zahar65

В Конгрессе США проходит обсуждение антикартельного законопроекта NOPEC (No Oil Producing and Exporting Cartels Act), который позволит федеральному правительству предъявлять в судах антимонопольные иски странам ОПЕК, передает агентство ТАСС. Документ уже осудили главы крупнейших нефтяных корпорация мира, в том числе американских. Так, глава ВР Роберт Дадли считает, что принятие данного закона приведет к «непрогнозируемым последствиям».

Цель законопроекта заключается в том, чтобы наделить американские суды полномочиями рассматривать антимонопольные иски в адрес стран ОПЕК и других государств, участвующих в картельных сговорах на нефтяном рынке. NOPEC вносит поправки в акт Шермана (антимонопольный закон США). "Я считаю, что идея судебных разбирательств против стран ОПЕК в мире чревата огромными непрогнозируемыми и непреднамеренными последствиями", - приводит телеканал CNBC слова Дадли, сказанные на отраслевой конференции CERAWeek в Хьюстоне (Техас). Он выразил надежду на то, что в данном вопросе "здравый смысл восторжествует".

"Роль ОПЕК, с моей точки зрения, позволяет удерживать цены на нефть в пределах разумного для производителей и потребителей фарватера, и я считаю, что ОПЕК будет продолжать играть эту роль", - заявил, отвечая на вопрос телекомпании, глава BP. "В обратном случае можно столкнуться с огромным перепроизводством [нефти] и обвалом цен. Потом все начнется заново, и они [цены] пойдут вверх по причине недостатка инвестиций", - предостерег Дадли.

Сама концепция - принять чисто внутренний американский закон, чтобы судить в соответствии с ним другие суверенные государства и впоследствии наказывать их официальных представителей (например, министров или шейхов) или штрафовать, арестовывать финансовые активы стран - это удивительная наглость, продиктованная глупостью, иллюзией от ощущения собственной исключительности, полагает шеф-аналитик ГК ТелеТрейд Пётр Пушкарёв. Вероятно, американские законодатели и не рассчитывают на прямое применение закона, а просто наивно надеются, что он даст новые рычаги, чтобы побудить ОПЕК+ снять ограничения на добычу нефти.

Однако люди, продвигающие закон, как минимум не понимают психологию Ближнего Востока, говорит эксперт. А также недооценивают возможностей прямых ответных и очень сильных, болезненных шагов - вплоть до наложения полного нефтяного эмбарго, то есть прекращения поставок нефти и нефтепродуктов в США, как это уже случилось однажды во время нефтяного кризиса 1973 года после войны Судного дня, когда не только американские, но и европейские политики открыто взяли сторону Израиля. И тогда арабские страны, замечает Пушкарев, не побоялись прекратить поставки нефти не только в США, но и в Западную Европу, и в Японию. Кстати, именно после того нефтяного кризиса Европа ускорила переговоры с Советским Союзом о строительстве газопроводов, чтобы обеспечить себя надёжным энергоисточником.

Не стоит думать, что на этот раз решимости у нефтеэкспортёров поубавится: наоборот, сейчас они как никогда сплочённые, все заодно. Так что идея "наказать нефтяной картель" - всё равно что шуровать палкой в улье, чтобы сделать побольнее пчёлам, или с голыми руками полезть в берлогу, считает Пётр Пушкарёв. Страны-экспортёры не прогнутся, а просто перекроют поставки, в результате цены быстро взлетят до небес: в 2-3 раза. Тут мало того что политика или гордость, но и чисто прагматическое: зачем везти нефть в страну, где эту самую нефть могут и вовсе арестовать в счёт штрафов?

Мало того, продолжает аналитик, пользуясь грядущим дефицитом, сразу же поднимут цены на бензин и внутренние американские производители: ничего личного, только бизнес. Болезненную травму получил тогда находившийся на коне американский автопром: производство и продажа, вообще использование автомобилей тогда затормозилось. И если как-то справиться законодательно со "своими" американское правительство ещё с трудом способно, то вот побудить подчиниться ОПЕК ему явно будет не под силу.

Но не только нефть быстро подорожает в ответ на эмбарго, уверен Пётр Пушкарёв. Вместо того чтобы подешеветь - всё это станет вообще концом нефтедоллара, а значит, последней прелюдией и к концу доллара, который во многом сохраняет свою силу за счёт двух столпов: расчётов в долларах за нефть и мировой популярности "надёжных" американских казначейских обязательств. Страны ОПЕК+ в ответ наверняка и распродадут свои портфели «казначеек», что уже сделала в 2018 году Россия. А в ответ на подписание такого "незаконного закона" на тот же шаг неизбежно пойдут и Саудовская Аравия, и другие государства-нефтеэкспортёры, чтобы избежать даже в теории возможности ареста своих активов. И так же быстро и арабы, и все остальные просто перестанут поставлять нефть за доллары - объявят, что отныне расчёты ведутся в евро, в юанях, в других национальных валютах.

Согласятся, возможно, на временные финансовые потери, которые при дорогом долларе могли бы доходить до 10-15%, но учитывая ситуацию - вероятно заметное ослабление доллара и приток капиталов во все альтернативные валюты - в итоге нефтеэкспортёры даже выиграют, уверен эксперт. Зато США могут окончательно разрушить иллюзию своего господства в мире, их бессилие и неадекватность станут очевидны даже их ближайшим союзникам. Высока вероятность, что чисто формально и учитывая астрономические суммы, на которые могут быть выписаны штрафы "провинившимся" странам, американцы потребуют арестовать связанные с этими государствами активы и в других юрисдикциях - но на этот раз безуспешно. Особенно интересно будет видеть, как постарается дистанцироваться от действий американцев Европа, которая уже по сути не подчинилась санкциям США против Ирана и вместо присоединения к запрету на поставки активно начала создавать обходные финансовые механизмы для расчётов.

В этот раз блеф конгрессменов может закончиться для США ещё плачевнее, привести не только к катастрофе долларовую систему и американскую пирамиду долга, но и к окончательному развалу политического единства Запада, полагает Пётр Пушкарёв. А в результате игнорирования нефтяным сообществом американского одностороннего законодательного акта, и позиции России в качестве одного из мировых центров политического влияния, и позиции рубля только укрепятся.

Понимая опасность попыток жёстко играть с ОПЕК, президенты США, включая обоих Бушей и Обаму, в прошлом всегда заявляли, что не поддержат подобный антиопековский закон. И он даже однажды был уже принят обеими палатами Конгресса, но даже не был подан на подпись Джорджу Бушу-младшему, потому что тот заявил однозначно, что наложит вето. Вероятно, что и на этот раз это больше игра конгрессменов на публику, чтобы показать противоречивость позиции Трампа: мол, он только в Твиттере горазд критиковать ОПЕК, а закон против ОПЕК, видите, подписать ему будет "слабо". Есть и пример Барака Обамы, который поддерживал идеи антиопековского пакта, пока был сенатором, но тут же развернулся на 180 градусов, когда стал президентом. Если всё же допустить, что Трамп решит идти ва-банк и решит подписать закон, то ситуация будет развиваться по описанному выше сценарию, то есть максимально разрушительно для финансовой системы самих США, для их политических позиций, и со взлётом нефтяных цен вместо их якобы ожидаемого падения.

Всё это вряд ли укладывается в голове у части наиболее активных конгрессменов, верящих во всемогущество американской политики силы и давления, заключает Пётр Пушкарёв. Но, похоже, что даже и импульсивный Трамп не решится подписать одиозный закон: он и его окружение должны понимать последствия - и складывается ощущение, что они их понимают. Министр энергетики США Рик Перри уже заявил: так можно "стимулировать непреднамеренный рост цен на энергоносители", и вообще "нам следует остерегаться принимать законодательство, которое может повлиять на ситуацию за рамками прогнозируемых последствий".

Да собственно, зачем играть с ОПЕК так жёстко, когда в ответ на санкции против Ирана та же Саудовская Аравия и без того "полюбовно" выражала уже ранее готовность восполнить недостающие объёмы поставок. США остаётся лишь подождать полгода-год, пока действие ограничений добычи от ОПЕК само станет ненужным, рынок окончательно сбалансируется, Иран воспользуется заменяющими маршрутами поставок, а на всём прозрачном для США рынке другие производители успешно заместят иранские поставки.

В самом деле, соглашается директор Фонда развития права и медиации ТЭК Александр Пахомов, всерьез воспринимать угрозу рспространения ограничений по Акту Шермана на ОПЕК не стоит, поскольку мера является избыточной даже по меркам нынешнего вектора внешней политики, который можно условно назвать "США против всех". Поскольку именно Штаты пострадают от такого решения в первую очередь.

Несмотря на то, что США является крупнейшей по объемам добычи нефтяной державой, установившей в феврале очередной рекорд в 12 млн баррелей/сутки, что больше 11,3 млн, добываемых в России, и 9,8 млн, добываемых Саудовской Аравией, крупнейшая в мире экономика по-прежнему остается в крайней степени зависимой от импорта энергоресурсов. Это парадоксальная ситуация, но даже с таким размахом добычи, США импортируют порядка 7 млн баррелей/сутки. Грубо говоря, объясняет эксперт, около трети всего потребляемого американскими НПЗ сырья поставляют либо участники ОПЕК, либо страны, присоединившиеся к ОПЕК в формате расширенной сделки по сокращению добычи. Без них США будут ввергнуты в пучину топливного кризиса, равных которому страна еще не испытывала.

Именно зависимость внутреннего рынка от мирового на протяжении десятилетий нервирует Вашингтон, поскольку колебания цен неминуемо оказывают негативный эффект на темпы роста американской экономики, и именно поэтому появилась идея поставить ОПЕК вне закона, уверен Александр Пахомов. Произошло это отнюдь не вчера - в том или ином виде попытки ограничить влияние картеля на рынок предпринимались еще с 70-х годов, когда доля ОПЕК на мировом рынке превышала 50%. Но сейчас организация занимает долю всего 30,6%, и она постоянно снижается (для сравнения, всего год назад - 32,6%).

Причины потери веса ОПЕК на рынке очевидны: выход из организации Катара, введение санкций в отношении Ирана, критическое падение добычи в Венесуэле, наконец, реализация мер по сокращению объемов в рамках сделки в расширенном составе. Сейчас картель - это организация, стремительно теряющая не только вес, но и былое могущество. По большому счету ее политику определяют совместные решения Эр-Рияда (9,8 млн барр/сутки), который добывает каждый третий баррель, приходящийся на ОПЕК  и Москвы (11,3 млн барр), которая в картель вообще не входит.

Объявлять ОПЕК вне закона можно сколько угодно - организация и так дышит на ладан, но если следствием этого станут штрафные санкции в отношении стран-участниц и стран, действующих совместно с ними, либо возникнут риски введения таких штрафов, это может привести к колоссальному оттоку средств, связанных с добывающими странами из США во избежание их ареста. А это, уверен Александр Пахомов, – еще один повод не распространять действие Акта Шермана на картель.

http://expert.ru/2019/03/13/opek/

Шестьдесят пять лет назад, 13 марта 1954 года, был образован Комитет государственной безопасности СССР. Аббревиатура КГБ стала одним самых узнаваемых советских (и русских в целом) символов в мире. А само ведомство заслужило репутацию организации, преследующей граждан своей страны по политическим мотивам. Как в реальности был устроен КГБ и виновен ли он в развале СССР?

За недолгий период борьбы за власть сразу после смерти Сталина Лаврентий Берия смог добиться объединения Министерства внутренних дел с Министерством государственной безопасности в один монстр с ним же во главе. Эта организация в теории могла подмять под себя все остальные формы власти в стране. После устранения Берии было принято решение этот монстр расчленить, чтобы никогда больше органы государственной безопасности не могли доминировать над гражданским (партийным) руководством страны или даже претендовать на какую-то излишнюю самостоятельность. Именно с этой целью из объединенного МВД были выделены отделы и управления, «связанные с государственной безопасностью» – и таким образом создан Комитет государственной безопасности.

Сперва он имел статус союзного министерства, но в 70-х годах его «понизили» до госкомитета. Правда, назначения председателя проводились не указами Совмина, как других руководителей госкомитетов и главков, а постановлениями Президиума Верховного Совета, как союзных министров. По должности председатель КГБ автоматически входил в Политбюро. Он и его заместители могли быть сняты с должности по представлению Совмина СССР, но только с санкции ЦК КПСС, поскольку входили в номенклатуру ЦК. И этот статус организации подчиненной и не самостоятельной в принятии решений, а только инструмента гражданской власти, сохранялся у спецслужбы вплоть до 1991 года.

В «Положении о Комитете государственной безопасности СССР и его органах на местах» от 9 января 1959 года – сверхсекретном главном нормативном акте, регулировавшем деятельность КГБ вплоть до принятия в мае 1991 года закона об органах государственной безопасности – было написано: «Комитет государственной безопасности работает под непосредственным руководством и контролем Центрального Комитета КПСС». Именно этот самый пресловутый партийный контроль – основной пункт обвинения в адрес КГБ СССР в целом и всех его бывших сотрудников в частности и по отдельности.

На самом деле партийные комитеты внутри Комитета имели не больше влияния, чем в любом другом органе государственной власти или на крупном предприятии. Возможно, в ряде республиканских комитетов дело обстояло по-другому в силу национальных особенностей, но на уровне центрального аппарата Секретариату ЦК (основному проводнику партийной воли) не требовалось контролировать каждое управление и каждый отдел ежесекундно.

Партийный контроль осуществлялся на уровне заместителей председателя комитета. Кроме того, постоянно действовал механизм «перекачки кадров» – некоторые работники могли всю жизни постоянно переходить из КГБ на партийную работу и наоборот по нескольку раз. Это считалось совершенно нормальным, поскольку похожий механизм работал для всей номенклатуры. Поработаешь в регионе – вернешься с повышением в столицу. Подобные порой не очень мотивированные перестановки и командировки были общим местом советской кадровой машины.

Кроме того, профильные отделы ЦК часто получали по запросу необработанную информацию из Комитета и сами уже с ней что-то делали. Аналитика в КГБ вообще не сильно поощрялась внешними управляющими, поскольку грамотная аналитика формирует мнение, влияющее на принятие решений, а эту привилегию ЦК твердо оставлял за собой.

Здесь придется заступиться за КПСС, как бы удивительно это ни звучало. Партия играла очень положительную роль фильтра, через который не мог проскочить человек совершенно случайный. Удивительные карьеры людей из ниоткуда, которые порой случаются сейчас, в «застойные» времена были полностью исключены. И исключения только подтверждали это правило.

Особая история – «партийные наборы» и «комсомольские путевки». Постоянный приток молодых и так называемых перспективных кадров вроде бы должен восприниматься положительно. То же касалось и национальных кадров, которые в массе своей возвращались в родные республики после краткосрочного обучения в региональных школах КГБ. Но на практике именно этот механизм сбоил куда чаще и болезненнее, чем чрезмерный партийный контроль.

В целом кадры, приходившие по «комсомольским путевкам» и «оргнаборам», были ниже среднего уровня и по интеллектуальным, и по моральным качествам. Это не означает, что они были коррупционерами (коррупция в КГБ СССР отсутствовала как класс) или дураками, но многие выходцы из комсомола были обычными для того времени карьеристами, а оргнаборы среди ударников труда по определению не могли повысить средний интеллектуальный уровень сотрудников.

Во второй половине 80-х молодое поколение сотрудников в массе своей уже тяготилось всей этой громоздкой системой. Райкомы, обкомы – все это откровенно навевало тоску. А необходимость вступать в партию ради гарантии карьерного роста была чем-то вроде извращенной пытки, дикарского обряда «посвящения в мужчины» путем хождения по углям.

У поколений 80-х годов в КГБ «верность партии» была уже естественным путем замещена верностью неким государственным интересам, которые порой придумывались просто на ходу и самостоятельно, а то и каждым для себя. Аппарат ЦК КПСС в этой схеме мира воспринимался не как «передовой отряд рабочего класса», а как исторически сложившийся инструмент государственной власти. «В Англии есть палата лордов, а у нас – Борис Николаевич Пономарев» (вечный заведующий международным отделом ЦК КПСС, один из тех, кто реально определял внешнюю политику СССР) – расхожая грустная шутка в отделе «РТ» ПГУ. Революционная риторика и марксистско-ленинская философия давно никого не интересовали. Два часа на партсобрании можно было бы более эффективно заменить на два лишних часа изучения языка или практики оперативной работы. Или просто выспаться.

Иными словами, государственная машина СССР и ее партийная составляющая по крайней мере в ПГУ воспринимались просто как единый механизм, данный нам в ощущениях. Внешняя политика страны (и разведка как часть внешней политики) руководились вот таким вот структурным образом, и не нам его менять. И надо понимать, что государственные интересы СССР уже давно не имели ничего общего с «победой социалистического строя», а превратились в нормальные государственные интересы империи, просто отстаивались несколько извращенным механизмом. Победить этот механизм не представлялось возможным, а вот защищать интересы страны – правильно и почетно. Конечно, и в этой схеме оставалось много места для банального карьеризма, сильно портившего внешний облик комитета, но за его пределы мало что утекало. Система функционировала абсолютно герметично, что естественным путем приводило к консервации всех отрицательных тенденций (и не только в кадровой сфере).

При этом КГБ СССР никогда не функционировал как нечто цельное. Некоторые управления и отделы никаким образом между собой не контактировали, а редкое и вынужденное общение воспринималось часто очень конфликтно. Переезд ПГУ в новый комплекс зданий на окраине Москвы закрепил эту тенденцию, окончательно выделив внешнюю разведку в отдельную структуру. Почти полмиллиона человек по всей большой стране объединяло только единообразное красное удостоверение, а их работа и функции могли радикально отличаться.

Знаменитое 5-е управление (борьба с идеологическими диверсиями, инакомыслием и тому подобное), деятельность которого в либеральных кругах переносят на КГБ в целом в виде ярлыка, жило своей отдельной замкнутой жизнью. Чем они там заняты, мало кого интересовало в погранвойсках (а это 220 тысяч человек), в разведке, в спецназе или в «девятке» – правительственной охране. Пересекались они часто с 3-м главным управлением, то есть военной контрразведкой, и то потому, что «тройка» осуществляла надзор за НИИ, в первую очередь техническими – рассадниками безграмотного вольнодумства. Это не говоря уже о технических службах наблюдения и «наружке».

При этом «влиятельность» 5-го управления определялась в основном мифами, которые они сами о себе распространяли. Существовало, например, таинственное 15-е управление, отвечавшее за строительство и эксплуатацию бункеров на случай ядерной войны и сохранность стратегического госрезерва. У этих людей тоже на удостоверении «КГБ СССР» было написано, но вряд ли их можно по этому признаку записать в «гонители свобод».

Охранительская деятельность «пятки» в 80-х годах напоминала игру в одни ворота, что сильно сближало ее с имперским Охранным отделением времен «большого террора» всяких народовольцев. Филипп Денисович Бобков и компания нуждались в наличии противника, вследствие чего они вместо реальной борьбы с идеологическими диверсиями (которые были на самом деле) вели сложные оперативные игры с интеллигенцией без какого-либо практического результата. И чем дальше они зарывались в бытовую конспирологию, тем больше проявлялся низкий профессиональный уровень «пятки» в целом.

При этом националистические движения умудрялись под носом у «пятки» цвести и пахнуть. Бобков сам насаждал в «пятке» психологическую обстановку, которая впоследствии породила тотальную коррупцию. Этически сомнительные методы с неясной целью разрушали поведенческие схемы сотрудников. Самого

престарелого генерала это привело в 90-е годы в итоге в группу «Мост» – а это такой поступок, который разом перечеркивает все его прежние заслуги.

КГБ часто называют одним из основных виновников развала СССР. «Прозевали», «струсили» и все тому подобное, из чего делаются далеко идущие выводы о компетенции всего персонала комитета за все время его существования. Если мы вспомним обстановку конца 80-х, то станет ясно, что проблема сложнее. По этому поводу написаны уже сотни текстов, но надо еще раз напомнить, что комитет на практике, «на земле» практически ничего не решал и был лишен инструментов эффективного вмешательства в события. В некоторых республиках партийная и советская верхушка были просто охвачены паникой, в других – солидаризовались с националистами или пытались их возглавить, а Горбачев жил в мире с розовыми единорогами. Тут хоть закидай всех этих людей докладами и аналитическими записками – с таким же успехом можно было слать письма Деду Морозу. Это, конечно, оправдание слабое, но практика того времени была еще удивительней, чем теперь можно задним числом описать.

Безусловно, оценка деятельности комитета с 1954 года целиком зависит от той идеологической установки, которой придерживается человек. Ярлык «кагэбиста» сейчас навешивается даже без особого понимания того, как эта структура функционировала и что за люди в ней работали. «Кагэбэшное мышление» и все тому подобное – идеологические штампы, которые в утроенном виде вернулись в наше время из конца 80-х годов. Практически всегда органы государственной безопасности (в широком смысле слова – от внешней разведки до строительства бункеров) попадали под идеологические разборки в переломные моменты истории. Но затаптывать свое прошлое неразумно.

Даже если оно называется КГБ СССР.

https://vz.ru//politics/2019/3/13/968055.html

"Сто лет тому назад мы создали благодаря гению Владимира Ильича Ленина уникальный пример в истории мировой цивилизации – перешли к строительству социалистического общества. Я в Госдуме читал лекцию, которая называлась так: "Альберт Эйнштейн: социализм и современный мир". Альберт Эйнштейн в 1949-м году написал статью "Почему социализм?", в которой он с присущей ему абсолютной логикой и в общем простыми средствами показал, что выход, вообще говоря, для мировой цивилизации – это социалистическое общество, плановое ведение хозяйства, обобществление собственности, прежде всего, в промышленности, в крупных отраслях. То, что мы сделали, мы сделали ужасную вещь – мы, как говорится, ликвидировали величайшее достижение мировой цивилизации!"

"Первые решения Советской власти касались образования – оно стало бесплатным, общедоступным и стало бурно развиваться. В тяжелейшие годы гражданской войны правительство принимает решение о создании крупнейших научных институтов. Физико-технический институт наш был создан как рентгеновский радиологический институт, в котором Абрам Федорович Иоффе возглавил физико-технический рентгеновский отдел в 1918-м году. Был создан физико-химический институт имени Карпова, был создан государственный оптический институт. Что касается образования – оно бурно развивалось, были всякие перегибы, конечно, но постепенно, постепенно оно стало бесплатным и общедоступным".

"Гайдар и Чубайс заслуживают проклятья всего цивилизованного народа России за то, что они сделали с этими реформами. Вы посмотрите на Чубайса – он объявил приватизацию, появились эти чеки приватизационные, то есть он идеолог частного сектора в промышленности и так далее. Почему он сам не создал себе никакой компании? Почему этот идеолог частного сектора сидит на государственной шее? Он развалил нашу энергетику, возглавляя ее на протяжении ряда лет, сегодня возглавляет Роснано, но он ничего не понимает в нано-технологиях. Как может человек, который ничего не понимает в науке и технологиях, на протяжении многих лет возглавлять государственную компанию по нано-технологиям, которая обязана по существу развивать это направление?"

"Первый удар по науке – это развал Советского Союза. Гигантский удар, когда разделили страну на 15 частей и поставили госграницу. А у нас ведь, простите, была плановая система (наличие этой системы, кстати, подчеркивает в своей работе Эйнштейн как абсолютно необходимой) – и мы распределяли работу. Допустим, электронная промышленность была во всех 15 республиках. Вузовская наука тоже пострадала, ведь она держалась на хоздоговорах с промышленностью. Когда исчезли высокотехнологичные отрасли промышленности, исчезли хоздоговора".

"Мы сохранили науку – с потерями – в Академии наук. Мы нанесли ей непоправимый удар реформой 2013 года, когда превратили РАН практически в "клуб ученых", потому что наша Академия наук, в том числе в мировом масштабе, имела гигантский авторитет, не столько благодаря своим членам, сколько, прежде всего, благодаря институтам Академии наук. Мы их передали в ФАНО. Что такое ФАНО? ФАНО могло бы быть Управлением делами в Академии наук".

"Сегодня президент руководит, по существу, внешней деятельностью, силовыми структурами. Наука, простите, – это дело правительства. Совет при президенте – дает советы, но не является органом, который реально руководит наукой и образованием. Андрей Александрович Фурсенко, его помощник по этой части, превратил этот Совет именно в такой орган, который заменяет и министерство, и в свое время, когда еще Академия работала, и РАН".

"Развитие мировой цивилизации – это всегда развитие науки и создание новых технологий. Иногда я пробиваюсь и встречаюсь с Владимиром Владимировичем, которого я знаю с 1989 года. Он слушает, и иногда что-то происходит. При социализме плохо одно – об этом писал Эйнштейн в своей работе – могут к власти прийти люди, которые все испортят".

"Самодержавие, православие, народность" – была у нас такая известная троица, которую предложил в свое время министр просвещения Уваров при Александре I. Народности не было, но были самодержавие и православие. Сегодня вертикаль власти – это самодержавие в иной форме и православие. В советское время при всех "перегибах" в итоге можно было и в храмы ходить, и состоять в коммунистической партии. Но церковь была отделена от государства, и в систему образования под тем или иным видом проталкивается вот эта система. Простите, но чтобы высшая аттестационная комиссия присуждала ученую степень по теологии?! Религия – это вера, а наука – это знание".

"Нужно бороться. И за возрождение науки в стране, и за развитие экономики на основе созданных нашей наукой технологий. Моей любимой книгой был роман Вениамина Каверина "Два капитана". У Сани Григорьева там был такой принцип – "бороться и искать, найти и не сдаваться". Этим принципом теперь должны руководствоваться у нас не только научные работники, а все нормальное население страны. При этом важно понимать – за что ты борешься".

https://www.nakanune.ru/articles/114951/