Авторские истории

Костя радостно указал на "Ельцин-центр" в Екатеринбурге.

– Делать нечего, – задумчиво промямлил в бороду Иностранцев, – подкоп чинить надо, опасно конечно, но золотожемчужные пельмени важнее фундамента.

Машинки хоть не самые свежие, но все работает, наши носки топ. Да и не в станках дело, а в людях. Когда женщина, проработавшая 25 лет на производстве, глядя в глаза говорит: «Да, это достойное качество», - я ей верю.

Пора упаковывать. Мы достаем термопринтер и... компьютера на фабрике нет. Все в офисе, офис за 40 км. Вариант так себе. Но так как городок небольшой, все знакомы, мы идем в техникум и там договариваемся настроить принтер и напечатать наклейки. Пока я печатал, прослушал пару лекций для студентов. Подрастающее поколение норм) Печатал я там сразу 4000 наклеек, чтобы хватило на всю партию. Это целая гора наклеек:

Казалось бы, все в порядке – упаковка вся есть, наклейки есть, упаковываем. Может, конечно, что угодно пойти не так, но что именно?

Паллеты. Удивительно, но на производстве их нет. Начинаем обзванивать Авито, все оптом по 50 штук да и доставка не сегодня. Следом строительные магазины – нет в наличии. Но «родить» их надо сегодня. В общем, еду в ближайший строительный, там подхожу к мужикам и вуаля – паллеты по 150р в любых количествах, которых официально нет. Кстати, на заметку – в Шкоду Ети влезает 5 штук.

Ну а в остальном все прошло как по маслу. Процессы внедрили, обучающие видео записали и уже через 4 дня первая партия была доставлена на слады ВБ.

В следующий приезд мы привезли ноутбук, обычный принтер, поэтому теперь все можно делать онлайн прям на производстве, без техникума и офиса, правда опыт живьем куда интереснее.

Ну, а посмотреть финальный продукт или заказать в ближайший ПВЗ можно по ссылке тут Сейчас проходит акция и комплект можно купить за 400 руб

У нас есть план и следующая модель – спортивные носки, но для этого нужен другой станок, имеющиеся такие делать не умеют.

Поэтому покупая, вы не просто добавляете барыге на Курвуазье, но и вносите свой вклад в развитие производства в России, так как только ваши покупки позволят купить тот самый станок.

Прочитав сию записку, профессор Иностранцев дюже заинтересовался ею, и поразмыслил так:"Не водилось в каменноугольном периоде бактерий, перерабатывающих легнин, потому и папоротники тогдашние не сгнили, а в каменный уголь обратились; не было, кому жрать погибающие кораллы в девонском периоде, потому и нефть сейчас у нас есть. Пятьсот лет – вроде как немного, но кто ж ведает силу шамана того, который над пельменями бубном стучал, авось окаменели пельмени, а коли нет, все одно, интересно их поискать".

Продолжение следует, хотяяя, хрен его знает . ...

Когда мадам Бланше стала зевать и потягиваться в своем кресле, а ее муж предложил отправиться ко сну, Анна, уже в ночной рубашке, встала со своей постели, чтобы зажечь свечи и продолжить чтение. Только почувствовав над своим ухом хлопанье крыльев мохнатых ночных бабочек, залетевших на свет, и услышав жужжание непонятных насекомых, стучавшихся о потолок, она решила прерваться, чтобы протянуть удовольствие от пребывания в чудесном будущем, которого у нее осталось двадцать страниц, до завтрашнего дня, тихонько встала, загасила свечи при помощи маленького керамического голубка и, лежа в темноте, принялась мечтать — попеременно о годе 2440-м и о замужестве.

Через несколько часов Бланше тихонько встал, чтобы попить воды. Единственным движением, помимо его шагов, являлось колыхание занавесок на незакрытых по случаю лета окнах. Пол был холодный — он чувствовал это, потому что шел босиком — но воздух так и не остыл за ночь. Но все же он стал значительно свежее. Часы не тикали. “Надо завести”, — подумал Бланше. Начинало светать. На кухне, в капле конфитюра, оставленной нерадивой служанкой, умирала муха, попавшая сюда вечером: к утру силы оставили ее.

Бланше на цыпочках пробежал обратно, остановился у комнаты дочери, прислушался — не столько из заботливости, сколько из любопытства; затем, добравшись до своей спальни, скользнул под одеяло и ворочался под ним еще около двух минут.

Спокойствие царило до половины девятого.

Перепуганная служанка поспешила открыть дверь, поскольку стук был очень настойчивым, даже будто бы нервным. Господин Шампоно, чьи глаза лучились счастьем, бросился с порога ей на шею, обнял, расцеловал, так что бедная женщина чуть не лишилась чувств от испуга. Пока хозяева, которых нескромный визитер приказал поднять с постели, одевались, он метался по гостиной, счастливый и взволнованный, словно молодой отец, чья жена разрешается от бремени в соседней комнате. К Бланше, появившемуся скоро в своем красном халате и ночном колпаке, Шампоно кинулся с тысячами извинений и братскими объятиями.

— Ах, сударь, нижайше прошу вас простить мне столь ранний визит! Я не мог быть дома после того, как узнал о великих событиях, свершившихся нынешней ночью! Уверен, что вы извините меня, как только узнаете!

— Да что же случилось? — вопрошал Бланше, с трудом держа глаза открытыми. — Уж не вернулся ли Христос на нашу землю?

— О, нет, месье, но несомненно он теперь взирает на нее с гораздо большей радостью, чем прежде! Взгляните в окно! — обратился юноша к матери и дочери Бланше, вышедшим из своих комнат. — Взгляните на этот мир, любезные дамы, и знайте, что сегодня он чист и свеж, как в первый день творения! Ибо началась новая эра! О, друзья мои, как счастлив я разделить с вами это блаженство — присутствовать при рождении новой, светлой эпохи! Как я жаждал этого! Присядьте же, присядьте! И не смотрите так испуганно! Нынче ночью, покуда мы все спали, наше Учредительное собрание — да, да, бывшие Генеральные штаты! — работало не покладая рук и начало писать новую страницу в истории Франции! Они отменили весь прежний порядок, все феодальные права! Вы понимаете, что это значит?!

— Понимать ли это так, любезный Шампоно, что дворяне будут ограничены в своих претензиях?

— Гораздо больше, сударь! Если отныне кто-либо будет именовать себя маркизом или графом и претендовать на звание сеньора, мы скажем ему, что он на это не имеет никакого права!

— Ах, не могу поверить! Так ли вы все поняли, господин Шампоно?

— Как нельзя верней, мадам! В семь часов утра примчался наш домохозяин, который сам присутствовал при заседании собрания! Он поднял всех жильцов и объявил нам радостную весть. Отныне нет сеньоров и вассалов, все мы граждане!

— Вы слышите, маменька! О, какое же счастье! Мне кажется, что благодаря этому господину, нынешний день будет самым счастливым в моей жизни!

— Да, и в моей, мадемуазель!

Тотчас велели послать за всеми друзьями и знакомыми, чтоб вместе отпраздновать счастливое начало новой Франции.

— Как будут счастливы месье Кеньяр и месье Кеньяр-младший! А аббат де Брион! Ах, он будет на седьмом небе, я уверена, если только он уже не танцует от счастья у себя дома! Не так ли, месье Шампоно?

— Уверен, уверен, мадемуазель! — подтвердил Шампоно, ни мало не смущаясь тем фактом, что его крестный и есть один из тех людей, чьи привилегии отныне ликвидируются.

За завтраком, к которому его, конечно, пригласили, Антуан восторженно описывал подробности принятого Собранием решения. Он не читал закона и в точности не знал, каким образом тот будет действовать, но чувствовал, что совершилось нечто необыкновенное, волшебное, такое, о чем год назад и грезить было невозможно. Подумать только — депутаты, сами по большей части выходцы из привилегированных сословий, выходят на трибуну и бросают на алтарь Отчества свои прерогативы, свои льготы, свои источники доходов! Совершенно нереальное событие, оно казалось вместе с тем до того правильным, до того согласным с естественным и Божеским законом, что впору было удивляться, почему этого раньше не произошло. В самом деле, вот уж где действовала столь хорошо знакомая Шампоно фраза: “Верую, ибо невозможно”!

— Неужто мы вернулись во времена Перикла? — спрашивала трепещущая от радости Анна.

— Да, мадемуазель! Я полагаю, что в эту ночь свершилась революция, когда французы полностью восстановили справедливый порядок отцов.

Кажется, сама природа радовалась подвигу французского народа. В каждой частице мира, в каждом солнечном луче, в каждом камне мостовой, в фигуре любого пешехода, спешащего, должно быть, чтоб сообщить радостную новость своим близким, Антуану чудилось необыкновенное ощущение счастья, особой энергии. Стук лошадиных копыт за окном был уже не тем, что вчера, нет! Это были иные лошади, они тянули иные экипажи, ими правили иные кучера — кучера обновленного мира, где нет места злоупотреблениям, неравенству, продаже должностей! И разве не стал вкуснее этот кофе и этот сыр, который подают в доме Бланше оттого, что теперь аристократы будут платить налоги так же, как и бедные пахари?

Кому понравилось, полный роман лежит тут бесплатно

https://author.today/work/225798

Но в этот раз у него была причина. Кошка. Он держал на руках кошку.

Мужчина зашел в комнату и повторил:

- Вот здесь ты теперь будешь жить, - с этими словами он опустил свою ношу на диван, подошел к стене, на которой висела большая фотография, посмотрел на нее, и прибавил, - Варенька.

Кошка подняла голову. Последнее слово, произнесенное мужчиной, было ее именем.

Именно так – Варенька – ее звала пропавшая куда-то хозяйка. Кошка сначала ждала ее, потом начала кричать. У нее закончился корм. Была только вода. Кошка звала, но тщетно. Хозяйка не возвращалась. Только через несколько дней открылась дверь квартиры и в нее зашли незнакомые кошке Вареньке люди. Она испугалась и зашипела.

Люди ходили по квартире, рылись в ящиках. Потом нашли какие-то документы и, попросили о чем-то одну из пришедших женщин и ушли. Осталась соседка, которую Варенька мельком видела несколько раз и незнакомый мужчина.

На Вареньку наконец-то обратили внимание.

- Ума не приложу, что делать с Варей! – воскликнула соседка, посмотрев на пришипившуюся кошку.

При звуках имени, мужчина странно дернулся.

- С кем? – спросил он.

- Да вот же, - ответила соседка, - кошка Тамары. Ее Варя зовут.

Мужчина посмотрел на Вареньку.

Соседка подошла к ней и жалостливо протянула.

- Нет твоей хозяйки-то. Умерла. Сердце.

Варенька не поняла слов, но почувствовала тревогу из-за тона сказанного. Нет. Как это – нет??? Умерла???

Смысл стал медленно доходить до кошки. Точнее, не даже смысл, а чувство потери. Она забыла, что давно уже хочет есть. Варенька вытянулась и закричала от невыносимой тяжести этого чувства.

Мужчина продолжал смотреть на кошку. Варенька вся сжалась, вложив в крик все оставшиеся у нее силы.

- Если вы не против, я заберу ее, - сказал вдруг мужчина.

- Я не против! – быстро ответила соседка.

Наверно, она опасалась, что кошку придется взять ей. А может и нет. Она быстро зашла в кухню, пошарила там и вышла с небольши пакетом.

- Вот. Корм ее. Давайте я вам все соберу? – предложила она, - миски, лоток.

Мужчина взял корм, засунул в карман полупальто, но от остального отказался

- Я без машины, как я все это донесу.

На лестнице послышались шаги.

- А вот и полиция, сейчас они все закроют, опечатают, - оживилась соседка, - спасибо, что подождали со мной и что кошку взяли.

Мужчина кивнул. Он подошел к сжавшейся Вареньке. Нерешительно протянул руку. Кошка сжалась еще больше. Мужчина неловко взял ее и вышел из квартиры, где Варенька прожила всю свою жизнь. Все двенадцать лет.

На улице мужчина опасливо посмотрел на кошку. Потом расстегнул полупальто, поместил свою ношу ближе к телу и прикрыл полой, явно опасаясь, что кошка может убежать. Но она так и не дернулась ни разу за всю дорогу в неизвестность.

- Сереженька? Вы дома? Я тортик купила, пойдемте пить чай! – донесся голос из подъезда.

Мужчина и кошка синхронно вздрогнули, выныривая каждый из своих мыслей.

Сергей Павлович по-мальчишески оттопырил губу, выражая досаду и посмотрев на Вареньку, приложил палец к губам:

- Тссс, ну ее. Достала.

Из подъезда еще пару раз настойчиво покричали, надавливая на звонок и явно прислушиваясь после этого, но ни мужчина, ни кошка не отозвались. Соседняя дверь громко стукнула и все смолкло.

- Ну ее, - повторил мужчина, - задолбала. Слушай, ты же голодная! - вдруг вспомнил он.

Ринулся в коридор, снял верхнюю одежду, вытащил из кармана остатки корма, потом чем-то позвенел и вернулся к кошке, которая так и сидела на диване. Подхватил ее на руки и перенес в кухню.

- Вот. Еда твоя.

Он посадил Вареньку перед блюдцем с кормом, но потом засомневался.

- А плохо тебе не будет? Сколько же ты не ела-то…

Открыл холодильник, достал пакет кефира и, налив в небольшую тарелочку, поставил рядом с кормом.

Варенька сидела так же молча. Сергей Павлович немного подождал, потом присел на корточки и легонько коснулся ее головы.

- Кушай, Варенька. Нет твоей хозяйки. Ничего не поделаешь, - он помолчал, а потом продолжил, - и моей Вареньки нет. Я как услышал имя твое, ее вспомнил, сейчас редко такое дают. Кушай, девочка. Надо жить.

Варенька подняла глаза на человека, который так внезапно возник в ее жизни. Он еще что-то говорил. Кошка слушала. Потом наклонилась и лизнула кефир.

- Вот и хорошо, - обрадовался мужчина, - не буду тебе мешать, ты кушай, а я пока закажу доставку.

Сергей Павлович ушел. Варенька полизала кефир, потом съела несколько кусочком корма. Инстинктивно она поняла, что набрасываться на него не нужно.

Немного поев, кошка обошла кухню, рассматривая свой новый дом. Потом отправилась искать нового человека.

В комнате его не оказалось. Варенька подошла к тому месту, где он стоял, когда принес ее, и взглянула на фотографию. Со стены на кошку посмотрела женщина. Взгляд был добрый, улыбчивый.

- Ну, вот и заказал, - заходя в комнату, сказал Сергей Павлович. – Потерпишь пол часика? – спросил он кошку, - привезут тебе все, но если захочешь, ты скажи, я тебе тазик поставлю на первый раз.

Он подошел, взял Вареньку на руки и выпрямился.

Глаза кошки оказались совсем рядом с глазами женщины с фотографии. Вареньке показалось, что женщина с ней здоровается.

- Жена моя, Варенька, - сказал Сергей Павлович.

Он прижал к себе кошку, сел на диван и, поглаживая шубку, начал рассказывать, как они с Варенькой познакомились, поругались при этом, потом помирились, стали встречаться, полюбили друг друга. Кошка уснула под этот негромкий рассказ. А Сергей Павлович все говорил и говорил. Он первый раз после смерти жены вспоминал свою жизнь вслух. Вспоминал все: и печальное, и хорошее. И выходило, что хорошего-то было гораздо больше!

Рассказ мужчины прервал звонок от курьера.

Сергей Павлович вышел с Варенькой в коридор, посадил кошку на тумбочку, и начал заносить в квартиру вещи и продукты, которые ему привезли.

- Сереженька, вы дома, а я звала вас чай попить, тортик поесть…, - донеслось из коридора, когда все было уже в квартире.

На пороге возникла женщина. Ее ярко-алые губы кривились в жеманной улыбке.

- Благодарю вас, но у меня дела, - ответил Сергей Павлович оттаскивая привезенное подальше от порога, чтобы можно было закрыть дверь.

- Ой, а что это у вас? - раскрашенная женщина ткнула пальцем в сидящую кошку.

- Это не что. Это кошка. У нее умерла хозяйка и теперь она моя, - сухо ответил Сергей Павлович.

- Ой, да она же старая, зачем вам старуха такая, - гнусаво протянула пришедшая соседка, - пойдемте лучше тортик есть…

Сергей Павлович посмотрел на Вареньку, и ему показалось, что кошка снова сжалась после услышанных слов.

- Как я уже сказал, у меня дела, - ответил Сергей Павлович и решительно вытеснил соседку за порог квартиры. - Если мы с Варенькой захотим, то купим и тортик, и все остальное. Прошу вас впредь не нарушать наш покой, - добавил он и закрыл дверь.

Соседская дверь грохнула так, что тумбочка, на которой сидела Варенька покачнулась.

- Не люблю я тортики, - доверительно сказал Сергей Павлович, наклонившись к кошке, - я халву люблю. А теперь давай займемся делом. Надо же все это распаковать, расставить. Давай, командуй, что где будет.

Через полчаса лоток стоял в туалете, столбик со смешным шариком в комнате прямо под фотографией. На кухне вместо блюдечек поселились миски с водой и кормом.

Варенька еще раз закусила немного и вернувшись в комнату посмотрела на Вареньку на стене. Кошка и женщина улыбались друг другу, и радовались, что Сергей Павлович так оживился.

А если вам кто-то скажет, что кошки улыбаться не умеют, вы не верьте. Они много чего умеют. Но не всем показывают, а только тем, кто их любит.