Основано на реальных событиях
А вот интересно, если взять определенные события, которые благополучно окончились в 1945 году, да и перенести их в космическую вариацию. По сути уже фантастика, но основана на реальных событиях. Прокатит?
А вот интересно, если взять определенные события, которые благополучно окончились в 1945 году, да и перенести их в космическую вариацию. По сути уже фантастика, но основана на реальных событиях. Прокатит?
Здравствуйте, коллеги-киноманы. Недавно говорили о первых попытках перенести киберпанк на экран. Так что сегодня захотелось перевести и выложить факты о легендарном «Троне» 1982 года, главную роль в котором сыграл Джефф Бриджесс.
кадр из фильма
Фильм не был номинирован на премию «Оскар» за спецэффекты, поскольку в то время Академия считала, что использование компьютерных эффектов - это «жульничество».
Несмотря на коммерческий провал фильма (сборы меньше $27 млн при бюджете в $17 млн), аркадные видеоигры, созданные на его основе, оказались огромным хитом.
В компьютерном костюме у Джеффа Бриджеса была слишком большая выпуклость в области промежности, поэтому он был вынужден надеть танцевальный пояс, чтобы скрыть ее.
фото со съёмок
Чтобы вдохновить актеров, на съемочных площадках были размещены аркадные игры, в которые можно было играть в перерывах между съемками. Джефф Бриджесс был самым увлечённым игроком, ему было трудно оторваться от игры, чтобы пойти сниматься.
Многие аниматоры Disney отказались работать над этим фильмом, опасаясь, что компьютеры выведут их из бизнеса. И действительно, спустя 22 года Disney закрыл свою студию ручной анимации в пользу CGI-анимации.
В кадрах электронного мира с живыми персонажами практически нет движения камеры. Техники буквально прибили камеру к полу; камера была так зафиксирована, что «не сдвинулась бы с места, даже если бы ее сбила машина». В тех немногих кадрах с живыми персонажами, где действительно есть движение камеры (всего около дюжины кадров), используется простая графика или анимация, например, одноцветная подсветка.
Все живые действия, которые происходили внутри компьютера, были сняты в черно-белом варианте, а позже раскрашены с помощью фотографической и ротоскопической техники.
фото со съёмок
Дизайнер звуковых эффектов Фрэнк Серафин обрабатывал повседневные шумы через цифровой синтезатор Fairlight CMI на разных скоростях. Например, замедленное мурлыканье домашней кошки режиссёра стало грохотом «Главной управляющей программы», визг обезьян был использован для имитации шума, издаваемого «Дисками идентичности», а виртуальные взрывы были созданы с помощью хлопушек на складе.
Компьютер, использовавшийся для создания ключевых спецэффектов фильма, имел всего 2 Мб памяти и 330 Мб дискового пространства.
В первых сценах с Флинном в игровом зале он играет в придуманную им игру под названием Space Paranoids. Игра, в которую он играет, удивительно похожа на игровые движки с трехмерной графикой, которые не будут изобретены еще десять лет.
На 1:12:26 можно увидеть силуэт Микки Мауса на земле.
кадр из фильма
Первоначально планировалось, что контурные линии «хороших» программ будут светиться желтым, а «плохих» - синим. В какой-то момент эта схема была изменена, и добрые программы стали синими, а злые - красными.
Несмотря на то, что сейчас фильм считается вехой в области спецэффектов, на самом деле очень влиятельные анимационные приемы заняли суммарно не более 20 минут.
На стене кабинки Алана написано «Gort, Klaatu barada nikto». Это фраза из научно-фантастического фильма 1951 года «День, когда остановилась Земля», которая использовалась для предотвращения катастрофы. Впоследствии эту же фразу должен был произнести Эш в третьем фильме про зловещих мертвецов, но частично забыл слова.
кадр из фильма
Поскольку в то время было мало 65-миллиметровых камер, на недостатки оборудования не обращали внимания. Создатели шутили, что нашли в оборудовании песок из «Лоуренса Аравийского», а один из видоискателей был сломан, и оператору приходилось наводить и снимать, не будучи уверенным в том, что находится в кадре.
Когда Флинн садится за компьютерный терминал Лоры, чтобы взломать «Энком», он говорит: «Как говорит человек, нет проблем, есть только решения». Человек, которого он имеет в виду, — Джон Леннон, который пел это в своей песне «Watching the Wheels».
Программа «Кром на ринге» вдохновлена традиционной баскской игрой Джай-Алай. В ней брошенный мяч должен отскочить от пола к стене.
фото со съёмок
В декабре 1981 года продюсеры разработали план действий на случай непредвиденных обстоятельств, чтобы успеть к дате выхода фильма летом. Если к тому времени эффекты не будут готовы, планировалось нанять 500 студентов колледжа, приехавших на летние каникулы, чтобы они занялись анимацией.
Название «Трон» происходит от слова «электрон», которое является основой электричества. Некоторые программисты предполагают, что термин происходит от фразы «trace on, trace off». Однако Стивен Лисбергер услышал этот термин только после завершения работы над фильмом. Название «Энком» было выбрано потому, что это было единственное звучное название, которое они смогли придумать, но которое не было уже зарегистрированным корпоративным именем.
Стивен Лисбергер избегал использовать в фильме слово «кибер», так как считал, что оно будет раздражать людей и заставит фильм звучать как «фильм о мозгах».
Благодарю за внимание. Любите этот фильм?
Трейлер:
P.S. если увидите ошибки/опечатки, сообщите, пожалуйста.
15. Серебряный покровитель
– Бух!– я зацепился носком обуви о лавочку и, падая, так знатно приложился о столешницу, что в глазах поплыли круги. Еще расплескались напитки на столе, под недовольный ропот компании. И, ко всему прочему, перед глазами пронеслись два всплывающих окна. Первое лаконично сообщало о полученном ущербе. А вот второе… Второе я прочитать не успел.
– Глаза вы что-ли дома пооставляли, милейший?
Ближайший посетитель трактира, стряхивая капли красного вина с рукава одеяния, похожего на грубую монашескую рясу, буравил меня взглядом из-под кустистых бровей. Лицо его, плоское, как блин, с отметинами пережитой неоднократно оспы, никак не вязалось ни с голосом, ни с манерой произношения. К тому же, кажется, фразу я уже где-то слышал. Или даже читал.
Однако, все мысли разом вылетели у меня из головы, когда с одеждой говорящего начали происходить удивительные метаморфозы. Облитый рукав вдруг засиял серебром, металл перекинулся выше, покрыв благородным блеском всю одежду, покрой которой тоже изменился. Высокий воротник, расшитый изумрудной нитью приподнял подбородок, лицо вытянулось, оспины испарились, уступив место бородке эспаньолке, франтоватым, слегка загнутым вверх, усикам и безукоризненной, словно отполированной, коже.
– Закройте рот, драгоценный!– раздосадовано прошипел в ухо преобразившийся персонаж,– муха влетит! Пройдемте на задний двор!
Морена дернулась за нами, но я остановил ее жестом, давая понять, что причин для тревоги нет.
Дверь скрипнула, пропуская нас к ряду умиротворенных лошадиных морд у коновязи.
– Что вы хотите?– странный гуляка повернулся ко мне резко, крутанувшись серебристым волчком.
– Э… а… В каком смысле?
– Так вы не следили за мной?
– Нет!
Из колючего взгляд незнакомца стал просто подозрительным. Он сделал хитрый пасс рукой. И, спустя секунду, тихо рассмеялся.
– Ясно. Шутки коббока. Восприятие тебе до небес задрал, а ловкость и силу чуть ли не в ноль сбросил. Вам что, еще не объяснили, что это за существо?
– Ну…Как… Не так чтобы… Хотя…,– меня так и подмывало задать вопрос о различии «Внимательности» и «Восприятия». Но я никак не мог сформулировать его. Видимо, интеллект улетел тоже в бездну, утянутый за собой неразлучной парочкой физических параметров. А может то был и не интеллект, а красноречие. Даже скорее всего, оно.
– Вижу. Но-ви-чок. Новичок Ахав. У меня для тебе две новости, неофит Ахав!
– Хорошая и… очень хорошая,– я решил внести некоторое разнообразие в чересчур предсказуемый диалог.
Незнакомец замер на миг. И вновь почти неслышно рассмеялся, будто звон серебряных колокольчиков рассыпался вдалеке.
– Ты мне нравишься, вольный странник! – он довольно фамильярно приобнял меня за плечо,
– Вот что я тебе скажу, новичок Ахав, награда тебе не положена! Но я тут глянул на твое поведение… Ловко ты со стражниками на воротах, да! Старичку помог. Так что вполне в пределах моей компетенции все же кое-что для тебя сделать.
– Раз!– серебряный рукав нарисовал в воздухе сложную загогулину,– смягчил норов твоего коббока. Не шкодить он не может… Но время восстановления исходных способностей хозяина теперь сведено к минимуму. С час, впрочем, займет процесс.
– Два!– вертикальная черта, оставленная пальцами, полыхнула и осыпалась разноцветным конфетти.
– Скрытый параметр «удача (везение)» повышен на два пункта. Текущий статус: «Обусловленная удача». Проявляется при взаимодействии с игровыми существами и предметами всех уровней, относящихся к основному сценарию развития героя, либо с прочими существами, имеющими репутацию не ниже «интерес». Не влияет на военные и насильственные действия, научные изыскания и обнаружение скрытых предметов и сущностей.
– Три!– не успел я подумать, что лимит подарков исчерпан, как в классических сказках, как в мою сторону полетела светлая монета.
«Непростая монетка, редкая. Мелкая условно-неразменная монета. Каждый раз, расплачиваясь монетой, вы возвращаете ее себе. Репутация с продавцом не страдает. Дополнительные свойства: скрыто».
– Опачки, да я миллионер!
Однако следующие строки поумерили пыл.
«Условие: Монета должна затеряться среди себе подобных при расплате не менее чем 50 монетами. Прочность 6/6».
Когда до меня полностью дошел смысл описания, я и вовсе сник.
– Так это ж просто купон на двухпроцентную скидку! Причем использовать можно только шесть раз! И не со всеми далеко торговцами!
Но даритель уже мелькнул в дверном проеме. Лишь напоследок я успел рассмотреть надпись над его головой, причем без всякого «зри»: «Аргентумус, игровое существо, уникальное, уровень скрыт, сценарий «Слияние», класс «Покровитель», специализация…».
Дальше прочесть не успел, во двор вывалились Маша и Моль. Я аккуратно взял за локоток девушку, увлекая в сторонку, к морде размеренно жующего овес жеребчика.
– Маша, а логи реально поднять?
– Зачем тебе?
– Не успел прочесть всю инфу вот о том… странном гражданине.
– Да что там читать! Брюз, бродяга, 3 уровень?
– Действительно,– легко согласился я, поняв, что под личину бродяги удалось заглянуть почему-то лишь мне. И распространяться о событии пока неразумно.
«Правильно мыслишь!»– раздался перезвон колокольцев в голове.
«Ты что, теперь навсегда прописался у меня в мозгу?!»
«Лишь до того момента, когда тебе надоест мое общество… И мои бонусы! А пока пользуйся моей добротой…»
«Тоже мне, Арик два процента»,– мысленно съязвил я, но тут же прикусил ментальный язык.
Покровитель, как существо крайне воспитанное, сделал вид, что не расслышал.
А вот и они, логи. Перед глазами всплыли, одно за другим, три сообщения.
«Специализация «Восприимчивость» + 1200 процентов (избирательно, рандомно, временно). Все остальные навыки, специализации и профессии сокращены на 120 процентов. Источник: Плененный коббок».
Почему «плененный» то? Вот и помогай местной фауне! Дела… Не коббок, а вредитель какой-то!
Второе сообщение из архива «Получен урон 3 единицы».
Ага, это когда об лавку ударился! Именно по причине внезапно возросшей внимательности я так неожиданно рассекретил Аргентумуса. Хотя… судя по манере разговора, абсолютно не соответствующей внешности, тот, скорее всего, был не так уж и против.
«… класс Покровитель, специализация «Покровительство ораторов, искателей кладов и… и дураков. Тип: светлая сущность».
Вот так вот! Ни прибавить, ни убавить! Лучше Пушкина не скажешь, как Шаляпин не споешь! Я задохнулся от возмущения. Но сообщение все же дочитал.
«Закрытый раздел, только для последователей Покровителей. Сценарный класс «покровитель», основная справка. Покровители имеют собственную специализацию, различаются по уровню, принадлежности к Темной или Светлой фракции, но все они являются листьями на ветке «Слияние». Адепт под покровительством «Слияния» пользуется благами сценария в нейтральных, универсальных, социальных гексах, не требующих выбора основного сценария, либо пока активен сценарий «Слияние» в прочих гексах. Адепт получает метку покровителя, которую способны увидеть иные адепты. Репутация последователей фракций-антагонистов автоматически падает на три единицы у обеих сторон. Репутация среди адептов той же фракции увеличивается, на три пункта. Идентифицировать знак конкретного покровителя, расположенный на плече адепта, способен лишь последователь того же Благодетеля. Взаимная репутация возрастает на шесть пунктов».
«Эвон как! Благодетель… с большой буквы! Тьфу, пропасть. Надо контролировать свои ментальные порывы. Не один я нынче!!!»
Узор-паутинка, в том месте, где касалась меня ладонь Покровителя, сияет загадочным матово-белым светом.
Моль тактично кашляет, и мы отправляемся на поиски наследника рода кожевенников Гиммли.
Потратив на поиски битый час, изрядно попутешествовав по узким изогнутым улочкам окраин, останавливаемся отдохнуть. Добросовестно взопревший кузнец уже жадно взирает на вывеску очередного питейного заведения, когда я улавливаю обострившимся до невероятности слухом «…нас делает сильней». Спутники, конечно же, ничего такого не слышат. Но, доверившись моему порыву, послушно следуют. Не забывая отпускать за спиной едкие замечания по поводу моей скромной персоны.
Пару раз я сбиваюсь с пути, принимая эхо за истинный источник звука. Но вот, наконец, за очередным поворотом отрывается картина маслом. Тележка, крытая драной парусиной, топорщит сиротливо оглобли. Подпирая плечами заднее колесо, на дерюжке сидит парень, откусывая с хрустом от пупырчатого огурца, заедает краюхой черного хлеба.
– Питер, здравствуй!– басит Моль.
– Доброго дня, мастер Моль!– отзывается Питер с простодушной улыбкой.
У него вид настолько же безмятежный, как у деревенского юродивого. И на плече,– тот же узор, что и у меня! Питер замечает вязь переплетенных линий, его улыбка становится еще шире.
– Пусть продлятся твои дни, избранник Серебра!– юноша оказывается рывком на ногах, склоняясь одновременно в трогательном и немного вычурном поклоне,– Все милости вселенной да лягут к ногам твоей прекраснейшей спутницы!
– Он о чем?– шепчет Машка, дергая за рукав.
– Позже объясню,– отзываюсь так же тихо, а мысленно командую: «зри!»
«Питер Гиммли, экстравагантный торговец и начинающий авантюрист, игровое существо, уровень 10, уникальное. Репутация группы с П.Г.: +3 (Интерес). Личная репутация с П.Г.: +9. (Уважение). (сумма «репутации с жителями городов (+3)» с «репутацией того же Покровителя» (+6). Для изменения статуса на «Дружба» необходимо еще 3 единицы репутации».
«Хм-м, Система, можно включить Интеграцию, пока есть возможность, хочу систематизировать сведения о репутации и гильдейско-профессиональных навыках».
– Исполнено!
Репутация
Нейтралитет
Настороженность -3 Интерес +3
Подозрительность -6 Одобрение +6
Порицание -9 Уважение (авторитет) +9
Вражда -12 Дружба +12
Ненависть -15 Поклонение +15
Ярость -18 Превознесение +18
Разряды:
Новичок от 1 до + 3 в профессии
Ученик от +4 до + 6 в профессии
Адепт от +7 до +9 в профессии
Мастер от +10 до +12 в профессии
Эксперт от +12 до +15 в профессии.
16. Подсказка
– Питер, мы к тебе по делу!
– Торговец рад встретить любого, кому интересен он сам,– парень коснулся груди, сделал широкий жест от плеча в сторону повозки, или его скромный скарб.
Не дожидаясь следующей реплики, юноша сорвался с места и откинул парусиновый полог.
За ним обнаружились полки, заполненные вещами.
– Хлам,– не сдержав презрительной усмешки, скривился кузнец.
– Зачем вы так, уважаемый мастер!– искренне возмутился кандидат в авантюристы,– у меня есть очень достойные вещи!
Когда картинка слегка поплыла перед глазами, я осознал, что реактивный буст коббока завершен и мои органы чувств возвращаются в штатный режим. Все, кроме одного. Чувство симпатии к Питеру Гиммли. Оно, на фоне ровного отношения к остальным, сияло ярким солнечным лучом, разделяющим пасмурные облака.
– Хлам и мусор!– отрезал сурово Моль.– Занялся бы лучше кожами, как отцы и деды. А коли душа к тому не лежит, выбрал бы иное ремесло по вкусу. Мужчина без своего дела, как душа без тела!
– У меня есть свое дело!– гордо вскинул подбородок с хаотичными зачатками бороды младший Гиммли.
– Давайте не будем ссориться,– миролюбиво, но решительно я вклинился между конфликтующими сторонами. Завладел локтем торговца и увлек его в сторону.
– А чего он…,– в милой непосредственной манере продолжил было хорохориться Питер, но замолчал, стоило мне показать из-под ткани перевязь, снятую с рептилоида.
– Ух ты,– пальцы Питера прошлись по клейму,– дедова работа,– продай, друг, а?
– Видишь ли, Питер…
– Ох, а денег-то у меня сейчас и нет,– пригорюнился наследник скорняков-кожевенников.
Я нахмурился. Уж очень мне напомнила ситуация в нарисованном, родившемся из воображения и невероятных технологий Паяцев, городе, наш, реальный мир.
– Придумал!– взгляд собеседника вновь ожил, загорелся надеждой,– Придумал, придумал, придумал!
Он, как ребенок, захлопал в ладоши.
– Что придумал?
– Обмен! Мы поменяемся вещами. Как тебе такая идея, брат в Серебре, а?
– Идея отличная, но…
– Никаких но… Ты, верно, подумал, что я готов всучить тебе всякую дрянь? Или потребовать доплаты? О, ты не знаешь еще Питера Гиммли, странник!
– Питер, я согласен!
Юноша тут же порывисто обнял меня, радушно похлопывая по спине.
– Я знал! Я знал, что преданный сердцем Аргентуму не может быть плохим, жадным!
Насилу разорвав объятия я, наконец, задал главный вопрос:
– Питер, у этой вещи есть история?
Гиммли потер нос.
– Гм-м… История.
Я снял перевязь и передал ее в руки торговца.
– Дед изготовил множество таких вещей,– несостоявшийся наследник ремесла вертел перевязь, разглядывая ее с разных сторон.
– И нет никакой зацепки? Может быть что-то, связанное с расой рептилоидов?
– Рептилоидов? Ты имеешь ввиду аргониан?
Я растерялся.
– Многие странники путают,– пояснил Гиммли, заметив мое недоумение,– аргониане,– жители нашего Желтого Континента. Рептилоиды же, они же дракониды, обитают на островах. Они, понятное дело, из одного корня. Но разделились давно. Как раз во времена деда рептилоидов, обычно разрозненных и конфликтующих между собой, объединил под своим началом Амоа Островной Король. Воодушевленный легкими победами на морях, Амоа решил покорить и Континент. Но получил сокрушительный отпор. Война длилась недолго, но вошла в летописи. Говорят, многие аргониане сочувствовали Амоа. И даже ремесленник из нашего города, якобы, тайно, по реке, нанимая прибрежных гоблинов, отсылал лодки со снаряжением для армии нападавших.
– Этот аргонианин до сих пор проживает в городе?
– Да. Его вина не была доказана. Репутация, правда, сильно пострадала, Даарж-ан замкнулся, стал жить отшельником и продолжил якшаться с гоблинами, которые, опять же по слухам, и помогают ему сбывать доспехи.
– Доспехи?– взревел нежданно-негаданно появившийся за спиной Моль,– рыбья чешуя и смоляная пакля! Вот его хваленые доспехи! Кольчуга должна состоять из железа, стали и воловьей кожи, а не из крабьей требухи!
Я досадливо поморщился.
– На что же рассчитывал Амоа, бросая в бой против многократно превышающей по численности армии, отряды своих солдат? И эти…сочувствующие ему аргониане? Они же не сплошь глупцы?
– Вовсе нет. Большинство аргониан хитры и дальновидны. Есть легенда, что в руки Амоа попала книга, в которой описывалось, где Предтечи спрятали чудовищное по силе оружие. И вся военная операция являлась лишь отвлекающим маневром, в то время, как горстка воинов храбрецов под командованием самого Короля пыталась завладеть чудо-оружием.
– Ешкин-матрешкин, вундер-вафля!– Морена решила тоже влезть в чисто конфиденциальный, по задумке, разговор,– и чего-где-как?
– То просто легенда,– развел руками Питер.
– А «предрассудок он обломок давней правды»,– процитировал я поэта Боратынского. Вышло назидательно и немного пафосно.
– Ты мудр, мой друг,– задумчиво протянул юноша,– И, возможно, как никогда прав. Навести Даарж-ана и попробуй разговорить его.
«Внимание. Задание: «Узнайте историю ящера-наемника» дополнено. Найдите дом аргонианина Даарж-ана. Узнайте о его роли в экспедиции отряда рептилоидов».
– Спасибо,– я протянул руку Питеру,– обязательно отыщем этого… горожанина.
– Он уже не совсем горожанин. Живет в самодельной глинобитной лачуге за стеной, а в свой старый дом лишь изредка возвращается. Мастер Моль хорошо знает, как пройти к нему сквозь Малые Ворота.
– Ну да… знаю…, – недовольно пробасил кузнец,– и что с того?
– Если ты поможешь моему другу отыскать пристанище Даарж-ана, то я подарю тебе щепотку огненной соли!
– Щепотку? И только-то?– Моль старался выглядеть равнодушным, но глаза у него разгорелись.
– Не жадничай, мастер! К тому же я отдаю тебе все, что у меня есть!
– По рукам!
– А ты, Странник, прими это,– мне в открытую ладонь легло увесистое металлическое яйцо.
– Зри!
«Игровой предмет. Характеристики скрыты сценарием».
Вот как!
– Кажется, я начинаю догадываться, почему у торговца Питера Гиммли дефицит наличности,– прошептала мне на ухо Морена.– Ему бы председателем благотворительного фонда работать. Или министром финансов. В очень недружественной нам стране!
Стоял последний день осени, последние коричневые листья шелестели на дубах, растущих вдоль холма. Я занимался ремонтом в том месте, где обрывалась грунтовая дорога.
Участок размером 60 акров, по большей части зарос, кишел клещами и ядовитым плющом, и хотя я жил здесь уже 20 лет, именно в этом месте никогда не бывал. Я слышал, когда покупал землю, что в горах есть источник, у которого собираются олени, но никогда его не видел.
Как вы можете догадываться, я жил чертовски далеко за городом, далеко за той точкой, где даже широкие дороги превращаются в гравий, а затем в грязь. Я ни разу не видел здесь людей, если только не приглашал их сам, а случалось это нечасто.
Едва закончив работу, я заметил что-то странное в кустах – оранжевую вспышку. Сначала я подумал, что это может быть упавший лист, сохранивший остатки цвета, но подойдя ближе, увидел, что пятно сильно больше: охотничий жилет.
– Привет, – сказал я, но не получил ответа. Я выругался и сплюнул, жалея, что не взял с собой ружье. Не было бы ничего удивительного в том, что здесь оказался заблудившийся турист, идущий по Маршруту тихоокеанского хребта или какой-нибудь бродяга, забредший за много миль от города.
Я крикнул снова, но ответом была тишина. Холодный ветер шелестел опавшими листьями. Совсем немного оставалось до первого снега.
Конечно, я мог оставить человека там, но, ко всему прочему, это все же была моя земля. Я медленно приблизился к оранжевой штуке. Только взглянул и тут же прижал руку ко рту. В кустах лежало тело, почти целое за исключением отсутствующей головы. Крови, однако не было.
Сглупив, я наклонился ближе и тут же об этом пожалел.
Вместо кровавого среза, шею покрывала гладкая кожа. Словно тело было рождено безголовым с чистой, неповрежденной кожей в том месте, где должна крепиться голова.
Первые зимние снежинки упали мне на спину, пока я пытался понять, что делать с этим немыслимым трупом. Я понятия не имел, как долго он там лежал. Труп казался свежим, возможно, из-за холодной погоды. Холодные руки. Бледный и обескровленный. Но ни следа гниения.
Однако странно, когда я закатил рукав, кожа оказалась слегка темнее, чем на ладони, словно принадлежала двум разным людям. Я повернулся, чтобы посмотреть на другую руку. На ней цвет также отличался от двух предыдущих.
Наверное странный загар? Может быть, он носил перчатки или рубашку с одним рукавом. Или это какое-то заболевание.
Я мог оставить тело там. Но это, скорее всего, означало бы бросить его на всю зиму – на три или четыре месяца под слоем снега в несколько футов. И кто знает, в каком состоянии он будет, когда зима закончится?
Наверное, мне следовало позвонить окружному шерифу, но на участке росло несколько растений, которые ему не нужно было видеть, не говоря уже о кое-каких нарушениях закона. В конце концов, я решил отнести тело домой и избавиться от него позже, возможно, выбросить в парке, где его сможет кто-нибудь обнаружить.
С некоторым усилием я погрузил труп в тачку, которую прицепил к квадроциклу. А затем потащил свою задницу домой, пока меня не замело снегом.
У меня был пристроенный к дому холодный подвал, куда можно было попасть только через кухню. В основном ради защиты от вредителей, ну и для хранения инструментов и продуктов. Я перетащил тело туда, так оно оставалось в холоде, но было защищено от стихии, не говоря уже о медведях.
Затем я помылся, разогрел на плите красной банку фасоли и устроился смотреть новости. Мне в голову пришла нездоровая мысль, что это моя первая компания за несколько лет.
Прошло около часа, и я захотел выпить. А когда пошел на кухню за очередной банкой пива, что-то услышал. Тихий стук, а потом шорох, будто что-то волокут по полу.
Конечно, лесные животные постоянно запрыгивали на крышу, но этот звук доносился снизу. И, если честно, сегодняшняя находка немного меня взбудоражила, хоть я и не хотел этого признавать.
Я взял ружье и медленно пошел к двери подвала, стараясь не издавать ни звука. Пытался дышать медленно, как в рекламных роликах с йогой, которые крутят в сети магазинов товаров для дома.
Уставившись вниз, я едва различил у подножия лестницы две ноги. Но мог поклясться, что оставил тело лежать в другом конце комнаты.
– Эй? – Крикнул я в темноту. – Эй?
Ответа, естественно, не последовало. Так что я закрыл дверь и отправился обратно в гостиную. Снаружи снег шел сильнее, засыпая грунтовую дорогу. К утру я останусь здесь в одиночестве на всю зиму, до мартовской оттепели. Солнце начало опускаться за горы, отбрасывая тень, погружая мир в темноту.
Не успев сесть обратно, я услышал еще один стук. И еще один. Подошел к двери, но что-то внутри меня на этот раз отказывалось ее открывать. Вместо этого я запер замок. А как только это сделал, услышал еще несколько ударов, все ближе и ближе. И тут ручка задребезжала.
Я сделал шаг назад. И еще один, когда грохот стал более настойчивым.
– Убирайся! – крикнул я. – Прочь!
Но что бы это ни было, оно не послушалось. Громкие удары начали доноситься от низа двери, дерево прогибались и раскалывалось.
Я навел ружье на дверь и выстрелил.
Что-то загрохотало, скатываясь вниз по лестнице. Еще секунду я просто стоял на месте. И определенно дышал не как в йоге. Сердце билось так быстро, что по левой руке побежали мурашки.
На секунду воцарилась тишина. В ушах звенело от выстрела, воздух пропитался порохом.
А потом я снова услышал удары. Один, затем другой, словно существо снова взбиралось по лестнице.
Часть меня хотела выстрелить снова, чтобы защитить свой дом. Чтобы защитить свою крепость.
Но затем мне в голову пришла идея получше.
Один выстрел не покончил с тварью, и я понял, что второй вряд ли поможет.
Так что, первый раз в жизни, я сбежал.
Я подбежал к квадроциклу и отцепил тачку. Посмотрел на дом и увидел, что существо стоит внутри. Наблюдал, как оно прошло по гостиной и село в кресло, которое я занимал несколько минут назад. Если бы у него были глаза, полагаю, оно бы смотрело телевизор.
Я ехал сквозь шторм. Было несколько неприятных моментов, но особых проблем не возникло. Хотя, всю дорогу я не мог остановиться и посмотреть назад. Словно существо гналось за мной, бежало сквозь снег, готовое поймать меня в любую секунду.
В конце концов, выехав на главную дорогу, я почувствовал, что снова могу дышать. Я не останавливался, пока не доехал до центра города.
Не знаю, почему, но первое, что я сделал – зашел в самый переполненный бар и заказал пива. Забавно, прошло, наверное, около полугода, с тех пор, как я с кем-то разговаривал, но внезапно мне оказалось необходимо общение. И следующие несколько часов я болтал с каждым, кто был готов слушать, рассказывая все известные мне истории, кроме той, которую рассказываю вам сейчас.
Я так и не вернулся в этот дом. Продал его какому-то богачу из Калифорнии. Я слышал, он снес мою старую хижину, и воздвиг какую-то крепость из стекла и металла. Возможно, это сохранит его в безопасности. Что до меня, я больше не планирую туда возвращаться. Особенно после того, что случилось с моим соседом Кевином.
Видите ли, через несколько ночей после того, как я сбежал, шериф получил несколько отчаянных звонков от жены Кевина, которой не было в городе. Она только вернулась домой, и обнаружила тело своего мужа. За исключением головы. По словам коронера, та была оторвана.
Конечно, она сказали, что это был медведь. Но какой медведь забирает голову и оставляет все остальное нетронутым, несъеденным?
Я понятия не имею, зачем этой твари понадобилась голова. Возможно, просто из зависти. Или оно хотело носить ее как шляпу.
Затем я вспомнил, что тон кожи отличался на руках и ладонях. И теперь задаюсь вопросом, может, все это началось с ничего? Может оно постепенно собирало себя из одиноких стариков в лесах, парней вроде меня, которые думали, что им никто не нужен…
По ночам я представляю множество вещей. Представляю свою собственную шею вспоротой. И тогда я вынужден вставать с постели. Я выбегаю на улицу и бегу, бегу, пока не увижу другого человека. Отчаянно хочу с кем-нибудь поговорить, готов на все ради небольшой компании.
Все, что угодно, только бы не быть одному.
Телеграм-канал чтобы не пропустить новости проекта
Хотите больше переводов? Тогда вам сюда =)
Перевела Регина Доильницына специально для Midnight Penguin.
Использование материала в любых целях допускается только с выраженного согласия команды Midnight Penguin. Ссылка на источник и кредитсы обязательны.
На столе лежит диск из позеленевшей от времени бронзы немного меньше ладони, как же я боюсь и ненавижу его. За эти несколько лет я совершенно его изучил: не вполне правильная, яйцевидная форма, потёртый, на одной стороне изображен странный пёс с тремя парами лап в стиле быков Ассирийского царства, на обратной - когда-то были вырезаны письмена то ли с молитвами, то ли с проклятьями. Предыдущие владельцы пытались их соскоблить, чтоб никто не посмел их прочесть, и даже преуспели - часть текста была утеряна. Он всегда ко мне возвращается, всегда, что бы я ни предпринимал. Не важно, как именно он это делает, важно, что я не могу от него избавиться... На маяке я один, так безопаснее для всех, вернее не совсем один... Ветер швыряет в окно морскую пену и снег, сегодня штормит с утра, а к ночи погода совсем разбушевалась. В вое урагана за стенами слышно ещё кое-что, этот утробный низкий звук, больше напоминающий подземный гул... он рядом, давно рядом, стоит Солнцу закатиться за горизонт, как я начинаю его слышать...
А началось всё это в ту проклятую поездку, когда я безнадёжно отбился от своих бандитов в пещере под Чатыр-Дагом. Исходив Крым по поверхности вдоль и поперёк, мы решили залезть под землю. Туристические объекты были известны нам наизусть, толкаться вместе с туристами конечно не хотелось. В тот раз мы высадились на нижнем плато и долго блуждали в поисках хоть какой-нибудь завалящей и желательно дикой пещеры. Нам повезло (о, если б я знал тогда - бежал оттуда, сломя голову), в одном из отрогов мы нашли отличный провал между камней, из которого тянуло сыростью и холодом. Поначалу приходилось ползти по шкуродёру, но дальше стены пещеры расходились в стороны, а через пару десятков метров уже можно было идти в полный рост. Судя по отсутствию следов и мусора (да-да, дикари-спелеологи, вы только рассказываете, что образцово себя ведёте, на деле что ни пещера - так непременно какие-то окурки, обёртки и бутылки) в тот раз мы нашли что-то действительно вдалеке от туристических троп. Наверняка специалистам эта пещера была известна, но облагораживать её никто не торопился, и нам хотелось ощущать себя первопроходцами.
Никто и никогда не знает когда именно заблудился, осознание этого догоняет нас позже и окатывает будто холодный душ. Так вышло и со мной, вроде бы только что переговаривался с кем-то за забором из сталагмитов, а через несколько шагов в ответ только эхо... Стены пещеры сдавили меня, я пошел назад, но не узнавал места. Позже, на поверхности, когда кровь не стучала в висках, лучшим решением виделось стоять на месте и ждать остальных. Но тогда... тогда я бежал в панике, не разбирая дороги, падая, раздирая руки о камни, и надеялся увидеть хоть отблеск чужого фонаря. Так ноги вынесли меня в очередной грот, но это был тупик - всю противоположную сторону занимал огромный обвал. Как же я тогда устал и замёрз. В отчаянии я сел на камень и закрыл лицо руками. Не знаю, сколько я так просидел. В порыве малодушия и жалости к самому себе, к этой дурацкой пещере, к этому опостылевшему Крыму я шептал что-то, призывал всех божеств и демонов и обещал что угодно в обмен на возвращение на поверхность. Из оцепенения меня вывел... я до сих пор не понимаю, что это было... назвать это "шепотом" неправильно, я не слышал звуков, кроме своего сбившегося дыхания, да колотящегося сердца. Я будто почувствовал, что ко мне обращаются, отвечают на мой вопрос, зовут меня на языке без слов. Я решил, что схожу с ума, и открыл глаза. В гроте ничего не изменилось: всё такая же груда камней и провал в стене, через который я пришел. Но тогда в луче фонаря мелькнуло что-то белое, слишком белое на фоне серых камней. Я подошел ближе. Кости! Из-под каменного обвала торчало несколько костей. Я снял несколько булыжников и отшатнулся: кости были человеческими. Вне всяких сомнений я глядел на кости руки, хотя часть из них была переломана, здесь кого-то насмерть очень давно завалило камнями. Остальной скелет несчастного, очевидно, был под обвалом. Под "пальцами" покойника угадывался странный металлический предмет. Я, преодолевая страх и отвращение, вытянул его из каменной крошки и стряхнул обломки костей. В свете фонаря я пытался рассмотреть этот странный оберег из позеленевшей бронзы, то ли амулет, то ли медальон... так он попал ко мне в руки.
Неожиданное происшествие заставило меня двигаться. Хотелось убраться подальше от этого жуткого места, от неупокоенного скелета под камнями. Я пошел обратной дорогой. Я бродил по каменному лабиринту довольно долго, пока... о чудо!.. не увидел в одном из боковых тоннелей мелькнувший огонёк чужого фонаря. Я закричал, что было сил, меня нашли и потащили к выходу, мои мучения скоро закончились. На поверхности мне устроили выволочку, все орали про недопустимое и безрассудное поведение в пещере (они и сами перепугались не меньше, потеряв меня), но всё это мало меня задевало. Я сидел на земле и глупо улыбался, подставив лицо заходящему Солнцу и тёплому ветру. Марк, о бедный Марк, он тогда увидел, что я до сих пор сжимаю в руке мою странную находку. Рассвирепев, он выхватил у меня этот кусок бронзы и в сердцах швырнул куда-то, пару раз толкнув меня. Я не протестовал, мне было всё равно.
Когда страсти поутихли, меня, наконец, выслушали. Сообща мы установили место, где я скорее всего отстал от группы. Эпизод со скелетом я пропустил, все итак были взвинчены. Компания понемногу приходила в себя, через пару часов кто-то уже смеялся и терзал гитару. Солнце практически село, и на плоскогорье задул холодный ветер. Мы достали из микроавтобуса палатки и стали собираться на ночлег. За ужином у костра было решено завтра же лезть снова (ну кто бы сомневался), потому как банда нашла несколько интересных ответвлений, которые уходили глубоко в гору, и только поиски пропавшего меня остановили их. Уже укладываясь в нашей с Припятским палатке, я впервые услышал это: странный басовитый то ли гул, то ли вой. Звук то приближался, то, срываясь на высокой ноте, пропадал. Солнце село, в наступившей темноте моего фонаря едва хватало на несколько метров, разглядеть ничего не получилось. Я решил, что это какая-нибудь местная живность, благо в Крыму нам ни разу не попадалось ничего крупнее лисы, во всяком случае до тех пор. Измученные дневными приключениями, я быстро уснул.
И проснулся. Меня разбудил пронзительный женский визг. Припятского тоже, Серёга сел, расстегивая спальный мешок. Мы выскочили на улицу. В луч фонаря попала сложенная пополам девичья фигура, Кристину мучительно рвало. Наталья что-то кричала, пытаясь удержать подругу на ногах. Чуть дальше из палатки высунулся Янгель, заспанный и взъерошенный. А дальше в луче фонаря... а дальше луч выхватывал на траве кроссовок. Один. С торчащим из него куском ноги. Я будто в тумане отметил, что это кроссовок Марка. Из кроссовка поднималась голая лодыжка, а затем резко сменялась кашей из растерзанных мышц и обломков костей. На не слушающихся ногах я подошел ближе и посветил на траву... в электрическом свете трава выглядела маслянисто-черной. Кровь! Много крови. В траве попадались обрывки ткани, куски мяса, фаланги пальцев, кусок черепа со скальпом, большая часть плоти отсутствовала... Всё казалось не реальным, несчастного Марка будто растерзали медведи или волки. Как это могло произойти в тишине, вблизи палаток, да ещё и в безопасном Крыму? Впрочем, тогда никто из нас не задавался вопросами, мы все оторопело сбились в кучу возле гигантской отвратительной кляксы и таращились на останки Марка, у девчонок была истерика, Янгель и Припятский, оба бледные как мел, водили лучами фонарей по траве. Мы не знали, сколько времени прошло, когда первый из нас догадался посмотреть на часы было что-то около пяти утра... Конечно, после были спасатели, конечно, полиция и скорая, каждого опросили не по разу... Это не дало никаких результатов. Наскоро слепленная версия про диких зверей совершенно не сходилась ни с нашими показаниями, ни даже со здравым смыслом. Но... мы были растеряны, а они так торопились скорее закрыть "дело". Янгель звонил семье Марка, за останками должен был прилететь кто-то из его братьев... Вот и всё, что я помнил про тот чудовищный эпизод.
Надо ли говорить, что наш туристический десант тут же оборвался. Мы возвращались в Н-ск, постаревшие и оглушенные несчастьем. В аэропорту я неожиданно "зазвенел", проходя через рамку металлоискателя. В одном из карманов рюкзака меня ждал сюрприз - там лежал тот самый медальон из пещеры. Я счел это чьей-то глупой шуткой, видимо кто-то, когда страсти вокруг моего спасения улеглись, нашел медальон в траве и втихаря вернул его мне. Это мог быть Марк. Тогда я не придал значения его чудесному обретению, а просто бросил его на дно рюкзака. По прилёту меня ждали очередные плохие новости: оказалось, что мой багаж утерян. Не то чтоб в рюкзаке было что-то ценное, но к вещам привязываешься. Настроения скандалить не было. Я потоптался какое-то время у стойки, оставил свои координаты и от меня отмахнулись со словами "с вами свяжутся". Хорошо хоть всё необходимое всегда было со мной в сумке на плече, и Припятский потом довёз почти до подъезда. Я вошел в комнату, включил свет и замер на пороге... на моём столе лежал до боли знакомый овал из бронзы. Это было невозможно. Не-воз-мож-но. Я решил, что схожу с ума. Я точно убирал его в рюкзак, рюкзак сейчас в каком-то аэропорту, он просто не мог, физически не мог быть здесь! Тем не менее, медальон был на столе, лежал на самом видном месте, будто дразня. Какое-то время я не решался к нему прикоснуться, ведь если он не осязаем, то мне точно пора к врачу, а если осязаем... да, он был ещё как осязаем: та же холодная тяжесть старого металла, те же шероховатая поверхность. В голове лихорадочно проносились версии его появления одна бредовее другой, но ничего конкретного в голову не приходило. Я не знал как к этому относиться и что предпринять. Лучшим решением тогда виделось спрятать медальон в какой-нибудь дальний шкаф и забыть о его существовании. Так я и поступил. Но амулет очень скоро о себе напомнил.
Жизнь постепенно возвращалась в привычные берега. После похорон Марка (гроб был почти пуст) бандиты разъехались кто-куда и постарались забыться в делах. Так же поступил и я. На кафедре всегда есть работа, меня почти сразу закружила преподавательская рутина да так, что я почти перестал думать о чудовищных событиях в Крыму. Несколько недель всё шло привычно, пока... пока однажды в гости к одному из соседей сверху не приехали дальние родственники. Сам по себе сосед ничем не выделялся - безработный седой мужчина предпенсионного возраста, жил один, часто пил, громко включал телевизор, скандалил по мелочам, но всегда в пределах разумного. Но вот его гости... Сперва по случаю приезда были какие-то песни-пляски до поздней ночи, но это была суббота, поэтому все смолчали. Однако праздник не прекращался, в воскресенье всё в точности повторилось. В половине двенадцатого я вызвал полицию, было велено "ждать". Часы показывали уже третий час ночи, когда я не выдержал. На дверной звонок орущая за дверями толпа даже не отреагировала. Я несколько раз ударил, только после этого на площадку вывалился кто-то из гостей. Мужчина был очевидно и безобразно пьян, как он вообще мог стоять на двух ногах - загадка. Смерив меня мутным взглядом, он процедил: "Ч-чего?..". Я начал что-то говорить о позднем времени, но тот, разумеется, меня не слушал. Пьяный медленно завёл руку далеко вбок и попытался меня ударить. Я был быстрее. Намного. Его кулак впечатался в стену возле электрического щитка, мужик не удержался на ногах и, не меняя тупого выражения на лице, завалился вперёд, на четвереньки. Из дверей вылезли ещё двое персонажей, ничуть не лучше первого. Один из них сразу завопил: "тут Витьку бьют!.. ты чо.. эээ...". Разбираться кто тут кого бьёт мне не улыбалось. На меня наступали трое, пусть даже один из них ползком. Хорошо хоть ножей не было. Я быстро оценил свои шансы и, пробившись к лестнице, в два прыжка пролетел лестничный пролёт вниз. Мне порвали футболку, в остальном повреждений не было. Пьяные не торопились за мной гнаться, трое покачивались на своей площадке и орали мне вслед проклятья. Я, в который раз за вечер ругая полицию за бездействие, вернулся к себе в самом черном настроении. Сон не шел. Наверху орали, будто ненормальные, к шуму плохого магнитофона добавился топот и какие-то ухающие звуки, будто чем-то били об пол. Я пообещал самому себе завтра же притащить к ним участкового, надел беруши и принял хорошего снотворного...
Полиция приехала. На следующий день. На следующий день в подъезде было даже слишком много полицейских. Я не ожидал, что моё обращение вызовет такой интерес. Возможно обращение было не одно. Но всё выяснилось, как только я вышел на лестницу. Дверь квартиры сверху была распахнута, через неё то входили, то выходили люди в форме. Я поднялся на этаж и заглянул внутрь. Кровь! Всё было в крови. Старые выцветшие обои были измазаны кровью так, будто кто-то набрал в водный пистолет томатного сока и несколько часов палил во все стороны. На полу густела отвратительно пахнущая жижа из ошмётков обивки дивана, человеческой плоти и волос, каких-то щепок ... Но главное - на стене и на потолке явно отпечатались собачьи следы... Это были отпечатки гигантских лап, я машинально отметил: больше волка... Меня остановил какой-то чин в форме:
- Так, а вы куда?
- Я... я - никуда. Я живу этажом ниже.
- Понятно. Пройдёмте. - он почти за шиворот отвёл меня к подоконнику на лестницу. - Раз уж вы здесь, то пожалуйста ответьте на несколько вопросов.
Я кивнул, какие тут могут быть секреты. После дежурных вопросов про фамилию-год рождения полицейский начал спрашивать про вчерашний дебош. Я рассказал про обращение в дежурную часть, про то, что никто так и не приехал, про мои попытки "поговорить" с гостями - на этом моменте чин засуетился и старательно записал время, когда я их видел - про то, как вернулся к себе. После этого настал мой черед спрашивать:
- А что произошло?
- Над вами долгое время жил маньяк.
- Что?!
- Вы не подозревали? - чин принял важный вид. — Вот так и бывает, живёт себе, живёт, а потом напьётся и, р-раз, троих зарубил. А потом ещё на стенах кровью малевать зачем-то начал. Дело ясное...
Я перестал слушать. Сначала Марк, теперь эти трое... как-то всё слишком сходилось. В плохих сериалах говорят "почерк убийцы", вот уж что-что, а почерк совпадал идеально. А началось всё с... Я быстро попрощался с полицейским и вернулся к себе. Вот он, диск из древней бронзы! Будто в насмешку надо мной медальон лежал на полу точно посередине комнаты. Я осел на пол. Слишком много невозможного. Я сам убирал его на антресоли в надежде никогда больше не видеть. Сам я его не доставал, мои редкие гости - тем более. Вопросы без ответов, голова шла кругом. Я схватил амулет и вышел из дома.
Я поехал на кафедру, только не на свою. Академ городок Н-ска приютил несколько институтов, я был уверен, что найду подходящего специалиста. После блужданий по крылу кафедры истории я услышал заветное: "Вам обязательно нужно поговорить с нашим Вольским, с профессором, Львом Андреевичем." Женщина была настолько любезна, что даже отвела меня на нужный этаж. Эту встречу я запомнил в мельчайших деталях, она до сих пор стоит у меня перед глазами.
Я постучался и вошел в небольшой полутёмный зал. Все стены до потолка были заняты книжными шкафами, два оконца за пыльными занавесками давали мало света. По залу стояло несколько письменных столов, на одном из них горела настольная лампа. За столом спиной к двери сидел седой сгорбленный человек, по всей видимости это и был профессор Вольский. Не оборачиваясь, он недовольно проговорил:
- Нет, молодой человек, сегодня я больше не консультирую! Научитесь приходить и сдавать работы в срок.
Я даже несколько опешил:
- Дело в том... Здравствуйте, Лев Андреевич. Меня направили к вам... никто не знает, что это за медальон...
С шумным выдохом профессор повернулся ко мне вполоборота. Как же он был похож на старую крысу: маленькие подслеповатые глазки, морщинистое лицо, острый нос и недоразвитая нижняя челюсть. Вольский сощурился, разглядывая меня несколько секунд, потом процедил:
- А, я спутал вас со студентом... Что там у вас?
Я подошел ближе и достал из кармана свою чудовищную находку. Историк уставился на медальон, затем с какой-то непостижимой проворностью соскочил со стула и запер двери в зал. В меня упёрся цепкий взгляд:
- Я вижу, что мне есть о чем с вами поговорить. Вы не знаете, что у вас в руке.
- Не знаю, - согласился я. - Поэтому я здесь.
- Мало кто знает... дайте мне пару минут, - историк достал с полки толстенную учетную книгу, склонился над ней и повёл крючковатым ногтем по строкам. Через какое-то время старик довольно крякнул, и полез в шкаф в дальней части зала. До меня донеслось:
- Что вы знаете о шумерах?
Я пожал плечами:
- Древний народ из ближней Азии, вроде бы они изобрели гончарный круг и письменность...
- Негусто. Впрочем... не удивлён, - историк достал из шкафа толстенную папку и притащил её на стол, под лампу. - Этот ваш медальон родом из времён, когда ещё не существовало древних греков, а на месте Рима дикие козы щипали траву.
Историк уселся на стул и зашелестел страницами.
- Сядьте куда-нибудь, быстро это не рассказать. Примерно в середине восьмого века до нашей эры в междуречье Тигра и Ефрата правил царёк по имени Джуруш. Времена были жестокие, но даже по меркам своего времени это был страшный человек. Воины предпочитали вспарывать себе животы, но не сдаваться ему в плен, так как с провинившимися и пленными при владычестве Джуруша обращались... сами поглядите. - историк достал из папки лист и протянул мне. Передо мной была фотография стены с клинописными иероглифами и рельефами. Запечатленные древним скульптором сцены действительно были чудовищны: палачи горой сваливали отрубленные конечности, бородатый мужчина на троне показывал рукой в сторону леса копий с торчащими на них головами... Вольский продолжал:
- Конечно такое правление мало кому нравилось. Например, очень не нравилось брату царя Тумузиду. - следующий лист из папки, снова иероглифы, на стене были изображены какие-то войны, в центре отдельно от других и заметно крупнее другой бородач в высоком шлеме.
- Здесь скульптор немного забегает вперёд, - пояснил историк. - Но да, в итоге переворот Тумузида был успешным, Джуруша поймали и казнили. Но стена этой гробницы не содержит записей о довольно большом отрезке времени до казни Джуруша.
Лев Андреевич запустил руку в папку и долго искал там нужные фотографии:
- Вот! Это было снято в усыпальнице одного из верховных жрецов Ашшура. Вернее, под конец жизни этот человек стал отступником, мы бы сказали - еретиком, впал в какие-то странные и кровожадные верования. Специалисты не смогли отнести кодексы из его могилы ни к одному из известных культов Междуречья. Может быть, только на тех стенах и была изложена история оккультных медальонов, один из которых у вас в руках.
Я поёжился. Это не укладывалось в голове. Вольский продолжал:
- Джуруш, узнав о заговоре, собрал своих приближенных и бежал из Ура в Лагаш. На привале царя вышел поприветствовать тот самый жрец. Царь первым делом приказал казнить незнакомца, но тот успел выкрикнуть, что в обмен на жизнь готов открыть Джурушу секрет власти над демонами, секрет победы над всеми врагами на земле. Тогда царь велел взять его с собой в город. За стенами города Джуруш выслушал жреца и, как гласит легенда, решил провести в стенах города нечистый обряд. Вот, смотрите, здесь скульпторы даже детали воспроизвели... - на следующем листе была фотография странного рельефа: вокруг воздевшего руки к небу человека стояли на коленях несколько мужчин, рядом с которыми явно угадывались плавильные печи. Историк водил пальцем по фотографии:
- Самому царю и каждому из его военачальников должны были отлить из бронзы по медальону. Медальон должен был с одной стороны иметь "пёсий лик", то есть изображение собаки, а с другой... непонятно... что-то про "слова приглашения". Металл в форме жрец предлагал окроплять человеческой кровью, чтобы заключить в медальон могучего демона...
Я вопросительно уставился на Вольского.
- Не смотрите на меня так, я всего лишь перевожу клинопись со стены. Древний автор так и пишет: "заключить демона". Причем отворить кровь несчастному должен был именно тот, для кого был предназначен медальон. У Джуруша и его военных с этим проблем не было, сами понимаете. В назначенный день в городе были растоплены плавильни, привели рабов. Как только ремесленники залили бронзу в формы (тринадцать штук, двенадцать воинов и сам царь), то Джуруш приказал принести рабов в жертву. Кровь несчастных полилась на остывающую бронзу. Но Джуруш не знал, что власти Лагаша подкуплены Тумузидом. В это же время заговорщики напали. Кто-то из свиты Джуруша был убит, кто-то - ранен, но главное - здесь вообще что-то необъяснимое, древний автор пишет об этом иносказательно и с опаской - был ранен сам Джуруш. Кровь царя перемешалась на медальоне с рабской, и, как гласят письмена, в этот момент "отворилось великое зло, которое многих забрало в темноте". Дальше интересующая нас часть заканчивается, там долгий отрезок, как жрецу удалось удрать из Лагаша...
- Но... а почему вы уверены, что всё это про мой медальон?
- Потому что я уже не раз его видел... - историк положил передо мной ещё один лист. Снова фотография рельефов с клинописью, на которых были... точно такие же как у меня медальоны. Вольский продолжал:
- А вот ещё, примерно из тех же мест, только на девятьсот лет позже...
Теперь это был распечатанная фотография листа из какой-то арабской книги, рисунок в точности повторял аверс медальона. Была ли у Вольского страница с реверсом? Будто угадывая мои мысли он сказал:
- А вот рисунков обратной стороны не сохранилось... Известно, что такие медальоны в разное время находили, дарили пашам и султанам, они считались оберегами. Кстати вот выдержка из последней воли Мустафы-Байрактара, обладателя одного из медальонов... - историк полез ещё за одним листком. - "А пёсий амулет велю придать земле за городской стеной, дабы упокоился шестилапый демон навеки, дабы не осквернял своим воем мир". Не исключено, что однажды один из медальонов перекочевал к кому-то из Гиреев. Может прятался в пещере какой-нибудь крымский царевич, да так и не смог выйти. С тех пор медальон был похоронен в пещере. Если бы не вы.
В зале повисло неловкое молчание. Вольский смотрел на меня, сощурившись, я не знал, что сказать. Нет, это же чушь, такого просто не может быть. Мне потребовалось некоторое время, чтобы осознать свалившееся на меня знание. Я вскочил на ноги:
- Нет, это невозможно! Вы хотите сказать, что люди вокруг гибнут потому, что в этом куске бронзы заключен демон? Что, что этому амулету более двух тысяч лет? Вы серьезно вообще?!
Лев Андреевич пожал плечами:
- Я бы поздравил вас с редкой археологической удачей. Но видимо вы ей не рады... А про демонов...
- Неужели вы верите в эти сказки? Средневековье какое-то... - я отступал к дверям.
- А вы что же, не верите? - старик разглядывал меня со странным любопытством.
Мне стало дурно.
- Я его уберу, запру в сейф!
- Пожалуйста. Но вы вскоре его найдёте. Думаете он не сможет выбраться? - профессор многозначительно помахал кипой бумаг в руке. - Не-ет, молодой человек, этот амулет такими глупостями не удержать.
Я кое-как попрощался с Вольским и выскочил из кабинета. Голова шла кругом, я боялся поверить.
Я вернулся домой и просидел, уставившись на медальон, пару часов. Я - убийца, хочу я этого или нет. Никто этого не докажет, никто об этом не узнает (если конечно я сам не расскажу), но от этого не становилось легче. Сам не зная к кому, я заорал на бронзовый диск: "Я отказываюсь! Слышишь?! Кто бы ты там ни был, убирайся из моей жизни! Ты мне не нужен! Исчезни!.." Я хватил медальон и швырнул его в окно. Я закрыл глаза, повернулся к столу, открыл их и... если б медальоны умели смеяться, то этот бы сейчас заливался издевательским хохотом. Медальон лежал на столе, на самом видном месте, как и предсказал Вольский. То ли кровь стучала у меня в ушах, то ли начали сдавать нервы - я услышал низкий ворчащий гул, срывающийся на высокой ноте... точно как в Крыму той ужасной ночью. Не зная, что ещё предпринять, я схватил трубку телефона и набрал Припятского.
Через час мы сидели в кабаке. Я выговорился и мрачно вливал в себя третье пиво, совершенно не пьянея, Припятский же, выслушав всё, погрузился в молчание. В этом был весь Серёга - любая новая, особенно неожиданная информация надолго выводила его из строя. Тем не менее это был лучший и наиболее разумный слушатель из всех, с кем я был знаком. Наконец, он ожил:
- Во-первых, ты скидываешь со счетов совпадение. Марка жаль, не то слово, но гипотетически его действительно могли загрызть дикие звери.
- Звери? В Крыму? Да там крупнее кошки ничего не водится! И как сожрали? Так, что никто из нас не слышал? Его сожрали, а Янгеля не тронули?
- Янгель был в палатке. - механически возразил Припятский. - Неизвестно, зачем Марк вообще вылезал.
- Да какая разница! Поссать ходил...
- Ну допустим. Тем более это не отменяет диких зверей, один человек снаружи палатки, да ещё и сильный запах.
- А алкаши из подъезда?
- А вдруг это действительно психопат?
- Угу, рисующий собачьи лапы на потолке.
- Да, рисующий собачьи следы на потолке. Да, кровью. Ну вот такой вот у него пункт помешательства...
- Слушай, я этого старого алкаша знаю уже лет десять. Обычный ханыга, каких в каждом подъезде с десяток.
- А этот прорезался именно сейчас. Что, если "после - не значит вследствие"?
- Угу. Почему я не могу его выбросить?
- А это во-вторых. Тебе не приходило в голову, что этот профессор, как его, Вольский, над тобой просто пошутил?
Я уставился на Припятского.
- Что значит "пошутил"?
- Ну сам подумай: нищий дед, пыльные бумажки день за днём, студенты тупые... а тут приходит какой-то странный человек с улицы, притаскивает средневековую (допустим, что действительно старую) безделушку... ну как не развлечься за счет дилетанта? Вот и сплёл историю поужаснее, сидел, наверное, ухмылялся про себя, а медальонами такими полы мостили...
- Я как-то не думал... но это не объясняет появлений медальона.
- А тут уже с тобой играет твоё нервное состояние. Что ты там выкидывал в окно? Точно ли медальон?
- Я не сошел с ума.
- Нет, но ты напуган и взвинчен, видишь то, чего нет. Слишком много всего произошло вокруг тебя за короткое время. Я до последнего уверен, что в окно полетела кружка или тапок, а медальон никуда не исчезал и не появлялся.
- Это очень просто проверить, он у меня с собой.
Припятский замер и перевёл глаза на мою руку. Я покачивал на ладони небольшой диск из позеленевшей бронзы.
- Хочешь эксперимент? - медленно проговорил Сергей. - Давай прямо сейчас оставим его на столе, здесь, в подвале. Расплатимся и уйдём.
Я предчувствовал результат, но сопротивляться не хотелось. Я пожал плечами:
- Давай. Девушка, пожалуйста, счёт!
Свет фонарей пробивался через оставшуюся ещё на ветках листву, создавая на асфальте переменчивый узор светлых и тёмных пятен. Мы прошли не больше двухсот метров, когда из одного соседнего паба вывалилась толпа фанатов какого-то то ли футбольного, то ли хоккейного клуба. Уличные фонари давали мало света, но их по развязным движениям и без света было ясно, что компания навеселе. Вернее - наоборот. Короткие рычащие фразы, отборный мат в адрес каких-то "кривоногих"... Любимая команда, очевидно, проиграла. А тут, как назло, попались мы с Припятским. Полоса асфальта между домами была узкой, шансов увернуться не было. Ситуация до боли повторяла только что пережитое мной на лестничной площадке. Кто-то из фанатов окликнул нас, с вызовом спрашивая за какой клуб мы болеем. Припятский ответил, что вообще не болеет. На той стороне это сочли оскорблением. Кто-то бросился в нашу сторону, а дальше... Всё происходило будто в замедленной съёмке, я не двигался с места, Припятский тоже. Ор пьяных малолеток перекрыло утробное ворчание дикого зверя, басовитый рык. Ближайший к нам парень замер в нерешительности. Темнота переулка бросилась на него, будто морской прибой. Секунда, и он стоял с укороченной на треть рукой и оторопело разглядывал торчащие из плоти кости. Боевой клич фанатов мигом сменился на панические вопли. Они побежали, но... Мы с Серёгой завороженно наблюдали, как одного за другим бегущих фанатов настигает нечто бесформенное и непроглядно тёмное, как их крики, захлёбываясь, переходят в хрип, как их тела безвольно подбрасывает и треплет в воздухе. И опять кровь, всё было в крови. В неверном электрическом свете кровь казалась черной, как тогда, в Крыму...
Я сидел на асфальте. Припятский дрожащими руками пытался зажечь сигарету. "Я же говорил" - я повторял это машинально уже минут пять. Серёга еле справился с зажигалкой и медленно проговорил: "Прости... я не верил...". Я друг понял, что ужасно замёрз, меня буквально бил озноб. Я опустил руки в карманы и... вытащил из кармана медальон. Припятский выронил сигарету и отшатнулся от меня, как от прокаженного. И я всё понял.
Теперь, сидя в добровольном заточении на маяке этого безымянного мыса, я могу спокойно взвесить произошедшее. Там, в большом мире, работают рестораны и кинотеатры, люди ездят на работу, ходят друг к другу в гости. Очередные сумасшедшие бредут по пещерам Крыма. Единственная нить, связывающая меня с этим миром - мальчишка-курьер, сын почтальона из ближайшей деревни, который на велосипеде привозит сюда продукты за небольшую плату из моего жалованья. А куда ещё здесь тратить деньги? Даже телефона нет. Я сам так решил, сам выбрал. Жить там, среди людей, теперь значило для меня ежедневно терзаться ужасной неизвестностью. Стоило бы кому толкнуть меня плечом в метро, нахамить в очереди, неудачно подшутить на работе, как его нашли бы растерзанным, а я мог об этом даже не узнать. Скольких я успел убить за это время? Не знаю. Достаточно тех, что мне известны. Ежедневно я выбрасываю медальон в бушующие волны, ежедневно я нахожу его то на полу, то на столе, то в кармане. Его просто распилить, но половинки "срастаются" к утру. Его можно расплавить, я пробовал, но результат тот же. Впрочем, времени у меня теперь много. Много времени на то, чтобы слушать ночами басовитый вой, хрипло срывающийся на высокой ноте..
История лунных путешествий имеет долгую литературную историю, превратившись из обычного шаблона для социальной сатиры в один из архетипических проектов научной фантастики. К числу наиболее значимых произведений в рамках первой концепции относятся две повести второго века Лукиана Самосатского, «Человек на Луне» Фрэнсиса Годвина (1638), первая часть романа Сирано де Бержерака «Другой мир» (1657), Даниэль Дефо «Консолидатор» (1705), Сэмюэл Брант «Путешествие в Каклогаллинию» (1727), Муртаг МакДермот «Поездка на Луну» (1728) и Джозеф Аттерлей «Путешествие на Луну» (1827). Этому этапу в истории лунных путешествий посвящена превосходная книга Марджори Хоуп Николсон «Путешествия на Луну» (1948), снабженная обширной аннотированной библиографией. Несколько лунных путешествий периода до 1841 года можно найти в книге «Человек на Луне» (The Man in the Moone, антология 1971 г.) под редакцией Фейт К. Пизор и Т. Аллана Компа. Использование Луны в качестве сцены для создания шутовских сообществ стало менее модным в XIX веке, но отголоски этой традиции звучали и в XX, как, например, в романе Комптона Маккензи « Лунная республика» (1959). Первое путешествие на Луну, по-видимому, мотивированное исключительно духом приключений, было совершено в коротком эпизоде робинзонады Ральфа Морриса «Жизнь и удивительные приключения Джона Дэниела» (1751).
Мысль о том, что путешествие на Луну может быть концепцией, которую стоит воспринимать всерьез, впервые появляется в опубликованном в 1640 году дополнении к книге Джона Уилкинса «Открытие мира на Луне» (1638; опубл. «Открытие нового мира» 1640), где автор предполагает, что человек может быть доставлен на Луну большой птицей или что летательный аппарат, способный совершить такое путешествие, однажды может стать практически осуществимым. Другим писателем, который всерьез рассматривал виды транспорта, используемые сатириками как средство передвижения, был Давид Руссен, автор книги «Лунный путь» (1703): он предположил, что человек может быть доставлен на Луну силой гигантской пружины. Первым писателем, сделавшим хоть какую-то заявку на правдоподобие, был Эдгар Аллан По, чье « Невероятное приключение некоего Ганса Пфаалля» («Южный литературный вестник», июнь 1835 г.; ред. 1840 г.) представляет собой любопытную смесь комической сатиры и фантастики, хотя воздушный шар Пфаалля кажется едва ли более правдоподобным, чем пружина Рассена. На первый взгляд более убедительным методом была космическая пушка, задуманная Жюлем Верном в книге «С Земли на Луну» (De la terre à la lune, 1865) и ее продолжении «Вокруг Луны» (Autour de la lune, 1870).
Серьезный интерес к Луне как к полноценному миру, возможно, обладающему собственной инопланетной жизнью, начался с работы Иоганна Кеплера «Сомниум» (1634), но эта работа стоит практически особняком. Ричард Адамс Локк опубликовал в 1835 году в газете New York Sun свою «Лунную мистификацию», в которой якобы описывал обитателей Луны, наблюдаемых сэром Джоном Гершелем (1792-1871) с помощью нового телескопа, но это видение лунной жизни оказалось вульгарным бурлеском. К тому времени, когда в XIX веке к космическим путешествиям стали относиться со всей серьезностью, возможность существования жизни на Луне уже перестала вызывать доверие. В романе «Первые люди на Луне» (1901) Г. Уэллс представил себе общество селенитов, живущих на Луне, но в данном случае это было не более чем удобным литературным приемом, как и антигравитационный кейворит, с помощью которого совершалось путешествие. В других современных произведениях, включая «Письма с планет» (1887-1893) У. С. Лач-Ширма, «Призрак Гая Тирла» (1895) Эдгара Фосетта и «Медовый месяц в космосе» (январь-июль 1900) Джорджа Гриффита, изданный Пирсоном как «Рассказы о других мирах» (1901) - изображают Луну как место абсолютного запустения, где жизнь вымерла, хотя в сценах, где межпланетные путешественники находят на Луне, описываются руины давно погибших цивилизаций, чувствуется какая-то диковинная трагическая тоска. Мертвая Луна фигурирует и в романе Андре Лори «Изгнанники с Земли» (Les exiles de la Terre, 1887; перевод на англ. «Завоевание Луны», 1889). Эта история запоминается благодаря великолепной идее о том, что путешествия в вакуум космоса можно избежать, если временно притянуть Луну к атмосфере Земли с помощью гигантских магнитов. Однако лунная жизнь неоднократно появлялась и иногда в экстравагантной форме - в произведениях писателей, пишущих для Pulp-журналов, в частности, в «Лунной служанке» Эдгара Райса Берроуза (рассказы с мая 1923 по сентябрь 1925 г. Argosy All-Story Weekly; сокращенный выпуск 1926 г.), «Другая сторона Луны» Эдмонда Гамильтона (осень 1929 г.), «Маза Луны» Отиса Адельберта Клайна (1930 г.) и, что самое впечатляющее, «Лунная эра» Джека Уильямсона (февраль 1932 г.). Пришельцы находятся внутри Луны, как это было у Уэллса, или только на ее дальней стороне, или в далеком прошлом. Ностальгическую элегию по лунной жизни предлагает Лестер дель Рей в романе «Крылья ночи» (март 1942 г.).
Мертва она или нет, но Луна была рядом - всего в четверти миллиона миль от нас, - до нее можно было добраться и завладеть ею. Для ранних авторов журналов это стало предметом веры, настолько само собой разумеющимся, что Луна регулярно становилась просто ступенькой на пути к Марсу - как, например, в книге Макса Вальера "Дерзкое путешествие на Марс" (1927 г.) - или к звездам. Лунное путешествие оставалось постоянной темой фантастики 1930-х и 1940-х годов, но оно было более второстепенным, чем можно было бы предположить на фоне шумихи вокруг первой реальной высадки на Луну в 1969 году. Неминуемую возможность космических полетов в реальном ближайшем будущем всерьез воспринимали сравнительно немногие писатели. Эссе Артура Кларка «Мы можем полететь на Луну - сейчас!» (лето 1939 г.) положило начало новой эре реализма, но появление в конце Второй мировой войны революционной ракеты-бомбы V-2 вбило в сознание читателей мысль о том, что космические корабли с ракетным двигателем не за горами. В годы после Второй мировой войны был опубликован ряд фантастических романов, которые возвели первое путешествие на Луну в ранг квазимифа. Роберт Хайнлайн, написавший ранее пронзительный «Реквием» (январь 1940 г.) о пламенной страсти человека, жаждущего побывать на Луне, даже если это путешествие убьет его, написал короткий роман о борьбе того же героя за финансирование первого полета на Луну и продажу миру мифа о покорении космоса: «Человек, который продал Луну» (сборник 1950 г.). Хайнлайн также написал сценарий фильма Джорджа Пэла «Пункт назначения - Луна» (1950), взяв материал из своего дебютного романа «Ракетный корабль Галилео» (1947). Хайнлайн писал реалистические научно-фантастические рассказы о Луне для внежанровых журналов, как и Артур Кларк, главный британский пророк и пропагандист космических путешествий, автор романов «Прелюдия к космосу» (1951) и «Свет Земли» (август 1951 г.). Реалистичные романы для подростков о создании лунных баз написали Лестер дель Рей и Патрик Мур, а британский радиосериал «Путешествие в космос» (роман Чарльза Чилтона «Путешествие в космос» [1954]) еще больше популяризировал эту идею. Пьер Буль решительно переместил миф в мейнстрим фантастики в книге «Сад на Луне» (1964), но к тому времени большинство писателей-фантастов отказались от этой темы как от слишком банальной. Книга Уильяма Ф. Темпла «Стреляй в Луну» (1966) стала одним из последних крупных воплощений мифа о лунных путешествиях в фантастике до того, как Нил Армстронг сделал свой «один маленький шаг».
В научно-фантастической мифологии первая высадка на Луну обычно была прелюдией к быстрой колонизации. Лунная колония вела свою войну за независимость еще в «Рождении Новой Республики» (зима 1931 г.) Джека Уильямсона и Майлза Брейера. Враждебность лунной среды признавалась, но вера в человеческую изобретательность была велика - Джон У. Кэмпбелл-младший написал лучшую лунную робинзонаду «Луна - это ад» (1950), легко превзойдя более скромный «Высокий вакуум» Чарльза Эрика Мейна (1956) Триллеры и мистерии, действие которых происходит на обитаемой Луне, стали обычным делом в 1950-е годы; примерами являются «Город на Луне» Мюррея Лейнстера (1957), «Падение лунной пыли» Кларка (1961) и «Неприятности с Тихо» Клиффорда Д. Саймака (1961). Хайнлайн создал окончательную новую версию рождения новой республики в романе «Луна - суровая хозяйка» (1966), видение которой Джон Варли модифицировал и расширил в романе «Стальной берег» (1992).
Несмотря на свою безжизненность, Луна сохраняла статус инопланетного мира, и люди, посещавшие ее, иногда находили там отголоски давно ушедших времен - артефакты, оставленные для того, чтобы земляне, вырвавшись из своей атмосферной скорлупы, смогли взглянуть на безграничные возможности обитаемой Вселенной. Рассказ Кларка «Страж вечности» (1951) отразил суть этого понятия и стал его архетипическим выражением, в конечном итоге став основой для фильма «2001: Космическая одиссея» (1967). Не менее сложный, но гораздо менее гостеприимный артефакт показан в книге Алджиса Будриса «Злая уна» (Rogue Moon, 1960), а обнаружение на Луне явно человеческого трупа в книге Джеймса П. Хогана «Наследуя звезды» (Inherit the Stars, 1977) стало прелюдией к куда более впечатляющим открытиям. Среди других лунных загадок - «Ледяная яма» Грега Беара Хедса (1990 г).
После 1969 года фантастика, как правило, заглядывает куда дальше Луны, хотя лунные колонии по-прежнему часто встречаются в рассказах в жанре жесткой фантастики. Несмотря на то, что в конце двадцатого века внимание переключилось на орбитальные космические обиталища, до сих пор выходят триллеры и мистические романы, посвященные Луне. Среди них можно отметить «Лоскутная девушка» Ларри Нивена (1980), «Фарсайдская пушка» Роджера Макбрайда Аллена (1988), «Яйцо Грифона» Майкла Суэнвика (1991) и «Лунное правосудие» Чарльза Л. Харнесса (1991). Лунные колонии иногда выживают после разрушения Земли, как в романе Бена Бовы «Когда небо горело» (1973). Бова возвращается к Луне в трех томах своей серии «Рассказы о Гранд Туре»: Добро пожаловать на Лунную базу (1987), Восход Луны (1996) и Лунная война (1997).
Более эффектно Луну использует Колин Уилсон в книге «Паразиты разума» (1967), где она телекинетически перемещается на орбиту Меркурия и покрывается расплавленной массой; Джеймс П. Хоган в уже упоминавшейся книге «Наследуя звезды» (1977), где утверждается, что наш спутник ранее принадлежал разрушенной пятой планете Минерве и был захвачен Землей не далее как 50 000 лет назад; в книге «Решение по Церере» (1981) Боба Шоу, где Луна разрушается в результате столкновения с астероидом; в книге Джона Гриббина и Маркуса Чауна «Двойная планета» (ноябрь 1984 г.) и ее продолжении «Воссоединение» (1991), где она получает совершенно новую атмосферу; и в книге Стивена Бакстера «Лунное семя» (1998), где она также получает (в результате катастрофы) атмосферу, позволяющую срочно эвакуироваться с обреченной Земли. Более неторопливый процесс терраформирования, как видно, происходил в Бездне времени, предшествующей действию романа Джина Вулфа «Книга нового солнца» (1980-1983), где вскользь упоминается, что Луна теперь зеленая благодаря наличию деревьев. В романе Нила Стивенсона «Семь рукавов» (2015) разрушение Луны неизвестным устройством приводит к тысячелетним бедствиям, когда осколки бомбардируют Землю. В романе Энди Вейра «Артемида» (2017), выдержанном в более ретро-стиле и в чем-то напоминающем юношеские произведения Хайнлайна, Луна и ее пятикупольная колония-база используются в качестве места для приключенческого экшена, который сопровождается техническими инфодампами.
На сегодня все. Ваш Дионисий!
«Капитан Пауэр и солдаты будущего» (англ. Captain Power and the Soldiers of the Future) — американский фантастический телесериал. В сериале использованы каноны сериала Metal Hero. В СССР показ сериала начался 5 декабря 1991 года на телеканале 2x2.
Взять с собой побольше вкусняшек, запасное колесо и знак аварийной остановки. А что сделать еще — посмотрите в нашем чек-листе. Бонусом — маршруты для отдыха, которые можно проехать даже в плохую погоду.