p92125

Выдержка из «Большой Галактической Энциклопедии».

САПШИМ (самоназвание см. в Приложении № 3), разумная форма жизни, основанная на боре и гелии. Внешний вид – облако разреженного газа без цвета, вкуса и запаха в форме приплюснутого диска диаметром от 480 м до 710 м. Колонии С. обитают в открытом космосе, вдали от звездных систем. Существуют, впитывая излучение звезд. Наделены четырьмя чувствами – осязанием, восприятием масс, определением химического состава, ощущением потока фотонов. Высокоразвиты, очень любопытны и чрезвычайно могущественны, но почти не разбираются в жизни планетарных биологических видов.

Отрезок времени 1.02.585.344.61

Прибыл на третью планету небольшой желтой звезды. Для разумных существ местные природные условия совершенно невыносимы (очень жарко и влажно, огромная сила тяжести, очень высокое давление, густая ядовитая азотно-кислородная атмосфера и т. д.), однако некоторые примитивные жизнеформы все же сумели приспособиться к этому кошмару. Это по большей части микроскопические сверхплотные организмы, состоящие из углерода, водорода, кислорода, азота и, в меньшей степени, других элементов.

Отрезок времени 1.02.585.344.67

Совершил предварительный осмотр планеты. Потрясает изобилие жизнеформ. Химический состав у них более или менее однообразен, но количество существующих вариантов, кажется, просто неисчерпаемо. Все без исключения – чрезвычайно мелкие, но одни все же крупнее других. Масса наиболее крупных воспринимается даже без специального напряжения дрэжей. Самых мелких я, напротив, не могу воспринять даже на предельном напряжении.

Ясно, что уделить достаточно времени всем видам будет совершенно невозможно. Полагаю, следует выделить три-четыре наиболее интересных (из числа крупнейших, конечно) и пронаблюдать за ними углубленно.

Отрезок времени 1.02.585.344.70

Условно разделил туземные жизнеформы на подвижные и неподвижные. Неподвижные не вызывают большого интереса – судя по всему, для подвижных жизнеформ они являются чем-то вроде питательной субстанции. Среди подвижных же выделил два особенно интересных вида. Первый был мною назван «гигантом веретенообразным». По сравнению с другими местными жизнеформами это действительно самый настоящий гигант. Все они обитают в жидкости, состоящей из водорода и кислорода, – эта жидкость покрывает примерно семьдесят процентов планеты. Большую часть жизни они движутся у поверхности – довольно хаотично и, по-видимому, бесцельно. Полезные элементы извлекают, вероятно, из этой же самой жидкости – я не ощущал, чтобы они впитывали что-нибудь другое.

Отрезок времени 1.02.585.344.73

Чрезвычайно заинтересовался вторым выделенным видом. Он далеко не так велик, как гиганты, но зато очень распространен – я насчитал свыше шести миллиардов особей. Такое впечатление, что ими покрыта вся твердая поверхность планеты. Назвал их «двуногами прямоходящими» – из-за основного способа передвижения.

У этих существ четыре конечности, две из которых являются ногами-движителями, а две другие – манипуляторами. Они используются для выполнения разных действий. По здешним меркам двуногов можно назвать настоящими царями природы – они подчинили себе многие другие жизнеформы, используя их в качестве полезных элементов и транспорта. Полезные элементы они извлекают из таких же углеводородных жизнеформ, что и сами, но для транспорта приспособили совершенно иные жизнеформы, в чьем химическом составе преобладают различные металлы.

Поскольку без присутствия двунога в своем чреве металлические жизнеформы неизменно неподвижны, можно сделать вывод, что эволюция превратила их в несамостоятельных симбионтов, полностью зависящих от своих углеводородных хозяев. Одни из них впитывают различные углеводородные жидкости, другие – определенные формы излучения. Многие из них очень крупны, некоторые даже крупнее гигантов, но поскольку они практически не встречаются отдельно от двуногов (разве что мертвые особи), я счел их неинтересными объектами наблюдения.

Отрезок времени 1.02.585.344.79

Полностью поглощен двуногами. Большая их часть обитает внутри крупных твердых массивов. До недавнего времени полагал их природными образованиями, однако впоследствии понял, что эти массивы двуноги сами же и строят. Восхищен их трудолюбием и старательностью – падкий на сенсации сапшим, пожалуй, даже объявил бы этих существ разумными. Конечно, этого не может быть – разум не способен зародиться в подобном крошечном сверхплотном организме. И все же наблюдения за двуногами обещают быть чрезвычайно занимательными. Избрал для себя крупный искусственный массив, внутри которого постоянно находятся сотни двуногов. С данного отрезка времени начинаю за ним постоянное наблюдение.

Харламов вышел на балкон и закурил.

– Ф-фу-у!.. – выдохнул он, пуская дымную струйку. – Ну и духотища же!

– И не говори! – откликнулась с кухни жена. – Может, отпуск возьмешь, в Сочи съездим?

– На какие шиши? – пробурчал муж. – Я еще за машину не расплатился…

– Смотри, лето заканчивается! Две недели всего осталось!

– Без тебя знаю…

Сделав еще одну затяжку, Харламов окинул вечернее небо задумчивым взглядом, и произнес:

– Эх, а красотища-то какая!.. Только что же это все-таки так душно?

– С утра парит! – поддакнула жена. – К грозе, не иначе!

– И в воздухе какая-то дымка… Даже глаза пощипывает.

– Это у тебя от дыма твоего!

– Да иди ты… Двадцать лет не щипало, а теперь вдруг ни с того ни с сего, да?..

– Вот теперь и начинается! Смотри, доиграешься, загремишь в больницу!

– Опять начала… – поморщился Харламов.

– Да, начала! Детей хоть пожалей, ирод!

– Ну, завела пластинку… Кстати, а где все дети-то?

– Мишка еще с реки не вернулся, Танюшка с подружками гуляет, а Владик… Владик…

– А Владик опять ночевать не придет, – как-то очень спокойно закончил муж. – Как обычно. Ну, паразит… Вот вернется, я ему устрою сладкую жизнь…

Супруга молча покачала головой. Муж стряхнул с сигареты пепел, вытер со лба пот и недовольно сказал:

– До чего же все-таки душно… Как будто в одеяло закутали…

Отрезок времени 1.02.585.344.89

После долгого и кропотливого изучения я могу сделать первые выводы насчет моих подопытных двуногов. Искусственный массив, в котором они проводят значительную часть времени, является чем-то вроде улья или, скорее, общей норы со множество отнорков. Двуноги то и дело покидают этот массив, разбредаясь в различных направлениях, но рано или поздно возвращаются обратно. Порой при этом их масса немного увеличивается или уменьшается, а к химическому составу добавляются дополнительные элементы.

Планета, на которой я нахожусь, обращается вокруг своей оси, поворачиваясь к своей звезде то одним, то другим боком. В то время, когда она отвернута от звезды, здесь наступает «неподвижный период» – большинство жизнеформ замирает на непродолжительный срок. Вероятно, во время этого периода жизнеформы подпитываются еще какой-то энергией в дополнение к обычному питанию. Двуноги для этой цели приводят себя в горизонтальное положение, укладываясь на небольшие предметы прямоугольной формы. Видимо, эти предметы требуются им для лучшего усвоения впитываемой энергии.

Проведем эксперимент, чтобы это доказать.

Харламов остановился на пороге и недоуменно почесал в затылке, глядя на пыльный прямоугольник на полу. Постояв и подумав, он крикнул:

– Люся!

– Чего? – отозвалась жена с кухни.

– Люсь, подойди на секунду!

– Игорек, ты котлеты с чем хочешь – с пюре или с лапшой? – спросила Люся, подходя к мужу. – Ой. А куда кровать девалась?

– А х… а я знаю, что ли?.. – развел руками Харламов. – У тебя спросить хотел.

– Я ее пальцем не трогала! Я ж вот полчаса назад заходила – была!

– И я ее вот только что… ну вот минут десять только как видел. Кто ее спереть-то мог?

– Папка! – вбежал в комнату младший сын, Миша. – У меня кровать про… у!.. И у тебя тоже.

– И у тебя пропала?! – выпучил глаза отец.

– Па-а-апа!.. – послышался вопль дочери Тани. – Куда вы мою кровать дели?! Где я спать буду?!

– Да что за хрень творится?!! – взревел раненым бегемотом Харламов.

Быстро выяснилось, что в квартире исчезли все кровати до единой. Причем случилось все буквально только что – еще несколько минут назад все было на месте.

В момент пропажи все члены семьи находились в помещениях без кроватей – отец курил на балконе, мать готовила на кухне, Таня умывалась в ванной, Миша играл в прихожей с котом, а Владика не было дома. Загадочный кроватный вор умудрился за считанные секунды буквально испарить всю спальную мебель – совершенно непонятно, каким образом можно сотворить подобное.

– Прямо мистика… – вздохнула мать семейства.

– Барабашка, что ли, поработал? – почесал в затылке Харламов.

Спали в эту ночь кое-как. Вернувшийся в одиннадцать часов вечера Владик, узнав о загадочном событии, ушел обратно – ночевать к каким-то знакомым. Впервые в жизни его отпустили без скандала, даже с облегчением. Для детей с антресолей достали две раскладушки, припасенных на случай приезда в гости родственников или друзей. Родителям раскладушек уже не хватило, поэтому им пришлось скоротать ночь прямо на полу, положив побольше одеял.

Наутро вызвали милицию. Участковый сначала не поверил в такую странную историю, даже решил, что его разыгрывают. Но раздраженные лица хозяев и пыльные прямоугольники на полу его переубедили.

Отчасти.

На ближайшие дни Харламовы одолжили у соседей еще одну раскладушку и два толстых матраса. А в конце недели пришлось отправляться в мебельный магазин. По возвращении Харламовы-старшие приобрели вид грустный и унылый – новые кровати съели изрядную толику семейного бюджета. Пришлось даже обратиться за помощью к тестю.

Но зато уже через два дня семья снова могла отдыхать спокойно.

Отрезок времени 1.02.585.344.91

Предварительные выводы полностью подтверждаются. Лишенные своих предметов для замирания двуноги вначале бестолково суетились, потом вынужденно впали в неподвижность как попало, натаскав случайных, малопригодных предметов. Судя по тому, что после этого эксперимента они двигались менее энергично, чем обычно, мы можем окончательно заключить – во время периодов неподвижности двуноги впитывают какую-то полезную энергию. Вероятно, она требуется, чтобы усвоить полезные элементы, содержащиеся в поглощаемых ими сверхплотных углеводородных сгустках.

Отрезок времени 1.02.585.344.98

Объекты эксперимента получили новые предметы для замирания, почти идентичные тем, что были забраны мной. Однако, как мы выяснили за время эксперимента, двуноги вполне способны обходиться и без этих предметов – к смерти это не приводит, хотя чувствуют себя они хуже. Отсюда мы можем сделать окончательный вывод – в процессе эволюции двуноги обнаружили, что в одних условиях впитывать энергию проще и удобнее, чем в других. Двуноги, выработавшие у себя привычку замирать на специальных предметах, двигались быстрее и энергичнее, чем остальные. У них появился дополнительный шанс выжить и дать потомство. Постепенно эта привычка закрепилась и превратилась в условный рефлекс, передаваемый из поколения в поколение.

В процессе эксперимента было сделано еще одно интересное наблюдение. Новые предметы для замирания моим двуногам принесли другие двуноги. Что это? Разумная взаимопомощь? Может быть, двуноги способны общаться между собой, делиться информацией, помогать друг другу? Конечно, нет – наличие какого-либо разума у этих крошечных примитивных существ абсолютно исключено. Но как же иначе можно это объяснить? Полагаю, ответ на это дадут последующие наблюдения за этой необычной жизнеформой.

Отрезок времени 1.02.586.001.05

Чрезвычайно интересно наблюдать за тем, как двуноги размножаются. У них это происходит не так просто и быстро, как у нас, но чрезвычайно медленно и сложно. Длительный цикл производства себе подобных начинается с очень странного и смешного процесса – два двунога слипаются воедино, производя нелепые движения, и между ними происходит обмен сложными углеводородными веществами. Насколько я понял, все двуноги делятся на два основных типа, слегка отличающиеся по внутреннему и внешнему строению. Прилагаю отражательный слепок обоих типов – как нетрудно ощутить, разница между ними невелика, но все же заметна. В процессе слипания всегда участвует один двуног типа А и один двуног типа Б. Правда, дважды я становился свидетелем слипания двуногов одного и того же типа, но, полагаю, это была какая-то случайная аномалия. Возможно, те двуноги были больными.

Значительный процент процессов слипания ни к чему не приводит, но в некоторых случаях обмен веществ заканчивается тем, что двуног типа А начинает медленно наращивать массу в центре тяжести. Процесс наращивания массы длится очень долго и иногда обрывается досрочно, но если все проходит удачно, в конце концов двуног исторгает из себя другого двунога, личинку. Личинки двуногов так крошечны, что их трудно воспринимать без сильного напряжения дрэжей.

После рождения личинка двунога длительное время остается при своем породителе. В течение этого периода она несамостоятельна, не способна передвигаться, не может питаться обычной пищей двуногов, вместо этого высасывая жидкие вещества из тела своего породителя. Возможно, при этом она оказывает на жертву какое-то гипнотическое воздействие – та не только не сопротивляется, но даже сама содействует атакующему ее паразиту. Крайне необычные взаимоотношения, хотя среди местных жизнеформ они довольно распространены.

Со временем масса личинки двунога увеличивается, в химическом составе прибавляются новые элементы, тело становится тверже и прочнее, его очертания изменяются. Личинка все чаще покидает своего породителя, удаляясь вначале на небольшое расстояние, а затем все дальше и дальше. Но пока что она регулярно возвращается – окончательное расставание пройдет еще очень нескоро. Видимо, гипнотическое воздействие по-прежнему продолжается, иначе чем объяснить явную заботу, проявляемую взрослыми двуногами к своим личинкам? Впрочем, столь слабые и неприспособленные создания, какими являются эти личинки, просто не смогли бы выжить, не гипнотизируй они своих породителей. В пользу этой гипотезы говорит также тот факт, что многие двуноги проявляют заботу (хотя и в более слабой форме) не только к собственным личинкам, но и к чужим.

Чтобы провести ряд экспериментов, я выбрал несколько подходящих объектов – как готовящихся к размножению, так и уже исторгших своих личинок. Первый объект исследования – двуног типа А, несколькими отрезками времени ранее прошедший через удачный процесс слипания, и теперь растящий внутри себя личинку. Пока что масса будущего породителя увеличилась незначительно – мне потребовалось очень сильное напряжение дрэжей, чтобы его обнаружить.

Начнем эксперимент по ускорению созревания личинки.

Зеликов проснулся от легких, но настойчивых тычков в спину. Он сонно зевнул, приоткрыл слипающиеся глаза и невнятно пробормотал:

– Шо сущилось?..

– Дорогой!!! – неистово зашипела ему в ухо молодая супруга. – Дорогой!!!

– Уфсу-су?..

– Дорогой, у меня будет ребенок!..

– Я помню, помню… Через полгода… Спи давай, завтра на работу…

– Нет! У меня будет ребенок прямо СЕЙЧАС!!!

Зеликов тупо моргнул, переворачиваясь на другой бок – лицом к любимой Нелечке. При слабом свете луны, глядящей прямо в окно, он увидел что-то большое… огромное… просто гигантское!..

Глаза мужа начали медленно выпучиваться, рот раскрылся в беззвучном хрипе. Он вскочил, будто ошпаренный, уже не чувствуя ни малейшей сонливости.

– Эт-та-та-та-та-та-та!.. – забормотал он, указывая пальцем. – Эта-та-та-та-та… Это что?! Это откуда?!

– Угу!.. – жалобно простонала Неля, поглаживая живот.

Этот самый живот, еще вчера бывший лишь чуточку больше нормального, за одну ночь увеличился до чудовищных размеров! А тут еще Зеликов неожиданно почувствовал на простыне что-то мокрое…

– Воды отошли… – растерянно произнесла Неля.

– Ты же на третьем месяце!.. – возопил муж. – На третьем!.. Только на третьем!.. Да вчера же еще ничего и видно-то не было!.. Откуда?! Почему?!

– Мне в больницу надо! – оборвала его душераздирающие вопли супруга. – Срочно!!!

– Ага… Черт!.. Я сейчас, сейчас!.. – забормотал Зеликов, лихорадочно натягивая брюки.

К счастью, Зеликовы жили через дорогу от стоянки. Не прошло и пяти минут, а взмыленный муж уже усаживал стонущую роженицу в машину.

Пробок в ночном городе обычно не бывает – автомобиль несся с огромной скоростью, не обращая никакого внимания на светофоры. Примерно на полпути бешеную гонку остановил свисток гаишника, но как только сонный милиционер увидел на заднем сиденье тяжело дышащую женщину с огромным животом, то сразу простил все прегрешения и приказал ехать еще быстрее.

Наконец Нелю увезли в палату, и усталый муж присел на стул, вытирая со лба пот. Он все еще пытался понять, как такое возможно – за одну ночь?!

– Доброго вечера, Николай Игнатьич, – подошла к нему девушка-регистратор. – Волнуетесь?

– Ум-г…

– Ну и зря. Вы не волнуйтесь, все у вашей жены будет отлично. У вас какой срок?

– Три месяца…

– Нет, вы не поняли. Я спрашиваю, какой срок беременности у супруги вашей?

– Три месяца, – тупо повторил Зеликов.

– Ну а без юмора если?..

– Да какой тут, на хрен, юмор?! – выплеснул накопившееся раздражение Зеликов. – Три месяца всего срок! Еще вчера ничего и видно-то не было!

– Вы на меня не кричите, пожалуйста, – сухо ответила регистраторша. – И хохмить тоже не надо. Тут вам поликлиника, а не «Аншлаг». Заполните анкету и распишитесь там, где галочка. Только без юмора вашего дурацкого, ладно? Ручка нужна?..

Зеликов невидящим взглядом уставился на лист бумаги и начал медленно заполнять графы. Большинство пунктов затруднений не вызвали – имя, фамилия, год рождения, прописка и так далее.

Единственный момент, над которым он чуть не разрыдался, – все тот же срок беременности. Ну что тут написать?! В то, что жене по всем правилам рожать только через полгода, не поверит никто. Он и сам-то уже не верил.

Лучше, пожалуй, соврать.

Через полчаса все закончилось. Однако Зеликов напрасно вслушивался, пытаясь различить младенческий крик.

Вышедший к нему врач скорбно покачал головой…

Отрезок времени 1.02.586.001.10

Ускоренное созревание личинки вызвало у двуногов сильную тревогу. Срок созревания постоянен и намертво закреплен в их наследственной памяти. Вмешавшись, я нарушил обычный порядок, произведя расстройство в примитивных умах двуногов. Ведомые лишь условными рефлексами, они поначалу бестолково суетились, но потом все же начали действовать так, как действовали бы без моего вмешательства.

К сожалению, эксперимент окончился неудачей – искусственно ускоренная личинка появилась на свет мертвой. В ее химическом составе не хватает многих положенных элементов. Несмотря на свою невероятную плотность, двуноги – очень слабые, легко погибающие животные. Жаль. Непродуманным вмешательством я погубил потенциальную жизнеформу, пусть и крайне примитивную.

Думаю, не стоит проводить дальнейших опытов с внутренним строением двуногов, пока я не изучу работу их организма более полно. Хотя один любопытный эксперимент я провести просто обязан. Результат обещает быть чрезвычайно интересным.

Волынский сидел на стуле, уныло глядя в спину врачу. Тот прильнул к микроскопу, то и дело пораженно цокая языком.

– Ну что, доктор? – не выдержал пациент. – Что со мной?

– Поразительный случай, Богдан Маркович! – повернулся к нему врач. – По-моему, такое не имеет аналогов в истории медицины.

– Это смертельно?!

– Не думаю… Хотя все в руках божьих, Богдан Маркович, я ни за что не поручусь… Очень уж, знаете ли, нестандартная ситуация…

– Так что со мной случилось-то, доктор?

– Вы, Богдан Маркович… как бы это выразиться-то… беременны.

Волынский моргнул. Поковырял в ухе. И вежливо сказал:

– Доктор, повторите, пожалуйста. А то мне послышалось…

– Не послышалось, – слегка виновато улыбнулся врач. – Вы, дорогой мой, беременны. Причем уже, как говорится, на сносях. Да вот сами посмотрите – ультразвуковой снимочек…

Волынский нервно хихикнул. Когда у него за одну-единственную ночь вдруг вырос огромный живот, он страшно испугался, решив, что заболел чем-то очень редким и очень опасным. На работу он, конечно, не пошел, вместо этого побежав в больницу, к двоюродной сестре.

Та, будучи окулистом, сама его смотреть не стала, но согласилась, что случай из ряда вон выходящий и записала на прием к самому профессору Зайцеву. Тому хватило двух минут, чтобы отменить все остальные дела и вплотную заняться удивительной аномалией.

– Доктор, а что же мне делать-то?! – жалобно простонал Волынский, с ненавистью глядя на свое огромное пузо.

– Что делать… – задумался Зайцев. – Вопрос, прямо скажем, концептуальный… Аборт вам делать, конечно, уже поздно… Боюсь, придется рожать.

– Рожать?! Как?!

– Да, общепринятым способом, конечно, не получится, – согласился Зайцев. – Боюсь, придется делать кесарево сечение.

– Мама дорогая… – всхлипнул Волынский. – За что?!

– Вот уж чего не знаю, того не знаю… Но вы, Богдан Маркович, не переживайте так – во всем же есть светлые стороны…

– И какая здесь?

– На весь мир прославитесь – чем плохо? Первый в мире мужчина-мать!

– Доктор, вы что – издеваетесь?!! – заорал Волынский. – Да в задницу вам такую славу!!!

– Я понимаю, вы волнуетесь…

– Да ни черта вы не понимаете!!! Выньте из меня эту пакость!!!

– Это, любезнейший, не пакость, а ваш будущий ребенок…

– Какой, иху мать, ребенок?!! Откуда он у меня мог там взяться?!!

– Эм-гм-м-м… – задумался Зайцев. – Богдан Маркович, я вам сейчас задам несколько вопросов… вы только не обижайтесь, ладно? Не кричите, не волнуйтесь, мне просто нужно проверить все возможные варианты. Хорошо?

– Ну?.. – подозрительно насупился Волынский, вытирая со лба пот. – Доктор, вы хоть окно откройте, что ли… Духотища у вас тут…

– Ум-м-м-м… как бы это сказать-то помягче… Вы, Богдан Маркович, случайно, никогда не делали операцию по изменению пола?.. Я, конечно, ничего такого в ваших анализах не наблюдаю, но…

– Нет, я не транс!.. – рявкнул Волынский. – Всю жизнь был нормальным мужиком!

– Ага, ага… И гомосексуальных контактов у вас, я так понимаю, тоже не было?

– Нет!!! Доктор, что вы вообще такое городите?! Даже если бы были… хотя не было их никогда!.. но даже если бы были… да какого хрена?!!

– Да так, знаете ли, обдумываю, как такое могло случиться…

– Не так, это уж точно!

– Ну, я с удовольствием выслушаю любую приемлемую гипотезу, – поправил очки Зайцев. – Собственно говоря, с точки зрения биологии беременный мужчина – это чистейший абсурд. У вас нет фаллопиевых труб, нет матки – зародыш просто не сумел бы развиться.

– Тем более, за одну ночь, – мрачно добавил Волынский.

– За одну ночь, да… Просто-таки феноменально… Создается такое впечатление, что кто-то внедрил вам в живот этот зародыш искусственным путем… однако я не представляю, кому и зачем понадобилось проделывать такую сложную операцию… да и возможностей таких у нашей медицины пока еще нет… М-да… Загадка природы. Если бы я не знал точно, что такое невозможно, я бы даже предположил вмешательство каких-то высших сил… инопланетян, например…

– Чушь, – буркнул Волынский.

– Да, разумеется. Но знаете, – легонько ткнул пациента в живот врач, – когда видишь перед собой что-то подобное, материалистом оставаться трудно. Тут и в непорочное зачатие поверишь, знаете ли…

Волынский скрипнул зубами и покачнулся. Зайцев придержал его за плечо, цокнул языком, приоткрыл дверь и крикнул:

– Готовьте операционную!

Отрезок времени 1.02.586.001.14

Эксперимент увенчался полным успехом. Подтверждено – личинок порождают исключительно двуноги типа А. Двуног типа Б, внутрь которого была внедрена готовящаяся к рождению личинка, сильно изменился и впал в состояние болезненной паники. Для того, чтобы извлечь из него личинку, потребовалось значительно больше двуногов, чем это бывает обычно при нормальном процессе.

Вновь мы сталкиваемся с тем, что в различных ситуациях двуноги действуют сообща, создавая впечатление разумного сотрудничества. Впрочем, то, что они являются коллективной жизнеформой, уже давно бесспорный факт, не требующий дальнейших доказательств.

Отрезок времени 1.02.586.001.16

Как мы уже выяснили, во время периодов неподвижности двуноги впитывают какую-то энергию, и в этом они подобны нам. Однако кроме этого они периодически отправляют внутрь себя различные плотные сгустки, по большей части углеводородные. Оказавшись внутри двунога, эти сгустки довольно быстро разлагаются на составляющие, и их элементы становятся частицами тела двунога.

Несомненно, причиной этому то, что все двуноги время от времени теряют свои элементы в виде различных жидкостей, периодически выступающих из разных частей тела. Чтобы не стать слишком разреженными, им необходимо восполнять утраты.

Однако необходимые двуногам элементы присутствуют вокруг них почти повсеместно. Тем не менее, они поглощают только такие сгустки, в которых этих элементов особенно много, не обращая никакого внимания на все остальные.

Как же они отличают сгустки, богатые элементами, от таких же массой и формой, но бедных? Как они определяют химический состав веществ? Мы делаем это, частично проникая внутрь определяемых предметов, но я никогда не ощущал, чтобы хоть один двуног совершил нечто подобное. Это и неудивительно – при их сверхплотной консистенции им бы просто не удалось проникнуть внутрь чего-либо плотнее жидкости.

Значит, они определяют химический состав как-то иначе. Но как? Быть может, с помощью осязания? Нет, они безошибочно различают нужные им сгустки еще до непосредственного тактильного контакта.

Как же двуноги узнают, будет ли данный сгусток полезен? Как они определяют химический состав?

Удивительно, но эту информацию двуноги получают через потоки фотонов. Двуноги вообще используют эти потоки для ориентировки в пространстве – когда их мало или совсем нет, двуног становится неуклюжим, малоподвижным. Неудивительно, что они избрали для периодов замирания именно то время, когда их планета отвернута от звезды.

Какие конкретно органы двуноги используют для ощущения потоков фотонов? Скорее всего, это крохотные полужидкие шарики, расположенные в верхней части тела. Это можно считать доказанным – двуноги, у которых я удалял эти шарики, становились крайне медлительными и постоянно натыкались на все вокруг.

Подтвердим полученные выводы экспериментальным путем.

Харламов тоскливо смотрел в стену. Он уже давно не кричал – охрип.

Он понятия не имел, что все это значит и где он вообще находится. Просто однажды утром Харламов проснулся не у себя в постели, а в этой крохотной комнатушке с голыми стенами и без малейших признаков выхода.

Куб. Пустотелый каменный куб, вот где он оказался.

С тех пор прошло уже четыре дня. Харламова замучили жажда и голод, он плохо спал и с трудом дышал. Ужасно душно.

Хорошо хоть, в потолке есть небольшое отверстие. Сквозь него поступает свет и воздух – иначе Харламов уже давно бы задохнулся. Дотянуться до этого отверстия он так и не смог, хотя первые часы только тем и занимался, что исступленно прыгал, пытаясь схватиться за край.

Но зато благодаря ему он смог отсчитывать дни – хотя какой сейчас в этом смысл?..

– Суки… – бормотал он теперь, корчась у холодной стены. – Да что ж за суки такие меня сюда…

Единственным предметом обстановки в этой камере оказался суковатый деревянный чурбак. Сначала Харламов попробовал использовать его в качестве табурета, но быстро передумал – проклятое полено наградило его кучей заноз.

Отрезок времени 1.02.586.001.20

Итак, мы убедились – без регулярного поглощения углеводородных сгустков двуног слабеет и замедляется. Их химический состав он определяет чрезвычайно точно – в углеводородном сгустке, положенном мной в коробочку к двуногу, имеются многие необходимые ему элементы, но двуног к нему даже не притронулся. Следовательно, для правильного усваивания элементов ему требуются вещества с совершенно определенным химическим составом.

Харламов резко открыл глаза и сглотнул выступившую слюну. Прямо перед ним откуда-то появилась груда продуктов – связка сосисок, батон докторской колбасы, три буханки хлеба, пять пачек макарон, мешок муки, мешок картошки, ведро помидоров, большая виноградная гроздь, три пакета молока, пачка масла, несколько разноцветных шоколадок, две пластиковых бутылки минеральной воды и почему-то упаковка стирального порошка.

Он понятия не имел, откуда все это взялось. У него не было никаких причин доверять вдруг объявившемуся угощению – кто может поручиться, что это не яд либо еще какая гадость? Если его четыре дня держали впроголодь, а теперь вдруг решили накормить от пуза… да уж, выглядит малость подозрительно.

Но Харламов ни о чем таком сейчас не думал. Обдирая локти о каменный пол, он подполз к продуктам, чуть ли не зубами сорвал крышку с бутылки минеральной и начал лихорадочно глотать, обливая подбородок и грудь.

Утолив жажду, Харламов облегченно вздохнул и на несколько секунд замер… но тут же оторвал сразу две сосиски и сунул их в рот одновременно, даже не сняв целлофановую упаковку. Давясь и всхлипывая, он жадно пережевывал такое сочное, такое вкусное мясо!..

После длительной голодовки нельзя есть сразу много. Но Харламов над такими вещами никогда не задумывался. Он просто набивал живот, торопясь сожрать как можно больше – еще, чего доброго, исчезнет так же внезапно, как появилось!

Почувствовав в желудке приятную тяжесть, даже слабую резь, Харламов успокоился и уже неспешно пересчитал то, что осталось. Макароны, картошку и муку он, конечно, не тронул – когда нет ничего другого, голодающий человек способен есть все это и в сыром виде, но у него-то выбор имеется. Масло тоже осталось невскрытым – есть его без ничего не слишком приятно, а намазать на хлеб нечем. Руками как-то не хочется.

Из остального же Харламов скушал примерно четверть. Теперь, если не слишком обжираться, у него хватит пищи на несколько дней. А если еще как-нибудь ухитриться сварить макароны и картошку… хотя в данных условиях это вряд ли удастся.

На всякий случай Харламов еще раз пересчитал свои запасы и улегся на пол, подложив под голову упаковку стирального порошка.

Если бы еще не было так душно…

Продолжение в комментариях

Был такой пост про оружие в Техасе.

В котором попробовали перейти на политику, то всё сошло на расизм)

#comment_102763071