Martiss

В какой-то момент каждый творческий человек хочет, чтобы его творения были услышаны. Будь то картины маслом, песни на гитаре или абсурдные рассказы. Они больше не могут таиться в душе и на забытых вордовских файлах и, словно дикие звери, просятся выйти из тесных клеток наружу. Место, где вы захотите дать о себе знать, разное. Для художников — выставки, для музыкантов — бары, для писателей и поэтов— литературные вечера.

На одном из таких литературных вечеров однажды оказался и я. В какой-то момент уже поздно было сдавать назад, и я встал в центр уютной книжной лавки, держа телефон в руках. Мои ноги дрожали, голос заикался, я ждал, когда уже этот рассказ закончится и я смогу сесть на своё место, спрятаться от десятков глаз в каком-нибудь уголке и больше никогда и ничего не рассказывать в живую.

***

На удивление, после того, как я закончил и робко поднял глаза на зал, люди, сидящие на полу, громко зааплодировали. Я едва заметно улыбнулся, слабо поклонился и быстро сел на своё место, изрядно покраснев.

На полу рядом со мной сидела девушка. Взгляд её был устремлён на следующего рассказчика и я видел лишь её спину. Чёрные, как сама смерть, волосы были собраны в хвост. Я не видел её, когда читал рассказ, не замечал её, когда слушал других. Едва я посмотрел ей в спину, как она, чуть повернув голову, обратилась ко мне.

— Классный рассказ, — сказала она.

Я лишь улыбнулся и сказал тихое «Спасибо».

— Не за что, — девушка повернулась ко мне и протянула руку, — Слон.

На ней была обтягивающая кожанка, накинутая на белую футболку с изображением Микки Мауса, и чёрные джинсы. Она сидела в позе лотоса и ждала, пока я отвечу на рукопожатие.

Я озадаченно посмотрел на неё и робко пожал руку.

— Слон? В каком смысле? — спросил я.

— Слоун, глухой, — повторила она, не отпуская руки, — а тебя как зовут?

Я не сильно удивился, поняв, что у каждого в этом помещении есть какой-нибудь ник. Здесь они хотят почувствовать себя теми, кем не являются за пределами этой лавочки.

— Мартис, — ответил я, подыгрывая ей.

Слоун удовлетворил мой ответ и она наконец разжала ладонь.

— Хорошо пишешь, — ехидно улыбнувшись, сказала девушка, — как насчёт более объёмных текстов?

— Ты про то, чтобы написать книгу? Никогда не пробовал. По-моему, это очень сложно. У меня слишком слабое воображение для книги, да и мороки с ней…

— А ты не воображай, — ответила Слоун, посмотрев мне в глаза, — пиши о том, что знаешь.

— Это скучно.

— Не обязательно, — она взяла с полки рядом первую попавшуюся книгу и быстро пролистала её, — у меня к тебе предложение, — Слоун посмотрела мне в глаза, — давай напишем книгу?

Не знаю, что мною двигало тогда — желание написать свою первую в жизни книгу, поближе познакомиться с этой девушкой или просто жажда экспериментов, но я согласился.

— Давай, — засмеявшись, ответил я, — будет, что внукам показать.

***

Прошло пару месяцев после моего знакомства со Слоун. Несколько раз в неделю мы собирались у неё в частном домике за городом и пытались написать кровавый триллер.

«Сказал он и улыбнулся самой искренней улыбкой» — было выведено на экране монитора.

— Что значит самой искренней? — негодовала Слоун, расхаживая с бутылкой пива вокруг моего кресла, — у него что их, миллион?

— Но это же просто…

— Стирай! — она взмахнула рукой, — так не пойдет!

Слоун облокотилась на спинку кресла, сделала пару глотков из бутылки и пробежалась глазами по монитору.

— «Цепные псы»? — спросила она, — а это ещё что значит? Ты что, фильмов пересмотрел?

Я тяжело вздохнул и стёр несколько предложений.

— Так, что там дальше? — Слоун читала текст, — «После сильного удара по голове мой взгляд помутился, и я потерял сознание»? — засмеялась она, — серьёзно?

Она отошла от кресла и расхаживала за моей спиной из стороны в сторону.

— Ну, а ты как предлагаешь написать? — я взмахнул руками, — «звёздочки закружились вокруг моей головы, словно в мультфильмах»? Или «Удар был настолько силён, что я мигом вырубился»?

Я уставился на экран и заметил, что Слоун как-то подозрительно молчит и даже не реагирует на мой сарказм. Я повернулся посмотреть, что она там делает и увидел её, стоящей с огромной битой в руках.

— Что ты хоче…, — хотел было спросить я, но последнее, что увидел, как Слоун размахивается битой и та летит мне в голову.

***

— Какого ж…, — бубнил я, поднимаясь с пола и держась за голову, из которой шла кровь.

Слоун довольная собой сидела на моём месте с ноутбуком на коленях и что-то печатала.

— Ну что, — улыбнулась она, — ты запомнил свои ощущения? Теперь сможешь нормально описать «сильный удар по голове»?

— Ты больная?! — вскрикнул я.

Мне казалось, что даже мои слова могут причинить мне сейчас невыносимую боль. На расшатанных ногах, я кое-как поднялся с пола.

— На вот, держи, — Слоун кинула мне салфетку, — и успокойся. Я не планировала тебя убивать, я даже ударила не сильно.

Я взял салфетку и посмотрел на неё с нескрываемым раздражением.

— Ты больная, я спрашиваю, нет? А если у меня сотрясение?

— Нормально всё, — перебила она меня, — зато теперь мы точно напишем книгу, да? — по-детски засмеялась она.

Я кинул ей окровавленную салфетку и направился к выходу, планируя больше никогда сюда не возвращаться.

— Уже уходишь? — окрикнула она меня, — Мартис, а как же книга?

Я проигнорировал её и уже открыл входную дверь.

— Иди найди того, кто захочет, чтобы его избивали ради красного словца, — бросил я через плечо, — а если мы будем писать про ножевые, ты меня ножиком под рёбра ткнёшь и скажешь «Опиши свои ощущения»?

Слоун бросила ноутбук на стол, подбежала ко мне и захлопнула входную дверь перед моим носом. Всё в той же белой футболке с Микки Маусом и розовых шортах она стояла передо мной и смотрела на меня самым невинным взглядом.

— Помнишь, что я сказала тебе в самую первую нашу встречу? — она сделала паузу, словно давая мне вспомнить. Словно я в таком состоянии вообще способен был что-то вспомнить, — «Не воображай». Нельзя написать книгу, взяв её сюжет из своей пустой головы.

— И что ты предлагаешь? — крикнул я, — экспериментировать на мне? Подобно нашим персонажам, ты убьёшь меня, чтобы почувствовать каково это?

Слоун недолго помолчала, а потом посмотрела на меня своим безумным взглядом.

— Зачем же тебя? — улыбнулась она, — в мире ещё семь миллиардов людей.

— Что? — я посмотрел на свою ладонь, которая была в крови, а после бросил взгляд на Слоун.

Она чуть привстала на цыпочки и положила руки мне на плечи. Наклонившись к моему уху, которое тоже было заляпано кровью, она прошептала:

— Мы найдём того, кого сможем убить. Мы превратим нашу книгу в правдоподобный дневник, а не в пустой вымысел.

***

— Прости, — виновато сказала Слоун, посмотрев на мою голову.

Не знаю, зачем я остался. Может боялся, что эта сумасшедшая и вправду сможет меня убить, если захочет, а может хотел и сам почувствовать кровь на своих руках и дописать наконец этот чёртов триллер. Если идти, так до конца. В жизни я совершил много неправильных решений, и пусть это будет одним из них.

— Ну так и что, кого ты собралась…, — я еще не до конца осознавал масштаб происходящего, — …убивать?

— Смотри, — Слоун мигом вскочила с кресла и подбежала к окну, — видишь вон тот домик? — она показала пальцем на частный дом через дорогу, — там живёт девушка. Каждое лето её родители уезжают и оставляют дом ей. Каждый раз, когда я здесь отдыхаю, вижу как она водит к себе разных парней. В общем, — Слоун повернулась ко мне со взглядом победителя, — это легкая наживка. Если мы её убьём, никто и не вспомнит о ней. По крайней мере, до осени.

— Ага, — я слушал Слоун также, как мог слушать новости об инопланетянах — до последнего не веря, что она на самом деле хочет это сделать, — и что будем делать?

— Есть приблизительный план, — говорит она, размахивая руками, — идёшь к ней, говоришь, что ты её новый сосед и снимаешь этот дом. Строишь глазки, приглашаешь на ужин. Она, естественно, соглашается. А там уже дело техники.

— Ты уверена, что она вот так вот возьмёт и придёт?

— Ну ты вроде симпатичный, — Слоун запустила руку в копну моих волос и слегка их разлохматила, — почему бы ей не прийти? Просто будь уверенным.

Я тяжело вздохнул, отошёл от окна и начал расхаживать по комнате.

— Твою же ж мать… Может нахер это всё?

— Если не хочешь — не будешь ничего делать. Просто будешь смотреть и записывать. Ты — писатель. Я — твоя муза. Понял? — засмеялась она.

— Как скажешь, — ответил я, посмотрев на неё, — но всё будешь делать сама.

***

Я отпустил палец от кнопки звонка и сделал шаг назад. «Просто будь уверенным» — крутились в голове слова Слоун. Как будто так просто. Я не так часто знакомлюсь с девушками и приглашаю их к себе, чтобы быть уверенным.

Дверь открылась и на пороге появилась она. Соседка Слоун. По её внешнему виду, я понял, что она только проснулась. Её светлые длинные волосы торчали в разные стороны. Она была в одном голубом халате, из-под которого едва виднелась её грудь. Теперь я понял, почему она пользуется такой популярностью.

— П-привет, — сказал я, подняв ладонь, — я Мар…, — по привычке чуть не сказал ей псевдоним, — …я Ян. Твой… сосед напротив.

— Очень приятно, — с улыбкой ответила девушка, — я Лиза.

— Взаимно, — ответил я, — знаешь, я тут новенький. Вот решил зайти, познакомиться с соседями. Если хочешь, заходи сегодня вечером, у меня есть тортик и вино…

Господи, как нелепо. Как нелепо.

— Эм…, — Лиза слегка смутилась и на какое-то мгновенье задумалась, — а знаешь, неплохая идея.

Пожалуй, стоит чаще знакомиться с девушками. Не думал, что всё действительно так просто.

— Ну, я тогда буду ждать, — я махнул рукой в сторону дома, — вон тот дом.

— Да, обязательно приду, — улыбнулась Лиза и уже хотела закрыть дверь, как я услышал грубый мужской голос, раздающийся из её дома.

Через секунду к ней подошёл молодой человек, на котором были лишь наспех натянутые джинсы.

— Лиз, ты скоро? — спросил он, обняв её за талию и посмотрев на меня.

— Уже иду, — ответила она, невинно улыбнулась мне и, закрывая дверь, подмигнула и слегка кивнула, давая понять, что будет к вечеру.

***

— Она была не одна, — сказал я Слоун, как только оказался у неё дома.

— Не проблема, — ответила она, — очередной её ёбырь, который скоро уйдет.

— А если нет? А если это её парень, брат, отец?! Он видел меня!

— Успокойся. Я же говорю — она шлюха. Иначе бы она не согласилась прийти сегодня к нам.

— Откуда ты знаешь, что она придёт?

— Смотрела на ваши счастливые лица из окна. А ты не промах, — усмехнулась Слоун.

Я закатил глаза и плюхнулся в своё кресло. Пожалуй, стоит написать ещё пару страниц нашего триллера. Глава «Я и девушки. Насколько всё плохо».

Вечером пришла Лиза. В обтягивающем платье, с идеальной прической и тонной косметики, она появилась на пороге. Я пригласил её на кухню и налил два бокала вина. В один из них я бросил две таблетки флунитразепама. Мы ели ужин, заранее приготовленный Слоун и пили вино. Сама Слоун пряталась наверху. На какое-то мгновенье я решил, что Лиза мне нравится и уже пожалел о том, что дал ей этот бокал. Но отступать было уже поздно. Если я хочу, чтобы всё прошло по плану, то здесь не должно быть места любви. Через какое-то время Лиза схватилась за голову. Лицо у неё было такое, словно ей сейчас вырвет прямо на стол.

— Где у тебя тут… туалет, — тихо сказала она, вставая из-за стола, — что-то мне нехорошо.

Как только она встала, на лестнице показалась Слоун с верёвками в руках.

— А это ещё кто? — спросила Лиза, посмотрела на меня совершенно пустым взглядом и упала на пол, потеряв сознание. Прямо к ногам Слоун.

— Вот и отлично, — прокомментировала Слоун, связывая девушку, — всё складывается как нельзя лучше.

***

Лиза, связанная по рукам и ногам, с кляпом во рту сидела у нас в подвале, а мы со Слоун стояли рядом и смотрели на неё, как родители смотрят на провинившихся детей, не зная, что с ними делать.

— Что дальше? — спросил я.

— Есть много вариантов, — воодушевилась Слоун, — удушение, отравление, вскрытие вен, перерезание горла, утопление, смерть от травмы черепа, — она посмотрела на мою голову и усмехнулась.

На этих словах Лиза забилась в истерике, осознав, что её ждёт. Она извивалась на полу, с её глаз капали слёзы, она не переставала пытаться кричать.

— Да ладно тебе, — Слоун нагнулась к ней и убрала прядь её светлых волос за ухо, — мы просто хотим понять каково это — убивать.

Лиза задергалась ещё больше, понимая, что ей отсюда не выйти. Слоун взяла с полки для инструментов большой нож и снова села рядом с Лизой. Она водила лезвием по её коже, получая от этого настоящий экстаз. Проводя ножом по её руке, она надавила чуть сильнее. Лиза закричала, а Слоун медленно, наслаждаясь каждой секундой, провела пальцами по её ране, а после облизала их, словно пробуя кровь на вкус.

Я отвернулся от этой психопатки, не желая видеть, что будет дальше.

Слоун громко рассмеялась и провела кровавыми пальцами по щеке Лизы.

— Ладно, — улыбнувшись, сказала она, — завтра придумаем, что с ней сделать. А пока пойдём спать.

Я бросил взгляд на Лизу, в истерике лежащей на полу, выключил свет и вышел из подвала. Сегодня ночью мне будет о чём написать.

Ближе к утру я спустился в подвал. Лиза, увидев меня, выпучила глаза и прижалась к стенке, испугавшись, что я иду её убивать.

— Успокойся, — я сел на корточки рядом с ней, и посмотрел в её заплаканные глаза, — будешь кричать, позову мою подругу, поняла?

Лиза быстро закивала. Я вытащил кляп из её рта, она начала жадно глотать ртом воздух.

— Что вы со мной сделаете? — медленно спросила она, словно каждое слово ей давалось с огромным трудом.

Я молча пожал плечами, не желая её пугать.

Я прислонил к её рту бутылку с водой, которую принёс с собой. Лиза начала пить, но закашлилась, пролив больше половины на себя.

— Лично я — ничего не хочу с тобой делать. Я лишь хочу дописать свою грёбаную книгу. Вот ты когда-нибудь пыталась писать?

Лиза посмотрела на меня, как на психа.

— В детстве разве что. Письма Деду Морозу.

Я рассмеялся.

— Тогда тебе нас не понять. Мы всего лишь хотим писать так, чтобы это брало за душу. Чтобы читатель верил нам, а не решил, что мы всё придумали.

— Отпусти меня, — умоляла Лиза.

На её щеке всё ещё красовался кровавый след. Я понимал, что если отпущу её, то нам со Слоун придёт конец. Всё будет напрасно. Словно в подтверждение моих мыслей, на лестнице появилась Слоун.

— Что это вы здесь делаете? — спросила она.

Я быстро встал и повернулся к Слоун.

— О писательстве болтаем, — сказал я.

— Да? Ну и как? — язвительно спросила Слоун, — что-нибудь придумали?

Она подошла к Лизе с прочной леской в руках.

— А вот я придумала, — растянув леску, сказала она, — мы задушим её. Всегда мечтала это сделать.

Что-то во всём этом было неправильное. Я не понимал что. Что-то внутри меня говорило, что мы не должны ее убивать. Я не столько был за спасение Лизы, сколько за то, чтобы остановить безумие Слоун.

— Слоун, скажи, — вдруг сказал я, что она даже дернулась и повернулась ко мне, — тебе ведь насрать на книгу, так?

— Что? — удивилась она, — я же делаю это только ради сюжета.

— Да брось, кого ты обманываешь. Ты же хочешь просто убить человека. Просто потому что тебе это нравится, так?

— Нет, — она пожала плечами, — с чего ты взял?

— Да потому что всё это какое-то безумие. Ну убьём мы эту бедную девушку, и что дальше?

— Дальше ты напишешь свой триллер.

— Я его и так напишу, если захочу. Давай просто отпустим её.

Слоун проигнорировала меня, нагнулась к Лизе, схватила её за волосы и повернула спиной к себе.

— Остановись! — крикнул я, но та лишь набросила леску на шею девушки.

На лице Лизы отражался настоящий ужас.

Поняв, что нужно что-то делать, я подбежал к ним, схватил Слоун за воротник и оттащил от девушки.

— Хватит!

Слоун быстро поднялась на ноги и толкнула меня в грудь.

— Какого хрена ты делаешь?

Если бы я ещё сам мог разобраться в себе.

Мы смотрели друг на друга, как голодные звери, готовые в любую минуту наброситься друг на друга. Но, услышав громкий стук в дверь, мы одновременно повернулись в сторону источника шума, и наша война была ненадолго окончена.

— Откройте! Откройте же! — грубый мужской голос кричал с той стороны двери.

Я посмотрел в глазок и увидел знакомое лицо. Вчерашний ухажёр Лизы, с которым она спала. Судя по выражению его лица, он был явно зол.

Слоун оттолкнула меня в сторону и открыла дверь.

— Чем могу помочь? — спросила она.

— Девушка, здравствуйте, — уже более спокойным голосом сказал парень, — я ищу вашу соседку. Лизу. Такая высокая красивая блондинка. Вы, может, знаете, где она могла бы быть?

— Нет, — также спокойно ответила Слоун, — я только вчера приехала. К сожалению, я не знаю, где Лиза.

В этот момент я вспомнил, что забыл Лизе вставить кляп обратно. В следующую секунду из нашего подвала раздался оглушительный крик.

Недолго думая, парень с силой оттолкнул Слоун и ворвался в квартиру. Увидев меня, он изрядно удивился.

— Ты…, — со злостью сказал он и двинулся в мою сторону.

Я схватил со стола биту, на которой ещё была моя засохшая кровь, размахнулся и, прежде чем этот качок успел на меня наброситься, проломил ему череп.

— Однако, десять баллов! — радостно сказала Слоун, вставая с пола и отряхиваясь.

Бита упала у меня из рук, тяжело дыша, я стоял над мёртвым телом и не верил своим глазам. Я только что убил человека.

— А это было в сюжете? — усмехнулась Слоун.

— В каком нахер сюжете?! — вспылил я, — он мёртв.

Слоун медленно подошла к нему и приложила пальцы к его шее. Расплывшись в улыбке, она посмотрела на меня, а затем взяла в руки биту. Размахнувшись со всей силы, она несколько раз опустила её на голову парня. На меня брызнула его кровь. От его головы осталось лишь какая-то каша.

— Вот теперь он мёртв, — сказала она, бросив биту на пол.

Я упал в кресло, схватившись дрожащими руками за голову. Слоун была единственная из нас двоих, кто сохранял хладнокровие и здравый рассудок. Она вытащила из кармана парня мобильный телефон, нажала пару кнопок, а после испуганно посмотрела на меня.

— У меня плохие новости, — сказала Слоун, — перед тем как идти сюда, этот чёрт вызвал полицию.

— Что? — заплетающимся языком спросил я, — зачем ему вызывать полицию?

— Спроси у него, — она кивнула в сторону мёртвого тела, — а я доделаю то, что мы начали, — с этими словами Слоун побежала в подвал.

Через пару секунд, сумев наконец встать и привести мысли в порядок, я побежал вслед за Слоун. Уже с лестницы я увидел, как она сидит на полу, накинув леску на шею Лизы. Лицо Лизы покраснело, глаза готовы были вылезти наружу, она задыхалась и извивалась словно червяк, лежа на Слоун. Я оперся на перила и меня вырвало.

Слоун, тяжело дыша, бросила леску на то, что осталось от Лизы и поднялась наверх, пройдя мимо меня.

Оказавшись наверху, она закинула ноутбук в рюкзак. Ещё раз обыскав карманы парня, она вытащила оттуда ключи от его машины.

— Поехали! — крикнула она, — быстрее!

Как только мы выезжали со двора на спорткаре этого мажора, недалеко от нас показались полицейские мигалки. Отовсюду раздавался звук сирен. Слоун сидела за рулём и, увидев полицию, лишь сильнее надавила на газ.

— Это конец! — в панике кричал я.

— Это только начало! — радостно орала Слоун.

Полиция у нас на хвосте по громкой связи просила нас остановиться. Но Слоун лишь набирала скорость, делала опасные повороты, на которых нас заносило, и играла с полицией в какие-то понятные ей одной игры.

— Я никогда не проигрываю!

— Это не игра, Слоун! На нас висит два трупа, нас поймают.

— Не поймают, если ты не будешь отвлекать меня от дороги, — не поворачивая головы в мою сторону, сказала она.

— Твою же мать…, — тихо выругался и крепче вжался в сиденье.

— Лучше запоминай, тебе ещё книгу писать.

— В тюрьме! Понимаешь, блять?! В тюрьме её писать будем!

Слоун проигнорировала меня и свернула во дворы. Город только просыпался. По улицам ходили бомжи, собачники и возвращающиеся из каких-нибудь клубов пьяные подростки. Слоун заезжала на тротуары и от нее шарахались и первые, и вторые, и третьи. Когда мы проезжали по одному из спальных районов, я увидел, как прямо перед нами из ниоткуда появился человек. Он был пьян и не реагировал на клаксон.

— Это была его последняя вечеринка, — сказала себе под нос Слоун и даже не подумала сворачивать.

Человек ударился о капот нашей машины и его снесло в сторону.

Я зажмурился и мечтал только о том, чтобы проснуться. Вдруг всё это сон, нет никакой книги, нет никакой Слоун, нет никаких трупов в её доме.

Слоун так и продолжала лететь по улицам, пока наконец мы не оторвались от полиции. Бросив машину в одном из глухих дворов, мы пробежали несколько сотен метров и забежали в первый попавшийся подъезд.

— Куда мы идём? — спросил я, поднимаясь по лестнице за Слоун.

— На крышу. Вряд ли кто-то додумается, что, спасаясь бегством, мы побежим на крышу.

Дверь оказалась не заперта, и, поднявшись по небольшой лестнице, мы оказались на крыше. Отсюда открывался чудесный вид на город. На горизонте только вставало солнце. Слоун села в позу лотоса, как в первую нашу встречу, достала из рюкзака ноутбук и начала писать. На клавишах оставались кровавые следы от её пальцев.

— Ну что, что ты там пишешь?! — кричал я, — автобиографию?

— Мы близки к финалу, Мартис.

— Это не нормально. Это просто ненормально, — я весь в крови расхаживал по крыше, рвя на себе волосы.

— А ты думал, как книги писать? Просто ничего не бывает. Зато смотри какой крутой триллер получился.

— Нам это стоило двух, а может и трёх жизней, если тот человек, которого ты сбила, умрёт.

— Не страшно. Это просто сюжет. Воспринимай жизнь, как один большой сюжет. Это были не люди, это были персонажи.

— Похищение, убийства, погоня…, — перечислял я, считая годы, которые нам за это дадут.

— Завязывай бубнить, Мартис. Финал будет гораздо круче.

Звук клавиш продолжал раздаваться в моей голове. Это не Слоун писала книгу. Это мы, своими собственными разрушенными жизнями, писали книгу.

— И какой будет финал?!

— Я всегда мечтала об апокалипсисе. Ядерная война, к примеру. Разбросанные по городу обугленные тела, заброшенные города, затхлый воздух.

— Ты же не хочешь сказать, что…

— Вон там, — не отрывая взгляда от ноутбука, она рукой показала в сторону, — есть военная база. Вот там мы найдем оборудование.

На висках у меня выступил пот.

— А вот здесь, — она ткнула пальцем в монитор, — мы найдем инструкцию, как сделать бомбу.

Силы покинули меня и я сел на крышу, обхватив колени.

— Не дрефь, — Слоун стукнула меня кулачком в плечо, — это будет просто охуенная книга.

***

«— Не дрефь, — Слоун стукнула меня кулачком в плечо, — это будет просто охуенная книга.» — прочитал я и робко посмотрел на публику. На моё удивление, они громко зааплодировали. Я едва заметно улыбнулся, поклонился и сел на своё место.

Рядом со мной сидела девушка с чёрными, как сама смерть, волосами. Я не видел её здесь до этого. Создавалось впечатление, что она пришла сюда из только что прочитанного мною рассказа.

— Классный рассказ, — засмеявшись, сказала она, решив мне подыграть, — как насчёт более объёмных текстов?

Я истерично усмехнулся, поднялся с пола и вышел из зала.

Я стряхнул снег со своей куртки и вошёл в маленький офис, где за столом, уткнув взгляд в компьютер, сидела молодая девушка.

— Здравствуйте, — она подняла на меня взгляд и улыбнулась, — вы за заказом?

— Здравствуйте, — ответил я, — да.

— Отлично, — девушка убрала прядь своих тёмных волос за ухо и встала с рабочего места.

Она открыла одну из дверей в офисе, вошла в соседнюю комнату и обернулась ко мне.

— Пожалуйста, выбирайте.

В маленькой тесной комнате с одним узким окном у противоположной стены друг на друга были навалены десятки огромных плюшевых медведей. Девушка, что стояла перед ними с детской улыбкой на лице, на их фоне выглядела маленькой.

— Давайте…, — замялся я и ткнул пальцем в наиболее понравившегося, — вот этого. Жёлтого.

Девушка послушно кивнула, схватила медведя за прозрачный пакет и вытащила из комнаты, оставив его возле двери.

— М-да, — отдышавшись, сказала она и улыбнулась, — а вы как его потащите? Может, вам такси вызвать?

Это было так мило с её стороны, что я на секунду смутился.

— Да нет, спасибо. Как-нибудь доберусь, — всегда поражала моя уверенность в своих силах, которая сразу пропадала, когда мне действительно приходилось что-то делать, — мне просто ещё на электричке ехать.

— А, ну…, — она развела руками, — тогда удачи вам. И с наступающими!

— И вас, — я улыбнулся девушке, поднял медведя и кое-как пропихнул его в проём дверей.

А ведь это было только начало.

***

Светлана Владимировна, наша воспитательница, вошла в гостиную, в которой собрались воспитанники и встала в центре, прося внимания. Сегодня на её лице не было той строгости, которая бывает обычно. Сегодня она улыбалась — искренне и по-доброму.

— Итак, дети, я попрошу внимания, — сказала она, сложив ладони, — в наш детский дом сделали очередное пожертвование. Скоро Новый год и я думаю, что это будет отличным подарком для всех вас, — несколько детей, бросив свои игрушки, приподнялись со своих мест и устремили взгляд на Светлану Владимировну.

— Кирилл, — она повернулась к двери и махнула рукой, — неси сюда.

Парень втащил в холл огромного плюшевого медведя. Я ахнула от удивления. Как и все, кто был в гостиной. Забыв про свои дела, они смотрели на медведя.

— Поставь его вот сюда, — Светлана Владимировна показала на ёлку, стоящую в углу, — он будет сидеть здесь.

Он был настолько большим, что внутрь него могли поместить двое меня. На шее у него висел красный платок с надписью «Тихон». Все кинулись к нему, обнимая за гигантские лапы и трогая за уши. Я подошла, обхватила его лапу, словно здороваясь с ним, и посмотрела в его стеклянные глаза. Если со мной все отказались дружить, то он будет моим единственным другом.

***

Грёбаные турникеты. Зачем они здесь? Я ещё не покинул здание, а уже наткнулся на миллион проблем.

— Можно? — спросил я охранника, который посмотрел на меня так, как злодей из «Пилы» мог смотреть на своих жертв.

Он наклонился и нажал кнопку, открывающую турникеты.

Я поднял над головой медведя и кое-как прошёл к выходу. Обхватив его двумя руками, я понёс его к метро. Прохожие, не стесняясь, смотрели на меня и мило улыбались, видя в ответ мою натянутую вежливую улыбку.

Не знаю, что сказано в правилах метрополитена по поводу груза, который можно проносить с собой, но, увидев запыхавшегося меня и огромного милого медведя рядом, который конкурировал со мной в росте, мне не только ничего не сказали по поводу его габаритов, но и даже открыли турникеты.

— Спасибо, — пробубнил я и пронёс Тихона в вестибюль.

***

Другие дети, после дня издеваний над Тихоном, тут же потеряли к нему интерес. Я же постоянно проводила время рядом с ним. Я садилась рядом и рисовала в альбоме, читала сказки или просто возилась с игрушками. Иногда я рассказывала ему истории, делилась секретами. Это было нашей с ним тайной.

Он смотрел на меня своими чёрными глазами-бусинками, в которых отражалось моё круглое лицо и рыжие волосы с косичками, торчащими в разные сторон. Тихон смотрел на меня так, словно понимал каждое моё слово. Понимал и улыбался самой милейшей улыбкой, которой только может улыбаться медведь.

— Алиса, — я чувствую, как кто-то толкает меня в плечо, — Алиса! — чуть громче повторяет голос.

Я открываю глаза и вижу Светлану Владимировну, которая стоит надо мной.

Её светлые кудрявые волосы спадают на глаза.

— Был отбой! Ты что, не слышала?

— Я…, — я поняла, что уснула на мягких лапах Тихона.

Светлана Владимировна, должно быть, увидела, как я покраснела и испугалась, что мне влетит, потому что я была не в кровати.

Но воспитательница лишь слабо улыбнулась.

— Ты уже достаточно взрослая, чтобы спать с игрушками, — сказала она, — тебе же уже не два года.

— Три, — тихо сказала я, показав ей три пальца.

— Живо в кровать, — скомандовала она, — завтра если хочешь, поиграешь с ним, а сейчас нужно спать.

И мне ничего не оставалось, кроме как послушаться её.

***

— Парниша, красавчик, — крикнул мне какой-то мужик, увидев, как я вытаскиваю Тихона из дверей метро.

Я молча кивнул.

— Девушке? — он искренне улыбнулся.

— Ага, — сказал я.

— Красавчик, — он хлопнул меня по плечу, — может тебе помочь?

— Да нет, спасибо.

До платформы оставалось всего несколько метров.

Я сел на лавочку на платформе, стряхнув с неё снег. Рядом с собой я посадил медведя. Из окон электрички, которая стояла на соседнем пути, выглядывали люди, улыбались и тыкали на меня пальцем. Наверное, забавная со стороны была картина.

Я облокотился на забор сзади и закурил.

Не хватало только заговорить с этой игрушкой. Вывалить на него все свои проблемы, пожаловаться на жизнь. А он бы понимающе смотрел на меня и улыбался. Я засмеялся своим мыслям. Людям, пялящимся на меня из окон, в этот момент, наверное, действительно показалось, что я с ним разговариваю.

— Смотри, так выглядит девять килограммов нихера, — услышал я фразу пьяного мужчины в тамбуре, который посмотрел на игрушку.

— Вообще-то двенадцать! — ответил ему я и отпил из своей банки энергетика.

Двери электрички открылись и в вагон ввалился народ. Кто-то из них задел меня плечом, банка опрокинулась и пролилась на Тихона ровно в том месте, где в пакете была дырка.

— Твою ж мать, — выругался и попытался убрать пятно с его лапы.

Но оно, похоже, решило остаться там надолго.

***

У Тихона, как и у меня, было родимое пятно. Прямо на лапе было небольшое фиолетовое пятнышко. У меня оно было на животе, в форме овала. Светлана Владимировна сказала, что родимые пятна нельзя смыть, когда я спросила у неё про это.

— Эй, мелкая, всё возишься со своим медведем? — крикнул один из мальчишек, проходя мимо. Он был на два года старше меня и постоянно нарывался на конфликты со всеми.

Я лишь промолчала и уткнулась в свои изрисованные альбомные листы. В следующую секунду в Тихона прилетел смятый клочок бумаги.

— Отстань! — крикнула я, едва сдерживая слёзы.

— Иди в лес жить! — ответил он, высунув язык, — там вам самое место.

Он хотел было кинуть что-то ещё, зажатое в кулаке, но Светлана Владимировна окрикнула его и тот, опустив голову, удалился.

Воспитательница с грустью посмотрела на меня, давая понять, что я слишком заигралась.

Я же прижалась к медведю и начала шёпотом рассказывать ему о своих проблемах. А он, как и всегда, понимающе смотрел на меня своим пронзительным взглядом.

***

Алёна замедлила шаг и прикрыла рот руками, когда на лавочке возле своего дома увидела огромного плюшевого медведя.

— Это тебе, — повернувшись к ней, сказал я, — с Новым годом.

Она подбежала ко мне и, обняв меня за шею, крепко поцеловала.

— Спасибо, — сказала она, испуганно посмотрев на Тихона, — он… он больше меня.

— Посадишь его у себя дома, будешь рассказывать ему сказки.

— Я его даже в квартиру не подниму, — засмеялась она, — поможешь?

Мы встречались уже год, а я так и не познакомился с её родителями. И этот Новый год был лучшим поводом это сделать. Я поднимался в квартиру, боясь того, как всё пройдёт. Дверь открыла её мама. И каково было её удивление, когда вместо парня своей дочери, она увидела огромного желтого медведя, поднимающегося по ступенькам и загородив собой меня.

***

Прошло уже ровно два года с тех пор, как в эту гостиную принесли Тихона. Я росла, но не изменяла своим привычкам. Наплевав на косые взгляды воспитательницы, на насмешки сверстников, я каждый день проводила с моим плюшевым защитником. За два года он впитал в себя сотни историй, наслушался тысячи сплетен, пострадал от десятков нападок, но всё так же мило улыбался мне каждый раз, когда я желала ему доброго утра или спасалась у него от очередных неприятностей.

Близилось Рождество. По всей гостиной висели украшения, в углу стояла укутанная гирляндами ёлка, ощущался дух новогоднего чуда, которое хотя бы в этом году обязательно должно было произойти…

***

Нам говорили, что ещё рано. Нам говорили, что мы ещё сами дети, что ребёнок — это ответственность. Но, наплевав на мнение окружающих, мы с Юлей твёрдо решили завести ребёнка. Пережив горе, скандалы и тягости того, что Юля не может иметь детей, мы пришли к тому, что единственным выходом было взять ребёнка из детского дома.

— Вы уверены, что хотите взять уже такую взрослую девочку? — спрашивала нас администратор, — ей всё-таки уже пять лет. Редко кто берёт детей такого возраста.

— Мы уверены, — переглянувшись с Юлей, ответил я.

— Эта девочка просто чудо, — поддержала меня Юля.

— Ну хорошо, — сдалась женщина, — пойдёмте со мной.

— Алиса, за тобой пришли, — присев на корточки, сказала Светлана Владимировна маленькой девочке в обвисшей футболке и рыжими волосами, которые были заплетены в косички, — твои новые родители.

— Как…? Родители? Я уезжаю отсюда?

— Да, ты уезжаешь домой, — сказала она, — не это ли настоящее новогоднее чудо?

Девочка выглянула из-за плеча воспитательницы и посмотрела на нас.

Юля, едва сдерживая слёзы, улыбнулась девочке и помахала ей рукой.

— А как же… Тихон? — Алиса повернулась и посмотрела на медведя, стоящего в углу, — я никуда без него не пойду.

Я бросил взгляд к рождественской ёлке и увидел прямо под ней плюшевого медведя. Что-то внутри меня перевернулось. Я медленно подошёл к нему, проигнорировав удивлённые взгляды Юли и воспитательницы.

На шее у него висел красный потрёпанный платок, буквы на котором уже еле виднелись. Сам он был грязным и пыльным. А на правой лапе у него было маленькое фиолетовое пятно. Пятно от энергетика, которое я так и не смог вывести.

— А откуда у вас этот…, — хотел было спросить я, но слова словно застряли в горле.

— Я уже и не помню, — ответила воспитательница, — пару лет назад его девушка принесла. В качестве пожертвования.

Алёна. Расставание с ней было не из лёгких. Она выкинула все мои вещи, порвала все мои фотографии, и, не придумав лучшего способа избавиться от медведя, сдала его в детский дом.

— Я без Тихона не уеду, — повторила Алиса тонким писклявым голоском, — он же… он…

— Он потрясающий, — продолжил за неё я.

Юля смотрела на меня ничего не понимающим взглядом.

— Я куплю его, — сказал я, — сколько вы хотите за этого медведя? Я куплю его.

— Но это…, — начала было Светлана Владимировна, но алчность взяла верх, — а хотя знаете, он всё равно кроме Алисы никому не нужен. Забирайте его. Пусть это будет рождественским подарком, — улыбнулась она.

На лице Алисы появилась широкая улыбка. Она захлопала в ладоши и, подбежав к медведю, обняла его, а после, смутившись на несколько секунд, обняла меня.

Я погладил её по волосам и посмотрел на Юлю, которая уже не могла сдерживать слёз. Это было лучшим рождественским подарком как для нас, так и для Алисы.

А Тихон… Тихон всё это время молча впитывал в себя истории. Слушал пьяниц в электричке, пережил настоящее приключение, слушал Алёнино пение на гитаре, служил мне подушкой, когда я ночевал у неё, радовал маленькую Алису, смотрел на всё своими чёрными бусинками, в которых отражались все мы. Все мгновенья наших жизней.

И кто знает, сколько всего ему ещё придётся увидеть.

— С новым годом, — раздаётся милый голос на том конце провода.

За окном мелькают огни ночного города, из-за стука колёс электрички я плохо слышу собеседника в трубке.

— Чего тебе пожелать? — продолжает женский голос, на фоне я слышу смех каких-то людей, отдалённые хлопки фейерверков, — чтобы в Новом Году всё складывалось отлично, чтобы вдохновение не покидало, рядом всегда были близкие друзья и…

— А ты там будешь? — перебиваю её я.

— Где?

— В новом году.

На несколько секунд в трубке повисает молчание. Взорвалась очередная хлопушка. В комнате на том конце линии громко засмеялись.

— А ты этого хочешь? — спрашивает она.

Я киваю и откидываюсь на спинку, оббегая взглядом почти пустой вагон.

— Да, — говорю я, — хочу.

— Тогда буду, — отвечает девушка и даже через расстояние я чувствую улыбку на её устах, — ну, мне пора. С новым годом!

Её там не было. В Новом Году. Через пару дней мы мило проводили время, лепя снеговиков и строя планы на будущее, а ещё через пару дней её сбила машина. Но это будет позже.

А сейчас я сидел в почти пустом вагоне, на часах уже пробила полночь. За окном виднелись разноцветные салюты. В вагоне, помимо меня, сидел молодой парень. Такой же неудачник, вынужденный встречать Новый год в электричке.

Голос по громкой связи сообщает, что через пять минут поезд прибывает на конечную станцию.

— С Новым годом! — говорит мне парень, проходя мимо и махнув рукой.

Даже не снимая наушник я понял, что он говорил.

Я улыбаюсь и поднимаю ответную пятюню.

Через минуту мы стояли с ним в тамбуре. Тусклый свет освещал это зассанное помещение. На полу валялись пустые бутылки из-под пива. На парне — поношенная куртка болотного цвета, надетая поверх мехового свитера, широкие штаны и заляпанные в грязи ботинки. С плеча свисает большой рюкзак, до отказа чем-то набитый.

Не успел я отвести от него неловкий оценивающий взгляд, как он достал из рюкзака бутылку сидра и сделал несколько глотков. А после жестом предложил мне. Я отказался.

— Ну как хочешь, — сказал он и убрал бутылку обратно.

На несколько секунд между нами повисло молчание.

— Сигаретки не будет? — спросил парень, повернувшись ко мне.

На лице у него была лёгкая небритость, непричёсанные волосы спадали на глаза.

Я достал из кармана пачку и протянул ему.

— Представляешь, — сказал он, закуривая сигарету, — к девушке еду. Тупая дура. Приехал к ней Новый год праздновать, а она возьми да скандал закати. А я психанул и уехал, — он выпустил изо рта дым, — только недавно вот позвонила, говорит, мол, приезжай обратно. Причём мило так говорит. Будто извиняется.

— М-да, — ответил я, не зная, что и сказать, — удачно вам помириться.

— Спасибо, — парень ухмыльнулся, на его щеках появились заметные ямочки, — а ты что здесь забыл в Новый год?

— К друзьям еду, — быстро ответил я.

— Почему с девушкой не празднуешь? — спросил мой попутчик, покосившись на меня.

— Откуда ты знаешь, что у меня есть девушка? — спарировал я.

— Ты же с ней разговаривал по телефону? — он сделал очередную затяжку, — не то чтобы я подслушивал, просто пустой вагон, сам понимаешь. А я наушники забыл, — он смеётся.

Я не знал, что ему ответить. «У нас сложные отношения», «мы не настолько близки», «как-то не получилось», «она в этом году празднует с семьей», и тысячи других отговорок вертелось в голове. Я молча пожал плечами.

— Вы ещё не настолько близки? — снова усмехается он, — или она в этом году решила с семьёй отпраздновать?

Я покосился на него с выпученными глазами, проглотил ком в горле и списал всё на простое совпадение.

— Что-то типа того, да, — тихо ответил я.

— А что ты будешь делать, если это ваш последний новый год? — парень стряхнул пепел с сигареты и посмотрел на меня.

— Что?! — я едва сдерживал злость.

— Сегодня вы стесняетесь вместе выпить шампанское, а завтра на неё падает кирпич, — собеседник был абсолютно серьёзен, — ну, или на тебя, — он делает жест рукой в мою сторону, и смотрит в глаза, будто хочет заглянуть в душу, — не думал об этом?

— Нет, — отвечаю я и утыкаюсь в стекло на двери, желая побыстрее выйти из этого тамбура.

Если бы я знал, если бы я только знал, что через пару недель она умрет, пролежав несколько дней в больнице и не справившись с полученными травмами, то я бы не выпустил этого бродягу из вагона. Я бы накинулся на него с кулаками и выпытал бы всё, что он знает. Но пока я лишь ухмыльнулся и списал всё на сидр в его организме. Мне лишь ещё предстояло узнать, кто он такой из пыльных книг и зловещих мифов.

— А зря, — говорит проходимец, — очень даже зря. Ты просто не осознаешь, — он уставился на стекло с расписанными морозом узорами, — ты не продумываешь мысль до конца. Ты даже не представил, что было бы, если бы кто-то из вас действительно бы умер…

— Слушай, — резко перебил его я, когда мне надоело играть в эти игры, — что ты от меня хочешь?!

Я со злостью посмотрел на него. Он поймал мой взгляд, на секунду задумался, а после резко рванул вперёд, схватив меня обеими руками за воротник. Я отлетел к задней стенке, за которой были электрические провода и испуганно посмотрел на человека передо мной. Дыша мне в лицо запахом алкоголя, он, держа сигарету в зубах, четко произнёс:

— Я хочу спасти твою грёбаную душу!

— Твою мать, ты болен?! — я схватил его за запястья и попытался вырваться, но он не давал мне этого сделать.

— Хочу, чтобы ты не жил прошлым весь ёбаный год, — выплюнул он мне в лицо, — чтобы не сожалел о том, что поехал сегодня к каким-то друзьям, а не к ней.

— Да кто ты такой, чтобы решать за меня?! — смотря ему в его бешеные глаза, крикнул я.

— Вся моя история про мою девушку и эту поездку — бред. Я придумал её, чтобы как-то начать диалог, чтобы ты повёлся на эту удочку и рассказал мне о своей проблеме.

— У меня нет никакой проблемы!

— Сейчас будет, если ты не послушаешь меня, — сказал этот психопат с полной уверенностью в голосе.

Я наконец-то смог оттолкнуть его. Он ослабил хватку и отлетел на шаг назад.

«Уважаемые пассажиры, поезд прибывает на конечную станцию», — вещал голос из колонок.

— Когда-то я тоже был таким, — он посмотрел на меня, как измученный боец на поле боя, готовый продолжать сражение, — плевал на всё, вечно всё портил, делал неправильные выборы, — парень начал расхаживать по тамбуру и размахивать руками, — а теперь посмотри в кого я превратился.

«Просьба не оставлять свои личные вещи. О вещах, забытых другими пассажирами, сообщайте машинисту электропоезда».

— А теперь я езжу по электричкам и спасаю таких же неудачников как ты, — он показал на меня пальцем, — таких, каким я был когда-то.

Он снова подошел почти вплотную, но в этот раз я попытался поднять руки, чтобы защититься, и он остановился в полушаге от меня.

— Потому что знаешь что? — с ехидной улыбкой спросил он, — потому что прошлое делает людей калеками. Превращает в овощей. Не даёт двигаться дальше. И я не хочу, чтобы ты жил прошлым весь следующий год, чтобы думал о том, что всё могло бы быть по-другому, но нет — мы же любим всё портить, да? Любим саморазрушаться?

Какая-то часть меня кричала, что этот психопат прав. Что нужно действовать, а не постоянно прятаться, стесняться, не договаривать то, что хотел сказать. Но всё уже было решено, я не поеду к ней. Это будет как минимум странно. Всё, что я хотел в данный момент — это побыстрее выйти отсюда.

За окном уже виднелась платформа. Ещё несколько секунд и я больше никогда не увижу этого психа. Совсем чуть-чуть.

— Я помогу тебе, — ухмыльнулся он и посмотрел мне в глаза, — дам ещё один шанс.

— Не подходи ко мне, — сказал я и попятился к двери.

— Последний шанс, — повторил он, — ты понял меня? Время проверить изученное.

С этими словами он поднял правую руку к моему уху и громко щёлкнул пальцами.

— …чтобы в Новом Году всё складывалось отлично, чтобы вдохновение не покидало, рядом всегда были близкие…, — слышится в телефоне, который я обнаруживаю у своего уха.

Я сижу, развалившись, возле окна, за которым виднеется предыдущая станция.

Я в ужасе оборачиваюсь и вижу, как сзади меня, в этом пустом вагоне, сидит этот псих. Заметив мой взгляд, он улыбается и машет мне рукой.

— А… а ты там будешь? — спрашиваю я девушку, словно играю в каком-то спектакле, в котором наизусть выучил роль, — в Новом году.

— А ты этого хочешь? — смеётся она.

Её голос настолько мил и нежен, он пронзает каждую клеточку моего тела. А ещё их пронзает страх.

— Да, — отвечаю я, не отрывая взгляд от бродяги.

— Тогда буду, — говорит она, — ну, мне пора. С новым…

— Слушай, — одёргиваю её я, еще не до конца осознавая, что я делаю, — постой.

— Что?

— Я приеду, — тихо говорю я.

— Куда? — удивляется девушка.

— К тебе. Я тут подумал, давай вместе отпразднуем?

— Но я же с семьёй, они…

— Заодно и познакомлюсь, — улыбаюсь я, — ты не против?

— Вообще…, — начинает она.

— Вот и чудно, — говорю я, — тогда жди.

И сбрасываю звонок.

Это был наш последний Новый год вместе. Дальше моя жизнь стала разбираться по кирпичикам. С нижних кирпичиков, из-за которых рушилось всё остальное. Но я ни сколько не жалею, что поступил так, как поступил. Если бы не этот…

— Вот и молодец, — проходя мимо, он хлопает меня по плечу, — впервые в жизни ты не проебал свой шанс. Ты всё сделал правильно, — как-то по-отечески говорит парень и садится напротив.

— Что. Ты. Такое? — смотря ему в глаза и краснея от злости вычеканиваю я.

Он задумывается, отводя взгляд на пролетающие за окном снежинки.

— Люди привыкли рассказывать детям про Деда Мороза или пугать злым Крампусом, который их накажет. Они забыли, что и сами порой нуждаются в новогоднем чуде или в наказании за плохое поведение. Я, — парень поворачивается ко мне, — если так будет угодно — миф для взрослых, призванный указывать людям путь в этой визуальной новелле. Меня зовут Латиус.

Он протягивают руку и на несколько секунд она так и повисает в воздухе.

— Очень приятно, — отвечая на рукопожатие, говорю я, не желая говорить своего имени, — спасибо.

— Не за что, — ухмыляется он, — удачи тебе, — а после встает и идёт в направлении тамбура.

Женский голос сообщает, что поезд скоро прибывает на платформу.

— А, кстати, — резко оборачивается он, — сигаретки не будет?

Уже позже я вычитал в какой-то книжке про Латиуса — мифическое существо, способное предвещать смерть и возвращать время вспять. В новогоднюю ночь это существо, принимающее любые обличия, призвано искать заблудшие души и спасать их от неправильных выборов. Заблудшие души вроде меня.

***

Холодный ветер обдувает лицо, на платформе ни одной живой души. Из-за поворота выглянул свет электрички, которая медленно подъезжает к платформе. Прошёл почти год после её смерти. И этот Новый год я тоже встречаю в электричке. Я должен найти его и попросить вернуть время вспять. Как много я мог бы изменить, как много сделать. А если оно не захочет, придётся его заставить. Я проверил свой ТТ за поясом и улыбнулся предстоящей поездке.

Посмотрим, на что способны мифы против свинца в организме.

Охота на прошлое началась.

«Наши души требуют любви,

А сердца — свинца» (с)

Джек покинул кабину своего грузовика и направился в небольшой магазинчик возле парковки. Протирая красные от недосыпа глаза и мотая головой из стороны в сторону, он медленными шагами добирался до стеклянной входной двери. Джек не спал уже сутки. В этой бесконечной дороге постоянно клонит в сон, но только ты закроешь глаза — тут же отправишься на смерть. Покупателей в магазине было немного, лишь пара человек, забежавших за пачкой чипсов или кружкой кофе. За кассой стояла приятного вида молодая девушка, которая сразу обратила внимание на Джека — потрёпанная кожаная куртка, надетая поверх футболки, джинсы и ботинки, которые были в грязи. Джека с легкостью можно было принять за очередного бродягу или попрошайку. Увидев девушку, Джек в несколько шагов оказался около кассы. Он поправил свои волосы, торчащие с обеих сторон и облокотился на стойку. Посмотрев прямо в глаза этой милой девушке в униформе магазина, он медленно хриплым голосом произнёс:

— Я… хочу… спа-а-а-ть.

— Сколько вам часов? — спокойно звонким голосом ответила девушка и улыбнулась.

— Дайте… часов шесть хотя бы, — он начал доставать из карманов деньги.

Мелочь и помятые купюры полетели на кассу.

Девушка взяла помятые доллары, расправила их, а после пересчитала вместе с мелочью.

— Тут только на четыре часа, — констатировала она.

— Хорошо, — сказал Джек с полным отвращением на лице, — значит дайте четыре.

Девушка убрала деньги Джека, отошла от кассы и налила посетителю кружку BlackDream, настроив автомат на четыре часа.

— Ваш BlackDream, — улыбнувшись, она поставила кружку на кассу.

— Спасибо, — буркнул Джек, схватил кружку и опустошил её в два больших глотка.

Бессонницу сняло как рукой. Джек снова чувствовал себя в отличной форме, хоть и его организм поспал всего четыре часа за последние несколько секунд. Теперь снова бесконечная дорога, надоевшее радио, и так до очередной забегаловки, в которой, дай бог, будут продавать сны.

***

В этом мире, в мире, в котором Джек жил от забегаловки к забегаловке, сны стали продавать также, как кофе или шоколад. За определённую цену вам могли сделать напиток с различным количеством часов. Он воздействовал на клетки мозга и, по сути, обманывал организм. Выпив чашку BlackDream люди могли выспаться за несколько дней. Сон пришёл в негодность. Обесценилось кофе и различные энергетики. Людям больше не нужно было поддерживать себя в бодрствовании этими напитками, когда на прилавках появился BlackDream. Ночь перестала иметь всякую ценность. По ночам на улицах было также шумно, как и днём. Люди теперь бодрствовали 24/7, вливая в себя литры волшебного напитка. Студенты перестали терзать себя фразами «Мне всю ночь предстоит делать проект, завтра опять не высплюсь». Высыпались все и всегда, если не забывали принять BlackDream. Офисные планктоны задерживались до ночи и это ни капли их не беспокоило. У людей появилось в два раза больше свободного времени, которое они могли потратить на любимое дело или родных. Сон ушёл из их жизни навсегда.

***

Ник лежал рядом с Джесс на одной кровати. Он проводил пальцами по её плечам, гладил волосы и нежно целовал в ключицы.

— Ник, отстань. Я хочу спать, — буркнула Джесс через плечо.

— Милая, сколько раз я тебе говорил, что нам нельзя спать. В этом нет никакого смысла. К тому же — это опасно. На, — он перевернулся на другой бок и взял с тумбочки небольшую бутылочку, — выпей, всё будет хорошо.

Джесс лишь отмахнулась от него.

— Послушай… — начал Ник.

— Это ты послушай! — вспылила Джесс, вскочив с кровати, — я не собираюсь пить это дерьмо. Ещё раз ты попросишь меня выпить это, — она ткнула в него пальцем, — и я заставлю тебя захлебнуться этим говном. Если я говорю, что хочу спать, значит я. просто. хочу. спать, — кричала Джесс, делая акцент на каждом слове.

С этими разлохмаченными светлыми волосами, в одной ночнушке и пылающим от злости лицом, она выглядела в глазах Ника более, чем сумасшедшей, но ей было плевать.

— Джесс, — спокойно сказал Ник, поднимаясь с кровати, — выдохни.

Джесс не могла не опустить взгляд на его накачанный пресс и гору мышц, на его легкую небритость и спадающие на лицо волосы. Но сейчас ей было не до привлекательности Ника.

— Я хочу, черт подери, спать! — Продолжала она, — я хочу видеть сны. Настоящие, блять, сны, понимаешь?! А не пить всякую хрень. Мне плевать, что говорит правительство.

Ник сделал два неуверенных шага вперёд и попытался её обнять, словно непослушного ребёнка. Он никогда не поймёт Джесс, никогда по-настоящему не прислушается к её словам. Никогда не будет делать так, как она скажет. И Джесс прекрасно это понимала.

— Пошёл ты нахер, — она вырвалась из его хватки, за несколько минут переоделась в соседней комнате и выбежала на улицу.

***

В этом мире, в мире, в котором Ник один лежал на диване перед телевизором и попивал BlackDream, правительство увидело выгоду в том, что люди могут не спать. Сон занимает большую часть жизни человека, и если его не будет, человек может быть продуктивнее в два раза. Политики решили, что смогут ускорить мир, заставить планету вращаться быстрее. Проблемы будут решаться эффективнее, ракеты строиться с молниеносной скоростью, а BlackDream будут раздавать как бесплатную воду в жару. Они увидели в этом шанс сделать из людей подобие роботов, которым теперь не нужно было время на отдых. Тусклый свет телевизора, с которого раздавался голос президента, мелькал перед Ником. С экрана то и дело доносились революционные лозунги. На его глазах, на глазах Ника, строился абсолютно новый мир. Но, выпивая уже четвёртую бутылку за вечер, он ещё не знал о том, что у напитка тоже есть свои побочные эффекты. В глазах потемнело, голова готова была расколоться надвое, ощущения, словно мозг ожил и пытается выбраться наружу. Громко крича и схватившись за голову, Ник бился в конвульсиях на диване, а с экрана всё тот же монотонный голос произносил:

— Добро пожаловать в будущее.

***

Рассел вместе с остальными чистильщиками ходил по вокзалам и заброшенным зданиям, по туннелям и глухим дворам. Держа тяжелую винтовку в руках, он тщательно осматривал помещения и выискивал тех, кому сегодня не повезёт. Рассел никогда не был примером для подражания. Он — тот самый мальчик из вашего класса, сидящий на последней парте и никогда ни с кем не разговаривающий, кроме одного-двух своих друзей. Не выскочка, но и не серая тень. Обычный молодой человек, у которого теперь впервые в жизни появился шанс стать кем-то. После армии он вернулся уже в совсем другой мир, в мир, который ему ещё предстояло узнать. Ему дали оружие и заставили убивать. Рассел не был против. Он видел в этом нечто большее, чем просто убийство. Он думал, что помогает миру стать лучше.

Заметив на втором этаже заброшенного завода молодого человека, он осторожно направился к нему. Тот сидел в углу и, облокотившись на стену, мирно спал. Человек не был похож на бродягу — скорее всего какой-нибудь бизнесмен, которому не хватило места в этом новом мире. На нём был пыльный костюм, развязанный на половину галстук, он сидел на земле, расставив ноги и запрокинув голову с открытым ртом. Рассел подошёл и направил дуло винтовки в открытый рот джентльмена. Тот даже не думал просыпаться.

«Так надо», — крутилось в голове Рассела, — «это просто цель, которую нужно устранить».

Недолго думая, он спустил курок. Голова человека слегка дернулась и разлетелась на куски. На стены и спецформу Рассела брызнула кровь. Перед ним лежал кусок человеческого мяса, который ещё долго будут поедать черви и прочая падаль. Не выдержав, Рассел поднял свой шлем и проблевался.

***

В этом мире, в мире, в котором Рассел ещё долго будет рассуждать о том, что такое хорошо и плохо, убийство стало нормой. Создавались специальные отряды, которых прозвали чистильщиками. Их задачей было выискивать спящих и устранять их. Эти люди, спящие, считались экстремистами, которые пошли против системы, люди, которые не захотели принимать новые порядки, которые могли бы сделать мир лучше, но предпочитали яркие образы снов хорошей производительности. За любую информацию о спящих полагалось вознаграждение. Те, кто сдавал спящих, получал еще гору бесплатного BlackDream'а. Его последствия тоже приходилось убирать. Последствия вроде Ника и ему подобных, которые не справились с побочными эффектами. Город превратился в объект военных действий.

***

Джесс шла по улицам нового мира, скукожившись от холода и страха. Быть может, зря она так поступила с Ником. Ник ведь был неплохим парнем. Он хотел для неё только добра. Жаль только, что его взгляды не совпали с её мировоззрением. Пока мухи толпой налетали на разлагающийся труп Ника, Джесс думала, что ещё не поздно всё вернуть. Стоит только вернуться домой и поговорить с ним, а не бродить, как дура, по городу под моросящим дождём. В тёмной арке, освещаемой лишь тусклым светом фонаря, она увидела человека, облокотившегося на стену. Словно пьяница, который устал идти домой, он стоял у стены и не шевелился. Джесс медленно подошла к силуэту человека и протянула руку. Слегка стукнув его по плечу, она вздрогнула. Человек вскрикнул и обернулся, едва открыв глаза и размахивая руками.

— Я не спал… я не спал… я просто шёл домой, я не…, — окончательно проснувшись и увидев перед собой зашуганную девушку, а не отряд чистильщиков с винтовками на перевес, он выдохнул и успокоился.

Джесс пробежалась взглядом по незнакомцу, отметила его стильную джинсовую куртку с парой значков рок-групп, порванные джинсы и волосы, слегка разлохматившиеся от дождя. Впрочем, она в мужской толстовке и мокрыми волосами выглядела не лучше.

— Вы спали здесь? — робко спросила она, не зная, как начать диалог.

— Я? — удивился парень, — с-спал? Что вы, я просто шёл домой и вот как-то…

— Вы тоже не пьёте BlackDream? — продолжила наседать на него Джесс.

— Ненавижу, — честно признался парень, похожий на хипстера, — ненавижу. Я из-за этого даже из своей музыкальной группы ушёл. Мне не давали спать. Меня считали ненормальным за то, что я был за здоровый сон, а не за иллюзии для мозга.

— Господи, как я вас понимаю, — с грустью в голосе сказала Джесс.

Не успели эти двое бунтарей толком познакомиться, как незнакомый голос, раздавшийся из-за угла, заставил их не на шутку испугаться.

— Эй, вы, — крикнули им, — пойдёмте со мной.

В свете фонаря, который горел за говорящим, они видели лишь его тёмный силуэт. Из-за моросящего по крыше дождя, они едва различали слова.

— Ну, чего встали? — крикнул силуэт и махнул рукой, — здесь опасно находиться. Я отведу вас, — силуэт сделал небольшую паузу, — всё будет хорошо, не бойтесь, — сказал голос как-то по-отечески.

Джесс переглянулась вопросительными взглядами с незнакомцем, и они пошли за удаляющимся силуэтом.

***

В этом мире, в мире, в котором Джесс не знала, что её ждёт, творился настоящий хаос. Со всех билбордов, вывесок, эфиров теле и радиопередач, отовсюду рекламировали сны. BlackDream стал уже не просто вкусным напитком, снимающим бессонницу, он был обязательным к применению. Все, кто отказывался от него — совсем скоро попадали под прицелы чистильщиков. Люди думали, что смогут улучшить свою жизнь, успеть всё то, на что у них раньше не хватало времени, но с каждым днём всё становилось только хуже. Выходя на улицы, они видели не счастливые лица, а горы трупов.

И все, абсолютно все, не принимали никаких действий, чтобы это исправить.

***

Саманта всегда обладала лидерскими качествами. Ей никогда не составляло труда разговорить совершенно незнакомого человека, устроить командные игры в школе или организовать корпоратив на работе. Теперь Саманта стояла в центре комнаты, окружённая десятками людей. Все они — протестанты. И все они — просто хотят спать. Если в том, прежнем мире, были анонимные клубы алкоголиков, самоубийц, невротиков, зависимых от чего-либо, то сейчас единственным актуальным клубом оставался клуб спящих. Люди приходили сюда за неимением другого выхода. Их не поняли близкие, отвергли друзья, на них объявило охоту общество, и всё, что им остаётся — присоединиться к таким же отчаявшимся, как они сами. Саманта, как и многие здесь, бросила всё, начала новую жизнь, ушла от Криса, который был для неё всем. Теперь Крис пропал, и она была рада больше никогда его не видеть. От прошлого нужно избавляться.

Саманта улыбнулась Джону, который вошёл в комнату, приведя с собой новеньких — светловолосую девушку и парня, который показался ей знакомым. Скорее всего, он играл в какой-то не очень известной рок-группе. Люди вокруг неё сидели на стульях, диванах или пуфиках, пытаясь заснуть. Саманта улыбнулась тому, что смогла сделать для этих людей нечто хорошее, найти для них безопасное место, исполнить их единственное желание, которое было под запретом.

Но у судьбы на этот счёт были свои планы. И один из тех людей, которые сейчас окружали сонным кругом Саманту, худощавый подросток с прыщами на лице и длинным языком, уже рассказал про это место чистильщикам, в надежде стать общественным героем.

Буквально через несколько минут умиротворённую тишину этой комнаты нарушит громкий звук выбитой двери и оглушающий хор выстрелов. Все, кто находится в этой комнате, окажутся мертвы. Те, кто сейчас крепко спали на своих местах, больше никогда не проснутся. Джесс не успеет вернуться домой, её новый знакомый больше не сыграет ни одного концерта, в прыщавого подростка влетят несколько пуль, изрешетив его насквозь, а Саманта, Саманта за пару секунд до смерти посмотрит в глаза убийце и увидит в них тот самый взгляд. Взгляд Криса, который когда-то смотрел на неё с любовью, но теперь будет одержим лишь одной целью — убить всех, кто находится в помещении.

***

В этом мире, в мире, в котором светлое помещение с двумя окнами, сдающееся в аренду стало для двадцати человек могилой, больше не осталось ничего святого. Этот мир был мёртв. Ему осталось прожить всего несколько дней, до тех самых пор, пока война между чистильщиками и спящими не закончится всеобщим проигрышем, пока последний оставшийся человек в этом городе, от безысходности не пустит себе пулю в лоб, поставив жирную точку в этой кровавой бойне.

***

Джек вернулся в город на своём грузовике, когда от города осталось лишь одно название. Он превратился в руины. Джек бродил по таким знакомым улицам, перешагивая через мёртвые тела. BlackDream, который ещё пару месяцев назад был таким популярным, теперь стекал в канализацию. Создавалось впечатление, что этот город затоплен этим ядом, который погубил всех этих людей. На деле же они погубили себя сами. Джек закрывал лицо рукавом, спасаясь от тошнотворного запаха, которым были пропитаны улицы. Вдоль зданий бегали крысы, допивая остатки BlackDream'а и доедая трупы. Все эти люди, эти куски мяса, валяющиеся на тротуарах, хотели избавиться от сна и всё успеть. Но они не понимали, что BlackDream— это не эликсир бессмертия, и он не избавит их от кучи других проблем в их жизнях. Нужно было начинать с себя.

Джек без сил упал на землю, вклинившись между мёртвыми телами. В сером небе то и дело кружили вертолёты. Но было уже поздно что-либо предпринимать.

Этот мир уже не спасти.

Этот мир был мёртв. Был мёртв с самого начала.

Джек закрыл глаза и спустя столько времени, под шум вертолётов, наконец-то заснул.

***

— Ник! Ник, проснись! — я открыл слипшиеся глаза, меня ослепил яркий свет монитора. Ещё только начало рабочего дня, а я уже умудрился уснуть. Всю ночь провёл над этим грёбаным проектом.

Джесс, улыбаясь во весь рот, стояла надо мной с двумя кружками кофе в руках.

— Хватит спать! — по-детски сказала она писклявым голосом, — а ещё здесь начальство ходит.

— Что ты от меня хочешь? — пробубнил я.

Она протянула меня зелёную кружку кофе, на который был нарисован жёлтый маленький пузырёк.

— Что это?

— Новый кофе, — ответила она, сев за своё рабочее место, — BlackDream называется. По-моему, он превосходен.

Я покрутил кружку в руках, а после посмотрел на Джесс.

— Знаешь, я тут подумал, — сказал я, — а почему нельзя купить сны?

И поймал на себе полный презрения взгляд.

«Ну конечно же это бред» — подумал я, вливая в себя кофе.

«Мы постоянно рушим, создавая новый мир.

Все будет хорошо, и точно лучше, чем сейчас.

Рай на семи холмах, но уже без нас.» (с)

"Представьте, что нет никакого Бога. Нет ни ада, ни рая.

Есть только ваш сын, и его сын, и его сын, и мир, который вы им оставите."

Америка на грани третьей мировой войны. Всех молодых людей в возрасте от двадцати до тридцати лет собираются за ненадобностью отправить на войну умирать под танками. На главных улицах городов уже роют огромные ямы для будущих трупов, по всем каналам твердят о многочисленных поджогах зданий, а профессора в институте читают лекции о том, что никакого будущего нет.

Но всё это исправит Ссудный день. Вместе с сезонной охотой на куропатку, откроется охота на политиков, журналистов, стариков и тех, за кого проголосует большинство. Ссудный день скоро решит все проблемы массовыми расстрелами. Новый мир уже не за горами. Мир, где все будут равны, и все будут молиться на иссиня-чёрную книгу неизвестного автора.

Возвращение прежнего Чака. Последние четыре года Паланик выпускал лишь никому ненужные комиксы с продолжением нашумевшего "Бойцовского клуба" или раскраски с провокационными картинками. Надежда на то, что он снова напишет что-то по-настоящему достойное уже угасала. До того дня, пока не вышел роман "Ссудный день". Станет ли книга таким же бестселлером, как "Бойцовский клуб"? Встряхнет ли общество, как его "Колыбельная"? Я не думаю. Но она точно не хуже его "Уцелевшего" или "Невидимок", такая же сумасшедшая как "Дневник" и "Рэнт" и провокационна, как "Призраки". И что самое главное, она вышла именно тогда, когда проблемы, поднятые в книге, как никогда актуальны.

"Пусть всякий стремится к тому, чтобы его ненавидели. Ничто не превращает человека в монстра быстрее, чем потребность быть любимым."

Паланик не был бы Палаником, если бы от его книг не взрывались задницы у.... да у всех. Вы будете ненавидеть "Ссудный день", если вы феминист. Вы будете его ненавидеть, если вы расист. Вы будете негодовать, если вы гомосексуалист или принадлежите к черной расе. Вы будете вне себя от ярости, если вы религиозен. Даже если вы совершенно обычный человек без каких-либо взглядов и мировоззрения - у вас бомбанёт. Как говорил сам Паланик - "Ссудный день" это книга, которая всех обидит.

Автор создал абсурдный и нелепый мир, который невозможен в современных реалиях. Все чёрные образовывают государство под названием "Блэктопия", гомосексуалисты - "Гейсию", белые - "Арийское государство". В этом мире деньги имеют срок годности, гомосексуалисты по достижению совершеннолетия обмениваются семьями с гетеросексуалами, а всех журналистов и профессоров расстреливают в упор. Ссудный день грозит стать таким же ежегодным явлением, как масленица или новый год.

"В будущем у каждого будут свои пятнадцать минут под пулями."

Все люди "нового мира" обязаны носить с собой иссиня-чёрную книгу с золотыми буквами на обложке, в которой содержатся ответы на все волнующие людей вопросы. На эту книгу с провокационными фразами и пафосными выражениями люди буквально молятся и рассказывают о ней всем. С эфиров радио и с экранов телевизоров звучат её цитаты, народ считает, что если истина и есть, то она обязательно содержится в этой книге. *Кхм-кхм, ничего вам это, случаем, не напоминает?*

И что самое забавное, как только вы узнаете, как эта ритуальная книга была создана, и как только поймёте причины новой революции, вы будете смеяться. Как только до вас дойдет, что Паланик снова всех высмеял, выстебал и поимел, в голове уже будет раздаваться его ехидный смех. "Ссудный день" – это история о том, как один амбициозный парень хотел заполучить девушку, а в итоге заполучил третью мировую войну.

"Ссудный день нужен затем, чтобы мужчины объединили силы.

– То есть это, типа, как в "Бойцовском клубе"?

Его новый папаша покачал головой.

– Ты сейчас про книгу?

– Какую книгу? – не понял Уолтер.

<...>

– Паланик... – пробормотал он себе под нос. – Все его книги про кастрацию. Про кастрацию или аборт."

"Ссудный день" создан в лучших традициях автора. Тут и персонажи, которые оказались не нужны обществу, тут и оторванные члены, разбрызганная по комнате моча, тут и тот самый, всегда узнаваемый стиль, а также кровь, массовые убийства, абсурдная концовка и непрекращающийся стёб. Море стёба. Философию и мораль, думаю, найдёте сами.

Всем любителям данного жанра и фанатам автора советую прочитать и увидеть в этой депрессивной антиутопии современный мир, который нас окружает ежедневно. Будет жёстко, противно, но интересно.

Самоочищение через саморазрушение – всё как всегда.

"Кайф от хорошей книги сравним с приходом.

Читалась она как порнография.

То, что новый папаша надиктовал Уолтеру, предлагало читателю подрочить на силу и власть."

Все мы в той или иной степени зависимы.

Мы, как наркоманы, зависим от привычек, страстей, любви. Но больше всего мы зависим от людей. От одного конкретного человека, которого считаем лучшим. Он, словно лучик света, может незаметно появиться в вашей жизни, а после также тихо исчезнуть, оставив после себя лишь воспоминания. Без этого человека, которого вы считали родственной душой, у вас, как и у любого наркомана, начинается ломка. Вы хотите ещё, ещё и ещё, вы не желаете мириться с утратой и каждый раз возвращаетесь к тому, с чего начали. И настоящие проблемы начинаются тогда, когда обычная зависимость превращается в одержимость…

***

Мы стоим на платформе в Адлере. Бросив тяжелый походный рюкзак на землю, я закуриваю сигарету и облокачиваюсь на столб. Артём и Вика садятся на лавочку рядом, начиная мило обсуждать детали предстоящей поездки. Кристина, засунув руки в задние карманы джинс, расхаживает по платформе, изредка бросая на меня косые взгляды. На ней — голубая кепка из под которой торчат две длинные косички, футболка с Микки Маусом и розовые шорты. В этом приключении только мы с Кристиной остались без пары. Она явно уже давно заигрывает со мной, но мне нет до этого дела. Я здесь не ради неё.

— А вот и я, — к нам подбегает Даша с бутылкой воды в руках, — теперь точно ничего не забыла.

Вот ради кого я здесь. Ради этой маленькой сумасшедшей девчонки, которая однажды появилась в моей жизни и перевернула там всё с ног на голову. На ней — голубая рубашка с осьминогами и узкие джинсы. Её короткие тёмные волосы торчат из-под кепки, повернутой козырьком назад. Её голубой походный рюкзак, который больше её самой, явно перевешивает. Если бы не она, я бы не стоял сейчас здесь, предвкушая своё первое путешествие.

Осталось только устранить одну проблему.

— Ну что, все готовы? — говорит Игорь, сделав два шага вперёд и обернувшись к нам, — это путешествие просто обязано стать грандиозным.

К нему подбегает Даша и, встав на цыпочки, целует его в щёку.

— Всё будет великолепно, милый, — говорит она ему.

Его тёмные волосы торчат в разные стороны, взгляд выражает полную уверенность в себе, а улыбка располагает к себе собеседников. Кожа на лице в небольших ожогах, а тело в бесконечных шрамах, оставшихся после прошлых походов.

Он — наш инструктор по туризму. И он — моя проблема.

***

— Я присяду? — девушка с подносом подходит к моему столику и мило улыбается, смотря на меня.

— Да, конечно, — отвечаю я, — одно место напротив занято, эти два свободны.

Она молча садится с края стола и опускает взгляд.

МакДональдс — место, где случаются чудеса. Каждый день я обедаю здесь с другом и каждый день нам попадаются какие-то неадекватные люди за соседним столиком. То колдуны, которые хотят наложить порчу на недоброжелателей, то бизнесмены, разводящие лохов, то иностранцы, чересчур эмоционирующие во время разговора, то из этого самого цокольного этажа на носилках выносят двух обдолбавшихся наркоманов. Пожалуй, эта милая девушка — первый самый нормальный человек за долгое время, которая подсела к нам за стол.

— Знаете, если у вас занято, я, наверное, пойду, — тихо говорит она, вставая из-за стола.

— Нет-нет, останьтесь, всё нормально, — останавливаю её я.

Она слушается и садится обратно, улыбаясь в ответ.

— Мест всё равно больше нет, — говорю я, — тут каждый раз все забито.

— Да, я десять минут искала место, пока не решила подсесть к вам.

— «К тебе», — поправляю её я, — меня Ян зовут, — я вытираю руку салфеткой и протягиваю ей.

— Даша, — отвечая на рукопожатие, говорит она.

Между нами повисает молчание. К нам подходит Руслан и садится рядом со мной.

— У нас гости? — спрашивает он.

— Да, это Даша, — говорю я, — Даша, это Руслан.

— Очень приятно.

Следующие несколько минут мы рассказывали друг другу о работе, увлечениях и рассуждали о карме и судьбе.

— Я работаю в контактном зоопарке, — говорит Даша, — приходите как-нибудь ко мне, там есть довольно милые животные.

— Мы тоже в каком-то смысле работаем с животными, — смеюсь я, — в основном, с обезьянами.

Даше было 29 лет. Она оказалась путешественницей, фотографом и скалолазом. Она жила в своё удовольствие, разъезжала по разным местам, общалась с кучей интересных людей и постоянно где-то пропадала. В общем, была полной противоположностью мне. Воплощением всего того, чего не добился я.

После обеда она проводила нас до работы и мы обменялись контактами.

— Ну, пишите, — говорит она, — может ещё как-нибудь встретимся.

— Конечно, — улыбаюсь я.

— Ну, как тебе? — спрашиваю я Руслана.

— Какой-то пиздец, — отвечает он, — совсем не моё. Она слишком… болтлива, оптимистична, слишком любит жизнь.

Как ни странно, именно эти качества мне в ней и нравились. Именно тогда я понял, что обязательно встречусь с ней ещё раз. Не знаю, была ли это влюблённость или просто привязанность, но одно я знал точно — упускать такого человека нельзя.

***

Мы поднимаемся по извилистой дороге, ведущей нас к умиротворяющей тишине леса. Стоит невыносимая жара, вокруг нас заросли самшита, поросшие влажным мхом. Сквозь столпотворения деревьев пробивается палящее солнце. Игорь, на правах инструктора, идёт первым. Всё это время, после того, как Даша рассказала мне, что влюбилась в него, я начал строить грандиозные планы. Я понимал — чтобы отвоевать у него девушку, мне нужно избавиться от него. В конце концов, между офисным планктоном и инструктором по туризму, она предпочтет того, кто ближе ей по духу. И по возрасту. Игорю — тридцать лет, я на восемь лет его младше. Я отправился в этот поход только потому, что понимал, что другого времени и способа убить его у меня не будет. Но как это сделать — я не имел ни малейшего понятия.

Скинуть с какой-нибудь вершины? Утопить в водоёме? Оставить помирать в тёмных пещерах? Одно я знал точно — всё должно выглядеть как несчастный случай, иначе Дашу я больше не увижу. Как и белого света.

— Ян! — я оборачиваюсь и вижу Кристину, протягивающую мне руку.

Я помогаю ей подняться на горку, и она оказывается рядом со мной. Наши лица почти соприкасаются. На какое-то мгновенье я подумал, что она поцелует меня, и уже решил, что если это произойдёт — она отправится вслед за Игорем.

— Спасибо, — говорит она и, по-детски улыбнувшись, поднимается дальше.

***

Мы добираемся до каньона Хашупсе. Он расположен в узком скалистом проходе, через который стремительно протекает река. Наконец, можно остановиться и передохнуть. Мой организм, не созданный для активного отдыха, оказался не готов к таким походам. Я сажусь на большой камень возле реки, наблюдая за красотой природы и слушая журчание воды. Артём и Вика радостные бегут купаться. Даша с Игорем, оказавшись в воде, машут мне рукой, зовя к ним.

Кристина, откинув косички назад, садится рядом со мной.

Кажется, это никогда не закончится.

— Красиво, да? — говорит она.

Я молча киваю, даже не смотря в её сторону.

— Почему ты все-таки решился на этот поход? — спрашивает Кристина.

— Всегда любил природу, да и нужно было в жизни какое-то разнообразие, — в конце концов не говорить же ей, что я отправился сюда только для того, чтобы убить человека, — а ты?

— Я просто люблю приключения, — она смотрит на меня и улыбается. По её взгляду я вижу, что она тоже что-то скрывает.

Вика, выйдя из реки, брызгает на нас водой.

— Ну вы чего, голубки? — смеётся она, — чего купаться не пошли?

— Не хотели вам мешать, — улыбнулся я и посмотрел на Дашу и Игоря, которые все ещё плескались в воде.

Артём подбежал к Вике, обнял её, и они ушли, оставив нас одних.

***

— Угадай, где мы встретимся? — говорит Даша по телефону, — мы будем в МакДональдсе, подходи.

Когда я согласился на эту встречу, я не знал, что Даша придёт не одна. Когда я её нашел, она сидела с какой-то парочкой на диване возле окна.

— Привет, — говорит она, — у меня для тебя загадка. Угадай, как их зовут.

Я смотрю на парочку напротив. У девушки длинные зелёные волосы, она, не обращая на меня никакого внимания, строит человечка из упаковки картошки и стакана из-под кофе. Её молодой человек, откинувшись на спинке, сидит рядом, наблюдая за происходящим.

Почему-то я так и представлял себе её друзей — немного сумасшедших и безумных, таких же как и она сама.

Человечек из бумажной картонки падает со стакана.

— Вика, ты опять всё испортила, — говорит парень.

— Ага, тебя зовут Вика. Угадал.

Парень бросает на меня презрительный взгляд.

— А его как зовут? — спрашивает Даша.

— Давай сделаем так, — я протягиваю ему руку, — Ян.

План заключался в том, что по всем правилам этикета он должен был сказать своё имя.

Он молча пожимает руку и не отпускает её. Мы смотрим друг на друга. У него короткие светлые волосы, легкая небритость и серьёзный взгляд. Эти двое кажутся мне идеальной парой, потому что за те пять минут, что я здесь, они еще ни разу не улыбнулись.

— Антон? — делаю первую попытку я.

— Нет, но очень похоже, — говорит он.

«Не говори «гондон». Пожалуйста, не говори «гондон»» — проносится в моей голове.

— Андрей? Кирилл? Никита? Саша? Что? Что ты от меня хочешь?

— Нет, Антон был гораздо ближе.

— Артём?

— Да, — он отпускает руку.

— И как Артём связан с Антоном? — спрашиваю я.

— Начинается на «А», — серьёзно говорит он.

Ничего другого я и не ожидал. В общении с этими людьми нужно отключать логику.

Даша с Викой уходят в туалет, оставив нас с Артёмом наедине.

Между нами повисает оглушительная тишина, я чувствую себя неловко.

— Как ты познакомился с Дашей? — спрашивает он.

— Не поверишь, — отвечаю я, — в МакДональдсе.

Когда мы вышли на улицу, к нам подбежала ещё одна опоздавшая девушка. Она обнялась со всеми, а после посмотрела на меня. Его хитрый и властный взгляд говорил всё за неё. Её косячки торчали в разные стороны. Она надула и лопнула пузырь из жвачки.

— Кристина, — представилась она, протягивая мне руку.

— А можно мне тоже сыграть в игру? — я пожимаю руку и спрашиваю больше остальных, нежели её, — угадай, как меня зовут.

***

Шёл второй день нашего похода. Мы переночевали у каньона, прошли живописнейшей дорогой к небольшому армянскому селу, попали в ущелье реки Цандрипш, и дошли до туманного урочища Гелгелук. Среди поваленных столетних деревьев, зеленых холмов и облаков здесь стоят пережившие все на свете деревянные-домики-балаганы. Облака расстилаются прямо под нами, у меня захватывает дух от одного только вида. Здесь я чувствую себя свободным. У меня болят ноги, ноет спина, мне хочется как следует поесть и выспаться, но один только вид стоит того. Я бросаю тяжелый рюкзак и сажусь на траву, любуясь виднеющимися вдали вершинами гор и белоснежной пеленой. На мгновенье я забываю о том, зачем я здесь.

Мне не хочется никого убивать.

Мне не хочется вообще ничего делать.

Я хочу раствориться в этих облаках, улететь в этот оранжевый догорающий закат и никогда больше не возвращаться сюда.

Всё казалось лёгким и простым, когда я лежал на диване и строил планы. Теперь же, когда я окунулся в этот омут, я понял, что жизнь гораздо сложнее и непредсказуемее.

— Ян, — вырывает меня из потока мыслей женский голос, — пойдём к нам, чего ты тут сидишь? — Я оборачиваюсь и вижу Дашу, которая, улыбаясь, идёт ко мне. Позади неё уже разбит лагерь, стоят палатки и готовится ужин.

— Да я просто видами засмотрелся, — говорю я, поднимаясь с земли.

— Тут и правда волшебно, — она на мгновенье задерживает взгляд на горизонте, — прямо как в том мультфильме — можно покататься на облаках.

Она подходит ближе и берёт меня под руку. На долю секунды всё во мне переворачивается, по телу бегут мурашки, но Даша не придаёт этому значения. Для неё это просто жест.

— Пойдем прогуляемся, — улыбается она, — ты же не против?

Мы уходим подальше от остальных, так что до нас чуть слышно доносится их смех. Мы бродим между зелёных холмов и невысоких деревьев, любуясь облаками и сладким закатом.

— Ну, как тебе Игорь? — вдруг спрашивает Даша, — правда, он хороший парень?

— Ну, инструктор он действительно классный. А так мы же ещё толком не познакомились.

— Вы ещё подружитесь, вот увидишь. Мне почему-то кажется, что даже я буду лишней в вашей компании, если вы разговоритесь.

Вот уж вряд ли.

— Ты на меня не обижаешься? — спрашивает она, виновато подняв на меня взгляд.

— Я? За что?

— Ну, за Игоря. За то, что мы… Мы же с тобой вроде как… дружили?

— Да брось ты, — отмахиваюсь я, — всё в полном порядке. Вы отличная пара. Я рад за вас.

А ещё я убью его. Всего навсего. И мы снова будем «просто дружить».

Когда мы вернулись, уже стемнело. Все сидели вокруг яркого костра и грелись. Вика, укутавшись в толстовку Артёма, упала ему на плечо. Кристина сидела рядом со мной и молча смотрела на тлеющие ветки, облокотившись на руки. Даша, мило переглядываясь с Игорем, играла на своей гитаре душевные песни. Я закинул голову и посмотрел на небо — где уже зажглись сотни звёзд и вспомнил нашу встречу с Дашей, когда мы точно также сидели в спокойной тишине нескучного сада и играли на гитаре песни.

***

Вечерние фонари, звёздное небо, немногочисленные прохожие, парочками бродящие по парку, прохладный ночной воздух и милые песни — тогда создавалась какая-то волшебная и сказочная атмосфера. Даша играла и пела песни, а я лишь кивал головой и изредка подпевал на очередном припеве «Порнофильмов» или «Градусов». Тогда я почти поверил в сказку.

Я поверил, что всё у нас будет хорошо. Если бы не это чёртово сообщение спустя два дня.

«У меня завёлся мальчик. Я считаю, ты должен об этом знать».

Завёлся. Как заводят кошку или собаку, как заводят любимого хомячка.

«Его зовут Игорь. Он инструктор по туризму».

Тогда-то я и решил, что Игорь должен умереть, как умирают хомячки. Случайно и совершенно бессмысленно.

***

Я проснулся среди ночи и вышел из своей палатки. Меня обдувал прохладный горный воздух, изо рта шёл пар. Я направился к палатке Игоря и Даши, ещё не зная, что хочу предпринять. Дождаться, пока он выйдет, и ударить камнем по голове? Попытаться задушить? Отравить? У меня было десятки вариантов и ни один из них мне не нравился.

Порой ловлю себя на мысли, что мы недалеко ушли от пещерных людей. Те тоже слепо убивали неприятелей, заполучали любимых женщин, действовали всегда прямо, а не раздумывали о том, что такое хорошо и что такое плохо.

За их палаткой я услышал какое-то шебуршание. Не успел я подойти поближе, как из палатки показались две торчащие косички.

— Кристина? — почти шёпотом спросил я, чтобы не разбудить остальных, — что ты здесь делаешь?

— А ты что здесь делаешь? — вопросом на вопрос ответила она.

— Какого чёрта ты забыла у их палатки?!

— Тебя забыла спросить.

— Странно, обычно, ты всегда околачиваешься возле меня, когда это не надо!

Каждый раз, когда я собирался с мыслями, появлялась она. Ей удалось сорвать даже еще на начавшееся покушение на Игоря. Мы стояли с разных сторон чужой палатки и со злостью смотрели друг на друга.

Палатка перед нами распахнулась и оттуда вылез Игорь, убрав свои разлохмаченные волосы назад.

— Вы чего здесь орёте? — спросил он, протирая глаза и еще не до конца проснувшись.

— Отношения выясняем, — усмехнулась Кристина.

— Заткнись нахуй, нет у нас никаких отношений, — спарировал я.

— Значит так, — серьезно сказал Игорь, посмотрев сначала на Кристину, а потом на меня, — оба идите спать. Завтра тяжелый день. Походы — не место выяснять отношения. Понятно?

Кристина, словно непослушный ребёнок, сжала губы и ушла к себе в палатку. А мы с Игорем посмотрели друг на друга, так, что обоим стало понятно, что холодная война между нами ещё не закончена.

***

Несмотря на ночные сцены, завтракали мы в довольно спокойной обстановке. Кристина, как и всегда, непринужденно смеялась и оказывала мне знаки внимания, Игорь был улыбчив и вежлив, и на какое-то время я поверил, что всё это мне приснилось.

Мы направились к вершине горы Арабика. Дорога уходит резко вверх и петляет мимо уютного балагана, окруженного пасущимися коровами и лошадьми. Перед нами один за другим открываются невероятные пейзажи. Возникает ощущение, что это не Абхазия вовсе, а зеленые холмы Новой Зеландии. А вокруг ни души. Только откуда-то взявшиеся, размеренно пережевывающие траву, копытные животные. Не замечая усталости, вдохновленные травянистыми лугами и разрезающими холмы, дорожками, мы выходим к каменистым пещерам.

Вход в пещеры закрыт, стоит предупреждающая табличка и висит сигнальная лента. Но этот тёмный страшный проём так и манит за собой. У меня моментально в голове созревает почти идеальный план. Я поднимаю ленту и иду внутрь.

— Ян, ты куда? — орёт Вика в унисон с Артёмом.

— Стой, — пытается поймать меня за руку Кристина, — туда нельзя.

Я лишь ехидно улыбаюсь и иду внутрь, вооружившись фонариком.

— Ян, твою мать, стой! — кричит Игорь и идёт за мной.

Ты-то мне и нужен.

— Оставайтесь здесь, я приведу его, — слышу я его голос и всё дальше углубляюсь в пещеры.

Его голос эхом доносится до меня, здесь со стен медленно стекает вода, ощущение, что они вот-вот обвалятся и похоронят меня под грудой камней.

— Какого чёрта ты делаешь? — он хватает меня за руку, светя мне в лицо фонариком.

— Изучаю пещеры. Это же круто.

— Это опасно, — перебивает меня Игорь, — мы возвращаемся, — он тянет меня за локоть.

— Нет, мы идём дальше, — вырываясь из его хватки, я на ощупь пробираюсь вперёд.

— Ты думаешь, я не знаю, что происходит? — разводит руками он, идя следом, — ты думаешь, я слепой?

— А что происходит? — спокойно спрашиваю я.

— Ты пошёл в этот поход только ради Даши. Она же тебе не безразлична, так ведь?

Я смотрю на него, как на ребенка, которому бесполезно что-либо объяснять.

— Ответь мне, — выходит из себя он и слегка толкает меня в плечо.

Я делаю шаг вперёд, не увидев, что земля подо мной обрывается и пещера резко уходит вниз. Я начинаю падать и на какое-то мгновенье я понимаю, что это конец. Что под этими обвалами через несколько лет найдут мой скелет. Я не успеваю даже крикнуть, как Игорь хватает меня за воротник и резким движением тянет на себя.

Я падаю на землю, пытаясь отдышаться. Игорь садится рядом и хлопает меня по спине.

— Я же говорил, что тут опасно.

Я смотрю на человека, который только что спас мне жизнь. На устах невольно появляется улыбка. Если бы не он, я бы валялся сейчас внизу с пробитой головой.

— Ты правда думаешь, что я пошёл сюда только из-за Даши? — спрашиваю я.

— А что, скажешь не так?

На несколько секунд между нами повисает молчание.

— Спасибо, — я встаю и протягиваю ему руку.

Игорь отвечает на рукопожатие. В его глазах я вижу гордость и полную уверенность в себе.

— Не так. В этот поход я пошёл из-за тебя, — и в следующую секунду одним резким движением толкаю его в пропасть позади.

Его лицо успевает принять выражение испуга, ноги подкашиваются и он уже летит вниз, издавая протяжный вопль.

К чёрту совесть. В этом мире нет ничего плохого и хорошего. Нет правильного и неправильного. Есть только цели, которые нужно выполнять.

— Ян?! — громкий голос раздаётся откуда-то сзади, — что ты только что…

Только, блять, не это.

Даша, готовая расплакаться в любую секунду, подбегает ко мне. Она аккуратно смотрит вниз и видит лишь тело и пятно крови возле головы.

— Ты убил его! — Кричит она, — убил!

Я хватаю её и зажимаю рот рукой. Она в два раза ниже меня, и это не составляет проблем.

— Тише, — говорю я, — он сам упал.

Она мычит и дергает ногами, слезы с её глаз попадают мне на руку.

— Выдохни, — спокойно продолжаю я, — всё будет хорошо.

Даша не успокаивалась. Всегда знал, что эти банальные фразочки не работают. Она видела, что я сделал. И как бы я ее не уговаривал, она не поверит в любую другую версию. И расскажет об этом всем, как только выйдет отсюда.

Я чувствую острую боль в ладони. Она укусила меня и вырвалась из хватки. Я роняю фонарик на землю и хватаюсь за укушенную руку. Нужно бежать за ней, пока не стало поздно. Не успеваю я поднять фонарик, как слышу резкий, короткий крик, и несколько последующих за ним глухих ударов. Словно кто-то бьёт по резиновой груше. Я подбегаю ближе и в мелькающем свете фонаря вижу Кристину. Она встаёт с земли, бросая окровавленный камень на землю. У её ног валяется Даша, чьё лицо превратилось в багровую кашу, на нём не осталось живого места.

— Она не доставит тебе проблем, — мило улыбнувшись говорит Кристина и смотрит на кусок мяса, валяющийся у её ног.

— Что ты…

— Я убила её, «что», — спокойно говорит Кристина, — наконец-то.

— Зачем?! — воплю я.

Она на пару секунд смущается.

— Потому что ты сох по ней. А я привыкла устранять конкурентов.

Я смотрю на эту девушку, в глазах которой горит огонь. Она еще более безумна, чем я. В тёмном едва освещаемом помещении мне даже становится страшно находиться рядом с ней. Будь сейчас каменный век, мы бы были вожаками племени.

— Один-один, — она хлопает меня по плечу, — я так понимаю, от Игоря ты уже избавился.

— КАКОГО ХРЕНА ТЫ ДЕЛАЕШЬ?! — Кричу я.

— Спасаю твою задницу. Если бы не я, она бы всё рассказала остальным. Давай так, — сохраняя полное хладнокровие, говорит она, — мы скинем её тело вслед за Игорем. И никто никогда не узнает о нашей маленькой тайне.

Я смотрю на неё и молчу, ожидая продолжение.

— Но есть одно условие. Я никому не скажу, что ты их убил, если согласишься быть со мной.

— Что?! Я их убил?!

— Ну не я же, — разводит руками Кристина, — ты ревновал Дашу к Игорю, при первой возможности устранил его, а после убрал и Дашу, как свидетельницу. А я выбегу отсюда в слезах и расскажу в красках о том, как чудом вырвалась из лап маньяка.

Она смеётся.

— Но ничего это может и не быть, — Кристина делает шаг вперёд и наклоняется к моим губам, — мы скажем, что они сами упали, договорились?

Она нежно целует меня, а я стою, не в силах ей сопротивляться.

— Ведь как мы выяснили, из нас обоих хорошие актёры. Осталось убедительно сыграть.

Она смывает кровь с рук в ближайшей луже. Я послушно беру тело Даши под руки и тащу к обрыву. Прости. Я не знал, что всё закончится вот так. Но Кристина права. Другого выхода нет. Не нужно тебе было идти за нами в пещеру. Я скидываю её вниз. Труп с глухим звуком падает прямиком на Игоря. Два влюблённых мёртвых тела друг на друге в недрах пещеры. Почти романтика.

— Эй, вы там? — доносятся до нас голоса Вики и Артёма.

— Пойдём, турист, — смеётся Кристина, протягивая мне руку.

Придётся как никогда мастерски притворяться, чтобы Кристина не поняла, что она будет следующей...

***

Все мы в той или иной степени зависимы. Мы, как наркоманы, зависим от привычек, страстей, любви. Но больше всего мы зависим от людей. От одного конкретного человека, которого считаем лучшим.

— У вас свободно? — милая девушка с длинными рыжими волосами останавливается у моего столика с подносом в руках.

— Конечно, присаживайтесь, — улыбаюсь я.

Чёрт. Ну вот опять. Пора перестать ходить в МакДональдс.