swammerdam

Израиль. Призыв в армию. Начало службы. Тиронут (курс молодого бойца).

Первым делом еврейские мамы всеми правдами и неправдами достают телефоны непосредственных командиров своих драгоценных чад. И, если только ребенка не отпустят в пятницу-субботу домой!.. Берегись, командир! К этому уже все привыкли. И то, что пару дней назад на базу молодая солдатка пришла с собственным адвокатом, тоже не произвело особого впечатления.

Но история, которую я хочу вам рассказать, поразила даже ко всему готовых израильтян.

Призыв. Военная база. Курс молодого бойца. Мальчик в армии. Все вроде хорошо. НО! Мальчик оказывается, не смотря на свои 18 лет, до ужаса боится темноты! А в армии, как известно, караулы не только днем, но и ночью. Как быть?! Мама в панике. Рассказать командирам? - освободят от армии, а мальчику неловко перед друзьями: все служат. Договориться с командиром, чтобы ставил в караул только днем? - тоже не очень - решат, это сынок "жополиз", как потом служить? Все варианты отметаются! Но что же делать?

Но ведь это еврейская мама! И что она удумала? В ночь, когда ее ненаглядный, боящийся темноты, сынок дежурил, она..

Нет вы только представьте! ТАЙНО ПРОБИРАЛАСЬ НА ВОЕННУЮ БАЗУ И ДЕЖУРИЛА ДО СМЕНЫ ВМЕСТЕ С НИМ!!

(История из Интернета, приведена без изменений)

Любовь матери – квинтэссенция агапэ, всепоглощающей, жертвенной любви, когда мать готова отдать все, лишь бы ребенку было хорошо. Эта любовь воспевалась в мифах, в литературе и кинематографе, в песнях и даже в анекдотах.

Однако вместе с тем это эпическое, возвышенное чувство удивительным образом сочетается со скандальными новостями о покинутых, подкинутых, убитых младенцах. Как такое может быть?

Предварю изложение мыслью, что материнская любовь базируется на том, что называется материнским инстинктом, хотя и не эквивалентна ему. Инстинкт этот сам по себе – штука неоднозначная. Во-первых, он все еще недостаточно изучен. Во-вторых, поведение матерей весьма вариабельно, и довольно трудно определить, в какой степени оно является результатом инстинкта, а в какой – проявлением других причин. В-третьих, именно у человека наблюдается любовь матери к ребенку долгое время после выхода ребенка из возраста, когда, по идее, он должен этот инстинкт стимулировать. (У животных этот инстинкт имеет период актуализации независимо от того, что получилось). Разнообразных теорий, касающихся материнского поведения, довольно много. Есть даже теория, что материнский инстинкт у человека – миф, а поведение матери определяется социальными стереотипами. И не спешите морщить носы: есть племена, в которых детей выкармливают и воспитывают всей деревней, не делая различий, у кого кто родился.

Начну, по обычаю, с истории. Инстинктивная забота о потомстве отслеживается у живых существ начиная с насекомых (яркий пример – муравьи и пчелы). Многие рыбы не только бережно откладывают икру в защищенные места, но и старательно ее охраняют. Некоторые виды цихлид даже вынашивают ее во рту. А рыба-кардинал вообще прячет во рту мальков, пока они не подрастут. Впрочем, занимаются этим самцы, так что это немного не в тему. Образование пар у птиц связано именно с высиживанием (часто совместным) и выкармливанием птенцов. У млекопитающих – похожая история. Образование семьи у человека некоторые исследователи связывают именно с необходимостью заботиться о потомстве в ситуации, когда период беспомощности ребенка аномально долог.

Наиболее распространенная точка зрения говорит о том, что материнский инстинкт запускается гормонами, вырабатывающимися при беременности, и промотируется контактом с новорожденным в первые 36 часов после родов. Однако, с другой стороны, всем известна любовь не только дам, но и барышень ко всему маленькому, мимимишному и утипусенькому, которую по безусловности проявления можно сравнить разве что с интересом мужчин к порнографии. С третьей стороны, не очень понятно, насколько эта любовь относится именно к материнскому поведению, потому что покровительственное поведение вызывается не только у женщин, но и у мужчин всего лишь инфантильными признаками во внешности и поведении.

Признаки эти в основе своей довольно просты: маленький рост, пропорционально крупная голова, маленькие нос, рот и уши, большие глаза, относительно короткие конечности, писклявый голос. Есть и особенности мимики, пластики и поведения, но их труднее описать. Достаточно нарисовать мордочку с большими глазами и ушами, на манер Чебурашки – и она вызывает у нас непроизвольную симпатию. Об актуальности материнского инстинкта косвенно можно судить по реакции на подобные изображения.

С четвертой стороны, еще маленькие девочки предпочитают играть в куклы и возиться с котятами. С пятой – поведение во многом определяется примером родителей и общественными традициями.

Не буду утомлять подробностями, но материнство сказывается не только на поведении, но и на анатомии мозга. На основе этого вывода были проделаны очень интересные наблюдения, показавшие, что у бездетных крыс, которым подсунули крысят для заботы, происходили те же изменения в поведении, гормональном фоне и даже в структуре мозга, что и у крыс-матерей. Вы понимаете? Это означает, что материнский инстинкт запускается не только беременностью, но и ситуацией заботы о детёнышах.

Вместе с тем, ситуация может оказать на материнские чувства и дурное влияние. В старые времена, когда контрацепции не знали, в деревенских семьях случалось и по десять, и по пятнадцать детей. Вовсе не всегда это воспринималось с радостью: лишний рот — лишняя забота. Часто даже смерть ребенка (а детская смертность тогда была высокой) воспринималась с облегчением. Институт подкидышей был гораздо более развит, равно как и убийства нежеланных младенцев. Да, собственно, что я говорю… Сказка «Гензель и Гретель» начинается с того, что родители (в более позднем варианте братьев Гримм – отец по настоянию мачехи) уводят детей в лес и бросают. С похожей коллизии начинается и сказка Шарля Перро «Мальчик-с-пальчик».

Можно сказать, что стрессовая ситуация в общем и целом подавляет и инстинкт размножения у женщин, и материнский инстинкт. По Ухтомскому – имеет место конфликт установок, а в эволюционном смысле – рожать и растить во время катастрофы, войны, голода как-то неумно. Не время. Я думаю, все в курсе катастрофического падения рождаемости в трудный период начала девяностых.

Казалось бы, единственный ребенок должен быть большей ценностью, мы даже можем это наблюдать вокруг. Однако одновременно с этим в средневековой аристократической среде выкармливать детей отдавали кормилице, а воспитывать – гувернантке, и это было нормально.

Сейчас многие политики, демографы, морализаторы и просто обыватели жалуются на падение рождаемости в цивилизованных странах. Между тем, как-то забывается о нагрузке на родителей.

В диких местах или в дикие времена лет с пяти ребенок уже мог худо-бедно помогать по хозяйству. В десять был уже полноценным помощником, а лет с тринадцати-пятнадцати мог отправляться в самостоятельную жизнь, если не уходил еще раньше в ученики к мастеровому. Расходов требовалось – покормить и одеть. Крестьянин или рабочий, трудясь по 4-6 часов в день, мог содержать довольно большую семью. Сегодня же для того, чтобы родить и вырастить ребенка, требуются совместные усилия обоих родителей, а то еще не без помощи старшего поколения, и растить его надо лет до двадцати, а то и больше, и денег это стоит…

Это отнюдь не беда ни времени, ни несознательных людей, а лишь следствие неуемной жадности меркантильной экономической системы, стремящейся оставить честному работнику денег лишь чуть больше, чем хватит на еду, и старающейся заработать еще и на том, что у семьи родился ребенок. Разумеется, в этих условиях заведение потомства – трудное и ответственное решение.

Несколько выше я сказал про покровительственное поведение. Оно имеет место, когда человек себя ощущает взрослым, сильным. В противном случае поведение – наоборот, инфантильное, требующее покровительства. Это вполне естественно: сначала ребенок нуждается в защите и поддержке, а когда вырастет – сам в состоянии их предлагать. Во многих культурах линию раздела между этими двумя ролями предпочитали проводить четко: женщина переходила из положения опекаемой в положение опекающей после родов, во время беременности психологически готовясь, с помощью окружающих, к этой перемене. Кстати, происходило это достаточно рано: понятие возраста согласия появилось только в XIX веке. До этого времени секс мог иметь место в любой момент, как и свадьба, что означало в те времена, напоминаю, скорую беременность. У мужчин такого биологического водораздела нет, поэтому для них придумывали всякие ритуалы инициации, часто довольно мучительные, после которых мальчик считался мужчиной, терял права и обязанности ребенка и приобретал права и обязанности взрослого. Существует, кстати, мнение, что обилие инфантильных мужчин связано, в том числе, и с упразднением института инициации. Собственно, я к тому, что материнское поведение взаимообусловлено не только эмоциональной, но и социальной зрелостью. Несколько подробнее об этом вопросе — в статье "Инфантильность и взрослость".

Ну и, само собой, влияет личная история. Известны случаи, когда женщина, с которой дурно обошлись мужчины, терпеть не могла собственного сына. Понятно, что потомство от нелюбимого мужчины вряд ли будет сильно радовать. И, разумеется, пример матери во многом определяет и собственное поведение. Не говоря уже о том, что социальная культура группы, насыщенная агрессией, недоверием и эгоизмом, не будет способствовать любви ни в какой форме.

Не могу не оговориться, что все вышесказанное относится к так называемой норме. Инстинкты – предмет сложный, подверженный всяким чудесам… Скажем, известно, что среди населения 2% лишены сексуального инстинкта. У 4% атрофировано иерархическое поведение. И как пить дать, должно быть сравнимое число женщин, у которых материнского инстинкта не имеется чисто биологически. Правда, может иметь место наученное, стереотипное поведение.

Подведу итоги.

Благотворно на материнскую любовь влияют:

Выраженный женский гормональный фон;

Здоровье;

Девчачьи игры в детском возрасте;

Привычка и умение заботиться (о младших, о слабых, о животных);

Хороший пример матери;

Благоприятные социальные традиции;

Дружелюбное окружение;

Стабильная социально-политическая и экономическая обстановка;

Эмоциональная и социальная зрелость;

Спокойный характер.

Неблагоприятные факторы:

Невыраженный женский или тенденция к мужскому гормональному фону;

Болезненность;

Смазанное гендерное поведение в детстве;

Отсутствие умения и желания о ком-то заботиться;

Отрицательный пример матери;

Неблагоприятные социальные традиции;

Враждебное окружение;

Кризисы, войны, вообще отсутствие уверенности в будущем;

Инфантилизм;

Повышенная тревожность.

Из этого не надо делать скоропалительных выводов и копирайтерских тестиков для женских бложеков. В этих факторах даже какой-то один может побороть все остальные. В этом смысле, скорее, полезно, если есть сомнения в материнском инстинкте, проанализировать свою ситуацию на предмет причин и того, как они могут повлиять. А то очень обидно было бы сначала поддаться на уговоры подруг, что «Да ты его как только увидишь, к груди прижмешь, тут же у тебя сразу материнские чувства и проснутся!», а потом обнаружить, что подруги ошиблись, а теперь надо с отвращением со всем этим возиться лет двадцать. Более того, если есть сомнения, я бы рекомендовал поговорить с психологом. Причем с мужчиной, во избежание проекций.

Даже в самом неблагоприятном случае вполне возможны весьма хорошие варианты. Мудрые люди знают, что ужиться можно с любым человеком, если есть взаимное желание. Из этого, в том числе, следует, что благополучно ужиться можно и с собственным ребенком, даже если никаких чувств не проснулось. В конце-то концов, мужчинам это как-то удается, особенно когда ребенок подрастает и с ним становится возможно дружить. Тем более, что в ваших силах воспитать его хорошим, умным и добрым человеком, которого можно полюбить не за то, что вы его родили, а за то, что он такой.

Источник

Начну издалека (люблю я это): чем близкий человек отличается от неблизкого? Вот живет один человек в Мурманске, думает себе что-то, делает; дружит, ссорится… А второй живет в Буэнос-Айресе, тоже что-то думает и делает, и нет каждому до другого никакого дела, есть ли он, нет ли, был ли, сгинул ли… Ситуация меняется только после того, как они узнают друг о друге, а еще вернее – когда обмениваются информацией. Например, переписываются. А еще лучше – переговариваются. А если уж встречаются… Собственно, так и начинается общение, дружба (если повезет), и люди могут привязаться друг к другу.

Привязанность обычно тем сильнее, чем больше общих переживаний случилось у людей, чем интенсивнее обмен информацией. Привязываются сильнее всего к тем, кто находится, живет и работает рядом. Есть и условие: этот обмен информацией должен нести удовольствие, или хотя бы быть комфортным. Поэтому наиболее близкими друзьями часто становятся те, кто поддерживал друг друга в общей передряге.

Поэтому, кстати, часто бывает, что привязываются к домашним животным – кошкам, собакам, даже крысам или попугайчикам. Достаточно сложно надолго поскандалить или всерьез поссориться с кошкой или собакой. С ними уютно и прикольно, какими бы дурными и своенравными сволочами они ни были. Обмен информацией при этом происходит на невербальном уровне, но этого вполне достаточно. Иной раз можно привязаться и к неодушевленному предмету – может быть любимое платье, или любимая чашка, привычная и удобная. Привязанность к компании тоже может быть очень сильной и устойчивой.

Можно с некоторым приближением сказать, что для формирования привязанности необходимо систематическое, стабильное и предсказуемое взаимодействие, а желательно – с интенсивным информационным обменом, определенной новизной и эмоциональными переживаниями. В обществе этот механизм помогает формировать референтные группы, сплачивать людей, объединять их, помогает договариваться и вести совместные действия.

Все было бы хорошо, если бы психологические схемы и инструменты могли бы изменяться с той же скоростью, что и реальность. Однако где-то в конце XIX века реальность претерпела качественное изменение: мир стал меняться так быстро, что в пределах своей жизни человек оказался вынужден несколько раз заново адаптироваться к ней. Во второй половине и особенно в конце XX века ситуация усугубилась резкой интенсификацией информационного обмена. Если в средние века новости были простые, понятные, местные, а те, что приходили издалека, могли быть необыкновенно фантастичными, но не имели никакого отношения к обычной жизни, то с появлением сначала газет, потом радио, телевидения и компьютерных сетей поток новостей, приходящийся на одного человека, стал откровенно избыточным, непригодным не только для вдумчивой интерпретации, но даже и для восприятия.

Думаете, почему изменилось отношение к рекламе? В спокойном XIX и даже в первой половине XX века ширина канала восприятия заметно превосходила поток, и реклама могла спокойно пройти в него, ничему не мешая. Сейчас же мелькающий баннер или яркий рекламный щит отнимает внимание, которого и так не хватает, и которое хотелось бы вместо этого потратить на что-то полезное. 2/3 пользователей предпочитают установить и настроить блокировщик рекламы, чтобы больше никогда не видеть ее на часто посещаемых сайтах и пореже встречать на всех прочих. Я не знаю, как будут с этим жить специалисты по рекламе – они уже потеряли 2/3 наиболее продвинутых потребителей; судя по обилию рекламы материалов по технологии рекламы, они уже переключаются на обслуживание друг друга.

Люди, неспособные быстро приспосабливаться, оказались за бортом. Люди, непригодные к взаимодействию с техническими средствами связи, теряют в зарплате, карьере, и, в конечном счете, в статусе, влияющем на качественное размножение – то есть на сохранение генофонда. Естественный отбор идет.

Процесс сортировки, дивергенции, происходит и сейчас, быстро и неумолимо. И обязательно есть побочные эффекты.

Ни один инстинкт не содержит понятия виртуальной реальности. Как максимум, он может отличить от реальности игру, но для этого используются умеренно актуальные критерии.

Непременным атрибутом современного цивилизованного человека является компьютер (неважно, в каком виде – большой системный блок с тремя мониторами, ноутбук, планшет, или телефон, который и называть-то телефоном уже странно), и непременно со связью с остальным миром. Львиная доля общения львиной доли цивилизованного населения происходит при помощи компьютера.

Отступление: не ждите, что я сейчас начну клеймить это дьявольское изобретение и рассказывать о его вреде. Напротив, это очень полезная штука, позволяющая обратиться к любой книге, любому фильму или музыкальному произведению, картине или фотографии, а то и просто к мнению постороннего человека. И все это с поразительной скоростью, минимизирующей потраченное впустую время. Я уж молчу, что при наличии компьютера всегда есть, с кем и во что поиграть.

Чтобы встретиться с кем-то лично, надо договориться, собраться, доехать, уделить человеку продолжительное время (не зря же ехал), а потом доехать обратно. Чтобы сделать это по телефону, требуется всего лишь набрать номер, но потратить выделенное для разговора время именно на беседу, хотя параллельно можно что-то делать. А чтобы сделать то же самое при помощи компьютера, необязательно даже расходовать время на человека персонально – большинство вполне умеет поддерживать одновременно несколько бесед в разных окнах. Темп печати грамотного человека приближается к скорости речи, а скорость чтения даже и превосходит ее.

Таким образом, с точки зрения интенсивности вербальной информации, компьютер оказывается преимущественным способом общения. Если добавить к этому широкий доступ к стабильной информации – библиотекам, книгам, архивам форумов и социальных сетей, то компьютер в смысле информационной плотности оказывается куда выгоднее почти любого другого способа информационного взаимодействия. Конечно, есть исключения, да.

Ну и следует ли удивляться, что некоторые люди, менее других ориентированные на невербалку, кинестетику и прочие красоты жизни, тянутся к компьютеру или телефону ежесекундно?

Но это только половина дела.

Было бы замечательно, если бы достижения цивилизации использовались исключительно важным и полезным образом. На заре книгопечатания речь шла только о шедеврах литературы. Изобретатели телефона вовсе не хотели, чтобы с помощью этого аппарата люди ругались и сплетничали. Телевидение тоже пыталось стать рупором культуры. И, само собой, интернет планировался как сокровищница знаний, а вовсе не как помойка для брани полуграмотных обывателей.

В индивидуальном поведении культура потребления тоже варьирует. Хорошо, если человек пользуется телефоном не для того, чтобы потрепаться, а для того, чтобы осознанно провзаимодействовать с собеседником (это и в реальной жизни далеко не все умеют). Хорошо, если по телевизору человек смотрит только то, что выбрал (хотя, мне кажется, современное телевидение такого выбора не предоставляет. Точно не могу сказать: выкинул телевизор лет пятнадцать назад и ни разу не пожалел). И компьютер, подключенный к сети, вовсе не все люди используют, предварительно сформулировав цель.

Нет-нет, вовсе не потому, что эти люди – идиоты (об идиотах я написал в другом месте), а потому, что человеческое поведение вырабатывается отнюдь не на разумной основе.

В самом начале я описал факторы, влияющие на формирование привязанности. Если зайти с другой стороны, то (копипаста из старого):

Развращенные теплым климатом греки изобрели гораздо больше слов для чувств. Поэтому было меньше путаницы не только в словах, но и в мыслях. Любовь они разделяли на несколько видов (по разным классификациям от 4 до 7).

Агапе - самоотверженная, отдающая любовь: к Родине, богу или ребенку.

Эрос - телесная любовь.

Сторге - спокойная дружба-благорасположение к членам семьи, коллегам, или соратникам, привычным предметам и домашним животным.

Филия - интерес, привязанность, дружба по сходству душ и мыслей (отсюда разные библио- и прочие филы).

Мания - одержимость, стремление к (отсюда разные пиро- и другие маны).

Людус - игривая легкая влюбленность, граничащая с флиртом.

Прагма - любовь по расчету. Оно соответствует моим таким-то и таким-то идеалам, подходит под такие-то и такие-то мои потребности, следовательно, я его люблю. "Я как раз такое и хотел". Как любимая мобилка, например.

Нормальное отношение человека к компьютеру, которым он привык пользоваться – не более, чем сторге или прагма. Но, несмотря на то, что любовь бывает разной, ее виды могут переходить друг в друга. Поэтому при эмоциональной вовлеченности сторге естественным образом (да-да, естественным: инстинкты это предусматривают) превращается в филию, агапе, а то и в манию.

И вот уже готов человек, жертвующий ради щелкания клавиатурой и мышкой карьерой, личной жизнью, диетой, а то и здоровьем.

Собственно, это все.

Ну, почти.

Во-первых, не могу утверждать, чтобы это было непременно плохо. Как я уже сказал, постоянно, в том числе и сейчас, идет естественный отбор. Да, вполне возможно, что компьютерные маньяки – такие же кандидаты на выброс, как и те, кто не смог осилить таинства шевеления мышкой. А может быть и наоборот: это новая, перспективная линия взаимодействия с миром, пусть и условно удобная для ее носителей.

Во-вторых, интернет в одной из моделей его описания функционирует как живой организм, состоящий из клеток – серверов, программ и пользователей за компьютерами, ведущий себя именно как организм. Понятно, что цели и стремления такого организма ужасно далеки от целей и стремлений человека или даже общества, и не очень понятно, в каких отношениях интернет находится с человечеством. Но это тема для отдельного, большого философского исследования.

В-третьих, я понимаю, что многим интересно, что же делать с компьютерной привязанностью. К сожалению, все абсолютно то же самое, что и с другими привязанностями (которые в современной психотерапии любят называть зависимостями) – пищевой, личной, игровой, какой угодно. Если, конечно, есть цель от нее избавиться.

Чтобы не ограничиваться совсем уж общими словами: в работе с нежелательной привязанностью требуются три вещи:

- формирование целеполагания;

- изменение поведения на целесообразное;

- подчинение взаимодействия целесообразности.

Если некто не в состоянии сформулировать цели, то его поведение будет исключительно инстинктивным. Если человек не в состоянии вести себя целесообразно (грубо говоря, уметь жертвовать удовольствием настоящим ради удовольствия будущего), то ставить цели бесполезно.

В остальных же случаях перспективы вполне приятные.

На этой радостной ноте позвольте пожелать вам успехов в реальной жизни и попрощаться.

Уже много лет, как не спадает мода на поиски душевной гармонии. Гармонию принято искать на курортах второго-третьего эшелонов популярности или, среди тех, кто победнее – внутри себя. «Победнее» – это не значит «полностью безденежных», поэтому достичь гармонии предлагается в церквях или сектах, на тренингах, на дисках, на сайтах и в книгах. Количество гармонии прямо пропорционально ценнику. Результат налицо: продавцы гармонии имеют свой кусок хлеба, а самые успешные – еще и с маслом, колбасой, а то и икрой.

Тем не менее, гармоничных людей или людей, выглядящих гармоничными, что бы ни подразумевалось под этим словом – единицы, поэтому хочется разобраться, что же оно такое, зачем оно нужно, и как его получить.

По аналогии с музыкой и дизайном можно сформулировать, что душевная гармония – это ситуация, в которой отсутствуют внутренние противоречия, неврозы, конфликты потребностей и/или ценностей, и картины мира снаружи и внутри совпадают настолько, что внешние впечатления не становятся поводом для бунта.

Гармоничный человек не раздираем противоречиями, не колеблется между альтернативами, не возмущается несоответствием вселенной его принципам, и так далее.

Чтобы понять, откуда можно взять гармонию, надо понять, почему же может ее не быть.

А вот здесь начинается интересное.

Природа вложила в человека свойства, необходимые для выживания и процветания популяции. В первую очередь это забота человека о себе, во вторую – забота о других и об обществе, в третью – внимание к странным вещам, которые в потенции могут принести вред или пользу. Слово «забота» не означает, что каждый человек осознанно беспокоится и хлопочет обо всем перечисленном, природа не так глупа, чтобы полагаться на сознательность и здравый смысл.

Хомо управляется теми же рычагами, что и любое животное – инстинктами: страх заставляет его беречь жизнь, голод – запасаться энергией, либидо – плодить потомство, стадный инстинкт – подчиняться старшим, тереться возле своих, хранить традиции, радеть о ближнем и делать карьеру, любопытство – познавать мир, творческий потенциал – создавать и изобретать новое. Это потребности, определяемые природой. У разных людей они в разной степени выражены: обычно (хотя и не в 100% случаев) одна-две основные, остальные – средние и маленькие. Вася любопытен и смел, Витя осторожен и умен, а Вова наоборот, любопытен и осторожен, в отличие от смелого и умного Вадика. В том и смысл: какой набор окажется наиболее успешным, тот позволит каждой имеющейся потребности сохраниться в генофонде популяции. А чем чаще какая-то другая потребность будет конфликтовать с остальным набором, подставляя своего обладателя, тем реже она будет встречаться у победителей. Именно по этому механизму поддерживаются полезные свойства и исключаются вредные. Медленно, разумеется, но все же именно поэтому мы – такие, какие есть.

Вроде бы все отменно, все учтено, как указанное выше, так и опущенное, и все должно быть в порядке. Но есть два фактора, которые не дают этому всему быть в порядке.

Природа раздает потребности и умения не поровну, не по списку и не вдумчиво – нет у нее плана и разума. Поэтому получается как бы вслепую, горстью из мешка. Кому-то достается всего много, кому-то – всего мало, а кому-то – вообще не пойми чего и зачем.

Эволюция в принципе не имеет дела с одним индивидуумом, минимальным операндом является популяция. Поэтому удобства отдельного индивидуума ей не рассматриваются. Он будет хотеть того и делать то, что поможет выживать и процветать популяции, независимо от того, насколько ему лично это будет полезно или приятно, вплоть до самопожертвования.

Теперь чуть-чуть воображения. Если представить себе пространство возможностей, в котором каждая возможность занимает какое-то место, и пространство потребностей, то второе в каждом отдельном случае отнюдь не конгруэнтно первому. То есть, потребности с возможностями в общем случае не обязаны совпадать. Подробнее об этом — в статье "Развитие личности, инструментальный подход".

Не совпадают они обычно двумя образами: либо возможность не покрыта потребностью и не используется никак, либо на одну возможность приходится несколько потребностей, которые в результате между собой конфликтуют.

В первом случае человека просто не интересуют какие-то стороны жизни. Он не заботится о здоровье, или о карьере, или о близких, или еще о чем-нибудь, что делает его жизнь менее удобной, чем было бы возможно, потому что общество наше заточено под достаточно обычного человека. В некоторых социальных группах тот, кто не смотрит телевизор, или не пьет водку. или не болеет за команду – раскольник и отщепенец. В других вариантах отсутствие общепринятого интереса к личной жизни, учебе или работе снижает уровень жизни настолько, что делает человека несчастным.

Во втором случае человек раздираем всяческими противоречиями: любовь или учеба? Безопасность или почет? Успех или покой? Это совсем не лучше первого случая, так как только в математике противоречия решаются сухими вычислениями. В живом же мозгу они выражаются в мучительных колебаниях, метаниях, терзаниях, бессонницах и душевных кризисах. Так и предусмотрено (я уже сказал, что до комфорта отдельного человека природе дела нет?). Чтобы задача решалась, надо заставить человека обратить на нее внимание, сделать ему по этому поводу неудобно, потому что если ему ничего нигде не жмет, то и задач он никаких решать не будет, а будет вместо этого попусту безобразничать и орать песни.

Если прикинуть хотя бы порядок числа сочетаний разных потребностей, вероятность их взаимного конфликта в реальных условиях ограниченных возможностей, то мы получим унылый результат: спонтанная гармония в непатологическом исполнении малореальна.

Но ведь хочется же!

Спрос рождает предложение, которое организуется в рынок. Рынок предлагает развитие какой-нибудь недоразвитой потребности (это не во всех случаях возможно, но в виде форсирования вторичных выгод – почти всегда, а в случае невротической блокировки – вообще даже легко), а то и двух, предлагает разрешение конфликтов между какими-нибудь двумя потребностями, или какими-нибудь двумя другими, все это в разнообразнейших сочетаниях, какие только могут изобрести психологи и непсихологи.

Само собой, поскольку есть рынок, то есть и подача товара. Сомнительно, чтобы продавец в первую очередь описывал состав продукта, особенно если он сам достаточно смутно его себе представляет. Нормальная реклама выглядит так: «Самолушее и долгожданное средство от душевного уныния, гарантия достижения гармонии за две недели! Только у нас, только сегодня! Случайно освободились два места! Кто купит курс за тройную цену, получит второй бесплатно! Постоянным посетителям скидка! Спешите! Вот-вот начнется!»

Смешно, но в некоторых случаях эти товары все же могут обеспечить гармонию. А именно в тех, когда обрабатываемые торговцем слабые места в точности соответствуют имеющимся у клиента. Вероятность такого совпадения, мягко говоря, невелика, особенно с учетом того, что клиент обычно осведомлен о своей внутренней ситуации крайне редко и неполно.

Скажу больше: в подавляющем большинстве случаев оная внутренняя ситуация может быть определена только в результате совместных с психологом усилий, в индивидуальной работе.

Однако аналитическая часть работы – это только половина дела.

Некстати, лирическое отступление: с удивлением обнаружил, что задумчивые жители Петербурга, как психологи, так и клиенты, в основном ориентированы именно на аналитические вопросы: «Отчего так? Откуда это пошло? По какой причине?» и считают результат достигнутым, когда все стало понятно. Мне это несколько поразительно, но что делать, если им так нравится…

Вторая половина – это синтетика: что и как сделать для того, чтобы убрать все противоречия между внутренней и внешней ситуациями и между элементами внутренней ситуации. Не всегда их можно искоренить от основания, но обычно можно обработать таким образом, чтобы не мешало жить с удовольствием.

Расстрою: это не так просто, как постричься. Как правило, результат требует новых, дополнительных механизмов восприятия и деятельности, которые нарабатываются месяцами, а в некоторых случаях и годами систематической работы над собой.

Обрадую: это все-таки достижимо.

А вот какими путями это все делать – не скажу. У меня есть свои соображения по этому поводу, есть и методики для каких-то, пусть даже многих, случаев, но обобщить их до такой степени, чтобы результат обобщения был полезен произвольному читателю в теле статьи, пока не готов.

А вот, настал момент, и я об этом написал: "Алгоритм счастья".

А сейчас – о второй части заголовка.

Вообще-то, сначала я собирался написать статью именно по второму поводу, но в процессе работы над ней понял, что объяснение механизма требует предисловия, которое само по себе тянет на статью, и которое только что закончилось несколькими строчками выше.

Теперь про сиськи.

Для начала пара абзацев о культуре наготы.

В разных культурах отношение к наготе разное. В Древнем Риме и Древней Греции рабы ходили обнаженными (климат позволял), и это не считалось неприличным. Более того, красивым свободным женщинам Рима мягко предписывалось ходить без одежды «для воодушевления нации». В африканских племенах нагота тоже не табу.

Запрет на наготу наблюдается в обществах с сексуально-репрессивной культурой, в первую очередь в христианском обществе, и чем запретнее секс, тем запретнее нагота. Неудивительно, правда?

Есть, разумеется, и исключения. Например, некоторые натуристские общества весьма строго относятся к сексу, резко разделяя обнаженность и поведение. Нагота у них – форма одежды, не имеющая сексуального контекста, как и обнаженное лицо, которое, в свою очередь, хотя бы и только женское, имеет выраженный сексуальный контекст в мусульманском мире.

Вернемся к ситуации конфликта потребностей.

Выше я описал ситуацию, когда конфликтующие потребности относительно равны. Это приводит к всяческим терзаниям, мучениям, колебаниям, быть или не быть, тварь я дрожащая или право имею, и тому подобному и не подобному.

А вот когда одна из потребностей явно превышает вторую, ситуация чуть менее очевидна, чем кажется. Да, конечно, выбор делается достаточно легко и быстро, но отвергнутая-то потребность никуда не исчезает! Она все еще есть, и продолжает требовать своего!

Возникает ситуация фрустрации – блокирования направленного поведения, вызывающая дискомфорт и, как следствие, эмоциональный протест, который может запустить несколько разных механизмов.

В абсолютном своем большинстве это механизмы психологической защиты, предохраняющие личность от напрасных страданий. Действительно, чего зря страдать, если ситуация безвыходна? Иногда эти механизмы включаются после долгого и мучительного осознания фаталистической природы мира, иногда же – автоматически и немедленно, причем настолько немедленно, что даже не замечаются личностью. Собственно, не замечаются они и в первом случае, поскольку механизмы эти – сплошь подсознательные,

Не удержусь, приведу список механизмов психологической защиты полностью.

Личность нуждается в защитных механизмах. Суть их состоит в смягчении чувства неудачи, в ослаблении когнитивного диссонанса (восприятия нежелаемой реальности), в устранении тревожности, в защите от психических травм и в поддержании чувства адекватности и собственного достоинства. Фактически это определенная разновидность самообмана в искажения действительности в целях защиты своего ego. Существует несколько перечней защитных механизмов, один из которых, предложенный Джеймсом Коулменом, излагается ниже.

Отрицание реальности - защита себя от неприятной действительности путем отказа трезво воспринимать ее, часто принимающего форму ухода от нее - в "болезнь" либо в поглощенность чем-то другим.

Фантазия - удовлетворение несбывшихся желаний в своем воображении.

Рационализация - попытки доказать с целью самоутверждения, что поведение является рациональным и оправданным, а потому социально одобряемым. Это механизм подыскания убедительных доводов для недостаточно одобряемых действий и желаний.

Проекция - проекция собственных характеристик на других. Возложение ответственности за трудности на других лиц или приписывание другим своих моральных качеств и побуждений. Механизм проекции наиболее часто используется психологами и лежит в основе теста Роршаха, теста ТАТ и других прожективных тестов, позволяющих исследовать подсознание.

Репрессия - недопущение проникновения в сознание неприятных и опасных мыслей.

Подавление - отказ отдавать себе отчет в уже проникших в сознание неприятных и опасных мыслях и формулировать их. (Этот пункт не включен в список Коулмена).

Формирование реакций - предупреждение опасных стремлений путем усиления противостоящих им установок и типов поведения, чтобы использовать их в качестве "барьеров". Например, человек может стать борцом против алкоголизма, потому что его отец или другой член семьи был алкоголиком.

Возмещение - искупление и, таким образом, нейтрализация аморальных желаний и поступков.

Регрессия - возвращение на более низкий уровень развития, что предполагает менее развитые реакции и, как правило, уменьшение притязаний.

Идентификация - повышение чувства собственной значимости путем идентификации себя с выдающимися личностями.

Интроекция - включение в структуру ego внешних ценностей и стандартов с тем, чтобы они перестали действовать как внешняя угроза. Наделение себя качествами других людей. Этот механизм противоположен механизму проекции.

Компенсация - прикрытие собственных слабостей подчеркиванием желаемых черт или преодоление фрустрации в одной сфере сверхудовлетворением в других сферах. Например, человек, который не может играть в футбол, становится выдающимся шахматистом.

Перемещение - разрядка подавляемых чувств, как правило чувства враждебности, направленная на объект менее опасный, чем тот, который вызвал отрицательные эмоции. Если начальник поссорился с женой, то он весь день вымещает злость на своих подчиненных.

Эмоциональная изоляция - замыкание в себе и пассивность для защиты от боли и обиды.

Интеллектуализация - пресечение переживаний, вызванных неприятной ситуацией, или упорядочение несовместимых установок при помощи логических манипуляций. Приверженность определенным ценностям и установкам даже при наличии явных доказательств в пользу противоположных установок.

Сублимация - удовлетворение или подавление неудовлетворенных желаний, часто носящих сексуальный характер, при помощи другой деятельности. Обычно это относится к изменению способа удовлетворения, а не его объекта. Например, человек, испытывающий сильное половое влечение к другому человеку и не имеющий возможности это влечение удовлетворить, может найти частичную разрядку в допустимых действиях, например в танцах.

Замещение - удовлетворение или подавление неудовлетворенных (часто сексуальных) желаний при помощи другого объекта. Например, половое влечение к "недоступному" человеку может быть удовлетворено человеком более доступным. (Этот пункт отсутствует в списке Коулмена).

Сочувствие - стремление завоевать симпатии других людей и таким образом поддержать чувство собственного достоинства, невзирая на неудачи.

Разрядка - снижение тревожности, вызванной запретными желаниями, путем ее внешнего выражения. Такое поведение часто проявляется в преступности или делинквентности.

Все перечисленные защитные механизмы являются "нормальными". Однако, несмотря на это, многие из них в своих крайних проявлениях могут привести к отклоняющемуся поведению, нарушающему закон.

(Цитирую по книге В.Фокса «Введение в криминологию», список не единственный и явно не полный)

В разной степени эти механизмы присутствуют у всех, хотя каждый человек обычно имеет несколько «любимых».

Теперь поймем, что обнаженность в нашей культуре – эрогенный фактор, вызывающий плотское желание, тем более сильное, чем сильнее сексуальная неудовлетворенность. Если обнаженность не подразумевает немедленного сексуального удовлетворения зрителя (как в случаях обнажённых изображений, выступлений, просто достаточно откровенной одежды), то при достаточном голоде у зрителя от невозможности получить разрядку возникает фрустрация, приводящая к протесту, который и обрабатывается психологической защитой.

Прикинем, какие механизмы ПЗ применимы в данном случае. После изучения списка приходится ограничится следующими:

1. Отрицание реальности: плеваться и отворачиваться.

2. Проекция: они все такие развратники! (Надо ли объяснять, что девушка в мини-юбке все же чувствует нечто иное, чем мужчина, который на нее смотрит?)

3. Формирование реакций: запретить непотребство!

4. Возмещение: сходить на исповедь, покаяться в греховных мыслях и исполнить епитимью.

5. Сублимация: ну, это понятно.

6. Разрядка: пошуметь, побуянить (особенно хорошо сочетается с пунктом 3).

7. Обесценивание: сделать равнодушную морду и пройти мимо. (Этого пункта нет в списке Коулмена)

Остальное, наверное, не применить. Проверьте меня на всякий случай.

Отсюда парадоксальный, но логичный вывод: у тех, у кого подобные вещи не вызывают желания настолько сильного, чтобы оно стало некомфортным, а то и рискованным, не возникает и необходимости в запуске психологической защиты и переносе протеста изнутри наружу, с себя на других. Поэтому ханжи на самом деле – самые развратные развратники. Только неудачливые. Поэтому и не хотят они видеть голые сиськи, чтобы не расстраиваться. А если еще точнее, то хотят. Сначала добьются, чтобы их пустили, сходят, посмотрят, расстроятся, а потом уже будут буянить и запрещать.

Показательный пример: известно, что в любой популяции среди мужчин примерно 5% педофилов, и еще примерно 15% имеют разной степени склонность к. Это неудивительно, если учесть, что, согласно одной из теорий, природой предусмотрен такой механизм для спасения детей, оставшихся без родителей. Поэтому, кстати, гетеросексуальных педофилов мужского пола куда больше, чем гомосексуальных или женского пола: женский пол во много раз ценнее для популяции, чем мужской.

Организованный протест против детской порнографии, к которой (теперь уже понятно, по каким психологическим причинам) отнесли и вполне невинную на взгляд искусствоведов эротику, рисованный хентай и даже аниме, и изображения вполне половозрелых особей с инфантильными чертами, и совершенно асексуальную натуристскую хронику, привел к появлению Лиги Безопасного Интернета, которая (ТА-ДАМММ!) прославилась тем, что под смехотворным предлогом накопила аж 11 терабайт детской порнухи – крупнейшую в мире коллекцию. На сегодняшний день, быть может, и больше. И коллекция, по словам журналистов, уже утекла на черный рынок.

Все теперь понятно, да?

Но, однако, было бы неправильно думать, что я протестую против такого поведения. Да, пострадали любители эротики и порнографии (отнюдь не только педофилической). Хотя, думаю, истинных любителей порно просто так не лишить их хобби. Да, пострадали жертвы сексуальных преступлений (криминологи давно знают, что разрешение порнографии приводит к снижению сексуальной преступности примерно вдвое, соответственно разрешение детской порнографии – к такому же снижению сексуальной преступности против детей, а вот запрет - наоборот). Пострадали произведения искусства (они всегда страдают). Но все же это, наверное, лучше, чем если бы вместо ханжеской запретительной активности эти гиперсексуальные запретители бегали по улицам с фаллосами наперевес и нападали на прохожих.

Разумеется, все эти запреты обязаны иметь какой-то формальный повод. Очень удобен повод защиты детской нравственности, потому что дети не могут высказывать собственную точку зрения на весь этот идиотизм, а если и будут высказывать, то слушать их не обязательно. Тетя лучше знает. Поэтому, когда тетя (или дядя) видит что-то, что вызывает срабатывание у него психологическоей защиты, то в два хода его реакция превращается в вопли: «А вдруг это увидят дети!»

Вообще-то сиськи - это то, что дети видят с первых дней своей жизни, практически в первую очередь. Но дядям и тетям не до логики...

Поэтому в этой статье я придерживаюсь петербургской парадигмы. Мы разобрались, как и почему, а что с этим делать, и надо ли что-то делать вообще – вопрос отдельный, скучный и ну его.