Бабуля моя, чтоб ей ни пусто, ни полно, колхозила в родной деревеньке с младых ногтей, благо их в семье было штук шесть спиногрызов, да хозяйство какое-никакое, а бабуля средь спиногрызов самая старшая. Вставала ещё до зари, а ложилась уж после заката. На ней были мелкие сорванцы, уборка дома, двора, скотина, птица, готовка, огород, сад. К её годам так 15-16-и с прапредками беда случилась, слегли так, что еле ходить могли, так что на широкие бабулины плечи вообще вся семья легла. Бывало, по двое-трое суток не спала, всё чего-то делала. Однажды, рассказывала, всю ночь шила сестрёнкам да брату костюмы в школу. В общем, бабуля боевая такая была, ни минуты покоя, ни часу простоя.
Потом деда повстречала, кузнеца деревенского. Тот вообще огонь, здоровый детина, силищщи просто немеряно, пахал без продыху, деревню на пять тыщщ душ изделиями снабжал. Спал он ровно три часа в сутки, окромя воскресенья, да двух праздников - Рождества, да памятного дня своего уже почившего деда (то бишь, прапрадеда моего). У него помощник был, племяшка, так тот в кузнице, считай, ни дня не проработал, всё мотался окрест, то металл привозил, то инструмент, то заказы развезёт, то новых привезёт.
То, да сё, как-то съехались они, да и стали вместе жить-поживать. А потом деревня начала стремительно помирать. Больше половины селян в города поехало, особо торкнутые вообще заграницу укатили по большой удаче (оказалось, самые прозорливые), и приняли мои бабка с дедкой решение добро нажитое продать, и квартирку в столице купить. Собрались, да и продали всё родственникам, те, вроде как, обещались клятвенно хозяйство сохранить да приумножить.
Взяли в городе трёхкомнатную, с запасом на деток. Дед, правда, не выдержал ритму городского, всех этих машин, суеты, воздуха не деревенского, хлоп - и помер. Благо хоть успел двух девок настругать - одна, собственно, тётка моя, другая - мамка. Ну да и бог с ним, не о нём-то сказ идёт, хай лежит себе спокойненько. Бабуля кое-как обеих девок в городе подняла, кондуктором работая, "махинацию" с разменом квартиры провернула, да старшей двухкомнатную отдала, а себе с младшей - однушечку.
Тут и моё время появиться на свет сей подоспело. Мамуля мозгами пораскинула, да и свалила за бугор, заколачивать баблищще огромное, с которого нам потом посылки вкусные приходили. Ну а я что? Родился, жил, рос с бабулей - оболтус оболтусом. Ну, как у большинства - крапиву отпиздить, Е-шки покидать, с гаражей попрыгать, на деревья полазить, соседским пацанам щи начистить, карбид в школу притащить... Короче, ничего прям сверхразумного.
А потом, когда я уж пару лет как в школу ходил, встречает меня бабуля заплаканная с уроков, да и говорит, что сестрёнка её померла совсем, с концами, и поедем мы на поминки в деревню. Что за сестрёнка, кто это вообще - я вот в душе не вертел. Абсолютно незнакомый посторонний человек. Даже фотографий не видел.
Что такое "поминки" я себе более-менее представлял. Вот могила открытая, там покойник лежит (почему-то без гроба, просто покойник, со сложенными руками на груди. Не спрашивайте почему), вот длинный-длинный стол, за которым сидят разные люди, и все-все обязательно в чёрном, а на столе - много-много всякой невкусной еды, и все сосредоточенно молча едят, потому что так надо. Меня перспектива жрать невкусную еду, да ещё и будучи одетым в чёрное, не вдохновляла.
Но вот волшебное слово "деревня" просто зохавало мой неокрепший детский разум, и уже рисуя в своём воображении милых альпийских бурёнок с вкуснейшим молоком, почему-то приятно пахнущих курочек, и обязательно лохматую собаку Бобика (откуда он, блядь, взялся?! В душе не ебу. Никогда ни у бабули, ни у дедули собаки не было), я, кое-как сообразив сострить грустную рожу, радостно согласился поехать.
Как же я ошибался...
Тут я хотел написать "Продолжение следует", но вспомнил, что ещё пиво не кончилось :).
Собрались мы к выходным, да и поехали за полторы сотни километров. Поездка ничем примечательным не запомнилась, кроме старого автобуса, исторгающего звукие жутки на разъёбаных дорогах, и тактической военной игрой "Открой-закрой окно". Бабуля почему-то постоянно побеждала.
Помню, приехал я очень уставшим. Состояние моё было похоже на то, как если бы вы обдолбались снотворным и анестезией. То есть ещё, кажется, хожу (хожу ли?), но уже нихуя не чувствую. Я даже не пожрал толком, потому что на середине пути от калитки до дома, стоящего на краю деревни, заснул прям на такой мягкой, уютной и тёплой земле... А, нет, подождите, мягкой, уютной и тёплой оказалась нехуёвой такой высоты кровать на печи. Как я на ней оказался, кстати, я не помню от слова совсем. Реально, где бы я потом ни спал, в каких и чьих кроватках, нигде такой мягкости не было. Метровой толщины матрац там был, что-ли? А с кровати мне, малолетнему пездюку, спрыгивать пришлось. Взрослым она где-то по пояс была, если не выше.
Проснулся я ни свет, ни заря, часов так в 10 утра. Дома - никого. Вот вообще. Тишина. На улице кто-то злобно рычал. Я почему-то обрадовался возможности познакомиться с лохматой собакой Бобиком, но вместо этого меня отпиздила здоровенная вонючая курица, на чей корм я случайно наступил сразу за порогом.
Я подумал, что я никогда, никогда больше не буду есть вкусные яйца всмятку из подъяичника (? Яйцестакана? Яйцедержателя? 30 лет бля, до сих пор лень загуглить, как эта хня называется). В этот момент, оклёванного и расцарапанного, меня заметила какая-то старушенция с немного безумным взглядом, что-то каркнула беззубым ртом, вручила мне нефиговый такой мешочек (на деле всего-то килограмма два), и пинком отправила в курятник кормить птицу.
Прилетев в курятник и шмякнувшись оземь, я рассыпал мешочек с куриной жратвой. Бля, я думал, я - всё... Пишите, друзья, некролог о юном товарище, погибшем в неравном бою с курицами на заре своей жизни... Куриная дивизия проехалась по мне в полную мощь, расстреляв мою одёжку клювами и заколов когтями в поисках добычи. Если вы, находясь в лежачем состоянии и обсыпаный кормом, попытаетесь ебануть курицу в табло с кулака - я вам завидовать не буду, я через это прошёл. ;).
Но это было только начало. Потому что потом меня отправили всё тем же пинком в самоубийственную миссию - кормить гусей. Всё прошло по тому же сценарию - шмяк, рвяк, отпиздяк, помноженному примерно на стотыщ. Эти злопамятные твари меня возненавидели с того момента, как мой летящий силуэт появился в калитке птичника. Моя бабуля, кстати, этих гусей потом палкой пиздила по полной программе, а когда мы уезжали - за автобусом гналась стая этих крылатых пидарасов.
Когда я оттуда выполз, истерзанный, я подумал, какое же это счастье, снова увидеть солнышко! Но мне, блядь, не повезло, потому что солнце скрылось за облаками. Следующий квест - мне выдали настоящую взрослую лопату, Карл, сука, я на неё прыгал, и она нихуя не вкапывалась! - и отправили в огород.
Потом было мытьё полов, попытка починить порожек в сенях настоящим молотком с настоящими гвоздями (+2 отбитых пальца), свидание с коровой, которая нихуя не походила на альпийскую бурёнку, воняла не хуже куриц, и метким ударом хвоста отправившая мне какую-то неведомую носикомую прямиком в левый глаз, провальная попытка выклянчить поездку на тракторе ("Мы сюда не развлекаться приехали, у нас горе!" (с)" и много чего ещё.
Через многие десятилетия мучений и истязаний я, наконец, улучшил свой рекорд, завалившись спать не то, чтобы посреди двора, а даже до калитки во двор не дойдя. На следующее утро я не проснулся. Точнее, я-то глаза открыл, но спустя мгновение понял, что открыть глаза - это всё, на что хватит моих силёнок. Это вам не по деревьям лазать с пацанами...
Когда я, наконец, нашёл в себе силы встать с кроватки, и выйти во двор, меня снова постиг дзен. Увидев ту же самую каркающую бабку, я просто сошёл с ума, и с воплями "Не нужны мне ваши поминки-и-и-и!" попытался убежать в закат, твёрдо настроенный бежать аж до самого дома, чтобы снова пацаны, карбид и деревья с гаражами. Что поразительно, я таки умудрился добежать до границы деревни, дом-то на отшибе стоял. И я даже сбежал с деревни, вот что второе дыхание делает. И даже метров сто ещё одолел. А потом меня поймали...
К счастью, на этом мои испытания закончились, немножко безумной бабке моя бабуля настучала по кумполу шваброй (подозреваю, с тех пор та бабка множко безумная), всех построила и запретила меня пальцем трогать, отправив на ту самую восхитительно мягкую, тёплую и уютную кровать досыпать день.
На третий день мы таки собрались за столом, правда, не было ни могилки, ни покойника без гроба, ни невкусной еды, ни людей в чёрном. Сидели, как если бы к нам в гости знакомые приходили, или на праздник какой - кто во что одет, на столе вкуснотищща (мамалыга, да с мясным соусом и тефтелями (я с тех пор многие годы только её у бабушки и просил), пирожки, соки домашние, мясо, плов и ещё множество всяких разных штук), вино на столе в оплетённых соломкой бутылях - тогда впервые вообще попробовал, что это такое - тихонько играет радио, и разговоры, разговоры, разговоры. О том, какими люди были, какими стали, как жизнь прошла, да изменилась, кто уехал, кто отъехал.
... Уехали мы на следующий день к вечеру. С тех пор в деревне я никогда не был. Да и не тянет что-то. Городским родился, городским и помру, видать.
