В наше время общение с духом для подавляющего числа обывателей является если не признаком сумасшествия, то по крайней мере весьма странным занятием. В прошлом все было совсем иначе. В духов верили, их ценили и боялись. За десятки тысяч лет формы общения с эфемерными существами претерпели значительные изменения. Разберем наиболее яркие исторические приемы, которые использовали мастера потусторонних контактов.
Шаманизм
Все началось с простых племенных шаманов. Ученые до сих пор спорят о предпосылках появления этой профессии, однако факт в том, что эти люди присутствовали во всех прото-культурах, вне зависимости от континента, природного ландшафта и расы. В тропических джунглях, ледяных пустошах и жарких саваннах эти умельцы есть до сих пор.
Шаман вводит себя в транс
Приемы шаманов основывались на достижении трансцендентальных состояний. Помогали в этом монотонное пение, пляски вокруг костра, психотропные вещества и алкоголь. Личность будто бы растворялась, и человек подключился к Ноосфере, начинал видеть картину глобально и смотреть на ситуацию в мире (весьма скромном для типичного племени) как будто бы сверху. По возвращению в нормальное состояние шаман давал ответы на сложные вопросы и был уверен в том, что что ему помогли духи предков. Лично я считаю, что это наиболее грубые и при этом действенные практики. Если вы верите в возможность общения с духами, для начала стоит послушать шаманов.
Жрецы
Жречество и централизованное государство подобны курице и яйцу. Одно породило другое, но не ясно, что возникло вначале. Известно, что на ранних этапах развития цивилизации жрецы играли огромную роль и являлись посредниками с миром духов и богов.
Жертвоприношение под руководством греческого жреца
Особую роль в диалоге с потусторонним играли жертвы. Так любой древний грек мог пообщаться с тенью своего мертвого родственника с помощью заколотого барана. Делать это нужно было со жрецом в темной пещере. Примечательно, что дух погибшего мог рассказать лишь то, что знал при жизни. У римлян отношения к теням было иное. Духов считали темными сущностями и отпугивали с помощью с дурных запахов и шума.
Темные века
В Средневековье за общение с духами можно было угодить на костер, однако это мало кого останавливало. В Европе издревле водились знахари, волхвы и ведьмы, которые зачастую жили в лесах или на отшибе деревень. Именно они налаживали связь с потусторонним. Для общения с духом использовались дурманы, курения, особые сорта грибов, медитативные практики.
Инквизиция занята выбиванием признательных показаний
Католическая церковь нанесла критический урон этому аспекту европейской культуры. Огромное количество духовных практиков были сожжены на кострах или умерщвлены иным способом. Однако едва ли Инквизиции удалось погубить каждого, кто был связан с этим ремеслом. Сохранённые знания доступны и нам с вами. Искать их стоит в фольклоре простого народа, сказках и преданиях. Лично я начал с общения с родной бабушкой. Удивительно, как много может рассказать о духах человек, всю жизни проживший в деревне.
Спиритизм Нового Времени
С просвещением в Европе отказались от костров и пыточных комнат и начали восхвалять образование и науку. Вопросом времени стало возникновение “научного” шаманизма. Появились так называемые спиритологи или эксперты в спиритизме, которые предлагали свои услуги в качестве посредника.
Этот период связан с огромным количеством спекуляций, фикций и разоблачений. Высший свет тогдашнего общества делился на две категории: те, кто охотно готов поверить в возможность проявления привидения на фотокарточке и тех, кто насмехался или всячески разоблачал подобные утверждения.
Медиум готовит клиентов к общению с духами
Медиумы в те времена были знаменитостями. Они обслуживали лишь дорогих гостей. Общение с ним было приватным событием, хотя в архивах и сети можно найти фотографии и подробное описание их деятельности.
Хотя многие спиритологи того времени были разоблачены, а в наши дни их деятельность выглядит в каком-то смысле комично, были созданы несколько инструментов, которые имеют право на существование.
Доска Уиджи с кириллицей
Один из них - психография или метод Уиджи. В состоянии гипноза человек водит рукой по дощечке с алфавитом и циферблатом. Буквы складываются в слова, а слова в предложения. Примечательно то, что человек в этот момент способен писать на незнакомом ему языке. Многие уверены, что это и есть подлинное общение с духами.
Наши дни
Сегодня общение с духами поставлено на коммерцию и поток. Гуру из сети готовы предложить вам примерно то же самое, что и аферисты из Нового времени. Разница лишь в том, что сегодня услуги оказывают через вебинары.
В мире квантов и матриц мало места духам
Изменился и подход к пониманию мира духов. В наши дни популярны идеи в стиле небезызвестного трансерфинга реальности, всевозможных взломов бытия, квантирования и путешествия в среде мультивселенных. Обучаться этому можно в продаваемых книгах. Духи, как субъекты, в современном понимании практически отсутствуют. Люди хотят вести диалоги со Вселенной в целом. Если уж и допускать общение, то только с неким абстрактным духом безмятежности или богатства.
Примечательно, что мир духов сегодня воспринимают лишь две категории: очень пожилые люди-знахари из глухих деревень и дети, которые ночью решаются попытаться вызвать пиковую даму.
А можно ли общаться духами?
Многие скажут что да, опираясь на свой собственный духовный опыт. Другие лишь посмеются с этого и обвинят своего собеседника в глупости. Общение с духами является интимным с духовной точки зрения процессом, который познается только в формате индивидуальной практики.
Буду рад, если вы поделитесь своим мнением об этом в комментариях ниже. Прошу не судить меня строго за мой слог, ибо я только начал пробовать себя на этом поприще. Если же вас заинтересует подобные рассуждения, я поделюсь своим личным многолетним опытом.
Стоунхендж - один из величайших памятников древности, окутанный тайнами и загадками. Ученые веками пытались разгадать секреты этого мегалитического сооружения, но каждый раз натыкались на новые вопросы. Недавно исследователи предприняли очередную попытку пролить свет на происхождение знаменитых голубых камней Стоунхенджа.
В новом исследовании, опубликованном в журнале Antiquity, ученые опровергают давнюю теорию о том, что эти камни были добыты в валлийских карьерах Карн Менин, Карн Алв и Керриг Маршогион. Применив современные методы, они установили, что на самом деле голубые камни происходят из других мест - Крейг-Рос-и-Фелин и Карн Годог, расположенных севернее.
Более того, исследователи утверждают, что древние строители не транспортировали камни морским путем, как предполагалось ранее, а перемещали их по суше и рекам. Для этого они использовали тягловых животных и систему катков из бревен, поскольку колесо еще не было изобретено.
Согласно реконструкции ученых, камни сначала доставлялись в район современного города Монмоу, а затем сплавлялись по рекам Северн или Эйвон к месту строительства Стоунхенджа. Это открытие проливает новый свет на технологические достижения древних цивилизаций и их способность преодолевать огромные расстояния ради возведения монументальных сооружений.
Однако, несмотря на эти новые данные, многие с сомнением относятся к этой версии постройкистоль массивного и обьемного сооружения.
Постройка Стоунхенджа могла происходить примерно так
Тайны древних строителей: как возводились каменные исполины
На протяжении тысячелетий человечество оставляло после себя грандиозные памятники, поражающие воображение. Одним из таких загадочных творений являются мегалитические сооружения, возведенные из гигантских каменных глыб.
Его массивные вертикальные менгиры достигают 25 тонн в весе.Как древним зодчим удавалось перемещать и устанавливать подобные каменные исполины, не имея современных технологий? Этот вопрос по сей день будоражит умы исследователей.
Некоторые ученые выдвигают смелые гипотезы о том, что наши предки могли обладать сверхъестественными способностями, позволявшими им управлять силами природы. Другие склоняются к более рациональным объяснениям, предполагая использование примитивных механизмов и рычагов.
Реконструкция первоначального облика Стоунхенджа (слева) и его состояние к концу XIX века. Гравюра, 1880 год
Одна из наиболее распространенных теорий гласит, что огромные валуны перемещались по системе катков и бревенчатых дорог. Был проведен эксперимент, в ходе которого группа людей из 10-ти человек смогла сдвинуть с места глыбу весом в тонну на несколько метров, используя такой метод. Однако масштабы Стоунхенджа и других мегалитических памятников ставят под сомнение применимость подобной техники для их возведения.
Возможно, разгадка кроется в каких-то давно утраченных знаниях и технологиях древних цивилизаций. А может быть, нам просто не хватает смелости мысли, чтобы постичь истинные секреты строительства каменных гигантов. Как бы то ни было, эта тайна продолжает манить исследователей, обещая приоткрыть завесу над одной из величайших загадок прошлого.
Стоунхендж: Загадка каменного лабиринта
Величественный Стоунхендж, возведенный в 3000-2500 годах до н.э., продолжает будоражить умы исследователей. Этот мегалитический комплекс, состоящий из гигантских каменных глыб, окутан тайнами и порождает множество теорий о своем истинном предназначении.
Одни видят в нем священное место для проведения ритуалов, другие – погребальный памятник, третьи – визуализацию древних представлений о мироустройстве. Не обошлось и без экзотических версий, связывающих Стоунхендж с инопланетянами или результатом масштабного тимбилдинга.
Однако самые смелые умы ставят под сомнение саму подлинность этого археологического чуда. Они задаются вопросом: а были ли когда-либо эти каменные исполины расположены иначе, нежели мы видим их сегодня? Не являются ли они плодом стрительных работ XX века, проведенных под маской восстановления?
Средневековые манускрипты XIV века изображают волшебника Мерлина, подобно великану, помогающего людям возводить каменный комплекс. Эта легенда питает веру в сверхъестественное происхождение Стоунхенджа, будто бы он был создан исполинами, жившими до Всемирного потопа.
Конспирологи идут еще дальше, утверждая, что Стоунхендж существует не более века. Якобы он был возведен искусственно для привлечения туристов и укрепления британской национальной гордости. Они указывают на следы бетона, использовавшегося для укрепления камней во время реставрационных работ 1900-1960-х годов, как доказательство его фиктивности.
Гравюра с изображением Стоунхенджа из сборника "Our Own Country: Descriptive, Historical, Pictorial" 1885 года.
Однако многочисленные изображения древнего комплекса, встречающиеся на протяжении веков, свидетельствуют о том, что Стоунхендж существовал задолго до начала реставрации в XX веке. Хотя нельзя отрицать, что его облик мог измениться: камни падали, их переставляли. Но загадка этого каменного лабиринта по-прежнему манит исследователей, обещая приоткрыть завесу над тайнами прошлого.
Наш Telegram-канал. Еще больше тайн, паранормального и неизведанного.
- Спасибо, Святой Отец, спасибо Вам, что Вы к нам приехали. – обращалась женщина в преклонном возрасте к мужчине в самом расцвете сил, лет тридцати на вид.
Они сидели в совсем уж небольшой комнате в глубине католического монастыря. Комната освещалась одной скудной лампой под потолком, как раз практически над столом, за которым они пили чай. На столе стояли небольшие чашечки со сладостями, одна из них была доверху наполнена конфетами из варенного сахара. За ней и потянулся священник, положив себе в рот.
Священник выглядел довольно обыкновенно для представителя своей профессии. Черная ряса, с белым воротником под шеей. Обязательно символы веры – в его случае маленький томик Библии, чётки Святого Розария из пятидесяти зёрен, обмотанные вокруг ладони и конечно же крест на шее, правда под рясой от чего его не было видно. Внешностью совершенно обыкновенной, не толстый и не худой. С редким, коротким волосом, без растительности на лице. С обыкновенными чертами лица. Ничего заурядного.
Да было в нём то, что скрывалось от обычного человека и в том числе от прихожан его церкви, то, что знали лишь высшие чины католической церкви. Его история, а точнее его занятие, тесно переплетённое с его верой и работой. Святого отца, определённо нельзя было назвать ведьмаком, это бы противоречило совершенно всем правилам церкви, а скорее правильно его было бы назвать охотником на нечисть. Призраки, демоны, что вселились в маленьких девочек, бесы, черти, одним словом, всё потустороннее, что связанно с христианством и то, в чём мог бы помочь святой отец.
Так и сейчас, он прибыл в небольшой городок, где остановилась католическая община.
- Святой Отец, когда Епископ поручил нам восстановить Церковь Святого Иона, мы невероятно обрадовались, благодарили и молили Бога, за такую возможность послужить Ему. Ведь всем известно, что Церковь Святого Иона древнейшее святое место нашей земли, которую разрушили во время войны, а после забросили. Епископ обещал нам всё необходимое для восстановления. Когда мы прибыли с Отцом Андрием в приход Святого Иона нас ждало разочарование. Сразу же, как мы вошли в большой зал кирхи, на нас напала будто вся нечисть земли. Мы не смогли им противостоять. Оба молились, читали до и в тот момент Библию, но бесполезно. В конце нам пришлось уйти, а после, пока уходили, мы ещё долго слышали злобный демонический смех изнутри кирхи.
По лицу женщины потекли тихие слёзы, она начала шептать, молиться еле в слух. Ей нужен был покой и прощение от Господа за то, что они не справились с возложенной на их плечи задачей.
- Не переживайте, Елена. Завтра я отправлюсь в Приход Святого Иона, а сейчас хотелось бы отдохнуть.
- Да, да, конечно, Святой Отец, давайте я вас отведу в ваши покои.
Оба встали, священник взял свой бокал со стола, поставил его в раковину, а фантики выбросил. Дальше направились в покои священника. Выйдя из двери, в глаза забил яркий свет, удивительно, что это маленькая каморка, в которой они были прежде не освещается так, как весь монастырь. Ведь в коридорах, в залах, в молитвенных комнатах, везде более чем достаточно света. В его покоях в том числе.
Покои были не самой большой комнатой с двумя простыми односпальными кроватями, тумбочками с лампами под каждую кровать, на этом всё. Никаких развлечений или иных благ цивилизации. Телевизор конечно же отсутствовал, но в том числе и холодильник и микроволновка, да они в общем-то были и не нужны, когда имеется общая кухня, полностью обеспеченная всем.
Священник переоделся и направился купаться. В планах была молитва Святого Розария и дальнейший сон, ибо завтра его ожидал трудный день. После приёма душа, полностью очищенный от грязи этого мира священник уселся по-турецки. на кровать, оставив впереди себя достаточное количество места. Многие, кто видел то, как он молится, осуждали его за это, ибо это было отхождение от правил, но благодаря его статусу, да и будучи бунтарём по природе своей, ему было плевать.
Не просто так он оставил место впереди себя, и если бы в комнате находился человек с его способностями, то сразу бы увидел и заметил от чего так поступает священник. Напротив него сидел голубоватый призрак молодой девушки, она также наклонила свою голову вниз в молитве и вложила свои руки в руки любимого человека. Священник сжимал их в молитве, он молился, не перебирая зёрна Святого Розария, в это раз чётки высели на руке между его рукой и рукой призрака. Так благодаря его способностям он мог мало того, что видеть призраков, так и ощущать их телесно. Таким образом он сжимал руки, павшей уже, но некогда живой своей возлюбленной.
Интересная история любви, начавшаяся ещё до прихода священника в церковь и к вере, но закончилась она печально. Теперь святой отец ходит по религиозному свету в надежде найти способ избавить свою любимую от страданий, дабы она отправилась в Рай, а он нашёл покой за некогда совершенный поступок.
Как и каждый раз, в конце молитвы по его лицу протекла одна скупая мужская слеза. Он открыл глаза, призрака больше не было. Осталось затушить прежде зажжённые свечи с елеем и можно было отправляться спать. Ароматы елея благотворно влияли на его сон, как и молитва в том числе. Потребовалось пара минут, а дальше святой отец спал, как младенец.
На утро, как раз было воскресенье, прошла служба и причастившись он поехал дальше. Путь предстоял совсем не дальний. Тридцать километров до ближайшего такого же небольшого городка, а от него в глубины леса до заброшенной деревни. На её территории, как раз и находился давно оставленный приход Святого Иона.
Деревня поселила смятение в его душе. Тотальная разруха, практически полностью уничтоженное людское поселение. Периодически виднелись старенькие кирпичные домики с черепичными, давно уже покрытыми плесенью крышами. Конечно же без окон, ибо, после уничтожения деревни в ней так более никто и не поселился. В её дальнем конце стояла ветхая кирха.
Так же кирпичная, уже давно без окон, а точнее с заколоченными окнами. Башня была без крыши, в крыше здания самой церкви виднелась пробоина, то ли от снаряда, что не разорвался во время войны, а быть может от колокола, что свалился с башни, и конечно, если он в ней имелся. Вокруг царила полнейшая разруха, люди столь давно здесь не жили и уж точно долгие годы не приходили для почитания святого места, от чего не ведомо, как раз может от поселения в этом месте нечистой силы.
Святой отец собрался духом, он сел на колени и воздал хвалу Господу с очередной молитвой. Далее проверил всё ли на месте в его сумке для борьбы с нечистью. Всё это время рядом с ним был призрак девушки. Она никогда не причиняла вред ни ему, ни кому бы ещё, а порой и помогала в борьбе с нечистью, не в силах покинуть этот мир.
Большая массивная дверь кирхи заскрипела, но открылась, при попытке войти внутрь. Под открытым небом, без смазки, петли давно заржавели, да всё же пропустили гостя. Внутри, в приходской комнате также была разруха. По всюду валялись подсвечники, огарки свеч, кубки, лампадки, множество бумаги и в том числе сожённые Библии. Стена осыпалась, уничтожив святые лики, некоторые полностью, некоторые же остались частично нетронутыми. Больше всего в шок и ступор вводили повсюду разбросанные кости, по виду очень напоминающие человеческие.
“Что же за монстр здесь поселился?” – рассуждал священник.
Дальше само здание церкви после ещё одной скрипучей двери. Просторное, вытянутое в длину. Полусгнившие, частично обожжённые лавки были на месте. Впереди же, после вереницы лавок на сцене стоял длинный стол, а за ним сидела молодая женщина.
- О! Гости! – тут же, она испарилась и оказалась позади священника. Он аж ахнул от неожиданности.
Женщина выглядела по всем современным стандартам. Невероятной красоты, как и лицом, так и фигурой. Большие объёмные формы, фигура – песочные часы. Во всех местах, где сейчас принято оголена. Сверхглубокое декольте, без бюстгальтера, и всё это обтягивало её прекрасное тело. На лице, всё как сейчас принято, пухлые накаченные губы, большие ресницы, будто взмахнув ими можно вспорхнуть, неестественно откорректированное лицо. Прямые чёрные волосы спускались на её открытые плечи.
- Изыди демон! Именем Господа велю тебе исчезнуть отсюда! – священник начал молиться, сжимая в руке зёрна Святого Розария, перебирая их по очереди.
Священник не стал мешкать, молитва помогала не всегда, он знал об этом, поэтому достав из сумки шар святой воды, он бросил им в лицо женщине. Шар лопнул, святая вода пролилась на её лицо. Она упала на пол и начала корчиться от боли. Всё продолжалось совсем недолго, от силы минуту, а после её извивания прекратились. Святой отец подошёл к ней, как неожиданно она подпрыгнула, её лицо теперь стало отвратительным, не от того, что святая вода обожгла её, нет, такое ощущение, что вода не подействовала никак, а от того, что по лицу поплыла косметика.
- Ну вот… Теперь заново макияж делять! Знаешь сколько времени это занимает? – она достала зеркало из кармана и начала стирать с лица потёкший макияж.
- Ещё раз, велю тебе, именем Гопода…
- Господа? А ты смешной священник!
- Не перебивай…
- А что мне будет, что ты мне можешь сделать? Ты в курсе, что я не демон и не кто-нибудь, кому ты можешь причинить боль? Бери выше, я и мои братья и сёстры, мы те, кого создали вы люди! И, кстати, как говорил один из моих любимчиков, философ с такими огромными усами – Бога нет! Вы его убили!
- Кто ты? Кто убил Бога! Господи помилуй, я не со зла произнёс…
- Кто я? Я та, как и мои братья и сёстры, кого вы сами взрастили и кормите с каждым годом всё больше и больше. Нам даже последнее время делать ничего не нужно! Хорошо, я подскажу.
После этих слов женщина нагнулась вперёд, тем самым коротенькая юбочка приподнялась и оголила всё, что было под ней, совсем ничем не прикрытое, прямо перед священником. Он сразу же почувствовал желание, каким бы набожным он не был, но на него это подействовало, он не мог бороться так сильно с естественными проявлениями человеческой сущности.
- Ты блуд. – с явной горечью в голосе сказал святой отец.
- Да! Именно! Быстро же ты догадался. Поэтому ни ты ни я, мы не можем навредить друг другу. Мы проявления человечества, а не демоны под контролем Сатаны!
Святой отец задумался, что же делать дальше. Он вновь сел по-турецки, совершенно пропуская мимо ушей, что говорит ему грех и ушёл в молитву. В его руке вновь почувствовалась рука призрачной любимой.
“Евангелина, помоги, пожалуйста…” – обратился священник мысленно к своей возлюбленной.
Открыв глаза, он видел, как Евангелина вылетела из-за его спины обхватила грех и попыталась утащить его в неведомые недра, да всё было тщетно, что может сделать призрак считай первородному греху. Взмах грешной руки и Евангелина испарилась. По лицу святого отца вновь скатилась скупая слеза. Он не знал, упокоена ли её душа, или же отправилась в чистилище на вечные муки.
Блуд, встала и отряхнулась. Она обратилась к священнику:
- Уходи, мы не можем причинить друг другу вреда, - на этот раз её голос был более спокойным, менее эмоциональным, - Ты понимаешь, что раньше, нам приходилось навещать людей, нашёптывать им неестественные желания. Например я, если бы ты знал, скольких я совратила и даже смогла дотянуться до Давида! Великий всё же был муж.
Она продолжала.
- Посмотри же сейчас, как я процитировала прежде, Бога нет, вы его сами убили. Большинство людей живут не по правилам христианства, а по своим желаниям, по тому, что мы когда-то им нашёптывали. Нам больше не приходится никак напрягаться, люди всё делают за нас сами и питают нас своей энергией. Да мне даже этого и доказывать не нужно. Ты в курсе, что лень всё это время был здесь?
- Здарова! – прокричал кто-то из-за стола.
- Вот я о чём и говорю. Некогда, когда пророки боролись с нами, нам приходилось тяжко. Нам приходилось совращать людей к нашим желаниям. Теперь же всё изменилось. Когда люди отказались от норм и морали по вере, они полностью подчинились нам. Только посмотри вокруг различные приложения, мероприятия, страницы в интернете дабы укротить свои грешные желания. Нам нечего делать. Мы слоняемся по свету и в этот раз решили остановиться здесь, в этой церкви. Человечеству не выстоять против нас! Отказавшись от норм морали вы оказались слишком эмоциональными дабы жить самим по своим желаниям!
С этими словами к святому отцу пришло осознание её слов, что так действительно и есть. Церковь теряет прихожан постоянно. Кто-то уходит в никуда, но много людей переманивают около религиозные секты. Больше всего по его душе ударило осознание великого врага, которому он не может сделать ничего.
Хуго рысил по лесной тропе, разбрасывая в стороны тонкие монеты золотых листьев. Его гладка черная шкура вспыхивала желтыми пятнами, когда на тропу падали редкие солнечные лучи, пробившиеся через кроны деревьев. Лес был умудренным, тёмным, старым. Хороший, добрый лес. Тропа жила в этом лесу своей жизнью. Она могла бежать вперёд, теряться между корней корабельных сосен и выныривать в двадцати шагах в стороне, побежать вниз, по каменистым тропам, там, где когда-то перекликался с птицами весенний ручеек, сперва напитанный снегами, а потом угасший от летнего зноя. Волк пошёл медленнее, чтобы своенравная тропа не ускользнула от него. Его бока, влажные от пота, поднимались и опускались, как хорошо сработанные кузнечные меха. Из розовой пасти то и дело вылетали облачка пара. Жёлтые глаза внимательно смотрели то в одну сторону, то в другую, выискивая опасность, хоть и понимал, что единственная опасность в этом лесу - он сам. Почти единственная.
Наконец, волк увидел нужный лаз в кустарнике дикого шиповника. Розовые цветы потемнели и осыпались на землю, оставив после себя жесткие ягоды. Хуго наклонил морду к земле, практически уткнулся в неё, и пошёл сквозь куст, остерегаясь мелких шипов на ветвях. Оказавшись по другую сторону, он поднял нос и втянул воздух. Близко, совсем близко.
Хуго коротко завыл и прислушался. Через несколько секунд тени под деревьями стали гуще, зашевелились, и навстречу вышел огромный волк. Больше всего он походил на коренастого пони, только у пони нет таких острых зубов и мощной пасти, способной вырвать человеку кисть с той легкостью, с которой выдергивают перо из гусиной спины. Хуго подошёл ближе и лизнул здоровяка в нос, тот дернул головой и недовольно зыркнул. Мун, старший брат Хуго, не признавал нежность, считал, что это удел щенят и матерей, а не взрослых волков, закалённых временем. А пожили они оба на свете не мало. Коренастый волк отступил на шаг, развернулся и медленно двинулся вглубь леса. Хуго последовал за ним. Мягкие еловые иголки приставали к лапам, их смывало ледяной водой тёмных ручейков, которые переходили братья. Он оставляли глубокие следы на топких берегах, перелезали через гнилые стволы деревьев, какими могли бы играть горные великаны. Вскоре они увидели впереди поляну, на которой сидел человек. Он был небольшого роста, узкие плечи обнимал тяжелый суконный плащ, белоснежные волосы перехватывала пеньковая веревка, черная повязка, исписанная белоснежными рунами, скрывала глаза. Его губы шевелились, выговаривая слова на давно забытом языке. Над его головой раскинул зеленые ветви огромный ясень, как будто позабывший о том, что деревья к середине осени сбрасывают увядшую листву, готовясь ко сну. Хуго и Мун замерли на краю поляны. Они ждали призыва, ждали, когда он прикажет им отправиться в самые далекие уголки земли, чтобы стать его глазами и ушами…
Слабый ветерок качал рассохшиеся веревки на дереве, советовался с зелёными листьями о судьбах тех, кто обитал в глубинах леса, и дальше, за его пределами. Человек же оставался недвижим, в глубокой тишине слышался его треснувший шёпот.
— Давно так, да? - тихо проговорил Мун.
— Я устал считать, - младший волк почесал за ухом.
Сколько вёсен их хозяин сидит под Мировым Древом и всматривается в темные воды прошлого? Он ушёл так далеко, что даже они, часть него самого, не могли напасть на след.
— Что он ищет? - Хуго говорил, не отрывая взгляда от фигуры, такой маленькой и хрупкой на фоне врывшихся в землю корней. Они были старше самого времени, сильнее любого из живущих, но оказывали милость и питали хозяина волшебной силой, с помощью которой он путешествовал.
— Ты не знаешь? - Хуго качнул головой. - Я думал, что мы оба знаем его мысли.
— Расскажи.
— Может пять, может десять, а может и все двадцать вёсен назад наш хозяин решил отойти от дел и пожить смертной жизнью. Он нашёл тихий уголок на краю света, взял себе женщину, разводил коз. Ему нравилась размеренность, когда один непримечательный день сменяется братом-близнецом. Он наслаждался простой едой и не менее простой компанией из недалеких соседей, которые тряслись в своих худых домишках, когда начиналась гроза. Однажды жена сказала, что хозяин станет отцом. Наверное, она ожидала радости и гордости, как это бывает у людей, но хозяин не придал значения этому событию. Он жил достаточно долго и обзавелся десятками наследников и наследниц, разбросанных по ближним и дальним землям. Этот ребёнок не был необычным, просто - очередным. Через девять лун женщина родила на свет маленькую девочку. Она громко кричала, будто хотела, чтобы каждая звезда на небе знала о том, что в этот мир пришёл кто-то новый. И что этот кто-то хочет увидеть отца. Её слышали все, кроме хозяина, который был на рыбалке и не слышал, как его звала новорожденная. Когда же он вернулся, то не поцеловал маленького лба, не обнял уставшую жену, а ушёл разделывать рыбу. «Сперва дело, потом всё остальное», - считал он. Не пришёл он и на следующий день, и в третий.
Мун замолчал.
— А что было дальше? - Хуго хотел быть хладнокровным, но мечущийся хвост, разметавший по сторонам не только листья, но и траву, и землю, выдавал его нетерпение. От поднявшейся пыли Мун чихнул.
— А дальше сестра хозяина забрала девочку.
— Но как она узнала?
— Я же тебе говорил, что девочка кричала так громко, что все знали о её появлении на свет.
— И зачем её забрали?
— В том и загадка! Младенец не был особенным, обычный розовый комок без шерсти. И в одну ночь мать находит колыбель пустой. Хозяин пытался понять, что он не разглядел в новорожденной, о чём знала его сестра. Он искал её на севере и юге, западе и востоке, но та вечно ускользала от него. Тогда он пришёл к Древу и обратился к его могуществу, чтобы отыскать дочь. С тех пор он сидит здесь, глухой и слепой ко всему, что происходит вокруг. Его верные люди реже поют о нём песни и приносят в жертвы, они забывают о нём, и его сила угасает. Скоро он сможет жить только за счёт магии Древа, а потом… - Мун кивнул на веревки и тяжело вздохнул.
Хуго молчал. Он думал о том, какую удивительную ценность имеет одна маленькая жизнь и что боги слишком много общаются с людьми, из-за чего стали слепыми к истинной сущности вещей. Они стали чаще полагаться на глаза и уши, вместо того, чтобы слышать мир сердцем, пропускать через себя его биение, говорящее обо всём, что происходит вокруг. «Может, и не все, - подумал он, вспомнив о сестре хозяина. - похоже, она что-то почувствовала. Но что?»
Ветер нашёптывал Мировому Древу истории окружающего леса, человек же оставался глух к этим разговорам. Он не услышал о юной девушке с серебряными волосами, которая только что прошла мимо осыпавшегося куста дикого шиповника, сорвала ягоду и уколола палец о шип. Она громко ойкнула и сунула в рот палец, чтобы высосать иголку. За кустарником темнел неприветливый лес, и девушка поспешила дальше по тропе, чтобы успеть вернуться домой.
Он сидел на крыше высотки, свесив ноги. Рядом лежала неизменная коса, в темноте таинственно поблескивающая древними рунами. Взгляд Жнеца был устремлен вдаль. Город погружался в сон, людей и машин становилось все меньше. Только многочисленная яркая иллюминация говорила о том, что город никогда не засыпает полностью. Фонари, разноцветная реклама, горящие веселыми красками витрины и вывески – иллюзия, за которой скрывается целый водоворот чувств и страстей. Люди внизу любили и ненавидели, веселились и злились, ликовали и впадали в уныние. И, конечно же, убивали. Излюбленное занятие всего человечества – нести смерть ближним. Стремление, заложенное в людях неведомыми силами практически на генетическом уровне. Так что Жнеца не мог обмануть привлекательный городской вид. Он доподлинно знал, сколько жестокости творится там, под сенью фальшиво-радужного освещения.
Буквально пару часов назад он забрал очередную черную душу. Но самым противным, пожалуй, было то, что это оказалась душа девочки-подростка. Лет пятнадцати отроду, из хорошей семьи, но… Подралась с подругой из-за золотой цепочки, которую та не хотела отдавать. Естественно, кто захочет добровольно отдавать свое. Девочка с силой толкнула подругу на стену. А из стены торчал кусок арматуры, на который подруга и насадилась. Алчность, убийство… У малолетней убийцы хватило фантазии и сил забросить тело убитой в ближайший мусорный контейнер. Вот уж воистину, люди гибнут за металл. А самое черное зло должно быть рано или поздно наказано.
Получал ли он облегчение или удовольствие от того, что сам убивал виновных? Возможно, первые пару-тройку сотен лет. После это стало для него рутиной, чем-то обыденным. Просто работа, которую нужно выполнить. Даже являясь бессмертной сущностью, он зачастую чувствовал нечто сродни усталости. Кроме того, Жнец прекрасно понимал, что невозможно полностью искоренить зло, можно лишь уменьшить его количество. Именно поэтому он продолжал уничтожать погрязшие души век за веком.
Жнец поднял голову к небу. Звезды. Те же звезды, что и несколько тысяч лет назад, только слегка изменившие свое положение. Звезды, которые светили ему тогда, когда он еще был человеком, бесстрашным воином и охотником по имени Торн. Жнец закрыл глаза, уносясь воспоминаниями в пучину веков.
Они почуяли дым еще на дальних подступах к поселению. Трое охотников, груженых добычей. Ткнув лошадей пятками в бока, они заставили их ускорить бег, понимая, что случилось что-то непоправимое. В поселении оставались только дети, женщины и старики. Все остальные, как и они, ушли на охоту. Причем, некоторые направились далеко, за горы. Кто-то мог узнать об этом, воспользоваться случаем.
Холодный ветер бьет в лицо, развевает длинные волосы. Быстрее, еще быстрее. Только бы успеть! Лошади недовольно ржут, но все же мчат своих всадников домой. Вот уже должны показаться первые хижины, крытые соломой, но вместо них охотники увидели лишь пепелище, среди которого разгуливали воины чужого племени. И трупы. Трупы соплеменников валялись повсюду: кто-то сгорел, кого-то убили выстрелом из лука или метким броском копья.
Торн жестом приказал спешиться. Охотники остановили коней, спрыгнули на землю, готовя луки к бою, но позади из подлеска начали выскакивать еще люди, до этого удачно маскировавшиеся. Их было десятка два. Впереди рослый мужчина с накинутой на плечи шкурой медведя. Он тянул за волосы хрупкого телосложения девушку, всю израненную и избитую. По ногам пленницы текла кровь. Мужчина самодовольно улыбался, с презрением глядя на троицу охотников.
- Кого я вижу? – он картинно удивился. – Могучий Торн со своей храброй свитой! Что-то вы припозднились. Мы уже заждались вас здесь. Даже хижины догорают.
Друзья Торна дернулись было вперед, обнажая клинки, но воины чужого племени моментально вскинули луки, беря их на прицел. Торн скрежетнул зубами: выхода не было. Любое движение – и их нашпигуют стрелами. И Лима. При виде девушки сердце обливалось кровью. Не сложно догадаться, что они сотворили с ней. Глаза девушки были наполнены слезами. В них застыла вселенская боль и обида. Через двадцать дней у них должен был быть обряд, который связал бы их узами.
- Отпусти ее и уходи отсюда! Тебя не звали в наши земли, Кирт!
- Я не нуждаюсь в приглашении, пес! Мое племя голодает, и я должен сделать так, чтобы оно выжило, чтобы оно процветало. А вы слабы и ничтожны. Хорошая добыча. Твоя женщина станет моей рабыней. Только я не обещаю, что стану с ней хорошо обращаться.
Торн зарычал и бросился было вперед, но внезапно замер, с удивлением глядя на острие копья, торчащее прямо из его груди. Кто-то из воинов Кирта нанес сзади подлый бросок. Торн попытался обернуться, но не смог, рухнул на четвереньки, чтобы через несколько секунд завалиться на бок. Из уголка рта на траву полилась алая струйка. Единственной мыслью, которая билась у него в голове в этот момент, была мысль о том, что он не сможет отомстить. Немая мольба о возмездии вознеслась к небесам, туда, где жили боги. Он не знал, услышат ли его, но очень на это надеялся. Глаза воина закрылись, жизнь покинула его тело.
Пронзительная боль вырвала его из холодных объятий небытия. Он с трудом поднял тяжелые веки, схватился руками за грудь – копья не было. Поднявшись на ноги и пошатываясь, он увидел зеленую степь, простершуюся до самого горизонта. Перед ним в метре от земли клубилось темное, почти черное облако. Оно сгустилось, стало плотным, приобрело пусть и размытые, колышущиеся, но человеческие очертания. Вместо глаз два ослепительно синих огня, заглядывающих в самые глубины души.
- Ты звал нас, - это прозвучало скорее утвердительно, нежели с вопросом. Голос шел из ниоткуда и проникал прямо в голову.
- Я умер? Кто ты? – Торн весь дрожал, будто попал под ледяной дождь.
- Мы те, кто создали этот мир. Мы те, благодаря кому вы живете.
- Вы? Но ты же один!
- Для нас не существует личности как таковой. Нет единоличного “я”. Есть только многоликое и могущественное “мы”. Но ты можешь обращаться к нам так, как тебе удобно, - последнюю фразу голос произнес с явным снисхождением.
- Значит, вы… ты бог?
- Данное определение не отражает нашей сущности. Но для вас мы являемся богами.
- Тогда почему ты не помог? – Торн сжал кулаки, едва сдерживаясь от того, чтобы не броситься на сгусток. – Почему наблюдал, как вырезают мое племя, как надругаются над моей Лимой?!
- Мы не вмешиваемся в человеческие дела. Мы даровали вам жизнь и разум, но как распоряжаться ими, решать должны вы сами.
- Тогда зачем пришел на зов? Насмехаться? Упиваться чужим горем?
- Нам чужды людские эмоции и чувство чьей-то беды не приносит нам удовольствия. Но твоя боль оказалась настолько сильна, что сумела тронуть даже нас. Она не свойственна людям твоего времени. Поэтому мы здесь. Подумай, чего бы ты хотел больше всего?
- Мести. Я жажду мести и справедливости. Чтобы любое зло рано или поздно понесло наказание.
- Мы услышали тебя, но должны предупредить, что месть опустошает и выжигает дотла. Сможешь ли ты потом существовать с безграничной пустотой внутри? Хорошо подумай, прежде чем ответить окончательно.
- Я готов! – выкрикнул Торн, не раздумывая.
- Что ж, - в голосе существа просквозило нечто, похожее на сочувствие, - выбор сделан. Отныне ты будешь зваться Жнецом, собирателем душ. А эта коса станет твоим оружием.
В воздухе перед будущим Жнецом материализовалась коса: короткое древко, с обеих концов направленные в разные стороны лезвия. Торн никогда раньше не встречал такого оружия. Он осторожно обхватил древко ладонью и почувствовал, как по всему телу разливается приятное тепло, мягко обволакивает. Возникло дурманящее ощущение единения с косой.
- Тебе будет дарована сила. Используй ее с умом и только во благо, иначе… - глаза сгустка полыхнули ослепительным огнем. Это было похоже на две испепеляющие вспышки сверхновых. Торн не устоял и рухнул на колени. Думать не хотелось о том, что с ним случиться, пойди он против воли бога.
- Клянусь, - прошептал Торн. Голова внезапно закружилась, он начал терять сознание.
Внизу раздался душераздирающий визг. Жнец с любопытством посмотрел туда, но практически сразу же отвернулся. Ничего необычного, просто два мужика выясняют отношения и бьют друг другу морды. Рядом в панике бегала женщина, явно пассия одного из дерущихся. Именно она и изображала из себя сирену. Скучно, неинтересно.
Жнец вздохнул: мельчает народец, занимается в основном тем, что только исподтишка пакостит своим ближним. Куда девался размах, полет фантазии, жажда владения миром? Хотя, стоили признаться, что ему это нравилось. Может, человечество все же не так уж и безнадежно? А рядовые психи, маньяки и сластолюбцы были и будут всегда.
Снова вздох. Жнец с искренней любовью погладил древко ставшего родным за тысячи лет оружия. Жаль, что когда-то давно он так и не смог спасти возлюбленную, но лезвия вдоволь испили крови врага.
Не успел, не уберег. Когда он очнулся после беседы с богом, оказалось, что прошло не несколько минут, а больше месяца. К тому времени Кирт натешился с пленной девушкой и отдал ее своим воинам. А дальше… До сих пор он помнит тело, привязанное к столбу и исклеванное стервятниками. Но также он помнил и перекошенное от ужаса лицо Кирта, когда новоиспеченный Жнец предстал перед ним. Сложнее всего оказалось сдержаться и не вырезать под корень все чужое племя, включая ни в чем неповинных. Устоял, хоть соблазн и был велик. Когда он уходил, позади реками текли слезы и раздавался протяжный, наполненный болью вой уцелевших. Тогда в первый раз свершилось возмездие. С тех пор он встречал сотни тысяч мерзких душ, но интереснее всего были, безусловно, встречи с власть имущими людьми.
Император удовлетворенно раскинулся на роскошном ложе, наблюдая, как удаляется, плавно покачивая бедрами, очередная любовница, неверная супруга одного из патрициев. Хороша, несмотря на то, что дурочка. Впрочем, как и все остальные. Покупаются на богатые посулы и надежды стать законной супругой императора. Наивные простушки, годные разве только что на то, чтобы их использовали. Жаль, что нельзя открыто загонять их на арену. Гладиаторы из них, конечно, не получились бы, но для травли дикими зверями вполне бы подошли. Красочное, наверное, вышло бы зрелище.
В ночной тишине прозвучали негромкие шаги по мозаичному полу. Император приподнял свое грузное тело. Кого это там несет? Может, любовница захотела продолжения или кто-то из слуг с доносом? Или же… Император замер, подумав о том, что к нему подослали убийц. Нет, не может быть! Стража верна ему, и никто не прошмыгнет во дворец незамеченным. Или же измена, переворот? Кажется, он слышит голоса на улице. Или нет?
Высокая фигура была почти рядом, как вдруг запнулась, нелепо взмахнула руками, пытаясь удержать равновесие, и выругалась. Голос мужской, незнакомый.
- Кто ты и что здесь делаешь?! – разозлился император. – Поди прочь или, клянусь Юпитером, я прикажу бросить тебя тиграм!
- Вот что за мода? – неизвестный, казалось, не обратил внимания на слова. – Не могли придумать что-то более удобное и практичное? Что тоги ваши, что туники – висящие бесформенные бесполезные тряпки, в которых запутаться раз - плюнуть. Косу чуть не уронил из-за этого модничества.
- Я еще раз спрашиваю, кто ты? – голос императора уже не звучал так грозно.
- Действительно, что же это я, - спохватился незнакомец. – Простите мою неучтивость, о великий император. Позвольте представиться – Жнец, собиратель душ.
При этих словах в темноте зловеще замерцали два изогнутых зазубренных лезвия.
- Как ты смеешь врываться ко мне среди ночи? Или боги лишили тебя памяти, и ты забыл, кто я?!
- Напомнить бы не помешало, - раболепным голосом произнес Жнец и нагло улегся прямо на императорское ложе. При этом он слегка прищелкнул пальцами, и в спальне стало светло, как днем.
Император вскочил с ложа на своих тощих ногах. Ноздри его гневно раздувались, обычно омерзительно бледное лицо пошло багровыми пятнами. И без того безумные, глубоко посаженные глаза, казалось, утратили последние крупицы разума. Как смеет этот презренный червь вести себя так бесцеремонно?
- Я Гай Юлий Цезарь Август Германик Калигула! Перед тобой великий понтифик, Отец отечества, четырежды консул, трибун и надежда всей империи! Я солнце римского народа, божество, сошедшее на землю, чтобы сделать ее лучше.
- Долго сочинял? – Жнец вопросительно изогнул бровь, водя указательным пальцем по лезвию. – Пустозвон ты, а не солнце. Грязный выродок. Но вот с твоим прозвищем я согласен, потому как мозга у тебя не больше, чем у сапога.
По лицу Калигулы можно было предположить, что он вот-вот взорвется от переполнявшей его ярости. Еще никто и никогда не смел вести себя с ним так нагло и вызывающе. Любой, даже самый безрассудный приказ, любое взбалмошное желание, исполнялись мгновенно, дабы не вызвать императорский гнев.
- Стража! – завизжал Калигула. – Стража! Вышвырните этого мерзавца и скормите его зверям!
- Успокойся, стража не придет. Они спят крепким безмятежным сном.
- Убирайся, убирайся! Я прикажу растерзать тебя, брошу в Тибр, сошлю в каменоломни!
- Это все сразу или же по очереди? – в глазах Жнеца заплясали искорки. Ему доставляло удовольствие наблюдать, как распинается в угрозах тот, кто на самом деле ничего из себя не представляет. Букашка рядом с неизмеримо большей силой.
- Ты… Ты… - император задыхался от душившей ярости, пытался подобрать слова, но лишь больше багровел.
- Все, хватит. Вижу, ты до конца не понимаешь, кто перед тобой. Впрочем, я не особо удивлен. Все, с кем я имел дело, поначалу не понимали и не верили. К счастью, это легко исправляется.
Жнец щелкнул пальцами и тело императора воспарило над кроватью. Он нелепо раскинул руки и быстро-быстро перебирал ногами. Страх, захлестнувший его, разлился по телу, окутал ледяным покрывалом, вызывая рвотные позывы. Калигула открыл было рот, чтобы закричать, но горло сжала невидимая хватка, давая только доступ небольшой порции кислорода. Продержав так в воздухе правителя несколько минут, Жнец махнул рукой – Калигула с грузным шлепком свалился на ложе, забился в самый дальний его конец. Он, как рыба, широко открывал рот, стараясь вдохнуть как можно глубже.
- Вот так-то гораздо лучше, - Жнец поднялся. – И откуда в людях столько недоверия?
- Что тебе нужно? – глаза императора от страха готовы были выпрыгнуть из глазниц.
- Как что? Твоя душа. Ее уже давно следует забрать. Кто там у вас заведует подземным царством? Плутон? Ужасное упущение с его стороны. Ладно, с ним я еще побеседую чуть позже. Пока же необходимо исправить его ошибку. Тебе, о великий Сапожок, пора покинуть сей бренный мир.
- За что? – Калигула вновь заверещал. – Чем я заслужил смерть в таком возрасте?! Я же справедливый правитель! Народ и армия любят меня и боготворят!
- Ты должно быть шутишь, - брови Жнеца совершенно искренне изогнулись. – Или же ты и в самом деле беспросветно глуп. Что ж, посмотрим.
Жнец вытянул вперед руку ладонью вверх. В нее упал свиток пергамента. Владыка душ какое-то время пытался развернуть его, но тот упорно не поддавался. В конце концов, он грозно сверкнул глазами – и пергамент развернулся, повиснув прямо перед лицом.
- Свитки бы тоже не помешало поменять, как и вашу одежду. Жутко неудобно. Итак, посмотрим. Хм, действительно, у тебя есть несколько хороших дел: снижение имперского налога, амнистия по всей Империи, постройка акведуков для улучшения водоснабжения, постройка дорог, храмов, фонтанов. Правда, у меня есть стойкое убеждение, что это делалось лишь для того, чтобы жить среди красоты и роскоши, а не из благих намерений.
- Я возводил храмы в честь богов, потому что почитаю их.
- Действительно? Возможно, именно поэтому ты в одном из таких храмов заменил изваяние Юпитера на свое собственное, - Жнец повернулся спиной к императору. – Да и у статуи Зевса собирался отрубить золотую голову, чтобы пристроить туда свою собственную. А объявление войны Нептуну? Рубить мечом океан и сечь его розгами… Мне кажется, не каждый псих дойдет до такого. Даже странно, что солдаты тебя там же и не утопили. Подумать только, предложить в качестве жалования набрать ракушек. О, чуть не забыл про тот случай, когда ты оделся помощником резника, а потом преспокойно убил самого жреца-резника. Странная у тебя вера.
- Потому что единственный бог – это я! Удел остальных – подчиняться и служить мне! – правитель даже не заметил, что противоречит сам себе.
- Лучше бы тот клещ, который заразил тебя энцефалитом, сожрал тебя целиком, - недовольно произнес себе под нос Жнец. – Никогда не перебивай меня! Ты даже не представляешь, что я могу с тобой сделать.
Левая рука императора вспыхнула багрово-голубым пламенем от запястья до плеча. Калигула заметался, истошно вопя от боли, попытался выбежать из комнаты, но натолкнулся не невидимую преграду и упал. Он катался по полу, корчился и выгибался дугой, рычал словно раненый зверь, но не мог сбить пламя. Кожа на руке обуглилась, в воздухе витал противный аромат горелого мяса. Жнец легонько дунул, пламя угасло.
- Замолчи, все в порядке с твоей рукой, протри глаза.
Калигула замолчал, вытаращившись на руку. От огня не осталось и следа, вместо черной сгоревшей кожи ее покрывала новая, розовая.
- Зачем?!
- Неужели непонятно? Ты должен прочувствовать всю ту боль, что ты причинил людям. А я все это проконтролирую. Только в отличие от тебя мне не доставляет удовольствия смотреть на пытки. Бей, чтобы он чувствовал, что умирает. Фраза, сказанная тобою, если мне не изменяет память. Ты зациклен на пытках и мучениях. Забыл, как приказал сбросить невинных людей с берега в море, а сам плавал рядом на корабле и упивался их муками. Но и на это можно было бы закрыть глаза, если бы не то, что ты самолично топил тех, кто хотел спастись. Сотни загубленных душ. И все ради чего? Чтобы потешить твое самолюбие и чувство вседозволенности? Ты хоть представляешь, каково им было?
Вокруг Калигулы внезапно сомкнулась черная тяжелая толща воды. По случайному совпадению перед этим он успел сделать глубокий вдох, но это должно было лишь немного отсрочить агонию. Вода давила со всех сторон, увлекла куда-то вниз, в мрачную бездонную пучину. Император барахтался, стремясь всплыть, но тщетно: сориентироваться в пространстве не представлялось возможным. Он отчаянно греб, но не мог понять – всплывает или же, наоборот, погружается. Цепочка пузырьков вырвалась изо рта, воздух заканчивался. Внутрь хлынул обжигающе холодный поток, разрывая легкие, заполняя собой каждую клеточку тела. Калигула, теряя и без того нездоровый рассудок, царапал себе руками горло, полосовал ногтями грудь, захлебываясь в беззвучном крике. Рядом проплыло равнодушно-спокойное лицо Жнеца с горящими глазами. Император протянул к нему руки, на искаженном гримасой боли лице отразилась мольба. Крутанувшись штопором, Жнец рванул вверх, увлекая за собой тирана.
Тяжело хрипя, Калигула раскинулся на ложе, с которого ручьями стекала вода. Жнец же стоял совершенно сухой, скрестив руки на груди. Он ждал, пока олицетворение бога на земле хоть немного очухается. Но олицетворение было столь напугано, что не могло даже двигаться. Пришлось встряхнуть его легким электрическим разрядом. Впрочем, стократ усиленным за счет того, что и император, и кровать были мокрыми.
- Ты жестокое создание, - выдавил из себя Калигула, когда способность говорить вновь к нему вернулась.
- У тебя хватает наглости говорить мне о жестокости? – в голосе Жнеца скорее звучало восхищение от дерзости деспота, нежели удивление.
- Да, я обвиняю тебя, демон! Ни один человек не заслуживает таких мучений.
- Насколько я помню, еще недавно ты кричал, что ты бог. Так что тебя это не касается, - Жнец пальцем поманил к себе свиток. – Смотрим дальше. Жесточайшие пытки, в которых ты сам участвовал. Одна из любимых – распиливание жертвы тупой пилой. Подвешивание мужчин за половые органы. Мерзко. Скармливание преступников диким животным. Допустим, преступников особо и не жалко. О, когда они закончились, ты приказал кормить зверушек невинными зрителями. Принуждение отцов наблюдать за казнью своих сыновей. Убивать юношей только за то, что они красивее тебя? Тогда тебе нужно было вырезать практически весь мир, потому как твоя физиономия оставляет желать лучшего.
- Никто не смеет быть прекраснее божества! – Калигула отошел от внезапного купания, начал вновь чувствовать себя владыкой. Даже то, что перед ним бессмертная и невероятно могущественная сущность, не избавило его от своих замашек.
- Все ж таки тяжело иметь дело с психами, - снова пробурчал под нос Жнец. – Ничего вокруг себя не видят и не слышат. Доказываешь им что-то, доказываешь, но стоит только перестать угрожать или терзать, как они сразу обо всем забывают и начинают кичиться своим происхождением и привилегиями. Вот и что мне с ним делать?
По лезвиям косы с треском пробежали синие искорки. Жнец с одобрением и нежностью посмотрел на грозное оружие.
- А ведь ты права, подруга. Можно попробовать. Хоть приструнить немного, а то его бахвальство уже поперек горла стоит.
Потолок над головой испарился. Поток свежего ветра ворвался в помещение, захлопали, как крылья гигантской ночной птицы, шелковые занавеси. Калигула перестал разглагольствовать, уставился полным неподдельного удивления взглядом в звездное небо. Небесные изумруды, которыми был вышит черный бархат небосвода, пропадали, их поглощали чернильные тяжелые тучи. Раскат грома, сотрясший дворец до основания, заставил перекоситься лицо императора. Его глаза лихорадочно бегали, сверкая безумием большим, чем обычно. Каскады ослепляющих молний расчертили ночную тьму зловещим фейерверком. Белые, голубые, фиолетовые, желтоватые и красноватые цвета перемешивались, будто дьявольский художник, что выбрал своим холстом целое небо, смешивал их в палитре. Молнии змеились, вгрызались в землю смертоносными жалами, сжигали ее, превращали поверхность в гладкое горячее стекло.
Еще один раскат – и император кубарем скатился с кровати, трясясь от первобытного страха, полез под нее. Он не переносил грозу. Казалось, сами боги в этот момент хотят выжечь его душу, испепелить тело и развеять прах над Тибром. Боги мстили, боги желали наказать того, кто возомнил себя равным им. В минуты же страха рассудок тирана становился светлым, он осознавал все те мерзости, которые сотворил. И это угнетало еще больше, лишало способности говорить и двигаться, иначе он бы просто покончил жизнь самоубийством.
- Трус, - резюмировал Жнец. Неуловимое движение мизинцем – и Калигулу из-под кровати вытянули ларвы, злые духи, чьи наклонности вряд ли сильно отличались от императорских. Четыре духа бросили его на ложе, крепко-накрепко держа руки и ноги. Еще два демона, скалясь и гримасничая, взялись за устрашающего вида пилы с засохшими бурыми пятнами. Осознав, что его ждет, деспот задергался, желая вырваться из цепких лап палачей, но никто не позволил ему этого сделать. Причмокивая от удовольствия, ларвы начали свою черную работу. Зубья пил вгрызались в рыхлую плоть, вспарывая кожу, кромсая вены и мышцы. Душераздирающий скрежет, раздавшийся, когда металл резанул по костям, едва не погасил сознание человека. Император и сам не знал, как до сих пор не провалился в спасительное забытье или же не умер от болевого шока. Он хрипел от боли, надсадно кашлял и плевал кровью. Если бы он имел смелость взглянуть на места разрезов, то увидел бы, как они сразу же затягиваются, а демоны пропиливают их снова и снова. Это продолжалось целую вечность и закончилось только тогда, когда Калигула не мог уже издавать никаких звуков.
- Довольно, - Жнец махнул ладонью. Демоны, покорно кланяясь, удалились. – Дальше что у нас в списке? Похоть, разврат и прелюбодеяния. Плавучие дворцы для оргий. Хм, возможно, я бы даже это смог понять. В конце концов, для вашего города оргии это в порядке вещей. Но ты и тут пошел дальше других: подкладывал свои сестер под других; отбирал жен у знати себе для утех. Что там еще? Мужеложство. Причем очень часто против воли партнера. Тебе самому от себя не противно? А ведь даже по вашим законам за мужеложство положена смертная казнь. Или для начала опробуем на тебе ощущения жертв твоих сексуальных утех?
- Пощади, - прошептал Калигула. – Ради всех богов, пощади.
- Пощадить? – Жнец задумался. Потом принял какое-то решение, хищно улыбнулся. – Хорошо, прощай.
С этими словами собиратель душ направился к выходу
- Ты оставляешь меня в живых?! – выкрикнул император вопрос спине Жнеца.
- Конечно, - тот обернулся на пороге. – Ведь надо уметь быть милосердным. К тому же, мне требуется немного времени, чтобы подумать, какому наказанию окажется подвержена твоя душа на протяжении тысяч и тысяч лет. Или же она и вовсе исчезнет. Да, не забудь завтра после посещения театра обязательно сходить в термы. Я позабочусь, чтобы омовение было целебным, твое здоровье в последнее время пошатнулось. А зачем мне забирать душу из больного тела?
У выхода из дворца к Жнецу подошел человек, закутанный в долгополый плащ с капюшоном.
- Я знаю, кто ты. И прошу только об одном. Дай нам лично поквитаться с этим тираном.
- Он полностью в твоем распоряжении, Кассий Херея́. Но оставьте на нем хоть немного живого места. Мне не очень хочется возиться потом с окровавленным куском мяса.
Человек благодарно кивнул и бесшумной тенью исчез во мраке…
Столько времени минуло, а ничего в мире существенно не изменилось. Все так же вершат свои черные дела люди. Все так же безумствуют власть имущие, прикрываясь благими намерениями. И это не только президенты стран, какие-нибудь короли и князи. Любые мелкие сошки, занимающие незначительные руководящие должности, порой в душе оказываются хуже того же самого Калигулы или маниакального любителя баварских сосисок.
Город окутала тишина. Даже дерущаяся пара внизу куда-то делась, пока он предавался воспоминаниям. Жнец вновь глянул на небо. Небольшие тучки потихоньку затягивали небо, вскоре должен зарядить мелкий нудный дождь. Пусть. Дождь он тоже любил. Дождь смывал обиды, горечь, разочарования. И давал надежду. Надежду на то, что эта ночь, может быть закончится спокойно и ему больше не придется копаться в чужой боли и разгребать чужие грехи…
Что вы знаете о страхе? Уверен, каждый из вас с ним когда-либо сталкивался. Кто-то боится темноты, кто-то летучих мышей, змей, прочих гадов. Страх правит этим миром. Ни любовь, ни красота, ни радость не идут ни в какое сравнение с той силой, которой обладает чувство страха. Боящийся человек либо забивается в ужасе, либо совершает такие поступки, на которые никогда не пошел бы при других обстоятельствах. Но самым большим страхом, на мой взгляд, является боязнь смерти. И не потому, что смерть является чем-то сверхъестественным, а потому, что от нее нельзя убежать, скрыться, ее нельзя перехитрить. Для того, чтобы хоть как-то уменьшить этот страх, человек придумал веру в загробную жизнь, начал верить в то, что там, за гранью, есть какое-то продолжение. Абсурд. Я точно знаю, что после смерти нас ждет небытие, абсолютное ничто; мы не будем ничего видеть, слышать, чувствовать, осязать или обонять. Нас просто не станет. По крайней мере, большинства из нас. Откуда я это знаю? Поверьте, когда у тебя за спиной стоит некто, кто знает все о смерти, сомневаться особо не приходится. Он с ухмылкой ждет, когда я допишу этот текст, чтобы собрать свою жатву. И я, как могу, оттягиваю ужасный момент, но понимаю, что этому созданию, за плечами которого многие тысячи лет, спешить некуда. Для него лишние пол часа или час не значат ровным счетом ничего. На его фоне человек не более, чем бабочка-однодневка. Но нужно рассказать обо всем по порядку. Не знаю, поможет ли это кому-нибудь из вас, но пусть это окажется моей предсмертной исповедью.
Итак, с чего же все началось? Сложный вопрос. Я никогда не увлекался мистикой, не верили ни в бога, ни в черта. Эзотерика, мистицизм, оккультизм – для меня это были просто слова. Да, мог посмотреть фильмы на данную тематику, потому как находил их в какой-то степени забавными, но отнюдь не страшными. Скорее, неумело наигранными. Верил ли я тогда в жизнь после смерти? Наверное, как и многие, где-то в глубине души немного верил, но не придавал этому большого значения.
Как сейчас помню: осеннее хмурое небо, пытающееся разродиться дождем, но швыряющее в лицо только мелкую противную морось; холодный пронизывающий насквозь ветер; кувыркающиеся по асфальту изломанные багрово-красные листья, будто капли крови на теле города. Вокруг все серое, унылое. Недовольные злые люди, мокрые насквозь, продрогшие. Протрусила, опустив уши, дворняга. Пробегая мимо меня, подняла морду с грустными глазами, потянулась ко мне, но я махнул рукой, прогоняя псину. Настроение было под стать осеннему небу – такое же серое и мрачное. Все вокруг бесило, раздражало, действовало на нервы. Задумавшись, я не заметил, как налетел на оборванного мальца, сидевшего возле ларечка со всякой мелочью.
- Пшшшел вон отсюда! – я в ярости замахнулся ногой. – Поразвелось бомжей малолетних. Вас даже людьми назвать не выходит!
Малец вжал голову в плечи, весь съежился, ожидая удара, но я решил, что не стоит марать об него руки. Просто пошел дальше. Пройдя буквально метров пятьдесят, я впервые увидел его. Высокий мужчина лет тридцати пяти, аккуратно уложенные волосы цвета воронова крыла, бледное лицо с аристократическими чертами. Одет в безукоризненный черный костюм, на плечи наброшен широкий плащ с фибулой в виде открывшей пасть змеи. В правой руке он держал косу. Не такую, какую используют для скашивания травы. У этой было короткое древко, не более полуметра. С обеих сторон древка лезвия, смотрящие в разных направлениях, покрытые какими-то мерцающими знаками. Внешняя кромка лезвий усеяна зубцами. Но даже не это удивляло: мало ли психов в наше время, расхаживающих в диком виде. Странным было то, что на незнакомца не попадало ни капли. Морось огибала его, будто вокруг человека находился незримый купол, отталкивающий влагу. Прохожие, впрочем, тоже обходили его стороной. Не замечали, но неосознанно старались не приближаться. Взгляд незнакомца выворачивал душу наизнанку, приковывал к месту. Свободной рукой он поманил меня к себе. Не отдавая отчета своим действиям, я деревянными шагами приблизился к нему.
- Пройдемся, - голос незнакомца оказался тихим и бархатистым, не несущим никакой угрозы, но ему невозможно было противиться. Мы не спеша зашагали рядом. Я боязливо косился на оружие в руке незнакомца. На языке вертелись сотни вопросов, в голове мелькали странные мысли. В конце концов я не выдержал, спросил:
- А ты кто такой вообще?
- Сам-то как думаешь? – он с любопытством слегка повернул голову в мою сторону.
- Честно? Обыкновенный псих, каких тысячи в этом городе. Либо клоун, вырядившийся не по погоде. Либо клоун-псих.
- О, бравируешь и пытаешься шутить. Молодец. Обычно у людей другая реакция. Нет, Витя, я не псих и уж точно не клоун. Все гораздо проще. Я Жнец.
Черт, откуда этот сумасшедший знает, как меня зовут?! Может, это дурацкий розыгрыш кого-то из моих друзей? Тогда они узнают о себе много нового, в этом я ручаюсь.
- Какой еще жнец? Урожай еще в августе собрали. Не поздновато ли косой в поле махать? Да и инструмент для жатвы не особо подходит.
- Все еще пытаешься шутить? Похвально. Нет. Я Жнец. И эта коса идеально подходит для сбора человеческих душ.
- Так ты смерть что ли? – я нервно хохотнул, но незнакомец даже бровью не повел.
- Глупый стереотип. Повторю в третий раз – я Жнец! Моя задача собирать человеческие души. Те, которым уже ничего не светит.
Почему-то мне показалось, что он не шутит. Где-то глубоко во мне зародился холодный ледяной страх, волной пробежал по всему телу, сковывая движения, выжигая и поглощая все чувства. Руки затряслись мелкой дрожью против моей воли, закружилась голова. В районе живота образовалась пустота, как в моменты, когда ты резко взлетаешь или опускаешься на аттракционах.
- Вижу, ты осознал наконец и тебя проняло, да? – Жнец с интересом смотрел на меня. Я был абсолютно уверен, что он чувствовал всю гамму эмоций, которые обуревали меня в данную минуту. Хотя, какая там гамма. Я представлял собой один большой комок жгучего всепоглощающего страха.
- И что тебе нужно от меня?
- Вот это деловой разговор. Ты что-нибудь слышал о семи смертных грехах?
- Смутно припоминаю. В каком-то фильме было.
- Пропащее поколение, - Жнец брезгливо скривился. – В фильме он видел… Ладно, не важно. Так вот, самым страшным грехом является гордыня, тщеславие. А ты, Виктор, всегда был чрезмерно тщеславен. Ты пропитан гордыней насквозь. И я пришел, чтобы забрать твою сгнившую душу.
- Я попаду в ад? – слова выходили из меня через силу.
- В ад? – хохотнул Жнец. – Слишком легкое наказание для гордецов вроде тебя. Ты же всегда ставил себя выше других, верно? Даже несколько минут назад ты чуть не ударил бедного мальчика всего лишь за то, что судьба оказалась неблагосклонной к нему. И за человека ты его не считаешь. Хотя, скажу тебе по секрету, его ожидает большое будущее. Нельзя судить человека всего лишь по внешнему виду. Но нет, твоя гордыня застит тебе глаза, ты ослеплен своей собственной значимостью. И таких миллионы кругом. Ад… Нет и еще раз нет. Для таких, как ты, не предусмотрено никакого посмертия. В аду души пусть и испытывают мучения, но все же существуют. Тебя же не ожидает ничего. Только пустота, ничто, которое ты не сможешь не представить, не почувствовать. Ты просто перестанешь существовать. Тебя не станет.
- И когда? Сейчас? – я нервно сглотнул.
- Ну почему же сейчас. Зачем кому-то из прохожих видеть твой хладный труп? Скажем так, в эту пятницу. Как раз это будет тринадцатое число. Я думаю, это символично, не так ли? К тому же, мне доставляет определенное удовольствие ощущать, как приговоренный мучается от осознания скорой и неизбежной гибели. Он начинает по-другому смотреть на некоторые вещи, но уже слишком поздно. Так что жди меня в пятницу.
С этими словами Жнец исчез. Без всяких театральных эффектов. Вот он стоял – и вот уже исчез, как будто и не было его здесь. А я стремглав помчался домой, разбрызгивая лужи под ногами и не замечая людей, на которых налетал. Влетев в квартиру, захлопнул за собой дверь, забежал на кухню и, достав из холодильника бутылку водки, залпом опрокинул в себя наполненный дрожащими руками до краев стакан. Водка прокатилась по пищеводу, разорвалась в желудке огненным цветком. В голове зашумело. Неужели все это произошло на самом деле? Что он там сказал, в пятницу? Сегодня вторник. Выходит, мне осталось всего-ничего? Бред какой-то. Разве такое возможно? Шатающейся походкой я направился в ванную, открыл кран, плеснул в лицо холодной водой. Когда я поднял голову и посмотрел в зеркало, то заметил у себя на щеке какой-то знак. Приблизившись к зеркалу, я рассмотрел, что это едва заметный круг, а в нем две перекрещенные косы. Он оставил на мне свою метку?! Едва дотронувшись до метки кончиками пальцев, я ощутил легкое покалывание, переходящее в жжение. Черт! Похоже, это все на самом деле происходит со мной. Но почему? Какая к черту гордыня?! Вон, забрал бы лучше соседа снизу, алкаша и тунеядца. От того все равно проку никакого нет! Я со злостью ударил кулаком по зеркалу, сразу же покрывшемуся тонкой сетью трещин. Плевать, оно мне уже вряд ли понадобится. Вернувшись на кухню, я допил оставшуюся в бутылке водку, добрел до своей комнаты и рухнул на кровать, провалившись в беспамятство…
Как ни странно, проснулся я довольно рано и даже не ощутил головной боли после вчерашнего выпитого. Единственное, что насторожило, так это была жуткая сырость в квартире и запах… Сперва я не понял, чем это пахнет, но потом до меня дошло – пахло тленом. Страх снова овладел мной. Что делать? Неужели нельзя найти выход? Почему я должен сидеть и ждать, пока меня поведут на заклание как агнца? Порывшись во всемирной паутине, я нашел то, что в любой другой ситуации искать не стал бы, боясь прослыть психом. Я нашел адрес какой-то бабки-ведуньи-знахарки, живущей в нескольких кварталах от меня. Отзывы об этой бабульке оказались исключительно положительными, и я решил рискнуть: хуже уже все равно быть не могло. Тем более, что метка на щеке напоминала о себе все более нарастающим зудом и жжением.
Через час я стоял перед неказистым двухэтажным домиком с серой крышей, такими же серыми стенами и неприветливыми окнами. Мелькнуло сомнение насчет моей безумной идеи, но возникшая в щеке боль сотней раскаленных игл быстро развеяла все сомнения. Я шагнул в темный подъезд: скрипучий деревянный пол, обшарпанные стены, с которых кусками свисают куски краски. Найдя нужную мне дверь и не обнаружив звонка, я несколько раз громко постучал. Спустя несколько долгих минут раздался звук шаркающих по полу ног, дверь приоткрылась. За ней стояла вполне обычного вида старушка, даже и не скажешь, что это знахарка. Может, шарлатанка какая?
- Здравствуйте, - начал было я, но дверь захлопнулась перед моим носом. Удивившись такому нахальному поведению, я снова забарабанил. И в ответ услышал раздраженный злой голос:
- Иди отседова! Я меченым не помогаю! Ты ужо мертвяк, пара дней тебе осталось, не более. Не хватало мне еще с покойниками связываться!
Я стоял в растерянности, слушая, как удаляются от двери шаги. Покойник, покойник, покойник… Слово набатом звучало в голове. Похоже, бабка и правда разглядела во мне то, что никто из окружающих не видел. В том числе и метку. Пожираемый страхом, я отправился домой. В глубине души надеясь, что все еще разрешится благополучно…
Четверг… Остались сутки до того момента, когда со мной случится самое страшное и неизбежное. Я не хотел этого, этому противилась каждая клеточка моего тела, каждый волосок протестовал. А что если…? Ну конечно! Сбежать! Уехать из этого проклятого города и от Жнеца. Так, чтобы и следа моего здесь даже не осталось. Я лихорадочно метался по квартире, собирая немудреные пожитки и стараясь не обращать внимания на появившуюся на стенах бурую плесень. Потом как-нибудь продам эту квартиру удаленно и пусть новые жильцы разбираются со всем этим хаосом, у меня уже голова болеть не будет. Я не строил какой-то определенный маршрут: просто сел в первый попавшийся пригородный автобус. Лишь бы вырваться из города, а там уже определюсь, куда ехать дальше и что делать. Сидя у окна, я наблюдал, как мимо проплывают дома и люди, заводы и фабрики. Интересно, скольких человек забирает Жнец за их прегрешения? Наверное, много. А они ведь и не догадываются, что рано или поздно за ними придет некто, кто отправит их в небытие. Да, блаженны в неведении.
Автобус почти выехал за черту города…и остановился! Водитель, громко матерясь, вылез из кабины, открыл капот и принялся там сосредоточенно копаться, время от времени поминая по матери весь автобусный парк и тех, кто экономит на техобслуживании. Я, как и некоторые пассажиры, вышел из салона на улицу покурить, отошел чуть в сторону, чтобы не толпиться у самых дверей. Каким-то шестым чувством, я понял, что что-то не так, бросился в сторону. И очень вовремя! Коса с двумя лезвиями просвистела ровно там, где я только что стоял. Хищная улыбка Жнеца, насмешливый взгляд.
- Что, автобус сломался? Ай, какая досада. А тебе не говорили, что убегать от того, с кем назначена очень важная встреча, считается дурным тоном?
Жнец щелкнул пальцами – и от боли меня чуть не прижало к земле. Теперь не только щека, все внутренности горели адским огнем.
- Хватит, - прохрипел я.
- Уверен? Хорошо. Возвращайся домой и не думай, что можешь убежать от неизбежного. О, - Жнец отвлекся на водителя автобуса, - каков экземпляр. Пожалуй, стоит заняться им поплотнее. Для этого даже небытия будет мало, тут надо придумать нечто более изощренное. Любопытно, любопытно.
Я не стал слушать, о чем он говорил дальше. Как побитая собака я поплелся домой, где провалился в тревожный нервный сон.
И вот теперь, я дописываю этот текст. Я не оборачиваюсь, но точно знаю, что он стоит у меня за спиной, нежно оглаживает пальцем лезвие косы и ухмыляется. Внутри меня уже не просто страх – это квинтэссенция ужаса, почти ощутимая физически. В квартире пахнет разложением, стены толстым ковром укрыла плесень. Такое чувство, что вместе со мной умрет и мое жилище. Я знаю, что ничего уже нельзя изменить, нет возможности на что-то повлиять. Я прошу об одном: если когда-нибудь моя предсмертная записка попадет к тому, кто действительно безгрешен и чист душой… Помолитесь за меня…
Глава 3. Sina era est studio (1), или Загнанный зверь вдвойне опасен.
Семён "Топаз". (все пикчи сделаны нейросеткой)
Управление уголовного розыска ГУ МВД России по г.Санкт-Петербургу и Ленинградской области.
Полковник Макаренко Игорь Максимилианович, крепкий полноватый мужчина с залысинами и одутловатым лицом, долго и громко кричал на собравшихся подчиненных, давая выход раздражению, которое вызвало у него давление от вышестоящего начальства. Кричал он так, что весь раскраснелся и вспотел. Наконец, устав, выпил стакан воды и тяжело присел в кресло. Вредно ему так себя доводить, с его-то сердцем!
Макаренко вытер мокрое лицо чистым носовым платком и уже спокойнее спросил:
- Всё ясно?
Яснее ясного! Горы трупов за несколько дней. И так каждый месяц. Один и тот же почерк: эксперты говорят, что вероятно орудует маньяк (возможно и не один!), разделывающий свои жертвы с помощью мачете или чего-то вроде. И странно то, что все пострадавшие как один закоренелые преступники! Невероятно, что журналисты ещё не пронюхали – они это явно представили бы как работу народного мстителя.
За городом найдены тела якобы бывших сотрудников охранной фирмы, работавших в частном порядке на пропавшего, кстати, бизнесмена Артура Волонтира. Все умерли от паралича сердечной мышцы и дыхательного центра. Причина: какой-то животный яд, эксперты работают.
Но самое главное – это видео, гуляющее по сети, за полтора дня набравшее миллионные просмотры. Нечасто увидишь (разве что в кино), как один боец играючи вырубает восьмерых, из которых, как оказалось, все – та самая пресловутая золотая молодежь, у которых папы сидят в широких и удобных креслах, а кто-то и вовсе с погонами и в хороших должностях. Вот оттуда-то ветер и дует.
- Короче, жду результатов в кратчайшие сроки. Все свободны. А ты, Миша, останься.
Макаренко обращался к капитану Ломоносову Михаилу Илларионовичу, худощавому шатену с простым славянским лицом, с мягкими чертами и светлыми глазами.
Полковник закурил и с минуту молча смотрел в окно. Затем резко повернулся к подчиненному и подвинул тому два широких конверта.
- Вот что, Миша, мы с тобой давно работаем. Ещё батька твой тут сидел, как сейчас помню. Так что, как всегда, скажу прямо. Помнишь, ты привлекал к делу своего приятеля из спецназа? Как там его?
- Семён «Топаз», - ответил Ломоносов, понимающе улыбаясь. Он уже догадался, о чём пойдет речь.
- Да. В общем, его услуги снова нужны. Сам понимаешь. На видео этот уёбок сделал инвалидом генеральского сынка. Да еще отпрыска зама губернатора. И ещё… Хули уж там! И теперь они спустили всех гончих. Само собой, в обход стандартных схем. Каратист этот хуев нужен не в наручниках и не в суде, - капитан кивнул, - а, хм, в частном, так сказать порядке, исчезнуть и пропасть… Ну, ты понял.
- Сделаем.
- Вот и славно. В конвертах деньги и вся информация, что удалось нарыть. Работайте.
Вырваться с работы удалось лишь в восьмом часу вечера. Машину, увы, капитан отдал в ремонт. Пришлось идти пешком к метро, проклиная погоду и Петра первого, построившего этот город в болотах.
Домой он приехал около девяти и сразу же позвонил соседу, тому самому Семёну, о котором вспомнил Макаренко. Семиков ответил на звонок сразу. Договорились, что Михаил зайдет минут через десять, захватив бутылочку домашней крепкой настойки.
Дверь ему открыл среднего роста подвижный мужчина со спортивной фигурой чуть старше сорока лет, с побритой наголо головой и шикарной ухоженной бородой. Мужчины поздоровались. Семен, увидев конверт в руках гостя, усмехнулся.
Прошли на кухню, где хозяин достал две стопки. Сам он практически не пил, мог лишь за компанию выпить рюмку-другую.
За плечами у Семикова с позывным Топаз осталась служба в спецназе ГРУ и несколько горячих точек по контракту. Сейчас он зарабатывал себе на хлеб тем, что, оборудовав на даче мастерскую, ковал и продавал авторские ножи. Иногда помогал людям, предлагая свои весьма специфические услуги.
- Рассказывай, что у тебя, Миша, - сказал Семиков, когда они выпили настойки на кедровых орешках.
- Принеси сначала ноут, - попросил Ломоносов, доставая из кармана флешку. – Это надо видеть.
Когда Семён, принеся на кухню ноутбук, посмотрел видео, на котором Боргер избивал восьмерых парней, то удивленно хмыкнул.
- Красиво работает! И что дальше?
Ломоносов подвинул конверт на край стола.
- Тут информация и аванс. Полмиллиона. Красавчик этот поломал детишек очень высокопоставленных людей, и они шибко хотят его порезать на ремни.
- Понимаю, - произнес Семен с ленцой. Он сначала нахмурился, а потом широко улыбнулся. – Это может быть очень интересно! Ладно, я в деле.
- Поспеши. Ты не один работать будешь. Как минимум, все наши подключены. Сверху однозначный приказ. Так что вот, - пояснил капитан, уже идя к выходу.
- Принял. Давай, до связи! – Семен протянул руку, прощаясь и закрывая дверь.
После ухода гостя, Топаз просмотрел видео еще дважды, замедлив воспроизведение. М-да, подумал он, легко не будет. Очень быстрый и мощный боец, безжалостный, и явно с большим опытом потасовок. Рискованно с таким вступать в рукопашную схватку. Да и трудно было не заметить, что тот вооружен холодным оружием. Он, скорее всего, просто развлекался с теми ребятами, раз они остались живы.
Перед сном Семен полчаса отрабатывал удары голыми кулаками по тяжеленному мешку. Интересно было бы сразиться с тем человеком. Но интуиция говорила, что тот боец куда опаснее, чем может показаться на первый взгляд. Топаз решил съездить утром на дачу, чтобы забрать оружие и потренироваться в стрельбе в ближайшем лесочке. На грани проваливающегося в сон сознания мелькнула мысль отказаться от этого дела, но он уже дал слово. Просто он будет осторожнее, вот и всё. Очень уж ему хотелось пересечься с этим ночным любителем справедливости и воздаяния! Как воин, он прекрасно понимал, что тот боец прав, и даже где-то ему сопереживал, понимая, что тому уже не жить: Семён прекрасно знал, как устроена психика людей, имеющих власть и деньги. В конце концов, можно просто выйти на него, чтобы взглянуть в глаза. И если всё так, то послать генералов этих с их детками куда подальше.
***
Здание промышленной компании «РусМетИнвест».
Лена по прозвищу Крыса сейчас была занята своей основной работой. Она убиралась в офисах на нескольких этажах. Вытряхивала корзины с мусором, мыла полы, драила туалеты. Уже третий месяц.
Нет, её профессия не касалась клининга, она трудилась на ниве промышленного шпионажа, добывая секреты и сливая их конкурентам за очень хорошие деньги. Она не была специалистом по компьютерам, не залезала она и в штаны к начальству. Вместо этого она рылась в мусоре.
Поразительно, сколь многое может сказать о человек простой бытовой мусор! Буквально всё: от гастрономических привычек до сокровенных секретов, если уметь оперировать данными. Вот в корзине смятая распечатка – в принтере заканчивалась краска. Вот кто-то записывал мысли на салфетке. А вот использованный презерватив: ай-ай-ай, интрижка на работе! Но, петелька к петельке, а полотно ткалось. Уборщица знала о внутренней жизни компании куда как больше, чем служба безопасности!
Вот один дурачок забыл выключить компьютер, посмотрим-ка историю браузера! А теперь можно позвонить и по внутренней линии менеджеру Григорию, рассеянному молодому человеку, и, представившись новой неопытной сотрудницей, попросить пароль от корпоративной почты. Психика человека так устроена, что он доверяет всем, кто находится в здании, зная, что сотрудники проверяются службой безопасности, и что никого с улицы тут быть не может.
Вот так Лена и собирала информацию, а после шантажировала людей, начиная с мелочей. Например? Да вот далеко ходить не нужно: кто трахался в туалете? Конечно же, Игорек – он тут самый молодой на этаже, и он же разрисовывает листочки сердечками, подписывая их «Настя». Вот только его жену с двумя малолетними детишками зовут Оля, в отличие от сексапильной бухгалтерши из кабинета напротив, который виден через прозрачные стекла как на ладони. Поэтому Крыса не побрезговала взять с собой презерватив со спермой. Будет, чем надавить. А Игорек запоёт, и что-нибудь да сольёт! Вот так она и действовала. Пока не добиралась до самых грязных секретов, которые уже можно было предложить на продажу. Её это откровенно развлекало и приносило при этом отменный доход.
В кармане завибрировал телефон. Она посмотрела, кто звонит: Чернов.
- Привет, Ленок, - раздался в динамике густой баритон колдуна. – Есть новости. Хорошие! Боргеры сцапали двойника Алхимика. Так что, будем дальше искать.
- А волчата эти вшивые что же?
- Даю палец на отсечение, - чернокнижник рассмеялся, - что там снова и пересечётесь.
- То есть, ты не нашел, где они живут?
- Нет, - покривил душой колдун. – Но я подобрался близко. Одного нашли, правда. Но они постоянно меняют квартиры. Я напряг ковен, пусть работают. Кстати, Ленок, дело еще одно есть. Слыхала про Оскверненную Чашу?
- Но возникли сложности! Инквизиторы опять ошалели, я отправил своих людей их прижать. Эти паразиты пользуются поддержкой церкви, недостатка в кадрах и финансировании нет. За срочность и спешку двойная оплата.
- А Голощёкин твой где? В прошлый раз он один лихо справился.
- В Европе он, копает информацию на Алхимика.
- Ладно, скидывай данные. Будет тебе твоя ваза.
- Чаша!
- Да пох… - Но Чернов, зная собеседницу, уже сбросил звонок.
Крыса выругалась. Боргеры стали на шаг дальше. Но ничего, делу время, потехе час! Крыс они не любят, значит? Ну-ну! Лена отправила три смск-ки своим сестрам, работающим в других городах. Все они вместе копили деньги на свою мечту. И вместе они могли всё. Через сутки Крысы будут в Питере. Чернов не ищет волчат – найдут сестры.
Женщина выглянула в коридор. Охранник шёл её проверить, сочтя, что уборщица слишком задержалась в кабинете. Она помахала телефоном и мило простодушно улыбнулась.
- Папа звонил, тяжелый был разговор.
Для всех её отец якобы умирал в хосписе, безнадежно больной спидом, гепатитом, чахоткой, холерой и Бог еще знает чем.
- А, ясно, - сказал охранник, - а то мне Леонидыч звонит с пульта. Извини, работа такая. Сходим завтра в кино?
Лена тяжело вздохнула.
- Лёшка, у меня четверо детей! Куда я тебе нужна с таким прицепом?
Охранник неуверенно рассмеялся.
- А может у меня любовь?
Лена ущипнула его.
- Я подумаю.
***
Ингерид, ссутулившись, сидела в кабинете терапевта. Врач, причмокивая губами, уже второй раз просматривала результаты анализов. Наконец, она взглянула на пациентку.
- Как ты себя чувствуешь?
Та слабо улыбнулась.
- Бывало и хуже.
- Я выпишу тебе направление в больницу. Лучше бы, конечно, прямо сейчас скорую вызвать. Но, если хочешь, съезди домой и собери вещи. У тебя очень плохие анализы. С такими не живут. Не понимаю даже, как ты еще на ногах стоишь?
Зато понимала Марко: дело в Даре – это он поддерживал её силы.
- В направлении пишу, чтобы тщательнее проверили на онкологию – есть подозрения. Сегодня же в больницу, тебе понятно? Два часа собраться и езжай. Такси возьми.
- Да, я понимаю. Меня еще свекровь травила каким-то ядом. В больнице это могут как-то проверить?
Терапевт застыла.
- Ты уверена?
- Да. Я сдавала компот на анализ.
- А результат у тебя на руках?
- Нет, но это можно устроить…
Мир внезапно становится пустым. Женщина, выйдя из здания поликлиники, долго смотрит в небо. Закрывает глаза. Ветер прохладен и свеж. На лицо, кружась, ложатся снежинки. Тают. Задерживаются на ресницах. Если бы мы могли видеть её сверху, то поняли бы, как это красиво и пронзительно-печально: черное пальто, ресницы, волосы и белые снежинки. Которые так быстро тают, превращаясь в капельки влаги. И капельки влаги в уголках глаз…
Было ли ей страшно? Тогда еще – нет.
Она позвонила Руслану, чтобы предупредить, что ложится в больницу. Ему придется тяжело. Придется разрываться между работой и двумя стационарами, навещая больную маму и жену. Инге сочувствовала мужу всем сердцем. Он не виноват, что его родительница живет с больной психикой – а иначе как объяснить её поведение?
К счастью, Руслана не было дома, и она смогла спокойно неторопливо собрать вещи: смену белья, Книгу Трав, зарядку для телефона, кое-какие мелочи. Присела на кровать в спальне. Ей вдруг стало жалко себя до слез. За что это всё? Нельзя же так поступать с людьми! Всё нравственное нутро красивой интеллектуалки восставало против несправедливости и этой некоей первобытной дремучей жестокости: яд, порча – что за бред?! Неужели трудно было решить вопрос как-то иначе? К психологу сходить, в конце концов? Наладить диалог с невесткой, а не пытаться сжить со свету любимую своего сына? Уродство какое-то! Невежество и мракобесие!
А уже после была больница, снова анализы. И снова анализы. И еще раз, чтобы уж наверняка! И был диагноз, лекарства, капельницы, таблетки, уколы.
Но самое страшное… звучало это сухо, но очень ёмко: прерывание беременности по медицинским показателям.
Ночью Инге глухо выла в подушку. Да, срок был маленький, чуть больше месяца, и в утробе находился просто комочек слизи. Но это мог быть в будущем её ребенок. Которого у неё отняли. И что-то в ней сломалось. Хрупкая наивная девочка с мечтами о долгой счастливой жизни умерла окончательно. Она поклялась себе, что изведет эту старую тварь, Валерию Львовну. Инге осознала, что заплатила чересчур высокую цену за чужие комплексы и тараканы в голове. И все старые мысли, где она пыталась оправдать свекровь – мол, не знала, что делает, когда шла к ведьме, и что подтравливала, чтобы ткнуть сыну в нос «на хера тебе такая малахольная жена?» - растаяли как дым.
Так прошло две недели, за время которых Ингерид постепенно пришла в себя. Про аборт решила никому не говорить.
Её навестила Альбина, передала травяные настои, не очень интересно посмеялась над современной медициной и упорхнула, оставив в палате запах дорогого парфюма и ощущение реализации Дара как силы, могущей сделать в этом мире если и не всё, то очень многое.
Через два дня Инге позвонила ей и спросила, когда следующее собрание ковена ведьм. Для себя она приняла окончательное решение, бескомпромиссное и жесткое, как удар ржавого ножа в живот. Её Дар, казалось, дремал, и ему был необходим толчок – так она чувствовала. Инициация, если угодно. Чтобы зерно дало всходы, его нужно полить и удобрить. Как это будет, Инге не представляла. Дадут ей выпить, как в страшилках, крови невинных младенцев или скажут прочесть молитву Сатане? Или, всё же, стоило поверить Альбине, которая утверждала, что дремучее средневековье давно в прошлом? Хорошо бы так!
Последующие дни Марко изучала Книгу Трав. И тут её ждал сюрприз. Книга состояла из четырех частей: общие указания по изготовлению травяных сборов, настоев и снадобий; информация об обычных лекарственных растениях; ядовитые растения и противоядия; и – самое интересное – волшебные травы.
Начинающая ведьма только едва-едва соприкоснулась с миром неведомого, и потому многое ещё воспринимала сквозь призму детских сказок и серьезного академического образования (2). И поэтому, с одной стороны, её сердце слегка затрепетало от возможности соприкоснуться с подлинным волшебством, а, с другой стороны, ум, как бы и не пытался всё подвергнуть сомнению, но не мог не признать, что факты вещь упрямая: как минимум, Дар существовал. А если в природе каким-то чудом (возможно открывающиеся лишь людям, наделенным то ли избытком воображения, то ли сверхъестественной силой) присутствуют эти особенные травы с чудесными возможностями, то всего-то и нужно, что проверить – эксперимент провести, если угодно. Тем более, что для того открывалась возможность в будущем: большую часть этих особенных травок можно было собрать только в ночь на Ивана Купалу в начале июля.
Так, горечавка использовалась ведьмами для перемещений и перевоплощений. Разрыв-трава имела широкий спектр применения – от вскрытия замков до разрушения оружия и причинения физического ущерба. Были еще и одолень-корень, плакун-трава, цветок папоротника, нечуй-ветер и так далее.
Почитала она и про мандрагору. В Книге было сказано, что корень мандрагоры, в числе прочего, эффективен против сглазов и порч. Понятно, почему Марта просила сделать Анастасию именно такой чай.
Пару страниц неизвестный автор посвятил грибам, их ядовитым и лекарственным свойствам: не очень большой список, но из него Ингерид знакомы были лишь бледная поганка, мухомор и чага.
В целом, как она поняла, сбор трав требовал соблюдения жестких условий, связанных с внутренней подготовкой и временными рамками, с учетом лунных циклов. Плюс, само собой, наличие Дара. Без него, ищущий в травах нечто чудесное, просто-напросто становился средней руки травником, чей уровень – от витаминизированных чаев до рабочих лекарственных настоев и отваров, но не более.
Стоило попробовать, решила женщина для себя. Конечно, стоило. Но сначала необходимо решить текущие дела. До июля, до ночи Купалы, времени было полно.
…
Когда её выписали, Ингерид не стала писать или звонить мужу, а решила вместо этого прогуляться. В Питере установились сравнительно теплые майские деньки, радующие солнцем и, наконец-то, оттаявшими и улыбающимися жителями. Мимо неё шла раздетая молодежь, молодые мамочки с колясками, пьяненькие неформалы, неспешно прогуливающиеся пенсионеры. Ей почему-то вдруг захотелось красного вина. Она даже вознамерилась пройтись пешком до бара, но планам этим не суждено было сбыться.
Женщина так и не поняла, как так всё быстро случилось. Рядом притормозил черный микроавтобус с тонированными стеклами, из которого как чертики из табакерки выскочили двое мужчин и подхватили её под руки. Всё произошло так быстро и буднично, что никто из прохожих ничего и не заметил.
Зажатая между своими похитителями, Ингерид почему-то не боялась, и потому спокойно встретила злой взгляд худого темноволосого мужчины, так называемого холерического типа внешности (3), на груди которого висела вполне возможно толстая золотая цепь с медальоном. На медальоне был изображен некий символ, но женщине было не рассмотреть его как следует.
- Кто вы?
- Инквизиция, ведьма. Тебе это понятно?
Картинка перед её взором поплыла. Мир снова, едва-едва «встав на ноги», зашатался. Потрясающая иррациональность, сюрреализм и гротеск! Ей стоило больших усилий взять себя в руки.
- И что вам нужно от меня?
Худощавый злобно хмыкнул.
- На твоё счастье пока что ничего. Но кое-что ты должна увидеть, тварь! То, что бывает, если ведьмы нарушают договор.
- Договор? Какой еще договор?
Если до того инквизитор чувствовал себя уверенно, привычно следуя протоколу, то тут он на секунду сбился с привычного ритма. Мужчина достал телефон и принялся в нем копаться.
- Ах, да, ты же из свеженьких! Еще не была на шабаше. Не важно! Предупреждение одно, для всех и единожды. Поблажек не будет. Ясно?
- Да, - ответила Инге, хотя ничего не поняла.
- Договор с ведьмами – о непричинении смерти людям любым способом. Будь то порча или какое зелье, либо заклинание. При нарушении - наказание последует незамедлительно.
Что на это можно было сказать? Что Вселенная, стремясь к равновесию, так отреагировала на её решение отомстить свекрови? Нет, она так не подумала. Она просто приняла условия игры, вспомнив свой вопрос, заданный Альбине в кафе по поводу цены за возможность приобрести и использовать силу. Что ж, подумалось ей, посмотрим, как у вас тут всё устроено.
И очень ведьма удивилась, когда поняла, что транспорт въехал на Заячий остров, на котором располагалась Петропавловская крепость.
Микроавтобус притормозил на парковке, и трое мужчин (водитель остался) повели её внутрь крепости, лишь слегка поддерживая за руки. У Инге была мысль закричать туристам, что её похитили, но она быстро поняла, что это, по сути, лишено смысла. Уж больно уверенно себя вели эти люди в черном, назвавшиеся инквизиторами. Да и зачем её похитили? Чтобы провести экскурсию по музеям и показать артиллерийский цехгауз или памятник Петру? Смешно. Да если бы она и сбежала сейчас, сколько им понадобится времени, чтобы снова её найти? Час или даже меньше?
Инквизиторы провели женщину к Зотов бастиону, до конца XVIII века казематы которого использовались под склады, службы Гарнизонной и Тайной канцелярии, а его помещения до конца XIX века занимали камеры одиночного заключения.
Вот именно там их и ждал охранник, одетый в обычную форму, как если бы работал в торговом центре. Он и провел их к неприметной двери в конце коридора, пиликнул электронным ключом и открыл створки лифта.
Лифт, по её ощущениям, спустился на пару этажей вниз. На выходе открывался вид на длинный широкий коридор, перекрытый стойкой с турникетом. Охрана проверила их всех ручными металлодетекторами.
Их компания прошла по коридору до самого конца. Слева располагались, судя по табличкам на дверях, различные кабинеты и вспомогательные помещения вроде склада и туалета. А вот правая стена чернела провалами широких смотровых окон, за которыми, к сожалению, невозможно было что-то рассмотреть.
Тощий инквизитор остановился у последнего окна и щелкнул выключателем возле запертой на внушительный запор металлической двери. Свет озарил комнату за стеклом. Инге всмотрелась и вздрогнула. Жути добавляло еще и то, что звука не было. Женщина, обнаженная, прикованная к стене, страдала – с их позиции – молча, хотя она вся исходилась на крик: её рот не закрывался ни на секунду, губы были покрыты пеной. Испачканное испражнениями и кровью тело постоянно содрогалось в цепях.
Не сразу, но Ингерид поняла, что причиняло ей такие страдания. Она не придумала более уместного сравнения, но в теле несчастной, будто в море дельфины, резвились длинные черные черви, до ужаса похожие на пиявок. Черви прогрызали себе ходы в коже, внутренних органах и мышцах. Но раны довольно быстро зарастали. И так раз за разом.
Марко побледнела, голова закружилась, и она едва не упала, схватившись за стену.
Инквизитор ухмыльнулся и нажал еще одну кнопку. Из потолка выстрелила гибкая трубка с раструбом и, подобно огромной ладони, зажала рот ведьме. В тело впились иглы на кронштейнах, подводящих прозрачные трубки с какими-то жидкостями.
- Время кормления, дорогая. Надо поддержать её физические силы!
Тощий помолчал, но вскоре продолжил:
- Ты уже знаешь, что ваш ведьминский дар – это проклятие. Печать Дьявола, дарующая здоровье и долголетие. Опытные ведьмы живут многие сотни лет. Но, рано или поздно, все они попадаются. И остатки своих жизней проводят тут, отвечая за грехи и весь вред, причиненный человечеству. Ведьма не может умереть, не передав свой дар. Но, как ты сама понимаешь, мы этого позволить не можем – чтобы эта мерзость и дальше оскверняла Землю. Поэтому, хм, предоставляем комфортное жилье и питание.
На глаза Марко помимо воли навернулись слезы. Она прекрасно понимала, что таким же может быть и её будущее. Также она понимала, что идейная составляющая инквизиторов – так себе философия, больше похожее на оправдание садизма. Да и девушка за стеклом – в чём был её грех? Кого она убила, и главное за что?! Люди убивают других людей по сотням надуманным причин, и что-то никто не спешит их вот так пытать, хотя многих бы стоило.
- Теперь тебе – вот так, наглядно – понятно, что договор не стоит нарушать?
Она, понурив голову, едва кивнула. Инквизитор схватил женщину за подбородок и взглянул в глаза.
- Страшно? Тебя уже коснулись нечестивые помыслы, не так ли, девочка? Ну, так будь осторожнее. Ты вступила на очень тонкий лёд! А таких подвалов у нас хватит на всех вас вместе взятых, и еще останется. – Он повернулся к сопровождающим. – Выведете её, парни. Свободна.
Инквизитор остался смотреть на мучения ведьмы, а Инге вскоре оказалась на свежем воздухе. Одна. Будто заблудившаяся туристка.
Да, ей стало немного страшно, от своего она отступать не намеревалась. Разозленная бесчеловечной жестокостью этих продолжателей Торквемады (4), женщина достала телефон и принялась звонить Эйнару. Голос её дрожал.
- Привет, Волчий! Помнишь, ты предлагал помощь, если меня кто-то обидит? Сейчас как раз такой случай…
***
Спустя два дня после полнолуния и известных событий. Апрель 2019 г.
Если бы мы сейчас с вами гуляли по Невскому проспекту, то обязательно встретили бы веселого клоуна, окруженного детьми и взрослыми, для которых тот собирал из надутых длинных и тонких шаров для моделирования фигурки животных. Не смотря на прохладную погоду и накрапывающий дождик, никто не хотел расходиться. Очевидно, что прохожим нужен был праздник. Иногда клоун гудел в гудок на груди, плакал фальшивыми слезами через спрятанные под гримом трубочки и сыпал шутками-прибаутками так весело и ярко, что хохотали все вокруг.
Наконец, попрощавшись с благодарными зрителями, не поскупившимися на деньги, комический артист отошел во дворик жилого дома, где без всякого стеснения поссал на стену и закурил длинную ароматную сигарету. Достал из широченных красных панталон бутылку портвейна, как следует хлебнул и, убрав её обратно, принялся набирать на телефоне чей-то номер.
- Привет, Виконт, - сказал клоун веселым и слегка придурошным голосом, - это Алхимик. Не ждал? Ага, да, понимаю.
Собеседник принялся что-то нудно бубнить в трубку, но Артур Волонтир отстранился от динамика.
- Ну, ведь смешно же вышло, не находишь? – Алхимик чересчур сильно затянулся табачным дымом и закашлялся. – Я чего звоню-то? Договориться хочу я. Ты мне верни моего двойника в целости и сохранности. А я, так и быть, поделюсь золотишком.
Клоун, держа сигарету в зубах, снова достал бутылку. Выпил.
- Сколько? Ну, давай для начала, хм, центнер? По весу клиента практически. Нормальный обмен? Вот и я так думаю.
Трубка забубнила – похоже, Виконт этот тот еще болтун!
- Вот и договорились! Будем сотрудничать! Вот только у меня есть еще дельце. Для твоих архаровцев, Боргер которые. Моя охрана заметно проредилась, нужно время чтобы найти спецов на замену. А дело срочное. Мне нужен один предмет, который точно находится в Питере – Оскверненная Чаша называется. Поищите? Ну а я взамен, ну, скажем, тонну золота.
Алхимик двумя большими глотками допил портвейн.
Артур Волонтир "Алхимик".
- Да знаю примерно, где находится. Сориентирую. Вот и славно. Нам, умным людям, ни к чему война! Будем делать бизнес. А Чернов пусть хуйца соснет, обосрыш! Ха-ха-ха! Ну, ладно, дорогой, давай, до связи! Да, сегодня же отправлю! До свидания!
Докурив сигарету, Алхимик выбросил её вместе с бутылкой намеренно мимо помойки, когда возвращался на Невский. Настроение заметно улучшилось. Клоун достал новую порцию шариков и принялся их надувать. К нему уже начали подходить озябшие хмурые петербуржцы.
(продолжение следует...)
1 - Sine ira et studio, или сокращённый вариант sine ira — латинская фраза, которая переводится как «без гнева и пристрастия», или как «без ненависти и усердия». Фраза впервые прозвучала в труде древнеримского историка Тацита «Анналы» в самом вступлении.
2 Академическое образование - это вид образования, который фокусируется на изучении фундаментальных знаний и принципов в определенной области. Оно направлено на развитие критического мышления, аналитических способностей и навыков решения проблем.
3 Холерический тип внешности. Холерикам свойственны: хрупкость внешнего облика, худоба и худощавость. Заостренный подбородок. Скулы средне или сильно выражены, выступают, заострены. Нос ярко выраженной формы - с горбинкой "птичий", сильно выступающий, заостренный, удлиненный, вытянутый вперед, кончик явно опущен вниз по отношению к основанию.
4 Томас де Торквемада (14 октября 1420 — 16 сентября 1498) — основатель испанской инквизиции, первый великий инквизитор Испании.
- Кое-что взамен, - ответила Инна, бросив взгляд на вампиршу.
- Не тяни, говори! – рявкнула упырица, из-под бровей глядя на хозяйку.
- Кто ваш друг?
- Он оборотень, - сразу же подсказала Ирка, доведя ведьму до смеха.
- Призрак и вампирша пришли на помощь к ведьме, чтобы найти оборотня, как мило. У меня ещё ни разу не было такого заказа, - призналась колдунья.
Артём попытался как-то направить этот разговор в нужное русло.
- Давайте обсудим условия нашего дела. Нам нужна твоя услуга, сколько это будет стоить? – спросил дух.
Инна заулыбалась, задумавшись.
- Ненавижу связываться с ведьмами, и вот почему! – прошипела Ирка, сидя на полу, и дёрнула подбородков в сторону колдуньи.
Она не боялась говорить правду, но её слова только больше повеселили женщину.
- Именно из-за тебя я не хочу работать бесплатно, - призналась ведьма.
Ира бросила в ответ лишь суровый взгляд, но промолчала, чтобы не усугублять ситуацию.
- Мы не просим тебя помогать безвозмездно, и готовы расплатиться с тобой, назови лишь цену, - попросил Артём.
- Меня не интересуют деньги. Есть другая колдунья, что не даёт мне покоя. Скажем, мы иногда настраиваем друг против друга народ, но у неё пока что это выходит лучше. Если вы поможете мне избавиться от неё, получите то, что просите, - раскрыла свои условия Инна.
- И всё? – ничуть не удивилась Ира, - Нам нужно убить ту ведьму?
Артём скривил нос, не очень-то желая ввязываться в криминал, но если это было единственное условие, которое поможет спасти жизнь Стасу, ему придётся в этом участвовать.
- Убивать её не нужно, это было бы слишком подозрительно. Нужно лишить её силы, - с ужасным наслаждением во взгляде произнесла ведьма.
Ира закатила глаза, уже зная, что у каждой колдуньи была какая-нибудь безделушка, в которой и таилась вся сила.
- И ты, конечно же, нам не скажешь, что это за вещь? Проще тогда весь дом её сжечь! И ты ещё удивляешься, почему против тебя настроен народ?! – рявкнула упырица.
- Это человеческий череп старого друга, - не стала таить колдунья, сильно облегчив задачу, - не смейте его ломать. Он нужен мне целым и невредимым, - предупредила она.
Ещё немного пообщавшись, незваные гости покинули дом ведьмы, пребывая в неком сомнении. Инна сказала, как зовут её противницу, и даже рассказала, где стоял её дом. Ещё не наступил рассвет, и Тёма с Ирой быстро добрались до нужного жилья, не боясь, что люди заметят дух. На улице никого не было, все ещё спали.
- Давай, иди проверяй, где череп, а потом скажешь мне, и я заберу его, - предложила Ира, оставшись у крыльца.
Артём был согласен на такие условия, пройдя через стену из брёвен.
Множество заставленных полок привлекли его внимание первым делом. Он разглядывал каждую вещь, но не находил нужную. Осмотрел стол на кухне, пол, сундуки, но и здесь ничего не было, и он направился в спальню.
Хозяйка спала на кровати в одежде, укрывшись пледом. Окинув взглядом все предметы, что были на виду, Артём принялся проникать в сундуки, которых тут было два. Но не найдя и в них черепа, он уселся на пол у кровати, грустно вздохнув. Думая, где ещё может быть искомый предмет, взгляд духа пал под кровать, заметив ещё один небольшой сундучок. Засунув в него свой нос, приведение обнаружило череп. Других черепов он не находил, так что была огромная вероятность, что это именно тот.