Lawen

В одном красивом, но очень далёком от столицы городе в хорошей, интеллигентной и обеспеченной семье жил мальчик Женя. Хорошо окончив школу, он поступил пусть и в не самый престижный, но неплохой университет, где учился на специалиста в области мировой экономики. Учился средне, но и на развлечения времени тоже хватало: клубы, нетребовательные девочки и легкие наркотики. Тем более, что жить в общежитии необходимости у него не было: заботливые родители сняли квартиру, чтобы не мешать сыночку грызть гранит науки.

Но в какой-то момент мальчик Женя не рассчитал свои финансовые возможности, и оказался должен некоему молодому человеку, имя которого за давностью лет уже покрылось неизвестностью. Сумма была не сильно крупной, но ощутимой – и молодой человек - кредитор, водивший дружбу с плохой компанией, предоставил своим товарищам решать вопрос по долгу.

Плохая компания быстро просекла, что забрать один раз долг, пусть даже и с процентами, неинтересно и неприбыльно, а вот доить – уже что-то. Тем более к тому моменту гиперзаботливые родители снабдили Женю еще и подержанной иномаркой, то есть, он был очень удобным таксистом, например. Плюс ещё и хата... Посему компания взяла Женю в цепкие клещи, и он под тяжестью долга, с каждым днём росшего, покорно всю братию возил по их мелкокриминальным надобностям, кормил, и оставлял им хату на ночь для гуляния с блядьми, уходя ночевать по знакомым.

Однажды они попросили его вечерком сопроводить их до одного адреса, постоять у подъезда, а потом – отвезти обратно. Он, как водится, согласился... а уже через полгода получил пять лет за соучастие в вымогательстве. Как выяснилось, ребята в тот день, поднявшись на адрес, нанесли очередному должнику тяжкие телесные повреждения. Компанию весёлых друзей размотали еще на несколько эпизодов, и во всех них, как назло, мелькал и Женя – иногда водителем, иногда стоял рядом, не принимая, правда, активного участия в происходящим. Да и на хате его кое-какие свидетельства о его участии в деятельности группы нашлись. Потому участие в организованной группе было сочтено полностью доказанным, а оправдания не приняты во внимание. И уехал Женя топтать зону.

Родители его там не забывали и потому, несмотря на слабый характер и природную трусливость, Женя в учреждении жил нормально. Регулярно уделяя на общее как от передач, так и денежными суммами, он спокойно протянул весь срок от звонка до звонка: собрать денег на УДО у родителей отчего-то не получилось. А когда вышел, твёрдо решил больше никакого, даже косвенного участия в криминале не принимать. И занялся бизнесом: в частности, продав родительскую дачу и с их помощью заняв у знакомых, открыл сначала небольшой секонд-хэнд, через пару-тройку лет ещё один, еще через несколько – ателье по пошиву и ремонту одежды, и даже заочно окончил институт.

Денег хватало и на развитие бизнеса, и на хорошую машину себе и жене, и на отпуск за границей дважды в год, и даже начал строиться дом за городом. Как однажды Женя встречает в городе человечка, с которым отбывал срок в одном отряде: некоего Широкова. Тот, в отличие от Жени, в жизни после освобождения так и не устроился, перебивался случайными заработками, и потому попросил боевого товарища помочь ему с работой. Женя, памятуя о том, что в лагере Широков относился к нему нормально, и к беспредельщикам явно не относился, на предложение ответил согласием – и вскоре Широков вышел на должность грузчика в один из принадлежащих Жене магазинов.

Широков работал неплохо, в излишнем пьянстве замечен не был, и потому вскоре был назначен начальником склада, с уже вполне весомой по меркам города зарплатой. На которую бывший зэк без образования рассчитывать в иных условиях никак не смог бы. И он даже завёл себе подругу – из числа работниц магазина, некую Галину, женщину с непростой личностью сорока без малого лет. На почве некоторой жизненной неустроенности и обиды на окружающий за его к ним несправедливость, хвостами-то они и сплелись.

Спустя какое-то время после знакомства, выпивая, Широков вместе с Галиной пришли к выводу, что Женя слишком хорошо живёт. Ему, мол, всё – а им, таким талантливым и умным, хрен да маленько. Объедки с барского стола. И тут у Широкова возникла мысль: а почему бы Женю не заставить немного поделиться получаемыми сверхдоходами? Причем, желательно не разово, а на постоянной основе. Идея встретила горячее одобрение подруги: по оперативной информации, она в своё время пыталась заграбастать Женю себе, но то ли шарма не хватило, то ли в музыкальных вкусах не сошлись, но не получилось у неё. А обида осталась.

Широков решает, что его умения базарить и знания отдельных деталей лагерной биографии Евгения, вкупе с мягкотелостью последнего, будет достаточным для того, чтобы ежемесячно выставлять того, скажем, на 25 % от выручки. Несмотря на то, что на дворе были уже далеко не 90-е, идея отчего-то её авторам показалась благостной и подлежащей реализации.

Галина же, помимо мести Жени на не сложившуюся любовь, была заинтересована в увеличении материального благосостояния Широкова, так как рассчитывала на него, как на долгосрочный вариант. И потому приняла посильное участие в плане: пустила Широкова жить к себе. С какой же целью? Да всё просто. Чтобы он, избавившись от необходимости снимать квартиру, где он жил, и частично хавая за её счёт, смог сэкономить деньги на приобретение пистолета Макарова с двумя магазинами патронов и гранаты. Вещи это всё в хозяйстве нужные, полезные, и вообще. Какой же рэкет без ствола?

Через пару месяцев совместными усилиями ствол с гранатой были приобретены, и ребята поджидали удачного момента для решающего разговора. Он наступил, и однажды, в свой выходной день, Широков выцепил Женю на беседу у магазина. Сказал, что есть важная тема, и предложил пообщаться в машине, где и выложил всё начистоту. Так мол, и так, социальная справедливость, акула капитализма, требует восстановления. У тебя вот тут инфинити свежий почти что, а я на маршртуках всё ещё шагаю – нехорошо. Хотя сидели в одном лагере, и одну пайку делили. Да и семью тоже хочется, а на зарплату завсклада разве получится наладить достойный быт?

"Да и вообще, помнишь ли ты, Женёк, как в лагере с близким моим по-первости да по глупости катал, и вкатал ему шестьдесят рублей? А он с тебя почему долг спрашивать не стал? Потому как я подсобил – помог тебе, братуха, а то жил бы ты далеко не так кучеряво, как получилось в итоге. Так вот считай, что это была моя инвестиция в твоё светлое будущее, и теперь я желаю получать дивиденды. В виде пресловутой четверти от выручки. А в противном случае может и дом сгореть, и жена-красавица с пулей в голове оказаться."

На Женю пахнуло давно забытым блатным базаром, и он вновь ощутил себя в отряде, в абсолютно чуждой, непонятной и пугающей среде. Потому после незначительного нажима согласился – да и демонстрация ствола своё дело сделала. Договорились, что первый платеж он сделает через неделю. Довольный жизнью Широков поскакал делиться радостью с сожительницей, а раздавленный произошедшим Женя поехал домой.

Дань он платил три или четыре месяца, ничего не говоря жене, а когда та начала замечать, что денег в семье стало меньше, на него, в свою очередь, надавила, и узнала, в чем дело. Пожурив мужа за безхребетность, и взяв решение ситуации в свои руки, обратилась за советом к одному из своих родственников – Михаилу Валентиновичу. В прошлом – оперу РУБОП, в настоящем – начальнику СБ одного из магазинов известной сети по продаже электроники. Тот, выслушав подробности и опросив Женю, посмеялся, сказал, что это всё фуфло тряпочное, и в органы обращаться нужды нет – он по-родственному поможет. Так сказать, задача в аккурат по профилю, буквально на двадцать минут пообщаться.

И в один прекрасный день приехал Михаил Валентинович к дому Галины, где до той поры проживала счастливая пара. Поднявшись на этаж, позвонил в дверь, дверь открыла хозяйка, и сказала, что Широкова дома нет. Валентиныч представился работником полиции, забрал у неё трубку и сел ждать клиента. Тут сразу поясню: для людей, далёких от силовых структур, кажется, что именно ксива определяет принадлежность человека к органам. Ни хрена подобного – ключевым моментом является поведение, знание отдельный тонкостей общения с гражданами и соответствующая смесь уверенности, настойчивости и готовности вовремя подавить волю клиента выданным лещом. Всеми этими качествами Михаил Валентинович обладал в полном объёме, и продавщица без малейших сомнений пустила его в квартиру и отдала трубку.

Но вот подрастерял навыки оперативной работы засидевшийся на скучной должности начальника СБ Михаил. Не обшмонал квартиру по-быстрому, хотя бы поверхностно, иначе бы, без сомнения, нашёл примышенный в вентиляционной решетке туалета ствол. Вместо того спокойно сидел на кухне, пристрелочными вопросами прощупывал Галину, рисовал в уме картину происходящего и вообще чувствовал себя хозяином положения.

Широков явился примерно через полчаса, изрядно поддатый. Увидев незнакомого мужика характерной внешности, сориентировался быстро и, реалистично изобразив рвотный позыв, рванул в сторону сортира. Не желая, опять-таки, портить костюм и туфли, Валентиныч сделал вторую ошибку, поведясь на этот жест, и допустив потеряю объекта из поля зрения...

Широкову очень не хотелось опять идти на срок. Деньги в сумме около полутора миллионов рублей у них с Галиной были, и он наивно полагал, что этой суммы хватит, чтобы в случае чего свалить из города навсегда. При этом согласие Галины отчего-то считалось самим собою полученным, а вероятность покинуть город – стопроцентной. Потому из туалета Широков вышел уже с Макаром в полной боевой готовности.

Увидев в руках у Широкова ствол, Михаил Валентинович сделал третью ошибку, не восприняв его намеренья всерьёз. Считая Широкова абсолютным бакланом, который просто пытается взять его на понт, бывший опер пошёл на него, и получил четыре пули – одну в шею, одну в ногу, одну в живот и одну в грудь. И опал, как озимый. Вскорости отойдя в мир иной.

Галина героического жеста сожителя не оценила – так как становиться заочницей в её планы совсем не входило. Потому она категорически заявила, что сваливать никуда не собирается, вины за собой никакой не чувствует, готова отдать половину скопленных денег, и даёт любимому ровно десять минут на то, чтобы свалить с глаз долой и из сердца вон. А по истечении этого срока она вызывает полицию и честно рассказывает, как и что произошло.

Широков плюнул, в очередной раз убедился, что все бабы – суки, и пошёл забирать деньги. Абсолютно не приняв во внимание, что стрельбу слышали соседи, и они тоже наверняка уже позвонили на 02. Что ещё раз доказывает: валить людей в состоянии алкогольного опьянения – затея плохая.

Скидав кое-какие шмотки и деньги в спортивную сумку, закинув туда же сверху ствол и гранату, он двинулся на выход. Где ровно на входе в подъезд был жестко и грубо задержан в превентивных целях подъехавшим экипажем ОВО. Мало ли кто из подъезда, где только что слышалась стрельба, выходить может? Лучше, как говорится, "пере", чем "недо". Пока они его винтили, Галина уже отзвонилась в ОВД и сообщила, что её сожитель только что убил полицейского и ушёл с оружием в неизвестном направлении.

По прибытии на место, СОГ сначала долго пыталась выяснить, что за сотрудник был убит – ведь ксивы у него при себе не было. Потом опера нашли его машину, припаркованную у дома, где в бардачке были документы на авто, паспорт и служебный пропуск на текущее место работы. Кое-что стало проясняться. И уже вскоре установили, отчего принявший лютую смерть представился сотрудником.

Галина отпираться не стала, выложила всё, как на духу, и пошла в итоге свидетелем. Потому как вменять ей в качестве пособничества предоставление Широкову жилья вариантом было в высшей степени тухлым. К концу следующего дня картина прояснилась полностью. И в довесок к обвинению в убийстве Широкову впаяли ещё и вымогательство. За что и выхватил он в итоге по совокупности что-то около 20 лет лишения свободы.

Галина с работы, ожидаемо, уволилась. Женя ещё во время следствия с женой развёлся: она обвинила его в том, что из-за его трусости погиб её родственник, и с такой тряпкой она жить не может. А магазины, насколько я знаю, все ещё в городе стоят, вроде как и новые появились. Значит, Евгений работает и работает плодотворно. Ну и молодец – главное, ещё кого на улице не встретить. Людей-то в лагере много было...

Ни для кого не секрет, что организация медицинской помощи населению в нашем государстве находится на удручающе низком уровне – и виной тому, чаще всего, нежелание думать и раздолбайство отдельно взятых должностных лиц. На мой взгляд, в первую очередь, из числа руководителей, от заведующих отделением в Усть-Урюпинской ЦРБ до граждан, занимающих теплые кресла в министерстве здравоохранения. Вот и в далёком сибирском городе около десяти лет назад произошла одна история...

***

Для начала следует вкратце описать пару деталей касаемо того, как у нас устроена система скорой медицинской помощи. В относительно крупных городах для этого богоугодного дела организованы подстанции, обслуживающие строго определённую территорию. От сих до сих, как говорится – и это позволяет пусть не всегда, но соблюдать временные нормативы по прибытию бригады к пациенту.

Благодаря тому, что работа ведётся на одной и той же территории, водители машин СМП спустя некоторое время узнают свой район обслуживания от и до. Наиболее краткие и удобные пути подъезда к дому; или же, к примеру, где находится та или иная улица, а на улице – конкретный объект. Ведь далеко не всегда дом № 30 находится поблизости от дома № 32 – а на момент описываемых событий у водителей возможности заглянуть в дубль-гис или же гугл-карты не было.

Потому грамотные руководители подстанций хорошими водителями дорожили, так как зачастую именно от их профессионального мастерства и умения ориентироваться на местности зависит то, успеет ли бригада добраться до пациента в срок. Ведь в случае опоздания машины и печальных последствий после –получается "братская могила" из всех причастных к процессу, а за целостность своего анального отверстия держатся все. Ну, или хотя бы те, у кого на это хватает мозгов.

***

А вот Ивану Григорьевичу, главному врачу станции СМП города Н., с мыслительной деятельностью справляться удавалось не всегда. Основным объектом его интереса были юные девочки (возраст уже перевалил за полтинник, и ровесницы возбуждать перестали) и коньяк. Желательно, чтобы и того и другого было много, в любое время дня и ночи, и можно без хлеба. Потому и к выполнению своих прямых обязанностей он подходил исключительно с позиций того, насколько эти самые обязанности мешают или не мешают оприходовать очередную нимфетку. Всё остальное же волновало Ивана Григорьевича чуть менее, чем никак.

В какой-то момент, во время очередного ухудшения экономической обстановки в стране, на уровне регионального министерства здравоохранения некие замечательные люди пришли к выводу, что на скорую в городе Н. тратится слишком много денежных средств. И зарплату им заплати, и на бензин дай, и лекарства закупи, и вообще – вся страна экономит, а эти жируют. Непорядок. А как экономить проще всего? Правильно, за счёт сокращения персонала. И Иван Григорьевич получил руководящие указания подготовить свои предложения по реорганизации подчиненного учреждения. И подготовил. В меру сил и способностей.

Но есть проблема: сокращать докторов и фельдшеров чревато, слишком заметны будут последствия. Потому было принято решение о сокращении управленческого персонала: в частности, вместо шести подстанций решили оставить только четыре, за счёт чего избавиться от некоторого количества сотрудников. Про такие мелочи, как урезание премиальных выплат и прочую оптимизацию финансовой деятельности, говорить даже и не стоит – само собой разумеется.

Мысль, быть может, и неплохая, только в результате получилось не очень. Сотрудники к реорганизации отнеслись негативно, какая-то часть уволилась сразу, какая-то чуть позже, начали экстренно набирать новых докторов и фельдшеров, и происходил стандартный для отечества бардак.

Сложилась ситуация, когда водитель, условно говоря, пять лет работающий в Центральном районе, после всех кадровых перестановок, оказался вынужден работать на абсолютно другом конце города – где он бывал только эпизодически, и особенностей местного ландшафта не знает. Названия улиц ничего не говорят, начинается судорожное листание бумажной карты города, а она не всегда актуальна – там дорогу перерыли, там "Газель" вообще не проедет, а вот на месте вот этого пустыря уже вырос целый жилой комплекс.

Всё это отнимало драгоценное время, и спустя некоторое время сотрудники СМП обратились к руководству с просьбой практику эту прекратить, и вернуть водителей на привычные и знакомые им территории. На что руководство ответило, что если кому-то что-то не нравится – он может идти нахер, и вообще ему, руководству, виднее.

***

То есть, по факту, проблема была озвучена, и любому здравомыслящему человеку очевидно, что рано или поздно, но она приведёт к блудняку. Так и получилось. Около трех часов утра поступил вызов на улицу Овражную, дом 13: мужчина, 50 лет, потерял сознание, в себя не приходит. Бригада поехала искать Овражную улицу, но вот беда: водитель даже приблизительно не представлял, где она находится. Вообще. И на карте не ищется. И бригада тоже с другой подстанции пришедшая – в местных реалиях пока не разбирается.

Время позднее, район глухой, прохожих почти что нет – а те, что есть, собственное имя вспоминают с трудом, не то что карту местности. Спустя пятнадцать минут выяснили, что Овражная – это улица в садоводстве на самой окраине района. Двинулись туда. Ворота на въезде в садоводство поломаны и лежат просто поперёк дороги, причем, по их внешнему виду понятно, что лежат они так не первый год. Начали объезжать по кругу и искать альтернативный заезд – спустя еще десять минут, нашли. Еще чуть больше десяти минут искали улицу – потому как указатели в садоводствах вешать любят не всегда.

Всё это время родственники пациента активно названивают диспетчерам и устраивают форменную истерику. Их можно понять – но так как они были в состоянии глубокого алкогольного опьянения, внятно объяснить, как именно к ним проехать, и как найти дом № 13, если номера домов на них вообще не указаны, у них не получалось. В результате к месту событий бригада подъехала только спустя 46 минут после поступления вызова, к каковому моменту для пациента был гораздо актуальнее патанатом, чем врачебная помощь.

В доме в этот день шёл юбилей, и умер, собственно говоря, юбиляр. Каковое обстоятельство ожидаемо праздник испортило, и вызвало оживление в стане близких, родственников и соседей. Подобное оживление стандартно оканчивается поиском виноватых, а тут их даже искать не нужно – сами приехали.

Потому 25-летний сын умершего, вполне сложившийся к столь юному возрасту алкоголик и урка с двумя судимостями, решил не дожидаться мнения следственных органов о виновности врачей в произошедшем. А просто встретил бригаду с самодельным охотничьим ножом в руке и, не вдаваясь в дискуссии, нанёс несколько ранений в брюшную полость врачу – женщине, а фельдшера незатейливо ударил тем же самым ножом в шею. Водитель отделался тяжкими телесными повреждениями от родственников и гостей торжества, которые ножевого бойца оттащили, но от соблазна поучаствовать в процессе наказания отказать себе не смогли.

К моменту, когда приехала ещё одна бригада, уже с целью оказания помощи коллегам, в сопровождении сотрудников милиции, трупа на территории было два – фельдшер помощи не дождался. Массивная кровопотеря - дело такое. А сын несостоявшегося пациента с чувством исполненного долга накатил еще пару стаканов и уснул. Пообщаться с ним удалось только к полудню...

Врач осталась жива, но с работы ушла, перебравшись в поликлинику. Водитель также уволился – здоровье ему попортили изрядно. Сынок, протрезвев и осознав произошедшее, сразу же дал признательные показания, показательно раскаивался и с первого же допроса начал телодвижения в сторону аффекта. Мол, не думал, не хотел, так вышло, простите меня, дуру грешную. Не помогло. Уехал мотать свои семнадцать с копейками, и что с ним было дальше, не интересовался.

Наиболее активные деятели из числа присутствовавших на месте также намотались на срока. Правда, на реальный, насколько я помню, только двое, при том, что под следствием было 5 или 6 человек. Судьбу этого уголовного дела я не отслеживал, но думаю, что определенный воспитательный эффект был товарищами получен.

А вот к руководству СМП никаких вопросов не возникло. Спустя пару лет Иван Григорьевич внезапно сдал здоровьем, и занимаемую должность с почётом и уважением покинул. Однако принцип отбора руководящих кадров отчего-то не позволяет мне думать, что пришёл на его место кто-то лучше и компетентнее...

Не так давно обещал рассказать историю о телефонном мошенничестве - как говорится, армянское радио обещало, армянское радио сделало. @FicherFi26, @MartyAnn, @A.Kuzyashin, @Xpomou - к вашему вниманию)

***

Немногие обыватели знают, что сидеть, на самом-то деле, очень и очень скучно. Однообразный быт, одни и те же люди перед глазами, а из развлечений – чай, сигареты да стиры. Именно отсюда, кстати говоря, и берёт своё начало тюремный жаргон, отживающий своё институт "прописки" и прочие прихваты, призванные, по большому счёту, просто разнообразить жизнь. Однако с широким распространением мобильных телефонов отбывать свой срок сидельцам стало заметно интереснее.

С одной стороны – масса одиноких женщин, которые желают познакомиться и с большим удовольствием переписываются на сайтах знакомств с "несправедливо осуждёнными". С другой – не меньшее количество лохов, которые прямо-таки изнемогают от желания поделиться своими деньгами с предприимчивыми гражданами. И если первые на свиданки приезжают через раз, то вторые деньги переводят гораздо чаще.

***

Вот и Кирилл с Константином, когда уселись на свои, не самые длинные, срока (4,5 и 6 соответственно), быстро поняли, что без денег плохо везде. Что на воле, что на сроке – и потому начали искать возможности для организации своего финансового благополучия. Но сразу же встала глобальная проблема: без ведома администрации на нормальном лагере не происходит ничего. Начиная от перекидов, и заканчивая бизнесом на телефонных разводах. Потому-то и привела спустя непродолжительное время кривая дорожка Кирилла и Костю в оперчасть.

А получилось-то всё как? Банально до невозможности. Оказался у Кирилла телефон, а у Кости - отлично подвешанный язык. Историк по образованию, изъясняться он умел красиво, разнообразно и настойчиво. Обязанности распределили по справедливости: кто на что учился. Кирилл размещал в интернете объявления о продаже автомобилей премиум-класса по стоимости, вполовину ниже от реальной.

Указывал номер телефона, а на звонки отвечал уже Костя – сообщая потенциальным покупателям, что претендентов на такой вкусный вариант немеряно, но вот отчего-то голос звонящего ему очень нравится. Напоминает ему, значит, голос давно почившего двоюродного дяди, и оттого вызывает доверие. И потому он готов придержать машину – но ведь одним голосом сыт не будешь, верно? И потому Костя просил перевести ему минимальную сумму в качестве предоплаты – в доказательство серьёзности намерений контрагента. Скажем, тысяч 50-100. При возможности купить машину стоимостью в полтора миллиона за семьсот, кинуть полтос на карту – не проблема же? И кидали. Причем, с большим удовольствием.

***

Деньги переводились на купленные вольным товарищем Кирилла в даркнете карты, оформленные на левых лиц – и около месяца бизнес шёл неплохо. Пока в какой-то момент ребят не слил стукач из отряда – и в дело включилась оперчасть учреждения. Пригласили, пообщались, и изъявили желание войти в долю – а ведь опера умеют делать предложения, отказаться от которых фактически невозможно. И схема заиграла в новом свете: оперативные сотрудники затягивали в учреждение трубки, парни из отряда переехали в отдельно стоящий корпус для особо обласканных администрацией, где им никто не мешал трудиться круглые сутки, и деньги потекли если не рекой, то насыщенным ручейком – точно.

И всё бы было нормально, если бы не один момент, который порушил стройность схемы напрочь. У Кости возникло ощущение, что Кирилл вместе с вольным товарищем ставит его в известность не о всех транзакциях по карте, которые намотанные граждане производили. Он задал вопрос – а в ответ увидел лишь непонимание и агрессию, каковые его в имеющемся недоверии только укрепили. Кстати говоря, в ходе следствия было установлено, что подозрения были абсолютно беспочвенными – никто Костю не наёбывал. Но, как говорится, фарш обратно не прокручивается, а поданное через сайт заявление в региональный ФСИН обратно не забирается...

А вот именно через сайт Константин и решил найти справедливость – и с чистой совестью описал всю схему в своём пятистраничном заявлении. В службе собственной безопасности управления с документом ознакомились, вопросом озадачились, и начали, говоря официальным языком, "проведение оперативно-розыскных мероприятий, направленных на установление причастности должностных лиц к совершению ряда преступлений". Поставили на потапа, подвели в личный состав учреждения своего человечка, и уже спустя месяц с небольшим на руках был материал, позволяющий намотать товарищей офицеров, как не в себя.

***

В один прекрасный день вся весёлая команда во главе с начальником оперчасти была принята в тёплые, ласковые и заботливые руки следственно-оперативной группы. После непродолжительной беседы сначала показания дали два опера, которые непосредственно передавали трубки осуждённым, после них размотался начальник, а зэки – что с них взять? Зэки дали полный расклад, пытаясь кивать друг на друга.

Мол, делов не знаю, ведать не ведаю, думал, что помогаю продать реальную машину, а чего они там потом с предоплатой делали – не моё дело. Такова была позиция Константина, однако внятно ответить на вопрос, отчего он считал возможным принимать предоплату за одну и ту же машину с четырёх человек в день, у Кости не получалось – он начинал злиться и писать жалобы в прокуратуру о ментовском беспределе. Помогло ему это мало, и сверху к своим шести он получил ещё семь с половиной. Что, нужно сказать, с учётом количества эпизодов и общей суммы причиненного потерпевшим ущерба, было со стороны суда очень человеколюбиво.

Кирилл на этапе следствия начал активно сотрудничать, и помог выявить ещё несколько эпизодов преступной деятельности сотрудников, к изложенной истории никакого отношения не имеющих. Потому при осуждении к нему были применены все возможные смягчающие варианты, и из зала суда его вывели лишь с пятью годами – дав по самому минимуму, не более половины от максимальной санкции.

Опера, улучавшие своё материальное положение за счёт усилий двух друзей, получили по 6, 7.2 и 7.6 лет, вкупе с лишением специальных званий и запретом на занятие должностей в правоохранительной системе. Начальника учреждения за недостатки в организации контроля над личным составом спустя некоторое время после задержания злодеев уволили по статье. В принципе, все получили своё, но вот стало ли от этого мошенничеств меньше, и перестали ли лохи быть лохами – вопрос открытый.

Кстати, о железнодорожных фонарях. Казалось бы, фонарь да фонарь, что в нём особенного? А вот и нет – вещь это нужная, важная и в хозяйстве дюже полезная. Во-первых, благодаря батарее невероятной емкости. Во-вторых, из-за луча света, яркого и бьющего на несколько десятков метров. В-третьих – вес. Здоровый аккумулятор советского производства при известном умении и желании вполне себе служит в качестве оружия самообороны. Если вы не знали, почему в вашей жизни всё так сложно и непонятно – купите фонарь, и в вашу жизнь, возможно, придет гармония. Впрочем, помогает он, опять же, не всем.

Вот и в небольшом городке Веселухино случилась одна поучительная история. Некий гражданин Зурабов трудился водителем на местном автотранспортном предприятии: развозил старушек по садоводствам. Работал честно, добросовестно, с работы почти что ничего не крал, потому как и красть там было нечего, а жил с любимой женой Марусей. Маруся была домохозяйкой по профессии, и шлюхой по душевному призванию. В связи с чем во время отсутствия супруга устраивала парные, а то и не только парные, забеги по чужим койкам. Всякий раз, впрочем, успевая приготовить мужу-добытчику что-нибудь на ужин, и принять к его возвращению благопристойный внешний вид.

Веселухино – городок маленький, мужиков в нём не так много, а неженатых и того меньше. Вот и нашептали вскоре оскорбленные изменами жёны Зурабову всю правду о моральном облике его спутницы жизни. Причем шептали прямо на рабочем месте, то есть в автобусе. Точнее, не шептали даже, а, не стесняясь в выражениях, ставили в известность о мельчайших деталях семейной жизни Зурабова всех окружающих. Отчего наш герой сильно переживал, имел бледный вид и периодически от невнимательности не соблюдал требований дорожной разметки.

Он пытался разговаривать с супругой, но та поначалу придерживались версии "Наговаривают злые люди на нашу семью", а потом, когда устала повторять одно и то же, честно призналась. Да, мол, любимый, прости, грешна и собираюсь далее двигаться в том же направлении. Если не нравится, то собирай вещи и сваливай к чертям собачьим. Если обидно, можешь тоже себе кого-нибудь найти, я не обижусь, и всё пойму – в Европе вон давно уже нормальная практика, когда все со всеми в разных вариациях. Но я личность свободная, независимая, и никому ничего не должная, а посему, гуляйте, уважаемый супруг, лесом.

Вся беда была в том, что любил он Марусю-то. Все душой и едва ли не со школьной скамьи. И прощать ей был готов всё, что угодно – чем, собственно, история и продолжилась. Она продолжала гулять, он об этом знал, и неимоверно по этому поводу терзался. Другие бабы ему были не нужны, а единственная, которая нужна – нуждалась в ком угодно, но только не в нём. Даже умственно-отсталому психологу понятно, что добром подобные заплёты не кончаются.

В один прекрасный день Зурабов пришёл домой к ужину и, вымыв руки, сел за стол. Жена была особенно задумчива, рассеянна и вообще, казалось, не замечала, что супруг за столом находится. Разговор не поддерживала, отвечала невпопад, думала о чем-то напряженно, и в какой-то момент говорит мужу. А всё ли тебя, друг мой любезный, устраивает в нашей семейной жизни? Нет ли, значит, желания, чего поменять?

Зурабов, воодушевленный предвкушением того, что одумалась супруга, реагирует в том ключе, что не устраивает, конечно, ибо кого ж устроит, когда любимая жена из койки в койку скачет? А она ему и отвечает:

– Вот раз не устраивает, дорогой, то собирай свои шмотки и вали к такой-то матери. А я встретила настоящего мужчину, которому хочу быть верной и оставаться с ним до конца своих дней. И вообще, он, между нами говоря, железнодорожник, и денег зарабатывает не тебе чета. Мы с ним, может, даже ребёночка заведем.

Знала она или нет, но этими словами у нее получилось задеть все болевые точки мужа одновременно. Во-первых, вопрос верности: то есть она заявила по факту, что блядует не по натуре своей, а только от того, что муж в постели ноль. А был бы мужиком, то и не бегала б на сторону. Во-вторых, финансовый вопрос – на этом фронте свою несостоятельность Зурабов ощущал остро. Как уже говорилось, красть ему было нечего и негде, что делало регулярное появление новых шмоток в женином гардеробе проблематичным. А, в-третьих, вопрос ребёнка. Давно уже хотел Зурабов папой стать, да жена всё не соглашалась – аргументируя отказ желанием пожить для себя, а не чувствовать себя прачкой, обстирывающей орущее создание.

Недостаток глюкозы в организме после тяжелого рабочего дня, общая усталость, накопившееся нервное напряжение в совокупности со свежей обидой начисто лишили Зурабова способности соображать. Потому он аккуратно положил ложку на стол, взял столовый нож, которым пару минут назад нарезал хлеб, и ни слова не говоря, начал наносить супруге колото-резаные ранения в область грудины и брюшной полости. Общим числом восемнадцать штук, чем, разумеется, причинил ей телесные повреждения, несовместимые с жизнью. После чего повторно вымыл руки, доел борщ и позвонил в милицию, честно сообщив о произошедшем.

Ребята из местного СКП Зурабову искренне сочувствовали, и с учетом его положительных характеристик и известной на весь город истории, оставили вдовца под подпиской о невыезде. Скрываться он никуда и не думал, уволился с работы, и в ожидании приговора просто сидел дома, ежедневно накачиваясь самогоном. Периодически в этом ему помогал местный опер по имени Саныч, который на тот момент трудился в Веселухинском уголовном розыске – после судебно-психиатрической экспертизы, проведенной убивцу, возникали реальные опасения, что может он с горя и руки на себя наложить. А кому нужен этот геморрой, скажите на милость? Вот и забегал он к нему в профилактических целях, благо отдел находился в трех минутах ходьбы от дома обвиняемого.

Долго ли, коротко ли, следствие закончилось, обвинительное заключение было утверждено прокурором, а самый гуманный суд в мире в кои-то веки оправдал свое высокое звание. Зурабова признали виновным в совершении убийства в состоянии аффекта, то есть сильного, внезапно возникшего вследствие длительной психотравмирующей ситуации душевного волнения. И дал два с половиной года лишения свободы условно. Вышестоящая судебная инстанция оставила приговор в силе, и неожиданно для самого себя вчерашний подсудимый оказался свободным человеком – во всех отношениях.

Жить более в той квартире ему не хотелось, и он решил переехать в посёлок, в десятке километров от райцентра – к каким-то дальним родственникам, которые держали там небольшое хозяйство. Поставив в известность уголовно-исполнительную инспекцию, и решив вопрос с жилплощадью, он начал собирать вещи. И в одном из шкафов нашел наплечную матерчатую сумку на ремне, в которой обычно носят тормозок с обедом и кое-какой инструментарий работники железнодорожного транспорта, в частности – осмотрщики поездов.

Кстати говоря, в ходе следствия последнего любовника жены установили, и он действительно трудился на станции Веселухино в указанной должности. Сумку он, судя по всему, оставил во время последнего визита, а забрать так и не сподобился. Внутри же, помимо всего прочего, лежал фонарь. Железнодорожный...

Когда Саныч пришел к Зурабову попрощаться и накатить стременную, последний сидел на кухне и пил. На полу напоминанием из прошлого стояла открытая сумка, на столе– свадебная фотография улыбающихся Зурабова с Марусей. Саныч всё понял, сумку подхватил и вынес на помойку, обнаружив там попутно фонарь. Здраво рассудив, что добру пропадать негоже, фонарь он реквизировал для личных нужд, Зурабова посадил в машину к приехавшим родственникам и больше никогда его не видел, так как вскоре перевёлся в областной центр. А фонарь с тех пор исправно работал, и не раз выручал Саныча и его коллег в самых разных ситуациях.

Лайки, шеры и репосты всё чаще начали соседствовать в СМИ рядом со словами "обвинение", "уголовное дело" и "приговор". Пару дней назад несколько читателей моих заметок на Пикабу изъявили желание ознакомиться с моей точкой зрения на складывающуюся судебно-следственную практику по этой категории дел. Ниже – ничего более, чем личное мнение, не претендующее на истину в последней инстанции. Специально для @Pos4, @LavrentiyP, @IvanChelovekov и прочих интересующихся.

***

Начнём с того, что я глубоко убеждён – закон должен соблюдаться. Точка. Это является основой нормального общества, и именно для того, чтобы исключить вариативное исполнение закона, человечество за несколько тысячелетий своей сознательной истории выработало определенные механизмы, позволяющие изменять и отменять несуразные и неактуальные законы. То есть, если закон нам не нравится, и видится абсурдным / бессмысленным / вредным (нужное подчеркнуть), для его изменения либо отмены должны использоваться законные же механизмы.

Проще говоря, если закон не нравится, то его нужно убирать, но не игнорировать. Потому как игнорирование правила как минимум его не отменяет, а как максимум создаёт проблемы для игнорирующего.

Есть государственная дума, есть совет федерации – в которых сидят делегаты от народа. Они выбираются на выборах, и считают себя вправе представлять интересы своих избирателей. И если они там сидят, это означает, что избиратели с этим фактом согласны – демонстрируя это своей явкой / неявкой на выборы, например. Не нравятся законы, которые принимает дума – выбирай другую думу. Не ходишь на выборы, или голосуешь за непонятных людей – хавай последствия.

***

И если эти люди приняли именно такие законы, которые позволяют наматывать человека за размещённую фотографию свастики в социальной сети – это, по факту, означает согласие с указанным правилом со стороны голосовавшего большинства. И пока этот закон действует - он должен быть исполнен. Каким бы глупым и неправильным он не казался лично мне или Васе Пупкину.

Когда юные мальчики и девочки, со всем своим юношеским максимализмом и бунтарством пытаются изменить мир картинками ВК – сами идиоты. То есть человек знает, что так делать нельзя, человек неоднократно слышал о том, что за это наказывают, но, тем не менее, осознанно нарушает закон и рискует. А когда его наматывают и делают атата, начинает возмущаться и кричать о ментовском беспределе.

То есть для него факт несоблюдения им сами закона абсолютно нивелируется действиями правоохранителей – что в корне неверно. Полиция и прочие силовые структуры лишь исполняют закон, но они его не принимают. То есть сам лично опер из ЦПЭ может ничего страшного в картинке не видеть – однако так как есть действующий закон, он оформит ту бестолочь, которая картинку с попами или Путиным зарепостила. Или шапку с изображением конопли продала. Или организацию "Новое величие" создала. Или в ней участвовала.

***

Разумный человек отличается от идиота тем, что он в состоянии прогнозировать последствия тех или иных действий и решений, и при выстраивании своего жизненного пути сначала думает, а потом делает. Если я знаю, что при переходе улицы на красный свет есть высокий шанс быть сбитым – я не перехожу улицу на красный. А если перехожу, то тем самым принимаю всю меру ответственности за этот жест на себя – не виня никого, кроме. Ни водителя, ни администрацию города вкупе с гаи, которые светофор поставили, ни абстрактного строителя, который отбойник не установил. Сам осознанно пошел на нарушение правил – сам принимаешь последствия.

Проблема заключается в том, что люди категорически не желают думать и быть минимально аккуратными, а предпочитают ссать против ветра. А когда оно оказывается на воротнике – кричать о том, что всё вокруг неправильно, а они Д Артаньян в белом плаще. Пора понять уже, что ссать против ветра бессмысленно, и бороться нужно не с последствиями, а с самой проблемой. А твиты и репосты проблемы не решают. И если человек в 20-25 лет этого не понимает – ну что ж, одним судимым идиотом будет больше.

***

Мне тоже многое не нравится. Мне не нравятся священнослужители, которые влезают в светскую жизнь и пытаются налечивать за своё, очень специфическое, понимание морали. Мне не нравятся некоторые законы, появление которых иначе, чем алкогольным делирием инициатора, я лично объяснить не могу. Мне не нравится постановление пленума по самообороне и точно так же не нравится пленум по экстремизму.

Я не считаю, что дети по делам об экстремизме должны сидеть в СИЗО. Я не думаю, что Пусси Райот со своим долбоебизмом должны были получить двушечку. И т.д. И т.п.

Но я с уважением отношусь к закону. Поэтому не позволяю себе в нарушающей его манере высказывать своё мнение. Ведь два абзаца выше – абсолютно корректны и вопросов в уголовно-правовом плане не вызывают. Хотя их содержание далеко от официальной идеологии. В том весь и вопрос: можно писать, либо включая голову, либо публиковать картинки с толстым попом и нецензурной подписью. У кого на что мозгов хватает.

***

Большая часть тех людей, что попадает в ласковые руки цпэшников и следователей СК, считает, что своими картинками они создают новую, свободную и прекрасную Россию. Только они забывают о том, что новая и прекрасная Россия начинается с каждого из нас – и в первую очередь, с соблюдения закона. Пока не будет его – всё останется на словах и остановится на картинках в соцсетях. Но ведь, чтобы закон соблюдать, нужно думать – а вот для того, чтобы лайкнуть очередной идиотизм в виде демотиватора, думать не обязательно. Потому, собственно говоря, ничего и не меняется.

Место действия – небольшой депрессивный посёлок в паре десятков километров от районного центра Чебукино. Из развлечений – длинный деревянный барак, переделанный владельцем под торговый центр, пивной бар в здании, где раньше была поликлиника, и дом культуры, несколько лет как закрытый на ремонт. Его помещения в теплое время года использовала половозрелая молодёжь для уединенных встреч. Романтические свидания на крышах в тех местах особой популярностью не пользовались. Да и зданий этажностью больше двух в поселке не было.

В седьмом классе местной школы учился мальчик Ваня, который был не то чтобы забитым, но вот как-то не получалось у него находить общего языка с коллективом. Трогать его не трогали, обижать не обижали, но и общаться с ним ни у кого желания не было.

Мальчик Ваня по этому поводу ожидаемо расстраивался, и потому делал то, что обычно делают дети – то есть, глупости. Для того, чтобы хоть как-нибудь получить свою толику общения и социализации. Так как по меркам поселка его родители были людьми обеспеченными, дома у него стояла Сони Плейстейшн 2, единственная на всю округу. И он регулярно приглашал пацана из дома по соседству на предмет поиграть – а тот был, в целом, не против. Соседский мальчик имел возможность пару часов пошуршать с приставкой, а Ваня на какое-то время чувствовал себя полноправным членом общества и Чебурашкой, у которого всё-таки есть друзья.

Мальчик Толя (который соседский), приходя к Ване домой, помимо игры в приставку, не забывал внимательно оглядываться по сторонам. И ему, как ребенку из не самой благополучной семьи, в глаза бросались признаки материального благополучия. Два ноутбука на разных столах, микроволновка, похожая на космический аппарат, большой плоский телевизор и прочие вещи, какие он, сын матери-одиночки, работающей санитаркой в местной больнице, видел только по телевизору. И начала в Толе зарождаться классовая ненависть. Правда, он не знал, что это чувство называется именно так, но ощущал, видимо, какое-то жжение в груди и неуёмное желание всё взять и немедленно поделить.

Но ведь в одиночестве восстанавливать социальную справедливость неинтересно, правда? Потому он поделился с товарищами идеей подломить дом Вани. А те, бестолочи в количестве пять штук, с радостью на эту авантюру согласились. Подобрали день, когда родители Вани на работе, а сам он в школе на занятиях, свалили с двух уроков и пошли на дело. Как с улицы открывается калитка, Толя знал, выдергу для того, чтобы оторвать навесной замок на дверях, также припасли. Только вот навыков не хватило, проваландались с замком минут двадцать, потому решили сделать по рабоче-крестьянски: разбить стекло и проникнуть в дом через окно.

Полез самый худой, остальные по очереди принимали вещи из окна.

В совокупности похитили: неработающий ноутбук без батареи, работающий ноутбук, но без зарядного устройства, несколько кнопочных мобильных телефонов, один сенсорный "Леново", три флакона духов с серванта, триста рублей денег, палку сырокопченой колбасы из холодильника и приставку спутникового телевидения "Ростелеком". Телевизор с кронштейнов снять не получилось, да и не пролез бы он в окно. Потому просто несколько раз ударили молотком по экрану – чтоб неповадно было буржуям жить в роскоши, когда в стране системный кризис экономики. А под занавес навалили нехилую такую кучу прямо посреди ковра.

До сих пор для меня лично остается загадкой, почему не взяли приставку. Видимо, как-то в голову не пришло. А может, догадались, что сдать ее будет некуда, равно как и объяснить в случае чего родителям её происхождение.

Затарив весь этот хлам в заранее припасенный рюкзак, спрятали его в нычке под мостом и пошли в школу. Кипиш начался через несколько часов, когда Ванин папа, придя домой на обед, обнаружил следы вторжения. По моим ощущениям, его возмутили не сколько разбитая плазменная панель и пропавший сигнал спутникового ТВ, сколько непригодность ковра к дальнейшему использованию и общая оскорбительность жеста.

Папа пошел к участковому, тот глянул на место происшествия, по перечню пропавшего сделал логичный вывод, что развлекались детишки, отзвонился в школу, и выяснил, кого сегодня не было на занятиях. Школа маленькая, все на виду, и вычислили злодеев быстро. Краткая воспитательная беседа, категорический отказ папы Вани решать вопрос миром, и вот уже на место едет следователь СК – ведь несовершеннолетними совершено тяжкое преступление, и как можно в столь важном случае обойтись без следователя комитета? Пока все оформили, пока всё изъяли, на следующий день назначили пацанам с родителями явиться в райцентр, давать объяснения по материалу проверки. Возбуждаться сразу как-то желания особого не было, да и мало ли что, в конце концов.

Когда родители вместе с ребятами пришли в отдел, они были на удивление спокойны. Родители, как и дети, были уверены, что всё это просто невинная шалость, и не более – ведь ничего серьёзного не пропало. За ковер уже заплатили, стекло вставили, замок поправили и даже взяли кредит на покупку нового телевизора. Потерпевшие тоже умерили пыл и звонили следователю с просьбой забрать заявление.

Только вот маленькая проблема: вопреки мнению обывателей, кража относится к делам публичного обвинения, и позиция потерпевшего органы предварительно следствия в этом случае волнует крайне мало. Тем более, здесь налицо была группа лиц по предварительному сговору, с проникновением в жилище – до шести лет лишения свободы, между прочим.

Посему всех детишек вместе с родителями опросили, и несмотря на настойчивые советы найти адвокатов, родители отмахнулись: "Нечего, мол, нас запугивать, мы сами грамотные, в интернете читали, что только на учет поставят, и всё". А одна мамаша, особенно возмущавшаяся происходящим, вообще высказала предположение, что следователь с адвокатами в сговоре и просто хочет с его гонорара свой кусок поиметь.

Ну что же, хозяин – барин. Не хотите, не нужно, государство защитника на бесплатной основе предоставит. У нас же страна социально-ориентированная, граждан своих любит, как не в себя, разорится уж на защитника-то. Когда уголовное дело было возбуждено, и всех начали по новой тягать, но уже на допросы, родители громко кричали, что это беспредел, что они будут писать "коллективный иск в прокуратуру" и со следователя завтра же сорвут погоны.

Когда предъявили обвинение, энтузиазм несколько поугас, и в глазах начало просыпаться понимание того, что ситуация развивается немножко не так, как о том писали в интернете. И что просто пригрозить нахальному следователю прокуратурой – вопроса не решает. Следствие прошло быстро, в суд дело улетело со свистом, и все, помимо 13-летнего пацана, который еще не достиг возраста уголовной ответственности, получили свои штрафы. Вместе с судимостью за совершение тяжкого преступления. Хотя до последнего были уверены, что все это шутка, и как же можно детишек за баловство под суд отдавать. Что сказать – полна идиотами земля Отечества.