Вам когда-нибудь приходилось выполнять такую работу, что буквально руки опускаются от бессмысленности или тупости происходящего? Когда понимаешь, что можно бы и уволиться, но на твоё место придёт кто-то другой, а система останется всё такой же ущербной.
Работал я грязнорабочим у себя в универе (академ-отпуск) - время было весёлое, богатое на истории, потому что большую часть заданий можно охарактеризовать так: вот тебе мало времени и мало ресурсов - пойди сделай много и красиво, а иначе отчисление и армия. Много было и смешного и грустного и откровенного дебилизма. Вот вам одна из таких историй:
Отправили меня в студгородок на списание вещей (в качестве рабочих рук). Вместе со мной были несколько человек всяких завхозов, проверяющих и ещё каких-то сотрудников. Впереди всех с гордым видом шагал начальник какого-то там управления всего университета - товарищ (не помню его фамилию - пусть будет Хренов). Хренов всем своим видом старался показать, что он - персонаж крайней важности: деловой костюм - слишком дорогой для ползания по складам и подвалам, дорогой одеколон, крайне деловая походка и какая-то странная привычка, больше похожая на нервный тик: он каждые полминуты как-то то ли покашливал, то ли кряхтел, и при этом слегка поводил носом из стороны в сторону, как бы, принюхиваясь.
Поначалу мне было абсолютно всё равно, но уже через полчаса я начинал постепенно испытывать неприязнь к Хренову, и если сперва я, всё же, оправдывал его тем, что он - всего лишь винтик в большой нелепой системе, то под конец я уже понимал, что он не винтик, а самый настоящий болт - из тех, которые и делают эту систему такой, какая она есть.
Списание длилось долго, и в основном касалось постельного белья, покрывал и матрасов, которые выдают первокурсникам после заезда. Принцип простой: всё, что уже слишком старое - списать; что поновее - раздать студентам; совсем новое - пока не трогать, пускай лежит. Неугомонный Хренов следил за тем, чтобы всё строго следовало известным ему правилам (даже если со стороны это выглядело очень тупо).
Сначала в одном из корпусов мы занялись простынями и наволочками. Тут всё было довольно просто: новое приняли, старое выкинули; всё посчитано, сложено - идём дальше. А вот дальше началось странноватое: приехала партия новых матрасов (штук 200, по-моему, на один корпус) - разгрузили фуру, перетащили всё в соответствующее помещение, пока начальство с бумагами возилось, сели отдыхать (с парой разнорабочих из студгородка). Заходит Хренов:
- так, я не понял, а чё это вы тут это? куда это чего? (фыркает и поводит носом)
- ?
- чё вы их сюда это самое? они же новые это самое. Давайте их в подвал это самое.
- ?
- значит, давайте которые по срокам ещё проходят - их все сюда это самое, а которые новые... а новые пока пусть в подвале лежат
- эээм... ну ладно, а самые старые куда? ну мы разложили их просто по состоянию, а не по дате: где совсем рваные или гнилые от сырости - их на помойку приготовили; а которые получше состоянием - их для студентов оставили...
- да вы что?! (фыркает) так не положено! Надо по времени делать, а не по состоянию! Быстро переделать эт самое! Какая разница, в каком состоянии? Старые выкинуть, средние раздать студентам, новые положить в подвал!
Ну ладно, думаем, есть в этом логика - правила, всё-таки, всё по документам и т.д.. Пришлось всё перетаскать, новые матрасы в подвал побросать (потому что другого помещения нет), старые для первокурсников оставить (и нормальные и гнилые и плоские); ну а те, у которых дата вышла - в другой грузовик для утилизации (даже те, которые так и не были выданы и просто лежат в идеальном состоянии).
Сделали, идём дальше. Дальше списание покрывал: на складе одного из корпусов нашлась партия старых покрывал в идеальном состоянии. Они не просто хорошо сохранились - они даже не были распакованы. Комендант корпуса протянула Хренову парочку образцов и молча ждала ответа. Хренов достал из кармана раскладной нож и открыл упаковку. Пару раз фыркнув для важности, он повертел покрывало в руках и выдал своё решение:
- утилизировать!
- но... товарищ Хренов, но как же? мы же... они же...
- утилизировать! (чуть ли не крикнул Хренов, убирая в карман складной нож)
- но они же совсем новые, посмотрите, посмотрите, какие хорошие, какие качественные (лепетала комендант, тряся покрывалом перед лицом у начальства) давайте их раздадим студентам вместо тех старых, которые сейчас!
- не положено (невозмутимо ответил Хренов, считая вопрос решённым)
- ну давайте... давайте раз списываем, так хотя бы не на помойку, а просто себе оставим: я вот на дачу заберу, ребятам дадим несколько штук, Вы себе парочку возьмёте...
- НЕ ПОЛОЖЕНО! (взревел Хренов и, выхватив покрывало из рук коменданта, быстро достал нож и проделал в новеньком покрывале разрез почти по всей длине) Ну-ка давайте их все сюда! Вы, эти, как вас там... рабочие, быстро сюда! Ну-ка держите.
Хренов заставил нас свалить всю партию покрывал в куче посреди помещения (50 штук, кажется), велел коменданту принести ещё 3 ножа, после чего показал нам, "как надо утилизировать, чтобы никто себе не забрал": делаешь большой продольный разрез и большой поперечный - чтобы его невозможно было починить.
В следующие полчаса я делал самую бессмысленную и самую глупую работу в своей жизни: старательно резал новенькие покрывала ножом и выносил их на помойку, потому что так, б**ть, положено. Перед глазами всё это время стояли наши дырявые и засаленные покрывала, которые из года в год выдают студентам до тех пор, пока ткань не распустится на волокна.
Несколько часов спустя похожая работа была проведена и в других корпусах: где-то страдало бельё, где-то подушки. К вечеру мы все ненавидели Хренова искренней ненавистью, хотя и понимали, что он бы не смог ничего изменить, даже если бы и захотел, потому что так положено: качество вещи и состояние не имеют значения - при списании важен только срок эксплуатации. Если в тот год, когда приезжала партия, студентов оказалось меньше, то через 10 лет все остатки пойдут на помойку. Зато если вещь износилась за 2-3 года или была испорчена по неосторожности - это никого не волнует, потому что по документам она должна прослужить ещё 7-8 лет (ну или сколько там положено - я уже не помню).
Под конец дня Хренов всё же помог нам окончательно укрепиться во мнении на его счёт: в последнем корпусе рядом с комендантской была учебная комната, и Хренов заметил через стеклянную дверь большой кожаный диван. Велев коменданту открыть учебку, он зашёл внутрь, осмотрел незнакомый предмет и, указав на него пальцем, молча смотрел на коменду:
- ?
- чего?
- это ещё что такое?
- ой да это студенты наши скинулись и купили диван, чтобы удобней было. А то здесь ребят то много, а места в учебке мало: только 4 стола и несколько стульев. А они вот диван в углу поставили, чтобы можно было отдохнуть посидеть, почитать что-нибудь, к экзаменам там всяким подготовиться...
- хм... (Хренов опять водил носом, издавая свои привычные фырканья)
- они же для учёбы, они же никому не мешают...
- не положено! (приняв наконец решение, заявил Хренов)
После чего господин большой начальник достал из кармана всё тот же нож и медленно, будто получал от этого удовольствие, вспорол каждую из подушек дивана двумя полосами: вдоль и поперёк.
Рабочий день на этом закончился: Хренов, не прощаясь, забрал помощников и вместе с ними удалился в закат; а я, с тоской присев на бессмысленно и беспощадно убитый диван, молча смотрел в окно и размышлял над тем, что меня ждёт на этой работе в оставшиеся несколько месяцев: будут ли это весёлые истории, какие тоже нередко случались со мной и моим напарником; будут ли грустные или опасные для здоровья (что тоже бывало)... ну или такой вот бессмысленный бред, как в тот день =/