Koldyr

Всех нас в детстве родители пугали различными страшилками на ночь. Большинство из них, такие как Бабайка или рука, появляющаяся из стены, известны каждому, некоторые — лишь узкому кругу людей, наподобие отдельно взятой семьи, среди членов которой есть как минимум один человек с богатым воображением. Многие из них содержат в себе определённую скрытую мораль. Некоторые не содержат в себе ничего, кроме банального желания напугать ребёнка. Именно о такой страшилке и пойдёт речь.

Слышали когда-нибудь о таинственном персонаже с довольно странным именем Ухух? Нет? Неудивительно: знают о нём лишь члены моей семьи. Мой отец никогда не был образцовым родителем: запуганный и вздрагивающий от каждого шороха ребёнок, всю ночь всматривающийся в приоткрытый шкаф или дверной проём, ожидая увидеть там невесть что — для него дело обычное. Это его мерзкое качество не могли компенсировать ни превосходное чувство юмора и оптимизм, с которыми он шёл по жизни, ни доброта и забота по отношению ко мне во всех других жизненных аспектах. Этого человека не сломила ни сложная судьба, полная многочисленных тягот и лишений, ни трагическая смерть старшего брата, с которым он был неразлучен и который выпал из окна в шестилетнем возрасте, сломав себе шею, ни наплевательское отношение к нему его собственных родителей. Он на всё смотрел с улыбкой и, по большому счёту, я горжусь им… но вот состраданию и снисхождению по отношению к детям он так и не научился. Благодаря ему большую часть своего детства я провёл в дикой тряске, спрятавшись под одеялом. Позволить мне спать в одной кровати вместе с ним и мамой он категорически отказывался, со смехом приговаривая, что так я никогда не стану настоящим мужчиной и не научусь смотреть в лицо страху. Спасибо за счастливое детство, отец!

Но вернёмся к страшилке про Ухуха. Отец сопровождал свой рассказ ужасными гримасами, тихим, зловещим голосом и активной, служащей для усиления эффекта жестикуляцией наподобие взмахов руками или характерного шевеления пальцами. Надо отдать ему должное, нужной реакции он добился: без соответствующей экспрессии, позавидовать которой мог любой вожатый в отряде бойскаутов, рассказывающий детишкам у костра истории о «жуткой смерти туристов в этих краях», его история не произвела бы на меня столь сильное впечатление. Впрочем, мальчиком я был наивным и пугливым, так что это вопрос спорный.

Краткий её пересказ: есть такое существо по имени Ухух, являющееся в ночи. Каждое своё появление он сопровождает высоким возгласом «ухух!», напоминающим уханье филина (за что он и получил своё имя). Отец не стал подробно описывать его внешность, ограничившись лишь расплывчатым «он неимоверно высокий, противный и нагоняющий жуть», предлагая моему разыгравшемуся детскому воображению самому снадбить этот образ всеми недостающими деталями. Мой мозг не придумал ничего лучше высокого антропоморфного филина и такой Ухух, стоящий перед моими глазами, надо признать, меня даже рассмешил, но вскоре мне вновь стало не по себе. По его словам, Ухух никогда не выходит из тени и ждёт, пока ребёнок уснёт и пока в комнате погаснет весь свет. Как только это произойдёт — он тут же похищает ребёнка и доставляет его в своё логово, где совершает с ним «ужасные вещи», после чего тот пропадает без вести. Своё присутствие он будет сопровождать различными странными звуками, непрерывной ходьбой по участкам комнаты, в которых отсутствует свет, и неотрывным взглядом на тебя. Даже если наивное дитё притворится, что спит, пользы от этого не будет никакой: оно продолжит ощущать на себе пронзительный взгляд Ухуха до тех пор, пока не уснёт по-настоящему. Отец рассказал, что боролся с ним следующим образом: он никогда не закрывал дверь, оставляя свет в коридоре включённым и позволяя ему проникать в комнату, благодаря чему Ухух не мог до него добраться. Монстр предпринимает лишь несколько попыток похитить ребёнка: если он потерпит фиаско, то оставляет его в покое.

Сказать, что я был испуган, услышав данную историю — это значит не сказать ничего. Отец рассказывал мне о многих сверхъестественных тварях, что норовят съесть мою плоть или напугать меня до седых волос, стоит мне лишь сомкнуть веки, и перспектива встретиться с ещё одной, которая, в моём представлении, начала бы пытать меня до смерти в своём логове, не то чтобы воодушевляла меня. Однако благодаря описанному им «методу борьбы» с Ухухом, в котором я увидел очевидный намёк, у меня в голове родился гениальный план: зажечь в комнате свет на ночь и гарантированно обезопасить себя! Однако, как оказалось, это был не намёк, а чистой воды издёвка, так как мой отец не желал предоставлять мне лёгкого спасения.

«Спокойной ночи, Андрюш! Желаю тебе успешно пережить эту ночь в полном одиночестве. А может быть, и не в одиночестве…» — проговорил отец, смотря на своего сына, всем телом вжавшегося в матрас, выпученным взглядом маньяка, явно получающего удовольствие от своей деятельности, и низко, неспешно хохоча. После этого он мгновенно исчез в дверном проёме, назло мне выключив в коридоре свет. Включать его в самой комнате он также запретил, сказав, что в таком случае накажет меня за трусость и что «даже Ухух жмётся в угол и трясётся от страха, когда я в гневе». Пока я, вцепившись пальцами в одеяло и боясь хоть пошевелиться, ледяными от ужаса глазами осматривал погрузившуюся во мрак комнату — отец, жизнерадостно напевая какую-то мелодию себе под нос, шёл чистить зубы, предоставив меня самому себе. Журчание воды и звуки его жизнедеятельности ненадолго успокоили меня, но вскоре и они стихли, вернув меня в суровую реальность. Мне предстояла длинная бессонная ночь, которую я проведу один на один с Ухухом. Первая, но явно не последняя.

Я ждал. Ждал внезапного появления Ухуха, который будет терроризировать меня всю ночь, не позволяя сомкнуть глаз. Ждал скорейшего наступления утра, знаменовавшего собой, что опасность миновала и я могу с лёгким сердцем уснуть. Но больше всего я ждал, пока уснёт отец, чтобы включить свет в коридоре и восстановить своё душевное спокойствие. «Наказание ждало меня за свет, включённый в комнате, но про коридор отец ничего не говорил» — утешал я себя «лазейкой», найденной в утверждении отца. Где-то через час сурового испытания моей психики я услышал знакомое похрапывание из родительской спальни, послужившее для меня призывом к действию.

Едва ли не вздрагивая от тихого скрипа половиц под моими ногами, я крался по собственной комнате в надежде, что так Ухух меня не заметит (а вдруг?), периодически судорожно стреляя глазами на «чудовищ», что мерещились мне в каждой мягкой игрушке, лежавшей на полу, от чего мне становилось ещё более жутко. Наконец, с горем пополам, я добрался до выключателя в коридоре, зажёг свет и уже радостной, непринуждённой походкой вернулся в постель. В тот момент я чувствовал небывалое облегчение. Яркая пелена света, доносящаяся из коридора и будто обволакивавшая мою кровать, расположенную в центре комнаты, а также разделявшая саму комнату на две тёмные половины, давала мне стойкое ощущение покоя и безопасности. Мне казалось, что я нахожусь под защитой древних чар, не позволяющих нечисти вроде Ухуха добраться до меня. Ура! Моей жизни больше ничего не угрожает! Окончательно успокоившись и расслабившись, я с довольной улыбкой на лице постепенно погрузился в сон.

Ухух так и не явился ко мне в ту ночь. Но он явился мне во сне.

Сон этот был довольно странным. Если бы не свойственное сновидениям чувство «воздушности», нереальности происходящего, я бы и сейчас считал, что бодрствовал той ночью. Я всё ещё находился в своей комнате. Пред моим взором предстала привычная мне обстановка без каких-либо, мало-мальски заметных изменений. Даже разбросанные по полу детали конструктора «Лего», казалось бы, находились на тех же местах. Свет в коридоре по-прежнему горел, словно говоря мне «расслабься, ты всё ещё под моей защитой». Тут же решив, что я случайно проснулся по той или иной причине и не придав этому событию особого значения, я закрыл глаза и постарался уснуть вновь, как вдруг услышал звук, который боялся услышать больше всего.

Тихое, насмешливое, отчётливое «ухух!», прозвучавшее откуда-то из-за шкафа. В то же мгновение из-за массивной деревянной конструкции ловко вынырнул непропорционально огромный и длинный человеческий силуэт. Он походил на тень, но я прекрасно знал, что ей он не являлся: в таком случае его не было бы видно во тьме. Движения его были какими-то дёргаными и неловкими. Изначально я не разглядел деталей внешности этого существа, а потому в моей голове невольно возникло сравнение с марионеткой, которую дёргает за ниточки не очень умелый кукловод. Но стоило ему подойти поближе и он, слегка освещаемый яркой лампой в коридоре, предстал передо мной во всей «красе».

С филином это существо не имело ничего общего, а потому мои первоначальные ассоциации с этой птицей мгновенно канули в лету, будто их и не было вовсе. Я смутно помню его внешний вид, но всё же постараюсь описать его как можно более подробно. Это странное, высокое, тощее существо. Ухух заметно сутулился, но даже в сгорбленном состоянии он возвышался бы над моим отцом примерно на голову, в распрямленном и вовсе достигал потолка. Одет он был в некое подобие старого поношенного фрака, мешком висевшего на его худощавом теле. Для полноты картины не хватало лишь цилиндра на его слегка увеличенной гидроцефальной голове, но отсутствие этого головного убора позволило мне получше разглядеть её: она покрывалась редкими, водянистыми седыми прядями, небрежно зачёсанными назад, как у лысеющего старика, таким смехотворным образом отчаянно пытающегося скрыть сей недостаток своей внешности. Его гипертрофированный левый глаз постоянно «качался» влево-вправо, не фокусируясь в одной точке, от чего казался мне стеклянным. Огромный чёрный зрачок занимал его почти целиком, лишь вверху можно было заметить тонкий «полумесяц», образованный белком. Правого глаза во тьме я не разглядел и могу только гадать о его наличии. Рот с рядом гнилых зубов относительно тощего лица был непропорциональным и огромным: уголки его губ были насильно «стянуты» к тем местам, где должны были располагаться уши, тем самым заставляя их растечься в хищной улыбке, обнажавшей его дёсна. Давший этому безобразному существу имя непонятный звук «ухух» доносился из его горла, заставляя самого Ухуха дважды, словно рефлекторно, дёргать головой в такт.

И эта тварь, сокрытая тьмой и неподвижно стоящая около моей кровати, смотрела прямо на меня.

Быть может, будучи взрослым, я бы отреагировал на его появление более спокойно (психика у меня крепкая), но в тот миг мне хотелось закричать как можно громче, чтобы родители наверняка услышали меня, и стремглав помчаться в их спальню, сверкая пятками, но я не мог сделать ни того, ни другого. Я старался кричать изо всех сил, но из моего рта не доносилось ни единого звука, как оно обычно бывает во снах, а моё тело словно прибили гвоздями к постели, не позволяя даже шевельнуть рукой. Отчаянные крики моего разума «Проснись! Ну же, проснись скорее!» также не возымели эффекта. А Ухух тем временем по-прежнему играл со мной в «гляделки», с некоторым любопытством наклонив голову вбок, словно пёс, увидевший что-то необычное.

Не прошло и мгновения, как он рывком сдвинулся с места и принялся стремительно ходить по тёмному участку моей комнаты вперёд-назад, от шкафа до спинки моей кровати и обратно, старательно избегая полосы света. Свои длиннющие руки он выставил перед собой, точно богомол, а также заметно прихрамывал, но это не мешало ему двигаться так быстро, что мой взгляд еле поспевал за ним. На меня он не смотрел (или смотрел?), но на тот момент зрительный контакт с ним волновал меня меньше всего: совокупность внешнего вида этого урода, его неестественное поведение и странная манера передвижения приводили меня в ужас и это Я не мог оторвать от него взгляда. Так как он не мог меня тронуть, этот сукин сын, дабы не уходить с пустыми руками, принялся психологически «играть» со мной, зная, что я точно не смогу уснуть, пока он мельтешит у меня перед глазами. В тот момент в моей голове промелькнула мысль: «садизма в нём явно больше, чем в моём отце». Умное словечко, выученное накануне, тогда пришлось очень кстати.

Не знаю, сколько это продолжалось, но по моим ощущениям прошло как минимум полчаса. Его поведение медленно, но верно сводило меня с ума. Тихие шаркающие шаги вряд ли можно было услышать из спальни моих родителей, но мне они не позволяли успокоиться хоть на секунду даже в те моменты, когда я закрывал глаза или прятался под одеяло. Он неустанно напоминал о своём присутствии. Собрав волю в кулак и кое-как утихомирив напряжённое дыхание, я зажмурился как можно сильнее, дабы лишний раз не видеть эту страшную морду, но резкий запах гнили и сырости, ударивший в нос, всё же вынудил меня их открыть.

Перед собой я увидел обезображенное лицо Ухуха. Он навис надо мной и наклонил свою голову так, что его «стеклянный» глаз смотрел прямо в мои глаза. Тот омерзительный гнилостный запах доносился из его пасти. После нескольких секунд «неловкого молчания» он начал издавать клокочущие звуки и конвульсивно дёргать головой вверх-вниз. В тот момент он походил на незадачливого едока, в горле которого застрял кусок пищи, что он отчаянно пытается выплюнуть. Я чувствовал, как от этого существа буквально смердило чем-то загробным и нечеловеческим, по моей коже пробегал ощутимый холодок. После очередного «ухух!», раздавшегося следом, я не выдержал и всё-таки закричал во весь голос, даже не заметив своего перехода из сна в реальность.

Отсутствие Ухуха поблизости не сразу дало мне осознание того, что это был всего лишь кошмар: я по-прежнему считал, что он здесь и просто успел спрятаться, зная, что родители сейчас придут в мою комнату. Мой крик, разумеется, разбудил их и те незамедлительно примчались сюда. Мать тут же принялась успокаивать своего напуганного ребёнка, в то время как отец пообещал мне утром «серьёзный разговор». Честно говоря, на тот момент наказание казалось мне наименьшей из моих проблем и я всё равно был рад присутствию родителей, ведь с ними мне было гораздо спокойнее. Несмотря на злость отца, мать убедила его позволить мне лечь спать с включённым светом. Ухух в ту ночь больше не появлялся.

Наказание стало для меня проблемой первостепенной важности лишь на следующий день. Когда я проснулся — отец уже стоял в дверном проёме. «Вот блин!» — раздосадовано подумал я.

— Ну как, выспался? — насмешливо спросил он. Его вопрос заставил меня почувствовать себя виноватым. — Это хорошо, ведь в ближайшее время выспаться тебе больше не удастся.

Признаться честно, такое начало диалога лишило меня всякой надежды на какой-либо более-менее благоприятный исход, ибо я прекрасно знал, что будет дальше. Мой отец временами был до смешного прямолинейным человеком и всегда вышибал клин клином: плаванию впоследствии он обучал меня, попросту швыряя меня в воду, как это делает большинство отцов. Здесь он, судя по всему, собирался использовать тот же метод.

Взяв стул и поставив его к себе спинкой вперёд, он вальяжно уселся на него, последовательно сложив на спинке руки, а затем придавив их своим массивным подбородком, и с некоторым снисхождением в своих бездонных глазах орехового цвета взглянул на своего сына. Медленно опустив взгляд в пол, он неторопливо начал:

— Я мог бы запретить тебе гулять во дворе. Смотреть телевизор. Перестал бы покупать тебе сладости... — рассуждал он, резко оборвав свой речевой поток и выдержав длительную паузу. Я нервно сглотнул. — ...но я люблю тебя и ты провинился не так сильно, чтобы сурово тебя наказывать. Несмотря на это...

— Пап, прошу, не надо. — жалобно заскулил я. Он перевёл взгляд на меня и улыбнулся своей фирменной улыбкой. Добро, по-отечески улыбнулся, но я прекрасно знал, что его улыбка не сулила ничего хорошего.

— ...я должен научить тебя смотреть в лицо страху. Ты должен вырасти настоящим мужчиной, Андрей! — шутливо продолжил он, выставив перед собой сжатые в боевой готовности кулаки. — Не знаю, чем Ухух тебя так напугал, но следующей ночью у вас с ним будет достаточно времени, чтобы поговорить и всё обсудить. Ты проведёшь её один на один с Ухухом. В полной темноте.

Я округлил глаза, не веря своим ушам, но отец лишь одобрительно кивнул в ответ, как бы говоря мне «Да, Андрей, ты всё правильно услышал». Его слова «Ты не так сильно провинился, чтобы сурово тебя наказывать» прозвучали эхом в моей голове. Разве можно придумать наказание суровее этого?!

Но затем он решил проявить удивительное для него милосердие.

— Но! — воскликнул он, подняв указательный палец вверх. — Если ты выдержишь это испытание, то я разрешу тебе спать с включённым светом. Это будет твоим вознаграждением. Если же сорвёшься — я буду рвать и метать, а меня лучше не злить, сам знаешь. Так что запасайся терпением: сегодняшняя ночь будет долгой и бессонной. Возможно, даже твоей последней...

После этих слов он рассмеялся во весь голос. Даже Доктор Зло позавидовал бы этому смеху. Присутствие напуганного до чёртиков ребёнка в комнате его нисколько не смущало. Внезапно успокоившись и сделав невозмутимое лицо, он похлопал меня по плечу и издевательски произнёс:

— Ну, желаю тебе удачи, солдат. Она тебе понадобится.

Одним молниеносным движением вскочив со стула, он едва ли не скачущей походкой, словно румяная девочка на лугу, помчался к выходу, насвистывая мелодию «На сопках Маньчжурии». Насвистывал он её довольно часто, но название этой мелодии я узнал лишь в более зрелом возрасте.

— Да ты сам с включённым светом спал, жулик! Почему мне не позволяешь? — обиженно крикнул я вслед.

Я заметил, как выражение его лица переменилось. Он явно не ожидал такого удара в спину. Не останавливаясь ни на секунду, он не растерялся и мгновенно парировал мою словесную атаку со всё той же улыбкой на лице, возникшей вновь так быстро, будто она и не пропадала:

— Я его не боялся, в отличие от тебя! Я лишь обезопасил себя от похищения! Так-то он интересный собеседник!

День пролетел незаметно. Ни прогулка по красивому осеннему парку вместе с мамой, ни рисование, ни просмотр мультфильмов по телевизору не смогли отвлечь меня от мыслей о грядущем. Я и опомниться не успел, как вновь оказался в своей постели, в комнате, в которой не было ни одного источника света. Дабы я не смухлевал — отец специально запер дверь снаружи, подперев ручку стулом. Он сказал, что я могу позвать его, если захочу в туалет, но только один раз за ночь, а потому мой запасной план — всю ночь не давать отцу спать частыми походами в уборную — потерпел крах. Плюс ко всему я, как назло, бодрствовал весь день, от чего мои глаза предательски слипались. Я держался из последних сил, но в какой-то момент, окончательно потеряв контроль над своими усталыми телом и разумом, уснул без задних ног.

Ухух не заставил себя долго ждать.

Сон этот ничем не отличался от предыдущего. Обстановка была той же. Помня, каким образом Ухух объявился в предыдущий раз, я не мигая смотрел на шкаф, но, как оказалось, монстр уже давно успел вылезти из своего логова и поджидал меня. Громкое «ухух!», раздавшееся над моей кроватью, заставило меня вздрогнуть. Я резко поднял голову вверх и обомлел, боясь пошевелиться.

Эта тварь висела на потолке прямо надо мной и неотрывно «пожирала» меня своим въедливым взглядом. Его суставы были неестественно вывернуты назад, а судя по тому, что держаться на потолке было не за что – он буквально прилип к нему ладонями и подошвами ботинок. В таком положении он походил на паука. Я отчётливо слышал его тяжёлое, прерывистое дыхание, напоминавшее дыхание дикого зверя, загнавшего свою добычу в угол и предвкушавшего трапезу. То, что произошло дальше, сильно удивило меня. Не двигаясь с места, он попытался вытянуть свою шею, чтобы получше рассмотреть меня, и получилось это у него более чем успешно: она медленно, с противным скрипом удлинилась, став походить на шею страуса, благодаря чему его лицо стало находиться в нескольких сантиметрах от моего. От мерзкого запаха из его рта, напоминающего запах разлагающихся тел (как пахнут трупы — мне довелось узнать значительно позже, но, как выяснилось, я помнил этот смрад), меня тошнило. Наши взгляды встретились, от чего его улыбка стала ещё шире: ему явно нравилось доминирующее положение, в котором он оказался. Он получал удовольствие, видя и ощущая мой страх.

В тёмном помещении Ухух чувствовал себя как дома. Он получил возможность свободно передвигаться по комнате и вовсю ею пользовался, ловко спрыгнув с потолка на стену. Продолжая издеваться надо мной, он принялся бешено мотать головой из стороны в сторону, будто бы в него вселился бес, и издавать тихие, леденящие душу завывания, напоминающие собачий лай. Затем он лёг на пол и, согнув свои длиннющие руки пополам в вертикальном положении, принялся ползти под кровать, рывками двигаясь по направлению к ней. Удобно уместившись под моим матрасом, он затих и принялся ждать, пока я пошевелюсь. Судя по всему, он пытался поймать удобный момент, чтобы высунуть свои руки и схватить меня. Оригинальный подход: мог бы просто накинуться прямо со стены и утащить невесть куда.

В тот момент в моей голове сумбурно зарождалась тысяча вопросов, ответов на которые я не знал. «Что мне делать? Позвать на помощь? А если не получится? Попробовать сбежать? Или не стоит? А если не получится открыть дверь и Ухух схватит меня?». Но из хаотичного поиска решения сложившейся ситуации меня выдернуло знакомое насвистывание, доносящееся из коридора.

Отец!

Ухух, предугадав ход моих мыслей, даже не показываясь мне на глаза, мгновенно заткнул мне рот, сомкнув свои длинные и костлявые, напоминающие змей пальцы на моих губах. Это неимоверно напугало меня и я стал брыкаться, мычать и стараться вырваться, своими маленькими детскими ладошками расцепляя его руки, но мои попытки были тщетны: он держал меня крепко. В какой-то момент я начал вырываться так рьяно, что Ухух со всей силы сдавил мою голову, причинив мне боль. Боясь, что при дальнейшем сопротивлении ему попросту надоест играть со мной и он размозжит мне голову, я перестал двигаться и отчаянно предпринимать попытки позвать на помощь. Шершавая и холодная кожа его рук вызывала у меня лютый дискомфорт, от которого хотелось избавиться как можно скорее, но я не издал ни звука.

Всё то время, пока мой отец справлял малую нужду, совершенно не спеша удалиться обратно в спальню, Ухух держал меня. Как только звуки за дверью стихли – он разомкнул пальцы и стремительно вылез из-под кровати: так быстро, что я не успел ничего предпринять. Встав напротив, Ухух резко выдернул меня из-под кровати за ногу и потащил в сторону шкафа, одной ладонью затыкая мне рот, а другой крепко держа меня за туловище.

В тот момент ко мне вновь вернулся голос, чем я и воспользовался. На какое-то мгновение Ухух ослабил хватку и я тут же укусил его за руку, благодаря чему тот инстинктивно выпустил меня. Я убежал в противоположную часть комнаты и принялся орать, как сумасшедший. Должно быть, меня было слышно даже в соседних квартирах. Ухух, озлобленно зарычав, уже было захотел кинуться ко мне, но мои родители зажгли свет в коридоре и толстая полоса света расстеклась по полу, отрезав Ухуха от меня. Он незамедлительно умыкнул за шкаф за несколько секунд до того, как открылась дверь.

Я не помню дальнейших событий, произошедших в ту ночь. По словам родителей, они нашли меня забившимся в угол, заплаканным и полностью бледным. В руках я крепко сжимал плюшевого мишку и вздрагивал от малейшего прикосновения матери, из-за чего она не на шутку перепугалась. Родителям с трудом удалось успокоить меня. Спустя какое-то время после этого я уснул и проснулся только в обед. Родители были всерьёз обеспокоены моим состоянием, считая, что мне нужен детский психолог, но я довольно быстро пришёл в себя.

Для матери это стало последней каплей. Последующие несколько недель я спал в одной спальне с родителями. Изначально я засыпал с трудом, ибо по-прежнему боялся Ухуха, но впоследствии я погружался в сон достаточно быстро, ибо знал, что его надёжно охраняют. Отец был недоволен таким развитием событий, но под железным напором матери он сдался, попутно проронив фразу (её я отчётливо запомнил) «А у меня богатая фантазия. Может, мне начать писать страшные истории, как Стивен Кинг?». Страшилок после случившегося он мне больше не рассказывал, а затем признался, что все его истории, в том числе и Ухух — выдумка, от чего мне стало гораздо легче.

В конечном итоге я всё-таки вернулся в свою спальню, хоть и с некоторой опаской. Отец разрешил включить свет в коридоре. Постепенно я был приучен спать и вовсе без него. С огромным усилием воли закрывая глаза ночью — утром я всегда просыпался бодрым и полным сил: Ухух больше не являлся мне во снах и был позабыт навеки. Как мне казалось.

Сейчас мне уже за 30. Пару лет назад мы с отцом вспомнили про эту страшилку и дружно посмеялись над ней. По его признанию, он выдумал её спонтанно в детском возрасте. Ухух также явился ему во сне. Своим видением этого персонажа он изрядно удивил меня: многие детали были схожи с тем, что в бессознательном состоянии видел я. Рождение такого жуткого образа в его воображении он объяснил огромным стрессом после смерти брата, нашедшим своё отражение в причудливых детских фантазиях. Похищение ребёнка придумал уже после, подготавливая эту страшилку для меня. «На самом деле я даже не представляю, что делал бы Ухух с детьми, существуй он на самом деле. Мне ведь этого так и не довелось узнать» — усмехнувшись, сказал отец. Само же имя «Ухух», по его мнению, возникло вследствие уханья филина за окном, которое отчётливо отложилось в его сознании во время сна. Откуда филину взяться в подмосковном городе — мы и предположить не могли, но, в общем-то, и не придали этой детали особого значения. Мало ли, какие чудеса на свете бывают.

Не так давно эта квартира освободилась. Мои родители всегда мечтали о домике в деревне, рядом с природой и вдали от мирской суеты, и у них как раз появилась возможность переехать, вследствие чего они любезно предоставили мне и моей семье эту квартиру. Моя супруга Лера и 4-летний сын Артём были вне себя от счастья, да и я сам был рад: съёмные апартаменты не сравнятся с родными пенатами. Я был безгранично благодарен родителям за такой великодушный жест.

В самой квартире царил идеальный порядок, а вот моя комната выглядела неважно. Мама периодически убиралась в ней, не оставляя ни единой пылинки, но сама комната была заставлена коробками с моими старыми вещами и различным хламом: отец использовал её как склад. Несмотря на это, свою бывшую «резиденцию» я осматривал с приятным чувством ностальгии и счастливой улыбкой на лице.

«Идеальная комната для Тёмы. Стоит лишь прибраться и она заметно преобразится» — радостно думал я, довольно вздохнув и вовсю предавшись воспоминаниям. Тут же мой взгляд упал на разваливающийся, потрёпанный временем шкаф. К моему, как выяснилось впоследствии, огромному счастью, я заметил выглядывающий из-за него пожухлый лист бумаги.

«Что это? Неужто я оставил послание будущему себе и забыл об этом?». Эта мысль пробудила во мне поистине детский энтузиазм.

Не сумев подавить собственное любопытство, я вытащил этот лист и принялся читать написанный на нём корявый текст. Моя радость тут же была омрачена прочитанным. Большие «дрожащие» буквы гласили:

«Я ДОБРАЛСЯ ДО БРАТА ТВОЕГО ОТЦА, НО ЕГО САМОГО Я УПУСТИЛ. ТЕБЯ ТОЖЕ. НИЧЕГО, ОТЫГРАЮСЬ НА ТВОЁМ РЕБЁНКЕ».

Вдруг откуда-то из-за шкафа раздался сдавленный высокий смешок, а вслед за ним — смутно знакомое «ухух!».

Мы в тот же день уехали из этой проклятой квартиры.

Автор: Автор: Марк Лебедев

Мракопедия.

Нынешний сентябрь не порадовал опятами. А в 1994 году молочных грибков-крепышей пособирали на славу. Причём, даже не надо было тащиться далеко от города. Отъехал несколько станций на электричке и коси — не хочу.

В те годы, по молодости, я упирался рогом на четырёх-пяти работах параллельно, и времени на длительные лесные прогулки не было. Поэтому выкраивал свободные часы таким образом: в будние дни часов в пять вечера садился на электропоезд, следующий от тагильской станции «Смычка» на север, в сторону Серова, и ехал минут сорок-сорок пять. Потом выходил на каком-нибудь лесном полустанке и шлёпал по грибы. Часа через полтора уже с полным ведром-двумя возвращался обратно.

Вот так же, в один из солнечных сентябрьских деньков бабьего лета, выехав с работы на электричке в пять, решил забраться на пару остановок подальше обычного. Сошёл на полустанке без названия. То был даже не полустанок, а крохотный открытый перрончик с номером километра среди лесных зарослей.

Быстренько углубился в лес по узенькой, едва заметной тропинке. Место явно нехоженное. Но на удивление, опята долго не попадались. Пришлось забраться довольно далеко в глухомань. Наконец старания были вознаграждены. Попал в красивейшее место! Край отвесного горного склона, с которого открывался шикарный вид на необъятный лесной простор внизу и сказочный алый закат. Тут же по краю скалы отборные опята многочисленными семействами обустроились на пнях и деревьях. Сразу видно, человек редко сюда заглядывал. А в будний поздний вечер встретить здесь человеческое существо и вовсе нереально.

Нарезал ведра два буквально минут за пятнадцать, полюбовался заходящим солнцем и двинулся в обратную дорогу. Надо было успеть к последней проходящей электричке, чтобы не остаться на ночь в лесу. К тому же с заходом солнца стало быстро темнеть, да и дождик некстати взялся накрапывать.

Иду-поспешаю. Сначала через чащобу, потом наконец на тропку выбрался. Вокруг быстро темнеет. Но до остановки ещё километра три топать. А буквально за день до этой вылазки посмотрел ужастик про двух громил-близнецов, которые в лесу почём зря путников колпашили. И надо же такому случиться, гляжу, впереди на тропке фигура внушительная показалась. Причём двигается на меня, то есть от железки в лес направляется на ночь глядя! А в этой стороне ни жилья, ни садов с дачами нет, лишь дремучая чаща с опятами. Очень странно. Напрягся немножко, иду всматриваюсь в приближающегося амбала. Отметил про себя, что у него и рубаха точь-в-точь, как у убийц из виденного накануне ужастика — красная в крупную чёрную клетку. Невольно нащупал и вынул из кармана нож, сжав рукоять в кулаке.

А громозека приближается. Рассматриваю его: толстяк метра два ростом. Шагает в лес порожняком, без ведра и корзины. Только здоровенный тесак в правой руке. Идёт и в упор на меня зырит…

Обычно в лесу при встрече с незнакомым человеком перебросишься парой слов, но с этим монстром у меня темы для беседы не нашлось. Так и протиснулись молча мимо друг друга по узенькой тропке. Я был готов к самому худшему развитию событий, но всё обошлось.

Не скажу, что испугался, но адреналинчика, конечно, немного хапнул. Толстяк весил кило двести, не меньше. До сих пор загадка, что этот великан забыл тогда ночью в лесной чащобе?.. Хотя такой зверюге, наверное, только в лесу и место.

Когда выбрался на железнодорожную насыпь у нужного мне километра, сумерки совсем сгустились. Кроме меня на остановке ни души. Вроде электричка не проходила ещё. Стою дожидаюсь. Дождь моросит… Минут через пять случайно замечаю шагах в пятнадцати от себя человеческую фигуру в длинном тёмном дождевике с накинутым капюшоном. Причём, как и у громилы в лесу, с собой у человека ни рюкзака, ни пакета завалящего. Что за народ странный в лесных потёмках околачивается?!..

Ладно, стоишь спокойно и стой себе. Сейчас подойдёт поезд, сяду в сухой, тёплый вагон и через полтора часа дома. Пока размышлял потихоньку, отвернулся от странной фигуры. А когда вновь глянул в её сторону, с удивлением обнаружил, что человек приблизился ко мне шагов на десять. Время прибытия электропоезда я знал, но молчком стоять в темноте с незнакомцем под дождём становилось тягостно и, чтобы прервать неловкую тишину, спрашиваю громко:

— Электричка скоро подойдёт, не знаете?

Но в ответ тишина. Фигура в мокром дождевике даже не пошевелилась. Будто и не слышала вопроса. Стоит, опустив голову. Лица мне под капюшоном не видно. Кто это? Мужчина, женщина?.. Скорее, наверное, мужик. Так, почему-то показалось.

Ну, и ладно. Не хочешь говорить и Бог с тобой! Мне что ли больше всех надо?.. Стоим дальше в гробовой тишине.

Потом я нагнулся к пакетам с грибами, чтобы переложить их равномерно. А когда через пару минут выпрямился, чуть не сматерился от неожиданности. «Дождевик», повернувшись боком, блестел уже метрах в полутора от меня! Они что, сговорились сегодня все?!.. Специально жути наводят?!

Уже собрался подойти к наглому молчуну и выяснить без церемоний его намерения, но тут вдали показались огни приближающегося поезда. Наконец-то электричка! Подхватив пакеты с грибами я приготовился к непростому штурму высоких подножек с низкой насыпи. Но к великому удивлению, электропоезд, сверкая жёлтыми окнами и не снижая скорости, пронёсся мимо! Что за дела?!..

В недоумении я смотрел несколько секунд вслед стремительно удаляющимся огонькам и стуку железных колёс, а потом оглянулся на своего собрата по несчастью. Но «дождевика» на насыпи не было!!!

Куда он мог деться?! В промчавшуюся электричку на ходу не заскочил бы и цирковой акробат, а незаметно за пять-десять секунд свалить с крутой и скользкой насыпи в лес, так чтобы я этого не заметил, у «дождевика» тоже бы не вышло. Но факт оставался фактом — на забытой Богом остановке я остался совсем один…

Пока мысленно искал выход из безвыходного положения, не решаясь ещё пуститься пешком по шпалам, как Гена с Чебурашкой, вновь услышал шум приближающегося поезда. И, о счастье, состав притормаживал! Это была ещё одна электричка (та самая, которую я ждал или другая, уже неважно!). Я взлетел по железным ступенькам в тамбур, и состав тут же тронулся.

Зайдя в вагон, увидел, что он почти пуст. Только из середины мне кричал поддатый парень, чтобы я подсаживался к нему. Почему нет? Час в дороге в компании и скоротать веселее. Подошёл и устроился рядом. Парню (или мужику, не знаю, как лучше назвать) лет тридцать пять. Сидит, мутную бражку из бутылки потягивает и закусоном нехитрым заедает. По разговору и наколкам сразу понятно, «чьих холоп будет». Познакомились, разговорились. Бражкой и закусью угостил. Я тогда не такой гигиенист был, как сейчас. Не отказался ни от бражки из горла, ни от огурчиков малосольных из замусоленной банки. К тому же промок, продрог и проголодался. Едем, приятно общаемся. И тут попутчик меня огорошивает вопросом:

— А чо штрибан с тобой в поез не сел?

Я удивляюсь — что за «штрибан»?

— Ну, дедок в дождевике, с которым вы вместе рука об руку на остановке стояли!.. Он, чо, живёт там где-то поблизости?..

Тут меня третий раз за вечер адреналинчик прохватил. Я же точно знал, что странная фигура в дождевике пропала с пронёсшимся предыдущим составом и больше не появлялась до моей благополучной посадки в эту последнюю электричку! А отставной зэк её каким-то образом увидел. Да ещё лицо разглядел — старик, мол!..

На том приключения мои закончились. Попрощавшись с весёлым парнем на вокзале Тагила, я благополучно добрался домой.

Позже, рассказывая этот случай кому-то из знакомых, услышал в ответ нечто похожее. Знакомому часто приходилось разъезжать на электричках как раз по тем местам туда и обратно. И вот в ненастную погоду или в сумерках на некоторых пустынных остановках он тоже несколько раз замечал одиноко стоящую неподвижную фигуру в длинной накидке. Но, по его словам, это точно была женщина. Причём, появлялась она иногда на нескольких разных остановка подряд по ходу движения поезда. Похоже на выдумку, но я, после своего случая, ему почему-то верю…

Источник: 4stor (автор — В. В. Пукин)

Когда мне было 46 лет, и я пребывал в поисках белокаменных башен Неведомого Кадата, где безумные боги неистово кривляются в сомнамбулическом танце под хаотические диссонансы флейт своих ослепленных рабов, Ньярлатотеп всё время как-бы невзначай крутился возле циклопических стен городов, выстроенных неведомой расой, чей возраст превышает еще видимое в самые темные ночи зловещее мерцание давно исчезнувших созвездий, и всё спрашивал, что ты там затих, почему тебя не слышно? первый раз я не удостоил ответом этого посланника ползучего Хаоса, имя которому Азатот, так он начал ломиться в самые потаенные глубины моих сновидений, вызванных опиумом, который стал единственной отрадой для моего снедаемого первобытным ужасом сознания с тех пор, как я проник в мрачные таинства Некрономикона, написанного безумным арабом Аль-Хазредом, и орать, что ты там молчишь, что с тобой? начал изрыгать заклинания, которые вряд ли возможно произнести при помощи человеческих органов речи, и говорить, что вообще на темную сторону Луны меня отправит, алсо, Ньярлатотеп ругался, если я записываю в дневники свои откровения и не испытываю при этом дрожь, проходящую сквозь все мое ослабленное наркотиком тело, причём не просто в момент "кейфа", а непосредственно после увиденного мной ужаса, мотивировал это тем, что я еще не постиг самой жуткой тайны Великих Древних, которую невозможно передать словами ни одного из человеческих языков, и смертный, чей разум способен лишь прикоснуться к ней, будет умерщвлен этим вселенским богохульным знанием, и сам потом мне говорил: вот я постиг бога-умалишенного Азатота и ты так делай! однажды я в глубины подземного мира спустился, и слышу, поскольку только слух позволял мне как-то ориентироваться в непроглядной скользкой бездне, населенной тварями настолько омерзительными, что я возблагодарил судьбу за то, что не могу их увидеть, Ньярлатотеп где-то встал в отдалении, ну я последний прибереженный мною флакон опиумной настойки, купленной у прокаженного торговца в древнем городе Дайлат-Лин, выпил и на пол накарачики присел, а там какое-то тошнотворное подобие полипа очень скользкое скорчилось на самом дне, ну я застыл от омерзения, обуявшего все мое истомленное долгими странствиями тело, а там Ньярлатотеп на карачиках сидит и на полип смотрит глазами древнего Сфинкса, и мне говорит: ты чё? ебанутый? чё ты там делаешь? Ньярлатотеп кстати всё время какие-то пророчества вещает своим хриплым нечеловеческим голосом, разносящимся по лишенным света катакомбам эхом, чтобы я от ужаса дрожал часто, пророчествует 5 раз в день, если мои расчеты все еще верны и где-то там на поверхности солнце еще не кануло в бездну времен и встает над горизонтом, чтобы освещать оставшиеся от жалкой расы, некогда именовавшей себя людьми, руины, а потом говорит, что земным богам жопу жжёт, и ещё издает полный богохульного безумия смех он. пиздец короче! реальная история. я не тварь с Луны.

Самое яркое воспоминание моего детства — то, как моя сестра сходила с ума. Не в смысле куролесила там или еще что, а вот прямо реально головой ехала. Началось все резко, в один момент, но никто поначалу не смотрел на это как на помешательство, поэтому вся эта галиматья продлилась еще где-то пару дней. А потом продолжилась еще лет на десять.

Ей тогда было шестнадцать, я учился в четвертом классе. Ну и на правах девушки-старшеклассницы она жила в отдельной комнате, а я куковал вместе с родителями в гостиной. Мало того, у нее там еще и балкон был, с которого, собственно, все это и началось. Однажды утром она встала очень рано, раньше даже отца, это он мне потом рассказал (а вставал он обычно в шесть), и мялась там на кухне до тех пор, пока все не встали. И вот когда все с утра ввалились на кухню, шокировала всех беспрецедентной по своей охуительности новостью. За ней по ночам кто-то следил. И не просто так, да-да, с того самого балкона. Изнутри нахуй. То есть как бы через балконную дверь. Все конечно прихуели, даже десятилетний я, но к вопросу отнеслись серьезно. Жили мы тогда на третьем этаже, решеток на балконе не имели (сейчас бы решетки на третий этаж устанавливать), мало ли какой ушлый пидорас залез по балконам и открыл снаружи окно, всякое может быть. Решен был этот вопрос не очень по-умному, как я это сейчас понимаю. Отец решил достать из закромов часть наших накоплений и установить решетки на балкон в этот же день, попросил своего друга, у которого знакомые этим занимались, сказал, что ситуация экстренная, тем вроде даже пришлось отменить один свой заказ.

В школу и на работу в тот день, естественно, никто не пошел. Все занимались решетками и орущей сестрой. По ее словам, за дверью стоял лысый мужик среднего роста, одетый в черное. Про описание лица ничего не помню, но помню, что руки у него, по словам сестры, были чересчур длинные (и, нет, это не история про этих ваших слендерменов, просто вот так вот было). Ничего сверхъестественного он там не делал, или она постеснялась рассказывать, вроде просто стоял и смотрел. Не отреагировал даже на то, что она его увидела. И на то, что пошла на кухню, судя по всему, тоже. Отец на нее, конечно, орал знатно, мол, почему на помощь не позвала, на что она ответила, что и сама не знает. Вот так прошел этот лучший из дней, в криках и слезах, долго решали, вызывать милицию или нет, и что им вообще говорить в такой ситуации, но вечером на балконе уже были решетки, и все немного успокоились. Сестру отправили спать в свою комнату (идиотская, конечно, затея, но места в нашей с родителями комнате и без нее было мало, никаких раскладушек дома мы не держали), и она даже как-то на это согласилась, видимо орущий отец произвел на нее какое-никакое впечатление. Ей было сказано в случае чего тут же орать как резаной, что она, собственно, не преминула сделать как можно скорее.

Обрисовываю ситуасьон: вы знаете, что к вам вчера ночью на балкон залез какой-то мутный хер, вы ложитесь спать, думая, что вроде бы предприняли все меры предосторожности, но все равно лежите как на иголках, и тут из смежной с балконом комнаты, как подтверждение ваших худших опасений, доносится визгливый крик моей сестры. Как вы уже могли догадаться, обосрались все. Сестра прибежала в комнату, орала, что вон он там опять стоит, что же делать?! Проверять, кто же это такой на балконе, ночью никто не стал, чай не в фильме ужасов. Все собрали свои манатки и утопали к соседям, предварительно объяснив им ситуацию.

Школа с работой отменялись и на следующий день. Вместо этого батя, вооружившись соседским молотком, и, собственно, соседом, пошел проверять балкон. И впервые заподозрил он что-то только тогда, когда понял, что ни решетки, ни сами окна не были повреждены. То есть совсем. Все было таким же, как при вчерашней установке, то есть не было никакой возможности проникнуть на балкон снаружи. Сестре об этом ничего говорить не стали, но мне намекнули, чтобы я ее до нее особо не доебывался, боялись, видимо, что спровоцирую что-нибудь эдакое. Следующую ночь мы все спали дома, хотя спали это громко сказано. Сестра отказывалась возвращаться домой, хотя на этот раз родители собирались взять ее к нам в комнату, ну оно и понятно. Согласилась она только после того, как к двери родительской комнаты прикрутили щеколду, а отец прихватил с собой молоток от соседа. Спать никто особо не спал, но все сохраняли видимость того, что все, вроде как, неплохо. До определенного момента. Родители постепенно начали засыпать, видимо от пережитого стресса, сестра наоборот не спала, по той же самой причине. Я спать тоже не мог, потому что весь день спал у соседей, и тупо пялился в электронные часы на тумбе. Где-то в три двадцать снова завопила сестра. Родители тут же вскочили с кровати, я спрятался под одеяло. Они боялись, что мужик проник в комнату, но сестра кричала что-то про окно. Я услышал тяжелый батин вздох и решил ненадолго выглянуть из-под одеяла. В окне никого не было. А сестра все так же продолжала кричать, пытаясь убедить всех, что за окном (на третьем, повторюсь этаже) кто-то стоит. Но всем все было понятно.

Мама кинулась успокаивать сестру, приговаривая, что вот сейчас приедет милиция, но на самом деле никакой милицией там и не пахло – приехали санитары, сестру увезли, родители поехали с ней, а меня снова оставили у соседей. Вернулись родители одни, без сестры, и то ненадолго – отвозили ей вещи. Мне сказали, что она сильно заболела, и чтобы я об этом нигде особо не трепался, но рассказывать о таком у меня изначально никакого желания не было. Потом начались школа, футбольная секция, всякая хуйня, проблемы с сестрой постепенно забылись, навещать ее мне не давали. И я прекрасно понимал почему, потому что однажды ночью случайно подслушал разговор отца (он думал, что я сплю, и вышел в коридор попиздеть по телефону, как ни в чем не бывало) с его теткой. Ей-то он и рассказал, что у сестры шизофрения (я тогда это слово запомнил очень хорошо, первым делом, когда у меня появился интернет, сразу начал гуглить), она особо буйная, видит этого чела в окне каждую ночь, орет как резаная. После этого разговора я, к своему стыду, перестал по ней скучать, родной она мне больше почему-то не казалась.

Так прошло лет семь, восемь, и если вы думаете, мол, какого хуя я это рассказываю как страшную историю, если у меня просто сестра с ума сошла, то подождите. Однажды она вернулась. Вроде как ее состояние улучшилось, причем значительно, она перестала видеть того мужика в окнах, но лекарства пила все равно, потому что так положено. Было это в августе, я уже поступил в университет в областном центре, и проводил дома последний месяц каникул. Родители поменяли квартиру со злосчастным балконом на такую же, но без него и на первом этаже, в другом доме. Туда и въехала выздоравливающая сестра. Теперь я жил в отдельной комнате, сестра жила с родителями. Поначалу я вообще не знал, как себя с ней вести, но за пару недель попривык, даже старался проводить с ней больше времени. Нет, не потому что я такой хороший брат, а потому что за ней было очень интересно наблюдать. От сестры, которую я помнил, там вообще мало чего осталось. Она все делала по-другому (ну оно и понятно – на столько лет быть вырванной из самостоятельной жизни): разговаривала очень тихо, со столовыми приборами обращалась так, будто впервые их видит (родители даже хотели с кем-то там разбираться, мол, медперсонал нарушил ей самые базовые функции), одежду надевала швами наружу, если ей не показать, как надо, да и много чего еще делала не так. Я этого стыжусь, но мне тогда не было ее жалко, скорее мне было даже как-то неприятно находиться рядом с ней, но, как в случае со многими неприятными вещами, я наблюдал и не мог оторвать глаз.

Когда я уезжал, я видел, как были подавлены мои родители. Оно и понятно: сестре было уже за двадцать, она тяжело болела, образование имела только среднее школьное, один вид того, как она управлялась с ножом, убивал все надежды на то, что она когда-нибудь сможет работать. Обуза, короче. От того мое удивление было еще сильнее, когда в феврале того же года я узнал от родителей, что моя сестра собирается замуж. Оказалось, что за эти полгода она освоила все ложки-вилки и, более того, начала встречаться с каким-то парнем. Парень, к слову, был не особо: выпускник местного технаря, работал слесарем, бывало, выпивал, был на семь лет старше сестры. Но зато имел машину и квартиру, оставшуюся от бабушки, плюс дачный домик, так что мои родители вздохнули с облегчением, когда поняли, что им не придется проводить остаток жизни в одной квартире со взрослой сестрой.

Весной я приехал на свадьбу. Видно было, что все это затевалось не от большой любви, а скорее в отсутствие лучшего выбора у обеих сторон. Но при этом было заметно, что сестра наслаждалась происходящим куда больше, чем жених. Да и вообще, она еще раз кардинально изменилась, стала живее что ли. Даже узнала меня, спрашивала, как дела в универе и все такое, хотя еще полгода назад ей вообще не до этого было. Не то чтобы она снова стала прежней собой, скорее вообще кем-то третьим. Она больше не выглядела подавленной и больной, и всех это радовало. Короче, жизнь вроде как налаживалась, что у меня, что у сеструхи, что у моих родителей.

У всех, кроме жениха. Через три года счастливой семейной жизни он сел в тюрьму, и, вроде как, за дело. Вскоре после их с сестрой свадьбы в городе начали пропадать люди. Я к тому времени, как можно было догадаться, там уже не жил, деталей не знаю, но могу сказать, что пропадали очень рандомно, разных возрастов, в разных местах и в разное время, поэтому ни про каких маньяков никто версий не выдвигал, думали, что причина у каждой пропажи своя собственная. Думали так ровно до тех пор, пока один из соседей-дачников не позвонил в милицию и не сказал, что видел одну из пропавших женщин на участке жениха. Измотанные отсутствием наводок, полицаи откликнулись на зов соседа и сорвали куш. В морозильной камере (новой и дорогой), установленной в дачном домике жениха, были обнаружены останки той самой женщины, и еще нескольких пропавших. Следы их тканей присутствовали также на посуде и на плите, так что, думаю, понятно, за что сел товарищ. Он, кстати, вину свою отрицал, говорил, что мясо ел, но не убивал никого, не знал, что это за мясо, и откуда оно вообще взялось.

Меня, кстати, опрашивали как свидетеля, хотели узнать больше про сестру, хотя я не жил в родном городе уже несколько лет. Я не мог сказать ничего особенного, только в красках описал ее первые симптомы и то, что она пошла на поправку, вот и все, больше меня ни о чем не спрашивали. Моя сестра вместе с мужем не села, ее признали невиновной. Вроде как не нашли у нее в ротовой полости остатков тканей жертв, и на злополучной даче ее никто никогда не видел. Сама она перед каждым встречным причитала о том, что вот, вышла за чудовище, не знает, как ей дальше жить. Даже дальние родственники приехали поддержать, вся семья ее жалела, вот, мол, всю жизнь борется с болезнью, а тут еще и муж – монстр. Сестра оставалась такой же шустрой, как и в день свадьбы, всем вокруг рассказывала, как ей тяжело, слез хватало на каждого нового собеседника. Она даже к родственникам жертв приходила общаться, валялась у них в ногах, плакала вместе с ними, дарила какие-то подарки. Про их встречи даже в местной газете писали.

Но вот когда встал вопрос о том, куда сестре переезжать после развода с мужем-уголовником, родители отказались принимать ее назад, и я очень хорошо понимаю, почему, я и сам их об этом просил. Только мы с ними знали, что последние полгода сестра с мужем жили исключительно на даче, потому что кто-то однажды ночью разбил все окна в их квартире, а денег на покупку новых у них не было. Так что она ну никак не могла не знать о том, что творилось у них в дачном домике. Следствию мы об этом говорить не стали (все-таки морально тяжело было строить такие предположения о родном человеке, пусть и очень странном), так что сами виноваты, но почему они не поинтересовались, что да как, и почему никто сестру на даче не видел все эти полгода, особенно в летние месяцы – для меня загадка. Но я уже привык, что у нас в провинции все работает как-то через жопу, я это понял еще тогда, когда девочка из общаги (я учился в меде) мне сказала, что при шизофрении бывают только слуховые галлюцинации, но никак не зрительные. Так что и сестру мою положили в больницу не с тем диагнозом.

Понимаю, что первая часть истории описана куда детальнее, чем пресная вторая, но и вы меня поймите, мне тогда было десять, я жил вместе с сестрой и родителями. На момент последующих событий я уже не особо участвовал в их жизни. Что было с сестрой на самом деле, я не знаю до сих пор, как не знаю и того, как на самом деле обстояли дела с ее мужем. Но мне как-то спокойнее живется, зная, что, оказавшись без квартиры, она уехала из родного города к нашим родственникам (которые с моими родителями очень ругались из-за того, что те ее не берут обратно). Все-таки для меня очень многое осталось непонятным в этой истории. Чем она на самом деле болела, и болела ли вообще? Жила ли она на даче эти полгода, и, если нет, почему соврала? Меня интересуют даже разбитые окна, хотя, похоже, что только меня одного. Сейчас я периодически слежу за страничкой своей сестры в соцсетях, параллельно мониторя новостную страницу города, в котором она сейчас живет, то и дело ожидая увидеть ее фото с новым парнем или новость о пропадающих людях. Наверное, я дурачок, и вообще, снаряд два раза в одну воронку не попадает, но, как я уже говорил, от неприятного сложно оторвать взгляд.

От Koldyr. Иногда мне кидают в ЛС (ВК, на почту, к примеру) свои истории. Уже делал такие посты, но долгое время был неактивен в сообществе, пора снова этим заняться :) Итак, начнём с лёгкого и геоположения автора.

У нас в Борисове- это мой родной город стоит дом грудного ребёнка и роддом совсем рядом, через забор. А раньше на этой земле было кладбище немецкое во время войны. И говорят что в детдоме в одном крыле ни групп нет, ни воспитатели не заходят - там страшно, двери ляпает, шторы шевелятся. У нас соседка по старой квартире там работала, говорит её будто с лестницы там столкнули. Я по приколу спросила вконтакте в группе Борисове, люди подтвердили что есть там мистическое - у кого мама у кого знакомые говорили что в одной части детдома очень страшно.

***

У нас кстати в семье есть поверье - если приснится мамин дед, то к чему-то плохому. Как-то раз приснился, во сне бабушке мелочь давал - и я палец до кости порезала.

А если приснится свекровь мамина, хотя при жизни она никому спуску не давала - то к хорошему. Последний раз приснилась - у нас квартирный вопрос решился. До этого лежала в роддоме меня выписывать не хотели, у меня температура была под 40 - маме приснилась свекровь и на след день и температуры не было и анализы норм, и сразу выписали меня.

***

Кстати летом как-то была на восточном кладбище, там слева, если ты там, будешь  то зелёная будка для инвентаря. И я шла по направлению к будке и увидела как на земле лежит пачка сигарет, маленькая бутылка водки и их кусков сахара крест выложен. Я как уходила подошла к сторону, он говорит - это фигня, мы после полнолуние в воротах и зерно, и веники находим, в полнолуние не спим а ходим по кладбищу смотрим чтоб никто не шлялся обрядов не делал.

***

Мои родители летом поехали на море, и я все никак не могла до них дозвониться. Я им отправила смс - сначала 'как дела, как Доехали', а потом второе - 'у нас тут все нормально, не воонуйтесь'. Родители потом набрали, все хорошо, уже потом через некоторое время приехали домой с отдыха. И через недели две мы поехали на кладбище к дедушке

И я стою около ограды и говорю - вот дед даже не снишься не знаем даже как ты там

И мне на телефон приходит вторая недоставокнная смс - у нас тут все нормально

Ровно в тот момент когда я спросила!

***

О, у меня как-то было что мне на груды домовой сел!

Типа сонный паралич ещё называется.

По сути просто неудачно повернулась как засыпала.

Но чувство было подтолкнул на груды плита упала и в ушах гул самолетный.

Я тогда ещё спросила к добру или худу, и мне то ли реально то ли как приснилось ответил мужской голос: "к добру".

А у меня тогда отец болел думали не выкарбакается, с почками проблемы были - и выздоровел! Хотя лежал на диване и говорил уберите кота, хотя кота у нас дома не было.

И второй раз тоже этот паралич был когда я с мужем встречаться начинала, переживала чтоб все норм было. И мне ответило опять "к добру" - и все норм было.

***

Папа мой привидение видео но он эту историю один раз рассказал, обычно не говорит, не хочет.

У нас заброшенная жд дорога рядом, и им было лет по 12 они там играли

И навстречу им по дороге шёл мужик

Ну идёт и идет

Они смотрят - а у него ноги на 30 см от земли

Они оттуда разбежались, две недели не выходили гулять. Оказалось там когда-то рабочего придавило.

Егор медленно брел по дороге, ведущей в небольшую рощу. Ему и спешить-то было некуда. Его уже в двенадцатый раз уволили с очередной работы.

Как специалисту, ему цены не было – самородок, в своем духе даже талантище с тонким чутьем клиента, умеющий закупить и продать что угодно – хоть Луну с неба. Но с каких-то пор за Егором потянулась слава «беду приносящего». При явном процветании и благоденствии фирма или компания либо в одночасье разорялась, либо самоликвидировалась – порой при не совсем понятных обстоятельствах. Ну, если бы такое случилось два-три раза, никто, скорее всего, не обратил бы внимания. Однако разменивать двенадцатую работу – это уже ого-го! Примечательно, что повод для увольнения Егору всегда предъявлялся настолько надуманный, что видавшие виды кадровики-человекоеды лопнули бы от зависти.

«Беду приносящий» - вспомнил Егор последние слова своего последнего шефа и истерический хохот со слезами и нервным тиком на лице обуял его посреди дороги.

Обидно, черт подери, как же обидно!

И он, взрослый мужчина тридцати пяти лет, плакал белым днем на глазах идущих ему навстречу прохожих. Он шел к своему излюбленному месту в парке. Там, на маленькой полянке, был холмик, покрытый вечно яркой, сочной невысокой травою. Именно здесь, сидя на мягком пьедестале, бедолага успокаивался и приходил в себя.

∗ ∗ ∗

Все началось еще в детстве. Будучи от природы умным или, скорее, мудрым, он никогда и никому об этом не рассказывал. Ведь если в детстве тебя назовут фантазером, лгуном или трусишкой – это еще куда ни шло. Но если о некоторых, скажем так, странных вещах говорит взрослый человек - это попахивает большими неприятностями.

Семья их жила в легких деревянных домиках, наскоро сляпанных для шахтеров за городом, у самой шахты. Отец почти не вылезал из забоя, стараясь прокормить всю огромную семью. Домой он приходил только отдохнуть, то есть наскоро поужинать (или позавтракать) и поспать на своей огромной старой кроватище, напоминавшей скорее большое разбитое корыто.

Егору было тогда около пяти лет. Когда отец уходил в ночную смену, мать разрешала сыну спать на этом старом баркасе. Мальчику казалось, что это большая честь, и что часть силы отца после сна на этой кровати передастся и ему, ведь отец такой суровый, бесстрашный и крепкий. Да и не у всех его друзей отцы спускались в омут огромной черной подземной глотки.

Однако с некоторых пор мальчик стал просыпаться посреди ночи или иногда под утро, ближе четырем часам. А просыпался он оттого, что слышал во тьме тихий-тихий, слегка звенящий звук морзянки. Да, он это видел и слышал, когда смотрел кино про наших смелых солдат и разведчиков. Это была именно морзянка, с ее простенькой, но в то же время непонятной чечеткой стуков и интервалов между ними. Но в их доме и в домах соседей – он знал это точно – такого быть не могло. Он долго лежал и вслушивался в этот непонятный ночной перезвон. Поговорив с родными наутро, он понял, что братья и сестры ничего подобного не слышали. На вторую и третью ночь все повторялось - и снова лишь Егор слышал странные дробные стуки. После явно косых взглядов родни и злых шуточек старшего брата, он перестал тревожить по этому поводу домашних. Но звуки продолжали тревожить самого Егора.

А однажды ему приснился сон – по спящему отцу прыгали бесенята, вместе с ними – старый однорогий черт – их дед! Все они были страшные, косматые, со светящимися желтым светом глазами. Эта адская куча копошилась и резвилась прямо на отцовской спине, а он ничего не чувствовал, лежа лицом в подушку. Бесенят было полным-полно и под кроватью. Они высовывали из темноты свои рыла и гадко кривлялись, дразнили Егора, щелкали по полу хвостами, будто плетками. Мальчишку настолько обуял ужас, что он не мог проснуться, оцепенев в холодном ступоре. И чем страшней ему становись, тем с большей силой что-то приковывал его к постели. И вот его заметил старый черт, затряс козлиной бородою, открыл пасть и вывалил свой поганый язык. Лохматый урод спрыгнул со спины спящего отца и, наклонил голову, выставив вперед единственный грязный рог в сторону Егора, почти пригвоздив мальчика к стене. Ребенок жутко закричал и проснулся. На крик прибежала мать, обняла его и начал расспрашивать. Но Егор онемел от страха.

Про этот свой сон он вообще никому и никогда не рассказывал.

Потом было утро. Отец все не приходил и не приходил с работы. Егор смутно помнил, как кто-то пришел с шахты и сообщил: ночью был крупный обвал, и отец погиб. Что было после, он вообще не помнил. В памяти всплывало лишь долгая переписка матери с какой-то родственницей. Она долго, со слезами в глазах объясняла, что он, Егор, будет теперь жить в другом городе, будет обут и одет, и эта «наша дальняя тетка» выведет его в люди. Скоро нужно было уезжать. Семья ждала, когда за ним приедут. Все это время мальчик жутко боялся проходить мимо отцовской кровати. Определенно, нечто страшное жило под ней. Там явно таилось что-то темное и кошмарное. И чем сильнее он боялся, тем крепче тянуло его к злосчастной кровати некое тугое, невидимое лассо. Разум его бился в панике. Глаза боялись даже мельком взглянуть в ту сторону комнаты, где стоял «баркас», но ноги, словно магнитом, притягивались к нему…

Он больше не мог находиться в доме. Днем страх гнал его на улицу. А ночами он слышал все ту же морзянку. Тем не менее, Егор с прежним упорством никому об этом не рассказывал.

И вот настал последний день его пребывания в этом жилище. Егор собрал всю свою смелость, что могла только быть у пятилетнего человечка и решил для себя во что бы то ни стало в последний раз посидеть на кровати отца. Ведь он уезжал навсегда. Было утро. Мать ожидала родственницу во дворе их ветхого дома. Старшие братья и сестры были в школе. Егор определенно находился дома один. В оконце светил солнышко и в комнате, всегда так пугающей его, было очень светло. Это и дало ему смелости. Егор побежал к кровати и уселся в самую ее середину. Погладил ручонками подушку, разровнял ладонями одеяло. Вспомнил, как он с отцом в редкие минуты выходных, играли, смеялись, барахтаясь по эти старым, но всегда чистым простыням.

Егор расплакался. Слезы не приносили облегчения – ему становилось еще горше.

«Во всем виноваты черти, те самые, что мне снились! Это они забрали его! И продолжают мучать самого меня… морзянкой!» - так думал маленький мальчик ,не переставая плакать навзрыд.

Он с головой зарылся под одеяло. Обнял подушку и тихо уснул.

Во дворе, резко затормозив, завизжала машина. Егор проснулся. Это за ним. Какая-то тетка. «Мама сказала, тетка «выведет меня в люди». Что это значит?» - думал он.

Во дворе говорили. Мальчик лежал лицом к стене и не хотел ничего менять в своей коротенькой печальной жизни. «Никуда не поеду. Не нужна мне та чужая тетка!».

- Поедешь, еще как поедешь! И выйдешь в люди. И, главное, жить будешь очень долго.

Егор подпрыгнул на кровати, развернулся и увидел стоящего в дверях дряхлого старика с косматыми волосами и всклоченной седой бородой. Одежда его состояла из клочков и лоскутов ткани, едва сшитых между собой. Старик выглядел очень древним, а когда он заговорил, голос его был таким скрипучим, словно несколько дверей разом заскрипели в их старом доме. Егор оцепенел от ужаса. А страшный старик продолжал:

- Слушай, Егор. Это было очень, очень давно. Я тоже был таким же маленьким, как ты. Мой отец мыл золото недалеко от этого места. И вот однажды, на рассвете, ко мне пришел Сам-Дед. Он дал мне вот эту штуку, лови! И сказал те самые слова, которые я передаю тебе:

Вот тебе чертиный рог.

Он и счастье, он и рок,

Всех врагов собьет он с ног,

Коль обидят – бес им в бок!

- И запомни еще вот что: на первом рассвете своего девяностолетия ты должен найти преемника и передать ему этот чертов оберег. Теперь ты – Сам-Дед.

Он не помнил, как и куда исчез старик. Перед этим до смерти напуганному Егору хотелось спросить страшного гостя – что же означает тот звук, который он слышал в кино про дяденьку-радиста? Но язык не слушался его. Сам-Дед тут же ответил:

- Никакая это не морзянка, просто это бежит счет моего времени - срока чертовой кабалы!

И еще добавил:

- За все нужно платить, даже за навязанные тебе услуги… Ну вот и ты, Егорушка, расплатился своим отцом. Да и я в свое время… Моего отца разорвал в лесу медведь. Так что в следующий раз эти звуки ты услышишь в девяносто лет. Это чтобы ты знал. Еще раз накрепко запомни, что теперь ты – Сам-Дед. Прощай!

Мальчик в ступоре смотрел на свои руки: в кулаке он сжимал кривой, со сколами, черный чертиный рог – короткий и шершавый. Тот самый, которого не хватало на лбу старого беса из его кошмарного сна!

∗ ∗ ∗

С тех пор минуло много лет. Мальчик Егор превратился в успешного торгового агента. Ему всегда чертовски везло во всех финансовых делах, закупках и продажах. Дальняя родственница, бездетная тетя Вероника, действительно вывела его «в люди» - Егор успешно закончил университет, работал на высокооплачиваемых должностях, получая превосходные доходы. Но у его везения был один побочный эффект. Стоило ему только повздорить с кем-то, в частности, по рабочим вопросам, как тут же следовало наказание оппонента. Частенько это были крупные финансовые неурядицы, на которые у Егора был собачий нюх. Он иногда бросался в такие денежные авантюры, что боссы его доходили до инфаркта или были на грани самоубийства – шутка ли, вложить невесть во что почти все активы предприятия! Но проходило немного времени, и оказывалось, что Егор был прав. В итоге компания получала весомые дивиденды. Но вот если начальник оказывался строптивым, и недоверчивым к его проектам, и в ходе спора, а то и откровенного конфликта резко и негативно о нем отзывался – тут уж все дела разом шли под откос. Независимо от желания Егор напевал про себя свою мрачную «песенку». Она сама слетала с его губ:

Вот тебе чертиный рог.

Он и счастье, он и рок,

Всех врагов собьет он с ног,

Коль обидят – бес им в бок!

Он и сам не знал, как это работает, но оно работало. Несмотря даже на его личную симпатию к спорящему с ним собеседнику. Просто оберег делал свое дело, не вникая в тонкости человеческих отношений. Через некоторое время началась полоса увольнений. Одно за другим. О Егоре уже шла дурная слава, она бежала впереди него.

Беспокоило и то, что в плане личного роста и развития собственного дела Егору мешали спонтанные обстоятельства - несколько вполне надежных компаний, акционером которых он становился, прогорали в течение полугода. А непосредственно с бизнесом случались странности, которые даже в форс-мажор не вписывались. Чего стоил, например, дорогой заказ редкой новаторской японской электроники для доработки собранным Егором штатом толковых ребят и фактически монопольного выпуска на рынок. Корабль, доставлявший чудесные машины, лег на большой волне, едва не затонув и потеряв при этом всего пару контейнеров - Егоров заказ. Доставшиеся с огромным трудом и применением не совсем законных средств и связей уникальные вещи пропали в штормовом море, в обидной близости от берега. "То-то камчадалы подивятся!" - сказал его приунывший пайщик, узнав о кораблекрушении. Это было и крушением великого плана - страховка страховкой, но чудом доставшаяся уникальная возможность занятия целой ниши в актуальной и дорогущей сфере бизнеса погибла в зародыше.

А как же та судьбоносная для нового проекта встреча с зарубежными коммерсантами, сорвавшаяся по причине теракта в одном милом, почти игрушечном европейском городке?.. Какая-то незримая планка висела над головой Егора, давая ему простор для личного успеха и достатка, но не выводя его на новый уровень. Он был прекрасным функционером, советником, посредником - но всегда у кого-то, кто использовал его услуги с выгодой большей, чем весь доход Егора за год-два. Фамилия его гордо значилась на золотых и белоснежных табличках больших форумов и совещаний. Он был незаменим- но всегда для кого-то, кто его нанимал. "Тоже мне, вечный второй" - ухмылялся он иногда.

Но если бы только в работе! Поначалу Егору нравилось ,что рог бережет его от обидчиков – злых собак, наглых и задиристых пацанов и их дружков постарше - даже не надо никого догонять и бить – чертов рог сам делал нужную работу за него, так или иначе причиняя задирам боль и неприятности. Но негатива в его жизнь насильно врученный подарок принес куда больше.

Уже с первых дней пребывания у тетки малейшее ее замечание, окрик или резко высказанное пожелание приводили к неожиданным результатам. Обиженный или хотя бы просто раздосадованный на тетю Веронику Егор мрачнел, отворачивался, бухтел что-то под нос и уходил в свою комнату. Спустя день-два после маленького конфликта тетя Вероника, обычно очень аккуратная и внимательная женщина, разбивала любимый фарфоровый чайник – главное украшение стола, нечаянно резала палец книжным листом, а то и пропарывала себе ногу о старый гвоздь, невесть как вылезший из-под свеженастеленного пола на кухне. Быстро смекнувший, что к чему, Егор ни разу не воспользовался своей (своей ли?) странной силой, и старался вести себя скромно, тихо и слушаться тетю, втайне надеясь, что на маму и братьев эта дурная сила не распространяется.

Первые же встречи с семьей убедили его в обратном. После того, как старший брат спустя полчаса после победы в драке с Егором, провалился в подвал их старого дома, подвернув ногу, а мать, ругавшая обоих за битву, обварила руку кипятком, все стало ясно. С тех пор Егор стал нелюдимым, замкнутым сторонящимся и родных, и немногих друзей, которых успел завести в новом городе. Найдя работу и накопив первые приличные суммы, он быстро приобрел собственное жилье и с тех пор жил отдельно от тети. Уже восемь лет он не встречался с родственниками, исправно переводя солидные суммы на банковские счета матери, братьев и сестер. Помог устроить племянников в элитную гимназию в Питере. Купил и обустроил домик для матери.

Стоит ли говорить, что никакой семейной, да и в вообще личной жизни у Егора тоже не складывалось. Девушек он, конечно, привлекал (если бы молодой человек с престижной работой, регулярно сменяемыми хорошими автомобилями и двумя квартирами их не привлекал, это тоже было бы своего рода проклятием). Тем не менее, первое же серьезное несовпадение мнений, не говоря уж о ссорах, вызывало быструю и слепую реакцию оберега – от сломанных ногтей до попадания его избранницы в аварию. Женщин из своей жизни он не исключил, но не позволял себе ничего больше легких недолгих увлечений – не хотел втягивать в омут бед своих потенциальных спутниц. Зачастую, только знакомясь с очередной девушкой, он внутренне сжимался, понимая, что и эта не избежит "наказания" оберега, или, как он его называл, «бодалки». Это издевательски-ласковое прозвище амулету Егор дал недавно, уже почти примирившись с постоянным вмешательством в его жизнь.

Да, почти!

Ведь было и еще одно обстоятельство – не так явно понимаемое на первых порах, с течением лет оно стало осязаемым и тяжко висело над головой. Егор с ужасом думал ,что так или иначе, ему придется искать себе маленького преемника, когда пойдет отсчет его собственного времени на земле. И это ужасало его больше всего. Каждый весенний день годовщины явления Деда он считал оставшееся ему время и понимал, что не сможет обречь чью-то душу на то, что выпало ему самому. Порой он думал: что, если преемник не будет найден. Остановится ли этот болезненный ночной отсчет или продлится, знаменуя нечто еще более зловещее? Провалится Егор в тот же миг по землю, или?.. Другой вопрос – почему, несмотря на приносимый успех и скорую расправу над врагами, его предшественник превратился в то страшное и жалкое существо, которое он видел? Почему он не смог пробиться наверх и остался (или стал?) изможденным нищим оборванцем? Куда делись его сила, уверенность и богатство, даруемые рогом? Куда? Невысказанные за долгие годы тревога, неуверенность и злоба мутили голову. Только здесь, в парке будет полегче, будет яснее думаться... может быть.

- Девяносто минус тридцать пять! Ха! Пятьдесят пять лет мучений… Да я этого не выдержу. «Беду приносящий»… Ну как же! А деньги – не приносящий?! Да? Разве я виноват, что нутром чую хорошую сделку и не могу ничего более, как помогать вам? А вы, олухи, проходите мимо, перестраховываетесь по тысяче раз. Будто нарочно распекаете меня, мешаете работать и делать вам миллионы. Или это умею делать не я, а этот чертов подарок старого, гнусного Сам-Деда?

Так он рассуждал, сидя в парке на своем любимом месте. В исступлении Егор вырыл небольшую, но глубокую ямку у подножия холмика и бросил в нее осколок чертиного рога. Прикопал землей, бросил поверх выдранный ранее кусок дерна и придавил для верности это место ногой в дорогом ботинке. «Ну ничего, на завтра назначена важная встреча, как-нибудь все утрясется. Без работы мне не остаться».

Егор отряхнул почву с рук и отправился домой.

После всех этих муторных происшествий он взял себе за правило ходить пешком – успокаивать нервы. Дома он принял душ, быстро и спокойно заснул, а наутро, свежий и воспрянувший духом, сел в машину. Пришло время деловой встречи.

Захотелось курить. Сунув руку в карман пиджака, Егор вынул оттуда вместо сигареты чертов оберег...

Мракопедия (с)

Рассказ турнира " Носферату, Ктулху и Ко"

Эта история случилась со мной много лет назад, когда в 19 лет, откосив окончательно от армии и расставшись с девушкой, со сломанным ее братом носом, я, от греха-подальше уехал в Москву. Мама договорилась со своей однокурсницей и подругой с химфака, с которой на протяжении последних восемнадцати лет она поддерживала переписку, что я поживу пока в ее московской квартире, в доме, идущем под снос.

Мамина подруга уже получила квартиру, но старую пятиэтажку еще окончательно не расселили, газ и свет не отключили, и ключи от старой квартиры были еще у нее на руках. Она же, помогла мне с работой курьера. Я планировал этот год провести в Москве с пользой и хотел поступить в один из московских технических вузов. В своем городке с учебой у меня не сложилось. Девушка, с которой я встречался, сразу после выпускного заявила, что она беременна, и мы стали готовиться к свадьбе, которая, впрочем, не состоялась, но в институт я тогда поступить так и не успел. Беременность, как оказалось, была выдумкой, и хотя я простил свою девушку, наша история «любви» создала мне слишком много лишних проблем, и в конце-концов, когда отношения совсем расстроились, несмотря на помощь ее родителей и моей мамы, я принял решение изменить свою жизнь.

Татьяна Михайловна с мужем встретили меня на вокзале, помогли довести вещи до квартиры и вручили ключи. Так я стал жильцом в маленькой двухкомнатной квартире в одном из районов Москвы. Квартира располагалась на третьем этаже старой пятиэтажки. Всего в подъезде было 15 квартир, и только в 4 из них еще оставались семьи. Недалеко от группы сносимых пятиэтажек строился элитный жилой комплекс, и застройщик рассчитывал, пока еще не дошли руки до сноса старых домов и пока еще не все жители переехали в новые квартиры, заселить в пустые квартиры гастарбайтеров. Предполагалось, что времени у жителей оставалось от нескольких месяцев до года.

В квартире мне поставили кровать, старенький телевизор, холодильник и шкаф. Была плита и набор посуды. В коридоре осталась от гарнитура массивная тумбочка из цельного дерева. Телефонная линия работала, интернет был, но со связью уже начинались проблемы. Татьяна Михайловна оставила мне свой сотовый, дала время на адаптацию и пригласила в офис к своему мужу через неделю.

Должен сказать, что с Татьяной Михайловной раньше я никогда не встречался, как и с ее мужем, но регулярно слышал о них от матери, и наша первое знакомство с ними оставило меня в состоянии эйфории. Они многое обо мне знали, и к встрече со мной основательно подготовились.

Соседей на лестничной площадке у меня не было, как не было их и на четвертом и пятом этажах. На первом этаже в одной квартире жила старушка и ее глухонемой сын, в другой старый алкоголик. На втором этаже молодая семья с ребенком и одинокая женщина лет 60ти.

Как рассказала Татьяна Михайловна, съехали именно те, кого устроили предложенные условия и кто сумел выбить себе квартиры поудобнее. В соседних подъездах было тоже немноголюдно. За всю первую неделю я увидел в нашем доме максимум человек пять. Да в первую неделю я и из дома особенно не выходил, только в магазин за продуктами и съездил подать документы на вечерние курсы при выбранном институте, куда мне муж Татьяны Михайловны предоставил справку о моей работе на его компанию.

Жизнь обещала быть достаточно интересной и насыщенной, хотя бы потому, что в офисе у дяди Вити, как просил называть его муж Татьяны Михайловны, было весело, парней и девушек было много, и сама работа обещала быть не слишком обременительной. Дядя Витя был балагуром, видно, что нравился женщинам, деньги зарабатывал легко, и горел желанием этим знанием поделиться и со мной, хотя бы потому, что своих детей у них с женой так и не получилось.

Я прожил в квартире уже почти неделю, без происшествий и неприятностей, когда внезапно, за день до выхода на работу я проснулся от странного шума. Что-то упало в квартире сверху. Ну упало и упало, мало ли что может там упасть. Но проснувшись, я, почему-то, стал прислушиваться. И вдруг мне показалось, что я различаю шаги прямо надо мной, в квартире, по словам Татьяны Михайловной, пустой и давно закрытой. Вот кто-то идет из большой комнаты на кухню... останавливается....возвращается обратно... снова идет... Куда? Больше шагов я не слышал. Да и заснул в результате где-то минут через двадцать, так и не успев придумать хоть какое-то логическое объяснение странным звукам.

Следующие несколько дней прошли как в угаре. Я вникал в работу, знакомился с ребятами из фирмы дяди Вити, съездил на курсы, где случайно, в первый же вечер, в одном из коридоров, где я плутал ища свою аудиторию, познакомился с девушкой, 17летней Алисой.

Столкнувшись с Алисой второй раз в один из вечеров уже на следующей неделе, снова в коридоре института, я подумал, что это мой шанс, и попросил ее телефон.

В этот вечер я возвращался домой позже обычного. Шел от метро к своему дому и думал об Алисе. Прошел мимо седой и неопрятной нищенки в замызганной одежде, на автопилоте положил ей в вытянутую руку всю мелочь из кармана, и пошел в направлении дома. До меня донеслось что-то вроде: «Храни тебя, Господь». Но я даже не обернулся. Мои мысли целиком и полностью поглотила Алиса. Красивая девочка. Голубоглазая, стройная, в облегающих джинсах и черной водолазке, под которой пряталась явно немаленькая грудь. В своих мыслях я все время возвращался к цвету и выражению ее глаз. Эти глаза мне запомнились еще в самую первую нашу встречу, в них было что-то необычное и да, несмотря на улыбки, которыми мы уже обменялись, в глазах девушки была скрыта глубокая печаль. Столкнувшись вновь с ней в коридоре, также неожиданно как и в первый раз, мы оба сначала испугались, потом рассмеялись. Во что бы то ни стало, я решил, что с этой девушкой мне нужно завязать отношения. Мне захотелось узнать ее поближе, повстречаться наконец... Почему бы и нет? Мне даже есть куда ее привести, если дело дойдет до секса...

С такими мыслями я приближался к своему дому. На улице уже было темно. Освещение в нашем районе было ужасным, дороги раздолбанными от строительного транспорта. Приблизившись к дому я поднял глаза к своему окну, свет там, естественно, не горел. Как он не горел и на всем четвертом и пятом этажах. Только в одной квартир на втором. И вдруг мне показалось, что в окне над моей квартирой мелькнула какая то тень. Блять, какая тень... Темно, свет не горит... Показалось. Я зашел в подъезд, освещенный тусклым светом. Ну да, черт, выше второго этажа была абсолютная темень. К своей квартире я подходил в полной темноте, нащупал ключ, с третьего раза воткнул его в замок, открыл дверь и вошел. Черт... я передернул плечами. Что-то у меня прохладно стало. Ну да, я включил свет, разделся, подошел к батарее, точно, холодная...

Не было и горячей воды. Поэтому я вскипятил чайник, разбавил воду и умылся. Съел холодные котлеты, привезенные заботливой Татьяной Михайловной, которая с первого дня, не смотря на мои возражения, стремилась меня подкармливать и иногда наведывалась без предупреждения, но через час меня привычно замутило.

Я долго ворочался в постели, мне совершенно не хотелось спать. Проблевавшись, с тяжелой головой я снова лег в кровать. Черт бы побрал эти котлеты. Надо отказываться от вязкой заботы Татьяны Михайловны... Сам справлюсь как-нибудь. И вдруг в квартире наверху снова раздался шум. Я посмотрел на часы. Твою мать, уже час ночи! Снова что-то упало. И снова я услышал шаги. У меня по спине побежали мурашки, то ли от холода, то ли от страха...

Наверху кто-то был! Я отчетливо слышал тяжелые шаги. Ощущение страха подбросило меня в кровати, я судорожно подскочил и сел, завернувшись в одеяло. Шаги прекратились. Кто-то стоял на 4 этаже прямо надо мной в пустой и закрытой квартире!

Так я сидел еще минут 10, вслушиваясь в тишину и пытаясь понять, неужели мне реально страшно? Мне страшно?!

Меня наконец потянуло в сон. Снова улегшись на кровати я закрыл глаза и вдруг... услышал какой-то скрежет за входной дверью в квартиру. Должен сказать, что слышимость в хрущевских пятиэтажках, тем более в пустых, возрастает в разы. Снова подскочив на кровати я на носочках и в одеяле подошел к двери и приложил к ней ухо. Глазка в дверях не было. Там стояла гробовая тишина. И внезапно, когда я уже был готов оторвать ухо от двери, мне показалось... показалось, что там кто то ДЫШАЛ!

У меня по всему телу побежали мурашки и волосы на теле встали дыбом. Я застыл перед дверью на цыпочках, в одеяле, и с совершенно безумным выражением лица, которое я увидел в зеркале в коридоре. С кухни светила луна.

Медленно-медленно, стараясь не производить никакого шума я попятился от двери и ломанулся в кровать, схватив по дороге мобильный телефон, лежащий на тумбочке в коридоре.

Добравшись до кровати, я посмотрел на экран и увидел, что от Алисы мне пришла смс.

Когда? Точно, часа полтора назад.

«Саша, извини, что так поздно, мне очень грустно и одиноко. У меня большие неприятности. Мы могли бы увидеться сегодня вечером?»

Связаться с ней я решил уже утром.

Проснувшись я позвонил дяде Вите и сказал, что отравился. Он вздохнул, но дал мне пару дней отлежаться. После разговора с ним мне тут же перезвонила Татьяна Михайловна.

- Сашенька, все в порядке?

- Да, Татьяна Михайловна. А вы не знаете, кто жил в квартире над вами?

- А, Саша, там жила моя подруга с дочкой, - грустно сказала Татьяна Михайловна. К сожалению, у нее умер муж, и она стала пить. Спилась за пару лет. Мы как соседи, помогали и ей и дочке, деньгами и продуктами. Дочка ее, только в институт поступила, вся жизнь была впереди, но не перенесла того, что случилось с отцом и матерью и покончила с собой. Нашли ее по запаху. Конец лета, жара, соседи не выдержали... Когда пришел участковый и сняли дверь, увидели, что девочка вскрыла вены в ванной. Так и лежала там, бедняжка, уже разлагаться начала. Это случилось год назад. Мы тогда отдыхали с Витей в Анталье, и мама ее, куда-то пропала. Все это нам уже рассказывали соседи. Мать нашли только через месяц после обнаружения девочки. Сказали, что отравилась алкоголем. Мы всем миром скидывались на кремацию, сначала для дочери, потом для матери. Родственников у них нет. И в квартире уже потом никто не жил.

Так... я положил трубку и задумался. Потом оделся, закрыл квартиру и поднялся на 4 этаж. Было 11 часов утра. Подойдя к квартире надо мной, я подергал дверь. Она была закрыта. Дверь как дверь. Обита дерматином. Два замка. Я подергал ручки остальных квартир. Они все были закрыты. Спустившись на свой этаж я внимательно осмотрел свою дверь. На ней не было никаких следов, кроме, пожалуй... Что это? Внизу, у самого пола я заметил несколько коричневых пятен. Засохшая кровь? Да, похоже кровь... Я спустился вниз в квартиру, где жила молодая семья. Позвонил.

«Кто там?»- послышался заспанный женский голос. «Откройте пожалуйста... Я племянник вашей соседки, живу над вами...» Дверь открылась и в дверях стояла лохматая молодая женщина. В глубине квартиры захныкал ребенок. «Еще раз здравствуйте и простите за беспокойство. Вы ночью ничего не слышали», спросил я? «Нет. А что?» - молодая женщина взглянула на меня удивленными глазами. «Здесь нет никого, да и мы послезавтра съезжаем. Тут ходили ребята, строители. Вроде бы собираются обустраиваться.» « А, хорошо, спасибо...» Когда дверь закрылась, я позвонил в соседнюю квартиру, где жила пожилая женщина. Когда она открыла дверь, я удивился, насколько плохо она выглядела. Ей было не то 60, не то 70. Седые короткие волосы, худое лицо, рот похожий на щель... Я представился, задал тот же самый вопрос. «Ты племянник Вити и Тани?» «Ну не племянник» - я замялся... «Татьяна Михайловна подруга моей мамы. Долго объяснять просто.» «Заходи» - сказала женщина. Я вошел в аккуратную квартиру. «На кухню», скомандовала она. Я подчинился. «Так ты в курсе, что тут произошло год назад?», вдруг спросила она меня, наливая мне чай. «Да, Татьяна Михайловна рассказала». Тетка сощурилась и скривила рот. «Она тебе рассказала, что это дочка-то не соседкиного мужа была, а ее собственного? Витьки дочка была. Мы все знаем. А она делала вид, что не видит, как они похожи. Да как Витька к соседке бегал от жены, когда ейный муж в командировки уезжал, а Витька с работы отпрашивался, чтобы, значит, к любовнице наведаться. Но остыл быстро. Кобель. А когда у той муж умер, это Танька-сука ей водку подливала. На ней грех-то лежит. И ее заслуга, что девчонка на себя руки наложила. Она помощи просила, и деньги им не могла вернуть, что мать назанимала, так Танька ее плачущую за дверь вытолкнула, да и спустила с лестницы. И уехали они с мужем отдыхать».

Я почти подавился чаем. У дяди Вити была дочь?

«Простите, а где же мать девочки? Она где была?»

Пожилая женщина вдруг вздохнула и я увидел, как в уголках ее глаз заблестели слезы. «Никто не знает. Нашли ее через месяц после обнаружения дочки. Допилась до смерти. Она хорошая женщина была, хоть и на передок слабая, кошечек, вон, любила. В дочке своей раньше души не чаяла. А муж-то как ее бил при жизни. Тоже знал, что изменяла ему. Я ее жалела после смерти мужа. Он хоть и жестоким с ней был, девчонку то ее и пальцем не трогал, и не развелся. А девочку ее я всегда привечала. Ох и трудно же ей было с пьющей матерью, подростком же была. Отличница, в институт поступила, все сама, все сама... И не выдержала, сломалась. А какая красавица была...»

«А вы ничего случайно не слышали ночью в подъезде? Ну звуки там странные, скрежет?» «Нет, молодой человек». Женщина вздохнула, и я вдруг увидел как у нее опустились плечи и сникла голова. « Я с берушами сплю».

Уходил я от нее с какой-то тяжелой головой и грустными мыслями.

Отправил СМСку Алисе, подтвердил, что вечером буду в институте. Она тоже должна была быть там. А пока я снова сделал попытку поговорить уже с другими соседями, но с первого этажа. Говорить там по сути было не с кем. Старушка была в маразме, сын ее был нем, глух и пьян, и только их сосед по площадке, старый алкоголик дядя Леша, как он сам себя назвал, признался, что подозревает, что соседку нашу убили. И не кто-то, а возможно дядя Витя или сама Татьяна. Дядя Леша пил с ней, и не раз. И она жаловалась на угрозы от Татьяны, которая хоть и улыбалась ей в лицо, но ненавидела за то, что та когда-то спала с ее мужем.

Мое отношение к дяде Вите и Татьяне Михайловне за какой то день изменилось кардинально. Я вдруг стал вспоминать и заботливо обвивающий и усыпляющий голос Татьяны Михайловны и бодро-энергичный стиль общения дяди Вити... А что я о них знаю? Кроме того, что они обо мне позаботились и приняли в «семью»? И мама моя, когда же она Татьяну Михайловну видела последний раз, лет 15 назад? А потом только редкие письма и скайп последние пару лет?

Я поднялся в квартиру и задумался. Позвонил матери, и спросил, что она знает про свою подругу? Мама замялась... «Саша, я давно должна была тебе сказать, ты же познакомился с дядей Витей? Как он тебе?»

«Норм мужик... Только соседи о них плохо отзываются.» «Саша... Я хотела, чтобы ты с ним подружился, поэтому я и поддерживала контакты с Таней, ведь он же твой отец.» «А он знает?» подпрыгнул от неожиданности я. Мама воспитывала меня без отца, с ее слов, у них не сложилось еще со студенчества. Его я никогда не искал, много вопросов не задавал. И вдруг пазлы стали складываться в картинку.

«Он знает, Саша. И Таня тоже знает. Я же с ним встречалась, забеременела, а он за моей спиной с Таней роман закрутил. Я уехала к родителям тебя рожать, а они поженились. Мне было так больно, но обида прошла, когда ты родился. Витя на тебя всегда деньги присылал, хочет сейчас тебя в свой бизнес включить. Да не задалось у них с Таней, не дал им Бог детей...»

После разговора с мамой я долго сидел в состоянии шока. Мало того, что я нашел отца, так еще узнал, что у меня была сводная сестра. Интересно, как она выглядела? Какая она была? Я решил попробовать попасть в закрытую квартиру. Но сегодня уже не смогу, завтра. Мне с Алисой встречаться.

Я приехал на курсы в институт, Алисы еще не было. Я нетерпением смотрел в телефон, СМС не приходило. Когда занятия закончились и я выскочил в коридор, было пусто. Я остался ждать ее перед аудиторией. Она появилась в 22,30.

Мне показалось, или она была заплаканной? «Алиса, так что случилось?»

«Саш», голос девушки был очень печальным, казалось, она вот вот расплачется. «Саша, у меня мама опять... опять болеет. Я не знаю как ей помочь». И она разрыдалась. «А твой отец?» « Он умер несколько лет назад, а мама... ей плохо одной.» «Алиса, подумай о себе» Я попытался обнять девушку и прижал ее к себе. Алиса плакала у меня на плече. В темных коридорах института уже почти никого не было. Где-то еще слышались разговоры и шаги, но в этом коридоре мы стояли совершенно одни... «Саша, и мне мне угрожают.» «Почему?» «Мама взяла деньги, она не может их отдать, а я не знаю где их взять, нам угрожают отобрать квартиру.» «Алис, поехали ко мне...» «Я не могу в метро, мне страшно, все смотреть будут, я заплаканная» «Хорошо. Давай на машине тогда» И обхватив девушку за плечи я пошел к метро, пытаясь тормознуть проезжающие машины.

Уже у меня дома я уложил заплаканную Алису на свою кровать. Она лежала, уткнувшись в подушку и продолжала плакать горько и надрывно как маленький ребенок. Я сидел и гладил ее по голове. Она казалась мне маленькой и беззащитной девочкой. Мне хотелось защитить и успокоить ее. Когда же она наконец заснула, я прилег с ней, обнял ее и сам провалился в сон... Когда я проснулся утром, ее уже не было. На кухонном столе лежала записка: «Спасибо, Саша. Я позвоню. Мы обязательно увидимся»

Я заглянул в холодильник. Хотелось есть. Оставшиеся котлеты Татьяны Михайловны и ее вчерашний суп нашлись в мусорном ведре. «Ах, Алиса», подумал я.

Ну что ж... Сделал яичницу и задумался. Итак, у меня снова был один день. Да, я хотел вскрыть квартиру. Вряд ли кто-нибудь отреагирует на шум в подъезде. Тем более, со дня на день соседи ждали заселения гастарбайтеров.

Купив через час необходимые инструменты, я поднялся на 4 этаж своего дома. Ну, с Богом...

Дверь я вскрыл за полчаса. Зайдя в квартиру я удивился тому, что увидел. Мебель стояла нетронутой. Казалось , в квартире кто-то жил и совсем недавно вышел. Хотя никаких вещей не было. Ванная – белая и чистая, как будто здесь никогда и ничего не случалась. И в квартире совершенно не было пыли. Что тут падало? Я прошел в комнату, которая была на моей. Там точно так же стояла кровать. Пустая кровать. Здесь ничего не могло падать. Ни-че-го.

Почему-то у меня появилась безумная мысль, здесь переночевать. И выяснить наконец, что же тут происходит.

Я прошелся по квартире. Мои шаги звучали достаточно гулко. А что здесь, вдруг подумал я? Мой взгляд привлек сундук, стоящий на кухне, под столом. На него я вначале не обратил внимания. Сундук был закрыт на замок. Мне пришлось его сбить и то, что я там увидел, заставило меня вздрогнуть. Две урны с прахом. И свидетельство о смерти Дарьи Сергеевны Парамоновой 45 лет, и второе, видимо, ее дочки и альбом с фотографиями. Так и не успев прочитать второе свидетельство о смерти и открыть альбом, я схватился за звонящий мобильный телефон.

«Саша, как ты себя чувствуешь?» - это был голос Татьяны Михайловны. «Плохо», вдруг сказал я. «Очень плохо.» «Сашенька, давай я приеду и привезу тебе перекусить? Витя тебя на работе будет ждать на следующей неделе, я его предупредила, что позабочусь о тебе.» «Хорошо, Татьяна Михайловна, а когда вы приедете?» «Ближе к вечеру, Сашенька». «Татьяна Михайловна, а кому сейчас принадлежит квартира Парамоновых?» неожиданно для самого себя вдруг спросил я. «Саш...» - голос Татьяны Михайловны вдруг стал жестким. «Мужу моему. Девочка, что погибла, была его дочкой. Мы экспертизу ДНК уже после смерти делали. Он единственный наследник.»

«Хорошо, Татьяна Михайловна... Это ваши дела, приезжайте, конечно. Я вас жду.»

Почему-то мне не хотелось встречаться с Татьяной Михайловной один на один. Что-то меня сильно в ней напрягало. Металлические нотки в голосе, которых я раньше никогда не слышал? Настойчивость в проявлении заботы? Прихватив с собой альбом и надеясь на досуге его посмотреть я спустился к себе, аккуратно закрыв дверь в чужую квартиру.

Дома меня снова стало мутить, я прилег и заснул. Слишком много новостей, слишком много того, в чем разбираться у меня уже не было сейчас никакого желания. Проснувшись вечером с тяжелой головой, я написал Алисе и предложил приехать ко мне. Получив от нее короткую смску «Да, буду в 11», я позвонил Татьяне Михайловне. Ее визит ко мне откладывался и я решил пойти встретить Алису. Подходя к метро я увидел худенькую Алису, которая пыталась поднять упавшую женщину. Женщина была пьяна,мычала и была вся в грязи. Я узнал в ней ту самую нищенку, которой несколько дней назад высыпал в руку всю свою мелочь. «Саша, помоги, помоги пожалуйста, помоги мне ее поднять» - Алиса чуть не плакала... «Саша, это моя мама.» Я бросился ей на помощь. Никаких вопросов я не задавал, а просто, поддерживая пьяную женщину, вместе с Алисой, дотащил ее до своего дома, помог подняться до своей квартиры, открыл дверь и увидел стоящую в коридоре с кастрюлей супа Татьяну Михайловну.

То что случилось дальше, не поддается никакой логике. Увидев меня в компании двух женщин, Татьяна Михайловна взвизгнула, уронила кастрюлю, суп моментально растекся на полу... Отступив назад, словно пытаясь сбежать, с диким выражением лица, Татьяна Михайловна подскользнулась на высоких каблуках и упала головой на тумбочку, смешно взмахнув руками. Раздался треск. Это разбилась голова Татьяны Михайловны. Я бросился к ней, отпустив пьяную женщину, и крича, «Алиса, помоги!!!»

Но когда обернулся, в дверях никого не было. А Татьяна Михайловна, лежа в луже из супа и вытекающей из затылка крови была уже мертва.

Уже позже, когда приехала милиция и скорая, которую вызвала испуганная старушка со второго этажа, не успевшая еще отойти ко сну и не одевшая свои беруши, поседевшая еще больше от моих криков на весь чертов подъезд, после допросов и экспертиз, которые мне провели, чтобы исключить наличие у меня алкогольного и наркотического опьянения, настолько странным было мое состояние, которые позже выявили в моем организме яд, найденный также и в котлетах в мусорном ведре, и в супе, разлитом заботливой Татьяной Михайловной; после нескольких дней полного шока как у меня, так и у дяди Вити, который узнал, что его жена вольно или невольно замешана как в самоубийстве его дочери, так и в попытках моего отравления, я понял, чьи глаза мне так смутно напоминали глаза Алисы, глаза растерянного и несчастного дяди Вити, в тот день, когда он узнал о смерти своей любимой жены.

Ах да, его дочку в самом деле звали Алисой. И в том самом фотоальбоме, который я прихватил из квартиры Парамоновых, я нашел через несколько дней после смерти Татьяны Михайловны, когда маховик правосудия завертелся, раскручивая наше дело, фотографию той самой высокой нежной блондинки в облегающих джинсах...

Будем знакомы, сестричка!