Усег
Жил был Усег. И была у него Усатка. Жили они, не тужили припеваючи, в маленьком домике. Не домике даже, а так – хибарка, окна выбиты, дверей нет – заходи кто хошь! Спали они на соломенном диване, зимой мерзли, а летом задыхались в своих шубках. Но они очень сильно друг друга любили, без этого никак.
Каждый месяц к ним наведывались всякие злые дураки, и все хотели пустить Усегов по миру. Еду отбирали, деньги, даже свет – и тот один раз отобрали.
В общем, настали тяжелые времена. После каждой такой встречи Усег потуже затягивал свои усеге, а Усатка только молчала, не в силах ничего сделать. А тут вдруг случился судный день – налетели вороги злючие, тьмой-теменью накрыли небо, толпою покрыли землю, что аж насрать некуда, облепили весь дом со всех сторон и потребовали у Усега отрезать себе хвостег. А Усег очень дорожил своим хвостегом – подстригал его, в разные салоны ходил да духами заморскими хвостег кропил аки водой святой, дабы Усатке кавайно было. Вороги сказали так – или ты отрубаешь хвостег, или идите-ка вы с Усаткой подобру-поздорову на все четыре стороны, а мы тут устроим склад под ненужное барахло!
Крепко призадумался Усег. Жалко ему было хвостег, но Усатку было еще жальче, и поэтому он взял топор, пошел на задний двор, размахнулся – и хвостег упал на землю. Кровью честной обагрилась плаха деревянная, для колки дров деланная, а куда кровь усатая упала – сразу из пня усеге расти начали, ну как грибы прямо.
Перевязал Усег обрубок, да захромал в хату обратно. Усатка плачет, горькими слезами заливается – не видать ей теперь хвостатого кавая, не играть теперь ей с хвостегом долгими зимними вечерами. А хвостег злые вороги отнесли на помойку, чтобы другие Усеги боялись. И поминай как звали – очистилась земля, просветлело небо, да только закручинился Усег уже по-серьезному. Стал ходить он на двор задний, с усатым пнём советоваться. И пень ему подсказал:
-Береги усеге свои, и Усатку свою, вороги и их заберут!
Усег тут же побежал в дом, схватил Усатку, и начал ее зверски любить, ну как все нормальные жывтоне. Только нет душе покоя, так и гложет изнутри – а вдруг придут?
Над усатым пнем Усег поставил навес, чтобы дождь не мочил его, огородил, чтобы никто усеге не пообкусал у дедушки-пня. Пуще прежнего начал кручиниться Усег – ни хвостег причесать, ни Усатку порадовать, ни пол нормально подмести – разруха кругом одна, в общем. Вот только усеге свои он начал пуще прежнего беречь, расчесывал, бигудяками завивал, да такие усеги красивые, аккуратные и пышные были – словами не описать!
Во второй раз прилетели вороги – укрыли землю, затмили небо, обрезали интернет и канализацию. И молвят вороги Усегам:
-Усег! Ты у нас оказывается, усатенький, поэтому обстриги свои усики и сложи вот в это ведро! А не то ты вместе с этой Усаткой на морозе сейчас же окажешься! Или подожжем хатку твою, а потом тут сделаем свалку. Не должно непривилегированным усеге носить, а ты у нас простой Усег, обычный, так что тебе пощады не будет! И Усатку твою тоже на свалку выкинем!
Обомлел Усег. Не думал он, не гадал, что так скоро придется отдавать очередное сокровище – его усеге любили все, а вороги им завидовали, и ему завидовали, но поскольку хата была у самого страшного ворога в собственности, они и решили вероломно нарушить покой усатой семьи.
-Эх, думает Усег. Не видать мне счастья усатого, не видать и счастья хвостатого, только Усатка и осталась. Пошел на задний двор, и отрубил себе все усеге разом, словно и не было их. А усеге, только упав на землю, ожили, и забегали вокруг Усега:
-Не горюй ушастенький, выручим мы тебя от злых ворогов, и Усатку спасём, но тут ты должен будешь нам помочь! – пищали мелкие усеги, валяясь на полу.
-А что делать то? – спросил Усег. Словно не в себе был, как сквозь сон всё видел. А усеги ему и пищат в ответ:
-Избавься от того, на что ты променял хвостег, свои усеге, и скоро Усатка уже будет в вечном плену у злых ворогов. Они ее продадут в рабство, отрежут усеги, хвостег и ушки, и будут возить на ней телеги с чугунием. Вечно! Это твой последний шанс!
Задумался Усег. Думал он не три дня и три ночи, не минуту и даже не мгновение.
Прошло чуть меньше года, когда до него дошло, что же его усеги имели в виду. А как же? Ведь лишившийся усегов, он совершенно потерял способность мыслить самостоятельно. Лишь усеги отрубленные из-под лестницы пищали каждое утро, но не всегда он их слышал.
Пошел Усег к пню усатому на совет. Шептались-шептались, а потом раз – и исчез Усег, словно не было его. Искала-искала его Усатка, и нашла – на другом конце деревни вдруг ночью возник высоченный забор, птица не переплывёт, крот не перелетит, рыба не подроет.
Усатка тихонько подошла к забору, и глядит в щелку. А там её Усег что-то делает. Причем с закрытыми глазами, словно во сне. То сваркой сверкнёт, то болгаркой искры до неба поднимет, то молотком бухает... И ведь непонятно, что с ним, и когда он вернется. Постучала Усатка к Усегу, а тот из-за забора лишь грязно выругался, и дальше себе работать. Обиделась Усатка, ушла домой, лучину зажгла и принялась думать. День думала, два – без толку. На третий вспомнила, что на заднем дворе есть навес, под ним пень усатый, да усеги мелкие кучкой под лестницей парадной лежат. Пошла Усатка советоваться к усекам, да те пищат-пищат, а Усатка и не понимает, чего пищат. Пошла она тогда к пню. Поздоровалась степенно-чинно, и спрашивает про свово возлюбленного, как мол так, ушел от меня, закрылся, видеть слышать никого не желает, и работает без передыху, себя не жалеет. Что, мол, делать, и как это вообще называть?
-Все нормально, Усатка – ответил старичок-пень. – Он тебя спасает.
-А себя он будет спасать, или это жертва? Он же сдохнет там, кто его кормить-люлить будет? – спросила Усатка. Пень лишь усегами потряс недовольно:
-Он уже спасся. Теперь очередь за тобой. Злые вороги забрали его усеги, а через неделю они заберут тебя, увезут далеко-далеко, посадят на цепь и будут кормить сырой глиной да червями могильными! Оставь в покое Усега, а лучше сделай так – вечером, как сядет солнце, принеси ему еду, и около ворот оставь. Затем не оглядываясь, сразу же уходи домой. И не издавай ни звука! – сказал пень, – Иначе ты погубишь вас обоих.
- Сделаю все как ты велишь! Но ежели не так – приду и сожгу тебя тут же! – Усатка встала, хвостегом махнула, и ушла в дом. Пень покряхтел-покряхтел, и отрастил себе еще связку усеков. Про запас, так сказать.
Долго ли коротко ли, вечер наступил, и пошла Усатка к самому высокому забору в деревне. А оттуда чуть ли не взрывы слышны, страшные удары, скрежет металла и дым столбом валит. Натерпелась страху усатая, бросила около ворот корзинку с едой, да бегом домой, в тепло да уют. А там ее уже ждали!
- Ну что, киса, муженёк то твой хыде? – спрашивают злые вороги. А в дом не пускают её, закрыли своим задним необьятным числом все проходы во двор.
- Не знаю где он, а от меня вы чего хотите? – и Усатка задрожала от страха, настолько страшные были вороги.А они ей:
- От тебя ничего, но это пока, вот придет твой котек, и заберем в рабство тебя, усатую да послушную, будем на тебе уголь возить, да плети новые испытывать! – и сказав это, вороги поднялись страшной тучей в небо, и улетели со страшным смехом. Их было так много, что облако было до горизонта, а потом еще раз до горизонта, а потом еще десять раз по тридцать – вот какая силища была у ворогов несусветная!
Разрыдалась, расплакалась Усатка, пошла пню жаловаться. А тот уже совсем усами зарос, только усмехается себе, да на небо посматривает. Сколько ни просила она у него помощи, он просто молчал. А может, он и был обыкновенным пнём – этого уже никто не знает.
Пошла Усатка в дом. А возле дома – тарантас непонятный, фантастический, пердячим паром передвигаемый, да словом крепким направляемый стоит. И Усег подходит к ней -Пойдём, Усатка, теперь можешь не бояться злых ворогов нечестных, не заберут тебя в рабство и на кишочки не продадут! Ты моя Усатка, и быть тебе ею до скончания веков! С тем Усег схватил жену, усатил в таратайку и поехали они, на зависть всем остальным, только шум стоял да деревья гнулись. Приезжают – и тут Усатка страшно удивилась – вместо высокого забора стоит дворец неописуемой красоты, высоты и... еще какой-то там ...ты. Завел её Усег внутрь – там хоромы царские, слуги ей медь и парчу подносят, слова любезные говорят. На входе стражи – один другого страше. Усы железные, когти твердосплавные, изо рта дым валит, а из глаз огонь вылетает. Усатка смотрит на своего Усега – а у того и усеге на месте все целые, вощёные, и хвостег мягкий, блестящий торчит из задницы. Поняла тут Усатка, чего делал Усег, и шибко возрадовалась, да так, что потом неделю ходить не могла.
А через неделю налетает туча черная, вороги землю долбят, воздух клюют, на расправу идут! Раздался глас страшный, противный, оглушающий:
- Где этот Усег? Отдавай Усатку, мы ее в рабство пленим, в стенку замуруем и со скалы сбросим!
А Усег высунулся из окна, и кричит:
- Хрен вам товарищи, шуруйте-ка лесами да полями, широкими лугами, подводными ручьями и океанскими течениями! Уходите откуда пришли!
Вороги заклекотали, заворохтели, шипят, орут, щебечут, негодуют и икру мечут!
-Ах так? Паршивый Усег! Тогда забираем хату твою, пойдёте по улице побираться, а потом мы вас в рабство продадим, там будете глину месить, кирпичи класть, да в собственную гробницу! – сказали вороги так, и пошли до хаты Усегов. Разнесли её по кусочкам, камня на камне не оставили! Будто не дом стоял, а метеорит на землю упал - глубокая ямища, на дне сырая глинища, вокруг дымище – в общем, дерьмище.
Поняли вороги злые нечистые, что провел их Усег, как детишек глупых. И прилетают к нему обратно.
-Эй ты, Усег паршивый! Заберем и этот твой дом, и Усатку твою выпотрошим и чучело сделаем детям на потеху, а тебя на шапку пустим аль рукавицы!
-Забирайте, - согласился Усег и ушел в дом.
От неслыханной наглости вороги-враги затарахтели, засвиристели, на дом четы Усегов налетели. Но не попали в дом – вышел им облом. Глянули раз стражи железные со стальными усами, тугоплавкими хвостами - и половина врагов в пепел обратилась! Глянули два стражи – и вторая половина вражин сгорела от взгляда ясного, усатого, в мощи своей носатого. Остался от всего войска один главарь – на ворона похож, черный как смоль, глазища как омуты, на голове факел горит от злости – не удались злые планы!
Начал он от злости рассудок терять, да по деревне носиться. Носился – летал, и на двор старый попал. Сел на пень усатый, а тот трухляв был шибко, вспыхнула труха и поглотило ворога пламя доброе всеочищающее. То горели волшебные усеки, которые дедушка-пень так долго отращивал. Ничего не осталось – черное пятно в земле.
Вышел Усег на улицу, смотрит – черное облако по небу летит. Он – туда. И увидел он всё как было, сразу понял. Грустно стало Усегу. Подошел он к тому месту, где пень стоял, сел на задние лапки и промолвил:
- Спасибо тебе, дедушка-пень. Ты нас спас! На тебе я отрубил свой хвостег, на тебе отрубил свои усеге, а ты мне их вернул. И Усатку вернул, подсказал, что дальше делать надо. Спасибо.
И ушел Усег в свои новые царские носато-усатые хоромы. Стали они с Усаткой жить да поживать, каваицо да усатицо. И живут до сих пор!
Сказка ложь, да невдомек, что какой-то в ней урок...
