В красном
Сначала ты пишешь что Галина это та которая в красном, а потом выпускаешь газету черно-белой
Сначала ты пишешь что Галина это та которая в красном, а потом выпускаешь газету черно-белой
Районная газета «Пламя» в Белгородской области написала в ноябре 2023 г. статью о сотруднице полиции, приуроченную ко Дню полиции, однако в заглавии «Совсем не так, как в кино», буква «в» в первом слове из предложения выпала. Статья и заголовок женщине следователю понравились, но ее оскорбила реакция читателей с насмешливыми откликами от интернет читателей. Она подала иск к газете о защите чести и достоинства и деловой репутации на 2 млн рублей. Несмотря на извинения редакции и опубликованное сообщение о технической ошибке в следующем номере, женщина настаивала на рассмотрении судом иска. Суд назначил лингвистическую экспертизу, но она не нашла оснований для удовлетворения иска в связи с отсутствием в заголовке негативных или оскорбительных сведений. Более того, суд обязал истицу компенсировать расходы на экспертизу в размере 28 тыс. рублей и судебные расходы реакции. Комментируя событие, медиаюрист Светлана Кузеванова, которая представляла интересы газеты в суде, сообщила, что «От ошибок никто не застрахован, а слушать, что говорят злые языки, дело совершенно неблагодарное и бессмысленное». По ее мнению, «надо подумать хорошо прежде, чем идти в суд, оценить здраво перспективы, наличие законных оснований для обращения, а не писать иск на эмоциях и в слезах — это вывод, который нужно сделать всем после этой истории». Ссылки:
Честно стырено из ВМС
Здравствуй редакцыя и все люди добрыя
Пишет Вам женщина справедливая, но строгая
Я женихов, таких повидала на своем веку
Злая на них, ух, смолола бы в муку!
Приехала на смотрины, а он пьяный меня встреча-ат
Самогонку вонючую в чашку немытую налива-а-т
И хозяйство свое мне показывает – одна срамота
Кожа да кости, я имею ввиду, конечно, кота
Кстати, дом его стоит давно без крыши
Там теперь бегают только крысы и мыши
А сам он с котом в собачьей будке живет
Видать съел когда-то Шарика в голодный год
Говорил мне разные любезности на хранцузском
«Же не манж пас си жур» - кстати, как это по русски?
Короче, жалкий, дрожащий, а голодный как саранча
А я женщина русская, добрая… Как дала с левой леща!
Накормила, заставила его умыться, побриться
Извела блох, осмотрела – да, ниче! В хозяйстве сгодится.
Мужиков ведь, нонче, совсем мало осталось
А этого воспитаю, так будет помощь в старость
Да и он без женщины не сможет прожить
Коты и кошки, чё ли, будут его мышами кормить?
Вы, дорогая редакцыя, поищите еще мужыков на раёне
Может найдется кто-нить , моей подруге Матрене.
Засим откланиваюсь. Благодарим вас, мой новый муж и я
Верная читательница журнала «Моя семья»
Однажды карикатуриста Аристарха Афанасьева вызвал к себе на ковер главный редактор. Аристарх был умным человеком и понимал, что такой вызов посреди рабочей недели ничем хорошим ему не светит. И начал перебирать все косяки, о которых могло узнать начальство. Трахнул секретаршу Светку на столе в приемной? Ну так камер там нет, это проверено еще с колумнистом Пашкой, когда год назад они напились в этой же приемной до чертиков. Потом неделю ходили вжав голову в плечи, но репрессий не последовало...
Тогда за что? Наверное, за систематические опоздания? Так вроде за них Аристарх уже отстрадал начальственным криком и лишением премии. За несерьезное отношение к делу? Несерьезное отношение к делу — основная задача карикатуриста. Не будет же никто требовать от придворного шута носить пиджак с бабочкой и не ковырять в носу.
Аристарх шагал в страшный редакторский кабинет и ничего не мог понять. Не награждать же его будут, в конце концов. День рождения в этом году уже был, а в следующем еще нескоро будет. Хорошего он ничего не сделал. так что награждать особо и не за что. Премию за ответственную работу карикатурист Афанасьев видел в последний раз четыре года назад и то когда работал грузчиком на складе.
Так ничего и не придумав, Аристарх два раза робко стукнул в тяжелую дубовую дверь и просунул в щель длинный нос:
— Прстт, вызывали-с? — Аристарх сам удивлялся, откуда брались заискивающие нотки в голосе при общении с руководством. Он тренировал связки, репетировал перед зеркалом гордую речь, но весь налет независимости неизменно слетал у висящей на двери таблички «Скворцов В. В. главный редактор»
— А, Афанасьев! — неожиданно обрадовался Скворцов В.В. щели с торчащим носом. — Заходи скорей, заходи, заждался уже!
Афанасьев осторожно протиснулся в кабинет и замер на пороге.
— Садись, садись, родной, — продолжал радоваться редактор, — дело у меня к тебе есть.
Аристарх, наполняясь все более неприятным предчувствием, присел на краешек стула.
— Вызывали?
— Да, Арик, вызывал, — посерьезнел редактор. — Вызывал, мой дорогой. Есть у меня неприятные для всех нас новости. Пришел приказ сверху о твоем увольнении.
Аристарх побледнел, посмотрел на потолок, теряясь в догадках, откуда «сверху» могли прислать указание главному редактору, который и так вроде самый верх. В голове пронеслись самые ужасные мысли. Увольняют. Допрыгался. За что? Неужели из-за Светки? Да нет, сверху же, откуда бы они знали. Потому что пьяным валялся в парке? Так вроде сержант вытрезвителя обещал на работу не сообщать. Сообщил все-таки, гад плешивый? Вот сука! Или не сообщил?
Тогда за что? За карикатуру на депутата Хуликова? Так я же рисовал его среди своих, на клочке вчерашней газеты. Похоже получилось, зарраза. Хуликов особенно удавался: метла вместо прически, поросячьи глазки, щеки, свисающие на плечи. Очень похоже, много у Хуликова узнаваемых черт. Чертов... Чертей? В общем, похоже. Смеялись все. Витька-репортер смеялся, Иванов смеялся, обозреватель насущных вопросов. Светка опять же, для нее и рисовал, кочевряжился, впечатление произвести хотел. Кто-то из них и сдал, суки. Подсидеть хотели? Да ну, бред, кому нужна должность карикатуриста на полставки. Но за что тогда?
— Афанасьев! — повысил голос Скворцов, — ты тут? Ты с нами?
— Да-да, простите, — засуетился Аристарх, заерзал на кресле, — отвлекся. А кто? За что?
— Да в сущности ни за что, — уткнулся в бумаги редактор. Видно, что тема ему тоже не нравилась. Гораздо приятнее нанимать на работу царским жестом, чем увольнять и становиться мерзавцем в глазах пусть даже и бывших сотрудников. — Говорят, Арик, что ты рисуешь одинаково. Что стиль твой изжил себя. Непохоже. Не ярко. Не раскрываешь суть. И шаржи твои с карикатурами всем уже приелись. Нужно свежее дыхание, свежий подход.
— Как это — свежий? Не понял, — запутался Аристарх, — Рожи те же, а подход свежий?
— Ну вот в том и дело. Слишком те же у тебя рожи, слишком одинаковые. Кого бы ни рисовал, а получается Хуликов. Решили, в общем, Арик, взять молодого талантливого художника на твое место. Кстати, познакомьтесь — Михаил Петухов, студент пятого курса худфака, — Скворцов повел рукой в дальний угол.
Аристарх с удивлением увидел сидящего на стуле худощавого молодого человека в сером пиджаке и слегка поблескивающих круглых очках. Молодой человек сидел неподвижно и настолько сливался с обстановкой, что был практически незаметен. Однако после слов Скворцова подскочил, как на пружинке, кинулся к Афанасьеву, обхватил его обмякшую ладонь и начал неистово трясти:
— Здравствуйте, здравствуйте, Аристарх Евгеньевич. Вениамин Вениаминович много про вас рассказывал. «Вениамин Вениаминович? — растерянно соображал Афанасьев. — Кто это? А, Скворцов, точно. Вениамин Вениаминович. Ишь ты, падла! Вениаминович он»
— Нам очень повезло с Петуховым. Он талантлив и перспективен. Еще полгодика — и его бы в Москву забрали. Такие кадры без работы не засиживаются, — растекался благодатью Скворцов. — У меня к тебе просьба есть, Афанасьев, по этому поводу.
«Просьба у него, у пидора, — продолжал наливаться ядовитыми чувствами Афанасьев, — Еще наглости хватает. Устроил тут птичник. Скворцов, Петухов. В бухгалтерии Куликова сидит. Дятлова не хватает для комплекта. С Удодовым. Ну ничего, время есть, соберет еще птицефабрику, ссука»
— Конечно, Вениамин Вениаминович, какая? С удовольствием выполню. — Аристарх презирал себя за лизюблюдство, но ничего поделать не мог, это было выше.
— Поднатаскай немного Михаила, Арик. Ты у нас человек опытный, знающий. А он хоть талантливый, но пока молодой, не знает, что к чему. Поможешь?
==================================
— Еб твою мать, Миша, — с молодым Афанасьев мог позволить себе не сдерживаться, — Кто тебя рисовать учил? Кто ведет так линию? Вот тут должна быть законченность конструкции, не надо этой вот неопределенности. Понял? А щеки у тебя слишком маленькие получились. У него же вон какая рожа, сразу в глаза бросается. Чтобы было смешно, надо особенности и недостатки возвести до абсурда. Щеки — вот, чтоб на плечи свисали. Глазки маленькие — делай еще меньше, вот закорючки просто крошечные вместо глаз. Волосы торчком — пусть торчат еще больше, чтобы вот прямо взъерошенные. Чтобы взрыв. Понял?
Михаил сопел, соглашаясь, и послушно дорисовывал. Аристарх вздохнул, окинул взглядом свой уже бывший кабинет в закутке возле архива. Долил в грязный граненый стакан остатки водки из чекушки. Ахнул. Чего сейчас бояться-то, и так уволили. Занюхал рукавом. Так, денег еще вроде рублей двести мелочью оставалось. Надо дойти до верстальщика Рябинова, он еще пятьсот должен, пусть отдает. Хватит на две поллитры и запивон. Жить можно. Позвоню Жбанкову, фотокору, он сегодня на выходном, выпить согласится. Может и у него чего будет... Живем, короче. Афанасьев еще раз тоскливо оглядел рабочее место и махнул рукой: ну и хрен с ним.
=================================
Утро началось не очень. Глаза не хотели раскрываться, внутри груди раскручивался какой-то волчок, в уши забивался непонятный и очень раздражающий звон. Аристарх разлепил веки, с отвращением посмотрел на скомканные несвежие простыни, сброшенную на пол подушку. Голова болела.
Афанасьев попытался сесть. Желудок тут же кинулся к горлу, внутренний волчок мгновенно набрал скорость и постарался центростремительной силой выбросить остатки вчерашней закуски наружу. Аристарх даже хотел сблевать, но сдержался в последний момент: на полу, свернувшись клубочком, дрых Жбанков. Тут же беспорядочно валялись пустые бутылки из-под водки и почему-то коньяка.
«Ну мы, бля, и гульнули, — с трудом ворочая мыслями, подумал Аристарх. — Даже не вспомнить сразу, что и как. Вроде же было всего два пузыря. И денег рублей триста. Как это раскрутились... Еще и коньяк... Не ограбил никого, надеюсь...»
Сфокусироваться карикатурист не мог. Вспомнить подробности тем более. Вроде ходили к Светке. Потом вроде ходили гулять. С кем-то знакомились. С кем-то активно ссорились, а потом столь же бурно мирились. Какие-то люди, какие-то лица. Жбанков опять же тут лежит. Затошнил все, скотина. Похмелиться бы. Пустые бутылки все...
Единственную бутылку с остатками живительного бухла Аристарх вытянул из рук похрапывающего Жбанкова. Пьянь пьянью, а последний артефакт постарался присвоить. Хер ему, обойдется. Людям нужнее будет. Аристарх трясущейся рукой вылил остатки в стоящую рядом кружку, ахнул залпом. Главное — не сблевать, помнишь? Держись, родимая, держись. На вот тебе половинку огурца соленого следом, чтоб придавило тебя в желудке. Ну вот, пошла. Улеглась вроде. Теперь не сблюю. Щас полегче должно быть... Да что это за звон такой?
Аристарх посмотрел в сторону раздражающего звука. А, мобильник. Надрывается, зараза, уже минут десять. Карикатурист цапнул не глядя гаджет со стола, нажал на зеленую кнопку приема вызова:
— Але.
— Афанасьев? Это ты? — донесся из трубки смутно знакомый голос. — Алло, это ты?
— Я, бля... Это кто? — язык не повиновался. Хотелось прекратить разговор, вышвырнув мобилу в окно.
— Нажрался уже? С похмелья что ли? Ну ты даешь, силен, ничего не скажешь, — казалось, абонента по ту сторону ничем не смутить.
— Кто это? — повторил вопрос измученный карикатурист.
— Это Скворцов. Вениамин Вениаминович, главный редактор.
— Ох, епт, — поморщился Аристарх, — Че надо? Я же уволен...
— Ты это... Приходи на работу давай. Мы тебя восстановили.
— Куда восстановили, — тупо промямлил Аристарх.
— На работу. В издание. Карикатуристом. Приходи давай, как очухаешься. Желательно сегодня. Надо договор подписать. Жбанкова захвати, явно же рядом с тобой трется. Сколько можно уже прогуливать. А то уволю его. Слышишь? Скажи — уволю на хрен. Почти неделю пропили, куда это годится?
— Какую неделю...
— Какую... Такую! Ты когда от нас ушел? В пятницу. А сейчас среда, три часа почти дня уже. Вот и считай, пять дней пропили.
— А чего это вы меня восс... восста... встано... Короче, а че это я опять на работу? — пазл в больной голове не желал складываться. Вопросов оставалось много. — Там же этот.. Михуил. Петухов. Талантливый который.
— Да ну его, — погрустнел Скворцов, — не сработались мы с ним. Зарплату, понимаешь, хочет большую, а рисовать толком и не научился. Кого ни нарисует, все Хуликов получается. Лучше уж мы тебе платить будем, свой как-никак.
Когда работала литературным редактором в издательстве, у нас косяков в разных изданиях каждый месяц хватало на то, чтобы раз в полгода выпускать номер из одних косяков и приколов. Наши так и говорили: опять слона не заметили.
Помню, какой-то уральский завод заказал на свой юбилей глянцевый журнал о своей истории и успехах. И, как часто заказчики это любят делать - готовность срочная!!!! "Вчера"!! Сверстали реактивно.
Ну и ржач был после выпуска - на каждой странице по косяку. Сидит пара на старом черно-белом фото: тетка и дядька, и подпись: "Одни из основателей завода, семья (условно) Криворотовых: Кузьма Криворотов и Марфа Кривоглазова.
Или: "Первые рабочие плавильного цеха" - а на фото толпа монашек зенки таращит.
Но смешнее всего был журнал с частными обьявлениями - там креатив заказчиков улетал в космос: "Приму на работу водителя. Стаж. Звонить 5 лет", "Приглашаем педагогов с дошкольным образованием", "Требуются женщины на мясо", "Меняю баян на костыли"...
Тогда этот вызов для вас! Мы зашифровали звездных капитанов команд нового юмористического шоу, ваша задача — угадать, кто возглавил каждую из них.
Переходите по ссылке и проверьте свою юмористическую интуицию!
Есть у меня приятель, с которым живём в соседних городах (2 часа езды). Дружим... периодически спрашиваем как у кого дела? Вот сегодня и я спросил, как он: