Всем доброго дня! Созрел вопрос! Пишу книгу, и хочется найти себе общество людей с похожими интересами! Чтобы собираться и поддерживать друг друга на писательском поприще! Обсуждать идеи, помогать друг другу. Хотелось бы еще живых встреч! Не знаете, есть ли такое в Санкт-Петербурге?
Небольшой рассказ-пролог к циклу о комиссаре Кайне. Здесь есть все типичные для цикла аспекты: бешеная динамика, качественный юмор, лёгкое повествование.
В рассказе мы встречаем совсем ещё молодого Кайна, только-только ставшего комиссаром. Он прибывает на своё первое назначение в вальхалльский артиллерийский полк. Неожиданно на планету, где находились имперские войска, нападают тираниды. Превосходный шанс заработать героическую репутацию! Пусть и случайно.
Кайафас Кайн в начале своего пути практически не отличается от себя в более зрелые годы. Он всё также бежит от одной опасности, чтобы затем попасть в ещё большую, заработав тем самым себе репутацию героя и храбреца. Довольно интересно описано знакомство с Юргеном. Становится понятна причина его безоговорочной преданности комиссару – тот, как-никак, спас ему жизнь.
Итог: Считаю, что данный рассказ можно считать своеобразным маркером. Если он вам понравится, то можно смело знакомиться с остальными книгами цикла. Если же нет, то сэкономит время, избавим от чтения первых романов о «самом героическом трусе Империума».
И слово было «элен сила луменн' оментиэлмо». Оттолкнувшись от этого выдуманного им выражения, Джон Руэл Рональд Толкиен создавал мир,
в котором язык, отвечающий моим личным эстетическим предпочтениям, показался бы настоящим.
Так получился «Властелин колец».
Дело в том, что Толкиен был сначала филологом, а потом уже писателем. От слова он вёл историю, от истории последовательность событий, от событий — мифологию, а мифология складывалась в целостное повествование.
Другими словами, сначала рождались слова, потом сюжет. Всё как у Бога.
И это делает «Властелина колец» интересным не только читателям, но и (а может быть даже в первую очередь) узким специалистам — и не столько филологам, сколько специалистам по связям между языком и мышлением — лингвистическим антропологам. А для обычных читателей, которых примерно процентов сто, это, прежде всего, абсолютно реалистичный, несмотря на обилие сказочных существ, мир, полностью созданный одним человеком. Мир со своей историей, мифологией, географией, наукой и культурой. И эта реалистичность доказывает эффективность «филологического» метода автора.
Возможно именно поэтому перевод эпопеи вызывает споры, каких не было ни у одного другого перевода — ни прежде, ни затем. Уже 70 лет любители саги бесконечно спорят, как правильно — Бэггинс, Торбинс, Сумкинс или вообще Беббинс. И вообще, какие слова пригодны в том или ином случае. Читатели интуитивно тоже уловили суть.
Толкиен и сам раздумывал над именами. Например, имя Гэндальф сначала носил Торин Дубощит, а сам маг назывался Бладортином. Не просто так Толкиен, объясняя свой замысел, даже составил «Руководство по переводу имён собственных из «Властелина колец».
Ну а в результате получился настолько естественный мир, что иногда кажется, что существующий мир не везде исследован так же дотошно, как Средиземье. А ведь в начале было слово, просто слово. И всё чрез него начало быть, что начало быть.
Подарочное издание «Властелина колец» бесплатно по ссылке.
Мы постарались сделать каждый город, с которого начинается еженедельный заед в нашей новой игре, по-настоящему уникальным. Оценить можно на странице совместной игры Torero и Пикабу.
Реклама АО «Кордиант», ИНН 7601001509
Добрый день!
Посоветуйте, пожалуйста, захватывающие книги в жанре ужасы, триллеры.
Прочитано много книг у Кинга ("Мизери" , "Оно" , "Куджо", "Сияние", сборники рассказов: "Бабуля", "Тот, кто хотел выжить" и т. д. ), Фаулз - "Коллекционер", Кейн - "Мертвое озеро".
Не запрещено писать другие жанры)
Ниже мы зашифровали несколько произведений русской классической литературы. Пожалуйста, отгадайте их!
Если понравилось, можно попробовать ещё – поугадывать известные советские фильмы.
А это просто ответы на вопрос. Человек спросил "Что, правда хороший журнал?"
Полистать журналы можно здесь
Подписаться с доставкой в почтовый ящик – на сайте Почты России
Купить – на Wldberries
Скачать бесплатно – здесь.
Сказочниками, как мы видели, становятся очень разные люди - журналисты и математики, режиссеры и моряки.
Наш новый герой тоже пришел к этому занятию далеко не сразу.
Виталий Григорьевич Мелентьев родился за год до революции, 7 августа 1916 года в Петербурге в семье инженера и учительницы.
С началом смутных времен семья переехала на юг, в Таганрог, где было посытнее.
Там мальчик и вырос. Ходил в ту же школу, что и Чехов, но это длилось сравнительно недолго - после смерти отца, в 14-летнем возрасте, школу пришлось бросить и начать свою трудовую биографию.
Как и многие бывалые люди, Виталий Мелентьев сменил множество занятий. Слесарил в Таганроге, морячил на Азовском море, торговал газетами в Батуми, грузил и разгружал суда в Новороссийске и даже мыл золотой песок на Алтае. Какое-то время учился в Таганрогском вечернем авиатехникуме, но авиатора из него не вышло, поскольку техникум он бросил. В 1935 году увидел свет первый написанный им текст - ростовская газета «Большевистская смена» опубликовала стихи "нашего читателя В. Мелентьева".
Сегодня этот процесс называется "поиск себя", тогда он именовался примерно так же. Всей разницы - сегодня такой образ жизни обычно финансируется родителями, а в те суровые времена исканиями приходилось заниматься на самообеспечении, поэтому паузы между увольнением и новым трудоустройством были короче.
Конец исканиям положила повестка в армию, пришедшая в 1937 году.
Она же, как выяснилось, и определила профессию - Родину защищать. Еще во время срочной службы юноша изъявил желание остаться в армии и был направлен на краткосрочные специальные офицерские курсы в город Иваново.
В офицерском звании Виталий Григорьевич прошел все выпавшие на долю его поколения войны - без исключения.
В 1939-м освобождал Западную Украину. Во Львове двадцатитрехлетнего лейтенанта накрыла первая большая любовь - у него вспыхнул роман с девушкой-еврейкой Адиной, отец которой владел небольшим магазинчиком. Но СССР объявил войну Финляндии, и лейтенант Мелентьев отбыл на Карельский перешеек.
На "зимней войне" он был в первый раз серьезно ранен. После госпиталя вернулся в родную часть, которая теперь базировалась в Закарпатье. По дороге, разумеется, заехал во Львов. Здесь любимая огорошила его известием, что ее семья решила репатриироваться из СССР в Германию, и завтра они уезжают навсегда.
Вот как об этом пишет единственный биограф Виталия Мелентьева Евгений Попов:
"Помню, как Виталий Григорьевич с характерной для него мимикой и жестами передавал детали этой истории. Колонна евреев под конвоем наших красноармейцев двигалась к мосту, где должен был состояться их переход через пограничный пост. На другом конце моста расположился пост немцев. Увидев в обречённой толпе Адину, Мелентьев ринулся к ней и попытался выхватить её из колонны. Громко запричитали, возмущаюсь действиями советского офицера, её близкие родственники. Красноармейцы, сопровождавшие колонну, не могли не вмешаться и бросились к Мелентьеву. По его словам, на мосту завязалась драка. А стоящие на другом берегу немцы, наблюдая за дракой русских военнослужащих, дружно гоготали…".
В родную часть лейтенант Мелентьев прибыл опустошенным, но постепенно жизнь взяла свое.
Здесь, в Закарпатье, его и застало 22 июня 1941 г.
Лейтенанту Мелентьеву очень повезло - он выжил в первые, самые страшные месяцы 1941-го, не попал в окружение и в итоге - прошел всю войну, от первого до последнего дня.
Он воевал в артразведке, был политруком роты, в боях под Харьковом получил второе тяжелое ранение.
После выписки из госпиталя был отправлен в распоряжение дивизионной газеты, к чему, в общем-то, давно дело шло - заметки старшего лейтенанта Мелентьева появлялись в газете с завидной регулярностью.
Был корреспондентом газеты «Разгромим врага» 50-й армии, спецкором газеты «Красноармейская правда» Западного и 3-го Белорусского фронтов.
После разгрома Германии участвовал в войне с Японией, воевал в Манчжурии в составе 1-го Дальневосточного фронта. Долгая война советского офицера Виталия Мелентьева завершилась только на территории Кореи.
С 1948 по 1953 годы он служил в Чите начальником отдела боевой подготовки в окружной газете «На боевом посту» Забайкальского военного округа.
В 1953 году уволился в запас в звании подполковника. Вот подполковник Мелентьев среди своих боевых товарищей, слева.
На память о годах, отданных армии, ему остались два ордена - орден Отечественной войны 2-й степени и орден Красной Звезды, плюс множество медалей, от "За оборону Москвы" до "За победу над Японией". В том числе одна иностранная - медаль КНДР "За освобождение Кореи".
Жить гражданскую жизнь Виталий Мелентьев поехал в город, где он когда-то стал офицером - в Иваново. Работал заведующим отделом культуры ивановской областной газеты «Рабочий край», потом стал региональным спецкором газеты «Труд» и журнала «Огонек». Хорошая работа была, много чего повидал - к примеру, в 1964 году в качестве корреспондента «Труда» ездил на строительство легендарной Усть-Илимской ГЭС на Ангаре. Вот он в этой командировке.
Но параллельно с журналистикой началось освоение еще одной профессии - писательской. Виталий Мелентьев действительно много чего видел в жизни, и когда пришла зрелость, возникло естественное желание поделиться увиденным с людьми.
Его первая книга, "Леший хребет", вышла, когда он еще служил в армии - в 1952 году. Была она, как ни странно, не про военных, а про золотоискателей - вспомнилась юношеская еще работа на золотодобыче.
Потом, правда, пошли книги о войне - было бы странно, если бы их не было: "Записки рядового" (1955 г.) и "Тихий участок" (1957 г.).
А потом... Потом том же в 1957 году Виталий Григорьевич неожиданно для всех выпускает детскую сказку.
Сказка называлась "33 марта".
Она рассказывала о приключениях тринадцатилетнего пионера Васи Голубева, который отправился в зимний лес в экспедицию на поиски мамонтового зуба, замерз в лесу, а потом разморозился в компании с тем самым мамонтом, тут же названным Тузиком.
И все бы хорошо, но, как вскоре выяснилось, разморозился Вася не сразу, а только через пятьдесят лет, в далеком-предалеком 2005 году!
В общем-то, полное название повести звучит как "33-е марта. 2005 год".
Вы спросите - ну и как там, в 2005 году?
А я скажу - очень интересно. Первым делом Вася встречает какого-то дедушку с внуками, донельзя похожего на одного очень противного пацана с параллельного класса, Женьку Маслова. Вот внуки-то и показывают попаданцу в будущее чудеса 2005-го.
Телефоны, по которым можно из леса звонить. Автомобили, которые ездят на электричестве. Дорожную технику, когда машина едет, а сзади готовый асфальт укладывается. И тому подобные диковины.
Иногда, конечно, писатель в своих предсказаниях заставляет улыбнуться. Телефон, с которого можно позвонить на Марс - с дисковым набором номера. Или вот, рабочий стол пионерки будущего:
"На столе, слева от чернильницы, поблескивая никелем и пластмассой, стоял какой-то странный прибор, а рядом с ним – крошечная пишущая машинка. Под полочкой для книг – матовый экран телевизора".
Персональный комп почти угадал - а вот с чернильницей промазал. Для сегодняшних школьников это уже артефакт еще похлеще пресловутой сохи, с которой Сталин принял.
По времени располагающийся где-то рядом с тем самым мамонтом.
В общем, повесть-сказка "33 марта" была очень тепло принята юными читателями, и стала одной из самых заметных сказок 50-х.
Но продолжение последовало не скоро.
Виталий Мелентьев переехал из Иваново в подмосковный Ногинск, продолжал писать взрослые книги, стал членом Союза писателей и лишь почти через десять лет, в 1966 году, увидела свет вторая книга трилогии с невозможным сегодня названием "Голубые люди розовой Земли".
Меж тем в те времена там не было даже намека на нетрадиционные отношения - это была обычная цветовая антитеза нам, людям с розовой кожей, живущим на голубой, как объяснили всем космонавты, планете.
На мой взгляд, "Голубые люди розовой земли" - наиболее удачная книга трилогии. По крайней мере, в моей памяти больше всего деталей оставила именно она.
Находку пионером Юрой Бойцовым космического корабля на любимой земляничной поляне. Strawberry Fields forever, угу.
Четверых подростков голубого цвета, составлявших его экипаж и взявших Юру с собой в полет.
Почему-то очень хорошо помню пищевой синтезатор, который смог сделать из ничего землянику, а хлеб - не смог.
Еще помню слово "тумус", которое в переводе значит "дурак".
Пса Шарика, который вымахал размером с мамонта и постоянно хотел есть.
Ну и, конечно, незабвенный финал, который сегодня нежданно-негаданно для автора выглядит термоядерным стебом на запрещенную тему - как будто мало было автору голубых людей.
"И тут он с ужасом понял, что ему очень хочется заплакать. А когда понял это, то оглянулся. Зет уже плакал.
— Ты знаешь, Юрочка, — сказал он, — знаешь… Я мечтал, что если ты полетишь с нами, то… то, когда ты вырастешь, мы… мы, ну, может, и не поженимся, то уж во всяком случае будем дружить.
Что произошло после этих слов с Юркой, описать почти невозможно. Глаза у него округлились, рот приоткрылся. Зачем-то оглядываясь, он хотел что-то сказать, но ни одного слова произнести уже не мог — удар был покрепче, чем при субсветовом броске: сознание почти выключилось.
— Что с тобой, Юрий? — строго спросил Миро. — Между прочим, об этом в какой-то степени мечтал не только Зет, но и я…
Юрка уже не мог даже думать. Он вдруг стал подниматься со своего кресла, ударил себя по голове, поморщился и, наконец, пролепетал:
— Да вы что… ребята… может, этот самый… субсветовой…
Тэн расхохотался:
— Ты не сходи с ума, Юрий. И не думай, что кто-то из нас сошел с ума.
— Да… но как же…
— А очень просто — Зет и Миро девочки.
— Но ребята… ребята… — лепетал Юрий.
— Ты поспокойней. Поспокойней".
Спокойствие, только спокойствие. Дело-то житейское - Зет и Миро девочки, они весь полет внимательно наблюдали за инопланетным мальчиком Юрой. А подросток-землянин Юра, раскрыв рот, то в иллюминатор пялился, то за подросшим песиком наблюдал, то о приключениях мечтал - вот и проворонил невест.
Мальчики - они такие, у них и в жизни частенько именно так и случается.
Третья книга - "Черный свет", где герои предыдущих книг уже вместе находят брошенный космический корабль и отправляются в путешествие - на мой взгляд, несколько слабее.
Первые две были хороши выдержанным балансом между познавательностью и развлекательностью. Научпопа там было примерно столько же, сколько и приключений - и поэтому он воспринимался на ура.
В "Черном свете" же слишком много наукообразных вставок, и они слишком длинные, книга перегружена обилием физических терминов, понятий и теорий - вроде теории "черного света", давнего название третьему тому.
Может быть, эта утраченная легкость и стала причиной того, что, за исключением повести "Обыкновенная Мёмба", для детей Мелентьев больше не писал.
Но вот что интересно.
В отличие от почти всех сказочников, о которых я рассказывал, Виталий Мелентьев так никогда и не стал знаменитым. Его книги - и детские, и взрослые - не стали хитами, их не экранизировали, да и переиздавали не очень охотно.
Писатель вел очень скромную жизнь - жил с семьей в Ногинске в старом деревянном доме. Подмосковный Ногинск и сегодня сложно назвать центром цивилизации, а тогда это был просто маленький провинциальный городок, гораздо ближе к Владимирской области, чем к Москве.
Поскольку книги выходили редко, с деньгами были постоянные проблемы. Выручала военная пенсия и доплата за руководство городским литературным объединением «Огонек». Вот он, в центре, с членами литобъединения.
Судя по рассказам, для него это была не просто подработка - он сам прекрасно помнил, что это такое: писать вечерами после выматывающей работы, верить в свой талант и в глубине души надеяться, что однажды хобби станет профессией.
По крайней мере, Мелентьев использовал все свое невеликое влияние в издательских кругах, чтобы "продавить" в издательстве «Московский рабочий» не собственное переиздание, а первый послевоенный сборник поэзии и прозы подмосковных авторов, в духе времени (1978 г.) занудно названный «Земля полей, земля людей».
Студийцы были для него учениками - может быть, не самыми талантливыми, но точно самыми благодарными. Вот они - наставник ногинского литературного объединения «Огонек» (справа) после занятий в редакции ногинской городской газеты «Знамя коммунизма» идет со своими учениками по улице Красноармейской.
И именно благодарные студийцы единственные попытались увековечить его память. Правда, получилось как всегда, узнаю тебя, матушка-Русь.
"После смерти Виталия Григорьевича, по инициативе Александра Харитонова, мы скинулись (кто, сколько мог) на мраморную памятную дощечку писателю. Мы хотели, чтобы она была прикреплена к стене Глуховского рабочего клуба хлопчатобумажного комбината, где в последнее время он вёл занятия литобъединения. Дощечка к годовщине со дня смерти писателя была изготовлена. Но для её официального установления нужно особое распоряжение, которое тогда мог дать только горком КПСС. Саша Харитонов по этому поводу ходил на приём к заведующему отделом пропаганды и агитации горкома КПСС Владимиру Наумову. Тот ему отказал, сославшись на то, что у Мелентьева, дескать, были какие-то нелады с КГБ, что не такой уж он и значительный писатель, чтобы ему мемориальные доски устанавливать, и что он – не наш, не ногинский… Эта дощечка долго хранилась в квартире Харитонова в Заречье, пока тот не переехал жить в Москву…".
В общем, славы Виталий Мелентьев так и не дождался никакой - даже посмертной.
Но вот его детские книги, пусть они и не были никогда всесоюзными хитами - переиздаются до сих пор.
Взрослые книги, которых больше и которые часто сильнее - давно забыты, а детские - помнят.
Я долго не мог понять - почему так, а потом до меня дошло.
Его трилогия относится к жанру, который можно назвать "советским антикиберпанком".
Это книги про доброе и светлое будущее, которое всех нас ждет.
То самое "прекрасное далёко", про которое почему-то искренне смогли написать только советские сказочники, вроде Кира Булычева с его Алисой, девочкой из будущего.
Но началось это "далёко" еще в 1957-м, с мелентьевского "33 марта".
И пусть 2005 год давно прошел, похоже, людям все еще хочется верить, что все будет хорошо, а будущее светло и прекрасно.
Наверное, это является обязательным условием человеческого существования.
Хотя бы в детстве.
Отсюда и знаменитая фраза - "значит, нужные книги ты в детстве читал".
Если прочитал - дальше жить будет легче.
________________________
Моя группа во ВКонтакте - https://vk.com/grgame
Моя группа в Телеграмм - https://t.me/cartoon_history
Моя страница на "Автор.Тудей" - https://author.today/u/id86412741
Конкурс мемов объявляется открытым!
Выкручивайте остроумие на максимум и придумайте надпись для стикера из шаблонов ниже. Лучшие идеи войдут в стикерпак, а их авторы получат полугодовую подписку на сервис «Пакет».
Кто сделал и отправил мемас на конкурс — молодец! Результаты конкурса мы объявим уже 3 мая, поделимся лучшими шутками по мнению жюри и ссылкой на стикерпак в телеграме. Полные правила конкурса.
А пока предлагаем посмотреть видео, из которых мы сделали шаблоны для мемов. В главной роли Валентин Выгодный и «Пакет» от Х5 — сервис для выгодных покупок в «Пятёрочке» и «Перекрёстке».
Реклама ООО «Корпоративный центр ИКС 5», ИНН: 7728632689
Подскажите, пожалуйста, книгу, желательно в формате аудиокниги,
В идеале, о выживании и деградации общества в замкнутом пространстве на протяжении длительного времени.
Меня интересуют истории о жизни людей в бункерах, на космических кораблях или в других изолированных условиях.
Предпочитаю реалистичные произведения, без крайностей вроде коммунизма на одной станции и фашизма на другой.
Готов биться об заклад, что таких книг было написанны сотни, а то и тысячи, но запросы в гугл не помогли совсем, там чередуются книга Убежище с книгой Дорога (???).
Немного искомого было у Макса Острогина в "Здравствуй, брат, умри", в "Древний" Тармашева, в "Звёздная бабочка" Вербера, конечно же в "Пасынки Вселенной" Хайнлайна.
Город Эмбер оказался слишком детским, сказочным, а Убежище с нужной завязкой но вобще мимо цели. На безрыбье конечно прослушаю "Тоннель" Яны Вагнер, но он прям совсем не по моему запросу, так же как и "Ночь" Мартиновича.
П.С. Fallout подходит прям очень хорошо, но до того момента пока не покидают бункер, а покидают его в самом начале.
