HistAndLaw

Никольская мануфактура к середине 1880-х годов являлась одной из самых крупных ткацких фабрик в России. Располагалась она на территории современного Орехово-Зуево, а ранее в местечке Никольское близ сел Орехово и Зуево Владимирской губернии. Фабрикой владело старообрядческое семейство Морозовых, сначала управлением занимался основатель мануфактуры Савва Васильевич, а после его смерти в 1860 году – его сын Тимофей Саввич. Наследник ткацкой империи Тимофей Морозов организовал товарищество Никольской мануфактуры «Саввы Морозова сын и К°». На этом предприятии и произошла первая крупная стачка рабочих, не довольных своим положением.

Дабы повысить финансовую отдачу от фабрики, Морозов и его управляющие активно использовали различные способы экономии, в том числе за счет сокращения оплаты труда рабочих. За три предшествующих стачке года заработная плата рабочих снижалась несколько раз. Одновременно росли штрафы за каждую провинность. Доходило до того, что под видом штрафа могли удержать до половины заработка. Также на фабрике практиковалась выдача рабочим жалования «харчами» невысокого качества и по завышенным ценам. Катализатором же волнений стало объявление 1 октября 1884 года об очередном сокращении трудовых расценок и выход на работу в праздник Собора Иоанна Крестителя – 7 (19) января 1885 года. Накануне 6 января собрался рабочий актив в лице П.А. Моисеенко, В.С. Волкова, Л.И. Иванова и ряда инициативных рабочих. На встрече они договорились о слаженности действий и подготовили требования к руководству фабрики.

Фото: П.А. Моисеенко

В последующем обвинительный акт следующим образом зафиксировал подготовку рабочих к стачке: «6 января после обедни в трактире Трофимова на песчаном берегу Клязьмы, между Никольским и селом Зуевым, собрались человек пятьдесят рабочих... Свидетели этого сборища - служащие в трактире Василий Смирнов, Иван Погодин и Роман Лемяхов показали, что из числа рабочих больше всех говорили Моисеенок (Моисеенко – прим. автора) и Волков. Они читали какие-то записки, толковали, что трудно жить, что надо что-нибудь устроить, совещались о стачке».

На следующий день утром в ткацком фабричном корпусе началось волнение. Владимирский прокурор П. Товарков изобразил это так: «Ровно в 6 часов по всему корпусу раздались крики: “Сегодня праздник, кончайте работу, гасите свет, бабы, выходите вон”. Вслед за тем началось завертывание газовых рожков, и все рабочие этого корпуса с шумом и гамом, криками “ура” стали одеваться и выбегать на улицу. Поставленная здесь охрана уже не могла сдержать насилия толпы в несколько сот человек, направившейся в соседний прядильный корпус. К появлению ткачей прядильщики, видимо, были подготовлены, и когда те ворвались к ним, то по всему прядильному корпусу также раздались крики: “Кончать работу и гасить газ” - вскоре все прядильщики, соединившись с ткачами, вышли на улицу, напали здесь на чернорабочих, избили их и погнали за реку. Затем толпа эта обошла все фабричные корпуса и всюду принуждала прекратить работу».

На улице близ фабричных цехов стал скапливаться народ. На стачку вышли 8 тысяч из 11 тысяч рабочих предприятия. Рабочие разгромили продуктовую лавку на территории фабрики и квартиру ненавидимого всеми притеснителя, ткацкого мастера А.И. Шорина. Только активное вмешательство П.А. Моисеенко предотвратило разграбление кооперативного магазина потребительского общества. Массовость волнений напугала не только руководство предприятия, но и губернские власти. Вечером того же дня на место прибыли прокурор Московской судебной палаты Н. Муравьев и владимирский губернатор О.М. Судиенко в сопровождении прокурора Владимирского окружного суда и двух батальонов солдат.

Морозовская стачка, худ. А.М. Куров, А.Н. Шапошников

8 января представители рабочих встретились с прибывшими прокурорами и владимирским губернатором. На встрече они изложили свои требования: возвратить уплаченными ими штрафы начиная с Пасхи 1884 года, увеличить рабочие расценки до уровня 1880-1881 годов, уволить отдельных притеснявших их мастеров и административных служащих. В тот же день требования рабочих были доведены до приехавшего в Никольское владельца фабрики Т.С. Морозова. Поначалу Тимофей Саввич отверг какие-либо послабления для рабочих, но затем согласился сократить штрафы, наложенные с 1 октября 1884 года, уволить ненавистного мастера А.И. Шорина и рассчитаться с рабочими под условием принятия на работу тех, кто согласится трудиться на новых условиях. Тем же днем Т.С. Морозов уехал в Москву.

Фото: Т.С. Морозов

Рабочих такие формальные уступки не устроили. Это послужило мотивом для выработки новых требований и предъявления их губернатору О.М. Судиенко. «Требования по общему согласию рабочих» включали как уже озвученные ранее условия о возврате штрафов, увеличению расценок и т.д., так и новые условия, касающиеся утверждения фабричного законодательства в стране. Такое законодательство, по мнению рабочих, способствовало бы усилению государственного надзора над оплатой труда, установлению справедливых условий найма рабочих и расчета заработной платы.

На следующий день 11 января процессия рабочих, возглавляемая В.С. Волковым, направилась к главной конторе, где располагался владимирский губернатор. К тому времени в ведении губернатора на Никольской мануфактуре находилось порядка полутора тысяч солдат и казаков. Шествие предсказуемо было разогнано армейскими частями, наряду с 50 участниками был арестован и возглавлявший процессию В.С. Волков. Прибывшей следом группе во главе с П.А. Моисеенко с помощью кольев и железных прутьев удалось отбить у караула 39 задержанных и освободить их. Ситуация приобрела угрожающий характер.

Войска окружили фабричные казармы, продолжились аресты бастующих рабочих. 17 января под угрозой применения силы и в результате задержания организаторов стачка была полностью подавлена. Более 600 рабочих были высланы на родину в различные районы страны под надзор полиции. Наиболее активные участники были преданы суду.

Фото: Участники Морозовской стачки 38 лет спустя

Суд проходил во Владимирском окружном суде. Первый судебный процесс состоялся в феврале 1886 года и закончился обвинительным приговором в отношении 17 участников. По той причине, что процесс проходил без участия присяжных заседателей, прокурор Владимирского окружного суда заявил протест. На втором судебном процессе в мае того же года перед судом присяжных предстали 33 участника стачки, содержавшихся под стражей, и еще 72 подсудимых, находившихся на свободе под надзором полиции. Но в этот раз слушания протекали по неожиданному для обвинения сценарию.

На стороне защиты выступали известный адвокат Ф.Н. Плевако и его помощник Н.П. Шубинский. В своем выступлении Ф.Н. Плевако вскрыл коренные причины морозовской стачки: «Фабрика Морозова была защищена китайской стеной от взоров всех, туда не проникал луч света, и только благодаря стачке мы теперь можем проследить, какова была жизнь на фабрике. Если мы читаем книгу о чернокожих невольниках, возмущаемся, то теперь перед нами белые невольники… Я коснусь здесь одного: сколько зарабатывал рабочий и сколько с него высчитывали в виде штрафа. Цифры говорят ясно: средний заработок рабочего – 8-9 рублей, вычеты в среднем – от 2,5 до 3 рублей. Можно ли было существовать на этот заработок…»

Фото: Ф.Н. Плевако

Выступая в качестве свидетеля, бывший мастер А.И. Шорин проговорился о хитрости, позволявшей скрывать удержание громадных штрафов: «Когда штрафы достигали 50%, рабочих заставляли брать расчет, а потом они как бы вновь поступали на фабрику, им выдавались новые книжки, и таким образом могущие быть доказательства непомерных штрафов – старые расчетные книжки – исчезали бесследно».

Стороны обвинения и защиты как будто поменялись местами. Теперь адвокаты обвиняли владельца и управляющих фабрики в создании невыносимых условий, вынудивших рабочих искать справедливости в бунте и неповиновении. Такого нажима защиты не выдержал и собственник мануфактуры Т.С. Морозов. Так позднее описывал участие в процессе его сын, продолжатель династии Савва Тимофеевич Морозов: «Старик испугался. До тех пор в России настоящих стачек не бывало. А тут еще суд нарядили. Судили, конечно, не отца, а забастовщиков, но адвокаты так ловко дело повернули, что настоящим-то подсудимым оказался отец. Вызвали его давать показания. Зала полнешенька народу. В бинокли на него смотрят, как в цирке… Кричат: «Изверг!», «Кровосос!» Растерялся родитель. Пошел на свидетельское место, засуетился, запнулся на гладком паркете — и затылком об пол. И, как нарочно, перед самой скамьей подсудимых!.. Такой в зале поднялся глум, что председателю пришлось прервать заседание».

Фото: С.Т. Морозов, сын Т.С. Морозова

В такой атмосфере, царившей в зале суда, присяжные заседатели поставили логичную точку в этом деле, ответив отрицательно на 101 поставленный вопрос о виновности подсудимых. Из 105 обвиняемых 102 человека были оправданы. Организаторы стачки П.А. Моисеенко и В.С. Волков получили незначительные сроки заключения, но по их окончании были сосланы в административном порядке в северные губернии.

Результаты судебного процесса стали для всех неожиданностью. Оправдательный вердикт выступил катализатором для всплеска публикаций и общественных обсуждений по рабочей тематике. Даже консервативно настроенный публицист и издатель М.Н. Катков отмечал в «Московских ведомостях» важность состоявшегося процесса: «Вчера в старом богоспасаемом граде Владимире раздался 101 салютационный выстрел в честь показавшегося на Руси рабочего вопроса».

Значение Морозовской стачки было действительно велико. Помимо идейного и психологического влияния, стачка фактически привела к возникновению в России фабричного законодательства. 3 июня 1885 года Государственный Совет принял узаконение «О воспрещении ночной работы несовершеннолетним и женщинам на фабриках и мануфактурах», ставшим продолжением политики по упорядочению труда женщин и несовершеннолетних. Через год 3 июня 1886 года в стране были утверждены «Правила о надзоре за заведениями фабричной промышленности и о взаимных отношениях фабрикантов и рабочих». Правила устанавливали условия найма и увольнения рабочих. Рабочему выдавалась унифицированная расчетная книжка и ее принятие рабочим означало заключение договора о найме на изложенных в книжке условиях. При найме на определенный срок запрещалось понижать зарплату рабочему за две недели до истечения срока договора. Аналогичный запрет существовал в случае расторжения договора найма, заключенного на неопределенный срок. При этом, такой договор можно было расторгнуть с извещением не менее чем за две недели до планируемой даты расторжения. Правила запрещали расплачиваться с рабочими «харчами»: продуктами или иным товаром, – а также начислять проценты за переданные рабочему в долг деньги. Вводился запрет на взимание с рабочих платы за медицинскую помощь, освещение на рабочих местах и использование фабричных инструментов и оборудования. Правила упорядочили деятельность харчевых лавок путем ограничения ассортимента товаров и фиксации цен на товары. Теперь существовал закрытый перечень оснований для взыскания с рабочих штрафов: неисправная работа, прогул и нарушение порядка – при этом давалось определение этих понятий. Вводились максимальные размеры штрафов: общая сумма штрафов не могла превышать трети заработной платы. Суммы штрафов формировали отдельный штрафной капитал, который расходовался только на выплаты пособий рабочим. Усиливались функции фабричной инспекции, которая контролировала соблюдение различных трудовых правил, порядка рассмотрения жалоб рабочих и разрешения трудовых споров, утверждала расценки, табеля рабочего времени и правила внутреннего распорядка на предприятиях. Тем самым, первостепенные требования рабочих Никольской мануфактуры нашли свое воплощение в регулирующих документах и стали основой для дальнейшего развития отечественного трудового законодательства.

Источник: История и Право

Глава неканонической Украинской православной церкви Киевского патриархата Филарет (в миру Денисенко) наряду с другими активными участниками движения за автокефалию УПЦ не сходит со страниц печатных и интернет-изданий.

Фото: патриарх Киевский и всея Руси-Украины Филарет

Вот он недавно высказался в поддержку решения Вселенского патриарха о сделанных шагах на пути предоставления автокефалии УПЦ: «Эта война, которая идет на востоке, идет потому, что здесь есть «пятая колонна», которая поддерживает Россию и Путина. Поэтому мы и настаиваем, чтобы в Украине была одна украинская церковь, не три, а одна - поместная, автокефальная, независимая, которая будет служить своему народу. Мы рады тому, что патриотические церкви поддержали нашу армию. Мы сегодня можем гордиться нашей армией, потому что она боеспособная и может защитить нашу землю».

А вот 4 года назад Филарет высказался по вопросу присоединения Крыма и войны на Донбассе: «Справедливо это? Несправедливо. Это говорит о том, что международные законы, международные договоры не твердые. Это большая опасность для всего мира. Россия отняла Крым. Не удовлетворилась этим и начала военные действия на Донбассе, используя сепаратистов. Ту часть населения, которая хочет присоединить Донбасс к России. А по всему миру распускает неправду».

Он жестоко критикует политику патриарха Кирилла по созданию «Русского мира» и его статус в структуре госуправления: «Что означает "Русский мир", который проповедует патриарх Кирилл? Что значит "Русский мир" и кто входит в "Русский мир"? В "Русский мир", по их словам, входят Россия, Украина, Беларусь и почему-то Молдова еще. И это все "Русский мир", то есть единое целое… Я думаю, что Патриарх Кирилл чувствует, что он зависимый от своего государственного руководства. Зависимый. Потому что если бы он был независимым, он, как патриарх, не должен был бы говорить неправды».

Фото: Филарет, будучи митрополитом Киевским и Галицким

Трудно себе представить, что Филарет в прошлом был уважаемым иерархом Русской православной церкви, в 1990 году после смерти патриарха Пимена был временным главой РПЦ, один из немногих, кто мог стать новым патриархом и кто рукоположил избранного патриарха Алексия II на патриаршество.

3 мая 1990 года скончался патриарх Московский и всея Руси Пимен. В тот же день на заседании Синода РПЦ Филарет, будучи тогда митрополитом Киевским и Галицким, назначен местоблюстителем патриаршего престола – временным главой РПЦ. Кандидатура Филарета была выдвинута на голосование при избрании нового патриарха. Наряду с ним в выборах участвовали митрополит Ростовский и Новочеркасский Владимир и митрополит Ленинградский и Новгородский Алексий. Последний, получив большинство голосов, стал следующим русским патриархом.

10 июня 1990 года Филарет участвовал в процедуре интронизации новоизбранного патриарха в Богоявленском соборе московского Кремля и собственноручно рукоположил Алексия II на патриаршество.

Но после обретения Украиной независимости в августе 1991 года взгляды митрополита Киевского и всея Украины на церковные дела резко изменились. Теперь Филарет ратовал за развитие принципа «независимое государство – независимая церковь». 1 ноября 1991 года Архиерейский собор УПЦ провозгласил автокефалию от Московского патриархата. Русскими церковными властями Филарет был извержен из сана и предан анафеме. Началась продолжающаяся сейчас ситуация церковного раскола, борьбы за свои интересы и взаимных упреков. Предпринимаемые в настоящее время шаги по узаконению автокефалии УПЦ являются очередным витком этого процесса.

Источник: История и Право.

Осенью 1888 года император Александр III и его многочисленное семейство совершили продолжительную поездку на Кавказ. Владикавказ, Батум, Тифлис и Баку гостеприимно встречали царственную семью. Императрица была в восторге и не хотела уезжать из страны покрытых белыми шапками гор, плодородных долин и теплого моря. Вернувшись в Батум, императорская чета пароходом отправилась в Крым и после отдыха в Ливадии им предстоял обратный путь по железной дороге. Однако 17 октября не доезжая до Харькова случилось событие, названное в последующем не иначе как чудесным спасением царской семьи.

Фото: Александр III в Грузии

В пятнадцати вагонах царского поезда размещались сам император с императрицей, наследник престола цесаревич Николай, сыновья Георгий и Михаил, княжны Ксения и Ольга, а также многочисленная прислуга. Царя в поездке сопровождали министр путей сообщения К.Н. Посьет, главный инспектор железных дорог К.Г. Шернваль и ряд других должностных лиц.

В тот день шел дождь. На перегоне между станциями Тарановка и Борки железнодорожные пути проходили по высокой насыпи. Железнодорожный состав, разгоняемый двумя локомотивами, набрал высокую скорость, дабы нагнать опоздание в полчаса. Машинисты делали все возможное, чтобы быть ко времени на заранее запланированной встрече в Харькове, до которого оставалось чуть больше 40 верст.

Фото: Императорская семья

В час по полудню царское семейство принимало завтрак. В вагоне-столовой вокруг большого стола разместились все члены императорской семьи за исключением девятилетнего Михаила и шестилетней Ольги, оставшихся в своем вагоне с нянькой. Официанты крутились рядом, подавая блюда. В тот момент, когда приносили последнее блюдо, гурьевскую кашу, внезапно раздался треск. От вагона отскочили ходовые тележки, вагон развернулся поперек путей, боковые стенки сплюснулись, крыша одним концом уперлась на сгрудившиеся тележки и повисла, угрожая упасть на членов императорской семьи.

Фото: Крушение царского поезда

Освободившись от обломков, император увидел невредимую супругу Марию Федоровну. Сыновья тоже были в безопасности. Ксения стояла на улице под дождем. Младшую дочь Ольгу, находившуюся в другом вагоне, от толчка выбросило на насыпь, не причинив существенного вреда. По отдельным воспоминаниям император на своих плечах держал нависающую крышу, пока его семейство не выбралось из разваливающегося вагона. Так описывала первые минуты после трагедии императрица в письме своему брату Георгу:

«Это был самый ужасный момент в моей жизни, когда я поняла, что жива, но что около меня нет никого из моих близких. Ах! Это было очень страшно! (…) Потом вдруг я увидела мою милую маленькую Ксению, появившуюся из-под крыши немножко поодаль с моей стороны. Затем появился Георгий, который уже с крыши кричал мне: «Миша тоже здесь!» и, наконец, появился Саша, которого я заключила в свои объятья... За Сашей появился Ники, и кто-то крикнул мне, что Baby (Ольга) целая и невредимая, так что я от всей души и от всего сердца могла поблагодарить Нашего Господа за его щедрую милость и милосердие, за то, что Он сохранил мне всех живыми, не потеряв с их голов ни единого волоса!»

Схема: В вагоне 7 располагалась столовая и во время крушения находилась царская семья

Из пятнадцати вагонов уцелели лишь пять. Часть вагонов оказалось внизу насыпи, некоторые вагоны были просто разорваны в клочья. Из 68 пострадавших погибло 21 человек. Среди погибших оказалась в основном прислуга: официанты, кочегар, личный охранник императрицы, юные егеря императора. Погибла любимая собака царя Камчатка, находившаяся в момент крушения поезда рядом с хозяином. В том же письме Мария Федоровна так передавала увиденную после происшествия картину:

«Но какую скорбь и ужас испытали мы, увидев множество убитых и раненых, наших дорогих и преданных нам людей. Душераздирающе было слышать крики и стоны и не быть в состоянии помочь им или просто укрыть их от холода, так как у нас самих ничего не осталось! Все они были очень трогательны, особенно когда, несмотря на свои страдания, они прежде всего спрашивали: «Спасен ли Государь?» - и потом, крестясь, говорили: «Слава Богу, тогда все в порядке!» Я никогда не видела ничего более трогательного. Эта любовь и всепоглощающая вера в Бога действительно поражала и являлась примером для всех».

Фото: Крушение царского поезда

Царская чета помогала раненым, организовывая вызволение из-под обломков, обогрев, оказание первой медицинской помощи. Только после того, как все получили должную поддержку, уже в сумерках императорское семейство погрузилось в прибывший поезд и покинуло место трагедии. 23 октября государь прибыл в Санкт-Петербург.

Весть о спасении августейшего семейства быстро разнеслась по стране. С разных уголков империи в столицу шли письма с выражением радости о счастливом сохранении жизни государя и его семьи. К примеру, вот такое заявление выпустило Вятское земское собрание:

«…мы, собравшиеся на очередную сессию члены Вятского уездного земского собрания, вознеся на ряду с представителями других учреждений горячую благодарственную молитву осмеливаемся верноподданнически повергнуть к стопам Вашего Императорского величества выражение беспредельной нашей радости по случаю чудесного избавления Вашего Величества и Семьи Царской от великой опасности…».

Фото: А.Ф. Кони

Расследование инцидента поручили следственной комиссии во главе с обер-прокурором Правительствующего сената А.Ф. Кони – фигурой незаинтересованной в результатах следствия. Комиссия приступила к своим делам незамедлительно. Уже 20 октября А.Ф. Кони прибыл на место происшествия, чтобы непосредственно ознакомиться с обстоятельствами крушения императорского поезда. Такой независимый арбитр в лице А.Ф. Кони был действительно необходим. Государственные служащие и управляющие железнодорожной компанией придерживались противоположных точек зрения.

Чиновники не признавали за собой вины в случившемся. Они говорили о низком качестве железнодорожного полотна и огрехах при строительстве путей. Тем не менее, министр путей сообщения К.Н. Посьет, сопровождавший государя в том роковом поезде и отделавшийся ушибом ноги, 4 ноября был отправлен в отставку. Хотя расследование еще не было завершено и виновные еще не были установлены, но министр нес моральную ответственность за сам факт произошедшей трагедии. Его отставка стала адекватным ответом на допущенные во вверенном ему ведомстве управленческие просчеты.

К.Н. Посьет

Точку зрения железнодорожной компании на причины происшествия высказал управляющий обществом Юго-Западных железных дорог граф С.Ю. Витте. По его воспоминаниям еще до крушения царского поезда он в присутствии императора упрекал чиновников железнодорожного ведомства в использовании двух паровозов для разгона состава государя и его семьи до опасных скоростей. В том разговоре С.Ю. Витте был резок: «…пускай делают другие, как хотят, а я Государю голову ломать не хочу, потому что кончится это тем, что Вы таким образом Государю голову сломаете». Тогда удалось убедить не увеличивать скорость, что, однако, не помешало отступить от совета в будущем. Царь не любил плестись на поезде и ближайшее окружение его в этом не переубеждало.

Принципиальная позиция С.Ю. Витте в этом вопросе зарекомендовала его в глазах императора с лучшей стороны. После событий, случившихся на перегоне Тарановка – Борки, Витте перешел на государственную службу и занимался вопросами железных дорог. В феврале 1892 года Витте был назначен министром путей сообщения, а уже в августе того же года – министром финансов. Так история с императорским поездом не погубила карьеру, а наоборот помогла ей значительно продвинуться.

Фото: С.Ю. Витте

Результаты расследования были готовы уже через месяц и представлены императору 23 ноября 1888 года. В этот день в Гатчину на аудиенцию к Александру III прибыли с докладом министр юстиции Н.А. Манасеин и глава следственной комиссии А.Ф. Кони. В докладе А.Ф. Кони отметил преступную небрежность тех, кто в той или иной мере имел отношение к происшествию. Небрежность выражалась в допущении опасного утяжеления состава, превышении скорости, нарушении требований при строительстве дороги, стремлении правления железной дороги к наживе любой ценой и бездеятельном подходе Министерства путей сообщения в решении этих проблем.

На вопрос императора: «Вы, значит, отдадите под суд всех лиц, о которых говорите?» – Кони ответил: «Я не имею на это права, я могу только предложить судебному следователю привлечь в качестве обвиняемых членов правления, управляющего, инспектора Кронеберга, машинистов и инспектора высочайших поездов барона Таубе, но привлечение генерал-адъютантов Посьета и Черевина, а также барона Шернваля как действительного тайного советника зависит не от меня, а должно совершиться в особом порядке, с соизволения Вашего Величества и по постановлению Государственного совета». По итогам доклада царь резюмировал: «Итак, ваше мнение, что здесь была чрезвычайная небрежность?» «Если характеризовать всё происшествие одним словом, независимо от его исторического и нравственного значения, то можно сказать, что оно представляет сплошное неисполнение всеми своего долга. Из железнодорожных служащих, в сущности, исполнили свой долг только Витте и Васильев» – подтвердил Кони.

Фото: Александр III с императрицей

Учитывая высокопоставленный статус отдельных подозреваемых, государь не мог взять на себя единоличную ответственность за инициирование уголовного преследования. Поэтому принятие решения в отношении этих сановников Александр III доверил Государственному совету. 6 и 13 февраля 1889 года в Петербурге состоялось особое совещание Государственного совета, на котором рассматривался вынесенный государем вопрос о возможности привлечения Посьета, Черевина и Шернваля к ответственности. По итогам прошедших в Государственном совете процедур ответственность Посьета и Шернваля ограничилась простым выговором, Черевин был реабилитирован.

И.Е. Репин. Торжественное заседание Государственного совета

После доклада министра юстиции Н.А. Манасеина государь произнес:

— Как?.. Выговор и только? И это всё?! Удивляюсь!.. Но пусть будет так. Ну, а что же с остальными?

— Они будут преданы суду Харьковской палаты и в ней судиться, — пояснил Манасеин.

— И будут осуждены?

— Несомненно!

— Как же это так? Одних судить, а другим мирволить? Это неудобно и несправедливо. Я этого не хочу! Уж если так, то надо прекратить всё дело; я их хочу помиловать, тем более, что в Харькове есть обвиняемые, которых искренно жаль.

Фото: Часовня на месте крушения царского поезда

Так невнятно закончилось следствие по делу. От тех трагических событий, случившихся под Харьковом, на месте крушения сохранилась часовня. Существовавший же неподалеку Храм Христа Спасителя был взорван во время Великой Отечественной войны и до наших времен не дошел. Также остались истории, полулегендарные, яркие, сохранившиеся в воспоминаниях очевидцев и потому подверженные возможным искажениям. Помимо уже упомянутых свидетельств о том, как император на своих плечах держал падающую крышу вагона, и резком ответе Витте о том, что он не допустит проломления головы государя из-за халатности чиновников, можно вспомнить еще три подобных.

Так, причиной внезапной смерти Александра III, настигнувшей императора в расцвете сил спустя 6 лет после крушения поезда, называли повреждения, полученные им в ходе описываемых событий. Сразу после крушения возникли слухи о подрыве поезда, что было опровергнуто следственной комиссией по главе с А.Ф. Кони. Также рассказывали историю о том, что при оказании императором помощи раненым на месте происшествия на крики «Какой ужас! Покушение! Взрыв!» царь ответил: «Красть надо меньше».

Больше см. в группе Вконтакте История и Право.