в 1951 году было объявлено о строительстве UNIVAC I (Универсального Автоматического Компьютера) - первой коммерческой ЭВМ в Америке и третьей в мире.
Для справки: первым коммерческим компьютером в мире стал немецкий Z4 (1950), вторым — британский Ferranti Mark 1 (1951).
UNIVAC хоть и был третьим, но зато оказался самым мощным и популярным из всей троицы. Работами по нему руководили Джон Экерт и Джон Мокли — создатели знаменитого ENIAC.
Желание получить мультизадачную ЭВМ еще в 1946 году выразили Бюро переписи и Бюро стандартов США. Приобрести один компьютер на целое федеральное бюро тогда было в общем-то нормально. Это был скорее вопрос престижа, чем реальная необходимость. Однако переговоры и строительство такой машины растянулось на несколько лет.
Производство UNIVAC I было настолько сложным, что свое приобретение Бюро переписи (Бюро стандартов к тому моменту уже отказалось) официально получило лишь в 1951 году, а фактически — в 1952-м.
Новая ЭВМ использовала 5200 электровакуумных ламп, весила 13 тонн, потребляла 125 кВт электроэнергии и могла выполнять до 1905 операций в секунду, работая на тактовой частоте 2,25MHz. Центральный комплекс (процессор и память) имел размеры 4,3 × 2,4 метра и высоту 2,6 метра. Вся система занимала площадь в 35,5 квадратных метров.
Увидел в ленте этот пост и не смог пройти мимо. Популяризация отечественной вычислительной техники — это хорошо и нужно, но в данном случае рассказ, к сожалению, получился в духе «не Волгу, а сто рублей, и не в лотерею, а в карты, и не выиграл, а проиграл». Давайте разберёмся в том, в чём автор напутал, и узнаем побольше про троичные компьютеры, а заодно увидим редкие фотографии сохранившихся экземпляров (да, оказывается, есть и такие!).
Пульт от той самой «Сетуни»
Что мы знаем бесспорно? В СССР в 1959 году действительно была разработана единственная в мире серийно выпускавшаяся троичная ЭВМ. Я неслучайно выделил эти слова — без них утверждение будет неверным. К 1965 году в СССР было выпущено 46 компьютеров этой модели.
Далее в исходном тексте начинаются заявления, которые... скажем так, требуют комментирования.
Например, единицы измерения назывались тритами, а не битами. Говоря простым языком, использовались цифры 0, 1 и 2, а не 0 и 1 как в двоичной.
Неверно — в Сетуни использовались не 0, 1 и 2, а −1, 0 и 1. Да, фактически в ней были «отрицательные цифры». Это называется симметричной троичной системой счисления. Наличие 1 в тех или иных разрядах увеличивало общую величину числа, а наличие −1 — уменьшало. Можно представить себе троичное число как рычажные весы, где вы можете ставить гирьки на обе чаши — как добавляя к итоговым показаниям, так и отнимая от них.
Теперь, как вы поняли, у нашей страны было все свое, и даже компьютеры и язык программирования.
Если что, всё это появилось на много лет раньше. К 1959 году в стране были разработаны ЭВМ М-1, М-2, М-3, МЭСМ, БЭСМ и БЭСМ-2, СЭСМ, ЦЭМ-1 и ЦЭМ-2, М-20, М-40 и М-50, «Стрела», «Урал», несколько специализированных ЭВМ военного назначения. Готовились к выпуску «Минск», «Проминь» и следующие модификации «Уралов» и БЭСМ — всех и не перечислишь. И, разумеется, для многих из этих машин существовали языки программирования собственной разработки. Так что странно писать, что в этом смысле появление «Сетуни» как-то радикально изменило расклад.
По меркам 1959-го года <...> "Сетунь" была, по сути, более быстродейственна, чем ЭВМ того времени, использовавшая двоичную систему.
Крайне спорное утверждение. Возможно, автор хотел сделать акцент на словах «по сути», имея в виду, что при сходной архитектуре и равном физическом быстродействии базовых элементов троичная машина будет эффективнее. Но здесь слишком много допущений.
Если же брать реальное быстродействие, то «Сетунь» выдавала 4800 операций в секунду. В сравнении с другими ЭВМ того времени это были довольно скромные характеристики — даже с поправкой на выигрыш от троичной системы. Модернизированная БЭСМ уже в 1953 году делала до 12 000 оп./с, М-20 — до 20 000, а специализированные М-40 и М-50 — и того больше.
Маленьким был и объём оперативной памяти «Сетуни» — всего 162 слова. Для сравнения, М-20 имела память 4096 слов. Причём троичность «Сетуни» здесь не даёт ей выигрыша, поскольку одно её 18-тритное слово эквивалентно 29 двоичным разрядам, а М-20 имела разрядность целых 45 бит.
В общем, при работе "Сетунь" было необходимо обработать в полтора раза меньше вычислений, чем такому же ЭВМ того времени, но с двоичной системой за то же самое время. В общем, "Сетунь", банально, работала в 1,5 раза быстрее.
Это очень большое упрощение. Далеко не все программы обязаны давать выигрыш при переносе на троичную ЭВМ, и не всегда он обязан быть именно полуторакратным. Есть конкретные операции, которые выполняются быстрее на троичной машине. Самый понятный пример — ветвление в зависимости от результата предыдущей операции. Если он был положительным — программа пойдёт по одному пути, отрицательным — по другому, нулевым — по третьему. Двоичной машине нужно выполнить для этого две проверки, троичной — одну.
В симметричной троичной системе счисления проще представлять отрицательные числа — не нужно вводить специальный разряд для знака. В ней быстро выполняется округление — достаточно отбросить младшие разряды. Но в целом троичный компьютер не делает ничего такого, чего принципиально не мог бы двоичный. Это не моё заявление — дадим слово изобретателю машины, Николаю Петровичу Брусенцову:
Ясно, что троичная техника равноценна двоичной технике в том смысле, что все, осуществимое в одной из них, с тем или иным приближением осуществимо и в другой. Ясно также, что трехзначные вентили и элементы памяти должны быть сложнее и дороже, чем двузначные, а трехзначная логика заведомо сложнее двузначной.
Выделенный фрагмент очень важен, ведь в нём содержится ответ на вопрос автора исходного поста.
Не очень понятно, почему было решено отказаться от данной ЭВМ
На самом деле всё понятно. Как бы банально это ни звучало, для того, чтобы построить эффективный троичный компьютер, нужны троичные элементы. Но их не было! И об этом даже сказано в посте, только как-то мимоходом.
В своей работе данная ЭВМ использовала, внимание, двухбитный троичный код.
Дело в том, что для «Сетуни» не удалось найти тристабильные базовые элементы, поэтому каждую троичную ячейку собирали из двух двоичных. Двоичное состояние 00 соответствовало троичному «0», двоичное 01 — троичному «−1», двоичное 10 — троичному «1». Состояние 11 не использовалось. То есть уже на стадии конструирования машины мы имеем 25-процентную избыточность по аппаратуре.
Кстати, элементы «Сетуни» были выполнены не на транзисторах, а на так называемых феррит-диодных ячейках Гутенмахера — бесконтактных электромагнитных реле. Они были надёжны и просты в производстве, но не слишком поддавались миниатюризации. При этом стоит понимать, что с 1965 года, когда завершился выпуск «Сетуни», уже производился IBM/360 — первый компьютер на интегральных микросхемах. Вскоре появились и советские компьютеры третьего поколения, оставившие «Сетунь» с её дискретными элементами далеко позади.
Поскольку, как мы уже знаем, двоичный компьютер спокойно может эмулировать троичный (пусть и ценой большего количества операций), оказалось банально проще наращивать мощность двоичных машин, чем конструировать специфические и программно несовместимые с ними троичные.
Больше никогда никому так и не удалось создать аналогичный компьютер на основе троичного кода, хотя попытки создания в других странах продолжаются до сих пор.
Дело вовсе не в том, что кому-то что-то не удалось. Любая страна, способная построить двоичный компьютер, способна построить и троичный. Реальность куда скучнее — троичные машины банально оказались никому не нужны, кроме немногочисленных энтузиастов. Сегодняшнее развитие техники и доступность ресурсов спокойно позволяют подкованному радиолюбителю создать свой троичный компьютер. Можете при желании спросить у небезызвестного Артёма Кашканова, почему он не берётся за такой проект :)
Что интересно, история «Сетуни» в 1965 году не завершилась. Николай Петрович по-прежнему видел в своём детище потенциал — если не в качестве полноценной ЭВМ для научных и инженерных расчётов, то в роли учебного компьютера. Это действительно было не лишено смысла: чем проще устроена машина, чем крупнее её элементы, тем легче разобраться, как именно она действует.
И через 5 лет в МГУ заработала «Сетунь-70» — более совершенный компьютер на основе тех же идей. Быстродействие её было ненамного выше, поскольку в основе машины лежали всё те же ячейки Гутенмахера, но она имела более развитую архитектуру и оснащалась современным для тех лет набором периферийного оборудования. А что особенно ценно — она сохранилась до наших дней в комплектном виде! Вот несколько её фотографий из фондохранилища Политехнического музея:
Общий вид машины (блоки светло-серого цвета с дверцами). На переднем плане — магнитные барабаны
Фрагмент пульта управления с неизменными часами, правда, уже не авиационными
Устройства ввода и вывода — электрическая пишущая машинка Consul-254, выступавшая в качестве терминала, и перфоратор (служил для пробивки бумажной ленты)
Устройство ввода с перфоленты Readmom 300
Машина более 30 лет проработала на факультете ВМиК МГУ и уже в 2000-х была передана самим Николаем Брусенцовым в Политехнический музей, когда моральное и физическое устаревание компьютера сделало его дальнейшую эксплуатацию нецелесообразной.
Какими же будут выводы? «Сетунь» — несомненно, оригинальная и интересная отечественная разработка. Она показывает, что привычные нам стандарты вроде двоичной системы счисления и восьмибитного байта — вовсе не аксиомы, и заставляет задуматься, как и почему они возникли. Наконец, она стала прекрасной «учебной партой» для тысяч советских программистов и инженеров-системотехников.
Но нет никакого смысла подгонять её под набивший оскомину штамп «не имеет аналогов в мире!» и рассказывать небылицы о её возможностях. Потому что это создаёт очень шаткую основу для гордости, которую легко выбить из-под ног указанием на элементарные несоответствия действительности.
А за подлинными фактами из истории отечественной вычислительной техники (и не только!) приходите в Политехнический музей. Наша «Открытая коллекция» работает каждую неделю. Вы можете записаться, например, на экскурсию по выставке «Компьютеры от М до А» и попросить экскурсовода заодно показать вам «Сетунь». Думаю, вам с радостью пойдут навстречу. А у меня пока всё — спасибо, что уделили время!
Выкручивайте остроумие на максимум и придумайте надпись для стикера из шаблонов ниже. Лучшие идеи войдут в стикерпак, а их авторы получат полугодовую подписку на сервис «Пакет».
Кто сделал и отправил мемас на конкурс — молодец! Результаты конкурса мы объявим уже 3 мая, поделимся лучшими шутками по мнению жюри и ссылкой на стикерпак в телеграме. Полные правила конкурса.
А пока предлагаем посмотреть видео, из которых мы сделали шаблоны для мемов. В главной роли Валентин Выгодный и «Пакет» от Х5 — сервис для выгодных покупок в «Пятёрочке» и «Перекрёстке».
Реклама ООО «Корпоративный центр ИКС 5», ИНН: 7728632689
Не для кого не будет секретом, если сказать, что подавляющая часть современных ЭВМ, они же компьютеры, работают на основе двоичного кода. Говоря проще, на них разряд равен степени двойки. Кто разбирается в данной теме - поймут. В современном мире все уже унифицировалось, что о машинах, которые работали бы на другой системе - можно и не думать, за небольшим исключением. Но в Советском Союзе ученые пошли другим путем. Еще в далеком 1959-м году учёные из МГУ разработали первую, и кстати, единственную в мире ЭВМ на основе троичной системы. Название данной ЭВМ было "Сетунь". Больше никогда никому так и не удалось создать аналогичный компьютер на основе троичного кода, хотя попытки создания в других странах продолжаются до сих пор.
ЭВМ "Сетунь". Взято из открытых источников
Данный, по истине, русский компьютер был разработан под руководством Николая Брусенцева. В своей работе данная ЭВМ использовала, внимание, двухбитный троичный код. Дальше - будет только интереснее. В данном компьютере все было по-другому, в том числе и названия. Например, единицы измерения назывались тритами, а не битами. Говоря простым языком, использовались цифры 0, 1 и 2, а не 0 и 1 как в двоичной. А всем нам привычный байт на "Сетуни" назывался трайт и был равен шести тритам. Это равно около 9,5 битам в современной двоичной системе. Ну и "вишенка на торте": наши ученые, вы не поверите, разработали для ЭВМ "Сетунь" собственный язык программирования, который назывался DSSP.
Теперь, как вы поняли, у нашей страны было все свое, и даже компьютеры и язык программирования. По меркам 1959-го года, когда только шло зарождение эры электронно-вычислительных машин (ЭВМ), "Сетунь" была, по сути, более быстродейственна, чем ЭВМ того времени, использовавшая двоичную систему. В общем, при работе "Сетунь" было необходимо обработать в полтора раза меньше вычислений, чем такому же ЭВМ того времени, но с двоичной системой за то же самое время. В общем, "Сетунь", банально, работала в 1,5 раза быстрее. Но к великому сожалению, судьба, что ни на есть русской ЭВМ не завидная. В Советском Союзе выпустили всего 46 таких ЭВМ, из которых 30 единиц были переданы институтам по всему Союзу. "Сетуни" доверили решение задач средней сложности.
ЭВМ "Сетунь". Взято из открытых источников
Через некоторое время, вовсе, перестали выпускать данные ЭВМ. Не очень понятно, почему было решено отказаться от данной ЭВМ, но история распорядилась именно так. Опять же, есть ли смысл что-то менять и изобретать, если двоичная система показывает себя хорошо по настоящее время и современные ЭВМ работают на двоичной системе.
Если Вам понравилась статья - поставьте лайк. Будем рады вашей подписке на нашу страницу в Пикабу и сообщество в ВК, а также сообщество в Пикабу "Все о космосе".
Кто стал создавать и развивать ЭВМ в СССР? Как выглядели ЭВМ первого поколения? Почему ранее критики полагали, что ЭВМ не найдёт широкого применения? Какими мощностями обладали ранние электронные вычислительные машины? Кто и как внедрил ЭВМ в атомную отрасль СССР?
Об этом рассказывает Ирина Крайнева, доктор исторических наук, ведущий научный сотрудник Лаборатории информационных систем Института систем информатики им. А. П. Ершова Сибирского отделения РАН.
Ролик создан при поддержке Ассоциации волонтёрских центров в рамках Международной премии МЫВМЕСТЕ.
Для меня на данный момент идея хакнуть компьютер принадлежит Сергею Михалкову, отцу Никиты. 1974 год. В его сценарии к фильму"Большое космическое путешествие" описан хакинкг бортового компьютера. Ты мне веришь или нет? ( крылатая фраза из песни из фильма "Большое космическое путешествие")
Очень интересно посмотреть этот небольшой сюжет за 1989 год о московском форуме по проблемам интеллектуальной собственности на программные средства, о конкурсе на лучшие программы для персональных ЭВМ и первом советско-норвежском предприятии "Элекс-Вест".
Каждое слово ведущего и тех, у кого он берёт интервью, красноречиво демонстрируют, как в перестроечное время мы начинали открываться миру и чего ждали от грядущей интеграции... Сейчас, спустя 30 лет, мы прекрасно понимаем то, что тогда было лишь новым, незнакомым этапом и называлось непривычными словами.
О биографии Цузе написано немало. Мы не будем повторять уже написанное, а рассмотрим в деталях – как же был создан первый компьютер и что послужило для изобретателя «вдохновением».
Конрад Цузе родился 22 июня 1910 года в Берлине. Столица тогдашней Германской империи, последующих Веймарской республики, Третьего рейха, ГДР и нынешней ФРГ на протяжении большей части прошлого века играла роль одного из центров Европы. Не только политических – как колыбель трех крупнейших войн (двух мировых и одной «холодной»), – но и научных. В Берлине Планк создал квантовую физику, а Эйнштейн – общую теорию относительности. К ним можно добавить и Цузе с его первым программируемым компьютером.
В двухлетнем возрасте будущий компьютерный гений вместе с родителями переехал в городок Браунсберг в Восточной Пруссии, где потом окончил школу. Там продвинутый ученик сконструировал действующую модель сложного устройства – еще не вычислительной машины, а «всего лишь» машины для размена монет. И проектировал город будущего – на почти 40 миллионов жителей!
Потом семья перебралась в город Хойерсверда под Дрезденом, где Цузе закончил колледж. И в 1928 году вернулся в столицу, где поступил в знаменитую Берлинскую высшую техническую школу (ныне Берлинский технический университет).
Я специализировался в области машиностроения. Упражнения по технической графике отрезвили меня. Они оставляли мало свободы для творчества, все стандартизировалось и фиксировалось: толщина линий, вид мерок, даже места, где должны были располагаться мерки. Изучение архитектуры показалось для моего внутреннего художника заманчивым миражом. Перешел на факультет архитектуры — и снова разочаровался. Дорические и ионические колонны меня совершенно не заинтересовали. Может, из меня и вышел бы сносный архитектор, кто знает? Однако я снова переключился; на этот раз на том же факультете, но на другой специальности. Инженер-строитель теперь казался мне идеальным сочетанием инженера и художника. Однако я испытывал ярко выраженное отвращение к статическим расчетам, которыми мы, студенты-строители, мучились. Я восхищался профессорами, которые освоили эту арифметику, как полубоги из другого мира.
Несколько позже молодому Цузе в голову ещё придет идея, как оптимизировать работу с расчетами, но в то время его интересовали несколько другие вопросы. Например, дорожное движение. В то время в Берлине только-только появились светофоры, и на дорогах творился «полный хаос». Цузе придумал идею «зелёной волны», но…
….с помощью графиков я попытался применить эту идею к берлинскому Фридрихштадту, что мне не удалось. В пределах берлинского Фридрихштадта такая система также не может нормально функционировать. Это сегодня мы уже знаем, что «зеленые волны» можно использовать в первую очередь на магистральных дорогах, где приходится идти на компромиссы в отношении пересечения дорог.
Также Цузе увлекался и фотографией – и как искусством, и как процессом.
Я занимался всевозможными мелкими и крупными разработками — от автоспусков до полностью автоматических аппаратов, но у меня не было опыта для практической реализации этих идей. И я был очень расстроен, когда автоматические фотобудки, которые я хотел изобрести сам, были представлены под названием Photomaton. Они работали по методу, обратному моему, и предоставляли готовые изображения за восемь минут.
В 1935 году Цузе покинул свою alma mater с дипломом «гражданского инженера». Поработав какое-то время в немецком представительстве компании Ford Motor (где он занимался в основном рекламой), он перешел на работу на авиастроительный завод компании Henschel в берлинском пригороде Шенфельде. Там молодого сотрудника ждала уже «работа по специальности» – инженерно-конструкторская.
И именно там, проделывая ненавистные утомительные вычисления на бумаге, Конрад Цузе наконец задумался не о фотобудке или светофорах, а о сказочной «палочке-выручалочке», которая избавила бы его от этой бумажной рутины. О вычислительной машине.
…вскоре я бросил эту работу и устроил изобретательскую мастерскую в квартире родителей. Я хотел полностью посвятить себя компьютеру… Конечно, мои родители не были в восторге от этого проекта, но они были настолько уверены в моих способностях, что поддерживали меня, как могли. Позже мне даже разрешили использовать самую большую комнату в их квартире для установки первого, еще несколько [устройство весило полтонны] неуклюжего аппарата. Меня поддерживали и друзья с учебы. Они помогли деньгами, которые сегодня могут показаться скромными, но без которых я не смог бы получить даже необходимые материалы для работы. Первыми спонсорами стали старый школьный друг Герберт Вебер из Браунсберга и моя сестра. Конечно же, всегда помогали и родители. Те, кто не мог помочь финансово, вызвались помогать мне в мастерской [приятели Цузе вручную выпилили 20000 пластин для переключателей].
К 1938 году машина была собрана. Она получила название Z1 – по первой букве фамилии своего создателя. Примечательно, что изначально Цузе назвал изобретение V1, то есть, ФАУ, что называется «без задней мысли» — он не знал, что спустя несколько лет так назовут известные на весь мир ракеты. Это еще сослужит службу, но позже.
Как выше мы уже отметили, вес компьютера составлял около 500 кг и занимал он самую большую комнату в родительской квартире. Для ввода данных установили клавиатуру из переделанной печатной машинки, а для вывода результатов — панель с мигающими лампочками. Машина работала на моторе от пылесоса, но у неё были почти все элементы современных компьютеров: регистры памяти, арифметико-логическое устройство, интерфейсы ввода и вывода.
У Z1 был отдельный блок памяти из 64 слов по 22 бита. Он умел работать с 22-битными числами с плавающей запятой. Машина складывала числа в течение 5 секунд, умножала — 10 секунд. Чтобы получить результат, она смещала пластины в определённом порядке. Условных переходов и циклов не было. Программы (а у компьютера была система из 9 команд) в памяти не хранились, поэтому каждый раз их вводили вручную.
Конечно, Z1 был демонстрационной моделью без возможности практического применения. Он постоянно ломался и ошибался в вычислениях. Но прототип доказал, что создать программируемую машину возможно. Сегодня копия первого в мире компьютера, воссозданная в 80-х под руководством Цузе, хранится в Немецком технологическом музее.
Тем временем политические события в Германии шли своим судьбоносным ходом. На дворе стоял конец 30-х годов. Цузе вовсю работал над Z2, когда его призвали.
…это может показаться наивным, но для всех нас стало горьким разочарованием то, что разразилась война. Политические события застали меня совершенно неподготовленным. Меня оторвали от работы и из-за краткого обучения в рейхсвере призвали в пехоту. Устройство Z2 близилось к завершению, когда меня призвали. Доктор Паннке [обратился в мою контору с просьбой об отпуске на том основании, что я должен сдать свою работу должным образом. Он написал, что я работаю над большой научной вычислительной машиной, которую также можно использовать в самолетостроении. Я передал это письмо моему капитану, который немедленно переслал его. Командир батальона, майор, вызвал меня, сначала сказал мне, что я, как совсем молодой солдат, все равно не имею права уходить, и продолжил: «Что вы имеете в виду, что ваша машина может быть использована в самолетостроении? Немецкие ВВС безупречны, на что еще рассчитывать?» – Что я должен был сказать в ответ? Отпуск не был предоставлен.
Благодаря ходатайству влиятельных инженеров и ученых, в 1940 году Цузе демобилизовался, вернулся в Берлин и стал членом гитлеровской научной элиты. Работа над созданием релейной электронной вычислительной машины возобновилась. Цузе и помогавший ему Шреер обратились за финансовой поддержкой к военному руководству, предлагая разработать современное устройство для военно-воздушных сил Германии. Такая машина могла быстро обрабатывать сложные расчеты, повышая тем самым эффективность тактической авиации. По предварительной оценке, на создание подобного аппарата потребовалось бы около двух лет. Но руководство вермахта было убеждено, что за такой срок нацистская Германия уже достигнет мирового господства. В итоге – отказ.
Зато обращение к директорам берлинского авиационного завода «Henschel», производившего тактические бомбардировщики, принесло успех. Руководство завода решило использовать компьютерные технологии в процессе создания военной техники. Цузе был предоставлен специальный отдел с лучшими инженерами-электронщиками компании. И уже в конце 1940 года Z2 была введена в эксплуатацию. Новый компьютер был оснащен цифровым процессором на основе реле и электровакуумных ламп (использование ламп – идея Шреера). Z2 автоматически высчитывал ряд параметров геометрии стабилизаторов авиационных бомб, преобразовывал их аналоговое значение в двоичную систему счисления, вычисляя необходимые данные по заранее введенным оператором формулам, и выдавал готовый результат в виде десятичных чисел. Результаты отправлялись сразу в производственный цех.
В том же году Цузе начал разработку Z3 — машины, полностью построенной на реле, но с логической структурой от Z1 и Z2. Она была готова к эксплуатации в 1941 г., за 4 года до разработки американских ученых — электронного цифрового компьютера ENIAC. Отчасти к Z3 и особенно к Z4 относятся слова «машина для фюрера».
В 1942 году мы начали производство Z4, улучшенного варианта Z3. Z4 также был ориентирован на электромеханику. Арифметический блок и элементы управления были построены с реле и шаговыми переключателями. Чтобы придать устройству большую гибкость со стороны программирования, было запланировано несколько этапов расширения с несколькими сканерами и перфораторами. Работа над Z4 была сильно затруднялась бомбардировками. Пришлось трижды менять местоположение в Берлине во время войны. В одну из бомбежек я в очередной раз ходил по дому искать упавшие зажигательные бомбы и, оказавшись на лестничной площадке, услышал над собой треск. В последний момент я прыгнул под дверной косяк, и рядом рухнула лестница. Я с трудом пробирался по обломкам в подвал. Начался пожар, и мне не удалось потушить огонь в ручным распылителем. Дом сгорел.
Сам изобретатель не пострадал, но под развалинами погибли все чертежи и прототипы его вычислительных машин – Z1, Z2 и Z3. Лишь частично законченная новая модель Z4, над которой Цузе работал начиная с 1942 года, была спасена, потому что незадолго до бомбардировок он догадался переправить чертежи и «железо» в другое место. Сначала – в новое помещение на другой берлинской улице, а затем на простой подводе накрытые ветошью части новейшего компьютера увезли в тихую баварскую деревню Альгой, для военной авиации союзников никакого интереса не представлявшую. Туда же в феврале 1945-го, за считанные месяцы до падения Берлина, перебрался и сам Цузе.
В баварской глуши, где ничего не напоминало о стремительно шедшей к своему исходу войне, Конрад Цузе сделал свое второе замечательное изобретение, которое обеспечило ему заслуженное место в компьютерной истории. Он разработал – как раз специально для упомянутой модели Z4 – первый в мире высокоуровневый язык программирования – «Планкалкюль» (Plancalcul – буквально «плановое счисление»), содержавший многие стандартные детали современных машинных языков. До всем известного FORTRAN оставалось еще целое десятилетие… Кстати, на этом же языке была составлена и первая в мире шахматная компьютерная программа.
Незадолго до падения Берлина вермахт решил эвакуировать машину Z4 на запад, в Гёттинген. Конрад Цузе продолжил работу над Z4 в Гёттингене, но ему пришлось снова перевозить устройство, чтобы оно не оказалось ни у советской армии, ни у союзников. Нацисты хотели, чтобы Цузе и его Z4 перебрались в Дора-Миттельбау, концентрационный лагерь, в котором узники строили ракеты Фау. Цузе решил иначе и сбежал на юг, в небольшой немецкий городок Бад-Хинделанг почти на границе со Швейцарией. Старое название машины очень пригодилось, когда пришлось прятать незавершенную Z4. Патрули, наслышанные о Фау-1 и Фау-2, беспрепятственно пропускали груз с названием Фау-4, даже не заглядывая в кузов. Так вычислительная машина, создававшаяся «для фюрера», или, точнее, для вермахта ушла на гражданку.
Он спрятал компьютер в сарае и переждал войну, продавая гравюры из дерева местным фермерам и американским войскам, а в 1946 создал фирму Zuse-Ingenieurbüro Hopferau. Капитал был привлечен благодаря швейцарскому ETH Zurich и продаже опциона на патенты фирме IBM.
В дальнейшем под его руководством и при непосредственном участии были созданы еще три модели «линейки Z» – Z5, Z11 и Z22. В последней модели для памяти были впервые применены магнитные носители.
К 1967 году Zuse KG всего продала 251 компьютер на общую сумму около 100 миллионов марок, что тогда, в эпоху «до персоналок», можно считать успехом. Но затем наступили финансовые проблемы, и компания была продана электронному гиганту Siemens AG. Главе купленной фирмы новый владелец предложил пост специалиста-консультанта, который был с благодарностью принят.
Завершив свою бизнес-деятельность, от научной Конрад Цузе отказываться не собирался. И занимался ею до последних лет жизни, свободное время отдавая своему хобби – живописи. Сегодня несколько этих красочных завораживающих полотен можно посмотреть в экспозиции берлинского Музея немецкой техники (Deutsches Technikmuseum). Рядом с другими, гораздо более известными свершениями Конрада Цузе – дюжиной его вычислительных машин.
Больше интересных статей в нашем блоге на Хабре. Недорогие сервера для ваших проектов — здесь.