31 октября - День реформации!
Источник: на мутном небе абдула
Источник: на мутном небе абдула
Знаю, звучит не по-протестантски. Все-таки реформаторы кровью, потом и печатным станком дали нам возможность читать и изучать Священное Писание. Так что мне бы следовало захлопнуть варежку, если б не одна вещь, которая не дает покоя. С приходом реформации, когда Библия попала в руки обычным людям, самостоятельное изучение Писания породило тысячи расколов, сект и до смешного бредовых вероучений. Чего протестанты только не делали и не делают: назначали пришествие Христа, верили самопровозглашенным пророкам. Пастора грозили прихожанам преисподней, если те не будут держать в руках ядовитых змей. А еще - плевать все хотели на Троицу, куда им до святоотеческого занудства, главное ведь - личные отношения с Богом, халилуйя.
Теперь важный момент. Когда мы сегодня настаиваем на самостоятельном чтении Писания, мы должны помнить капец какую важную вещь. Этот досуг, читать книжки, сидя дома и обводя рандомные цитаты маркером, не был свойственен людям первого века, да и вообще ранним христианам, да и вообще христианам до реформации. Такое времяпрепровождение было уделом ученных, Оригенов там всяких, и других немногих, кто умел читать.
Авторы Библии формулировали христианское послание с учетом слушания. Христиане в основном слушали Библию, а не читали ее. И слушание Библии это не просто подкаст, под который можно мыть посуду, слушание Библии - это участие в богослужении. Был один человек, который читал письмо апостола, и была община малограмотных людей, которая слушала письмо. "Блажен читающий и слушающие..." Откр 1:3. Заметим, что слушающие во множественном числе. И в этой среде, читающего и слушающих, рождалось богословие. Именно в этой среде, а не в душном кабинете Чарльза Рассела, осмыслялись библейские тексты. Люди собирались вместе, слушали Слово Божие и вместе приходили к пониманию. Понимание текста совершалась из опыта общения святых. И это общинное прочтение вносит необходимое измерение для понимания христианского провозвестия.
Культура самостоятельного чтения - вещь новая. Она предполагает, что ты, именно ты, ты сам способен охватить весь смысл библейского текста, не скатившись ни в какую ересь. Ульф Экман справедливо говорил о феномене хронологического нарциссизма - это наивное предположение, что только в этот период истории мы наконец-таки поняли, как правильно понимать Библию, а наши предшественники ничего в ней не мыслили. Такая позиция вызвана ошибочным пониманием принципа "только Писание", как полного отвержения христианской традиции. И именно такое чтение вредит духовному здоровью. Авторы Библии не знали, что их тексты будут читать сквозь современные линзы индивидуализма - без учета другого, без общинного опыта, без совместного слушания. Библия - книга для совместного чтения, и истинное понимание этой книги принадлежит не самопровозглашенным пророкам, а христианской общине, которая собравшись вместе осмысливает Слово Божие
Мир был бы чуточку лучше, а ересей меньше, если б протестанты помнили об этом.
больше в моем тг-канале https://t.me/na_mutnon_nebe_abdula, протестантские мемы, до невыносимости выпендрежно-умные посты. Подпишись, душу это не спасет, но иногда смешняво
Тему проповеди можно без сомнения назвать «Милость Господня». Рассмотрим наш отрывок в контексте всей главы и двух предыдущих глав.
С первого стиха Господь посылает Моисея и народ, которого Он вывел из рабства Египетского, чтобы они сами шли в землю обетованную; обещая при этом поддержку в виде Ангела, который будет им помогать на пути. Но Сам решает оставить их, и не вести более, говоря при этом «вы народ жестоковыйный».
Господь, который через Моисея убедил фараона поверить знамениям и отпустить народ; который заставил море расступиться, чтобы Его народ смог перейти его; который посылал им манну небесную, питал и поил их на пути, вдруг решает более не вести их.
Нам, людям, очень хочется понимать эту Божественную логику своим разумом; подчинить волю Бога под свои потребности. Но это ведёт нас к первому шагу на пути отступления от Господа – забывать, что Бог суверен, и Он имеет право сам решать, «кого миловать – помилую, кого пожалеть - пожалею». Наша гордыня часто ведёт к упрямству, и отступанию от Слова Закона Божьего.
Перенесёмся мысленно в ту пустыню, где остановился стан Евреев. Моисей уходит на гору Синай, где получает важные указания по устройству скинии собрания; получает две скрижали, содержащие десять заповедей… но что же происходит в это время в пустыне, у подножия горы?
Народ, обеспокоенный долгим отсутствием Моисея, не видя того, кто говорил им слова Господни, того, кого Господь использовал чтобы творить чудеса и знамения – не видя Моисея сорок дней народ стал волноваться, даже бояться, потому что не видел главного – за кем им идти. Они не видели Господа, они видели Моисея… и верили в него, верили, что вывод их из рабства это заслуга человека, забывая, что Моисей лишь показывал им славу Господню.
Вспомним, как звучит первая заповедь. «Я Господь, Бог твой. Да не будет у тебя других богов, кроме Меня». В большом катехизисе Мартина Лютера есть замечательное пояснение к этой заповеди. «словом “бог” обозначается то, от чего [от кого] мы ожидаем всяческих благ, и в чем [у кого] мы ищем прибежища во всех скорбях, так что выражение: “Иметь Бога” — означает не что иное, как уповать на Него и веровать в Него от всего сердца. Как я уже неоднократно говорил, только уверенность и вера сердца воздвигают как Бога, так и идола».
Желание видеть какого – либо материального, физического бога сподвигло Евреев сделать себе идола – золотого тельца. И средства на него были собраны добровольно (народ сдал все золотые украшения) – и они стали поклоняться ему, как богу.
Господь разгневан, что его народ так упрям – что он не верит знамениям Господним, что он нарушает самую первую, самую главную, заповедь – и по сути не верят в то, что Бог с ними всегда, что лишь Он их поддерживает на пути. И звучат самые страшные слова Господа – «ибо Сам не пойду среди вас, потому что вы народ жестоковыйный».
Моисей, человек Божий, понимает слова буквально – что Господь и грех не могут находиться вместе. Именно поэтому он ставит шатёр вне стана – и называет его скинией собрания, для общения с Господом. В те времена скиния была не местом, где проводились священнические обряды, а присутствием Господа с Его народом. И в молитве – общении Моисея с Господом – явлены милосердные слова Божьи, в стихе 17, «Я сделаю, потому что ты приобрёл благоволение в очах Моих».
Моисей, хоть и видел грех народа, не мог отделиться от него, и не отделял свою праведность от Бога и от тех, кто шёл с ним рядом по пустыне. Он просил, если тех, кто с ним рядом, ждёт наказание Божие, то наказать и его – потому что не представлял, как это оказаться без поддержки Того, в славу Которого он верил. Иисус Христос произнёс замечательные слова на этот счёт «Блаженны те, кто не видели, но уверовали».
И Господь в своих словах проявляет милость – даже ради одного праведника Он готов помиловать тех, кто отступил от Его закона. Поэтому молитесь и верьте, что Господь слышит нас. Молитесь, кто спотыкается на духовном пути – Господь поддержит, не сомневайтесь. Аминь.
Мы постарались сделать каждый город, с которого начинается еженедельный заед в нашей новой игре, по-настоящему уникальным. Оценить можно на странице совместной игры Torero и Пикабу.
Реклама АО «Кордиант», ИНН 7601001509
Хорошо, если молитва будет делом начала и окончания дня. Охотно борись с теми ложными, иллюзорными мыслями, которые говорят тебе: “Подожди немного. Помолись через час, сначала сходи в одно место, а потом сделай еще кое-что”. Такие мысли уводят твое внимание от молитвы к делам, которые крепко держат твое внимание и с головой захлестывают тебя, после них для молитвы уже не остается сил.
«Буржуазная революция № 1» (а стало быть, и вся эпоха ранних буржуазных революций) началась с события, происшедшего в Виттенберге в 1517 году: 31 октября Лютер обнародовал свои исторические 95 тезисов, направленные против торговли индульгенциями.
Продажа индульгенций давно уже служила предметом возмущения и рассматривалась как последнее, ослепительное выражение кризиса церкви. Немецкая литература начала XVI века точно схватывала моральные и юридически-правовые несообразности, к которым вела торговля «священным товаром»: возможность искупать преступление без раскаяния, оплачивать преступление новым преступлением, грешить в долг и покупать право на будущий проступок и т. п.
Исключительная проницательность Лютера состояла в том, что он ощутил эту историческую подоплеку индульгенций. Феномен денег и рыночной купли-продажи послужил ему лишь поводом для постановки вопроса о церковном посредничестве вообще, о всех формах обмена, откупа, сделки с богом, санкционированных церковной доктриной и обеспечивших само существование церкви как цинично-торгашеского феодального института.
«Разрешительная грамота» в качестве товара имела, таким образом, долгую предысторию. Она лишь увенчивала многоступенчатую практику церковных поборов. Основным же религиозным мотивом, который эксплуатировали продавцы индульгенций, по-прежнему оставался страх перед чистилищем, насаждавшийся папской церковью с момента ее первых посягательств на мирское господство.
Это-то существенное обстоятельство и разглядел Мартин Лютер. В своих «Тезисах» он не просто нападал на «торгашескую низость» римской курии — он ставил под вопрос само право церкви на назначение искупительных страданий и жертв.
Мартин Лютер родился 10 ноября 1483 года. Родители реформатора происходили из тюрингенских податных крестьян. Его отец Ганс Лютер-старший в течение двадцати лет он проделывает аскетически трудный путь «честного обогащения». В начале XVI века — это типичный позднесредневековый предприниматель, состоятельный мансфельдский бюргер в первом поколении, который участвует в прибылях, получаемых с восьми шахт и трех плавилен. В 1509 году он выбивается в горные мастера, а в 1525-м завещает своей семье 1250 гульденов, на которые можно было приобрести поместье с пахотными землями, лугами и лесом.
Дело свое Ганс Лютер считает неблагодатным и потомкам не завещает; сына Мартина — надежду семьи — в мечтах видит юристом и княжеским советником. В 1537 году в одной из «застольных речей» Лютер так говорил о своем детстве и отрочестве:
«Мои родители держали меня в строгости, доходящей до запугивания. За один-единственный орех, на который я как-то позарился, мать выпорола меня до крови. Этим суровым обращением они, в конечном счете, и толкнули меня в монастырь. Хотя они искренне полагали, что делают мне хорошо, я был застращен ими до робости»
В июле 1505 года Лютер «оставляет мир». Он выбирает монастырь августинцев — известный особой строгостью уставов. [...] Непосредственный результат этих аскетических усилий был, однако, плачевным. Что ни делал над собой Лютер, сознание богооставленности не покидало его.
В конце 1512 года Лютера , уединившись в своей келье, которая находилась в башне виттенбергского Черного монастыря, Лютер работал над составлением «аргументов» (комментариев) к латинскому тексту Псалмов.
«Неожиданно взгляд его задержался на давно известном месте, которое теперь подействовало на него, „как удар кулака“: in justitia tea libera me (в справедливости твоей освободи меня). Он привык, встречая этот оборот в Псалмах и Посланиях Павла, думать о судейской справедливости Бога, напоминавшей ему о его недостойности и повергавшей в ужас... Теперь вдруг у него возникло смутное чувство, что понятие это в языке Библии имеет, возможно, совсем иной смысл, чем в языке философствующих теологов. Ему захотелось немедля добиться ясности. Он обратился поэтому к известному месту из Послания к Римлянам (I, 16-17), где Евангелие определяется как спасительная сила для всех, кто, веря, принимает его. Здесь утверждалось, что справедливость Божья открывается от веры в веру».
Монастырь, эта цитадель католической сакральной практики, основное предприятие по выработке избыточных христианских заслуг«, начинает осознаваться Лютером как место совершенно пустопорожних занятий. Поначалу эта мысль пугает его, и он пытается отделаться от нее с помощью причудливых интеллектуальных конструкций (монастырь необходим для осознания лжи монастыря; монастырь есть место, наиболее презираемое миром, а потому привилегированное поприще для терпения, которого бог требует от христианина). Однако уже в 1515-1516 годах Лютер (правда, еще не в проповедях, а в рукописных заметках) ставит под сомнение самые основы монашески-аскетического благочестия.
Размышление над настроениями виттенбергских прихожан, личное ознакомление с совершенно нехристианским бытом Ватикана (Лютер посетил Рим в 1511 году), изучение неприглядной оборотной стороны церковного хозяйствования во время так называемых викарских поездок по району Мейсена и Тюрингии — все это, соединяясь с глубинным, метафизическим недовольством, должно было обеспечить быстрое формирование оппозиционного воззрения.
Лютер был противником ренессансного возвеличения человека, осуждал его как недопустимое «обоготворение твари», однако Лессинг, Гегель и Гейне не ошибались, когда утверждали, что лютеровское учение пробудило в немецком народе интерес к самой проблематике человеческого достоинства. Лютер приходит к выводу, что рациональные доказательства существования бога либо ничего не доказывают, либо утверждают бытие такого божества, которое несовместимо с религией откровения. Как бы ни усердствовали схоластики, они не смогут вывести из природы и «естественного разума» ничего более содержательного, чем безличный и абстрактный бог Аристотеля, в которого, по строгому счету, просто нельзя верить
«Лютер победил рабство по набожности только тем, что поставил на его место рабство по убеждению. Он разбил веру в авторитет, восстановив авторитет веры. Он превратил попов в мирян, превратив мирян в попов. Он освободил человека от внешней религиозности, сделав религиозность внутренним миром человека. Он эмансипировал плоть от оков, наложив оковы на сердце человека».
Трагическая противоречивость — такова, пожалуй, главная тема в характеристиках Лютера, которые оставили основоположники марксизма. Они высоко оценивали Лютера как инициатора немецкой реформации — «буржуазной революции № 1», открывшей длительный цикл антифеодальных преобразований в Европе; вместе с тем они не останавливались перед суровым осуждением его конкретных политических решений.
Рассматривая поведение Лютера в период Крестьянской войны в Германии, Ф. Энгельс не щадил великого немца и бичевал его больнее, чем самые рьяные католические противники лютеровской реформации. Резкое осуждение Лютера не мешало Энгельсу подчеркивать эпохальное значение его дела. Во «Введении» к «Диалектике природы», написанном уже после работы «Крестьянская война в Германии», Энгельс отнес Лютера к историческим деятелям, которых вызвал к жизни
«Величайший прогрессивный переворот из всех пережитых до того времени человечеством, эпоха, которая нуждалась в титанах и которая породила титанов по силе мысли страсти и характеру».
Фигура реформатора отмечена ренессансным величием; Энгельс ставит его в один ряд с Леонардо да Винчи, Альбрехтом Дюрером и Никколо Макиавелли. В открытии Коперника Энгельс видит «революционный акт», которым изучение природы «как бы повторило лютеровское сожжение папской буллы»
Интересно? Еще можно почитать
1) «Бесспорно, эта жизнь удалась. Рядом с Католической Европой выросла Протестантская Европа, где верующие в Христа общаются с ним напрямую — без посредства священников — и читают Священное Писание на своём родном языке, вольно толкуя его вечные сюжеты. Печатный станок спас Лютера от гибели и забвения: его листовки гуляли по всей Европе наравне с энцикликами папы и декретами светских властей.
Просвещённые европейцы с изумлением поняли: вдохновенный одиночка может успешно противостоять всемогущей и вечной Церкви!»
Этот и еще 53 материала VIKENT.RU по теме Внедрение инноваций
2) Видео: СОЦИАЛЬНЫЕ РЕШЕНИЯ, ИННОВАЦИИ, ИЗОБРЕТЕНИЯ...
3) Видео: # МЕТОДИКИ ВЫСОКОГО УРОВНЯ — НЕ для всех...
Источники
Мартин Лютер на портале VIKENT.RU https://vikent.ru/author/761/
Время и дело Мартина Лютера https://scepsis.net/library/id_2638.html
Жан Кальвин родился в 10 июля 1509 года в городе Нойоне (Франция). Часто Кальвин называл себя «выходцем из простого народа». Хотя один из его дедушек и был не то лодочником, не то бочаром, отцу его Жерару удалось выбиться в люди и занять пост нотариуса и архивариуса при католической церкви. Он женился на дочери владельца гостиницы. Жан был вторым из четверых (или пятерых) детей, родившихся у них. В школе он заметно выделялся из среды учеников своими способностями, и когда ему исполнилось двенадцать лет, его отец, бывший в близких отношениях с местным епископом, позаботился о духовной должности для своего сына.
Пришло время, когда юный Кальвин отправился в Париж, в университет, изучать классические языки и литературу.
Судя по тем немногим известиям, которые сохранились об этом периоде его жизни, Кальвин уже и тогда обнаруживал необыкновенно сосредоточенный характер. Он вёл тихую, уединенную жизнь, был очень религиозен и работал с усердием и усидчивостью, приводившими в изумление его учителей. В коллегии Монтегю он не только был первым, но даже до срока переводился в высший класс. Товарищи его, однако, не любили. Его сдержанность, нелюдимость, строгий нетерпимый тон и в особенности нотации, которые он позволял себе читать им по поводу их увлечений, раздражали их, вызывали к нему неприязнь. Они мстили своему обличителю насмешками и за склонность к обвинениям дали ему ироническое прозвище «винительный падеж». Зато учителя не могли нахвалиться талантливым, необыкновенно прилежным учеником и уже рано стали возлагать на него большие надежды
Но вскоре его отец поссорился с епископом Нойона и решил, что сыну не следует продолжать учиться на священнослужителя. Жан покидает Париж и начинает заниматься изучением римского права в Орлеане. Здесь юный Кальвин встретил Вольмара, лютеранина из Германии, который и познакомил Жана с учением Реформации.
К середине XVI столетия Жан Кальвин становится самой влиятельной фигурой Реформации. После смерти Лютера в 1546 году все убежденные в ошибках католической церкви перевели свой взгляд на Кальвина в поисках руководства и наставления. Географическое положение Женевы и рост реформаторского движения во многих частях Европы определили консолидирующее значение города и его духовного лидера. В особенности это касалось тех, кто скрывался от гонений. Женева стала прибежищем для протестантов, чья жизнь подвергались опасности.
Служение Кальвина в Женеве приблизительно можно разбить на три этапа:
1-й этап, 1536 — 1538 гг. — «время посева семян и обработки земли», когда почти не видно результата. Сильная оппозиция добивается того, что Кальвина и Фареля отцы города выдворяют из Женевы.
Три года Кальвин провел в Страсбурге. Он не хотел возвращаться в Женеву. Время в Страсбурге не прошло зря. Здесь он женился на Иделите де Бур, вдове, бывшей замужем за анабаптистом, умершим от чумы.
Кальвин мало пишет о своем браке, но одна фраза в письме Фарелю говорит о многом: «Она была верным помощником в моем служении».
2-й этап, 1541 — 1555 гг.: В 1541г. Кальвин вернулся в Женеву.
Продолжение сева и обработки земли, оппозиция со стороны женевской аристократии еще сильнее. Кризис наступает в 1555г., когда вооруженная группа оппозиционеров-либертинцев входит в собор Св. Петра, где обычно проповедовал Кальвин, требуя, чтобы Кальвин допустил их к вечере. Но Кальвин не пошел на это.
3-й этап, 1555 — 1564 гг.: Женева — полностью реформированный город.
Три воскресных служения в 6 или 7 утра (в зависимости от поры года), в 9 утра и в 15 часов дня (вечерних не было из-за проблемы с освещением). Населения немного — 15000 человек,, поэтому друг друга знали. И от гражданина Женевы ожидалось, что тот будет посещать церковь. Некоторые считают, что Женева была тогда подобна концлагерю, но никто никого не заставлял оставаться в городе. Оставшимся предполагалось жить в соответствии с Евангелием.
Создание образа передовой страны через реформы
Подытоживая биография этого великого человека, хочется вернуться к изначально очерченному вопросу о том, что же сделал Кальвин для Швейцарии.
Во-первых, Кальвин успел за свою жизнь обосноваться в нескольких городах Швейцарии, во всех он вёл важную организационную деятельность, упразднял старые церковные службы, распространял труды, наводил свои порядки, основывал образовательные учреждения на базисе религии. Всё это позволило культурно насытить Конфедерацию, придать некоторым городам своеобразие, закрепить их самостоятельность в рамках общего государственного образования, усилить положение церкви, привив ей новые традиции.
Во-вторых, Жан Кальвин посредством своей проповеднической деятельности не просто подчинил себе Женеву, но смог значительно укрепить положение протестантов внутри Конфедерации, распространив это религиозное течение на большую часть севера и северо-запада Швейцарии, то есть ту часть, которая присоединилась относительно недавно. Мало того, что это позволило передать инициативу внутри Конфедерации в сторону городов по типу Берна, сместивших старые кантоны Центральной Швейцарии, но и во многом стало поводом для возникновения внутри страны длительной борьбы за власть между протестантами и католиками, подразумевающей неоднократные военные стычки, суды и соглашения.
В-третьих, Кальвин, используя своё учение и активно его распространяя, закреплял статус значительной фигуры не только за собой, но и увеличивал таким образом авторитет Швейцарии на европейской арене, которая считалась достаточно передовым государством, совмещающим одновременно несколько конфессий. Работая в Швейцарии, Жан привлекал людей к Швейцарии, направляя письма наиболее знатным людям мира сего, он давал им стимул взглянуть на эту небольшую страну, переживающую интересный религиозно-политический эксперимент.
Таким образом, можно сказать, что Кальвин не просто послужил поводом для существования одного из наиболее объёмных и резонансных периодов истории Швейцарии, он также поспособствовал тому, чтобы страны выглядела привлекательно не только для жаждущих территорий правителей Европы, но и для людей как высшего(в первую очередь религиозного), так и низшего сословия. Большой пласт культуры, сохранившейся в Швейцарии до сих пор, принадлежит тяжёлой руке и лёгким устам этого незаурядного человека.
Интересно? Еще можно почитать
1) Подборка из 11 материалов по теме Творческое развитие юношей и девушек
2) Видео: ДЕТИ - ИЗОБРЕТАТЕЛИ (инноваторы)
«Венгерские рапсодии» — цикл из 19 произведений для фортепиано Ференца Листа, основанный на темах венгерского музыкального фольклора. Основной корпус рапсодий создан в 1846—1853 годах, а также в 1882 и 1885 годах. Лист объединил в своём цикле целый ряд музыкальных тем, характерных для родной ему западной Венгрии, которые было принято считать народными (при том, что на самом деле многие мелодии имели конкретных авторов; их часто исполняли цыганские музыканты.
В построении рапсодий ощущается заметное влияние оказал венгерский танец вербункош, в котором медленные части (lassan) традиционно чередуются с быстрыми (friska), имеющими в своей основе чардаш. В основу вербункоша лёг мужской танец «вербунк», а также возникший из него «чардаш». Типичный образец вербункоша — «Ракоци-марш». Несмотря на то, что мелодика вербункоша имеет очевидные корни в венгерском музыкальном фольклоре, этот жанр зачастую ассоциируют с цыганской музыкой. Это во многом связано с тем, что вербункош в исполнении цыганских музыкантов (в соответствующем характерном стиле) был исторически особенно популярен; в нём активно используется т.н. цыганский звукоряд.
Ча́рдаш — традиционный венгерский народный танец. Название происходит от венгерского слова чарда (венг. csárda) — «корчма», «трактир», «постоялый двор». Чардаш танцуют мужчины и женщины. Женщины облачены в традиционные широкие юбки, обычно ярко-красного цвета, которые во время кружения приобретают характерную форму. Появившись в Венгрии, чардаш был распространён цыганскими музыкальными ансамблями по Венгрии и близким к ней странам и регионам. Отличительным признаком чардаша является значительная вариация его темпа. Танец состоит из двух частей: медленной, патетической и быстрой, стремительной. Для чардаша характерны резкие синкопы. Музыкальный размер 2/4 или 4/4.
Цыганская гамма, также венгерская гамма — октавный звукоряд из интервального рода гемиолики, характерная черта которого – два полуторатоновых интервала (увеличенные секунды) между соседними ступенями. Этноним «цыганский» (или «венгерский») применяется условно (по образцу этнонимов так называемых «натуральных ладов»), поскольку описываемые звукоряды встречаются в музыке многих народов Европы и Азии.
Цыганская минорная гамма соответствует звукоряду арабского макама «нава атар» (вар. транскрипции: «нава асар») и, с точностью до микротоновых отличий — турецкого макама невесер.Цыганская мажорная гамма соответствует звукоряду арабского макама хиджаз кар и его транспонированных версий шадд арабан, шахназ и сузидиль, арабо-андалусского лада зидан, азербайджанского лада чаргях и, с точностью до микротоновых отличий — турецких макамов хиджазкар, зиргулели хиджаз, шедарабан и персидского дастгяха чахаргах. Также соответствует звукоряду раги бхайрав в индийской классической музыке в традиции хиндустани. Другие названия: доминантовый лад, андалусийский лад. В некоторых европейских традициях его именуют также «арабской гаммой».
Мака́м — в арабской и турецкой традиционной музыке многозначный термин, обозначающий ладовый звукоряд, модально-монодический лад в совокупности всех его категорий и функций, целостную текстомузыкальную композицию, включающую не только конкретные приёмы техники композиции (центонизацию, орнаментальное варьирование, импровизацию, ритмическое варьирование и т. д.), но также коннотации музыкального жанра.
Арабскому и турецкому макаму родственны азербайджанский мугам, таджикский и узбекский шашмаком, иранский дестгях, уйгурский мукам и т. д. Совокупность этих локально-исторических восточных музыкальных традиций — при всём различии частных и специфических особенностей каждой — обобщённо называют «макамо-мугамной традицией», или «макаматом» (maqamat). Как и в случае с европейскими монодическими ладами (например, древнегреческими «гармониями» Платона), отдельным макамам приписываются определённые этосы и аффекты (разные в разных локальных и исторических традициях), которые способен воспринять только слушатель, погружённый в контекст специфической культурной традиции.
Некоторые конститутивные музыкальные интервалы в ладах (ладовых звукорядах) макамо-мугамной традиции акустически отличаются от тонов, полутонов, терций и других интервалов, присущих западноевропейской диатонике и хроматике, что делает затруднительным их восприятие слушателем, воспитанным в традициях академической музыки «западного мира».
Маком — среднеазиатский вокально-инструментальный жанр с широким использованием импровизации и циклической структурой произведений. Исторически является разновидностью макама, разделяется на три основные традиции: бухарский шашмаком, хорезмский маком и ферганско-ташкентский маком.
Макам восходит к IV веку нашей эры, но история макома как отдельной среднеазиатской традиции начинается в XI—XII веках, когда сформировался местный цикл из 12 макомов. Развитием этого жанра занимались учёные, музыканты и философы: аль-Фараби, Ибн Сина, и многие другие. Среди религиозных направлений макому больше всего благоволили суфизм и иудаизм. Большу́ю роль в развитии макома, особенно в Бухаре, сыграли местные евреи, не находившиеся под влиянием негативного отношения ислама к музыке.
Двенадцать уйгурских мука́мов — это единый цикл или ряд протяженных музыкально-поэтических произведений, шедевр средневекового уйгурского музыкального искусства. Синтезируя в себе традиционную песенно-инструментальную музыку и танцы, изустно-профессиональную музыку и поэзию, уйгурские мукамы являются неотъемлемой частью искусства макамат.
Сведения о зарождении искусства макамат, особенностях стилистики, структуры и способах бытования встречаются в рукописях учёных Востока, начиная уже с IX века. Аль-Фараби создал теорию восточной музыки, а Ибн Сина (Авиценна) дал глубокое толкование вопросов музыкальной акустики, интервалов, ритмов.
Наиболее ранние сведения об уйгурской музыкальной культуре прошлых столетий содержатся в «Суйшу» — «Истории династии Суй», созданной в VII веке. Опираясь на данные музыкального раздела этой истории, уйгурский учёный Абдушукур Мухаммат Имин в книге «Песенно-танцевальное искусство Синьцзяна Танской Эпохи» пишет, что во второй половине VI века кучанский музыкант-певец и исполнитель на щипковом инструменте пипа — Суджуп разработал систему пяти таран и семиступенного звукоряда, которая получает широкое распространение в Китае. Этот период, вероятно, относится к начальному этапу формирования в Центральной Азии музыкальной теории, которая возникла на основе высокоразвитой музыкальной культуры раннего средневековья.
Из китайских литературных источников мы узнаем, что на музыкальную культуру Западного и Центрального Китая и даже Кореи оказала влияние музыка Кучи, известная в Китае с 242 года. Китайский путешественник Сюань-цзан (начало VII века) пишет, что «тамошние музыканты необыкновенно искусны в игре на флейте и на гитаре и превосходят в этом всех других стран». Любопытны сведения о церемониальной музыке Кучи в танское время (VII—X века). Здесь «исполнялась музыкальная композиция „Великое примирение“, которую также называли „Танцем львов пяти небесных направлений“». И далее «140 человек пели песню „Великое примирение“ и следовали за „львами“, прихлопывая в ладоши (по другому источнику щелкая пальцами), для того чтобы выдержать такт». Об уйгурских танцах, песнях и музыкальных инструментах есть упоминания знаменитого венецианского путешественника XIII века Марко Поло.
Макама — жанр арабской литературы, плутовские повести в рифмованной прозе со стихотворными вставками, повествующие о приключениях талантливых и образованных мошенников. Жанр впервые появляется у Бади аз-Замана, составившего около 1000 года сборник макам, и доведён до совершенства аль-Харири (1054—1122). Оказал влияние и на еврейскую поэзию.
Шах Сулейман (царь Соломон). Иллюстрация из издания «Шах-наме» XVI века. Британская библиотека, Лондон
Хурритские песни (они же хурритские гимны) — коллекция музыки, записанной клинописью на глиняных табличках, найденных при раскопках царского дворца в Угарите. Датируется приблизительно 1400—1200 годами до н. э. Одна из 36 табличек сохранилась почти полностью и содержит хурритский гимн Никкаль. Это древнейшая из известных на сегодняшний день почти полностью сохранившихся записей с музыкальной нотацией.
В 1950—1955 годах в течение 15-й и 17-й экспедиций в Угарит археологи раскопали фрагменты хурритских культовых песен. Среди находок было три фрагмента одной таблички с почти полным текстом. Запись переходит с лицевой стороны (аверс) таблички на обратную (реверс), пересекая правый край. Эта табличка — с гимном богине Никкаль (аналога шумерской Нингаль) — записана клинописью на угаритском диалекте хурритского языка.Запись состоит из трёх частей. Первая содержит слова песни — четыре строки на аверсе и реверсе таблички. Ниже прочерчены две параллельные линии. Ниже линий — вторая часть («партитура») состоит из 6 строк на лицевой стороне. Третья часть (колофон) находится на обратной стороне внизу. Первая часть — на хурритском языке. Вторая состоит из адаптированных к хурритскому языку аккадских терминов и следующих за ними значков цифр. Музыка исполнялась на 9-струнном саммуме (что-то вроде арфы или, скорее, лиры). Указана тональность, в которой исполняется мелодия (nid qibli).
Nin - Gal
Кле́змер, или клезмерская музыка — традиционная народная музыка восточноевропейских евреев и особенный стиль её исполнения. Краткая еврейская энциклопедия датирует появление названия «клезмер» (в это время относившегося к музыкантам, а не к исполняемой ими музыке) XIV—XV веками, а местом его возникновения называет еврейские общины Германии и соседних стран. Согласно американскому музыковеду Уолтеру Зеэву Фельдману, клезмерские традиции в еврейской этнической музыке начали формироваться в конце XVI — начале XVII веков, одновременно с созданием первых еврейских музыкантских гильдий. Этот процесс способствовал повышению социального статуса музыкантов, и понятие «клезмер» постепенно вытеснило из обихода более раннее и имевшее пренебрежительный оттенок слово «лец» («шут»), которым обозначались также шуты, уличные певцы и танцоры.
Термин «клезмер», по мнению Фельдмана, возник не в Германии, а в Богемии и Речи Посполитой, в германские княжества попав только в XVIII веке с притоком в эти страны еврейских музыкантов. Христианские музыканты оказывали сопротивление приглашению конкурентов-евреев ко двору и не принимали их в свои гильдии, но в регионах, где было относительно мало цыган, в особенности на территории Речи Посполитой, евреи-клезмеры стали большинством среди профессиональных музыкантов. Они концентрировались в городках во владениях отдельных представителей знати, а также в крупных городах, в первую очередь Вильне и Лемберге.
К XVIII веку клезмеры стали распространённым культурным явлением и в контролируемой турками Молдавии, прежде всего в её центральном городе Яссах. Клезмеры образовывали закрытые профессиональные касты со своим жаргоном, основанным на языке идиш, и профессия передавалась из поколения в поколение. Полностью профессиональными музыкантами обычно были только руководители ансамблей, тогда как остальные музыканты как правило имели и другие профессии; в частности, клезмеры фактически монополизировали профессию цирюльника, но часто занимались также шляпным производством и другими ремёслами.
"А между тем, когда один пьяный, которого неизвестно почему и куда провозили в это время по улице в огромной телеге, запряженной огромною ломовою лошадью, крикнул ему вдруг, проезжая: «Эй ты, немецкий шляпник!» — и заорал во всё горло, указывая на него рукой, — молодой человек вдруг остановился и судорожно схватился за свою шляпу. Шляпа эта была высокая, круглая, циммермановская, но вся уже изношенная, совсем рыжая, вся в дырах и пятнах, без полей и самым безобразнейшим углом заломившаяся на сторону. Но не стыд, а совсем другое чувство, похожее даже на испуг, охватило его".
Ф.М. Достоевский "Преступление и наказание".
"Люди пьют слишком много воды" - Граучо Маркс. "A Night At The Opera" 1935.
Взаимные соглашения между клезмерскими ансамблями («капеллами» или «компаниями») определяли границы территорий, на которых они играли, и права на репертуар. Услугами клезмеров охотно пользовалась шляхта Речи Посполитой, крупнейшие магнаты даже зазывали к себе евреев-музыкантов из других регионов. Покровительствовали развитию клезмерского искусства и некоторые хасидские дворы — так, в первой половине XIX века собственную «капеллу» содержал любавический ребе, собственный репертуар был у ансамблей, игравших при садигурском и бухушском дворах. Необходимость выступать как на еврейских, так и на нееврейских праздниках, а также в корчмах и тавернах, требовала владения широким репертуаром, включавшим лёгкую класику (Фельдман приводит в качестве примера исполнение полонеза Огинского в качестве аккомпанемента к «кошер-танцу» — традиционному танцу с невестой) и крестьянские танцевальные мелодии (коломыйка, казачок и т. д.), однако большинство клезмеров, как минимум в небольших местечках, не было знакомо с нотной грамотой до последних десятилетий XIX века. Их произведения по этой причине не записывались и в дальнейшем часто фольклоризировались.
Творчество клезмеров на протяжении своей истории испытывало влияние не только еврейской литургической традиции, но и музыкального фольклора окружающих народов, прежде всего (по мнению исследователя клезмерской музыки М. Гольдина), молдавско-румынского и западно-украинского; согласно Еврейской энциклопедии — немецкого, польского, украинского, румынского. З. Фельдман выделяет пять «музыкальных детерминант», вокруг которых формировался клезмерский стиль и репертуар. Из них только одна, третья, является действительно национальной (а не производной от танцевальных традиций других народов), а две последних — хронологически более поздними: «общеевропейская» (так у автора классификации) добарочная танцевальная музыка; западноевропейская танцевальная музыка эпохи барокко; ашкеназская литургическая традиция; «греко-турецкая» музыкальная традиция; молдавская (народная) инструментальная музыка.
Адам Лист рано начал учить сына музыке (по некоторым сведениям 1817 год — начало обучения игре на фортепиано под руководством отца), сам давал ему уроки. В церкви мальчика учили пению, а местный органист — игре на органе. После трёхлетних занятий Ференц в возрасте восьми лет впервые выступил в публичном концерте. Отец возил его в дома знатных вельмож, где мальчик играл на рояле, и сумел вызвать среди них благожелательное отношение. Понимая, что сыну нужна серьёзная школа, отец везёт его в Вену.
С 1821 года Лист занимался в Вене игрой на фортепиано у Карла Черни, который согласился учить мальчика безвозмездно. Великому педагогу мальчик поначалу не понравился, так как был тщедушным и слабым физически. Школа Черни дала Листу универсальность его фортепианного искусства. Теорией Лист, также безвозмездно, занимался у Антонио Сальери.
В возрасте 19 лет Рахманинов с большой золотой медалью окончил консерваторию как пианист и как композитор. Уже в консерватории он получил известность среди московской публики. Во время обучения в консерватории им уже были написаны Первый фортепианный концерт, ряд романсов и пьесы для фортепиано, в том числе Прелюдия до-диез минор (op.3 № 2) из цикла Пьесы-фантазии для фортепиано (фр. Morceaux de fantaisie), которая позднее стала одним из наиболее известных произведений Рахманинова. Дипломной работой стала первая опера Рахманинова — «Алеко», написанная по произведению А. С. Пушкина «Цыганы».
Александр Зилоти родился 27 сентября (9 октября) 1863 в имении родителей в Старобельском уезде Харьковской губернии. Отец — бессарабский дворянин Илья Матвеевич Зилоти (1830—1895), мать — Юлия Аркадьевна Зилоти (в девичестве Рахманинова, 1835—1925). По материнской линии — двоюродный брат С. В. Рахманинова, а также его преподаватель в Московской консерватории.
В возрасте восьми лет Александр Зилоти поступил в Московскую консерваторию, где учился в классе Н. С. Зверева по фортепиано, затем перешёл в класс директора консерватории — Н. Г. Рубинштейна. Одновременно изучал теорию музыки у П. И. Чайковского, став впоследствии его другом. После окончания консерватории брал частные уроки у Ференца Листа.
Отец композитора, Василий Аркадьевич (1842―1916), происходил из дворян Тамбовской губернии. Семейное предание ведёт происхождение рода Рахманиновых от «внука молдавского господаря Стефана Великого» Василия, прозванного Рахманиным.
Саар — река во Франции и Германии, правый приток Мозеля. По ней названа немецкая земля Саар. Длина 246 км, из них 126 км приходится на Францию, 120 км — на Германию. Река берёт начало в горной системе Вогезов, при слиянии двух рек — Белого Саара и Красного Саара. Течёт через Саарский угольный бассейн, Впадает в Мозель выше г. Трир.
Трирский собор Святого Петра.
Ма́ртин Лю́тер (10 ноября 1483, Айслебен, Саксония — 18 февраля 1546, там же) — немецкий христианский богослов, инициатор Реформации, ведущий переводчик Библии на немецкий язык.
В рамках богослужебной реформы ввёл общинное пение строфических песен на немецком языке, позже названных обобщённо протестантским хоралом. Всего Лютеру приписывают сочинение около 30 хоралов. Стремясь к простоте и доступности богослужения, Лютер установил новое общинное пение строго диатоническим, с минимальным распевом (использовал преимущественно силлабику) — в противовес григорианскому хоралу, в котором много пышной мелизматики, требующей профессионализма певчих. Месса и службы оффиция (прежде всего вечерня с магнификатом), унаследованные от католиков, распевались как на стандартные латинские тексты, так и по-немецки. При этом заупокойную мессу и другие пышные ритуалы, которые практиковались католиками в богослужении об умерших, Лютер упразднил.
Ганс Сакс (Ганс Закс; нем. Hans Sachs; 5 ноября 1494, Нюрнберг — 19 января 1576, Нюрнберг) — немецкий поэт, мейстерзингер и драматург. Сторонник и популяризатор идей Реформации.
Гансу Саксу приписывают авторство тринадцати сохранившихся мелодий-моделей, или «образцовых тонов» (нем. Meistertöne), на которые распевали (по принципу контрафактуры) стихи не только Сакса, но и многих других мейстерзингеров.
Малага была основана финикийцами в VIII веке до н. э., что делает её одним из древнейших городов Европы.Часто как этимон указывается финикийское слово, обозначающее «соль» (сравн. ивр. mélaḥ, араб. milḥ). Лингвистически наиболее приемлема теория, которая отмечает форму семитского корня *m-l-k. Баал-Хаммон — божество западносемитской мифологии, один из главных богов карфагенского пантеона.Божество сиро-финикийского происхождения, возможно, почитавшееся уже в Угарите, а позднее в Пальмире, где его имя засвидетельствовано надписями по меньшей мере с I века до н. э.
В Карфаген культ Баал-Хаммона был привезен новой волной переселенцев из Тира в VII—VI веках до н. э. Бетели с его именем встречаются с VI века до н. э., вскоре появляются изображения бога в типичном переднеазиатском стиле — мощного бородатого старца в длинной, часто плиссированной одежде, восседающего на троне, обычно украшенном керубами. На голове божества высокая коническая тиара с пелериной, либо корона из перьев, правую руку оно поднимает в благословляющем жесте, в левой держит посох с навершием в виде шишки сосны, либо одного или трех хлебных колосьев. Рядом с головой часто помещается солнечный диск, иногда с крыльями, как на египетских барельефах.
Статуя Баал-Хаммона. Музей Бардо, Тунис.
Баал-Хаммон почитался и в других финикийских и карфагенских колониях на западе Средиземноморья. Страбон упоминает храм Крона в Гадесе, вероятно, такой храм был и в Малаке, на монетах которой над изображением храма стоит надпись šmš («шамаш»).
«Комические и шутовские типажи, т.е. Арлекин и другие, должны быть с вычурными манерами представлены в танцах и в особо фальшивых и смешных позах. Не подобает, например, чтобы Скарамучча, Арлекин, Скапен или Пульчинелла танцевали менуэт, сарабанду, куранту или же интродукцию; каждый из них обладает своей комической или шутовской манерой; так, например, Скарамучча ходит, делая большие смешные шаги, которым было бы трудно подражать...» (G. Lambranzi: Scuola de baut teatrali.) Миклашевский К. "La commedia dell'arte".
Малагенья (исп. Malagueña) — один из традиционных стилей фламенко, вышедший из раннего фанданго района Малага, песня имеет восточные (арабские и африканские) корни. Народная по происхождению, малагенья стала стилем фламенко в XIX веке. Песенная мелодия обычно не используется для танцев в связи с тем, что не имеет чёткого постоянного ритмического рисунка, её относят к типу «свободных песен» (cante libre). Однако малагенья славится богатой мелодией с использованием микротонов.
Возникший в районе испанского порта Малага (Андалусия, Испания), вердиалес за свою основу взял испанский народный танец — фанданго (поэтому его иногда называют также Малагское фанданго). Крестьянское происхождение данного стиля значительным образом повлияло на манеру его исполнения. Исполняемый в основном в Ми-мажоре (реже в Ля-миноре), вердиалес имеет 12-дольный ритмический рисунок, схожий с солеаресом и булериасом. Инструментальная группа традиционно состояла из скрипки, тамбурина, 2—4 гитар, как минимум, 2-х тарелок, кастаньет, иногда присоединялась и мандолина. По мнению специалистов фламенко, вердилес — наиболее ранняя форма фанданго в Малаге, а возможно, и всего фанданго Андалусии. Существует мнение о том, что «Малагское фанданго — самое древнее фанданго в истории Испании».
Продолжаем знакомиться с книгой Тома Холланда "Доминион. Становление мышления Запада."
Ссылки на предыдущие части: 1 2 3 4
Коротко: чума и войны напомнили об Антихристе. Гуситы разбудили Лютера. Лютер развернул революционную агитацию. После этого покоя не было: Писание стали толковать, кто во что горазд. Папство теряло страну за страной. Но были и приобретения. По дороге познания, указанной Абеляром, шли новые и новые первопроходцы.
Огонь революции, зажжённый на рубеже тысячелетий в процессе реформ, успокоился. Папские порядки устаканились. Многие уже не могли распознать дух перемен в церковных иерархиях, которые венчали временами аж трое конкурирующих пап. Меж тем треть христиан умерла от чумы. Войны опустошали королевства. Новая мусульманская держава турок-осман поднялась на Востоке.
Всё это указывало на неодобрение небес и толковалось многими как необходимость перемен. Популярнейшие проповедники обвиняли погрязшие в богатстве монастыри и призывали к возвращению к простоте ранних христиан. Все беды были неспроста: они возвещали о приходе Антихриста. На пражских улицах его агентом назывался не кто иной, как сам Папа. Противостоять силам зла взялись гуситы - сторонники Яна Гуса. Мужественный борец против папства и за первозданную чистоту веры был вызван императором Сигизмундом на ковёр. Вызван и сожжён на костре, несмотря на гарантии неприкосновенности. Утихомирить мятеж этим не получилось. Появились табориты.
В отличие от раздавленных катаров, у них был способный полководец, который прослыл непобедимым. Снова и снова королевские силы были вынуждены убраться. Не помогло даже, что стрела поразила его остававшийся зрячим глаз. Когда Ян Жижка, наконец, заболел, уже вся Богемия находилась под властью Табора. Народный герой завещал скормить своё мясо падальщикам, а из кожи сделать барабан, чтобы тот наводил ужас на врагов.
Табориты с нетерпением ждали неминуемого возвращения Христа и старательно уничтожали символы привилегий в своих владениях. Но Спаситель не пришёл. А короли остались. Радикализм стал стираться. В 1434 году их разбили более умеренные гуситы. Через два года они уже не противились новому конкордату с Папой.
Тучи продолжали сгущаться. Второй Рим - Константинополь - пал под ударами осман. Нога мусульманина ступила на землю Италии. Францисканский монах Йохан Хильтен напророчил падение Европы под власть турок. Которые, впрочем, потом обратятся в христианство.
Но не всё было так плохо. Изабелла с Фердинандом закончили Реконкисту и снарядили Колумба в плавание на поиски новой дороги к богатствам Востока. Новый путь в Индию был открыт. В Вест-Индию, если точнее. Как Земля Обетованная была дана Господом в руки детей Израиля, так и Новый Свет достался Испании. Благая весть переправилась через океан. Старые храмы индейцев, в которых лилась человеческая кровь, сровняли с землёй.
Борьба за умы шла и в Старом Свете. После мусульман настала очередь евреев. Им было сказано или обратиться, или свалить из Испании. На той стороне океана каналы Теночтитлана заполнились трупами. Однако самыми быстрыми и жестокими убийцами были не сами испанцы, а микробы, ими принесённые. Богатства порабощённых индейцев не принесли славу Господу, а были потрачены на войны испанских королей.
Как результат, испанцы без стеснения могли сравнивать свою империю с Римской. Угнетение индейцев они оправдывали словами не отцов Церкви, но Аристотеля.
Раб... будучи человеком, по природе своей принадлежит не себе, а другому.
И всё же в стае волков были и овцы, такие как Каэтан. Тот в традициях Алкуина говорил, что обращать надо не войной, а лаской.
Папство перестало нетерпеливо ждать Христа. Наступило время долговременных инвестиций. В 1506 году был заложен новый, невиданный храм на месте старой базилики святого Петра.
Строительство требовало немалых средств. Их взимали по всей Европе. Методы, которыми это делалось, нравились далеко не всем местным, включая духовенство. Один монах из Виттенберга публично выразил своё несогласие. Он написал свои 95 тезисов. Тезисы быстро разошлись по рукам: помогло недавно изобретённое печатное дело.
Каэтан призвал Лютера на собор в Аугсбург одуматься. Тон его слов был спокойный, нежный. Но голос всё возвышался. Для него всё было ясно: нет спасения вне Церкви. Но Лютер презирал и папство, и каноны, и самого Фому Аквинского. Только Святое Писание. Кардинал потерял терпение и изгнал Лютера до тех пор, пока не покается. Лютер поймал его за язык. Теперь, когда он был избавлен от монашеской клятвы, настала пора проповедовать новое, личное понимание религии.
Сроку на покаяние было два месяца. После этого было предписано явиться в Вормс на ковёр к императору Карлу Пятому. Пришёл. Увидел. Не покаялся. Более того, открыто отверг все претензии духовенства. Он признавал только понимание Святого Писания, открытое ему Духом Божиим. Император развеял его надежды, встав на сторону Папы. Лютера прокляли как еретика. Но Карл был человеком слова, в отличие от Сигизмунда. Ему дали три недели до того, как начнут на него охоту.
С потерей Императора не всё было потеряно. У Лютера оставался простой народ. И кое-кто поважнее. На обратном пути в Виттенберг его выкрали и заточили в замок. На самом деле в его же интересах о безопасности позаботился Фридрих Саксонский. Патрон снабдил Лютера надёжной охраной и завесой молчания. На кону была независимость от папства.
Конечно, сидеть взаперти мало кому нравится. А тут ещё дьявол в обличье пса. Пришлось выбросить его в окно. Но великий реформатор нашёл себе достойное занятие. Новый Завет был переведён с латинского на простой, народный язык. В сочетании с книгопечатанием это проложило дорогу Слову Божьему в сердце каждого мирянина.
Лютер выпустил джинна из бутылки. Проблема была в том, что Святое Писание открывалось Духом каждому по-своему. Ожили мечты рабочего и крестьянина простого мирянина о всеобщем равенстве и братстве. Крестьянские восстания всколыхнули Германию. Восставшие нашли себе подобающих предводителей наподобие Томаса Мюнцера. Лютер был не в восторге. Он знал, насколько он обязан сильным мира сего, которых он в свою очередь наделил независимостью от Святого Престола. Его вердикт был короток:
Лягушкам нужны аисты.
В то время, как Генрих Восьмой "по семейным обстоятельствам" освободился от власти пап, на той стороне Ла-Манша, в Мюнстере, король иного рода тоже воспользовался учением Лютера для своих целей. Ян Бокельсон установил правление без дворцов и парламентов. Духовный наследник анабаптистов и Мюнцера читал Библию по-своему, уничтожая изображения и устанавливая общую собственность и полигамию. Терпеть их долго не стали. В июне 1535 года Мюнстер пал под ударами объединённых сил лютеран и католиков. Яну вырвали язык после пытки калёным железом. Его оставили гнить в клетке, висящей на всеобщем обозрении в Мюнстере по сей день.
Лютеранская знать не примирилась после этого с католическими королями. Они сомкнули свои ряды и провозгласили в 1529 году формальную Протестацию. Отныне в Империи и за её пределами называли протестантами. Карл Пятый их разбил, но дух Реформации не угас. Наиболее внушительную попытку построения ковчега, способного выдержать ветры и шторма эпохи, совершил Жан Кальвин. Его приютила разодранная склоками Женева. Оружием Кальвина было слово. Со своей кафедры он провозгласил о трудном пути спасения для немногих и установил строгую систему для поддержания жизни в коммуне в гармонии с Божьим промыслом. За всем следили специальные люди: министры, учителя, дьяки, и, конечно, пресвитеры. Пощады не было никому – ни прогульщикам воскресных месс, ни преступавшим написанных Кальвином правил. Консистория зорко следила за теми, кто не разделял кальвинистскую теологию. Но преследуемым протестантам со всей Европы была широко открыта дверь и шанс на спасение. Гостеприимство и благотворительность кальвинистов распространялась даже на евреев.
Дело Кальвина пустило корни и в Нидерландах, где оно послужило мотиватором в борьбе за независимость. И в Британии, где духовенство не захотела после Марии Тюдор оставаться в папской иерархии и стремилось жить в духе заветов Кальвина. Их звали пуританами. Спустя век после Лютера простестанты смогли стать наследниками революции, которая чрезвычайно преобразовала христианство. Если Господь открывался в личном опыте каждому верующему, то тем более его можно было открыть во внушительной сложности космоса. Для осознании подлинных чудес папство оказалось ненужным.
Семнадцатый век вошёл в историю страшной Тридцатилетней войной. И хотя оплот протестантов, Прага, пала, война не окончилась. Вовлекались всё новые игроки. Лишь Нидерланды старались остаться над схваткой и по мере сил обогатиться на людском горе. Лейден, ставший прибежищем кальвинистов, показался недостаточно чистым пилигримам из Британии. Они пошли дальше, через океан. Новая Англия стала для них Землёй Обетованной. В этой земле они стремились делать всё по ветхозаветному образцу. Ветхий Завет они брали себе в обоснование, и когда резали и жгли индейцев в их вигвамах. Господь карал и врагов Израиля, да.
На другой стороне Земли долгом местного Императора было поддержание космической гармонии. А для этого было необходимо точно предсказывать движения небесных тел. В древних таблицах были ошибки. В 1592 году затмение наступило на день раньше предсказанного. Надо было что-то делать. К делу подключили чужеземца по имени Иоганн Шрек. Он выиграл состязание с придворными астрономами. Неудивительно: когда работают иезуиты, они делают на совесть. Они впитывали, как губка, чужие культуры и приносили чужеземцам пользу. Католичество было в кризисе, на который был найден ответ: орден Иисуса. Те, кто в него вступали, обязались соблюдать бедность, целомудрие и подчинение. Кто-то из них выбирал мученичество. Кто-то – просветительство. А кто-то нёс Благую Весть в дальние страны. В Мексике они вступались за индейцев, которых конкистадоры за людей не считали. В пику Аристотелю Лас Касас считал, что каждый смертный имеет права, дарованные им Господом. Он их называл Derechos humanos. Права человека.
Китай – не Мексика.С китайцами нельзя было общаться сверху вниз. Они не уступали практически ни в чём. Здесь нужна была другая стратегия. Путём иезуитов стало ненавязчивое вплетение христианства в тысячелетнюю культуру с её вечным круговращением пяти элементов, светлого и тёмного начал. Параллели учений Христа и Конфуция воодушевляли их. Были успехи и обращённые. Но задача оказалась слишком трудна. Даже создать школу астрономов было затруднительно. У китайцев не было свободных университетов. Знание было элитным. Иезуиты же твёрдо были уверены в том, что Господь открывается посредством свободного изучения философии природы.
Этот дух познания они унаследовали от Абеляра. Учитель Шрека Галилей добился звёздной популярности у себя в Италии. Сам будущий Урбан Восьмой посвящал ему стихи. Однако не всем нравилось его презрение к Аристотелю и птолемеевой геоцентрике. Ведь в Библии можно найти места, где Солнце останавливается и мир неподвижен. Галилей советовал толковать эти места иносказательно. Он жутко прокололся. Ибо не ему было даровано право толкования Священного Писания. Святая Инквизиция, затягивающая гайки в свете нашествия турок с Востока, а протестантов – с Севера, не дремала. Тут и сам Урбан был в силах лишь заменить тюремную камеру домашним арестом.
Китайцы в свою очередь быстро просекли, что изучение законов мироздания бросает тень на его божественность. Новое поколение чиновников заковало иезуитов в кандалы, и только лишь неожиданное землетрясение отвратило смертный приговор. А потом снова начались траблы с предсказанием затмений. Прошло четыре года, и астрономы с Запада снова заняли своё место при дворе Императора.
Путь познания был неизбежен. Галилей мечтал о тех, кто придёт ему на смену и откроет дорогу к новой науке, к новому, невиданному знанию. Открылась не одна, а много дорог. Но все они имели своим началом Христианство.