Когда я рассказывал сыновьям новейшую историю СССР и России с датами, фамилиями и взглядом, отличным от позиции, изложенной в учебнике, они удивлялись, откуда я это знаю.
А я просто жил в это время.
Сегодня многие, наверное, вспомнят про печальный юбилей - 30 лет "Павловской" реформы.
Реформы, когда государство Советский Союз в первый и последний раз масштабно ограбило свое население и положило начало целой череде ограблений, но уже под флагом России.
Как всегда, не претендую на научно значимое изложение, на глобальные выводы и т.п. Просто опишу один день 23.01.1991 года так, как я его прожил, так, как я его помню.
Несмотря на секретность подготовки проводимой реформы, информацией о ней некоторые люди владели. За несколько дней до 23 января мой приятель, тоже в то время предприниматель, к которому я раньше безуспешно обращался за разменом моих "десяток" на "сотенные", вдруг сам предложил обмен. И я, не подозревая подвоха, обменял всю свою оборотную наличность на 100-рублевые купюры.
Накануне реформы, я улетел в Нижневартовск в запланированную командировку. Остановился в небольшой ведомственной гостинице. Утром 23-го просыпаюсь от включения радио (было такое радио, которое включалось в радиорозетку) и слушаю новости. "Производится обмен 50- и 100-рублевых купюр. Срок обмена 1 день. Сдать старые можно только сегодня."
А одной из основных задач в командировке была задача снять кассу нашего отдела проката книг (если кому интересно, могу запилить пост попозже) в книжном магазине. Я к открытию в магазин. Заведующая выдает мне выручку "сотками" и "полтинниками". Я не беру. Иду в отдел. Там продавец выдает мне "покупюрную" ведомость выручки, в которой фигурирует от силы пара-тройка отмененных купюр. Иду к директору, вместе выясняем, что сотрудники магазина, имеющие доступ к выручке, быстренько обменяли личные крупные купюры на мелкие из выручки. При этом, никто ничего не украл, но я в бешенстве. В чужом городе, с кучей денег, которая завтра станет резаной бумагой. Ругаемся с директором, договариваемся, снова ругаемся, в конечном счете директор обещает выдать мне всю выручку мелкими после обеда, и прекращает с нами сотрудничество.
Иду в отдел, упаковываю оставшиеся книги, вывожу из магазина. Договариваюсь о хранении у бывшего коллеги по вахтовой работе. До открытия магазина (на обед магазин закрывался с 14 до 15 часов) время позволяло, пошел на почту, позвонить домой.
На почте столпотворение. В то время Нижневартовск был городом вахтовиков, с хорошей зарплатой, которую все получали наличными. И просили купюры покрупнее, потому что 800-1000-1500 рублей домой десятками везти не очень удобно. А домой можно было позвонить только с домашнего телефона (у кого был дом, а не балок/вахтовка/общага) или с почты. Народу в переговорном зале - не протолкнуться. Кто заказал переговоры через оператора, ждут своей очереди. Кто может позвонить домой по 15 копеек, разменивают деньги и стоят в очереди к телефонным кабинкам. Монетоприемники из автоматов снимают, и тут же выручку среди этой толпы ссыпают в кассу, где выдают 15-копеечные монеты.
Наменял пятнадчиков, стою в очереди. Толпа только кажется толпой. Все упорядочены, каждый стоит в очередь к своей кабинке. Ни криков, ни ругани. Всех объединяет общая беда.
Вахтовики звонят, не закрывая дверок кабин, все разговоры слышно. Разговоры, как правило, короткие, только о заначке:
- Маня, привет. Открой Пушкина, третий том, страница 150. Я там 200 рублей тебе на подарок приготовил. Возьми, беги, купи, что хочешь.
_ Клава, ты деньги обменяла? Да, молодец! А в Есенине 100 рублей? Нашла! Умница. А под стопкой моих журналов? Тоже? Молодец! А в телевизоре? Не смотрела? Посмотри, там под задней крышкой, только из розетки выключи.
Подходит моя очередь.
В первую очередь звоню заму, отчитываюсь о проблемах с выручкой, узнаю о решении проблем с наличной, успокаиваюсь, с бизнесом порядок.
Звоню жене домой:
- Как дела, что с деньгами?
- Часть отоварила, часть разменяла, часть отдала твоим замам для сдачи в банк.
- А в кладовке смотрела?
- А что там?
- Посмотри, трубку не клади.
Уходит, трубка на столе, слышу издалека звуки сильного изумления. Она нашла недавно обменянные мной приятелю сторублевки. Ни много, ни мало 17 000 рублей. По тем ценам - трехкомнатная кооперативная квартира плюс Жигули.
Возвращается:
- Что делать?
- Звони, договаривайся об обмене.
Созвонилась, договорилась. Сдали в банк как выручку, через несколько дней сняли, вернули.
Поговорил. Пора в магазин. Зима в Нижневартовске морозная. Иду пешком, на мороз внимания не обращаю, надо успеть к открытию. Пришел немного раньше, еще минут 5 померз на улице. Со мной десятки человек стоят, ждут открытия. В магазине они на 100 рублей покупали пару тетрадок по 2 копейки, и честно ждали сдачу. А магазин уже дважды за один день (и это только до обеда) запрашивал размен в банке. И покупатели радовались сдаче со 100 рублей, даже если ее всю выдавали монетами (монеты были от 1 коп. до 1 руб.).
Встречаюсь с директором. Получаю выручку мелкими купюрами. Жалуемся друг другу на внезапно свалившуюся проблему. Взаимоуважительно прощаемся. Навсегда. Ибо с этой минуты наше сотрудничество закончилось, и более мы с ней не встречались.
Сворачиваю все дела, бегу на автобус и в аэропорт. Билетов на Свердловск нет. Никуда нет. Стою около кассы, жду когда снимут бронь. И, чудо!, мужик сдает билет до Тюмени. Никуда не летит, едет домой (то ли в Когалым, то ли в Радужный), спасать деньги. Я тут же покупаю этот билет: "сдачи не надо!". Жду рейс.
При посадке предупреждают, что надо занимать любые места, не те, которые указаны в билете.
Заходим, садимся кто где. Все сели, а народ все заходит. Кто помнит, в Ту-134 кресла в ряду двумя парами с проходом между ними. У нас также в трамваях было устроено. И сравнение не случайно. Все, кому не хватило мест, летели стоя, держась за багажные полки, ну точно как в трамвае. Только без скандальных бабок. Летели все серьезные мужики, вахтовики, спасать свои накопления.
