garik23

История Джона Роберта Данна поразительна и могла случиться только в XIX веке. Так же как «белый раджа» Саравака Джеймс Брук, он был проходимцем и чертовски удачливым сукиным сыном. Шотландский бродяга и сирота, охотник и прилежный школяр, он попал ко двору короля зулусов, стал его лучшим другом и получил княжеский титул. Это история о невероятной силе воли, удаче и предательстве. А также о человеке, у которого было 49 жен, 1000 правнуков — а еще он люто ненавидел слонов.

1847. Джон Роберт Данн становится свидетелем смерти отца

14-летний Джон смотрит на месиво, в которое превращается его отец Роберт Ньютон Данн. Несколько выстрелов из винтовок прошли вскользь по шкуре огромного африканского слона, не причинив ему вреда. То, что минуту назад было респектабельным гражданином Порт-Наталя и прославленным охотником за слоновьей костью, лежит под разъяренным животным, пока оно с демонической ненавистью втаптывает его в землю.

Первая же мысль, которая возникает в голове у Джона после того, как проходит ступор: «Как сказать об этом матери?». Он чувствует, он знает, что она не переживет этого. И он прав. Вскоре он останется сиротой. Один посреди чертовой Африки.

Джон Роберт Данн

Джон Роберт Данн родился в 1834 году в Порт-Дурбане. Его отец приехал в южноафриканскую колонию в поисках приключений и богатств. И он нашел их: Данн-старший охотился на слонов и прочую экзотическую живность, став одним из самых богатых и уважаемых граждан города. Он отстроил шикарный особняк с видом на Индийский океан — о большей роскоши в новой колонии можно было и не мечтать.

Все кончилось во время ненастного майского дня в 1847 году, когда во время охоты на него напал слон. Черные помощники разбежались, а Джон остался с изуродованным телом отца на руках. Известие добило и мать: она слегла с тяжелой болезнью и через пару лет умерла.

На юного Данна тут же налетела стая стервятников: подельники отца заявили, что он был должен им огромные суммы. Пришлось продавать дом и почти все имущество. 15-летний Джон Роберт Данн остался за главу семейства: ему и трем его сестрам попросту было нечего есть.

В каком-то смысле Джон отомстил одному из обидчиков: он убежал в буш вместе с 15-летней Катериной Пирс, дочерью управляющего его отца. Она была экзотической красавицей — наполовину шотландка, наполовину малайка — и оказалась настоящей боевой подругой.

Вместе они скитались по зулусским пустошам и охотились на дичь. Вырученных денег едва хватало на то, чтобы обеспечивать сестер Джона.

Река Тугела. В ее окрестностях охотился Данн

Парень быстро приспособился к новой жизни. Он завел знакомства среди охотников-зулусов, начал ходить в зулусской одежде и вообще вел себя как юный дикарь. В этом состоянии его обнаружил британский чиновник, сын известного лондонского парламентария Джошуа Уолмсли. Это был эксцентричный джентльмен, который вбил себе в голову, что должен вернуть пацана в лоно цивилизации.

Он стал учителем для Данна, и с тех пор его жизнь делилась на две части: полгода он бродил по бушу с винтовкой, одетый как зулус; полгода — постигал науки и этикет. Зная его дальнейшую судьбу, поневоле подумаешь, что она готовила его к дальнейшим приключениям.

1877. Джон Роберт Данн казнит своих жен

1877 год. Зулусский князь Джон Роберт Данн восседает на троне во дворе своего замка. Впрочем, европейский наблюдатель опознал бы в «троне» обычное викторианское кресло, а в «замке» — всего лишь добротный каменный дом, окруженный краалем. Пред ногами Его Величества две фигуры: плачущие на земле молодые чернокожие женщины. Это его жены, уличенные в измене. Данн объявляет наказание для обеих: смертная казнь.

У Джона Роберта Данна 49 жен, и он прекрасно понимает, что при таком гареме адюльтеров не избежать. Он не жаждет расплаты. В конце концов, в случае конфликта с женой или ее кланом супругу всегда можно отослать обратно в ее племя — Данн уже делал так не раз.

За спиной у Данна стоит его самая первая жена, его королева — Катерина Пирс, с которой они обручились еще 15-летними детьми. Поодаль — придворный пастор, или как в шутку называет его Данн, «епископ», Альфред Адамс. На лицах обоих гнев и осуждение. Единственное, что останавливает Адамса от того, чтобы вмешаться в оглашение приговора — заблудшие души зулусов. Его Величество и так не жалует христианство, да он уже сам наполовину язычник, даром что шотландец.

«Смерть», — повторяет Данн. И двух женщин ведут на казнь. Мы не знаем, как именно их лишили жизни. У зулусов было три вида смертельного наказания: виновного сажали на кол, сбрасывали с высоты или били дубинкой по затылку. Но для Данна это уже не важно. Как человеку ему было жаль этих несчастных. Но как правитель он не мог поступить иначе. Если бы он показал слабость на глазах у зулусской знати, они бы воспользовались этим и немедленно подняли восстание.

Типичный крааль зулусов

2 декабря 1856 судьба юного Джона Роберта Данна изменилась в одночасье. В стране зулусов началась гражданская война: два принца — Мбуяси и Кечвайо — устроили бойню за право наследования престола. Их отец, правящий монарх, не стал вмешиваться — для зулусов такая манера решать придворные вопросы была нормой. Жившие на границе Зулуленда белые поселенцы оказались втянуты в конфликт, и 21-летний Джон Данн во главе небольшого отряда деревенского ополчения выступил на стороне Мбуяси.

Однако победа осталась на стороне Кечвайо. Началась ужасная резня, в которой детей принца и его беременных жен закалывали ассегаями и сбрасывали в реку.

Во время бойни Кечвайо захватил тысячу коров — стадо, принадлежавшее белым поселенцам. Видевший жестокость принца Джон Данн прекрасно понимал, что прийти к нему с требованием вернуть скот было почти самоубийством, но все же решился на это. Кечвайо не только принял молодого шотландца, одетого как зулус, но и оказал ему радушный прием.

Принц выяснил, что Данн не только отлично говорит на зулусском, но и хорошо разбирается в этикете, тонкостях колониальной администрации и охоте. Кечвайо вернул белым угнанный скот и предложил Джону стать его советником и дипломатом. Данн согласился.

Карикатура на Кечвайо

Данн стал лучшим другом Кечвайо. Вместе они организовывали охотничьи и военные экспедиции. Богатая природа страны Зулусов давала множество возможностей, а Джон со своими связями в британской администрации знал, как превратить их в богатства — для себя и сюзерена.

Считается, что Данн и его экспедиции практически полностью уничтожили популяции слонов и всех крупных животных в Зулуленде. Со временем принц Кечвайо стал королем, а Джон — вторым человеком в стране и одним из самых влиятельных людей во всей Южной Африке. Вся корреспонденция Кечвайо проходила через него.

Мир между Британией и зулусами держался только благодаря его дипломатическим талантам.

Но однажды это закончилось, и Джон Роберт Данн предал своего лучшего друга.

1884. Джон Роберт Данн ждет возвращения Кечвайо, но узнает от гонца, что тот скоропостижно скончался

10 февраля 1884 года. Джону Роберту Данну 50 лет. Он видел, как разъяренный слон убивает его отца. Он помнит, как из нищего угрюмого бродяги стал переводчиком, а затем другом и советником короля зулусов. Он сам стал князем этого племени, но потерял почти все. Как и Кечвайо. Теперь он ждет его возвращения. Вождь навестит его, и их беседа будет не из приятных. Кечвайо считает, что лучший друг его предал. Он думает, что Данн подстроил переворот, и наверняка захочет мести.

Данн понимает это и готов к этому. Посреди самых мрачных размышлений его прерывают: к крепости, любезно оставленной ему британской администрацией, подбегает личный гонец Кечвайо. Он приносит весть: король умер. Два дня назад. Сердечный приступ в Эшове, по пути домой из Европы. Джон Роберт Данн с облегчением выдыхает.

В следующий же момент его сердце наполняет чернейшая тоска. Он идет в свои «покои» с бутылкой виски и просит, нет — приказывает никого не впускать. Будь это хоть сама королева Виктория.

Учитывая характер британской колониальной политики, идиллия Джона Роберта Данна не могла продолжаться вечно.

В 1879 году, когда ему было уже крепко за сорок, разразилась англо-зулусская война. В каком-то смысле в ней был виновен и Данн. За двадцать лет дипломатических манипуляций он убедил англичан в том, что Кечвайо — их субординированный союзник, пусть и автономный. Кечвайо же, в свою очередь, был уверен в том, что является полностью независимым монархом.

Немалая роль в этом недопонимании принадлежала ужасающе некомпетентному секретарю по делам коренных народов Теофилу Шепстону, который присутствовал на коронации Кечвайо и ради собственного повышения приврал, что вождь зулусов признал его, Теофила, «белым господином».

Когда это «небольшое» несоответствие всплыло наружу, разразился отвратительный скандал. Британцы начали приказывать королю зулусов как вассалу, тот дипломатично послал их к черту. Тогда они выдвинули заведомо невыполнимые требования, чтобы в случае чего иметь повод для войны. Новый колониальный комиссар Генри Фрер, прибывший в Южную Африку в 1874 году, вообще не понимал, почему нельзя просто взять и убить всех зулусов. Он лично написал Кечвайо следующее письмо:

«Король Кечвайо! Ты должен немедленно распустить свою армию, ты должен держать только такие войска и такие службы, какие мы будем отныне разрешать. Ты должен отменить неприемлемые жестокие законы, регулирующие браки и жестко ограничивающие права подданных. Ты — вассал британского правительства. Мы требуем, чтобы ты выполнил обещания, данные во время своей коронации, и стал более гуманным и благоразумным».

Последовавшая за этим война оказалось постыдной и для англичан, и для зулусов. Англичане потерпели сокрушительное поражение при Изандлване , но затем смогли взять столицу Зулуленда — Улунди, устроив королю Кечвайо фейерверк из ракетных установок Конгрива.

В этой войне англичане потребовали от Данна содействия, и он перешел на их сторону. Он избегал военных действий всеми силами, но оказал Британии неоценимую услугу как знаток местности и разведчик.

Свергнутого Кечвайо увезли в Лондон в качестве почетного заложника. Там он встретился с королевой Викторией, очаровал своими изящными манерами двор (не стоит забывать, что этикету его долгое время учил сам Джон Данн), а после отправился обратно на родину, которую у него отобрали. За это время британская администрация разделила страну зулусов на 13 областей, каждой из которых правил «независимый» вождь.

Самым могущественным из них был Джон Роберт Данн, получивший в свое владение пятую часть Зулуленда. Впрочем, и это со временем отобрали: бывший правитель остался на положении простого колониального чиновника.

Несмотря на то, что к 1884 году Кечвайо вернулся, встретиться им было не суждено: свергнутый король умер по дороге в столицу в зулусском поселке Эшове.

Данн прожил после смерти преданного им сюзерена еще 10 лет и умер на 61-м году жизни от водянки в окружении сотен детей в своей каменной крепости. Его потомки до сих пор владеют частью его княжества.

Впрочем, это уже история бесконечных склок, судебных исков и борьбы с администрацией времен апартеида, которая до 1974 года не желала признавать их право на землю, даже для белых потомков Данна.

Кечвайо в Лондоне

https://disgustingmen.com/history/john-robert-dunn/

Над речной крепостью людоедов-ибани рассеивается дым от пушечного выстрела. Европейский фрегат сделал свое дело, и в атаку на одних голых дикарей бросаются другие. Эти тоже приносят в жертву людей и собирают головы, но зато они британские подданные. Вслед за ними в укрепленную деревню врываются вооруженные малайцы, индусы и дюжина англичан. За ходом битвы лично наблюдает Великий Белый Раджа, он же авантюрист по имени Джеймс Брук. Все это — будни королевства Саравак.

Только представьте: белый офицер приплыл на одном-единственном корабле в случайную страну дикарей и стал там полновластным обожаемым королем. После этого он поборол в стране рабство, пиратство и усмирил племена людоедов. При этом он разрешил значительную часть вопросов мирным путем, использовав против наивных местных жителей хитрость и неизвестное им супероружие — экономику и дипломатию.

Джеймс Брук, британский подданный и приятный малый

Герб Бруков и попутно флаг его королевства Саравак.

Джеймс Брук родился недалеко от Калькутты в 1803 году. Его папаша был чиновником Ост-Индийской компании средней руки, но деньги там гребли лопатой, так что хватило и на обучение сына в Британии, и на хорошее наследство.

Когда Бруку-младшему исполнилось 12 лет, его отправили в Англию познавать науку и становиться джентльменом в закрытом пансионате. Джеймс, привыкший к жаре и крикливому нраву Индии, сразу невзлюбил и чопорных британцев, и чертову родину, и тусклое солнце, и дедовщину закрытых школ для маленьких дворян.

Он бунтовал, сбегал из пансионатов и, как только ему исполнилось 16, сразу же уплыл с Альбиона, надеясь его забыть. Ему было суждено вернуться — но уже в титуле «Его Величество» и более известным как Белый Раджа, повелитель королевства Саравак.

Как любой 16-летний парень, Джеймс Брук решил пойти по самому прямому и ясному пути, и едва вернувшись в Индию, записался в прекрасную британскую армию. Та, впрочем, оказалась не такой уж прекрасной: неожиданно оказалось, что там могут и на войну отправить. Джеймс принял участие в Англо-Бирманской кампании и был сильно ранен в 1825 году.

Как именно он был изувечен, остается загадкой, но на фоне того, что Белый Раджа никогда не был женат, злые языки заявляли, что в Бирме Джеймс оставил свои гениталии. Впрочем, это не мешало тем же самым людям утверждать, что он наплодил уйму бастардов.

Джеймс Брук на приеме у султана Брунея.

Едва оклемавшись, Брук решил, что сыт работой, на которой его все время пытаются убить. Он уходит в мир колониальной торговли и становится рисковым бизнесменом или, говоря честнее, просто неумелым купцом. Плавая в Китай и путешествуя по Индии, он понимает, что здесь шансы быть убитым едва ли не выше, чем в армии, а прибыли выходит даже меньше. Соваться в этот мир без связей было неудачной идеей.

Вскоре его папаша отдает богу душу и оставляет сыну 30 000 фунтов стерлингов наследства. По тем временам это была шикарная сумма. На нее можно было год красоваться в высшем свете Лондона или купить себе какой-нибудь город в Индии.

Джеймс Брук решил сделать ставку по-крупному: все или ничего.

Он покупает 142-тонную шхуну «Роялист» с пушками, милым деревянным Эротом на носу и командой таких же отъявленных авантюристов. Что он делает дальше?

Плывет на Борнео, место, которое славилось своей нестабильностью и взрывоопасностью даже по меркам Азии. Там он предлагает свои услуги местному султану Омару Али Сайфуддину II.

Султан мог бы быть сказочно богат и могущественен: его рука простиралась над одним из самых аппетитных кусков этого региона. Но Омар был просто политическим карликом — большую часть страны, населенной дикими даяками, он не контролировал, но посылал туда карательные миссии и пытался упрочить власть силой, которой у него не хватало.

Джеймс появляется на аудиенции правителя как нельзя кстати. Даяки, местные племена воинов из джунглей, снова достали свои копья и духовые ружья с ядовитыми дротиками и подняли восстание. Кроме того, им, судя по всему, вторили малайцы и китайцы на севере Борнео. Еще немного, и никчемная голова Его Величества превратилась бы в амулет какого-нибудь второсортного шамана.

Атака крепости даяков.

Брук заверил, что справится, а Омар был готов обещать любые награды. Каковы были надежды на то, что команда одного корабля подавит восстание каннибалов, которые были очень-очень расстроены и вышли на охоту за головами? В такой ситуации вообще удивительно, что султан не пообещал сделать британца своим наследником. Когда в 1841 году Джеймс вернулся с победой, Сайфуддину Второму пришлось выполнить свою часть договора и назначить победителя раджой своей империи, то есть примерно королем-вассалом по статусу.

Белый Раджа несет цивилизацию и отстраивает «Город кошек»

Даяки

Сейчас кажется совершенно непонятным, как именно Брук подавил восстание. Его сил не хватило бы даже на то, чтобы захватить какую-нибудь укрепленную деревню. Кроме того, речь шла не просто о даяках, но об их самой неуемной ветви, ибани. Эти воины отличились тем, что живя в каменном веке умудрились стать пиратами и грозой азиатских судов.

Работали они по сезонам: полгода вырезали в джунглях соседей и собирали их головы, полгода плавали по морям на диковинных галерах и брали абордажем корабли.

Племя ибани ненавидели абсолютно все, кто жил на Борнео, и можно представить, насколько плох был султан Омар, если к их бунту присоединились местные малайцы, индусы и даже китайцы.

Джеймс совершил невозможное: он уладил все почти миром, не слишком завязнув в битвах с бунтующими. Каким-то образом ему удалось стравить разные племена и народы, а тех, кто нарывался активнее всего, приструнить с помощью пушек и ружей. Не исключено, что городское население увидело в нем надежду на британский протекторат и решило, что лучше уж их раджа будет белым, чем жадным и глупым.

Война с племенем ибани.

Итак, Джеймс Брук получил от султана небольшой надел земли, полную автономию и высокое звание. Границы полученного королевства Саравак не были определены – здесь, на Севере Борнео все решали география и воля даяков из джунглей. Брук воспользовался этим для того, чтобы начать экспансию.

Ведь если у его страны нет границ, то можно брать соседней земли столько, сколько влезет, верно? Единственной реальной преградой стали горные кряжи, которые шли в глубине острова.

Белый Раджа принялся за дело с энергией, которой хватило бы на десять политиков. Реформы, перевооружение, строительство торговых факторий, налаживание дипломатических связей, сооружение фортов и муштра армии из местного населения — все это надо было делать сразу и быстро.

Своей столицей Брук сделал Кучин, чье название можно перевести как «Кошачий город». Из бедного, второсортного порта город превратился в жемчужину Борнео, полную статуй кошек и зданий в британском колониальном стиле.

Кучин времен Белых Раджей.

Но главное: в руках Брука появляется козырь, который никому из местных побить не по силам. Успехи героя заметили из самого Лондона. Саравак немедленно был взят под покровительство Британии, и Джеймсу дали карт-бланш на экстренный вызов имперской армии. В следующем же году Белому Радже выпал счастливый шанс воспользоваться этой услугой.

Даяков удалось присмирить, но малайские дворяне все еще надеялись на реванш. Едва был подавлен один мятеж, как начался новый, и султан Омар снова был в опасности.

Брук использовал эту ситуацию лучшим образом: он вызвал на Борнео крупный отряд британских войск, которые прибыли прямиком из Китая. Силы бунтовщиков были быстро рассеяны, а Омару пришлось в награду предоставить Сараваку полную независимость.

Поигрывание мускулами произвело превосходный эффект. Султан Брунея понял, что стал жалкой тряпичной куклой в руках англичан. С другой стороны, если бы не они, его бы уже дважды за этот год обезглавили собственные подданные.

Джеймс Брук и его темная сторона

Меч Брука.

Брук был слишком яркой личностью и правил слишком долго, чтобы среди подданных и завистников не появилось целой череды странных изобличающих слухов. Белый Раджа никогда не был женат и не оставил после себя прямого наследника, так что многие обвиняли его в мизогинии и гомосексуальности.

Подтверждения этому подкидывал сам Брук, в одном из дневников говоря о принце Борнео: «Моя любовь к нему была глубже, чем к кому бы ты ни было». В другой раз он утверждает, что некий Чарльз Грант, молодой дворянин 16 лет от роду, «ответил ему взаимностью».

Но надо делать скидку на XIX век и очень эмоциональную манеру выражаться, которой отличался Джеймс. К тому же, Брук обожал романы Джейн Остин и часто пытался разговаривать и писать, как ее герои. Забавно, что он перечитывал ее книги даже во время рейдов на крепости охотников за головами. В конце концов, не приключенческие же романы ему было читать — его собственная жизнь и так била ключом.

Другая волна слухов противоречит первой, и согласно им, Его Величество умудрился наделать бастардов, которых тщательно скрывал. Есть основания полагать, что у него был как минимум один сын. Загадочный молодой человек проживал в Англии под другим именем и жил скрытной жизнью, пока однажды случайным образом не всплыло, что его настоящее имя — Джордж Брук, а реальной место рождения — Саравак.

Саравак после Джеймса Брука

В 1868 Белый Раджа, переживший несколько сердечных приступов, умер. Спокойно, мирно и уже порядком подустав от гнета своей короны и всех этих приключений.

Престол перешел к его племяннику, Чарльзу Энтони Джонсону, который официально взял фамилию венценосного дяди.

Почти всегда бывает так, что после гениального монарха к власти приходит дурак, тиран и транжира, но с Бруками этого не произошло: оба последующих правителя оказались деловитыми, сообразительными и усатыми мужчинами.

Чарльзу Энтони Брук, второй Белый Раджа.

Чарльз Брук сделал для Саравака едва ли не столько же, сколько Джеймс. При нем удалось окончательно решить проблему жестоких ритуалов и излишней воинственности даяков. Чарльз усмирил племена не геноцидом, а дипломатией и изощренной хитростью.

Войска нового Белого Раджи выкрадывали или захватывали ключевых вождей и старейшин даяков и с помощью них шантажировали племена.

Так Саравак избавился от обычая жертвоприношения и охоты за головами. Вся территория вчерашних каннибалов добровольно присоединилась к владениям Чарльза, заставляя султанов Борнео впасть в бессильную злобу.

Второй раджа оказался еще и очень удачлив: проведя разведку месторождений, он обнаружил, что его владения полны нефтью и прочими полезными ископаемыми. Богатства сами шли в руки, но требовали больших трудов. Чарльз ударился в борьбу с пиратами, окончательно решил проблему рабства и построил железную дорогу — настоящий просвещенный джентльмен.

После смерти Чарльза Энтони в 1917-м Саравак достался его сыну, Чарльзу Вайнеру Бруку. Третий Белый Раджа был воспитан по строгим канонам викторианской и эвардианской морали, отучился в Кембридже, а после добровольцем отправился на фронт Первой мировой под чужим именем. Вернувшись в Саравак уже настоящим британским дворянином и ветераном, он тоже взялся за дело с энергией, которой могли похвастаться только Бруки.

Чарли Вайнер провел модернизацию. Появились промышленные предприятия, и Саравак мог похвастаться тем, что уровень жизни здесь был ощутимо выше, чем у соседей. Все было чинно и благородно, пока в 1941 году пламя Второй мировой не перекинулось даже сюда. Остров был захвачен японцами, монарху пришлось бежать в Австралию, а страна пробыла под оккупацией до самого 1945-го.

Последний Белый Раджа не стал возвращаться и по договоренности с Британией передал ей права на свои земли. Саравак пробыл колонией империи до 1963-го года, когда его жители не решили, что хватит с них европейских господ и стали гражданами Малайзии.

Чарльз Вайнер Брук, третий Белый Раджа.

Однажды Джеймс Брук приплыл на Борнео в поисках своей удачи, и у него не было ничего, кроме корабля, меча и пары десятков матросов. Ему выпало сомнительное счастье стать повелителем страны каннибалов, но потомкам он оставил перспективную колонию с нефтью и процветающей столицей.

Трудно вспомнить героя, невероятная удача которого так удачно дополнялась бы хитростью лисы. А ведь он просто любил книги и мечтал о приключениях.

https://disgustingmen.com/history/james-brook-white-raja

Поход парохода “Челюскин” по Северному морскому пути в 1933 году, его гибель и последующая спасательная операция, несомненно, являются одной из самых известных и часто упоминаемых в прессе тем в истории отечественных полярных исследований.

Однако, если в прежнее время пресса уделяла наибольшее внимание заключительной части челюскинской эпопеи, то в наши дни значительно больший интерес проявляется к самому походу “Челюскина” по СМП, а также причинам его гибели.

При этом ряд современных публикаций содержит негативные и зачастую уничижительные оценки этой экспедиции.

Эти статьи и документальные фильмы, сюжеты телепрограмм, отличающихся обычно впечатляющими названиями (типа “Обреченные на подвиг” или “Преступление во льдах”) объединяет одна особенность — поход “Челюскина” напрочь вырывается из исторического контекста и переносится в некую иную, виртуальную рельность.

Рисуется примерно такая картина.

Одинокое судно, совершенно не приспособленное для полярного мореплавания, движется по безмолвным просторам Арктики навстречу неотвратимой гибели.

Начальник экспедиции Отто Шмидт преследует какие-то свои, далекие от полярных исследований, цели, экипаж и пассажиры играют роль их заложников. Экспедиция безапелляционно квалифицируется как авантюра, а то и преступление.

Некоторые авторы подобных публикаций в стремлении дать ответ на поставленные собой же вопросы и вовсе переходят грань здравого смысла.

Давайте попробуем вернуть “Челюскин” в его историческое время и рассмотреть историю его похода в соответствующем историческом контексте, то есть в условиях арктической навигации 1933 года.

Для начала дадим небольшое историческое отступление.

Задача освоения Северного морского пути как единой внутренней транспортной магистрали, не только соединяющей запад и восток России, но и объединяющей траспортные системы великих сибирских рек, была сформулирована в конце XIX века и выражена известной формулировкой адмирала Макарова, о том, что Россия — здание, обращенное фасадом к Северу.

К выполнению этой задачи наша страна приступила в начале ХХ века, и первым решительным и важным шагом стала Гидрографическая экспедиция СЛО 1910—1915 годов.

В последущие годы известные политические события отложили реализацию этой задачи, и вновь к ней вернулись лишь на рубеже 1920—1930 годов.

Здесь следует отметить, что приписывать освоение CМП той или иной политической системе, с моей точки зрения, не слишком корректно. Стратегическая и геополитическая значимость этого пути ставила задачу скорейшего его освоения перед страной в целом, то есть перед любой политической системой власти и перед любой идеологией.

В 1932 году ледокольный пароход “А. Сибиряков” под командованием капитана Владимира Ивановича Воронина впервые в истории преодолел СМП в одну навигацию. Руководил экспедицией Отто Юльевич Шмидт. В конце этого же года, а точнее 17 декабря, в СССР было образовано новое ведомство — Главное управление Северного морского пути, приоритетной задачей которого стало “превращение Северного морского пути в постоянно действующую транспортнуую магистраль”.

Новому ведомству была передана большая часть арктического флота, в него влился ряд уже существующих к тому времени организаций, в том числе акционерное общество “Комсеверопуть” со свой немногочисленнной полярной авиацией.

Посмотрим, какое техническое оснащение имел ГУСМП к началу навигации 1933 году?

Два ледокола — “Ленин” (бывш. “Александр Невский”) и “Красин”. (Ледорез “Литке” в это время находился в подчинении Наркомвода.)

Ледокольные пароходы — “А. Сибиряков”, “Г. Седов”, “Малыгин”, “Русанов”.

Эти суда, хоть и имели высокие для того времени ледовые качества, использовались либо как научно-исследовательские и гидрографические, либо как транспортные для снабжения полярных станций и доставки небольших объемов грузов, либо на зверобойных промыслах.

В условиях недостатка ледоколов на трассе СМП их также привлекали для проводки судов.

Другие грузовые, грузопассажирские суда, привлекавшиеся для траспортных операций в Арктике, не были судами ледового класса и не проектировались специально для работы в полярных морях.

Для своей первой навигации 1933 года Главное управление СМП разработало обширные планы.

Во-первых, в наследство от “Комсеверпути” ГУСМП досталась задача обеспечения Карских экспедиций. В Карской экспедиции, проводившейся в августе—октябре 1933 года, участвовало 30 судов, в том числе, лесовозы. Их проводку осуществлял ледокол “Ленин”.

Центральным событием навигации 1933 года должен был стать повторный сквозной проход судна из Баренцева моря в Тихий океан. Центральным, но отнюдь не самым масштабным.

Самой масштабной операцией, проведенной в навигацию 1933 года, стала Первая Ленская экспедиция, цель которой была проводка каравана грузовых судов из Архангельска в устье реки Лены через Карское море, пролив Вилькицкого и море Лаптевых, а затем обратно — в Архангельск. В состав грузового каравана вошли пароходы “Володарский”, “Правда” и “Товарищ Сталин”. В задачу экспедиции входила также проводка речного буксира и лихтера с Оби в устье Лены. Задача проводки экспедиции возлагалась на ледокол "Красин".

Руководителем экспедиции был назначен Борис Васильевич Лавров, начальником проводки — капитан М. Я. Сорокин.

Авиационную ледовую разведку для экспедиции проводил самолет Дорнье-Валь “СССР Н-2” (пилот А. Д. Алексеев). В составе экспедиции был и свой гидросамолет МР-5 ”СССР Н-7” (пилот М. Я. Линдель).

Итак, вернемся к Первой Ленской экспедиции. Известно, что ни одно из судов Ленского каравана не имело ледового класса. Экспедиция вышла из Архангельска 8 августа, 12 сентября прибыла в бухту Тикси. 16 сентября, разгрузившись в Тикси, караван двинулся в обратный путь. Однако дойти до Архангельска каравану не удалось, суда попали в тяжелые льды и встали на зимовку у островов Комсомольской правды. Несмотря на это, эту экспедицию можно назвать успешной.

В это же время в восточном секторе Арктики продолжала работу Северо-восточная экспедиция Наркомвода, имевшая целью доставку грузов на Колыму из Владивостока. Эта экспедиция началась еще в 1932 году, но тяжелые ледовые условия в Восточном секторе не позвололили ей выполнить поставленные задачи и она встала на зимовку.

В ее состав сначала входили шесть грузовых пароходов (из них три — серии “Анадырь” — “Анадырь”, “Сучан” и “Север”) и одна шхуна. Эти суда проектировались и строились для дальневосточных грузовых линий и не являлись судами ледового класса.

Проводку каравана СВЭ осуществлял ледорез “Литке”. Руководили экспедицией Н. И. Евгенов, а после его болезни — капитан “Литке” А. П. Бочек. Экспедиция также имела собственнную авиацию — самолет “Р-5” , базирующийся на пароходе ”Сучан“.

В навигацию 1933 года авиаобеспечение морских операций в Восточном секторе Арктики осуществляла группа Красинского. В этом секторе авиаразведку вели также летающие лодки Дорнье-Валь ”СССР Н-8" и “СССР Н-9".

Таким образом, видно, что трасса СМП в навигацию 1933 года на всем своем протяжении представляла собой оживленную судоходную магистраль, на которой работали десятки судов и тысячи людей.

Обратим внимание и на активную роль полярной авиации в навигацию 1933 года, значительно более существенную, чем в навигацию 1932 года.

Вернемся к экспедиции на ”Челюскине“.

Что же представлял собой пароход ”Челюскин“?

Это судно, построенное в Дании на верфи ”Бурмейстер и Вайн“ по заказу Наркомвода, должно было использоваться на трассе Владивосток— устье Лены, то есть для так называемых Восточных Ленских экспедиций.

Судно имело ряд конструктивных особенностей, характерных для судна ледового класса, а именно: специальной конструкции форштевень, усиление корпуса в районе ватерлинии и ряд других. Тем не менее, как это отмечается во многих серьезных публикациях, это был обычный пароход, не соответствующий характеристикам ”ледокольного парохода“. Об этом указаывается в известном отчете Комиссии, производившей осмотр судна 5 июля 1933 года в Ленинграде, этот факт отмечал также и капитан В. И. Воронин.

И тем не менее, если сравнивать ”Челюскин“ с другими грузовыми судами, работавшими в это время в Арктике, это было более пригодное для плавания в ледовых условиях судно.

Заметим также, что еще перед выходом в поход, О. Ю. Шмидт в интервью газете ”Известия“ (”Известия“ 14 августа 1933 г.) говорил :

”Судя по многочисленным вопросам и откликам, наша общественность весьма интересуется вопросом, почему экспедиция сквозного плавания по Ледовитому океану отправляется не на мощном “’Красине”, “Сибирякове”, а на “Челюскине”, который вовсе не ледокол.

На ледоколе Великий Северный путь уже пройден. Поход “Сибирякова” доказал проходимость Ледовитого океана и не нуждается в проверке. Наша задача освоить путь, и ближайшее звено — это найти, комбинируя теорию и практический опыт, тот тип грузового корабля, по которому мы будем строить северную, грузовую флотилию. Объединить в одном корабле свойства ледокола и грузового судна невозможно, так как ледокол всегда должен иметь очень мощную машину по сравнению со своей величиной. Вместе с тем мощная машина, требует много топлива, так что при длительном рейсе не остается места для груза.

Первым грузовым пароходом, построенным специально для севера, является “Челюскин”. Он был заказан Наркомводом для восточной части Ледовитого океана, то есть рейса Владивосток — устье Лены. Для сквозного плавания он не предназначался и этим условиям не вполне удовлетворяет.

Наша экспедиция среди прочих задач выявит, как нужно изменить проект при постройке будущих судов.”

Мне кажется, это объяснение абсолютно убедительным. Значительно более убедительным, чем все конспиралогические гипотезы, которые приходилось читать в последние годы в различных публикациях по этому поводу.

Перед ГУСМП, которым руководил Шмидт, ставилась задача — организовать транспортную магистраль на СМП, открыть эту трассу для коммерческих перевозок. Поэтому Шмидту было необходимы специальные суда для этих перевозок, причем не только ледоколы и ледокольные пароходы, а грузовые суда. Эту задачу — испытание грузового парохода в сквозном рейсе — и решала экспедиция на “Челюскине”.

Далее в этом же интервью Шмидт рассказывает о планах экспедиции:

“Если же льды его (то есть ”Челюскин“) задержат, то он пойдет вслед за ”Красиным“. и мы будем иметь первую проводку грузового судна ледоколом”.

Как следует из этого интервью, да и не только из него (можно сослаться на многие другие серьезные публикации), поход “Челюскина” не планировался как автономное плавание.

Напротив, планировалось, что экспедиция будет работать во взаимодействии с Ленской, а в Восточном секторе — с Северо-восточной экспедицией Наркомвода, то есть экспедиция на “Челюскине” рассчитывала на ледоколы и авиацию вышеуказанных экспедиций.

Как известно, этим планам не суждено было сбыться. 29 августа в Карском море во время проводки судов Ленской экспедиции ледокол “Красин” сломал левый гребной вал с винтом.

В сентябре, выводя суда Северо-восточной экспедиции Наркомвода, получил тяжелые повреждения ледорез “Литке”.

В результате этих двух событий, “Челюскин”, который в сентябре уже шел по Восточно-Сибирскому морю, практически лишился ледокольной поддержки. Тем не менее, он продолжал свой путь на восток, а в Чукотском море попал в тяжелые льды и начал дрейфовать вместе с ними. В дрейфе в Беринговом проливе пароход практически вышел к чистой воде, до которой оставалось всего несколько миль. Как известно, направление дрейфа изменилось, судно вынесло назад в Чукотское море и 13 февраля 1934 года оно погибло при сжатии льдов.

Дальнейшая история хорошо известна.

В заключение хотелось бы прокомментировать определение “авантюра”, столь часто в последние годы употребляемое применительно к походу “Челюскина”.

Несомненно, полярные экспедиции того времени для их участников были сопряжены с риском. Давайте вспомним, например, проводившиеся в те годы экспедиции в полярные области на дирижаблях с водородным наполнением, в частности, экспедицию на дирижабле “Италия”. Эти воздухоплавательные средства были опасны даже в ангарах . Именно из-за этого от их использования вскоре повсеместно отказались. Какое определение можно подобрать для экспедиций на дирижаблях в глубь Арктики? Авантюра? С моей точки зрения — риск первооткрывателя.

Каким словом мы можем определить полеты Ричарда Берда и Линкольна Элсуорта на Антарктидой, на несовершенных самолетах, без всякого метеообеспечения, над совершенно неизведанным рельефом?

А посадку наших тяжелых самолетов на льдину в районе Северного полюса в 1937 году?

Если поход на “Челюскине” называть авантюрой, то это слово придется применять и ко всем первопроходческим экспедициям, как бы они не завершились.

Подведем итоги.

1. В навигацию 1933 года на всей трассе Северного морского пути велись активные транспортные операции, в которых принимали участие десятки судов, причем значительная их часть не относилась к ледовому классу. Более того, в то время не существовало ни одного грузового или грузопассажирского судна ледового класса.

2. Рейс парохода “Челюскин” трассе Северного морского пути не планировался как автономный, по плану экспедиции ледокол “Красин” должен был выполнить его проводку, однако непредвиденная авария ледокола нарушили эти планы.

Таким образом, поход на пароходе “Челюскин” в 1933 году является характерной арктической экспедицией того времени, неплохо продуманной и подготовленной, технически оснащенной на вполне современном для тех лет уровне, и ничем, по сути, не отличается от других экспедиций первой половины 1930-х годов.

Рассматривать это событие вне исторического контекста некорректно, такой подход ведет к неизбежному искажению фактов.

Автор -Александр Андреев

http://www.polarpost.ru/forum/viewtopic.php?f=63&t=1349

В этом году исполняется 87 лет со дня подъема ледокольного парохода „Садко”.

14 октября 1933 года началась его короткая вторая жизнь, в которой, как в зеркале, отразилась история советского освоения Арктики 1930-х годов — периода, в котором триумфы географических и научных открытий чередовались с горечью неизбежных неудач.

Судьба „Садко” тесно переплетена с известнейшими полярными экспедициями того времени, такими как Первая воздушная высокоширотная экспедиция „Север” и дрейф ледокольного парохода „Георгий Седов”. Походы „Садко” в высокие широты открыли новую страницу в исследовании Центрального арктического бассейна.

С историей плаваний „Садко” связаны имена выдающихся ученых Визе, Зубова, Самойловича, Ушакова, Евгенова, Ермолаева, Березкина, Лактионова, Буйницкого, полярных капитанов Бурке, Хромцова, Николаева, Бадигина, летчиков полярной авиации Бабушкина, Чухновского, Власова, Мазурука, Алексеева, Головина, Орлова, Черевичного.

Будущий „Садко” — ледокольный пароход „Линтрос” — был построен в 1913 году в Ньюкасле (Англия). Длина парохода составляла 77,7 метра, ширина 11,4 метра, водоизмещение — 3800 тонн. Пароход развивал скорость до 15 узлов и мог форсировать льды до 1 метра. В течение первых двух лет пароход работал в Канаде.

В 1915 году русское правительство для поддержки навигации в Белом море в зимний период приобрело несколько судов, среди которых был и „Линтрос”, купленный за миллион рублей золотом. В том же году „Линтрос” начал работать на линии Архангельск—Мурманск.

Приобретенные в это время за границей ледокольные пароходы получали в России имена былинных героев. Так „Линтрос” в 1916 году был переименован в „Садко”.

В 1915—1916 годах пароход работал на линии Архангельск—Мурманск, а в июле 1916 года наскочил на подводную скалу, распорол левый борт от носового отсека до кочегарки и в течение 15 минут затонул недалеко от Кандалакши, между островами Анисимов и Богомолиха.

17 лет пролежало судно в Кандалакшском заливе на глубине около 20 метров. В конце 1920-х годов было принято решение о подъеме парохода. Первая попытка подъема, предпринятая в 1930 году, окончилась неудачей. В 1931 году проведение операции по подъему „Садко” было поручено Экспедиции подводных работ особого назначения (ЭПРОН) под руководством начальника Главного управления ЭПРОНа Фотия Ивановича Крылова. Специалистами ЭПРОНа был разработан детальный план подъема, сконструированы и построены специальные понтоны.

В 1932 году в проекте постановления об организации Главного управления Северного морского пути Отто Юльевич Шмидт предложил передать планируемый к подъему „Садко” в ведение создаваемого ведомства.

Водолазные работы по подготовке к подьему „Садко” велись два сезона. Работами руководил Павел Владимирович Симонов, первый раз погружавшийся к „Садко” еще в 1916 году. Летом 1933 года ЭПРОН приступил к подъему судна. В туннели, прорытые водолазами под днищем „Садко”, были заведены стропы с прикрепленными к ним понтонами. Несколько раз стропы рвались, и приходилось все начинать заново.

Лишь 14 октября 1933 года „Садко” всплыл на поверхность. Из судна откачали воду, очистили его от грязи и наскоро залатали пробоины. 27 октября „Садко” на буксире пришел в Кандалакшу, а в начале ноября был отбуксирован в Архангельск на судоремонтный завод „Красная кузница”, где судно было отремонтировано в рекордные сроки.

Ремонт машин производило Архангельское управление Главсевморпути. Во время ремонта была сформирована команда судна во главе с капитаном Артуром Карловичем Бурке и старшим штурманом Василием Ивановичем Ножкиным.

Начало 1930-х годов было временем поиска оптимального варианта трассы Северног морского пути. Ряд ученых и мореплавателей высказывал мнение, что этот путь следует проложить не вдоль берегов Сибири, а значительно севернее, через Центральный арктический бассейн, где предполагалось наличие обширных, свободных от льда водных пространств (Великая северная полынья). Такой точки зрения придерживался, в частности, крупный специалист по арктическим льдам Николай Николаевич Зубов.

В августе 1933 года на совещании представителей Арктического института и Гидрографического управления Главсевморпути было принято решение начать подготовку высокоширотной морской экспедиции для поиска северного варианта СМП.

Специальная комиссия ВАИ под руководством Рудольфа Лазаревича Самойловича в начале 1934 года представила Главсевморпути тщательно разработанную программу работ будущей экспедиции, предусматривающую комплексное исследование значительной части акватории Северного Ледовитого океана.

В качестве экспедиционного судна было рекомендовано использовать „Садко”. Первоначально планировалось провести высокоширотную экспедицию в навигацию 1934 года, затем ее начало было перенесено на 1935 год. Необходимо было проверить ледовые качества „Садко” в Арктике.

22 июля 1934 года „Садко” под командованием Бурке вышел в первый арктический рейс. Экспедиции предстояло через Маточкин Шар и Диксон пройти к мысу Оловянному на Северной Земле, а в случае недостижения его — к острову Уединения, и открыть новую полярную станцию в одном из этих пунктов. Руководство экспедицией было возложено на заместителя начальника ГУСМП Сергея Самойловича Иоффе.

Экспедиция не ставила перед собой сугубо научные цели, однако в число ее участников были включены специалисты по метеорологии, гидрологии, земному магнетизму и гидрографии, проводившие попутные наблюдения, а также специалист по взрывному делу. В частности, гидрографическими работами на судне занимался Евгений Сергеевич Гернет.

Одной из важнейших задач похода было изучение поведения корпуса судна при движении его во льдах, для чего в состав экспедиции был включен корабельный инженер Шандриков.

11 августа южнее острова Визе „Садко” вошел в девяти-десятибалльные ледовые поля. Дрейф судна и продвижение по разводьям в течение 23 дней привели „Садко” в малоисследованный район Карского моря. Так началась работа „Садко” в „белых пятнах” Арктики. Сложные ледовые условия не позволили „Садко” дойти до Северной Земли, и 8 сентября судно бросило якорь у острова Уединения в Карском море.

На берег было выгружено около 600 тонн грузов, в том числе дом полярной станции, авиационный бензин, масло, продовольственные припасы и т. д. Для сотрудников станции и строителей было построено временное помещение. С открытием радиостанции полярная станция Остров Уединения начала свою работу. 12 сентября „Садко” направился в обратный путь и 25 сентября, пройдя 4239 миль (из них 1864— во льдах) вернулся в Архангельск. Задача экспедиции была выполнена, судно успешно прошло ледовые испытания и было готово для похода в высокие широты.

Первая советская высокоширотная экспедиция на ледокольном пароходе „Садко” под командованием капитана Николая Михайловича Николаева стартовала из Архангельска 8 июля 1935 г. Перед ее участниками была поставлена задача провести исследования в Гренландском море, обследовать „белые пятна” к северу от Шпицбергена, Земли Франца-Иосифа и в северной части Карского моря, а также обеспечить сводками погоды перелет летчика Сигизмунда Леваневского на самолете Ант-25 через Северный полюс в Америку, запланированный на лето 1935 г. (Как известно, по техническим причинам, этот перелет был прерван.) Для проведения научных наблюдений „Садко” был оснащен самыми современными приборами, на его борту было оборудовано пять научно-исследовательских лабораторий.

Руководителем экспедиции был назначен Георгий Алексеевич Ушаков, его заместителем — Николай Николаевич Зубов. Научный состав экспедиции называли „сборной СССР”.

В состав экспедиции входили гидрограф Николай Иванович Евгенов, гидрологи Всеволод Александрович Березкин, Алексей Федорович Лактионов и Леонид Леонидович Балакшин, гидробиологи Григорий Петрович Горбунов и Вениамин Григорьевич Богоров, геолог Михаил Михайлович Ермолаев, астроном-магнитолог Иван Данилович Жонголович, кораблестроитель Андрей Иванович Дубровин, и другие известные ученые. Авиагруппу на „Садко”, состоявшую из самолетов-амфибий „Ш-2” номер (СССР Н-91) и „КР-1 ( Heinkel HD 55)" (СССР Н-133), возглавлял знаменитый полярный летчик Михаил Сергеевич Бабушкин, пилотом второго самолета был Геннадий Петрович Власов.

12 июля „Садко” покинул Мурманск, 13 июля начались наблюдения на разрезе мыс Нордкап — остров Медвежий. 17 июля пароход пошел по 76-й параллели к Гренландии до кромки льдов, затем повернул к Шпицбергену. После стоянки в Баренцбурге с 22 по 29 июля судно вновь направилось в Гренландское море. Выполняя широтные разрезы, пересекающие Гренландское море, „Садко” постепенно продвигался на север.

В начале августа первая часть экспедиции – исследование Гренландского моря — была завершена. Обогнув с севера Шпицберген, судно пересекло 81-ю параллель, за которой начиналось одно из „белых пятен” Арктики. В этом районе в разные годы в течение двух веков мореплаватели пытались отыскать легендарную „Землю Джиллиса”.

Для поисков этой земли с „Садко” неоднократно вылетали самолеты Бабушкина и Власова. Вместе с Бабушкиным поднимался в воздух и Ушаков, однако поиски не увенчались успехом — мифической земли не существовало.

Попытка пройти к Земле Франца-Иосифа не увенчалась успехом, встретив поля сплоченного льда, „Садко” повернул на юг.

Пополнив запасы угля в Русской гавани на Новой Земле, 24 августа пароход снова вышел в плавание — на этом раз в Карское море к острову Визе. Северная часть Карского моря в треугольнике ЗФИ — остров Визе — мыс Молотова (Арктический) Северной Земли в то время тоже была „белым пятном” на карте. Неисследованность и труднодоступность этого района отражались в его неформальном названии - «ледяной погреб Арктики».

Во время плавания в этом неисследованном районе было сделано два выдающихся открытия: открыто обширное мелководье, оказывающее значительное влияние на ледовый режим Карского моря, и небольшой остров, названный в честь руководителя экспедиции островом Ушакова. Сутки ушли на обследование острова, 2 сентября „Садко” продолжил путь на северо-восток.

8 сентября „Садко” подошел к мысу Литвинова Северной Земли, по пути открыв три небольших островка, на одном из которых был установлен государственный знак. От Северной Земли „Садко” пошел на запад, чтобы обследовать восточную и центральную часть мелководья, а затем повернул на север. 13 сентября судно дошло до широты 82° 41,6’, установив рекорд свободного плавания во льдах.

В самой северной точке своего похода участники экспедиции за 12 часов выполнили первую в истории Арктики глубоководную комплексную научную станцию за пределами материковой отмели. Лот показал глубину 2365 метров. Впервые после дрейфа „Фрама” судно вышло на большие глубины Центральной Арктики.

Экспедиция практически выполнила поставленные перед ней задачи, „Садко” повернул назад и 15 сентября вновь подошел к острову Ушакова, откуда предпринял последний поход в высокие широты. Дойдя до 81° 40' с. ш., судно повернуло к югу.

28 сентября 1935 года „Садко” вернулся в Архангельск. Он провел в плавании 85 дней, пройдя за это время почти 12000 километров и почти половину из них — севернее восьмидесятой параллели. За рейс участники экспедиции выполнинли 107 комплексных океанографических станций, исследовали глубины океана, характеристики воды и течения, морскую фауну.

Собранные материалы по ледовой обстановке позволили сделать вывод о том, что северный вариант пути с запада на восток до мыса Арктического вполне возможен, однако этот район требует дальнейшего изучения.

Успех Первой высокоширотной экспедиции позволил приступить к планированию похода в неисследованные высокоширотные районы к востоку от Северной Земли.

Туда и отправилась вторая высокоширотная экспедиция под руководством Рудольфа Лазаревича Самойловича летом 1936 года. Однако запланированную программу выполнить не удалось. Вскоре после начала экспедиции „Садко” был направлен на проводку первых военных кораблей (Экспедиции особого назначения), прошедших по трассе Северного морского пути а также судов Карской экспедиции.

Реализация планов экспедиции была перенесена на следующий 1937 год.

Однако еще до начала Третьей высокоширотной экспедиции, в июне 1937 года, „Садко” совершил сверхранний рейс к Земле Франца-Иосифа. Командовал пароходом капитан Бурке, начальником рейса был Борис Григорьевич Чухновский. Пароход доставил на остров Рудольфа грузы, оборудование и горючее для авиабазы, созданной для обеспечения работы Первой воздушной высокоширотной экспедиции.

При подходе к Земле Франца-Иосифа „Садко” попал в сплоченные льды, к пароходу с острова Рудольфа вылетел легкий самолет У-2СП (СССР Н-36), пилотируемый Ильей Павловичем Мазуруком.

Штурманом самолета был Валентин Иванович Аккуратов. Самолет произвел ледовую разведку, по ее данным „Садко” продолжил путь.

7 июля 1937 года „Садко” вернулся в Архангельск, а уже 26 июля под командованием капитана Николая Ивановича Хромцова отправился в Третью высокоширотную экспедицию. Руководил экспедицией Самойлович, его заместителем по научной части был Владимир Юльевич Визе. В задачи экспедиции входило проведение научных исследований в северо-восточной части Арктического бассейна, одной из важнейших задач являлось определение границы материковой отмели между морем Лаптевых и Северным Ледовитым океаном.

В этом же районе экспедиции поручалось предпринять поиски легендарной Земли Санникова. В случае обнаружения этой земли предполагалось даже организовать на ней полярную станцию.

В дальнейшем планировалось следовать на северо-восток по направлению к полюсу недоступности — к очередному „белому пятну” Арктики. Для проведения дальней ледовой разведки вместе с „Садко” должна была работать летающая лодка „Дорнье-Валь” (СССР Н-10) под командованием Ивана Ивановича Черевичного.

Уже в самом начале экспедиции все пошло не по плану. Вблизи Диксона „Садко” был вынужден взять под проводку караван торговых судов, израсходовав при этом значительную часть угля и потеряв время. К концу лета неожиданно осложнилась ледовая обстановка на трассе СМП. Самолет Черевичного был привлечен к проводке судов в море Лаптевых, а в сентябре по неосторожности механика сгорел. На поиски легендарной земли не хватало времени, поэтому 25 августа судно бросило якорь у северного берега острова Генриетты (архипелаг Де-Лонга), где была оборудована и открыта полярная станция. „Садко” отправился дальше. В начале сентября были обследованы острова Жаннетты, Жохова и Беннеты.

Топливо на судне было на исходе, поэтому дойти до „белого пятна” к северо-востоку от Новосибирских островов „Садко” не смог. Выполнив значительный объем научных исследований и достигнув лишь 78° с. ш., „Садко” повернул назад.

Во время этого похода „Садко” шел по району, где должна была находиться Земля Санникова, но никаких признаков наличия земли не было обнаружено.

13 сентября „Садко” прибыл в Тикси и поступил в распоряжение командования морскими операциями. В октябре „Садко” получил задание следовать в район к северу от Новосибирских островов, где в ледовый плен попал ледокольный пароход „Георгий Седов”. Но ни „Садко”, ни подошедший чуть позже „Малыгин” не смогли вывести „Седова” из льда. Вследствие тяжелой ледовой обстановки все три парохода встали на вынужденную зимовку.

Участники экспедиций произвели перегруппировку составов, при этом штаб научных исследований расположился на „Садко”. На лед было выгружено научное оборудование, организованы наблюдательные посты.

Весной 1938 года самолеты отряда Анатолия Дмитриевича Алексеева вывезли большую часть экипажей и научных сотрудников на Большую землю, на дрейфующих судах осталось 33 человека. Место капитана „Седова” занял второй штурман „Садко” Константин Сергеевич Бадигин, начальником зимовки стал капитан „Садко” Николай Иванович Хромцов.

В течение первого месяца дрейфа суда двигались на север, а затем направление сменилось на северо-восточное. В мае 1938 года „Садко” вместе с „Малыгиным” и „Седовым” пересек 80-ю параллель и вновь оказался в районе „белого пятна” Арктики — в ее высоких широтах. Таким образом, научные наблюдения, которые вели участники экспедиции, стали продолжением работ по программе Третьей высокоширотной экспедиции.

В конце августа к зазимовавшим судам пробился ледокол „Ермак”, который вывел из ледового плена пароходы „Садко” и „Малыгин”. „Седов” из-за поломки рулевого управления остался в дрейфе и продолжил научные исследования в высоких широтах.

На нем собрались 15 добровольцев, возглавляемых капитаном Бадигиным. Научными исследованиями на „Седове” руководил студент пятого курса Гидрографического института Главсевморпути Виктор Харлампиевич Буйницкий, впоследствии известный ученый-океанолог, перешедший на пароход с „Садко”.

Оставшись в одиночестве, „Седов”, двигаясь вместе со льдами, продолжил путешествие по Центральному арктическому бассейну. Его путь проходил по неисследованным районам, где никогда не бывали корабли (дрейф „Фрама” проходил значительно южнее). Таким образом, были продолжены исследования высоких широт, начало которым положили экспедиции на „Садко”.

Кроме упомянутых экспедиций, „Садко” в 1930-х годах совершил ряд транспортных, гидрографических и зверобойных рейсов.

На лето 1941 года было намечено проведение Четвертой высокоширотной экспедиции, но осуществлению этих планов помешала начавшаяся война.

В навигацию 1941 года „Садко” совершил несколько транспортных рейсов в Карском море, в одном из которых дошел до мыса Арктического — северной оконечности архипелага Северная Земля. В конце лета судно ушло в очередной рейс для снабжения полярников на Земле Франца-Иосифа и острове Домашний, а 11 сентября, наскочив на подводную банку у островов Известий ЦИК в Карском море, „Садко” затонул.

Экипаж парохода был взят на борт ледоколом „Ленин”, спасательную экспедицию возглавлял капитан Хромцов. На борту ледокола „Ленин” базировался Штаб ледовых операций Западного района Главсевморпути, гидрологом в котором был Михаил Михайлович Сомов. Символично, что творческий расцвет выдающегося ученого был связан с исследованиями Центрального арктического бассейна в послевоенный период.

Однако это события совсем другой эпохи, в которых „Садко” уже не принимал участия...

Богатейшие научные материалы, неоценимый опыт мореплавания в высоких широтах, полученные в результате экспедиций на „Садко”, внесли весомый вклад в изучение северной полярной области и освоение Северного морского пути. Имена многих исследователей, упомянутых в докладе, увековечены на карте Арктики.

Есть там и имя „Садко”. Им названо, например, мелководье в Карском море, открытое Первой высокоширотной экспедицией 1935 года.

Авторы -Александр Андреев, Мария Дукальская, Игорь Никуленков.

Доклад на V Международной конференции "История океанологии: изучение и освоение Арктики". Санкт-Петербург, 12 июля 2008 г.

http://www.polarpost.ru