Главное событие весны
Дорогие друзья, к этому дню мы с вами вместе шли долгих 5 лет!
Правда пролетели они как один день
28-29 апреля ЯрГора празднует свой первый юбилей, собирает самый большой круг друзей, соратников и просто добрых светлых человеков!!!
Мы с вами празднуем наш маленький юбилей - 5 лет совместного творения на Земле.
Наши друзья и соратники, только благодаря нашим совместным с вами усилиям мы проявили это место, пространство - Жизни, Духа и Радости! Время пришло
Отмечаем широко и с размахом на Ярилу Вешнего (если подробнее почитаете об этом дне - поймете выбор даты)
В программе:
- Концерт светлых и добрых музыкальных исполнителей
- Большие счастливые хороводы
- Игры для здравых знакомств и создания пар
- Огромный костер желаний и бег по углям
- Обряд отмыкания Земли
- Открытие Тропы Очищения
Участие ДАРом
Все подробности будут в нашем телеграмм канале или при вашем желании в личных сообщениях - подписывайтесь и приезжайте
Глава 37. Страшная картина
Художник Дарья Саморукова
Иллюстрация создана по мотивам панно, которое я сляпала из подручных материалов (вплоть до сыночкиного зуба))), и картинки из старого календаря
Васёна глухо застонала и тоже задрожала. Но тут Одуванчик скинула одеяло.
̶ Под одеялом ещё страшнее. Вдруг она уже стоит рядом, а мы и не видим, ̶ прерывающимся шёпотом прошелестела она.
Девочки сели в кровати и уставились на картину. Постепенно их глаза стали различать детали изображения. В раме была выложена пещера из настоящего ракушечника, а в глубине пещеры старуха с ухватом в руках ставила в печь глиняный горшок. В углу за печкой стояла прялка. На бревенчатой стене висела полка, а на ней располагались склянки, бутылки, большой зуб и два черепа. Из-за занавески на печке тоже выглядывал череп. На самой занавеске сидела летучая мышь.
̶ Ну зачем нагнетаешь? А с чего ты вообще взяла, что старуха во что бы то ни стало должна возле нашей кровати стоять? ̶ удивилась Василина. ̶ Чтобы посильней меня напугать?
̶ Так ты первая пугать начала! ̶ парировала Одуванчик. ̶ Но ведь всем известно, что если в ужастиках на стене висит картина, то значит, из неё обязательно выйдет существо, которое там нарисовано!
̶ Она на нас посмотрела! ̶ взвизгнула окончательно запуганная Васёна. ̶ Я видела, как старуха повернула голову!
̶ Пойдём-ка отсюда! ̶ решительно предложила Лена.
̶ Но картина висит рядом с выходом! Нам придётся пройти очень близко к ней! ̶ стала сопротивляться Васёна.
̶ У страха глаза велики! ̶ услышали девочки голосок Лютика. В панике они совсем забыли про него, а он уже стоял у двери. ̶ Вот! Видите, ничего страшного не случилось. Старуха из картины не вышла.
̶ В таком случае, где сейчас старуха? ̶ осипшим от ужаса голосом потребовала ответ Васёна.
Лена вновь посмотрела на картину, и Лютик тоже покинул дверь и подбежал к картине. Старухи там не было. Ухват валялся на полу, горшок стоял в печке. Бедный Лютик перепугался ещё больше, чем его спутницы. С пронзительным писком он прыгнул к ним на кровать и зарылся поглубже в одеяло.
̶ Что будем делать? ̶ уже не надеясь услышать от друзей спасительные идеи, риторически спросила Одуванчик. Они с Васёнкой уже тоже снова дрожали под одеялом.
…Топ… топ…
̶ А-а-а! ̶ во весь голос заорали девчонки, пулей выскочили из-под одеяла и ринулись к выходу.
Но выход уже загораживала какая-то мутная фигура. Конечно же, это была старуха. Теперь из комнаты выйти было невозможно. И через секунду перепуганные бедолаги снова сидели на кровати.
̶ Окно… лопасти… ̶ совсем тихо прошептал Лютик и кинулся к окну. Прыжок ̶ и он поехал вниз, уцепившись за проплывающую мимо лопасть. Девочки кинулись за ним, но тут случилось невероятное: в окно с перекошенной страхом мордой влетел Лютик! Его как будто кто-то внизу поймал и швырнул обратно! Но старуха ведь никуда не делась! Она так и стояла неподвижно напротив двери.
Васёна подхватила Лютика.
̶ Кто тебя забросил обратно?
̶ Никто. Там, внизу, тоже старуха! Не знаю, как у меня получилось так высоко прыгнуть, но я это сделал. И поэтому влетел обратно в окно.
̶ Или тут обитает несколько старух, или она одна, но умеет находиться в нескольких местах одновременно, ̶ попыталась найти объяснение Одуванчик.
А старуха так и стояла в дверях. И страх у пленников потихоньку стал уменьшаться. А зачем бояться, если чудище не трогает?
̶ Может быть, это голограмма? Может быть, Полевик так развлекается со своими гостями? Может быть, он просто любит пугать? ̶ вслух подумала Василина.
Набравшись смелости, Лютик засеменил в сторону неподвижной фигуры.
̶ Осторожно! ̶ пискнула Леночка. ̶ Вдруг она тебя сейчас схватит?
Но ничего не произошло. Лютик потрогал старуху лапой. Лапа прошла сквозь фигуру.
̶ Очередной призрак, ̶ представил Лютик девочкам старуху. ̶ Ничего она нам не сделает. Наверное…
̶ Или правда голограмма, ̶ ответила Одуванчик и медленно подошла к мыши. Лютик забрался по её рубахе на плечо и стал разглядывать лицо старухи поближе. А Васёна осталась на месте. И тут случился очередной кошмар: старуха широко развела руки и схватила Лену в охапку! И через мгновение залетела обратно в картину вместе со своей добычей. От неожиданности и потрясения Васёна на минуту онемела и сидела без движения, разинув рот и выпучив глаза. А когда очнулась, то бросилась к двери, выбежала из комнаты и с грохотом поскакала по ступеням вниз. Она наделала столько шума, что Полевик проснулся и уже бежал посмотреть, что же случилось на мельнице. Выскочив на улицу, Васёна чуть не сбила его с ног.
̶ Что случилось??? ̶ в волнении прокричал мельник.
̶ Там! Там! Там такое… Там старуха… Она украла Лену и Лютика!
̶ Что ты несёшь? Приснилось тебе, наверное? Какая старуха? ̶ не понял старичок.
̶ Пойдём! Сам всё увидишь!
Мельник кликнул собак и поспешил наверх. Собаки помчались впереди, за ними хозяин, потом Васёна.
Зайдя в комнату, Полевик не увидел ни Лютика, ни Одуванчика. Василина указала пальцем на картину.
̶ Эта старуха!
Старик подошёл к картине. Как и прежде, там была нарисована старуха, которая ставила в печь глиняный котелок.
̶ Это шутка такая? ̶ насупился старичок Полевичок. ̶ Что за неудачный розыгрыш? По ночам в прятки играть…
Он обшарил всю комнату, но шутников не нашёл.
̶ Я же говорила! Я видела всё своими глазами! Старуха вышла из картины, потом схватила их и прыгнула обратно! И я побежала за тобой… ̶ рассказала Васёна.
Каспер и Венди бегали по комнате, обнюхивая все предметы. Потом подбежали к картине и стали на неё лаять.
̶ Кажется, ты говоришь правду… ̶ глубоко задумался Полевик.
Ответ на пост «Славянская мифология. Боги»
«Перуном» раньше называли молнии, а в украинском и белорусском языках это название сохранилось до сих пор. У Перуна есть двоюродные индоевропейские братья- громовержцы. Литовский Перкунас, индийский Парджанья, скандинавский Фьергун.
На сколько знаю индусский пантеон - Перун это скорее не Парджанья, а Индра, царь полубогов. А Парджанья его подчиненный, т.с. "оруженосец".
Условное дерево индуиского пантеона:
Вишну и Шива - полноправные Боги, а так же их жены, Лакшми и Ади Шакти.
Брахма - Полубог, сотворенный Вишну для построения материальной вселенной, а так-же его жена Сарасвати.
Индра-дев и подчиненные ему полубоги, менеджеры различных явлений и напрвлений.
Так что вряд ли подчиненный удостоился чести быть "Перуном" у славян. Ну и Зевса забыл автор упомянуть.
Насчет Ящера.
в индусском фольклоре есть Шеша:
Шеша - одна из форм Бога в индуизме и ведийской религии — тысячеголовый змей, царь всех нагов. Шеша выступает олицетворением вечного времени. Согласно «Бхагавата-пуране», Шеша — это аватара Вишну, также известная по имени Санкаршана.
Шеша - змей на котором возлежит Вишну.
Второй претендент на ящера это Калия.
Шримад-Бхагаватам » Песнь 10 » ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ » Кришна наказывает змея Калию
Так что ели насчет змея там серьезно написано, то нужно искать его спутника, схожего с Вишну или Кришну. И кстати Калия - водоплавающий.
Рыбаков в «Язычестве Древней Руси» весьма подробно пишет о Ящере – владыке подводного и подземного мира.
Кем был Велес на самом деле для славян, мы, конечно же, не знаем. Но, путем сложных ментальных усилий, некоторые исследователи пришли к мнению, что Велес имел отношение к мертвым и владычествовал загробным миром.
Это же прямой намек на Шиву, который по индусскому фольклеру "живет в местах кремации", за что его любил упрекать Праджапати Дакша, сравнивая с нишим побирушкой.
Проанализировав персонажа по имени Боян,
Боян - это странствующий мудрец Нарада, правда у Нарады был другой музыкальный инструмент.
Дажьбог. Первая часть – это индоевропейский корень *dagh со значением «день», «жара», и имя в целом логичнее всего переводить именно как «бог света».
Дажьбог - это Сурья, бог Солнца?
Род и рожаницы.
По одной легенде сначала был Вишну, который сотворил Шиву, по другой легенда Шива сотворил Вишну, а его Шивы вторая половина - Богиня Ади Шакти (которая по легенде сотворила все формы живой природы) стала 3-мя женами "Большой тройки богов": Сати, Лакшми и Сарасвати.
Вот вам Род и Рожаницы, если легенды "моль проела".
Все это конечно ИМХО. Проводим аналогии без каких-то гарантий.
Славянская мифология. Боги
Приветствую вас на очередном сеансе общения с духами предков.
Низшую мифологию мы худо-бедно рассмотрели. На очереди боги.
Как бы я этот момент не оттягивал, пришло время ступить на охрененно тонкий лед. Если вдруг кто-то читал первый пост серии, а тем более помнит, о чем там шла речь (серьезно, вы настоящие герои, горжусь вами!), то вы помните и главную проблему славянской мифологии.
Если про низшую мифологию мы знаем более-менее хорошо, то про богов мы знаем… Да ни черта мы не знаем. Все, расходимся!
Про часть богов мы не знаем вообще ничего, кроме их имени. Даже характер их божественных сил. Существование некоторых богов вызывает до сих пор споры, ибо напрямую они не упоминались нигде. Однако их вывели в научной лаборатории, долго скрещивая разные древние тексты, добавив капельку воображения. То, что в итоге получилось, вызывает сомнения в научной среде.
Начнем, естественно, с тех, кто точно не вызывает сомнений в своем существовании. Информации будет чертовски мало, и даже та, по большей части, является предположениями и теориями.
Безусловно, в сети можно найти информацию даже про размер белья каждого бога и их любимые блюда. Серьезно, даже заповеди есть. Но откуда эти сайты черпают информацию – то великая тайна. Возможно, они напрямую общаются с богами.
Штош, погнали.
Для начала небольшое отступление для ввода двух главных персонажей славянского пантеона.
Повесть временных лет четко разделяет русов и славян.
И пошли за море, к варягам, к руси. Ибо те варяги назывались русью, как другие зовутся шведами, а другие норманнами и англами, а еще иные готами, – так вот и эти. И от тех варягов получила название Русская земля.
А славянский народ и русский един. От варягов ведь стали зваться русью, а сначала были славяне, хотя и полянами звались, но речь была славянской.
А также разделяет их профессии. Русь – это воины, а славяне – купцы. Русь – это викинги, воины, совершавшие походы в славянские земли и на Византию. С собой они приносили свою культуру, однако и быстро ассимилировали культуру славян.
Олег, имя которого произошло от скандинавского имени Хельги, почитал не Одина, а Перуна. Нестор в повести временных лет не только противопоставляет эти два народа, но и подчеркивает, что «славянский народ и русский един». В итоге религия Руси была и не скандинавской, и не славянской. Она сочетала в себе черты обеих культур.
Два народа действовали сообща, но при этом различались и почитали разных богов. Воины почитали громовержца Перуна, а купцы бога изобилия.
Это все согласно норманской теории, я буду придерживаться именно ее. Для антинорманистов, впрочем, особо ничего в мифологии не поменяется: просто подставьте вместо скандинавов любой народ на выбор. Не суть важно.
Перун
Представляю вашему вниманию главу славянского пантеона. У всех крутых ребят был свой бог-громовержец, а мы ничем не хуже.
«Перуном» раньше называли молнии, а в украинском и белорусском языках это название сохранилось до сих пор. У Перуна есть двоюродные индоевропейские братья- громовержцы. Литовский Перкунас, индийский Парджанья, скандинавский Фьергун.
К сожалению, фотографии и видео с Перуном не сохранились, ибо древнерусские флэшки были совсем никудышными. Поэтому о его внешнем облике можно лишь гадать.
Мы знаем, что в символике Перуна важную роль играли золото и серебро.
Владимир (тот, который князь, а не дзюдоист) ввел культ Перуна, сделав его верховным богом, отодвинув всех прочих. Напомню, что Перун – это бог воинов. В почете был тогда больше другой бог, но о нем отдельно.
И стал Владимир княжить в Киеве один и поставил кумиры на холме за теремным двором: деревянного Перуна с серебряной головой и золотыми усами, и Хорса, и Даждьбога, и Стрибога, и Семаргла, и Мокошь. И приносили им жертвы, называя их богами, и приводили своих сыновей, и приносили жертвы бесам, и оскверняли землю жертвоприношениями своими.
Как известно, реформы Владимира через восемь лет после этого закончились принятием христианства. Можно предположить, что и введение культа Перуна было именно политической многоходовочкой, а не религиозной. После принятия христианства Владимир поручил прочие идолы порубить и сжечь.
Но для Перуна были приготовлены особые условия. Нестор описывает это так:
…повелел повергнуть идолы – одни изрубить, а другие сжечь. Перуна же приказал привязать к хвосту коня и волочить его с горы… и приставил двенадцать мужей колотить его палками… Когда влекли Перуна к Днепру, оплакивали его неверные, так как не приняли они еще святого крещения. И, приволочив, кинули его в Днепр. И поручил Владимир <людям>, сказав: «Если пристанет где к берегу, отпихивайте его, пока не пройдет пороги, тогда только оставьте его».
А. Баркова предполагает, что тут было больше не глумление над поверженным идолом, как преподносит Нестор, а аналог похорон с отданием последних почестей. Эти 12 молодцев были, скорее всего, дружиной, которая сопровождала своего бога в последний путь.
Велес (Волос).
Из повести временных лет мы видим, что культы Перуна и Велеса были в одно и то же время и существовали практически на равных. Если Перуна почитали воины, то Велесу поклонялись и им клялись славяне.
Это тот самый «скотий бог». Вспоминаем медведя, чью лапу вешали в хлеву и называли так же. Медведь, Леший и Велес – тут определенно можно отследить развитие и усложнение персонажа со временем. Будь как медведь, верь в свои силы, и у тебя все получится.
На момент возведения Владимиром идолов в Киеве, Велес был в большем почете у простого люда, чем Перун.
Однако Велесу Володя запамятовал вручить пригласительный билет на свою божественную тусовку, поставив идолы всем, кроме него. Идол Велеса стоял угрюмо в нижней, торговой части города, особняком. Обидно, наверное, но на то он и бог, чтобы терпеть невзгоды.
Кем был Велес на самом деле для славян, мы, конечно же, не знаем. Но, путем сложных ментальных усилий, некоторые исследователи пришли к мнению, что Велес имел отношение к мертвым и владычествовал загробным миром. Но не в современном негативном представлении, а на примере медведя и лешего, где «тот» мир был источником знаний и всяческих богатств.
Проанализировав персонажа по имени Боян, которого в «Слове о полку Игореве» называют Велесовым внуком, можно чуть больше расширить функционал скотьего бога. Возможно, есть в Велесе что-то схожее со скандинавским Одином, который был богом мудрости, правил павшими воинами и обладал поэтическим даром (да, да, помним его медовое дристалище).
Хорс и Дажьбог
Про этих двоих известно еще меньше. Они упоминаются в перечне главных богов, обычно следуя сразу за Перуном. В «Слове о полку Игореве» Хорс назван «великим».
Единственный источник информации, откуда можно набрать хоть что-то – это этимология их имен.
Наиболее надежной считается трактовка Хорса как божества иранского происхождения, и тогда это имя происходит от xuršēt – «сияющее солнце» (ср. с современным осетинским «хур» – солнце»).
Дажьбог. Первая часть – это индоевропейский корень *dagh со значением «день», «жара», и имя в целом логичнее всего переводить именно как «бог света».
В общем и целом, все, что можно предположить про этих двух – это бог света и бог солнца. Наличие одновременно бога света и бога солнца в мифологиях - это не редкость.
Мокошь (Макошь).
Рыбаков трактует слово «Макошь» как мать урожая. Однако лингвисты и филологи называют такую трактовку абсурдной. Современная этимология связывает его с корнем, имеющим значение «прядение».
Можно предположить, что культ Мокоши был проявлением универсального женского божества.
В мифологическом календаре день богини – пятница (как и день Венеры, скандинавской Фрейи – Friday); устойчивый запрет на женское рукоделие в пятницу говорит о том, что и на Руси пятница посвящалась богине женщин. Когда в народном православии ее культ поглотила Параскева-Пятница, эти черты были перенесены на культ Пятницы. В обрядах чествования Пятницы ее изображала женщина с распущенными волосами, что неизменно вызывало гнев церковников.
Семаргл
Это нечто с крыльями. Бог Владимирова пантеона, имеющий иранское происхождение. Он давно сопоставлен с иранским грифоном Симургом.
Но есть предположения, что грифон и Семаргл, то бишь бог, – это разные персонажи. Его имя содержит корень marg – «птица» на языке сарматов и аланов (предков осетин). Но даже в таком случае, про Семаргла можно сказать не больше того, что это бог в облике исполинской птицы.
Вы уже успели поразиться обилием информации про славянских богов? Так вот, дальше еще хуже.
Стрибог
Единственное, что нам о нем известно, кроме имени – это цитата из «Слова о полку Игореве».
А вот уже ветры, Стрибожьи внуки, веют с моря стрелами на храбрые полки Игоря.
Добавить нечего.
Сварог
Ссылаясь на скудность данных, некоторые ученые делают вывод о том, что такого бога вообще не было, имя же Сварог является искусственным, образованным от «Сварожич», где «Сварожич» – не отчество, а уменьшительная форма.
Данные о Сварожиче из поучения против язычества – «Слова некоего христолюбца»: некоторые «молятся огню, называя его Сварожичем», в другом месте сказано «молятся огню под овином». Перед нами – тот же образ огненной печи (как мы уже говорили, огонь разводили в яме под овином).
Эмм… Бог зажигалки?
Далее пойдут боги, которых, возможно, вообще никогда не существовало. О них до сих пор спорят. Выводы делайте сами, я лишь их перечислю.
Ящер.
Рыбаков в «Язычестве Древней Руси» весьма подробно пишет о Ящере – владыке подводного и подземного мира. Но это имя не встречается в древних текстах, а является научной реконструкцией.
Род и рожаницы.
Согласно концепции филологов, Род – это божество типа домового. Рыбаков возражает им, опираясь прежде всего на два текста середины XII века – «Слово об идолах» и «Слово Исайи пророка». Где у автора этих текстов полыхает праведное гузно от тех, кто «ставит трапезу Роду и рожаницам».
Из этих текстов становится понятно, что культ Рода и рожаниц был универсальным. От египтян он перешел к грекам, после к римлянам.
Так и до славян дошло. И вот славяне начали ставить трапезу Роду и рожаницам прежде Перуна, бога их. А прежде того совершали ритуалы в честь упырей и берегинь. После святого крещения Перуна отринули, а приняли Христа Господа Бога нашего, но и ныне по окраинам молятся проклятому их богу Перуну, Хорсу, и Мокоши, и вилам, но то совершают тайно.
Из этого текста можно осторожно предположить, что культ Рода и рожаниц был после веры только в низшую мифологию и до веры в полноценных богов. Как некий переходный этап.
Марена
Это западнославянская богиня. Марену, Маржану, Морану сравнивали с римской Церерой, греческой Гекатой, с Персефоной Прозерпиной. Это дает образ богини преисподней, воплощающей жизнь и смерть в двуединстве. У западных славян так называлось чучело, с которым ходили на празднике, аналогичном русской Масленице. Однако русская Масленица не носит имя Морены. Вероятно, на Руси произошло низведение культа этой богини. О ней ничегошеньки не осталось.
Чернобог, Белбог, Подставьсвойцветбог
…
Кто там еще есть?..
Пу-пу-пу… Да вроде никого и нет больше.
Вот такая мифуйня омлята.
Верить или нет в красочные описания богов на разных ресурсах, коих развелось немало, дело ваше. При желании можно и самим что-то домыслить. Тех же, кого ущемляет отсутствие у славян собственной великой мифологии, могу уверить, что она несомненно была. Была, и скорее всего ничуть не хуже, чем у других. Просто не сохранилась. Если вам зачем-то вдруг понадобился повод для гордости, то это он и есть.
А на этой прекрасной ноте серия постов про славянскую мифологию подходит к концу. Уже третью серию подряд у меня получается 7 постов, ни больше ни меньше. Это уже, можно сказать, стало традицией.
Спасибо, что дотерпели до конца, а также всем, кто читает, комментирует и плюсует.
Традиционно беру небольшой отпуск после окончания серии. Предложения, о чем писать дальше только приветствуются.
Всех обнял, оставайтесь на связи!
Телеграмм
Куколки-подорожницы
С 16 по 22 апреля - череда Святодней,чествование Богини Леля
с 16 по 22 цветеня (апреля) - череда Святодней, предшествующих Яриле Вешнему, чародейная седмица (с 16 по 22 цветеня(апреля), посвящённая чествованию Девы Лели — юной Богини Весны и девственной Природы, бурлящих вешних вод и пробудившихся женских водяных духов — русалок-берегинь. О сию пору девы в долгорукавках без оберегов, уподобляясь русалкам, творят «вертимое плясание» на полях, не допуская в свой круг парней. В пору двоеверия на Руси 16 цветеня(апреля) отмечали Ирину (Арину) Урви Берега — начало Русалий.
В народе говорили: «Ирина — Урви Берега, Разрой Берега», «Ирина — Заиграй Овражки»,
«Не устоять берегу против Ирининой воды». Примечали: «Если овражки заиграют и опять замёрзнут — жди помехи на урожай».
Первые Русалии, Лельник
Первые Русалии — чародейная седмица с 16 по 22 цветеня(апреля)-месяца, завершающаяся Лельником — Девичим праздником, отмечаемым 22 цветеня(апреля)-месяца, накануне дня Ярилы Вешнего.
На Первые Русалии, когда поёт Вода и расцветает Земля, вместе с пробуждением бурлящих вешних вод вслед за Юной Лелей — Дочерью Лады — приходят на Землю шаловливые Водяные Девы, пляшущие-кружащиеся в безобережных долгорукавках на лугах, ещё только начинающих покрываться первой травой...
О сию пору выходят красны девицы в поле, выбирают промеж себя «Лелю» — самую пригожую из всех, оплетают-убирают её тело и одежды свежей зеленью, водят вокруг неё хороводы, поют песни да творят иные свои таинства, от сторонних (мужских) глаз сокрытые. Славя Юную Лелю, они приносят Ей требы, сбрызгивая с ивовых ветвей воду на нивы, рекут слова вещие:
"ЛЕЛЯ-ДЕВА КРАСНА-ЗЕЛЕНА ВОДАМИ БУРЛИ БЛАГАМИ ДАРИ ВОСПРЯНИ В МОЧИ МАРУ РАСТОЧИ ЯВИСЯ СВЕТЛА СТАНИ ПРИВЕТНА ЯВИСЯ ГОЙНА ДА ХЛЕБОСОЛЬНА СНИДИ НА ПОЛЕ ТРУДАМИ СЛАВНО ЗЕЛЕНА-ВОДНА ДЛИННОРУКАВНА БЕЛОМУ СВЕТУ ПРИВЕДИ ЛЕТО МЛАДА ЯРИЛУ ЛАДОЮ МИЛУЙ! СЛАВА!"
Затем — бегут играть с парнями в «ручейки», строят из рук «Живин мост», и говорят:
"ЖИВО-ДЕВО ЖИВО-МАТИ ДАЖЬБО СВЕТИ БЛАГО ДАТИ ВЕСНУ ВОДИ ЖИТО РОДИ В РУДЕ ЯРЕ ЖИЗНЕ ДАРЕ! СЛАВА! ГОЙ!"
Знакомые деревеньки: за много лет до... (Ч.1.)
Рассказ первый: По что бесы скачут?
Он появлялся всегда из-под кровати, ближе к полуночи. Маленький, бойкий, озорной. Много раз я потом пытался найти щель, из которой вылезал мой ночной гость, но как ни старался, ничего не мог разглядеть. Гладкая и ровная стена. Даже спичку вставить негде, будто прямо из неë выбирался. Выползет, прокрадëтся с тихим скрипом по половицам до печки на кухне, пошуршит в горшках остатками щей и каши, поскребëтся в сковородках. Ну, а как наестся, начиналось веселье. Будто не скакалось ему на голодный желудок. На печку – с печки, на печку – с печки. На лавку – на стол – на подоконник – на пол. Опять потом на печку. И так мог всю ночь прыгать.
Сначала он просто меня забавлял. Даже шкодил вполне безобидно. Один раз только, в первые дни, рассыпал муку и побил в чугунке яйца. Но наутро я пëк пироги, и оставил на пробу ему немного, с картошкой и с луком. Положил возле ножки стола, в небольшой тарелке, как домашних котов подкармливают. И вскоре стало понятно, что это было его любимым лакомством. Если пирогов на ночь не было, то и шумел он, задевал углы, ронял ухваты и цокал копытцами, пока не наскачется вдоволь, гораздо громче обычного.
О том, что он у меня появился, знала только моя соседка, баба Клава. Увидела его однажды в моëм дворе. Он там прыжки свои репетировал, а она на грядках возилась ночью, не спалось ей видать. Такая же блаженная, как и я, в деревне нас обоих не сильно жаловали. Еë – за хромоту и дурной глаз, как говорили за спиной, и ведьмой даже называли, плевали в след; а меня – сам даже не знаю, за что. Когда мужики ловили иногда и поколачивали возле речки, куда я ходил купаться, твердили, мол, что били за дело, не просто так. А за какое, как не просил их, ни разу не сказали. Смеялись только и продолжали валять по земле. Клавдию Антиповну, соседку, хотя бы так не дубасили. Злословили только...
– В чëрта ведь вырастет, – предупреждала она меня, – не привечай. Домового он уже выжил. Ко мне от тебя пришёл, вдвоём вместе с моим в подполе живут.
– Да играется он так, не со зла… – защищал я свою зверушку. Домового, признаться, ни разу в избе не видел. Даже не знал, что он есть, и каков от него дому прок. Но раз баба Клава сказала, то так оно и было – жил домовой раньше, получается. Кошек и собак я не очень любил самих по себе, зловредные для меня сущности были. Одни из них постоянно царапали, другие норовили облаять, куснуть. Будто украл у них что-то. Но зверь, который завёлся вот так случайно, казался мне каким-то особенным. Вроде и шумел всю ночь, изба порой ходуном ходила. А только меня это не беспокоило.
– Игривый – это пока растëт, – объясняла соседка, – маленький ещё просто. Станет побольше – и игры будут другими. Душу выманит хитростью, в кости или карты выиграет. Не садись с ним играть… А уж как совсем взматереет, на грех подбивать начнëт на смертный. Никогда его не приручишь-не переделаешь, с другой стороны он пришёл...
Я вроде и верил бабе Клаве. Но только зверька своего выживать из дома не хотел. Как она его… бесёнком назвала что ли? В чёрта, говорила, вырастет? Ну и пусть себе растёт, я вон тоже не пойми во что из дитёнка превратился. А зверей таких, как он, я никогда не знал, хотя вроде с рождения в деревне был. Вот и подумал, что пусть живёт, не мешает он мне. Наоборот, веселит. Когда ночью в тишине, бывает, становится тошно, аж до мыслей о верёвке на шее доходит, кто-то хотя бы копытцами в доме цокает, делает что-то на кухне рядом да шуршит по-всякому: прыгает, возится, чавкает и попискивает, миски с места на место перекладывает, таскает заслонку и чугунки, ухватами и большой сковородой гремит. Иной раз воды из колодца в дом принесёт, не сама же она наутро в вёдрах появляется? В общем, будто я не один, а живёт кто-то кроме меня в доме. Приятно же.
Гошка – вот, как я назвал его. Не знаю, почему. Из-за кота? В детстве у нас был кот Гошан. Шкодливый, блохастый и с характером, как у колхозного председателя, у бывшего. Маленькие злобные глазки, как у того, вечно только и смотрел, что бы и где исподтишка стащить, пока мать на кухне готовила. А когда родители умерли, Гошан убежал куда-то. Старый уже был котяра, но будто понял, что вдвоём не уживёмся. Места в доме стало вроде больше, а нам с ним от этого – только теснее. А теперь, вроде как, и стыдно было за того кота. Зверя, хоть и не любил, а выжил его, получается, ни за что. Он всего-то за жизнь два раза подрал мне ладони и обмочил как-то калоши зимой. Может, потому и начал я бесёнка прикармливать, для себя-то бывало ленился пироги ставить в печь, а для него в радость что ли было, забота. Шкодили они с котом примерно одинаково, но только у нового Гошана шерсть была покороче и росла вразнобой, будто сваляная. И морда – ей-ей Тянитолкай с обложки Доктора Айболита, вытянутая и с зауженным носом. Косуля такая на лапках, тощая, не в образ прожорливая и разве что не с двумя башками. Единственная книжка с детства у меня осталась, раз двадцать её перечитывал.
Так прошли лето и осень. Зажили мы с Гошаном хорошо поначалу. А следом за осенью пережили первую зиму. В хозяйстве бесёнок мне не вредил, скорей наоборот, помогал. Ясли один раз починил ночью в хлеву – больше некому было. Как раз в тот год колхоз двоих телят выдал, как дурачку, которому иногда помогать полагалось. За такую подачку, правда, в деревне меня ещё больше возненавидели. Кому-то на целую семью с детьми и одного телёнка не перепало, а тут сразу два ко двору привели от нового председателя. Я предлагал потом забрать одного, но на это обиделись ещё больше. Вроде как зазорно у убогого забирать выделенное ему государством. Вот и вышел плохим всё равно я, потому что посмел предложить такое, им, честным хорошим сельчанам… Ещё же Гошан удавил во дворе двух хорьков, что пришли ко мне кур красть. Свернул им шеи и сложил тушки на крыльце. И пока я, копаясь в сарае под утро, думал, что с ними делать, выкинуть за забор подальше или захоронить, он начал жрать одного из них. Обоих тогда ему и оставил. Доел с потрохами. От пирогов на ночь, правда, не отказался – от лакомства отказываться бес не умел. А скакать научился так, что в феврале, клянусь, своими глазами видел, два раза, как Гошан с места на конёк дома запрыгивал. Запрыгнет и сидит рядом с трубой, на луну смотрит, хвостом себя по бокам бьёт. Вот же, чёрт прыгучий попался! Да собственно, им он и был – чёртом. Просто пока чертёнком. Кажется, я начинал понимать это слово, которым люди так часто ругались…
Жили тем не менее хорошо мы до поры до времени. Пока не наступила весна и не сошёл снег. Тогда и начали сбываться первые слова бабы Клавы.
Сначала Гошан задушил петуха. Выпотрошил его и съел. Полтушки оставил мне, в миску на кухню подбросил. Саму миску поставил на стол, а не как ему оставляли внизу у ножки. Я же вообще видел его мало, не любил он особо на глаза показываться. Чаще слышал его копошение в доме. Так оно, наверное, обоих больше устраивало. Бывало, раз в неделю, мелькнём перед глазами друг у друга, он прижмёт свои уши, а я просто отвернусь. Дальше же опять только слышались. И где-то с рассветом он потихоньку проползал под мою кровать, чтобы исчезнуть в стене.
За первого петуха я ничего ему не сделал. Даже не злился. Платили мне за то, что был ночным сторожем на свинарнике, в колхозе немного, и мясо доводилось есть изредка. Была надежда, что выращу двух бычков и в осень их сдам. Вот тогда часть возьму деньгами, а часть говядиной. Сразу наварю холодца вдоволь, спущу в чугунках и кастрюльках в погреб. Гошан же просто рос, думал я. И чаще по ночам скрестись начал в сковородках, где что-то жарилось на сале или бывало с остатками курицы. Не зря ж он съел двух хорьков. И крыс передушил, больше ни одной с осени не видел ни в хлеву, ни в бане, ни в сарае.
А потом, после петуха, стали пропадать куры. Наорал я на него тогда, понял, что больше некому. И перья, закопанные во дворе нашёл, кладбище там целое мой чертёнок устроил, аж пять могил обнаружил. Так он же, когда понял, что я этим его поведением сильно не доволен, начал чужих кур таскать. То к бабе Клаве сходит, то ещё к кому. И по деревне пошёл слух, что якобы у меня собака завелась, что это она у всех соседей кур таскает. Понятно, что Гошан на глаза никому не попался, просто кто у всех и всегда бывал во всём виноват? Увечный горбун-дурачок. Ему телят забесплатно колхоз даёт, а он вон чего вытворяет. От старого родительского Полкана во дворе будка ещё стояла, вот кто-то и пустил слух, что ко мне брошенный пёс приблудился, что не кормлю его, а он ходит по дворам добывать себе еду ночью. Даже поговаривали про какую-то яко бы овчару, видел, мол, кто-то. Я перья все сразу тогда перепрятал, всю ночь копал яму поглубже под домом, что б, если придут, никаких следов ни от моих кур, ни от чужих не нашли. А остатки ночи просидел в комнате у окна, смотрел на стёкла, и слушал, как капает по ним апрельский дождик. Гошан сидел на кухне, тяжело вздыхал и занимался тем же самым. На улицу смотрел. Как горько ни было ему подводить меня, а поделать с собой, видно, ничего не мог. Хотелось ему мяса, он его и добывал.
Решение созрело только на следующий день. Избавиться мне нужно было от него, и тянуть с исполнением задуманного не стоило. Очень не хотелось идти на подобные крайности, но иначе возникнут серьёзные проблемы, решил, поразмыслив, я. Дождался в ночь, когда Гошан вылезет из-под кровати и пойдёт шарить на кухню. Долго пришлось ждать – тот будто почуял что-то и вышел из стены не сразу. А потом, когда захотел есть сильнее и выбрался-таки к чугунку с остатками гречки с тушёнкой, я тихо подкрался к нему со спины. И накинул мешок.
Гошан взвизгнул неистово и сразу зашвырялся в плену. Размером он давно был не с кота или мелкую косулю, а почти что со среднюю дворнягу. Барахтался, пищал противным голоском, пытался вылезти. Только сил у меня хватило. Мешок я перевязал верёвкой крепко, взвалил на плечи и вышел из избы. Зла никакого ему не желал, хотел вынести за деревню подальше, а там выпустить и припугнуть. Пусть себе бежит на все четыре стороны – чёрт же, не пропадёт! А я как-нибудь снова обойдусь без друга. Зато будем оба целы…
Когда вышел за околицу, Гошан в мешке на спине трепыхаться перестал. Смирился. Почуял, что уже не в деревне. Вздохнул протяжно со стоном. К озеру его я нёс, хотел перейти в сапогах вброд впадавшую в него речушку и выпустить сразу за ней. Баба Клава говорила, что черти страх как боятся воды, назад он её не перепрыгнет, живую и бегущую, не стоячую.
Вот только до воды я дойти не успел. Нагнали меня. От самого моего дома, видать, шли. Или случайно увидали, а потом увязались и выследили.
– Что – от пса своего избавляться пришёл? – весело спросил Гришка и обернулся на троих, что всегда ходили с ним. – А говорил, нет у тебя собаки. В мешке тогда кто? Порося топить будешь?..
Поржали.
– А мы тебе сейчас и верёвку с камнем найти поможем. И сам, может, с ним, ко дну сплаваешь, проверишь, глубоко ли…
Топить они меня не стали, но бить начали сразу и сильно. Гошка весь извивался в мешке, а им только смех. Пинали и его, только я его собой сверху закрывать пытался.
Когда перестали и отошли, Гришка один склонился надо мной.
- К осени, когда бычков сдашь, деньги все наши будут. Понял?.. – сказал он с нажимом и ещё раз пнул под рёбра. – А не утопишь пса, что кур таскает, точно на дно вместе с ним пойдёшь. Только сначала избу продашь…
И ушли.
До дома я добрался только к утру. Сил перепрыгивать через ручей не было и просто развязал мешок с Гошаном, оставил его на этом бережку. Он так и лежал там внутри, не вылез, когда уходил. А я кое-как один добрёл до деревни. Раза три останавливался у чужих домов и отдыхал на скамейке, подолгу сидел. Хорошо намяли бока Гришка и его свора, дышать в полную грудь не мог. И здорово, что доковылять успел затемно, пока другие не видели. День отлежаться у меня в запасе имелся, не мой черёд был выходить сторожить свинарник, со сменщиком мы работали по две ночи к ряду. Так, почти целые сутки, я один и провалялся на кровати, не ел и пил только воду. Затем с трудом отработал две ночи своей смены, дневал и ночевал прямо там, у свиней, а бабу Клаву просил присмотреть за курами и телятами дома. Немного полегчало, вернулся. И на эту четвёртую ночь что-то опять тихо зашуршало под моей кроватью. Повозилось немного, выкарабкалось. И на кухню прополз... Гошан.
Как же я радовался тогда, что он вернулся! Сразу забыл и про бычков, которые были уже не мои, и про трещины в рёбрах. Утром, когда выспался немного в первый раз за последние четыре дня, сразу замесил побольше теста. Напёк пирогов с яйцом и луком, с рисом, с капустой, с картошкой, с грибами. А вечером, сжав зубы, зарезал курицу. Из половинки наварил себе супу, а другую, самую большую, оставил сырой. Положил в миску на пол, рядом с пирогами перед сном. И быстро уснул, потому что очень уж за день намаялся. А как проснулся, увидел, что обе тарелки пусты. Гошан всё съел, до чистоты вылизал. И ночью по дому скакал и шумел совсем тихо, потому что я ни разу не проснулся. Не то пожалел меня, не то это я спал так крепко и спокойно. Зная, что друг мой вернулся…
Больше о том, чтобы избавится от чертёнка Гошки, я не задумывался. С питанием, для нас обоих, конечно, было совсем тяжко. Не столько для меня, сколько для него, растущего и играющего как котёнок. Что б он не таскал соседских кур, я продал свой не очень старый телевизор. Всё равно не смотрел, читал только изредка. Больше лежал в огороде на траве и вглядывался в небо, когда дела по хозяйству заканчивались. На деньги с продажи родительского телевизора выкупил в другом конце села два десятка взрослых утят. На какое-то время хватит. Гошан рос быстро и был уже со взрослую крупную дворнягу. Утки ему хватало на два дня. По-прежнему любил кашу и ел пироги. И каждый день, по полночи, мы с ним вместе молчали. Он о своём, а я о своём, всегда по разным комнатам. Только было такое чувство, будто всё равно за одним столом сидим и чай пьём.
– В карты играть будешь?.. – спросил я как-то его в одну из августовских ночей, когда настроения совсем не было. Дни осени приближались, бычки росли быстрей, чем Гошан, и скоро нужно было их сдавать. А что? Проиграю чёрту душу, как говорила баба Клава, тогда вообще братьями станем с ним, решил я. Что-то к своим двадцати пяти годам жить с душой я малость подустал. Уж больно болела она, стоило и без души жить попробовать. Может, так станет легче…
Гошан не ответил. Только шумно сопел у окошка на кухне – снаружи опять шёл дождь. Мы оба любили смотреть, как струями заливает окна. И если не было ветра, то открывали их настежь и дышали ночной свежестью, смотрели, как лопаются пузыри в лужах. Он из своего окна, а я из своего. А ещё нюхали дым из печной трубы. Нарочно в такую ночь я зажигал в печке дрова, и дым из трубы прибивало водой к земле. Даже шум ливня как-то успокаивал нас одинаково – Гошан начинал скакать тише и меньше, будто от пуза пирогов объедался, а я тогда легче засыпал…
Проблемы начались в конце сентября. Позднее в этом году у нас выдалось лето, и всё оттого, что весна после зимы тоже подзадержалась малость. Мой огород стоял вплотную к дому, все шестнадцать соток, огорожены. А рядом был огород Бабы Клавы, поскольку она со мной соседствовала. Ей я выкопал всю картошку первой, целых двадцать пять мешков вышло. Потом же наступило два дня моей смены сторожем на свинарнике, и на вторую ночь зарядил затяжной хороший ливень. Я побоялся, что так начинались осенние дожди – уж если зарядят, то не остановишь. Тогда и мой урожай весь погниёт, коли надолго оставить неубранным. Из мокрой земли выкапывать тоже было тяжело, в позапрошлый год так двое вил сломал, пришлось потом черена менять. Надо было, дурню, днём, перед ночной сменой выкапывать, пока сухо было. Да только баба Клава просила помочь с забором безногому деду Василию. Потому по светлому времени пришлось повозиться у старика. Забор у него стоял вокруг всего большого двора и дома, длинный такой и почти целиком разваливался. Вот и настроился я на тяжёлое выкапывание, когда возвращался со второй ночи домой. А как только зашёл в сарай, заметив, что дверь в него почему-то осталась открытой, увидел, что вся картошка там уже стояла в мешки уложенная. Нелепо, конечно, и по-бесовски глупо расставлена – где пол мешка или четверть, где целый, но всклень и не завязанный. Зато гнуть спину не надо – весь, до последней картофелины, мой урожай был убран с огорода.
– Чёрт твой по ночам копал, домовые сказали, – подтвердила тихо через забор баба Клава. – Руками, говорят, всю вырыл и перетаскал на горбу в корытце. Полы иди мой. Следами поди изгваздал…
Вот тебе и Гошан. Всё только тосковали вместе, а тут всерьёз хозяйством занялся. Неужто, не верил я, соображать начал? Сердце-то у самого от этого радовалось.
Однако вечером радость мне хорошо подпортили. Гришка пришёл, как всегда не один, со своими «волчатами». Засветло ещё, пока только смеркалось. Прознал, что к первым машинам, что скот у людей забирали и увозили на взвешивание, я даже не выходил. Вот и решил предупредить ещё раз.
– Ты не тяни. А это тебе, что б не забыл…
Один раз только ударил. Хватило. И нос хорошо разбил, и в глазах было долго светло. Но после этого такая злость появилась, что решил я уже про себя, не уступлю. Самим жрать зимой нечего будет, утки давно кончились, и кур оставалось мало. Что ж теперь, голодной смертью уйти в зиму обоим?
Гошан будто чуял всё, что у меня на душе творилось. Второй уже раз, лёжа с кровати, звал его в карты играть. А он опять не пошёл, смолчал. Обманула что ли старая Клава и не играл чёрт с людьми вовсе? Зато всю ночь бес мой потом ворчал и скакал по кухне как угорелый, хлопал дверьми, выбегал наружу. А там запрыгивал на конёк и – с крыши во двор, на копыта приземлялся. Маленький вроде, а грохот стоял, будто сверху большое ведро с землёй скидывали. Под утро только успокоился, съел все пироги, гречку, пол куры и уполз к себе спать. Я уж не знаю, чем он там занимался до следующей ночи, спал, наверное. В стене не поскачешь…
Ни во второй раз, ни в третий я так к машинам и не вышел. А с собой начал носить маленький прут из свинца. Что б защититься смог, если Гришка с Юркой и другие опять нападут. Однако в тот единственный день, когда прута с собой не взял, они меня и подловили. Пытался убежать от них, только хорошо погнали, окружили так, что не вырваться. И где-то у околицы настигли. Бабка Нюра, сердобольная женщина, видела всё. Крикнула своему мужу в дом, с лавки у забора:
– Выйди, Степан, заступись! Опять дурачка-Савёлушку бить волокут…
Но дед её не вышел. Один был, испугался. А меня так и утащили к речке. Пинками гнали почти до того самого места, где речка в озеро впадала, и где они в первый раз меня застали, с Гошаном в мешке на плечах …
– Предупреждали же, дурья пустышка?.. – спросили зло, обступив с четырёх сторон. И больше уже ни о чём не спрашивали.
Долго били меня. Сверху дышали отвратно водкой и самогоном. Два раза я лишался чувств, и приходил в себя всего лишь от новых ударов. Всё думал, когда уже забьют, чтобы муки мои закончились.
Но потом надо мной промелькнула тень. Будто ветерком лицо обдула. Даже как-то приятно стало на миг, на разбитых в кровь губах и дёснах. И что-то рядом в воде сразу булькнуло громко, нырнув в неё.
– Это ещё что? – гаркнул Гришка. – Собака его что ли?.. Сама утопилась?..
Гадко, противно заржали. Рожи у всех отвратные. Сумерки к тому времени только наступили, и лица их в закате смотрелись будто кровью умытые.
А затем снова булькнуло. Что-то вынырнуло из воды, вызвав «охи», «ахи» да «йоп твою мать». И из мелкой речушки на берег выскочила уже не моя «собака», а вышел самый настоящий чёрт. Высокий, шерстистый, с большими рогами. Огромный хвост с кисточкой, хлещет себя по бокам. Глаза горят красным и будто пар, светящийся и зелёный, из пасти и из ноздрей клубами густыми вылетает.
Как взревел тогда вылезший из воды чёрт, да как начал по ним скакать. Гришкина ватага даже разбежаться не успела. Самого Гришку, кажется, чёрт заскакал насмерть – всю грудину ему проломил, прыгая на ней своими ножищами. Я всё хотел заступиться за них, пытался повернуть голову, руку тянул. Но сил у меня не хватило даже на слово. Рёбра все самому сломали и избили в сырое мясо.
Запомнил, что подняли меня с земли, полумёртвого и изувеченного. И помню, как лилось на меня сверху чем-то тёплым. Так… слёзы горячие капали. Плакал мой чëрт, пока бежал и нëс меня на руках к дому. По мне убивался рогатый. А ведь, кроме бабы Клавы, никто меня не жалел по-настоящему раньше. Даже родители. Любили, наверное, по-своему народившегося в семье уродца, не утопили ж в пруду во младенчестве? А, значит, любили...
Очнулся я после того, как лишился чувств в бешеной скачке, уже в нашей избе, на моей кровати. Голый и в мокрую простыню обёрнутый. В печке жарко горел огонь, слышно было, как трещат в ней угли. Чёрт мой… снова стал маленьким и привычным. Что-то ворчал себе под нос, заправлял крупу в чугунок, заливал водой. Видел потом, как он ставит его ухватом на шесток и толкает дальше. Жмурится от жара. Погремел затем пустой сковородкой, нашёл в погребе сала, лука, картошки. Зажарилось сразу, зашипело и зашкварчало. От боли я не мог пошевелиться. И тогда он потащил кровать к печке, вместе со мной на ней. Размером Гошан был снова с дворнягу, но напряг все свои жилы и доволок меня как-то. Что б я и огонь видел с середины кухни, и что б слышал дождь в открытое окно. Опять шёл ливень.
Сжёг слегка Гошан кашу. И сало с картошкой подгорели тоже. Потом он намочил другую простынь в колодезной воде и сменил на мне старую. А после мы ели с ним подгоревшее. Он жевал с аппетитом, а я глотал едва-едва, валял языком в разбитом рту. Только всё равно сидели в одной комнате вместе, не прятались друг от друга, но и посматривали пока исподтишка. Будто болеть даже стало меньше и легче дышалось. Он верно был настоящим чёртом – шерсть у Гошана от бликов огня просто искрилась. Точь-в-точь как у кошек на солнце. И пусть в деревне меня теперь ненавидеть станут намного больше, зато тронуть уже не посмеют. Гришка с друзьями, если и выживут, говорить могут, что захотят. Кто ж им поверит, после водки, которую пили всё время? Вот пусть и скажут, увидели, мол, рогатого, когда он к ним сам из воды вышел. Скажут, и люди ещё посмеются над ними. А вот меня с бабой Клавой обидеть точно не смогут. Потому что жил у меня самый взаправдашный чёрт. Мой друг Гошан, моя ночная погремушка и добрый защитник. Попробуйте троньте, коли придёте.......
Вы хотите головоломок?
Их есть у нас! Красивая карта, целых три уровня и много жителей, которых надо осчастливить быстрым интернетом. Для этого придется немножко подумать, но оно того стоит: ведь тем, кто дойдет до конца, выдадим красивую награду в профиль!