддаваться чужим закидонам, а жить своей жизнью.
4. Планирование реабилитации.
Во-первых, хотелось бы, чтобы неприятные мгновения, пережитые тобой, были бы единственным вредом, который тебе принес насильник. Если ты будешь париться по поводу случившегося, это будет означать, что он смог тебе причинить не только физический, но и душевный вред. Тебе это надо? Чем быстрее ты переживешь неприятность, тем будет лучше.
Во-вторых, конечно, будет полезно подумать, что ты можешь сделать, чтобы не попадать в такие ситуации. Только сделать это лучше не прямо сейчас, а когда как следует успокоишься.
В-третьих, важно хорошо понимать, что не все мужчины такие, как подвернувшееся тебе убожество, которые неспособно даже завести себе подругу и может получить женщину только силой. Будет нехорошо для твоей личной жизни, если ты ошибочно распространишь справедливое негодование к этому полудурку на остальных мужчин, среди которых, как ты понимаешь, есть добрые, нежные, галантные, и так далее. Случившееся не должно помешать тебе в будущем влюбиться в своего принца, выйти замуж, растить детей. Злобные дураки и дуры тебе в жизни еще встретятся, не надо им позволять управлять твоей жизнью и лишать тебя счастья.
Тон должен быть спокойным, уважительным, ненапряженным, на равных, ни в коем случае нельзя показывать жалость, подразумевающую поставление собеседника в позицию неудачника и жертвы. Просто обсуждается ситуация. Пожалуйста, внимательно поймите разницу между унизительной сюсюкающей жалостью и вежливой заботливостью. Во время беседы следует полностью отвлечься от всех остальных дел. Терапию важно загрузить одним куском, без перерывов и отвлечения внимания. Если хватит сил и времени, хорошо оставить телефон и предложить звонить, если будут какие-то волнения или сомнения. Самому ни в коем случае не навязываться.
Если жертва малолетняя, то очень правильно поговорить с родителями, повторить им указанную схему, предложить ее поддержать и не подпускать к ребенку всяких теть, которые в глаза будут восклицать "Какой ужас! Как же бедное дитя теперь будет жить!" и прочими образами внушать трагедию всей жизни.
Но все равно лучше к специалисту.
Несколько иначе терапируется гомосексуальное изнасилование, но общий смысл примерно тот же.
Показать полностью
Христианская психология для психолога
Религия — это сила. Спорить с этим глупо. И, как всякая сила, она оказывается время от времени к чему-то приложена. Иногда это бывают длительные, стратегические курсы, а иногда — пароксизмальные броски в неожиданных направлениях. Сегодня одним из таких направлений стала "христианская психология". Поскольку слов в этом определении два, то и интерес к христианской психологии имеется не только у христиан, но и у психологов. Однако, в большинстве своем, попытки психологов выяснить, в чем состоят аксиоматика и методология христианской психологии, коль скоро она психология, натыкаются на непонимание вопроса, в лучшем случае — на изложение основ вероучения.
Поэтому хочется разобраться, что это такое, и с чем его едят.
Сразу приношу свои извинения верующим читателям, что мои высказывания могут не быть такими уважительными, как хотелось бы. Во-первых, объект исследования не подразумевает эмоционального отношения, в том числе уважительного, во-вторых, моему уважительному отношению требуются какие-то основания, помимо особенностей мышления, и в-третьих, да, некоторые проявления религиозной активности в России вызывают мое неудовольствие, что могло сказаться на тоне статьи. Еще раз прошу понять и простить.
Для начала обратимся к психологическим основам деистической веры.
Группа социальных инстинктов, о которой я уже много писал, в числе прочего содержит в себе соревновательный инстинкт, направленный на выделение лидера, способного вести стаю. Если бы им все и ограничивалось, то все особи, кроме альфы, были бы фрустрированы и невротизированы из-за хронической невозможности стать альфой, что мы можем наблюдать в коллективах со слабым, но устойчивым лидером (по формальным, например, причинам). Поэтому, и еще потому, что лидер все же предназначен для управления стаей, что невозможно эффективно исполнять при тотальном негативизме, в социальные инстинкты встроена потребность поклонения лидеру: уважения, восхищения, подчинения и тому подобное. Реализацию этого инстинкта мы можем наблюдать в разнообразных формах по отношению к разнообразным объектам: спортсменам, артистам, музыкантам, политикам, историческим фигурам, кинематографическим героям, литературным персонажам.
Все объекты из этого набора ограниченно хороши: у всех есть какие-то недостатки, их можно сравнивать между собой по разным параметрам с разным ущербом для идеальности образа, и со всеми можно даже соревноваться, стремясь достичь и превзойти.
Очевидно, что если есть герои и супергерои, то рано или поздно возникает идея сверхсуперпупергероя, ультимативного альфы, альфее которого быть не может. Идея такой личности, соединенная с религиозными идеями, и является основной деистической веры. Преимущество монотеистического подхода в данном случае состоит в том, что отрицается сама мысль о возможности соревнования. Верховное божество оказывается уникальным, и потому его статус не подвержен никаким рискам. Если поклонение одному из многих богов было связано с опасностью не угодить какому-то другому или стать жертвой неудачного соревнования любимого бога с конкурентом, то монотеисту в этом отношении становится очень спокойно.
Здесь возникает некоторая терминологическая сложность, связанная с необходимостью как-то именовать единственное божество. Логично было бы называть его богом с большой буквы, но это обозначение узурпировано христианами, несет огромное количество наносных коннотаций, и может создаться ложное впечатление, что я имею в виду именно христианского Бога. Кстати, сам омонимизм этого обозначения остроумно направлен на то, чтобы говорящий "бог" непроизвольно обозначал Того Самого, Единственного Бога. Грубо говоря, Бог — имя, совпадающее с профессией. Давайте позовем Сантехника.
Поэтому я буду писать "Супербог".
Итак, Супербог — религиозный персонаж-альфа наивысшего порядка. Все остальные ему подчинены, он обладает способностями лидера в абсолютном максимуме, может все, знает все, всегда прав. Интересно, что эти свойства не определяются его действиями, а присуждаются инстинктивно, в качестве признания его лидерства. По аналогии, примерно такое же отношение имелось у многих людей к Сталину. Между прочим, Сталин, будучи в том числе семинаристом, отделил церковь от государства не просто так, а именно для того, чтобы без конкурентов построить религиозную систему поклонения коммунизму. Он понимал, что идеи — товар дешевый, и опираться надо на примитивные и низкие чувства. Коммунистическое воспитание строилось на троице "Маркс-Энгельс-Ленин", священном писании "Манифест Коммунистической Партии" и "Полное собрание сочинений"; ритуалах религиозного наполнения ("бурные, продолжительные аплодисменты, переходящие в овацию; все встают"), поощрениях и наказаниях, выходящих за пределы материального, и наполненных лишь статусом (вымпелы, значки, грамоты, переходящее красное знамя) — все, как в религии.
Аналогичные схемы, только помельче, мы можем видеть во многих структурах, эксплуатирующих тот же инстинкт: религиозных и мистических сообществах, некоторых фирмах коммерческих предприятий. В бизнесе, кстати, многим руководителям хотелось бы, чтобы сотрудники были поклонниками и адептами, трудились бы за идею, были бы беспрекословно преданы руководству, но талантов не хватает.
А вот от Супербога никаких талантов не требуется. Он настолько велик, что не подвержен критике вообще, и может даже не существовать — его статусу это никак не вредит. Это замкнутый круг: признав единожды его статус как Супербога, абсолютного альфы, последователь уже не может относиться к нему иначе, чем с абсолютными же доверием, почтением и восхищением. Он не то, чтобы своей волей отказывается от сомнений и критики. Нет, этот отказ происходит на бессознательном уровне, непроизвольно, в рамках действия инстинкта. Все мы знаем, что фанатики кого угодно страдают пониженным уровнем критического отношения к кумиру, а в применении к абсолютному альфе критика и подавляется абсолютно же. Поэтому попытки антитеистов логически доказать, что библейский Бог — злой и непоследовательный, не отвергаются или игнорируются, а попросту не воспринимаются. Точнее, воспринимаются как агрессивные потуги на богоборчество, вызывая автоматическую эмоциональную реакцию, как любой наезд на ценности.
Здесь надо отметить, что даже и без борьбы разума с инстинктом логика у верующих часто бывает неразвита. Монотеистическая модель мира относится к этическим (а не к мистическим, как в случае большинства политеистических религий, поэтому высокодуховная религиозность христиан так легко соединяется с вульгарной мистической суеверностью), в то время как сильная логика — прерогатива прагматического мира, в котором воображаемым персонажам, разумеется, не место.
Мы плавно переходим к психологии веры.
Тем не менее, даже в случаях, когда горячо верующий человек демонстрирует высокие показатели логичности в психологических тестах, можно наблюдать, что в темах, связанных с верой, эту логику у него отрубает напрочь. Он буквально становится не в состоянии связать две логических операции. Это есть удивительное по наглядности проявление инстинктивного подавления внутренней критики лидера.
Надо оговориться, что верующие люди встречаются и среди ученых, и среди интеллектуалов. Однако собственные наблюдения показывают, что обычно такие люди относят себя к христианам лишь по недоразумению. Они, как правило, пренебрегают религиозными обрядами, не видят авторитета в священниках, без интереса относятся к священным текстам, а идею высшего божества интерпретируют обычно в понятиях пантеизма, отдельно принимая христианскую этическую систему как основу личной морали.
Редукция критичности прискорбным образом накладывается и на другие аспекты религиозной реальности, в силу чего многие церковные проекты оказываются сырыми, непродуманными, а их исполнение — непоследовательным и неаккуратным. Кондовый и меркантильный прагматизм мы наблюдаем только у высших церковных иерархов, а фигуры пониже в большей или меньшей мере демонстрируют неспособность к стратегическому мышлению. Впрочем, наверное, оно и к лучшему, иначе мы имели бы засилье клерикализма, аналогичное эпохе инквизиции и современному печальному состоянию некоторых исламских стран.
Раз уж зашла речь о мирах (подробнее о них — в статье "Четыре наших мира"), то надо отметить, что в мистическом мире монотеизм — вещь достаточно условная, легко сочетающаяся, например, с обычными в этих мирах "высшими законами", никак не связанными с канонами веры, и вообще является только частью картины. В гедонистическом же мире идея Супербога находит свое место обычно только в порядке предоставления возможности насладиться религиозно-мистическими переживаниями.
Тесная связь монотеистической религиозности с этической структурой мира ведет к коллизиям понятия истины, определяемого в прагматическим мире (и в рожденной в нем науке) как логически корректный вывод из установленных фактов, а в этическом мире воспринимаемого как авторитетное высказывание, поддержанное референтной группой. В этих условиях разумный дискуссионный диалог верующего и атеиста становится невозможным. Атеист ссылается на факты и логику, наблюдения и статистику, а верующий апеллирует к именам авторитетов и цитатам из религиозных текстов. И оба не понимают, почему такие понятные и очевидные аргументы не имеют никакого действия на оппонента. В лучшем случае верующий примирительно потребует толерантности к своим аргументам на основании того, что "мнения есть разные", искренне не видя принципиальной разницы между произвольным предположением и таблицей умножения. И то и другое для него — мнение, которое может стать истиной, будучи одобрено его авторитетами.
Являясь поклонником Супербога, верующий получает некоторые интересные бонусы.
Во-первых, он теперь под самой лучшей защитой. Объяснить ему, что эта защита иллюзорна, невозможно, потому что тот же инстинкт заставляет подчиненного фанатика смиренно, безропотно, а то и с радостью переносить любое самодурство лидера. "Люблю и боюсь". То есть, от внешней опасности Супербог защитит, а эквивалентные по катастрофичности безобразия Супербога верующий воспримет с восторгом и покорностью — "испытание". Таким образом, Супербог спасет от любой беды, а любая неотведенная беда именуется испытанием, и иллюзия защищенности оказывается казуистически устойчивой.
Во-вторых, правота Супербога и его представителей автоматически делегируется самому верующему в тех рамках, в которых его поведение совпадает (по его же мнению) с рекомендованным установлениями Супербога и иже с ним. Любая критика отметается, так как внешняя критика неавторитетна, а внутренняя — невозможна. Отсюда знакомые нам безапелляционность, самоуверенность, снобизм, чванство и высокомерие верующих, доходящие до злобы и нетерпимости, а недовольство таким поведением воспринимается как богоборчество.
В-третьих, правота Супербога и служение ему — наивысшие ценности, и истинность, напоминаю, заключается в одобренности "свыше". То есть, непример, верующий в состоянии приписать известному человеку произвольное высказывание, прославляющее веру, или вырвать из контекста, а то и исказить цитату, и даже не поймет, что поступил нехорошо. Ведь человек был умный, хороший, а значит не мог не верить, а значит мог и сказать так, как я придумал. А если не сказал — ну, так это его упущение, и мы его исправим. Всем пойдет на пользу: и вере, и сомневающимся, и самому известному человеку (это улучшит его репутацию среди верующих). А что идет на пользу вере, то и благодатно. Отсюда удивительная вольность верующих в обращении с фактами, воспринимаемая извне как лживость, лицемерие и бессовестность. Примерно так же простодушно оправдываются агрессивные коммерческие авантюры Церкви.
Специально отмечу, что это не псевдология, не желание непременно соврать и обмануть, как может внешне обоснованно казаться антиклерикально настроенным гражданам, а все же именно невнимательность к таким мелочам, как факты, аргументы, непротиворечивость, соответствие утверждений очевидности, и так далее. В качестве примера обратите внимание на старобрядческую иллюстрацию к инструкции, как следует складывать персты для крестного знамения.
Поблюбуйтесь, как старательно и изящно выписаны буквы и изображена рука. И посмотрите внимательно на пальцы: как они растут, как переплетаются, сколько их в результате должно быть, и как можно ухитриться их так сплести, если бы даже их столько было. Автор обратил внимание на все важные вещи: сколько пальцев выпрямлено, сколько согнуто, и как прикоснуться большим пальцем к двум другим. А анатомия кисти и даже число пальцев на ней и соответствие их на изображении истине лежат настолько вне интересов автора, настолько не стоят его внимания, что он сумел наделать такие удивительные ошибки. Если так легко пренебречь эмоционально нейтральной информацией, то еще проще сделать это в отношении фактов, входящих в противоречие с мировоззрением.
В-четвертых, устойчивость к критике дополняется интересным вторичным эффектом. "Истинность" внутренних, религиозно аффилированных источников информации настолько превосходит внешние, что последние попросту не заслуживают внимания. Можно сколько угодно публиковать антиклерикальные высказывания Эйнштейна; христиане все равно будут относить его к верующим и распространять его "тайные письма". Потому что "явных" не читали. Зачем тратить время на малоценные безбожные источники?
В-пятых, в силу того, что атеисты не получают материальной выгоды за свои проповеди, активистов-проповедников в атеизме раз-два и обчелся. В сочетании с тем, что верующие «клубятся» в своей среде, у них возникает приятная иллюзия численного преобладания. На всякий случай: крестный ход и всенощное бдение, самые важные и массовые православные праздники, собирают примерно 1-2% населения.
Есть и другие эффекты.
То есть, верующие мало того, что вполне себе получают эмоциональную выгоду от своей веры, но и весьма усточивы в своей позиции, и не стоит их жалеть или пытаться вразумить. Вы не сделаете им этим лучше, а даже напротив, лишившись привычной опоры они могут почувствовать себя не в своей тарелке.
Теперь к христианской психологии.
Несколько лет назад, в нулевых, РПЦ решила прибрать к рукам хлебное направление — психологию, отнимающую у нее часть прихожан, которые, вместо того, чтобы ходить на исповедь и нести пожертвования, обделяют Церковь, тратя эти деньги вместо церковной кассы на психологов без всякой пользы для Церкви. Это разорительное безобразие было задумано исправить. Для этого был разработан план, в рамках которого, во-первых, из США был выписан полоумный пропагандист Дворкин, вначале нападавший на "секты", а затем перешедший на психологические и развивающие организации. В составленный им список "тоталитарных сект" и "деструктивных культов" вошли все без исключения крупные психологические и образовательные центры, а также несколько крупных культурных и деловых организаций. Во-вторых, дополнительно в сети и СМИ была организована массовая травля психологических тренингов как формы психологической работы, наиболее болезненно оттягивающей на себя потенциальные доходы Церкви. Индивидуальные консультации не так страшны, поскольку за тот же отрезок времени психолог обрабатывает только одного клиента. И в-третьих, в противовес "светской психологии" была провозглашена "православная психология".
Как водится, и это я уже отметил выше, стратегический план был исполнен бездарно. Дворкин, пользуясь выданным им карт-бланшем, распоясался настолько, что даже пригласившая его Церковь вынуждена была испуганно от него отмежеваться. Травля тренингов, начало которой психологи невнимательно пропустили, успела разрастись и даже нанести психологии некоторый ущерб, но угасла сама собой, потому что накрученные идеологами травители устали: им просто надоело, иссяк запал. Православная психология оказалась фейком, поскольку ее "создатели" даже не озаботились наполнением красивого словосочетания каким-либо содержанием. План провалился.
Однако, интеллигентные ученые чрезмерно толерантно отнеслись к попытке протащить в науку посторонние идеи. Случилось примерно то, что произошло еще раньше при попытках всучить образованию плюс к знаниям еще и веру, заставить преподавать наряду с "дарвинизмом" библейские мифы. Вопрос тогда успешно разрешился, но наученные опытом религиозные идеологи внесли поправку и стали именовать некоторые религиозные идеи красивыми наукообразными словами "креационизм" и "христианская антропология". Они справедливо рассудили, что несмотря на то, что содержания у этих эпитетов не прибавилось, они будут вызывать у научного сообщества меньше раздражения своим видом.
То же произошло и в психологии. В христианскую психологию привлекли несколько человек с именами (мы помним, что основа понятия истины в этическом мире — авторитет?), накрутили еще пачку терминообразных эпитетов, и сделали еще более важный (авторитет!) вид.
Тем не менее, как я уже сказал, созданием необходимых атрибутов направления, подхода или даже единственного метода озаботиться не удалось. Более того, в "Учебном пособии по христианской психологии" Б.С.Братуся, которое в принципе, как и любое учебное пособие, должно начинаться главой "предмет дисциплины", эта глава не только не стоит первой, но и вообще отсутствует. За отсутствием, как вы понимаете, самого предмета.
В этих условиях понимание христианской психологии пестрит произвольными толкованиями. Они мне встречались очень разные и даже забавные до анекдотичности, а методология сводится к примерам того, как надо работать психологу с верующим клиентом. Причем, как мы помним, системность в областях, связанных с верой, страдает, а поскольку на эти темы рассуждают почти исключительно верующие психологи, то и примеры эти малопригодны к обобщению и часто бывают попросту примитивно дословными, "Скажите клиенту так:...".
Сегодня христианская психология — это не несущий какого-либо содержания рыночный бренд, эксплуатируемый наряду с астропсихологией, расстановками, ребефингам и прочими коммерческими кунштюками.
Теперь конструктив.
Истинно верующие люди (а не в формате "ну, я же русский человек, в церковь хожу") все же есть, примерно один на несколько десятков или сотен, и иногда они все же приходят к психологу, а не к батюшке. В этом случае необходимо говорить с ними на их языке, в их системе понятий, и опираясь на их систему ценностей.
Для этого вспомним то, что говорилось в начале статьи, и учтем, что любые противоречия слов психолога с канонами веры будут истолкованы не в пользу психолога. Если уж вы решили работать с верующим клиентом, эти каноны полезно знать, причем знать лучше, чем клиент. Это, впрочем, несложно: верующие крайне редко бывают знакомы с основами своей веры иначе как в цитатах и "где-то слышали". Более того, священных текстов такое количество, что найти цитату, подтверждающую любую точку зрения, при некоторых усилиях вполне реально, а уж истолковать ее нужным образом совсем несложно, особенно если грамотно сослаться. При правильной работе в этой технике у клиента создается не просто согласие со словами психолога, а соответствующее убеждение.
Важно заранее обработать противоречия, непременно могущие возникнуть, если клиент решит «обкатать» эти убеждения у батюшки, который может иметь свое, иногда странное, иногда до идиотизма странное мнение по любому поводу, даже если он никогда не задумывался над задаваемым вопросом. Ключевые моменты надо подкрепить не только ссылками на цитаты и их толкования, но и непременно на рассказ о церковном иерархе, поддерживающим эти ключевые моменты (желательно о более, чем одном), то есть подменить свой авторитет внешним.
Нужно помнить, что один из важных бонусов психологии веры — чувство защищенности. Это чувство следует поддерживать и лелеять, так как дискомфорт может отвратить верующего от работы с психологом. Всегда полезно помнить, что основная формальная цель христианства — спасение души (что бы под этим ни подразумевалось), а все остальное можно позиционировать как мелкие, несущественные подробности. Душа же бессмертна и неповреждаема.
Очень важно понимать, что вера для верующего – это не просто признак структуры мировоззрения, а его основа. Верующий не в состоянии понять, как можно жить без веры, и часто сообщает, что атеизм - тоже вера, только в то, что Бога нет. Попытки объяснить, что есть альтернативный подход, когда человек вообще не занимается верой ни во что, есть факты, гипотезы и теории, проверки, приводящие к большей или меньшей уверенности в чем-то, причем эта уверенность может изменяться в зависимости от аргументов, такие объяснения вызывают недоумение и отторжение. Поэтому для успешной терапии важно выяснить, что именно из мировоззрения клиента является предметом веры, и никогда не пытаться заставить его усомниться в этом предмете, он все равно не будет на такое способен, и даже более того, отсутствие сомнений в вере считается обязательным признаком верующего. Имейте в виду, что проявления "крепкой" веры малоотличимы от симптоматики бреда (в разных вариантах: первичный бред, конформный бред, бредовое расстройство и т.п.), и ведите себя соответственно. Не противоречьте. Ничего хорошего из этого не выйдет.
В рамках обозначенных правил вполне можно направить усилия клиента на социализацию, конструктив, позитив, адекватизацию и адаптацию, психологическое благополучие. К сожалению, в основном точкой приложения сил будет внутренняя ситуация верующих, так как поведенчески они во многом консервативны и ригидны.
Эти рекомендации, разумеется, не исчерпывают особенности работы с верующим клиентом, но, буду надеяться, дополнительное понимание психологии верующих даст моим коллегам больше возможностей.
Показать полностью
1
"Безопасная столица" борется с натуристами
Источник: https://govoritmoskva.ru/news/121141/
Текст:
Активисты начали патрулировать Серебряный Бор для борьбы с нудистами
15:12 МАЙ 22, 2017 9644
Фото Павла Пятницкого в Facebook
Соответствующие рейды теперь проводит проект «Безопасная столица». Об этом в эфире радиостанции «Говорит Москва» сообщил один из организаторов акции - зампредседателя Общественной наблюдательной комиссии столицы Павел Пятницкий.
«Помимо тех, кто любят голышом гулять, есть ещё и лица, которые совершают действия, квалифицируемые уголовным кодексом как развратные действия сексуального характера. Где-то там могут пристать к нормальным отдыхающим, которые не изъявляют желания ни раздетыми ходить, ни вступать в половую связь. Нас много, и день ото дня наша команда растёт. Мы делаем это на общественных началах и никаких мер воздействия, кроме того, чтобы сделать устное замечание, и сказать, что нарушается закон, не применяем».
По словам Пятницкого, один из способов борьбы с нудистами – прятать в кусты их одежду.
«Когда они своё естество и свой образ жизни пытаются перенести на тех, кто их не просят, то это мы, конечно, будем пресекать. Я предложил прятать их одежду куда-то в кусты, и пусть они попробуют покинуть Серебряный Бор в том, в чём их мама родила. Конфликтов пока не было, у нас волонтёры не робкого десятка, с крепкой физической формой, знают законы».
Собеседник радиостанции также призвал всех желающих, кому уже исполнилось 18 лет, присоединиться к рейдам.
Сознательно не выражаю своего отношения, очень хочется послушать ваше мнение.
Показать полностью