Martiss

Филин вёл себя с дочерью так, словно пригласил домой девушку после первого свидания – вёл себя неуверенно, стеснялся и был вовсе не хозяином положения. Он осознавал свою вину и понимал, что, если об этой маленькой пропаже узнает мать – ему конец.

Маша сидела за кухонным столом, отец дрожащими руками пытался приготовить чай.

– Мне жаль, что так вышло, – сказал он.
– Да ладно тебе, – пожав плечами, ответила Маша, – ничего же страшного не случилось.
– Не случилось, – повторил про себя Сергей.

Он поставил на стол две кружки, слегка расплескав чай. Маша заметила его волнение, но не подала виду.

– Зачем ты пошла в лес одна?

Снова этот равнодушный взгляд и быстрое пожатие плечами. Сергей понимал, что теряет дочь. Не знает, чем она живёт, не знает, куда собирается поступать после школы. Отец был для неё лишь бесплатным развлечением на выходные.

– А что мне ещё делать? – спросила Маша, отхлебнув из кружки. – Торчать в этой дыре?
– Надо было хотя бы предупредить.
– Я хотела побыть одна, – девушка опустила взгляд.
– Что-то случилось?

Повисла недолгая пауза, после которой Маша набрала в грудь воздуха и выдала на одном дыхании.

– Что случилось?! А ты как думаешь – что случилось? Может, мама бросила тебя из-за того, что ты оставил меня тогда одну? Потом вы развелись, я стала жить на два дома, а теперь узнала, что мой папочка – психопат, придумавший себе монстра ради красивой статьи! А я вынуждена ездить к нему каждые выходные!

Филин знал, что защитной реакцией Маши всегда было нападение и обвинение всех вокруг. Но никак не готов был сейчас услышать это от дочери. И всё, что он смог ответить:

– Он не придуман, Маш.

Но в ответ получил лишь усмешку.

– Конечно не придуман. «Амдерма – закрытый посёлок ужаса, построенный на спине чудовищного змея», – процитировала она статью. – Может, ещё и вампиры существуют?
– Боже… ты не понимаешь, о чём говоришь…

После этих слов Маша резко дёрнулась, чуть не опрокинув кружку. Она зажмурилась и тяжело вздохнула.

– Что с тобой? Тебе плохо?!
– Спасибо за заботу, – успокоившись, ответила она, – вот только проявлять её надо было раньше.

Девушка встала и вышла на крыльцо, захлопнув дверь. Филин остался на кухне, размышляя, стоит ли идти за ней, или лучше подождать, пока она успокоится. Он посмотрел на неё сквозь окно и отчётливо увидел то, что не должно было там быть – у его дочери торчал чёрный хвост с кисточкой на конце.

Сорвавшись с места, Сергей открыл дверь и уставился на дочь. Никакого хвоста. Он зажмурился и протёр глаза. Показалось. Чёртова паранойя. Чёртовы существа. Он прочитал слишком много книг об этом. Пора было завязывать.

Но то, что Филин заметил в руке дочери потом – его тоже не обрадовало. Маша стояла, облокотившись о перила, и пальцем стряхивала пепел с сигареты.

– Что… ты куришь?!
– Угу, – ответила она, затягиваясь сигаретой, – но ты же не расскажешь маме, правда? А то я ей тоже много чего расскажу.

Сергею не оставили выбора. Прошло то время, когда он мог диктовать правила в семье. Теперь осталось только принимать всё как должное. Он встал рядом и тоже закурил.

Перед ними – тёмный и жуткий лес, из которого раздавался тихий шелест. Где-то вдалеке было слышно, как проезжает поезд. И Маша, и её отец не проронили больше ни слова. Молча уставились вглубь леса и ждали, пока потухнут сигареты. Свидетелем этой сцены была лишь яркая луна.

Филин первым выбросил бычок и пошёл в дом. Уже закрывая дверь, он услышал, как Маша еле слышно сказала:

– Если тот монстр не придуман… лучше бы он тебя сожрал.

Сергей бросил взгляд на дочь – та даже не обернулась. Её освещал тусклый свет ламп. Как десять лет назад он потерял жену, также понял, что его отношениям с дочерью пришёл конец. Развернуться и пойти спать ему мешало только чувство, что тут что-то не так. Также он ощущал себя, когда они с Ильёй поняли, что в шахтах живёт монстр, то же самое увидел в Ане при первой встрече. Но что было не так сейчас перед его глазами – понять не мог.

– Спокойной ночи, – только и сказал он. – Надеюсь, больше в лес не
убежишь.

***

Тогда, десять лет назад, Филин превратился в худшую версию себя. Скандалы с женой, раздел имущества, таскание по судам изматывало его и только напоминало, какой он плохой отец. Выход нашёлся в алкоголе, который заглушал душевную боль. Сергей пил, менял работу, пытался построить новые отношения, но ничего не приносило радости. А по выходным, когда к нему приезжала Маша, он перебарывал похмелье, прятал бутылки в шкаф и делал вид, что всё нормально. Убеждал дочь, что их разрыв с мамой – это ненадолго, и скоро всё будет хорошо. Но с каждой встречей, Маша всё меньше верила отцу, огонёк в её глазах потух, и она приняла эти встречи как данность, а не как счастливо прожитые выходные.

Вот и теперь в том самом шкафчике стояла ещё не начатая бутылка водки. Когда Маша ушла спать, Филин остался на кухне, и смотрел на алкоголь, как на старого друга, с которым ему наконец выпал шанс встретиться.

Он сдался. Выпил две рюмки прежде, чем сделал то, что пообещал себе больше не делать – взял в руки книгу со славянскими мифами.

Читая про водяных, леших и демонов – он больше не видел в них сказочности. Сергей понимал, что все они обитают где-то рядом. Может, даже в этом долбаном лесу. Но когда добрался до главы с демонами и бесами – отгонял от себя навязчивые мысли. Нет. Нет. Старик из хижины – самый обычный старик. Маша – его настоящая дочь, только с бурлящими гормонами из-за переходного возраста. Они не могут быть… не могут быть… но факты говорили сами за себя. Филин наконец понял, что пару часов назад на крыльце было не так. И ужаснулся этой мысли.

***

Машу разбудил яркий свет. Она приподнялась на кровати и увидела, как Филин стоит в дверях и светит на неё фонарём.

– Ты что, больной?! – сказала она, выставив вперёд руку и прикрываясь от света.
– Обернись, – серьёзно ответил Филин, – посмотри на стену.

Маша, не понимая, что происходит, подчинилась.

– Где тень? Где твоя грёбаная тень?!

Девушка вскочила с кровати и встала перед Филином. Она смотрела на него, как на сумасшедшего, и не понимала, о чём тот говорит.

– Ты пьян! Ты опять нажрался! – крикнула она, толкая его и выбегая в зал.
– Может, я и пьян, – ответил Филин, – но нормальные люди отбрасывают тень, когда на них падает свет!
– Сначала тебе мерещатся монстры, теперь – галлюцинации. Знаешь что… зря тебя выпустили из клиники.

Маша увидела на кухне полупустую бутылку водки, и её сомнения подтвердились.

– Ты – грёбаный алкаш! Ненавижу тебя. Ненавидела всю жизнь! Лучше бы ты сдох и не доставлял нам с мамой проблем.

Она взяла водку и протянула Филину.

– На, пей. Может, словишь передозировку и тебя тобой же придуманные черти сожрут.

На мгновенье у Филина промелькнула мысль бросить фонарь, напиться и забыться. Его ненавидит семья, его не понимает общество, даже родная дочь ищет укромное место в лесу, лишь бы не проводить с ним время. Но он отбросил эти мысли и вернул былую уверенность.

– Не-а, – улыбаясь, ответил он, – чёрт здесь только один.

Девушка разбила бутылку о пол и двинулась к выходу. Уже открывая дверь, она услышала, как Сергей крикнул:

– Господи Иисусе! Боже всемогущий! Куда это ты собралась?

Машу словно откинуло от двери. Она запуталась в ногах и упала. Филин медленно подошёл к телу, лежащему у входа, и сел рядом.

– Что, не нравится имя Господа, да? – он усмехнулся. – Тень ты не отбрасываешь, Бога боишься, может, и это сработает?

Сергей достал из кармана небольшой деревянный крест и выставил перед ней. Как он и ожидал, Маша закричала и скорчилась на полу.

– У меня только один вопрос, – сказал он, уставившись на девушку. – Где. Моя. Дочь?!

То, что раньше было Машей, разразилось ядовитым смехом. По одному её злобному взгляду Филин понял, что не ошибся.

Сквозь копну её волос проросли маленькие рога, а сзади вырос хвост. Лицо трансформировалось в рыло злобной твари – с выпученными глазами, широким ртом и клыками вместо человеческих зубов.

– Увидишь её в аду, – прорычало существо, бросившись на Филина.

Тот едва успел отскочить, забежал в комнату и запер дверь. Быстро достал мобильный и набрал номер Ильи.

– Илюх… срочно приезжай. То, что мы встретили в лесу – не моя дочь.

Я подобрал Филина на остановке. Он сел на пассажирское, закинув на заднее сиденье рюкзак. Выглядел Сергей так, словно только что пробежал марафон – нервничал, то и дело протирал лицо руками, ерзал на сиденье. Глаза были красные, взгляд бегал из стороны в сторону, меня он и вовсе, казалось, не замечал.

– Поехали, – только и сказал он.
Я выехал на дорогу и двинулся прямо.
– Что случилось-то? Только не говори, что опять…

Меньше всего я сейчас хотел услышать от бывшего коллеги, что тот снова увидел нечисть. После того, что с нами случилось – я поверю во что угодно. Но одно дело – верить, и совсем другое – снова с колом в руке охотиться на вампиров.

– У меня… Илья, у меня дочь пропала.

Я уставился на него, чуть не потеряв управление. Сзади раздался сигнал клаксона.

– Что?! У тебя есть дочь?
– Да, – ответил он. – Приехала ко мне на выходные. И если мы не найдём её до вечера воскресенья, мне конец.
– Мы?! Почему мы, а не полиция?
– Потому что, во-первых, в полиции нихрена не сделают. Во-вторых, потому что её мать не должна об этом знать. И, в-третьих… – Филин выдохнул и сделал паузу, – дурное у меня предчувствие.

Знаю я это дурное предчувствие. Уже не раз видел такой взгляд. Так Сергей смотрел на меня после встречи с Гундыром. С таким же выражением лица рассказывал, что моя девушка – вампир. И все эти истории тогда закончились жертвоприношениями, убийствами и сожжёнными телами. Может, хоть в этот раз нам повезёт, и окажется, что его дочь просто заблудилась и бродит где-нибудь неподалёку. Но верилось в это слабо.

***

Дочку звали Машей. В следующем году закончит девятый класс. После развода со второй женой Филин виделся с Машей только по выходным. Её мать не смутило, что Сергей проходил лечение в клинике – она считала, что он не опасен ни для себя, ни для других. О том, что её муж сбросил в пасть чудовища старика и хладнокровно воткнул в грудь вампира кол – ей знать необязательно. Девочке нужен отец.

Всё это Филин мне рассказал, пока мы кружили по улицам, высматривая потерявшегося ребёнка. Показал фотографию, на которой они втроём ещё были счастливы. Я пожалел, что не знал Филина до того, как наши жизни начали с бешеной скоростью скатываться в пропасть, а мы – всё больше сходить с ума.

***

Летом Сергей жил на даче в Подмосковье. Ловить тут нечего, развлечений для его шестнадцатилетней дочери – никаких. Но после всего, через что мы прошли, я был не удивлён тому, что Филин хотя бы раз в год искал уединение с природой, закрывался от остального мира и проводил время с ребёнком.
Проблема была в том, что кругом – сплошной лес. И если мы не нашли Машу, катаясь по городу, то есть большая вероятность, что она потерялась в лесу. Там, где даже взрослый человек может заблудиться, а подросток, будучи без еды, воды и связи, – и вовсе не выбраться живым. О чащах, болотах и диких животных предупреждают все поисковые отряды. И если людей в этих лесах не может найти толпа волонтёров, то шансы, что пропавшую девочку найдём мы – два балбеса, возомнивших себя охотниками за привидениями – и вовсе равны нулю.
– Ты запомнил, во что она была одета хотя бы?

Филин стоял возле машины и смотрел на тропинку, уводящую вглубь леса. Он не ответил. Лишь закурил сигарету и, судя по выражению лица, был где-то далеко в прошлом.

***

– Вы запомнили, во что была одета ваша дочь? Особые приметы может?
Полицейский с равнодушным выражением лица смотрел на человека, который из-за волнения не мог связать и двух слов.
– Жёлтое платье, босоножки, в волосах эта… как её… заколка. Серая.
– Полных лет ей?
– Шесть.
– Последний раз вы видели её у входа в торговый центр, верно?
– Верно. Потом я отвлёкся всего на минуту, выпустил её руку. А когда обернулся, её уже не было рядом.
Следователь тяжело вздохнул и записал показания в блокнот.
– Мы сделаем всё возможное, чтобы найти её. Сейчас идите домой. Как что-нибудь появится, мы сообщим.
На выходе из полицейского участка Филина ждала заплаканная жена. Не успел он к ней приблизиться и успокоить, как получил пощёчину.
– Как ты мог?! Как ты мог не уследить за ней?!
– Прости… Прости, я…
– Я тебе этого никогда не прощу.

***

– Зачем тебе столько вещей?

Филин шёл впереди. За его спиной болтался здоровенный чёрный рюкзак.

– Не пойми меня неправильно, – ответил он, обернувшись, – но… там бутылка святой воды, деревянный крест, есть даже старая потрёпанная Библия.
– Что? Крест? Библия?!
– Илюх, можешь считать меня психом, но, если бы в прошлый раз у меня под рукой был кол, мы бы закончили с твоей вампиршей ещё при первой встрече.
– Да, но там была немного другая ситуация.
Филин остановился и повернулся ко мне.
– Слушай, если Маша просто заблудилась или, не знаю, ногу сломала и не может добраться до города – хорошо. Мы втроём вернёмся и вместе посмеёмся над тем, что я таскал с собой все эти средства от нечисти. Но если опять… – он тяжело вздохнул и опустил взгляд, – если опять мы столкнёмся с чем-то потусторонним, то всё это здорово нам поможет.
– Хорошо, – я поднял руки и обошёл его. – Хорошо, ты прав. Но полезное у тебя с собой что-то есть, правда?
– Обычная вода и пара фонариков. На случай, если мы пробудем здесь до ночи.

***

Мы обошли этот жуткий лес и сорвали голос, пока выкрикивали имя девочки. Отвечали нам только шум ветра и птицы. Кругом – высокие деревья, река и заброшенные деревни. Солнце уже заходило за горизонт, становилось прохладнее, а наши поиски не приносили результатов.

Сергей всё больше злился и выходил из себя, пинал попавшиеся под ноги ветки и всё отчаяннее кричал:
– Ма-а-а-а-ша!
– Серёг, слушай, – я схватил его за рукав и повернул лицом к себе, – давай вернёмся сюда завтра. Толку от нас сейчас – уставших и на нервах – никакого. И я бы на твоём месте всё же сообщил о пропаже полиции или ищейкам.
– Ты не понимаешь. Тогда я больше никогда её не увижу.
– Уж лучше она будет живой, но не с тобой, чем считаться пропавшей без вести, так?!

Он замолчал и злобно уставился на меня. Ситуация становилась напряжённой. Застрять в глухом лесу с отчаявшимся человеком у меня не было никакого желания. Но, несмотря на мои опасения, Филин выдохнул и сказал:
– Ты прав. Вернёмся в лес на рассвете.

Филин достал из рюкзака два фонарика.

– А теперь надо выбираться отсюда.

Жуткую тишину, повисшую в лесу, нарушало только уханье сов. Наши поиски закончились ничем – ни девочки, ни её следов, ни мистических тварей из мифов.

Когда мы уже отчаялись, из темноты раздался крик ворона. Мы обернулись на звук. Сквозь заросли кустов и деревьев на нас смотрел яркий жёлтый глаз – свет из окна одноэтажного дома, который мы не заметили днём.

– Если Бог есть, – сказал Филин, светя фонарём в сторону дома, – то внутри мы найдём хоть какую-нибудь зацепку.

***

Дом одиноко стоял в чаще леса, из его трубы валил дым. Сергей трижды постучал в хлипкую деревянную дверь. На пороге показался хозяин – седой худощавый старик, опирающийся на трость.
Филин замер на пороге. Я узнал этот взгляд. Уверен, у него тоже промелькнули воспоминания об Амдерме – как нас приютил старый психопат, скормивший семью монстру.

– Поздновато вы, ребята, в гости ходите, – засмеялся старик, обнажив беззубый рот. – Проходите, нечего по лесам ночью шляться.
– Да нет, – перебил его Сергей, – мы только хотели узнать, не видели ли вы здесь…

Старик шире открыл дверь, и мы увидели, как за столом сидит девушка. Она поставила на стол кружку и посмотрела на нас.

– О, – улыбнулась она, – папа пришёл.

***

– Папа! Мама! – закричала Маша и, встав с качелей, подбежала к родителям.

Филин поднял дочь на руки и прижал к груди.

– Где ты была? Мы с мамой здорово испугались.

Сергей посмотрел на жену – та стояла со слезами на глазах, едва не падая в обморок от счастья.

– Я отошла посмотреть на шарики, а потом потерялась, – с грустью сказала девочка, слезая с рук папы. – Я испугалась и заплакала. Но дядя с тётей проводили меня до дома.

Сергей увидел в нескольких метрах от них молодую пару.

– Спасибо… спасибо вам большое, – сказала супруга Филина.
– Не теряйте её больше, – сказала девушка, – у вас чудный ребёнок.

Мать взяла Машу за руку и пошла в сторону подъезда, бросив взгляд на мужа. Филин был рад, что его дочь жива и невредима, но по тому пронзительному взгляду понял, что его отношения с женой разрушены навсегда.

***

Маша не спешила бросаться в объятия отца. Было ощущение, что мы тут гости, которые зашли к ней на чай. Она вела себя уверенно и даже отстранённо.

– Маша! – крикнул Филин и, чуть не сбив старика с ног, подбежал к дочери.

Я впервые видел Машу. Она не была похожа на отца. Если Филин смотрел на мир с любопытством, словно только и ждал встречи с очередным монстром, то во взгляде Маши было равнодушие и холод. Казалось, за шестнадцать лет она пережила нечто такое, что высосало из неё душу и погасило огонь в груди. Филина она обняла нехотя и без особой радости, будто тот опоздал на какое-то важное для нее событие.

– Что ты здесь делаешь?! Мы весь лес прочесали…
– Девушка заблудилась, – влез в их разговор старик, – здесь это не редкость. Я и пригласил её на чай. Не стану же отпускать её одну вечером. А проводить её я, к сожалению, уже не в состоянии, – он приподнял трость, намекая на хромоту.

С виду это был самый безобидный добродушный дедушка, который проводит одинокую старость у печки, слушая шипение огня и распивая горячий чай. Одет он был в серую вязаную кофту, из-под которой торчал воротник рубашки, и чёрные брюки.

– Спасибо вам…
– Константин Петрович, – добавила за него Маша.
– Да не за что, ребята. И вы оставайтесь. Выспитесь, а завтра с утра спокойно доберётесь до города.
– Нам идти надо, – сказал я, надеясь, что Филин с дочерью меня в этой идее поддержат.

Но поддержал меня только Филин. Маша бросила в мою сторону такой взгляд, словно я здесь был лишним и не имел права голоса.

– Да… – начал было Филин, но старик его перебил.
– Куда идти-то, хлопцы? Темень кругом. Нарвётесь ещё на волков… или кого похуже, – после этих слов Константин рассмеялся каким-то нездоровым смехом.
– Кого похуже?
– Даром что ли в этих лесах люди пропадают. Не верю я ни в маньяков, ни в трагические смерти. Нечисть их забирает.

Старик сел за стол напротив Маши и закурил. Было ощущение, что сейчас он уйдёт в себя и начнёт рассказывать детские страшилки про Бабу-Ягу, Кощея Бессмертного и русалок, утаскивающих добрых молодцев на дно. Но он замолчал и уставился в одну точку, то и дело затягиваясь сигаретой.

– Уж с кем с кем, а с нечистью мы справимся, – из уст Филина вырвался истеричный смешок. – Да, Илюх?
– Да ладно тебе, пап, – сказала Маша, – давай останемся. Невежливо это как-то.

Выбора у нас, похоже, не оставалось.

***

На следующее утро мы покинули жилище старика. На рассвете лес был солнечным и тёплым, пробуждающим приятные воспоминания о беззаботном детстве, а совсем не тем страшным и жутким местом, каким он казался ночью. Константин Петрович не оказался ни психопатом, ни реинкарнацией Дракулы, и я выдохнул, что эта история заканчивается счастливо.

Я довёз Филина с Машей до города и забыл про это маленькое и нелепое приключение. Может, мир и полон нечисти, но гораздо больше он населён добрыми и приятными людьми, которые не хотят тебя сожрать или принести в жертву.

Этой же ночью я напился в баре, посмеиваясь про себя от того, что наша паранойя зашла так далеко, что мы теперь в каждом встречном видим существо, а в каждом происшествии – мистический подтекст. Хватит в моей жизни мистики, хватит в ней зла.

Так я думал ровно до того момента, пока не раздался звонок от Филина. В трубке был странный шорох и отдалённый голос, а через несколько секунд Сергей шёпотом сказал фразу, которая вернула меня в ту, плохую сторону реальности, где нет места ничему доброму и светлому.

– Илюх… срочно приезжай. То, что мы встретили в лесу – не моя дочь.

Ясухиро поджёг кончик сигареты и сел в лодку, наблюдая за спокойной гладью воды. Такаши стоял напротив и допивал уже вторую бутылку пива.

– Что-то слабо клюёт сегодня, – сказал Ясухиро, выпустив облако дыма. – Мы так без ужина завтра останемся.
– Что-нибудь да поймаем, – беспечно ответил Такаши.

Хотя надежда на достойный улов угасала с каждым часом. Над морем уже темнело, небо обнажало яркие созвездия. Впереди у друзей – долгая ночь пустых разговоров и ящик ещё не выпитого пива.

– Нам обязательно было рыбачить ночью? – спросил Такаши.

Ясухиро знал, что Такаши воспитывался в семье, в которой в детстве ему рассказывали не добрые сказки, а жуткие мифы и легенды. Его предки редко выходили из дома ночью, считая, что именно в это время суток оживала всякая нечисть и голодные духи.

– Боишься, что нас горгоны съедят? – поддразнил друга Ясухиро.
– Смешно, – ответил Такаши, подавляя все свои детские страхи. – Я давно уже не верю во все эти сказки. Ещё несколько лет назад я ответил бы, что такого не произойдёт – ведь мы под защитой Полярной звезды.

Он указал рукой с зажатой полупустой бутылкой на самую яркую точку на небе.

– Моя бабушка рассказывала, что это Мёкэн. Божество. Покровитель мореплавателей и путешественников. А мы с тобой – самые настоящие мореплаватели. Мёкэн управляет судьбами людей на небе и судьбами людей – на земле.

Такаши всматривался в звезду, словно действительно пытался разглядеть там божество. А после сел напротив друга.

– Но теперь я скажу, что горгоны нас не съедят, потому что их, мать твою, не существует.
– Звёзды – это раскалённые газовые шары, излучающие свет, – спокойно ответил Ясухиро. Сказками про божеств теперь разве что младенцев можно напугать. И тебя, – засмеялся он.

– Ты вообще во что-нибудь веришь? – серьёзно спросил Такаши.
– Верю, что все мы когда-нибудь умрём. А произойдёт это от рака лёгких или того, что меня нечистая сила съест – не так уж и важно.
– То есть, про бессмертие ты тоже не слышал?
– Бессмертие? – Ясухиро выбросил бычок и достал из пачки новую сигарету. – Даже если предположить, что ты его когда-нибудь обретёшь… Что делать-то будешь? Бездарно скитаться вечность?
– Пусть даже и так… Всё лучше, чем в этой вечности раствориться.

Вскоре обоим надоело трепаться о мифах и природе смерти. Ясухиро молча курил, надеясь на хороший улов, но через пару часов уснул. Такаши пил пиво, вспоминая все рассказанные ему в детстве истории. И очень удивился, когда сеть наконец задёргалась.

– Вставай! – он толкнул друга в плечо. – Клюёт!

Ясухиро подскочил на месте, схватил сеть, но та так сильно тянула его вниз, что он чуть не свалился за борт. Такаши пришёл ему на помощь.

– Мёкэн, говоришь… – усмехнулся Ясухиро, изо всех сил вцепившись в сеть. – Видимо, сегодня он нашей стороне, судя по весу рыбины.
Н
Друзья наконец вытащили сеть и бросили улов в лодку. Но, несмотря на их ожидания, в сетях запуталась не рыба. Существо полтора метра ростом извивалось и пыталось вырваться.

– Это… что?! – крикнул Ясухиро, переводя взгляд с друга на тварь и обратно.

То, что они поймали, представляло собой худшую версию русалки. Рыбий хвост заканчивался не стройным женским телом, а уродливой обезьяньей головой с рогами. Существо открывало рот в попытках дышать, но из него доносился лишь жуткий хрип.

– Это… Нингё, – наконец ответил Такаши. – И нам нужно срочно выбросить её за борт, если не хотим накликать беду. Поймать такое – к бурям и неудачам. А то и вовсе – к войне.

Словно в подтверждение его слов, тучи сгустились и начался сильнейший ливень.

– Вот уж хрен там! – закричал Ясухиро, заводя мотор. – Мне за эту тварь на рынке такую цену отвалят!
– Ясухиро! Какой рынок?! Мы с ней даже до берега не доплывём!

Но мотор уже рычал и лодка неслась по волнам к берегу.

Такаши попытался поднять Нингё, но одному это сделать было трудно. Он свалился в лодку. На глаза наворачивались слёзы в предвкушении неминуемой гибели. Обезьянья голова с жёлтыми глазами смотрела прямо на него. Он зажмурился, надеясь на то, что всё это – сон, и он мирно спит в лодке с Ясухиро. Одно дело наслушаться в детстве мифов, и совсем другое – видеть их своими глазами.

Лодка, несмотря на опасения Такаши, пришвартовалась у берега. Друзья промокли насквозь. Вдвоём они вытащили Нингё на землю и переглянулись.

– Я пошёл к машине, а ты – следи, чтобы эта тварь не упрыгала обратно в воду!

Перед глазами Такаши промелькнула молния, а после – раздался сильнейший раскат грома. Нингё не окажется на рынке, потому что ливень затопит всю их деревню или, что ещё хуже – проклятье принесёт чуму, голод и смерть.

Но так же, как в детстве Такаши пугали легендами, его учили в любой, даже самой дерьмовой ситуации, находить плюсы. И он вспомнил про ещё одно свойство этих русалок. Мясо Нингё дарует человеку бессмертие.

И пока ясухиро возился с машиной, Такаши достал нож и вонзил его в плоть существа.

Вернувшийся Ясухиро увидел жуткую картину. Бушующее море, раскаты молний и грома, а на берегу его старый друг потрошил чёртову обезьяну, жадно запихивая куски в рот.

– Ты что, блядь, наделал?! Кто теперь купит изрезанную русалку?! – он подбежал и силой оттащил Такаши от их добычи.
– Не беспокойся, – ответил Такаши, проглотив очередной кусок. – До завтра доживу только я один.

А после громко и заливисто засмеялся, откинувшись на песок. Дождь смывал кровь с его лица и ладоней, но теперь ему не было дела ни до чего.

Он – познает вечность. А Ясухиро – умрёт.

Всё-таки иногда полезно прислушиваться к мифам.

Филин поставил на стол пустую кружку пива и посмотрел на меня. С тех пор как «Мистицизм» закрылся, Сергей словно лишился смысла жизни, а принудительная терапия, пройденная им в клинике, плохо сказалась на здоровье. Филинов всё больше пил, стараясь забыть о том, что мы пережили в Амдерме. Он убедил врачей и старался сам поверить в то, что Гундыр, огромное чудовище, вылезшее из-под земли, было лишь массовым помешательством.

– Так и не нашёл работу? – спросил я.
Он помотал головой.
– Зато у тебя, я слышал, всё хорошо.
Я бы не назвал «хорошим» должность редактора в спортивном журнале, но на вопрос Филина лишь кивнул.
– Не скучно тебе после мистических статей про футбол писать?
– Футбол хотя бы реален. Осязаем. Он существует не только в головах поехавших стариков.
После этих слов Сергей облокотился на стол и посмотрел на меня с такой злостью, будто хотел ударить.
– Илья, – сквозь зубы процедил он, – ты же тоже видел…ты был там!
Я наклонился ближе и сказал полушёпотом:
– Да видел я, видел! Но проблема не в этом, а в том, что кроме нас и ещё пары человек это больше никто подтвердить не может! – Я стукнул кулаком по столу, – эта грёбаная статья с фотографиями монстра разрушила «Мистицизм»!

Когда мы на вертолете улетали с края земли, спасаясь от Гундыра, мы надеялись, что репортаж взорвёт интернет. В ответ же нас обвинили в фотошопе, монтаже и помешательстве.

– Понимаешь, – я откинулся на спинку стула и заговорил уже спокойнее, – люди хавали любую хрень, про которую мы писали – домовых, леших, призраков, демонов – но, когда они собственными глазами увидели фотографию чудовища, назвали нас лжецами. Им проще верить в то, что нельзя потрогать, увидеть, почувствовать. А когда им в лоб говорят, что посёлок на Севере стоит на спине монстра из мифов – они крутят пальцем у виска.

К нам подошла официантка и поставила на стол ещё две кружки пива. Филин сделал из своей большой глоток.
– В том-то и дело, что мы перешагнули через границу реальности, увидели нечто по ту сторону, и забыть это уже не получится, – сказал он, перестав злиться. – Сколько бы меня не пичкали таблетками.

***

– Он всё больше беспокоит меня, – сказал я Ане, когда мы вечером ходили по коридорам книжного магазина, – сидит на таблетках, спивается. Ещё немного и его снова закроют в белых стенах.
– Забудь ты про него, – ответила Аня, листая какую-то книжку из раздела мистики, – вас вообще что-нибудь связывает кроме той командировки?

Перед глазами снова пронеслись воспоминания – чудом спасённая девочка, психопат, убивший свою семью, Филин, со слезами на глазах рассказывающий про смерть матери – такое не забывается. После такого людей связывает нечто большее, чем просто рабочие отношения.

– Я просто о нём беспокоюсь, – спокойно ответил я, чтобы это не выглядело, словно одержимость.
– Он в два раза старше тебя, вам же даже поговорить не о чем, – Аня закрыла книжку и поставила на место.
– Ты права, – ответил я, не желая дальше продолжать эту тему.

Разрыв с Леной я переживал долго и мучительно. Два года я пытался её забыть, сжигал совместные фотографии, не заходил на её страницы в социальных сетях, привыкал жить один. Но после Амдермы понял, что, если я не хочу утонуть в воспоминаниях и оказаться в соседней палате от Филина, надо начинать новую жизнь.

Аня была полной противоположностью Лены. Она путешествовала не по странам, а по книжным мирам, проводила вечера не в спортзале, а в барах, брала от жизни всё, а не зацикливалась на будущем. Аня носила чокеры, чёрные обтягивающие платья и туфли на высоких каблуках. Я любил её пронзительный взгляд, игривую улыбку и то, как она мило убирает ярко-красные волосы за ухо, когда стесняется.

Аня купила две книги – Клайва Баркера и Дэвида Вонга – а я теперь не хотел даже слышать про сверхъестественное, не то, что посвящать этому вечера за чтением. Поэтому, пока она стояла на кассе, отошёл купить себе кофе – последние ночи я очень плохо спал. Надеюсь, что это никак не было связано с пережитым кошмаром.

***

Впервые Аня познакомилась с Филиновым в баре. Он, как обычно, угрюмо сидел за стойкой, когда подошли мы.
– Серёг, привет, – сказал я, дружески хлопнув его по плечу.

От испуга он выронил телефон. Я поднял его и мельком увидел на экране новости о пропавших людях. Можно вывести Филина из журналистики, но не журналистику из него. Теперь он, кажется, нашёл себе новое увлечение – читать криминальные хроники.

– Это Аня, – я отдал ему телефон и показал на девушку. Я про неё рассказывал. Аня – это Сергей.
Аня мило улыбнулась и протянула руку, Филинов же уставился на неё таким взглядом, словно увидел привидение, и не ответил на рукопожатие.

Я щёлкнул пальцами перед его лицом.

– Ты в порядке?

Аня замешкалась, опустила взгляд и убрала руку.
– Мне тоже приятно познакомиться, – сказала она голосом обиженного ребёнка. – Пожалуй, оставлю вас. Пойду потанцую, закажи мне коктейль.

Я сел рядом с Сергеем и заказал напитки.
– Да что с тобой? Трудно было хотя бы изобразить дружелюбие?
– Прости… я… – он обернулся на танцпол. – ты давно её знаешь?
– Чуть больше недели, я же тебе рассказывал. А что? Вы знакомы?
– Нет, просто… – он не отрываясь смотрел, как Аня танцует, и так и не договорил.
– Ладно, забей, – отмахнулся я, понимая, что пытать расспросами психически нездорового человека себе дороже. Возможно, он ещё не отошёл от таблеток, возможно, слишком много выпил. Может, и то и другое сразу.

Бармен поставил передо мной два стакана. Я залпом осушил половину своего. Пить хотелось ужасно, голова раскалывалась весь день, а от громкой музыки заболела ещё больше.
– Бурная ночь? – спросил Филин, показав пальцем на шею.
Я понял, что он намекает на засос, оставленный Аней прошлой ночью.
– Будто у тебя никогда не было конфетно-букетного периода.
– Илья, я три развода пережил, – серьёзно сказал он, всматриваясь в пятно на моей шее.
– То-то и оно. Не думал попробовать начать всё сначала? Может, и забыл бы про…
– Не думал, – перебил меня Филин, снова повернувшись к Ане.

Она закончила танцевать и подошла к нам, взяв свой коктейль. «Кровавая Мэри» удачно сочеталась по цвету с её платьем и волосами.
– Ладно, отдыхайте, – сказал Сергей, встав со стула. – Мне уже пора.
Он положил руку мне на плечо и приблизился. Даже несмотря на орущую музыку, я услышал слова, произнесённые полушёпотом.
– Аккуратней с ней.
А после улыбнулся нам и вышел из бара.

***

Меня разбудил звонок в дверь. Голова раскалывалась, в горле пересохло после выпитого ночью, а грёбаный звон не прекращался. Я поднялся с кровати и открыл дверь. На пороге стоял Филинов. Его волосы были разлохмачены, под глазами – мешки, взгляд – потерянный и уставший.
– Лучше времени не нашёл? – спросил я, хватаясь за голову.
– Надо поговорить, – и, не дожидаясь моего приглашения, вошёл в квартиру.
Филин впервые был у меня в гостях. Он начал осматривать квартиру, словно риелтор, собирающийся выставить её на продажу. Я не придал этому значения и отошёл на кухню за минералкой.

Когда я вернулся в комнату, Сергей сидел на стуле, листающий книгу Баркера.
– Это ты читаешь? – спросил он.
– Нет, Аня. В моей жизни хватило мистики.
– Аня… о ней-то я и хотел поговорить.
– А что с ней?
– Илюх… – он посмотрел на меня и захлопнул книгу. – Она вампир.

Я залпом осушил стакан минералки.

– Перепил вчера? – усмехнулся я.
– Нет, – спокойно ответил он, – серьёзно тебе говорю.
– В смысле, блядь, вампир? Энергетический типа?
– Настоящий вампир, Илюх.
– По-твоему, она не на работу с утра ушла, а в окно вылетела?
– Я вчера своими глазами видел её взгляд, её… клыки. Понимаю, звучит глупо, но после терапии я стал видеть мир иначе. Сначала я думал, что у меня галлюцинации – у людей же не могут отрастать крылья, дети не могут бегать по стенам, а врачи – быть орками с дубинками. Мне будто открылась изнанка реальности, я стал видеть существ, думал о них всё больше, читал всю информацию, что только мог найти. И вчера в баре… я чётко различил в Ане вампира.

Я кивнул и внимательно посмотрел на бывшего коллегу. Так психиатр смотрит на пациента, который рассказывает ему про пришельцев.

– Ты хоть раз виделся с ней днём? – спросил он.
– Днём она работает из дома.
– Ты знаешь, где она живёт? Приходил туда?
– Нет, но это же не значит, что она… вампир, – даже вслух произносить это было странно.
– У тебя в квартире нет зеркал. Ты виделся с ней только после захода солнца. Этот засос на твоей шее… не знаю, всматривался ли ты, но там отчетливо видны две точки. Такие точки оставляют, блядь, клыки.
Я провёл ладонью по шее, та неприятно отдала пульсирующей болью.
– Ты вообще хорошо себя чувствуешь?

Чувствовал я себя паршиво уже несколько дней, но сваливал всё на недосып, алкоголь и стресс на новой работе. И категорически не хотел подтверждать глупую теорию Филина.

– Нормально, – ответил я.
– Вижу, как нормально. Послушай, если ты продолжишь с ней встречаться, она выпьет из тебя всю кровь. Может, не в прямом смысле, но рано или поздно ты высохнешь до такой степени, что не сможешь даже с кровати подняться.
– Серёг, я, конечно, всё понимаю, но не кажется тебе, что у тебя психологическая травма после… Амдермы. Что дальше? Пришельцы? Демоны? Отпусти это дерьмо и живи нормальной жизнью. Той, в которой нет места ничему сверхъестественному.
– Это тебе кажется, что в ней нет места ничему сверхъестественному! Но, как я уже говорил, грань пройдена. Обратно вернуться нельзя, – он встал и начал расхаживать из стороны в сторону, размахивая руками. – Почему ты наотрез отказываешься воспринимать тот факт, что в Заполярье живёт монстр, который нас чуть не сожрал?! Живёшь так, будто ничего не случилось. Но нет, мир гораздо сложнее. Он населён этими тварями! Надо только вовремя их распознать.
– Так ты у нас теперь охотник за привидениями?!
– Если ты забыл, ими мы и были, только тогда со скептицизмом относились ко всей херне, с которой к нам обращались. Но задумайся хоть на секунду, что если те люди были не психами?! Что если они тоже столкнулись с чем-то, что перевернуло их сознание?!
– Серёг… искренне советую тебе не говорить об этом за этими стенами. Ты же не хочешь опять…
– А я искренне советую тебе внимательней выбирать девушек, чтобы не превратиться в овощ!

После этих слов он развернулся и вышел за дверь, оставив меня с раскалывающейся головой и миллионом вопросов, на которые у меня не было ответов.

_______

Часть вторая - Изнанка реальности. Часть 2/2 (16+)

Амдерма. На краю света. Часть 1/2

Если и существовал край света, то мы стояли на самом его утёсе, смотря на завораживающее Карское море. Это был не тот вид, которым отдыхающие любуются с пляжа, разлегшись на шезлонге – для них море было лишь балериной, танцующей на потеху публике. Здесь же, в Амдерме, море было зловещим, холодным и свободным существом, готовым унести в свои объятия неудачливых туристов.

Филин, несмотря на бушующий ветер, пытался курить.

– Я вспомнил, что было прошлой ночью. Это было так… реально.

Я посмотрел на него, не желая перебивать.

– Я никогда не говорил тебе, почему уехал с Севера, – он сделал затяжку и выдохнул дым, – эти грёбаные морозы забрали у меня мать. Она возвращалась с работы, когда её машина сломалась. До дома было всего метров пятьсот. Пятьсот метров дороги из сугробов и непрекращающейся метели. Она решила, что дойдёт. Ведь дома её ждал маленький ребёнок и любящий муж. Но у неё случился приступ астмы, а грёбаный ингалятор остался в машине. Она пыталась звать на помощь, но рядом никого не оказалось. Все сидели по домам и даже не думали о том, чтобы выйти на улицу. Отец нашёл её только через несколько часов. Заледенелый труп женщины, которая во что бы то ни стало хотела вернуться к семье.

Филин сделал паузу и откашлялся.

– До сих пор не понимаю, каким чудом нам удалось продать квартиру почти за бесценок. После мы собрали вещи и рванули туда, где есть хоть маленький шанс на то, что тебе помогут. Люди равнодушны к чужим бедам, я понимаю, но не все. Но когда ни одной живой души нет в радиусе километра – шансов у тебя ноль. И вчера ночью я слышал, как она звала на помощь. Будто я мог чем-то помочь, исправить ошибки прошлого. Но, выбежав во двор, я увидел всё тот же заледенелый труп. Тогда, в детстве, я так и не смог нормально попрощаться с матерью. Отец ждал скорую несколько часов. Всё это время мы сидели в квартире в полной тишине. Я знал, что что-то произошло, но боялся спросить, что именно.

Голос Филина сорвался, словно он готов был расплакаться, но сдержался. Теперь я понял, с чем именно встретился Сергей в Заполярье и так и не смирился с последствиями. С человеческим равнодушием.

– Поэтому, – продолжил он, – мы должны найти тварь, что убивает людей. Я отомщу грёбаному Северу за смерть матери. Будь это Гундыр или даже Дьявол собственной персоной, я заставлю его ответить за испорченное детство.

***

Разрушенные дома, четыре магазина, одна гостиница, метеостанция, здание МЧС и заброшенные ещё в СССР шахты – вот и всё, что из себя представляла Амдерма.

В шахтах не было ничего интересного, кроме сырости, обвалившихся досок и металлоконструкций. Мы спускались в подвалы, светя фонариками, и поднимались на крыши, но никаких монстров не нашли. Было только поганое ощущение, что кто-то постоянно смотрит тебе в спину. Словно Гундыр жил не под землёй, а был самими забытыми зданиями, которые только и ждали момента, пока ты наступишь на гнилую ступеньку и разобьёшь голову.

У входа мы нашли груду странных самоцветов, облепленных грязью.
– Кажется, здесь добывали алмазы, – сказал я.
– Не похоже на алмазы, – ответил Филин. – Это что-то другое.

Камни переливались фиолетовым, зеленым, жёлтым и белым. Крутя один из них в руках, у меня было странное ощущение, что мне подвластно всё, за что бы я ни взялся. Этот мир на мгновенье становился проще и понятнее. Перед глазами мелькали яркие кадры из жизни. Но почти все они были негативные. Захлопывающаяся дверь детской, развод родителей, драки после уроков, неудачи на первых работах, расставание с Леной. Словно этот камень впитывал и заставлял вспоминать всё самое ужасное, но вызывал не тоску, а злость.

– Илья? Порядок?

Я будто вынырнул из воды и осмотрелся вокруг. Сам того не понимая, я сжал самоцвет так сильно, что ладонь неприятно побаливала. Злость так же быстро прошла, как и появилась, и я кинул камень в направлении моря.

***

Мы пытались общаться с местными, но встречали полное равнодушие и нежелание общаться в ответ. Продавцы в магазинах хамили, жители квартир не открывали двери, а если и открывали, то только на цепочку и выглядывали из недр своих жилищ с подозрением. Служащие метеостанции вообще приняли нас за американских шпионов и не стали разговаривать. Даже бродяги, видевшие нас с камерами наперевес, уходили подальше.

Мы оказались на худшей стороне России. Там, где всем друг на друга насрать. Там, где людям важнее напиться вечером и забыться крепким сном, чем попытаться хоть что-то изменить в жизни.

Спустя несколько часов поисков, в одном из полузаброшенных домов, дверь нам открыл дедушка. Он был стар и передвигался на инвалидной коляске. С неохотой, но он впустил нас в дом и согласился на интервью.

Мы сели напротив, и Филин включил диктофон.

– Мы из журнала «Мистицизм». Это – Сергей, я – Илья. Мы приехали написать статью про пропажу людей. И про…
– …Гундыра, – закончил за меня Филин.

У старика был тремор рук, но после упоминания Гундыра он задрожал сильнее, вцепившись в поручни инвалидного кресла.

– Вам известно что-нибудь про него?
– Гундыр… просто легенда. Детская страшилка, – он выдохнул.

Я решил, что он сам себя пытался убедить в том, что только что сказал. Слова давались ему с большим трудом.

– Но в посёлке пропадают люди. Вы не верите в то, что в шахты их утаскивает монстр?
– В шахтах когда-то были залежи флюорита. Очень давно люди поняли, что могут не ввозить драгоценные камни, а добывать их. Магическое свечение разного цвета считали происками Дьявола, вот и придумали люди себе… чудовищ.

Дедушка отвёл взгляд и резко замолчал, словно боялся сказать лишнего слова.

Я осмотрел комнату и увидел, что многие вещи здесь сделаны из того самого камня, что мы нашли у шахт. Несколько браслетов на тумбочке, кольцо на пальце старика, даже рамки для фотографий были отделаны самоцветом.

Если учесть, что Амдерма – край России, в котором люди склонны к суевериям, я решил проверить свою догадку и спросить в лоб.

– Флюорит обладает какими-нибудь магическими свойствами?
– Он… он даёт хозяину силу, вдохновляет на творчество, положительно влияет на память, избавляет от некоторых болезней.

Всё это хозяин говорил, не отрывая взгляда от кольца. Я понимал, что он преуменьшает, так как сам держал в руках драгоценный камень. Если я готов был крушить всё вокруг, просто держа его в руках, то что будет с человеком, если носить флюорит на себе – даже не представляю.

Мне вспомнилось ожерелье на шее Матвея Николаевича. Тогда я не придал ему значения, но теперь пазл в моей голове медленно складывался в общую картину.

Увидев на фотографиях счастливую семью, я ужаснулся ещё одной своей догадке. Что если люди здесь пытаются стать полубогами, отдавая в жертву жён, детей, родителей?!

– А вы один здесь живёте? Где… где ваша семья?
– Ребятки, – сказал старик, – я очень устал. Прошу, оставьте меня.

Филин потянулся к диктофону, но я жестом остановил его.

– Ваша жена погибла? А ваша дочь?
– Оставьте меня одного! – старик повысил голос и показал дрожащей рукой на дверь.
– Илюх, пойдём, – Сергей встал и махнул в сторону выхода.

Это был мой последний шанс узнать правду. И я его не упустил.

– Вы отдали их в жертву за флюорит, так?! Вы скормили семью чудовищу, чтобы оно в ответ разрешило вам добывать камни из-под земли. Я прав?!
– Пошли вон! – крикнул старик и тяжело задышал.

Мы уже закрывали дверь, когда дедушка, едва не выпрыгивая из кресла, крикнул:

– У меня не было другого выхода!

И даже через стены мы услышали его громкие рыдания.

***

Врываться в чужие квартиры некрасиво, но нам пришлось. Филин пытался с ноги вынести дверь в ванную Матвея Николаевича. Железный замок так и остался висеть, но хлипкая деревянная дверь разнеслась в щепки, и я наконец понял причину странного запаха, исходящего из ванны.

Три женских тела лежали друг на друге, словно куча ненужного мусора. Ванная была заполнена водой и плавающими в ней грибами.

«Чудовище забрало мою семью. Дочку и двух маленьких внучек» – вспомнились мне слова старика. Их не забирало чудовище. Он сам убил их, чтобы сбросить прямо в пасть Гундыра.

Филин отвернулся, борясь с рвотными позывами. Пережив в детстве смерть матери, он вряд ли был готов спустя столько лет увидеть три женских трупа – взрослой женщины и двух маленьких детей.

– Чёрт! – выкрикнул я и, преодолев отвращение, приблизился к телам и проверил пульс на шее.
Они живы! Но скорее всего отравлены, чтобы проще было их доставить в шахты.
– Филин… Филин! Ему не нужна огласка, чтобы убить Гундыра. Ему нужна огласка, чтобы было больше жертв для змея, – я смотрел на отравленную семью, и на глаза наворачивались слёзы. – И мы ему нужны тоже для…

Сзади раздался глухой удар. Я повернулся и увидел направленное в лицо дуло ружья. Таким здесь отпугивали медведей, но в данных обстоятельствах, белым хищником стал я.

– А ты смышлёный малый, – сказал Матвей Николаевич. – Теперь подношений будет в два раза больше. Медленно подними руки и повернись спиной.

Я подчинился, и на моих запястьях затянулись хомуты. Перед тем, как потерять сознание, я осознал, что стану очередной жертвой, таким же, как девушки передо мной. Моё тело сгниёт в шахтах, и его никогда не найдут спасатели.

***

Мы стояли на коленях перед спуском в шахту. Затылок неприятно отдавало болью. Связанные за спиной руки без перчаток скоро заледенеют от мороза. Псих, из-за которого мы и приехали в Амдерму, доставал из багажника дочь и двух внучек. Те были без сознания и в легкой пижаме, но холод был последней из их проблем.

– Не вы первые, не вы последние, – сказал Матвей Николаевич, спускаясь по шаткой лестнице и неся женщину на руках. – Таких туристов тут каждый год встречают. Но вот провожают всегда одинаково.

Он упал на колени и, поцеловав дочь в лоб, скинул вниз. Из шахты раздался громкий рык, отдавшийся эхом от металлических стен. Мы с Филином переглянулись, понимая, в какое дерьмо вляпались. Нужно было срочно что-то делать, пока этот дед не сбросил нас в пропасть.

Все наши игры в охотников за привидениями, все насмешки над недалёкими людьми, верящими в паранормальное, все фейковые репортажи о демонах закончились тем, что мы впервые в жизни встретились с тем, чему не могли противостоять. Если там, под землёй, и правда огромный змей, мы были в полнейшей жопе.

– Чего ты пытаешься этим добиться?! – крикнул я. – Тебе станет лучше от нашей смерти?!
– Вашей? – старик подошел ближе и присел напротив. От него воняло самогоном и дешёвыми сигаретами. – Мне всё равно чьей, главное, что тот, кто внизу, одарит меня флюоритом за такие жертвы. – Он подцепил пальцем ожерелье на шее и ухмыльнулся, обнажив кривые зубы.
– Чёртов псих, – из последних сил процедил Филин сквозь зубы. Я решил, что ещё слово и Сергей плюнет ему в лицо.

Но на плече у того висело ружьё. Одно неверное движение, и он прострелит нам коленки. Потому что Гундыру мы нужны живые.

– Псих, но зато с этими камнями я проживу ещё несколько лет, не боясь болезней и смерти от старости.

Он встал и скрылся за нашими спинами. Через минуту вернулся с маленькой девочкой на руках и повторил ритуал. Филин опустил взгляд, не желая смотреть на жестокое убийство детей.

– Кушай, мой хороший, – усмехаясь, сказал Матвей Николаевич и посмотрел вниз. После повернулся к нам. – А вас я оставлю на сладкое, мальчики. Не будьте такими нетерпеливыми.

Он снова ушёл.

– Тебе страшно? – спросил я Филина.
– Страшно?! Да я впервые в таком дерьмовом положении! Дерьмовее только… только когда я сидел с отцом и ждал скорую. Тогда меня тоже пугала неизвестность.
– Никогда не думал, что умру в пасти монстра. Кто бы мне сказал это, когда я устраивался в «Мистицизм».

Это была не чья-то глупая шутка. Рычание, раздающиеся из глубины шахт, не было звуковыми эффектами, Матвей Николаевич не был актёром, а его семья – просто фарфоровыми куклами. Я понял, что нужно что-то делать, пока не настала наша очередь. И когда старик снова появился на лестнице с внучкой на руках, я предпринял первую и единственную попытку спастись.

Когда он опустился на колени и бубнил что-то себе под нос, прося Гундыра принять дар, я бросился вперёд и вцепился зубами в ожерелье на его шее. Тот выронил девочку и попытался сопротивляться, но тонкая верёвка на его шее порвалась и самоцветы рассыпались по полу.

Мгновенье до меня доходило что только что произошло. Без своей силы, которую давали ему камни, Матвей Николаевич стал просто дряхлым стариком. Заныв, он повалился на спину и без посторонней помощи не смог бы даже встать.

– Твою мать, Илюх! – выкрикнул Филин с несвойственной ему гордостью в голосе.
– А нехер кичиться своим слабым местом! – из уст вырвался истеричный смешок. Я ещё сам не до конца осознал, что сделал.

Я обернулся к Сергею, и радость в его взгляде сменилась испугом. Он подскочил на ноги и ринулся в мою сторону. Я решил, что он хочет скинуть меня в шахту, но, подбежав, он выбил ружьё из рук Матвея Николаевича.

– Главное, нельзя недооценивать соперника.

Если бы не он, этот дряхлый чёрт выпустил бы мне в голову пулю. Никогда ещё мне не спасали жизнь.

Придя в себя, мы приняли единственно верное решение. Псих отправился вслед за дочерью и внучкой, в полёте издав громкий стон. Мы смотрели в бездну, пытаясь разглядеть там хоть что-то, но там была только темнота.

Раздавшийся рык чудовища привёл нас в чувство. Нужно было убираться отсюда. Осталось только избавиться от хомутов и решить, что делать с выжившей девочкой, так и пролежавший всё это время на холодном полу.

Не успели мы дойти до лестницы, как земля задрожала. Не удержав равновесие, мы ударились о перила и упали. Звук был такой, словно Гундыр поднимается на поверхность, чтобы сожрать нас лично. Но из проёма шахты, вопреки нашим ожиданиям, показалась далеко не лапа монстра. Вверх из пустоты взлетели тысячи разноцветных камней. Бушующим фонтаном они взлетали в воздух, создав зрелище небывалой красоты. Градом они бились о железный пол, и мы молились, чтобы ни один из них не прилетел нам в голову.

Благодарность монстра не знала границ. Когда дождь из флюорита прекратился, мы отдышались и осмотрелись на наличие синяков и ушибов. Вроде бы пронесло.

Но руки всё ещё были связаны, и передвигаться, и уж тем более нести на руках ребёнка, было проблематично. Если бы не Филин, которому пришла в голову гениальная идея.
– Раз уж нам «сказали спасибо» за подношение, нужно этим воспользоваться.
Встав на колени, Сергей наклонился и взял в рот первый попавшийся камень.
– Ты что, собрался ужинать?!
Филин посмотрел на меня, как на идиота. И я понял его план. Трудно даже представить, какие картинки пронеслись перед его глазами, пока он держал во рту флюорит. Ему предстояло снова пережить смерть матери, разводы и всё самое ужасное, что было в его жизни.

Он напряг руки, и хомуты на его запястьях порвались. Сергей выплюнул флюорит вместе со слюной и грязью.
– Он же даёт силу, так? – спросил он. – А нам это как раз кстати.
Видимо, не стоит недооценивать не только врагов, но и друзей.

***

На улице стояла глубокая ночь. Не знаю, каким чудом, но нам удалось дозвониться до редакции и криками добиться от них, чтобы за нами сегодня же прилетел вертолёт.

Ни одного жителя Амдермы не было поблизости. Все прятались по домам, боясь шумихи вокруг их посёлка. Если сюда понаедут следователи и куча журналистов, они уже не смогут избавиться от них, сбросив в шахты. Об этом Богом забытом месте узнает весь мир.
Провожать нас вышли только пара диких белых зайцев.

Девочку врачи погрузили на носилки и занесли в вертолёт. Ближайшая больница была в нескольких сотнях километрах отсюда.
Когда мы взлетели, смотря из иллюминатора на место, которое стало пиком нашей карьеры в мистическом журнале, девочка пришла в себя.

– Где… где я?
Врачи бросились к ней, делая всё возможное для того, чтобы сохранить ей жизнь.
– Амдерма?... Прими мой дар, Гундыр…
Возможно, в шоковом состоянии она повторяла последние слова деда.
– Ты в безопасности, – успокоил её Сергей, – нет больше Амдермы. Нет больше Гундыра.
– Гундыр… – едва выговаривая слова сказала девочка, – Гундыр не в Амдерме. Он и есть Амдерма.

После её слов вертолёт затрясло. Мы выглянули в окно и увидели, как посёлок – все эти заброшенные дома, недострои, шахты, развалившиеся конструкции и гаражи – зашевелились. Все его жители и дикие животные теряли равновесие и падали, а земля медленно поднималась. Море выплеснуло на берег высокие волны, и из воды показались головы Гундыра. Одна за другой. Вся Амдерма была лишь его панцирем, землёй, построенной на спине чудовищного монстра.

– Лети! – крикнул кто-то из пассажиров. – Улетай отсюда!
– Что это, мать твою, такое?! – голос пилота сорвался.
Ни одному из нас ещё не приходилось сталкиваться с подобным.

Дома рушились и падали друг на друга. От рычания мифического существа содрогалась планета. А земля всё поднималась, обнажая чёрное, как уголь, чешуйчатое тело Гундыра.

В критической ситуации люди способны на несвойственные им поступки, но я сделал то, что получается лучше всего – достал камеру и начал делать снимки. Будет Борису Игоревичу статья. Будут ему фотографии. Если оплатит нам психотерапевта. Если мы вообще доберёмся до редакции живыми.

Я никогда не верил в призраков. Всегда пытался найти разумное объяснение всему сверхъестественному. Жуткие шорохи, раздающиеся ночью из кухни, сваливал на кота, которому не спится. Стук по подоконнику – на ветки дерева, раскачивающиеся на ветру. Голоса в голове – на психические заболевания, служащие поводом обратиться к специалисту. И так уж вышло, что именно мне – скептику до мозга костей выпал шанс работать репортёром в журнале, охотящимся за паранормальным.

Журнал этот был средней паршивости, и читали его разве что пенсионеры, смотрящие РЕН ТВ и обсуждающие потом на скамейке теории заговора, пришельцев и тайное правительство. Те же самые пенсионеры, матери-одиночки и мужчины с проблемами с головой писали письма в редакцию с просьбой разобраться в их проблеме.

Одна бабушка считала, что каждую ночь к ней приходит погибший внук и решила написать не в «Битву экстрасенсов», а нам, в «Мистицизм». Другая семья только переехала в новый дом и считала, что он населён духами, в письме настойчиво просили узнать, не происходили ли здесь до них кровавые убийства и жертвоприношения. Часто мы отправлялись в заброшенные здания, в которых ещё пятьдесят лет назад кипела жизнь и пытались вытянуть из них сюжет. Реже – в места, про которые Бог не то что забыл, а даже не знал об их существовании. В одно такое место вскоре надо было отправиться и мне.

– Илья, – в дружеской манере обратился ко мне Борис Игоревич, когда я зашёл в его кабинет и сел напротив, – ты же давно хотел в командировку, верно?

Я сразу почувствовал подвох в его вопросе, счёл его в фальшивой улыбке и прищуренных глазах начальника. Я не то что бы хотел в командировку, но это было явно лучше, чем торчать в офисе или общаться с сумасшедшими религиозными фанатиками, и на вопрос Бориса Игоревича лишь кивнул.

– Есть отличная возможность отправиться в Амдерму на несколько дней.
– Амдерму? – как бы я хотел, чтобы покрытый морщинами дед напротив так называл Амстердам, но верилось в это слабо. – Это где?
– В Заполярье, прямо на берегу Карского моря.

Если Борис Игоревич что-то и мог прочесть в моём взгляде, то только испуг. Но его интересовали только хорошие сюжеты и прибыль от продажи журнала, а не то, что его сотрудники могут замерзнуть насмерть или стать пищей для белых медведей.

– Недавно пришло письмо от местного жителя, – он достал из ящика скрепленные листы. – Он утверждает, что там поселилось нечто зловещее. Некая тварь, что живёт в шахтах и поедает жителей. Люди там пропадают один за другим, и никому нет до этого дела.
– И вы поверили в это? – в тот момент я понял, что вопрос был тупой, но слова словно сами сорвались с уст.
– Комаров, – взгляд Бориса Игоревича стал серьёзным, – а ты как думаешь? Ты же наверняка веришь в злых духов, Сатану и Бабу Ягу, жарящей детей на ужин. Мне нужна статья об этом, – повысил голос он, – а не чья-то вера! Найди причину пропажи людей. Поговори с этим психом, пообщайся с очевидцами, проведи, черт подери, собственное расследование, и выдай. Мне. Чертову. Статью!

После этих слов он кинул мне распечатанное письмо. Я пробежался по нему глазами, удивляясь, что в посёлке, о котором только что узнал, вообще есть интернет. Но выбора у меня не было. Если я и дальше хочу дурить людей за неплохие деньги, то придётся отправиться к чёрту на кулички и достать этому скряге фотографию монстра и мистическую статью.

– Чтобы тебе не было скучно, с тобой полетит Филинов Сергей, он когда-то жил неподалеку. В Воркуте, если не ошибаюсь. Ему не привыкать к холодам.

Филину, как мы его называли в отделе, было уже за сорок. Он был в два раза старше меня. Привычка одеваться как попало, убитая алкоголем печень, большие глаза с вечно бегающим из стороны в сторону взглядом, и три пережитых развода – вот и весь портрет Филина. Посмотришь на него, и создаётся ощущение, что он уже встречался не с одним монстром в Заполярье и до сих пор не смирился с последствиями.

– А он об этом знает?
– Узнает. Будто у него, как и у тебя, есть выбор, – ухмыльнулся Борис Игоревич. – Самолёт через неделю. Амдерма вас ждёт. А я жду статью, – он встал и протянул мне руку. – Можете собираться.

Я не без отвращения пожал боссу руку и вышел из кабинета, едва сдержавшись, чтобы не хлопнуть дверью.

***

«Арктическая припять», «город-призрак», «край Земли» – как только не называли Амдерму. Мало того, что это на восемьдесят процентов заброшенный посёлок, так ещё нас никто не предупреждал, как туда добраться. И когда мы с Филином долетели до Нарьян-Мара, и перед нами приземлился вертолёт, перевозящий людей по Арктике с остановками в населённых пунктах, мы многозначительно переглянулись.

Я не люблю путешествия от слова совсем. В те немногие разы, что я отправлялся с Леной куда-то отдыхать, всегда предпочитал самые простые и быстрые способы добраться до пункта назначения. Но теперь эти поездки в Индию, Чехию и Берлин в прошлом, потому что два года назад Лена выбрала такой же простой и быстрый способ расстаться со мной, сообщив мне об этом по телефону.

Если бы мне сказали, что придётся оформлять пропуска, так как Амдерма находится в пограничной зоне, лететь восемь часов на самолёте и потом ещё четыре – на вертолете, я бы отказался от этой идеи. Пусть Борис Игоревич меня увольняет, пусть сам летит в Амдерму, но ноги моей не было бы в Заполярье. Но Филина это, кажется, вообще не волновало.

– Это же Ми-8! – сказал он, подходя ближе к вертолёту. – Вещь!
Я едва различал слова за шумом лопастей. Промолчав, я закинул на плечо сумку и двинулся к вертолёту.

Внутри было тесно, душно и страшно. Но пассажиры, что летели с нами, вообще не придавали этому никакого значения. Для них это было не больше, чем для меня поездка на автобусе в другой район.

За иллюминатором простиралась заснеженная равнина. Серая, мрачная, давящая на психику равнина, которой не было конца. Спустя какое-то время вертолёт сделал остановку в Каратайке, и у нас появилась возможность подышать свежим воздухом.

– Как же красиво, – сказал Филин, устремив взгляд в горизонт.
Не удивлён, что он увидел в глуши «красоту», учитывая, что коньяк, который он незаконно пронёс на борт, уже наполовину был опустошен им и другими пассажирами.
– Мы живём в самой большой стране мира, – ответил я, – и восемьдесят процентов этой страны – пустота. Леса, овраги, моря и вот такие, блядь, снежные пустыни, в которых у тебя не будет ни единого шанса выжить, если ты окажешься здесь один.
– В этом и есть своя красота, – улыбаясь, ответил Филин. – Я всё детство прожил в этих краях. Посмотришь в окно – а за ним только метель и чёрный от угля снег. И целое нихрена на километры вокруг. Это и есть настоящая Россия, – добавил он после паузы, – но мы как-то выжили.
На этих словах Сергей всмотрелся в горизонт, словно пытался отыскать там ответы на вечные вопросы.
Я не стал с ним спорить отчасти из-за того, что разговаривать в Заполярье было тяжелее из-за морозов.

Оставшуюся часть пути я молчал. Сергей же продолжил распивать коньяк и петь с попутчиками русские народные песни.

По прибытии я не ожидал лимузина с личным водителем, но то, что из аэропорта до Амдермы нас повезёт советского образца грузовик, который раньше возил на работу вахтовиков и шахтёров, я точно не мог представить.

Ещё двадцать минут тряски, и мы наконец в Амдерме. В месте, где из двухсот домов жилых – одиннадцать. В месте, где на тебя могут напасть белые медведи, где можно насмерть замёрзнуть или разбиться в шахтах. В месте, которое даже на картах трудно найти.

***

Филин трижды постучал в дверь. За ней – тишина. Я уже было хотел махнуть рукой и полететь обратно, по пути сняв для редакции пару заброшенных зданий, как по ту сторону послышались звуки и дверь наконец отворилась.
– Журналюги? – спросило тело, показавшееся в проёме двери.

Человек перед нами напоминал тот тип безумных стариков, от которых сторонился весь двор – бритая голова, кривые зубы, костлявое тело, усыпанное татуировками в виде странных символов, из одежды на нём только шорты, модные лет тридцать назад, и тапочки. На шее болталось странного вида ожерелье из фиолетовых камней. Посмотришь на такого и сразу понятно – натуральный псих, жертва телевизора и типичный подписчик нашего журнала. Таких и в Москве полно. Стоило ради него лететь две тысячи километров – вопрос.

– Журналюги, – ответил я. – А вы Матвей Николаевич?
– Уж шестьдесят лет как Матвей Николаевич, – дед посмотрел на меня так, словно готов был убить на месте. – Проходите, писаки хреновы, холодно же в подъезде.

Это был не самый радушный приём в моей жизни, но выбора не осталось. Внутри – обычная советская квартира, которая требовала ремонта ещё в двухтысячных – обшарпанные стены, люстра в коридоре, болтающаяся на нескольких тонких проводках, повсюду грязь, вонь и плесень.

– Можешь не удивляться, – сказал Филин, словно прочитав мои мысли, – в Заполярье большинство квартир такие. В Воркуте они не сильно отличаются. Денег на ремонт нет, а продать их люди не могут даже за пару рублей.
– Сюда! – послышался голос Матвея Николаевича с кухни. – Угощу вас чаем.

Мы избавились от обуви, толстых курток и пары кофт и прошли на кухню. Дед уже сидел за столом, раскуривая сигарету. Пепел от неё падал в чай, но жильца это, похоже, совсем не смущало.
Мы с Филином сели рядом, радуясь хотя бы тому, что о горячую кружку можно согреть руки. Я включил диктофон и закрепил на столе камеру.

– Вы письмо нам писали, – первым заговорил Филин, – по поводу… монстра?

Если в редакции «Мистицизма» все привыкли смеяться после слова «монстр», «призрак», «злой дух», то с теми, кто действительно в это верил, следовало быть осторожными. Никогда не знаешь, как отреагирует очередной псих, если увидит, что мы со скептицизмом относимся к его проблеме.

– Монстр… – старик злобно засмеялся, и затянулся сигаретой, – мы называем его Гундыр.
– Гундыр?
– Что-то вроде нашего Змей-Горыныча, – ответил за него Филин, сделав глоток чая, – чудовище с несколькими головами, живущее под землёй, если верить сказаниям.
– «Если верить…» что значит если верить?! – начал выходить из себя дед. – Эта тварь пожирает людей один за другим! Здесь боятся лишний раз даже на улицу выйти!

Я решил, что на улице больше стоит бояться морозов, нищеты и диких зверей, а не мифических существ. Из всех возможных проблем народ Амдермы выбрал бояться персонажа легенд. Может, так им проще.

– Вы нас извините, – вмешался в разговор я, понимая, что Филин с каждой фразой всё больше встаёт на сторону поехавшего старика, – но есть вероятность, что их убивает… не знаю, маньяк?!
– Маньяк?! – казалось, ещё мгновенье и Матвей потушит об меня бычок. – Какие маньяки в Амдерме? Здесь все друг друга знают. Если бы тут завёлся убийца, его бы давно вычислили и скинули в море. Не-е-е, братцы, это Гундыр. Сходите к шахтам, загляните внутрь. Я сам видел, как его желтые злобные глаза смотрят на меня из бездны.

Я тяжело вздохнул и посмотрел на Филина. Тот с сочувствием относился к проблеме Матвея Николаевича. Наверняка, и сам в детстве наслушался сказок про разного рода нечисть.

– Но…
– Чудовище забрало мою семью, – перебил меня старик. – Дочку и двух маленьких внучек. Я услышал крики, а когда выскочил во двор, увидел, как нечто утаскивает их в темноту. После такого, братцы, во что угодно поверишь.

Матвей Николаевич затушил бычок об стол и допил остатки чая.

– А от нас вы чего хотите? – спросил я.
– Как чего?! Чтобы вы рассказали всему свету про Гундыра! Пусть сюда понаедут журналисты, следователи, МЧС-ники, охотники за головами, да кто, блядь, угодно, лишь бы убили тварь! Сами мы справиться не можем. Слишком нас мало. Да и боятся люди.
– Сделаем всё от нас зависящее, – произнёс Филин дежурную фразу. – Если это так, мы избавим город от нечисти.

Я не стал рушить надежды старика и, допив чай, мы пошли спать.

***

Комнату, в которой нас поселил Матвей Николаевич, обычно называли «клоповником». Я искренне надеялся, что она такая лишь на первый взгляд, и никакие клопы меня не съедят за ночь. Окна были старые, деревянные, из кровати можно было выбить тонну пыли, а где-то за тумбочкой я заметил таракана. Но после долгого перелёта я готов был уснуть хоть в сугробе, поэтому смирился с условиями.

– Что ты по поводу всего этого думаешь? – спросил я Филина.
Он зевнул и пожал плечами.
– А что тут думать? Завтра полазаем по шахтам, сделаем пару фотографий. Думаю, никаких чудищ мы там не найдём.
– Мне казалось, ты ему поверил.
– Работа у нас такая, не калечить веру людей. Пусть думает, что под землёй огромный змей живёт, нам-то что. А вот то, что люди пропадают – это действительно плохо.
– Да сваливают они отсюда. Или умирают, – сказал я. – естественной смертью.
– В этих краях все крайне осторожны. Знают, как действовать, если медведя увидят, знают, в какие места лучше не лезть и в какую погоду на улицу не выходить. Умереть тут могут только от старости и от болезней. А об их отъезде, если они все-таки решаются, весь посёлок в курсе. Да и готовятся они не один день.
– То есть просто так они исчезнуть не могут?
– Слушай, – сказал Филин, – ты как будто сам себе пытаешься придумать оправдание, лишь бы не верить в Гундыра. Мне в детстве бабушка и не такие сказки рассказывала. Про Яг Морта, Ена и Омоля, Чудя. Все они жуткие, но ничего кроме выдумки из себя не представляют. Снимем репортаж, если получится, узнаем, куда люди пропадают. И свалим отсюда через неделю.
– Через неделю?!
– Если ты не знал, рейсы отсюда ходят редко. Примерно раз в неделю. Если повезёт.

***

Спал я плохо. Несмотря на метель за окном, в комнате было душно. Ком подступал к горлу, мне хотелось блевать от этой жары. Перед глазами стояли просмотренные на ночь картинки Гундыра, злых духов и богов, леших и ведьм, я видел существ в узорах обоев на стене, слышал их топот за окном. Мне казалось, что мир, тот, что по ту сторону стекла, перестал существовать. Он захвачен воплощенными в жизнь персонажами мифов и легенд. Ещё немного и они снесут этот ветхий дом вместе с нами. И, словно в подтверждение этому, в окне я увидел огромный жёлтый глаз.

В детстве мне никогда не оставляли свет на ночь. Я просил включить хотя бы светильник, чтобы не было так страшно, но отец игнорировал мои просьбы и с равнодушным лицом закрывал дверь. И если жуткие шорохи в квартире ещё можно было списать на разбушевавшееся детское воображение, то громкую ругань родителей, раздававшуюся после – нет. Со временем крики становились всё тише, пока через пару месяцев не исчезли вовсе. Сразу после этого мои родители развелись.

Я потрогал лоб, чтобы измерить температуру – он был горячий. Двадцать лет назад ссоры родителей часто становились причиной моих кошмаров, от которых я просыпался в холодном поту. Но это был не кошмар. Всё происходило наяву. И продолжалось до тех пор, пока Филин не сменил храп на вполне отчётливую речь. Глаз за окном исчез, но ощущение, что на нас кто-то смотрит из темноты, не покидало.

– Да, конечно, – пробормотал Сергей, – сейчас, мам.

Я посмотрел на коллегу – глаза были закрыты. Он разговаривал во сне.

– Уже иду, – снова сказал он.

А после встал с кровати и пошёл к выходу.

– Серёга?! – крикнул я, пребывая в состоянии шока.

Филин лунатик?!

– Серёга! Филин! – кричал я, но тот, не обращая на меня внимания, открыл дверь и направился в подъезд.

Я вскочил и дотронулся до его плеча, но тот лишь оттолкнул меня.

– Не надо! На улице что-то происходит! Там эти твари!
Даже не обуваясь, Филинов вышел за дверь и, оставив её открытой, начал спускаться.

Как ещё один лунатик, я шёл за ним. На глаза наворачивались слёзы. Я не управлял своим телом, а был в нём лишь пассажиром, которого ведут к месту назначения.

Холодный воздух и снег, прилетевший в лицо, освежили меня. Я понял, что совершу ошибку, если сделаю ещё шаг. Но Филина это не остановило. Он босиком шёл по сугробам к ведомой только ему одной цели.
– Вернись, идиот!

Пройдя несколько метров, он упал на колени. Я услышал приглушённые рыдания. Твою же мать!

Сбегав в квартиру за вещами, я выскочил в ночь, накинул на друга куртку и попытался поднять его на ноги. Его ступни уже были красными от холода. Ещё минута, и он останется тут навсегда. Станет подснежником, которого найдут только весной. Кое-как подняв человека в два раза больше меня, я повёл его обратно в квартиру. Тот был словно в трансе и не реагировал ни на что.

Толкнув его на кровать, я кинул сверху одеяло. Сергей повернулся ко мне, и его взгляд стал осмысленным.

– Илюха? Ты чего?! Почему… почему так холодно?
– Тебе нужно согреться.
– Что происходит?!
– Ты ходил во сне! Вышел на улицу! Бормотал что-то под нос!
– Не может быть. Я думал… думал это сон.
– Гиблое это место, Серёг, – сказал я. – Нам нужно как можно быстрее валить отсюда. Иначе Амдерма нас убьёт.
– Я не чувствую ног…

Я натянул на него несколько пар носков. Он закрыл глаза и отвернулся к стене. Я только мог гадать, что заставило взрослого мужика выйти ночью на улицу в минус тридцать, а теперь пустить слезу. Может, тут и правда замешана мистика, и мы впервые нарвались на что-то действительно сверхъестественное, а может… не успел я додумать мысль, как рвотный позыв оказался сильнее. Открыв окно, я выблевал содержимое желудка. После повалился на кровать и постарался уснуть.

Все проблемы решим завтра.

Если это завтра настанет.

***

Проснулся я рано утром и попытался разбудить коллегу. Тот ещё спал крепким сном, словно и не было ничего ночью, словно он не выходил на улицу, а мне не мерещились монстры за окном.

Я решил проверить мысль, озарившую меня перед тем, как я вырубился. Что если чёртов старик что-то подмешал нам в чай, из-за чего я встретился с воплощением моих кошмаров, а Филин – с чем-то гораздо ужаснее?

Матвея Николаевича в квартире не было. На кухонном столе так и стояли немытые чашки. Я взял свою и поднёс к носу. Запах был странный. Вряд ли это был просто травяной чай. Полазав по шкафчикам, я обнаружил несколько банок с грибами.

– Илюх? – Филин наконец проснулся и стоял теперь в коридоре, сверля меня взглядом. – Почему так паршиво-то? – он схватился за голову.
Я показал ему банку со странным содержимым.
– Как думаешь, старик просто так грибами затарился?
Филин подошёл ближе и повертел в руках банку. На ней не было ни этикеток, ни опознавательных знаков. И пахло из неё ужасно.
– Помнишь, что вчера было?
– Слабо, – ответил Филин, поставив банку обратно.
– Этот чёрт пытался нас отравить, – сказал я, – осталось выяснить зачем.
– Только сначала мне надо в ванную.
Вид у Сергея был и вправду паршивый. Словно он вчера весь вечер пил, а теперь борется с похмельем.

– Какого ж хрена?!
Филин стоял перед дверью в ванную, и, когда я подошёл ближе, увидел, что на ней висит железный замок.
– Он что, псих?! Закрывать ванную на замок?!
Я прислушался, но с той стороны не исходило ни звука. Только неимоверно воняло. Впрочем, с запахами в этой квартире я уже смирился, и не придал им значения.
Филин испуганно посмотрел на меня. Я и сам понимал, что происходит что-то странное, и надо побыстрее сваливать из этой квартиры, пока не вернулся хозяин.
– Одеваемся и уходим, – сказал я как можно спокойнее, чтобы не поддаваться панике. – Пойдём исследовать Амдерму.