DoktorLobanov

Недавно я решил, что в моей жизни не хватает приключений и позволил втянуть себя в одну авантюру, после которой у меня появилось много друзей и новых положительных эмоций.

Если вкратце – существует организация, которая озадачилась тем, чтобы подростки со всего мира не забывали о своей родине, о своём народе и откуда они вышли. Очень грамотный подход, между прочим. Надо бы поучиться.

И вот эта организация на прошлой неделе привезла в Беларусь почти полтысячи парней и девушек в возрасте 16-17 лет. Целую неделю десяток автобусов возил разноязыкую шумную толпу по белорусским городкам и посёлкам, а вечерами проходили концерты, всякие конкурсы и выступления.

Вы спросите – я-то к ним каким боком? Всё просто. На каждые два автобуса положен был врач. И вот я вспомнил, что такое медобеспечение в стиле белорусской армии и поехал.

День первый. Хатынь и Линия Сталина.

До 1939-го года граница между молодой Советской республикой и Польшей проходила всего в десятке километров от Минска. Поэтому здесь находились фортификационные сооружения Минского укрепрайона. На их основе в 2005 году открыт комплекс.

Идет мелкий дождик. Холодно. Мои подопечные шмыгают носами. Трындец, вечером будет эпидемия.

Хатынь. Это название знают на всей территории бывшего СССР. Это памятник не только сожжённой деревне, но и всем 186 исчезнувшим и 433 восстановленным деревням. 

День второй. Воложин-Ивье-Новогрудок

До войны в этих городах были большие еврейские общины. В Воложине находилось религиозное высшее учебное заведение ешива. После сороковых не осталось никого.

Только кладбище.

Новогрудок. Вот в этом бараке Новогрудского гетто ютились более двухсот человек. Когда им надоело умирать, они прокопали тоннель за колючую проволоку длиной почти 250 метров. И в одну ночь все сбежали.

Интересный факт. Из этого барака сбежало семейство Кушнеров. Им удалось скрыться в лесу, где партизанили братья Бельские. 

Про братьев Бельских американский Голливуд снял по-голливудски смешной фильм, в котором брат Росомахи и Джеймс Бонд плохо говорят по-русски, пьют водку залпом и мочат направо и налево немцев-нацистов, а Алиса не в той стране Чудес. 

Потом Кушнеры перебрались в Америку, где у них родился сын Чарльз. А уже у Чарльза родился Джаред. Тот самый Джаред Кушнер, который зять Дональда Трампа. Так что дети Иванки и внуки нынешнего президента США немного белорусские евреи. 

День третий. Мир и Несвиж.

Мирский замок. Красивое и мощное родовое гнездо Радзивиллов – древнего княжеского рода ВКЛ и Речи Посполитой. И уже мало кто знает, что на камнях его внутреннего двора несколько месяцев жили узники Мирского гетто. Из нескольких тысяч его пленников в живых осталось чуть больше сорока.

Их спасителем был Мирский «Оскар Шиндлер» Освальд Руфайзен – еврей, который обманом сумел внедриться в ряды гестапо, передать в гетто оружие и вывести некоторых в лес.

Кстати с Руфайзеном случился казус. После войны он хотел уехать в Израиль, но его не признали, как еврея, потому что он был католическим священником, то есть предал свою веру. А звание «праведника мира» ему не хотели давать потому, что праведники – это те неевреи, которые в годы войны спасали евреев. А в годы войны он как раз был евреем, значит просто спасал своих.

День четвертый. Минское гетто

Короче, интересная была неделя. Я несколько переосмыслил своё отношение к тому поколению, которое в Интернете любят называть «школота». За ними действительно будущее. Моим новым друзьям из Петербурга и Москвы, Казани и Самары, Баку и Киева, Иерусалима и Одессы – большой привет от доктора. 

Когда я работал санитарным врачом сначала на гражданке, а потом и в армии, я не раз слышал от проверяемых: «Мол, зачем вы вообще нужны?! Ходите только людям работать мешаете! Мы лучше вас знаем, что и как нужно делать! Мы же ответственные!»

И вот вам две истории, которые показывают, что если не следить за ответственными людьми, то можно получить весьма неприятные результаты. Как говорил один из наших преподавателей: «Каждый хирург имеет свое маленькое кладбище, а нерадивый санитарный врач при должном невезении может угробить целый город».

В начале двухтысячных вопросы с продуктами питания уже не стояли так остро, как в 90-е и многие вздохнули посвободнее. На столах граждан появились дефицитные ранее сервелаты, фрукты, а по праздникам даже икра. У кого-то красная и черная, у кого-то баклажанная. Но оставались места, где вопросы финансирования, или жажда наживы отдельных работников приводила к трагедиям.

В одном крупном поселке заведующей детским садом работала гражданка Иванова. Садик был забит полностью. В поселке числилось под тысячу жителей, у многих в семьях по пять-шесть малолетних детей. Ещё и с окружающих деревень привозили. Мест постоянно не хватало, следовательно гражданка Иванова была в своем населенном пункте дамой влиятельной и востребованной.

На дни рождения, Новый год, день учителя и восьмое марта ей преподносились горы подарков. Крестьяне люди простые и довольно скромные по доходам. Кто сала принесет, кто ногу свиную, кто сыра килограммов пять. Несли, что могли. А гражданке Ивановой эти подарки натурпродуктом не нравились. Хотелось ей новых модных шмоток, поездок на теплые моря и плоского телевизора. От родителей требовать чего-либо бесполезно. Их зарплат едва хватает на самое необходимое. И тогда гражданка Иванова вступила в преступный сговор со своей двоюродной сестрой, работавшей в этой же деревне заведующей продмагом, и их троюродной тетей, выполнявшей функции поварихи в детсадике.

Схема «ответственных» людей была проста и незамысловата. Зав. магазином выбирала продукты из своего хозяйства, которые стояли на грани окончания сроков годности. И, практически в последний день, передавала их детскому саду. По бумагам же все списывалось в утилизацию. Да простит меня читатель, ибо всех тонкостей серой схемы я не знаю, да и не разбираюсь в лабиринтах торговой бухгалтерии.

По факту выходило, что продукты зав.детсадом получала бесплатно. А финансы выделенные на закупку этих самых продуктов, сестры делили на три неравные части.

Желудочно-кишечная система сельских детей способна переварить гвоздь и живую лягушку. Это вам не изнеженные горожане. Поэтому долгое время дамам их криминальные махинации сходили с рук. Ну, обкакается пятилетка от йогурта, ну с кем не бывает. Может он лопухов за сараем пожевал пыльных. В детском саду же все в порядке, там «ответственные» люди сидят. Санитарная служба, приезжавшая с проверками, тоже не находила никаких нарушений. Потому что приезжала из города девочка-гигиенист, только вчера с университетской скамьи. И трем волкам педагогики и торговли ничего не стоило её обмануть.

Погорели, как водится, на том, что расслабились. У зав. магазином подошел срок годности консервы рыбной «Сайра в собственном соку». Продукт абсолютно не детский, но жадность победила. И ящик консервы отправился по привычному маршруту.

К приготовлению подошли творчески. Сварили из консервы какое-то подобие рыбного супа и выдали детям на обед.

Через час вырвало первого из воспитанников. Затем второго. Воспитательница запаниковала и бросилась к штатной медсестре. Медсестра, семидесятилетняя бабушка Клава, довязывавшая в своей пустой комнатке сто двадцать седьмой свитер, со всей возможной скоростью двинулась в очаг заболевания. Пока она двигалась – вырвало ещё трех воспитанников и двое слегли с высокой температурой. Прибыв, бабушка лишь развела руками. В войну трех красноармейцев на себе вынесла, а как лечить детей подзабыла.

Шутки кончились. Из города с визгом и сиренами примчались две скорые. Вслед за ними – бледная девочка-гигиенист и зондер-команда из областного ЦГЭ.

Преступницы пытались скрыть следы своего деяния. Рыбный суп был выплеснут на помойку, консервы спрятаны. Но было уже поздно. В рвотных массах пострадавших обнаружили столько интересного, что троица не отвертелась и пошла по этапу. Примерно через месяц после суда дом зав.детсадом сгорел. Деревенские – люди простые, но мстительные. И в родные края после срока троице лучше не возвращаться.

Дети все выжили. То ли латинскую бактерию победили здоровые славянские организмы, то ли Бог в этот момент взглянул в нужную сторону и уберег.

Второй случай произошел не где-нибудь, а в столице, в одном очень крутом и популярном ресторане с восточным колоритом. Пусть будет индийский.

Там, как водится, работали «очень ответственные» люди. Ещё бы! На завтрак к ним не раз заходил индийский консул, попивали кофеек высокие чины из министерств, ужинали звезды шоу-бизнеса.

Санслужба в ресторане бывала редко и робко. Ибо хозяин гордился личным знакомством с консулом и «крыша» у объекта общепита была на самом высоком уровне.

В преддверии дня дружбы нашей страны и Индии у консула возникла идея замутить огромный фуршет в любимом ресторане. Вызвал он директора, по совместительству тоже индуса и сказал ему, танцуя и улыбаясь:

- О, потомок шудр и вайшьев, солнцеликий Митхун, не хотел бы ты принять в своем кабаке три сотни жителей знойного Индостана?

- О, великий потомок кшатриев и брахманов, достопочтенный Радж, я с радостью разверну перед гостями скатерти своего самого большого зала и закрою в этот вечер ресторан на спецобслуживание.

На этом и порешили.

В назначенный день «ответственные» люди приготовили горы всевозможных закусок, первых и вторых блюд. И компот. В ресторан в полном составе от самого господина Раджа, до последнего слона прибыло все консульство таинственной Индии.

И уже на следующее утро зеленолицый консул сидел на горшке в своей шикарной квартире и проклинал подлого потомка коварных шудр. Банкет на самом высоком уровне массово отравился.

Как выявили потом проверяющие организации, виной всему какой-то специфический индийский салат, приготовляемый из полусырой курицы и совсем сырых яиц. Этот салат консул очень любил, поэтому заготовили его много и заранее. А потом то ли хранили не так, то ли руками грязными лазили, то ли ещё какой-то казус приключился. И расцвел на блюде наш родной стафилококк. Хорошо хоть не сальмонелла, с таким-то набором ингредиентов.

Ну, стафилококк не гепатит, прошел быстро. А индусы в своей стране к кишечным инфекциям привычные, поэтому большого шума поднимать не стали. Вот только отношения между консулом и солнцеликим Митхуном испортились не на шутку. Да так, серьезно, что владелец ресторана на полном серьезе собрался семью из Индии в синеокую перевозить.

Ибо кшатрий страшен в гневе. И мстителен, как черная богиня Кали.

П.С. Уважаемые подписчики и читатели. Я наконец-то забрал из издательства большую часть тиража книги и уже потихоньку начал рассылку. Электронные версии разошлю в течение 2-3 дней.

Для тех, кто не успел заказать книгу, издательство выпускает дополнительные 100 экземпляров.

Не забывайте о стоимости услуг волшебной организации под названием Почта.

Читателям из Минска хочу предложить встретиться в четверг шестого апреля в 19.00 в кафе «Кухмистр» (ст. метро Октябрьская), рядом с Домом Офицеров в здании, где располагается штаб БРСМ. Администрация кафе пока не планирует там массовых мероприятий, но мы их удивим))

Многие мои коллеги, узнав, что я пишу медицинские рассказы, стали делиться своими историями. Им всем огромное спасибо. Сегодня в качестве главных героев два врача-рентгенолога Александр и Сергей.

1. На приём к рентгенологу приходит женщина в возрасте. Делает обычный снимок грудной клетки, потом одевается и начинает громко ругаться:

- Доктор, вы аппарат слишком сильно включили!

- Вы себя плохо чувствуете?

- Конечно! Внутри всё горит! И посмотрите, - женщина широко разводит руки в стороны. – Я вся свечусь!

- Это бывает, - успокаивает пациентку доктор.- Выпейте стакан воды, посидите на скамеечке перед поликлиникой, подышите свежим воздухом. Всё и пройдет.

- Да? – настроенная на скандал пациентка удивленно смотрит на врача.

- Это у вас индивидуальная реакция организма. Никакого вреда не будет.

- Ну хорошо, - хмурится пациентка. – Но если я умру – я на вас жалобу напишу.

- Договорились, - кивает врач. А когда пациентка уходит, вздыхает и смотрит в окно.

Дождливый октябрь. У психических обострение. А снимки даже им делать надо.

2. Рядом с поликлиникой – СИЗО. И примерно раз в месяц из этого чудесного заведения по какому-то прекрасному договору в поликлинику приводят на снимки заключенных. Пациенты весьма живописные. В смысле, покрытые живописными татуировками. И смотреть их снимки надо не торопясь с выводами.

Например, один товарищ пожаловался на то, что проглотил несколько иголок. Делают снимок – действительно, в желудке две иголки, одна в кишечнике, а одна вообще, пронзила стенку ЖКТ и ползет в район печени. Вот эта последняя иголка врача и смутила. Он осторожно подходит к пациенту, рядом с которым стоят два вооруженных служителя порядка. И осматривает живот. Так и есть. Пациент загнал под кожу несколько иголок. А на снимке они как будто в желудке. Вот только анатомию плохо в школе учил.

А второму гостю из СИЗО делали снимок желудка, наполненного контрастным веществом. Пациент жаловался на жуткие боли, стонал и всячески высказывал своё недовольство. На снимке – прямоугольный предмет с чёткими гранями и ребрами. По размерам – небольшой кирпич.

Но как он пролез в пищевод?

Врач выходит со снимком к сопровождающему-сержанту и растерянно разводит руками.

- Ну вот, в желудке у него какой-то предмет. Похоже на кирпич. Но убейте меня, не понимаю как у него это получилось.

- Кирпич? – хмыкает сержант. – Да вы, доктор, не беспокойтесь. Этот мудак скорее всего мочалку свернул и проглотил. Она в желудке развернулась. Вот у вас кирпич и получился.

3. Доктор просматривает снимки грудной клетки. У одной из пациенток наблюдает подозрительные тени по легочным полям. Читает сопроводительную бумажку. Девушка, 23 года. А тени отчетливые такие. Туберкулез что ли? И тут доктор наблюдает какую-то странность. Если снимок отвести подальше от глаз – то подозрительные тени складываются в буквы. Что за мистика?! И написано… Гуччи?

Оказалось, пациентка постеснялась перед лаборанткой разоблачаться. Ну и оставила себе маечку на бретельках. А на маечке – стразы. Вот и получился туберкулёз от Гуччи.

4. Есть у рентгенологов очень неприятная процедура. Называется ирригоскопия. Вкратце это происходит так. С пациента снимают штаны, в задний проход вставляется шланг, в руки дается резиновая груша. И пациент, сжимая грушу, накачивает себе в толстую кишку контрастное вещество. Как только кишка наполнилась – делают снимки в разных проекциях. Диагностируют свищи, грыжи кишечника, язвенные колиты.

Аппаратура для всего этого безобразия находится в том же отделении, что и обычные аппараты для флюрографии. В соседнем кабинете. И пациенты, пришедшие на прием, тоже сидят в общем коридоре.

В один чудесный день, мой коллега-рентгенолог ведёт прием. Лаборантка выходит в коридор и громко зовёт:

- Иванов!

Тишина. Пациенты переглядываются.

- Иванов!

Подхватывается какой-то дедушка лет семидесяти, бодро семенит к лаборантке.

- Это я.

- Заходите.

Дедушка заходит в кабинет, покорно снимает штаны. Лаборантка вводит ему в задний проход шланг. Лежи, ветеран, накачивай контрастное вещество. Старичок лежит, старается, груша попискивает. Кишка наполнилась. Лаборантка – опытная дама бальзаковского возраста, командным голосом и могучими руками вертит хрупкого старичка на столе, делая снимки.

Мой коллега смотрит снимки и начинает ругаться. Потому что к процедуре пациента готовят загодя. Дают много жидкости, слабительного, делают клизмы с водой. А у старичка, простите за интимные подробности, весь кишечник фекальными массами забит. И снимки ни к черту не годятся. Врач выходит к пациенту.

- Иванов, вы почему к процедуре не готовы?

- Так я не знал, что к ней нужно готовиться, - оправдывается старичок.

- Как это? – удивляется врач. – Неужели вам ни слабительное не давали, ни клизму не делали?

- Нет. А зачем?

- Порядок такой.

- Семьдесят лет на свете живу, а первый раз вижу, чтобы при флюрографии клизму делали, - вздыхает старичок. – Чего только не придумают эти доктора.

- Погодите, какая такая флюрография? Иванов, вам же ирригоскопию делают.

- А вот я знаю, как это всё называется. Напридумывают названий. Мне снимок легких надо! – идет в атаку старичок.

Врач слегка завис. У него в бумажках черным по белому написано «ирригоскопия». И висел бы ещё долго, если бы в двери робко не постучали.

- Кто там?

В кабинет проникла взлохмаченная голова.

- Доктор, мне скоро? А то я по записи на двенадцать, а уже полпервого.

- А вы кто?

- А я Иванов.

Доктор завис ещё больше.

- А где вы были, когда вас лаборантка звала?

- Понимаете, мне слабительное дали. Так позывы, аж терпеть не могу. Вот я в туалет на минуточку и отлучился.

- Ситуация проясняется, - говорит врач. И поворачивается к дедушке. – А вы тоже Иванов?

- Нет, я Петров, - ворчливо говорит старичок, натягивая штаны.

- Так чего же вы на Иванова отзываетесь! – всплескивает руками лаборантка.

- Посидишь в вашей очереди, даже на Басилашвили отзываться будешь, - старичок пулей выскакивает из кабинета.

- Вот что бывает с теми, кто без очереди пролезть пытается, - назидательно говорит врач.

Ну, хорошо хоть жалобу не накатал.

Есть у меня знакомый – типичный прапорщик. В смысле хитрый до невозможности и никогда не пройдет мимо того, что плохо лежит. А то, что лежит хорошо, переложит в другое место и всё равно сопрет. Служил этот прапорщик исполняющим обязанности начальника медпункта, пока в часть не прислали молодого врача-лейтенанта. А когда врач приехал – перевели на какую-то другую должность по продовольственному профилю. Ну и тут наш прапорщик развернулся на всю катушку.

Мужик, кстати, был толковый. При нем медпункт всегда стоял укомплектованный, крыша не текла (что редкость для здания пятидесятых годов постройки), при проверках всё было в порядке, а что выпадало из этого порядка, приводилось в норму в течение получаса. И потом в столовой все по струнке ходили. Начпрод его даже хвалил на собраниях.

Но вот страдал человек клептоманией, тут уж никуда не денешься. Иду как-то вечером со службы вдоль забора части. Темно, осень, в голове – кавардак, потому что прибыло молодое пополнение, все сопливые, кашляют, перемешались с разными штаммами с разных концов синеокой, того и гляди эпидемия разразится. А дня два назад в одной из казарм что-то с водопроводом случилось. Приехали городские сантехники, раскопали весь тротуар, развалили половину плаца, ну это они любят, это нормально. Полгородка без воды, но мы потерпим. Хуже, что у командира, при взгляде на весь этот кавардак, давление зашкаливает. Не приемлет душа советского офицера бардака сантехников. Но зима на носу, надо экстренно всё чинить, поэтому и командир молчит.

Короче накопали труженики разводного ключа траншей, проломили забор. А возле одной траншеи набросали длиннющих металлических труб. Каждая – метров пять, точно. И в диаметре с ведро. Вот иду я и слышу, как возле траншей кто-то увлеченно сопит и трубой гремит. Подкрадываюсь в темноте, как Бэтмен. Так и есть! Мой любимый прапорщик. Подогнал свою Шкоду к траншее и пытается в салон хачбэка пятиметровую трубу всунуть. Шкода сопротивляется. Да и труба весит неслабо. Но наш прапорщик это несгибаемый человек. Если он задумал что-то стырить, то законы физики его не остановят. Открыл окно и через окно трубу всовывает. Сопит, как паровоз.

Минут пять я любовался, как прапор бегает вокруг несчастной малолитражки, пронзая её насквозь длиннющей металлической трубой. Потом мне надоело смеяться и я вышел из сумрака.

- Саша, вот какого фига ты делаешь?

- ……! – испуганно присел прапор.

- Сдалась тебе эта труба. Куда ты её повезёшь? Ей на приеме металлолома цена – копейки. Больше бензина спалишь. Хотя о чем я. Бензин у тебя казенный.

- Фу, товарищ старший лейтенант, это вы, - прапор снимает кепку и вытирает лицо. – А я уже испугался, что командир.

- Труба тебе зачем? – не отстаю я.

- Да теще на дачу, - машет рукой прапор. – Хочу слив сделать подальше, а то прямо под дом течет. Вы не сомневайтесь, я всё рассчитал и померял. У сантехников всё равно две трубы лишние будут.

- Так ты две трубы стырить собираешься?

Прапор критически смотрит на свою крошечную Шкоду, нанизанную на трубу, как бабочка в коллекции. А потом с уверенностью Влада Цепеша пожимает плечами.

- Не, ну а чё? Влезет.

- Короче, Александр, прекращай дурью маяться и оставь трубы в покое. Выгружай обратно.

- Ну това-а-арищ лейтенант..

- Выгружай, выгружай. А то ещё две недели казарма без воды стоять будет.

Прапор поворчал, но начал трубу из салона вытаскивать.

И вот я же отлично знал, что стоит мне уйти, как через некоторое время он вернётся и всё равно трубы стырит. Но не дежурить же возле траншеи всю ночь. Дождался пока Шкода скроется в темноте, и пошёл домой.

А труб сантехникам, кстати, хватило.

И вот везучий же был, гад. Как-то с двумя поварихами из солдатской столовой они целый месяц экономили сосиски. Набрали килограмма по три на каждого. А как вынести? Вокруг части забор с колючкой. На КПП кроме солдат-срочников, ещё и офицеры стоят. А ну как глянет, что повариха в сумке выносит.

Мудрствовать не стали. Обмотались сосисками под одеждой и пошли. Только поварихи через обычный выход, а прапор через забор, по вечной армейской «тропе Хо Ши Мина» (кому интересно – рассказ «Война с забором»). Поварихи – женщины пожилые, грузные, решили рискнуть и пойти через КПП, потому что «война с забором» была в разгаре и верх ограды мало того, что солидолом измазали, так ещё колючки в три ряда накрутили.

И тут им не повезло. То ли кто-то из подчиненных их сдал, то ли звезды на погонах так сошлись. Но в тот день на КПП стоял злобный подполковник-зампотыла. И вот он-то поварихам не только в сумки заглянул, но и в душу, в смысле за пазуху. А там сосиски, которые по всем документам ещё две недели назад солдаты съели.

Крику было! Поварихи играть в Марата Казея не стали. Сдали прапора, как соучастника. Зампотыл мчится в городок, в общежитие к Сашке, а тот уже сидит в тапочках, телевизор смотрит и пиво пьёт. А что, имеет право вечером выпить. И по всей комнате запах вареных сосисок. Только самих сосисок – даже шкурок не осталось. Сашке кто-то позвонил с КПП, что поварих замели и раскручивают, так этот кадр за пять минут все три килограмма сожрал. Вместе со шкурками.

Поварих с позором уволили, а вот Сашке, кроме свидетельств поварих, и предъявить нечего. Не пойман – не вор. Правда со столовой сняли и перевели в ремонтные мастерские. Но это всё равно, что шкодливого кота поближе к Вискасу передвинуть.

А как-то отмечали у прапора его новые звезды. Зазвал он к себе в блок общежития половину медиков части, накрыл стол, сидим, пьянствуем, байки травим.

После третьей чашки чая захотелось мне по физиологической надобности. Захожу в удобства к прапорщику и наблюдаю над бачком полотняную занавеску с синими печатями министерства обороны. Понятное дело – стырил простыню в медчасти и приспособил. Ну, это грешок маленький. Но вот дернул же меня черт занавеску отодвинуть. Сгубит меня любопытство. И в тот же миг я почувствовал себя Хэнком Шрейдером из сериала «Во все тяжкие», который, сидя на унитазе, понял, что его свояк Уолтер Уайт – глава наркомафии.

За простыней открылась солидная ниша доверху забитая уходящими в темноту серыми брикетами. Их было столько, что я даже считать не стал. Ткнул пальцем – мыло. Серые брикеты хозяйственного мыла. Причем столько, что Сашке до конца жизни хватит. Ещё и детям останется. Как у меня в части при таком снабжении моющими средствами солдаты ещё поголовно не завшивели?

Когда до моего дембеля оставалось месяца два, Саше дали долгожданную квартиру в новостройке, в двух шагах от городка. Так чтобы не спалиться, прапор вещи перевозил ночью. Потому что ночью казенных печатей на простынях не видно.

К пенсии моя мама окончательно осела в деревне и понемногу привыкла к менталитету местных жителей. А меня, бывающего в селе редкими наездами, продолжали удивлять простота и беспардонность тружеников полей.

Полгода назад прибился к дому котенок. Худющий, грязный. Сиротинушка, короче. Ходит за мамой следом, орёт. И главное в обозримом пространстве никого из взрослых котов. Мама подкидыша пожалела. Напоила молоком, отмыла, вывела паразитов (в деревенских условиях пустое занятие, но подошла к процессу педантично). Котенок обжился, понял, что никуда его не выгонят и обнаглел на всю ивановскую.

Через полгода это был шикарный пушистый котище, хозяин двора и окрестностей, который гонял сородичей с дикими воплями и шумными драками. Мать раскормила усатую морду от души. Так, что он в относительно юном возрасте был крупнее и толще большей части диких деревенских кошаков.

Недавно звонит – чуть не плачет. Кот пропал. Третий день нету.

- Это же кот, - удивляюсь я. – Погуляет и вернётся.

- Ты не понимаешь, - расстраивается мать. – Он же каждый день домой приходит. Я его кормлю, молока полную миску наливаю. Ни разу ещё не пропускал.

Благо – пятница. Еду, провожу осмотр на месте. Диван в кошачьей шерсти имеется, миска величиной с хороший тазик – тоже. Кота нет. Походил по окрестным кустам, покыс-кыскал. Нет усатого бандита.

А тут выползает из своего дома соседка, пожилая деревенская дама, большая ценительница винтажных алкогольных напитков домашнего приготовления.

- Что, Пашка, кота ищешь?

- Да, Ирина Николаевна. Куда-то делся, паразит.

- Так его Жизневские стырили, - хитро ухмыляясь, сообщает бабка.

Жизневские – соседи через три дома. Старуха и её дочка с мужем. Недавно дочка нашла работу в городе, переехала и теперь бывает только на выходных. Мы с ними практически не пересекаемся, только здороваемся. А вот Ирина Николаевна на правах старожила всё в деревне знает, поэтому пренебрегать такой ценной информацией не стоит. Поблагодарил, пошел к Жизневским.

Стучу. Долго никто не открывает. Потом лязгает дверь и на порог выходит старуха Жизневская. И слышу, как из дома наш кот благим матом орёт. Я его баритон из сотни узнаю. Хосе Карерас отдыхает.

- Наина Киевна, вы котика нашего не видали? – захожу издалека.

- Какого котика? – хлопает глазами старуха. – Никакого котика не видала.

- А кто это у вас в доме сиреной орет?

- Кто орет? – уходит в несознанку бабка. – Это телевизор наверное. Нет у меня никакого кота.

Усатого бандита она недооценила. Почуяв запах хозяина и услышав мой голос, Васька сообразил, что свобода и любимая миска близко и рванул наружу. Бабку ударило в спину распахивающейся дверью, и мне под ноги выкатился мамин кот. И вот честное слово, вцепился в штаны ногтями и зубами – не оторвешь. «Спасите, мол, помогите. Киднепиинг и все такое!»

- Вот этот кот, - строго говорю я. Беру испуганного зверя на руки и тычу старухе под нос.

- Так это ваш кот? – бабка расплывается в умильной улыбке. – А я-то думала ничей. Приблудный какой-то. Дай, думаю, покормлю.

Ага, приблудный. Тяжеленная пушистая скотина, ухоженная и откормленная на парном молоке и Вискасах.

- Это наш кот, - повторяю я. И ухожу домой.

Дома – радость, вопли. Мать с котом бросаются друг другу в объятия. Кот уминает миску еды, так, что за ушами трещит. Поглядываю на него с завистью. Мне положили меньше.

Но я ж доктор. Мне мало факта, мне аналитику подавай. Да и странно всё это. Украсть в деревне кота? Да тут этих котов, как собак нерезаных – выбирай любого, никто и не заметит. Хоть шубу из котов шей. Зачем именно этот?

Источник информации у меня один – соседка-любительница винтажных напитков. Беру необходимые средства из аптечки первой помощи объемом двести грамм, иду к ней в гости. После первого же стакана бабка рассказывает мне интересную историю. Оказывается, кот приглянулся Жизневской-дочке. И та решила его умыкнуть в город. Дала задание бабке Жизневской. Та дня три кота приманивала едой – Васька фиг шел. Зачем ему, выращенному на мясе и свежей рыбе, сухие бабкины корки. Тогда старуха подкараулила его, накрыла каким-то мешком и уволокла в дом. В субботу вечером должна была приехать дочка и кота забрать. Но утром явился я. И поломал котнепперам все их планы.

Информацию принял к сведению. Рассказал матери. Та покачала головой, вздохнула. Тяжело интеллигенту в деревне.

В воскресенье собираюсь уезжать – наблюдаю Жизневскую-дочку и её муженька, которые крутятся возле дома, явно выслеживая Ваську. Кот, как чувствует, забился под диван. И шипит, когда лезешь посмотреть, куда он запропастился. Вот и пусть мне после этого не утверждают, что у котов мозгов нет.

Кота соседи не выследили. Так и уехали ни с чем.

Проходит пару недель. Снова мать звонит, расстроенная. Ваську-таки умыкнули. Обещаю приехать, разобраться. В выходные стучу к старухе-Жизневской. Та – снова в отказ. Ничего не видела, ничего не знаю. Но верный информатор докладывает: «Ехали мимо на машине, увидели, кота, выскочили, сгребли, он и мявкнуть не успел». Обитает теперь наш Васька в городе, в квартире со всеми удобствами, зато без кустов, драк с дикими кошаками и без свободы.

Ну вот что тут будешь делать? Из-за беспородного кота идти в милицию? Так участковый засмеет. Он мужик деревенский, для него кот – это не имущество. Где Жизневская-дочка живет я не знаю. Бабке погрозил, конечно. И уехал.

Прошло недели две. Мать звонит радостная. Васька вернулся. Худющий, облезлый какой-то, в шерсти репейник и колючки. Сбежал он из городской квартиры и тридцать с лишним километров до дома ковылял. Вот никогда бы не поверил, если бы не увидел.

В выходные Жизневские опять вокруг дома крутились. Васька их как увидел – взревел дурным голосом и чуть ли не лбом дверь входную вышиб. В дом вбежал – и под диван. Лучшего доказательства не надо.

Пошел я с ворами поговорить. Муж дочки смотрит на меня телячьими глазами. Жизневская-младшая шипит, что-то сквозь зубы. Бабка причитает, грозится участкового вызвать. Вот, вроде же не цыгане, а ведут себя….

Плюнул на всю эту Санта-Барбару. Купил в зоомагазине ошейник с какой-то китайской приблудой, чтобы кота по телефону найти можно было, и нацепил на усатого бандита. Ваське новое украшение очень не понравилось. Два дня он пытался ошейник содрать. Фигушки. Меньше надо было жрать, морда в ошейник не пролазит. Потом привык.

Не проходит и двух дней – пропал кот. Смотрю на экран телефона – у Жизневских сидит в доме. Иду ругаться.

Открывает бабка. Лицо и руки в свежих царапинах – Васька дорого продал свою свободу.

- Отдайте кота!

- Нет у нас никакого кота! – орет бабка.

Из дома сразу выкатывается тяжелая артиллерия – дочка с муженьком. Васька и их отметелил. У мужика четыре ровные царапины поперек лица – а-ля Росомаха. У дочки руки в окровавленных бинтах.

- Да заколебали вы со своим котом! Не брали мы его!

- Послушайте, дорогие соседи. Я же доктор. Я коту под кожу вживил датчик и теперь всегда знаю, где он находится. Вот, смотрите, - сую им под нос телефон. – Датчик у вас в доме.

Блефовал я знатно. Но интеллект у людей соответствующий, поэтому смотрят на меня, вытаращив глаза. Потом мужик матерится, вытаскивает из дома Ваську и швыряет мне.

- Забери! Не могу я с ним больше. Орёт днем и ночью, гадит везде, ещё и царапается, как последняя падла. Ботинки воняют, вся квартира воняет, хозяйка уже грозится выселить. Забери с глаз моих долой.

Больше Ваську не крали. А ошейник он всё-таки содрал и в кустах оставил.

Внеочередной пост, потому что в прошлый раз я вскользь пошутил про бородатого хипстера-вегана, ну и рвануло у некоторых.

К вегетарианству лично я отношусь абсолютно равнодушно. Взрослые люди имеют полное право сами решать, чем им питаться и какую идеологию подводить под своё поведение. В своей медицинской практике с веганами я вообще не сталкивался, в связи с тем, что попадая в мою воинскую часть, любой веган всего через неделю за милую душу трескал тушенку и оставлял свои идеи до лучших времен.

А вот двое моих коллег – детский стоматолог Иванов и врач гастроэнтерологического отделения детской больницы Петров при упоминании веганов начинают громко материться. И вот почему.

Основная причина нелюбви медиков к веганам – это в первую очередь неграмотность самих веганов. Хорошо, отказались вы от мяса, рыбы, яиц, молока, ну так задумайтесь, чем компенсировать недостаток аминокислот, незаменимых жирных кислот, и особенно витамина В12. К слову признаки В12-дефицитной анемии – это главная проблема веганской диеты. Данный витамин не содержится в растительной пище совсем. А его недостаток вызывает тяжелое заболевание системы кроветворения.

Неграмотные веганы считают, что перестав употреблять мясо и ограничившись капустой, морковкой, картошкой, они очищают карму и несут знамя здоровья. И забывают про орехи, бобовые и прочие заменители мяса. Часто грамотная веганская диета значительно дороже обычного питания. И не все могут себе это позволить. Так и не надо было начинать.

Теперь к истории коллег. В прошлом году гастроэнтеролог Петров участвовал в комиссии, лишающей родительских прав одну родительницу. Матерью эту даму у меня язык не поворачивается назвать. У женщины двое детей. Мальчик – 15 лет и девочка – 6 лет. Собственно из-за девочки и разгорелся скандал. При прохождении комиссии для поступления в школу, педиатр обратила внимание на состояние здоровья ребенка. На лицо – недоразвитие зубов, анемия, недобор веса. Ребенок вялый, необщительный. Заподозрили онкологию, отправили на обследование. А в результате расследования выяснилось, что мама ребенка – ярая веганка, известная на форумах советчица и руководительница диет пары десятков женщин. И ребенок с рождения не употребляет пишу животного происхождения. Когда врачи передали информацию в соответствующие органы, на них обрушилась целая волна ненависти в социальных сетях. Старший ребенок тоже имеет проблемы со здоровьем. Целый букет в виде всевозможных заболеваний ЖКТ, признаков той же анемии. Почему раньше никто не обратил внимания на эту семью – я не знаю. Но в данный момент мать пытается вернуть себе родительские права, поэтому никаких имен и названий городов не будет.

И данное поведение родителей-веганов, к сожалению, не редкость. Тот же гастроэнтеролог Петров привел мне статистику, по которой только за прошлый год в его отделении с заболеваниями ЖКТ лежали 48 детей и подростков из веганских семей. И это только выявленные.

И вопросы с лишением родительских прав тоже поднимаются не в первый раз. Тот же Петров успел поучаствовать уже в трех таких комиссиях в качестве консультанта. В двух случаях под угрозой лишения родительских прав мамашки одумались. Но в последний раз до лишения всё-таки дошло.

Стоматолог Иванов работает в детском центре. Яркая мебель, на стенах – Айболиты-Чебурашки. В углу – телевизор с мультиками, чтобы отвлекать маленьких пациентов. И детей из веганских семей распознает с первого взгляда. Любители конфет и Кока-колы с многочисленными кариесами тоже не редкость. Но дети-веганы, это особая порода. Бледные, вялые. Уткнутся в телевизор и молчат. И у всех очень плохие зубы, со слабой эмалью, нередко с задержкой в развитии. Потому что в шесть месяцев вместо полноценного прикорма мамашки начинали пичкать ребенка растительными соками, пюре из фруктов, а вот молочные продукты – это зло. Пусть, мол, коровье молоко телята пьют.

И слегка юмористическая история от хирурга. В хирургическое отделение поступает дама слегка за сорок. Диагноз расплывчатый – «острый живот», что в переводе с языка Скорой, означает – «А хрен его знает». Дама держится за объёмное чрево, лежит, стонет.

На расспросы хирурга с тяжкими вздохами рассказывает. Мол, страдает излишним весом, имеет проблемы с ЖКТ. Неделю назад начиталась соответствующих форумов и поняла, что её спасение в веганстве. Как рукой снимет и заболевания, и фигура сразу станет, как у балерины. Дама выбросила в мусорку пельмени с отбивными и села на веганскую диету. Продержалась ровно неделю. В один из вечером ощутила просто безумный голод. Рывком распахнула холодильник - а там, кроме капусты ничего нет. И от голодухи села точить капусту. Сгрызла кочана три. Перегруженный кишечник запротестовал и встал. Простым языком – заворот кишок.

Хирург кивнул – даму сразу на стол. Выгребли из неё два тазика полупереваренных капустных листьев. Одно хорошо, когда через некоторое время выписывали, оказалось, что дама от пережитых потрясений похудела почти на пять килограммов, что для неё было настоящей победой. Доктору даже на коньяк расщедрилась.

Уважаемые веганы. Я искренне уважаю ваш выбор и ничего не имею против вашего образа жизни. Но когда вы становитесь родителями – задумайтесь, что теперь вы ответственны не только за себя, но и за своего ребенка. И если вы не уверены в его правильном питании, нечего искать советов на специализированных форумах. Ничего хорошего вам там не посоветуют. Я знаю родителей-вегетарианцев, которые кормят своего ребенка в том числе и продуктами животного происхождения, объясняя эту позицию «Вырастет-сам решит». Вот за такое – я обеими руками проголосую.

У меня все. Подписчики – простите за злобную петицию, у меня слегка не выдержали нервы, в пятницу будет рассказ в прежнем стиле.

Россияне часто жалуются, мол, перед приездом президента в их город чиновники устраивают показуху. Наносят дорожную разметку прямо на грязь, красят фасады по старой краске и наледи. Так скажу я вам, показуха, это понятие интернациональное. Оно не только в России встречается. Вот какую историю рассказала мне одна знакомая девушка, врач-терапевт, молодой специалист в одной из столичных поликлиник:

«Наконец-то в нашей поликлинике сделали ремонт! Это была такая радость. Целый год мы всем отделением ютились в помещениях соседнего района. Иногда по шесть человек в одном кабинете. Три врача и три медсестры. Представляете, какой дурдом творился в кабинете и в коридоре? К нам даже медпредставители ходить перестали после того как пару чуть не убили перед дверями.

Но вот ремонт кончился. И мы с радостными улыбками въехали в здание, ещё сильно пахнущее краской, с меловыми разводами на линолеуме и с сырыми пятнами на штукатурке. Ничего, обживемся.

Не прошло и двух недель – ещё одно новшество. Главный врач заключил договор с какой-то фирмой и для нашей поликлиники создали специальную программу «Электронная карта пациента».

- Ну отлично, - обрадовались молодые врачи. – Наконец-то карты в регистратуре терять перестанут.

Пожилые только вздохнули, в тоске от того, что придется осваивать новомодную технику.

К слову, молодые рано радовались. Всю информацию с программы всё равно приходилось дублировать вручную в привычных картах. Время заполнения документов увеличилось в два раза. Пациенты свирепели в очередях и писали жалобы. А карты все равно терялись. Но история сейчас не об этом.

Только установили программу, как пришел какой-то бородатый хипстер. Терапевтов собрали в актовом зале, и хипстер часа два что-то показывал в своей презентации, сопровождая речь непонятными техническими терминами. Улыбался плохими зубами, показывая весь вред вегетарианской диеты и гастрита. Пожилые врачи совсем погрустнели. Молодежь с ошалелыми глазами смотрела на программу, которая теоретически должна была облегчить им работу. Но на практике….

Ещё через день – очередная новость. В отремонтированную поликлинику приедет Сам министр здравоохранения. Да не один, а с телевизионщиками. Будут снимать, как процветает и колосится отечественное здравоохранение и как далеко мы шагнули в сфере компьютерных технологий.

Для министра подготовили кабинеты. Приволокли в них компьютеры поновей, разбросали по другим этажам поток пациентов, чтобы не ужасать чиновника многолюдностью. На пятиминутке торжественно выбрали врача, который будет отвечать на вопросы министра и показывать программу. И по закону подлости выбрали самую молодую и красивую – то есть меня! И даже спрашивать не стали.

- Марина Викторовна, - серьёзно сказал главврач. – Давайте репетировать.

Приволокли меня в кабинет, усадили за компьютер. За спиной сопит главврач, рядом завотделением, на стуле ещё какое-то начальство изображает пациента.

- Показывайте.

А что показывать? Хипстер всего два дня назад путано и непонятно что-то объяснил. А за это время я едва начала разбираться в новой программе, потому что работы вагон. Полсотни пациентов каждый день, а ещё вечерние прогулки по вызовам. Включаю компьютер, мямлю что-то. Делаю всё правильно, но очень уж медленно.

- Так, понятно! – резко говорит главврач. – Красивая, значит не слишком умная! У вас дома вообще компьютер есть? Или вы только с калькулятором работать умеете?

Хотела ему сказать пару ласковых в ответ, но завотделением сделал страшные глаза. А мне тут ещё полтора года работать. Промолчала.

Короче выгнали меня из кабинете, посовещались. И привезли откуда-то даму-программиста. Одели на неё мой халат с бейджиком и протестировали. Дама в медицине ни бум-бум, зато в программе шарит отлично.

Так и сняли. Даму-программиста представили министру, как молодого врача-терапевта. Она с серьёзным лицом бойко щелкала мышкой и несла какую-то техническую околесицу. Министр довольно кивал головой. Главный чуть ли не кланялся в пояс. Бодро отчитывался, что врачи успешно освоили новомодную программу. Фоном – полупустые коридоры вылизанного до блеска терапевтического отделения. Всё красиво.

Через час после передачи звонит мне мама. И смеётся. Оказывается, половина её знакомых новости смотрели. И увидели молодого специалиста Марину Викторовну Иванову. И поймали сбой программы. Начали маме звонить, мол, Маринка в Минске очень изменилась. Пополнела, постриглась и покрасилась. Не узнать её совсем.

Вот так я не встретилась с министром и не попала в телевизор. Зато мой аватар попал».

Молодому специалисту Марине Викторовне ещё год работать в поликлинике, поэтому по её просьбе имена изменены. Но мы-то знаем, правда, Маринка?