Кто такой Цигенберг? Что за аккумулятор он изобрел?
В журнале Новь 1906 года упоминается аккумулятор Цигенберга емкостью 50-70 Ватт часов на килограмм. Поиск в Гугле ничего не дал. Кто это такой и что это за аккумулятор?
В журнале Новь 1906 года упоминается аккумулятор Цигенберга емкостью 50-70 Ватт часов на килограмм. Поиск в Гугле ничего не дал. Кто это такой и что это за аккумулятор?
Узкие долы на клинках появились в качестве вспомогательного элемента, в операциях заневоливания части поковки для предотвращения деформаций и изменения прямолинейности спинки, вследствие течения металла. Помимо этого в результате сил превышающих обычную нагрузку напряжения сдвига в металле превышают предел текучести и материал на этих участках приобретает упрочнение – нагартовку. * Дополнительно с помощью долов осуществлялась разметка зон подвергающихся горячей или холодной пластической деформации.
* Нагартовка снимается ТО.
Нанесение дол на клинок экономически целесообразно.
Прим.
Под целесообразностью понимается не только прямая выгода производителя, но еще и выгода от увеличения декоративности и вследствие - покупательского спроса.
Вывод.
Узкие долы на современных ножах (оружии) не выполняют упрочняющую роль и не служат элементом, наносящим дополнительный урон; не облегчают нож и является только традиционным декоративным элементом на ножах кустарного производства.
Попытался удовлетворить пожелание тех читателей, которые просили без воды. Надеюсь их больше не увидеть в комментариях, с остальными же продолжу медленно, с чувством, с толком. с расстановкой....
Совершенно случайно попала в поле зрения интересная фотография, но в Интернете совсем мало информации о ней – в основном только изображения в подборках старых снимков.
На фото: Робот "Окультус" и его изобретатель Адольф Уитман в 1909 году.
фото из Османской газеты, опубликованной в начале 1900-х годов
Occultus или Barbarossa, изготовленный Адольфом Уитманом, примерно в 1909 году. «Radiomensch Occultus» — так на немецком звучит полное наименование «робота», а Барбароссой его прозвали не иначе как за шикарную бороду.
Первое упоминание и изображение появилось в штатовской газете «Syracuse Herald» в 1909 году. Более-менее подробно о автоматоне рассказывалось в «San Antonio Lightand Gazette» от 23 апреля 1911 г. (SanAntonioLightandGazette, 23 апреля 1911 г., стр. 34 Occultus)
______________________________________________________________________________________________________
Заводной человек, который говорит и поет.
Адольф УИТМЕН, берлинский изобретатель, спустя много лет сумел создать механического человека, который может ходить и совершать другие человеческие движения, а также говорить, петь, свистеть и смеяться.
Этот механический шедевр настолько человечен, что с расстояния в ярд его нельзя отличить от живого существа. Фигура представляет собой массу замысловатых шестерёнок и механизмов.
В сундуке устроено несколько фонографов, но то, как они управляются, является секретом изобретателя. Говорят, что беспроводные электрические волны лежат в основе механического чуда. Каждая часть фигуры управляется маленьким электродвигателем.
Изобретатель носит с собой диск с маленькой иглой. Он прикреплен к электрической катушке его собственного изобретения, которая гармонирует с маленькими двигателями внутри фигуры. Перемещая иглу из одной точки в другую, он начинает с помощью беспроводных волн, которые он разделяет, которые он хочет переместить. И этот принцип отрабатывается в бесконечных комбинациях.
Изобретение, по-видимому, фактически дублирует механических слуг Бульвера Литтона в его знаменитом рассказе «Грядущая раса», а позднее концепцию Герберта Уэллса о том же решении проблемы слуг.
Писатели-фантасты всех стран и эпох черпали вдохновение в Идее воспроизведения сложных произведений природы механическими конструкциями.
Описывать такие воображаемые механизмы гораздо проще, чем их реально построить.
Часовщики, благодаря своему знакомству со средствами создания всевозможных движений при передаче энергии, всегда были самыми искусными мастерами в этом отношении, но обычно они связывали свои движущиеся человеческие фигуры с главной целью своих приспособлений — с рассказать время суток и смену времен года.
Сконструировать механического человека — значит просто одержать победу над механическими трудностями — человек бесполезен, а представляет собой лишь диковинку, когда он создан, — что, по-видимому, и происходит с г-ном Уитменом.
______________________________________________________________________________________________________
Другое издание, «The Fort Wayne Sentinel» 20 июня 1914 г. (The Fort Wayne Sentinel 20 июня 1914 г., стр. 13 Occultus) описывает этого робота вот так:
Вот Он — совершенный рукотворный человек, который делает практически все
Изобретатель Бескостного, Бескровного, Бесплотного Человека Видит Впереди, Когда Человек-Колесо-Колесо сделает всю работу за живых людей и даже будет драться с ними.
Берлин. 20 июня. — «Я держу мир на ладони: я мог бы быть императором вселенной; я мог бы сделать земной шар своей личной собственностью! Ибо я изобрел искусственного человека, который мог бы заставить всех других людей стать мои рабы!"
Так говорит герр Адольф Уитмен, знаменитый берлинский изобретатель. Он сконструировал из колес, цепей и рычагов искусственного человека, который ходит, разговаривает, смешивается с толпой так же естественно, как и любой настоящий человек. Этот человек-машина — результат многолетнего кропотливого и кропотливого применения замечательного изобретательского гения Уитмена.
Он называет своего механического человека «Оккультус».
«Оккультус подчиняется каждому моему приказу». говорит Уитмен. «Скажи ли я ему бежать, повернуться, остановиться, что-то поднять, сесть, спеть, свистеть или ответить на вопрос, он подчиняется безоговорочно и без колебаний. естественно, что может пройти половина вечера, прежде чем гости поймут, что среди них есть таинственная и оккультная личность.
«Секрет изготовления моих искусственных людей прост. Скоро я смогу производить их сотнями на специальных заводах.
«Только представьте, что я смогу сделать, когда начну выпускать этих механических людей оптом. Я мог бы организовать из них огромную армию и обучить ее военной тактике до автоматического совершенства. войны, мои орды на неубиваемых солдатах могли бы отправиться на завоевание континентов.
«Я мог бы стереть лицо Европы начисто за одну кампанию. Пули, бомбы, снаряды — мои армии будут невосприимчивы ко всему этому. Быстрее, чем падут мои люди, я смогу производить новых на своих фабриках».
Уитмен мог укомплектовать огромные флоты своими людьми-машинами, отправить их через все моря и покорить все народы. Вскоре он станет императором Мир.
Или он мог получить контроль над всей землей другим путем — путем покупки. Ибо, поскольку все богатство основано на человеческом трудолюбии, то, контролируя неиссякаемое трудолюбие людей-машин, он мог бы стать самым богатым человеком в мире. Все богатства земли он сможет монополизировать, и все производство будет вестись на его фабриках, заполненных механическими людьми.
Представьте себе, каким был бы тогда новый мир — наполненный всеми известными формами жизни и промышленности, и все же состоящий из одних мертвых механизмов! Не было бы ни луча, ни улыбки истинной жизни на всем земном шаре, но он был бы покрыт жужжащим, лязгающим, никогда не останавливающимся механизмом.
Телеграфы с механическими людьми у их звуков продолжат говорить на континентах. Огромные суда будут курсировать по морям, перевозя грузы и искусственных пассажиров из порта в порт. Огромные районы он застроил бы в города с возвышающимися небоскребами, улицы которых были бы заполнены людьми-машинами, снующими взад и вперед по многочисленным делам своей жизни, И на огромных фабриках они бы постоянно выпускали новых механических людей оптом!
Нет ничего, чего не могла бы достичь цивилизация таких людей, ибо они не боялись бы ни одного из главных препятствий современной промышленности — болезней, страданий и смерти.
«Но, конечно, я не буду пытаться вызвать такое уничтожение человечества. Вместо этого я надеюсь со временем усовершенствовать своих людей-машин, чтобы сделать их великим благом для человечества», — говорит Уитмен.
Со временем его люди-машины могут превратиться в расу рабов, поддерживающих, в случае чего, все природное человечество. У каждого человека будет столько слуг, сколько он пожелает. Никому не нужно выполнять работу, кроме как отдавать приказы своим механическим слугам. Каждая крупица добычи полезных ископаемых, производства, всех опасных и неприятных трудов цивилизации будет передана бесчувственным людям-машинам. И мы, люди, жили бы в идеальной роскоши.
«Это было бы воплощением тысячелетия!»
______________________________________________________________________________________________________
Однако же, возможно что это не робот, а его ...имитация. Да, возможно, он что-то там и говорил с помощью встроенного фонографа, но, в остальном, очень похоже на то, что это просто хаотичный набор шестерёнок с накладной бородой.
Источники:
https://vk.com/wall-524993_1570039
https://cyberneticzoo.com/robots/1909-occultus-barbarossa-wh...
https://dzen.ru/media/incrediblmech/pravdivaia-istoriia-pro-...
Взять с собой побольше вкусняшек, запасное колесо и знак аварийной остановки. А что сделать еще — посмотрите в нашем чек-листе. Бонусом — маршруты для отдыха, которые можно проехать даже в плохую погоду.
Данная статья относится к Категории Список задач в явном виде
После того, как Николай Кузанский побывал в Константинополе, где собрал греческие рукописи и общался с неоплатониками, он написал трактат: Об учёном незнании / De docta ignorantia, ставший впоследствии одной из наиболее известных его работ.
Здесь, кроме многочисленных теологических положений, содержится ряд мировоззренческих идей, которые получили развитие у последующих авторов:
а) об «учёном незнании», являющимся альтернативой схоластическому «знанию»:
«…Сократ убедился, что он знает только о своём незнании; премудрый Соломон утверждал, что все вещи сложны и неизъяснимы в словах; а ещё один муж божественного духа сказал, что мудрость и место разума таятся от глаз всего живущего. Поскольку это так и даже глубочайший Аристотель пишет в «Первой философии», что природу самых очевиднейших вещей нам увидеть так же трудно, как сове - солнечный свет, то ясно, если только наши стремления не напрасны, что всё, чего мы желаем познать, есть наше незнание. Если мы сможем достичь этого в полноте, то достигнем знающего незнания. Для самого пытливого человека не будет более совершенного постижения, чем явить высшую умудренность в собственном незнании, всякий окажется тем ученее, чем полнее увидит свое незнание. Ради этой цели я и взялся за труд написать кое-что о научении такому незнанию».
б) о развёртывании – свёртывании;
в) о взаимосвязи всех природных явлений;
г) о совпадении противоположностей;
д) о бесконечности Вселенной (на эти идеи позже опирался Джордано Бруно);
е) о человеке как микрокосме и т.п.
В трактате Николай Кузанский отмечает, что «…способ, каким мы получаем наше знание, состоит в сравнении и сопоставлении того, что нам неизвестно, с тем, что нам известно. Этот способ вполне оправдывает себя, пока познаются вещи конечные. Однако по-другому обстоит дело, когда познаются вещи бесконечные, - таково большинство абстрактных объектов, объектов не чувственных, а мыслимых.
Надо признать, указывает мыслитель, что познание бесконечного прямым путём невозможно. В признании этого факта и состоит «учёное неведение», отличающееся как от наивного гносеологического оптимизма людей недалёких, так и от пессимизма, не признающего за человеком способности адекватно познавать мир. Если к познанию бесконечного прямой путь принципиально отсутствует, то следует искать косвенный, «обходной» путь. Этот путь может быть только ступенчатым, поскольку посредствующими звеньями в нем будут выступать конечные вещи. Однако цепь конечных вещей должна быть выстроена особым образом: от отдельных вещей к их видам, далее к их родам, к ещё более общим родам и т. д.
Но и косвенный путь имеет свои ограничения. Человеческий разум не в состоянии усмотреть истину бесконечного во всей её полноте и ясности. Цепь конечных вещей не открывает истину, а символизирует её. Подлинное познание символично по своей сути. Символ - это предмет видимый, но представляющий сознанию предметы невидимого мира, мира бесконечности. Человеческое знание не столько открывает истину, сколько символизирует её, «свидетельствует» о ней - Николай Кузанский в своих воззрениях опирается на древнюю идею о том, что «любое существует в любом» и всё существует во всём.
Во второй части своего учения мыслитель исходит из существования абсолютного максимума. По самому своему определению он не изменяется ни от каких конечных операций: ни прибавление, ни убавление не мешает ему оставаться тем же абсолютным максимумом. Будучи в этом смысле неделимым, он совпадает с абсолютным минимумом. Абсолютный максимум и абсолютный минимум есть одно и то же. Следовательно, в Боге, поскольку Он бесконечен, все различия и противопоставления тварного мира исчезают. Бесконечность, то есть Бог, есть Истина во всей полноте. Однако совпадение противоположностей в бесконечности возможно - но лишь потенциально - и в тварном (земном) мире. Характерно, что Николай Кузанский не распространяет понятие бесконечного на физическую Вселенную: бесконечность - безусловный и актуальный атрибут Бога. Решительные шаги к признанию бесконечности физической Вселенной, крайне важные для последующего развития физики и астрономии, были впоследствии сделаны Коперником и Бруно.
Внимание к проблеме бесконечного приводит Николая Кузанского к понятиям бесконечно малого, предела и суммы бесконечно малых. Мыслитель разрабатывает структурно-математический метод, ставший непосредственной предпосылкой математического анализа - одной из фундаментальных математических теорий. Отправным пунктом структурно-математического метода является понятие «бытие-возможность». Бытие-возможность есть «дифференциал всего мирового бытия». Это сжатый (или стянутый) максимум, и как таковой он представляет собой подобие высшего, божественного максимума.
Понятие бытия-возможности позволяет Николаю Кузанскому представить мир не как совокупность вещей, а как процесс. Рассмотрение мира в качестве процесса, обоснованное этим учёным, стало впоследствии одной из предпосылок научного познания мира».
Шаповалов В. Ф., Философия науки и техники: о смысле науки и техники и о глобальных угрозах научно-технической эпохи, М., «Фаир-Пресс», 2004 г., с. 63-66.
Позже, в 1449 году Николай Кузанский написал «Апология учёного незнания», где ответил на критику трактата «Об учёном незнании».
Дополнительные материалы
+ Плейлист из 13-ти видео: ТЕХНОЛОГИЯ ПОДГОТОВКИ ДОКЛАДА от НОВОЙ ТЕМЫ до ВЫСТУПЛЕНИЯ
+ Ваши дополнительные возможности:
Идёт приём Ваших новых вопросов по более чем 400-м направлениям творческой деятельности – на онлайн-консультацию 21 августа 2022 года в 19:59 мск (воскресенье). Это принципиально бесплатный формат.
Задать вопросы Вы свободно можете здесь: https://vikent.ru/w0/
Изображения в статье
Николай Кузанский (Кузанец, Кузанус) — немецкий теолог и учёный, заложивший ряд мировоззренческих идей в европейское естествознание. Некоторые историки считают, что это был «последний схоласт и первый гуманист» / CC0 & Изображение msandersmusic с сайта Pixabay
Изображение Oleg Gamulinskiy с сайта Pixabay
Данная статья относится к Категории: Креативные поселения / города
Возникла в середине XVI века и первоначально была заселена пленными – в результате Ливонской войны Ивана Грозного – и выходцами из Западной Европы.
Позже здесь селились иностранные офицеры, служившие в русской армии, а также медики, купцы и владельцы ремесленных мастерских.
В Немецкой слободе часто бывал юный Пётр I.
«Со времён Ивана Грозного на правом берегу Яузы селились иноземцы: англичане, французы, голландцы, шотландцы. Все они были представителями разных вероисповеданий и профессий: ремесленники, золотых дел мастера, виноторговцы, негоцианты, художники, доктора, офицеры. Территория слободы была прекрасно обустроена кирхами и небольшими уютными домиками, в которых иноземцы жили своим особым укладом, представляя некий оазис московской жизни. В Немецкой слободе всё было новым для молодого царя: открытость и простота их жизни, свободное общение между собой.
Быт и нравы иноземной слободы давали ему пищу для размышлений, демонстрируя образцы западной культуры, а атмосфера свободного общения духовно его подпитывала, удовлетворяя, прежде всего, потребность в веселье и отдыхе, который был ему столь необходим в напряженной и упорной работе. Но, вместе с тем, именно Немецкая слобода была, по определению С.М. Соловьёва, «ступенью к Петербургу». Также она была первой ступенью для Петра I в освоении западноевропейских ценностей, которые легли потом, по словам Е.В. Анисимова, в основу «протестантской модели существования», которой Пётр I следовал в своей деятельности и что привело «к открытости общества, перенимавшего с Запада то самое новое, хорошее (как, впрочем, и всякое плохое), к тому явлению, которое в современной историографии называется «догоняющей моделью развития».
Комиссаренко С.С., Формирование личности: концепции, институты, технологии, СПб, 2013 г., с. 89.
Дополнительные материалы
+ Плейлист из 11-ти видео: КОЛЛЕКТИВЫ ТВОРЧЕСКИЕ / КРЕАТИВНЫЕ
+ Ваши дополнительные возможности:
Идёт приём Ваших новых вопросов по более чем 400-м направлениям творческой деятельности – на онлайн-консультацию 21 августа 2022 года в 19:59 мск (воскресенье). Это принципиально бесплатный формат.
Задать вопросы Вы свободно можете здесь: https://vikent.ru/w0/
Изображения в статье
Александр Николаевич Бенуа (1870–1960) В немецкой слободе. Отъезд царя Петра I из дома Лефорта. 1909 / Ходилки Бродилки
Он был создан в компании RCA на основе наработок инженера Джорджа Хейлмейера, он был небольшим и монохромным.
Удивительно — жидкокристаллические появились в 1960–х годах, а применение им нашлось только в 1980–х годах.
Между пушкой и ракетой
На рубеже веков способ Жюля Верна, из пушки на Луну уже казался абсурдом. Ракетная техника была еще в зачатке. Зато бурно росли открытия в электродинамике, атомной физике. И появились фантастические проекты двигателей на «электрической силе».
Астрономия 19-начала 20-го века
Астрономия в 19 веке продолжает бурно развиваться. На нее начинает оказывать кумулятивный эффект сложения сил других областей науки и техники, например, математики(повышение точности небесной механики), металлообработки(изготовление зеркал для телескопов) и даже химии(спектральный анализ).
После открытия Урана началась настоящая гонка за еще не открытыми планетами. В 1800 году венгерский барон фон Зах организовал работу 24-х астрономов из разных стран. В результате были открыты астероиды Церера(1801), Паллада(1802), Юнона(1804) и Веста(1807). В течение 19-го столетия были открыты еще сотни астероидов.
В 1834 году немец Фридрих Бессель доказывает, что у Луны нет атмосферы(нет преломления света возле диска).
Еще в 18-м веке было ясно, что звезды находятся невероятно далеко. Но насколько? Как ни бились астрономы, обнаружить звездный параллакс (видимое смещение объектов относительно друг друга при движении наблюдателя) не удавалось. Было только ясно, что этот параллакс должен быть очень мал.
И вот, в 1837 году российскому астроному Василию Струве удалось определить смещение Веги в 0,125 угловую секунду. Это означало, что она находится на расстоянии 26 световых лет. Постепенно выяснялись расстояния и до других звезд.
Англичанин Уильям Парсонс (лорд Росс) достроил в 1845 году настоящий телескоп-монстр, который назвал соответствующе – «Левиафан». С помощью него он открыл, что многие туманности, которые У. Гершель считал «планетарными», состоят из звезд, то есть они являются такими же галактиками, как и Млечный путь.
Развивалась и планетная астрономия. К 1840-м годам стало ясно, что вычисляемая и видимая орбиты Урана расходятся. Астрономы предположили, что эта разница объясняется существованием еще одной планеты за Ураном. В 1846 году француз У. Леверье вычисляет орбиту этой планеты. Через несколько часов после получения данных от Леверье берлинский астроном Галле видит планету в точно вычисленном месте. Ее назвали Нептун.
В 1859 году физика и химия внесли колоссальный вклад в астрономию. Два друга, физик Густав Кирхгоф и химик Роберт Бунзен изобрели спектральный анализ – учение о том, что каждый химический элемент имеет свой уникальный световой рисунок – спектр. Помимо открытия новых элементов, новый научный метод принес открытия в астрономию. Главным было то, что небесные тела имеют в составе те же элементы, что есть и на Земле.
В 1869 г. Дж. Лейн публикует первую теорию внутреннего строения Солнца, предположив что наше светило – газовый шар. Эта теория положила начало рождению новой науки – астрофизике.
В 1877 году начинается история одного из самых известных астрономических заблуждений – «открытие» марсианских каналов.
В этом году состоялось одно из «великих противостояний» Земли и Марса. К этому времени уже были открыты полярные шапки планеты, их ежегодное увеличение и сокращение.
Конечно же, в год великого противостояния все астрономы приникли к телескопам. И итальянец Джованни Скиапарелли заявил, что открыл на Марсе нечто похожее на «реки», соединяющие темные области – «моря». Эти объекты он назвал «canali», то есть «русла». На английский слово перевели «canals», то есть искусственные каналы. Далее, вплоть до середины 20-го века некоторые астрономы будут регулярно заявлять, что видят эти «каналы».
Что это было, особенности тогдашних наблюдений, массовая иллюзия? До сих пор не совсем понятно. Когда были получены фотографии Марса с высоким разрешением, каналы исчезли. Но до того времени эти иллюзорные объекты подпитывали почву для спекуляций об обитаемости Марса.
В конце 19 века большинство астрономов не сомневалось, что Марс обитаем.
Физика
Достижения физики, как и многих других наук, в 19-м веке огромны. Я приведу только те, которые используются в приводимых произведениях.
Электричество – одна из немногих областей 19-го века, где научные открытия вызывали сдвиги в технологиях, а не наоборот.
Великий английский физик Майкл Фарадей в 1820-х годах поставил задачу «превратить магнетизм в электричество» и несколько лет напряженно думал над этой задачей. Он даже постоянно носил в кармане сюртука магнит и кусок медной проволоки. А что вы знаете об упорстве? И вот, в 1831 году ему улыбнулась удача. Вкратце, Фарадей открыл, что меняющееся магнитное поле вызывает электрический ток, что вообще электричество и магнетизм это стороны одного явления. Фарадей вводит понятие электромагнитного поля и многое другое. Он открывает эру электричества вообще.
После эпохального открытия Фарадея исследования и техника двинулись очень быстро. Джеймс Максвелл теоретически обобщил открытия Фарадея и, как Леверье, «на кончике пера», предсказал существование электромагнитных волн. Но с 1873 по 1888 год ЭМ-волны считались многими учеными лишь интересной игрой ума. В этом виновата и опередившая время смелость идей Максвелла, и не лучший способ их изложения самим автором.
Однако немецкий ученый Генрих Герц решил экспериментально проверить существование электромагнитных волн и к 1888 году добился успеха. Волны существовали, вели себя как предсказано и показывали полное тождество со светом. Устройство Герца было, по сути, первым радиопередатчиком и приемником, но очень примитивным, показывающим прием искрой, и совсем малого действия, всего несколько метров. Тем не менее, имя ученого прогремело на весь мир, все заговорили о «лучах Герца», и где их применить.
Сам Герц очень скептически относился к прикладному значению своего открытия. Однако изобретатели и ученые всего мира сразу разглядели его потенциал и бросились ставить опыты. Есть старый отечественный спор, кто же все-таки изобрел радио, Попов или Маркони. Однако после открытия Герца идея радио буквально висела в воздухе.
Еще в 1868 году американец Мэлон Лумис продемонстрировал некий аппарат беспроводной связи. Правда, судя по описанию(два провода, подвешенных к воздушным змеям, с телеграфным ключом на одном и гальванометр на другом), аппарат был мало перспективным.
Но в 1890-х годах подводящих изобретений было много. Бранли и Риги, Лодж и Бозе строили все более чувствительные детекторы ЭМ-излучения. Знаменитые Н. Тесла и Э. Резерфорд были в одном шаге от создания радиосвязи. Но истории суждено было сложиться по-другому. В 1895 году Александр Попов начал работу над радиосвязью и к 1899 году создает практически применимые передатчик и приемник. Так у кого приоритет, Попова или Маркони? Ответ на это не цель настоящей статьи, однако, несколько соображений все же выскажу. Попов начал работу действительно раньше, но Маркони создавал свое изобретение независимо и параллельно.
В советские годы причину того, что Россия не стала центром распространения радио, было принято списывать на отсталое и косное царское правительство. Доля истины в этом есть. Но сыграл роль и субъективный фактор. Попов вел работу над радио медленно, постоянно отвлекаясь на другие проблемы. В критические несколько месяцев после изобретения, когда его надо было доводить до ума и ставить на практические рельсы, Попов этого не сделал. Он возобновил работу только когда узнал, что ведутся аналогичные работы Маркони. Александр Степанович был в первую очередь физиком, а не инженером, и уж тем более, не предпринимателем. Сам он в 1897 году высказался определенно: «Не подлежит сомнению, что первые практические результаты по телеграфированию на значительные расстояния были достигнуты Маркони прежде других».
Итальянцу Гульельмо Маркони нужно отдать должное. Он прикладывал огромный талант и энергию в совершенствование, и продвижение своего изобретения. Вклад его в развитие радио, действительно огромен. В 1897 году он передает радиосигналы до 16 километров, а в 1901 уже проводит сеанс между Англией и Америкой. Без преувеличения, именно Маркони вывел радиосвязь в большую жизнь.
Показательно, что как только радио стало развиваться, Н. Тесла тут же заявил, что принимает сигналы с Марса. Современные радиоастрономы считают, что он принял естественное излучение Юпитера.
И завершить обзор развития физики стоит открытием радиоактивности. Очень символично, что это произошло на заре двадцатого века. С 1858 года ученые делали опыты с вакуумными электронными лампами. Были открыты катодные лучи(поток электронов ).
В 1895 году немецкий физик Рентген, экспериментируя с катодной трубкой, обнаружил новое излучение. Он исчерпывающе его изучил, и в 1901 году получил самую первую в истории Нобелевскую премию по физике.
Открытие Рентгена спровоцировало волну физических экспериментов. Француз Анри Беккерель, изучая соли урана на флуоресценцию, обнаружил еще одно новое излучение.
Пьер и Мария Кюри начали изучать новое излучение и назвали его радиоактивностью. К Первой мировой войне усилиями ученых многих стран была уже построена теория радиоактивного распада.
Фантастика начала 20-го века. Марсиане и антигравитация.
Курд Лассвиц. На двух планетах(1897)
Немецкий писатель Курд Лассвиц(1848-1910) у нас малоизвестен, а у себя на родине он считается «отцом» немецкой научной фантастики. Получил физико-математическое образование. Преподавал в гимназии. Славу ему принес заглавный роман.
Трое немецких ученых прибывают на Северный полюс на воздушном шаре. Там они видят странное здание, а с их шаром творится что-то непонятное. Оказывается, давным-давно на Землю прилетели марсиане и построили на полюсе свою базу. Над полюсом также висит «космический вокзал». При всей своей развитости, высадиться где-то еще, кроме земных полюсов, они не смогли, и три немца для них первые люди, с которыми они напрямую вошли в контакт. Марсиане построили у себя крайне развитое, утопическое государство и межпланетные путешествия для них давно не проблема.
Марсиане открыли, что гравитация подобна электромагнитному излучению, но распространяется в миллион раз быстрее. Они изобрели вещество, непрозрачное для гравитации. Ну а далее, построили аппараты, использующие это свойство. Межпланетный полет дается Лассвицем без особых подробностей.
Роман показался мне не особенно художественным, но размаху событий позавидовал какой-нибудь Клэнси. Марсиане хотят поднять землян до своего уровня развития. Но земные правительства не терпят вмешательства в свои дела и начинают против марсиан войну.
Герберт Уэллс. Первые люди на Луне(1901)
Уэллс(1866-1946), безусловно, вместе с Ж. Верном является отцом-основателем научной фантастики. Выходца из бедной лондонской семьи в жизни не ждало ничего интересного. Но в восемь лет мальчик сломал ногу и пристрастился к чтению. Когда его потом отдавали на ученичество в разные лавки, он откровенно саботировал работу, и, в конце концов, смог получить высшее образование и даже степень по биологии. По собственному признанию Уэллса, фантастические рассказы для него были лишь способом поставить героев в необычные обстоятельства и изложить собственные философские идеи.
Несостоявшийся делец Бедфорд случайно знакомится с ученым Кейвором. Тот ему рассказывает о своем открытии – веществе, экранирующем гравитацию. Кейвор рассуждает: для любого вида электромагнитной энергии есть прозрачные и непроницаемые вещества. Почему не может быть экрана для гравитации? Таким образом, Уэллс устами героя делает допущение, что гравитация это один из видов ЭМ-излучения. Что же, вполне в духе времени. ЭМ-волны открыты меньше пятнадцати лет назад, рентгеновские лучи – несколько лет назад. Само вещество описывается туманно, сплав из неизвестных металлов, изготовленный в атмосфере нового газа – гелия(открыт на Земле в 1895).
Пока Бедфорд лихорадочно размышляет, какие деньги и как заработать на кейворите (так, естественно, назвали вещество), Кейвор делает неожиданный вывод – используя кейворит, можно долететь до Луны. Компаньоны проектируют межпланетный аппарат. Это шар, внешний каркас стальной, со свертывающимися шторками, покрытыми кейворитом. Если все шторки закрыть, шар взлетает, открыть одну, ближайшее небесное тело притягивает шар к себе.
Внутри стального расположен стеклянный герметичный шар, где можно сделать жизнепригодную обстановку. Управление кейворитовыми заслонками выполняется из шара электрически. Система обеспечения описывается скудно: кислородные баллоны, аппарат для поглощения углекислоты, электрическая лампочка, конечно, запасы еды и воды.
Итак, шар сделан, компаньоны садятся в него и взлетают. Внутри невесомость, которая Уэллсом описывается как приятное парение. Невесомость действует на организм – героям почти не хочется есть и пить, потребление кислорода очень низкое.
Навигация осуществляется очень просто: Кейвор считает на бумажке, а потом открывает и закрывает заслонки. Наконец, герои высаживаются на Луне. Здесь все-таки есть атмосфера, но она замерзает во время лунной ночи. Когда все оттаивает, просыпается жизнь, в том числе и разумная.
Бедфорд бежит с Луны, оставив своего напарника в плену у селенитов. Однако тот сумел подать о себе весть. Он получил доступ к радиопередатчику и стал отправлять на Землю сообщения.
У Уэллса же на Землю прибывают захватчики-марсиане по способу Ж. Верна, в снаряде, выпущенном из пушки(Война миров, 1898)
А. Богданов. Красная звезда(1908)
Этот автор, как и его произведение, у нас сравнительно мало известен, и незаслуженно. Богданов(настоящая фамилия Малиновский) родился в 1873 году, в молодости получал физико-математическое образование, был исключен за участие в социал-демократическом движении, после получил диплом врача и стал видным большевиком, одно время даже был фактическим лидером партии, так как Ленину было трудно управлять из-за границы. Поссорился с вождем пролетариата на почве философии. Создал науку «тектологию», в которой предвосхитил системный подход и принципы самоорганизации.
Наконец, он был фантастом. В «Красной звезде» Богданов создал утопическое социалистическое общество на Марсе.
Произведение начинается с того, что к рассказчику является странный субъект, который оказывается замаскированным…марсианином, и приглашает его совершить космический полет. Он объясняет герою принципы межпланетного полета. Как и Уэллс, Богданов делает допущение, что гравитация это один из видов электромагнетизма. Но если Уэллс эту силу предлагает экранировать, то Богданов предполагает существование материи, которая не притягивается к другой, а отталкивается(минус-материя в тексте).
Далее, герои садятся в этеронеф (можно перевести как космический корабль). Это большой аппарат, сравнимый с морскими кораблями. Он состоит из множества помещений. Кислородная, водяная, астрономическая, вычислительная(!) комнаты. Жилые каюты, лаборатории, библиотека и даже спортзал.
Сердцем корабля является машинное отделение, где стоит двигатель. Антигравитации недостаточно для быстрого полета, поэтому корабль приводит в движение реактивный двигатель на атомной(!) тяге. Марсиане пользуются неназванным радиоактивным веществом, распад которого как-то ускоряют. Корпус двигателя, кстати, сделан из осмия.
Корабли марсиан движутся со скоростями 25-50 км/с, но со слабым ускорением, так что во время полета царит почти полная невесомость. В пути корабли поджидают многие опасности, в первую очередь метеоритная. Во время полета герой чуть было не погиб из-за разгерметизации, причем она описывается классически для последующей фантастики: свист вырывающегося воздуха, героев чуть не выбрасывает в космос. Но его спасает марсианин, закрыв дыру в борту собственным телом. Дальнейшая книга посвящена утопическому марсианскому обществу, весьма небезынтересному.
Хьюго Гернсбек. Ральф 124C 41+(1912)
Хьюго Гернсбек(1884-1967), настоящее имя Гуго Гернсбахер. Уроженец Люксембурга, эмигрировал в США в 1904 году. Занимался изобретательством и бизнесом, но в историю вошел как «отец» американской фантастики. Писал фантастические произведения, при посредственной литературной ценности, наполненные множеством идей. Достаточно сказать, что в заглавном романе он предсказал принцип радара лет за двадцать до его действительного осуществления. Главная его заслуга в фантастике – это литературная и организаторская деятельность по продвижению научной фантастики. Он придумал и сам термин «научная фантастика».
Ральф 124C 41+ это имя главного героя. Он живет в 27 веке. Ральф изобретатель и ученый. Помимо прочих приключений, ему приходится пуститься в погоню за похитителем своей девушки на межпланетном корабле. Такие корабли в 27 веке доступны как во времена Гернсбека автомобили, их даже регистрируют как автомобили.
Во времена Ральфа на межпланетных кораблях устанавливают антигравитаторы, использующие гироскопы. Видимо, Гернсбек был не только отцом научной фантастики, но и торсионщиков.
На корабле, естественно, царит невесомость. Солнце накаляет одну сторону корабля до высокой температуры, вакуум охлаждает до абсолютного нуля с другой, так что в корабле…приятная средняя температура. Воздух регенерируется. Управление осуществляется все теми же гироскопами. Ральф догоняет похитителя со скоростью 80 тысяч миль в час. Герой взял корабль похитителя на абордаж(при помощи электромагнита и соединительной трубы) и вырубил его из «радиоперфоратора». В мире Ральфа также есть марсиане, один из них является антагонистом.
Итак, рубеж 19-20-го веков это время, когда реалистичный космический двигатель – ракетный, делал только первые шаги и не интересовал фантастов. Они искали принципиально новые движители и находили – антигравитация, электрические, ядерные. Это было объяснимо, изучение электромагнитных волн приносило успехи каждый год, по улицам уже давно двигались электрические трамваи и даже электромобили. Скоро окажется, что оптимизм был избыточным, но тут подоспеет очень реалистичный межпланетный двигатель – ракета. О чем и пойдет речь в следующей статье.
P.S. Из четырех романов я пролистал два, прочитал «от доски до доски» два, причем один скорее из культурно-исторического интереса. И только Уэллса тянет перечитывать, хотя технических идей там меньше всего, это, скорее, социальная фантастика. Талант.
После романов Годвина и Бержерака фантасты надолго забыли о полетах на другие планеты. Видимо, должны были сначала совершится научные прорывы, чтобы стимулировать творчество.
Наука второй половины XVII – начала XIX веков
Настоящая наука родилась в семнадцатом веке. Индукция, то есть способ идти от фактов к теории, строгая доказательность, проверка всего и вся наблюдением и экспериментом, математический фундамент под построениями - все это ученые привыкли использовать именно в этом столетии.
Такие правила кажутся нам абсолютно естественными для науки, но до семнадцатого века они не были общепризнанными. Средневековые ученые шли от авторитетов или идей. Если факты не согласуются с Библией, Аристотелем или противоречат некой "гармонии мироздания", тем хуже для фактов.
Даже один из отцов новой астрономии, Иоганн Кеплер, долго пытался подогнать свои наблюдения под идею того, что орбиты планет должны вписываться в многогранники. А его первый закон, что планеты вращаются по эллипсам, долго отвергался учеными на том основании, что планеты должны двигаться по кругам, ведь круг это идеальная орбита.
Новую науку описал философ и государственный деятель Фрэнсис Бэкон в своем «Новом органоне»(1620). Там он высказывает мысль, что основой науки являются индуктивный метод и эксперимент. Бэкон был автором знаменитого афоризма «Знание - сила».
Хотя Бэкон и не стал настоящим ученым по своим собственным рекомендациям, закончил свою жизнь он как истинный исследователь. В поисках лучшего способа сохранять пищу, философ набивал на морозе курицу снегом, простудился и умер.
Наука семнадцатого столетия делает огромные, сравнительно с прежними, шаги по исследованию мира. В астрономии, например, это открытие спутника Сатурна и его колец(Гюйгенс, 1655-1656), измерение расстояния до Солнца(Кассини,1666), оценка скорости света по астрономическим наблюдениям(Ремер, 1675).
Эванжелиста Торичелли доказывает, что воздух имеет вес и впервые измеряет атмосферное давление(1643).
Подвел итог развития науки в семнадцатом веке великий Исаак Ньютон. Он построил здание новой физики. Его последователи больше ста лет лишь пристраивали к этому зданию новые помещения. Главный труд Ньютона «Математические начала натуральной философии» вышел в 1687 году.
Закон всемирного тяготения позволял объяснять и предсказывать все, что происходит на небе. Так, Эдмунд Галлей, обобщив многолетние данные, вычисляет орбиты более двадцати комет. Посмертную славу астроному принесло предсказание появления кометы с 76-летним периодом обращения, которую назвали его именем. Чтобы лучше оценить это достижение, нужно вспомнить, что кометы тысячелетиями воспринимались как сверхъестественные явления, предсказывающие беды.
В восемнадцатом веке открытия и в астрономии, и в других науках все ширятся. Было открыто собственное движение звезд(1718), даны оценки расстояний до них.
Иммануил Кант предложил гипотезу естественного, не божественного, появления солнечной системы из газопылевого облака(1755). Через сорок лет его гипотезу доработает Пьер Лаплас. Он же внес громадный вклад в становлении системной астрономии. Знаменит его ответ Наполеону: «Вы написали такую огромную книгу о системе мира и ни разу не упомянули о его Творце!— Сир, я не нуждался в этой гипотезе».
Завершает восемнадцатый век великий Уильям Гершель. Он построил самые совершенные для того времени телескопы-рефлекторы, и с помощью них совершил множество открытий. Вот только некоторые из них: открытие Урана(1781), его спутников(1787), изменение полярных шапок Марса. Гершель установил связь между Солнцем и земными явлениями, открыл движение солнечной системы в Галактике, открыл инфракрасное излучение и множество галактик. Гершель даже вплотную подобрался к открытию Метагалактики.
Восемнадцатый век это также время рождения химии как настоящей науки. Создано учение о химических элементах, как кирпичиках веществ.
Как такой элемент, англичанином Джозефом Пристли был открыт кислород(1774). Но понять суть своего открытия ему помогает знаменитый Лавуазье. Он же разрабатывает теорию горения и дыхания.
Антуан Лавуазье(1743-1794) - отец современной химии, заложивший ее основы. К несчастью, он наживал деньги для опытов самым ненавидимым в дореволюционной Франции способом - откупом, сбором налогов частными лицами. За это его казнил революционный трибунал, хотя откупами Лавуазье давно уже не занимался.
Добавим еще несколько технических изобретений, интересных нам в контексте космических полетов. Вопрос о жизнеобеспечении человека во враждебной среде возник впервые при подводных погружениях. Еще в средневековье использовался водолазный колокол, работающий по принципу перевернутого стакана, погруженного в воду.
В 1689 году француз Дени Папен предлагает накачивать в колокол воздух. Тогда же придумывают и водолазный шлем. Удобную для работы конструкцию костюма предложил Август Зибе в 1819 году. Далее, костюм совершенствуется до середины 19 века. Свой вклад внесли и российские механики. В середине века сложилась конструкция, существенно не менявшаяся до нашего времени.
На излете восемнадцатого века сбылась давняя мечта человечества – люди поднялись в воздух. В 1782 г., братья Жозеф и Этьен Монгольфье начали попытки создать воздушный шар, наполняемый дымом, сначала из бумаги, затем из холста. Любопытно, что братья в своих опытах исходили из ложной посылки, что подъемная сила возникнет благодаря электризации дыма.
Так, или иначе, 19 сентября 1783 года в Версале шар поднял несколько животных, а 21 ноября 1783 года в Париже первых людей. Уже через год стали строиться шары, наполненные водородом. В первой половине 19 века шары быстро совершенствуются, хотя и остаются неуправляемыми.
Фантастические произведения о космических полетах XIX века.
Ко времени первого рассматриваемого нами произведения(1835) наука техника шагнули далеко вперед. В Англии уже более полувека развивается промышленная революция, которая начинает распространяться и на континентальную Европу. Соединенные Штаты Америки давно уже независимы. Их экономика бурно растет, изобретения здесь приживаются быстрее, чем в Европе. Видимо, неслучайно, что следующую попытку фантастического космического путешествия предпринимаются именно в США.
Эдгар Аллан По (1809-1849) ассоциируется у нас с литературой ужаса. Но это слишком узкий взгляд на его творчество. Писатель создавал произведения и в жанре чистой фантастики, и приключенческие рассказы, и детективные(между прочим, основатель жанра), и даже юмористические. Его влияние на последующую литературу чрезвычайно глубоко. По интересовался наукой от космологии до криптографии, что и демонстрировал в своем творчестве.
«Необыкновенное приключение некоего Ганса Пфааля» можно смело отнести к научной фантастике своего времени. Хотя По называл повесть игрой ума, к делу он подошел серьезно, и сочинение создает впечатление полной правдоподобности происходящего.
Ганс Пфааль – ремесленник из города Роттердама. Он решает сбежать на Луну от нужды и кредиторов. Герой - человек просвещенный, знакомый с основными научными достижениями своего времени. Ему повезло иметь родственника – химика, сделавшего крупное открытие, напрямую пригодившееся Пфаалю в его планах.
Достичь Луны Пфааль надеется на воздушном шаре – в духе своего времени. По прекрасно знает об ограничениях на высоту полета воздушных шаров, поэтому он делает устами своего героя два допущения – атмосфера хоть и слабеет с высотой, но, пусть и в крайне разреженном состоянии, есть в межпланетном пространстве. Второе допущение состоит в существовании газа, в 37 раз более легкого, чем водород. Этот газ то и был открытием родственника-химика.
Итак, герой при помощи кредиторов наполняет шар, и, взлетая, пороховыми минами взрывает своих кредиторов!
Начинается путешествие. В полет он, кроме запаса воды и пищи берет различные приборы: термометр, электрометр и высотометр, сделанный, видимо, на основе барометра.
Чтобы не задохнуться на высоте, герой, видимо, впервые в фантастической литературе, сделал себе систему жизнеобеспечения. Она состоит из большой каучуковой камеры, в которую и влезает Пфааль. Воздух туда накачивается при помощи некоего аппарата Гримма. Герой все путешествие обходится этим для поддержания дыхания.
Собственно, все произведение это описание полета и тех трудностей, которые герой преодолевает. Описания луны мы не дождемся, повесть заканчивается на прибытии героя на место. Правда, упоминается, что Луна обитаема.
…
Период между произведением По(1835) и Жюля Верна «С Земли на Луну»(1865) английский историк Хобсбаум назвал веком капитала. В это время происходят титанические сдвиги в европейской экономике. Промышленная революция, шагнув с британских островов в континентальную Европу, окончательно там закрепилась. Железные дороги стремились во все уголки Европы, начали строиться и по всему миру. Начинают появляться настоящие индустриальные гиганты – огромные металлургические и машиностроительные заводы. Океаны пересекают пароходы, мир опутывают телеграфные провода. Наука становится по настоящему производительной силой. Совершаются прорывы в исследовании электричества, химии и многих других областях. Пятидесятые-шестидесятые годы девятнадцатого века это время больших проектов, которые и затеваются, и осуществляются. Уже ведутся работы по прорытию Суэцкого канала, прокладывается трансатлантический телеграфный кабель, проектируется тоннель под Ла-Маншем. Тогда казалось, что достаточно набрать денег, и промышленность может выполнить любую работу.
Жюль Верн(1828-1905), пожалуй, не нуждается в представлении. Не имея технического образования, он умудрился для целых поколений открывать дорогу в науку. Верну удавалось создать интересный сплав научно-популярных лекций и авантюрного сюжета.
Писатель придумал свой фантастический проект – отправить снаряд из огромной пушки на Луну. Свой замысел он описал в двух романах – «С Земли на Луну»(1865) и «Вокруг Луны»(1870).
Дилогия Верна это настоящая энциклопедия научно-технических знаний, прямо или косвенно относящихся к воображаемому полету.
Герои романов – американские пушкари, заскучавшие после окончания американской гражданской войны. Чтобы найти применение своим техническим талантам, изобретатели затевают новый проект. Отлить пушку, способную отправить снаряд ни более, ни менее, как на Луну.
Почему именно пушка? Тогда казалось, что пределов на рост массы снаряда и дальнобойности у артиллерии нет. О ракетах тогда никто не думал. Правда, до середины 19 века военные проводили опыты с боевыми ракетами, но к середине века в них разочаровались.
Жюль Верн гораздо более точен в своих расчетах, чем Эдгар По. Он, например, приводит скорость снаряда, необходимую, чтобы он долетел до луны, 12 тысяч ярдов в минуту. Это около 11 километров в секунду, недалеко от истинной скорости (11,2 км/сек).
Описание отливки гигантской пушки – настоящий гимн тогдашней промышленности. У читателя не возникает сомнений, что если бы европейская цивилизация захотела бы на самом деле создать что-то подобное, препятствий бы не было.
Силы пороха было явно недостаточно, чтобы достичь заявленной скорости, но тут на выручку Верну приходят достижения химии. В девятнадцатом веке появляются новые взрывчатые вещества. Одно из них, пироксилин(1832) писатель и использует, чтобы зарядить свою сверхпушку. Уже было известно, что это ВВ в несколько раз мощнее старого доброго дымного пороха.
Чтобы снаряд был достаточно легок, герои решают отлить его из алюминия. В переводе в метрическую систему снаряд весил 8 тонн 618 килограмм. Алюминий к 1865 году изрядно подешевел, но оставался все-таки малодоступным для техники. Жюль Верн рассчитывает стоимость металла в 173 тысячи долларов. Для сравнения, дюжина пар джинсов от Levi Strauss стоили $13,50 в1874 г., пара туфель - $0,98 в 1875 г., костюм стоил $10,00 .
Снаряд освещается и отапливается газом. Газом, Жюль! Способ, пожирающий огромное количество кислорода, необходимого самим путешественникам.
Ничего лучше светильного газа, самого эффективного средства освещения середины 19 века, Жюль Верн не придумал. Сколько-нибудь вменяемых источников тока и электроламп в это время еще не было.
Впрочем, в системе жизнеобеспечения снаряда без газа не обойтись, она основана на разложении бертолетовой соли(KClO3), а ее нужно для этого подогревать. Углекислый газ поглощается едким натром (NaOH). Кислород выделяется неким неописанным аппаратом, действующим автоматически.
Главную проблему полета – как путешественникам не быть убитым при выстреле, Жюль Верн преодолевает применением водяного амортизатора. На дно снаряда изобретатели налили воды и положили сверху деревянный пол. Вода при выстреле должна была быть выброшена наружу.
По этому способу смягчения удара в 20-м веке ехидно прошелся знаменитый Яков Перельман. Он написал, что благодаря воде господин Барбикен был бы раздавлен не шестнадцатитонным, а пятнадцатитонным собственным цилиндром. Слабое утешение! Но что делать, любая фантастика грешит большими или меньшими допущениями.
В романах есть несколько примечательных моментов. Пушка была построена во Флориде, где через сто лет будет американский космодром. Экипаж снаряда, как и Аполлона 11, насчитывал три человека. Возвращение на Землю жюльверновских героев, как и Аполлона, заканчивается приводнением. Впрочем, совпадения объяснимы самой логикой полета.
Одновременно с романами Верна была написана повесть американского писателя Эдварда Хейла «Кирпичная луна»(1869). У нас она практически неизвестна и переведена только в 2017 году. А ведь речь в повести идет ни более, ни менее как о…запуске искусственного спутника Земли.
Группа друзей для нужд навигации решила запустить на орбиту шар, сделанный из кирпича. Запуск производится крайне оригинально – раскрученный маховик вышвыривает объект в околоземное пространство. Причем, по случайности, с пассажирами. Те не погибают, а остаются жить на орбите, и даже высаживают на поверхности луны сельхозкультуры.
Хотя произведение польского писателя Ежи Жулавского «На серебряной планете»(1901) создано уже в другую эпоху, концептуально оно еще относится ко временам «С Земли на Луну». Межпланетный снаряд также запущен из пушки, также сделано допущение, что на обратной стороне спутника есть атмосфера, вода и жизнь. Сам полет не описан, действие начинается уже на Луне. Отличает произведения поляка от Жюля Верна то, что описано путешествие по видимой стороне Луны, со всей доступной научной точностью эпохи, а также то, что снаряд героев приводится в действие электричеством. Роман весьма мрачен, даже с элементами хоррора. Писателю очень хорошо удалось передать чувство оторванности человека от родной планеты. В отличие от оптимистических жюльверновских героев, ведущих научно-популярные беседы, путешественники Жулавского вступают в серьезные конфликты.
В девятнадцатом веке, на фоне развития индустриальной цивилизации, науки и техники появляется та фантастика, которую можно уже полноценно называть научной. Космические полеты, конечно еще мало правдоподобны, однако писатели стараются уже делать их хотя бы откровенно не сказочными. Появляются правдоподобные системы жизнеобеспечения в «межпланетных снарядах». Описания космоса и Луны становятся все более близкими к реальности. Любопытно, что, хотя астрономия уже начала изучать и Марс, и Венеру, фантасты не рискуют забираться дальше Луны.