VadimFedorov

Посвящаю моему отцу

Мой самый любимый город - это Прага. Он домашний, уютный и родной. Всего два с половиной часа полёта из Питера - и я буду дома.

Я летел на A319 авиакомпанией Россия. По три кресла в каждом ряду. Тесновато, но терпимо. Я выбрал место около прохода.

Рядом со мной расположилась крашеная блондинка лет 40. У окна уселся долговязый парнишка. Он сразу же после набора высоты всунул в уши наушники и закрыл глаза.

Я же достал свой макбук, открыл программу Coda и напечатал первую строчку: «Вечер. Из окна лёгкий приятный ветерок».

Блондинка покосилась на меня, достала из кармашка сиденья журнал, полистала его. Я продолжал печатать. Буквы складывались в слова, слова в предложения. Писалось легко. За полчаса рассказ был готов.

Я перечитал написанное. Захлопнул крышку макбука.

- Вы писатель? - спросила меня блондинка.

- Нет, я Ангел, - ответил я, - правда, сейчас в отставке.

- Меня зовут Изабелла, - протянула мне руку женщина, - друзья зовут меня Белочка.

- Очень приятно, - отозвался я, - Шестой моя фамилия.

- Ой, а почему Шестой? - удивилась Белла.

- Да дедушка был математиком, заведовал кафедрой статистики и бухгалтерского учёта в университете имени Патриса Лумумбы, - наклонившись к Белочке, рассказал я, - очень он цифры любил. А шестёрка считается симметричной цифрой, образуется, если сложить две тройки или три двойки. А к старости дед увлёкся нумерологией. И в итоге поменял фамилию на Шестой.

- Как интересно, что вы своих предков знаете, - протянула Изабелла, - а вы в Прагу тоже отдыхать летите?

- Живу я тут, - ответил я, - в перерывах между командировками.

- Ой, как интересно, - Белочка подвинулась ко мне, нечаянно коснувшись грудью моего плеча, - а вы мне покажете Прагу?

- А у вас разве нет экскурсий в вашей туристической поездке? - спросил я её.

- Ну, это же всё банально, - Белочка поправила свои крашеные волосы, - а мне интересна индивидуальная программа. Я, в свою очередь, в долгу не останусь.

- А ты в каком городе мне экскурсионную программу можешь предложить? - усмехнулся я. - Ничего, что на ты? Привык просто.

- Ничего, на ты как-то более интимно, - улыбнулась мне в ответ Белочка, - а родом я из Великих Лук. Могу их показать, если будете в наших краях.

- Бывал, бывал, - ещё шире улыбнулся я, - драматический театр у вас там замечательный. Да и набережная красивая.

- Ты, наверное, много где бывал, - облизнула свои узкие губки Белочка. - Так как насчёт индивидуальной программы для периферийной барышни? Моя благодарность не будет знать границ.

Левая грудь Изабеллы уже прочно впечаталась в моё плечо. Узкие всё-таки сиденья у авиакомпании Россия.

- А муж не будет против? - сухо спросил я.

- А откуда ты о муже знаешь? - удивлённо спросила Белочка.

- След от кольца, - показал я глазами на правую руку Беллы, которой она гладила мой левый рукав пиджака.

- Ты такой внимательный, - усмехнулась Белочка, - ничего от тебя не скроешь.

- Так что у нас с мужем-то? - вновь улыбнулся я.

- Муж объелся груш, - ответила Белочка, - он со своими обязанностями мужа не справляется.

- Импотент, что ли? - удивился я.

- Да нет, не импотент, - поморщилась Белочка, - просто совсем от рук отбился. Внимания не уделяет. Цветов уже целую вечность не дарил. Только и может, что по пятницам с мужиками пиво в гаражах пить.

- По пятницам или каждый день? - попытался уточнить я.

- Да что ты меня про этого неудачника расспрашиваешь? - возмутилась Белочка. - Ты лучше про себя расскажи. Где живёшь, кем работаешь?

- Да что обо мне рассказывать? - сказал я. - Работаю я Ангелом-хранителем. Помогаю людям. Разруливаю различные жизненные ситуации. Мотаюсь по всему миру. Сейчас вот в бессрочном отпуске. Еду домой. Отдыхать и работать над ошибками.

- Правда, Ангел-хранитель? И людям помогаешь? - заинтересовалась Белочка. - А мне поможешь? Мне нужен сильный мужчина, который бы мне помог.

Бортпроводники предложили нам напитки. Я взял томатный сок, Белла попросила кофе. Самолёт ровно гудел турбинами.

- Чтобы помочь, надо знать, что человеку надо, - опустошив свой стакан, сказал я. - Расскажи о себе. Только не ври. Где работаешь, что за семья, что за проблемы?

- Я работаю менеджером по продажам в фирме Филипс, - отложив свой кофе, начала рассказывать Белочка, - живу в городе Великие Луки.

- Говори проще, - попросил я её, - работаешь продавщицей в магазине электротоваров.

- Хорошо, - кивнула мне Белочка, - буду попроще. Замужем. Два ребёнка. Дочке 19 лет, учится в Академии. Сыну 15 лет, школьник.

- Хорошо, - кивнул я, - а что с мужем-то не так? Где работает, что делает?

- Да надоел он мне, - Белочка нервно сжала губы, - скучный. То на работе пропадает целыми днями, то дома сидит на диване, телевизор смотрит.

- А по субботам пиво пьёт, - подсказал я Белле.

- По субботам пиво, - кивнула та, - а по воскресеньям у них футбол. Бегает куча придурков за одним мячом. И сына к этому же приучил.

- Так спорт - это же хорошо, - сказал я.

- Спорт, может быть, хорошо, - опять сжала губки Белочка, - а мне что делать? Когда дети маленькие были, ими занималась. А как выросли, сижу дома одна, как дура. Никаких развлечений, кроме телевизора.

- Телевизор - это зло, - поддакнул я.

- Разведусь я с ним, - зло сказала Белочка, - надоела мне такая жизнь. Точнее, отсутствие жизни.

- А в Египет и Турцию ты когда ездила? - спросил я.

- В Турции мы три года назад были, а в Египет в прошлом году я с дочкой летала, - протянула Белочка. - А с чего это такие вопросы? И откуда ты про Турцию с Египтом узнал?

- На этих курортах посторонние сексуальные контакты имелись? - не обращая внимания на последний вопрос, продолжил я допрос.

Белла вспыхнула от негодования. Лицо её покраснело и стало некрасивым. Чётко обозначились морщинки, скрытые до этого слоем пудры.

- Что за дурацкие вопросы? - прошипела она.

- Я Ангел, - напомнил я ей, - хочу тебе помочь. Поэтому отвечай. И не ври.

Изабелла недовольно скривилась. Пожевала губами. Помолчала.

- Были, - сказала просто, - подробности интересуют?

- Нет, подробностей не надо, - сказал я, - сама-то чего от жизни хочешь?

- От жизни? - Белочка мечтательно закатила глаза. - Хочу встретить принца на белом коне. Настоящего мужчину. Навроде тебя. Который бы на руках носил. Был щедрым. И добрым. Ко мне и моим детям. Я с Колей всё равно разведусь. Это вопрос времени.

- А Коля в курсе про твои планы? - спросил я.

- Что я, дура, что ли? - усмехнулась Белочка. - Коля живёт своей жизнью. Да у него и самого наверняка любовница есть.

- Почему так думаешь? - задал я очередной вопрос.

- Да мы почти не спим уже последние пару лет, - ответила Белочка. - И с чего я так разоткровенничалась с посторонним мужчиной? Я тебя же первый раз в жизни вижу.

- Я Ангел, - вновь напомнил я ей, - мне можно рассказывать всё, как своему гинекологу.

- Гинекология женской души, - засмеялась Белочка, - интересное сравнение. Ещё вопросы будут?

- Будут, - кивнул я, - расскажи о своих родителях и о родителях мужа.

- А это-то тут при чём? - скривилась Белочка, но на вопрос ответила: - Мама воспитывала меня одна. Нас папа бросил, когда мне было пять лет. Я его почти не помню. Он изменял маме. Есть ещё сестра, старше меня на два года, она в разводе. Мама умерла несколько лет назад от рака. И у Николая папа недавно умер. Маме его около 70 лет. Они верующие. Семья большая была у них, четверо детей. Николай второй. Всё.

Я задумался. По большому счёту, я этой блондинке ничего не должен. Она не моё задание. Да и вероятность того, что она что-то будет делать в своей жизни, равнялась одному проценту.

- Ну, так ты поможешь бедной девушке? - толкнула меня в бок Белочка и призывно улыбнулась. - Мне очень нужна помощь Ангела-хранителя.

- Почему ты называешь себя девушкой? - ответил я вопросом на вопрос. - И почему зовёшь себя Белочкой?

- А что такого? - растерялась Белла.

- Ну какая ты девушка? - спросил я её. - У тебя двое детей, и тебе 41 год.

- 39, - перебила меня Белла.

- 41 минимум, я же просил не врать, - жёстко сказал я, - это ты оленям можешь про свой возраст рассказывать. А я всё по сетчатке глаза увидел. И возраст, и чем болела.

Белла испуганно прикусила губу.

- И какая ты Белочка? - продолжил я. - Ты Белла Ивановна. Взрослая тётка. У тебя климакс не за горами, а ты всё Белочка.

- А когда он наступит? - прошептала Белла.

- Что? Кто? - я за шумом турбин еле её услышал и не понял вначале, о чём она спрашивает.

- Климакс, - покосившись на соседа в наушниках, сказала Белла.

- В 48, - сказал я.

- Ой, а что так рано-то? - испугалась Белла.

- А ты кури больше, - язвительно сказал я, - тогда, может быть, и до климакса не доживёшь.

Изабелла отодвинулась от меня, насколько ей позволило сиденье. По громкой связи объявили о снижении и попросили пристегнуть ремни.

- Я думала, ты мне поможешь, - протянула она, шмыгнув носом, - а ты всяких гадостей наговорил. А я красивая. Мне многие это говорят и пишут.

- Где пишут? - спросил я.

- В Контакте и на Мамбе, - ответила Белла, - и ещё на Одноклассниках.

Я изумлённо посмотрел на сидящую справа от меня женщину.

- Это соцсети, - сказал я, - там тебе что угодно напишут. Это же виртуальный мир. А у тебя реальная семья. Живые муж и дети. Тебе не о любовниках надо думать, а о внуках будущих.

- Я всё равно разведусь, - опять поджала свои губки Белла, - и найду себе богатого и красивого мужа. Который будет любить меня и моих детей. И буду жить за границей. Надоели мне эти Великие Луки. Грязь и пьянь. И никакой культуры.

- Да никого ты не найдёшь, - разозлился я, - женских романов надо меньше читать. Кому ты нужна? И что ты из себя представляешь? Принцы ещё щенками разобраны. Вакантных нет. И в ближайшие сто лет не будет.

- Я найду, я упрямая, - возразила мне Белла. - Мне мама всегда говорила, что если чего-то захотеть, то оно всегда сбудется. И ещё мне по нумерологии, которую твой дедушка, между прочим, любил, в этом году предсказаны большие перемены и большая любовь.

- Дура ты, Белка, - устало сказал я, - и мама твоя дура была. Останешься ты такой же злой и одинокой, как твоя мать. И благодарить за это можешь её же.

- Моя мама хорошая, - обиженно сказала Белла, - нельзя плохо о покойных говорить.

- Хорошо, не буду, - согласился я, - тем более, мы уже прилетели.

Самолёт коснулся колёсами бетонной полосы, зашумели двигатели.

- Так ты мне поможешь? - громко спросила меня Белла. - Что мне делать-то?

Я усмехнулся. Наклонился к ней.

- Я тебе не помогу, - сказал так же громко, - помочь себе можешь только ты сама. Но ты этого делать не будешь. Ты будешь скакать по мужикам, ища непонятно чего и разрушая то хорошее, что у тебя уже есть. Семью. Ты своей мамой запрограммирована на это.

- Я не робот, - возразила мне Белла, - я буду счастливой.

Я ничего ей не сказал. После событий в Питере и разговора с самовлюблённой Белочкой мне хотелось только одного: доехать до дома и как следует выспаться.

Я взял свои вещи. Прошёл к выходу. Попрощался с бортпроводниками, поблагодарив их за полёт.

Перед паспортным контролем кто-то несмело тронул меня за плечо. Я обернулся. Передо мной стоял сосед по ряду, молодой парень с наушниками в ушах.

- Извините, пожалуйста, - сказал он мне, - у меня в середине полёта аккумулятор сел, и я невольно подслушал ваш разговор. С Белочкой. Это просто ужас. Она даже не скрывает всего этого. Как так можно?

И он выжидательно уставился на меня.

- Да ничего ужасного, - сказал я, - а откровенность объясняется просто. Я её ввёл в лёгкий транс. Вот у Беллы Ивановны язык и развязался. То, что на душе было, всё мне и выложила.

- Это что-то вроде гипноза? - уважительно посмотрел на меня парень.

- Типа того, - кивнул я.

- Тогда понятно, - сказал парень, - а то я уж подумал, что мир совсем с ума сошёл.

Я рассмеялся.

- Так в этом мире здоровых людей нет, - сказал я ему, - у всех какие-то тараканы в голове. У кого-то крупные, у кого-то мелкие.

- Это точно, - улыбнулся мне в ответ паренёк, - ещё раз извините. Всего хорошего.

- И вам не хворать, - ответил я.

Развернулся, достал паспорт и потопал к стеклянным кабинкам, стоящим у меня на пути.

Я вернулся домой.

Вадим Фёдоров

http://vadimfedorov.eu/?page_id=13

.

Посвящаю моей маме

Второго свидания с Референтом М у меня не получилось. Когда я взялся за ручку двери уже знакомого ресторана, пришла смс:

«Срочно возвращайтесь в Санкт-Петербург. Поезд 006А, вагон 6, место 6. Отправление 22.50».

Без подписи. Просто время и место. Почему-то поезд. И на душе как-то сразу стало хреново и противно. И руки вспотели.

Я развернулся и поехал на Ленинградский вокзал. Где поужинал в привокзальном ресторане. А потом сел на поезд.

Симпатичная проводница проводила меня в купе. Принесла бельё, предложила чай. Бельё я взял, от чая отказался.

Сел у окна и стал смотреть на перрон. Который постоял-постоял, да и поехал назад. Колёса стучали на стыках: тук-тук, тук-тук.

Я выглянул в коридор. Вагон был полный. Кроме моего купе. В котором я ехал один. Послонялся по тесному помещению, сел.

Дверь со стуком открылась. Вошёл Главный. Маленький, седой. Глаза ослепительно василькового цвета. Строгий костюм, дорогие кожаные туфли. В руках светлое пальто и фетровая шляпа.

Он бросил пальто и шляпу на верхнюю полку. Сел напротив меня.

- Здравствуйте, - сказал я ему.

- Привет, - усмехнулся Главный, - мог бы для приличия и привстать, когда я вошёл.

- Да тут места мало, - промямлил я. - Куда тут вставать-то?

В дверь постучали. Вошла проводница. Поставила на столик два стакана с чаем в серебряных подстаканниках и удалилась.

Посидели, попили горячего чаю. Колёса стучали: тук-тук, тук-тук.

- Что случилось? - не выдержал я.

- Фроловы, - ответил Главный, - ты не закончил работу. В результате Игорь в глубоком запое, Аня с ребёнком у папы. Собираются разводиться.

- Позавчера же было всё нормально, - воскликнул я.

- А вчера Семён Семёныч устроил вечер по случаю своей помолвки, - начал рассказывать Главный, - на котором он споил зятя и спровоцировал того на пьяную драку. Свидетелем этих разборок были Аня и Алексей. У ребёнка психологическая травма. Он всю ночь не спал. Аня отпросилась с работы, Игорь не отпрашивался. Он просто пьёт и спит.

- Ну я же не могу всю жизнь за ними приглядывать, - огрызнулся я, - тем более у меня новое задание должно было поступить сегодня.

Главный как-то грустно посмотрел на меня, хлебнул из своего стакана. Помолчал.

- Шестой, ты Ангел-хранитель. Ты должен был довести дело до конца, - наконец-то сказал он, - а вместо этого ты срываешься на свидание с Референтом М. Я уже не говорю про то, что ты толком-то дело не изучил.

- Я изучал, - покраснел я, - честное слово.

- И что ты там изучил? - глянув мне в глаза, спросил Главный. - Что? Ты в курсе, что отец и дед Игоря были хронические алкоголики?

- Так он же не пил раньше, - сказал я.

- Раньше не пил, потому что всё было хорошо, - ответил Главный, - а как трудности начались, он сразу к бутылке потянулся.

Колёса стучали: тук-тук, тук-тук.

- А как ты с Семёном Семёнычем поступил? - продолжил главный. - Взял и женил на его собственной секретарше, отправив в путешествие на моря. Вместо решения проблемы с тестем ты просто убрал эту проблему на время. И потом свалил.

- Я думал... - начал было я.

- Мне плевать, что ты думал, - прервал меня Главный. - Ты не головой думал, а не пойми чем. Ладно, Референт М, она женщина. Но ты-то. Ты же, мать твою, Ангел.

- Её накажут? - спросил я. - Она не виновата, это я во всём виноват. Начал с шутки, а потом пошло-поехало.

Главный откинулся на спинку дивана и принялся разглядывать меня, как какое-то неизвестное науке насекомое.

- Я ему про срыв задания, а он мне про какого-то референта, - возмущённо сказал Главный, - выговор я ей влепил. И перевёл в другой отдел. Всё, забудь про неё.

- Хорошо, - выдохнул я, - а со мной что будет?

- Вначале косяки свои питерские разгребёшь, - прищурился Главный, - хотя там уже и разгребать нечего, судя по всему. Так что твоя задача по возможности объяснить каждому, что они делали неправильно, и попытаться как-то сгладить всё. А после этого ты отстраняешься от оперативной работы.

- Надолго? - спросил я. - И что я делать буду? Если не на оперативной.

- Надолго, - ответил Главный, - будешь методички составлять. Классификация мужчин и женщин. Их основные виды поведения. Расшифровка сокращений. А то даже я уже запутался в ваших РГМ и СДС. Сленг сплошной. Люди всё те же. Поведение всё то же. А слова новые.

- Эволюция, - тихо сказал я.

- Аха, ты мне ещё про Дарвина расскажи, - услышал меня Главный, - я посмеюсь.

Колёса где-то внизу всё так же стучали: тук-тук, тук-тук.

- Елена! - вдруг гаркнул Главный.

Дверь в купе открылась. На пороге стояла проводница.

- Остановите поезд, я выйду, - распорядился Главный.

Проводница кивнула и скрылась. Поезд начал замедлять ход.

- Всё, - сказал Главный, - я тебе задание дал. Выполнишь и доложишь. Потом лети в свою берлогу и пиши методички. И подумай, хорошенько подумай. Головой. А не другим местом.

Он встал. Поезд остановился. Я помог Главному надеть пальто.

- А у остальных моих подопечных всё в порядке? - спросил я, когда он был уже в дверях.

Главный повернулся ко мне.

- У остальных всё более-менее нормально, - сказал он, вздохнув. - Я, правда, был немного ошарашен, когда ты вдову к самоубийце отвёз жить. Ещё тогда тебя надо было одёрнуть. Но, на удивление, они нашли друг друга. Живут в любви и согласии. Об общем ребёнке вот задумались.

- Рад за них, - сказал я, - до свидания.

- До свидания, - буркнул Главный и потопал по коридору вагона на выход.

Я выглянул в окно. За ним было заснеженное поле. Вдали темнел лес. Светила луна. Поезд дёрнулся и начал набирать ход. Тук-тук, тук-тук, - застучали колёса.

Мы медленно проехали вдоль тёмной фигуры, стоящей около путей. Я помахал Главному рукой. Он махнул мне в ответ.

Утром я приехал на уже знакомый мне Московский вокзал. Злой и невыспавшийся.

Доехал до Поэтического бульвара на такси. Вошёл в подъезд. Поднялся на этаж.

Минут 15 колотил в бронированную дверь. Даже соседи напротив выглянули на устроенный мной шум и пообещали вызвать полицию.

- Вызывайте, - бросил я им через плечо, - заодно о конопле поговорите. О способах её выращивания в домашних условиях.

Соседи мгновенно захлопнули дверь. Зато та дверь, в которую я безуспешно ломился, внезапно открылась.

На пороге стоял Игорь. В трусах и замызганной майке. Из недавно отремонтированной квартиры несло вонью. Игорь был пьян.

- Шестой? - промычал он. - Ты какого тут?

Я схватил Игоря за грудки, шваркнул его о стенку и потащил в ванную комнату. На пороге которой поскользнулся на засохшей блевотине.

Засунул слабо сопротивляющееся тело в ванну, включил холодный душ. Игорь истошно заорал. И попытался выбраться из чугунного плена.

Но я его не пустил. Одной рукой держал за плечи, а другой поливал студёной водой. Игорь поорал-поорал и затих.

Я выключил воду, кинул Игорю полотенце.

- Жду тебя на кухне через минуту, - сказал ему, - если не появишься, вернусь и продолжу процедуру.

На кухне было более-менее чисто. Пил Игорь, судя по всему, в комнате.

Я сел за стол. Заглянул в чайник. Пусто.

Зашёл Игорь, вытираясь полотенцем. Сел рядом.

- Ты же обещал не пить, - сказал я ему.

- Это всё тесть, - хрипло сказал Игорь, - он меня всю дорогу задирал. А потом просто привязался. Выпей да выпей за здоровье сына.

- Заткнись, - прервал я его, - слушать противно. Все у тебя виноваты, кроме тебя одного. Тебе надо было просто не пить.

Игорь обхватил руками голову. Икнул.

- Я же Аню ударил, - вдруг выдал он.

- Сильно? - спросил я.

- По лицу, кулаком, - ответил Игорь.

Я откинулся на спинку стула. Сжал кулаки, чтобы в свою очередь не ударить сидящего рядом по лицу. Глубоко вдохнул, выдохнул.

- Поздравляю, - сказал я Игорю, - свою семью ты благополучно просрал.

- И ничего нельзя сделать? - спросил он жалостливо.

- Можно, - устало ответил я, - только всё бесполезно: она навсегда запомнит этот удар. Да и отец её никогда этого не забудет. Поэтому даже и пытаться не стоит. Всё без толку.

- И что мне делать? - вновь спросил Игорь.

- Пить бросать, в первую очередь, - сказал я ему, - в самую первую очередь не пить. Всё хорошее, что ты будешь делать, будет перечёркнуто одной выпитой рюмкой.

- Я брошу, - сказал Игорь.

- Я это уже слышал, - ответил я ему, - мне не надо повторять. Повторяй себе. И на будущее: если соберёшься заводить семью, подумай об ответственности. Ты не один.

- У меня есть семья, - попробовал возразить Игорь.

- Нет у тебя семьи, - сказал я ему, - закончилась она на днях. Всё. Дальше сам. Захочешь нормальной жизни - выберешься. Только попыток у тебя не так много.

Я встал. Вышел из кухни, потом из квартиры, потом из дома.

Дверь в квартиру Семён Семёныча мне открыла Аня. Под левым глазом у неё стоял синяк.

- Здравствуйте, - тихо сказала она.

- Привет, - ответил я, - одна дома? Можно войти?

Аня кивнула и посторонилась, пропуская меня.

Я вошёл. Аня провела меня в просторную комнату со стоящим посередине круглым столом. Сели напротив друг друга.

- Я к нему не вернусь, - сказала Аня всё так же тихо.

- А я тебя и не уговариваю, - ответил я, - глупо было бы с моей стороны что-то говорить в защиту твоего мужа.

- Что вы тогда хотите? - спросила Аня.

- Просто поговорить, - ответил я, - чтобы ты в будущем не наделала ошибок.

- Да какое будущее, - всхлипнула Аня, - всё рухнуло. Никакого будущего нет и не будет.

- Тебе всего 25 лет, - возразил я ей, - у тебя вся жизнь впереди. Время залечит твои раны. Главное, сделай правильные выводы из происшедшего.

- Какие? - спросила Аня. - Не выходить замуж за алкоголика? Это я уже поняла.

Я усмехнулся.

- Не выходить замуж за алкоголика - это понятно. Ты родителей его видела?

- Только маму, - сказала Аня, - она на свадьбу приезжала. И всё. Отец с ними не живёт.

- Так вот запомни, - сказал я, - всегда смотри на родителей. Дети вольно или невольно повторяют тех, кто их родил и воспитал. И по большому счёту мы проживаем не свою жизнь, а жизнь своих родителей. Мы поступает так же, как и они. Увидела бы ты испитое лицо отца своего будущего мужа, призадумалась бы.

- Это точно, - ответила Анна.

- И ещё совет, - продолжил я, - твой отец тебя любит. Но делает тебе только хуже, контролируя тебя и вмешиваясь в твою жизнь. Держи его на расстоянии. Не позволяй ему руководить тобой. Выйдя замуж, ты выходишь из зоны его влияния и ответственности. У тебя главным становится твой муж.

- Но мой папа защитил меня, - возразила Аня, - когда меня Игорь начал бить.

- Твой папа напоил твоего слабовольного мужа, - ответил я, - спровоцировал скандал. И добился того, чего хотел. Его дочка вновь живёт с ним.

- И, по-вашему, Игорь ни в чём не виноват? - спросила Аня. - Во всём виноват папа?

- Извечный русский вопрос, - усмехнулся я, - кто виноват и что делать? У каждого своя вина. У Игоря в том, что не сдержал слово, начал пить и ударил тебя. Вина отца в том, что лез в чужую семью со своим уставом. Ну а ты допустила конфликт отца и мужа. Поздно вмешалась.

- Да уж, вмешалась так вмешалась, - дотронулась до синяка Аня.

- До свадьбы заживёт, - пошутил я. Но, взглянув на побледневшую Аню, добавил: - Извини, брякнул не подумав.

- Вы же Ангел, вы должны помогать, - всхлипнула Аня.

- Никакой Ангел не поможет, если человек сам не захочет, - ответил я, - всё в ваших руках. Я могу только посоветовать и подсказать.

Помолчали.

- И ещё, - добавил я, - если Игорь захочет видеться с сыном, не препятствуй. Не надо. Женщины обычно манипулируют детьми. Разрешу - не разрешу. Не делай этого.

- Хорошо, - ответила Анна,

Я встал. Попрощался. Пошёл к выходу.

Когда выходил из квартиры, столкнулся с Семён Семёнычем.

- А ты чего тут делаешь? - спросил он меня. - Аня никуда не вернётся.

- Вот вы заладили про вернётся, - внезапно разозлился я, - никого я не уговариваю и уговаривать не собираюсь. Я своё дело сделал. Посоветовал, что делать и как себя вести. Ваш выбор - послушать меня или и дальше косяки пороть.

- Не кипятись, - подняв руки вверх, сказал Семён Семёныч, - тут два дня назад и так все переругались. Счас вот разгребаем. Думаем, как быть дальше.

- Живите, - посоветовал я ему, - просто живите. И думайте о последствиях ваших поступков. Кстати, как там ваша молодая жена?

- Отлично, - лицо Семёна Семёныча просияло, - она к тебе очень уважительно относится. Благодарна за то, что ты меня на ней женил.

- Ну, хоть одному человеку я помог, - вздохнул я, - простите, если что не так.

Попрощался. Вышел из подъезда. Вызвал такси. На котором доехал до Пулково-2.

Зарегистрировался на рейс. Заказал латте в местной кофейне. Сидел и ложечкой мелкими порциями откусывал белую пену. За окном шёл дождь со снегом.

На душе было пусто и противно. Под стать погоде.

Объявили рейс до Праги.

Я подвинул стул к запотевшему стеклу и указательным пальцем написал на нём:

«Живите, просто живите. Целую, Шестой».

Вадим Фёдоров

http://vadimfedorov.eu/?page_id=13

Я опоздал на свидание на 10 минут. Первый раз в жизни. И всё потому, что сразу не уточнил, в каком из ресторанов с одинаковым названием состоится это самое свидание. Уже подъезжая к Пятницкой, понял это, перезвонил, развернул машину и помчался к Чистым прудам. Но всё равно опоздал.

Референт М сидела в углу заведения, в правом углу, и пила тархун. В красном бархатном платье. Волосы у неё были спрятаны в шапочку, наподобие купальной, из какой-то плотной материи. Шапочка шевелилась и периодически шипела. Стоявший рядом официант опасливо косился в её сторону.

- Извини, - сказал я, - перепутал всё. Старею. Или просто заработался.

- Вообще-то, это наше первое свидание, - сказала Референт М, - я и так всего на полчаса вырвалась. И этот дурацкий головной убор меня с ума сводит. Голова чешется. Так и хочется его снять.

- Не надо, - попросил я, - первое свидание должно быть ярким, но не настолько.

Я присел за столик напротив секретаря нашего Главного. Протянул руку, дотронулся до её ладони. Она была холодной. Лишь между большим и указательным пальцами билась жилка, доказывая, что Референт М сидит передо мной живая и близкая.

Она убрала ладонь. Потом, спохватившись, вернула её на место, слабо пожав мою руку.

- Что будете есть? - спросил официант.

- Мне свиные уши и безалкогольное пиво, - сказал я, - а даме, что она скажет.

- Дама больше ничего не будет, - отозвалась Референт М, кивком отпустив официанта и обратившись ко мне: - А ты опять не пьёшь?

- Я ж по чётным годам не пью, ты же знаешь, - ответил я.

- Знаю, знаю, - ответила Референт М, смешно наморщив носик. - Кстати, насчёт пьянства. Есть задание.

- Напиться? - пошутил я, понимая, что первое свидание у нас с треском провалилось.

- Нет, - ответила Референт М, - стандартное задание. Семья. Молодая. Ребёнок. Муж пьёт. Надо помочь.

- Мы не на работе, - напомнил я ей, - мы на первом, блин, свидании.

Референт М достала из-под стола кожаный портфель, вынула оттуда папку с бумагами и подала мне. Потом невозмутимо вцепилась зубами в соломинку и залпом втянула остатки тархуна.

- А что за название такое у ресторана странное - Бобры и Утки, - спросила как ни в чём ни бывало.

- По легенде, какой-то переводчик переводил фильм и фразу «с добрым утром» продиктовал помощнику. Тот не расслышал. Ему показалось - «бобры и утки». Так при озвучке фильма актёр и сказал вместо «с добрым утром» «бобры и утки».

- А при чём тут ресторан? - удивилась Референт М. - Да ещё и два с одинаковым названием. Один на Пятницкой, второй тут, на Патриарших.

- А при чём тут задание, когда у нас личное время? - вопросом на вопрос ответил я. - И у тебя что-то из-под шапки течёт, по лбу.

Референт М достала зеркальце, взглянула в него. Указательным пальцем стёрла несколько капель прозрачной жидкости, просочившихся из-под её головного убора. Лизнула языком палец.

- Это яд, - сказала, - мне пора идти. Было очень приятно тебя увидеть, несмотря на твоё опоздание.

Она поднялась. Я помог надеть ей норковую шубку. Подал портфель. Проводил до двери. Хотел было поцеловать в щёчку, но не рискнул. Отделался лёгким рукопожатием.

Она вышла, на мгновенье впустив в ресторан холодный воздух. Не оглянувшись, ушла.

Я вернулся за столик. На нём уже стояла тарелка с маринованными свиными ушами и кружка пива.

- А у вашей спутницы что под шапкой? - робко спросил официант.

- Змеи, - просто ответил я.

- Я так и думал, - кивнул официант и отошёл.

А я пододвинул к себе папку. Раскрыл её.

Фроловы. Игорь, 29 лет. Анна, 25 лет. Сын Алексей, 5 лет. Живут в Питере, Поэтический бульвар. Двухкомнатная квартира. Брали в ипотеку несколько лет назад, выплатили досрочно. Первый взнос сделал тесть.

Место работы у обоих - Муринское кладбище. Анна бухгалтером неполный рабочий день. Игорь в мастерской по изготовлению гробов.

Адреса жительства и работы. Телефоны. Фотографии. Приятные лица. У Игоря открытое конопатое лицо. Анна - крашеная блондинка с носом-пуговкой.

Я задумчиво дохрустел свиными ушками. Допил безалкогольное пиво. Расплатился.

А вечером уже ехал в Питер в жарко натопленном вагоне.

Утром вышел на Московском вокзале. На перроне было сыро и холодно. Поэтому я побыстрее нырнул в метро. На Невском перешёл на другую станцию и без проблем доехал до Проспекта просвещения.

Нужный мне дом нашёл не сразу. Одинаковые панельные дома печального вида были, как близнецы. Наконец, я его нашёл. Позвонил в домофон. Вошёл в подъезд. В подъезде и в лифте было ещё более тоскливо. Граффити, ободранная штукатурка, запах мочи.

На седьмом этаже вышел. Три двери, все бронированные. Позвонил в 42 квартиру.

- Кто там? - раздался из-за двери женский голос.

- Санэпидемстанция, - ответил я, - открывайте.

Дверь лязгнула замками и засовами и открылась. На пороге стояла небольшого роста женщина в симпатичном голубом халате.

- А мы не вызывали, - сказала она.

- А я знаю, что не вызывали, - ответил я и сунул ей под нос удостоверение. - Шестой ангел. По поводу вашего мужа и вообще. Вы же Фролова Анна Валерьевна?

- Семёновна я, - растерянно сказала женщина, пропуская меня в квартиру. - А почему Шестой?

- Фамилия такая, - ответил я, входя в прихожую, - от предков осталась. У меня прадед в Шестом драгунском полку служил. Когда ушёл с действительной, взял эту фамилию в память о службе.

- А при чём тут санэпидемстанция? - захлопала глазами Аня и покосилась на мой дорожный чемоданчик, который я всегда брал с собой.

- Тараканов будем у вас травить, - весело ответил я.

- У нас нет тараканов, - возразила Анна.

- Есть, и ещё какие, - сказал я ей. – Может, пройдём в комнату? Не на пороге же будем разговаривать.

- А я дома одна, - сказала Анна и испугалась. - А удостоверение у вас подлинное?

- Конечно, - ответил я. - Не бойтесь, я вас не обижу, не ограблю и не изнасилую. Можете позвонить моему начальству и удостовериться, что я действительно тот, за кого себя выдаю.

- Да я же вас уже впустила, - махнула рукой Аня, - сама не понимаю, почему. Давайте на кухню пройдём. Я там пельмени леплю.

Прошли на крохотную кухню. 6 квадратных метров. Обычная кухонная стенка из фанеры. Наполовину выбитая белая керамическая плитка. На полу старый потрескавшийся линолеум. Но чисто.

Я скинул куртку. Вымыл руки и присоединился к лепке пельменей. Аня раскатывала тесто, резала его стаканом на кругляши, а я доставал из кастрюли фарш и лепил пельмешки.

- А вы чего не новостройку в ипотеку взяли? - спросил я, разглядывая убогую кухню. - Зачем вам такой панельный ужас? Я ещё в лифте думал, что на меня крысы нападут.

- Цена была хорошая, - ответила Аня. - Тут пожилая семейная пара алкоголем отравилась, и родственники по дешёвке скинули квартиру. Вот мы её и взяли.

- Понятно, - кивнул я, - а что ремонт не сделали?

- Да всё некогда, - отвела глаза Аня, - времени нет. Но мы квартиру освятили. Так что всё в порядке.

Я хмыкнул.

- А ребёнок где?

- В садике, - отозвалась Аня, - я его в четыре забираю. А в шесть муж приезжает с работы.

- Муж часто пьяный домой приходит? - спросил я.

- Через день, - еле слышно ответила Аня, - а вы откуда знаете?

- А я всё знаю, - ответил я, - я же Ангел. Мужу скажешь, что я твой любимый двоюродный брат. Что приехал в Питер на месяц. Из Чехии. И что буду жить у вас.

- У нас негде, - запротестовала Аня, - мы в большой комнате живём, а Лёша в маленькой.

- Покажи, - велел я.

Аня вытерла руки о фартук. Провела меня в большую комнату. Блёклые обои с синими васильками. Такая же блёклая мебель. Телевизор, правда, новый, с большой диагональю. Раскладной диван. Стол с компьютером. Два шкафа. Выход на захламленный балкон.

Маленькая комната была свежее и светлее. Небольшая кровать у окна, стол и стул. Около двери такой же небольшой икеевский диван. Шкаф из той же Икеи.

- Вот я на диванчике и лягу, - задумчиво решил я, прикидывая, влезу я на него или нет.

- Тут Лёшенька спит, - запротестовала Аня, - а вы посторонний человек. Может, вы педофил или ещё чего хуже.

Я повернулся к Ане, приблизил своё лицо к её лицу. Взялся руками за её затылок и уставился ей в глаза на долгих пять минут. Она затихла, не в силах отвести взгляд.

- Ты мне полностью доверяешь, - сказал я твёрдо, - я ваш Ангел. Я не причиню вреда ни тебе, ни твоим близким.

Аня глубоко вздохнула и отшатнулась от меня.

- Пошли лепить пельмени, - велел я ей.

Вернулись на кухню. Через час фарш и тесто закончились. Зато на балконе ровными рядками выстроились пузатые пельмешки.

Аня выделила мне две полки в шкафу сына. Где я и разместил вещи. Переоделся в спортивный костюм. И занялся своими делами в маленькой детской комнатке. Проверил почту. Ещё раз проштудировал личные дела подопечных. Сделал запрос на отца Ани.

Аня сходила за сыном в детский сад, который находился рядом, в соседнем дворе.

Алексей оказался забавным мальчишкой с голубыми глазами. Мы познакомились с ним. Он мне рассказал про детский сад. Я его научил парочке карточных фокусов. Время пролетело незаметно.

Игорь пришёл в девятом часу вечера. Я как раз объяснял Лёше значения карт и какая из них главнее.

В коридоре раздался звук открываемой двери. Пауза. А потом ругань и причитания Ани. Алексей сразу съёжился и забился в угол.

Я вышел в коридор. Игорь сидел на маленьком стульчике и пытался снять ботинки. Рядом стояла Анна и вполголоса ругалась.

- Вот, полюбуйтесь, - обратилась она ко мне, - опять пьяный домой припёрся. Алкаш проклятый.

- Аня, - вполголоса сказал я, - вас ребёнок слышит.

- И пусть слышит… - начала было Анна, но осеклась.

Я смотрел на неё не мигая, и взгляд мой был, мягко говоря, страшен. Аня попятилась.

Я подошёл, взял её за руку. Отвёл в большую комнату. Она пошла за мной молча и покорно. Села на диван.

- Сиди тут и молчи, - сказал я.

Вернулся в коридор. Игорь уже разулся, снял куртку. Я протянул руку.

- Шестой, - представился я, - двоюродный брат вашей супруги.

- Игорь, - ответил он, - супруг моей супруги.

Несло он него перегаром очень здорово. И шатало его тоже здорово. Но коридор был узким, а кухня в двух шагах. Куда я и отвёл пьяного хозяина дома. Наложил ему в тарелку пельменей, полил их сметаной, дал вилку и вернулся к Ане. Она всё так же сидела на диване, хлюпая носом и держа в руках бумажную салфетку.

- Что он? - спросила плаксиво.

- Кушает, - ответил я, - аппетитно так кушает. Только ему лучше бы сейчас супчика. У тебя из еды только пельмени, что ли?

- Аха, - кивнула головой Аня, - я их хорошо умею. Мы с папой только их и готовили, когда жили вместе.

- А салаты, котлеты, макароны и прочие блюда ты не умеешь готовить? - удивился я.

- Умею, - смутилась Аня, - но пельмени удобнее всего. Закинул в кастрюлю и готово. И возиться не надо.

- А то, что мы с тобой полдня их лепили, это не возиться? - ещё больше удивился я.

- Ну не магазинные же покупать? - возмутилась Аня. - Вы лучше скажите, когда вы с Игорем поговорите? Он уже второй год почти каждый день пьяный приползает. Сил моих нет.

- Завтра поговорю, - спокойно сказал я, - сейчас с ним бесполезно разговаривать. Диалога не получится. А кричать на него тем более бесполезно. Особенно при ребёнке.

- Ребёнок в комнате, - попробовала защититься Анна.

- Ребёнок всё слышит, - прошипел я, - а ты дура набитая. Вместо того чтобы решать проблему, ты истерики устраиваешь. Себя заводишь. Ребёнка травмируешь.

- Так он же пьяный, домой, к своему ребёнку, - сделала последнюю попытку защититься Аня.

- Из-за того, что ты на него орёшь, - прервал я её, - он пить не бросит. Наоборот, ещё больше начнёт. Чтобы тебя не слушать. Поэтому с сегодняшнего дня никаких истерик. Вопросы есть? Вопросов нет.

Аня кивнула и задумалась. А я вернулся на кухню, по пути заглянув в детскую. Лёша сидел на полу и складывал пазл.

- Как дела? - спросил я. - Спать собираешься?

- Собираюсь, - ответил мальчик. - А вы мне сказку расскажете?

- Обязательно, - ответил я, - минут через десять вернусь. Только родителей твоих уложу и им сказки расскажу - и сразу к тебе.

Алексей рассмеялся.

Его отец сидел на кухне и спал. Я растолкал Игоря, проводил в большую комнату и сдал на руке Анне. Вернулся к Алексею.

Тот уже лежал в кровати. Я разделся, юркнул под одеяло на диван и принялся рассказывать единственную сказку, которую знал. Про принцессу и русалок.

Утром я проснулся от того, что Аня собирала Лёшу в детский садик. Натянул тренировочные штаны и юркнул в ванную. Где почистил зубы и сполоснул лицо. Хлопнула входная дверь.

Я заглянул в кухню. За столом сидел Игорь и завтракал. На тарелке у него была яичница и тосты.

- Доброе утро, - сказал я ему, - голова не болит?

- Привет, - хмуро отозвался Игорь, - болит немного.

- Не похмеляешься? - спросил я его.

- Не, я сегодня в цех, у нас там с этим строго, - ответил Игорь. - Вчера просто после обеда халтура была. Могилы копали. А в такой мороз без согрева никак нельзя.

- И часто у тебя халтура? - спросил я.

- Бывает, - ответил Игорь. - А ты чего спрашиваешь? На работу хочешь устроиться? Так это к тестю. Он у нас такие вопросы решает.

- Не, - ответил я, ставя на плиту ковшик с водой и кидая туда яйца, - у меня своя работа есть. Ещё похуже вашей.

- Что может быть хуже? - усмехнулся Игорь.

- Вы хороните людей, а я их чувства воскресить пытаюсь, - серьёзно ответил я, - живые мертвецы похлеще мёртвых будут.

- Психолог, что ли? - спросил Игорь.

- Типа того, - ответил я, - специалист по семейным отношениям.

- У нас всё нормально, - предостерегающе сказал Игорь.

- Аха, я это и вижу, - усмехнулся я, - так нормально, что ты чуть ли не каждый день от счастья водкой заливаешься.

- Ты вообще кто такой? - возмутился Игорь. - Ты кто?

- Я вчера представлялся, - ответил я. - То, что ты не запомнил, твои проблемы. У жены спроси. Она расскажет, кто я и что.

- Мы только вечером увидимся, - ответил Игорь, - она из садика сразу на работу поедет.

- А ты чего сидишь? - удивился я.

- А мне сегодня к десяти, успею ещё, - буркнул Игорь.

- Я смотрю, тебе работа не очень нравится, - помолчав немного, возобновил я допрос.

- Не нравится, - кивнул головой Игорь, - но платят хорошо.

- А раньше где работал? - продолжил спрашивать я.

- Токарем, в Мостоотряде, - лицо Игоря просияло от воспоминаний. - Мосты мы строили через Неву. Меня до сих пор зовут обратно. Я на хорошем счету там был. И друзья у меня там остались.

- Хорошо, а что ты ушёл оттуда? - удивился я.

- Так тесть хорошую работу нашёл, - ответил Игорь. - Мы же в ипотеку влезли. Токарем бы я не потянул.

- Хороший у тебя тесть, - протянул я, - и работу нашёл, и с ипотекой помог, и квартиру подыскал. Кстати, чего ты до сих пор тут ремонт не сделал? Если у тебя руки золотые.

Игорь повернулся ко мне, чуть не смахнув мой завтрак, состоящий из двух сваренных вкрутую яиц. Посмотрел мне прямо в глаза.

- Душа не лежит, - сказал просто, - да и времени нет. Стараюсь заработать побольше. Чтобы семью содержать.

Я выдержал его взгляд. Положил ему руку на плечо.

- Сегодня вечером будь трезвым, пожалуйста, - попросил я его, - мне с вами поговорить надо будет. Выскажу своё мнение и подскажу, что делать.

- Хорошо, - кивнул головой Игорь, - не проблема. Я ж не алкоголик какой.

Мы доели свои завтраки. Собрались. Я вышел на улицу вместе с Игорем.

- Ты сейчас куда? - спросил он.

- К тестю твоему, - ответил я, - с визитом вежливости.

Игорь крякнул, развернулся и потопал к автобусной остановке. А я направился к ближайшей станции метро.

Доехал до Петроградки. Нашёл контору со скромным названием «Вечность».

Симпатичная секретарша среднего возраста, во всём чёрном, встала навстречу мне из-за стола.

- Что привело вас к нам? - спросила она печально.

- Я к Семён Семёнычу, - сказал я так же печально, - передайте, что к нему пришёл внебрачный сын его брата.

У секретарши округлились глаза. Она юркнула за дверь, обитую дерматином. Через несколько секунд выпорхнула из-за неё и жестом пригласила войти.

Анин отец был седовлас, среднего роста, поджар. На нём был надет чёрный в полосочку костюм.

- Антон умер девять лет назад, - сообщил он мне, привстав из-за стола.

- Я знаю, - сказал я, пожимая руку Семён Семёновича и протягивая ему чешский паспорт, - 10 июня, инфаркт миокарда.

Анин отец внимательно изучил паспорт. Хмыкнул.

- Помните, Антон по обмену ездил в Чехословакию? - начал я заранее приготовленную речь. - Там он и познакомился с моей мамой. Марта Ангелова. Я родился после его отъезда. Они очень редко переписывались. Но мама постоянно следила за его жизнью. И когда он умер, очень переживала. И попросила, чтобы я познакомился со своей семьёй. Сразу скажу, мне от вас ничего не надо. Я обеспечен. И можете не переживать, что я жулик. По профессии я психолог. Специалист по семейным отношениям.

- А что за имя и фамилия такие странные? - держа в руках мои документы, продолжил допрос Семён Семёныч.

- Так фамилия по матери: Ангел, - сказал я, - а имя она мне дала из протеста против ввода войск в её страну. Хотела назвать Шестьдесят восьмой, но при записи в матрике воспротивились, сказали, что надо только одно слово. Вот она меня и сократила до Шестого.

- Что-то слабо верится, - сказал Семён Семёныч. - Внебрачный племянник, Марта какая-то. И чего ты к дочери моей поехал? Чего у меня не остановился?

- Да как-то так получилось, не хотелось вас беспокоить, - протянул я виновато, - а с ребятами я уже нашёл общий язык. И с внуком вашим познакомился. Отличный мальчуган.

Лицо у Семёна просияло.

- Наши корни, - довольно произнёс он. - Смышлёный у меня внук. Уже читает. С папашей ему только вот не повезло.

- А мне Игорь понравился, - сказал я, - хороший парень. Работящий.

Лицо у Семёна окаменело.

- Шутишь? - спросил он. - Хороший парень не бухает каждый день. Он вчера опять припёрся домой пьяный. Ты же его трезвым не видел ещё.

- А Аня вам часто звонит? - перебил я Семёна Семёныча.

- Каждый день, - ответил Семён. - А что?

- А ничего, - сказал я, - плохо это. Вы своей опекой семью разрушаете. Это я вам как специалист говорю.

- Слушай, ты, специалист… - грозно начал Семён Семёнович.

- У меня к вам предложение, - вновь перебил я его, - давайте вы, для начала, месяца два не будете рулить чужой семьёй. А потом сами увидите, что это только на пользу всем.

- Я свою дочь и своего внука в обиду не дам какому-то там чехословаку, - заявил Семён Семёнович. - Вали отсюда, пока я тебе рёбра не сломал.

- Да я никого обижать не собираюсь, - сказал я, - наоборот, помочь хочу. Хотя мог бы и не спрашивать вашего разрешения. Я же Ангел.

- Пошёл вон, - спокойно сказал Семён Семёнович. - Ещё раз увижу, ноги или, что там у тебя есть, крылья переломаю.

Я поднялся. Поднялся и Семён Семёнович. Попытался что-то сказать, но осёкся…

- Спи, - сказал я ему, - через 10 минут проснёшься и уедешь в отпуск. Куда-нибудь на море. О дочери и внуке не беспокойся. Они тебе не интересны. Ты должен отдохнуть, ты устал.

Семён Семёныч, как подкошенный, рухнул обратно на стул и захрапел.

Я вышел из кабинета. Секретарша вопросительно подняла на меня глаза.

- Вы, я вижу, девушка положительная, незамужняя, - обратился я к ней.

- Я вдова, - потупив глазки, сказала секретарша.

- Мои соболезнования, - сказал я. - Вы же спите с Семён Семёнычем? Не отказывайтесь, я вижу, что это так. Да и он мне всё рассказал.

Щёки вдовы полыхнули румянцем.

- Сплю, - сказала она тихо.

- Вот и хорошо, - обрадовался я, - вы ему самый близкий человек. А он уже не молод. Седьмой десяток. Не бережёт себя. Сердце шалит, и простата уже не та. Увеличенная. Как бы не того. Поэтому сейчас же заказывайте тур куда-нибудь, где тёплый климат. И езжайте с ним. А то ведь сгорит наш Семён Семёнович. Как свеча.

Глаза у вдовы округлились.

- Конечно же, - загоношилась она, - сейчас же этим займусь. Прям сейчас.

Я повернулся и потопал к выходу. Рядом с дверью висел плакат. Ряд памятников. Сосновый бор на горизонте. И надпись: «Муринское кладбище - оптимальный выбор для многих жителей Санкт-Петербурга».

- Это я плакат придумала, - раздалось сзади, - меня, кстати, Эльвирой зовут.

Я повернулся.

- Эллочка, - с чувством сказал я, - почему-то я в вас уверен. Но помните: вы должны заменить Семён Семёновичу в настоящее время мать, жену, дочь и внучку. Вы должны стать для него единственной женщиной.

- Я стану, - твёрдо сказала Эльвира.

Я кивнул ей и вышел.

Остаток дня я провёл, навестив парочку моих бывших подопечных и прогулявшись по залам Зимнего.

Вечером вернулся в квартиру Игоря и Ани. Встретил меня Лёша.

- Дядя Шестой, сказку расскажете дальше? - спросил он, залезая на мои плечи.

- Вечером, - пообещал я, - как спать ляжем. Родители твои где?

- Тебя ждут в комнате, - зашептал мне на ухо малыш, - разговаривали про тебя. Говорят, что тебя кто-то послал к нам. За что тебя послали?

Я ссадил Лёшу на стул в его комнате и отправился к взрослым членам семьи.

Они сидели в комнате на диване и делали вид, что смотрят телевизор. Я выключил его. Взял стул. Поставил его напротив дивана. Две пары глаз уставились на меня.

- Значит так, - начал я, - указания мои выполнять в точности и беспрекословно. Будем вас вытаскивать из бытового пьянства. Все за?

- Все, - ответил Игорь. Аня промолчала.

- Первое, - продолжил я, - Игорь бросает пить. Совсем.

- Оригинально, - улыбнулся Игорь.

- Может, ему зашиться? - подала голос Аня.

- Да хоть обзашивайся весь, - сказал я, - если в голове у тебя порядка нет, то ничего не поможет. Ты, Игорь, сам должен для себя всё решить. Что не пьёшь ни под каким предлогом. Нет и всё. На самом деле принять такое решение и поддерживать его довольно просто. Но для этого надо быть мужчиной, а не половой тряпкой.

- Я мужчина, - улыбка с лица Игоря сползла, - если сказал, не буду пить, значит, не буду.

- Отлично, - я повернулся к Анне, - рядом с настоящим мужчиной должна быть настоящая женщина. Поэтому ты больше никогда не пилишь мужа и не перечишь ему. Смотришь в рот и говоришь «да». Даже если он тебе скажет, что сегодня ночью пойдёте революцию в Зимнем делать. Ты слушаешься только его. Не папу. И перестань звонить отцу каждый день и рассказывать, что вы делаете, и спрашивать совета.

- Ну, он же мой отец, - пробормотала Аня, - он меня воспитывал, когда мама умерла. Один. Он меня любит, и я его люблю.

- А я и не говорю, что он плохой, - ответил я Анне, - твой отец замечательный человек. И когда ты жила с ним, он заботился о тебе и оберегал тебя. Но потом ты вышла замуж. За Игоря. И теперь Игорь заботится о тебе и оберегает тебя. Игорь теперь глава семьи. А не папа. Я понимаю, что твой отец хочет как лучше. Но вмешиваясь в вашу семью, он делает только всё хуже.

- Так что мне, и с отцом теперь не увидеться? - возмутилась Аня. - Ему теперь и с внуком повидаться нельзя будет?

- Да нет же, - я стукнул кулаком по спинке стула, - видеться вы можете, и внуку обязательно нужен дедушка. И тебе отец. Но. Он не должен диктовать вам, что делать. Он не должен унижать твоего мужа. И ты не должна обсуждать с ним своего мужа. Понятно?

Аня задумалась.

- Понятно, - сказала она, - только мой папа если упрётся, его с места не сдвинешь.

- Я вам насчёт него дам фору два месяца, - улыбнулся я, - он в отпуск куда-то улетает в ближайшее время. У него роман.

- У папы? - ахнула Аня. - Роман?

- А что такого? - притворно удивился я. - Папы тоже человеки, и ничто человеческое им не чуждо.

- А мне что делать? Кроме взятия Зимнего, - подал голос Игорь.

- Самое главное, что тебе надо делать, это не пить, - напомнил я ему, - не пить, иметь трезвую голову и руководить семьёй. И ребёнком заниматься. Он целыми днями в садике пропадает, а дома до него никому дела нет. Один бухой постоянно, а вторая пилит первого.

- Да понял я уже, понял, - поднял руки вверх Игорь, - теперь вместо жены меня будет пилить Ангел.

- Не, - улыбнулся я, - я тебя пилить не буду. Я вам дам направление, а действовать вы сами будете. Я только контролировать и помогать. Всё остальное сами. Но продолжим о тебе, Игорь. Нынешняя работа тебе не нравится, насколько я понял. Я так думаю, может, тебе назад вернуться или на другое место устроиться?

- Так папа же… - начала было говорить Аня и замолчала.

- Вот именно, - поднял я указательный палец вверх, - папа устроил Игоря на работу, которая не приносит ему радость. Может, стоит сменить работу? Самому выбрать, где зарабатывать деньги?

- Да я хоть завтра, - сказал Игорь, - мне это кладбище уже в печёнках сидит.

- А меня устраивает там работа, - отозвалась Аня, - но я в офисе сижу, у меня только бумажки и цифры.

- Ну вот ты и оставайся, - распорядился я, - а Игорь пусть подумает хорошо. И увольняется. Отрабатывать заставят?

- Не заставят, - усмехнулся Игорь, - там на моё место сразу десяток желающих будет.

- Отлично, - усмехнулся я, - теперь следующий вопрос. Ваше жилище. Завтра же делаем косметический ремонт. И начинайте искать другую квартирку. Даже если тут всё внутри перестроить, то подъезд останется. А входя в этот подъезд, хочется удавиться. За те же деньги или с небольшой доплатой можно найти более приличное жильё. Да, тут плюс в том, что метро рядом. Но лучше жить где-то на окраине в приличном доме, чем в вашем гадюшнике.

- Вот тут я полностью согласен, - вдруг прервал меня Игорь, - не наша это квартира. Но тесть заладил: хороший вариант, дёшево и метро рядом. Мы и живём. А надо самим свою жизнь строить, а не по указке.

Аня насупилась, но промолчала.

- Вот и отлично, - подвёл я итог, - в процессе нашей перестройки я буду ещё подсказывать, что делать и куда бежать. Но в целом задачи определены. Стать самостоятельными. Поменять работу. Поменять жильё. И жить семьёй, а не каждый по отдельности. Ане разнообразить меню, а Игорю с ребёнком заниматься, он же пацан у тебя. Ему отец нужен.

И я отправился в детскую комнату спать. Но вместо сна мы с Лёшей до двенадцати спорили о том, откуда берутся русалки. Пока не пришла Аня и не устроила нам выволочку. После которой мы все уснули.

Проснулся я поздно. Сквозь сон слышал, как Аня собирала Алексея в сад. Потом опять провалился в сладкую дрёму. Встал в 11 часу. Умылся. Почистил зубы. Только собрался завтракать, как в квартиру ввалился Игорь.

........

Вадим Фёдоров

http://vadimfedorov.eu/

Посвящаю моим друзьям по форуму - Степняку, Зануде, Новичку, craftу и другим.

Я сидел в кафе Лувр на Народни, сочинял отчёт и пил шоколад с карамелью. Самую неприятную часть своей работы - написание отчёта об этой самой проделанной работе - я заливал сладким горячим напитком. Снующие туда-сюда туристы не мешали. Наоборот, как-то успокаивали и настраивали на деловой лад.

Я закончил свою писанину, поставил дату и подпись.

К моему столику подошёл мужчина в джинсах и синей рубашке. В руках он держал стаканчик с кофе.

- Можно к вам? - спросил по-русски.

Я кивнул. Шлёпнул указательным пальцем на кнопку «отправить» и отключил планшет.

- Вы Шестой? - спросил мужчина.

- Моя плохо говорить по-русски, - отозвался я.

Мужчина заморгал глазами. Волосы наполовину седые, лицо в морщинах. Среднего телосложения. Небольшая кожаная сумочка типа барсетки. Джинсы и рубашка не с вьетнамского рынка, фирменные. На руках часы Прадо.

- Я от Виолетты, - наклонившись ко мне, вполголоса сказал он, - она мне вас описала. И сказала, что вы здесь будете.

И я вспомнил. Две недели назад моя бывшая подопечная прислала мне смс: «Срочно нужна помощь. Где вас найти?» Я в ответ отстукал сообщение: «В ближайший месяц я пью кофе в Лувре на улице Народни в Праге с 10 до 11. Целую, Шестой».

И вот вместо Виолетты передо мной сидел немолодой мужчина.

- А вы кем Виолетте приходитесь? - спросил я. - И как там она, кстати?

- Я её двоюродный брат, - отрапортовал мужчина. - С Виолеттой всё в порядке, на седьмом месяце она, чувствует себя хорошо. Передаёт вам привет.

- Погоди, - перебил я мужчину, - они же в позапрошлом году родили. Второго ждут?

- Вторую, - поправил меня мужчина, - девочка будет. Решили, что один ребёнок хорошо, а два лучше.

- Молодец, Виолеттка, - порадовался я за свою бывшую подопечную, - сороковник разменяла, а ещё рожать собирается.

- Да, она молодец, - согласился мужчина, - это она меня за шиворот взяла и к вам послала. А то я уже и не знал, что делать.

- А тебя как зовут? - перебил я незнакомца. - И давай на ты. Меня Шестым зовут.

- Григорий, - представился мужчина, - можно просто Гоша. Мы с вами, судя по всему, одного возраста.

- А сколько тебе? - спросил я.

- Пятьдесят, - ответил Гоша и добавил: - Завтра исполнится.

- О, юбилей, - улыбнулся я, - и с кем встречать будешь?

- Один, - вздохнул Гоша, - я, собственно, с тобой и хотел поговорить по этому поводу. Мне Виолетта сказала, что ты поможешь. Буквально пинками меня к тебе вытолкала в Прагу. У меня мультивиза чешская. Виолетта так и сказала: это судьба. Я взял билет и полетел.

- А кузина не сказала, что у меня начальство есть и что я на работе вообще-то бываю? - спросил я.

- Сказала, - ответил Гоша, - но она сказала, что у вас свободный график и что вы поможете.

- Во внерабочее время могу, - кивнул я головой, - но не за бесплатно.

- Я заплачу, - сказал Гоша, - сколько?

Я усмехнулся. И подумал. По негласному правилу после выполнения очередного задания полагался отпуск. От одной недели до одного месяца. Судя по всему, месяца на Георгия будет мало. Но в нашем деле главное начать. А потом война план покажет.

- Плата у меня простая, - сказал я. - Когда надо будет, я в любое время и в любое место вызываю тебя, и ты выполняешь то, что я тебе скажу.

- Надеюсь, убивать никого не надо будет? - в свою очередь усмехнулся Гоша.

- Не знаю, - честно ответил я, - и кроме этого условия ты полностью выполняешь все мои распоряжения. Идёт?

- Идёт, - секунду подумав, ответил Гоша.

Я заказал нам по кофе и по штруделю. Удобно откинулся в кресле.

- Рассказывай, - сказал своему новому знакомому, - всё и без утайки.

И Гоша рассказал всё и без утайки.

Жил он на юге Московской области. Было ему почти 50 лет. Его жена была моложе его на 10 лет, звали её Таня. У обоих это был второй брак. Который длился уже 19 лет. Дочь Тани, Ларису, Гоша удочерил и воспитывал как свою. Она в настоящее время училась в МГУ, на факультете филологии. На выходные приезжала к родителям домой. Таня работала в администрации города, в архиве. Георгий в своё время был очень хорошим портным. Потом расширил бизнес. Открыл свой цех по пошиву одежды.

С тех пор как дочка уехала учиться в Москву, отношения между супругами начали охлаждаться. Секс постепенно сошёл на нет. Гоша старался как-то вдохнуть жизнь в семью, но всё было безрезультатно. А потом случилось то, что случилось. Как в плохом анекдоте. Гоша вернулся из командировки на день раньше. Не предупредив никого. Так получилось. Договор с партнёрами подписали в первый же день. Замечаний у них не было. Вот Гоша и рванул домой. Сюрприз сделать. Сделал.

- Я сначала даже не понял, - рассказывал Гоша мне свою до боли банальную историю, - не смог дверь открыть. Ключ в замке. Я позвонил, не открывают. А чувствую, что за дверь кто-то есть. Шорох какой-то, шёпот. Звонил, звонил в дверь. Всё без толку.

- И чем закончилось? - заинтересованно спросил я.

- Полиция приехала, - вздохнул Гоша, - жена не придумала ничего лучшего, как позвонить в полицию и сказать, что к ней в квартиру рвётся дебошир и угрожает убить. Сижу я на лестничной клетке с чемоданчиком и цветами, а тут наряд врывается. Бить, хорошо хоть, сразу не стали, документы проверили. И в этот момент дверь открылась, а оттуда мужичок вышел. А за ним Танюша моя. Мужик с её работы оказался, на 8 лет её моложе. Из соседнего отдела.

- А ты чего? - спросил я Гошу. - Морду кому-нибудь набил?

- А я чего? - вопросом на вопрос ответил он. - Я ничего. Мне противно стало как-то. Да и кого бить? Чтобы меня тут же оформили?

- Молодец, - похвалил я его, - мордобой никогда не помогал в решении проблем. А наоборот. Усугублял. Благоверная-то твоя что сказала в своё оправдание?

- Сказала, что это я во всём виноват, - усмехнулся Гоша, - что я занят только своим бизнесом, тканями, сбытом. Что я своих работниц трахаю. А она света белого не видит. И что больше не может со мной жить.

- А ты правда работниц трахаешь? - заинтересованно спросил я.

- Да нет, конечно же, - отмахнулся Гоша, - мои работницы штаны и рубашки шьют. И почти все замужем. Я на работе делом занимаюсь.

- То есть ты за всё время своей жене ни разу не изменял? - спросил я.

Гоша задумался. Отпил из кружки, пожевал штрудель задумчиво.

- Было два раза, по пьяни, - наконец-то сознался он, - но это давно было. Года через три после свадьбы. С одноклассницей своей. Но потом чувствовал себя как последняя скотина и поклялся сам себе, что больше никогда ни с кем.

- И ни с кем? - спросил я.

- И ни с кем, - подтвердил Гоша.

- А ты говорил, что секс сошёл на нет, - продолжал пытать я своего нового подопечного. - Как долго это длилось?

- Полтора года, - покраснев, сказал Гоша.

- Сколько? - я от неожиданности чуть не поперхнулся. - Полтора года? Без секса? И чем ты занимался всё это время?

- Рукоблудил, - окончательно покраснев, пробормотал Гоша, - иногда. А так терпел. Таня говорила, что возраст у нас не тот, что уже не молодые. Что ей уже не хочется. Что менопауза скоро, а я к ней, как молодой кобель, пристаю. А её это обижает как женщину. Я поэтому-то сразу и не понял, что она мне изменяет. Просто в голову такое не приходило. До того момента, пока на лестничной клетке с ментами и её любовником не очутился.

- Хорошо, - кивнул я головой, - а что дальше было?

- А дальше Таня собрала вещи и уехала к своей новой любви, - вздохнул Гоша, - а я остался. Пару дней бухал. И тут Виолетта как раз в гости нагрянула. Если бы не она, я, наверное, с ума бы сошёл. Каждый день за мной, как за малым ребёнком. И вот к тебе отправила.

- Понятно, - протянул я. - А ты сам-то чего хочешь?

Спросил, хотя уже знал ответ. Ответ у всех, за редким исключением, был один и тот же.

- Я хочу, - помолчав, сказал Гоша, - чтобы всё вернулось. Любовь, семья. Чтобы было всё как прежде.

Я довольно крякнул. Открыл свой походный портфель, покопался в нём. Достал ежедневник, осторожно вынул из него изрядно потрёпанный листочек. Протянул Гоше.

- Что это? - спросил он.

- А ты разверни и прочитай, - ответил я, - это ответ моего первого подопечного на мой вопрос, что он хочет. Много-много лет назад.

Гоша осторожно развернул листочек. На нём корявым почерком было написано: «Я хочу, чтобы было всё как прежде». И ниже моя приписка: «Никогда».

Подошёл официант. Спросил, не хотим ли мы ещё чего-нибудь. Гоша не хотел. Я заказал себе ещё штрудель. Он в этом кафе не хуже, чем в Вене.

- И что делать? - спросил Гоша.

- Понять, - ответил я, - понять, что как прежде не будет. Никогда. И что тебе надо строить новую жизнь. Без предателей.

- Мне 50 лет, - задумчиво сказал Гоша, - не поздно ли что-то строить?

- Никогда ничего не поздно, - сказал я, - тем более в 50. Ты так говоришь, как будто тебе на кладбище. Твой дед во сколько лет умер?

- В 79, - ответил Гоша.

- Срок жизни сейчас увеличился, так что прибавляй смело ещё лет 5-10, - сказал я, - итого у тебя в запасе ещё лет 35 как минимум есть. По-моему, за это время можно не одну, а несколько жизней прожить.

- Ты думаешь? - спросил Гоша.

- Я знаю, - ответил я, - давай-ка посчитаем твои активы и распишем твоё поведение на ближайшее время. Но тебе надо будет полностью придерживаться моих указаний. Шаг влево, шаг вправо - и всё насмарку. Вопросы есть?

- Вопросов нет, - ответил Гоша, - только жена сказала, что ей ничего не надо от меня.

- Гоша, - наклонившись к нему, проникновенно сказал я, - твой случай не уникален. Такое было уже сто тысяч раз. Поэтому открой уши и слушай. Первое. Не называй её женой. Как угодно, но не жена. Можешь по имени. Можешь просто тварь. Она тебе не жена. Она предатель. Второе. Это она тебе сейчас сказала, что ей ничего не надо. Потому что у неё одно место чешется и бабочки в животе порхают. А завтра коллега выпнет её на мороз с голой задницей, и она сразу же прибежит делить всё, что нажито непосильным трудом. Так что давай, без сантиментов.

- Хорошо, - кивнул Гоша, - из недвижимости у нас трёхкомнатная квартира в Протвино. Дача в Калужской области. Машина записана на меня. И двухкомнатная квартира в Праге. На меня оформлена.

- То есть как на тебя? - удивился я. - А твоя половина не в курсе, что ли?

- Не в курсе, - ответил Гоша, - я её два месяца назад купил. Деньги на счёт упали по старому контракту. Я уж и не надеялся, что выплатят. Ну, я и решил вложить их в недвижку. Чтобы с женой на старость была заначка. Хотел ей к нашему юбилею подарок сделать. На 20 лет.

- Отлично, - обрадовался я, - и никому не говори про эту заначку. Живёт кто в квартире?

- Нет, - ответил Гоша.

- Надо сдать, - распорядился я, - чего зря простаивать будет недвижимость? Я дам телефон своего риэлтора, Вадимом зовут. Запиши телефон. Две семёрки, три шестёрки, семёрка, три шестёрки. Но кроме него никто про эту квартиру знать не должен. Это твоя финансовая подушка безопасности.

- Хорошо, - сказал Гоша, - а с остальным что делать?

- Летишь домой, - начал перечислять я, - меняешь в квартире замки. Документы и важные бумаги прячешь в надёжном месте. В банковской ячейке или ещё где. Подаёшь заявления на развод и на раздел имущества. Фирма на ком?

- Фирма на мне и на приятеле, - отрапортовал Гоша, - но фактически руковожу всем я. Приятель лицо номинальное, и у меня от него генеральная доверенность.

- Оформляй всё на приятеля, - распорядился я, - а после развода и раздела - на себя. Но сначала посоветуйся с адвокатом. Есть у тебя толковый адвокат?

- Есть, - сказал Гоша, - друг мой с детства. Женька.

- Вот пусть Женька и займётся этими делами, - сказал я, - но помни: развод и раздел имущества - это разные дела.

- А Таня? - вдруг спросил Гоша. - Она на что будет жить и где?

- Насколько я помню, твоя бывшая работает, - прищурившись, сказал я, - и живёт сейчас вроде где-то.

- Да у неё там зарплата - слёзы одни, - сказал Гоша.

- А чего это тебя интересует, на что она будет жить? - возмутился я. - Твоё дело сейчас уберечь активы, пока у Татьяны крышу от молодого любовника снесло и она сама не соображает, что делает.

- По-человечески хочется как-то, - тихо сказал Гоша.

Я откинулся в кресле, задумчиво посмотрел на сидящего напротив мужчину.

- Твоё главное дело сейчас - уберечь то, что ты заработал за свою жизнь, - повторил я, - человечности тут быть не должно. Ты летишь в Россию и занимаешься тем, что я тебе сказал. Вопросы есть?

- Вопросов нет, - эхом откликнулся Гоша.

- Дальше, - продолжил я, - касательно тебя и твоего состояния. Бывшую в игнор. Все её вещи в коробки - и на нейтральную территорию. Все фотографии, фильмы, подарки - всё уничтожить. Знакомых предупреди, чтобы тебе о ней не напоминали. 19 лет - это не просто так. Это сильная эмоциональная привязанность. Которую надо разрушить.

- А если звонить будет? - спросил Гоша.

- Сбрасывай. Не разговаривай. Если всё-таки дозвонится, то говори, что занят, - сказал я.

- А с дочкой что? - задал очередной вопрос Гоша.

- А это же не твоя дочь, - ответил я, - чего ты её дочкой называешь?

- Я её с трёх лет воспитывал, - сжав зубы, сказал Гоша, - она мне как родная. Она сейчас учится, мы ей денег на жильё и на учёбу даём.

- Ты даёшь, - поправил я Гошу, - ты можешь и не давать. Попробуй один месяц не дать денег и узнаешь о себе много нового.

- Это жестоко, - сказал Гоша.

- Всего один месяц, - сказал я, - не бойся, с голоду не помрёт. Заодно узнаешь, что о тебе она думает. Кстати, с дочкой ты говорил о происшедшем?

- Нет, - ответил Гоша, - с ней Виолетта говорила. Я не смог.

- Поговори, - распорядился я, - и попроси не напоминать тебе о матери.

Гоша кивнул. Попросил принести ещё кофе.

- Теперь о здоровье, - продолжил я, - каждый день часа два у тебя будут занятия спортом. Что там у вас есть? Бассейн, спортзал, гаревые дорожки?

- У нас велосипед есть, - встрепенулся Гоша, - дочке покупали, Ларисе. Спортивный, хороший. Я иногда ездил. Тем более у нас есть где. Город в сосновом бору стоит. Есть где кататься.

- Вот утром час на велосипеде и вечером час, - подытожил я, - и не сачковать.

- Велосипед-то как моей ситуации поможет? - усмехнулся Гоша.

- Вот он-то больше всех и поможет, - серьёзно сказал я, - от дурных мыслей будет отвлекать. И мы же договорились, выполнять мои инструкции буквально и без пререканий. Кстати, что у нас с работой?

- Плохо у нас с работой, - развёл руками Георгий, - забил я на работу. Контракт хороший, а я всё не могу в себя прийти.

- Приходи, - кивнул я. - Свою бывшую - в игнор, и занимайся любимым делом. Сегодня созванивайся с риэлтором насчёт пражской квартиры. А завтра лети обратно на Родину. Подавать заявления на развод и дележи и заниматься спортом. Связь будем держать через скайп и через телефон.

- Так я только вчера приехал, - обескураженно сказал Гоша, - я хотел отдохнуть от всего, расслабиться.

Я внимательно посмотрел на собеседника, потом нарочито задрал рукав рубашки и посмотрел на часы.

- Родной, - сказал я Гоше, - я тебе инструкции и указания дал. Выполняй. А мне ещё отчёт надо писать.

- А эти инструкции точно помогут? - спросил Гоша.

- Точно, - кивнул я, доставая планшет и открывая дописанный отчёт, - мало того, я даже знаю, как всё будет развиваться. Люди ужасно предсказуемы, особенно женщины. У них не разум, а эмоции управляют всем. А это проще простого просчитать.

- И что же будет дальше? - заинтересовался Гоша, и предостерегающе добавил: - Это последний вопрос.

- Твоя бывшая через какое-то время надоест своему нынешнему, и он её выпрет, если не дурак, - наклонившись к Гоше, вполголоса сказал я. - Она очухается и попытается вернуться. Включив все свои ресурсы. И наверняка задействует дочку. И тут тебе главное не дрогнуть. Если не дрогнешь, то тогда она попытается у тебя отжать по максимуму движимое и недвижимое имущество. И потом, если ты всё выдержишь, ты поймёшь, что жизнь вертится не только вокруг твоей шалавы. А что в жизни есть вещи гораздо поважнее.

- Но я же останусь один, - тихо сказал Гоша. - Мне же уже 50 лет. Я никому не нужен. И вся жизнь у меня коту под хвост.

- Тебе всего 50, - возразил я, - всего-навсего. И у тебя ещё всё будет. Времени валом. Так что иди и не мешай мне работать.

Гоша встал. Записал мои телефоны и скайп. Расплатился за кофе и ушёл.

На следующий день я получил от него смс: «Приехал домой. Все думают, что я в Праге. Чиню велосипед. Вечером встречаюсь с Женькой».

Я отстукал ответ: «Поздравляю с юбилеем. Желаю успехов в личной и общественной жизни. Шестой».

В 20.00 стукнул Георгию в скайп. Тот сразу же откликнулся.

- На велосипеде сегодня катался? - сразу же спросил я.

- Нет, - растерянно сказал Гоша, - я только что от Женьки. Хотел сейчас юбилей бутылкой шампанского отметить. Закуску вот сооружаю.

- Алкоголь, табак и наркотики исключить полностью, - заявил я. - Сейчас поговорим - и на велосипед. И никаких «но».

- М-да, жёстко, - усмехнулся Гоша, - но сам этого захотел. Так что перетерплю без шампанского. Кстати, бывшая меня так и не поздравила. зато дочка позвонила.

- Что сказала? - поинтересовался я.

- Сказала, что в шоке от поведения матери и что она на моей стороне, - начал рассказывать Гоша. - А когда я ей сказал, что денег нет, то восприняла это спокойно. Сказала, что она откладывала на поездку в Крым летом с однокурсниками. Так что у неё пока деньги есть.

- Хм, - усмехнулся я, - значит, в отношении дочери я ошибся. Но всё равно информацией ни с кем не делись. Даже с ней. А сейчас марш на велик и вперёд по ночному городу.

- Есть, товарищ Шестой, - козырнул Гоша и отправился кататься.

Созваниваться мы стали с ним каждый день. Когда у меня в Праге было восемь вечера, а в Москве 10 ночи. Гоша коротенько рассказывал о прошедшем дне, делился впечатлениями о работе, о своих планах и о разных пустяках. Иногда его накрывали воспоминания о прошедшей семейной жизни. Тогда я в свою очередь рассказывал ему случаи из своей практики, иногда печальные, иногда весёлые. Гоша оказался интересным собеседником.

Его поездки на велосипеде также принесли свои результаты. Вначале вместе с Гошей стал ездить сосед, которому врачи настоятельно посоветовали сбросить вес. Потом к ним присоединились ещё несколько человек. Образовался своеобразный клуб, в шутку названный «Два колеса и 15 километров».

Незаметно прошёл месяц. Кончился мой отпуск, как обычно, внезапно. Сообщением сверху с указанием фамилии, имени и адреса. Адрес был в Новосибирске.

Я купил билеты. Собрал походный чемодан.

Только хотел позвонить Гоше, как раздался звонок от него. Он был задумчив и хмур.

Поздоровались.

- Ты был прав, Шестой, - сказал Гоша, - выпер мою бывшую её нынешний возлюбленный. Недолго музыка играла.

- А ты откуда знаешь? - удивился я. - У тебя же полный игнор. Или кто из общих знакомых довёл до сведения?

- Она сегодня ко мне приходила, - сказал Гоша, - только что ушла. Говорила, что была не права, что я самый лучший. Что виновата. Что она дура, что сама не знает, что с ней произошло. И что она хочет вернуть всё обратно.

- Смешно, - сказал я, - и что ты ответил?

- Я сказал, что мне надо подумать. До восьми часов утра, - понурив голову, сказал Гоша.

- И что ты ей скажешь утром? - спросил я.

- Не знаю, - честно ответил Гоша, - я же с ней почти двадцать лет прожил. Я до сих пор скучаю по ней.

- Она тебя предала, - напомнил я ему.

- Я знаю, - ответил Гоша, - утром пошлю её.

И отключился.

А я выругался. Вызвал такси и поехал в аэропорт. Там поменял билеты до Новосиба с пересадкой в Питере на билеты с пересадкой в Москве. Причём в Москве я задерживался почти на сутки. Отправил смс знакомой: «Ирка, прилетаю в 5.25 утра в Шереметьево. Мне нужна твоя машина. Целую, Шестой».

Прошёл досмотр, сел в самолёт. Полетел.

В Москве меня встретила злая и невыспавшаяся Ирка. Она швырнула мне ключи и документы от своего Лексуса.

- До дома-то хоть подкинешь? - спросила хрипло.

- Опаздываю, - виновато сказал я, залезая в машину, - доедь сама, пожалуйста. Я тебе вот подарков привёз. Бехеровки лимонной.

- Сволочь, - сказала Ирка, забирая у меня Бехеровку.

- Нет, - возразил я, - не сволочь, а ангел.

- Всё равно сволочь, - не согласилась Ирка.

Она развернулась и потопала к стоянке такси, маленькая и беззащитная в этот ранний осенний час.

А я через МКАД поехал в небольшой приокский городок, где жил Гоша.

Успел я вовремя. Прям аккурат.

Только припарковался, как увидел её. Жёлтый плащ, чёрные юбка и туфли. И белая блузка. В руках дамская сумочка. И пакет. В пакете конфеты и бутылка шампанского.

Она остановилась перед дверью и собралась набрать код на домофоне, но я остановил её.

- Таня, - сказал я, - не торопись.

Она повернулась, посмотрела на меня удивлённо.

- Вы кто? - спросила.

- Я Гошин друг, - сказал я, - он просил передать, чтобы вы уходили и больше никогда не появлялись в его жизни.

Её глаза сузились, лицо сделалось злым и некрасивым. Сразу же стали видны все морщинки, до этого умело замазанные тональным кремом.

- А сам он это сказать боится? - прошипела она.

- Не боится, - спокойно сказал я, - он просто воспитанный человек и не может сказать тебе то, что скажу сейчас я.

И я сказал. Зло и матерно. Сам не ожидал от себя, что вспомню и применю такие обороты из своей хулиганской юности.

Татьяна окаменела. Лицо у неё пошло красными пятнами.

- Да как вы... да как ты… - запинаясь, что-то попыталась сказать она.

- Пошла вон, - перебил я её, - и чтобы я тебя тут никогда не видел.

Волосы у меня на голове встали дыбом. Глаза покраснели. Я оскалил рот. Из которого полезли клыки. Кстати, это очень больно. Когда надо, чтобы клыки выросли в течение нескольких секунд. Очень больно. Так, что я даже заскулил от боли. Или зарычал. Не знаю.

Потому что Татьяна после моего рычания очнулась, ткнулась было в закрытую дверь подъезда, взвизгнула, подпрыгнула и ломанулась через палисадник за угол дома.

Я спрятал клыки, закрыл рот, пригладил волосы.

Поднял голову. На балконе второго этажа стоял Гоша с отвисшей челюстью.

- Код у вас какой? - невозмутимо спросил я.

- 1942, - ответил Гоша.

Я вошёл в подъезд, поднялся в квартиру. Гоша позвонил на работу и сказал, что задержится.

Сели попить чай.

- А ты точно ангел? - спросил Гоша, косясь на меня.

- Точно, - ответил я и подал ему удостоверение, - вот тут написано. Ангел. Шестой. Дата, печать. Всё как полагается. Я могу даже карающий меч использовать, но это в совсем крайних случаях. Когда уже никакие другие методы не помогают и надо покарать. Вытащил меч - значит руби.

- Понятно, - ответил Гоша, возвращая удостоверение, - только я бы и сам мог.

- Я с гарантией, - сказал я, - чтобы не возвращалась. А то у меня сейчас работа началась. Контролировать тебя плотно не смогу. Как бы ты обратно предателя в дом не привёл.

- Не приведу, - пообещал Гоша, - да и она вряд ли ещё попросится.

- Вот и правильно, - сказал я, - а то, бывает, человек поведётся на сказки про «явсёпонялаибольшенебуду», а через несколько лет всё возвращается на круги своя. Люди, они ведь постоянные. Их не переделать.

- Это я понял, - кивнул головой Гоша, - хотя желание начать с ней всё сначала было очень сильное. Я чуть не согласился. Но потом подумал, хорошенько подумал. И понял, что не смогу с этим жить.

- Молодец, раз понял, - похвалил я его, - но особенно не радуйся. Качать тебя ещё будет долго. От эйфории до лютой депрессии. Поэтому соблюдай все мои указания и про велик не забывай.

- Да как тут забудешь? - усмехнулся Гоша. - У нас это уже стиль жизни. Каждые выходные планируем, куда поехать. Жалко, зима скоро начнётся. Не покатаешься особо.

- Зимой есть лыжи, - возразил я ему, - или просто в спортзал на беговую дорожку или велотренажёр.

Гоша улыбнулся.

- Придумаем что-нибудь, - сказал он, - не переживай. У меня сейчас идей полно. От велопрогулок до новых моделей рубашек. Кстати, давай линию «Шестой ангел» замутим. Я думаю, эта тема будет интересна. Крылья там, лейбы, вышивка.

Я поперхнулся чаем.

- Боюсь, руководство будет против, - сказал, утирая рот салфеткой, - но я подумаю. Если что, мои шесть процентов.

- Договорились, - обрадовался Гоша. - Кстати, а почему Шестой? Что за фамилия такая?

- Это от предков, - сказал я, - в Тульской области они жили. Тут недалеко, Заокский район. Изначально фамилия была Шестов. А номер дома был шестой. И при переписи населения, ещё во время коллективизации, вместо Шестовых записали Шестой. Не совсем грамотный писарь был. Из красноармейцев. И даже бумагу выдали. Семья была зажиточная. И когда пришли раскулачивать Шестовых, мой прадед достал бумагу и сказал, что они Шестые. Раскулачивальщики со списками сверились. Нет таких. И ушли. А фамилия осталась.

- Интересно, - сказал Гоша, - а я о своих предках не много знаю.

- Вот и займись этим как-нибудь, - посоветовал я ему.

После чего поблагодарил за чай. Оделся. Сел в машину и уехал. Обратно в Москву. Где меня настигло сообщение от Референта М: «Шестой, вы где шляетесь? Почему не на месте?»

Я честно ответил: «Перепутал рейсы, искуплю, не сердись, целую, Шестой».

А потом я улетел в Новосибирск. Где и провёл зиму. А потом и весну. Склеивая разбитые судьбы.

По вечерам я, как обычно, созванивался или списывался с Гошей. Уже не каждый день. Но раз в неделю обязательно.

Его развели. Квартиру они поделили на две однокомнатные. В разных концах города.

Татьяна, по слухам, уехала в Москву. Но мой подопечный уже не интересовался её судьбой.

Он готовился к новому сезону. Купил себе байк. Всё у него было хорошо.

Только однажды, в один из наших последних сеансов связи, он сказал мне (видимо, давно хотел спросить):

- Шестой, почему так? - голос его звучал глухо и больно. - Почему люди предают? Я же теперь не могу никому до конца доверять. Особенно женщинам. Мне так и жить одному?

- А тебе плохо одному? - вопросом на вопрос ответил я.

- Нет, мне очень хорошо одному, даже лучше, чем было в браке, - чуть подумав, ответил он, - но иногда накатывает. И мне становится грустно.

..............

- Обязательно, - сказал Гоша и отключился.

А я вошёл в сеть, проверил почту, ответил на неё. Почитал Фейсбук. Потом подумал-подумал и написал секретарше Главного мессагу: «Референт М, а вы умеете кататься на велосипеде? Целую, Шестой».

Вадим Фёдоров

http://vadimfedorov.eu/?page_id=13

Посвящаю Лене М.

Звонок в дверь заставил подпрыгнуть. О моём жилище никто не знал, и целую неделю, пока я в нём прохлаждался, никто в дверь не звонил.

«Одинокая соседка за солью пришла, - думал я, идя к двери, - блондинка, в белой пижаме и с голубыми глазами. И дверь у неё в квартиру захлопнулась».

Но нет. Вместо симпатичной соседки на пороге стоял молодой парень в чёрной футболке. На футболке был изображён белый ангел, сидящий на земле. С раскрытыми крыльями.

- Привет, - сказал я, - не холодно?

- Здравствуйте, - ответил парень, - спасибо. Я на машине. Вам пакет.

И протянул мне небольшой свёрток, на котором было написано: Шестому.

- Это что ещё за средневековые методы доставки корреспонденции? - спросил я, беря свёрток у курьера, и добавил: - Классная майка.

- Плановый перенос серверов у Вебазиллы в Голландии, - ответил тот, - сутки ни почта, ни веб не будут работать. А тут срочное дело.

- Да ладно? Точно, срочное? - насмешливо протянул я. – У меня за всё время моей работы ни одно задание не было не срочным. Все срочные. И каждое срочнее предыдущего.

- Тут возможен суицид, - нахмурился парень, - женщина. Жить не хочет.

- Женщины, женщины, - проворчал я. - Ты в курсе, что женщины в 4 раза чаще мужчин думают о самоубийстве? И в то же время количество законченных самоубийств среди женщин в четыре раза меньше, чем у мужчин.

- Нет, не в курсе, - сказал парень, - мне просто поручили передать пакет и сказать, что это срочно.

- А давно у нас служба курьеров работает? - спросил я.

- Я не курьер, - насупился парень, - я стажёр. Поручили вот поручение. Доставить.

- Спасибо за пакет, - ответил я и снова спросил: - А у кого стажёр-то?

- У Пятого, - ответил парень.

- Он мне коньяк должен, - сказал я.

- Меня Пятый предупреждал, что вы это скажете, - улыбнулся парень, - велел передать, что помнит и отдаст. Обязательно.

- Знаю я его обещания, - проворчал я, - сто лет ждать придётся.

- Так от времени коньяк становится только лучше, - возразил паренёк.

- У тебя всё ко мне, умник? - спросил я его.

- Всё, - ответил он, - до свидания.

Парень повернулся и подошёл к лифту. В это время соседская дверь распахнулась и из неё выпорхнула девушка. Как я и представлял несколькими минутами назад. Блондинка, симпатичная. Но не в халате, а в светлом пальто. Она захлопнула дверь, кивнула мне и направилась к лифту.

- Вас подвезти до первого этажа? - улыбнулся ей парень.

Соседка рассмеялась. Двери лифта раскрылись. Парень галантно пропустил вперёд мою белокурую соседку и вошёл в лифт. Повернулся, помахал мне рукой. Дверцы закрылись. Лифт поехал вниз.

- Сволочь, - беззлобно сказал я, - наглым образом моих соседок в лифте катает. А я тут работай на износ.

Вернулся в квартиру. Сел за стол. Вскрыл пакет.

Поверх стопки бумаг и папок лежала записка: «Галина предупреждена о тебе. Её телефон в деле. Удачи. Референт М».

Раскрыл дело. Андреева Галина, муж Алексей. 22 года в браке. Двое детей. Никита, 20 лет, и Алёна, 16 лет. Дети учатся.

Четырёхкомнатная квартира. В ипотеке, но почти всё выплачено, взносы символические. Собственный бизнес. Архитектурное бюро. Хотя, по большому счёту, это фирма по ремонту квартир. И по перепланировке.

Открываю следующую папку. Распечатки смс. Алексей с Любой. Любе 25 лет. Работает в соседнем офисе. Познакомились на обеденном перерыве. Разведена, детей нет. Называет Алексея зайчиком и Алёшкой. Он её Любашей и киской.

Эпистолярный роман начался два года назад. Закончился тем, что Алексей спьяну назвал жену Любашей. И спьяну рассказал ей про своё увлечение. Галина была этим шокирована. Неделю не разговаривала с мужем. После чего всё-таки поговорила. Решили оба, что это была блажь и кризис среднего возраста.

Начали всё сначала. Цветы, ужины всей семьёй, совместные походы в кино и театр. Полгода было замечательно. Потом всё вернулось. Алексей сделался задумчивым. На Галину перестал обращать внимание. Секс стал редким, раз в месяц. Редким и быстрым. Опять появились смски.

Галя не выдержала и проверила телефон мужа. В телефоне была милая и желанная Любаша. Поговорила с мужем. Тот ответил: «Я ничего не могу с собой поделать. Я её люблю».

- А я? - спросила Галина.

- А ты моя жена, но люблю я Любу, - ответил Алексей.

После этого две недели Галина жила, как в бреду. То плакала, то молчала. Алексей домой появлялся только переночевать. На работе сидели в разных комнатах. Общались исключительно по делу. Сухо и без эмоций.

Потом кто-то из наших под видом психологической консультации поговорил с Галиной. Пообещали прислать помощь. В виде Ангела-хранителя. Она согласилась. Ждёт.

Открыл досье на Любашу. Разведена. Детей нет. Два аборта. Не курит. Миловидное личико. Обычная фигурка. Живёт с мамой в двушке. На другом конце города. Работает в том же здании, что и Галина с мужем. В фирме, которая пластиковые окна ставит.

Я отложил бумаги в сторону. Оделся. Костюм, лёгкие туфли, шёлковая синяя сорочка. И осеннее пальто. Нежно-голубого цвета.

За полчаса добрался до офисного здания, где работали мои подопечные. Припарковался.

Нашёл оконную фирму. Любочка сидела у входа за столом. Увидела меня, встала, улыбнулась.

- Вы по поводу окон? - спросила.

- Да, хочу поменять всю свою жизнь, - расцвёл в улыбке и я, - решил вот начать с окон. Поможете?

- Конечно, помогу, - кивнула Люба на стул, - садитесь. Сделаем всё в лучшем виде.

После чего мы минут 15 выбирали нужные мне окна. Выбрали.

- В понедельник приедет наш мастер, снимет размеры, и я подготовлю вам калькуляцию по стоимости работ, - сказала Люба.

- А вы не можете прийти в понедельник и снять замеры с моих окон? - нагло поинтересовался я.

- Нет, - опять улыбнулась Люба, - моё дело принять заказ и выставить вам счёт для оплаты. А размеры снимает специально обученный человек. Сергей его зовут.

- Ну, на нет и суда нет, - вздохнул я, - а после выполнения работ я могу вас пригласить в кафе или ресторан? Чтобы обмыть окна.

- После выполнения работ можете пригласить, - рассмеялась Люба.

Я распрощался с хохотушкой и отправился в офис Андреевых. Он был двумя этажами выше.

Алексей был на месте. Обычный мужчина. Небольшая седина на висках. Короткая стрижка. Гладко выбрит. Одет в пуловер и джинсы. На правом безымянном пальце обручальное кольцо.

В комнате кроме него была ещё одна сотрудница, что-то печатающая на компьютере.

Расспросил Алексея о ценах на покраску стен. Сказал, что зайду позже.

Вышел из здания. Сел в машину. Отстукал наверх сообщение: «Для выполнения задания пришлось заказать новые окна и покраску стен. Прошу оплатить. Целую. Шестой».

Ответ пришёл незамедлительно: «Бухгалтерия не пропустит. И вы это знаете. Референт М».

Я вздохнул, пробормотал «всё равно стоило попытаться» и поехал в квартиру к Андреевым.

Тихий двор. Детская площадка посередине. Ряд скамеек. На одной из них сидела Галина. В синей стёганой куртке и чёрных сапогах. Возле неё стояли две сумки с продуктами.

Я подошёл. Присел рядом с женщиной. Она коротко взглянула на меня. Отвернулась. Потом опять повернула ко мне своё лицо.

- Вы ко мне? - спросила тихо. - Оттуда? Мне обещали, что сегодня кто-то придёт.

- Здравствуй, - я протянул Галине руку и представился: - Шестой.

- Здравствуй… те, - споткнулась Галина на последнем слоге, - а почему Шестой?

- В детдоме фамилию дали, - объяснил я ей, - в том году я шестой подкидыш был. Администрации надоело фамилии выдумывать, вот они меня под номером и определили. У предыдущих подкидышей нормальные фамилии: Иванов, Петров, Фёдоров, Сидоров и Шульц. А у меня вот Шестой.

- Как интересно, - протянула Галина.

Хотя было видно, что это ей уже не интересно. Она думала о своём. И думала с болью. Боль стояла у неё в глазах. Боль чувствовалась в её напряжённой позе, в том, как она сидела на скамейке. Боль была в её словах.

- Мы ещё в школе дружили, - начала она говорить внезапно, - потом влюбились оба. В институт поступили. На втором курсе расписались. Потом я родила Никиту. Было тяжело. Но справлялись. Потихоньку, но встали на ноги. Родители помогли. Потом Алёнка родилась. Работали много.

Мимо прошли две женщины. Поздоровались с нами. Галина кивнула им. Помолчала. Затем продолжила:

- Жили мы хорошо. Потому что у обоих головы на плечах и работали много. И сейчас живем в достатке, но ритм жизни остался прежний, потому как надо детям дать образование и есть много идей и сил для реализации. Но потом случилось это. Стеклянный взгляд и постоянные смски. Как будто подменили человека. Ничем не интересуется. Только работа и телефон. Со мной почти не разговаривает. А я люблю его. Он мне очень дорог. Я с ним полжизни прожила. Роднее его у меня никого нет. Только дети. Но дети - это другое.

И Галина заплакала. Точнее, пара слезинок скатилась у неё по щеке. Она достала платок и вытерла глаза.

- Что мне делать? Я не знаю, я ничего не знаю, - сказала она, - я даже не знаю, изменял он мне с этой девицей или нет. Он говорит, что просто переписывается. А я не знаю.

- Спит он с ней, - подал голос я, - редко, но спит.

Галина отшатнулась, как от удара. Но не заплакала. Только ещё сильнее сгорбилась.

- И что мне делать? – снова спросила. - Я жить не хочу. Без него не могу и не хочу.

- Тебя как в детстве звали? - в свою очередь спросил я её.

Галина непонимающе посмотрела на меня.

- Так и звали, по имени. Иногда Галкой. Мама звала Галчонком.

- Ты сейчас на ворону похожа, - усмехнулся я, - на побитую старую, облезлую ворону. А не на Галку.

- Зачем вы так? - спросила она обиженно.

- А я не люблю балаболов, - ответил я. - Если человек не хочет жить, то он идёт и умирает. А не трезвонит об этом на каждом углу. Так что ты умирать не будешь и говорить об этом тоже не будешь. Вопросы есть?

- Есть, - ответила Галка, - есть вопросы. Как мне жить дальше?

- Я не про жить, - махнул я рукой, - я про то, чтобы не жить. Никаких разговоров и мыслей. Про не жить. А как жить, мы сейчас решим. Но только слушать меня должна беспрекословно. Вопросы есть?

- Вопросов нет, - откликнулась Галка.

- Тогда волоки сумки домой и пошли в ресторане посидим, поговорим, - скомандовал я, - я угощаю. Дома у тебя дети, лишние уши. А рядом с вами очень приличное тихое местечко с чешской кухней. Мне его давно рекомендовали. Только вот всё времени не было посетить.

- Мне ужин дома ещё готовить, - сказала Галя.

- Вот дети и приготовят, - скомандовал я, - поручи дочке что-нибудь простенькое. Справится она у тебя?

- Справится, - кивнула Галя, - она любит готовить.

- Отлично, - сказал я, - жду тебя через десять минут тут же, на скамейке. И не задерживайся, холодно.

Галина поднялась. Взяла сумки. Зашла в подъезд. Ровно через 10 минут вышла. Вид у неё был растерянный.

- Как-то непривычно в ресторан среди белого дня с незнакомым мужчиной, - сказала.

- Я Ангел, со мной можно куда угодно, - отозвался я, - а покушать всегда полезно, особенно для нервов. Пошли, Галка, нас ждёт пищевой оргазм.

В ресторанчике было малолюдно. Где-то фоном играла лёгкая музыка. Фортепьяно с саксофоном. Мы присели за дальний столик. Я заказал гуляш с кнедликами, Галина ограничилась шопским салатом. Из напитков взяли по безалкогольному пиву. Я был за рулём, а Галина мне нужна была трезвой.

- Рассказывай, - велел я, елозя кнедликами по тарелке.

И Галя начала рассказывать. Ничего нового она мне не поведала. Всё это я уже прочитал в деле. Но ей надо было выговориться. И она выговаривалась. А к концу рассказа начала плакать. Слёзы падали в салат.

- Извините, - сказала Галина.

- Плачь, - велел я ей, - плачь, сколько надо. Можешь в голос реветь. Тебе это сейчас необходимо.

И Галя разревелась. Как будто прорвало плотину.

К столику подскочил молоденький официант.

- Что-то случилось? - спросил испуганно. - Я могу вам помочь?

- Салфетки принесите, пожалуйста, - попросил я.

Официант исчез, через несколько секунд вновь возник возле столика, но уже с пачкой фирменных салфеток. Я забрал их у него и протянул Галине. Та благодарно кивнула и принялась вытирать ими лицо. Рыдания стали затихать.

- Что-то случилось? - подал голос официант.

- Случилось, - сказал я, - у вас отвратительный шопский салат. Вы мою спутницу его вкусом до слёз довели.

- Мы сейчас всё исправим, - пискнул официант, схватил тарелку с салатом и убежал.

- Зачем вы так? - сквозь слёзы проговорила Галя. – Я же его ещё и не попробовала.

- Ты плачь, плачь, - сказал я ей в ответ.

- Да уже всё, не хочется, - вытерла Галя остатки слёз и достала пудреницу.

Лицо у неё опухло. Тушь потекла. Она глянула в зеркальце и, что-то пробормотав, скрылась в туалете.

Появилась она минут через 10. К этому времени официант вместо салата принёс запечённый сыр и извинения от шеф-повара.

Галина подошла к столу, села и робко улыбнулась.

- Не знаю, что на меня нашло, - сказала и прикусила губу.

- Это нормально, - успокоил я её,- ты выговорилась и потом ещё и выплакалась. А вместе со слезами из организма удаляются всякие вредные вещества, которые нам портят настроение и аппетит. Так что кушай, Галка. Набирайся сил.

- И правда, есть захотелось, - удивилась Галина, - и на душе легче стало.

- Каждому человеку надо выговориться, - сказал я, - нельзя всё время держать в себе свои мысли и чувства. Вот ты сказала всё, поплакала, и тебе легче стало. И дальше уже проще будет делать следующий шаг.

- И какой он, следующий шаг? - спросила Галина, отложив вилку. - Какой шаг, если человек, которого я люблю больше жизни, перестал меня любить?

Я протянул Галине салфетку.

- На, поплачь ещё.

- Не хочу, - ответила она, - выплакалась на сегодня. Я хочу, чтобы было как прежде, чтобы меня муж любил.

- Тогда открой уши и слушай, - продолжил я, - внимательно слушай. И делай то, что я скажу. Но сначала послушай. Внимательно.

Я отодвинул в сторону тарелку. Помолчал. Всмотрелся в глаза сидящей напротив меня женщины. И начал говорить:

- Запомни раз и навсегда: как прежде не будет. Никогда. Всё изменилось в твоей жизни. И не надо искать кто прав, а кто виноват. Просто прими эту простую истину. Как прежде не будет. Он тебя разлюбил. И обратно любовь не вернуть. Это не разбитая чашка, которую можно склеить. Это любовь. Она как приходит, так и уходит.

- Но я люблю его, - с болью в голосе возразила мне Галина.

- Я же сказал: молчи и слушай, - повторил я ей, - твоя любовь никому не нужна. Она ему не нужна. Я не знаю, что произошло с твоим мужем, да и не хочу знать. Но случилось то, что случилось. Он разлюбил тебя. И всё. Как прежде не будет. Будут два человека, прожившие совместно двадцать два года. С общим прошлым и с разным будущим. Понятно?

Галина кивнула.

- У тебя есть два пути. Первый. Изводить себя воспоминаниями, жить прошлым. Надоедать ему своей любовью. Которая ему не нужна. И есть второй путь. Жить дальше.

- Как? - спросила Галя.

- Тебе надо полюбить себя, - сделав паузу, сказал я, - не твоего мужа, который тебя разлюбил. А себя. Галку. Птичку-невеличку. И забыть, хотя бы на время, своего мужа. У которого даже нет мужества как-то разрешить эту ситуацию. И который сидит и ждёт у моря погоды.

- Он переживает, - возразила Галя.

- Он переживает, что не может свою Любашу тискать целыми днями, - возразил я, - потому что у него жена и двое детей.

Галя сжала зубы. Опустила голову.

- И как мне его забыть? - спросила тихо.

- Элементарно, - ответил я, - уехать на месяц-полтора куда-нибудь. Желательно на море.

- Я не могу, - ответила Галя, - у меня работа, дети.

- Можешь, - глядя ей в глаза, сказал я, - твоим детям уже много лет, и они сами в состоянии себе приготовить обеды и завтраки. А на работе возьмёшь отпуск. Я думаю, твой муж тебя с удовольствием отпустит.

- Ну, я не знаю… - растерянно протянула Галина.

- А что тут знать? - продолжил я. - Ты 22 года отдала семье. Настало время пожить для себя. Полтора месяца для себя. При полной информационной блокаде от семьи. Пусть они отдохнут от тебя, а ты от них. Заодно муж твой разберётся в своих чувствах.

- Да если я уеду, он...

- Стоп, думай о себе, - остановил я Галю, - не надо додумывать за других, что они сделают и как они будут жить. Думай о себе. Люби себя. А то сидишь тут, как общипанная ворона, плачешь над салатом и заодно решаешь, что и как кто-то сделает. Смешно. Тебе себя надо приводить в порядок. А не других.

- А это точно поможет? - спросила Галя.

- Поможет, - ответил я, - твоя ситуация совсем не уникальна. Таких ворон, как ты, тысячи. Сидите и плачете над прошедшим счастьем. А надо жить дальше. Думай, куда в отпуск поедешь.

- А вы? - спросила Галина. - Вы со мной поедете?

- А куда я денусь? - усмехнулся я. - Первое время с тобой побуду, потом вернусь. Кое-какие дела у меня есть.

И мы принялись выбирать место отдыха для Гали. Далеко лететь, например, в Мексику или на Кубу, Галя не захотела. Таиланды и прочие восточные страны, традиционно принимающие русских туристов, тоже были отвергнуты. Экзотики не хотелось. И тут меня осенило.

- Греция, - сказал я, - тем более у меня там полно друзей. На остров какой-нибудь тебя отправим или куда ещё. В Афинах сейчас 30 градусов. Бархатный сезон.

Я достал телефон. Позвонил своей знакомой из Афин по имени Юля и получил полный расклад, куда ехать и что делать. В итоге мы остановились на Крите. В октябре там было ещё тепло и комфортно. И финская виза у Гали действовала ещё полгода.

- У вас в здании есть турфирма, - сказал я Галине, - завтра туда зайди и возьми билет. Наверняка есть горящие туры. А сегодня поговори с мужем и скажи, что тебе надо побыть одной. В Греции. Вопросы есть?

- Вопросов нет, - улыбнулась мне Галина.

Мы выпили кофе. Я расплатился за обед, оставив официанту щедрые чаевые. И пошли каждый по своим домам.

Весь вечер я провозился, устанавливая вебкамеры в комнатах. Объединил их в одну сеть. Настроил удалённый доступ. Проверил, всё ли работает. Удовлетворённый прошедшим днём, лёг спать.

Утром позавтракал. Пробежался по парку. Отправил сообщение наверх о прошедших накануне событиях. Оделся. И поехал в уже знакомое офисное здание.

Первым делом отправился в туристическое агентство. Оно располагалось на третьем этаже. За столом одиноко сидела дама неопределённого возраста и что-то бодро настукивала по клавиатуре пальцами с длинными ногтями агрессивно красного цвета.

- Девушка, есть горячие туры куда-нибудь на море? - спросил я её с порога.

Женщина перестала терзать клавиатуру. Заинтересованно взглянула на меня.

- Вот только что, минут 10 назад, у меня купили тур на Крит, - радостно сказала она. - Вы Грецию любите?

- Обожаю, - честно сказал я, - у меня с детства тяга к греческой и римской мифологии. А у моей возлюбленной вместо волос ядовитые змеи растут.

- Тогда вы зашли в нужное место и в нужное время, - ещё более радостно сообщила мне дама. - Вам какой город больше по душе: Ираклион или Ханья? И на какой срок?

- Срок две недели, - ответил я, - а по городу надо подумать. Передо мной турист в какой город взял тур?

- Ханья, - ответила дама, - на полтора месяца взяла тур. Это женщина. Кстати, симпатичная.

- Раз симпатичная, давайте в тот же город и тот же отель, - заговорщицки подмигнул я даме, - будет с кем словом перемолвиться.

- Ой, вы тоже один едете? - подмигнула мне в ответ дама. - Давайте паспорт, буду вас оформлять. Вылет сегодня ночью.

И она быстренько оформила мне тур. Благо, виза у меня была.

Затем я зашёл в оконную фирму. К Любаше.

- Здравствуйте, - сказал я, приветливо улыбаясь, - я у вас вчера окна заказывал.

- Добрый день, - улыбнулась мне в ответ Люба.

- Меня в понедельник не будет дома, - сказал я, - срочно улетаю в командировку в Барнаул. На две недели.

- И что же делать? - огорчилась Люба. - Я уже договорилась насчёт замеров. И сделают вам окна в течение недели. И за день установят.

- А я вам ключи от квартиры оставлю, - предложил я Любе, - лично вам. Никому их не давайте. Только для замеров и установки. А я вернусь и отблагодарю вас. Договорились?

- Ну, я даже не знаю... - протянула девушка.

- Я вам доверяю, - сказал я, пристально глядя прямо ей в глаза, - почему-то вам доверяю и всё тут. Да и ценностей у меня там нет никаких. Всё самое ценное у меня в доме за городом. А квартира больше как гостиница используется.

- Хорошо, - сдалась Люба, - давайте ключи. Так и быть, помогу вам.

Я поблагодарил её, подарил заранее купленную шоколадку и поехал домой собирать вещи. По пути заехав в книжный магазин.

В час ночи был в аэропорту. Где нас, 20 сонных туристов, включая меня и Галю, пересчитали и погрузили в самолёт. Утром мы были в Ираклионе. Потом нас долго везли через весь остров в Ханью. Поселили в небольшом отеле на набережной. Номера наши с Галей были в разных концах коридора.

Я распаковал вещи, принял душ. Затем зашёл за Галиной, и мы отправились обедать.

Я заказал нам осьминогов на гриле. И по стакану местного лимонада.

- Может, вина? - спросила Галя.

- Нет, - ответил я, - ты ближайшие полтора месяца не пьёшь. Не куришь. И кстати, дай сюда свой телефон. Я его конфискую на время отпуска.

- Но дети, Алексей, знакомые, родители, - начала перечислять Галина, - они же звонить будут, переживать за меня.

- Я всем буду отсылать смски, что всё окей, - ответил я, забирая у Гали телефон, - тут можешь не переживать. Всё будет в порядке. Кстати, что ты сказала насчёт своего отпуска?

- Я сказала, что у меня нервный срыв и мне надо отдохнуть, - ответила Галя, - и никто не был против, даже дети. А Лёша, по-моему, обрадовался даже.

- Забудь про Лёшу, - посоветовал я Гале, - забудь про детей, про знакомых, про работу и быт. Ты уже в Греции, и у тебя одна забота: ты.

- А что я тут делать буду? - спросила Галя.

- Хороший вопрос, - рассмеялся я. - Пациентка уже начинает выздоравливать, раз задаёт вопросы о себе. Слушай внимательно. Утро. Пробежка по набережной. Минут сорок, час. Потом душ и завтрак. После завтрака прогулки по городу. Обед каждый раз в новом ресторане. Ты должна попробовать всю греческую кухню. Потом мне отчитаешься. Кроме этого, возьмёшь машину напрокат и покатаешься по острову. Тут очень много монастырей. Не спеши посмотреть их просто для галочки. Посиди в храме, отдохни. И ходи, ходи, ходи…

- А вечерами? На дискотеку «кому за сорок»? - усмехнулась Галина.

- Нет, - ответил я, - ты же тут не для поисков мужика. Ты тут для себя. Для того, чтобы из облезлой вороны превратиться в Галку. Поэтому по вечерам будешь читать книги. Я десяток с собой привёз. Вечером выдам.

- Книги? - удивилась Галина. - Какие книги? Я уже сто лет ничего кроме новостей в Фейсбуке не читала.

- Начнём с «Повести о настоящем человеке», - сказал я, - автор Полевой. Потом Островский - «Как закалялась сталь», Васильев – «А зори здесь тихие». А ноутбук, кстати, я у тебя тоже конфискую.

- Хорошо, - вздохнула Галя, - только, можно, я письмо Алёше пошлю и всё?

- Нет, - ответил я, - забудь про прежнюю жизнь. Ты в отпуске. Ты и только ты. И я, твой Ангел-хранитель. Все рекомендации и указания ты слушаешь и выполняешь.

Мы закончили обед. Покормили чаек остатками хлеба. А потом отправились гулять по городу.

Галя была очарована Ханьей. Мы бродили по торговым кварталам, приценивались, примеряли кожаные тапки, выбирали портфели. И даже чуть не купили мне ремень из змеиной кожи.

Вечером, обессиленные, пришли в отель. Я забрал у Галины ноутбук и взамен вручил ей стопку книг.

- Я, наверное, сразу же упаду и усну, - пожаловалась мне Галя, - сил совсем нет. Да и ночной перелёт своё дело сделал.

- Раз устала, спи, - сказал я, сам шатаясь от усталости, - я утром тебя разбужу на пробежку. Читать начнёшь завтра.

И мы разошлись по номерам.

А наутро я поднял Галку, и мы побежали. По набережной, в сторону маяка. Потом обратно.

Завтрак, ленивые разговоры за жизнь. Потом сборы и походы или поездки по городу и окрестностям. Ближе к вечеру я загонял Галину в номер и оставлял наедине с книгами.

Несколько раз она начинала разговоры об Алексее, но я их сразу же пресекал. О детях коротко говорил: всё хорошо. Все живы и здоровы. И переводил разговор на другое.

Уставал я жутко. Одно дело - самому гулять по красивым местам и принимать солнечные ванны. И совсем другое дело - заставлять это делать кого-то другого, постоянно контролируя и загружая по полной свою подопечную.

Галина постепенно втянулась в мой темп. Личико у неё загорело. Спина выпрямилась. Боль из глаз почти исчезла. Она прочитала со мной все привезённые книги и по вечерам теперь обсуждала их со мной. А иногда я рассказывал ей свои истории, которых у меня было неисчислимое множество.

Про установленные в квартире вебкамеры я вспомнил накануне отъезда. Вечером сунул Галине роман «Мегера», сослался на головную боль и заперся в номере.

Подключился к домашнему серверу. Пошла картинка. Включил ускоренную перемотку.

Вот я готовлюсь к отъезду. Беру чемодан и уезжаю. Ночь, день. Всё тихо. Утро субботы. Приходит Мирослава, уборщица. Прибирает квартиру. На экране это занимает примерно минуту, в действительности на работу у девушки уходит три-четыре часа. Уборщица уходит. Вечер. Открывается дверь. Замедляю показ. В квартиру входит Люба. Снимает пальто. Осматривает квартиру. Звонит кому-то. Через некоторое время приходит Алексей. У него в руках сумка.

Быстро они сориентировались. Даже обидно немного.

Алексей достаёт из сумки постельное бельё. Застилают диван в гостиной. Затем занимаются там сексом. В основном классическим. (Это я пересматриваю на перемотке). Убирают бельё с дивана. Уходят.

- Диван придётся заменить, - говорю я вполголоса сам себе.

Ночь. Утро. День. Вечер. Открывается дверь. Люба с Алексеем. И со знакомой сумкой. Опять застилают диван и опять занимаются тем же. Потом пьют чай у меня на кухне и уходят.

Ночь. Утро понедельника. День. Входит Люба с каким-то мужиком. Измеряют окна. Точнее, мужик измеряет, Люба записывает. Уходят. Вечер и ночь никого.

Вторник. Вечер. Заходит Люба. Но не с Алексеем. Какой-то другой мужчина. В костюме. И с цветами. Цветы ставят в вазу. Пьют вино. Сексом занимаются на многострадальном диване. Но без белья. Мужчина уходит первым. Люба моет бокалы. Забирает цветы и уходит.

Среда и четверг проходят спокойно. В пятницу приходят Люба, Алексей и сумка с бельём.

............................

.............................

Вадим Фёдоров

http://vadimfedorov.eu/?page_id=13

Ленка. ( рассказ из книги 17)

Познакомились мы на танцах. На обычных деревенских танцульках. Под магнитофон и цветомузыку. Это был 1984 год. Или 85-й. Не помню.

Нас было трое друзей: я, Женька и Игорь. И мы пришли на танцы в эту деревеньку под Серпуховым. Потому что там жила Женькина подружка. Пришли, выяснили отношения с местными пацанами, распили с ними бутылку красного и остались на танцы. Познакомились с Ленкой. Она была весёлая и бесшабашная. И после танцев притащила нашу троицу к себе домой. Потому что на автобус мы опоздали, и потому что её мать была в командировке.

Чинно-благородно попили на кухне чаю. Потом Ленка расстелила нам необъятный диван в большой комнате. А сама отправилась в мамину спальню. По пути шепнув мне: приходи, покувыркаемся. Естественно, как только мои друзья захрапели, я прокрался в соседнюю комнату и… мы покувыркались. Ленка была хоть и неопытной, но ненасытной и выносливой. И очень привязчивой.

Понеслась у нас любовь. Я на выходных приезжал к ней в деревню и иногда оставался ночевать. Когда матери не было дома. Но обычно Ленка после школы садилась на автобус и ехала в Серпухов. Там добиралась ко мне домой, и мы кувыркались. Я учился на последнем курсе техникума. И так получилось, что снимал комнату в частном доме. И жил в этом доме один. Хозяйка, старенькая-престаренькая старушка, которая несколько лет назад пустила молодого студента жить в пустующую комнату, умерла. И её наследники решили, что пусть уж я доживу в доме до окончания учёбы. Заодно и присмотрю за недвижимостью.

— Только баб в дом не водить, — строго приказали мне родственники.

— Ни за что, — честно ответил я. И через месяц познакомился с Ленкой.

Она приезжала ко мне в четвёртом часу дня. Врывалась в дом, обнимала и, заглядывая в глаза, тянула: покувыркаааааемся? И мы кувыркались. Потом она собиралась, бежала на последний семичасовой автобус, чтобы на следующий день вновь появиться на пороге со своим извечным вопросом. В выходные она оставалась на ночь.

Поначалу мне это очень нравилось. Секс каждый день для студента в то время — мечта. Но проблема заключалась в том, что я был не просто студент, а бедный студент. И мой обед обычно состоял из батона белого хлеба и чая. И калорий для сексуальных утех мне уже через пару недель стало катастрофически не хватать. Мне постоянно хотелось жрать, и уже не хотелось кувыркаться. Точнее, хотелось, но сначала было бы неплохо пожрать. Но Ленка этого не замечала. Она приезжала, как электричка, строго по расписанию, и, глядя на меня своими блядскими глазами, тянула: покувыркаааааемся? И я, глядя в её глаза, соглашался. Ну как тут можно было отказать?

Всё это продолжалось до одного зимнего вечера, когда Ленка обнаружила, что у нас есть в запасе минут 40, и предложила покувыркаться ещё раз. Но тут я не выдержал. Холодным и решительным тоном я сказал: нет. И потом популярно объяснил, почему нет. Рассказал про белый хлеб, про последний килограмм картошки в подвале и про постоянное чувство голода. Ленка, не перебивая, внимательно меня выслушала.

— Я всё поняла, — сказала она просто и чмокнула меня в щёчку, — я тогда побежала, мне к подруге надо заскочить перед автобусом. А завтра суббота.

И она упорхнула, оставив меня одного. Помахав ручкой на прощанье.

Если честно, я даже обрадовался. Мой истощённый организм требовал отдыха, а учёба требовала немного внимания хотя бы к основным предметам. И ещё были друзья, с которыми я тоже хотел встречаться. Поэтому первое, что я сделал, это сбегал к ближайшей телефонной будке и пригласил двоих приятелей на завтрашний вечер в гости. Чай попить и на гитаре поиграть. Насладиться чисто мужской компанией, так сказать.

Но насладиться мне не пришлось. На следующий день в обычное время на пороге появилась Ленка. В руках она держала два баула. Отодвинув меня в сторону, она прошагала на кухню и вытащила на божий свет кастрюлю и несколько свёртков. Затем она разогрела мне борщ, пожарила котлеты и заставила всё это съесть. И я съел. И попросил добавки. И получил её.

Я сидел на кухне, гладил свой раздувшийся живот и глупо улыбался.

— А компооот? — протянул, кривляясь.

— Да, да, сейчас, — Ленка нырнула в баул, вытащила из его недр термос и налила что-то в кружку. Это что-то было компотом. Настоящим компотом. С дымком. Из сухофруктов. Я обалдел. Я пил этот компот и прощал Ленке всё. Её глупость, её рассказы про своих деревенских подруг, её неуёмную тягу к сексу. Я отпускал ей все грехи. Я был сыт и счастлив. И Ленка это поняла. Она подошла ко мне, поцеловала и протянула знакомое: покувыркаааааемся?

— Ща компот допью и пойдём, — пообещал я. Я был готов с ней кувыркаться хоть всю ночь. Тем более, судя по всему, она на ночь и оставалась.

Но только мы разделись в моей спаленке, как в окно раздался требовательный стук. Пришли мои два друга, Игорь и Мирон. Пить чай и играть на гитаре, которую я в то время пытался освоить. Пришлось открыть.

Ребята расселись на кухне. Ленка тут же организовала им остатки борща и по котлете. Они жадно набросились на еду. Они были тоже студентами. Но у них не было Ленки.

— Кушайте, пацаны, — сыто бубнил я, поглаживая Ленкину острую коленку. А она глядела на меня и молча спрашивала: а как же покувыркаемся? Взгляд был красноречивее любых слов.

— Вы это, — сказал я, — как поешьте, гитару настройте пока и прошлый урок повторите. А мне надо с Леной кое о чём переговорить. А вы пока поиграйте. Игорёк, ты говорил, новые песни «Машины времени» разучил.

И я нырнул с Ленкой в спальню. Она прижалась ко мне и жарко зашептала:

— Какой ты молодец, а то я уже вся мокрая…

И мы начали кувыркаться. При этом Ленка, как обычно, полностью отключилась от окружающего мира. Было такое впечатление, что все её чувства концентрировались только в одном месте, всё остальное её не интересовало. И, естественно, она не услышала, что вместо блатных аккордов за стенкой просто бессистемно перебирают струны. Но это заметил я. Выглянул из-под одеяла и увидел, что в щели между дверью и стенкой блестит чей-то глаз. Чей именно — Игорька или Мирона — понять было невозможно. К этому глазу скоро присоединился ещё один. Гитара что-то всхлипывала за дверью, а глаза блестели в темноте.

— Вот сволочи, — возмутился я, — совсем оборзели. Ну, я вам сейчас устрою…

И я устроил.

— Жарко мне, Леночка, — прошептал я и сбросил одеяло…

Когда я минут через двадцать, кутаясь в халат, вернулся на кухню, моим глазам предстала следующая картина. Бедная гитара валялась в углу с оборванной третьей струной. Рядом с ней валялся табурет. Два моих друга сидели почему-то на полу с красными физиономиями. По физиономиям тёк пот. Первым очнулся Игорёк.

— Мне пора. Уроки надо сделать, — пробормотал он и ринулся на улицу.

— Так ведь завтра выходные, — попробовал остановить я его.

— Много задали, — оттолкнул меня Игорь и, надевая на ходу пальто, захлопнул дверь.

Мирон продержался минут десять. Он доел борщ, выпил чай. Но когда в комнате появилась Ленка, удовлетворённо позёвывая, он тоже не выдержал. Сослался на внезапно заболевших родственников и отбыл. Отбыл боком, стараясь прикрыть раздувшиеся в районе паха штаны.

— Чего это они? — удивилась Лена.

— Решили не мешать нам, — ответил я, скрыв истинную причину их бегства, — друзья у меня деликатные до ужаса.

— Классные у тебя они, — улыбнулась Ленка и добавила: — Покувыркаааааемся?

Кувыркались мы ещё около месяца. Сценарий был один и тот же. Ленка приезжала с торбами. Накрывала на стол, кормила меня. Потом мы занимались сексом. Потом я провожал её на автобус и, умиротворённый, шёл делать уроки или читать книжку. И в принципе, мне это нравилось. Единственный минус был в том, что нас объединял только секс. Больше ничего. Ни поговорить, ни фильм посмотреть, ни музыку послушать. Она ничем не интересовалась. Вообще.

И я заскучал с ней. Хотя сытая жизнь радовала. И регулярный секс тоже радовал. Но было скучно. Наступала весна, и хотелось любви и взаимопонимания. И я решил порвать с Ленкой. На выходных. Но предварительно сводить её в кино. Тогда как раз в прокат вышел фильм «Любовь и голуби». На него-то я её и пригласил.

Пошли на дневной сеанс. Народу было немного. Билеты, как обычно, взяли на последний ряд. И это была главная моя ошибка. Как только погас свет, Ленка начала приставать ко мне. Лезла целоваться и обниматься. Весь фильм. Отличный фильм, который, однако, я с тех пор на дух не переношу. И всё из-за Ленки.

После сеанса на улице перед кинотеатром я это всё ей и высказал. Что в мире есть много интересного, кроме кувырканий. И что готовит она отлично, но мне нужно ещё что-то для души. Что именно нужно, я не смог толком сформулировать, но Ленка меня поняла. Она заплакала. Поплакала несколько минут, стоя передо мной, уставшим и растерянным. Затем вытерла слёзы, чмокнула в ухо и убежала на автобус.

— Не провожай, — крикнула.

И уехала.

А я остался. Перешёл опять на чай с булкой. Занялся более плотно учёбой. Как-никак был последний год моего обучения в техникуме. Наступало время написания диплома. И я решил совместить это самое написание с работой. Устроился на центральный телеграф разносчиком телеграмм.

Работа была непыльная. И, как выяснилось, весьма денежная. Обычно развозить телеграммы отправляли на прикомандированных к телеграфу такси. Каждый день дежурило две или три машины. А посылали отвозить не одну телеграмму, а сразу пачку, по маршруту. И по нормам на каждую телеграмму отводилось 11 минут на доставку. Я был молод и скор, и поэтому развозил все телеграммы в рекордные сроки, сокращая нормативы в два, а иногда и в три раза. Оставшееся время мы с водителем тратила на то, чтобы подвозить пассажиров. Плату за проезд, естественно, брали себе, поделив пополам.

У меня появились деньги. Чай с булкой ушёл в прошлое. Я стал нормально питаться. Мой диплом за скромную плату прилежно писали и чертили две симпатичные тетеньки из конструкторского отдела местного радиоаппаратостроительного завода. Благодаря тому что я разносил телеграммы, проблем со знакомствами с девушками я не испытывал. Наступил месяц май.

Я сидел на пассажирском сиденье Волги, припаркованной около центрального телеграфа, и ждал, когда мне сформируют заказ из кучи телеграмм. Чтобы мы не мотались туда-сюда из-за одной-двух телеграмм, нам обычно подбирали их штук 10—20 в одном районе. И мы с таксистом уматывали часа на три развозить этот пакет поздравлений, извещений о смерти, признаний в любви и просьбах о деньгах.

Стояла жара. Окна в машине были опущены, передние двери открыты. Водитель такси, Василий, разбитной и весёлый мужик лет 30, был сегодня немногословен.

— Случилось чё? — спросил я Василия.

— Уху, — отозвался он.

— Чего?

— Да так, глупость одна, — протянул Василий, — любовницу вчера потерял. А классная была…

— Умерла? — удивился я.

— Бог с тобой, тьфу-тьфу-тьфу, — сплюнул Вася, — ты как скажешь тоже, студент. Жива-здорова.

— Ну а что тогда? — не отставал я.

— Да длинная история, — сказал Василий, — я сам ещё в шоке от произошедшего. Так перед любимой женщиной опростоволоситься.

— Время у нас есть, полно, давай рассказывай, — я был заинтригован, — тем более все живы и здоровы. Колись.

И Василий не торопясь, подыскивая слова и переживая каждый момент, рассказал, что с ним произошло накануне.

А накануне была отличная погода, и его любовница, разведённая и одинокая девушка Маргарита, решила поклеить новые обои в своей комнате гостиничного типа. Обои были чехословацкие, и достала она их по большому блату. Василий, как истинный джентльмен, решил ей с этим делом помочь.

Отправив жену и детей на дачу, он с утра мотнулся на рынок, купил зелени, баранины, бутылочку молдавского вина. Затем приехал, развёл в тазике клейстер и принялся клеить обои. Маргарита хлопотала на кухне, изредка помогая Васе в поклейке обоев.

За два часа управились. Комната преобразилась. Василий аккуратно сложил обрезки, вылил остатки клея и помог с сервировкой стола. Блюдо с дымящейся бараниной стояло посередине журнального столика. Рядом лежали нарезанный лук, кинза и петрушка. На отдельной тарелке расположились красные помидоры и маленькие колючие огурчики. И над всем этим возвышалась бутылка «Букета Молдавии».

Помыли руки. Сели. Поели. Выпили по одной. За ремонт. И за чехословацкие обои. Вино было какого-то подозрительного вкуса. И совсем без букета. Ну да ладно. Главное — это закуска. Поели ещё. Выпили. На брудершафт. Поцеловались. Ещё выпили. Поцеловались. Прям на диване занялись любовью.

Было здорово. Светлая красивая комната. Хорошая еда. И рядом Василий. Заботливый и нежный. Маргарита расслабилась. Откинулась на диванные подушки, потянулась и… пукнула. Жутко от этого засмущалась. Покраснела вся. Ну как так — ремонт, любовник, только что обалденный секс, и вдруг пук. Видимо, вино скисло. Василий, видя смущение подруги, решил её подбодрить.

— Да разве так пукают? — засмеялся он. — Это не пук даже, а так, ни о чём. Вот как надо пукать.

И Василий, подняв правую ногу, поднатужился и пукнул. Но хорошая еда и прокисшее вино сыграли с ним злую шутку.

— Понимаешь, — рассказывал он мне, — до потолка уделал. А обои такие больше не купишь. Нету их в магазине. Не говоря уже о запахе. Ну и говно со стены соскребать — удовольствие то ещё. Она-то мне, конечно, помогла. Но когда я домой уходил, то по взгляду понял, что всё. Женщины не прощают засранцев.

Я корчился от смеха на сиденье, стараясь громко не смеяться. Было жалко Васю. И было смешно. Особенно, когда я бросал взгляды на грустную Васину физиономию. Он был расстроен до глубины души. И искренне переживал.

Я отсмеялся. Успокоился. Из телеграфа позвали. Я вылез из машины. И тут увидел в начале улицы знакомую фигурку. Ленка. С каким-то парнем. Выше меня на две головы. Накачанный. Он шёл, приобняв Ленку, а Ленка ела мороженое. Я склонился к окну машины.

— Вася, — попросил я его, — там моя бывшая. С каким-то фраером. Подыграй мне. Пожалуйста.

Василий в знак согласия прикрыл глаза. Я мгновенно залетел в здание в отдел доставки. На столе меня ждала приличная стопка телеграмм с вложенными в них извещениями. Тётя Катя попыталась мне рассказать, куда чего везти, но я отмахнулся. Не первый раз и не маленький. Справлюсь.

Спустился к выходу. Вовремя. Неторопливой походкой вышел из здания. Кивнул оторопевшей Ленке. Подошёл к такси. Чёрт. Пачка телеграмм в руке была ни к селу ни к городу. Положил её на крышу машины. Василий предупредительно открыл передо мной дверь. Ленка сделала вид, что ей в туфельку попал камешек. Её спутник бестолково топтался рядом, не понимая, что происходит.

— Вадим Николаевич, куда едем? — громко спросил Василий. — В центральный ресторан обедать или на Оку, может быть. Погода располагает.

Я помедлил. Ленка ожесточённо искала в своих туфлях несуществующие камешки. Василий с непроницаемым лицом ждал моего решения. Качок держал в руке Ленкино тающее мороженое. В небе светило солнце и пели птицы.

— А поехали в Москву, — изрёк я, наконец, — по магазинам прошвырнусь. Заодно и пообедаем.

Сел в машину. Василий захлопнул за мной дверцу и трусцой вернулся на место водителя. Я выставил в открытое окошко локоть и откинулся в кресле. Ленка стояла в одной туфле, качок пытался спасти остатки мороженого и свои штаны, к которым это самое мороженое старалось прилипнуть.

— Гони.

Взвизгнули покрышки, и машина ринулась вперёд. Над улицей вспорхнули белыми птицами 22 телеграммы и 22 извещения к ним. Листопад в мае — из телеграмм, которые я оставил на крыше Волги и про которые тут же забыл. Проехав несколько метров, Василий ударил по тормозам. Весь квартал за нами был усыпан белыми листочками. Я на негнущихся ногах вылез из машины и бросился подбирать телеграммы. Где-то далеко смеялась Ленка.

Нашёл все 22 телеграммы и почти все извещения, кроме одного. Сбегал обратно на телеграф, попросил тётю Катю выписать новое. Выписала, глянув на меня с жалостью. Свидетелями моего позора было всё отделение. Сел в машину. Сказал Василию ближайший адрес.

— Ну что, пукнул? — хмыкнул он.

— Чего? — не понял я.

— Пукнул перед девушкой? — засмеялся Василий.

— Аха, — я улыбнулся, — уж пёрнул так пёрнул. Прям как ты вчера. Гони, Василий. Мы и так опаздываем.

И мы погнали развозить телеграммы. Развезли все. Настроение у обоих постепенно улучшилось, хотя я и выслушал пару упрёков в том, что долго их развожу.

Приехали в последний адрес. Новостройка. Лифт, как обычно, по закону подлости, не работает. Бегом поднялся на девятый этаж. Дверь открыла молодая и симпатичная девушка. Лет 17—18. Голубые глаза, русые волосы.

— Аникина Елена. Это вы? Вам телеграмма. Распишитесь.

— Да, это я. Спасибо.

Она расписалась на извещении и протянула мне ручку. Я в ответ поздравительную телеграмму. От родителей. Из квартиры вкусно пахло.

— Девушка, на улице жарко очень, — сказал я, — у вас попить не найдётся? А то так есть хочется, что аж переночевать негде.

— Сейчас принесу, — засмеялась она, да вы проходите, не стойте в дверях.

— Вадим, — представился я, переступив порог.

— Лена, — ответила она.

— Я знаю. Я же вам телеграмму принёс…

Вот так я познакомился с еще одной Ленкой. Но это уже совсем другая история…

Вадим Фёдоров

http://vadimfedorov.eu/?page_id=13

Посвящаю моим кузинам Марине и Яне

Вот не люблю я такие задания. Когда указано время и координаты. Именно такое пришло только что. Время через три дня. Координаты, кроме широты и долготы, содержали адрес: улица, номер дома и номер квартиры.

А это значит, что в данной квартире в это время что-то случится. Вероятнее всего, кто-то умрёт. А я должен быть там, чтобы поддержать другого. Который останется жить.

Жалко, что от этих заданий нельзя отказаться. Они очень редки. Но бывают.

Я доел приготовленный накануне плов. Попил чаю. Просмотрел два дела, которые мне на почту скинула Референт М. Оделся. Вышел на улицу.

Указанный в сообщении дом располагался в квартале от моей берлоги. Пешком дошёл до него.

Поднялся на 5 этаж. Позвонил.

Дверь открыл мужчина лет 40-45. Обычного телосложения. Седина на висках.

- Здравствуйте, - сказал, - вы к Оле?

- К обоим, - ответил я, - разрешите пройти?

- Проходите, - мужчина посторонился и потом представился, - Володя.

- Шестой Ангел, - пожав руку, представился я.

- Вы серьёзно? Ангел? - раздался женский голос.

В глубине квартиры стояла женщина. Лет 30. Русоволосая, длинное личико. Шорты и майка. Из-под шорт торчали удивительно красивые ноги.

- Серьёзно, - ответил я, - могу удостоверение показать. Или так поверите?

- Проверим, - усмехнулась женщина, - кушать будете?

- Буду, - сказал я, почувствовав запах борща.

Пахло вкусно. А когда мы втроём зашли на кухню и я увидел пампушки, то чуть не подавился слюной.

Покушали в тишине. Парочка бросала на меня настороженные взгляды, но с вопросами не торопилась. А я с наслаждением ел борщ. С пампушками и чесночным соусом. Что-то подобное я пробовал давным-давно в Киеве.

- А компот будет? - спросил я, доев всё, что было в тарелке.

- Морс будет, - улыбнулась Оля, - облепиховый.

Попили морс. Ещё помолчали.

- Рассказывайте, - не выдержал первым Володя.

- Хорошо, слушайте, - вертя в руках стакан с остатками морса, сказал я, - я ваш Ангел-хранитель. Зовут Шестой.

- Нас обоих? Или кого-то одного из нас? - спросил Володя.

- Одного из вас, - сказал я и замер.

Я не знал, кто из них умрёт через три дня. В письме почему-то об этом не было сказано. А я что-то даже не спросил и припёрся к своим подопечным. Или подопечному. Или подопечной. У меня от напряжения заболела голова. Затылок.

- Так чей вы Ангел? - усмехнувшись, спросила Ольга.

- Одного из вас, - промямлил я, - у вас неприятности будут, и я вам послан, чтобы спасти.

- А имя почему Шестой? - всё так же улыбаясь, спросила Ольга.

- Родился в шестом часу, - ответил я, - ну, а когда в свидетельство записывали, перепутали со временем, когда родился. Пьяная была тётенька в ЗАГСе. Хотели поменять, да не стали. Вот так и остался Шестым.

- А какое имя должно было быть? - продолжила допытываться Оля.

- Да не помню. По-моему, Вадим, - ответил я.

- Бред какой-то, - не выдержал Володя, - имена, времена, ангелы. Вы нормальный?

- Я нормальный, - обиделся я, - просто уставший. Без отпуска. Нагрузки большие. А меня вот к вам послали. А я что-то даже не уточнил, к кому. Ща. Всё узнаю.

Я достал из сумки планшет и отстукал наверх сообщение: «Кто из них умрёт? Целую. Шестой».

И стал ждать ответа. А ответа не было. Минута, другая… Я чувствовал себя дураком.

- Ладно, - наконец-то сказал Володя, - поигрались и хватит. Я сам не понимаю, чего вас в дом пустил. Какой-то взгляд у вас особенный. Но сейчас вам надо уйти.

- Извините, - встал я из-за стола, - я что-то и правда заработался. Припёрся без предупреждения. Не подготовившись. Извините.

- Ничего страшного, - отозвалась Ольга, - я, кстати, почему-то верю, что вы ангел. Странное чувство.

Я вышел в коридор, обулся.

- Ещё раз извините, - сказал я, - ухожу. Но на днях я наведаюсь. Вы не против?

- Не против, - сказал Володя, - только вы доказательства своего ангельского происхождения предъявите, пожалуйста.

Я достал из кармана три паспорта. Русский, итальянский и чешский. Во всех была моя фотография и моё имя. Вместо фамилии стояло Ангел. В чешском Anděl, в итальянском Аngelo.

Володя внимательно изучил все три документа. Повертел в руках. Отдал обратно.

- Могу крылья показать, - предложил я, - только мне раздеваться придётся.

- Не надо, - остановил меня Володя, - давайте лучше вы уйдёте. А поговорим потом. Хорошо?

- Хорошо, - ответил я.

И ушёл. Только вышел из подъезда, как получил сообщение сверху: «Извините, Шестой. В бумагах не обозначено, кто умрёт. Специалист, который занимался этим делом, взял отгулы. Будет через три дня. Референт М».

Я аж присел на скамейку. Бардак был во всём мире. Но то, что он проникнет и на самый верх, это было для меня неожиданностью.

Пошёл к себе домой. Долго переписывался с Референтом М. В итоге поругался с ней и отправился спать.

А потом я два дня нарезал круги вокруг дома своих подопечных. Оля работала полдня, приходила домой сразу после обеда. Училась заочно на юридическом и заодно практиковалась на полставки в юр. конторе. Владимир появлялся дома в шесть-семь вечера. Он работал в небольшой айти компании. Руководил отделом.

Жить вместе они стали чуть больше двух лет назад. Оба после развода. Оба с тяжёлым прошлым. У Володи было двое детей от предыдущего брака. У Оли детей не было.

Они очень любили друг друга. Это было видно. По взглядам. По прикосновениям. По той минуте, когда они выходили из дома рано утром и на углу расходились в разные стороны. Поцеловав друг друга на прощанье.

В день смерти я сидел на скамейке и кормил голубей хлебом. Среди голубей метались воробьи, стараясь урвать свой кусок белого мякиша.

- Вам не надоело за нами следить? - спросила Оля.

Я поднял голову. Она стояла слева от меня и улыбалась. Красивая и счастливая.

- Работа такая, - буркнул я, - чаем напоите?

- А вы точно не маньяк? - всё так же улыбаясь, спросила Оля.

- Да не маньяк я, - ответил я, - Ангел. Шестой. Документы же проверяли.

Оля рассмеялась и повела меня домой. Напоила чаем. А потом долго рассказывала, как она познакомилась с Володей и как они начали жить-поживать и добро наживать.

Вечерело. Мы сидели на кухне и пили уже, наверное, по десятой кружке чая. Оля, беседуя, успела приготовить Володе ужин. Забросила бельё в стиралку. Проверила почту на ноуте, уютно лежавшем на кухонном столе. Послушала мою историю про взаимоотношения с Референтом М. Посочувствовала.

Было тепло и уютно. Оля сидела напротив меня и рассказывала о Володе. Какой он замечательный специалист. Как он заботится о ней. Как они планируют поехать на море отдохнуть.

- А квартира эта чья? - перебил я её.

- Наша, - ответила Оля, - мы только год тут живём. У Володи были сбережения, и его друг взаймы дал. Бессрочный кредит. И мои родители немного помогли, на обстановку.

- Уютная квартира, - сказал я, - только зачем три комнаты? Вас же двое.

Оля покраснела. Я протянул руку и дотронулся до её левого запястья.

- Когда узнала? - спросил.

- Сегодня утром, - прошептала она.

- Ему говорила?

- Нет ещё. Сегодня хотела сказать, вечером.

- Не говори пока, - попросил я.

- Почему? - удивилась она. - Он очень хочет ребёнка и будет рад.

- Завтра скажешь, - почему-то шёпотом сказал я, - сегодня не надо.

Мне стало совсем плохо. В данном месте в данную минуту было уже не два человека, а три. Он, Она и едва зародившийся ребёнок. И кто-то из них должен был умереть. В течение ближайшего часа.

Хлопнула входная дверь. Володя вернулся с работы. Ольга вышла в коридор, встретила мужа. Что-то сказала ему. Владимир заглянул на кухню, поздоровался за руку.

- Я почему-то так и думал, что вы придёте сегодня, - сказал мне, - я сейчас умоюсь, переоденусь и к вам. Ужинать будете?

- Буду, но немного, - ответил я, - меня тут чаем запоили.

Володя рассмеялся и скрылся в одной из комнат. А Оля села напротив меня.

- Почему не говорить? - опять спросила.

- Потому что первые недели для ребёнка самые опасные, - начал я, - ты сначала в консультацию зайди, проверься более тщательно. УЗИ, анализы. А потом уже радуй будущего папашу.

- Шестой, ты говорил, что у нас будут неприятности, - так же пристально глядя на меня, сказала Оля, - какие неприятности? И кого ты должен охранять и от чего?

- Я про неприятности не говорил, - не глядя на Ольгу, сказал я, - мне вообще толком ничего не сказали. Послали и всё. А про ребёнка я узнал только сейчас, когда до тебя прикоснулся.

- Почему не говорить? - как заведённая, повторила Ольга.

- Да не знаю, - воскликнул я, - не знаю. Но скоро узнаю. Подожди.

Мы посидели. Помолчали. В квартире стояла тишина. Лишь где-то тикали часы. Тик-так, тик-так.

- Что-то Володя не идёт, - нарушила молчание Оля, - я схожу за ним.

Она встала со стула и направилась к двери.

- Не надо, - попросил я, поднимаясь и уже понимая, что произошло, - не ходи туда. Я сам. Вначале я.

Володя лежал в спальне на кровати. Закрыв лицо руками, будто ему было стыдно. Он успел снять только пиджак, который валялся рядом.

Тромб в вене на бедре оторвался от стенки сосуда. Проскочил в лёгкое и закупорил лёгочную вену. Володя умер в течение минуты. Пока мы сидели на кухне.

Сзади меня страшно закричала Оля. Я перехватил её, усадил на пол, прижал к груди.

- Скорую надо, врача! - кричала она.

- Он мёртв, - ответил я, - ничего не поможет. Он мёртв.

Достал телефон. Позвонил в полицию. Продиктовал адрес.

Пока я звонил, Оля выскользнула из моих объятий и подползла к кровати. Дотянулась до Володи, до его плеча. Вцепилась в рубашку и тихо заплакала.

Я подошёл. Дотронулся до Оли.

- Он умер быстро. Ему почти не было больно, - сказал ей.

- Ты знал. Ты же знал всё, - застонала она и, переходя на крик: - Почему ты не предупредил?! Мы бы его спасли. Я бы спасла его. Это ты во всём виноват. Сволочь!

Я перехватил её руки, сжал крепко. Оттащил от кровати. Усадил на прикроватную тумбочку.

- Я не знал, кто из вас, - сказал, глядя прямо в глаза, в бездонные, полные боли глаза, - я не знал кто. Мне не сказали. Это бывает. Люди умирают. Просто так. И я знаю, как это больно.

Ольга опять заплакала, бессильно опустив плечи. Сидела на тумбочке и плакала. А её муж лежал на кровати.

Медики и полиция приехали почти одновременно. Олю увели на кухню. Её трясло. Усатый врач посмотрел на Володю, пощупал пульс. Сказал, что они тут не нужны. Я поймал его уже в коридоре.

- Женщине успокоительного вколите, - попросил я, - 30 лет, аллергии нет. Первый месяц беременности.

Врач кивнул, зашёл на кухню. О чём-то тихо поговорил с Ольгой. Достал ампулу, шприц. Сделал укол.

Полицейский написал протокол. Дал свою визитку. Рассказал, куда звонить завтра.

Приехала труповозка. Два накачанных паренька положили Володю в мешок и понесли на выход. Оля было дёрнулась, но бессильно опустилась на стул. Лекарство начало действовать.

Я постелил Оле на диване. Перенёс её, засыпающую, на него. Выключил свет.

Всю ночь сидел и читал Прилепина. Под утро задремал. Проснулся от плача.

Ольга лежала на диване и плакала. Я подошёл.

- Мне очень жаль, - сказал, - но тебе сейчас надо встать, умыться, привести себя в порядок. У нас много дел.

- Я не хочу, - тихо ответила она, перестав плакать, - я ничего не хочу. Я хочу, чтобы он вернулся. Чтобы он снова жил.

- Оленька, милая, - я положил руку на её волосы, - он умер. А ты жива. И тебе надо похоронить мужа. Потому что ты его жена. Поэтому вставай, чисть зубы, умывайся, причёсывайся, одевайся - и на кухню. Завтрак я приготовил.

- Мне больно, - заплакала Оля, - мне очень больно. Ты же Ангел. Ты можешь вылечить эту боль? У тебя есть лекарство?

- Есть, - сказал я, - это лекарство время. Боль утихнет. Она не уйдёт насовсем, но утихнет. Я знаю. А сейчас вставай. У нас много дел.

Ольга встала. Шатаясь, скрылась в ванной. Я за это время приготовил ей овсянку и положил на стол лист бумаги и ручку.

Ольга вышла из ванной спустя 15 минут. Под глазами круги. Но причёсанная, умытая и немного накрашенная. Поела. Попили чай.

Раздался телефонный звонок. Ольга посмотрела на меня сумасшедшими глазами.

- Это его телефон. Он в пальто, в прихожей, - сказала шёпотом.

Я вышел в прихожую, достал из пальто звонивший телефон. Ответил.

- А Владимира Ивановича можно? - спросили в трубке.

- Нет, нельзя, - ответил я, - он умер.

Пауза.

- Вы не шутите? - ответили в трубке. - Он же вчера на работе был. У нас сейчас совещание.

- Это с работы, - сказал я Оле, а в трубку ответил, - перезвоните через час, пожалуйста. Лучше всего на Олин телефон.

- Да, да, - ответили в трубке, - а вы кто? И что случилось?

- Я друг семьи, - ответил я, - а случилась тромбоэмболия легочной артерии.

На другом конце провода ойкнули и повесили трубку.

- На следующие звонки будешь отвечать ты, - сказал я, протягивая Ольге телефон.

- Я не хочу, - опять заплакала она, - я не хочу говорить, что он умер. Может, ты будешь отвечать?

- Ты будешь это делать, - сказал я, - это твоя обязанность. Я буду тебе помогать в другом. Чай заварить или подвезти куда. А разговаривать и делать дела будешь ты.

- Я не смогу. Мне больно понимать, что его уже нет и больше не будет, - тихо сказала Ольга, - может, в загробной жизни? Может, мы с ним ещё встретимся?

Она с надеждой посмотрела на меня.

- Нет, - ответил я, - вы никогда не встретитесь. Он умер. Его больше не будет. Всё. И никакой загробной жизни нет. Это всё сказки.

- А что же мне теперь делать? - спросила Оля. - Я люблю его. Я же жила только ради него. Что мне теперь делать?

- Дальше жить, - ответил я, - жить и жить. Помнить. И растить его ребёнка.

- Ой, я даже забыла о беременности, - положив руку на живот, сказала Ольга и опять заплакала.

- А ты не забывай, - посоветовал я ей, - и знай, что ты уже не одна. Вас двое.

Я придвинул лист бумаги к Ольге, и мы вместе составили список тех, кому надо было позвонить и сообщить о трагедии. Родителей у Владимира не было. В списке оказались брат, тётка, бывшая жена, сослуживцы, друзья, Олины родители.

Потом Оля звонила всем по этому списку и рассказывала, что произошло. Иногда плакала. Иногда просто сухо сообщала о происшедшем, выслушивала слова сочувствия и благодарила. К концу списка она более-менее успокоилась.

Позвонили с работы Володи. Сказали, что помогут.

Затем мы с Олей искали в интернете похоронное бюро. Нашли. Позвонили. Договорились о встрече.

Пообедали в кафе недалеко от дома. Съездили в бюро. На работу. Оля взяла бессрочный отпуск.

Вечером пришли друзья. Я сбегал домой и переоделся. Посидел со всеми. За полночь.

На следующий день с утра поехали в полицию за справкой. Потом в ЗАГС. Потом ещё куда-то.

Многие предлагали свои услуги. Но я был непоколебим. Всё сама. Я старался загрузить Ольгу различными мелкими заботами, чтобы она ни на минуту не оставалась одна со своим горем. Покупка цветов, договориться насчёт поминок, выбрать гроб - всё сама. Она моталась по городу, готовясь к последней встрече со своим любимым мужем. И у неё не было времени предаваться горю. Кроме ночи. Я слышал, как она плакала. А потом затихала. А я сидел и читал ночами напролёт. Бессонница - это профессиональная болезнь ангелов.

Похороны прошли нормально. Оля держалась молодцом. После похорон поминки. Небольшой ресторанчик. Около 20 человек приглашённых.

К Оле подошёл друг Володи, который занимал ему денег на квартиру. Покосился на меня.

- Я по поводу денег, - сказал Оле, - которые я давал Володе на квартиру. В общем, ты не парься по этому поводу. Для меня сумма не большая. Отдашь, когда сможешь. Хоть через 10 лет, хоть через 20.

- Спасибо, - сказала Ольга.

- Не за что, - ответил он и добавил: - Если что, обращайся.

И отошёл в сторону.

Подошли ещё несколько людей. Завязался разговор. Вначале о покойном. Потом обо всём на свете.

Народ потихоньку начал расходиться, и к полуночи уже никого не было. Ушли и мы. На такси доехали до дома. Разошлись. Я на кухню, Ольга на диван.

Утром она позавтракала. Села напротив меня.

- И что мне дальше делать? - спросила.

- Сейчас пойдём гулять, - ответил я, - ты будущая мать. Гулять каждый день часа по два в идеале надо.

- Что мне ещё надо делать? И почему ты решаешь, что мне надо делать? - спросила Оля.

- Потому что я твой Ангел-хранитель, - ответил я, - потому что я специалист по таким ситуациям. И потому что я лучше знаю, что тебе следует делать, а что нет.

- А если я не хочу? - вновь спросила Оля.

- Захочешь, - ответил я, - ты молодая женщина, и у тебя ещё всё впереди. Ты жива, здорова, ждёшь ребёнка.

- А как же Володя?

- А Володя умер, - жёстко ответил я, - это не значит, что ты про него должна забыть. Нет. Помни о нём. Помни о том счастье, что вы дарили друг другу. Но тебе придётся жить без него. Потому что его нет и больше никогда не будет.

- Я не могу без него.

- Сможешь. Все могут. Ты не уникальна. Тысячи людей теряют своих близких и находят в себе силы жить дальше. Сможешь и ты. Вопросы есть?

- Вопросов нет, - откликнулась Ольга.

- Тогда гулять, - сказал я, - а потом мы разберём Володины вещи, старьё выбросим. Более-менее новое постираем и раздадим. Оставим только фотографии. И несколько вещей, что особенно дороги.

- Хорошо, сказала Оля, - а плакать можно?

- Плакать нужно, - ответил я, - поплачь. Со слезами уходит боль.

И Оля заплакала.

А потом мы гуляли по парку. Кормили уток.

После обеда разбирали вещи. Ольга плакала.

Вечером пришли друзья. Посидели. Разговоры, воспоминания.

И так прошло несколько дней.

По вечерам Ольгу обязательно кто-то навещал. Друзья, родственники, сослуживцы. Днём я выгуливал её, придумывал различные дела, разговаривал. Старался отвлечь.

На 9 дней пришло человек пятнадцать. Посидели в квартире. Выпили. Потом все разошлись. На следующий день уже никто не пришёл. У людей свои заботы, семьи, дела.

Пришлось мне почти все дни проводить с Ольгой. Днём мы гуляли, ездили куда-то, что-то делали. Вечером разговаривали.

Я таскал её в кино, на концерты. Подсовывал книги. Рассказывал истории из жизни. Старался, чтобы она не оставалась одна со своей бедой.

Спустя дней десять Ольга сама первая сказала, что ей надо возвращаться на работу и продолжать обучение. Я поддержал.

Стало полегче.

До обеда она работала в консультации. После обеда мы гуляли. Вечером, как примерная семья, занимались домашними делами или шли в кино. Или смотрели сериал. По телевизору.

Потом Оля укладывалась на диване, а я на кухне садился с книжкой в руках.

Спустя пару месяцев однажды ночью Ольга пришла ко мне на кухню. Села за стол напротив меня.

- А ты вообще никогда не спишь? - спросила.

- Сплю, но редко, - ответил я, - а ты чего вскочила?

- Да я тоже плохо сплю, - ответила Ольга, - а в спальню так войти не могу до сих пор спокойно. Кажется, что он там лежит.

- Может, тебе квартиру сменить? - спросил я.

- На что? - удивилась Ольга. - У меня из доходов только моя зарплата. И немного сбережений, которых хватит месяца на три-четыре пожить в съёмной квартире.

- Я не говорил снять, - задумчиво произнес я, - я говорил сменить. Есть у меня один должник, я ему в своё время жизнь спас. У него хорошая трёхкомнатная квартира. Правда, в другом конце города. Но зато к твоей консультации поближе будет добираться.

- А эту квартиру куда? - ошеломлённо спросила Ольга.

- А эту сдавать будешь, - нашёлся я, - а вырученные от аренды деньги начнешь откладывать на памперсы, ползунки и что там ещё для детей надо.

- Я не поеду к какому-то мужику жить, - твёрдо заявила Ольга, - ты с ума сошёл.

- Поедешь, - сказал я ей не менее твёрдо, - я за тобой целую жизнь приглядывать не нанимался. А мужик этот нормальный. У него аллергия на женский пол. Так что приставать не будет. А ты в качестве платы за жильё обеспечишь уют в его берлоге. Пожрать приготовишь, одежду постираешь. Я был у него несколько месяцев назад в доме. Вроде и не так сильно грязно, но уныло. Стёпа его зовут. Хороший человек. Надёжный. Боксом занимался когда-то. И ребёнок у него есть. От первого брака.

- Я не знаю, это как-то внезапно, - протянула Ольга.

- Тебе надо сменить обстановку, - категорично сказал я, - я давно об этом думал. Одним выстрелом убьём трёх зайцев. Сменим обстановку и денег накопим на будущие роды.

- А третий заяц какой? - спросила Ольга.

- В отпуск уеду, - улыбнулся я, - надо же и ангелам когда-то отдыхать.

Ольга ещё посидела немного. Попила со мной чаю. Порасспрашивала про Степана. И отправилась спать.

А наутро я проводил её на работу. И, достав телефон, набрал номер своего знакомого.

- Привет, - обрадовался тот, - давно тебя не слышал. Как ты?

- Я к тебе по делу звоню, - сразу начал я, - по серьёзному. У тебя же есть свободная комната в квартире?

- Есть, - ответил Степан, - Катина комната. Пустая стоит. А что?

- Надо бы приютить тётку одну. Беременную, - сказал я.

- Нафига? - обалдел на другом конце провода Степан. - На кой ляд мне баба в доме? Я и так неплохо живу.

- Стёпа, - вкрадчиво начал я, - ты помнишь, что ты мне должен? Что я из твоей дурной головы три года назад кое-какие дурные мысли выбил. И что ты мне обещал помочь, если мне вдруг понадобится.

- Помню, - буркнул Степан, - но я не думал, что эта помощь будет в виде беременной женщины.

- Она нормальная женщина, - так же вкрадчиво продолжил я, - порядок у тебя наведёт. Обеды и ужины будет готовить. И ни на что претендовать не будет.

- Да я же девок периодически к себе таскаю, - предпринял последнюю попытку Степан, - а тут жиличка. Куда мне их вести, если припрёт?

- Найдёшь куда, - ответил я, - отельчик на час снимешь. Это даже проще.

- Хорошо, - вдруг согласился Стёпа, - возьму. На пару месяцев. Не больше. Что за тётка-то ? И почему беременная и без мужа?

- Умер у неё муж. Недавно, - сказал я, - тяжело человеку. Я за ней присматриваю. Но чувствую, что надоел уже. Надо сменить обстановку.

- Хорошо, - повторил Стёпа, - пусть живёт. Только я домой всего лишь ночевать прихожу. Работы много. У нас новый проект запускается. И ребят свежих под него набрали. Приходится команду сколачивать, да и самому вкалывать.

Я договорился со Стёпой, что мы приедем к нему в выходной, то есть послезавтра.

Ольге о переезде сообщил во время прогулки в парке.

Она обалдела. Заартачилась. Мол, очень всё быстро. Но я был непоколебим.

Весь следующий день мы собирали вещи. Собрали. Упаковали. Всё в машину не влезло.

Приехали к Степану.

Хозяин встретил нас радушно. Помог перенести вещи в квартиру.

- Да вы серьёзно подготовились, - заметил, таща сразу два пакета с вещами.

- Это ещё не всё, - смотря в сторону, обронил я.

Степан крякнул, но ничего не сказал. А я быстренько отправился за остатками во второй рейс.

Через два с лишним часа приехал. Стёпа с Олей пили чай на кухне. Разговаривали.

Занесли вещи в комнату Оли. Я направился к выходу.

- Шестой, а ты ничего не хочешь нам сказать? - услышал я в спину.

- Мне отчёт писать, - вываливаясь из квартиры, крикнул я, - завтра к обеду приеду. Не скучайте.

И я бегом спустился по лестнице. Но никто не гнался и не бил в спину. Это было хорошо.

Утром я заскочил в ближайшую риэлторскую контору и договорился с ними о поиске арендаторов на Олину квартиру.

Затем заехал к Оле на работу. Подвёз её до квартиры Степана, по дороге выслушав о себе много нелестного. Уговорил её пожить хотя бы недельку.

Погулял с Олей. Парка рядом не было. Была набережная.

После прогулки поехал к Степану на работу. Там тоже послушал о себе. И о своём коварстве.

Но Стёпа был поспокойнее.

- Да пусть живёт, - сказал он, - пару-тройку месяцев потерплю. Зато человеку помогу.

На этом и порешили.

Следующие два дня я показывал квартиру потенциальным арендаторам. Которые думали, что они выбирают квартиру. На самом деле это я их выбирал.

И выбрал. Молодую пару. Так и сказал им: «Вы нам подходите».

Ребята рассмеялись и согласились.

Подписали документы, я получил задаток, отдал ключи.

Вечером приехал к Степану и Ольге. Отдал деньги и договор.

Оля начала читать договор и охнула.

- Ты квартиру на год сдал, - сказала она растерянно, - с правом продления.

- Ну, не на неделю же её сдавать, - воскликнул я.

- Вот я так и знал, - рассмеялся Стёпа, - Шестой в своём амплуа. Гнёт свою линию, невзирая на мнение окружающих.

- За это меня и любят, - отшутился я, - вы-то нормально? Подружились?

- Подружились, - ответил Степан, - всё нормально. Но я тебе это всё равно припомню.

- И я тоже, - подала голос Ольга.

- Злые вы, - сказал я, - стараешься для вас, стараешься. А никто не ценит. Пойду я.

И я пошёл. Дошел вначале до машины. Потом доехал до своего дома. Где вытащил брошенный несколько месяцев назад на антресоли дорожный чемодан.

Вызвал такси и поехал в аэропорт.

В машине получил сообщение от Референта М: «По вашему запросу подтверждаю совместимость Степана и Ольги на 79 процентов. Сообщите, как закончите. Есть новое задание».

Я ничего не ответил. Доехал до аэропорта. Вышел из машины. Зарегистрировался на рейс до Афин. Прошёл паспортный контроль.

В ожидании рейса сел в баре. Заказал томатный сок. После чего не торопясь достал из сумки планшет.

И напечатал послание наверх: «Я в отпуске. Идите на фиг. Целую. Шестой».

Вадим Фёдоров

http://vadimfedorov.eu/?page_id=13