Ностальгия в глаз попала
Нашла у себя такой привет из 90-х. Аж прослезилась, книга на год старше сына. Вот думаю- перечитывать или нет?
Показать полностью
1
Книжная лига
22 044 поста
•
78 121 подписчик
Жертва
Ещё один рассказ без начала и без конца. Жанр — боевая и космическая фантастика. Сеттинг такой. Время не определено из-за временного парадокса при межзвёздных полётах. Примерно 20-50 тысяч лет в будущем. Земная раса при межзвёздной экспансии столкнулась с враждебной гуманоидной расой, называемой хтаа. Развернулась война, которая длится тысячи лет, без видимых успехов той или другой стороны. Хрит, космолётчик-истребитель, попадает в плен, и получает от хтаа странное задание. Это путь, ведущий к предательству своего народа, но бывалый воин делает свой выбор.
— А ну, вставайте, мрази, хватит спать, не на курорте!
Сильный удар по рёбрам разбудил Хрита почище любого будильника. Измученное тело отозвалось болью. Голова пульсировала, как колокол, и только через несколько секунд мужчина вспомнил, где он. Ничего хорошего. Мелькнули запоздалые злость и разочарование, что попался так легко, так просто, как сосунок, только закончивший учебку. Но время не отмотать назад. Теперь придётся думать на ходу, как выпутаться из этой передряги. А то, что он выпутается, сомнений не было.
Глаза с трудом открылись. Металлический пол подрагивал. Значит он на каком-то транспорте. Судя по едва заметной, но в то же время мощной низкой дрожи, это космический корабль. Скорее всего, тяжёлый крейсер А класса. Значит, всех пленных перевезли сюда.
— Стройся, мусор! И без сюрпризов!
Хриплый голос принадлежал несомненно кому-то из командиров Хтаа. Только у этих ублюдков были голоса такой тональности. Привыкшие к абсолютному подчинению. Привыкшие, что их боялись. Однако надо было поторопиться...
Превозмогая боль в избитом теле, Хрит встал. Сначала на колени, а потом, немного напрягшись, и на ноги. Тошноту удалось подавить немалым усилием воли. Что ж... Почти порядок.
В этом помещении их был десяток. Никого из пленных Хрит не знал. Наверно, они были из другого подразделения, а может, вообще не военные. Вдоль стен стояли вооруженные Хтаа в полном снаряжении. Эти подонки всё-таки боялись их. Боялись безоружных и слабых людей. Едва заметно Хрит улыбнулся.
— А ну пошли строем! По сторонам не смотреть! Друг с другом не разговаривать, мать вашу!
Снотворное. Они накачали их снотворным. Вот почему так долог был глубокий, без пробуждения сон, и вот почему так сильно болит голова. А может быть, в снотворное накачали наркотик.
Дверь с шипением растворилась в воздухе и впустила пленных вместе с их охранниками в обширное помещение, во всю стену которого светился тёмный дисплей. Вернее... Хрит вгляделся в дисплей. Конечно же, он не был тёмным. Кое-где по краям были видны какие-то всполохи. Чёрт... Это была чёрная дыра. Сверхмассивная чёрная дыра. Скорее всего, Стрелец А. Они в центре Галактики? Сколько же они добирались сюда? Год? Два? Сколько прошло реального времени? Тысяча лет?
Хрит решительно не помнил, на какой планете его пленили. И не потому, что сказывались проблемы с головой. Нет. Последнее время было столько боевых вылетов, что они складывались в дурную мозаику. Темный бесконечный сон. Да, он был уставшим. Потому и попал в плен. Иначе и быть не могло при его-то профессионализме...
На середину каюты вышел командир Хтаа. Самый здоровый и высокий из этих мразей. Хрит чувствовал, как через маску их оглядывают жестокие глаза.
— Долго я с вами разговаривать не буду. Я считаю вашу расу ниже червей. Однако мне надо рассказать о сути задания. Как вы видите, мы в центре нашей галактики. До горизонта событий чёрной дыры пять световых лет. Через тысячу лет Сарнат, красный карлик, на орбите которого мы сейчас находимся, упадёт на неё. Наверное, этот факт позволил вашей расе считать, что безымянная планета Сарната — самое надёжное место во Вселенной, чтобы спрятать вашего архистратига. Но это не так. Мы нашли. И ваша задача — убить его.
Командир Хтаа сделал паузу для значительности своей тирады, а потом продолжил.
— У вас нет выхода. Если хотите подохнуть как собаки — говорите сейчас, ваши гнилые черепушки будут отстрелены прямо здесь.
Мозг Хрита лихорадочно думал. Почему эти мрази сами не хотят лететь туда? Есть в этом какой-то смысл, какой-то подвох. Скорей всего, в воздухе безымянной планеты присутствует токсин, убивающий инопланетян, или ещё некое пассивное оружие защиты. Они могут подвергнуть планету тотальной орбитальной бомбардировке. Но и здесь всё не так просто. Почему-то они не делают этого. Или делали, но обожглись... Что-то тут не так...
— Вот. Я так и думал, что среди вашего стада есть благоразумные особи, — с удовлетворением отметил командир Хтаа. — Но вы ж не думаете, что мы отпустим вас просто так, без сюрпризов. Для стада нужен кнут. Или хотя бы некий мотиватор. Вроде этого. Эта неприятная штука — маяк вашего глобального местонахождения на планете и в то же время средство связи. Мы засунем их прямо в ваши мозги. Не пытайтесь их достать. Маяки будут надёжно имплантированы под подкорку вашего убогого мозга. Вам дадут снайперское автоматическое оружие. Оружие вашей расы. Вы устроите засаду и всех убьёте, на кого мы укажем. И да. Если что-то пойдёт не так, прямо с орбиты, с этого корабля, мы выстрелим в эту игрушку разрывной пулей. А сейчас пошли вон.
Хрит не успел дёрнуться, как мощный удар в затылок вырубил его напрочь. Сознание медленно провалилось в темноту.
Тряска и гул вынудили его очнуться. Небольшой орбитальный транспорт спускался к безымянной планете. У бортов, лицами друг к другу, сидели десять человек. Десять предателей, которые должны будут ликвидировать главный разум своей расы. Хрит посмотрел на дисплей. Корабль, с которого они спускались, был не один. Рядом с ним на орбите вращались гигантские обломки. Похоже, весь флот Хтаа был здесь. Кто-то играючи раскидал корабли в пространстве. Некая сила колоссальной мощности покончила с их флотом.
Но кто же потрудился так? Насколько Хрит помнил, в этом дальнем глухом секторе никогда не было крупных кораблей их расы. Да и про архистратига он слышал давно и мельком. Якобы это некий центральный разум, координировавший войну с Хтаа и причинивший захватчикам колоссальный ущерб. Возможно, старые сказки говорили и правду. Обломки кораблей на орбите были тому свидетельством.
Хрит задумался об их положении. Оно было незавидным, что уж там... Он физически чувствовал, как внутри его мозга сидела чертовщина, через которую кукловоды на орбите могли видеть и слышать то же, что видел и слышал он. Хорошо хоть, мысли не могли читать, хотя чёрт их знает. Возможно, и это было им доступно. Твари могли и не раскрыть сразу все карты. Интересно, сколько у него времени на всё про всё?
Солдат оглядел своих соратников. Самый отъявленный сброд со всей галактики. Дезертиры, мародёры. Такие за пару монет мать родную прирежут. Лица не вызывали доверия. Вполне возможно, придётся и биться. Насмерть.
Хрит посмотрел на оружие в руках. Штурмовая винтовка с оптическим прицелом, снаряжённая бронебойными пулями. Такие штуки легко бьют на десяток километров и прошивают двадцатисантиметровую броню навылет. Мощненькое оружие. Интересно, где Хтаа их взяли? Только у десантников было такое. Но десантники давно не попадались Хриту в его одиноких вояжах. Возможно, они давно сгинули в битвах и слились с великим космосом. Или потерялись во времени, неверно настроив хроногироскоп во время сверхсветовых прыжков.
Транспорт замедлился и вошёл в плотный слой облаков. Небо планеты, похоже, было туманным. Естественно, радары легко могли заглянуть и через пелену облаков. Однако слой облаков закончился, и Хрит восхищённо присвистнул: облачной поверхность планеты казалась лишь из космоса. С поверхности никаких облаков не наблюдалось. В центре неба завис громадный Сарнат, льющий унылый красно-оранжевый свет на округу. Тусклое сияние красного карлика не забивало небо. Звёзды в небе безымянной планеты сияли даже днём. А ещё ярче сиял аккреционный диск из раскаленного газа и пыли, падающий на чёрную громаду Стрельца А.
Хрит в качестве военного пилота много где бывал и много чего видел. Чёрные дыры, пульсары, нейтронные и магнитные звёзды, многокомпонентные системы, но величие этого зрелища поразило его. Жаль, что этот мир скоро сгинет в чёрной дыре.
Наконец, транспорт остановился и мягко опустился на поверхность планеты. Люк открылся, и наёмники один за другим стали выходить наружу. Хрит выбрался последним, на ходу оценивая боевиков. Если дело дойдёт до зарубы, придётся нелегко. Все тела здоровенные и хорошо тренированные. Сейчас Хрит уже понимал, что их никого не оставят в живых, если задание будет выполнено. Но наёмники этого, конечно же, не понимали. Они всеми силами будут стараться выполнить задание.
Аппарат спустился в окрестностях озера с чистейшей сине-голубой водой. Вода настолько прозрачная, что на многометровой глубине видно мельчайшие камни даже при тусклом освещении Сарната. Всё вокруг завалено битыми и ломаными скалами самых разных цветов. Куда ни глянь, везде нагромождение камней. Ни деревца, ни кустика. Но всё же какая-то растительность тут существовала. Кое-где меж камнями торчали пучки жёсткой сине-зелёной травы.
Летательный аппарат взвыл и за мгновение скрылся в сиянии светила. Уже одно это должно было насторожить боевиков. Но в их убогие мозги не пришла простая мысль, что вся команда останется здесь навсегда. Если что и могло спуститься сюда к ним, то только крупногабаритные разрывные пули, бьющие за сотню миль. Хрит с опаской посмотрел в ясное небо.
Он ещё не придумал, как избавиться от маячка в голове. Скорее всего, это вообще было невозможно. Конечно, он знал анатомию на приемлемом уровне. За сотни световых лет от ближайшей больницы зачастую приходится рассчитывать лишь на свои силы. Были бы какие-никакие хирургические инструменты, можно и попытаться самостоятельно достать маяк, накачавшись мощным обезболом и запустив автохирурга. Но здесь... Из всех инструментов был лишь армейский нож, да и тот самого дрянного качества.
Правда, имелся ещё один инструмент. Хрис с сомнением посмотрел на винтовку. Пожалуй, что она могла бы выбить маячок из его головы. Но только вместе с мозгами. Однако не факт, что он не истечёт кровью и не потеряет сознание. Или возможность ходить, например. Или говорить.
В общем, придётся действовать по обстоятельствам. Даже если оружие у Хтаа на орбите автоматическое, какое-то время ему будет нужно, чтобы настроиться на выстрел, особенно если поверхность планеты затянута облаками. Сколько? Секунда? Две? Если часто менять дислокацию, можно выиграть какое-то время. А если выбрать укрытие, пожалуй, что, можно ещё немного и пожить. Только вот запаса продуктов им не дали.
Нет, брат, похоже это дорога в один конец... С этими невесёлыми мыслями Хрит хотел пойти оглядеться по окрестностям, как вдруг в голове услышал резкий окрик предводителя Хтаа.
— Молчать, рабы, ваша цель близко. Занять позиции.
На счастье Хрита не его выбрали командиром смертников. Хтаа по своей привычке думали, что в иерархии людей действует такой же принцип, как у них: чем крупнее особь, тем более высокое положение в иерархии она занимает и тем большим интеллектом обладает.
Хрит расположился позади команды. Все они были у него как на ладони. Вернее, их спины. Ну что ж, это даже ещё лучше — стрелять в спины. По крайней мере не будет видно укоризненных взглядов.
Хрит стал поудобнее устраиваться, как вдруг его рука наткнулась на что-то в углублении меж камней. Он помнил, что ни в коем случае нельзя смотреть на этот предмет, иначе хтаа увидят то же, что и он. А предмет, похоже, был занятен. Что-то продолговатое. Явно оружие. Вот и нечто вроде пусковой кнопки. Стоп, стоп! Главное, не трогать! Слишком много мощного хтонического оружия было утеряно среди Тёмных веков или разбросало по вселенной в результате временных парадоксов.
Эта штуковина могла быть крайне опасной. Например, бронебойная винтовка с зарядом антиматерии. Такими легко можно в клочья разнести большой крейсер на орбите, причём прямо с поверхности планеты. Или ручная пушка с зарядами странных кварков.
Сбоку оружия Хрит нащупал механизм самонаведения. Эта штука могла сработать по трассирующему лучу. Например, по сигналу наведения на их маячки. Это уже был реальный план. Правда, выжить всё равно навряд ли удалось. Но отправить мразей Хтаа вместе с их корытом прямо за горизонт событий чёрной дыры было вполне возможным.
— Внимание, ваша цель в зоне досягаемости. Стреляйте! — истерически заорал командир Хтаа.
Не успели наёмники поднять свои стволы, как Хрит уложил троих. В спины-то что не стрелять? Они, кажется, так и не поняли сначала, что их предали. Когда поняли, ещё двое лишились жизни. Но всё равно расклад «пятеро к одному» не сильно нравился Хриту. Спасало то, что боевики не были профессиональными военными, о теории и тактике боя имели самые расплывчатые понятия.
Теперь надо было посчитать, за сколько времени наводится снайперская винтовка с корабля «Хтаа». Хрис вытащил базуку из-под камня и откатился в сторону, мысленно считая про себя. Раз... Два... Три... По истечении трёх секунд в место, где только что была, его ударила крупнокалиберная пуля, расколовшая крупный валун вдребезги. Три секунды... Да это вечность для профессионала.
Хрит высунулся из-за скалы, продырявил в нескольких местах командира их группы и опять сменил позицию. И вновь вышло так же: через три секунды снайперский выстрел с орбиты. Нужно было торопиться, иначе хтаа решат стрелять вслепую, очередями, и тогда шанс убежать от них снизится в несколько раз. Впрочем, вечно бегать он и не собирался... Сначала предстояло завалить четверых.
Короткими перебежками, постоянно уклоняясь и от стреляющих в него боевиков, и от огня с орбиты, Хрит обошёл боевую группу с фланга. Двое из оставшихся в живых охотились за ним, двое других, по-видимому, получили приказ Хтаа продолжать атаковать архистратига. Медлить никак нельзя.
Постоянно передвигаясь, Хрит сумел отрезать атакующих боевиков, постоянно долбивших в коридор меж скалами. Хрит под шквальным огнём буквально скатился в него. И застыл от изумления. Дети. Двое детей лет десяти. Мальчик и девочка. Босые, в каких-то то ли звериных шкурах, то ли старинных одеждах.
Изумление длилось недолго. Что ж, дети так дети... Значит, надо защищать детей. В этом месте проходила тропа, змеившаяся меж высоких скал, кое-где нырявшая в проёмы меж опирающимися друг на друга валунами. В таких местах выстрелы с орбиты не очень беспокоили Хрита, и он на некоторое время мог быть спокойным за безопасность хотя бы с этого направления. Хрит, подталкивая детей перед собой, заставил зайти их под навес из скал. Правда, безопасность эта была относительная. Тяжеленные пули с грохотом долбили в скалы. Рано или поздно их расколют. Но всё-таки перевести дух можно. Перевести дух и приготовиться к атаке на оставшихся наёмников. А вот и они. Выстрелы загрохотали совсем близко.
Хрит снял шлем и бросил в противоположную от себя сторону. Боевики бросились туда. Слишком лёгкая мишень для опытного бойца. Мгновенно все трое были убиты. На короткое время настала тишина. Хрит повернулся к детям. Какой-то внутренний огонь горел в их глазах. В этой дуальности существовал архистратиг. Тот, кого считали давней и забытой легендой. Легендой, которая постоянно и планомерно вела расу людей к победам. Хрит хотел сказать нечто величаво-торжественное, но не нашёл слов. Ничего не пришло на ум бывалому солдату, привыкшему воевать, а не разговаривать.
В этот же миг Хтаа изо всех стволов открыли огонь по скоплению скал. Возможно, у них было оружие и для орбитальной бомбардировки. Поэтому Хрит просто приобнял архистратига, оттолкнул его и вышел на открытое место, отсчитал три секунды и, перед тем как тяжёлые пули разорвали его на части, успел вскинуть ручную пушку с зарядом антиматерии и нажать на пусковую кнопку.
—Ну что, они убиты? —прорычал командир Хтаа. — Что это за дерьмо? О нееет!!!!
— Внимание, активное релятивистское оружие, внимание, активное релятивистское оружие, покиньте корабль, немедленно покиньте корабль!
Компьютер не понимал, что уже поздно. Бежать было некуда, да и незачем. Через две секунды заряд достиг своей цели и разорвал корабль на куски.
Как долго длится эта война... Без начала и без конца...
Показать полностью
Ромен Гари. "Обещание на рассвете"
Читать? Читать!
Ромен Гари, про которого много написано уже исходя из его очень неординарной биографии, тот самый французский писатель, который сделал почти невозможное, получив дважды Гонкуровскую премию. Правда, для этого ему пришлось прибегнуть к мистификации, но оно того стоило.
Летчик, дипломат, писатель, проживший и переживший столько, что на троих хватит. На летчика, на дипломата и на писателя по отдельности.
Этот роман - биография. Или история взросления еврейского мальчика Ромы Кацева, который рос себе где-то на просторах Российской еще империи. А еще история его матери, женщины волевой и энергичной, которая если решила, что ее сыну положено стать французским дипломатом, значит, так тому и быть. И мать с сыном отправляются в путешествие, длиною … хочется сказать “в жизнь”, но мать Ромена Гари прошла этот путь только до половины. И не увидела того, как сбылись ее мечты. Из России через Вильно и Польшу, мать с сыном перебрались в Ниццу, где и вырос настоящий будущий французский писатель, и командор Ордена Почетного Легиона.
Роман на то и является художественным произведением, чтобы не зеркалить реально происходившие события. Мне было интересно то, как сам Гари описывал свое взросление, как еврейский мальчик из провинции, выросший без отца, становится тем, кем стал Рома Кацев. Где берется напор, уверенность, как формируется характер, что приходит через воспитание, через жизненный опыт, а что изначально заложено в личности. И почему человек выбирает совершать определенные поступки вместо того, чтобы … совершать другие.
Гари довольно подробно описывает свою мать, свои отношения с ней, можно сказать, что “Обещание на рассвете” это памятник женщине абсолютно незаурядной. Женщине, отдавшей большую часть своих жизненных сил, своей энергии, своего упорства тому, чтобы ее единственный сын стал тем, кем … и тут возникает самый главный вопрос. А кем стал Рома Кацев? Тем, кем хотел или мог он сам или тем, кем хотела его мать? Оказался сын успешен с точки зрения общества? Однозначно. С личной? Никто не даст ответа.
В жизни, как и в книге, Гари проявлял чудеса героизма и нельзя сказать, что он хоть как-то приукрашивает себя и свои достижения. Скорее уж, местами скромничает. Известен случай, когда во время боевого вылета (и случай этот описан в романе) летчик его бомбардировщика потерял зрение, а сам Гари, исполнявший обязанности штурмана, был ранен осколками в живот. По указаниям писателя ослепший летчик довел самолет до своего аэродрома и совершил посадку.
Но иногда героизм, когда он не особо и нужен, становится эпатажем. Или проверками границ. Своих и чужих. Местами бессмысленными. Которые выглядят, как наивные немного попытки доказать себе ли, кому-то еще ли, что ты чего-то стоишь, что ты можешь большего, чем достиг. Или тоской по матери. По ее одобрению. По ее гордости за сына. Которую ты можешь только вообразить, но не можешь никогда уже получить. Да ты и сам это знаешь в глубине души. Но боишься признаться себе.
Такое жуткое на самом деле ощущение, что, жизнь Гари, или его героя, а, может, того и другого, со смертью матери пошла по инерции. Потому, что потерялась главная цель - быть лучшим в ее глазах, и это ужасно.
Ромен Гари застрелился. И в предсмертной записке он написал так: “Можно объяснить всё нервной депрессией. Но в таком случае следует иметь в виду, что она длится с тех пор, как я стал взрослым человеком, и что именно она помогла мне достойно заниматься литературным ремеслом”.
Пронзительная, болезненная, непростая книга. О любви, об одиночестве, о цене успеха и о взрослении. А еще о маленьком мальчике, который живет в сердце у каждого мужчины.
© Юрий Супоницкий
#Книги_без_наркоза
Показать полностью
1
Как Хрущев спор поэтов разрулил
Никита Сергеевич Хрущев, как известно, был искренне убежден, что прекрасно разбирается в искусстве. И не только в живописи, представителей которой первый секретарь, как известно, обозвал однажды "педерастами".
В поэзии он тоже понимал изрядно - вспомните хотя бы его знаменитый наезд на Андрея Вознесенского, который на встрече вождя с интеллигенцией в Кремле, не подумав, свою речь начал словами: "Как и мой любимый поэт, мой учитель Владимир Маяковский, я не член Коммунистической партии".
Это, в общем и все, что он успел сказать. Дальше говорил Никита Сергеевич - на фото все видно.
Но я сейчас не про Вознесенского. В истории русской литературы был случай, когда Никита Сергеевич вынужден был выступить в роли "разводящего" и подвести итоги одной неформальной поэтической дискуссии. Поэты, как всем известно, невероятные любители устраивать срачи, но если сейчас они ругают друг друга матом в соцсетях, то тогда - устраивали стихотворные дуэли.
Я уже упоминал в этой книге про "еврейскую" поэтическую дискуссию, устроенную вокруг поэмы Евтушенко "Бабий яр". Эта же дискуссия осталась в истории как "стиляжья" - потому что спорили о прозападной молодежи, или "мальчуковая" - потому что названиях стихов всех участников было слово "мальчики".
Она, в отличие от «еврейской», куда менее известна, и мне пришлось изрядно напрячься, чтобы восстановить ее. За стихотворением Рождественского, например, пришлось обращаться к его дочери - оно нашлось только в домашнем архиве.
В общем, слушайте.
Как и в прошлый раз, все началось с Евгения Евтушенко - вот он на фото в компании с представителем тех самых "педерастов", скульптором Эрнстом Неизвестным, обкуривает министра культуры Екатерину Фурцеву.
В 1959 году 27-летний Евтушенко написал стихотворение «Давайте, мальчики», где выступил в роли эдакого старого и мудрого аксакала, дающего отеческое напутствие молодому поколению.
Я был жесток.
Я резко обличал,
о собственных ошибках не печалясь.
Казалось мне -
людей я обучал,
как надо жить,
и люди обучались.
Но -
стал прощать...
Тревожная примета!
И мне уже на выступленье где-то
сказала чудненький очкарик-лаборантка,
что я смотрю на вещи либерально.
Приходят мальчики,
надменные и властные.
Они сжимают кулаченки влажные
и, задыхаясь от смертельной сладости,
отважно обличают
мои слабости.
Давайте, мальчики!
Давайте!
Будьте стойкими!
Я просто старше вас в познании своем.
Переставая быть к другим жестокими,
быть молодыми мы перестаем.
Я понимаю,
что умнее -
со стыдливостью.
Вы неразумнее, но это не беда,
ведь даже и в своей несправедливости
вы тоже справедливы иногда.
Давайте, мальчики!
Но знайте, -
старше станете.
и, зарекаясь ошибаться впредь,
от собственной жестокости устанете
и потихоньку будете добреть.
Другие мальчики,
надменные и властные,
придут,
сжимая кулаченки влажные,
и, задыхаясь
от смертельной сладости,
обрушатся они
на ваши слабости.
Вы будете -
предсказываю -
мучиться,
порою даже огрызаться зло,
но все-таки
в себе найдете мужество,
чтобы сказать,
как вам ни тяжело:
"Давайте, мальчики!"
Непонятно почему, но это совершенно невинное, хотя и позерское стихотворение очень сильно зацепило поэта Николая Грибачева. Скорее всего - его просто сильно раздражали молодые "эстрадные поэты", бывшие тогда на пике славы - Евтушенко, Вознесенский, Рождественский, Ахмадулина и т.п.
Сам Грибачев был поэтом совсем другого поколения и другой судьбы. Если у молодых поэтов была война в детстве и хрущевская "оттепель" в юности, то у Грибачева в детстве была Гражданская, а в юности - уже свои войны. Как он сам писал: «Мерз на первой, финской войне под Сортавалой, едва не погиб при обстреле с канонерок на мосту под Питкяранта – выполз из-под откоса, чтобы эти самые канонерки сфотографировать. Во время Отечественной войны погибли два брата – один, Александр, инженер танковой бригады, отличившийся еще на Хасане, – о нем в то время писала «Правда», – был убит в танке под Старой Руссой, второй, Василий, командир танковой роты, сгорел в танке же под Харьковом. Я сам был командиром саперного батальона на Сталинградском фронте, в частности, обеспечивал переправу отступающих наших частей в июле 1942 года на мосту в станице Вешенской, а в августе того же года – форсирование нашими войсками Дона под Еланью»
Ко времени дискуссии ставший поэтом Николай Грибачев уже дослужился до «литературного генерала» - был секретарем правления Союза писателей СССР, членом Комитета по присуждению Государственных и Ленинских премий и т. п.
Тот же Евтушенко его, к примеру, аттестовал так: «Николай Грибачев был человеком страшным, его боялись даже Сурков с Симоновым. Совсем не даровитый, он призывал писателей быть "верными автоматчиками партии"». И сегодня в литературных словарях пишут, что «обласканный властями, Грибачев вошел в сознание современников прежде всего как автор официоза, сознательно поставивший свою поэзию на службу власти».
Но на деле все было не так однозначно.
Во-первых, Николай Грибачев был не только "литературным генералом", но и неплохим сказочником - писал совершенно чудесные детские сказки про зайца Коську и его друзей, явно никаким властям не служившие.
Кроме того, он часто совершал поступки, не укладывающиеся в навязываемое клише «замшелого ретрограда-сталиниста». На памятном пленуме Союза писателей только двое высказались против исключения Пастернака – Твардовский и Грибачев (хотя раньше – справедливости ради добавлю - предлагал вообще выслать новоиспеченного нобелевского лауреата из страны). И именно Грибачев частенько привечал опальных либералов – к примеру, взял к себе в журнал «Советский Союз» Аджубея, вылетевшего отовсюду после крушения Хрущева.
В общем, в ответ на стихи Евтушенко Николай Грибачев пишет стихотворение "Нет, мальчики", ставшее программным - в нем явственней всего прозвучало отношение консервативных кругов к стилягам, пижонам и т.п.
Порой мальчишки бродят на Руси,
Расхристанные,— господи, спаси!—
С одной наивной страстью — жаждой славы,
Скандальной, мимолетной — хоть какой.
Их не тянули в прорву переправы,
И «мессер» им не пел за упокой,
Они в атаках не пахали носом,
Не маялись по тюрьмам и в плену
И не решали
тот вопрос вопросов —
Как накормить,
во что одеть страну.
А дети у вагонов задыхались:
«Дядь, хлебца дай!»
«Дядь, милый, помоги!»
А женщины голодные впрягались
И тяжко по земле
влекли плуги,
И, по пределу силы и бессилья,
Железной не раздавлена пятой,
Шла
в новый день
Советская Россия
С ее неодолимой правотой,
И строила, напряжена до дрожи,
И голову купала в облаках,
И мальчиков,
вот этих самых тоже,
Носила на израненных руках.
Теперь
они
в свою вступают силу.
Но, на тщеславье разменяв талант,
Уже порою смотрят на Россию
Как бы слегка на заграничный лад.
И хоть борьба кипит на всех широтах
И гром лавины в мире не затих,
Черт знает что малюют на полотнах,
Черт знает что натаскивают в стих
И, по зелености еще не зная,
Какая в этом пошлость и тоска,
Подносят нам свои иноизданья,
Как на вершину славы пропуска.
Ну, что ж, мы снисходительны ко блажи
И много всяких видели дорог,
Но, мальчики,
кому ж вы души ваши,
Кому сердца вы отдали в залог?
Нога скользить, язык болтать свободен,
Но есть тот страшный миг на рубеже,
Где сделал шаг — и ты уже безроден,
И не под красным знаменем уже,
И отчий край как бы отчасти вчуже,
Сородичей обычай и закон. И ты один
И словно к лютой стуже,
К насмешкам сверстников приговорен.
Так уходили многие в безвестье,
И след их смыт,
и свет их душ погас,
И ни строки, ни отголоска песни,
И даже слез их
не дошло до нас.
Кто помнит их? Кто их могилы сыщет?
Кто их теперь услышит голоса?
Чужой над ними
в полдень ветер свищет,
Чужая в полночь падает роса.
Нет, мальчики,
мы вас не с тем растили,
От изнуренья падая почти,
Чтоб вас украли,
увели,
растлили
Безродные дельцы и ловкачи,
Не с тем вставали в орудийном рыке
И шли на стройки, ватники надев,
Чтоб стали вы
паяцами на рынке
И гитаристами для томных дев.
Не изменяя помыслу и слову
И, если надо, жертвуя собой,
Во всех краях,
на всех широтах снова
Мы
и за вас
ведем сегодня бой,
Чтоб вас теченьем книзу не сносило,
Чтоб вас могла любить и понимать
Она сама —
Советская Россия,
Святая ваша Родина и мать!
Стихотворение «Нет, мальчики» Грибачеву вспоминали до конца жизни. Например, пародия Павла Хмары «Мой памятник» начиналась строками: «Нет, мальчики, вы не туда глядите! / В текущий исторический момент / Хотите вы иль, может, не хотите, / А вы на мой смотрите монумент!».
Ответить на наезд на молодое поколение решил Роберт Рождественский - сам еще довольно молодой, посмотрите сами, вот он в тот год с Василием Аксеновым в Крыму.
Рождественский за ночь написал стихотворение «Да, мальчики» для того, чтобы прочесть их на кремлевской встрече Хрущева с творческой интеллигенцией.
Мы - виноваты
Виноваты очень:
Не мы
с десантом
падали во мглу.
И в ту -
войной затоптанную
осень -
мы были не на фронте,
а в тылу.
На стук ночной
не вздрагивали боязно.
Не видели
ни плена,
ни тюрьмы!
Мы виноваты,
что родились поздно.
Прощенья просим:
Виноваты мы.
Но вот уже
и наши судьбы
начаты.
Шаг первый сделан-
сказаны слова.
Мы начаты-
то накрепко,
то начерно.
Как песни,
как апрельская трава..
Мы входим в жизнь.
Мы презираем блеянье.
И вдруг я слышу разговор о том,
что вот, мол, подрастает поколение.
Некстати: непонятное:
Не то:
И некто-
суетливо и запальчиво,-
непостижимо злобой
увлечен,
уже кричит,
в лицо нам
тыча пальцем:
"Нет, мальчики!"
Позвольте,
он - о чем?
О чем?
Нам снисхождения не надо!
О чем?
И я оглядываю их:
строителей,
поэтов,
космонавтов -
великолепных мальчиков моих.
Не нам брюзжать,
Не нам копить обиды:
И все ж -таки
во имя
всей земли:
"Да, мальчики!"
Которые с орбиты
космической
в герои
снизошли!
Да, мальчики,
веселые искатели,
отбившиеся
от холодных рук:
Я говорю об этом
не напрасно
и повторять готов
на все лады:
Да, мальчики в сухих морозах Братска!
Да, мальчики, в совхозах Кулунды!
Да,
дерзновенно
умные
очкарики-
грядущее
неслыханных наук!
Да, мальчики,
в учениях тяжелых,
окованные
строгостью
брони.
Пижоны?
Ладно.
Дело
не в пижонах.
И наше поколенье -
не они.
Пусть голосят
о непослушных детях
в клубящемся
искусственном дыму
лихие спекулянты
на идеях
не научившиеся
ничему.
А нам смешны
пророки
неуклюжие.
Ведь им ответить сможем мы сполна.
В любом из нас клокочет революция
Единственная.
Верная.
Одна.
Да, мальчики!
Со мною рядом встаньте
над немощью
придуманной
возни.
Да, мальчики!
Работайте, мечтайте.
И ошибайтесь,-
Дьявол вас возьми!
Да, мальчики,
выходим в путь негладкий!
Боритесь
с ложью!
Стойте на своем!
Ведь вы не ошибетесь
в самом главном.
В том флаге, под которым мы живем!
Стихотворение Рождественский на встрече действительно прочел.
За что и получил в заключительном слове «дорогого Никиты Сергеевича» персональных тумаков.
Вот фрагмент стенограммы:
«Здесь выступал поэт Р. Рождественский. Он полемизировал со стихотворением Н. Грибачева «Нет, мальчики!..» В выступлении тов. Рождественского сквозила мысль о том, что будто бы только группа молодых литераторов выражает настроения всей нашей молодежи, что они являются наставниками молодежи. Это совсем не так. Наша советская молодежь воспитана партией, она идет за партией, видит в ней своего воспитателя и вождя. (Бурные аплодисменты).
Молодому поэту Р. Рождественскому я хотел бы поставить в пример поэта-солдата, у которого меткий глаз и который точно, без промаха бьет по идейным врагам, поэта-коммуниста Н. Грибачева. (Аплодисменты). Мы живем в период острой идейной борьбы, в период борьбы за умы, за перевоспитание людей. Это сложный процесс, значительно более трудный, чем переделка станков и заводов. Вы — деятели литературы и искусства,— образно говоря,— кузнецы по перековке психологии людей. Вы владеете сильным оружием, и это ваше оружие всегда должно действовать в интересах народа. (Аплодисменты)».
Это был, пожалуй, самый звучный демарш Рождественского, который, конечно же, никаким диссидентом никогда не был. За высочайшей выволочкой - "товарищ Рождественский, пора вам встать под знамена ваших отцов!" - вполне естественно последовала опала: поэта перестали печатать, приглашать на радио и телевидение. Но, поскольку спустя полтора года Хрущева отправили на пенсию, опала сама собой сошла на нет.
Вот, собственно, и вся история. Довольно житейская, сколько их было в потоке времен...
Стареющий ветеран Грибачев душнил, что молодежь уже не та, и напоминал о том, что преклонение перед Западом и взгляд "на Россию Как бы слегка на заграничный лад" чреват тем, что "есть тот страшный миг на рубеже, Где сделал шаг — и ты уже безроден, И не под красным знаменем уже".
Молодой и сильный Рождественский отвечал, что, мол, фигня вопрос, не парьтесь, деды, никуда ваше наследство не денется, "ведь мы не ошибемся самом главном. В том флаге, под которым мы живем".
Но критерий истины - практика, а на практике прав оказался Грибачев.
И пришлось Евтушенко в 1992 году писать свое "Прощание с красным флагом", заканчивающее словами:
Лежит наш красный флаг
в Измайлове врастяг.
За доллары его
толкают наудачу.
Я Зимнего не брал.
Не штурмовал рейхстаг.
Я – не из «коммуняк».
Но глажу флаг и плачу...
________________________
Моя группа во ВКонтакте - https://vk.com/grgame
Моя группа в Телеграмм - https://t.me/cartoon_history
Моя страница на "Автор.Тудей" - https://author.today/u/id86412741
Показать полностью
8
Локации персонажей "Отверженные". В. Гюго. Ч. 2
UPD:
В п. 1 вместо "6 Bd des Filles du Calvaire", должно быть "6 Rue des Filles du Calvaire". Выяснилось, что в Париже есть улица и бульвар с таким названием, и находятся они очень рядом, поэтому не сразу поняла то, что что-то не сходится. Г-н Жильнорман жил именно на соответствующей улице, а не на бульваре. Картинку вставлю в комментариях.
1. Предполагаемое расположение дома дедушки Мариуса, господина Жильнормана, где впоследствии жили Мариус с Козеттой
"Он жил в квартале Марэ на улице Сестер страстей господних, в доме № 6. Дом был его собственный. Он давно снесен, и теперь на его месте выстроен другой, а при постоянных изменениях, которые претерпевает нумерация домов парижских улиц, изменился, вероятно, и его номер. Г-н Жильнорман занимал просторную старинную квартиру во втором этаже..."
6 Bd des Filles du Calvaire https://www.parisrevolutionnaire.com/spip.php?article627=
2. Вернон - город, где жил отец Мариуса с наступлением эпохи Реставрации
"Всякий, кто посетил бы в те годы городок Вернон и кто, гуляя там по прекрасному каменному мосту, <...> должен был заметить человека лет пятидесяти, в кожаной фуражке, в брюках и куртке из грубого серого сукна; целый день человек этот расхаживал <..> по одному из находившихся близ моста огороженных участков <..>. Все эти участки одним концом упираются в реку, а другим в дома. Самый маленький из этих уголков и самый убогий из этих домиков занимал около 1817 года вышеупомянутый человек в куртке и деревянных башмаках."
Вернон, находится в 80 км от Парижа
3. Церковь Сен-Сюльпис, которую посещал Мариус, и где встреча с господином Мабефом пролила свет на его отца и сподвигла Мариуса на то, чтобы примкнуть к революционерам
"Мариус сохранил религиозные привычки своего детства. Как-то в воскресенье, отправившись к обедне в церковь Сен-Сюльпис, он прошел в тот самый придел пресвятой девы, куда ребенком обычно водила его тетка."
Église Saint-Sulpice
4. Предполагаемое место кафе "Мюзен" - одно из двух основных мест, где собирались Друзья азбуки
"Члены общества собирались в Париже в двух местах: близ Рынка, в кабачке под названием “Коринф”, о котором речь будет впереди, и близ Пантеона, на площади Сен-Мишель, в маленьком кафе под названием кафе “Мюзен”, ныне снесенном. До первого сборного пункта было недалеко рабочим, до второго — студентам."
22 Rue Cujas, 51 boulevard St Michel https://www.parisrevolutionnaire.com/spip.php?article627=
5. Предполагаемое место кабачка "Коринф" - одно из двух основных мест, где собирались Друзья азбуки (возле Центрального рынка). Здесь же впоследствии располагалась баррикада улицы Шанврери, на которой сражались и погибли товарищи Мариуса и откуда раненого Мариуса вынес Жан Вальжан.
"Нынешние парижане, входя на улицу Рамбюто со стороны Центрального рынка, замечают направо, против улицы Мондетур, лавку корзинщика, вывеской которому служит корзина, изображающая императора Наполеона Первого со следующей надписью: НАПОЛЕОН ИЗ ИВЫ ЗДЕСЬ СПЛЕТЕН. Однако они нисколько не подозревают о тех страшных сценах, свидетелем которых был этот самый квартал каких-нибудь тридцать лет тому назад. Именно здесь была улица Шанврери, которая в старину писалась Шанверери, и прославленный кабачок, именуемый “Коринфом”.
102 rue Rambuteau https://www.parisrevolutionnaire.com/spip.php?article627=
На улице Мондетур неподалеку от кабачка "Коринф", улица сохраняет сильную извилистость до сих пор
6. Люксембургский сад, где часто гуляли Жан Вальжан с Козеттой, и где их заметил Мариус
"Уж более года назад Мариус заметил в одной из пустынных аллей Люксембургского сада, тянувшейся вдоль ограды Питомника, мужчину и совсем еще молоденькую девушку, сидевших бок о бок, почти всегда на одной и той же скамье, в самом уединенном конце аллеи, выходившем на Западную улицу. Всякий раз, когда случай, без вмешательства которого не обходятся прогулки людей, погруженных в свои мысли, приводил Мариуса в эту аллею, — а это бывало почти ежедневно, — он находил там эту парочку."
Часть сада, непосредственно примыкающая к Люксембургскому дворцу
Нефасадная часть Люксембургского сада
7. Бывшая улица Плюме, на которой поселились Жан Вальжан и Козетта после ухода из монастыря на улице Малый Пикпюс
"Он снял дом на улице Плюме и укрылся там под именем Ультима Фошлевана. В это же время он снял две другие квартиры в Париже, чтобы не слишком привлекать внимание, всегда проживая на одной улице, и иметь возможность, в случае необходимости, исчезнуть при малейшей тревоге, — словом, не быть захваченным врасплох, как в ту ночь, когда он таким чудесным образом спасся от Жавера".
Rue Oudinot (ранее называлась ул. Плюме - rue Plumet) https://www.parisrevolutionnaire.com/spip.php?article627=
8. Церковь Сен-Жак-дю-О-Па, куда Жан Вальжан часто ходили с Козеттой во время проживания на улице Плюме
"Каждый день Жан Вальжан, взяв Козетту под руку, шел с нею на прогулку. Он водил ее в Люксембургский сад, в самую малолюдную аллею, а каждое воскресенье — к обедне, обычно в церковь Сен-Жак-дю-О-Па, именно потому, что она находилась далеко от их дома. Квартал этот был очень бедный, Жан Вальжан щедро раздавал там подаяние, и в церкви вокруг него толпились нищие; последнее обстоятельство и послужило причиной послания Тенардье, направленного “Господину благодетелю из церкви Сен-Жак-дю-О-Па”.
Église Saint-Jacques du Haut Pas
9. Менская застава - пример места, куда Жан Вальжан с Козеттой любили ходить гулять
"Как известно, у Жана Вальжана была склонность отправляться в местности, мало посещаемые, в уединенные уголки, в заброшенные места. В те времена вблизи парижских застав тянулись скудные, почти сливавшиеся с городом поля <...>. Жан Вальжан отдавал им особенное предпочтение. Козетта там не скучала. <...> Даже после того, как их жизнь омрачилась, они сохранили обычай утренних прогулок. Однажды в октябрьское утро, соблазненные безмятежной ясностью осени 1831 года, они вышли из дому и к тому времени, когда начало светать, оказались возле Менской заставы."
Окрестности Менской заставы в 1820 году https://fr.wikipedia.org/wiki/Liste_des_barrières_de_Paris
Предполагаемое расположение Менской заставы в наши дни https://fr.wikipedia.org/wiki/Liste_des_barrières_de_Paris
10. Дом, в котором жил Курфейрак, приютивший Мариуса
"Мариус заговорил снова:
—Я вот о чем думаю. Тебе надо знать мой адрес, мало ли что может случиться. Я живу у моего приятеля, Курфейрака, по Стекольной улице, номер шестнадцать.
Он порылся в кармане, вытащил перочинный нож и лезвием вырезал на штукатурке стены: Стекольная улица, №16. Между тем Козетта снова принялась смотреть ему в глаза."
16 Rue de la Verrerie https://www.parisrevolutionnaire.com/spip.php?article627=
11. Предполагаемое расположение дома на улице Вооруженного человека, куда переехали Жан Вальжан и Козетта, покинув улицу Плюме
"Квартира на улице Вооруженного человека выходила окнами на задний двор, была расположена на третьем этаже и состояла из двух спальных комнат, столовой и прилегавшей к столовой кухни с антресолями, где стояла складная кровать, поступившая в распоряжение Тусен. Столовая, разделявшая спальни, служила в то же время прихожей. В жилище этом имелась вся необходимая домашняя утварь."
40 rue des Archives (последний сохранившийся дом с реально существовавшей улицы Вооруженного человека; номер дома, указанный в романе, является вымышленным) https://www.parisrevolutionnaire.com/spip.php?article627=
12. Слон на Площади Бастилии, в котором жил Гаврош
"Тьма покрывала огромную площадь Бастилии, зимний ветер с дождем дул порывами. Дозоры обшаривали ворота, аллеи, ограды, темные углы и, в поисках ночных бродяг, молча проходили мимо слона; чудище, застыв в своей неподвижности и устремив глаза во мрак, имело мечтательный вид, словно радовалось доброму делу, которое свершало, укрывая от непогоды и от людей трех беглых спящих детишек."
Наполеоновский проект Площади Бастилии с фонтаном в виде слона
Современный вид на Площадь Бастилии с канала Сен-Мартен
Материал охватывает третью и четвертую части произведения - "Мариус" и "Идиллия улицы Плюме и эпопея улицы Сен-Дени"
Показать полностью
16
Ищу серию книг
Найдено: Дебра Дойл, цикл "Школа волшебников"
Привет, ищу книгу которую читал в промежутке 98-10. Мне тогда подарили ( скорее всего ) вторую книгу, т.к. сюжет начался с того что юного подмастерья отстранили от занятий по какой то причине (точно не помню, возможно использовании магии) и как напоминание у него остался шрам на ладони от меча (который можно было вылечить, но он оставил его как напоминание) и чтобы вернуться обратно нужно было пройти испытание (вроде дойти до башни с демоном). Пытался гуглить множество раз, но найти не смог. Возможно кто то из вас помнит такую, заранее спасибо.
Как быть хорошим менеджером
В этом посте разберем книгу Максима Батырева «45 татуировок менеджера». Максим Батырев личность, конечно, неоднозначная, и многие его советы я бы поставил под сомнение, поэтому сделаю краткую выдержку только тех «татуировок», которые, на мой субъективный взгляд, важны и применимы в корпоративном мире. И ещё одно допущение – под «менеджерами» автор понимает руководителей разного уровня, поэтому достаточно большое количество «татуировок» относится к тому, как работать с подчиненными. Я об этих татуировках писать не буду. Если вы руководитель и перечисленные ниже «татуировки» вам зайдут, советую прочитать книгу целиком.
Итак, татуировками автор называет свод принципов и правил. В скобках буду иногда писать свои комментарии к татуировкам. Нумерацию «татуировок» из книги сохранил.
1. "Сначала научитесь играть по правилам, потом придумывайте свои"
Приходя работать в новую компанию, или начиная какое-то дело, сначала прими правила игры, которые установлены для всех. И только освоившись, можешь придумывать и навязывать свои правила.
2. "Читайте, слушайте, осмысливайте. Тренируйте главную мышцу"
Автор считает, что только непрерывно развиваясь, читая книги и слушая аудиокниги, можно чего-то добиться в жизни. Когда ему нужно было освоить какую-то область знаний, он просто покупал десяток книг по этой тематике и изучал их. И самое главное - не просто читать, а внедрять самое ценное из книг в жизнь.
4. "То, что очевидно для вас, не очевидно для других"
Нужно выбить себе, да и всем вокруг, эту татуировку на лбу, чтобы смотреть на нее по нескольку раз в день. Не надо думать, что какие-то банальные и очевидные вещи для тебя, так же банальны и очевидны для другого. Лучше лишний раз объяснить - от тебя не убудет, а результатом будут довольны оба.
(есть даже такое правило – если хочешь получить то, что ожидаешь, задача должна быть озвучена трижды – сначала просто сказал коллеге, что надо сделать, затем оформил это письменно, затем через какое-то время еще раз обсудили, что должно получиться)
5. "Ищите сильных, слабые прилипнут сами"
Чтобы добиться чего-то в этой жизни, нужно тянуться к сильным. Но нужно иметь ввиду, что сильным ты нафиг не нужен. Им нафиг не нужно тратить время на тебя, поэтому придется приложить усилия, чтобы завоевать их время.
17. "Развивать нужно не слабые, а сильные стороны"
У каждого человека есть сильные и слабые стороны. Некоторые люди изо всех сил стараются развить свои слабые стороны. На взгляд автора, это неверный подход — надо развивать свои сильные стороны.
18. "Сильные уважают только силу"
Есть люди, с которыми нужно говорить только на языке силы. Или не работайте с сильными вообще или становитесь сильнее их.
22. "Хвалите людей"
Похвала — это мотивация и система координат для сотрудников, помогающая им понять, что считается правильным, а что нет. Хвалите сотрудников за правильные действия, даже если результат не достигнут, и они не будут бояться действовать.
(Применимо не только для руководителей. Развивайте в себе навык хвалить коллег и даже своего начальника)
24. "Защищайте интересы своего руководителя"
Это непросто и не свойственно нашему менталитету. Но если подчинённые начинают спорить и не подчиняться, руководителю приходится тратить время и силы на уговоры и споры, что неэффективно. Даже если вы не согласны с руководителем, попытайтесь его понять.
(здесь речь не о том, что надо «подлизывать», не надо путать. Не воспринимайте задачу в вакууме, не задумываясь о том, зачем она может быть нужна, что будут делать с результатом и тд)
26. "Менеджер должен быть крайним"
Быть крайним — значит брать ответственность на себя, принимать решения и отвечать за них. Менеджер должен уметь решать вопросы сам. Если руководитель занимается только пересылкой вопросов, то он лишнее звено в системе. Умение быть крайним, работать так, как будто за тобой никого нет, отличает хорошего менеджера от плохого.
(применимо не только к руководителям. Менеджер любого уровня должен уметь брать ответственность на себя)
32. "Справедливости не существует"
Есть люди, которые всюду видят несправедливость. Однако справедливость, о которой они говорят, — это манипуляция. На самом деле их заботят личные интересы. Социальной справедливости в коммерческой организации нет, потому что больше получает тот, кто больше работает, приносит больше прибыли, принимает более весомые решения.
43. "Делайте больше чем нужно"
Любой старательный сотрудник рано или поздно достигает результатов, которые являются максимальными для его должности. Тогда он либо останавливается и довольствуется достигнутым, либо начинает делать больше, чем от него ожидается. Делая больше чем ожидают, человек создаёт себе преимущество на фоне остальных. Как правило, такие люди и становятся руководителями.
(что-то на инфоцыганском? А вот и нет – подтверждено и личным опытом, и опытом множества коллег, рост которых по карьерной лестнице я лично лицезрел)
Итого. Я бы не стал работать у такого руководителя, как Максим Батырев. Он слишком категоричный и консервативный. Например, он готов увольнять сотрудников, которые опаздывают на 5 минут. А ещё он ожидает от всех, чтобы они работали, как лошади. Добившись всего титаническим трудом, он хочет, чтобы и его подчиненные работали так же.
Но, несмотря на это, в книге достаточно много полезных практических советов, которые мне помогали по мере движения по корпоративной лестнице. Все вышеперечисленные советы – то, что я считаю полезным (мои инсайты, если хотите). У вас они будут свои. В целом, книгу рекомендую к прочтению всем тем, кто хочет расти и развиваться, полезные советы точно найдёте.
Делитесь в комментариях, зашли ли перечисленные татуировки и читали ли вы другие книги Максима Батырева (у него их уже целых 10 штук).
Пишу небольшие, но полезные посты о саморазвитии, подписывайся. Если понравилось, можешь подписаться и на Тележеньку, но я не настаиваю, она только создана и там только годнота и никакой рекламы.
Показать полностью
Угадайте звездного капитана юмористической команды «Сборная Красноярска» по описанию одного из участников
Ну что, потренировались? А теперь пора браться за дело всерьез.
Показать полностью
История нашего мира в художественной литературе. Часть 58. «Орлы империи»
Всем привет!
Заметка должна была появиться ещё дня три назад, но дела навалились, и одно наслоилось на другое, так что я не успела даже то, что планировала. Да и как было успеть, когда я ещё и взялась не за одну или хотя бы две книги, а за целую серию из 22-х(!) книг? Кстати, здесь хочу поблагодарить человека под ником MadLynx за наводку на автора и его произведения. Но для начала, как обычно, историческое предисловие.
События первых двух книг серии происходят в самом начале правления императора Клавдия. О нём я достаточно подробно рассказала в прошлый раз (тут: История нашего мира в художественной литературе. Часть 57. «Я, Клавдий» и «Божественный Клавдий»). В те годы Клавдий как раз занимался расширением территорий империи. И началась его эпоха славы с покорения южной Британии, задуманного им для поднятия собственного престижа, ведь покорить этот регион не удалось даже Юлию Цезарю, так что победа сулила настоящий взлёт популярности. И Клавдию задуманное во многом удалось.
В 43-м году четыре римских легиона под командованием консула Авла Плавтия высадились в Британии, и одним из тех легионов командовал будущий император Веспасиан. Удивительно, но на этот раз римляне довольно быстро сломили сопротивление бриттов, и лично прибывший император в июне того же года принял капитуляцию двенадцати местных правителей. А спустя пару лет, в 45-м, римляне возвели крепость вокруг Лондиниума, будущего Лондона (в 50-м году город стал столицей провинции). Однако после этого о блистательных победах говорить не приходилось ещё долго.
Каратак (правил ок. 43-51гг. н.э.), вождь катувеллаунов, и по преданию, сын короля Кунобелина из Каталодунума (и предположительно прототип валлийского героя легенд Карадога), ещё не один год устраивал римлянам веселуху и даже поднял на борьбу племена силуров и ордовиков, обитавших на территориях нынешнего Уэлльса. Когда римляне направились и в те земли под предводительством Публия Остория Скапулы в 50-м году н.э., их ждал очень горячий приём. Однако Каратак в итоге потерпел поражение, бежал в земли бригантов и стал подбивать на борьбу уже их. Правда, ничего у него не вышло, потому как правительница бригантов Картимандуя (правила ок. 43-69гг.) выдала его римлянам. Те, впрочем, его пощадили, и остаток своих дней он провёл в солнечном Риме, где и скончался в 54-м году.
Однако дело его продолжало жить, и окончательное покорение Британии (вплоть до границ нынешней Шотландии) растянулось ещё на несколько десятилетий, да и то, как сказать – то там, то сям то и дело вспыхивали восстания из-за поборов и жестокого обращения римлян с местными жителями. Самым известным из них, пожалуй, стало восстание Боудикки, вдовы вождя племени иценов, произошедшее в 61-м году н.э., уже во времена Нерона. На этом, кстати, плюс-минус серия книг, о которой пойдет речь сегодня, и завершается, но мне хочется добавить кое-что и о других регионах, где происходили события книг.
(Памятник Боудикке и её дочерям в Лондоне)
В 44-м году умер царь Ирод Агриппа, и его страна вернулась полностью в провинцию Сирия, под владычество Римской империи. Его сын, Агриппа II (годы правления 48-93), был вынужден довольствоваться лишь статусом тетрарха, в Иерусалиме ему было поручено только верховное наблюдение за храмом и право назначения первосвященников. Позже Нерон пожаловал ему часть Галилеи с главным городом Тивериадой. Кстати, Ирод Агриппа притеснял последователей Иисуса, Иаков Заведеев даже был казнён по его приказу, а вот апостол Пётр сумел сбежать из заточения и позже вместе с апостолом Павлом стал первым епископом Антиохии. В 38-м году появилась христианская церковь в городе Византии (будущем Константинополе), а в 47-м году образовалась Церковь Кипра, так что христианство потихоньку распространялось по миру.
Парфией, сильнейшим противником Рима на тот период, поначалу правили потомки Фраата IV (37–2гг. до н.э.). Его сын Фраат V (2г. до н.э. – 4г. н.э.) стал новым царем после того, как Муза Парфянская, бывшая римская рабыня, а позже и любимая жена Фраата IV, отравила супруга и возвела на трон сына, при этом активно вмешиваясь в политику, причем взяла проримский курс. Так что не удивительно, что эти двое, в конце концов, пали жертвой заговора недовольной парфянской знати, которая царем сделала другого сына Фраата – Орода III (4-6/7гг. н.э.). Тот – упс – тоже вёл себя так, что настроил против себя всех, кого мог, и также был смещен и убит, после чего парфяне стали просить римлян вернуть им кого-нибудь из других сыновей Фраата IV, которые у тех находились в заложниках. Так царём стал Вонон I (6/7-12гг. н.э.). Однако воспитанный в римских традициях он тоже не пришелся по нраву местным и в итоге повторил судьбу предшественников, а на трон возвели Аршакида по матери Артабана III (12-38гг. н.э.), который прежде правил Атропатеной (под именем Артабана II).
Этот Артабан поначалу предложил Риму возобновить дружеские отношения и для этого сообщался с Германиком, братом будущего императора Клавдия и знаменитым римским полководцем, но позже, когда укрепил свою власть, стал качать права: например, написал пожилому императору Тиберию послание, в котором требовал отдать сокровища, оставленные Вононом в Сирии и Киликии (к тому моменту сам Вонон уже был убит при попытке бегства с территорий, где ему предписано было оставаться), и угрожая добавить к своим владениям все те земли, которые раньше принадлежали Ахеменидам и Селевкидам. А ещё попрекал императора убийствами близких и дальних родственников, праздностью и развратом, и предлагал ему скорее утолить величайшую и справедливую ненависть сограждан добровольной смертью (окей, мы поняли, посоветовал "убиться ап стену").
(Облик Артабана III, реконструированный по монете)
В ответ оскорбленный Тиберий стал подыскивать Парфянскому царству нового царя, менее наглого, тем более что недовольство парфянской знати новым правителем всё усиливалось и вроде как способствовало подобной замене. Так на короткий период царём римлянами был провозглашён Тиридат III (35-36гг. н.э.), но Артабан оказался сильнее, и с ним римлянам, в конце концов, пришлось заключить мир: для этого Артабан встретился с военачальником Луцием Вителлием на мосту из лодок посреди Евфрата. Артабан был признан римлянами бесспорным парфянским царем, и именно его потомки в дальнейшем правили Парфией – прежде всего, его сыновья Вардан I (39-47гг. н.э.), Готарз II (41-51гг. н.э.), какое-то время царствовавшие совместно (хотя есть мнение, что Готарз мог и вовсе не быть Аршакидом, братом Вардана его называл Иосиф Флавий), и предположительно Вонон II (51г. н.э.), а после него уже его сын – Вологез I (51-78гг.), который успел стать свидетелем и прекращения династии Юлиев-Клавдиев, и Гражданскую войну в Риме (68-69гг. н.э.), и приход к власти династии Флавиев. При нем Парфия активно вела боевые действия против Адиабены и Армении, где и схлестнулись интересы парфян и римлян, уже во времена Нерона.
О многом из всего этого можно прочитать в серии
«Орлы империи» С. Скэрроу
Время действия: I век н.э., ок. 42-61 гг. н.э.
Место действия: Британия и владения Римской империи (современные Франция, Италия, Израиль, Сирия, Иордания, Греция (Крит), Египет), а также некоторые вассальные земли (возможно, что-то упустила).
Интересное из истории создания:
Саймон Скэрроу (р. 1962) – британский историк, преподаватель и писатель. Родился в Нигерии, но последующая его жизнь крепко связана с Англией. Так он окончил исторический факультет университета Восточной Англии, потом поработал в Налоговом управлении и в течение ряда лет занимался преподаванием истории, сначала в колледже шестых классов Восточного Норфолка, затем в Городском колледже Норвича (Нориджа).
(с. Скэрроу и две части его серии "Орлы империи" в одной книге)
Писательскую карьеру, видимо, начал в нулевых, и среди его работ циклы «Революция» о Наполеоне, «Гладиатор» и «Римская Арена» (совместно с Т. Дж. Эндрюсом), а также ещё ряд серий и отдельных романов. Но, несомненно, славу ему принесла именно серия книг «Орлы империи». Первый роман – «Под орлом» («Римский орёл» в русском издании) был опубликован в 2000-м году, а после вышли ещё книги в количестве 21-й штуки, последняя из которых, «Восстание», издана в 2023-м году. Последние пятнадцать романов Скэрроу, к слову, стали бестселлерами Sunday Times. Его произведения переведены более чем на двадцать языков и разошлись тиражом в несколько миллионов экземпляров. Для создания одного из романов цикла он посещал Иорданию и будто бы даже считает одним из своих поклонников короля Иордании, Абдаллу II).
На вопрос о том, что вдохновило его на создание произведений на римскую тематику, он ответил, что, во-первых, «великие учителя латыни – Г. Родвэй и Р. Нэш», которые «внушили ему любовь к латинскому языку и, что более важно, увлечение римской историей и культурой», а, во-вторых, популярность жанра пеплум (Sword-and-sandal) в годы его детства и юности, и, конечно же, в том числе «Я, Клавдий», произведение, о котором я рассказывала в прошлый раз. Кроме того, ценным опытом для дальнейшего создания истории о легионерах стало для С. Скэрроу пребывание в Корпусе подготовки офицеров.
В 2007 году издатель объявил о намерении прекратить использование слова "Орел" в названиях книг этой серии, начиная с романа «Центурион». Изменение, по-видимому, произошло из-за того, что издатель хотел привлечь к серии больше новых читателей. Хотя чем это должно было помочь, лично я понять не могу)
О чём:
История начинается на исходе 42-го года в одном из лагерей в провинции Верхняя Германия, примерно в районе Аргенторатума (нынешний Страсбург, Франция). Центурион Луций Корнелий Макрон недавно получил свой командирский пост, хотя на тот момент отдал службе уже четырнадцать лет, и мог бы всецело поддаться ликованию и гордости, кабы не одна досадная деталь – бравый вояка за столько лет не удосужился научиться читать и писать, что было неважно, пока он оставался простым легионером, но стало принципиально важным, когда оказался центурионом, и ему это ох как мешало – мало того, что узнай кто – разжалуют обратно в рядовые, так ещё и при исполнении каждодневных обязанностей приходится изворачиваться, и Макрон даже не решался наказать иной раз подчиненных, потому что ведь за наказанием последует куча писанины, которую невозможно свалить ни на кого другого.
Неизвестно, чем бы для него всё закончилось, если бы в тот холодный осенний вечерок в составе новобранцев не попал в лагерь и семнадцатилетний Квинт Лициний Катон. Юноша, по мнению абсолютного большинства, никак не годился в воины, и непонятно было, как и зачем его занесло на подобную службу. Сам он явно от такой своей судьбы был не в восторге – по пути до места назначения ни с кем не скорешался, а едва пришёл, стал объектом нападок местного командира, муштрующего новичков, и насмешек – сослуживцев. Правда, имелся у него один козырь в рукаве…точнее в котомке.
И вот же ж, именно Макрону и велели сопроводить с этим козырем к легату юного новобранца. Так и выяснилось, что мальчик тот непростой, а очередной императорский вольноотпущенник, проживший всю жизнь во дворце, который в знак уважения к его отцу (тоже ставшему вольноотпущенником, но уже после рождения сына) получил свободу от Клавдия, но с одним неудобным условием – пройти воинскую службу (а та, на минуточку, тянулась 25 лет). Вот и пришлось пареньку показывать, чего он стоит. Причем император просил сразу назначить его центурионом. На это, конечно, пойти не могли, но и приказ от столь высокого начальства проигнорить тоже было никак нельзя. И тут Веспасиан, легат-глава Второго легиона, посмотрел на Макрона и придумал изящное решение:
«…
— Что ж, центурион, посмотрим, что мы можем сделать для молодого Катона. Полностью ли укомплектована твоя центурия? Ты ведь, кажется, остался сейчас без помощника?
— Так точно, командир. Мой оптион умер сегодня утром.
— Хорошо. То есть хорошего тут мало, но это многое упрощает. Запишешь новичка в свою центурию и сделаешь его своим оптионом.
— Но, командир… — выдохнул изумленно Макрон.
— Никаких «но». Это приказ. Назначить мальчишку центурионом я не могу, но и пренебречь пожеланием императора тоже нельзя. Так что придется нам с тобой с этим стерпеться. Ты свободен.
— Слушаюсь, командир…».
Так вот и стал помощником центуриона Макрона милый мальчик Катон) При этом издевки, насмешки, а иной раз и конкретное рукоприкладство никуда не делись. И, может, оно бы долго ещё тянулось, но одним хорошим на первый взгляд деньком позвал Макрон помощника «прогуляться» до одной германской деревушки, где надо было слегонца навести порядок. Ну да, слегонца…
Отрывок:
О том, чем обернулась «прогулка», можно полностью узнать из книги, а в общих чертах из особо впечатлившего меня отрывка –
«…Истошно выкрикивая что-то невнятное, Катон бросился к двум уже подскочившим к упавшему центуриону германцам. Копья у него не было, но в последний момент он выставил перед собой штандарт. Один из варваров обернулся на крик и, получив сильный тычок в пах, упал на колени. Катон с разбега налетел на него, споткнулся и кубарем покатился к стене ближайшей лачуги. Второй германец, видимо, усмотрел в этой ситуации что-то смешное и громогласно расхохотался. Катон сердито вскочил на ноги, грозя врагу штандартом.
— Не смей надо мной смеяться, урод!
На какой-то момент их взгляды встретились: теперь выражение лица германца было холодным, оценивающим. Неожиданно он сделал ложный выпад копьем, целясь в правый бок римского недоноска, а когда тот отпрянул, размахивая своей жердиной, вознамерился пронзить ему другой бок. Но ударить не успел. Армейский штандарт боевым оружием не являлся, но был гораздо длиннее любого копья. Массивное навершие его, описав дугу, врезалось в лицо варвара. Тот, удивленно вскрикнув, обмяк и упал наземь. Катон, махнувший знаменем наугад и вовсе не рассчитывавший на такой результат, был изумлен ничуть не меньше врага. Но в отличие от него оставался целым и невредимым.
— Ох, ничего себе! — пробормотал он, глядя на неподвижное тело.
— Оставь его, малый! — крикнул Макрон. — Вытащи из меня эту штуку.
— Командир, но как же я…
— Тащи, кому сказано, олух!
Катон ухватился за древко свободной рукой, а Макрон, скрипнув зубами, повернул ногу.
— Давай!
Юноша дернул изо всех сил, вырвав из раны листовидный наконечник. Хлынула кровь. Макрон взвыл, но тут же умолк, стиснув зубы, и попытался привстать. Катон поддержал его, подхватив под руку. Рана кровоточила сильно, но, к счастью, кровь просто текла, а не била струей, и, стало быть, ничего важного вражеское копье не задело. Однако Макрону в жизни еще не приходилось испытывать столь мучительной боли. В голове его помутилось, и лишь огромным усилием воли он смог забросить руку на плечо юноше и с его помощью заковылять к спасительному проходу в завале.
Позади них, перекрывая рев пламени, послышался топот, и Катон, обернувшись, увидел бегущих следом германцев. Он заторопился, но центурион был слишком тяжел, и в результате они оба споткнулись. Макрон, вскрикнув, упал на колени, глядя на перекошенные отчаянием лица римских солдат, уже понимавших, что их товарищам не уйти от погони.
— Беги! — простонал он. — Это приказ.
— Не слышу, командир.
— Знамя спасай, идиот!
Но бежать уже было некуда. Кастор, сокрушенно покачав головой, приказал обрушить в щель груду специально приготовленных балок. Легионеры заколебались, но ветеран прикрикнул на них, и они потянули веревки. Груда вместе с пылающими снопами соломы рухнула вниз, завалив проход в баррикаде.
— Проклятье!
— Ох, черт! — Катон замер, потом обернулся. Германцы с громкими воплями приближались. Увидев справа от себя каменную лачугу, юноша пинком открыл дверь, бросил в проем штандарт, втащил центуриона и в последний момент успел задвинуть тяжелый запор. Германцы яростно забарабанили по крепким доскам, замкнутое пространство наполнилось грохотом. Внутри лачуги было темно, но полыхавший снаружи огонь очерчивал контуры небольшого окна, к счастью закрытого ставнями. Запертыми на задвижку и теперь содрогавшимися от сыпавшихся снаружи ударов.
— Посмотри, нет ли тут другого выхода, — крикнул Макрон, исследуя ощупью рану. Кровотечение было по-прежнему сильным, поэтому он снял с себя пояс и, отстегнув бесполезные ножны, как можно туже перетянул им ногу. Через мгновение, когда вернулся Катон, кровь уже не лилась, а сочилась тоненькой струйкой.
— Ну?
— Похоже, мы попали в какой-то сарай. В крыше есть лаз, но это все.
Удары в дверь стали глуше, зато варвары взялись за окно. Внутрь лачуги, выбив длинную щепку в ставне, проникло темное острие. Им повертели, расширяя отверстие, потом копье отдернули, после чего в сарай полетели новые щепки.
— Здесь нельзя оставаться!
— Нельзя, — подтвердил Катон. — Посмотри вверх!
Между стропилами солому кровли то здесь, то там лизали крохотные оранжевые язычки. С каждым мгновением их становилось все больше, а дикари тем временем остервенело рубили ставни.
— Уйдем через лаз, — решил Катон. — Там есть лестница, хотя, конечно, с твоей ногой взбираться по ней будет трудненько.
— Я влезу.
— Хорошо, командир. Теперь ответь, ты сможешь охранять это окно?
— Да, но…
— Пожалуйста, командир, у нас нет времени на разговоры.
— Ладно, — буркнул Макрон. — Дай мне свой меч и помоги подняться.
Привалившись к стене и опираясь всем весом на здоровую ногу, он занял позицию у окошка. Мальчишка кивнул и куда-то пропал, а из ставня внезапно, выбитые мощным ударом, выскочили две-три доски. Кто-то потыкал в образовавшуюся амбразуру копьем, потом за края ее ухватились чьи-то руки. Макрон взмахнул мечом, послышался вопль. Отсеченные пальцы упали на пол, а руки исчезли.
— Ну, недоноски, кто еще храбрый? — крикнул Макрон. — Попробуйте, суньтесь.
В окно больше не совался никто, зато атака на дверь сделалась более бурной. Толстые доски опасно потрескивали, и было ясно, что рано или поздно они провалятся внутрь. Защищать окно — это одно, но сдержать врага в дверном проеме будет уже невозможно.
— Катон! Если ты что-то делаешь, делай это скорей.
— Иду, командир, — просипел Катон, с напряжением таща на вилах огромную охапку соломы. Он свалил ее под дверью, торопливо разворошил, потом, потянувшись, теми же вилами подцепил горящий клок с кровли. Посыпались искры, он прикрылся рукой, затем побежал в глубь сарая и принес новую охапку соломы. Над ней закурчавились серые усики, потом они сделались желтыми. Огонь быстро креп и к тому времени, когда дверь подалась, уже полыхал вовсю. Сарай наполнился густым, едким дымом.
— Сюда! — крикнул Катон, заходясь в приступе кашля.
Поддерживая раненого не обремененной штандартом рукой, он потащился в дальний угол сарая. Лестница, там стоявшая, вела наверх, в темноту.
— Давай, командир. Лезь туда первым. Возьми штандарт, но отдай мне меч. Как только окажешься снаружи, крикни.
Макрон, не имея сил спорить с раскомандовавшимся пареньком, послушно полез по шатким ступенькам, кляня на все корки и тяжеленный штандарт, и свою непослушную ногу. Ближе к кровле дым сделался гуще, он удушал, ел глаза, но зато заставил центуриона двигаться побыстрее. Добравшись до лаза, Макрон высунул голову, с наслаждением вдохнул чистый воздух и огляделся. Полдеревни горело, но германцы извилистыми проулками обходили самые сильные очаги пламени, спешно направляясь туда, где, готовясь к последнему бою, стояли остатки когорты.
Он бросил взгляд вниз. Там в загородке метались две свиньи, а прямо под ними желтела копенка сена. Первым делом Макрон просунул и вытолкнул в лаз тяжеленный штандарт. В это время в сарае раздался треск, затем послышались топот и брань.
— Катон!
— Уходи, командир! — крикнул юноша. — Уходи поскорей!
Германцы, кашляя, шарили по сараю, с твердым намерением изловить прячущихся в дыму римлян, и Макрону не оставалось ничего другого, как выкарабкаться на крышу. Вцепившись в край лаза, он повис на руках, потом разжал пальцы.
Приземление было куда более мягким, чем ожидалось, ибо одна из свиней решила, что копна сена — лучшее из укрытий от ужасов внешнего мира. Суждение было здравым, ведь она никак не могла ожидать, что на нее обрушится римский легионер, облаченный в тяжелые боевые доспехи.
Животное завизжало, Макрон приглушенно выругался, отпихнул свинью в сторону и сел…»
Что я обо всём этом думаю, и почему стоит прочитать:
На самом деле из-за навалившихся дел я успела прочитать только первые две книги, хотя так-то планировала больше, и ещё две пролистала, читая выборочные отрывки, чтобы прояснить некоторые географические моменты. И должна сказать, что, судя по всему, первые несколько книг отличаются от последующих.
Первая часть меня привела в полный восторг – легкая, увлекательная, полная приключений, хоть и военного толка, она казалась поначалу сплошным сборником армейских анекдотов, но потом к этой линии словно при создании музыкальной композиции автор добавил одну за другой и другие линии – сначала детективную, а потом и романтическую, и фоном, что было неизбежно, тему ужасов и неоднозначности войны, любой. Причем проводником этих трёх линий выступал именно Катон, в то время как Макрон олицетворял собой всё то, что касалось армейской службы, со всем, что ей присуще. Именно через него в более поздних книгах проходит тема исполнения любых приказов, что бы исполнитель о них ни думал, и ни чувствовал по этому поводу, и, если, скажем, речь во второй части скорее о приказах тупых, бессмысленных и рискованных, то дальше уже возникает всё больше и больше моральных дилемм.
Причем если Катон, не только не зачерствевший от многолетней службы, но и считающий, что процессу этому должен быть всё-таки какой-то предел, чаще становится наблюдателем того, что вызывает у него ужас, стыд, презрение, негодование и прочие яркие чувства и эмоции, то Макрону нередко приходится выступать исполнителем. И тут-то и выясняется, что не такой он толстокожий, каким хотел и быть, и казаться. Разница между ними в том, что Макрон исполняет приказы всегда и без внешних колебаний и возмущений, во всяком случае, если не считает, что имеет право этого не делать, в то время как Катон может позволить себе и критику, и откровенное неповиновение. И я нахожу очень интересным это противопоставление.
Насилие тут, естественно, присутствует, причем чем дальше, тем больше, иногда на нём делается акцент, но всё же я бы не сказала, что оно прямо-таки смакуется, как на мой взгляд, было в «Парфянине» Дармана. А вот с эротической составляющей тут облом, если кто надеялся) Впрочем, это компенсируется с лихвой многим другим.
Так детективная линия и то, что касалось политических игр, тоже читалось с интересом, хотя, на мой взгляд, получилось не столь ярким и эмоционально насыщенным, как именно часть, посвященная военным приключениям. Благо они хорошо перемешаны меж собой, и фокус часто смещается с одного персонажа на другого, да и главы достаточно короткие. Так что несмотря на то, что объёмы некоторых книг уже весьма ощутимые, в отличие от первой, заскучать эта серия не даст, даже тем, кто от военной тематики и Рима далёк. Лично я, когда выдастся время, постараюсь этот цикл дочитать.
P.S. Спасибо всем тем, кто дочитал до этого места, и вообще всем моим читателям). Эта заметка появилась под номером 58, хотя по факту их было больше, и позади большой и непростой путь. Однако впереди ещё больше интересных историй и непростой работы для меня, поэтому я буду признательна за любую поддержку - лайки, комментарии, рекомендации, кроме того, теперь открыта возможность ещё и поддержать меня и то, что я делаю, финансово, если у кого-то появится такое желание. И надеюсь, что появится, потому что это мотивирует больше всего)
Список прошлых постов можно найти по ссылкам или по сборнику-серии:
Показать полностью
5