889900

Молодой парень, 30+, потерял сознание в туалете, куда его пригнала рвота кровью. Ссадина на носу очень даже колоритная.
По ЭГДС - язва двенадцатиперстной кишки, с кровотечением. Плюс рубцовая деформация - язвенная болезнь у пациента явно не первый день. Язву клипировали, кровотечение остановили. Судя по снижению гемоглобина (в два раза), белка (тоже в два раза) и тромбоцитов (на треть), пациент потерял не менее половины всей своей крови, причем потерял за очень короткое время.

Ранее парень ничем не болел. Серьёзно занимается спортом - несколько видов борьбы, силовые тренировки. В общем, качок. Не скрывает приём стероидов. Пару месяцев назад начал принимать кардиомагнил - для "улучшения циркуляции крови". За несколько дней до попадания к нам он перенес эпизод болей при мочеиспускании, решил, что это цистит и сам себе назначил индометацин и какой-то уросептик. С эффектом: боли прошли.

При более пристальном обследовании у пациента обнаружились камни в почках - небольшого размера, но довольно много.

Итак, логика событий была такая: молодой человек не подозревал о язве двенадцатиперстной кишки (нередкая штука у молодых, особенно ведущих ночной образ жизни). По совершенно странным соображениям он начал принимать препарат аспирина, который сам по себе повреждает слизистую желудка и двенадцатиперстной кишки и, снижая свёртываемость крови, усиливает кровотечение. Дальше у него проходит по мочевым путям камень, вызывая боль. От боли пациент принимает ещё один препарат, повреждающий слизистую желудка и двенадцатиперстной кишки, и провоцирующий обострение язвы. Сумма всех этих обстоятельств и дала такое массивное кровотечение.

Гемостаз оказался надёжным. Пациенту перелили жидкость, кровь, накормили высокобелковым питанием и отправили в хирургию. За пару дней, проведенных у нас, он насмотрелся всякого. Выслушал от меня лекцию о том, что любое лекарство имеет свои показания и побочные эффекты. В том числе и аспирин. Отправляясь в отделение, в ответ на наше: "Выздоравливайте, больше не болейте!" ответил: "Вы тут лучшие! Суперпрофи!"
Лечить его было совсем не сложно, особых премудростей не потребовалось. Но всё равно ужасно приятно.

Автор - совёнок 101 https://sovenok101.livejournal.com/338500.html

Рикиш был совсем неопытным котом. Когда от удара о мостовую его подбросило вверх, и он вдруг увидел под собой себя – странно лежащего с вывернутыми лапами, мысли его разбежались. Солнце сегодня было какое-то особенно яркое, золотое – и как он из окна этого не увидел? Теплый поток мягко тянул его вверх, только расслабься и уплывай, но Рикиш отчаянно барахтался, тянулся к оставленному себе. Зачем? Да просто испугался.

После недолгой, но отчаянной борьбы ему все же удалось приблизиться и дотронуться до своей шкуры. И тут в голове грохнуло – боль была такая, что Рикиш отрубился, даже не заметив, что день снова стал серым.

Влажный нос Клео ткнулся в черное пятно на асфальте, а потом поднялся вверх и заверещал: «рррргав-тяв-тяв..», призывая на помощь Таню.

- Клео, мне на работу надо. Быстро какай и домой! Клео… что такое? Твою ж мать…

Таня подняла кота на руки и задохнулась: лапы вывернуты, как у сломанной куклы, челюсть не держится, а он молчит, только смотрит на нее желтыми глазами.

В такси Рикиш лежал на руках и все так же молчал, рассматривая ее лицо. Болело сильно, аж искры из глаз сыпались. Или это снова выглянуло солнце и резвилось в Таниных волосах, осыпая ее золотом? Так красиво... Рикиш всматривался, но Танино лицо отдалялось от него, размывалось, мутнело, тонуло в потоке света.

- Интубацию! Скорее! Массаж сердца! Он не дышит!!! – Дверь клиники схлопнулась вместе со светом, и Рикиш снова оказался в темноте.

Первое, что он увидел в своей третьей жизни, было Танино лицо. Оно снова было в ореоле света – на сей раз белого и холодного.

- Ангел… - подумал Рикиш.

- Смертник… - подумала Таня. - Открытый перелом задней лапы, три перелома передних лап, перелом челюсти. Сломано 4 ребра, разорвано правое легкое, внутренние органы в гематомах, селезенка лопнула.

Она проверила датчик и погладила пальцем по черному боку.

- Дыши, милый, дыши. Я никуда от тебя не отойду.

К вечеру Рикиш задышал сам. Таня сдержала слово: она постоянно была рядом, приносила одних, уносила других, заряжала капельницы, ставила уколы, меняла пеленки и повязки – это была только вторая ее смена в этой клинике.

Всю следующую неделю они провели вместе. Кот ездил с Таней на работу и домой, спал в ее постели, был рядом, когда она готовила ужин или занималась с Димкой. Семь дней она не оставляла Рикиша ни на минуту, а он все молчал, только смотрел большими золотистыми глазами. Каждый раз он разглядывал ее лицо, словно видит что-то безумно красивое. Тане становилось неловко от этого осмысленного взгляда.

- Что ты смотришь на меня влюбленными глазами? Тебе до смертинки три пердинки, только капельницами и жив…

К концу недели у него развился перитонит, он ничего не ел и покорно терпел все процедуры, не сводя глаз с Тани.

- Чего ты такого на мне увидел?

Рикиш не умел говорить, и не мог ей сказать, как красиво она светится. Он снова увидел давешнее солнце и понял, что сейчас все закончится: не будет боли, не будет и Таниного лица.

И он добровольно отвернулся от света.

Рикиш умирал еще четырежды:

Когда вскрыли заднюю лапу, у него оказалась газовая гангрена. Он умер на операционном столе.

После ампутации лапы он боролся с перитонитом. Два дренажа, ежедневные капельницы, и единственная целая вена не выдержала. Его опять реанимировали, понимая, что без капельниц он не выживет, но у Рикиша осталась только вена на горле, а для нее не было катетера подходящего размера. И тут волна прокатилась по городу – звонили знакомые, знакомые знакомых и даже совсем незнакомые люди. Кто-то нашел, кто-то купил, кто-то поехал и забрал, кто-то привез в клинику, громко хлопнув дверью и заорав от избытка чувств:

- Катетер!!! Катетер приехал для кота Рикиша!!!

Операции на двух передних лапах решили провести через две недели. Но успели собрать только одну, у него остановилось сердце.

А потом собранная на спицы лапа начала отторгать металл.

Восьмую жизнь Рикиш проковылял на аппарате Илизарова, заново учась ходить - это трудно, когда у тебя всего три ноги, и одна из них закована в железо. Но он все терпел, любые манипуляции, главное, чтобы их делала Таня - заслышав ее шаги, Рикиш расцветал, бросался навстречу, стуча железяками по полу. А стоило ей присесть на минутку, он был тут как тут – смотрел в лицо и млел от удовольствия.

- Это мой друг. Он очень крутой кот, я таких еще не встречала. – Таня гладит крупную черную голову. Рикиш любит вместе с ней смотреть в окно и просто молчать - этим двоим не нужны слова. У него есть в запасе еще одна жизнь, но он без раздумий отдаст ее, чтобы быть вместе с Таней.

Вот он Рикиш:

А вот такой стал;

Автор Жозе Дале

Ноги в тяжелых высоких ботинках привычно толкают ступени. Легкий запах подъездной сырости и плесени привычно тревожит обоняние – этот запах уже давно воспринимается как «запах работы». Плечо оттягивает сумка с кардиографом, руку – яркий пластиковый чемодан с медикаментами. Я старался забирать вещи у фельдшеров (если это были женщины, каких большинство). С другой стороны, чтобы они не расслаблялись – они несли мою папку с историями и направлениями.

Мы идем «на сердце» к пожилой женщине. Только за сегодня с таким поводом это третий визит. Суммарно – восьмой. И впереди еще большая половина смены.

Поэтому – дежавю. Даже не просто… А рутина. Измотавшая, набившая оскомину рутина. К километрам бесконечных отполированных обувью ступенек добавляется еще несколько пролетов.

Хотелось бы красиво описать, как врач спешит на вызов, размышляя по пути, что же ждет его за очередной обитой дермантином дверью, как планирует тактику, проверяет по карманам, все ли на месте…

Но….

Я думал о том, сможем ли заехать за едой после этого вызова. Дадут ли время поесть. Получится ли поспать ночью, хоть немного. Еще думал о том, что завтра, утром, после смены – сломя голову нестись на вторую работу, где завал, и хорошо если получится забежать домой и прыгнуть в душ.

Очень быстро врач у нас перестает готовиться к визитам и привыкает действовать по обстоятельствам. На скорой – еще быстрее. Даже в карте вызова меня интересовал только повод (хоть он зачастую и формальность), возраст и срочность визита. Адрес – для водителя.

Встретили в прихожей. Спокойно и без нервозности. Значит, точно рутина.

Проводили в комнату.

Только небу известно, в какое количество подобных комнат я заходил.

Эти комнаты могли различаться в деталях – но все, как одна, были пропитаны старостью. Это ощущение довольно сложно передать словами, но, закинь меня в сто одинаковых комнат, я с попаданием в 100% смогу сказать, в какой из них проживал пожилой человек.

В этой комнате меня ждала пожилая женщина. Ее кровать изголовьем стояла прямо около дверей, над кроватью - светильник. Размеры комнаты были ничтожными, так что мне пришлось посторониться и пропустить фельдшера, а после зайти самому, иначе мы бы не разминулись.

Женщина лежала в постели, укрытая одеялом. Немного тяжеловато дышала. Но с интересом в глазах поглядывала на меня.

-Добрый день, что случилось?

-Да вот, сердце что-то, - усмехнулась она, произнеся это неожиданно чистым голосом.

-Сейчас глянем.

Уже и диагноз был ясен, и тактика. Это стенокардия. ЭКГ не покажет ничего, кроме, разве что, гипертрофии ЛЖ. Давление будет чуть повышено.

…Спрей нитратов…

…Контроль АД….

…Рекомендации….

….И ступеньки вниз.

И тут мой взгляд упал на прикроватную тумбу. Обычно в том месте стоят или лежат иконы. Реже – молитвенник. В запущенных случаях – пособие по уринотерапии и трактат о целительном свойстве золотого уса.

Но там лежали книги. Стопкой.

Я быстро пробежал глазами по корешкам. Внимательно разглядывать было как-то не с руки, только зашел ведь.

Но на скорую руку – Гончаров, Бердяев, Пастернак, Ахматова.

Сверху лежал Достоевский.

Я не удержался.

-Ого. Это Вы читаете?

-Да, я, - улыбнулась она:

-Всегда, когда мне плохо, я читаю Достоевского. Мне помогает, поднимает настроение.

Неожиданно.

Мне Достоевский настроение как раз-таким снижает. Я достаточно придирчив к авторам. И не боюсь сложных произведений. Я предпочитаю Стругацких с их недосказанностью и глубочайшей человечностью в каждой книге тому же Лукьяненко, где все растянуто, но, по сути, просто. Предпочитаю Хименеса, например, и Бродского (с его нескладной, сложной мозаикой, с ускользающей рифмой и легким ощущением диссонанса, где только с последней строчкой картина выстраивается в единое целое, как в калейдоскопе, когда при более детальном рассмотрении ты, словно во фрактальной картинке, открываешь новые и новые грани смысла) – стройному, четкому и выверенному Пушкину. Простую и черную тоску Сильвии Плат предпочитаю интеллигентной меланхолии Лермонтова. Тот же Маркес с его «Сто лет одиночества» отправил меня в свое время в нокдаун легкой формы депрессии. После «Парфюмера» Зюскинда я несколько раз ходил в душ, но ощущение неотмытости осталось надолго.

Так же и с Достоевским: я вязну в его детализации, запутываюсь в потоке мелочей и деталей.

Но человек, в возрасте сохранивший разум настолько, что способен наслаждаться Достоевским, мне внушал уважение.

-Неожиданно, - улыбнулся я:

-Вы, видимо, учительницей работали?

-Я!? Нет, Вы что, - тихо рассмеялась бабуля:

-Я актриса.

Я улыбнулся снова.

Актриса…

Погорелого театра, ансамбль «чижовские бабушки».

Но она смогла. О, еще как….

В одну секунду она подобралась, как-то, надулась. Стала выше и больше – насколько это можно сделать, лежа в постели под одеялом. Сверкнула глазами. Устало, но непреклонно. Голос враз приобрел нотки сварливости, несговорчивости и решительности.

И этим самым голосом она отчеканила только два слова:

-Четыре сольдо!

Я молчал.

Смотрел на нее.

Время шло.

Наконец, я нашел слова:

-Это были Вы?

-Это была я, - улыбнулась она и произнесла уже своим, тихим голосом.

О небо, как быстро застилает глаза. Улыбающаяся бабулька в постели передо мной поплыла во влажном тумане.

«Соберись, соберись, нельзя, не сейчас!» - уговаривал я себя. И молча смотрел на нее.

Конечно, это была не Орлова и не Одри Хепберн.

Разумеется, не «Оскар», не народная артистка.

Но это был человек, игравший в знакомом миллионам, засмотренном до дыр фильме. С Быковым, Басовым, Этушем и другими, уходящими либо ушедшими, но настоящими звездами. Из того поколения и типа актеров, которым не надо было выбегать на публику в нижнем белье или где-то скандально отмечаться, чтобы снискать популярность. Им достаточно было просто играть, нет, не просто, а хорошо, превосходно проживать свои роли.

И вот теперь она передо мной. Особо никому не нужная. Достоевского почитывает. Отголосок, осколок детства. Моего детства.

-Чем я могу Вам помочь? – как мог бодро, таращась через чертов туман перед глазами, спросил я.

-А чем Вы мне поможете, доктор, - усмехнулась она:

-Вы же не Бог.

О, да-а-а-а. Я – не бог.

Я взял ее за руку и внимательно, уже не улыбаясь заглянул ей в глаза:

-Спрошу иначе. Что я могу для Вас сделать?

Видимо, своей актерской эмпатией она почувствовала мою готовность расшибиться в лепешку, помогая ей. И поверила мне, засуетилась, заторопилась.

-У меня вот что, доктор, я пожила уже, не страшно. Но не сейчас, рано сейчас, рано, - она сбилась на шепот, мне пришлось наклониться, как заговорщик, прямо к ней:

-У меня внучка есть, она замуж выходит через две недели. Мне бы две недели еще пожить, посмотреть на нее в платье, а потом и можно уже. Сможете?

Я не бог. Но и не опуститься в пошлость, заявляя «до ста лет доживете» у меня хватило ума.

Так же твердо, не отводя глаза, я произнес:

-У Вас будут две недели.

…В тот день я нарушил с десяток протоколов и инструкций. Правильно заданными вопросами я вытягивал из нее информацию, которая позволяла мне назначить ей те лекарства, которые были не «прописаны» в протоколе – но нужны ей.

Мы быстро сняли ей приступ стенокардии (а это был именно он, конечно же).

Затем я выгреб все лекарства из ее тумбы, отодвинул в сторону БАДы (кроме одного, где содержался нужный ей магний в достаточной дозе). Остальные лекарства перебрал. Выбросил одну коробку просрочки. Несколько препаратов – рекомендовал купить иного производителя: мягко и без лишних обвинений, списывая на «личный опыт», пояснил, что компания «Говнофарм Продакшен» выпускает хорошие лекарства, но лучше лично для нее будет купить иного производителя. Один заменил на аналог в другом соединении (лучше доказательная база). Два препарата развел по времени приема (почему-то ей никто не пояснил, что это конкуренты при одновременном приеме). Один отменил.

Разобрал питание.

Разобрал питье.

Разобрал активность.

Говорил, говорил, говорил…..

Ничего после снятия приступа стенокардии я делать был не должен.

И никак я не мог не сделать это все.

А потом, «дома», на подстанции, сидел в кустах и глотал слезы.

Она – обычный человек. Но в ее лице я был просто обязан отдать дань представителям поколения, которые делали мое детство счастливым.

Обычный вызов. Рутина. Но – с осколком. Осколком детства. Моего детства.

…Ольга Королёва, хоть Ваша кассирша и не пустила проказника Буратино в театр бесплатно – но я очень хочу верить, что Вашу внучку Вы в платье увидели…

(с)@bat.igor

Осень у нас в этом году держалась до конца - поливала дождиками, вгоняла в депрессию пасмурными небесами, но оставалась в плюсах по температуре до своего последнего дня. Иногда падали снежинки, но тут же таяли. Поздним вечером 30 ноября всё переменилось в округе - в город ворвалась зима. Вихри, метели, бураны, снег повсюду, ударил мороз в пару градусов - жуть какая-то. Зябко поеживаясь, шагал я до дому, пусто было кругом, все попрятались.

Однако же, навстречу бежал радостный ребенок лет двух или трех - точно сказать было трудно, потому что он был упакован в зимнюю одежду как астронавт в открытом космосе, и похоже, ему было жарко, а не холодно. Сквозь его капюшон я увидел краснощекое лицо, полное восторга - судя по всему, он видел столько снега впервые в жизни. Я вдруг глянул на окружающую скорбную действительность глазами этого ребенка, залюбовался летящим и кружащим снегом, сверкающим под огнями фонарей и окон.

Между тем, малыш продолжал бежать дальше. Жизни его в общем-то ничего не угрожало. Он был упакован так, что никакой мороз не страшен, и наверняка в памперсах. Чего ему мешать? И вообще с такими случаями я ранее не сталкивался. В старые времена остановил бы его, спросил бы, откуда он и куда, не потерялся ли, при отсутствии внятного ответа взял бы и отнес в ближайшее отделение милиции.

Насчет нынешних времен помню смутно, что главное - это ребенка не касаться и с ним не разговаривать. А вдруг я педофил какой-нибудь. Родители в истерике могут заявить, что я сам этого ребенка небось и выманил, не они же виноваты в его пропаже. Заметив младенца, шествующего безнадзорно неведомо куда в зимнюю пору, я должен доверить его спасение профессионалам - позвонить в полицию. Но решил не спешить с этим.

- Привет! Мама-папа там? - махнул малышу в сторону протоптанной им дорожки.

- Ага! - грустно ответил он.

- Пойдем искать!

Шагаем, слышу за соседним домом яростный вопль:

- Дура!!! Где сын??!!

Сворачиваем туда, всё понятно - отец вынимал продукты из багажника, мать вероятно засмотрелась в смартфон. Вдвоем потерять ребенка - это реально надо умудриться. Уходил я оттуда, слыша рёв ребенка и мощные шлепки:

- Вот тебе теряться! Вот тебе теряться!

Тут есть сомнения, кто больше заслуживает порки - тот, кто потерялся, или те, кто потеряли.

Из сети

В небольшой палате терапевтического отделения слегка попахивает туалетом, на единственной занятой кровати у окна - худая-худая, бледная, почти до прозрачности, женщина. Я ее помню, недавно на дежурстве у себя в отделении смотрела.

Она еще довольно молода, ей немного за тридцать, и она очень пьющая. Очень, очень сильно пьющая, безмерно, безразмерно и бесконтрольно, и в терапию поступила в связи с крайней слабостью и тяжелой анемией. А перед тем как в больницу попасть тоже пила, как и обычно, долго-долго и вдохновенно. Ну а в терапии, в безалкогольном режиме, как и полагается в таких случаях, на третий день у неё психоз начался... Алкогольный. Не первый уже... Перевели в наркологию, там пролежала неделю, из психоза вывели, подлечили и учитывая то, что больная на самом деле очень "тяжелая" снова в терапию вернули. Долечивать...

А у человека в организме обычно все как-то взаимосвязано оказывается, и так, чтобы только одна голова больной оказалась отчего-то редко случается, и если в одном месте что-то уж очень сильно сорвалось, то это значит что скоро и в других местах тоже посыплется (только вот современные стандарты лечения этого не очень признавать желают), так и здесь - хроническое недополучение питательных веществ в пользу пустых калорий алкоголя, истощение, низкий гемоглобин и, как следствие, хроническое кислородное голодание всех органов и тканей, включая мозг, алкогольное поражение всего, что только можно найти в человеческом организме - картина неутешительная. Так же как и прогноз...

Заговаривается, вроде в целом и понимает кто-что-где, и в то же время видно что не до конца не осознает ни места, ни ситуации. Печень с трудом помещается в животе, организм, отравленный алкоголем, толком не принимает пищу, и с ней как в задачке про бассейн получается - с одного конца в одну трубу вливается, а в другую выливается - все, что было съедено, толком не переварившись и не усвоившись тут-же, стремительно, ускоренным транзитом проскакивает через весь желудочно-кишечный тракт, выходит снизу и стремглав покидает организм... Вот совсем-совсем не держится и уже не контролируется, на сутки - пять-шесть памперсов уходит. Отсюда и запах, хоть и моют её регулярно, и белье меняют.

А самое страшное - дома у неё трое несовершеннолетних детей и примерно такой-же как и она супруг.

И вот подлечат ее сейчас, приведут в какой-никакой порядок, выпишут домой, к семье, и начнется все снова... а если вдруг и случится такое чудо, что пить она перестанет, то все равно утраченного уже не вернешь.

А пока лечим...

Источник

У каждого поколения — своя память. Нередко это память мифа, неточная, художественная, но именно она делает каждое поколение особенным. Именно она отличает тех, кто слушал «Зодиак» на 48 оборотах и тех, кто не понимает, что это значит.

Две трети своего счастья человек получает в детстве. Я вспоминаю свои восьмидесятые, как Казаков в прологе к «Покровским воротам» свои шестидесятые: времена разные, интонация одна. Так вспоминают первую влюбленность — интимно, вполголоса.

Столько воды утекло — ни одного водопровода не хватит. Стив Гутенберг, Махоуни из «Полицейской академии», уже больше похож на того Гутенберга, который в пятнадцатом веке напечатал «Библию». А про Микки Рурка и говорить нечего. Кто поверит, что этим Рурком, которым сейчас пугают детей, в мое время возбуждали женщин?

Но ведь было…Понятно, что детство романтизирует любую эпоху. Но ведь было…

Была у нас и своя «Игра престолов», которая называлась «Семнадцать мгновений весны», и свой фильм про Терминатора, который назывался «Приключения Электроника». У нас даже свой Джейсон Борн был — мультфильм «Шпионские страсти».

Был свой Лас Вегас, когда в метро кидаешь двадцать копеек в автомат, а он выдает тебе четыре пятака.

Были свои бары, в кулинариях, с конусообразными колбами. Я однажды выпил там три сока из черноплодной рябины цвета мазута и пошел кататься на карусели, той, где сиденья подвешены на цепях, и ты молишься о трезвости мастера, который их крепил. Естественно, после этого я самозабвенно тошнил в кустах, а случайные прохожие шептались у меня, тринадцатилетнего, за спиной:

— Такой маленький, а уже бухает.

Были старшеклассницы на линейках в белоснежных фартуках, все сплошь Моники Белуччи. Я до сих пор возбуждаюсь, когда вижу фартуки, а учитывая, что в современном городе я вижу их в основном на мужчинах в мясных отделах, получается неловко.

Была радиола, светящаяся в ночи, по которой я общался с инопланетянами.

Были уличные телефонные будки с солидными коричневыми трубками. Я заходил в эти будки, чтобы подержаться за трубку и добрать солидности.

Был сыр «Виола» с блондинкой на крышке, которой я признавался в любви.

Была мясорубка весом с грузовик, с ее помощью мы играли в русскую рулетку: если с первого раза не удастся прикрутить ее к столу, она сломает тебе ногу.

Была ряженка с фольгированной крышкой, которую я открывал на манер Весельчака У из «Гостьи из будущего», и половина бутылки оставалась на мне.

Ну, а кто не перематывал кассету на карандаше, тот меломаном не был.

Вспоминаешь эпоху, а вспоминаются мелочи. Из них, из этих великих мелочей, мы и состоим...

© Олег Батлук

Молодой мужчина, 30+, никогда ничем не болел. Несчастный случай: на него свалился профнастил, на левой половине живота рана около 2см. Пациент залепил рану пластырем, выпил обезболивающее и решил обо всём забыть. Но через три дня поднялась температура, появилась боль в левой поясничной области. В больницу его привезли с подозрением на пиелонефрит.

На животе обнаружилась флегмона - около 300 мл гноя, а раневой канал направлялся прямиком в брюшную полость. Кишки оказались целы, только с небольшой части ободочной содрана серозная оболочка. Плюс нагноившаяся гематома в левом латеральном канале. Хирурги - гнойные и абдоминальные - всё убрали.

Перевязки были страшно болезненные, приходилось вводить морфин.

И всё, вроде, ничего, но на третий день появилась тошнота и обильная рвота. На КТ - признаки высокой кишечной непроходимости. Взяли на стол, рассекли спайку тонкой кишки и завели зонд в тонкую кишку.

Потом пять дней занимались стимуляцией кишечника - он никак не хотел нормально работать, хотя жидкий контраст прошел.

Пациент чувствовал себя вполне сносно, но очень страдал от зонда: это толстая и довольно жесткая трубка, заведённая через нос в кишечник. По ней вовсю отходили газы и кишечное отделяемое. Пациенты обычно сражаются с такими зондами, пытаются их выдернуть, но этот оказался на редкость терпеливым. Сидел в кровати, вздыхал, болтал с сёстрами и читал Стивена Кинга. Жена звонила каждый день и передавала нам всякие вкусняшки. Пациенту же доставались только альбумин и парентеральное питание - белок у него рухнул сразу, как-то неоправданно быстро. Плюс повысились печеночные ферменты.

В общем, практически две недели в реанимации, две полостные операции, ежедневные перевязки и всё вроде наладилось. Кишки заработали, рана заживает. Сейчас он уже в отделении.

На вопрос, что же он с такой раной сидел дома, пациент просто пожимает плечами: не понял, что это серьёзно. Молодым такое вообще редко приходит в голову.

Автор - sovenok101