Хорошая добрая сказка еще долго, если не вечно будет одним из самых востребованных развлечений человека, умирают поколения, возникают и разрушаются государства, технологии меняют жизнь до неузнаваемости, а потребность в волшебных историях с хорошим концом остается незыблемой. И этой жаждой теплых ощущений успешно пользуются в музыке, литературе и, конечно, в кино, причем в искусстве большого экрана сказки эксплуатируются особенно цинично, наиболее рьяно и, увы, зачастую поразительно бездарно. И пусть вас не вводят в заблуждение похвалы критиков в адрес нового фильма студии Disney, рекордные кассовые сборы игровой «Красавицы и чудовища» и даже шумиха вокруг неожиданно «утекших» в Сеть откровенных фото Эммы Уотсон – все это лишь пена и мимолетные инфоповоды. На деле же экранизации вроде «Красавицы и Чудовища» тянут на дно всех к ним причастных, а следом и зрителей. Смерть и разложение далеко не всегда заявляют о себе болью, страданием и очерствением, иногда грядущую катастрофу можно рассмотреть и в теплых тонах декораций картины, за которой, как в каморке папы Карло, зияет черная пустота. Всю опасность игрового варианта знаменитого диснеевского мультфильма миру еще только предстоит осознать в скором будущем, но я подскажу вам пять основных направлений, по которым яд отравы течет наиболее быстро.
5. Подобное кино – катастрофа для сценариста.
Чтобы понять весь ужас такой экранизации, стоит начать плясать от печки – тогда станет понятно, что механический перенос мультфильма в игровой киномир убивает само понятие кино на каждом из этапов. Отметим лишь самые явные удары и начнем со сценария. Казалось бы, сценаристу подобной ленты нужно кричать «Ура!» и хлопать в ладоши, если в руки приплывает такой заказ, – всего-то нужно переписать реплики героев мультика в свою «новую» рукопись, и можно отправляться в кассу за гонораром. Но тут-то и кроются первые подводные камни. Механическим переносом здесь не отделаешься – анимация, даже полнометражная, работает в ином ритме, по другим законам, в ней действуют совсем не похожие на игровое кино принципы работы с сюжетом, характерами и зрителем. Можно, разумеется, просто заставить актеров, как в школе, прочитать текст «по ролям» (и в нескольких эпизодах «Красавицы» «игра» так и выглядит), но от искусства это будет так же далеко, как танцы на сельской дискотеке далеки от постановок Мариинского театра. Ранее та же студия Disney довольно ловко управлялась с подобными проблемами – сценаристам заказывалась не тупая калька, а своеобразная переработка известных текстов и сюжетов. И это пошло на руку и «Малефисенте», и «Алисе в Стране чудес», и даже «Золушке», хотя, казалось бы, чего там переосмысливать. «Красавица и Чудовище» же – это именно банальнейший покадровый ремейк с редкими вкраплениями отсебятины, которую лучше бы и не видеть – настолько все это бьет мимо цели. Откровенно жаль сценаристов, которым в сюжете про Красную Шапочку позволили лишь одно изменение – написать, что в корзинке у девочки есть не только пирожки, но и одна маленькая булочка. Невиданная щедрость продюсеров, унизительная для любого уважающего себя писателя. Унизительная и отупляющая, потому что все эти переделки лишают свободы творчества, загоняя автора в прокрустово ложе пусть даже и одной из самых красивых в истории анимации сказок о любви.
4. Такое кино губительно для режиссера.
Впрочем, что говорить о сценаристе, куда печальнее видится трагедия постановщика «Красавицы и Чудовища» Билла Кондона. Не стану сравнивать его с Леонардо да Винчи, у которого отняли все средства самовыражаться, подлинный талант смог бы и вывернуться из любой ловушки судьбы, да и не ввязался бы в первую очередь в такую авантюру. Но вот с ребенком, которому выдали карандаш и головоломку «Соедини точки и получи картинку», его сравнить вполне можно – режиссер «Красавицы и Чудовища» оказался загнан в такие тесные рамки концепта, что там не то что развернуться, даже вздохнуть не было возможности. Только представьте, декорации, костюмы, грим, текст, даже операторские приемы – все придумано и даже снято за вас. От постановщика требуется только пройти вместе со съемочной группой от точки А к точке Б, делая остановки в необходимых местах в строгой последовательности с заранее определенными дозами. Кто-то скажет, что так снимается любой хороший фильм, что картина и должна быть точно расписана в сценарии, в раскадровках, жить в голове режиссера. Да, это так, но работает это только в том случае, когда план рождается впервые. Повторные съемки – это новое изобретение велосипеда и открытие Америки, ты приплываешь в Нью-Йорк и обнаруживаешь, что Колумб здесь наследил пятьсот лет назад. Вот это удар по самолюбию. Даже раздутая в России до размеров лесного пожара искорка неповиновения, выразившаяся в пресловутом гее из числа пособников Гастона, выглядит для постановщика скорее унизительной подачкой, нежели взрывным полетом души. Ну сколько там той смелости? Полтора кадра общей сложностью в тридцать секунд хронометража? А остальное? Кондон слепо претворял в жизнь то, что уже было сделано до него. Это не так уж плохо, но всему свое время – повторять за мастерами стоит лишь тогда, когда ты учишься или ищешь собственный стиль. Но для большого режиссера и сценариста подобная прогулка на коротком поводке – брошенное в лицо оскорбление. Увы, в случае «Красавицы и Чудовища» покорно принятое.
3. Актеров здесь просто жаль
Но постановщик и сценарист остаются за кадром, а перед зрителем за все отдуваются актеры. Может быть, для них сыграть в таком фильме, как «Красавица и чудовище», – одновременно доблесть и удовольствие? Именно так свои впечатления ведущие актеры и преподносят журналистам, но, уверен, про себя они рассматривают эту работу совсем по-другому. Вообще, для актера не может быть препятствием исполнение роли, кем-то уже сыгранной, ведь если они получали хоть какое-то образование, то совершенно точно играли классику в учебных постановках, не важно – «Гамлета» или «Трех сестер». Да и в кино оригинальных историй совсем не так много, то и дело режиссеры и продюсеры обращаются к классике, и актерам так или иначе приходится возвращаться к образам, которые воплощаются на сцене и экране много десятков лет. Ту же «Красавицу и Чудовище» ставили уже бесчисленное количество раз, не должно это быть проблемой для артистов уровня Эммы Уотсон, Люка Эванса и Юэна МакГрегора. Но противостояние мультяшным героям – это совсем другое, особенно в данном случае. В «Красавице и Чудовище» актеры не просто примеряют разношенную другими обувь, они облачаются в костюмы, которые заведомо им не впору, не по фасону и не по чину. Что бы ни говорили боссы студии, а «Красавица и Чудовище» – это прежде всего детская сказка, мультфильм, который смотрят самые юные зрители, дети, знающие каждую черточку своих любимых героев. Актеры игрового кино заведомо обречены на неприятие – как бы ни любили Уотсон родители, для их чад Белль останется нарисованной красавицей из мультика, а не эта девушка в платье с чужого плеча. Артистам можно только посочувствовать, их бросили в мясорубку, из которой выхода нет, их проигрыш анимационной ленте был очевиден, а их несвобода оказалась фатальной – «Красавице» Уотсон далеко до куда менее талантливой Лили Джеймс, сыгравшей в «Золушке», просто потому, что у Джеймс было больше воздуха вокруг и внутри.
2. Студия Disney встала на скользкий путь.
О студии, кстати, главном инициаторе и бенефициаре столь спорного проекта, стоит поговорить основательнее. На Disney сегодня замкнулось многое, и это лишь издалека выглядит привлекательно. Сейчас в руках «мышиного домика» сосредоточены крупнейшие франшизы: киновселенная Марвел, «Звездные войны», «Индиана Джонс», те же анимационные ленты, собственные и производства Pixar. Вполне понятно, что от такого изобилия голова может пойти кругом, а причастных может одолеть соблазн упростить, ускорить и удешевить производство своих новинок. И лишь этим можно попробовать объяснить столь формальный подход к игровой экранизации «Красавицы и Чудовища». «Ну а что? – подумали в верхах Диснея. – Исходный материал у нас отличный, интерес публики имеется, предыдущий опыт показал, что кассу на этом можно собрать приличную. Пора ковать железо, но при этом оптимизировать затраты». Что мы и имеем. Вместо вывернутой наизнанку «Малефисенты» – прямолинейность. Вместо авторского подхода «Алисы» – стандарты и косность, вместо воодушевления «Золушки» – сдержанное уныние и никуда не годный хеппи-энд. «Красавица и Чудовище» оказалась слишком проста даже для столь известной, многократно перепетой истории. И пугает здесь не столько судьба этого фильма – у него с прибылью будет все хорошо, – но ужас вызывает будущее других проектов. Не окажется ли столь же формальным подход к новым «Звездным войнам»? Не «окуклятся» ли в собственном соку «Мстители»? Не погрязнут ли анимационные компании под патронажем Disney в бесконечных сиквелах и спин-оффах, совсем не таких удачных, как оригиналы? Наконец, не ждет ли нас цунами подобных «Красавице» переделок? Ведь на очереди «Дамбо», «Русалочка» и другие «оживающие» мультики. Своим последним проектом Disney продемонстрировала, что творчество можно задвинуть на второй план ради выгоды. Если такое случилось однажды и мы это приняли, не станет ли это основной политикой студии на будущее?
1. Зритель остается в главных дураках.
Вот я и подошел к самому ужасному, чем чревато увлечение прямолинейными перемещениями мультяшных персонажей в игровое кино – такая профанация искусства хуже всего влияет на зрителя. Современного любителя кино и без того Спинозой не назовешь, «сильно умными» для массового зрителя сейчас становятся уже не только Тарковский, Бунюэль или Антониони, поклонники комиксов и летних боевиков даже в весьма средних драмах уже не видят подтекстов, двойных смыслов, элементарных авторских высказываний. Предлагая в кинотеатрах «питательные смеси» вроде «Красавицы и Чудовища» вместо полноценной здоровой пищи и здорового образа жизни, киношные воротилы выращивают для себя послушное стадо, способное внимать лишь ярким картинкам, громкой музыке да узнаваемым образам. Но это путь в никуда, это дорога к деградации не только зрителя, но и тех, кто призван его развлекать, – отказ от умного кино в пользу простого, но яркого очень скоро больно ударит и по остальной индустрии, художники превратятся в шрифтовиков. И это повлечет новый виток разочарования авторов в зрителях, а зрителей – в авторах. Можно считать, что я сгущаю краски, что такое стремление к упрощению было всегда, но одновременно с «глупым экшеном» у студий всегда находились подразделения авторского и инди-кино. Но в том и ужас, что ситуация с выходом «Красавицы и чудовища» приняла угрожающий масштаб, впервые зрителя взяли в заложники таким образом, с помощью любимых героев, красивых актеров и звучных имен – под таким натиском сложно отступить даже опытному, насмотренному зрителю. Что уж говорить о неопытных детях, которых не остановил «взрослый» рейтинг (справедливости ради, установленный только в России и Малайзии), или тех, кто ничего слаще «Железного человека 3» не видел. Страшно здесь и то, что зрители принимают экранизацию на ура, далеко не все замечают обман и подлог, немногие понимают, что за кино им выдают некондиционный продукт. Остановиться и осудить такое отношение к кинематографу – долг каждого из нас, иначе уже через пару лет мы останемся наедине с плохими копиями некогда любимых картин и историй. И это будет концом искусства в том виде, что мы ценим сегодня.
