y4astkoviu

Задача этой документальной работы – познакомить читателя с малоизвестными фактами боевых действий, которые велись в августе 1945 года на территории современного Углегорского района Сахалинской области.

Автор благодарен русским ветеранам – участникам штурма города Эсутору, и его бывшим жителям, чьи письма и воспоминания помогли взглянуть на события шестидесятилетней давности глазами очевидцев. © А. Колесников

9-14 августа 1945

Пасмурным утром 9 августа жители Эсутору услышали высоко в небе гул моторов. Кто-то закричал: «Хи-но мару!», решив, что на крыльях самолета – красные эмблемы японской авиации. Дети радостно махали ему руками.

О том, что Советский Союз объявил Японии войну, в Эсутору еще никто не знал. Самолет-разведчик долго кружил над городом.

10 августа в портах Эсутору, Тооро (Шахтерск) и Усиро (Орлово) упали первые фугасные бомбы. А поздним вечером 6 гидросамолетов МБР-2 сбросили зажигательные бомбы на Хамасигай – портовый район Эсутору. Два квартала жилых домов мгновенно превратились в огромный костер, но с огнем справился отряд кэйбодан, в задачи которого входили тушение пожаров и ликвидация последствий воздушных налетов.

Утром 11 августа небо над Татарским проливом по-прежнему было затянуто облаками. Пикирующий бомбардировщик Пе-2 выскользнул из них на высоте трехсот метров.

Бомбовые отсеки «пешки» были оборудованы специальными фотокамерами: командир звена старший лейтенант Додонов получил приказ обнаружить и сфотографировать боевые корабли и военные объекты в портах Тооро и Эсутору. Но кораблей у берегов Карафуто не было, флот давно перебазировался в Японию и Маньчжурию. В портовых «ковшах» стояли только небольшие баржи и катера. Тем не менее, в этот же день группы истребителей ЛаГГ-3 в сопровождении Як-9Д и Ла-7 совершили несколько налетов на порты Эсутору и Тооро.

На обратном пути «пешку» преследовала пара японских истребителей Ки-44, но Додонову удалось уйти от них в облачность. Маршрутная аэрофотосъемка не удалась – помешала низкая облачность. Стрелок-радист сумел сделать только перспективные снимки.

Здесь нужно объяснить, что командующий Северной Тихоокеанской флотилией (СТОФ) вице-адмирал Андреев находился в затруднительном положении. Десант в порт Эсутору намечалось высадить 16-18 августа, когда развернутый на Северном Сахалине 56-й стрелковый корпус будет решать ключевую задачу всей Южно-Сахалинской операции – прорыв главной полосы приграничного укрепрайона. Но Андреев не располагал информацией о ходе боевых действий на острове, а значит, не мог выбрать наиболее благоприятный для высадки момент.

(Командующий Северной Тихоокеанской флотилией вице-адмирал Андреев Владимир Александрович)

Более того, командующему предстояло высаживать десант «вслепую»: в советских штабах не было крупномасштабных карт Карафуто и навигационных карт прибрежных районов, а информация о системе обороны и военных объектах противника была неполной и противоречивой.

Уточнить разведданные должна была авиация. Поэтому, как только Пе-2 приземлился в Советской Гавани, экипаж Додонова получил новое задание: разведать аэродром в районе Усиро. Агентурная разведка утверждала, что здесь находится аэродром с фантастическими размерами летного поля: 2 на 4 километра!

В своих воспоминаниях Додонов признал, что данные советской разведки были неточными:

"К сожалению, в Усиро никакого аэродрома не оказалось. Ни ангаров, ни взлетно-посадочной полосы обнаружить не удалось. Я очень переживал, как я буду докладывать о выполнении боевого задания. Принял решение продолжать разведку, идти на север параллельно береговой черты. ... В районе двух небольших озер Торо и Омото (сегодня озера Тауро и Проточное – А.К.) я обнаружил отличный аэродром с бетонированной взлетно-посадочной полосой, бетонированными рулежными дорожками и капонирами. У двух капониров стояли самолеты-истребители. Я приказал штурману Толкачеву произвести фотографирование этого аэродрома, что он и выполнил. … Истребители противника, стоящие на взлете, меня не преследовали. ... По нашим фотоданным летчики 48-го авиаполка в ночь на 12 августа на самолётах МБР-2 нанесли два бомбовых удара по аэродрому и порту Торо. На аэродроме Торо были повреждены 2 самолета."

На самом деле советские гидросамолеты разбомбили лишь деревянные макеты японских истребителей. Аэродром, который построили во второй половине 1943 года, мог принять авиаполк, однако ни одного самолета здесь не было. Летное поле и макеты охраняли школьники, вооруженные бамбуковыми копьями.

В ночь на 12 августа авиация флотилии произвела четыре налета группами по 4 гидросамолета на Хамасигай. Его жители спасались в многочисленных пещерах-бомбоубежищах и траншеях, которые были выкопаны в каждом квартале. Стало светло как днем: в порту горели и взрывались бочки с горючим, на берегах канала Масурао (Тухлянка) полыхали гигантские склады газетной бумаги, а над городом разноцветными огнями сияли десятки осветительных бомб.

«Море стало багровым, – вспоминает Накахама Ясумицу, сын винодела из Ямасигай. – Казалось, вода горит, настолько был силен огонь пожаров».

Днем авиация СТОФ совершила уже пятьдесят девять вылетов. К налетам на порты Эсутору и Усиро присоединилась эскадрилья Ил-2 56-го штурмового авиаполка под прикрытием истребителей Як-9Д: они уничтожали рыбацкие кунгасы и катера, в устье Эсутору-гава (Углегорка), где шло строительство нового порта, потопили 700-тонную землечерпалку.

Пламя перекинулось в Ямасигай – район Эсутору от побережья до бумажной фабрики. В Эсутору и Тооро началась эвакуация женщин, детей и стариков: пешком и на грузовиках их отправляли в Камиэсутору (Краснополье) – поселок в 24-х километрах к юго-востоку от Эсутору.

13 августа погода ухудшилась: облачность понизилась до 50-100 метров, местами побережье было скрыто в тумане.

На рассвете на рейде Эсутору появились 6 катеров, эсминец и подводная лодка. С кораблей были видны «солдаты и артиллерия» на вершине приморской сопки: здесь, на городском ипподроме, стояли соломенные чучела в военной форме и «зенитные орудия» из бревен. Моряки обстреляли берег из судовой артиллерии и пулеметов. Решив, что имеют дело с основными силами десанта, японцы ответили огнем из крупнокалиберного пулемета, расположенного на территории метеостанции. Когда корабли отошли от берега, японцы пожалели о своей ошибке: противник мог понять, что береговой артиллерии и оборудованных позиций в районе порта Эсутору нет.

В этот день советская авиация окончательно стерла кварталы Хамасигай с лица земли. Кроме того, бомбардировочно-штурмовые удары нанесли по судам и портовым сооружениям в Усиро.

Поскольку военных частей и соединений противника авиация в эти дни наблюдать не могла, летчики расходовали боекомплекты, обстреливая толпы беженцев, которые заполнили ведущее на юг шоссе.

Всего же за четыре дня самолеты СТОФ совершили 124 вылета для нанесения ударов по «военно-морской базе» Эсутору и 19 – по порту Усиро. К 14 августа, когда погода испортилась настолько, что самолеты не смогли подняться в воздух, авиация флотилии потопила несколько катеров и баржу, разрушила портовые сооружения и аэродром, уничтожила железнодорожный мост, повредила электростанцию и другие объекты.

14 августа, когда авиация не покидала аэродромы, краснофлотцы вновь попытались «прощупать» японский берег с моря. Утром командир 365-го батальона морской пехоты подполковник Тавхутдинов, которому предстояло командовать десантом, подошел к порту Эсутору на «морском охотнике». Японцы обстреляли катер, ранили моториста. Командир взвода разведчиков лейтенант Егоров попытался нанести огневые точки на карту, но четкого представления о системе береговой обороны моряки так и не получили.

15 августа

В этот день Додонов, пересевший на скоростной бомбардировщик, и экипажи гидросамолетов сделали удачные фотоснимки порта Тооро, прилегающего к нему побережья и береговых сооружений в районе порта Эсутору. Теперь десантники могли использовать эти фотографии с нанесенной на них сеткой квадратов вместо обычных карт.

Командование СТОФ, на руках которого имелись только открытые лоции, считало гавань Эсутору мелководной, пригодной только для малотоннажных судов и катеров, что делало здесь невозможной выгрузку артиллерии и военной техники. Поэтому ещё накануне, 14 августа, вице-адмирал Андреев пришёл к заключению, что десант следует высаживать в соседнем порту Тооро (яп. Хаматооро), где авиация обнаружила выдающийся в море мол с эстакадой для погрузки угля.

Андреев не стал дожидаться, когда части 56-го корпуса прорвут Котонский УР, и принял самостоятельное решение: утром 16 августа высадить разведотряд морских пехотинцев в порту Тооро, и в случае успеха атаковать Эсутору с севера. Об этом Андреев сообщил командующему 2-м Дальневосточным фронтом.

В 13:30 пришел ответ – телеграмма, подписанная заместителем начальника штаба фронта:

"Командующий войсками фронта пока не рекомендует вам выбрасывать десант, так как он ввиду своей малочисленности, даже при условии усиления его батальоном 113-й бригады, может подвергнуться удару превосходящих сил противника со стороны Найро" .

Однако через три с половиной часа в штабе флотилии читали другую телеграмму:

"Ожидается капитуляция Японии. В целях использования благоприятной обстановки в момент капитуляции необходимо овладеть южной частью острова Сахалин силами Северной Тихоокеанской флотилии с одним-двумя батальонами 113-й стрелковой бригады. В Совгавани подготовить десант для захвата порта Маока" (Холмск).

Напомним, что правительство Японии заявило о капитуляции 14 августа, а 15-го по радио прозвучала речь императора Хирохито, который заявил, что Япония принимает условия Потсдамской декларации. К этому времени наши войска смогли занять меньше половины территорий, предназначенных СССР по соглашению с американцами. «Под японцами» все еще находились Курилы, Южный Сахалин, Северная Корея и часть Китая, поэтому советские генералы были вынуждены ускорить темпы наступления.

Организационно десант состоял из первого броска (разведотряд), первого и второго эшелонов (батальон морской пехоты и стрелковый батальон).

(Посадка десанта на корабли)

К высадке в Эсутору готовились четыре отряда:

1ДО (он же отряд артиллерийской поддержки): 140 морских пехотинцев-автоматчиков (4 катера типа МО-4: ПК-27, ПК-29, ПК-32, ПК-34 и сторожевой корабль «Зарница»).

2ДО: 365-й отдельный батальон морской пехоты береговой обороны СТОФ, 334 человека (16 торпедных катеров).

3ДО: 2-й батальон 113-ой отдельной стрелковой бригады, 900 человек (тральщики Т-522, Т-524, Т-590 и Т-591).

4 ДО: артиллерия и тыловые подразделения (транспорт «Петропавловск» и 2 сторожевых катера БО-310 и БО-314).

Группа охранения десанта – 5 торпедных катеров. Высадку прикрывала авиация флотилии – 80 самолетов. Общее руководство десантом осуществлял вице-адмирал Андреев, командиром сил высадки назначили начальника отдела подводного плавания штаба СТОФ капитана 1 ранга Ивана Степановича Леонова. Начальником штаба стал капитан 3-го ранга Кузнецов, лучший командир дивизиона торпедных катеров. Возглавил десант комбат морских пехотинцев подполковник Карам Петрович Тавхутдинов.

Нужно отдать должное Андрееву, который, планируя десантную операцию, не стремился выполнить приказ любой ценой: «Батальон под командованием способного, энергичного подполковника К. П. Тавхутдинова был прекрасно подготовлен, но для того, чтобы очистить западное побережье Сахалина, его сил было мало. Расходовать их следовало чрезвычайно бережно, без лишнего риска», – напишет адмирал позже в своих воспоминаниях.

(На митинге посвященном освобождению Южного Сахалина Выступает подполковник К.П. Тавхутдинов. Рядом с ним вице-адмирал В.А. Андреев и контр-адмирал С.Д. Бережной.)

Двум советским батальонам противостояли:

1. Специальный отряд обороны – токусэцу кэйбитай 特設警備隊:

301-я рота спецобороны острова, командир – капитан Накагаки Сигэо. Ядро отряда – члены местного отделения Императорского общества резервистов (Тэйкоку дзайго гундзинкай 帝國在郷軍人会 ) – около 200 человек.

Вооружение: 1 горная пушка, 2 крупнокалиберных пулемета, приспособленных для ведения зенитного огня, винтовки и сабли.

Народные добровольческие боевые отряды – кокумин гию сэнтотай 国民義勇戦闘隊.

Примерно 350 человек, в том числе 80 женщин.

Отряды начали формировать 13 августа. «Добровольцы» проходили интенсивное обучение под присмотром унтер-офицеров из кэмпэйтай 憲兵隊 (жандармерии): ходили в учебные атаки с бамбуковыми копьями, при этом часто калечили друг друга. Вооружение: несколько винтовок, охотничьих ружей и сабель, но в основном – бамбуковые копья.

В случае разгрома армейских подразделений гию сэнтотай должны были участвовать в партизанской войне. В Эсутору отряды «добровольцев» возглавил командир отрядов кэйбодан Такамура Дзюмпэй.

2. Добровольческие боевые отряды студентов и учеников – гакуто гию сэнтотай 学徒義勇戦闘隊.

Самый большой отряд – около 600 школьников из Эсутору и Камиэсутору – военные отправили в район Мацуодзава близ Камиэсутору, где дети рыли противотанковые рвы.

Другие отряды, которые возглавили директоры школ, тоже поступили в распоряжение военного командования. Забегая вперед, скажем, что в военных действиях подростки участия не принимали.

Вот что рассказывает жительница Углегорска И Зин Ок (Нагакава Садако), которой в августе 45-го было 14 лет:

" Нашим детским отрядом из Тооро командовал отставной офицер. Школьникам дали бамбуковые копья, армейские ранцы и отправили вглубь острова, к военным. Мы шли целый день, измучились. А тут еще появились советские самолеты и атаковали нас. Наверное, подумали, что мы солдаты.…Ночью мы увидели, что японские солдаты ссорятся. Мне показалось, они спорили: воевать или сдаться? Началась драка, мужчины жестоко били друг друга, потом схватились за сабли. В конце концов, побросали оружие в грузовик, и ушли в лес. А нам приказали вернуться в Тооро."

В штабе оборонявшей Карафуто 88-й пехотной дивизии понимали, что, потеряв Эсутору, японские войска утратят возможность маневра на острове: перекрыв шоссе Хонто-Амбэцу на западном побережье, советский десант мог выйти по горной дороге к Найро и перерезать шоссе на восточном берегу.

Поэтому, когда 13 августа в штаб дивизии в Тоёхара (Южно-Сахалинск) поступила информация о «попытке противника высадить десант», по приказу начальника штаба Судзуки в Эсутору были спешно отправлены три пехотные роты:

1. 11-я рота 125-го пехотного полка (лейтенант Дзёкэ) из Найро.

2. Учебная рота 125-го пехотного полка (лейтенант Миядзаки) из Камисикука (Леонидово).

3. 3-я рота 25-го пехотного полка (лейтенант Асагура), усиленная взводом крупнокалиберных пулеметов (офицер-стажер Хамано), из Маока (Холмск).

Общее командование этими подразделениями принял майор Ёсино Тэйго, который накануне прибыл из штаба 5-й территориальной армии в Саппоро: на Карафуто остро не хватало офицеров-командиров.

Три роты, в среднем по 150 человек в каждой – этих сил было недостаточно, чтобы организовать оборону на побережье. Поэтому в штабе дивизии решили, что пехотинцам лучше занять позиции в Камиэсутору. Здесь военным предстояло прикрывать отход беженцев, а затем вместе с отрядами ополченцев отступить по ведущей в Найро дороге до ущелья Сирогумо. И здесь стоять насмерть.

Вспоминает лейтенант Асагура:

"Моя рота пришла в Камиэсутору 14 августа, и мы начали поспешно возводить укрепления, чтобы перекрыть дорогу на Найро. Мне сразу стало ясно: бой здесь невозможен – дорога была переполнена беженцами. На следующий день прибыли две другие роты и майор Ёсино, который принял общее командование. Майор сказал нам, что император по радио заявил о капитуляции. Мы, молодые лейтенанты, не поверили майору: он был не из нашей дивизии. И когда на следующий день, 16-го августа на Камиэсутору посыпались бомбы, появились убитые и раненые, мы подумали: какой же это конец войны?"

В полдень 15 августа прозвучавшая по радио речь императора о прекращении войны услышали и в Эсутору. Но растерянность начальников длилась недолго.

Сначала главе окружного управления вручили телеграмму, подписанную губернатором Карафуто:

"Несмотря на указ императора, мы с честью пойдем до конца."

А вечером пришел более конкретный приказ из штаба дивизии:

"Отвести все боевые отряды в Камиэсутору, где организовать последний рубеж обороны."

(Японская пропагандистская листовка)

В 21:15 из бухт Совгавани выходил первый десантный отряд: четыре пограничных катера в сопровождении СКР «Зарница» взяли курс на Эсутору. Корабли шли в плотном тумане, когда в ночном небе над ними пронеслись бомбардировщики. Два с половиной часа на дома и склады горняцкого поселка Тайхэй (Ударный), город Тооро и порт Эсутору сыпались бомбы. Новые пожары были видны на расстоянии 30 километров. Это был превосходный ориентир для десантников, которые в 5 утра вышли на рейд порта Тооро.

16 августа

Первыми в 05:07 на причал спрыгнули командир передового десантного отряда Арсений Егоров и старший сержант Сергей Емельянов. Морским пехотинцам потребовалось 10 минут, чтобы высадится в порту и на песчаную отмель севернее ковша – здесь многих десантников вода накрывала с головой. Высадка прошла без единого выстрела.

Дождь и плохая видимость сыграли на руку десантникам: только когда морские пехотинцы в полной тишине взяли порт в кольцо, прибежал взвод 301-й роты токусэцу кэйбитай, охранявший побережье в районе порта. Силы были неравными: в перестрелке погибли 37 резервистов.

Отряд разделился: лейтенант Егоров (два взвода разведчиков) направился на юг к поселку Нюхаку, а старший лейтенант Гадзиев (три взвода автоматчиков и стрелков) – на восток к Тооро.

(ПЛАН ГОРОДА: 1. Порт 2. Мэрия 3. Ипподром 4. Штаб «токусэцу кэйбитай» 5. Управление округа Эсутору 6. Штаб «кэйбодан» 7. Полицейское управление 8. Бумажная фабрика «Оодзи Сэйси» 9. Дорога Утиэ (в Камиэсутору) 10. Канал Масурао 11. Дорога в Тооро 12. Эсутору-гава 13. Узкоколейная железная дорога к шахтам Тайхэй. Заштрихованы – полностью сгоревшие кварталы)

На окраине города отряд Давида Гадзиева попал под огонь крупнокалиберного пулемета. Список боевых потерь десантников открыл старший лейтенант Пякин, командир взвода автоматчиков. Его взвод забросал ручными гранатами зенитный пулемет. Сам Алексей Пякин успел уничтожить четырех японцев и погиб, преследуя отступавших в лес резервистов.

Между тем пролив пересек второй десантный отряд. В 10:10 батальон морских пехотинцев в полном составе был на берегу и двинулся вслед за разведкой: отряд старшего лейтенанта Болина – по дорогам на Тооро, а 1-я стрелковая рота старшего лейтенанта Широкова и 2-я стрелковая рота старшего лейтенанта Корулина вместе с автоматчиками Гадзиева – дорогами на поселок Ниси-Онура.

(Высадка десанта на берег)

К 13 часам Болин завязал бой на окраине Тооро. Мэр Абэ, начальник городской полиции Мацуда и командир местного отряда кэйбодан Ямагути решили прекратить бессмысленное сопротивление и отправились с белым флагом на переговоры с десантниками. На следующий день настоятель буддийского храма нашел на дороге, ведущей из Тооро в Тайхэй, тела Абэ и Ямагути: мэра застрелили в лоб, а грудь командира кэйбодан прошили очередью из автомата. Полицейскому Мацуда «повезло» – позже его отправили в сибирский лагерь для военнопленных.

Бой за Тооро длился три часа при огневой поддержке корабельной артиллерии: 47 японцев были убиты, еще 22 десантники взяли в плен.

Около 11:00 советских моряков увидели в Эсутору: группа десантников прошла берегом моря и появилась в устье реки Эсутору-гава. Их заметили японские дозорные. Сотня ополченцев, вооруженных охотничьими ружьями и саблями, бросилась через болотистую равнину в атаку. Моряки открыли огонь из автоматов. Незнакомые с этим оружием японцы решили, что их обстреливают из пулеметов и повернули обратно.

(Члены кокумин гию сэнтотай при получении заданий)

В 16:30 морпехи Болина, «зачистившие» Тооро, двинулись к Тайхэй. Тактика морской пехоты была стандартной: блокада населенного пункта, затем – уличные бои. С воздуха поселок атаковали штурмовики Ил-2, но Тайхэй оказался «крепким орешком»: бой за него продолжался до позднего вечера.

Тем временем Егоров коротким ударом выбил резервистов из Нюхаку – крошечного поселка на перекрестке дорог Тооро-Тайхэй-Эсутору. За мостом, на южном берегу Эсутору-гава десантников встретили японские парламентеры. Они предложили морским пехотинцам сдаться. В ответ комбат Тавхутдинов потребовал прекратить сопротивление, чтобы избежать напрасного кровопролития. Дальше обмена ультиматумами дело не пошло.

В 16:00 краснофлотцы Егорова попытались войти в Ямасигай по главному мосту. На задворках кафе «Палас» (сегодня – территория городского рынка Углегорска) сосредоточились 301-я рота токусэцу кэйби, рота новобранцев лейтенанта Миядзаки, 8-й окружной добровольческий отряд и несколько человек особого полицейского отряда токубэцу кэйбитай 特別警備隊. Капитан Накагаки возглавил эту объединённую группу и повёл её в самоубийственную контратаку – настолько яростную, что морская пехота была вынуждена отступить.

Чтобы остановить японцев, десантникам потребовалась помощь авиации. Звено штурмовиков Ил-2 (ведущий капитан Бурдыкин) под прикрытием пары истребителей Як-9 сорвало контратаку противника. Но при этом один Ил-2 обстрелял своих: был смертельно ранен командир первого эшелона десанта лейтенант Егоров, который пытался удержать главный городской мост, и два краснофлотца, в т.ч. – старший сержант Емельянов.

Командиру взвода разведки Арсению Анисимовичу Егорову не было и тридцати. Любимец морпехов, спортсмен, участник боёв у озера Хасан и на реке Халхин-Гол умер на руках товарищей, которые не скрывали слёз... Егоров был посмертно представлен к Звезде Героя, но наградили его орденом Красного Знамени.

Потери японцев в этом открытом бою неизвестны. Сами они туманно пишут о «многих жертвах».

С наступлением темноты авиация прекратила свои действия, и моряки перешли к обороне. Десантники не знали, что в отряд капитана Накагаки в это время уводил из города последних жителей – около 400 человек. Среди них находился и начальник окружного Управления. К 3 часам они добрались до Камиэсутору.

Между тем, на четырех тральщиках пролив пересек батальон 113-ой стрелковой бригады. Отряд вышел на рейд Эсутору, но его обстреляли с берега из крупнокалиберного пулемета. Корабли вышли из-под обстрела, применив противоартиллерийский зигзаг, но один из тральщиков потерял управление. Когда на нем исправили руль, 900 пехотинцев высадились на причалы Тооро.

Около 22:00 стрелковый батальон майора Готы Хазиева соединился с батальоном морской пехоты подполковника Тавхутдинова. Одновременно подошла рота морской пехоты, взявшая Тайхэй.

17 августа

Ночью моряки заняли несколько мостов через Масурао. Это упростило штурм города, так как глубина судоходного в те годы канала достигала двух с половиной метров. Разведчики-пехотинцы выяснили обстановку в районе бумажной фабрики. Здесь было светло, как днем: фабрика горела, полыхали гигантские штабеля бумаги, но бойцам из разведроты все же удалось засечь некие огни на склонах сопок.

(Один из мостов через реку Масурао)

Тем временем комбаты Тавхутдинов и Гадзиев приняли решение: атаковать на рассвете. Морская пехота – с берега канала Масурао, стрелковый батальон – с фланга, в направлении бумажной фабрики. Была запланирована и авиаподготовка, но туман в Совгавани задержал вылет авиации.

В 7:00, после часового артобстрела, Тавхутдинов бросил десант на штурм практически пустого города. Эсутору горел. Бойцы задыхались от дыма, некоторые двигались, пригибаясь к земле, почти по-пластунски. Морские пехотинцы форсировали канал Масурао. При этом погиб краснофлотец Батурин: он первым бросился на один из мостов, был ранен очередью из крупнокалиберного пулемета в руку, но смог добежать до середины моста, где был ранен еще раз – уже смертельно. Пулемет удалось засечь и уничтожить минометным огнем.

Под пули едва не попал и командир десанта. Комбата прикрыл собой старшина Даманин, который уложил троих резервистов из автомата.

Стрелковый батальон, наступавший со стороны фабрики, практически не встретил сопротивления: в городе остались только стрелки-одиночки на чердаках. На территории фабрики красноармейцы обнаружили рубильник, соединенный со взрывчаткой.

В 8:10, когда батальоны заняли половину Ямасигай и три роты пехотинцев успели окопаться на сопках, появилась авиация: 8 бомбардировщиков и 6 штурмовиков стали бомбить и обстреливать своих. Десантники имели связь с авиационными штабами через передовых наводчиков, но отсутствие опыта и ненадежные рации вновь стали причиной гибели советских бойцов.

Вспоминает бывший красноармеец-разведчик Пелевин:

" Наши самолеты стали бомбить и обстреливать город и сопки. Комбат Хазиев дает команду радисту: «Передай – город и сопки не бомбить, там наши. Как понял, помаши крыльями». Самолет крыльями помахал, развернулся и опять пошел на нас. Лейтенант Яшпаев выскочил из окопа с красным флагом и тут же был прошит очередью из пулемета. Тогда Майор Хазиев дал команду перевести весь огонь в воздух – по нашим самолетам. И один бомбардировщик сразу пошел вниз и упал за бумфабрикой. Наше отделение разведчиков – туда. Смотрим: летчик и радист выходят из воды, несут пулемет. Мы спрашиваем: «Почему по своим стреляете?!».

Они говорят: «А мы вас бомбим по радиоуказаниям с базы, с материка»".

Тем временем в 8:50 в порту Тооро начал высадку четвёртый десантный отряд. Транспорт «Петропавловск» и сторожевые катера доставили артиллерию и тыловые подразделения.

Рота пехотинцев-автоматчиков не выполнила приказ Тавхутдинова – не перекрыла проселочные дороги, и последние вооруженные японцы беспрепятственно ушли по распадку (сегодня ул. Красноармейская) на юг.

В 9:30 Ямасигай полностью контролировался советскими войсками. Японцы потеряли убитыми и ранеными 136 человек.

Оборонять выгоревшие дотла кварталы Хамасигай было практически некому. Когда десантники вошли в Хамасигай, на причалы порта высадилась 22-я отдельная пулеметная рота, которую еще ночью доставили из Совгавани в Тооро.

В 10:30 стрельба в Эсутору прекратилась.

И хотя Эсутору переименуют в Углегорск в 1946 году, а последние японцы покинут Углегорский район только в 1949-м, именно с тишины, установившейся пол-одиннадцатого дня 17 августа 1945 года началась новая глава истории маленького сахалинского городка.