Заголовок поста
Если ты направился к цели и станешь дорогою останавливаться, чтобы швырять камни во всякую лающую на тебя собаку, то никогда не дойдешь до цели.
Федор Михайлович Достоевский
Русский народ проснется!
Если ты направился к цели и станешь дорогою останавливаться, чтобы швырять камни во всякую лающую на тебя собаку, то никогда не дойдешь до цели.
Федор Михайлович Достоевский
Русский народ проснется!
Тёма обгадил мой любимый трамвайчик! Сказал - дизайн говно, как обычно.
Кроме дизайна, от которого я в восторге, у "Достоевского" есть и интересная техническая особенность - каждый вагон стоит не на двух, как обычно, а на одной тележке. В тесных питерских поворотах "Достоевский" изгибается, как змея. Но Тёма этого не заметил, конечно - ну дизайнер, хуле. Кроме того, "Достоевский" обладает искусственным интеллектом "Довлатов", но это не он направил трамвай в толпу олухов на рельсах, а вагоновожатый попутал. Довлатов же был гуманист, хоть и бухал как чёрт...
Кстати, если будете в МСК, никогда не ходите к парикмахеру, который красит Тёме голову. Это самый уёбищный парикмахер-красильщик в МСК.
Воспоминания о деле Веры Засулич
Отдел третий
Судебное заседание 31 марта 1878 г. (по газетным отчетам)
Заседание 1-го Отделения с.-петербургского окружного суда открылось 31 марта 1878 г. ровно в 11 часов утра при переполненном зале. Среди присутствовавших в местах, отведенных за судейскими креслами, находились: государственный канцлер князь Горчаков, государственный секретарь Сольский, товарищ генерал-фельдцейхмейстера граф Баранцов, граф Строганов, член совета министерства внутренних дел Деспот-Зенович, председатель департамента экономии Государственного совета Абаза, несколько членов Государственного совета, сенатор Арцимович, губернатор и много лиц судебного ведомства. В местах, отведенных для представителей печати, находились, между прочим, Ф. М. Достоевский и Б. Н. Чичерин.
...Затем последовало образование «присутствия» присяжных заседателей. Всех присяжных явилось 29, из них: 24 очередных и 5 запасных. После отвода защитой 11 присяжных для образования «присутствия» осталось 18 *.
По запискам избранными оказались следующие лица: надворный советник А. И. Сергеев, надворный советник К. С. Алексеев, купец второй гильдии В. А. Якимов, свободный художник С. Ф. Верховцев, надворный советник А. И. Лохов, помощник смотрителя С.-Петербургского александро-невского духовного училища М. Г. Мысловский, надворный советник П. С. Купинский, титулярный советник Н. В. Дадонов, коллежский секретарь Д. П. Петров, действительный студент А. И. Хализеев, коллежский регистратор А. А. Джамусов и дворянин Р. Е. Шульц-Торма; запасные — И. Е. Ситников и H. Н. Любавин. Для избрания старшины присяжные удалились в совещательную комнату; избранным оказался А. И. Лохов.
* В правительственных верхах особенно возмущались тем, что Кессель не воспользовался «принадлежавшим ему по закону правом отвести шесть присяжных заседателей», вследствие чего «защитник мог отвести вместо 6—12» и «состав присяжных был благоприятный подсудимой» («Дневник Е. А. Перетца (1880—1883)», М. —Л., 1927, стр. 49). Эту же черту отмечает и Победоносцев, подчеркивая, что прокуpop «мог бы отвести всех тех чиновников, которых оставил защитник, и мог бы оставить всех тех купцов, которых защитник отвел» («Письма Победоносцева к Александру III», т. 1, М., 1925, стр. 120). Н. К. Бух в своих воспоминаниях приводит. любопытный рассказ о действиях Александрова накануне процесса. «Почти каждый день он посещал окружной суд» для того, чтобы тщательно изучить «характер, психологию всех присяжных заседателей...: кто непреклонен и жесток, кто мягок и податлив». Он «старательно наметил всех подходящих для его цели мелкотравчатых чиновников» (Н. К. Бух, Воспоминания, М., 1928, стр. 163).
из примечаний
Не произнеся, а прочитав «написанную заранее плохонькую» речь, «обвинитель действительно осрамился» («Дневник Е. А. Перетца (1880—1883)», М. —Л., 1927, стр. 49), Обвинительной власти в лице Кесселя инкриминировалось отсутствие сведений «о прежней жизни Засулич, представлявших много несомненных доказательств принадлежности ее к социалистической партии» (там же, стр. 49).
Почти все газеты поместили речь Александрова, называя ее «блестящей», «неподражаемой». Д. М. Герценштейн, описывая ее, говорит: «Александров был неподражаем... Ни до того, ни после он больше не доходил до того пафоса, до той сатиры, которыми блестела вся его речь» (Д. М. Герценштейн, Тридцать лет тому назад, «Былое» 1907 г. № 6, стр. 252). Н. П. Карабчевский в некрологе П. А. Александрова писал: «Защита Веры Засулич сделала адвоката Александрова всемирно знаменитым. Речь его переводилась на иностранные языки, ею отмечен момент «исторический». Одною этою речью П. А. Александров обеспечил себе бессмертие» (Н. П. Карабчевский, Около правосудия, СПб., 1908, стр. 156). «Блестящей в полном смысле этого слова» назвал ее государственный секретарь Е. А. Перетц («Дневник Е. А. Перетца 1880—1883)», М., 1927, стр. 49). Даже шебековская «Хроника», называя защиту «непозволительной», была вынуждена признать, что речь Александрова «электризовала публику и присяжных» и что «его защита была скорее сплошным обвинительным актом, направленным против генерала Трепова, против главы государства» («Хроника социалистического движения в России», М., 1906, стр. 14).
Конкурс мемов объявляется открытым!
Выкручивайте остроумие на максимум и придумайте надпись для стикера из шаблонов ниже. Лучшие идеи войдут в стикерпак, а их авторы получат полугодовую подписку на сервис «Пакет».
Кто сделал и отправил мемас на конкурс — молодец! Результаты конкурса мы объявим уже 3 мая, поделимся лучшими шутками по мнению жюри и ссылкой на стикерпак в телеграме. Полные правила конкурса.
А пока предлагаем посмотреть видео, из которых мы сделали шаблоны для мемов. В главной роли Валентин Выгодный и «Пакет» от Х5 — сервис для выгодных покупок в «Пятёрочке» и «Перекрёстке».
Реклама ООО «Корпоративный центр ИКС 5», ИНН: 7728632689
Ссылки на автора на картинках.
Вечером 7 ноября 1869 года из здания Благородного собрания, располагавшегося в ту пору на Невском проспекте возле Мойки, вышел надворный статский советник в отставке Николай Христианович фон Зон, 55 лет. Устав от разговоров и споров, он отправился развеяться в казино «Эльдорадо». К богато одетому, с толстым портмоне бывшему царскому чиновнику подсел некий Максим Иванов и предложил поехать на Сенную, провести веселый вечер в женской компании… Николай фон Зон согласился. С того дня надворный статский советник не появлялся ни у себя дома, ни в Благородном собрании. Куда пропал человек, что с ним случилось, никто не знал.
Сенная площадь хоть и находилась рядом с центром Санкт-Петербурга, но издавна считалась местом разгульным, злачным и опасным. Там располагались низкопробные питейные заведения, ночлежки, притоны и публичные дома. Шумная, крикливая площадь, где нередко случались пьяные драки, когда в ход пускались ножи. Соваться туда благородному человеку, тем более в темное время, было опасно. Но вот беда: седина в бороду, бес в ребро – соблазнился подвыпивший «старичок» сладкими посулами незнакомого человека, отправился в чертоги к смазливым девицам. Только не представлял себе любитель дешевой женской ласки, какое амурное приключение ждет его на Сенной.
На следующий день, 8 ноября, в полицию пришла жена Николая фон Зона и заявила о пропаже мужа. По ее словам, Николай с утра 7-го числа ушел в Благородное собрание и обещал вернуться во второй половине дня, но не вернулся. Он не пришел домой ни вечером, ни утром 8 ноября. Она не знает, что с ним случилось, в Благородном собрании его нет, куда пошел – неизвестно. Полицейские попытались ее успокоить, предложили опросить знакомых, не ночевал ли у них Николай Христианович. Но все знакомые отвечали отрицательно, никто из них не видел Николая Христиановича и не договаривался о встрече с ним. Были также опрошены служащие из Благородного собрания. Ни один человек не знал, куда мог пойти Николай Христианович. Он как в воду канул.
Полицейские были в большом затруднении. С чего начинать поиски? Не утонул ли? Подвыпил и… Шли дни. В газетах поместили сообщение о пропаже надворного статского советника в отставке. В заметке выражалась просьба ко всем гражданам, кто видел или слышал что-то о фон Зоне, сообщить в полицию.
В участок по-прежнему не поступало никаких сведений о человеке, приметы которого совпадали бы с приметами Николая Христиановича. Жена была в отчаянии. Дело сдвинулось с мертвой точки только во второй половине декабря. Как раз в канун Нового года в полицию неожиданно пришел молодой человек лет двадцати, Александр Иванов, и заявил, что знает, куда пропал Николай Христианович фон Зон и может рассказать все подробности случившегося вечером 7 ноября. Больше скрывать правду он не может. Пусть его накажут, он хочет облегчить свою душу…
По его словам, Николай фон Зон был убит, а тело его следует искать, однако, не в Петербурге, а в Москве. Его туда отправили… по железной дороге в запертом сундуке, надеясь таким образом замести следы. Кто совершил злодеяние? Максим Иванов, его однофамилец, который снимал квартиру на Сенной. Александра Иванова задержали. Полицейские телеграфировали в Москву на Николаевский вокзал, просили коллег выяснить, не поступал ли к ним сундук из Петербурга, отправленный 8 ноября. Через некоторое время пришел ответ: в камере хранения находится запертый сундук, из которого исходит неприятный запах. Последовала еще одна телеграмма – вскрыть. При вскрытии в нем обнаружили скрюченное тело мужчины лет пятидесяти пяти. В Москву для опознания тела срочно выехала жена фон Зона…
Между тем на допросе Александр Иванов продолжал рассказывать подробности. Он нанялся ремесленником к Максиму Иванову, который съемную квартиру превратил в притон. На хозяина работали две «прикрепленные» проститутки. Другие девицы выискивали по городу богатых клиентов. Хозяин давно занимался изготовлением отравляющих порошков, практиковался на домашних животных. Однажды вечером 7 ноября хозяин привел в квартиру подвыпившего благородного пожилого господина, которому подсунул девицу Александру Авдееву, 17 лет. Та напоила своего кавалера, уложила спать и вытащила у него портмоне. Но господин неожиданно протрезвел и, обнаружив пропажу, грозно потребовал вернуть портмоне. В ссору вмешался хозяин, он заверил господина, что банкноты ему отдадут, и предложил выпить. В бокал с вином он подсыпал отравляющий порошок и протянул его гостю. Тот выпил, но отрава почему-то не подействовала, умирать клиент не собирался, а стал угрожать. Испугавшись, что старик начнет буянить, хозяин велел девкам скрутить его. Те набросились на мужчину и утюгом прибили его. Куда девать тело? Хозяин велел использовать хозяйский сундук. Он сказал, что тело надо отправить поездом в Москву на любую фамилию. В сундуке старик сгниет, его никто не хватится…
Дело об убийстве надворного статского советника в отставке Николая фон Зона разбиралось в Санкт-Петербургском окружном суде 28 и 29 марта 1870 года. На скамье подсудимых были Максим Иванов, его ремесленник Александр Иванов и две гулящие девки. Дело привлекло к себе большое общественное внимание. Экспертом по отравляющим веществам выступал Дмитрий Иванович Менделеев, который дал свое окончательное заключение. Отравителю грозила пожизненная каторга. Накануне заключительного заседания суда, не выдержав предстоящего путешествия в Сибирь, Максим Иванов повесился у себя в камере. Александра Иванова, с учетом его раскаяния и способствования раскрытию дела, приговорили к четырем годам рудников, а девиц сослали на каторгу. Об этом нашумевшем деле в своих романах «Подросток» и «Братья Карамазовы» упомянул писатель Федор Михайлович Достоевский.
«100 великих криминальных историй», Михаил Николаевич Кубеев, 2013г.
Аудиокнига “Преступление и наказание” Фёдора Достоевского — это глубокое психологическое исследование, которое ставит вопросы морали, справедливости и внутренней борьбы. Не удивительно, что этот роман часто используется для изучения психологии преступника в США и других странах. “Тварь я дрожащая, или право имею?” — эта фраза Родиона Раскольникова, главного героя романа, заставляет читателей задуматься о границах человеческой натуры и о том, что происходит, когда человек ставит себя над законом.
Раскольников — молодой интеллигент, который убеждает себя в том, что обладает правом судить и решать судьбы других. Он совершает убийство, убеждённый в своей теории о “надлюдях”, но вскоре сталкивается с неожиданными последствиями своих действий. Внутренняя борьба Раскольникова, его страдания и мысли о совершенном преступлении создают портрет человека, разрывающегося между своими убеждениями и мучением совести.
Аудиокнига “Преступление и наказание” позволяет слушателям глубже понять сложность персонажа, его мотивы и психологические переживания. Сильное исполнение и магия слов Достоевского делают этот роман не просто историей о преступлении, но и мощным размышлением о человеческой природе и поиске искупления.
Это произведение поднимает важные вопросы о том, что такое наказание и может ли оно быть лекарством от опасных мыслей и действий. “Преступление и наказание” остаётся одним из самых значимых и влиятельных произведений в мировой литературе, и его аудиоверсия открывает новые грани классического романа.
Слушайте бесплатно аудиокнигу в источнике
Чем ближе узнаешь смену событий многострадальной жизни Достоевского, тем яснее становится, что в этой смене фактов его жизни нет того, что так выпукло заполнило книги его жизни, его романы. Вся сила «жестокого» таланта Достоевского в его поразительных обнажениях душевных тайников человеческой души, почти патологической страсти к выявлению порочных сторон человека. «Рассматривая личность Достоевского, как человека», говорит Д. О. Мережковский, «должно принять расчет неодолимую потребность его, как художника, исследовать самые опасные и преступные бездны человеческого сердца, преимущественно бездны сладострастия во всех его проявлениях. И все настойчивее встает перед исследователями жизни Достоевского смущающий вопрос, мог-ли он все это узнать только по внешнему опыту, только из наблюдений над другими людьми».
Конечно, нет; конечно, был тут и личный опыт жизни Достоевского. Но этот опыт особого характера.
Вся жизнь Достоевского поражает одной чертой — замкнутостью его личности. Сама внешняя обстановка содействовала этому. Угрюмое детство, с недетскими переживаниями «детских униженных лет» (слова Достоевского о «подростке»), закрытое учебное заведение, из которого он вышел с одной мечтой «все нити порвать, проклясть прошлое и прахом его посыпать» («Записки из подполья»), крепость, смертный приговор и каторга, затем солдатчина и тяжелая семейная жизнь — все это отрезало его от живого потока жизни. Интересно проследить, как у Достоевского нарастает это чувство замкнутости в себе, отрезанности от внешнего мира. Еще в 1847 г. в письме к брату Михаилу, он уже сознает, по личному опыту, опасность этой черты своего характера: «Видишь-ли», пишет он, «чем больше в нас самих духа и внутреннего содержания, тем краше наш угол и жизнь. Конечно, страшен диссонанс, страшно неравновесие, которое представляет нам общество. Внешнее должно быть уравновешено с внутренним. Иначе, с отсутствием внешних явлений, внутреннее возьмет слишком опасный верх. Нервы и фантазия займут очень много места в существе. Всякое внешнее явление с непривычки кажется колоссальным и пугает как-то. Начинаешь бояться жизни ...
Это не наблюдения над другими, а описание своего опыта, точная передача уже наступившего психического «неравновесия» между внешним и внутренним. Что к этому могла прибавить крепость и каторга? «Вот уже пять месяцев без малого», пишет Достоевский из крепости 14 сентября 1849 г., «как я живу своими средствами, т. е. одной своей головой и больше ничем. Покамест еще машина не развинтилась и действует. Впрочем, вечное думанье и только одно думанье, без всяких внешних впечатлений, чтобы возрождать и поддерживать душу — тяжело! Я весь как будто под воздушным колпаком, из под которого воздух вытягивают. Все из меня ушло в голову, а из головы в мысль, все, решительно все, и несмотря на то, эта работа с каждым днем увеличивается. Книги есть капля в море, но все-таки помогают. А собственная работа только, кажется, выжимает последние соки. Впрочем, я ей рад.
Обратите внимание на это последнее «я ей рад» и вы поймете, как близки к личному опыту Достоевского переживания человека из подполья с его боязнью живой жизни, при столкновении с которой ему «дышать становится трудно».
Напряженно страстная натура Достоевского, точно по злому року, была замкнута в себе, не находила выхода. «Яд неудовлетворенных желаний, вошедший внутрь», делал свою разрушительную работу. То, что казалось сначала опасным признаком психического неравновесия, становится мучительным наслаждением. Желания ищут выхода во вне, человек из подполья уже находит своеобразное наслаждение в своей закупоренности. Он говорит сам об этом: «желания все из меня наружу просились, но я их не пускал, нарочно не пускал наружу. Они мучили меня до стыда; до конвульсий меня доводили и — надоели мне, наконец, как надоели». («Записки из подполья»),
Однообразные дни «каторжной» жизни, ибо жизнь Достоевского была каторжной почти на всем ее протяжении, точно капли осеннего петербургского дождя, — давили сознание и рождали болезненные видения.
Сознание двоилось — жизнь казалась сном, а видения плели новую жизнь, отражавшую подлинное внутреннее бытие. И разве не подлинный опыт дал возможность Достоевскому глубоко и тонко проанализировать сущность фантазии? «Мечтатель — сам художник своей жизни и творит ее себе каждый час по новому произволу. И ведь так легко, так натурально создается этот сказочный фантастический мир. Как будто и впрямь все это не призрак! Право, верить готов в иную минуту, что вся эта жизнь не возбуждение чувства, не мираж, не обман воображения, а что это и впрямь действительное, настоящее, сущее!» («Белые ночи»),
Так мы подходим к ответу на «смущающий» вопрос. Да, написанное Достоевским есть отражение его подлинного опыта, но этот опыт далеко не всегда находил себе выражение во вне, в фактах его жизни. Он жил внутри себя и внутри проделывал свой жизненный путь. Здесь были свои вершины моральных достижений, но здесь же и были неизведанные глубины человеческих провалов, «седьмое хрустальное небо» и бездна греха содомского. Конечно, подземные потоки иногда бурно прорывались наружу, но эти прорывы Достоевский тщательно скрывал и следы их можно лишь отыскать в его произведениях. Недаром один из его героев говорит о себе: «как нарочно, в те самые, да, в те же самые минуты, в которые я наиболее способен был сознавать все тонкости всего прекрасного и высокого ... мне случалось уже не сознавать, а делать такие неприглядные деяния, такие, которые...» («Человек из подполья»). Но, как общее правило, жизнь, и святая и преступная, шла внутри и создавала свой странный фантастический мир.
Такого душевного напряжения психика человека долго выдержать не может, и Достоевский был несколько раз, как он сам сознается, на грани сумасшествия. Но его спасла не «кошачья живучесть», как он думал, а его необычайная творческая сила. Он был художником и обладал исключительным даром объективирования своих внутренних переживаний. Творчество явилось той освобождающей силой, которая спасла Достоевского от душевного заболевания, дала выход его внутреннему напряжению. Инстинктом Достоевский сам чувствовал целительное значение своего творческого дара и, вопреки запрету, в припадках особого нервного напряжения садился писать; говоря его словами: «когда такое нервное время находило на меня прежде, то я пользовался им, чтобы писать, — всегда в таком состоянии напишешь больше и лучше ...» Это и дает нам право, больше чем у кого-либо, искать у Достоевского отражения его субъективных переживаний в творческих образах его произведений. Эта сторона давно, конечно, подмечена. Ф. Д. Батюшков, например, говорит: «Достоевский, испытывая себя, больше жил в других, подыскивая объективные формы даже для субъективных переживаний. И он более полно и цельно высказал свое, когда обратился к созданию типов и характеров, быть может, отвлеченных по замыслу, но приобретших под его пером удивительную жизненность».
Так в образах романов Достоевского создавалась другая жизнь, более реальная, чем его внешняя «каторжная». Эту вторую, единственно подлинную его жизнь можно постичь только через его произведения, в которых объективирован второй, глубинный ток его жизни. Перед биографом Достоевского становится трудная задача, которая по силам лишь человеку с большой психологической интуицией — воссоздать духовный облик Достоевского на основании отражения его индивидуальности в объективных данных его творчества. Не объяснение творчества через познание жизни, а воссоздание жизни через раскрытие творчества — вот путь к познанию тайны личности Достоевского.
/А.Л. Бем - Снотворчество/