VadimFedorov

продолжение. Начало Шкаф Казановы

ОЛЕГ. Я всё знаю про тебя и про Валентина.

ВАЛЕНТИН (шёпотом). Он всё знает.

ТАТЬЯНА (садясь за стол). Откуда?

МАРИНА. Я рассказала.

ТАТЬЯНА. Ну, когда-то это должно было всплыть.

ОЛЕГ. То есть ты даже не попытаешься оправдаться?

ВАЛЕНТИН. Может, без нас тут поговорите?

МАРИНА. Ну почему же? Мне вот очень интересно, как разговаривают взрослые люди, уличённые в измене.

ОЛЕГ. Марина.

ВАЛЕНТИН. Марина, прекрати.

МАРИНА. Я вообще молчу.

ТАТЬЯНА. Вот и помолчи. Мы ещё разберёмся, кто и кому тут первый изменять начал. Мне эти твои романы со студентками – вот где.

ОЛЕГ. Таня, может, не надо?

МАРИНА. Надо, Олег Викторович, надо. Вы же хотели со мной изменить сегодня Вашей жене? Почему она не может сделать то же самое?

ТАТЬЯНА. С тобой? Ну, ты, Олежек, совсем уже заигрался. Ладно, незнакомые молодые кобылы где-то в подсобках института. Но привести в дом дочь наших друзей! В дом, на нашу кровать! Чем тебя гостиница не устроила, а, что ты всякую гадость-то домой тащишь?

МАРИНА. Я гадость?

ТАТЬЯНА. Да не про тебя сейчас. Я про этот шкаф.

ОЛЕГ. Яяяяяя…

ТАТЬЯНА. Вдох, выдох. Вдох, выдох.

ОЛЕГ. Я… Я больше не буду.

МАРИНА. Детский сад!

ТАТЬЯНА. Конечно, не будешь. Потому что я выгоню тебя сегодня же. На улицу.

ОЛЕГ. Это моя добрачная квартира. Ты не можешь меня выгнать.

ТАТЬЯНА. Да что ты говоришь? И заикание сразу исчезло, как про квартирку-то вспомнил.

ОЛЕГ. Таня, успокойся. Вдох, выдох. Вдох, выдох.

ВАЛЕНТИН. Танюша, не горячись.

МАРИНА. Продолжайте. Мне нравится.

ТАТЬЯНА. Чего тебе не хватало? Чего ты за каждой юбкой-то в своём институте волочишься?

ОЛЕГ. Ты хочешь знать чего?

ВАЛЕНТИН. Олег, ну ты хоть...

ОЛЕГ. Не перебивайте меня! Я всю жизнь оправдываюсь. Всю жизнь выполняю чьи-то распоряжения. Загнала меня ниже плинтуса. У нас в семье муж – это Танечка. А я так, принеси-подай. Моим мнением никто не интересуется, меня никто ни о чём не спрашивает. Первый раз в жизни купил предмет мебели, и то, запилила уже всего. Сколько стоит да сколько стоит… Не твоё дело, сколько стоит. Это мой шкаф. И квартира моя.

МАРИНА. Класс!

ТАТЬЯНА. О, бунт хомячка.

ОЛЕГ. Я не хххххомячок.

ТАТЬЯНА. Да ты никто! Тут ты прав. Ты никто. Какой ты муж? Ты в доме ни одного гвоздя не прибил. Поэтому я этим занимаюсь: сверлю дырки, прибиваю гвозди, вешаю на них картины. А он белая кость – учитель истории!

ОЛЕГ. Я не просто учитель. Я кандидат наук, между прочим.

С грохотом падает висящая на стене картина. Все замолкают.

ВАЛЕНТИН. Что происходит? Вы что, с цепи все сорвались? Я Олега первый раз вижу в таком состоянии.

ОЛЕГ. Это шкаф. Это он на нас влияет. Я же говорю, это шкаф самого Казановы, Джакомо Джироламо Казановы. Даты жизни – 1725-1798 годы.

МАРИНА. Я когда в шкафу от тёти Тани пряталась, мне кто-то на ухо шептал имя Лаура. Жалостливо так и страстно!

ВАЛЕНТИН. Это не я. Я ничего не слышал. И ничего не шептал.

МАРИНА. А кто такая Лаура?

ТАТЬЯНА. Вот Лауры нам тут только не хватало!

ДЕЙСТВИЕ ПЯТОЕ

Раздаётся звонок домофона. На экране появляется женское лицо.

КАТЕРИНА (из домофона). Открывайте! Я знаю, что вы оба тут.

ВАЛЕНТИН. Да что за день сегодня!

МАРИНА. Ой. Мама.

ТАТЬЯНА (подходя к домофону и нажимая на кнопку). Открылось?

КАТЕРИНА. Нет.

ТАТЬЯНА. Ну, так мужика в доме нету, домофон починить. Сейчас спущусь.

Татьяна выходит из комнаты.

ОЛЕГ. Всё-таки ты, Валя, негодяй.

ВАЛЕНТИН. Олег, давай при Кате хотя бы не будем о том, что тут произошло. Пожалуйста. Она нежная и ранимая. Давай не при ней.

МАРИНА. Да. Мама нежная и ранимая. А ты ей изменяешь с её же подругой.

ВАЛЕНТИН. Марина, ну пожалуйста. Я же попросил. Не сегодня.

МАРИНА. Может, шампанского выпьем? Вот, бутылка стоит. Без дела пропадает.

ОЛЕГ. Да. Нам только не хватало напиться и подраться.

ВАЛЕНТИН. Это моя бутылка. Я принёс. И не будем мы драться. Мы же интеллигентные люди.

Открывается дверь. Входят Татьяна и Катерина.

КАТЕРИНА. Здравствуйте, здравствуйте! А что-то вас тут много! И Олег, и Марина. Марина, ты что тут делаешь?

МАРИНА. Чай пью. Шампанское мне не дают. Жадины!

ТАТЬЯНА. Катечка, будешь чай с нами? Вот. Стульчик для тебя. Присаживайся.

ОЛЕГ. Здравствуй, Катя!

КАТЕРИНА. А чего вы в спальне-то чай пьёте? Кухня же для этого есть.

ТАТЬЯНА. Да у нас в гостиной и кухне уже второй месяц ремонт идёт. У кого-то руки не из того места растут. Вот и приходится всё в спальне: спать, гостей принимать, чай пить. Мужика-то в доме нет. Мужик у нас только осеменять может и рассказывать про Италию восемнадцатого века, какие там были нравы.

ОЛЕГ. Татьяна, я прошу тебя! Ты не в своей бухгалтерии, и я не твой подчинённый. Это моя добрачная квартира. Я тут хозяин!

КАТЕРИНА. Весело у вас тут. Хотя мне сказали, что должно быть только двое. Ты, Таня, и мой благоверный. Но раз и Олег тут, то это даже хорошо. Марина, может, ты прогуляешься? У меня разговор с моими друзьями есть.

МАРИНА. Я никуда не пойду. Я жду шампанского.

ВАЛЕНТИН. Катя, может, мы наедине поговорим?

КАТЕРИНА. Да мне, в принципе, всё равно. Я просто хотела кинуть вот эти фотографии на ваши обнажённые тела. Но можно и на стол.

Вытаскивает из сумочки конверт и бросает его на стол. Садится, наливает себе чай. Олег забирает часть фотографий себе. Часть успевает выхватить Марина.

ТАТЬЯНА. Что там, на этих фотографиях?

КАТЕРИНА. Ты с моим мужем. Неделю назад – вы в отеле «Столичный». Две недели назад – вы в апартаментах «Шестой ангел». Месяц назад – вы в отеле «Столичный». И к фоткам там ещё квитанции приложены.

ВАЛЕНТИН. Ты следила за нами? Как это низко.

КАТЕРИНА. Низко? А спать с чужой бабой – это не низко? Это высоко?

ТАТЬЯНА. Катя, ты не переживай. Мой тоже мне изменяет. Со студентками.

МАРИНА. Давайте выпьем за это.

ВАЛЕНТИН. Да подождите! Ничего страшного не произошло. Ну, загулял. Каюсь. Но ведь не с кем-то, а с Таней. Она своя, наша. Мы с детства же все дружим. С юности вместе.

ОЛЕГ. Но не до такой же степени вместе!

ТАТЬЯНА. Ты вообще молчи, педофил проклятый!

ВАЛЕНТИН. Катя, Таня! Ну, это же в природе мужчины. Мы полигамны. Нас таких природа создала. Природа же не дура! Задача мужчины – это удовлетворить как можно большее количество женщин. Это же у нас с Олегом на подкорке записано. Это инстинкт размножения.

ОЛЕГ. Да. Здесь Валя прав.

КАТЕРИНА. Так это инстинкт размножения? То-то я смотрю, у нас на две семьи всего один ребёнок. И тот, вместо того чтобы на занятиях сидеть, слушает весь этот бред. Ты чего не на парах?

МАРИНА. У меня практические занятия. Урок истории.

ВАЛЕНТИН. Ну вот зря ты так! Это действительно инстинкты. Об этом научные труды написаны. А против природы не попрёшь.

ОЛЕГ. Да.

КАТЕРИНА. Все эти ваши мужские теории придумали такие же кобели, чтобы своё же скотство оправдать. Инстинкты у них! Ты ещё пойди и угол дома обоссы, пометь территорию. Инстинкт же!

ВАЛЕНТИН. Прекрати меня оскорблять.

КАТЕРИНА. А то что? Что ты мне сделаешь?

ТАТЬЯНА. Катя, прости меня. Я как-то не подумала.

МАРИНА. А надо было думать, тётя Таня. Надо думать. И желательно головой.

ВАЛЕНТИН. Кать, что ты хочешь?

КАТЕРИНА. Ничего. Заявление на развод и раздел имущества я подала. Я не хочу больше тебя видеть.

ТАТЬЯНА. И правильно.

МАРИНА. Ничего себе!

ВАЛЕНТИН. Испугала ежа голой задницей! Разводись. Я-то не пропаду – у меня бизнес. А ты кто? Обычная домохозяйка. У тебя ни дохода, ничего нет.

ОЛЕГ. Богатая домохозяйка. Она имеет право на половину того, что в браке нажито.

КАТЕРИНА. Кстати, да. Услуги адвоката и сыщика я оплатила с нашего общего счёта.

ТАТЬЯНА. Красавица! Вот умничка!

ВАЛЕНТИН. Да как ты смела? Это же наш общий счёт. Он же на хознужды, на общие покупки.

КАТЕРИНА. Ну, вот считай, что это наша общая покупка – развод и распил. А мне много не надо. Мне и половины нашего общего хватит.

ВАЛЕНТИН. Да что же за день такой-то? С утра колесо спустило, теперь вот развод с разделом имущества.

ОЛЕГ. Это карма. Нечего с чужими жёнами спать.

ТАТЬЯНА. А я тоже разведусь! Где жить, у меня есть. Карьеру я сделала. От этих мужиков одни недоразумения. Кать, ты прости меня.

МАРИНА. И что же теперь? Папа женится на тёте Тане?

ВАЛЕНТИН. С чего это вдруг?

ОЛЕГ. Марина, пожалуйста, а давай без шуток. Ну, давай, не шути так.

КАТЕРИНА. Останешься ты, Валентин, один. Совсем один.

ВАЛЕНТИН. Почему один? Вон у меня Маринка есть. Будет жить со мной. А, дочка? Кого выбираешь? Богатого папу или мать-домохозяйку?

ОЛЕГ. Валя!

КАТЕРИНА. А это не твоя дочь.

ТАТЬЯНА. Ой.

МАРИНА. Что?

ВАЛЕНТИН. Как это – не моя?

КАТЕРИНА. А вот так. Ты же на мне по залёту женился. Так вот, залетела я не от тебя.

ТАТЬЯНА. Ты зачем это сейчас рассказываешь? Сдурела, что ли?

ВАЛЕНТИН. Ты с ума сошла! Я подозревал, но не верил. Зачем ты при ребёнке-то? Зачем?

ОЛЕГ. Это шкаф так на неё влияет.

КАТЕРИНА. Ребёнок уже и так взрослый и всё понимает. А мне больно. Я-то, в отличие от вас всех, ни с кем не спала. Хранила верность, домашний очаг и прочее. И тоже подозревала, но не верила. Пока пару месяцев назад в кармане твоего пиджака не нашла использованный презерватив. Использованный, Валя.

ВАЛЕНТИН. Блин! Это после корпоратива.

ТАТЬЯНА. Какого корпоратива? Я ни на каком корпоративе не была.

МАРИНА. Да погодите вы с корпоративом!

ВАЛЕНТИН. Это подбросили коллеги. Шутники!

ОЛЕГ. Это всё шкаф. Я уже и не рад, что его купил.

КАТЕРИНА. Да, Таня, мой муж не только мне, он и тебе изменял. Представляешь? У меня тут ещё пачка с фотографиями есть, потоньше. Но ты там не фигурируешь.

ТАТЬЯНА. Вот сволочь!

ВАЛЕНТИН. Чья дочь моя дочь Марина? Скажи, доктор Ватсон.

КАТЕРИНА. Олега.

Олег давится чаем и кашляет. Татьяна бьёт его по спине. Олег замолкает.

МАРИНА. Папа?

ОЛЕГ. Дочка?

КАТЕРИНА. Да.

ТАТЬЯНА. То есть этот кобель ещё и с тобой спал?!

ВАЛЕНТИН. Потаскуха!

КАТЕРИНА. Не переживай, Тань. Он переспал со мной всего один раз, и это было до тебя. Я забеременела и сказала Вале, что это его ребёнок.

ТАТЬЯНА. Зачем?

МАРИНА. Зачем?

ВАЛЕНТИН. Потаскуха!

КАТЕРИНА. Потому что молодая и глупая была. И замуж хотелось. А они мне оба нравились. Но Валя, он тогда бизнесом занялся, а Олег со своей Италией носился, как дурень с торбой. Ну, я выбрала вариант понадёжнее.

Марина вскакивает, роется в сумочке. Достаёт зачётку, кладёт её перед Олегом.

МАРИНА. Папочка, поставь мне зачёт по истории.

ВАЛЕНТИН. Папочка? Я же... я же...

ОЛЕГ. Марина, может не сейчас?

ТАТЬЯНА. Да поставь ты ей зачёт, принципиальный ты наш.

КАТЕРИНА. Да, Олег. Сделай что-нибудь для дочери. Твоя она. Можете проверить. Можете ДНК сделать. Твоя.

МАРИНА. Да, куй железо, а то мама через десять минут ещё что-нибудь вспомнит, и меня вообще отчислят из института.

ОЛЕГ. Вот. Поставил. Но заниматься всё равно придётся.

МАРИНА. Спасибо!

ВАЛЕНТИН. Маришка, ты со мной теперь общаться не будешь?

МАРИНА. Почему не буду? Буду. Отец не тот, кто родил, а тот, кто воспитал.

ВАЛЕНТИН. Спасибо.

ОЛЕГ. Пожалуйста.

ВАЛЕНТИН. Я не тебе спасибо говорю, а дочери.

ОЛЕГ. Катя, это же было всего один раз. И что, с тех пор ты ни с кем?

КАТЕРИНА. Ни с кем. Я, в отличие от вас, брезгливая.

ТАТЬЯНА. Чай ещё будешь? Брезгливая она.

МАРИНА. Давайте шампанского выпьем!

ВАЛЕНТИН. Так ты меня не любила, выходит?

ОЛЕГ. Не тебя одного.

КАТЕРИНА. Почему не любила? Любила. Обоих. Немного, но любила.

ТАТЬЯНА. Как это немного? А не было разве такого, что хоть на край света за ним? Хоть за тридевять земель?

МАРИНА. Хоть в апартаменты «Шестой ангел»?

ВАЛЕНТИН. Марина!

ОЛЕГ. Марина!

КАТЕРИНА. Было. Было один раз. Один раз и на всю жизнь.

ТАТЬЯНА. И кто он?

КАТЕРИНА. Фёдоров, из нашего дома, из соседнего подъезда. Старше меня лет на десять.

ТАТЬЯНА. Помню его – с бородкой и усами смешными. И что ты?

КАТЕРИНА. А что я? Я мелкая была, когда в него влюбилась, а он меня не замечал. А я думала, вот вырасту, и он возьмёт меня замуж.

ТАТЬЯНА. Выросла?

КАТЕРИНА. Выросла. Но к тому времени, когда я выросла, он уже был третий раз женат. И куча детей. А потом он вообще за границу уехал.

ТАТЬЯНА. И ты ему не призналась?

КАТЕРИНА. Нет. Зачем?

ТАТЬЯНА. Ну да. Незачем.

МАРИНА. Какая печальная история!

ВАЛЕНТИН. Потаскуха!

ОЛЕГ. Валя, заткнись!

КАТЕРИНА. Он полгода назад развёлся со своей пятой женой.

ТАТЬЯНА. А ты откуда знаешь?

КАТЕРИНА. Из соцсетей. Я его личную жизнь давно мониторю.

ТАТЬЯНА. А ты не так проста, как кажешься.

МАРИНА. У меня будет третий папа? Прикольно.

ВАЛЕНТИН. Не болтай глупостей.

КАТЕРИНА. Зачем я это вам всё рассказываю? Зачем? Я же просто хотела прийти и бросить в лицо фотографии.

ТАТЬЯНА. Я тут тоже много чего наболтала.

ОЛЕГ. Это всё шкаф. Это он на нас влияет.

КАТЕРИНА. А что с ним? Что за шкаф?

ТАТЬЯНА. Мой в ближайшее время бывший муж купил за какие-то бешеные деньги вот этот кусок итальянской фанеры, и с этого-то всё и началось. Всё дерьмо повылазило. Жили раньше нормально – нет, приволок в дом детектор лжи.

ОЛЕГ. Согласно легенде, Казанова сделал этот шкаф на заказ, и якобы он обладал волшебными свойствами. В него Казанова прятался, когда в дом врывался околпаченный муж, и выслушивал множество занимательных семейных историй. Казанова же был не только авантюристом и ловеласом – он писал книги, романы, которые подслушивал, сидя в этом шкафу. Но это легенда. И, судя по всему, что-то в этой легенде – правда. По крайней мере, шкаф теперь стоит у меня в квартире.

ТАТЬЯНА. Олежек, а где твоё заикание-то? Тоже шкаф вылечил?

ОЛЕГ. Нет, не шкаф. Я как узнал, что мы разводимся, так как-то сразу успокоился. Прям сразу так спокойно стало! И заикание исчезло.

КАТЕРИНА. Ну, хоть одного человека вылечили.

МАРИНА. И две семьи распались.

ВАЛЕНТИН. Да разве это семья, когда за тобой самый близкий человек следит?

ОЛЕГ. Ну да. И твой друг спит с твоей женой.

КАТЕРИНА. Хватит. Хватит уже ругаться. Что было, не вернуть. У всех у нас начинается новая жизнь.

ТАТЬЯНА. Это точно.

МАРИНА. Давайте выпьем шампанского. За новую жизнь.

ДЕЙСТВИЕ ШЕСТОЕ

Дверцы шкафа открываются. С грохотом падает вторая картина. Из шкафа выходит Молодой грузчик – Миша. В руках у него череп.

ВАЛЕНТИН. Это кто ещё?

ОЛЕГ. Сам Казанова? Но почему тогда в спецовке?

КАТЕРИНА. Ой, что это у него в руках?

ТАТЬЯНА. Да это же Миша!

МАРИНА. Какой симпатичный!

ВАЛЕНТИН. Какой Миша?

ОЛЕГ. Тут ещё и Миша?

ТАТЬЯНА. Да это грузчик, который шкаф привёз. Он в шкаф первый вошёл и пропал. Его напарник искал. Визитка вот. Надо позвонить.

МОЛОДОЙ ГРУЗЧИК. Да, я Миша.

ТАТЬЯНА. Проходи, садись. Ты какой-то бледный. Выпей чаю.

МАРИНА. Садись рядом со мной. Что случилось, Миша?

Татьяна отходит в сторону и начинает звонить по телефону. Марина берёт за руку Мишу и присаживается с ним на кровати. Валентин разглядывает фотографии.

МОЛОДОЙ ГРУЗЧИК. Девушка, Вы очень сильно похожи на Лауру. Прям одно лицо! Только Лаура в другой одежде была и моложе немножко. Вас как зовут? Не Лаура, случайно?

МАРИНА. Да, зовут. Не Лаура, но очень похоже зовут. Практически одно и то же имя.

ОЛЕГ. Молодой человек, пикантный вопрос. Разрешите?

КАТЕРИНА. Мальчик не в себе. У него зрачки расширены.

МОЛОДОЙ ГРУЗЧИК. Я в порядке. Какой вопрос?

ОЛЕГ. Вы девственник?

КАТЕРИНА. Олег, это-то тут при чём?

МОЛОДОЙ ГРУЗЧИК. Да, был. Пока не залез в этот шкаф.

ТАТЬЯНА. Я ни при чём тут. Это не мой шкаф. И вообще, за Мишей скоро приедут.

МАРИНА. Ой, продолжай рассказывать.

ОЛЕГ. Вы были в шкафу или куда вы попали?

МОЛОДОЙ ГРУЗЧИК. Я когда зашёл, почему-то оказался в каком-то саду. По нужде я. Ну, расстегнул штаны, писаю. А тут из кустов Лаура выскакивает и смотрит на меня.

ТАТЬЯНА. Обалдеть!

МАРИНА. Не перебивайте. Я же вас не перебивала.

ОЛЕГ. Дальше.

МОЛОДОЙ ГРУЗЧИК. Она мне что-то лепечет по-итальянски. Потом обнимать стала. Шепчет что-то, гладит. Оказывается, секс – это так классно! Это обалденно!

ТАТЬЯНА. Да что вы говорите? (Смеётся).

МАРИНА. Дальше.

МОЛОДОЙ ГРУЗЧИК. А потом мы уснули. Когда я проснулся, я был в этом шкафу, а Лаура превратилась в пыль. В прах.

ТАТЬЯНА. Надо вызвать полицию. У Олега в шкафу труп.

МАРИНА. Да погодите Вы!

ВАЛЕНТИН. Не надо полицию.

ОЛЕГ. Стоп, стоп. Я догадываюсь, в чём дело.

КАТЕРИНА. В чём?

МОЛОДОЙ ГРУЗЧИК. Я никого не убивал. Я любил её. Она такая прекрасная! Потная, правда. Но там жарко, в саду в этом. И муравьи кусаются.

ТАТЬЯНА. Олежек, о чём ты догадываешься?

МАРИНА. Да.

ОЛЕГ. Перед смертью у магистра Джакомо Казановы пропала малолетняя дочь, семнадцати или восемнадцати лет от роду. Поиски ни к чему не привели. Звали девочку Лаура. Судя по всему, ребёнок, играя, залез в шкаф и застрял где-то между мирами, в Божественном саду.

КАТЕРИНА. А это вообще возможно?

ТАТЬЯНА. А я уже ничему не удивляюсь.

МАРИНА. А почему именно она?

ВАЛЕНТИН. Да, кстати, почему она и этот Миша?

ОЛЕГ. Потому что Лаура была девственницей. И за двести лет первым девственником, который попал в этот шкаф, оказался наш Миша. Ну, а когда они согрешили, то этот Божественный сад выплюнул их обратно в шкаф. Вот только Лаура оказалась на двести лет старше своего возлюбленного и превратилась в тлен.

КАТЕРИНА. Как жалко.

МОЛОДОЙ ГРУЗЧИК. Вы хотите сказать, что я спал с двухсотлетней девушкой?

МАРИНА. Возраст не помеха. Ты скажи, как это, в наше время дожить до такого возраста и ни с кем не переспать? Ты ископаемое какое-то.

ВАЛЕНТИН. Олег, ты это серьёзно сейчас?

ОЛЕГ. Абсолютно.

МОЛОДОЙ ГРУЗЧИК. Да я как-то с детства робкий был. А девчонки у нас все только о деньгах и о богатых говорят. И как-то не складывалось у меня. А тут стою с расстёгнутой ширинкой, и она на меня, сама. Это так классно!

ТАТЬЯНА. Блин, я ему завидую даже. В первый раз. У мальчика крышу сносит.

МАРИНА. Зависть – плохое чувство.

ТАТЬЯНА. А молодость проходит.

ВАЛЕНТИН. Прекратите обе.

ОЛЕГ. Ладно, со шкафом я разберусь. Подключу коллег из Академии наук. Из-за рубежа, наверняка, приедет делегация. Что нам-то делать?

КАТЕРИНА. В каком смысле – нам?

ВАЛЕНТИН. Я готов простить увлечение Фёдоровым. Так и быть.

ОЛЕГ. А я нет. Я развожусь с Татьяной. Я не могу терпеть этот постоянный гнёт, это доминирование. Она же главный бухгалтер! И не только на работе, но и дома. Она «главный» везде.

КАТЕРИНА. Я тоже развожусь.

ТАТЬЯНА. И я не против развода. Надоело прятаться. Я ещё о-го-го! У меня тут очередь выстроится из желающих побыть со мной наедине.

ВАЛЕНТИН. Да и я, в принципе, тоже о-го-го. И у меня очередь будет. Я уверен.

ОЛЕГ. А я, наконец-то, займусь наукой. Заживу одиноким холостяком. Получу звание доцента. За шкаф, глядишь, «нобелевку» получу.

КАТЕРИНА. Ну вот, видите. Всё, что ни делается, всё к лучшему.

МАРИНА. Ну да. У двоих очереди в спальни будут выстраиваться, а двое других будут холостяковать помаленьку. Идиллия!

МОЛОДОЙ ГРУЗЧИК. Девушка, а Вас как зовут? Неужели и вправду Лаура?

ТАТЬЯНА. Маринка её зовут.

МАРИНА. Это лучше, чем Лаура. Современнее.

ВАЛЕНТИН. Не начинай знакомство с мужчиной со лжи. Ни к чему хорошему это не приведёт.

КАТЕРИНА. Кто бы говорил...

МОЛОДОЙ ГРУЗЧИК. Да не ругайтесь вы. Все же добились того, чего хотели. Так ведь?

ТАТЬЯНА. Ну да. У меня прям камень с плеч. И Олежек вон заикаться перестал.

ВАЛЕНТИН. Да. Добился я своего – давно хотел один пожить.

ОЛЕГ. А я наукой займусь, и никто мне мозг выносить не будет.

МОЛОДОЙ ГРУЗЧИК. Ну, ведь все должны быть счастливы. Чего вы дальше-то ругаетесь?

ТАТЬЯНА. Да грустно как-то.

КАТЕРИНА. Да. Жизнь-то прошла.

МОЛОДОЙ ГРУЗЧИК. Плохая жизнь?

ТАТЬЯНА. Хорошая. Отличная. Я не жалею.

ВАЛЕНТИН. Я тоже не жалею. Разное было. И хорошее, и плохое.

КАТЕРИНА. Было, да прошло. Поэтому грустно.

МОЛОДОЙ ГРУЗЧИК. Не грустите. Всё у вас будет хорошо. Жизнь-то продолжается.

МАРИНА. Мишенька, ты бы черепок этот отложил в сторону. Это в прошлом. Жизнь-то продолжается.

ВАЛЕНТИН. Ладно, я пошёл. Я на встречу опаздываю. У меня там неплохой контракт наметился. Нельзя опаздывать.

КАТЕРИНА. Я у мамы пока поживу, за городом. До суда.

ВАЛЕНТИН. Хорошо, Катенька. Как скажешь.

Уходит.

ТАТЬЯНА. А я тут поживу, пока не найду себе квартирку. Надеюсь, ты не против, доцент?

ОЛЕГ. Спать будешь на кухне.

ТАТЬЯНА. Так там же ремонт!

ОЛЕГ. Вот заодно и доделаешь. Тебя строители слушаются, а меня почему-то нет.

Раздаётся звонок домофона. На экране мужское лицо.

СТАРЫЙ ГРУЗЧИК (из домофона). Это я, Филиппов. Я за Мишей.

Татьяна подходит к домофону, нажимает на кнопку.

ТАТЬЯНА. Открылось?

СТАРЫЙ ГРУЗЧИК. Да.

ТАТЬЯНА. Ну вот, и домофон заработал. Не надо по лестнице бегать.

КАТЕРИНА. Я пойду. Мне надо ещё вещи собрать, пока Валя на встрече.

МОЛОДОЙ ГРУЗЧИК. До свидания!

МАРИНА. Мама, я на связи. Как доберёшься до бабушки, позвони мне.

КАТЕРИНА. А ты не со мной?

МАРИНА. У меня тут дело есть. Маленькое.

Катерина уходит. Входит Старый грузчик.

СТАРЫЙ ГРУЗЧИК. Здравствуйте! Я за Мишей.

МОЛОДОЙ ГРУЗЧИК. Я тут, Вадим Юрьевич.

МАРИНА. Здравствуйте!

ОЛЕГ. Добрый день!

СТАРЫЙ ГРУЗЧИК. Ты где был?

МОЛОДОЙ ГРУЗЧИК. В шкафу.

ТАТЬЯНА. В шкафу он был.

МАРИНА. Я свидетель. Я его слышала.

ОЛЕГ. Факт.

СТАРЫЙ ГРУЗЧИК. Да не было тебя в шкафу! Я же его весь просмотрел. Не было. Ты пропал.

МОЛОДОЙ ГРУЗЧИК. Я больше не буду пропадать, честное слово.

СТАРЫЙ ГРУЗЧИК. Ладно, пойдём. По дороге расскажешь, где был. А то меня уже на смех подняли – напарника потерял. Первый раз такое.

МОЛОДОЙ ГРУЗЧИК. Да, конечно. (Встаёт).

Грузчики идут к двери.

МАРИНА. Стойте!

ОЛЕГ. Что?

СТАРЫЙ ГРУЗЧИК. Да?

МАРИНА. Миша, оставьте мне свой телефончик. Мобильный же у Вас есть?

СТАРЫЙ ГРУЗЧИК. Зачем это ему?

МАРИНА. Ну как – зачем? Вдруг я Вас, Миша, заинтересую, Вы в меня влюбитесь, мы поженимся, и я рожу Вам дочку. А назовём её Лаура.

МОЛОДОЙ ГРУЗЧИК. Дочку?

МАРИНА. Дочку. Будет Лаура Михайловна. Какая у Вас фамилия?

МОЛОДОЙ ГРУЗЧИК. Прокопчук.

МАРИНА. Вот, Прокопчук Лаура Михайловна. По-моему, очень красиво звучит.

МОЛОДОЙ ГРУЗЧИК. Красиво.

СТАРЫЙ ГРУЗЧИК. Девушка, вот визитка нашей фирмы по перевозке и переноске. Это телефон диспетчера. Спросите Михаила, она передаст, и он позвонит.

МОЛОДОЙ ГРУЗЧИК. Да. Нам личные телефоны нельзя давать. Запрещено.

ТАТЬЯНА. Строго как у вас!

МАРИНА. Но она точно передаст? Точно?

СТАРЫЙ ГРУЗЧИК. Передаст, не сомневайтесь. Вот мне же передала, что Миша нашёлся.

МОЛОДОЙ ГРУЗЧИК. Марина, а поехали с нами? Заодно увидите, где у нас база. Это недалеко, в промзоне. У нас там кофе вкусный. А потом я Вас до дома провожу.

МАРИНА. Да, конечно, я с вами. Можно?

СТАРЫЙ ГРУЗЧИК. Можно.

ТАТЬЯНА. Миша, а Вы точно девственником были? Что-то прям больно резвый из шкафа выскочил.

СТАРЫЙ ГРУЗЧИК. Вы о чём?

МОЛОДОЙ ГРУЗЧИК. Точно. Но что-то во мне изменилось. И Марина мне нравится. Напоминает мне она кого-то.

ТАТЬЯНА. Ну-ну, идите.

МАРИНА. До свидания, тётя Таня! До свидания, папа Олег!

ОЛЕГ. До свидания! Учти, я спрошу по восемнадцатому веку. И про Бонапарта спрошу.

СТАРЫЙ ГРУЗЧИК. До свидания!

МОЛОДОЙ ГРУЗЧИК. Пока!

Грузчики и Марина уходят.

ТАТЬЯНА. Завидую я им. Всё впереди.

ОЛЕГ. Что впереди?

ТАТЬЯНА. Всё впереди: влюблённость, любовь, замужество, дети.

ОЛЕГ. Измены.

ТАТЬЯНА. А может, у них измен не будет! Они же новое поколение. Они же лучше нас.

ОЛЕГ. Судя по этому шкафу, измены были, есть и будут. А вот с девственниками проблемы в нашем мире. Во все времена.

ТАТЬЯНА. Злой ты, Олежек. Раньше был добрее.

ОЛЕГ. Постарел. Стал мудрым.

ТАТЬЯНА. Хотя мне всё равно кажется, что у этих двоих всё будет хорошо. Они как-то смотрятся вместе. Да?

ОЛЕГ. Да. Смотрятся. Вот и мы посмотрим, что и как.

ТАТЬЯНА. Сколько шкаф-то стоил?

ОЛЕГ. Опять ты за своё. Не скажу. Это мой шкаф.

ТАТЬЯНА. Ну и ладно. Не говори. Давай тогда выпьем за то, чтобы у этих двоих всё получилось и чтобы они любили друг друга вечно. И заодно шкаф обмоем. Открывай. Я за фужерами.

Передаёт Олегу бутылку шампанского. Вытаскивает из коробки фужеры.

ОЛЕГ. А откуда бутылка? Вроде же не было.

ТАТЬЯНА. А, любовник принёс.

ОЛЕГ. У Вали всегда был хороший вкус. Крымское. «Новый Свет».

ТАТЬЯНА. Какая женщина, такое и шампанское.

Олег открывает бутылку. Пробка летит в зал. Шампанское выливается из бутылки.

ОЛЕГ. Да что такое?

ТАТЬЯНА. Пролил?

ОЛЕГ. Это ты под руку...

ТАТЬЯНА. Под какую руку? У тебя рук-то нет. У тебя вместо рук грабли. Ты даже бутылку открыть не можешь. Да что же это такое? Мне человек коллекционное шампанское в подарок принёс, а он его разлил.

ОЛЕГ. Отстань от меня. Отстань. Оооооо... Оооооо...

Убегает.

ТАТЬЯНА. Стой, вернись сейчас же! Олежек! Там паркет разобран, не поскользнись. Вдох, выдох. Вдох, выдох.

Убегает вслед за ним.

(Занавес)

© Вадим Фёдоров

Пьеса

Невероятная история в шести действиях

Действующие лица

ТАТЬЯНА, красивая женщина, главный бухгалтер, 40-45 лет.

ОЛЕГ, муж Татьяны, преподаватель в вузе, 45-50 лет.

ВАЛЕНТИН, любовник Татьяны, бизнесмен, 45-50 лет.

КАТЕРИНА, жена Валентина, домохозяйка, 45-50 лет.

МАРИНА, дочь Валентина и Катерины, студентка, 20-25 лет.

СТАРЫЙ ГРУЗЧИК, Вадим Юрьевич, человек в спецовке, около 50 лет.

МОЛОДОЙ ГРУЗЧИК, Миша, человек в спецовке, около 20 лет.

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

Комната в квартире. В одном углу большая кровать, в другом – круглый стол. Две двери: входная около стола, ведущая в коридор, и дверь в душевую около кровати. Два грузчика вносят громадный старый деревянный шкаф. В нём две секции и четыре дверцы. Вслед за грузчиками входит Татьяна.

ТАТЬЯНА. Вот тут, у стены поставьте. Ровнее, ровнее! В нишу влезет?

СТАРЫЙ ГРУЗЧИК. Постараемся. У нас обычно везде влазит.

ТАТЬЯНА. Осторожно, паркет мне не поцарапайте!

Грузчики устанавливают шкаф в нишу в стене.

ТАТЬЯНА. Ну надо же! Как будто специально для этой рухляди место приготовлено было. Тютелька в тютельку!

СТАРЫЙ ГРУЗЧИК. Ну, я же говорил, что у нас везде влазит.

ТАТЬЯНА. Влезает.

СТАРЫЙ ГРУЗЧИК. Что? Ну я и говорю, что везде влазит.

ТАТЬЯНА. Правильно говорить «влезает». Где мне расписаться? Или что там у вас?

СТАРЫЙ ГРУЗЧИК. Вот тут поставьте Ваш автограф. Будьте так любезны! И здесь к шкафу ещё инструкция с переводом. Вот, в папке.

ТАТЬЯНА. Инструкция?

СТАРЫЙ ГРУЗЧИК. Да. Сам удивился! На итальянском и с переводом на русский. В магазине дали.

Татьяна подписывает документы.

МОЛОДОЙ ГРУЗЧИК. Извините. А можно к вам в туалет сходить?

ТАТЬЯНА. Что? Вы с ума сошли! Какой туалет?!

МОЛОДОЙ ГРУЗЧИК. Да я по-маленькому. Вы не переживайте, я быстро.

ТАТЬЯНА. Я и не переживаю. Молодой человек, Вы, когда ко мне в квартиру входили, может быть, надпись видели «Общественный туалет»?

МОЛОДОЙ ГРУЗЧИК. Нет. Не было надписи. Только слово из трёх букв у входа в подъезд.

ТАТЬЯНА. Глазастый какой!

Звонит видеодомофон. На экране видно мужское лицо.

ВАЛЕНТИН (из домофона). Это я. Валя.

ТАТЬЯНА (подходит к домофону и нажимает кнопку). Да, милый. Да. Открылась? Нет? Через раз работает. Сейчас спущусь. Я не одна. Тут мебель привезли. Сейчас.

Снова нажимает кнопку. Домофон отключается.

ТАТЬЯНА. У вас всё?

СТАРЫЙ ГРУЗЧИК. Да. Сейчас наши верёвочки соберём и отчалим.

МОЛОДОЙ ГРУЗЧИК. Да. Уже уходим.

Грузчики начинают сматывать такелажные ремни.

ТАТЬЯНА. Я сейчас вернусь.

Она уходит. Молодой грузчик бросает ремни и заглядывает в дверь рядом с кроватью.

СТАРЫЙ ГРУЗЧИК. Ты что делаешь?

МОЛОДОЙ ГРУЗЧИК. Да я писать хочу, сил больше никаких нету.

СТАРЫЙ ГРУЗЧИК. А о чём ты раньше думал?

МОЛОДОЙ ГРУЗЧИК. А раньше я не хотел. Чёрт! У них тут душевая кабина. Нет чтобы писсуар поставить – душ влепили, а о малой нужде не побеспокоились.

СТАРЫЙ ГРУЗЧИК. Потерпи. Уже уходим.

МОЛОДОЙ ГРУЗЧИК. Да не могу я! Приспичило. А эта коза ещё и в туалет не пускает.

СТАРЫЙ ГРУЗЧИК. Первый раз такую стерву встречаю. Обычно разрешают. Может, потерпишь?

МОЛОДОЙ ГРУЗЧИК. Не. Я им в шкаф налью.

Молодой грузчик открывает дверцу и заходит в шкаф. Старый грузчик пытается его оттуда вытащить.

СТАРЫЙ ГРУЗЧИК. Ты охренел, что ли? Нас уволят!

МОЛОДОЙ ГРУЗЧИК. Старая мебель. Может пахнуть чем угодно. А я не могу терпеть.

СТАРЫЙ ГРУЗЧИК. Идиот!

МОЛОДОЙ ГРУЗЧИК. Я быстро.

Дверь в шкаф с грохотом захлопывается. В этот же момент раскрывается входная дверь, и в комнату входят Татьяна и Валентин. В руках у Татьяны цветы, у Валентина – бутылка с шампанским.

ТАТЬЯНА. Вот, купил-таки. Только что привезли. Хотя должны были завтра. Ты представляешь, холодильник нам месяц, месяц везли. Я со всеми диспетчерами поругалась. А какой-то старый шкаф на день раньше припёрли. Это хорошо, я дома была.

ВАЛЕНТИН. Здравствуйте!

СТАРЫЙ ГРУЗЧИК. Здравствуйте!

ТАТЬЯНА. А, Вы ещё здесь? Где Ваш молодой хам?

ВАЛЕНТИН. Какой хам?

СТАРЫЙ ГРУЗЧИК. Напарник мой. Он не хам. Он тут – верёвочки вот собирает.

ТАТЬЯНА. Где он?

СТАРЫЙ ГРУЗЧИК. Вышел.

ТАТЬЯНА. Куда вышел?

СТАРЫЙ ГРУЗЧИК. На улицу вышел.

ТАТЬЯНА. Что Вы мне голову морочите? Я на лестнице никого не встретила.

ВАЛЕНТИН. А что происходит?

СТАРЫЙ ГРУЗЧИК. Мы шкаф привезли. Вот.

Татьяна проходит по комнате, заглядывает в душевую, открывает двери в шкаф. Он пуст. Валентин и Старый грузчик смотрят в него.

ТАТЬЯНА. Где Ваш напарник?

СТАРЫЙ ГРУЗЧИК. Вышел.

ТАТЬЯНА. Валя, посмотри в туалете, есть там кто-нибудь?

ВАЛЕНТИН. Ты серьёзно?

ТАТЬЯНА. Серьёзнее не бывает. Что за народ пошёл? Вместо того чтобы просто привезти мебель, они норовят весь туалет зассать.

Валентин выходит в коридор. Грузчик осматривает шкаф, сворачивая такелажные ремни. Валентин возвращается.

ВАЛЕНТИН. Нет никого. Ни в туалете, ни во всей квартире.

СТАРЫЙ ГРУЗЧИК (неуверенно). Я же говорю, вышел он.

ТАТЬЯНА. Да как он мог выйти, если я дверь закрыла, когда выходила, и открыла, когда заходила? На ключ.

ВАЛЕНТИН. Таня, в квартире никого нет. Вышел твой хам. Может, проводишь товарища?

СТАРЫЙ ГРУЗЧИК. Да. Я пошёл. Только осмотрю мебель на предмет повреждений.

Осматривает шкаф со всех сторон. Простукивает его, прислушивается.

ТАТЬЯНА. Гражданин, Вы всё?

СТАРЫЙ ГРУЗЧИК. Да напарник мой... пропал. В шкаф вошёл и не вышел.

ВАЛЕНТИН. Вы же сказали, что он в дверь вышел.

СТАРЫЙ ГРУЗЧИК. Я перепутал.

ТАТЬЯНА. Я сейчас полицию вызову.

ВАЛЕНТИН. Ты с ума сошла? Не надо полицию.

СТАРЫЙ ГРУЗЧИК. Я серьёзно. Он в туалет хотел и в шкаф зашёл.

ТАТЬЯНА. Зачем?

СТАРЫЙ ГРУЗЧИК. Не знаю.

ТАТЬЯНА. Вы трезвый?

Валентин берёт со стола инструкцию.

ВАЛЕНТИН. Тут вот инструкция к шкафу. На итальянском.

СТАРЫЙ ГРУЗЧИК. Там перевод пришпилен.

ТАТЬЯНА. Посмотри, что там. У меня сейчас мигрень начнётся. (Садится за стол).

ВАЛЕНТИН (читает). «Шкаф Казановы. Инструкция к применению». Тут всего три пункта. «Пункт первый. В шкафу прятать не более десяти человек».

СТАРЫЙ ГРУЗЧИК. Вот. А Мишка один.

ТАТЬЯНА. Какой Мишка?

ВАЛЕНТИН. Какой Мишка?

СТАРЫЙ ГРУЗЧИК. Ну, напарник мой. Его Михаилом зовут. Может, он спрятался в шкафу?

Старый грузчик начинает открывать и закрывать дверцы шкафа.

ТАТЬЯНА. Мы же смотрели уже. Валя, какой там второй пункт?

ВАЛЕНТИН. «Пункт второй. Девственников не прятать – возвращениие невозможно. Пункт третий. Правда станет правдой».

ТАТЬЯНА. Товарищ! Товарищ грузчик, Ваш напарник, случайно, не девственник?

ВАЛЕНТИН. Да ну, бред какой-то.

СТАРЫЙ ГРУЗЧИК. Я не знаю. Мы только по работе общались.

ТАТЬЯНА. Ну, женщина-то у него есть?

ВАЛЕНТИН. Таня, ты серьёзно? У меня, кстати, времени нет. Я на два часа вырвался, а мы тут чёрт-те чем занимаемся.

СТАРЫЙ ГРУЗЧИК. Не знаю.

ТАТЬЯНА. Тогда забирайте Ваши верёвочки и вымётывайтесь.

ВАЛЕНТИН. Ну, наконец-то.

СТАРЫЙ ГРУЗЧИК. А Миша?

ТАТЬЯНА. Оставьте телефон. Когда Миша выйдет из шкафа, мы Вам позвоним.

СТАРЫЙ ГРУЗЧИК. Да. Вот наша визитка. Позвоните диспетчеру, она мне передаст. Скажите: «Филиппову». Это моя фамилия. Вадим Юрьевич меня зовут.

ТАТЬЯНА. Хорошо, Вадим Юрьевич. А теперь оставьте нас, пожалуйста.

СТАРЫЙ ГРУЗЧИК. Да. Извините. Может, он и вправду вышел, когда я отвернулся?

Старый грузчик вместе с верёвками выходит из квартиры.

ВАЛЕНТИН. Дурдом какой-то.

ТАТЬЯНА. Не то слово. Вначале эту рухлядь притащили. Затем Миша этот мне нагрубил. Потом вот этого мужлана выгнать никак не могли.

ВАЛЕНТИН. Ну, успокойся. Все уже ушли. Все ушли. Остались только мы вдвоём. Только мы. Я и ты.

ТАТЬЯНА. Ты и я.

ВАЛЕНТИН. Я и ты.

Татьяна начинает медленно танцевать перед Валентином, постепенно раздеваясь.

ТАТЬЯНА. Валечка, милый мой. А Олег не говорил, за сколько он эту рухлядь купил?

ВАЛЕНТИН. Говорил, говорил.

ТАТЬЯНА. И за сколько?

ВАЛЕНТИН. Не скажу.

Татьяна останавливается. Она в красном белье.

ТАТЬЯНА. Почему не скажешь?

ВАЛЕНТИН. Не останавливайся.

ТАТЬЯНА. Почему не скажешь?

ВАЛЕНТИН. Он просил никому не говорить. Ну, Танюш. Ну что ты, ей богу.

ТАТЬЯНА. Я не кто-то. Я, вообще-то, его жена и имею право знать, за сколько денег мой сумасшедший муж-историк купил этот кусок старой фанеры.

ВАЛЕНТИН. Ну, так и спроси у него.

ТАТЬЯНА. А он не говорит, сволочь такая.

ВАЛЕНТИН. И я не скажу.

ТАТЬЯНА. А ты почему не скажешь?

ВАЛЕНТИН. Да потому что ты ему ляпнешь, и он поймёт, что это я сказал. И возникнет подозрение: где сказал, почему сказал. А шкаф мы с ним оформляли вдвоём. Точную цену знает он и я. Я ему добавил немного, у него не хватало.

ТАТЬЯНА. Ну, хотя бы намекни.

ВАЛЕНТИН. Танюша, прекрати. Ты на самом интересном месте остановилась. Давай, золотце моё, снимай уже трусики, и займёмся делом. Танюшенька. Золотце.

ТАТЬЯНА. Давненько меня никто золотцем не называл.

ВАЛЕНТИН. Золотце моё.

Раздаётся звук включения видеодомофона. На экране появляется мужское лицо.

ОЛЕГ (из домофона). Таня! Танюшенька! Золотце моё!

ТАТЬЯНА. Ой, мамочки. Это Олег. Ой, мамочки.

ВАЛЕНТИН (приседая). Блин, во влип!

ОЛЕГ (из домофона). Танюшенька, ты дома?

ТАТЬЯНА. Ой, мамочки. Он сейчас войдёт. У него же ключ.

ВАЛЕНТИН. Что делать-то? Одевайся. Таня, что делать?

ТАТЬЯНА. Лезь в шкаф.

ВАЛЕНТИН. Ты с ума сошла! Это какой-то пошлый анекдот: любовник в шкафу, муж из командировки.

ТАТЬЯНА (кричит). Лезь в шкаф, сволочь! (Запихивает Валентина в шкаф).

Домофон отключается.

ТАТЬЯНА (бегая по комнате). Ой, мамочки. Ой, мамочки. Мне-то куда?

Забегает в душевую. Захлопывает за собой дверь. Раздаётся звук льющейся воды.

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

В комнату входит Олег. Вслед за ним – Марина.

ОЛЕГ. Заходи. Нет никого. Не бойся, Татьяна в командировке.

МАРИНА. Да я не боюсь. Как-то неудобно.

ОЛЕГ. Чего неудобного-то? Это моя квартира, между прочим. Проходи, проходи, моя ненаглядная. И вообще, ты слышала хоть один анекдот, когда жена возвращается из командировки?

МАРИНА. Нет. Обычно муж возвращается.

ОЛЕГ. Вот. А я про что? Ой, шкафчик привезли.

Олег начинает обходить шкаф. Открывает все дверцы. Внутри шкафа никого нет.

ОЛЕГ. Должны были завтра привезти. А вот он, стоит. Я за него целое состояние отдал. Это шкаф самого Джакомо Джироламо Казановы. Даты жизни – 1725-1798 годы.

МАРИНА. Ой, Олежек, ты такой умный! И о шампанском позаботился.

ОЛЕГ. О каком шампанском?

МАРИНА. На столе. И одежда тут чья-то разбросана.

ОЛЕГ. Что?

МАРИНА. И в душе кто-то моется.

ОЛЕГ. Ой, мама. Ой.

Олег от страха садится на корточки.

МАРИНА. Что?

ОЛЕГ. Это Таня. Это жена моя. Из командировки вернулась. Как в анекдоте!

Марина вскакивает на стул. Олег на полусогнутых ногах начинает метаться по комнате.

МАРИНА. Ой, что делать? Что делать?

ОЛЕГ. Вот попал! Всё пропало! Она меня убьёт.

МАРИНА. И меня?

ОЛЕГ. И тебя. Всех убьёт. Ааа!

МАРИНА. Мамочки! Я не хочу умирать.

ОЛЕГ. И зачем я её домой потащил? Сэкономил, блин, на гостинице. Ааа!

МАРИНА. Что делать, Олег Викторович?

ОЛЕГ. А? Что делать? В шкаф! Быстро в шкаф!

МАРИНА. Мне страшно.

Хватает Марину и закидывает её в шкаф. Закрывает дверцы. В этот момент раскрывается дверь в душ, и выходит Татьяна в спортивном костюме, вытирающая волосы полотенцем.

ТАТЬЯНА (поёт). Чуть помедленнее, кони, чуть помедленнее. Не указчики вам кнут и плеть…

Замечает стоящего спиной у шкафа Олега. Он руками держит дверцы.

ТАТЬЯНА. О, муж, объелся груш! А ты чего не на семинаре?

ОЛЕГ. Аааааа…

ТАТЬЯНА. Что случилось? Ты чего заикаешься?

ОЛЕГ. Аааааа…

ТАТЬЯНА. Так, Олег! Олег! Успокойся. Посмотри на меня. Посмотри. Вдох, выдох. Вдох, выдох. Не нервничай. Не заикайся. Всё хорошо.

ОЛЕГ (облегчённо). Аааааа…

ТАТЬЯНА. Что случилось?

ОЛЕГ. Авария.

ТАТЬЯНА. Где?

ОЛЕГ. Тттттт…

ТАТЬЯНА. Вдох, выдох. Вдох, выдох.

ОЛЕГ. Т… трубу прорвало.

ТАТЬЯНА. Где?

ОЛЕГ. Тттттам. В здании. И семинар отменили.

ТАТЬЯНА. Понятно. А чего мне не позвонил?

ОЛЕГ. Тттттт…

ТАТЬЯНА. Вдох, выдох. Вдох, выдох.

ОЛЕГ. Так у тебя отключён телефон. Я думал, ты в командировке дддддд…

ТАТЬЯНА. Вдох, выдох.

ОЛЕГ. Ддддо сих пор.

ТАТЬЯНА. Перенесли.

ОЛЕГ. Что перенесли?

ТАТЬЯНА. Кккккк… командировку. Блин! Прекрати заикаться – я от тебя заразилась.

ОЛЕГ. Я не специально. Это нервное.

ТАТЬЯНА. А чего это ты нервничаешь-то?

ОЛЕГ. От счастья. Шкафчик привезли. А он принадлежит самому Джакомо Джироламо Казанове. Даты жизни – 1725-1798 годы.

ТАТЬЯНА. Стоп. А теперь, глядя мне в глаза, скажи, сколько стоит этот кусок старой фанеры?

ОЛЕГ. Какая фанера? Это натуральное дерево – венецианский дуб. Конец восемнадцатого века.

ТАТЬЯНА. Сколько стоит этот конец века?

ОЛЕГ. Немного. Я купил его на свои личные деньги.

ТАТЬЯНА. У тебя есть личные деньги?

ОЛЕГ. Да. Я экономил на обедах в нашей институтской столовой. И вот, сэкономил.

ТАТЬЯНА. Врёшь ты всё! Это фанерный шкаф из какой-то деревни.

ОЛЕГ. Это натуральный дуб. Пока ты плескалась в душе, я его уже успел посмотреть. И внутри, и снаружи. Изумительное состояние! Как будто и не было двухсот с лишним лет.

ТАТЬЯНА. Сколько стоит эта дубовая фанера? Погоди… Ты смотрел шкаф, пока я мылась?

ОЛЕГ. Да. И он в прекрасном состоянии.

ТАТЬЯНА. Ты внутрь заглядывал? В смысле, открывал дверцы?

ОЛЕГ. Конечно.

ТАТЬЯНА. И что там внутри?

ОЛЕГ. Ничего.

ТАТЬЯНА. Не лги мне.

ОЛЕГ. Ничего.

ТАТЬЯНА. Да? Ну-ка, отойди-ка.

ОЛЕГ. Нет.

ТАТЬЯНА. Что значит – нет? Я хочу заглянуть в этот шкаф.

ОЛЕГ. Не надо в него заглядывать. Я туда уже смотрел.

ТАТЬЯНА. И чего там увидел?

ОЛЕГ. Внутренности.

ТАТЬЯНА. Ой, мамочки! Чьи внутренности?

ОЛЕГ. Шкафа.

ТАТЬЯНА. Тьфу! Олег, перестань паясничать! Отойди и дай мне заглянуть в шкаф, в котором никого нет.

ОЛЕГ. Ну, не надо смотреть. Обычный шкаф. Ну, не надо.

Татьяна оттаскивает Олега от шкафа. Заглядывает внутрь, чуть приоткрыв дверцы, – вначале одну, потом другую. Олег садится на стул.

ОЛЕГ. Это не то, что ты подумала. Я это… Я больше не буду.

ТАТЬЯНА. Действительно, никого нет. Пустой шкаф.

ОЛЕГ. Правда?

Татьяна открывает настежь дверки шкафа. Он пуст.

ТАТЬЯНА. Ну да, странно. Сначала Миша.

ОЛЕГ. Какой Миша?

ТАТЬЯНА. Да парнишка один. Молоденький такой.

ОЛЕГ. Ты водишь в наш дом молоденьких парнишек?

ТАТЬЯНА. Идиот! Это не то, что ты подумал.

ОЛЕГ. А что я должен подумать? Кто такой Миша и что он тут делал?

ТАТЬЯНА. Миша – это один из грузчиков, которые притащили к нам в дом вот этот кусок старой фанеры. Его напарник утверждает, что Миша вошёл в шкаф и пропал в нём.

ОЛЕГ. Боже мой! Продавец был прав – это действительно шкаф Казановы.

ТАТЬЯНА. Да. И в инструкции написано, что нельзя много прятать и что-то про девственников.

ОЛЕГ. Какая инструкция?

ТАТЬЯНА. К шкафу. Вон, на столе в папке лежит.

ОЛЕГ. Что ты мне сразу не сказала-то?

Олег хватает папку, раскрывает её. Кричит.

ТАТЬЯНА. Что опять?

ОЛЕГ. Вввввв…

ТАТЬЯНА. Вдох, выдох. Вдох, выдох.

ОЛЕГ. Вввввв… Варвары! Вандалы!

ТАТЬЯНА. Что?

ОЛЕГ. Они старинный манускрипт присобачили к переводу степлером. Степлером, Таня. Степлером. Вввввв… Варвары!

ТАТЬЯНА. Да успокойся ты. Ничего страшного.

ОЛЕГ. Как это ничего страшного? Они ещё и последнюю фразу неправильно перевели. Надо было написать, что всё тайное становится явным. Это же классика!

ТАТЬЯНА. Олег, сколько ты отдал за эту классику? Сколько денег стоит этот шкаф, в котором люди пропадают?

ОЛЕГ. Неважно. Я сейчас же пойду и разберусь с этими негодяями! Степлером, степлером они… Дебилы!

ТАТЬЯНА. Куда ты собрался идти?

ОЛЕГ. Они в соседнем доме. Новый магазин открылся. Сейчас же пойду и устрою им!

ТАТЬЯНА. Я с тобой.

ОЛЕГ. Зачем?

ТАТЬЯНА. Потому что! Пошли. Мне самой интересно, что за хрень тут происходит и почему Миша и остальные люди в этом шкафу пропадают.

ОЛЕГ. Какие остальные люди?

ТАТЬЯНА. Я теоретически. Не один же Миша мог туда попасть и пропасть? Должен ещё кто-то быть, кроме Миши.

Татьяна ещё раз открывает и закрывает двери шкафа. Олег хватает папку и выбегает в дверь. Татьяна бежит за ним.

ОЛЕГ. Степлером пришпандорили. Степлером!

ТАТЬЯНА. Подожди меня!

ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ

Дверь шкафа открывается. Из него медленно выбирается Валентин. В руках у него туфли. Он на цыпочках идёт к входной двери. Когда он подходит к самой двери, открывается другая дверца шкафа, и из неё выглядывает Марина.

МАРИНА. Папа?!

Валентин замирает. Затем медленно поворачивается.

ВАЛЕНТИН. Дочка?!

МАРИНА. Папа, а что ты тут делаешь?

ВАЛЕНТИН. В гости зашёл вот. Смотрю, никого нет. Пустая комната. Пустая квартира.

МАРИНА. Я не про квартиру. Я про шкаф. (Выходит из шкафа).

ВАЛЕНТИН. Да я помогал Татьяне. Вот. А потом что-то зашёл туда. Затем вы пришли с Олегом. Они нас что, и вправду не видели?

МАРИНА. Я сама в шоке! Я думала, тётя Таня Олега Викторовича убьёт, когда меня увидит. А она меня не увидела. И тебя не увидела.

ВАЛЕНТИН. Да уж. Как ты могла? Со своим преподавателем. С нашим общим знакомым. У него дома.

Садится за стол. Марина садится напротив.

МАРИНА. Я вот не совсем понимаю, о чём ты, папа?

ВАЛЕНТИН. Ты всё отлично понимаешь. Я говорю о том, что ты сидишь в шкафу у женатого человека. У наших друзей в спальне ты сидишь. Вот я о чём. Ты спишь с моим другом. С моим женатым другом.

МАРИНА. Ну, во-первых, ещё не спала. Во-вторых, яблочко от яблоньки недалеко падает.

ВАЛЕНТИН. Что ты имеешь в виду?

МАРИНА. То, что в том же шкафу сидишь и ты. Причём ты попал в этот шкаф, судя по всему, раньше меня. И давно ты с тётей Таней спишь? А, папа?

ВАЛЕНТИН. Да как ты…? У тебя нет никаких доказательств. Это всё – твои выдумки.

МАРИНА. У меня нет доказательств?

ВАЛЕНТИН. Нет.

МАРИНА. Зато у мамы есть.

ВАЛЕНТИН. В каком это смысле?

МАРИНА. В таком. Ей надоели твои похождения, и она наняла детектива. Подробностей я не знаю, но он что-то нарыл.

ВАЛЕНТИН. Нарыл?

МАРИНА. Нарыл.

ВАЛЕНТИН. Детектив?

МАРИНА. Детектив.

ВАЛЕНТИН. На какие шиши она оплатила слежку за мной?

МАРИНА. На твои же шиши и оплатила.

ВАЛЕНТИН. Обалдеть! За мной шпионит моя жена. Да ещё и на мои деньги. Мир сошёл с ума! Дочь, вместо того чтобы учиться, спит с преподавателем истории. Мать её шпионит за мужем.

МАРИНА. А отец спит с лучшей подругой мамы.

ВАЛЕНТИН. Прекрати!

МАРИНА. Сам прекрати!

ВАЛЕНТИН. Мариночка, давай остынем. Давай ты мне расскажешь, чего нарыла мама, и я тёте Тане не скажу, что ты тут делала. Ты же знаешь Таню: она тебя в окошко выкинет и не поморщится.

МАРИНА. Не надо мне угрожать.

ВАЛЕНТИН. Я не угрожаю. Я предлагаю взаимовыгодное сотрудничество.

МАРИНА. Я не хочу никакого сотрудничества. Я хочу знать правду.

ВАЛЕНТИН. Да кому она нужна, эта правда? Если бы все мужья знали о своих жёнах правду, а жёны о мужьях, то процент развода бы у нас в стране равнялся девяносто девяти.

МАРИНА. Ты спал с тётей Таней?

ВАЛЕНТИН. Марина…

МАРИНА. Ответь мне.

ВАЛЕНТИН. А ты спала с Олегом?

МАРИНА. Нет.

ВАЛЕНТИН. Честно?

МАРИНА. Честно. Думала, сегодня. Да вот в шкаф попала вместо постели. А в шкафу – папочка. Ха-ха-ха!

ВАЛЕНТИН. Прекрати.

МАРИНА. Ты спал с тётей Таней?

ВАЛЕНТИН. Да. Спал.

МАРИНА. И давно это у вас?

ВАЛЕНТИН. Какая разница? Ты, главное, маме не рассказывай. А с Таней я всё, больше не буду встречаться. Честное слово.

МАРИНА. Бедная мама!

ДЕЙСТВИЕ ЧЕТВЁРТОЕ

Открывается дверь. Входят Олег и Татьяна.

ТАТЬЯНА. Здрасьте!

ОЛЕГ. Ой…

ВАЛЕНТИН (вскакивая). Здравствуй, Танюша! Хорошо выглядишь. Привет, старик! А мы тут с Мариной проходили мимо, решили зайти и поговорить. С тобой поговорить, Олег. С тобой.

ТАТЬЯНА. О чём?

ОЛЕГ. О чём поговорить?

ВАЛЕНТИН. Об истории. О чём же говорить-то с преподавателем истории? У дочки вон не сдана история. Незачёт.

МАРИНА. И не только история.

ТАТЬЯНА. Погодите. А как Марина в квартиру попала?

ОЛЕГ. Да. Ккккккак ты, Валя, в квартиру попал, и Марина тоже попала?

ВАЛЕНТИН. Так дверь-то открыта была. Да, дочка?

МАРИНА. Папа.

ТАТЬЯНА. Я же её захлопнула.

ВАЛЕНТИН. Открытая дверь была. Мы и зашли. А вы куда бегали? Вон все в мыле.

ТАТЬЯНА. В магазин бегали.

ОЛЕГ. Зря бегали. Закрыт он, на переучёт. А какой может быть переучёт, когда они неделю назад открылись?

ВАЛЕНТИН. А дверь открытой оставили.

МАРИНА. Папа.

ТАТЬЯНА. Да я же вроде захлопнула.

ОЛЕГ. Таня, у нас полный дом антикварной итальянской мебели, а ты дверь нараспашку оставляешь. Разве же так можно?

ВАЛЕНТИН. Хорошо, это мы с Мариной зашли, а не грабители какие-нибудь.

МАРИНА. Папа.

ТАТЬЯНА. Может, чайку?

ОЛЕГ. Я с удовольствием.

ВАЛЕНТИН. И я.

МАРИНА. А я предлагаю прекратить этот балаган.

ТАТЬЯНА. Сейчас принесу.

Татьяна выходит.

ОЛЕГ. Валя, ты не переживай. Я поставлю зачёт Мариночке. Но ей надо заниматься. Это же история! Это непрофильный предмет, но всё равно. Надо знать.

ВАЛЕНТИН. Спасибо, друг. Спасибо. Я не сомневался.

Валентин встаёт. Жмёт руку Олегу.

МАРИНА. Олег Викторович! Мой папа спит с Вашей женой, с тётей Таней.

ОЛЕГ. А?

ВАЛЕНТИН. Марина, зачем ты?

МАРИНА. Не знаю. Распирает меня сегодня что-то. Вам не надоело? Обманывать друг друга, изменять, лгать, прятаться в шкафу…

ВАЛЕНТИН. Олег, что это за шкаф?

ОЛЕГ. Этот шкаф, он принадлежит самому Джакомо Джироламо Казанове. Даты жизни – 1725-1798 годы.

ВАЛЕНТИН. В нём действительно можно спрятаться?

МАРИНА. Алё, Олег! Ты меня слышишь? Мой папа спит с твоей женой.

ОЛЕГ. Откуда ты знаешь?

ВАЛЕНТИН. Она выдумывает.

МАРИНА. Когда ты меня прятал в шкафу, там уже сидел папа. Он прятался от тебя. Но его никто не видел, а увидела я, когда он вылез из шкафа.

ОЛЕГ. Валя, ты подлец!

ВАЛЕНТИН. Это я подлец? Это ты подлец! Ты хотел соблазнить мою дочь.

Открывается дверь. Входит Татьяна с подносом. Она расставляет чашки с чаем.

ТАТЬЯНА. Вот, сейчас чайку попьём. Вы что тут спорите? День шебутной сегодня какой-то. Сейчас все сядем, успокоимся, попьём чайку с бергамотом. И вы мне расскажете, сколько стоит вот этот кусок итальянской фанеры. Да, Олежек? Ведь расскажешь же?

ОЛЕГ. Я всё знаю.

ТАТЬЯНА. Конечно, знаешь. Ведь это же ты эту рухлядь покупал.

© Вадим Фёдоров

Рассказ из книги 17.

Вероника была крашеной блондинкой 48 лет. Среднего роста, обычной для её возраста внешностью.

Работала она в небольшом местном продуктовом магазине. Менеджером по продажам, как было записано в её трудовом договоре. А на самом деле продавцом на одной из трёх касс, расположенных в торговом зале.

Работа её состояла в том, что бы считать штрих-код с упаковки и подвинуть товар по ленте мимо кассы. Принять деньги и дать сдачу. Или просто выдать чек, если оплачивали карточкой. Разговаривать даже не требовалось. Сумма видна на мониторе.

- Добрый день.

Молоко, печенье, хлеб, три банки пива, колбаса.

- Спасибо, приходите ещё, - и уже следующему покупателю, - Добрый день.

Упаковка мандаринов, булочки, жевательная резинка, упаковка воды.

- Спасибо, приходите ещё.

И так каждый день. С утра до вечера. По плавающему графику. По которому иногда её выходные попадали на выходные. А иногда и на будние дни.

В ту субботу Вероника была на кассах одна. На третьей, на своей любимой кассе. В субботу утром покупателей в магазине мало. Всем охота подольше поспать, понежиться в постели.

Парочка человек ходила вдоль стеллажей, набирая себе в корзины разные вкусности. Вероника скучала, вертясь на своём табурете.

К кассе подошёл мужчина. Шерстяное пальто, шёлковый шарф.

- Добрый день.

- Здравствуйте.

Бутылка молока, кефир, хлеб, упаковка творога, небольшая коробка конфет, букет цветов.

Стенд с готовыми букетами роз и хризантем стоял возле её кассы. Стоили они раза в два дешевле, чем в цветочных магазинах. Но выглядели так же.

Мужчина протянул деньги. Взял сдачу. Уложил продукты в пакет.

А затем вытащил из букета розочку и протянул Веронике.

- Это вам, - сказал смущённо.

- Мне? - растерялась Вероника.

- Вам, - подтвердил мужчина и улыбнулся.

Улыбка очень шла мужчине. От уголков глаз побежали морщинки, сами глаза стали шире. На щеках образовались ямочки.

- И чем я это заслужила? - спросила Вероника. Всё так же растерянно.

- А вы подумайте, - ещё раз улыбнулся ей мужчина и пошёл к выходу.

Выглядел он лет на 40-45. Одет был очень прилично. И уехал на иномарке, насколько успела заметить через грязное витринное стекло Вероника.

Она держала в руках красную розу и пыталась прийти в себя. И ей это не удавалось. Небольшой цветок в её руке совершенно выбил Веронику из колеи.

Хлеб, сосиски, сыр, шпроты...

Вероника подняла глаза. У ленты топталась покупательница, выкладывая из корзинки выбранные продукты.

- Я сейчас, я на минутку, - сказала ей Вероника и слезла с табурета.

Она взяла с полки бутылку с минеральной водой. Открыла её. Поставила туда розочку. Вернулась на кассу.

Подумала, куда поставить импровизированную вазу с цветком. Наконец то приспособила её сбоку, рядом с планшетом, на котором были написаны цены на кондитерку.

Мысли в голове метались, как сумасшедшие. Бросало то в жар, то в холод.

Десяток яиц. Маргарин. Майонез. Банка оливок. Нарезка колбасы.

Подарил цветок. Почему ей? Почему вообще подарил?

Две бутылки пива. Упаковка селёдки. Сырок. Килограмм яблок.

На перерыв Вероника унесла розочку в подсобку. Выслушивала подтрунивание коллег по работе и глупо улыбалась.

Она уже и забыла, когда ей кто то дарил цветы.

Мужчина появился в следующую субботу. Прошёлся по торговому залу. Покидал в корзинку продукты. Около кассы подошёл к цветочному стенду. Выбрал букетик. Вытащил одну розочку из него. Протянул Веронике.

- Спасибо, - сказала Вероника.

- Пожалуйста, - улыбнулся мужчина.

И ушёл.

В этот раз Веронике удалось рассмотреть машину, на которой уехал мужчина. Красная новенькая Тойота. С надписью Hibrid на багажнике.

- Не бедный, - константировала подруга Ирка, которой Вероника рассказала про свои цветочные приключения.

- Да не в этом дело, - вздохнула Вероника, - он сам по себе замечательный. Улыбка, просто обалдеть. И цветы дарит. Мне.

- Может влюбился? - высказала предположение Ирка.

- В меня? - удивилась Вероника, - я его старше лет на десять. Я обычная. Взрослые дети. И муж.

- Любовь зла, - ответила Ирка, - никогда не угадаешь, кто в кого влюбится. Кстати, у тебя в следующую субботу выходной.

- Хочешь, я вместо тебя выйду? - тут же предложила Вероника.

- Хочу, - кивнула головой довольная Ирка.

На том и порешили. Вероника вышла на работу в субботу. А Ирка вместо подруги во вторник.

Мужчина пришёл в субботу как обычно. Утром. И подарил цветок. И в следующую субботу то же. И в следующую.

Это было похоже на ритуал.

- Добрый день.

- Здравствуйте.

Творог. Хлеб. Молоко. Кефир. Букетик цветов.

Одну розочку мужчина вытаскивал и протягивал Веронике.

- Спасибо большое, - краснела та.

- Пожалуйста, - отвечал мужчина.

Выходил из магазина. Садился в свою красную машину и уезжал.

Вероника хотела спросить, как его зовут. Хотела что то сказать, кроме обычных спасибо и пожалуйста. Но не могла. Терялась. Видела только его ослепительную улыбку и цветок в протянутой руке.

Обручального кольца на руке не было, кстати. На левом среднем пальце красовалась печатка. Правая рука была без украшений.

Одет мужчина был или в голубое шерстяное пальто, или в синюю тёплую куртку. Пахло от него неизвестным, но приятным парфюмом.

Вероника сделала себе причёску. Маникюр. Под фирменную спецовку одела итальянский свитер.

Долго мучилась с выбором духов. Пока Ирка не посоветовала Шанель номер пять.

- Это классика, - сказала она, - этот запах всем идёт. И молодым, и нам с тобой.

И Вероника с ней согласилась. Пятый номер - это классика. Тут не поспоришь.

Мужчина приходил каждую субботу пять раз подряд. Три раза в марте и два раза в апреле.

А на шестой раз не пришёл.

Вероника сидела с самого утра на третей кассе. С образцовым макияжем и такой же образцовой причёской. Пахло от неё Шанелью.

Макароны. Бутылка белого вина. Сыр. Коробка конфет.

9 часов утра. Обычно мужчина появлялся в это время.

Килограмм груш. Килограмм картофеля. Два кабачка. Упаковка лимонов. Три пакета специй. Батон белого хлеба.

10 часов утра. Вероника не отводила глаз от входа в магазин.

Упаковка чипсов. Пиво. Жевательная резинка.

11 часов утра. Надежда на встречу с любимым покупателем таяла. Но Вероника сидела на кассе, хотя ей уже давно хотелось в туалет.

Почки свиные. Горох в банке. Чёрный хлеб. Шпроты. Масло сливочное пачка. Килограмм сахара.

Лишь после обеда Вероника смирилась с тем, что мужчина сегодня не прийдёт.

Она вдруг как то сникла. Волосы растрепались. Пятый номер смешался с запахом пота. Да ещё и ноготь сломался.

Вероника нахамила покупательнице. Поцапалась с Иркой, обозвав подругу тамбовской дурой. А под конец рабочего дня ещё и с выручкой напутала. Пришлось пересчитывать кассу два раза.

Пришла домой. Поужинала вместе с мужем. Вместе посмотрели какой то фильм. Легли спать.

Муж подвинулся к ней в темноте. Зашарил по телу руками, стараясь стянуть нижнее бельё.

- Коля, ты что делаешь? - спросила его Вероника шёпотом.

- Это, сексом с тобой хочу заняться, - в ответ прошептал муж.

Дети жили отдельно от них, но привычка шептать в постели осталась.

- Какой может быть секс? - возмутилась Вероника, - от тебя чесноком воняет, мочи нет.

- Так ты сама же в борщ положила, - обиженно пробубнил муж, - три головки нарезала. Сама же говорила, что от простуды помогает.

- А ты и рад стараться, - прошипела Вероника, отдирая руки мужа от своего тела - все три головки и сожрал. А о мне даже не подумал. Чеснок у меня все желания убивает.

Коля обиженно засопел в темноте.

- Давай тогда я сзади, - внезапно предложил он.

- В каком смысле ты сзади? - не поняла Вероника.

- Ну ты на четвереньках, а я сзади, - пояснил муж, - ты тогда запах не почувствуешь.

Вероника задохнулась от негодования.

- Да я тебе что, корова, что ли? - завелась она, переходя с шёпота на крик, - ты меня вообще за человека не считаешь? Только о себе и думаешь, скотина. Пожрать да поспать. А о жене только по ночам вспоминает.

- Я сапоги купил, - попробовал оправдаться Коля, - две недели назад.

- Аха, купил, - голос Вероники окреп, - зимние сапоги он мне весной купил. Потому что 50 процентов скидки настали. Молчи лучше. Я всю зиму в старых протопала. И вот он, благодетель. Купил таки. Как раз почти на майские. Разведусь я с тобой. Надоело всё.

Коля отполз на свою половину постели и затих. А Вероника беззвучно поплакала в подушку минут десять. А потом уснула.

Мужчина появился в магазине в следующую субботу. Как ни в чём ни бывало.

Положил на ленту привычный набор продуктов. Вытащил из букета цветок. Протянул Веронике.

- Спасибо, - ответила та, - а вас не было в прошлый раз.

- Я болел, - улыбнулся ей мужчина, - простыл.

- Вы не болейте, - горячо сказала Вероника, - витамины попейте, чай с лимоном. Мёд у нас хороший продаётся. А ещё лучше, чеснок. Купите связку чеснока. У нас хороший продаётся. И в суп его порежьте. Или на хлеб натрите.

- Спасибо, - сказал мужчина, - уже всё хорошо. Я здоров.

Он взял пакет с продуктами. Пошёл к выходу. На пороге обернулся и помахал рукой.

Сердце Вероники рухнуло куда то вниз. Ей стало жарко.

Она помахала в ответ рукой.

К кассе подошёл следующий покупатель.

Упаковка сосисок. Батон белого хлеба. Чёрный чай. Кукурузное масло. Сухари. Килограмм конфет Птица дивная...

Веронике хотелось петь. Петь и танцевать. Но она сидела на кассе и обслуживала покупателей.

Так прошёл апрель. А потом и май. Вместо пальто мужчина стал приходить в рубашке и джинсах. Иногда сверху у него был надет пиджак.

Вероника одела лёгкое ситцевое платье. Коротко постриглась. Записалась к зубному. Поставить новые коронки и подлечить два коренных зуба.

Деньги на зубного пришлось с боем выбивать у мужа. Который планировал купить надувную лодку для рыбалки с друзьями. Коля сопротивлялся, как мог, но через два дня сдался. Вероника убедила его, что зубы для жены важнее куска резины.

И Коле было разрешено с друзьями уезжать на охоту и рыбалку на выходные. Тем более, что по субботам она всё равно работала.

Наступил июнь. Жаркий и томный.

По улицам гуляли влюблённые парочки. В парке играла музыка. Дни стали длиннее.

И Вероника решилась.

В очередную субботу она дождалась своего мужчину. Он выложил продукты на ленту. Достал из букета одну розочку и протянул Веронике.

- Сколько с меня? - спросил.

- Меня зовут Вероника, - ответила ему Вероника, - а вас как?

- Евгений, - ответил мужчина, - очень приятно.

Вероника вздохнула. Ей было страшно. Страшно что то спрашивать.

- А кому вы цветы покупаете? - продолжила она допрос.

- Папе, - терпеливо ответил мужчина, - я его навещаю по субботам. И ставлю цветы в вазу. У него так заведено. Сколько с меня?

- Понятно, - сказала Вероника, - а вы женаты?

- Женат, - ответил Евгений и улыбнулся, - а что?

Вероника побледнела. Ей вдруг сделалось дурно. И захотелось провалиться сквозь землю. Но вместо этого она продолжила спрашивать.

- А почему вы мне дарите по цветку каждую субботу? - внезапно охрипшим голосом спросила она, - у вас же жена есть.

Евгений внимательно посмотрел на Веронику. Улыбка медленно сползла с его лица.

- У вас в букетах по десять цветков, - сказал он, - а чётное количество дарят только мёртвым. Я папе всегда привожу нечётное количество. Он же живой. А один цветок жалко выкидывать было. Вот я вам его и оставлял. Без всякой мысли. Честное слово.

- Понятно, - прошептала Вероника.

У неё вдруг сильно заболела голова. И стало стыдно.

- Вы долго ещё? - спросил ставший за Евгением мужичок с упаковкой пива.

- Касса не работает, - кинула ему Вероника, - подойдите к первой.

За первой кассой сидела Ирка. Она одновременно обслуживала дородную тётку и старалась услышать, о чём говорят Вероника и Евгений.

Так сколько с меня? - спросил тот.

Вероника ответила.

Евгений протянул ей деньги. Взял сдачу.

- Извините, - сказал он, - я без всякой задней мысли вам цветы дарил. Не выкидывать же?

Он вышел из магазина. Сел в свою красную Тойоту и уехал.

Одинокая розочка осталась лежать на ленте.

Вероника взяла её и выкинула в корзину для мусора.

Подбежала Ирка.

- Что у вас произошло? - с горящими глазами спросила она, - что случилось? Как его зовут? Кому он цветы покупает?

- Он женат, - упавшим голосом ответила Вероника, - нам никогда не быть вместе.

- Ну и что? - удивилась Ирка, - делов то. Жена не стенка. Подвинется.

- На чужом несчастье счастье не построишь, - всё тем же замогильным голосом продолжила Вероника.

- Наше счастье в наших руках, - гоготнула Ирка, - и в ногах тоже. И не только. Раз цветы дарил столько времени, значит у него к тебе есть интерес.

Вероника внимательно посмотрела на подругу. Хотела сказать что то грубое и обидное, но сдержалась.

- Будет и на нашей улице праздник, - не унималась Ирка.

- Вообще то у меня муж есть, - вдруг твёрдо и чётко проговорила Вероника, - любимый. Он ради меня от своего хобби отказался.

- От какого хобби? - растерянно спросила Ирка.

К кассе подошёл мужичок в спецовке. Начал выгружать из корзинки продукты.

- Иванова, не мешай мне работать, - ответила ей Вероника, и добавила, обращаясь к покупателю, - доброе утро.

Мужичок кивнул.

- Подумаешь, принцесса, - обиделась Ирка, - у тебя климакс в голову ударил. Вот ты на людей и кидаешься. Успокоительного попей.

И Ирка ушла к своей кассе.

А Вероника принялась пробивать товар.

Батон белого хлеба. Чёрный хлеб. Банка кофе. Сахар-рафинад. Два сырка плавленных. Фасоль в томатном соусе. Скумбрия в упаковке. Связка лука. Пачка презервативов.

© Вадим Фёдоров

Продолжение. Начало Ведро - 1

В гараже наступила тишина. Как пишут в ужастиках - гробовая.

- Мне надо подумать, - прервала молчание Люба. - Ты всё равно живой. А мне надо подумать.

Она встала и взялась за дверную скобу. Подняла дверь.

- Мне в туалет надо, - вновь заныл Витя, - я тут сейчас обоссусь. Мне в туалет. И у меня клаустрофобия. Я боюсь один в подвале, Любочка.

- В туалет? - Люба положила дверь обратно. - Сейчас что-то придумаю.

Она взяла принесённое с собой пластмассовое ведро и кинула его вниз. Ведро спланировало прямо на многострадальное Витино плечо. Витя заорал.

- Извини, - сказала Люба, - я нечаянно.

И на всякий случай скинула вниз ещё и бутерброды. Чуть не уронив завёрнутый в тряпку топорик.

- Хана тебе, - бесновался Витя, - выберусь - я тебя в асфальт закопаю! Ты мне до конца жизни пособие будешь платить. Не закрывай, сучка! Я боюсь подвалов.

Но Люба уже опустила тяжёлую дверь в проём. Голос Вити стал еле слышен.

Люба подумала, выключать или нет свет в подвале. Решила, что не стоит.

Вышла из гаража. Заперла за собой.

Дома тщательно убрала квартиру. Всё пропылесосила. Вымыла посуду, полы, окна.

Затем сходила в магазин, купила продуктов.

Приготовила салат оливье и холодец из говядины.

Холодец в трёх мисках поставила в холодильник. Оливье поклевала сама.

Потом легла спать.

Лежала в кровати и думала: что делать?

Самым правильным вариантом было ещё вчера пойти в полицию и сказать, что Витя сам свалился в яму.

Но она это почему-то не сделала. А сегодня всё запуталось ещё сильнее.

Так в раздумьях Люба и уснула.

Проснулась она от звонка будильника.

Вскочила, почистила зубы, умылась, оделась. Вышла из дома. Через 10 минут была на работе.

Работала Люба продавцом в универмаге «Восход». С полдевятого до четырёх.

Ровно в 16.00 Люба выпорхнула из-за кассы. Сбегала домой. Переоделась. Уложила в пакеты холодец и оливье. Положила две бутылки с водой. Подумала и добавила туалетной бумаги, кусок ваты и перекись водорода.

Вышла из дома. Телефонный звонок от Гали.

Поболтали немного о разном. После чего Люба отключила телефон. Рассказывать Гале, что её муж сидит в подвале Любиного гаража, она не стала.

По дороге к ней пристал какой-то мужик на велосипеде. Лет под 50, с растрёпанной шевелюрой и в трениках.

- Девушка, а девушка, - говорил он, нарезая круги вокруг идущей Любы, - давайте я вам помогу. Сумки-то тяжёлые.

- Идите в задницу, - лучезарно улыбнулась ему в ответ Люба.

- Эх, да я б с удовольствием, - вздохнул мужик, объезжая женщину сзади.

Но оставил Любу в покое.

Она подошла к гаражу. Открыла дверь. Занесла сумки внутрь. Включила свет.

Витя встретил её истеричными криками.

- Выпусти меня отсюда! - надрывался он. - Я с ума схожу. Тут за стенкой кто-то есть. Кто-то скребётся.

- Я тебе поесть принесла, - спокойно сказала Люба своему пленнику, - отойди от дивана, а то опять зашибу.

Витя заткнулся. Встал с дивана и отошёл в угол, приволакивая ногу.

Люба сбросила ему вниз бутылки с водой.

Хотела бросить и еду в пакетах, но подумала, что они могут лопнуть.

Поискала на верстаке и на стеллажах. Нашла моток бельевой верёвки.

Привязала пакеты к верёвке и аккуратно спустила их вниз.

Витя принял пакеты. Сразу же залез в них и начал есть. Руками.

Люба потянула верёвку наверх.

- Подожди, - остановил её Витя, - ведро забери. Воняет.

Действительно, из подвала подванивало.

Витя привязал ведро к верёвке и поднял большой палец вверх.

Люба вытащила ведро. На дне его плескалась жёлтая жидкость. А в ней плавали две какашки коричневого цвета. Аккуратные и одинаковые, как две сосиски.

Стараясь дышать ртом, Люба накрыла ведро газеткой и вышла наружу. Через несколько боксов стоял контейнер. Куда она и вылила вонючее содержимое.

Люба хотела было помыть ведро, но около крана с водой стояли какие-то мужики. Курили, смеялись.

Она вернулась в свой гараж. Закрылась.

Спустила ведро обратно в подвал. Кинула вниз туалетную бумагу в пакетике с перекисью водорода и ватой.

- Любочка, - жалостливо попросил Витя, - выпусти меня отсюда. Я никому ничего не расскажу. Я боюсь. Тут за стенкой кто-то есть. Кто-то злой.

- Вить, не придуривайся, - устало сказала Люба, - ты же взрослый мужик. Тут за стенкой или песок, или такой же подвал.

- У меня клаустрофобия, - всхлипнул Витя, - я не могу тут сидеть. Тут кто-то есть. Он придёт за мной. Выпусти меня, пожалуйста.

- Я должна подумать, - вздохнула Люба, - и что-то обязательно придумать. Сейчас я не могу тебя выпустить. Ты в полицию заявишь. А я не хочу в тюрьму.

- Не заявлю, - подал голос Витя, - я тебя простил. Ты же не специально меня в яму столкнула.

- Не специально, - подтвердила Люба, - но вчера ты совсем другое говорил. Так что посиди ещё немножечко. Хочешь, я тебе пирожков испеку? С повидлом.

- Хочу, - после минутной паузы ответил Витя, - мне Галка с повидлом пирожки делала. Очень вкусные.

- Это я её научила, - похвасталась Люба, - я её многому научила. Она же у меня как младшая сестра.

- Да что ты говоришь? - удивился Витя. - Ты такая умница. Выпусти меня отсюда, пожалуйста.

- Нет, - отрезала Люба, - я же сказала уже. Посиди немного. Тебе свет выключить или оставить?

- Нееет, - взвизгнул Витя, - ни в коем случае не выключай. Они меня заберут в темноте. Не выключай.

- Хорошо, хорошо, - ответила Люба и закрыла дверь в подвал.

Отошла в сторону. Хотела было уже выйти, как увидела, что из-под двери подвала тянется кусок верёвки. Другой конец которой был привязан к ведру. Внизу у Вити.

Люба на минуту задумалась. Снова открывать тяжёлую дверь? Слушать Витькины вопли? Или оставить как есть? Всё равно он ничего не сможет сделать.

Люба вышла из гаража. Закрыла его. Пошла домой.

Утром всё то же самое. Подъём. Чистка зубов. Завтрак. Работа.

После работы Люба испекла пироги. Отнесла их в гараж. Взамен получила ведро с мочой и двумя аккуратными какашками.

Витя сидел на диване и ныл, что кто-то его хочет убить и что он скоро сойдёт с ума.

Но Любе казалось, что это она сходит с ума. Держит в подвале Витю. Носит ему еду. Убирает за ним. И не знает, что делать дальше.

Среда и четверг прошли так же, как и предыдущие дни.

В пятницу Люба сварила Вите борщ. Налила его в уже ставший привычным полиэтиленовый пакет. В другой пакет положила пластмассовую кружку и деревянную ложку. Металлические предметы Вите она почему-то опасалась давать.

Витя похлебал борща. Дождался, пока Люба спустит чистое ведро вниз.

- Ты когда меня освободишь? - спросил деловито. - Меня же хватятся рано или поздно.

- Пока никто не хватился, - ответила Люба, - по крайней мере, мне о твоих поисках ничего неизвестно. Город занят другими проблемами.

- Чем больше я тут сижу, тем хуже тебе будет, - буркнул Витя, - вот увидишь. Сама себе могилу роешь.

- Успокойся, всё будет хорошо, - сказала Люба, - мне надо подумать, и я что-то придумаю.

- Я спокоен, - закричал ей в ответ Витя, - я-то спокоен. Чего мне волноваться? Сижу в тёмном подвале со сломанной ногой. Жрать носят, дерьмо забирают. Не жизнь, а развлечение.

- Я не могу тебя выпустить, - вздохнула Люба, - не на верёвке же тебя вытягивать.

- В гараже лестница есть, - произнес немного успокоившийся Витя, - посмотри. Под верстаком.

Люба встала. Действительно, под верстаком, укутанная в брезент, лежала складная лестница.

- А ты откуда про неё знаешь? - спросила она у Вити.

- Раз есть яма, значит, должна быть лестница, - ответил Витя, - я просто предположил. Дедукция. Не просто же так тут диван стоит? Как-то его сгрузили.

Люба с сомнением посмотрела на Витю. Но ничего не сказала.

Закрыла дверь в подвал. Послушала еле слышные крики Вити в её адрес. Вышла из гаража.

Постояла на свежем воздухе. Поглядела в темнеющее небо.

Впереди было два свободных дня. Два дня выходных.

Люба хотела съездить на эти дни к маме и ребёнку. Отдохнуть в деревне. Поваляться на солнышке.

Но ничего не получится. Надо будет завтра опять идти в этот проклятый гараж. Кормить Витю, вытаскивать надоевшее ведро с его мочой и говном...

Люба вернулась в гараж. Открыла дверь в подвал.

Витя лежал на диване, глядя вверх, на Любу.

- Ты всё-таки решила мне отдаться? - спросил он. - Действительно, чего мужика просто так без дела держать? Спускайся ко мне, порезвимся.

- Откуда ты знал про лестницу? - спросила Люба, поморщившись.

- Какая лестница? - Витя сделал удивлённое лицо. - Я ничего не знал. Я просто предположил. Бери эту лестницу и спускайся ко мне.

- Откуда ты знал про лестницу? - повторила свой вопрос Люба. - Ты знал про неё.

- Иди в задницу, - ответил Витя и повернулся на бок.

- Я-то пойду, - пробурчала Люба, закрывая дверь, - а ты пока без света посиди ночку. Глядишь, сговорчивее станешь.

- Нееет, - заорал снизу Витя, - только не это. Не надо. Я не хочу умирать…

Но Люба уже щёлкнула выключателем. Вначале тем, который отключает свет в подвале. А потом тем, который гасит его в гараже.

Из подвала доносился еле слышный вой.

- Голос сорвёшь, - буркнула Люба.

Она вышла из гаража. Заперла его и пошла домой.

Спалось ей плохо. Снился Витька. Как будто он сидит у неё в ванне. Весь грязный. Пахнет от него мочой и немытым телом. А Любе надо его помыть. Но она боится зайти в ванную. Потому что не знает, живой Витька или нет.

Проснулась Люба рано. Вся мокрая. Невыспавшаяся.

В ванной никого не было. Ни Виктора, ни его запаха.

Утренний кофе немного взбодрил.

Люба оделась. Кинула в пакет уже привычные пару бутылок воды, бутерброды.

Остановилась перед входной дверью. Подумала минуту.

Выложила воду. Бутерброды убрала в холодильник.

Витю надо было отпускать.

Приняв это решение, Люба почти бегом побежала к гаражам.

От непривычки запыхалась. Бега хватило на два квартала. Дальше уже шла быстрым шагом.

Подошла к воротам. Открыла гараж.

От двери в подвал по полу тянулась белая бельевая верёвка.

Люба рывком открыла эту проклятую дверь, опрокинула её на сторону. Зажгла свет.

- С вещами на выход! - прокричала.

Внизу было тихо. Люба свесила голову в подвал.

Диван. Стул в углу, табурет. Ведро с тянущейся наверх верёвкой.

Она потянула за верёвку. Достала ведро.

На донышке жёлтая жидкость. И две какашки.

Люба на автомате вышла из гаража. Дошла до контейнера. Вылила содержимое. Вернулась обратно. Ведро кинула в угол.

- Витя, - позвала она, - выходи. Я знаю, ты прячешься под диваном.

Тишина.

Тишина, ясно дающая понять, что внизу никого нет.

Люба закрыла гараж. Вытащила из-под верстака лестницу.

Повозилась с ней, пытаясь понять, как та раскладывается.

Поняла. Разложила.

Спустилась вниз.

В подвале воняло. Немытым телом и нечистотами.

Под диваном никого не было.

Дрожа от страха, Люба поднялась наверх.

Закрыла дверь подвала. Выключила свет. Вышла наружу.

Светило солнце. Пели птицы.

Мимо промчался какой-то джип, из раскрытых окон которого гремела музыка.

Прошли двое молодых ребят, с любопытством оглядев застывшую Любу.

Та очнулась от их взглядов. Закрыла гараж на замок.

Когда шла домой, её трясло. На коже выступили мурашки. И было больно дышать.

У себя в квартире Люба первым делом открыла окно, впустив в комнату свежий дух жимолости, растущей под окном.

Жила Люба на первом этаже, на Молодёжном проезде. В маленькой, но уютной, как она считала, квартирке.

Послонявшись по этой своей квартирке пару часов, Люба позвонила Гале.

Та обрадовалась звонку. Начала приглашать в гости. Но Люба сослалась на занятость и повесила трубку.

Потом позвонила Жене. Хотя не разговаривала с ним уже несколько месяцев. Тот ответил не сразу. Сказал, что за городом, и перезвонит в понедельник.

«Бабу себе нашёл уже, не местную, - подумала Люба. - Не может он говорить, видите ли...»

Оставаться одной дома уже не было никаких сил.

Люба собралась и отправилась гулять. По городу. Обошла его вдоль и поперёк. Прошла все магазины, потолкалась на базаре. Уже ближе к вечеру зашла в церковь. Где долго стояла в углу, вспоминая молитву. Но дальше «да святится имя твоё, да придёт царствие твоё» у Любы вспомнить не получалось.

Ночью опять приснился Витя. Он сидел уже не в ванной, а на кухне. Такой же грязный и вонючий, как в предыдущем сне.

Витя был грустный. Он тихо плакал и постоянно повторял: «Забрали они меня, я же говорил, не выключай свет».

- Кто они? - спрашивала Люба.

Но Витя не отвечал, а только плакал.

Утром Люба по привычке вскочила рано. Умылась, оделась.

К гаражу шла долго. Останавливаясь у каждого столба.

Наконец-таки дошла.

Открыла гараж. Включила свет. И медленно осела на пол.

От дверного проёма по полу гаража из-под закрытой двери тянулась бельевая верёвка.

Люба на четвереньках подползла к этой проклятой двери, приподняла её. Заглянула вниз.

Рядом с диваном стояло ведро. Привязанное к этой самой веревке.

Как заворожённая, Люба вытащила ведро.

В нем в моче плескались две какашки. Коричневые и аккуратные. Такие же, как вчера и позавчера.

Люба поднялась, взяла ведро, вышла наружу. Выкинула ведро в контейнер. Вместе с верёвкой.

- Этого не может быть, этого не может быть… - шептала Люба, идя домой, - этого не может быть…

Она отчётливо помнила, что накануне швырнула ведро в угол гаража.

Как оно могло оказаться в подвале, да ещё и с Витькиным дерьмом?

В квартире Люба постаралась взять себя в руки. Приняла контрастный душ. Попила чаю с мятой. Немного успокоилась.

Затем принялась гладить. Перегладила всю одежду ребёнка, постельное бельё, своё.

Однотонная работа хоть ненадолго, но отвлекала от мыслей.

Люба помыла полы. Вытряхнула ковёр во дворе. Прогулялась в близлежащий магазин. Накупила продуктов на неделю.

Но всё это не помогло. К вечеру её опять стало трясти.

Она походила по квартире из угла в угол. И не выдержала. Пошла к гаражам.

Было ещё светло. Как и неделю назад, когда она встретилась с Витей около дома Гали.

Люба отперла гараж. Открыла нараспашку ворота.

И сразу же увидела верёвку. Которая, как змея, извивалась по полу от двери подвала.

Люба тихо завыла. Совсем тихонечко, почти неслышно.

Она щёлкнула выключателями. Откинула дверь в подвал.

Диван.

Рядом с диваном ведро. И от ведра тянущаяся вверх верёвка.

Люба вытащила ведро.

Две Витькины какашки весело плавали на поверхности его же мочи.

Люба поставила ведро в сторону. Посидела, раскачиваясь.

- Я больше не буду, - сказала кому-то в подвал.

Подвал ответил тишиной.

Люба встала. Отряхнулась. И пошла домой, не глядя по сторонам и слегка шатаясь.

Эту дорогу она уже знала наизусть. Целую неделю ходила по ней.

А гараж так и остался раскрытый нараспашку.

Пока добрела до дома, стемнело.

Люба зашла в квартиру. Включила везде свет. Приняла душ.

Надела чистую ночную рубашку. Расчесалась. Завязала волосы в пучок.

Было страшно.

Люба долго искала в кухонных шкафах верёвку. Но обнаружила её только в коробке на антресолях. Настоящую, пеньковую. Её купили ребёнку, когда тот увлёкся вязанием морских узлов. Но увлечение прошло, а вот верёвка осталась.

Люба ловко сделала скользящий узел.

Поставила стул. Залезла на него. Сняла люстру, безжалостно обрезав провода. Включила торшер, чтобы было светло.

Свободный конец верёвки закрепила на крюке, торчащем из потолка.

Крюк не выглядел надёжным. Но искать другое место для повешения не было ни сил, ни желания.

Люба набросила петлю на шею. Постояла, раскачиваясь на стуле.

И вдруг услышала шум. Со стороны окна.

Люба обернулась.

В окно лез Витька, по пути сшибая расставленные на подоконнике кактусы.

- Стой, стой! - кричал он.

- Мамочки! - завопила Люба, хватаясь за петлю двумя руками.

Она инстинктивно отпрянула от окна. Стул под ней поплыл куда-то в сторону, а потом и вовсе отлетел к торшеру. Крючок гнулся, потолок над ним трещал. Но ничего не ломалось.

Люба повисла на верёвке, хрипя и вертясь, как червяк. До пола не хватало каких-то пару сантиметров. Лёгкие разрывало от недостатка кислорода.

Её крутило против часовой стрелки, показывая то воюющего с кактусами Витьку, то накренившийся торшер, то дверь в ярко освещённый коридор.

Когда сознание начало покидать Любу, кто-то большой и чёрный выпрыгнул из коридора, схватил Любу за бёдра и поднял её вверх.

Люба рванула петлю, освобождая горло. Сделала глубокий вдох.

И увидела Виктора. В одной руке у него был нож. В другой стул.

Люба захрипела и описалась. Со страха.

Горячая струя ударила в ночнушку, пробила её и угодила прямо в лицо бывшему мужу. Женьке. Именно он поднял Любу и держал её за ноги, уткнувшись лицом ей в пах.

- Режь верёвку быстрее, придурок!- заорал Женька. - Она тяжёлая. Я долго не выдержу.

Витя поставил стул. Дотянулся до верёвки и ловко перерезал её.

Любу положили на кровать. Напоили чаем. Переодели.

Говорить она не могла. Только шептать. Поэтому пришлось говорить Жене.

Он рассказал, что второй ключ от гаража он оставил у себя. И периодически загонял в него машину. Люба ведь всё равно там не появлялась уже полгода.

И в ночь с пятницы на субботу он тоже поставил машину в гараж. И услышал крики товарища. Вытащил того из подвала.

Нога, кстати, у Вити была не сломана. Он её просто-напросто подвернул. Да и рана на голове - сотрясение мозга и рассечение.

Витя хотел сразу же пойти в полицию, но Женя уговорил его не делать этого.

Приятели решили проучить Любу. Напугать её.

Напугали.

Когда увидели раскрытый настежь гараж, то поняли, что переборщили. Успели вовремя.

- А как ты в квартиру попал? - спросила Люба у Жени шёпотом.

- Так у меня и от квартиры дубликат есть, - смутился тот. - Витька в окно полез тебя спасать, а я через подъезд кинулся.

- У меня претензий нет, если что, - сказал Витя, - я сам виноват.

- Прости меня, Витя, - прошелестела Люба, - я запуталась.

- Бывает, - сказал Витя и засобирался уходить.

- А я останусь, - сказал Женя. - Любу нельзя сейчас оставлять одну. Да и помыться мне не мешает.

- Оставайся, - сказал Витя, - ей сейчас одной нельзя.

И уехал в свою общагу.

А Женя пошёл в ванную. Где долго мыл голову разными шампунями.

Когда он вернулся, Люба ещё не спала.

Через несколько дней Женя зашел в общежитие за вещами и переехал жить к бывшей жене. Ребёнок, вернувшийся от бабушки, был очень этим доволен. Бабушка не очень.

Витя попытался помириться с Галей. Но ему это так и не удалось. Она не смогла простить ему его измену.

© Вадим Фёдоров

Рассказ из книги "Как найти женщину своей мечты и что потом с этой стервой делать?"

Из совместно нажитого имущества у Любы и Жени были только машина и гараж.

Квартира, в которой они жили до развода, принадлежала Любиной тётке. В этой двушке на Молодёжном проезде Люба и осталась. А вот Женя съехал в общежитие. На пятилетнем «форде». Любе достался гараж.

- Зачем тебе гараж? - спрашивал Женя. - У тебя же машины нет. Да и прав тоже.

- Права я могу получить, только экзамены сдать, - отвечала Люба, - забирай гараж, а мне машина останется.

- Зачем мне гараж без машины? - удивлялся Женя. - Я свой фордик не отдам.

- Тогда гараж мой, - подытожила Люба, - а машина твоя.

- А ребёнок чей? - спросил Женя.

- Ребёнок общий, - устало ответила Люба, - платишь нам алименты и можешь навещать его по выходным.

- Хорошо, - согласился Женя.

Он хотел ещё что-то спросить, но не стал. Поднялся из-за стола на кухне, где проходили переговоры, и ушёл. В своё общежитие.

Это было зимой.

А сейчас, летом, развелась лучшая подруга Любы - Галя.

Дружили они с детства. Хотя были совершенно разными. Люба русая, с косой, здоровая, широкая в кости, ростом метр восемьдесят. И Галка. Низенькая, чёрненькая, худая, как палка, вечно куда-то спешащая.

Виктор, Галкин муж, был такой же мелкой породы. Невысокий, тощий, с заметной залысиной.

Но. Маленький, да удаленький. Как выяснилось позже.

Поймала Галка своего благоверного в супружеской постели с какой-то девицей.

Скандалить не стала. Только выкинула в окно одежду незнакомой девки и потом с интересом наблюдала, как та, полуголая, вместе с её Витей ищет по кустам свои шмотки.

Витю она обратно в квартиру не пустила. Вещи его покинули семейное гнёздышко тем же путём. Через окно. Благо этаж второй.

Жили Галя с Виктором на улице Мира, в пятиэтажном кирпичном доме. В простонародье именуемом хрущёвкой.

Люба узнала об этом происшествии только на пятый день. Когда все страсти поутихли. Её не было в городе. Отвозила ребёнка в Тульскую область к матери на каникулы.

Приехала. Прочитала СМСки от подруги на забытом дома телефоне. Позвонила ей. И уже вечером сидела у Галки на кухне. С бутылкой настойки.

- Ты, главное, не переживай, - говорила Люба, - не стоит из-за этого переживать. Всё образуется.

- Что образуется? - всхлипнула Галя. - Я же его любила. Я ему ни с кем не изменяла. Я ему завтраки-ужины готовила. А эта сволочь в наш дом бабу привела.

- Это не ваш дом, это съёмная квартира, - осторожно сказала Люба.

- Какая разница, - махнула рукой Галя, - съёмная или несъёмная. Они на нашей супружеской постели тут кувыркались.

И Галя зарыдала уже в полный голос.

Люба встала. Налила подруге воды из-под крана. Прошлась по квартире. В спальне стоял раскладывающийся диван, который Галя называла супружеской постелью. Над диваном висела свадебная фотография. На фотографии глаза у Вити были заклеены чёрной изолентой. В углу валялось постельное бельё. Напротив окна стоял шкаф с полуоткрытыми дверцами.

В комнате пахло тоской и женской обидой.

Люба вернулась на кухню. Подошла к плачущей подруге.

- Галюш, - сказала она, - у тебя паспорт где?

- Чего? - Галя подняла заплаканные глаза. - Какой паспорт? Зачем?

- Общегражданский, - терпеливо, как ребёнку, пояснила Люба, - твой паспорт. Где он? Можешь принести?

- Я не помню, - шмыгнула носом Галя, - я как из ЗАГСа пришла, куда-то его зашвырнула.

- Принеси мне его, - попросила Люба.

- Зачем? - спросила Галя.

- Ты можешь не спрашивать, а просто принести? - вопросом на вопрос ответила Люба.

- Хорошо, - Галя послушно встала и отправилась в комнату.

Возилась она там минут десять. За это время Люба успела выпить пару рюмочек горькой настойки и сделать два бутерброда с колбасой.

- Нету нигде, - доложила испуганная Галя.

Начали искать злосчастный паспорт. Перевернули всю квартиру. Через полчаса красная книжица была найдена в куртке, мирно висящей на крючке в прихожей.

- Ты же сказала, что зашвырнула его куда-то, - сказала Люба, разливая по рюмкам настойку.

- У меня стресс был, - прогнусавила Галя, - я не помню, как домой-то дошла. Не говоря уже о документах.

Люба вздохнула. Выпила.

- Раскрывай свой документ, - велела подруге, - сразу вторую страницу. Читай. Вслух.

Галя послушно раскрыла паспорт.

- Батаруева Галина Анатольевна, 12 декабря 1990 года, - прочитала. - Это я и так знаю.

- Раздел «дети» найди, - продолжила командовать Люба, - страница шестнадцать.

Галя пошелестела страницами.

- Нет тут ничего, - ответила, - да и откуда? Нет у меня детей. Я это и без паспорта знаю.

- Что-то не видно, что ты что-то знаешь, - Люба снова наполнила рюмки. - Тебе 28 лет, детей нет. Через месяц разведут. Красота. Чего ты убиваешься-то?

- Погоди, - Галя отодвинула рюмку, - так мы тут битый час паспорт искали, чтобы дату моего рождения посмотреть?

- Аха, - кивнула Люба, - а то ты забыла, что ты молода и красива. Да нам только свистнуть - и очередь выстроится.

- Да, - кивнула головой Галя, - выстроится. Только зачем надо было паспорт искать? Так бы сказала.

Люба горько усмехнулась.

- Тебе слова сейчас, как от стенки горох, - вздохнула она. - Я полгода назад через всё это прошла. А тут размялись, пока твой документ искали. Жир растрясли.

Галя повертела в руках паспорт. Спрятала его в ящик стола.

- Люб, а у тебя есть кто сейчас? - спросила осторожно.

- Нету, - ответила подружка, - пока нету. Но будет. Очередь будет. И у тебя, и у меня. У меня поменьше, потому что ребёнок. А у тебя очередь точно будет. Из нормальных мужиков. С деньгами и прочим.

Пока у Любы после Жени никого не было. Как-то не получалось ни с кем познакомиться. Хотя бы просто для секса. Видимо, мужчин смущали немаленькие габариты Любы и наличие ребёнка.

- За очередь, - предложила Галя тост и глупо захихикала.

- За очередь, - поддержала её Люба.

Допили бутылку. Доели бутерброды.

Люба уложила захмелевшую подругу в постель, захлопнула за собой дверь и вышла во двор.

Вдохнула летний прогретый воздух полной грудью. Ей нравился город, в котором она жила. Протвино построили в 60-е годы в сосновом бору. На тот момент современные пяти- и девятиэтажные дома. И сосны. Везде, где только возможно.

Люба сделала несколько шагов, дошла до соседнего подъезда.

На лавочке с банкой пива в руке сидел Галин Витя.

- А вот и он, собственной персоной, - усмехнулась Люба, - наш герой-любовник.

Витя вздрогнул.

- Привет разведёнкам, - отозвался он и сделал глоток из банки.

Люба подошла к Вите, села рядом на скамейку.

- Ты зачем девочку обидел? - спросила.

- Так получилось, - ответил Витя и посмотрел куда-то вверх, - дурак был. У меня повышенная сексуальная активность. Одной женщины мало.

- У тебя повышенная козлятиность, - ответила Люба. - Ты чего тут ошиваешься? Активный ты наш. Если к Гале, то она тебя и на порог не пустит. Даже не надейся.

- Грубая ты женщина, Люба, - вздохнул Витя, - и чего Женька в тебе нашёл? Грубая и невоспитанная.

- А давно ты Женю-то видел? - перебила Витю Люба.

- Мы вообще-то с ним в одной комнате живём, - ответил Витя, сделав глоток из банки, - в общежитии. Два товарища по несчастью.

- А на двери у вас табличка, - усмехнулась Люба: - «Комната неудачников».

- Злая ты, - Витя допил пиво и спрятал пустую банку под скамейку, - тут и так никакой личной жизни, а ты ещё издеваешься. Может, к тебе пойдём?

- Зачем ко мне? - не поняла Люба.

- Кроссворды разгадывать, - потянулся Витя, - в общагу же я тебя пригласить не могу. Там народу много. Советами замучают. Да и Женька против будет. Он всё ещё на что-то надеется.

- Я тебе сейчас пальцы на правой руке сломаю, - пообещала Люба, - чтобы не было чем кроссворды разгадывать. Кобель общагинский.

Витя опасливо покосился на Любу. Помолчали. Темнело. Наступало то время между днём и ночью, когда ещё светло, но день уже закончился.

- Слушай, - прервал молчание Витя, - а сдай мне свой гараж. Он же у тебя пустой стоит?

- Зачем тебе гараж? - удивилась Люба. - Ты совсем с ума сошёл? Баб в гараж водить?

- А ты там была? - Витя с интересом посмотрел на Любу. - Ты в курсе про подвал?

- Была, - кивнула головой Люба, - но внутрь не заходила. И про подвал кое-что слышала. Вроде там для соленьев вырыто что-то.

- Для соленьев, - передразнил Любу Витя. - У тебя там двухуровневая квартира практически. А она про какие-то соленья.

И Витя рассказал Любе про её же гараж. Который Женя с Любой купили у уезжающего за границу мужика несколько лет назад.

Всё дело в том, что почва в городе Протвино и его окрестностях песчаная. Легко копается. И эту особенность при строительстве гаражей жители использовали в полной мере. Увеличивая полезную площадь вглубь. Особо ушлые умудрялись выкопать и забетонировать три или четыре этажа.

У Любиного гаража этажей не было. Под полом была огромная бетонная яма в три метра глубиной. По всей площади гаража.

- Там лестницу только поставить, и диван, - рассказывал Витя, - и жить можно. Электричество подведено, труба для вентиляции аж на крышу выведена. И сухо, что главное. Гидроизоляция сделана просто на пять с плюсом. Я две тыщи в месяц буду платить.

- Мало, - отрубила Люба, - десять.

- Да ты с ума сошла, - разволновался Витя, - у меня даже машины нет. А там же ещё облагородить подвал надо. Не на голом же полу...

- Я даже не помню, где этот гараж находится, - сказала Люба, - я о нём и не вспоминала, пока тебя вот не встретила.

- Так пойдём покажу, - вскочил Витя, - тут идти пять минут от силы. Как Мира заканчивается, гаражи идут. Ваш на второй линии. Ключи с собой?

- Не знаю, - ответила Люба.

Она открыла сумочку и принялась копаться в ней. На самом дне нашёлся ключ от гаража. Люба как положила его туда после развода, так он полгода и лежал там среди других Любиных вещей.

- Женская сумочка, - уважительно сказал Витька, - это как ящик Пандоры. В ней прошлое, будущее и настоящее женщины.

- Хватит болтать, - прервала его Люба, - показывай, Сусанин, где тут моя двухэтажная недвижимость?

И Витя повёл Любу к гаражу.

Идти, и правда, пришлось минут пять максимум. Зажглись фонари, было светло и свежо. Дневная жара ушла, уступив место вечерней прохладе.

В городе было несколько гаражных кооперативов, созданных ещё в советское время. Гаражи располагались вокруг Протвино, занимая огромные пространства. Строили их в то время из бетона, основательно. К этим гаражным городкам было подведено электричество. А на лето кое-где даже включали воду.

Подошли к воротам, окрашенным зелёной краской. Люба достала ключ, с трудом провернула его в замке.

Дверь со скрипом открылась.

Витя, зачем-то оглянувшись, скрылся за ней… Повозился где-то минуту-другую. Включил свет.

Люба с интересом шагнула внутрь. Гараж представлял собой помещение в шесть метров длиной и четыре шириной. Близнец сотен гаражей, тянущихся слева и справа от него.

У дальней стенки стоял узкий и длинный полустол-полуверстак. Справа от него, в углу, был стеллаж с каким-то барахлом. Пахло машинным маслом и сигаретами.

Посередине гаража в пол была вмонтирована дверь. Массивная, на вид сделанная из дуба, с металлическими вставками. С глазком посередине. Вместо дверной ручки была приварена скоба.

Витя подскочил к двери. Нагнулся. С большим усилием потянул за скобу.

- Помогай, - просипел Любе.

Та подошла, помогла.

Дверь поддалась, открылась. Люба с Витей осторожно повернули её на петлях и положили на пол.

С обратной стороны дверь была обита дерматином.

Витя подошёл к стене. Щёлкнул выключателем.

Из открытого проёма вырвался свет.

Люба заглянула внутрь. Внизу была бетонная яма. Очень глубокая, как показалось Любе.

Дверь, которую они с Витей открыли, была закреплена на металлических швеллерах. Потолком в подвале и полом в гараже служили старые шпалы, уложенные поперёк.

Прямо под дверным проёмом внизу стоял потёртый диван в голубой цветочек. В углу - деревянные стул и табуретка. На полу был уложен коричневый линолеум.

- Офигеть, - прошептала Люба, - вашу бы мужскую бы энергию да в мирное бы русло.

- Вот и я о том же, - задышал где-то сзади и сбоку Витя.

Одной рукой он схватил Любу за задницу. Второй попытался нащупать грудь. Но не успел.

Люба резко развернулась и ударила Витю под дых.

Дальнейшее, хоть и произошло мгновенно, врезалось в Любин мозг со страшной отчётливостью.

Витя крякнул, смешно открыв рот.

Люба схватила его за воротник и толкнула что есть силы вправо от себя.

Витя раскинул руки, споткнулся и грохнулся вниз, в подвал, по пути головой ударившись о железный край дверного проёма.

Раздался звук упавшего тела. Вскрик. И тишина.

Люба несколько секунд стояла в каком-то оцепенении. Или минут. Или целую вечность…

Наконец-то она пошевелилась. Осторожно подошла к краю дверного проёма. Присела. Заглянула вниз.

Виктор лежал на диване, как будто устал и прилёг отдохнуть. Вот только ноги у него были неестественно развёрнуты, и лицо заливала кровь.

- Убила… - прошептала потрясённая Люба. - При попытке изнасилования убила Витьку. Что я теперь Гале скажу?

Она отползла от края проёма. Посидела, переводя дух.

Затем встала. Осторожно закрыла дверь в подвал. Дверь, кстати, оказалась не такой уж и тяжёлой.

Выключила свет в гараже.

Из глазка на двери, вмонтированной в пол, выбился лучик света. Выбился и уставился в потолок. Маленьким жёлтым пятном.

Люба хотела поискать выключатель от подвала. Но не смогла. Было страшно.

Она по стеночке пробралась к гаражным воротам. Вышла. Закрыла за собой дверь. Заперла ее на замок.

Гаражный городок жил своей жизнью. Где-то играла музыка. Где-то ревел мотоцикл. Через десяток ворот компания мужиков пыталась закатить сломанные «жигули» в бокс.

Люба огляделась. Спрятала ключ в сумочку и пошла домой. Её трясло.

Лишь дома она немного успокоилась.

Попила чаю. Приняла какие-то успокоительные таблетки.

Затем Люба включила свой старенький компьютер и принялась искать статьи по ключевым словам: избавиться от трупа в гараже.

Интернет утверждал, что самый лучший способ для этого – расчленить сам труп и вывезти его по кусочкам. И делать это надо было как можно скорей.

Любе стало дурно от инструкций.

Она ещё выпила успокоительное, прилегла на тахту и уснула.

Настойка днём, перенесённый стресс и несколько таблеток вечером сделали своё дело. Организм у Любы отключился, как будто кто-то щёлкнул выключателем.

Компьютер померцал несколько минут экраном с напечатанными на нём инструкциями для преступников. А потом и он погас. Перешёл в спящий режим.

Проснулась Люба поздно.

Болела голова и ломило всё тело.

В квартире было тихо и пусто. Ребёнок у мамы на всё лето. Сегодня воскресенье. На работу не надо.

Люба, голая, прошла в ванную, залезла под душ. И тут вспомнила то, что произошло накануне.

Сразу же сделалось дурно. Как при беременности.

Закружилась голова, стало трудно дышать.

Люба насухо вытерлась полотенцем. Вернулась в комнату. Оделась.

Случайно тронула мышку. На экране высветился текст: «Затем, двигаясь от прямой кишки вверх, аккуратно рассекайте все связки и брыжейку, связывающие кишечник с телом...»

Любу затошнило.

Она убрала страницу. Открыла Яндекс. Забила новое слово: убийство.

Интернет выдал следующее: «Статья 105. От шести до пятнадцати лет лишения свободы».

Пятнадцать лет для почти тридцатилетней Любы - это было много. Да даже восемь лет было много.

Люба села на кровать и заплакала. Ей было жалко себя, Витьку, Галю. Но больше всего себя.

Плакала Люба минут десять или пятнадцать.

Затем она вытерла слёзы. Умылась холодной водой. И стала собираться.

Сделала себе пару бутербродов на всякий случай. Положила их в сумку. Туда же кинула полуторалитровую бутылку с водой.

В другую сумку, повместительнее, она положила моток бечёвки, рулон пакетов для мусора, разделочный топорик и два кухонных ножа.

Подумала и добавила в сумку моющее средство и пару тряпок.

Так она и вышла из квартиры. С двумя сумками в правой руке и пустым оранжевым ведром в левой.

Дошла до гаражей, смотря себе под ноги и пугаясь любого резкого звука.

На второй линии было оживлённо. Люди ходили вперёд и назад, как будто прогуливаясь между гаражами. Слышались разговоры. Смех. Где-то у кого-то играло радио. Или телевизор.

- И чего им дома не сидится? - прошептала Люба, открывая дверь в гараж.

Юркнула внутрь и сразу же за собой заперла. На замок.

В гараже было тихо и темно. Лишь лучик света из дверного глазка бил в потолок.

Люба на ощупь нашла выключатель. Включила свет.

Поморгала.

Пахло, как и накануне, машинным маслом и куревом. На полу чернели следы от шин.

Люба подошла к напольной двери. Поднатужилась и открыла её. Осторожно положила дверь на пол, стараясь не смотреть вниз.

- Дай попить! - заорал кто-то из проёма. - Я тут с ума схожу от обезвоживания.

- Мама! - заорала в ответ Люба и бросилась к выходу, по пути снеся ведро и сумку с ножами.

Она ударилась о закрытую дверь. Повернулась, тяжело дыша. Сердце билось в груди с сумасшедшей скоростью.

- Витя, это ты? - просипела Люба, внезапно утратив голос. - Ты живой?

- Пииить, - кричал из бункера Виктор, - пить дай.

Люба бросилась к сумке. Перевернула её. Достала бутылку с водой.

Опасливо подвинулась к краю дверного проёма.

Виктор сидел на диване, задрав голову к потолку. Лицо его было в запёкшейся крови.

- Лови, - сказала Люба и бросила бутылку.

Бутылка упала вниз, как маленькая бомба, и ударила Витю по плечу, отскочив на диван.

Витя взвыл. Схватился рукой за плечо.

- Сука, - заревел он, - ты мне за всё ответишь! Ты меня чуть не убила. Ты мне ногу сломала.

После чего он схватил бутылку, открыл её и стал жадно пить.

Люба присела около дверного проёма, глядя вниз. На Витю.

Тот попил. Икнул. Аккуратно закрыл бутылку. Посмотрел вверх, на Любу.

- Пи…ц тебе, Любаша, - сказал спокойно, - готовься к казённому дому. Захват заложника, причинение телесных повреждений и покушение на убийство. Я из этого подвала сразу в полицию поеду, побои снимать.

- Побои в больнице снимают, - поправила его Люба, - в полиции показания дают.

- Ты издеваешься? - удивился Витя. - Тебе срок грозит за такие художества, а ты ещё издеваешься?

- Я плохо соображаю сегодня, - сказала Люба, вставая с корточек, - я сейчас вернусь. Погоди.

- Ты куда?! - завопил было Витя.

Но Люба его уже не слушала. Она открыла дверь и вышла из гаража. Мобильный телефон в бетонной коробке не брал сеть.

Кстати, Витю вне гаража совсем не было слышно. Хотя он и безуспешно кричал в своём подвале, живописно рассказывая, что на зоне сделают с Любой.

А она подсоединилась к интернету.

Статья 127. Незаконное лишение свободы. До двух лет.

Статья 122. Телесные повреждения средней тяжести. До трёх лет.

Про покушение на убийство Люба даже смотреть не стала. Это было несерьёзно.

Она вернулась в гараж. На всякий случай заперла за собой дверь. Подошла к яме. Заглянула вниз.

Витя лежал на диване и смотрел вверх. Одна нога у него была разута и покоилась на спинке.

- Я не могу в тюрьму, - сказала Люба, - у меня ребёнок и мама. Мне нельзя в тюрьму.

- А придётся, - мстительно произнёс Витя, - тебя в тюрьму, а ребёнка в детдом.

©  Вадим Фёдоров

За 20 000 евро. 2016 год, 75 000 км. Приносит удачу )

ДЕЙСТВИЕ ПЯТОЕ

Вечер. Комната в доме на Рублёвке. На столе – бутылка вина и бокал. У окна стоит Олег с гитарой. Он что-то тихонько наигрывает. В комнату входит Анна. В руках у неё коробка.

АННА. Извини. У нас тут авария.

ОЛЕГ. Что случилось?

АННА. Да инкубатор перегорел. А у меня тут шесть яичек. Вот-вот должны вылупиться.

ОЛЕГ. И что делать?

АННА. Нужна настольная лампа. Была тут, я видела.

Олег приносит лампу. Включает её. Анна направляет лампу вниз, в ящик.

ОЛЕГ. Так нормально?

АННА. Нормально. Следить только надо, а то перегреем. Вон, по-моему, один собирается вылезти.

ОЛЕГ. Не вижу.

АННА. Как скорлупа треснет, увидишь. Музицируешь?

ОЛЕГ. Да так. Струны терзаю. Чтобы пальцы не отвыкли. Извини.

АННА. А я когда в Италии была, песню сочинила.

ОЛЕГ. Споёшь?

АННА. Сыграешь?

ОЛЕГ. С удовольствием. Напой мелодию.

Анна напевает несколько нот. Олег подбирает мелодию.

АННА. Вот! То, что надо.

ОЛЕГ. Тогда сначала. Готова?

Играет на гитаре. Анна поёт.

АННА.

В судьбе моей лампы давно не горят,

На ощупь касаюсь размытых обоев.

Когда-то внутри разорвался снаряд,

И я покачнулась, ослепнув от боли.

Но губы опять посреди тишины

На имени (чьём?) спотыкаются нежно...

С огарком любви проползу вдоль стены,

Боясь в темноте затеряться кромешной.

Внезапно перестаёт петь. Отворачивается.

ОЛЕГ. Продолжай.

АННА. Это всё. Вот такая короткая песня.

ОЛЕГ. Ты его любишь. До сих пор.

АННА. Конечно, он же мой муж, он отец моих детей.

ОЛЕГ. Он умер. А дети у тебя замечательные! Мы с Никитой в Планетарий ходили недавно. Он астрономией увлёкся.

АННА. Я знаю. Он мне рассказывал. Никита от тебя в восторге. Жизнь продолжается.

ОЛЕГ. Да, продолжается.

АННА. А у тебя что за праздник? Вино стоит. Но без закуски. Надо закусывать.

ОЛЕГ. Андрей сегодня заезжал. Друг мой.

АННА. Адвокат который?

ОЛЕГ. Да. В общем, развели меня. Я теперь холостой. Вот и праздную.

АННА. Поздравляю! А меня Елена Михайловна неделю назад пыталась сосватать. Женихов нагнала, кастинг устроила. Жуть! Разве что раздеваться не заставила.

ОЛЕГ. И как?

АННА. А никак. Никто не подошёл. Не то всё. Один вообще женатый оказался, представляешь?

ОЛЕГ. А я вот холостой. Вот я – холостой.

АННА. Ну, неделю назад ты же не был холостым. Вот твоя кандидатура и не рассматривалась.

ОЛЕГ. Всё шутишь?

АННА. Я серьёзно.

ОЛЕГ. Я люблю тебя, Аня.

АННА. Ой, вылупился! Смотри.

Олег достаёт из коробки цыплёнка.

ОЛЕГ. Жёлтый.

АННА. Обожаю этот момент, когда ещё простое яичко, а через минуту – жёлтый комочек. Тёплый, пищит, всего боится. У него вся жизнь впереди.

ОЛЕГ. Может, ему еды дать?

АННА. Какой?

ОЛЕГ. Червяков каких-нибудь накопать. Я не знаю, чем цыплят кормят.

АННА (смеётся). Не спеши. Не сегодня. Я накормлю нашего цыплёнка. Не переживай, заботливый ты наш.

ОЛЕГ. Аня.

АННА. Замуж меня возьмёшь?

ОЛЕГ. А ты согласишься?

АННА. После всего, что ты для нас сделал, я, как порядочная женщина, просто обязана на тебе… то есть выйти за тебя. Запуталась.

ОЛЕГ. Всё шутишь?

АННА (встаёт и отходит к окну). Нет. Не шучу.

ОЛЕГ (подходит к ней). Аня.

АННА. Не спеши. Не сегодня.

ОЛЕГ. Я подожду. Сколько угодно подожду.

Олег обнимает Анну.

АННА. А мы вернёмся в Донецк? Или тут будем жить?

ОЛЕГ. Вернёмся. Вот война закончится, и вернёмся.

АННА. А она закончится?

ОЛЕГ. Обязательно закончится! Обязательно! Все устали уже от этой войны. Устали бояться. Устали от смертей. Она закончится.

АННА. А я сегодня с Катей в ладушки играла. Она смеялась.

ОЛЕГ. Это хорошо. Дети должны смеяться.

Свет медленно гаснет. Остаётся лишь круг света от лампы на столе, где пищит цыплёнок.

(Занавес)

© Вадим Фёдоров