VadimFedorov

Вадим Фёдоров, 2020

Ладушки

Драма в пяти действиях

Действующие лица

АННА, красивая женщина, 30-35 лет.

ОЛЕГ, водитель, обыкновенный мужчина, 50-55 лет.

НИКИТА, сын Анны, 7-10 лет.

КАТЕРИНА, дочь Анны, 1 год.

ПАЛ ПАЛЫЧ, отец Анны, 60 лет.

ВЕРА АФАНАСЬЕВНА, мать Анны, 55-60 лет.

ГАЛИНА, жена Олега, 50-55 лет.

АНДРЕЙ, адвокат, импозантный мужчина, 50-55 лет.

ЕЛЕНА, волонтёр, усталая женщина неопределённого возраста.

МИХЕИЧ, сторож, неопределённого возраста человек.

1-Й ПРЕТЕНДЕНТ, мужчина.

2-Й ПРЕТЕНДЕНТ, мужчина.

3-Й ПРЕТЕНДЕНТ, мужчина.

ГРУЗЧИКИ, два молодых парня.

Стихи Александра Вертинского и Людмилы Свирской.

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

Подвальное помещение. Посередине – разбитый диван, стулья, стол. По углам – несколько дверей. На стене висит гитара. Входят Михеич и Олег.

МИХЕИЧ. Вот тут у нас бомбоубежище. Можно тут поскладывать остатки.

ОЛЕГ. А не разворуют?

МИХЕИЧ. Ну, если и разворуют, то немного. У нас же тут в основном контингент пожилой – бабки. А бабки много не унесут. Да и следить друг за другом будут. Можно тут сложить вашу гуманитарку.

ОЛЕГ. Ладно, складывайте. Мне только в накладной распишитесь.

МИХЕИЧ. Хорошо. Ща позову ребят.

Михеич на несколько минут уходит. Олег подходит к стене.

ОЛЕГ. С ума сойти! Прям дежавю! У нас в восемьдесят пятом в афганском подвале тоже гитара висела. А тут спустя тридцать лет такая же.

Снимает гитару. Настраивает её. Берёт несколько аккордов. Открывается дверь. Из-за неё выглядывает Анна, лицо которой замотано платком. У неё на руках свёрток с младенцем.

АННА. Обстрел закончился?

ОЛЕГ. Ой! (Вскакивает.) Ты меня напугала. Ты кто?

АННА. Обстрел закончился?

ОЛЕГ. Да нету никакого обстрела. Я, правда, час назад только приехал. Всё тихо. Ты кто?

АННА. Дед Пихто. Точно не стреляют?

ОЛЕГ. Точно.

В подвал входит Михеич вместе с двумя грузчиками, в руках у которых коробки с наклейками «Москва – Донецк». Грузчики вносят эти ящики на протяжении всего действия.

МИХЕИЧ. О, Анна Павловна! Ты тут до сих пор сидишь? Шла бы ты домой. Обстрел ещё ночью закончился. Всё нормально. Перемирие на неделю заключили.

АННА. Врут они всё. Не будет перемирия. Опять стрелять начнут.

ОЛЕГ. Михеич, это кто?

АННА. Аня меня зовут. А её – Катя.

МИХЕИЧ. Да наша это. Докторша. Не обращай внимания, Олег. Она немного не в себе. Кстати, вот она за гуманитаркой и поглядит. Всё равно её из подвала не выгонишь. Анна Павловна, посмотрите за гуманитаркой-то?

АННА. А что там?

ОЛЕГ. Предметы личной гигиены, перевязочные материалы, лекарства. Разное.

АННА. А покушать есть?

ОЛЕГ. В смысле, покушать? В машине есть. Гречка и рагу из баранины. И чай в термосе.

АННА. Я есть хочу. Давайте Вы мне поесть дадите, а я Ваши ящики поохраняю. Договорились? Я сутки ничего не ела, а мне молоко надо вырабатывать для Кати.

ОЛЕГ. Да я и так угощу. Вы чего? Я сейчас принесу. Сейчас.

Убегает. Анна кладёт кулёк с ребёнком на стол. Садится на стул и сбрасывает платок.

МИХЕИЧ. Анна Павловна, Аня. Ну, шла бы ты домой. Не будет обстрела больше. Перемирие. Не будет.

АННА. Я не верю. Я боюсь. Нам с Катей и тут хорошо.

МИХЕИЧ. Ну, а в туалет-то ты куда ходишь? Раз так хорошо.

АННА. В каморке у меня ведёрко. Я потом вынесу. Не переживай, Михеич. А откуда гуманитарка? От МЧС?

МИХЕИЧ. Не, ЛДПР с коммунистами скинулись. Из России с любовью.

АННА. Лучше бы они нам танков прислали и всю эту сволочь бы отутюжили, чтобы больше никто не стрелял по нам.

МИХЕИЧ. Это политика. Тут так просто танки не пришлёшь. Медикаменты и продукты можно. Танки нельзя. Пока нельзя. Как будет можно, пришлют и танки.

АННА. Доживём ли мы до этого?

В подвал входит Олег с пакетом в руке. Он видит Анну без платка и застывает.

ОЛЕГ. Здравствуйте!

МИХЕИЧ. С добрым утром! Ты чего застыл?

АННА. Проходите, присаживайтесь. У Вас чего там, в пакетике-то?

ОЛЕГ. Вы такая красивая, я даже не думал. Какие-то лохмотья, и такое красивое лицо! Меня Олег зовут. Можно просто Олег.

АННА. Анна. Можно просто Аня. Присаживайтесь.

ОЛЕГ. Да.

Олег садится напротив Анны.

МИХЕИЧ. А меня Михеич зовут. Можно просто Михеич.

АННА. Олег, Вы меня не покормите? А то мне проблематично.

ОЛЕГ. Да, конечно, покормлю.

МИХЕИЧ. Пойду я лучше проконтролирую процесс разгрузки. А то мне-то не предлагают рагу из баранины.

АННА. Иди, Михеич, иди. Я тебе оставлю.

МИХЕИЧ. Вот спасибо!

Кланяется и уходит. Олег достаёт коробочки с гречкой и рагу. Наливает в стакан чай. Достаёт ложку и протягивает её Анне.

АННА. Вы же обещали меня покормить, Олег. Я не могу сама. Точнее, могу, но это некрасиво получается.

ОЛЕГ. Да, конечно. Почему некрасиво? Вы такая красивая.

АННА. У меня рук нет. Точнее, ладоней. Вот. А этими обрубками не очень удобно кушать.

ОЛЕГ. Извините. Сейчас. Я покормлю.

Берёт ложку и начинает кормить Анну.

АННА. Вы по-прежнему считаете меня красивой?

ОЛЕГ. Да. У Вас удивительное лицо. И глаза.

АННА. Не останавливайтесь. Кормите меня.

ОЛЕГ. Да-да, конечно.

Кормит Анну.

АННА. А что Вы молчите? Когда я ем, я глух и нем?

ОЛЕГ. А что рассказать?

АННА. Расскажите о себе, что ли. Вы же не местный, да? Из России?

ОЛЕГ. Я как раз таки местный. Родился в Донецке. Потом в Москву переехал. Работал. Женился. Теперь типа на пенсии. Бизнес продал. С женой в Болгарию уехали, к морю. Там недвижимость купили и сдаём в сезон для туристов. По неделям, посуточно – по-разному.

АННА. А тут как оказались?

ОЛЕГ. Да как заваруха эта в 14 году началась, я плюнул на эту Болгарию и рванул в Донецк. Приехал. «Вот, – говорю, – готов защищать». А надо мной посмеялись. Говорят, что у них помоложе есть, а пенсионеры не требуются. Потом начали расспрашивать, что да как. Узнали, что у меня фура есть, так сразу послали к волонтёрам. Елена у них там за главную. Договорились, что я буду гуманитарную помощь возить. Вот я и вожу. Москва – Донецк.

АННА. А жена что?

ОЛЕГ. А жена в Болгарии осталась. Ругалась очень. Но не могу я – надоела мне эта Болгария хуже некуда! Деревня с морем. Зимой так вообще – хоть волком вой. Гале моей нравится, а я не могу. Тем более, когда вот такие вещи в мире творятся.

АННА. Экстрима захотелось, значит?

ОЛЕГ. Да нет. Какой экстрим? Я же говорю, местный я. Юность моя тут прошла. Школа, техникум. Я даже служил тут недалеко, в Луганской области. Да и не живу я здесь сейчас. В Москве живу. У нас там дом остался. Его просто не продать – кризис в недвижимости. А дом большой, в хорошем месте, на Рублёвском шоссе. Да и жалко продавать.

АННА. Спасибо. Очень вкусно. Я остальное Михеичу оставлю. Он у нас тут за главного. (Берёт на руки кулёк.) Спит моя красавица. Ну и ладно. Дети должны спать. Им должны красивые и добрые сказки сниться.

ОЛЕГ. Аня, а расскажите о себе.

АННА. А что именно? Я такая же донецкая. Из Горловки. Только я в Москву не уезжала. Я тут жила. Медицинский закончила. Потом в больнице работала.

ОЛЕГ. А с руками что случилось? С ладошками. Откровенность за откровенность. Расскажете?

АННА. А что тут рассказывать? (Осторожно кладёт кулёк с ребёнком на стол, встаёт, ходит по сцене.) Любимый муж. Любимые дети. Дом. Работа. Всё хорошо было. Мы вообще никакой политикой не интересовались. Это там, в Киеве, это далеко, думали мы. Там делать нечего, вот они на митинги и ходят. Когда человек работает, ему не до митингов. Ему надо денег заработать. Детей накормить. Хозяйство. Сад. Огород. Не до митингов. На митинги ходят те, кому делать нечего, у кого за душой ничего нет.

В общем, наступил четырнадцатый год. Вначале было тихо. А потом прилетели самолёты. И начали бомбить. Начался ад. Игорь детей и меня – в машину. И в Крым! Там квартиру сняли. Думали, переждём, всё закончится. Игорь туда-сюда мотался: из Горловки на полуостров и обратно. Работать-то надо. Кормиться-то надо. За квартиру платить надо. А тут я ещё и забеременела Катериной. В общем, вернулись мы. Тем более, Минские договорённости. Обещали, что будет всё хорошо.

Обманули, как обычно. Вернулись мы во всё тот же ад. Обстрелы. Обстрелы. Бомбёжки. Дети болеют. Я с пузом. Бегали к соседям в подвал прятаться. Так до весны и бегали. Решили, вот рожу, старшая школу закончит, и уедем. Куда угодно, но уедем. Не успели. Не успели уехать. НЕ УСПЕЛИ.

ОЛЕГ. Анна Павловна, простите. Я не знал. Если Вам тяжело...

АННА. Да, тяжело. Очень тяжело. В один из майских дней прилетело к нам два снаряда. Дочку пополам разорвало на моих глазах. Сыну спину осколками побило. От Игорька моего кровавое месиво осталось. От моего любимого – только фрагменты тела, как в протоколе записали. Фрагменты… Тела… Был любимый человек, а остались только фрагменты. А мне вот ладошки отрезало. Я руки успела поднять. Рефлекторное движение. Защитить родных руками, ладошками. А мне ладошки-то – раз! – и отрезало.

ОЛЕГ. Извините.

АННА. А разве можно такое извинить? Разве можно такое простить? За что? Мы-то что такое сделали страшное, чтобы нас вот так?! Вот так нас взять и убить.

ОЛЕГ. Найдём. Все ответят. Все.

АННА. А чего искать-то? Нашли уже.

ОЛЕГ. Нашли?

АННА. Да. Они и не скрываются. Подполковник Вооружённых сил Украины Виктор Юшко и его командир, подполковник Олег Лисовой. У нас на них даже уголовное дело завели. Да, завели, а они по-прежнему нас убивают.

ОЛЕГ. Ответят. Все войны когда-то заканчиваются. Закончится и эта. И вот тогда отвечать придётся всем, кто виноват.

АННА. Простите, я Вас своими проблемами загрузила. Просто давно свежего человека не видела. Нас как бездомных в Донецк переселили. Квартиру дали. Сам Захарченко дал лично. Крыша над головой есть, а вот бомбёжки не прекратились. А я боюсь. Я очень боюсь. Я даже устала бояться. Но всё равно страшно. Опять я про своё. Извините.

ОЛЕГ. Не бойтесь. Всё наладится. А вот эта гитара чья? На стене.

АННА. Моя.

ОЛЕГ. Вы играете?

Пауза. Анна смотрит на Олега. Поднимает вверх обрубки.

АННА. Уже не играю. Только пою. Я сама стихи сочиняла, и пела их. Романсы. А Вы почему спросили?

ОЛЕГ. Да я просто тоже пою. Правда, не сочиняю. Но пою. Высоцкого, Розенбаума, Вертинского.

АННА. Боже мой! Кто-то ещё поёт песни Вертинского?

ОЛЕГ. Да. Он мне очень нравится.

АННА. Спойте что-нибудь.

ОЛЕГ. Сейчас? Здесь?

АННА. Да. Сейчас и здесь. Вы же никуда не торопитесь?

Олег берёт гитару, настраивает её и начинает играть.

ОЛЕГ. Я не знаю, зачем и кому это нужно,

Кто послал их на смерть недрожавшей рукой,

Только так беспощадно, так зло и ненужно

Опустили их в Вечный Покой!

Осторожные зрители молча кутались в шубы,

И какая-то женщина с искажённым лицом

Целовала покойника в посиневшие губы

И швырнула в священника обручальным кольцом.

Анна садится за стол и начинает плакать. Олег останавливается.

ОЛЕГ. Извините, я не подумал. Надо было другую песню спеть. Мне просто эта у Вертинского больше всего нравится.

АННА. И какую? Какая у Вас на втором месте?

ОЛЕГ. Ну, наверное, «Мадам, уже падают листья».

АННА. Ну да. Осень. Дожди.

ОЛЕГ. Там, наверху, кстати, дождик накрапывает. И никаких обстрелов.

Напевает тихонько.

Мадам, уже падают листья,

И осень в смертельном бреду!

Уже виноградные кисти

Желтеют в забытом саду!

Ребёнок начинает хныкать. Анна подхватывает кулёк и убаюкивает дочь. Олег перестаёт петь.

ОЛЕГ. Я её разбудил?

АННА. Ничего страшного. Сейчас уснёт. Дети спят много.

В подвал входят Михеич и Никита.

ОЛЕГ. Ну, что там?

МИХЕИЧ. Разгрузили. Можете ехать обратно.

АННА. Спасибо за обед. И за песни.

НИКИТА. Ма, бабушка домой зовёт. Говорит, что всё тихо. Пошли, ма.

АННА. Сейчас иду. Сейчас. Если хотите, Олег (Вас же Олег зовут?), возьмите гитару себе. Она мне не нужна больше. Нечем струны перебирать. А гитара хорошая, на заказ сделанная.

ОЛЕГ. Спасибо.

МИХЕИЧ. Анна Павловна, Вы идите, а то я подвал закрываю. На замок. Тут теперь материальные ценности.

АННА. Да. Иду. (Встаёт.)

ОЛЕГ. Анна! Анна Павловна! А хотите, я вместе с гитарой Вас заберу?

МИХЕИЧ. Куда это?

ОЛЕГ. В Москву. Я же говорю, у меня дом большой. Там, во флигелёчке, уже живёт одна семья с Донбасса. Знакомые мои. Друзья детства. У них дом сгорел, а я приютил.

МИХЕИЧ. Во флигелёчке?

ОЛЕГ. Да. Там места много у нас. Всем хватит. Хотите?

МИХЕИЧ. Анна, соглашайся.

НИКИТА. Ма, мне бабушке что сказать? Она ругалась, что сама за тобой придёт.

АННА. Подожди. Видишь, у нас тут серьёзный разговор.

ОЛЕГ. Да. Я серьёзно.

МИХЕИЧ. Соглашайся.

АННА. Обалдеть! Я всю жизнь смеялась над бабами, которые плачут над мыльными сериалами. И вот. Вот он, олигарх на белом коне.

МИХЕИЧ. У него КАМАЗ.

АННА. Ну да. Олигарх на белом КАМАЗе, который вдруг решил удочерить калеку и двоих её детей. Как же я ошибалась-то! Оказывается, правда, есть такие сюжеты.

ОЛЕГ. Я серьёзно.

НИКИТА. Ма.

АННА. Да погоди ты. «Ма» да «ма». Подождёт бабушка.

НИКИТА. Я уже не про бабушку хотел спросить.

ОЛЕГ. В общем, я всё равно тут в одно место должен заехать. Мой телефон у Михеича есть. Я через пару часов предварительно ему позвоню и приеду. А вы пока решайте.

АННА. Так я же не одна. У меня вон, дети и родители.

ОЛЕГ. Я всех возьму. Места много. Правда, за один раз всех в КАМАЗ не засунуть, но через неделю я опять еду. Я вас приглашаю жить в моём доме. Вот. Я поехал. А Вы решайте, Аня. Можно же Вас Аней называть?

АННА. Можно. Но Вы же меня не знаете совсем!

ОЛЕГ. Ну, я же Вас вижу. Вас, Вашу боль, Ваших детей.

МИХЕИЧ. Соглашайся.

ОЛЕГ. Не торопитесь, подумайте. Я через два-три часа приеду.

НИКИТА. Ма.

АННА. Погоди. Я подумаю. Да, я подумаю.

ОЛЕГ. Тогда до свидания!

Олег уходит.

НИКИТА. Ма.

АННА. Что тебе, неугомонный?

НИКИТА. А вот когда я был маленький, мы с тобой в ладушки играли. Помнишь? Ладушки, ладушки, где были? У бабушки.

АННА. Помню.

НИКИТА. Я вот хотел спросить. Ты теперь не сможешь в ладушки играть?

АННА. Никитка, ну какие ладушки? Тебе сколько лет? Это игра для маленьких. Тебе вот в шахматы надо бы научиться играть.

МИХЕИЧ. Или в карты, на худой конец. В покер или в дурачка. В подкидного.

НИКИТА. Я не про себя. Я вот про Катю. Она вырастет немного, и надо будет с ней играть в ладушки. Ты же не сможешь?

АННА. Смогу. Я всё смогу. Не переживай.

В подвал входит мама Анны.

ВЕРА АФАНАСЬЕВНА. Аня, пошли домой.

МИХЕИЧ. Во, Афанасьевна, богатой будешь. Только-только про тебя говорили.

ВЕРА АФАНАСЬЕВНА. В каком это смысле?

МИХЕИЧ. Да Никита вот вспомнил стишок. Ладушки, ладушки, где были? У бабушки.

НИКИТА. Это игра такая.

АННА. Иду, мам. Сейчас только кое-что у нашего завхоза узнаю.

ВЕРА АФАНАСЬЕВНА. А что случилось?

МИХЕИЧ. Да вот, привезли гумпомощь. А водитель предложил Анне Павловне переехать в Россию жить. В Москву.

НИКИТА. Я хочу в Москву. Там красиво и войны нет.

АННА. Да погодите вы все! Михеич, что это за человек, водитель? Он всех к себе, что ли, зовёт жить?

МИХЕИЧ. Так, рассказываю. Нормальный мужик. Несколько месяцев назад забрал к себе одноклассника. Того миной накрыло на передовой и ногу оторвало. Вместе с семьёй забрал. Там два пацанчика и жена. Нормальный мужик. Гуманитарку нам возит с весны каждый месяц. Обещал через пару часов заехать и забрать вас всех. В Москву.

НИКИТА. Ма, а в Москве метро есть?

АННА. Да.

ВЕРА АФАНАСЬЕВНА. А Аню он откуда знает?

МИХЕИЧ. Ниоткуда. Только что увидел.

АННА. Я вообще ничего не понимаю. Как так, вот так сразу?

ВЕРА АФАНАСЬЕВНА. Я пошла вещи собирать.

МИХЕИЧ. Во. Правильно.

НИКИТА. Ура!

АННА. Мама, а вдруг он извращенец?

МИХЕИЧ. Он женатый. Кольцо на пальце.

ВЕРА АФАНАСЬЕВНА. Дочка, поехали! Ты тут с ума сойдёшь, в подвале сидеть. Хуже не будет. Поехали!

МИХЕИЧ. Слушай мать. Она плохого не посоветует.

ВЕРА АФАНАСЬЕВНА. Пошли. Катька спит ещё?

АННА. Спит.

МИХЕИЧ. Так. А кто груз-то будет охранять? Я думал, Анна Павловна.

АННА. Вот ты и поохраняешь.

ВЕРА АФАНАСЬЕВНА. Пошли.

НИКИТА (подбегая к краю сцены). А мы в Москву поедем. Вот!

МИХЕИЧ. Не. Мне проще подвал закрыть. Мне же Олег звонить будет, а тут сигнала нет. Я с вами.

Все выходят.

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

Тот же подвал. В него входят с чемоданами Анна, Вера Афанасьевна с внучкою на руках и Никита.

АННА. Ну вот, смотри. Только в подвал спустились, и она замолчала. А так орала, как резаная!

ВЕРА АФАНАСЬЕВНА. Рефлекс выработался. В подвале сухо и тихо, а наверху холодно и обстрелы. И дождь идёт. Терпеть не могу эти осенние дожди: падает с неба какая-то гадость.

АННА. Это точно.

НИКИТА. Мама, а папину могилу мы с собой разве не возьмём?

ВЕРА АФАНАСЬЕВНА (крестится). О, господи! Что ты такое говоришь?

АННА. Нет, сынок, папа здесь останется. И сестрёнка твоя тут останется. Навсегда. А мы к ним потом приедем.

НИКИТА. Мы вернёмся?

АННА. Обязательно вернёмся. Вот закончится война, и вернёмся.

НИКИТА. А когда она закончится?

ВЕРА АФАНАСЬЕВНА. Да что ты к матери-то пристал?

АННА. Никитка, все войны когда-то да заканчиваются. И эта закончится.

НИКИТА. Правда?

АННА. Правда. Закончится, и мы вернёмся домой.

НИКИТА. Так дома же нет!

АННА. А ты к этому времени вырастешь и построишь новый. На месте старого. Ещё красивее, чем прежний. Построишь же?

НИКИТА. Построю.

ВЕРА АФАНАСЬЕВНА. Мечты, мечты. Сейчас выжить бы. Хорошо, бог послал доброго человека, а то так бы по подвалам и мыкались.

АННА. Мечтать всегда надо. Без мечты человек погибнет.

НИКИТА. А я мечтаю съесть пять кило мороженого, пломбира.

ВЕРА АФАНАСЬЕВНА. Будет тебе мороженое и какао с пирожным.

В подвал входят Михеич и Пал Палыч, отец Анны.

АННА. Ну что там?

ПАЛ ПАЛЫЧ. А чё вы весь подвал коробками заставили?

АННА. Папа, что там?

ВЕРА АФАНАСЬЕВНА. Паша, что там?

МИХЕИЧ. Да всё нормально.

ПАЛ ПАЛЫЧ. Да, звонил ваш олигарх. Через десять минут будет.

АННА. Ох!

ВЕРА АФАНАСЬЕВНА. Ну и отлично. Паша, ты за домом приглядывай, а то сам знаешь, растащат всё. И за квартирой.

МИХЕИЧ. А ты, Палыч, что, не едешь в счастливое будущее?

ПАЛ ПАЛЫЧ. Не, ну куда мне? Спина болит. Да и за домом приглядывать надо. Хозяйство, туда-сюда. Я за сторожа остаюсь.

АННА. Папа, ты и за нашим домом тоже приглядывай.

ПАЛ ПАЛЫЧ. Аня, там от вашего дома только сад остался и сарай. Чего там приглядывать?

АННА. Всё равно приглядывай, а то кирпичи растащат. А они нам ещё пригодятся – новый строить.

НИКИТА. Я буду строить новый дом, когда вырасту и из Москвы вернусь.

АННА. Нам до этой Москвы ещё доехать надо.

ПАЛ ПАЛЫЧ. Доедете, доедете.

В подвал входит Олег.

АННА. Добрый вечер!

ВЕРА АФАНАСЬЕВНА. Здравствуйте!

ОЛЕГ. Добрый! Там дождик зарядил. Я к самому подъезду машину подогнал.

МИХЕИЧ. Дождь в дорогу – это хорошая примета. Это значит, что всё хорошо будет, и доедете без проблем.

ОЛЕГ. Да нам главное – до границы добраться.

АННА. А ещё в дождь украинские беспилотники не летают. Дождь – это хорошо.

ПАЛ ПАЛЫЧ. Здравствуйте! (Здоровается с Олегом за руку.) Я отец Анны. Я тут остаюсь.

АННА. Олег, я забыла Вам сказать, что у нас украинские паспорта. Ни прописки, ничего нет. А у меня так вообще обгоревший. Но зато есть свидетельство о рождении. А на детей ничего нет, даже свидетельств.

ВЕРА АФАНАСЬЕВНА. Я с паспортом.

ОЛЕГ. Не переживайте, на месте всё сделаем. Уже есть опыт, к сожалению. И на детей тоже, и гражданство вам оформим. Я своих друзей подключу из Международной Евроазиатской коллегии адвокатов.

АННА. Спасибо. Звучит солидно.

НИКИТА. Ура! Ура! Ура!

ОЛЕГ. Всё будет хорошо.

ВЕРА АФАНАСЬЕВНА. Дай-то бог!

ПАЛ ПАЛЫЧ. Давайте сядем перед дорогой.

Все усаживаются. Проходит полминуты.

АННА (встаёт). Поехали.

НИКИТА. Поехали. Можно я рядом с водителем сяду?

ОЛЕГ. Можно.

ВЕРА АФАНАСЬЕВНА. С богом! Паша, ты не ходи с нами. Там всё равно дождь. У тебя спина.

ПАЛ ПАЛЫЧ. Вы позвоните, как доберётесь.

АННА. Обязательно, папа. Обязательно позвоним.

НИКИТА. Я рядом с водителем!

МИХЕИЧ. Хорошей дороги!

ОЛЕГ. Поехали!

Все хватают чемоданы и сумки. Выходят из подвала. Остаются Михеич и Пал Палыч.

ПАЛ ПАЛЫЧ. Хорошей дороги!

МИХЕИЧ. Да доедут. Что с ними будет?

В подвал врывается Никита.

НИКИТА. Гитару забыли! Мама за гитарой послала.

Пал Палыч снимает со стены гитару и отдаёт Никите.

ПАЛ ПАЛЫЧ. Осторожно, не поцарапай! Я в своё время за эту гитару бешеные деньги отдал.

Никита хватает гитару. Убегает.

ПАЛ ПАЛЫЧ. Осторожно, говорю, Никитка! И позвоните мне!

МИХЕИЧ. Пашка, может, в дурачка перекинемся? Мне всё равно вот груз охранять.

ПАЛ ПАЛЫЧ. Да не люблю я в подкидного.

МИХЕИЧ. Тогда в покер. На спички. У меня вот, два коробка. Один твой.

ПАЛ ПАЛЫЧ. В покер можно. А в какой? В Холдем или в Омаху?

МИХЕИЧ. В Холдем. Люблю Холдем. Дождь ещё долго будет.

ПАЛ ПАЛЫЧ. Тогда раздавай. Мне спешить некуда. Мои все уехали. А в Горловку под дождём переться как-то не хочется.

Михеич достаёт карты. Мужчины садятся за стол и начинают играть.

Главы из романа Такое время.

Глава 19

В Москве, в Ясенево, у него была небольшая двухкомнатная квартира, где он останавливался на ночь и иногда проводил в ней выходные. В квартире, кроме Виктора, жила Лизавета – молодая девушка из Крыма. Черноволосая, невысокая и спокойная. То ли гражданская жена, то ли просто сожительница. Жила она здесь уже довольно долго, почти год. Или даже больше.

Однажды весной, ещё в школе, с Виктором случилась история: когда их класс накрыла пора влюблённости, в него влюбились сразу две девочки, его одноклассницы. Он вначале обалдел от свалившихся на него знаков внимания. Но потом воспринял это как должное, и позволил себя любить обеим, не говоря ни «да», ни «нет» никому из них.

Их треугольник просуществовал до летних каникул, а после этого девочки остыли. И Виктор на всю жизнь усвоил одно простое правило: женщин можно и надо использовать. Главное, не показывать, что они тебе интересны. Как только дашь слабину и поддашься чувствам, всё – будут уже использовать тебя.

Придерживаясь такого простого правила, Виктор прожил три десятка лет, только однажды запятнав свой паспорт штампом о браке и через полгода – о разводе. С тех пор женщины в его жизни были постоянно, но одна сменяла другую, не оставляя следов.

Вот только Лиза как-то очень надолго задержалась. Елизавета Громова. Молчаливая, неторопливая, она приехала в Москву почти год назад. Работала официанткой в баре в «Сити». Виктора она окружила незаметной заботой о быте в московской квартире. У него всегда были выглажены штаны и рубашки. В холодильнике ждал остывший ужин. Она не спрашивала, где он ночует, когда не приезжает домой. Не интересовалась его работой. Она просто жила в его квартире, спала с ним и заботилась о нём.

Виктор открыл дверь своим ключом. В прихожей разделся, разулся. Из кухни выглянула Лиза.

– Привет, – сказала она, – ужинать будешь?

– Нет, – ответил Виктор, – я только что «отфастфудился».

– Ну вот, – расстроилась Лиза, – а я борщ сварила. На косточке. Очень вкусный.

– Нам надо поговорить, – сказал Виктор, входя на кухню.

– Да, конечно, – Лиза села за стол напротив Виктора. – Может, всё-таки полтарелки? Очень вкусный. Я старалась.

– Погоди, – поморщился Виктор, – не до борща. Дело серьёзное.

– Слушаю, – Лиза успокоилась и замерла, – говори.

– В общем, я встретил женщину всей своей жизни, – сказал Виктор внезапно охрипшим голосом. – Встретил, и мы полюбили друг друга.

Лиза застыла. Воцарилась тишина. Лишь где-то за стенкой звучал «Наутилус»: «Я хочу быть с тобой, я хочу быть с тобой».

– И эта женщина не я? – вдруг очнулась Лиза.

– Не ты, – подтвердил Виктор.

– А кто? – снова спросила Лиза.

– А какая разница? – удивился Виктор. – Какая тебе разница, кто она?

– Да так, – Лиза встала, достала из холодильника банку колы, налила себе, – просто интересно. Я думала, ты мне сегодня предложение сделаешь. Думала, что поженимся. Я тебе детишек нарожаю.

– Лиза, – тихо сказал Виктор, – у нас была договорённость. Живём вместе без обязательств. Тебе удобно – не надо квартиру снимать. Мне тоже удобно было.

– Я думала, ты меня любишь, – всхлипнула Лиза. – Я думала, что мы всегда будем вместе.

– Прости, – сказал Виктор, – я не люблю тебя. И я ничего тебе не обещал.

– Но я думала... – как заезженная пластинка, опять начала Лиза.

– Не надо думать! – вдруг зло сказал Виктор. – Зачем что-то придумывать и о чём-то мечтать? У нас были договорённости, и ты всё отлично знала. Зачем что-то придумывать?

Лиза допила колу и вытерла слёзы.

– Я договорился со знакомой риэлторшей, – продолжил Виктор, – она тебе завтра покажет несколько квартир. Выберешь любую. Первый месяц я проплачу.

– Не надо, – сказала Лиза.

Она достала свой телефон, набрала номер, коротко переговорила с собеседницей. Договорилась завтра утром приехать.

– Это Маша, – пояснила она Виктору, – тоже из Крыма. Жаловалась, что дорого одной за квартиру платить. Так что я завтра с утра съеду.

– Хорошо, – кивнул Виктор, – спасибо тебе. Я тут, на кухне лягу.

– А как же прощальный секс? – усмехнулась Лиза.

– Не надо, – поморщился Виктор. – Уж рубить так рубить. Извини, что так получилось. Но я и вправду тебе ничего не обещал.

– Я знаю, – ответила Лиза и встала.

Она вышла из кухни, плотно притворив за собой дверь. А Виктор разложил диванчик, подвинув стол вплотную к кухонному уголку, достал одеяло и подушку из шкафчика, натянул постельное бельё и лёг спать.

Глава 20

Когда он проснулся, Лизы в квартире уже не было. Он увидел лишь аккуратно застеленную постель и ощутил слабый запах её духов. На душе было муторно и гадко.

Виктор прошёлся по квартире. Нашёл в ванной трусики и в шкафу лифчик. Выкинул находки в помойное ведро. Позвонил уборщице.

– Надо сегодня сделать генеральную уборку, – сказал он по телефону. – И попросите мужа, пусть мне замок поменяет. Он же у Вас слесарь?

– Сделает, – отозвалась трубка, – но сегодня выходной, поэтому по двойному тарифу.

– Без проблем, – ответил Виктор, – я буду дома. Ну, может быть, на часик или два отлучусь.

Через 30 минут приехали уборщица и её мрачный муж-слесарь, который поменял личинку замка, забрал деньги и уехал. А уборщица Богдана принялась наводить порядок в этой и так чистой квартире.

Виктор съездил в парикмахерскую – постригся и побрился. Долго выбирал, что ему надеть в театр. Остановился на сером свитере, джинсах и тёплой стёганой куртке.

Вечером, в двадцать минут седьмого, он уже стоял у дверей театра. Полину увидел издалека. Она вышла из-за поворота на костылях. Управлялась она с ними довольно шустро.

Виктор подошёл. Поздоровался.

– А машину Вы где поставили? – спросил он девушку.

– Меня подруга подвезла, – ответила та. – Я свою в сервис отдала. Вы же на колёсах? Подвезёте меня после спектакля домой?

– Да, конечно, – ответил Виктор, – без проблем. Я как раз после спектакля в «Шесть озёр» собирался. Пойдёмте внутрь. Холодно.

Они зашли в театр. Виктор сдал одежду в гардероб, получил бирки и вернулся к Полине. Она сидела на диванчике, положив костыли рядом с собой. На ней был жёлтый свитер, джинсы и меховые сапожки.

– А какой у нас ряд? – протяжно спросила Полина, глядя на Виктора снизу вверх.

– Десятый, – отозвался он и, незаметно перейдя на «ты», с улыбкой сказал: – Ты мне племянницу напомнила, она с такой же интонацией спрашивает.

– А сколько племяннице лет? – в той же манере продолжила Полина.

– Десять, – ответил Виктор. – Очень вредная девчонка, между прочим.

– Я тоже вредная, – заявила Полина и тут же обычным голосом добавила: – Пойдём садиться? Уже второй звонок прозвенел.

– Пошли, – улыбнулся Виктор.

Он помог девушке подняться. Вместе они прошли в зрительный зал, нашли свои места и сели. Сидели не совсем по центру, а ближе к левому краю. Но видно всё было отлично.

Начался спектакль. На сцену выбежали актёры. Зазвучали стихи Евтушенко. Однако Виктор смотрел на свою спутницу. Чуть скосив глаза, он наблюдал за её лицом.

А Полина с началом спектакля вся была на сцене. Её личико порозовело, глазки открылись и засверкали. Виктор невольно залюбовался ею.

Полина почувствовала на себе взгляд и посмотрела на Виктора. Он смутился и повернул голову в сторону сцены. Там бегали люди, переносили большие кубики с места на место и читали стихи.

Виктора захватило происходящее на сцене. На подобной постановке он был впервые. Обычно мать брала его на классические спектакли: с декорациями и с нарядами на героях, которые соответствовали времени действия.

А тут всё было гораздо проще. Люди, кубики и стихи. Они лились со сцены, обволакивали, заставляли себя слушать.

Виктор на время забыл, где он и что тут делает. Он забыл о Полине, о Беляше, о своём отце. Он слушал, слушал и слушал.

Спектакль закончился внезапно. Раздались аплодисменты. Актёры вышли на поклон.

– Надо было цветы купить, – шепнул Виктор Полине на ухо.

– В следующий раз, – ответила она ему громко. – Мне очень понравилось. Спасибо.

– Мне тоже, – ответил Виктор.

Они дождались, когда публика выйдет из зала. Полина взяла костыли и поковыляла к выходу. Виктор старался ей не мешать, идя рядом.

Вышли на улицу. С неба неторопливо падали снежинки.

– Я сейчас, – сказал Виктор, – за машиной сбегаю. Она за углом, на парковке.

И он, оставив у входа в театр свою спутницу, ринулся за автомобилем. Пока заводил, разворачивался и ехал, почему-то очень сильно нервничал. Как будто боялся, что подъедет, а Полины на месте не будет. Но она стояла там же, где он её оставил. Маленькая, беззащитная и какая-то жалкая.

Виктор припарковался рядом с ней, включив аварийку. Сразу же какой-то водитель возмущённо загудел позади, но, увидев, кого усаживает Виктор на пассажирское сиденье, понимающе и извиняясь поднял руки.

Сели. Поехали. Снегопад усилился. С неба падали белые хлопья, превращаясь на дороге в грязную кашу.

– У меня в Москве квартира есть, – осторожно сказал Виктор, – можешь там переночевать. А я у друга устроюсь. Он в соседнем доме живёт. А то, я боюсь, нам снег все карты спутает.

– Нет, я хочу в «Шесть озёр», – ответила Полина, – ты же обещал.

– Раз обещал, значит, отвезу, – улыбнулся Виктор и продекламировал: – «А снег идёт, а снег идёт».

– «И всё мерцает и плывёт», – откликнулась Полина. – «За то, что ты в моей судьбе, спасибо, снег, тебе».

Она рассмеялась тихо и звонко, как колокольчик.

– Я когда служил в армии, у нас зимой как-то снега навалило по самые крыши, – внезапно начал рассказывать Виктор. – Занесло всё вокруг, в том числе и железнодорожные пути. И нас послали их расчищать. Это такой кайф был! На свободе, не в части. Свежий воздух. Снег. А ты его чистишь и чистишь.

Он всю дорогу, пока ехали, рассказывал об армейских буднях. И про эту расчистку снега. И про то, как ночью на кухне тайком жарили картошку. И про наряды вне очереди. И про самоволку, когда бегал к девчонке.

Выехали за МКАД. Симферопольское шоссе было более-менее чистым, а вот к самому коттеджному посёлку пришлось пробиваться – дорогу основательно занесло.

Виктор замолчал, исчерпав весь запас своих армейских историй. Полина, судя по всему, задремала.

P.S. На этом публикацию я приостанавливаю. Романом заинтересовалось одно крупное издательство. Спасибо за критику и поддержку. Целую, Шестой )

© Вадим Фёдоров www.vadimfedorov.eu

Продолжение романа Такое время

Глава 16

Дорога до места была разбитой. Яма на яме. Но перед самим посёлком, метров за триста, внезапно появился асфальт. И даже присутствовала расчерченная на нём разметка.

Шлагбаум. Будка. Длинный забор по обе стороны от неё. Небольшая площадка перед въездом в посёлок. Виктор припарковался на ней и вышел из машины. К нему сразу же подбежал какой-то низенький человек, с круглой, наголо бритой головой.

– Пойдёмте, пока не стемнело, – затараторил он, – посмотрите дом при дневном свете. А Вы один? Без Анны?

Виктор догадался, что человек принял его за кого-то другого (вероятно, за покупателя дома), и это было ему только на руку.

– Один, – кивнул Виктор, – без Анны.

– Ну, ничего страшного, – опять скороговоркой сказал лысый. – Меня Владимир Николаевич зовут. Можно просто Володя. Я Вам покажу дом и в Москву поеду. Здесь не останусь. Завтра с утра дел много, надо на месте быть.

И он, взяв Виктора за локоть, потащил того мимо будки со скучающим охранником и шлагбаума, вглубь посёлка.

Внутри посёлок выглядел очень даже прилично: асфальтированные улочки, низкие заборчики, постриженные клумбы перед домами. Жилище Владимира Николаевича находилось почти у самой реки – красивый двухэтажный дом, отделанный тёмно-красным кирпичом. По периметру участка росли голубые ели.

– Вот, – снова затараторил Владимир Николаевич, – от сердца отрываю. Всё новое. Вся сантехника. Унитазы итальянские, из Вероны. Плитка немецкая. И камин есть.

– А соседи кто? – перебил его Виктор.

– Справа – айтишник какой-то с семьёй, – начал рассказывать Владимир Николаевич. – Фадеевы их фамилия. Очень редко бывают. А слева – Князевы. У них самый большой дом и участок в посёлке. И даже пристань своя есть, хотя это и запрещено. Природоохранная зона и прочее.

– А почему посёлок так называется? – перебил Владимира Николаевича Виктор. – Тут же озёр нет.

А сердце в груди вдруг гулко забухало, и уши начали гореть: Князев вот тут, под боком, в соседнем доме живёт.

– Учредители из города Озёры, – объяснил Владимир Николаевич, – их шесть человек. Вот и назвали «Шесть озёр». Хотя да, озёр нет. Зато Ока под боком. Тут такая рыбалка! Это что-то.

– Сколько? – спросил Виктор. – Сколько стоит Ваш дом?

– Так Вы его не смотрели же, – удивился Владимир Николаевич.

– Сколько? – повторил Виктор.

– Бесплатно совсем отдаю, – вздохнул хозяин. – Одиннадцать миллионов, и он Ваш. Там одной плитки на пятьсот тысяч.

– Да Вы с ума сошли! – улыбнулся Виктор. – Сто километров от Москвы и одиннадцать? Это дорого. Девять максимум он стоит. А я у Вас куплю за восемь. Устроит?

Владимир Николаевич пожевал губами, закатил глаза наверх, что-то подсчитывая.

– За девять отдам, – наконец-то сказал он. – Там итальянская сантехника, сумасшедших денег стоит.

– Договорились, – Виктор протянул ему руку. – Дайте мне Ваш номер. Вам позвонит мой адвокат, и всё оформим. Если хотите, я завтра утром завезу сто тысяч залога.

– А Анна как же? – спросил Владимир Николаевич, протягивая руку.

– А зачем нам посредник? – вопросом на вопрос ответил Виктор. – Лишние деньги только отдавать.

В это время у Владимира Николаевича зазвонил телефон. Он принял звонок и долго слушал, что ему говорят.

– Во-первых, – Владимир Николаевич нарочито громко сказал в телефон, смотря при этом на Виктора, – Вы опоздали. Во-вторых, приехали без клиента. А я завтра не могу. Я завтра занят. Позвоните мне через два дня.

И отключился. Протянул Виктору визитку с номером телефона.

– Завтра привезу залог, – пообещал Виктор.

Он ещё раз пожал руку хозяина, скрепляя договор, и поспешил к выходу.

– А дом-то так и не посмотрите? – крикнул ему вслед Владимир Николаевич.

– Завтра, всё завтра, – через плечо ответил ему Виктор.

На следующий день в 11 утра он привёз Владимиру Николаевичу залог – сто тысяч рублей. И заодно посмотрел дом, и он ему понравился. На первом этаже был гараж, подсобные помещения, душ с туалетом и большая гостиная с камином и выходом на задний двор. На втором – размещались две спальни и кабинет.

– Маму сюда перевезу, – сказал Виктор Владимиру Николаевичу, – ей тут будет хорошо. Свежий воздух и речка рядом.

Глава 17

Мама Виктора отказалась ехать в «Шесть озёр».

– Я и так в сосновом бору живу, – сказала она, – свежего воздуха у меня в избытке. Белки под окнами бегают. Да и подруги у меня тут. Не поеду.

Сын уговаривал-уговаривал мать, но всё было бесполезно.

Да и самому ему было не очень удобно жить в этом посёлке, поэтому он появлялся там раз в два-три дня. Ночевал то в Протвино, то в Москве – в зависимости от того, где он был нужен по работе.

А бизнес у Виктора расширялся. Граждане нашей страны начали заботиться о собственной безопасности и ставили системы видеонаблюдения, тревожные кнопки, сигнализацию. Провинциальный Серпухов приносил кое-какой доход, но в основном заказы шли из Москвы.

Дом Беляша по договору отошёл к Виктору. Он поменял в нём входную дверь, поставив железную, с хитрым замком. Заменил окна. Починил проводку в подвале. Спустя несколько месяцев выкорчевал пару старых яблонь и проложил въезд к самому гаражу, где одиноко стояли пять синих бочек.

Первым желанием Виктора было – срубить берёзу, стоявшую за домом. Срубить и рыть землю: лопатой, руками – да чем угодно. Но он сдержался. Раскрой он сейчас захоронение своего отца, поднялся бы шум. А шум ему в данное время совсем был не нужен. Абсолютно не нужен. Ему нужен был Алексей Николаевич Князев по кличке Князь – один из тех, кто был причастен к страшной смерти его отца.

И хотя Виктор стал соседом Князева, ничего ему это не принесло. У Князя весь участок был обнесён высоким забором. По периметру – простенькая, но эффективная система сигнализации и видеонаблюдения.

Когда Виктор спустя неделю позвонил в князевский домофон, сказав, что он их новый сосед, желающий познакомиться, домофон кашлянул в ответ и послал его далеко-далеко. В солнечные дали.

Единственно, что смог сделать Виктор, это установить на крыше своего дома якобы телевизионную антенну, а на ней – закамуфлированную видеокамеру с высоким разрешением.

На втором этаже он оборудовал комнатку для себя: стол, стул, компьютер с принтером и стеллаж, где одиноко лежала папка от Петровича.

Виктор, приезжая в дом, готовил себе еду, убирался и лишь поздно вечером садился за компьютер, чтобы просмотреть то, что ему наснимала камера за несколько дней.

Хоть и видно было не много, так как основная часть жизни его соседей проходила в доме, но кое-что можно было разглядеть и с соседской крыши. Плюсом была камера, нацеленная на въезд во двор Князевых.

В доме жили трое.

Сам Князь. Он занимал весь второй этаж. Ездил на «Рендж Ровере», естественно, чёрного цвета.

Дочь Князя – Полина. Невысокая девушка. Хромая. По двору передвигалась на костылях, но довольно быстро. Водила машину той же марки, что и Виктор, – «Мерседес» А-класса. Но только у неё этот автомобиль был последнего поколения, а у Виктора постарше, предыдущей генерации.

По двору также часто проходила экономка Князя – черноволосая Галина. Она, собственно, и содержала дом в порядке: убирала, общалась с грузчиками или приезжавшими рабочими, покупала продукты и стирала бельё. Бельё, кстати, она почему-то сушила по старинке, во дворе на бельевых верёвках.

Раз в две недели появлялся садовник и работал на приусадебном участке: что-то копал, стриг траву, рыхлил землю. Затем вечером, загрузив в прицеп мусор, уезжал.

В субботу после обеда дочь Князя отлучалась, а к хозяину под вечер приезжала компания. Как правило, это был Хромой со свитой, но иногда к ним добавлялись незнакомые Виктору персоны – то ли гости, то ли нужные люди.

Один раз камера запечатлела даже известного всем артиста. Он, хоть и был в возрасте, но вёл себя довольно резво.

Ночью соседские гости пьянствовали: иногда шумно, иногда не очень. В воскресенье ехали или на рыбалку, или на охоту.

С рыбалкой было всё понятно, ведь участок Князя выходил к самой речке и имел свой собственный причал. А из лесов тут был только заповедник. Но когда однажды Виктор увидел на видео, как из маленького грузовичка субботним вечером выгружают голову зубра и разрубленное на куски тело лесного великана, он понял, что охота происходит именно в заповеднике.

Вот тогда-то, после увиденной сцены с зубром, Виктор и начал передавать видео и фото Петровичу. Тот опознал в гостях Князя нескольких криминальных авторитетов из соседних районов, некоторых местных бизнесменов и практически всю прокуратуру района. Прокурор, его замы и даже делопроизводитель – все побывали у Князя в гостях. Вся прокуратура в полном составе.

– Суки, – незлобно сказал Петрович. – В принципе, об этом давно известно, но вот так, с фотками, это я вижу впервые. А за зубра я бы их всех самих бы пострелял. Он же в Красной книге!

– В Красной, – подтвердил Виктор.

– Может, СМИ подключим? – предложил Петрович. – Подкинем фотки кому надо. Пусть им шухер наведут.

– Нет, – ответил Виктор, – никаких СМИ. Потом с зубрами разберёмся. Не вымрут. Не успеют. А вот меня сразу по фотке вычислят, и я тогда точно вымру.

– Ну да, – согласился Петрович, – ты прав. Но фотки я приберегу для судного дня. Когда-то же он наступит?

– Судный день? – переспросил Виктор. – Вы имеете в виду конец света?

– Я имею в виду конец беспредела, который сейчас творится, – пояснил Петрович.

– Ну, по сравнению с девяностыми, сейчас вроде с этим делом поспокойнее стало, – осторожно сказал Виктор.

– Сейчас – да, – кивнул Петрович, – но в основном в Москве. А в провинции всё то же самое. Разве что на улицах не стреляют. И те, кто в девяностые народ пачками косил, сейчас жизнью наслаждаются, а это неправильно.

– Неправильно, – согласился Виктор. – Но Вы моим материалам хода не давайте. Придёт их время. Но не сейчас.

– Ну, я же сказал, что не буду, – пообещал Петрович. – Полежат, ничего с ними не случится. Ты долго будешь с крыши за Князем-то следить?

– Сколько понадобится, – ответил Виктор. – Я не спешу. Время есть.

Глава 18

А время текло. За летом наступила осень, за осенью – зима.

В маленькой комнатке на полке у Виктора лежал уже гигабайтный хард-диск, забитый записями с камеры наблюдения. Там же пылились несколько папок с фотографиями и расшифровкой, кто и когда бывал в гостях у соседа – гражданина Князева.

Всё сдвинулось с места в начале декабря.

Виктор в тот день встал поздно. Накануне до полуночи они с Семёном переделывали то, что наворотили на объекте два новых работника. Ребята были молодые, без опыта. Поставив систему пожарной сигнализации, они смотались на выходные, даже не проверив её. На телефонный звонок один из парней ответил просто: «У нас выходные».

– Вы уволены, – сказал им Семён.

– Не имеете права, – заволновался новоиспечённый работник.

– Имею, – ответил Семён. – Вы на испытательном сроке. Испытания прошли неуспешно. В понедельник привезите униформу в контору и можете катиться на все четыре стороны.

Парень попытался ещё что-то сказать, но Семён не стал его слушать и отключил телефон.

Когда закончили, Виктор подумал было уехать в Москву, переночевать там. Но это было далеко, а до «Шести озёр» рукой подать. Вот он и приехал в уже ставший родным коттеджный посёлок.

Проснулся около одиннадцати. Не спеша позавтракал. Вышел с лопатой, раскидал снег возле ворот. Когда заканчивал, обратил внимание, что соседские ворота открылись. Из них выехала машина дочери хозяина. Выехала и встала. Ворота не хотели закрываться из-за снега.

Виктор подошёл, лопатой откинул ледяную глыбу, преградившую путь одной из створок ворот. Стекло со стороны водителя опустилось.

– Спасибо, – сказала Полина. – Вы наш сосед?

Симпатичное лицо с минимумом макияжа. Чуть вздёрнутый носик. Белоснежные зубки.

– Сосед, – подтвердил Виктор. – Вы в Москву?

– В Москву, – ответила Полина, – а что?

– Вы не подумайте ничего плохого, – заторопился Виктор, – у меня просто на завтра два билета есть в «Таганку». С мамой собирался, а она заболела. Я вот и хотел спросить: Вы не составите мне компанию?

Сказал и замолчал, мысленно обзывая себя дураком.

– Я? – удивилась Полина. – Даже не знаю. Можно, конечно. А что за спектакль?

– Сейчас! Я Ваш телефон запишу, – Виктор развернулся и побежал к своему дому, по-прежнему в уме костеря себя на чём свет стоит. – Я сейчас, не уезжайте!

За воротами, скрывшись от глаз Полины, он вытащил телефон из кармана брюк, быстро нашёл номер, забитый в телефонной книге. Там ответили сразу.

– Добрый день, Полина, – улыбнулся в трубку Виктор. – Мы у Вашей матушки систему сигнализации недавно ставили в квартире. Вы мне обещали билеты на спектакль.

– Помню, помню, – отозвалась на том конце провода другая Полина. – Вы сегодня придёте?

– Завтра. У Вас есть спектакли завтра? – спросил Виктор.

– Есть. Я организую Вам две контрамарки. Вам же две надо? – поинтересовалась Полина.

– Две, – подтвердил Виктор.

– Тогда я оставлю на свою фамилию два билета в партер, – пообещала она.

– А как спектакль называется? – спросил Виктор.

– «Лет нет», – отозвалась Полина номер два. – Я там не в главной роли, но Вам понравится.

– Спасибо, – поблагодарил Виктор.

Он отключился от собеседницы и выглянул из-за ворот. «Мерседес» ждал его. Виктор подбежал к машине.

– Диктуйте номер, – сказал он ждущей его девушке.

Та продиктовала.

– А что за спектакль? – спросила она. – Это раньше в «Таганку» не достать билетов было, а сейчас вроде без проблем.

– «Лет нет», – ответил Виктор.

– Вам нравится Евтушенко? – удивилась Полина.

– Очень, – улыбнулся Виктор. А сам подумал: «При чём тут Евтушенко?»

– Где встречаемся? – спросила девушка.

– За полчаса до начала у входа, – ответил Виктор.

– Хорошо, – Полина улыбнулась, подняла стекло и уехала.

А Виктор побежал домой, включил компьютер и открыл браузер. Уже через пять минут он знал, что спектакль «Лет нет» – это поэтическое представление стихов Евгения Евтушенко. Пришлось искать информацию об авторе и читать его стихи. К удивлению Виктора, поэзия Евтушенко ему понравилась.

Он даже не заметил, как пролетели полтора часа. Опомнился, лишь когда зазвонил телефон. Это был Семён – его бессменный заместитель, который доложил, что всё в порядке, и заказчик доволен.

Виктор не спеша собрался, сел в машину и поехал в Москву.

(с) Vadim Fedorov

Продолжение романа Такое время

Глава 13

Операм Виктор проставился в ближайшие выходные. Забронировал столик в уютной кафешке на выезде из города и каждому вручил по запечатанному конвертику.

А Андрей дал Виктору визитку: на маленьком кусочке картона было напечатано «Петрович» и номер сотового телефона.

– Я его предупредил, он ждёт твоего звонка, – сказал Тарасов. – Интересный дядька.

– Спасибо, – сказал Виктор и спрятал визитку в задний карман брюк. Внутри у него всё напряглось, но он только улыбнулся и сел за стол. В конце вечера развёз захмелевших оперов по домам. Попрощался с Андреем.

Петровичу позвонил на следующий день, в 10 часов утра, запершись у себя в кабинете.

– Здравствуйте, – сказал он невидимому собеседнику, – я от Тарасова. Мне нужны справки по двум людям.

– По кому конкретно? – спросил Петрович.

– Я знаю только клички, – почему-то оглянувшись на запертую дверь, ответил Виктор. – Одного зовут Князь. Второго – Вадик Гвоздь.

Трубка помолчала минуту, другую.

– Ты не местный, что ли? – наконец-то спросил Петрович. – Имена-то известные.

– Местный, – ответил Виктор. – Просто я с криминалом как-то не сталкивался.

– Понятно, – вздохнул Петрович. – Будут тебе справочки по обоим. За Князя 5 000 рублей, за Вадика 2 000.

– Спасибо, – ещё не веря в удачу, сказал Виктор, – а когда?

– В четверг, – помолчав, ответил Петрович. – Около вокзала «Бюргер Кинг» знаешь?

– В Серпухове? – уточнил Виктор.

– Ну, а где же ещё? – удивился Петрович. – В четверг в три часа дня я там тебя жду.

– Буду, – ответил Виктор, – обязательно приеду.

– До свидания, – сказал Петрович и повесил трубку.

Глава 14

В четверг Виктор приехал на железнодорожный вокзал в Серпухов. Припарковался недалеко от торгового центра. Вошёл в здание и без труда нашёл «Бюргер Кинг».

Ресторан фаст-фуда был полон: дети, их родители, запах еды и пота. У окна на жёлтеньком диване сидел пожилой мужчина небольшого роста и копался в телефоне. Одет он был в клетчатую рубашку и джинсы, лицо всё в морщинах, как будто его жевали, но глаза умные и быстрые.

– Здравствуйте, – Виктор подошёл к нему. – Вы Петрович?

– Я, – ответил тот, откладывая телефон. – Закажи мне «Стейкхаус» и колу.

Виктор кивнул и отошёл к стойке. Заказал Петровичу то, что он просил, а себе – картошку. Принёс всё это за столик и сел напротив.

Петрович достал откуда-то снизу две тонкие папки и протянул их Виктору. Тот в ответ передал ему деньги.

Петрович не глядя сунул их в нагрудный карман и с наслаждением впился в бургер. Ел он со смаком, откусывая маленькие кусочки и медленно пережёвывая их. Виктор так же не спеша закидывал в рот полоски картошки и разглядывал Петровича. Тот доел свой «Стейкхаус», запил колой, довольно икнул и улыбнулся Виктору.

– Обожаю эту нездоровую еду, – сказал он негромко. – Ты читать дома будешь или тебе коротенько пересказать содержимое папочек?

– Перескажите, – попросил Виктор. – Только сначала ответьте, почему за Гвоздя денег меньше, чем за Князя?

– Я за мёртвых всегда меньше беру, – хохотнул Петрович, – с них спроса нет. Это от живых можно подлянки ожидать.

– Тогда начнём с Гвоздя, – предложил Виктор.

– Хорошо, – кивнул собеседник. – Гвоздев Вадим, 1966 года рождения. Родился в Томске. Срочную проходил в республике Афганистан. Перед дембелем избил офицера – целого полковника. После трибунала получил три года дисциплинарного батальона. Отсидел от звонка до звонка. После этого приехал к другу в Серпухов, да тут и остался. Активный член серпуховской ОПГ. Садист и беспредельщик. Был застрелен в Подольске в 1999 году на одной из бандитских стрелок. Похоронен в Серпухове, на Аллее героев.

Петрович взял стаканчик и с шумом прихлебнул из него колу.

– На Аллее героев? – переспросил Виктор. – Как это? Я что-то подобное помню. Статьи в газетах вроде бы были. Но это было давно.

– В девяностых, – кивнул Петрович. – На нашем кладбище как раз перед развалом Союза организовали Аллею героев: хоронили ветеранов и тех, кто в Афгане погиб. А посередине этой аллеи место для памятника огородили. Но до него всё руки не доходили, и денег в бюджете не было. Вот братки вместо памятника ветеранам там Гвоздя и закопали. А что? Воин-интернационалист.

Глаза у Петровича вдруг стали тёмными, жёсткими. И хотя говорил он всё так же тихо и едва слышно в фаст-фудном гаме, но в его словах зазвенела сталь.

– Вспомнил, – Виктор наклонился к нему, – много об этом писали. Полгорода тогда перегородили. Кстати, менты порядок организовывали. Это ещё сравнивали с приездом Громыко в восьмидесятых.

– Да, – Петрович горько усмехнулся, – даже я в оцеплении стоял, пока блатные в крёстного отца играли. Машин было – мама не горюй! Иномарки. Дамы в чёрном. Пацаны в костюмах. Оркестр из Москвы приехал – похоронный марш играть.

– А Вы, значит, в оцеплении стояли, – вздохнул Виктор, – чтобы никто не помешал светлому прощанию.

– Приказ такой был от начальства, – ответил Петрович и посмотрел в окно. – Дождь будет, к гадалке не ходи. Вон как ласточки низко летают.

Виктор посмотрел в окно, но никаких ласточек там не увидел.

– С этим понятно, – сказал он, – давайте про следующего. Князь.

– Князь, – эхом повторил Петрович, – он же Алексей Николаевич Князев. Родился в 1964 году в Протвино в семье учёных (отец – кандидат наук). Действующий член серпуховской ОПГ. Правая рука лидера серпуховских, Хромого. Живёт с дочерью в элитном коттеджном посёлке «Шесть озёр» под Серпуховом.

– Про Хромого я слышал, – сказал Виктор. – Он вроде как неофициальный глава района.

– Так точно, – продолжил Петрович. – Тюрин Константин Константинович. Родился в Протвино в 1965 году. Жил в одном дворе с Князевым. Дружат с детства. С тех пор и решили стать ворами в законе. Тюрин пять лет назад им стал. Князев – нет. И вряд ли станет.

– Почему? – спросил Виктор.

– В начале девяностых Хромой попал в тюрьму, – продолжил Петрович. – А Князь влюбился в одну очень красивую девушку, с Бумажной. Начал с ней жить. Она родила ему дочку, по-моему, в девяносто втором или в девяносто третьем. Но спустя пять лет гражданская жена Князя попала в аварию. Пьяная ехала по Симферопольскому шоссе с ребёнком. Сама погибла, а дочка осталась калекой. В машине ещё был такой же пьяный Тюрин, который тоже получил травмы и хромоту на всю жизнь. Отсюда и кличка – Хромой. По слухам, дочь Князя – на самом деле дочь Хромого. Но это только слухи. Да у меня в папочке всё про это написано.

– А разве ворам в законе нельзя иметь детей? – спросил Виктор.

– Можно, – ответил собеседник, – но нельзя заводить семью. А Князь живёт вместе с дочерью. Да и сидел он маловато для вора в законе: три года в начале нулевых за похищение человека. На законника не тянет.

– Спасибо большое! – Виктор протянул Петровичу руку и крепко пожал её. – Спасибо.

– Погоди, – теперь уже Петрович наклонился к Виктору. – Ты фильм «Ворошиловский стрелок» смотрел?

Виктор в недоумении уставился на него.

– Смотрел? – требовательно переспросил Петрович. – Как тебе?

– Смотрел, – ответил Виктор. – Хороший фильм. Да Говорухин плохих и не снимал никогда.

– О, – Петрович потрепал Виктора за рукав, – раз режиссёра помнишь, значит, и вправду смотрел. Что про сам фильм-то скажешь?

– Хороший фильм, – сказал Виктор, – немного наивный, но хороший. А Вы чего про фильм вдруг начали спрашивать?

– Ну как чего? – Петрович понизил голос, и его стало едва слышно. – Ты же не просто так информацию о бандитах собираешь. Я же про тебя тоже кое-что поузнавал, что отец у тебя пропал в девяностых.

– Да, пропал, – подтвердил Виктор, – ушёл из дома и не вернулся.

– Тогда много бизнесменов выходило из дома и не возвращалось, – продолжил Петрович. – И я так думаю, ты про своего батю кое-что узнал, раз информацию о серпуховской братве затребовал.

– Это Вам Тарасов рассказал? – перебил Виктор Петровича.

– И Тарасов тоже, – поморщился тот. – Да дело не в этом, кто что рассказал. Я просто тебе помощь хотел предложить. Если тебе надо будет кого-либо убить из этой братвы, ты ко мне приезжай. У меня после службы в милиции кое-что осталось.

– Вы серьёзно?! – Виктор обалдело уставился на собеседника.

– Абсолютно, – кивнул Петрович. – Меня вот этот воровской беспредел уже достал. В девяностых думал, что вот ща ещё немного и наведём порядок. А ни хрена! Всё то же самое, только вид сбоку. Так что если будет нужна моя помощь, обращайся. У меня пара стволов есть. Если надо будет кого убрать с глаз долой, я помогу.

– Хорошо, – сказал Виктор, – но думаю, что до этого не дойдёт. Я просто проверяю слухи. Но буду иметь в виду.

– Ага, – Петрович вылез из-за стола, – имей. Если что.

И ушёл.

А Виктор посидел ещё минут пять, вертя последнюю палочку картошки. Потом вышел на улицу, сел в машину и поехал на центральное кладбище.

Глава 15

Красный дощатый забор. Две бетонные колонны по бокам железных ворот. Возле них – несколько палаток: цветы, венки, ритуальные услуги.

Виктор припарковался на стоянке и подошёл к воротам, на которых висела табличка «Время посещений»: в летнее время с 9-00 до 18-00, в зимнее время с 9-00 до 16-00.

– Открыто. Проходи, сынок, – рядом с Виктором появилась бабулька со скромно протянутой рукой. – Помоги, чем можешь.

– А весной и осенью почему время не указано? – Виктор сунул в протянутую руку двести рублей. – Непорядок.

– И правда, – удивилась бабуля, – не указано. Ты первый, кто на это внимание обратил. Ищешь кого? Похоронен кто из родственников?

– Аллея героев где тут? – перебил её Виктор. – Там памятник должен быть.

– Так вот, от ворот и начинается, – ответила старушка, – прямо. А памятник – в конце аллеи.

Виктор обошёл говорливую бабульку и зашёл в раскрытые ворота. От них вглубь кладбища уходила аллея шириной метра три-четыре. Было видно, что раньше она была значительно шире, но потом по бокам возникли новые могилы, сузив её до пешеходной. В конце неё, метрах в ста от ворот, был виден памятник. Им аллейка и заканчивалась.

Виктор не спеша пошёл к памятнику, рассматривая надгробия. В основном это были простые могильные плиты с именами и датами. Кое-где встречались обелиски с красной звездой. Было несколько крестов. Надгробия делились на две категории. Под одними лежали старики-ветераны, прожившие 70 и больше лет. Под другими – молодые двадцатилетние ребята: вначале шли афганцы, а ближе к памятнику стали попадаться более свежие могилы, с чеченской войны.

Виктор подошёл к памятнику. На заднем плане – чёрная мраморная плита, а перед ней – человек из металла, в костюме. Опирается на стоящий рядом с ним крест, как будто устал. И надпись: «Вадим Гвоздев. 1966-1995».

Виктор стоял перед памятником и не понимал, что творилось у него в душе. Ему, взрослому мужику, хотелось плакать. От тоски по отцу. От того, что он нашёл его убийцу, но ничего уже не сможет сделать. Перед ним находился лишь памятник, а под землёй лежали сгнившие останки того, кто мучил и пытал его папу перед смертью. Не рыть же могилу, чтобы потом разбивать молотком кости этого бандита?

И ещё запах табачного дыма. Как наваждение. Но пахло не «Кэмелом», а чем-то дешёвым и горьким. Виктор оглянулся.

– Родственник твой? – спросила старушка, которой он дал перед оградой 200 рублей.

В руках у неё дымилась сигарета.

– Нет, не родственник, – ответил Виктор. – Это убийца моего отца.

– Ого, – старушка на мгновенье задумалась. – А отец твой где похоронен?

– На Дракинском кладбище, – сказал Виктор. – Памятник скромный, не то что у этого.

– Хорошо, что не рядом, – сказала бабушка.

– Почему? – не понял Виктор. – Им-то сейчас всё равно.

– Не знаю, – пожала плечами она, – но лучше не рядом. А ты что теперь делать будешь? Памятник взрывать?

– Зачем взрывать? – опять спросил Виктор.

– Ну, модно сейчас это, – пожала плечами старушка. – Вон в Польше и Прибалтике памятники советским воинам ломают. На Украине Ленина валят.

– Мы, слава богу, не в Польше, – усмехнулся Виктор. – Что толку что-то ломать? От этого не прибавится, а только убавится. Отца я не верну, если бульдозером эту глыбу мрамора выворочу. Пусть стоит.

Виктор плюнул под ноги каменного Вадика, развернулся и пошёл прочь с кладбища.

– Ну и правильно! – крикнула ему вслед старушка. – Надо о живых думать, а не о мёртвых. Мёртвым всё равно.

– Это точно, – пробурчал себе под нос Виктор, – надо о живых подумать. Кто там у нас третий? Кто приказы отдавал и жив до сих пор?

В машине он раскрыл одну из папок, купленных у Петровича.

Князев Алексей Николаевич. Он же Князь. Фото – фас и профиль. Номер мобильного телефона. Электронный адрес.

Проживает в коттеджном посёлке «Шесть озёр», дом номер 14. Владеет территорией в 54 га, прилегающей к посёлку и реке Оке. С третьей стороны к владениям Князя примыкает Приокско-Террасный заповедник. Имеет несколько квартир в Серпухове и Москве. Учредитель десяти фирм. Директор в семи из них. Далее – список компаний, ИНН, юридический адрес, уставный фонд.

Вдовец. Проживает с дочерью Полиной Алексеевной Князевой, 1992 года рождения, не замужем. Тут же – портрет девушки: красивое лицо, широко раскрытые голубые глаза, рыжие волосы.

В гостевом доме живёт экономка, Юдина Галина Анатольевна, 33 года, не замужем. Фото женщины: чёрные волосы, карие глаза, строгий взгляд, как у учительницы.

Виктор отложил папку, завёл машину и поехал в посёлок «Шесть озёр». Он знал, где тот находится, хотя там ни разу не был. Просто несколько лет назад все придорожные столбы были залеплены рекламой этого посёлка: экологически чистое место, близость заповедника и низкие цены на коттеджи. Хотя ценник на домики был далеко не низким.

© Vadim Fedorov

Продолжение романа. Первые три главы тут Такое время 1-3

Такое время 4-6

Глава 7

Знакомому адвокату, который специализировался на недвижимости, Виктор позвонил на следующий день утром. Он объяснил задачу и продиктовал номер Беляша.

– Десять миллионов? – переспросил адвокат.

– Десять, – подтвердил Виктор.

– Наличными?

– Наличными.

Адвокат хмыкнул, но ничего не сказал.

В тот же день он позвонил Беляшу и приехал к нему домой, на белом «Лексусе».

Беляш встретил гостя около калики в постиранной, но не выглаженной красной рубахе и чёрных штанах.

– Здравствуйте, – сказал он, косясь на «Лексус», – проходите, пожалуйста.

Адвокат прошёл вначале на участок, потом в дом. Положил на стол свой кожаный портфель и вытащил из него бумаги.

– Чай, кофе? – предложил Беляш.

– Спасибо, – поблагодарил адвокат, – мне бы водички.

Беляш вытащил откуда-то из-под стола пятилитровую канистру. Налил гостю из неё воды в стакан.

– Это из святого источника, – пояснил он, – я на прошлой неделе привёз. Абсолютно чистая вода.

Адвокат кивнул и выпил. Затем сфотографировал документы о собственности на дом и паспорт Беляша.

– На следующей неделе, в среду, Вам удобно будет? – спросил он.

– Да, – ответил хозяин, – удобно.

– В какое время? – улыбнулся адвокат.

– После обеда, – подумав, сказал Беляш.

– В три часа дня устроит?

– Устроит, – кивнул он. – А где?

– В банке «Возрождение» на Борисовском шоссе. Знаете? – уточнил адвокат.

– Знаю, – ответил хозяин дома, – приеду.

– Я могу Вам договор купли-продажи на мейл скинуть, – предложил юрист, – чтобы Вы заранее ознакомились. Хотя там типовая форма, ничего нового.

– Я доверяю Вашему профессионализму, – сглотнув, сказал Белашов. – А когда я деньги получу?

– Вы получите ключ от ячейки, в которой будут лежать Ваши деньги, – терпеливо принялся объяснять адвокат. – Точнее, у ячейки два ключа: один получите Вы, второй получит Виктор Анатольевич. Когда право собственности перейдёт к новому владельцу, он передаст Вам свой ключ, и Вы сможете забрать деньги.

– А сколько времени примерно занимает переписать дом на нового владельца? – задал очередной вопрос Беляш.

– Примерно месяц, – ответил адвокат. – Да Вы не переживайте! Я Виктору Анатольевичу уже три сделки провёл. Всё без сучка и задоринки.

– Хорошо, – сказал Беляш, – я согласен.

Мечты о миллионах и о квартире в Крыму кружили ему голову. Он и не ожидал, что получить эти деньги выйдет так легко и просто.

– Я ещё позвоню, – вставая, сказал гость, – подтвержу время. Приятно было с Вами познакомиться, Андрей Андреевич.

– Хорошо, – повторил хозяин, – я обязательно приду.

Затем пожал неожиданно крепкую руку адвоката, провёл его до калитки и проводил взглядом отъезжающий «Лексус».

– У меня такой же будет, – прошептал он, – только не белый, а серый. Белый маркий, вся грязь на нём видна будет.

– Эй, что за гусь к тебе приезжал? – окликнул Беляша из-за забора сосед. – Чего хотел?

– Из налоговой, – отозвался Беляш. – Спрашивал, не гонит ли кто в деревне самогон на продажу.

– Серьёзно? – удивился сосед. – Вроде же разрешено самогон гнать.

– На продажу нельзя, – вздохнул Беляш, – только для собственного употребления можно.

– Так я для себя, – заволновался за забором сосед, – я же не на продажу. Какая сволочь рассказала?

– Не знаю, – пожал плечами Беляш и отправился домой.

Дома он вытащил из тайничка заначку, нарезал огурчики, случайно завалявшиеся в холодильнике, и налил полстакана водки.

– Клюнул-таки Витёк. Молодец! – вместо тоста сказал он и одним махом выпил всё до дна. – За его здоровье!

На заправку он не пошёл. Так и сидел дома, ожидая среды. Собрал вещи, которых оказалось всего с один небольшой чемоданчик: носки, трусы, пара рубашек и альбом с фотографиями.

Глава 8

Готовился к встрече и Виктор. Он записал на диск тщательно выбранные песни. Съездил в Серпухов. Купил две бутылки водки и бутылку коньяка. Водку не стал трогать, а коньяк почти весь вылил и вместо него залил чай, похожий по цвету. Сложил всё это в прозрачный пакет. Подумал и добавил в него две банки с килькой.

На компьютере набрал и затем распечатал счёт-фактуру на оказание услуг Ирине Зеяловой. Распечатанные бумаги со схемами он положил на пассажирское сиденье своей машины. Пакет со спиртным и продуктами бросил в багажник.

В среду он поехал на Борисовское шоссе – в банк. Там положил в ячейку десять миллионов рублей. Деньги перед этим пересчитал Беляш. Затем они с Беляшом по очереди подписали договор купли-продажи дома и участка земли, и каждый получил по своему ключу от ячейки с деньгами. Всё было обыденно и даже немного скучно. Хотя было видно, что Беляш волновался.

Вышли из банка. Попрощались с адвокатом. Тот сел в свой белый «Лексус» и уехал.

– Что дальше? – спросил Беляш, глядя вслед уезжающему адвокату. – Ждём месяц?

– Зачем? – удивился Виктор. – Мне этот дом не нужен. Я у тебя информацию купил. Поехали к тебе, расскажешь всё.

– А деньги? – спросил Беляш.

Виктор достал из кармана ключ от ячейки и протянул его Белашову.

– Держи, – сказал, – завтра с утра пойдёшь в банк и получишь свои миллионы. А сейчас поехали.

Он сел в свой маленький «Мерседес». Беляш плюхнулся на пассажирское сиденье, чуть было не сев на разбросанные по нему бумаги. Виктор сгрёб их и кинул на приборную панель.

– Женская машина, – сказал Беляш, – маленькая какая-то.

– Меня устраивает, – ответил Виктор, выруливая на шоссе. – Давай только в магазин заедем.

Он остановился у первого попавшегося магазина, заглушил двигатель и включил магнитолу. «Я поеду на юг, я, конечно, поеду на юг...», – запел Шуфутинский.

Виктор заскочил в магазин. Купил две бутылки водки, бутылку коньяка и две банки кильки в томатном соусе. Выйдя из магазина, он краем глаза заметил, что Беляш рассматривает раскиданные перед ним бумаги.

Виктор открыл багажник. Свежекупленные продукты и спиртное задвинул в угол, а заготовленный накануне такой же набор пододвинул поближе. Сел в машину. Тронулись. Шуфутинского сменил Агутин с песней «На юг», а затем Антонов запел про белый теплоход.

– Виктор Анатольевич, а Вы где работаете? – спустя десять минут спросил Беляш. – Я смотрю, тут у Вас накладные какие-то валяются на аппаратуру.

– Ставим системы охраны на дома и квартиры, – ответил Виктор. – Завтра вот с утра командировка в Москву. Вставать ни свет ни заря.

– Важный клиент? – поинтересовался Беляш, отвернувшись к окну.

– Ведущая с телевидения, – кивнул Виктор. – На НТВ новости ведёт. Ты наверняка её видел – Зеялова.

– Знаю такую, – всё так же продолжая смотреть в окно, сказал Беляш. – А в Москве чего, фирм не нашлось ей охрану поставить?

– Так мы по Москве в основном и работаем, – ответил Виктор, – по Москве и Подмосковью. Работы много, а нормальных работников мало. Приходится самому на объекты выезжать.

Помолчали. Выехали из Серпухова.

– А ты где работаешь? – спросил Виктор.

– Я безработный, – усмехнулся Беляш.

– А то давай к нам, – предложил Виктор. – Зарплата небольшая, но есть возможность роста.

– Я подумаю, – помолчав, сказал Беляш.

– Подумай, – Виктор покосился на собеседника. – Можешь прям завтра со мной на объект поехать. Посмотришь, что да как. Может, понравится.

– К Зеяловой? – спросил Беляш.

– И к ней тоже, – Виктор припарковался у дома Беляша. – С утра к банкиру одному, а потом к ней. Она своего мужика из дома выгнала. Теперь опасается за безопасность. Попросила тревожную кнопку поставить и сигнализацию на окна.

Виктор достал из багажника пакет и закрыл машину. Беляш ждал его у калитки.

– А какая она, Зеялова? – спросил Беляш.

– Классная баба! – с воодушевлением начал рассказывать Виктор. – Вроде и в возрасте, а выглядит потрясающе. Сексуальность от неё так и прёт! Вот только с мужиками ей не везёт.

Вошли в дом. Виктор по-хозяйски вытащил из пакета бутылки и консервы.

– Я не пью, – пробурчал Беляш.

– Да мы понемногу, – сказал Виктор, – по рюмашке коньяку, чтобы напряжение снять.

– Хорошо, – подумав, сказал Беляш, – я водки выпью.

– А я тогда – коньяк, – хлопнув в ладоши, сказал Виктор. – У тебя есть чем закусить?

– Картошку можно пожарить, – предложил хозяин. – У меня сала шматок есть, на нём и пожарим. А в консервах твоих – сплошные канцерогены.

– Давай, – согласился гость. – Люблю картошечку на сале.

Беляш покопался в шкафчике, выудил из него два небольших ножа. Один вручил Виктору, второй забрал себе. Достал из-под кровати ведро с картошкой.

Почистили быстро – и пяти минут не прошло.

– Хорошая картошка, – похвалил Виктор, – молодая. На огороде растишь?

– Ага, – кивнул Беляш, – растёт на огороде. У соседа.

Он порезал очищенные клубни картофеля и сало кубиками. Кинул всё это на сковородку. По комнате поплыл аромат поджаренного сала.

Виктор открыл бутылку водки, плеснул Беляшу в заботливо подставленный стакан граммов пятьдесят. Себе налил чаю из бутылки с якобы коньяком. Тоже граммов пятьдесят. Чокнулись. Выпили.

Чай для конспирации Виктор немного всё-таки разбавил коньяком. Для запаха. Поэтому вкус у напитка получился прескверный.

Пока Беляш возился с картошкой, Виктор нарезал хлеба, открыл банки с килькой. Подумал. Налил Беляшу водки, а себе – псевдоконьяку.

Беляш разложил пожаренную картошку в две тарелки, подвинул свой стул к столу и сел.

– За нового хозяина этого дома! – торжественно произнёс он тост.

Чокнулись. Выпили.

– Да мне этот дом без надобности, – с удовольствием поглощая картошку, сказал Виктор. – Мы же оба понимаем, что я не дом купил, а информацию о моём отце. Поэтому давай без этих шуток про недвижимость и прочую ерунду. Твой дом мне не нужен.

– Почему это не нужен? – Беляш налил себе водки, а Виктору плеснул из его бутылки. – Очень даже нужен. Батя твой тут лежит. Здесь его могилка.

Виктор перестал жевать, отложил вилку и проглотил то, что было во рту. Ему вдруг стало зябко. Как будто внезапно наступила осень. И ещё показалось, что в комнате пахнуло табачным дымком.

– Погоди, – хриплым голосом попросил он Беляша. – Давай по порядку. С самого начала. Вообще с самого-самого начала. Спешить нам некуда. Расскажи мне всё, Андрей Андреевич.

Беляш налил себе водки.

– Может, потом выпьем? – предложил Виктор. – После рассказа?

– Не ссы, Виктор Анатольевич, – отозвался Беляш, ловко опрокидывая спиртное в глотку. – Рассказ длинный: и выпить, и закусить успеем.

Виктор налил себе из коньячной бутылки, поморщился, выпил. Беляш усмехнулся.

– Водка – это натуральный продукт, без всяких примесей, – сказал он, – не то что Ваш коньяк.

– Ты не про водку, ты про себя рассказывай, – попросил Виктор. – Мне коньяк доктор прописал, вот и пью только его, как лекарство. Рассказывай, только с самого начала.

Глава 9

Беляш на пару минут задумался.

– Во всём виноваты бабы, – внезапно начал он. – У меня тоже была такая баба. Жена моя, Людмила. Сучка ещё та. Интеллигентная, зараза. Из Питера. Познакомились на море с ней, и закрутился роман.

Говорил Беляш свободно, речь лилась, как будто ручеёк журчал. Видно было, что он этим никогда ни с кем не делился, а сейчас вот прорвало. И алкогольное опьянение было в самый раз: водка развязала язык и разбудила память, но в то же время ещё не сделала речь бессвязной, а воспоминания обрывистыми.

Виктор осторожно, боясь прервать собеседника, подложил тому картошки в тарелку. Потом бросил пару килек туда же.

– Мы-то простые люди: что думаем, то и говорим, – между тем продолжал Беляш, – университетов не заканчивали. А моя Людка только на Вы со всеми. Даже когда с матушкой моей ругалась, так и говорила: «Мама, идите на хуй».

– А чего они ругались? – спросил Виктор.

– Да из-за чего бабы обычно ругаются? – удивился Беляш. – Из-за ничего. Повод всегда найдут. Мы же сначала у мамаши моей жили, в Серпухове. Это потом мне квартиру дали в Оболенске. Сын тогда родился, вот мне институт квартиру и дал. Раньше так было: молодому специалисту, если у него семья и дети, давали квартиру. Это сейчас всё за деньги, а раньше было по-другому. Раньше было лучше.

Беляш задумался на минуту. Пожевал картошку, выпил ещё немного водочки и продолжил.

После рождения сына и переезда в новую квартиру Людмила совсем с катушек слетела. В семье начались скандалы. Беляш из-за этого стал выпивать, что давало повод для новых скандалов. Сын рос болезненным и нервным мальчиком.

А тут ещё у Людмилы появился любовник – богатый кооперативщик из Протвино, владелец нескольких ночных ларьков и красного подержанного «Опеля». Он нагло приезжал к Людмиле средь бела дня, пока Беляш был на работе. И однажды случился скандал, в результате которого Людмила собрала вещи супруга и выкинула их на лестничную площадку, а потом и замки сменила в квартире. Беляшу пришлось переехать в дом своей бабки, в Дашковку. Бабка в это время жила у матери Беляша, в Серпухове.

Беляш взял отпуск за свой счёт и ушёл в недельный запой. Пропив все имеющиеся в доме деньги, он решил, что для восстановления семейных отношений ему необходимо купить себе машину. Лучше всего «Мерседес».

Деньги ему дали знакомые под бешеный процент. В качестве залога Беляш предложил им бабкин дом с участком. Ударили по рукам. Написали расписку. Выдали наличные.

Беляш поехал в Москву за машиной, в Южный порт. Вернулся он оттуда сильно пьяный, но без машины и денег. Как так получилось, Беляш до сих пор понять не может. Как будто кто-то стёр несколько часов из его жизни, стерев заодно крупную сумму денег.

А деньги, между прочим, надо было отдавать. И не знакомым, которые их дали в долг, а серпуховским бандитам, так как деньги принадлежали им.

– Андрей, так не бывает, – не выдержал Виктор. – О чём ты думал? Это же бред – купить машину, чтобы вернуть жену!

– О Людкиной пизде я думал, – ответил Беляш и поморщился, как будто от зубной боли. Он плеснул себе немного водки в стакан и выпил, не предложив Виктору. Закусил килькой и продолжил свой рассказ.

Солнечным летним днём, в обед, в этот дом приехали бандиты. Их было трое или четверо.

– Денег нет, – сказал им Беляш. – Украли их у меня.

– И под это говно тебе дали бабло? – удивился старший из них по кличке Князь. – Оно же столько не стоит.

– Это ещё не всё, – вздохнул Беляш. – Дом бабушке принадлежит. Он не мой.

Били Беляша недолго, минут десять, после чего он потерял сознание, ударившись головой о стену дома. На него вылили ведро воды и привели в чувства. Спросили адрес мамаши, у которой в данный момент проживала бабка, и послали туда двоих бандитов помладше. Но мамаша и бабка забаррикадировались в квартире и стали держать оборону, периодически названивая то в милицию, то в прокуратуру.

– Мы вашему Андрюше ноги отрежем, – грозили бандиты закрытой двери.

– Режьте, – верещала из-за двери бабка, – хоть руки, хоть ноги! Хуй вам, а не мой дом!

Приезжали из милиции. Составляли протокол и уезжали обратно, но в дом не ездили. Беляша периодически били. Лениво, без энтузиазма. К вечеру всем эта история уже надоела до чёртиков.

– Придётся нам тебя зарезать, Белашов, – буднично сказал Князь. – Денег у тебя нет, дом не твой – толку от тебя ноль.

– А зачем меня резать, если толку нет? – спросил Беляш. – Лишние заморочки только.

– Чтобы другие боялись, – рассудительно сказал Князь, – чтобы даже подумать не могли, что нас можно кинуть.

– Я отработаю! – горячо заговорил Беляш. – Я что угодно сделаю, только не убивайте!

Ему вдруг очень захотелось жить. Хотя ещё неделю назад он подумывал о самоубийстве.

– Чем ты отработаешь? Задницей? – рассмеялся Князь. – Ты же алкаш! Тебя даже жена из дома выгнала.

– Не надо задницей, – попросил Беляш, и внезапно ему в голову пришла мысль: – Я могу в этом доме жить и вам помогать. Тут в доме подвал есть. Дед строил и отгрохал капитальный. Там хранить можно что угодно. Или кого угодно.

Один из бандитов подошёл к Беляшу, вытащил откуда-то финский нож и приставил к его горлу.

– Погоди, – остановил бандита Князь, – пусть подвал покажет. Потом зарежем. А бабло с его дружков стрясём: что же они, деньги давали и даже не проверили, кому дом принадлежит.

– И потом не надо резать, – опять горячо залепетал Беляш, косясь на «финку». – Я с бабкой договорюсь, что жить тут буду. Она сюда не сунется. А случись что, я буду крайний. Не вы. Вы уважаемые люди, а я... Я хозяин – с меня и спрос.

Беляш прервал рассказ. Провёл рукой по лбу, словно стирая свои только что рассказанные воспоминания. Виктор налил ему водки. Подумал и налил себе чаю из коньячной бутылки. Чокнулись. Выпили. Закусили остывшей картошкой.

– Так тут подвал есть? – осторожно спросил Виктор.

– Я пойду покурю, – вместо ответа сказал Беляш.

– Так кури здесь, окно откроем, – предложил Виктор. – У тебя и так тут дымом пахнет.

– Ничем у меня не пахнет, – обиделся Беляш. – Я в доме не курю и гостям не разрешаю. Не бойся, не сбегу.

Он встал и вышел на крыльцо, демонстративно оставив дверь открытой. Курил минут пять. Потом вернулся и сел за стол. Выпил заботливо налитую Виктором водку. Виктор опрокинул в себя уже надоевший чай с запахом коньяка. Его мутило от него и от кильки.

– Вход в подвал под кроватью, – как ни в чём не бывало продолжил рассказ Беляш. – Ща допьём бутылочку, и я покажу. Нормальный такой подвал, подо всем домом. Два метра высота. Дед зачем-то отгрохал.

– Мы вообще-то не про дом говорим, а про моего отца, – напомнил Беляшу Виктор. – Я так понял, тебя из-за подвала в живых оставили?

– Оставили, – кивнул Беляш, – отвезли к матери. Там я в ноги к бабке кинулся и попросил, чтобы в доме пожить. Та разрешила. Я с тех пор тут и живу. Бабке у матери понравилось. Город всё-таки: удобства, горячая вода, газ.

Беляш побарабанил пальцами по столу. Посмотрел в окно, как будто пытаясь там кого-то разглядеть.

– Твоего отца привезли через неделю, – сказал он, не глядя на Виктора. – В багажнике. Избитого.

Виктор вздрогнул и замер, словно боясь спугнуть только что произнесённые слова.

– Рассказывай, – хрипло попросил он Беляша.

Тот кивнул, получив разрешение, и продолжил.

© Вадим Фёдоров

Продолжение романа. Первые три главы тут Такое время 1-3

Глава 4

Действительно, около дороги, на взгорке, стоял старый покосившийся дом. Он сильно отличался от своих добротных кирпичных соседей.

Мужчины припарковались на обочине. Подошли к калитке. Она запиралась на щеколду, которую легко можно было открыть с любой стороны. Звонка, а тем более домофона, не было видно.

– Пошли, – сказал Андрей и первым начал подниматься к дому. Виктор пошёл за ним, оглядываясь по сторонам.

Перед домом росли несколько яблонь и кусты сирени. Слева стоял полуразрушенный сарайчик. Справа гнил остов какого-то автомобиля – судя по всему, «Жигулей».

Андрей подошёл к дому и постучал в дверь. Она немедленно открылась. На пороге стоял хозяин: невысокий, почти лысый, с белым, покрытым морщинами лицом. Одет он был в джинсы и красную рубашку, заправленную в них. На ногах у Беляша (а это, скорее всего, был он) красовались белые одноразовые тапочки – те, которые обычно выдают в отелях.

– Быстро ты, командир, – улыбнулся беззубым ртом Беляш.

– Ну, а что тянуть-то? – ответил Андрей. – Гостей принимаешь?

– Проходите, – Беляш шагнул обратно внутрь, – только аккуратно, у меня тут притолока низкая. Лбы не расшибите.

Дом состоял из предбанника, заваленного какими-то мешками и мусором, и одной большой комнаты, которая была разделена на две части полуразвалившимся диваном. Напротив дивана располагалась длинная тумбочка. На ней возвышался громадный телевизор. За диваном стояли стол и несколько стульев. В углу ютилась кухня. На удивление, в комнате было чисто, хотя и пахло какой-то кислятиной.

Мужчины, не разуваясь, прошли и сели за стол.

– Чай, кофе? – улыбнулся хозяин. Было видно, что он нервничает: руки у него дёргались, он постоянно улыбался и суетился.

– А какао у тебя нет? – спросил Андрей.

– Есть, – ответил Беляш. – Налить?

– Не надо, – ответил тот, – мы к тебе по делу. Не до напитков сейчас. Да сядь ты, не мельтеши!

Беляш уселся за стол, прямо напротив двух приятелей.

– Меня зовут Виктор Анатольевич, – сказал Витя. – Фамилия моя – Стрельцов. Вы что-то знаете о моём отце?

– Витёк, – протянул Беляш, – ты так на отца похож! Ну, просто вылитая копия! Я как увидел, аж не поверил.

Виктор вздрогнул. Беляш, сам того не желая, повторил слова матери, которая иногда так говорила, глядя на сына.

– Белашов, а давай ближе к теме, – подал голос Тарасов. – Мы люди занятые, а ты нам тут Ваньку валяешь.

– Хорошо, ближе так ближе, – улыбка с лица Беляша исчезла. – Я знаю, кто убил твоего отца, Витёк, и где он похоронен.

Он замолчал. Молчали и Виктор с Андреем. Лишь с улицы доносился шум проезжающих машин да тикали ходики, висящие на стене.

Виктор посмотрел на эти ходики. Вздохнул, выдохнул. Досчитал до десяти.

– Не зови меня Витьком, – наконец-то сказал он. – Или по имени-отчеству, или просто по фамилии. Понял?

– Понял, – кивнул Беляш.

– А теперь рассказывай, раз понял, – попросил Виктор.

– Информация не бесплатная, Виктор Анатольевич, – опять улыбнулся Беляш, – она стоит денег. Покупаешь у меня вот этот дом за пятнадцать лямов рублей, и я тебе всё рассказываю. Всё, что знаю. А знаю я много. Вот, Андрей Михайлович подтвердит.

– Андрей Михайлович сейчас позвонит куда надо, – ухмыльнулся в ответ Тарасов, – и сюда приедет группа быстрого реагирования. Найдут у тебя мешок с коноплёй, и присядешь ты лет так на пяток.

– Так мне всё равно, где жить, в тюрьме или на воле, – ответил Беляш, и казалось, что улыбка приклеилась намертво к его лицу. – А вот информацию вы не получите. И не узнает сын, где его отец лежит. Да и не твои это методы, Андрей Михайлович. Ты же мент правильный, не будешь честного человека под статью подставлять.

– Мне надоело быть правильным, – вздохнул Тарасов. – Мне нравится быть оборотнем в погонах. Поэтому или ты сейчас нам всё рассказываешь, или я тебя сажаю, а вдобавок скажу, что ты стукачок.

– Делайте что хотите, – Беляш откинулся на спинку стула, – но только я без денег в кармане ничего никому не расскажу.

– А как ты узнал, что мы знакомы? – спросил Виктор. – Кто сказал?

– Случайно, – пожевав губами, словно пробуя на вкус слова, ответил Беляш. – Я адрес дома твоего папани знал. Думал, вдове информацию продать. Про сына-то я совсем забыл, что он есть. Попасся несколько дней около подъезда. А в прошлую субботу, гляжу, ты из дома выходишь. Я сразу тебя узнал. Похож ты на отца, похож. Ты с ракетками мимо меня прошёл. Я за тобой. А потом смотрю, вы на карьере с дамами в бадминтон играете. Ну, я и понял, что вы друзья с Андреем Михайловичем.

– А адрес у тебя откуда? – опять спросил Виктор.

– Вот ты смешной, – улыбка слезла с физиономии Беляша. – Я же русским языком сказал, что информация стоит денег. Я тебе и так бесплатно про карьер рассказал, в качестве аванса. А вот всё остальное – за деньги.

Виктор усмехнулся, вытащил портмоне, достал из него пятитысячную купюру и кинул через стол Беляшу.

– Это тебе за бадминтон, – пояснил Виктор, – и информацию о своём отце я у тебя куплю. Но пятнадцати миллионов у меня нет. Максимум десятку смогу наскрести, но и на это время потребуется.

– Мне надо пятнадцать, – сжал губы Беляш. – Я ведь могу и других покупателей найти.

– Выбирай: или десять, или ничего, – вздохнул Виктор. – За эту информацию, кроме меня, тебе никто ничего не заплатит.

Он порылся всё в том же портмоне и вытащил на этот раз из его недр визитку. Кинул её через стол к купюре.

– Как созреешь, позвони мне, – сказал Виктор.

– У меня телефона нет, – зло ответил Беляш. – Вы как-то оторвались от народа, господа хорошие.

– Ну, так мы не виноваты, что ты даже телефон пропил, – хохотнул Тарасов.

– Я не пью, – огрызнулся хозяин дома.

– С заправки позвонишь, – подумав, сказал Виктор. – Я пока деньги начну собирать. Мне недели две понадобится.

Беляш смахнул со стола визитку вместе с купюрой. Виктор встал.

– Может, всё-таки вызвать бойцов? – поднимаясь, пробурчал Тарасов. – Для профилактики правонарушений.

– Не надо бойцов, мы договоримся, – Беляш вскочил с места, подбежал к входной двери и распахнул её настежь. – Спасибо за визит. Приходите ещё.

Андрей и Виктор молча вышли из дома. Спустились к машинам.

– Ты с ума сошёл? – прошипел Андрей, открывая дверцу своей «Нивы». – Это же алкаш! Ему сто тыщ хватит до конца жизни каждый день бухим ходить.

– Ты своего папу давно видел? – перебил приятеля Виктор.

– Две недели назад, – внезапно остыв, ответил Тарасов.

– А я сегодня утром у своего на могилке был, – глядя в сторону, сказал Виктор. – Только там никто не лежит. Просто памятник. И какая-то падла цветы ворует. Выкапывает и уносит. Мать из-за этого очень переживает.

– Всё равно, – поморщился Андрей, – будь аккуратнее. И если что, мне сообщай. Я подстрахую.

– Ну, мне-то не двенадцать лет, – улыбнулся Виктор, – мог и не напоминать. Но вот какое-то чувство мне подсказывает, что не врёт твой Беляш. Знает он что-то.

– Он не мой, – Тарасов сел в машину, – он теперь твой. Давай, до завтра!

И уехал.

Виктор завёл мотор своего автомобиля, постоял пару минут, словно что-то обдумывая, и тоже поехал в сторону Протвино. Проезжая мимо заправки, он увидел знакомую старенькую «Тойоту»-«каблучок» с нарисованной молнией на боку и надписью «ГорЭлектроСнаб».

Рядом с ней стоял Семён. Проводив взглядом «Мерседес» Виктора, он неторопливо залез в машину, включил двигатель и поехал к дому Беляша. Припарковавшись у дорожного столба, вышел, повесил на столб табличку «Осторожно, работают люди!» и бросил рядом с ним несколько кусков провода. Затем вернулся в «Тойоту» и сделал вид, что дремлет.

Беляш вышел из дома через полчаса после всех этих манипуляций. Перешёл дорогу, сел в автобус и укатил в сторону Серпухова.

Семён сразу же достал из «каблучка» сумку с инструментами и прошмыгнул к Беляшу на участок. Пробыл он там недолго, минут пятнадцать. Затем сел в машину и заехал опять на заправку. Потом вернулся к облюбованному столбу и позвонил Виктору. Тот сразу же ответил.

– Установил две камеры, – отрапортовал Семён. – Одну на доме, напротив калитки, чтобы было видно, кто приходит. Вторую в доме, над входной дверью.

– А как ты в дом попал? – поинтересовался Виктор.

– У него замок навесной, – хохотнул Семён, – даже на ключ не закрывается. Просто так, для вида висит. Да и неудивительно – брать там нечего.

– Там телевизор есть, – сказал Виктор. – Какая-никакая, а электроника.

– Этому монстру сто лет в обед, – прокомментировал Семён, – да и весит он килограммов тридцать. Далеко его не унесёшь. Шеф, зачем нам следить за этим клиентом?

– Надо, – коротко ответил Виктор. – Пиши всё. Надеюсь, в доме камера звук тоже берёт?

– Берёт, – кивнул Семён. – Только мне машину около его дома придётся оставить. До заправки сигнал не доходит – расстояние большое.

– Оставь, – разрешил Виктор. – Пришли из ребят кого-нибудь, чтобы в машине посидели, а то на самой трассе стоит. Угонят вместе с техникой, не дай бог.

– Хорошо, – ответил Семён и отключился.

Глава 5

В понедельник вечером Семён принёс Виктору флешку.

– Тут от начала установки до сегодняшнего обеда, – пояснил он. – Как обзовём объект? Предлагаю «Бомж».

– У бомжа нет жилья, – задумчиво сказал Виктор, – а у этого целый дом. Давай назовём его «Свидетель».

– Хорошо, – пожал плечами Семён. – Свидетель так свидетель. Долго наблюдение вести? Там наша машина, как бельмо на глазу. Да и недешёвое это удовольствие.

– Пока не скажу «отбой», – распорядился Виктор и чуть слышно, для себя, добавил: – Я никуда не спешу. Времени у меня много. А деньги заработаем.

Оставшись один, он вставил флешку в ноутбук. Экран разделился на две части: на левой – комната в доме, на правой – вход в него. Смотрел Виктор запись в основном на перемотке, так как интересного было мало.

Вот Беляш возвращается, в руках – сумка. Входит в дом. Ставит сумку на стол, выкладывает из неё какие-то кульки, буханку чёрного хлеба, три бутылки водки. Две бутылки сразу же прячет в шкафу, одна остаётся на столе. Включает телевизор. Он работает у него всё время, пока Беляш в доме.

Готовит ужин: чистит картошку, потом жарит её. Выпивает половину бутылки водки за ужином. Ложится спать.

Спит почти до обеда. Встаёт. Завтракает (или обедает) остатками вчерашнего ужина. Выпивает немного водки. Наводит порядок на столе. Моет посуду.

Смотрит телевизор. Потом куда-то уходит из дома. Возвращается ближе к вечеру. Готовит ужин. Ест.

Затем вдруг смотрит на часы и начинает суетиться. Набрасывает на диван простыню. Достаёт из комода пачку одноразовых салфеток и какой-то крем. Раздевается. Голый Беляш смахивает на колобка: пивной живот и огромная бабская задница делают его похожим на этого сказочного персонажа.

Виктор переводит воспроизведение видео из режима перемотки в нормальный режим.

Беляш усаживается перед телевизором на диване. И... начинает мастурбировать.

– Однако, – усмехается Виктор. – На кого это он так возбуждается?

Экрана телевизора не видно. Лишь на противоположной стене, в зеркале, отражается его уголок. На нём горит зелёная надпись – «НТВ». Виктор в ноутбуке находит сайт канала и смотрит на таймер записи. Рукоблудить Беляш начинает ровно в 19-00. В это время по НТВ начинаются «Итоги недели» с Ириной Зеяловой.

Через 30 секунд она исчезает с экрана. Идёт перечисление новостей. Беляш расслабленно откидывается на спинку дивана, выдавливает крем на руку. В 19-02 Ирина возвращается на экран, что-то увлечённо рассказывая. Беляш вновь начинает увлечённо мастурбировать.

Продолжается это безобразие ещё полторы минуты, после чего Беляш кончает. Из динамика доносится его стон.

Виктору становится смешно. Он еле сдерживается, чтобы не заржать в полный голос.

Словно почувствовав настроение Виктора, Беляш тоже начинает смеяться. Он встаёт, поворачивается лицом к камере, вытирая бёдра и ладони салфетками.

– Ирочка, – едва слышно говорит Беляш, – ты моя Ирочка.

Внезапно смех у Виктора проходит. Он смотрит на Беляша и наконец-то понимает, что это, возможно, тот человек, который знает что-то о его отце.

Между тем на экране Беляш одевается. Допивает бутылку водки. Достаёт вторую. Долго думает, глядя на неё. Берёт из того же шкафа мобильный телефон, вертит его в руках. Опять думает. Всё же кладёт телефон обратно. После минутной паузы прячет туда же бутылку.

Выходит на крыльцо. Расслабленно сидит на нём. Курит. Когда темнеет, ложится спать.

Просыпается поздно. Жарит картошку. Ест её. Потом куда-то уходит.

Всё. Вся запись.

Виктор вышел из кабинета и нашёл Семёна.

– Надо бы узнать, куда днём Свидетель уходит, – попросил он его.

– Да это и так известно, – ответил тот. – На заправке подрабатывает. То стёкла предложит помыть, то машины заправить. По рублику, по червончику сшибает.

– Понял, – Виктор понимающе кивнул. – Значит, у него там типа рабочего места? Недалеко от дома.

– Ага, – ответил Семён. – Кстати, насчёт работы. У меня два человека на этой слежке заняты, а надо бы обычную работу делать. Тем более двое в отпуск завтра уходят. У меня людей нет. Впору самому спецовку надевать.

– Вот и надень, – похлопал зама по плечу Виктор, но, заметив, как у того изменилось лицо, пообещал: – Недели полторы ещё надо будет помониторить Свидетеля, а потом всё снимем. А за отличное расположение камер с меня – премия.

– Спасибо, – Семён расслабился, – неделю, я думаю, продержимся.

На том и порешили.

Глава 6

В следующий понедельник Семён принёс очередную флешку.

– Ребята соседям Свидетеля проводку починили и в доме рядом с заправкой систему защиты договорились поставить, со скидкой, – отрапортовал Семён.

– Молодцы, – похвалил Виктор. – Заканчиваем наблюдение. Камеры снять.

– Свидетель замок новый купил, работающий, – сказал Семён.

– Тогда снять ту, что напротив дома, – подумав, ответил Виктор, – а в помещении я сам её демонтирую. Потом.

Он забрал с собой флешку и поехал домой. В Протвино. Дома пообедал и сел за рабочий стол. Открыл ноутбук.

Экран, разделённый на две половины: вход и комната.

Всю неделю Беляш, он же Свидетель, занимался одним и тем же. Вставал около обеда. Выходил во двор – судя по всему, в туалет. Потом завтракал и уходил на заправку. Возвращался, ужинал с бутылкой водки и ложился спать.

Однако в пятницу его распорядок дня был нарушен. После обеда к нему пришли гости: два потрёпанных жизнью мужика и ещё более потрёпанная женщина.

Дама вела себя развязно. Но после подзатыльника, который отвесил ей один из мужиков, стушевалась и большую часть времени молчала.

Мужики принесли с собой бутылку водки и бутылку коньяка.

– Я коньяк не пью, – заявил Беляш, – он клопами пахнет.

– Это клопы коньяком пахнут, – парировал один из собутыльников, но перечить хозяину не стал.

Вначале Беляш вёл себя скованно и всё больше молчал. Но, чем сильнее хмелел, тем сильнее у него развязывался язык.

– Уеду я от вас скоро, – заявил он, – в Севастополь уеду. Куплю там себе хату и буду жить у моря.

– На какие шиши ты себе квартиру купишь? – рассмеялся один из собутыльников. – У тебя вон дома даже выпить нету.

– Есть, не пизди, – и Беляш вытащил из-под кровати бутылку беленькой.

Компания радостно загудела.

– Продам дом и куплю квартиру на море, – продолжал хвастаться Беляш. – Ща вон в Крыму строительный бум.

Он достал из комода какую-то рекламную листовку и положил её на стол.

– Вот, бля, смотрите, – сказал он, – жилой комплекс «Бригантина». Однокомнатные хоромы от двух миллионов рублей. Камышовая бухта, все дела.

– Наебут, – подала голос дама.

– Там комплекс уже построен, – возразил Беляш, – не наебут.

– А откуда у тебя деньги? – продолжил допытываться другой собутыльник.

– Дом вот этот продам, он на меня записан, – заявил Беляш.

Троица весело захохотала.

– Этого дома на входную дверь хватит еле-еле, – хрюкая, проговорила дама.

– Да идите вы на хуй! – разозлился Беляш. – Помечтать не дадут, сволочи. Уматывайте отсюда, дармоеды хреновы!

Но дармоеды ушли только через полчаса, когда допили водку и доели пожаренную хозяином картошку.

Похоже, картошка была постоянным блюдом в меню Беляша. Притаскивал он её в ведре поздно вечером, отлучаясь из дома на короткое время. Вероятно, он просто-напросто воровал её у соседей или на совхозном поле.

Виктор на перемотке посмотрел субботу и большую часть воскресенья. Дошёл до 19-00. Всё повторилось, как и на прошлой неделе: Беляш застелил диван простынёй, включил телевизор и начал мастурбировать.

В это время у Виктора зазвонил телефон. Он поставил просмотр на паузу. Незнакомый номер.

– Алло, – ответил Виктор, – Стрельцов слушает.

– Добрый вечер, Виктор Анатольевич, – раздался в трубке серьёзный голос Беляша.

Виктор его мгновенно узнал. Он посмотрел на экран монитора. Там вчерашний Беляш сидел, раздвинув свои худые ноги и держась за член. На лице у него блуждала улыбка.

– Добрый вечер, Андрей, – ответил Виктор, не сводя взгляд с экрана. – Судя по всему, Вы обдумали моё предложение?

– Обдумал, – отозвался Беляш. – А хотя бы на тринадцать миллионов никак не получится договориться?

– К сожалению, никак, – вздохнул Виктор. – Бизнес идёт плохо, экономика стагнирует. Плюс эти санкции. Подрывают отечественного производителя. Еле-еле десятку наскребу. Да и думать начал, не покупаю ли я кота в мешке?

– Никаких котов! – горячо заговорил Беляш. – Я же Вам фотку показал. Она в моём доме сделана. Я всё про Вашего папу знаю. Всё.

Беляш сделал паузу.

– Я готов продать свой дом и информацию о Вашем отце за десять миллионов рублей.

– Договорились, – сказал Виктор. – Вам можно звонить на тот номер, с которого Вы сейчас говорите?

– Можно, – подтвердил Беляш.

– Я дам его своему адвокату. Он подъедет, глянет документы на право собственности и составит договор купли-продажи, – продолжил Виктор. – И договорится насчёт передачи денег.

– Мне наличными, – перебил Виктора Беляш.

– Решим, – кивнул Виктор. – Можно и наличными, но тогда через ячейку в банке. Короче, адвокат с Вами всё обговорит. Договорились?

– Договорились, – эхом ответил Беляш.

Виктор отключил телефон и включил видео.

На экране Беляш кончает, разбрызгивая сперму на заранее подготовленную простынку.

– Ирочка, – еле слышно доносится из динамиков голос Беляша.

Виктор выключает видео и долго сидит, глядя на потухший экран.

Он любил своего отца. И очень хотел узнать, что с ним стало, почему в один прекрасный день он не приехал домой. Виктор страдал от того, что его нет рядом – родного и самого близкого ему человека. Но когда он увидел фотографию отца в кабинете Тарасова, внутри у него вдруг всё замерло, эмоции ушли. Остались только голый разум и желание узнать правду.

Опять зазвонил телефон. Мама. Виктор ответил.

– Сынок, – голос у матери был печален, – да не ищи ты его. Не надо. Не стоит это таких денег.

Виктор похолодел.

– Кого не искать? – хриплым голосом спросил он.

Голова у него вдруг невыносимо заболела. В висках застучало. Откуда мать узнала о Беляше? Откуда узнала про покупку дома? Откуда она вообще о чём-то знает?

– Ты лучше цветы купи, – продолжила мать. – Я же тебя просила две недели назад купить анютины глазки, а ты забыл совсем.

– Мама, – осторожно повторил вопрос Виктор, – кого не искать? И при чём тут цветы?

– Да вора этого, который цветы выкопал на могиле, – пояснила мать. – Его и так бог накажет. Ты лучше цветочки купи. Ты же обещал.

Виктор выдохнул. Досчитал в уме до десяти.

– Куплю, – наконец-то ответил он матери. – Занят был очень. Дел накопилось. Обязательно куплю.

Он поговорил ещё несколько минут с матерью, попрощался и отключился.

Затем набрал номер своего старого знакомого.

– Добрый вечер, – сказал Виктор в трубку. – Александр, мне надо пять миллионов рублей.

– Ну, какой же он добрый, если ты про деньги сразу начинаешь говорить? – добродушно рассмеялась трубка.

– А я думал, что у евреев эта тема излюбленная, – пошутил Виктор, – про деньги.

– Я наполовину еврей, – ответил Александр. – Тебе для себя или для бизнеса нужны бабки?

– Для себя, – сказал Виктор. – Недвижимость одну хочу прикупить. Своих пять у меня есть. Надо ещё пять. Дадите?

– Дам, – ответил Александр, – как обычно, без процентов. Но это если для себя. В течение года отдашь?

– Раньше отдам, – пообещал Виктор. – Спасибо большое! Мне наликом надо будет.

– Наликом так наликом, – отозвался Александр. – Дом в Подмосковье решил купить? Не забудь на новоселье пригласить.

– Дом, – ответил Виктор. – Обязательно приглашу. Очень хороший вариант подвернулся.

– Молодец! – похвалил Виктора Александр. – Главное в нашей жизни – это недвижимость. Всё остальное – тлен и суета. Послезавтра заскочи ко мне. Я деньги приготовлю.

– Спасибо, – поблагодарил Виктор, – выручаете.

– Пожалуйста, – ответил Александр. – Про новоселье не забудь.

– Не забуду, – ответил Виктор и отключился.

Спал он плохо. Снился ему сон про то, как они ездили к бабушке в деревню. Пахло сухой травой, молоком и навозом. Бабушка сказала, что навоз – это коровьи какашки. Но Вите нравился этот запах. Он запомнил его на всю жизнь.

Витя набегался в тот день и уснул на сеновале. Первым его нашёл Анатолий. Он сгрёб маленького сына в охапку и сонного понёс домой. И Виктору сейчас снилось, что его осторожно на руках несёт к дому отец, а там – мама и бабушка. Виктор никогда не забудет смесь этих запахов, полусонное состояние, крепкие родные руки и ощущение счастья.

Из романа Такое время.

Глава 1

Вите было всего 12 лет, когда исчез его отец. Или пропал без вести, как говорила мать. Он уехал в Москву и должен был вернуться в тот же день вечером, по рассказам матери, с большими деньгами. Но не вернулся.

Мать всю ночь просидела около телефона, а утром побежала в милицию. Заявление у неё не приняли: сказали ждать три дня.

Она обзванивала больницы Москвы и Серпухова. А через неделю ей сообщили, что в морге Подольска лежит неопознанный труп, который по описанию похож на её мужа, Анатолия Николаевича.

Мать собралась и поехала в Подольск. Витя не пошёл в школу. Он сидел на кухне, ждал маму и про себя молился, чтобы это не оказался его папа.

Вечером вместо мамы приехал дед.

– В больнице она, – сообщил он с порога, – выкидыш у неё.

– Что такое выкидыш? – не понял Витя.

– Сестрёнка у тебя должна была родиться, – пояснил дед, – да вот из-за волнений никого уже не будет.

– А папа? – так и не поняв ничего про сестру, которой уже не будет, спросил Витя. – Папу нашли?

– Нет, – ответил дед, – в Подольске не наш лежит. Какой-то посторонний дядька. Ты кушал сегодня?

– Нет, – Витя помотал головой, – я не хочу есть.

– Мало ли что ты не хочешь, – пробурчал дед, проходя на кухню. – Питаться надо всегда, что бы ни случилось. Пошли.

На кухне дед научил Витю чистить картошку. А потом они её вместе пожарили на сале, найденном в морозильнике.

– Вкусно, – сказал Витя, доедая ужин, первый раз в жизни приготовленный своими руками. – Даже не знал, что обыкновенная картошка может быть такой вкусной.

– Завтра утром блины будем печь, – пообещал дед, – ну, а в обед – омлет.

– А на ужин? – спросил Витя.

– А на ужин… бабушка приедет и накормит нас, – смутился дед. – Я в кулинарии не силён. Ещё могу макароны по-флотски забабахать. Но это уже на крайний случай.

– А папа когда вернётся? – опять спросил Витя.

Дед вздохнул. Внимательно посмотрел на внука.

– Ты уже большой, – сказал он, – и должен понимать. Вряд ли твой папа вернётся. Был бы жив, дал бы о себе знать.

– Он умер? – всхлипнул Витя.

– Думаю, да, – дед встал, осторожно обошёл стол, прихватив с собой стул, и сел рядом с внуком. – Ты поплачь. Сейчас поплачь. При маме не надо плакать, она и так с ума сходит. А ты теперь в семье главный.

Витя уткнулся лицом в дедов свитер, но плакать не стал. Лишь вздохнул тяжело-тяжело. Где-то в груди как будто что-то лопнуло и оборвалось. Вите стало грустно. «Вот и детство прошло», – почему-то подумалось ему. «Какое-то оно короткое получилось, детство это».

– А мы с папой поругались в последний день, – сказал Витя в родной дедов свитер, который пах потом и картошкой.

– Что случилось? – спросил дед.

– Я его сигареты взял, – начал рассказывать внук. – Не курить. А пацанам во дворе похвастаться.

– А Толик курил разве? – удивился дед.

– Очень редко, – ответил Витя, – раз в год, наверное. Сигареты у него в ящике стола лежали. Жёлтая пачка с верблюдом. Серёга «Герцеговину Флор» принёс, а я – папин «Кэмел». Просто показать.

– И? – дед оторвал внука от свитера. – Показал приятелям?

– Показал, – вздохнул Витя, стараясь не смотреть деду в глаза, – а обратно положить не успел. Папа заметил и сказал, что это я взял. А я сказал, что не брал. Он мне не поверил.

– Это уже не важно, – сказал дед, – взял или не взял. Это уже не важно.

– Но папа же думает, что я его обманул! – воскликнул Витя. – Как я ему расскажу, что я не курил, если он теперь никогда не вернётся?

И Витя наконец-то заплакал. Навзрыд, как в детстве, когда он был совсем маленьким. Заплакал и уткнулся в спасительный свитер, всхлипывая и подвывая.

Мама вернулась через три дня. Какая-то маленькая, бледная, с чёрными кругами под глазами.

Глава 2

Отца так и не нашли. Пропал и его старенький «Мерседес», тёмно-синий, в 123 кузове. Только когда Витя подрос, он узнал подробности последней поездки родителя в Москву.

Отец занимался реэкспортом автомобилей, и в родном Протвино на паях с приятелем у него была автомастерская. А ещё он имел знакомых на Московской товарно-сырьевой бирже, где прошла довольно крупная сделка по поставке автомобилей в Сибирь. Там отец выступил в роли посредника, грамотного и толкового, и в результате сделки должен был получить приличные деньги, за которыми и отправился в тот злополучный день в Москву.

– Он говорил, что хватит на трёхкомнатную в пределах Садового кольца, – сказала мама, когда Витя спросил её о сумме комиссионных.

Но домой отец так и не вернулся: ни с деньгами, ни без денег. Пропал. В 90-е многие бизнесмены так пропадали. Выходили из дома и не возвращались. Кого-то потом находили с простреленной головой в лесу, кого-то не находили совсем.

Мать получила от партнёра отца по автосервису небольшие отступные. На них и жили первое время. Потом она вышла на работу в школу номер 3, в которой учился Витя. До пенсии там и проработала учительницей английского языка.

А Витя после школы поступил в Серпуховский колледж на отделение радиоаппаратостроения, по окончании которого пошёл в армию. Он чуть было не угодил в Чечню. Однако в последний момент военком увидел его диплом, и Витя поехал в Ленинградский военный округ – на радиолокационную станцию, где и просидел почти два года среди соснового леса и ягодно-грибного изобилия.

После службы Виктор вернулся в родной город и открыл фирму, специализирующуюся на компьютерной безопасности. Но, как выяснилось, конкуренция в этой отрасли была огромная, и поэтому его фирма постепенно, в течение двух лет, от компьютерной безопасности перешла просто к безопасности: охранные системы, видеонаблюдение и прочие прелести, препятствующие проникновению посторонних лиц в помещения. Название у компании было соответствующее – «ЩИТ». Однако потом Виктор его поменял на «ГорЭлектроСнаб», потому что «Щитов» в России развелось видимо-невидимо, да и новое название звучало для бывшего советского человека успокаивающе.

А тут одноклассник Андрей Тарасов, в своё время избравший профессию правоохранителя, дослужился до заместителя начальника милиции их родного района. Супруга его была зачислена в штат Витиной фирмы, и в «ГорЭлектроСнаб» потекли заказы. Сотрудница Тарасова получала 10 процентов от прибыли. Все были довольны.

Виктор купил в Москве однушку, а в Протвино – двухкомнатную квартиру. Обзавёлся скромным «Мерседесом» А-класса.

В 25 лет он женился, познакомившись через интернет с очаровательной брюнеткой из города Бердянска. Сначала съездил к ней в гости. Потом привёз невесту к себе, в Протвино. Сыграл скромную свадьбу. А через полгода подал на развод: новоявленная жена не знала, что системы видеонаблюдения стоят у Виктора не только на работе, но и дома.

Так и текла его жизнь – работа, дом. На выходные он приезжал к маме или с приятелями выбирался на шашлыки, если позволяла погода. Раз в год – поездка в отпуск на две недели: летом – в Турцию или Грецию, зимой – в Прагу.

С противоположным полом у Виктора тоже было всё в порядке. Постоянно кто-то был рядом, какая-то женщина: готовила, стирала, поддерживала уют в его холостяцкой квартире. Но, как только он понимал, что привыкает к ней, тут же вежливо выпроваживал даму из своей берлоги.

Женщинам Виктор не доверял – сказался печальный опыт первого и единственного брака. Впрочем, он вообще мало кому доверял, и всегда был настороже с людьми. Хотя при этом с виду был открытым и компанейским, что помогало ему и в работе, и в жизни.

А жизнь текла неторопливо и немного однообразно. До определённого момента.

Глава 3

Случился этот момент в субботу. Виктор приехал к матери. Они пообедали, после чего отправились на кладбище.

Мама ещё в начале 2000-х годов купила на кладбище в соседнем Дракино место для двоих. На одной половине участка она установила небольшой памятник отцу: белый кусок мрамора с надписью «Стрельцов Анатолий. Родился 30 июля 1949 года». Вместо даты смерти стоял прочерк.

Приехали. Припарковались на разбитой обочине. Виктор вытащил из багажника две пятилитровых канистры с водой – полить цветы. Но поливать было нечего: анютины глазки, аккуратно посаженные две недели назад, были так же аккуратно выкопаны. Такое уже случалось три года назад и в прошлом году. Кто-то выкапывал с могил посаженные цветы и уносил их или к себе на дачу, или на рынок с целью продажи.

– Опять выкопали, – вздохнула мама, – ничего святого у людей не осталось.

– Хочешь, я тут камеры повешу, и вычислим гадов? – предложил Виктор.

– А чем это поможет? – вздохнула мать. – Ну, снимешь ты на свою камеру каких-нибудь бомжей. И что? Будешь их потом по помойкам искать? Давай лучше ещё цветочков купим и опять посадим. Хорошо?

– Хорошо, – кивнул Виктор, – только сегодня цветочный закрыт. В понедельник я сам заеду и посажу. Да и камеру на всякий случай всё равно присобачу вон на то дерево. Интересно посмотреть на этих моральных уродов.

– Делай что хочешь, – сказала мать. – Ты полей пока кусты, а я на могилке землю прополю.

В это время у Виктора зазвонил телефон. На дисплее высветилась надпись «Тарасов А.». Виктор ответил.

– Привет, – сказал Андрей, – как ты там?

– Нормально, – ответил Виктор, – твоими молитвами. Случилось что?

– Ага, – после секундной паузы ответил приятель. – Можешь сейчас ко мне в контору подскочить?

– Мы же завтра встречаемся, – напомнил ему Виктор. – Мясо я с утра замариновал. Или что-то срочное?

– Несрочное, – опять после паузы ответил Андрей, – но это не шашлычный разговор. Давай, я на работе ещё час-полтора. Подъезжай.

И отключился.

Виктор задумчиво посмотрел на телефон. На Андрея это было не похоже: паузы в разговоре, встреча в кабинете.

– Мама, – сказал он, – мне надо срочно уехать. По работе.

Он вылил принесённую воду в кусты, росшие около могилы, и закинул пустые бутылки в багажник. Довёз мать до дома. И сразу же поехал к Андрею на Калужскую, где тот работал.

Управа располагалась рядом с тюрьмой в здании из красного кирпича с чудовищными бетонными вставками, покрашенными в жёлтый цвет.

– Такое впечатление, что ты служишь в дурдоме, – как-то раз сказал Виктор другу.

– Так наш мир и есть дурдом, – философски заметил Андрей, – а мы в этом лечебном заведении санитары.

Виктор припарковался около старого трёхэтажного здания и пошёл к управе пешком. Ближе было не припарковаться: улицу зачем-то перегородили бетонными брусками, раскиданными в беспорядке на проезжей части.

Виктор поднялся по лестнице и вошёл в дверь.

– Я к Тарасову, – сказал он дежурному.

Тот взял его паспорт. Полистал страницы.

– Проходите, он Вас ждёт, – ответил дежурный. – Второй этаж. Направо.

– Я знаю, – прервал его Виктор, – спасибо.

Андрей встретил друга в коридоре, около своего кабинета.

– Привет, подполковник, – поприветствовал его Виктор.

– Привет, младший сержант запаса, – ухмыльнулся тот в ответ, – проходи.

В кабинете, кроме них, никого не было. Андрей плотно прикрыл дверь. Потом подумал и закрыл её на ключ. Сел за стол. Жестом пригласил Виктора присесть напротив.

– Рассказывай, не томи, – сказал Виктор, садясь на стул.

– У меня две новости, – начал Андрей.

– Давай с хорошей, – попросил Виктор.

– Хорошая новость, – кивнул приятель. – Меня переводят в Москву, в область. На повышение.

– Поздравляю! – радостно воскликнул Виктор. – Это же здорово! Поздравляю от всего сердца! Завтра как раз и обмоем. Но чего ты столько таинственности-то нагнал?

– Это только одна новость, – поморщился Андрей. – Сам только вчера вечером узнал. Дядя позвонил. Протолкнули мою кандидатуру.

– А вторая? – спросил Виктор. – Что за вторая новость?

Андрей побарабанил пальцами по столешнице. Оглянулся на портрет Путина за спиной.

– Вторая новость касается тебя, – сказал он. – Точнее, даже не тебя, а твоего отца, Стрельцова Анатолия Николаевича.

Сказал и замолчал, стараясь не встречаться с Виктором взглядом. А тому вдруг показалось, что в кабинете запахло табачным дымом. Чуть заметно, еле-еле. Как будто кто-то на улице под окном затушил окурок с верблюдом на сигарете.

– Рассказывай, – попросил Виктор, – что-то стало известно о папе?

– Официально ничего нового, – вздохнул друг. – Вот, я даже дело его из архива хотел затребовать, а его нет. Через 15 лет уничтожается. Из-за срока давности.

– Я в курсе, – сказал Виктор. – Я про розыск пропавших много чего знаю.

– Ну, так вот, – продолжил Андрей, – дело даже не в розыске, а в другом. Когда я ещё был опером, сразу после института, был у меня один осведомитель, тёзка мой – Белашов Андрей, по кличке Беляш. Алкаш ещё тот! Я, честно говоря, думал, что он умер давно, а он сегодня утром вдруг позвонил мне и попросил встретиться.

Андрей достал откуда-то снизу бутылку минералки и стакан, налил себе. Потом достал второй стакан, налил Виктору, подвинул ему через стол. Виктор благодарно кивнул, но пить не стал.

– В общем, встретился я с ним чисто из интереса, – продолжил свой рассказ Андрей, – на площади Ленина. Кофе попили.

– А при чём тут мой папа? – перебил приятеля Виктор.

– Да при том, – Андрей наконец-то посмотрел Виктору прямо в глаза, – что этот Беляш сказал, будто знает, как и где погиб твой отец. Назвал его имя, фамилию и твои данные.

– А кто этот Беляш? – спросил Виктор. – Что за фрукт такой из глубины годов вынырнул?

– Да никто! – ответил Андрей. – Был шестёркой у серпуховских бандитов. Подай-принеси. Ничего серьёзного. Сидел два раза за мелкие кражи. Как от осведомителя в своё время толку от него было мало. Хотя один раз он мне слил хорошую информацию, но после этого присел на пару лет. И до сегодняшнего дня мы с ним не виделись.

– Он тебе на мобильный позвонил? – спросил Виктор.

– Нет, в дежурку, – ответил Андрей, – чтобы его соединили со мной. Уговорил на встречу в людном месте и без свидетелей, где и попросил меня быть посредником между вами.

– Понятно, – протянул Виктор, хотя ему пока мало что было понятно. – И что этот Беляш хочет в обмен на информацию?

– Он хочет, чтобы ты купил у него дом в Дашковке, – Андрей опять отвёл глаза. – Деревянный дом и шесть соток к нему. За пятнадцать миллионов рублей.

– За сколько?! – глаза у Виктора округлились. – Он совсем, что ли, с ума сошёл? Надо тебе было его сразу на хер послать. И всё.

– Я послал, – ответил Андрей, – да только он дал мне вот это.

И он бросил через весь стол к Виктору кусок какого-то картона. Тот поймал его, едва не уронив на пол.

Картонкой оказалась полароидная фотокарточка, выцветшая и старая. На фотографии был папа Вити. По пояс голый. В руках у него была газета «Московский комсомолец».

Андрей так же запустил по столешнице увеличительное стекло.

– Дату глянь.

Виктор взял лупу и приблизил к фотографии. На газете было написано: «17 июля 1992 года».

Опять откуда-то запахло дымком. И сердце вдруг заколотилось в груди. Сильно-сильно. Тук-тук, тук-тук.

– Беляш сказал, что твой отец пропал 15 июля, – между тем продолжил Андрей. – Я не знал, но на всякий случай подтвердил. А на газете семнадцатое.

– Да, пятнадцатого пропал, – ответил Виктор. – Двадцатого приняли заявление. В августе объявили в розыск, двадцать первого.

– Хорошая у тебя память, – похвалил Андрей. – Я тут пробил по кадастру дом этого Беляша. Действительно, от бабки достался, в деревне Дашковка. Стоит прямо у дороги. Деревянный. И цена ему – три копейки в базарный день.

– А откуда он узнал, что мы знакомы? – перебил приятеля Виктор.

– Насколько я понял, он за тобой следил, – ответил Андрей. – Или за тобой, или за матерью. А в прошлое воскресенье увидел нас вместе на пляже, на карьере. Узнал меня. И вот сегодня позвонил.

– Может, поедем, проведаем старого знакомого? – предложил Виктор. – Всё равно ведь по дороге. Ты же сейчас в Протвино?

– Так может, пару человек с собой взять для устрашения? – сказал Андрей. – Возьмут его за шкирку, трясанут пару раз, и он всё сам расскажет.

– Не надо, – попросил Виктор, – потрясти мы всегда успеем. Поехали!

Андрей быстро собрался, закрыл кабинет на ключ и о чём-то переговорил с дежурным. Затем сел в свою потрёпанную «Ниву» и поехал. Виктор пристроился сзади. Перед тем как тронуться, он достал телефон и набрал номер своего зама.

– Привет, Семён, – сказал Виктор, выруливая между припаркованными машинами. – Надо срочно камеры поставить: наружную и, если получится, внутри помещения.

– Суббота же, – отозвался Семён. – Я в кино со своими собрался.

– Срочно! – повторил Виктор. – Это недалеко. Надень на себя фирменную одежду. Но не нашу, а электрокомпании.

– Адрес какой? – вздохнул Семён.

– Дашковка, – чуть помедлив, ответил Виктор. – Дом у трассы. Ты увидишь. Там моя машина будет стоять. Как уеду, дождись ухода хозяина и ставь камеру на вход, чтобы было видно, кто приходит и кто уходит. И, по возможности, внутри дома.

– Так хозяин не в курсе? – удивился Семён. – Начальник, это статья, вообще-то. Ты сам говорил.

– Если что, ответственность на мне, – перебил зама Виктор. – Давай, поторапливайся. С меня – премия и бонусы.

Семён вздохнул и отключился, а Виктор вместе с Андреем за 15 минут доехали до Дашковки.

©  Вадим Фёдоров