y4astkoviu

Необыкновенные приключения Говарда Лавкрафта в России

В ноябре 2018 года исполнилось 102 года со дня выхода первого произведения американского писателя Говарда Филлипса Лавкрафта (1890-1937): его рассказ «Алхимик» был опубликован в журнале для «писателей-любителей» United Amateur. Малоизвестный при жизни, впоследствии Лавкрафт был признан родоначальником целого жанра «лавкрафтовских ужасов». Его популярность перешагнула, подобно исполину Ктулху, океан и достигла России.

Кто такой мистер Лавкрафт?

Выходец из консервативной семьи белого протестантского среднего класса, уроженец города Провиденс (штат Род-Айленд), Говард Филлипс Лавкрафт с рождения был обречен на жизнь эксцентричного чудака. Его родители один за другим сошли с ума, закончив дни в психиатрической клинике, — идея родового проклятия сквозной линией пройдет через творчество Лавкрафта. С детства Говард был болезненным невротиком: он мог потерять сознание от холода, его одолевали яркие, но жуткие сны. Из-за болезней, реальных и мнимых, он не смог окончить школу и значительную часть жизни провел в затворничестве.

Основной мотив его произведений — столкновение человека с проявлениями космического Хаоса, непознаваемого и необъяснимого. Будь то спящее древнее божество («Зов Ктулху») или колония людей-амфибий («Морок над Инсмутом»); следы присутствия инопланетной цивилизации («Хребты безумия») или гипнотические отголоски архаического культа («Крысы в стенах»). В нагнетании сверхъестественного ужаса ему действительно нет равных.

Лучшими друзьями Лавкрафта были книги, с людьми он предпочитал общаться по переписке, причем эти многословные письма иногда лучше, чем его проза. Из-за своих чудачеств он не смог стать профессиональным писателем, хотя был очень плодовит: его душеприказчики десятилетиями издавали доработанные рукописи.

Большинство рассказов Лавкрафта вышли в журнальчиках для писателей-любителей и альманахах бульварной фантастики, один из которых, Weird Tales, благодаря ему вошел в историю (правда, пуританин Лавкрафт срывал обложки Weird Tales с полуголыми девицами со своих авторских экземпляров).

Его идеалом был старосветский джентльмен, просвещенный консерватор, занимающийся литературой не ради заработка, а из идеалистических соображений. Лайон Спрэг де Камп, биограф Лавкрафта, убежден, что эта установка, усвоенная с детства, переломала ему всю жизнь. Вместо того, чтобы стать успешным литератором, он изображал из себя дилетанта-лендлорда, живущего на ренту от поместий (подобно его кумиру, барону Дансени), но не имел для этого средств и возможностей и в итоге угаснул в нищете.

Такому писателю в России, где принято с подозрением относиться к материальному успеху, уготована большая литературная судьба. Впрочем, самого Лавкрафта наша страна занимала мало. Современная ему большевистская Россия, охваченная лихорадочным строительством социализма, была писателю, противнику модерна, в высшей степени отвратительна.

«Вдохновленные или нет гибельным примером почти недочеловеческой русской черни, неразумные элементы по всему миру представляются воодушевленными исключительной порочностью и выказывают симптомы вроде тех, что появляются у толпы на грани панического бегства. Пока многоречивые политиканы предрекают вселенский мир, длинноволосые анархисты проповедуют социальный переворот, означающий не что иное, как возврат к дикости или средневековому варварству», — писал он в статье «Большевизм».

Если кто-то увидит в этом русофобию, то можно привести для равновесия лавкрафтовское описание толпы на улице Нью-Йорка: «Ублюдочная мешанина потной плоти полукровок, лишенная интеллекта, омерзительная для взора, обоняния и воображения — да пошли небо милосердное облако циана, которое удушило бы все это невероятное уродство, покончило со страданиями и очистило место».

Наиболее весомый «русский след» в биографии Лавкрафта оставила его жена, Соня Грин, родившаяся в местечке Ичня в черте оседлости Российской империи, ныне райцентре Черниговской области Украины. В девятилетнем возрасте родители увезли ее в Америку, где в 1924 она познакомилась с Говардом Лавкрафтом. Декларативный антисемитизм писателя не устоял перед чарами.

Любовь Сони и Лавкрафта достойна отдельной книги: затворник из Провиденса под воздействием жены открылся на время миру, но потом, устрашившись самого себя, Лавкрафт сбежал и от мира, и от женщины, захлопнув ставни обратно.

Путь к русскому читателю

При «железном занавесе» Лавкрафта не переводили — его тексты были полны чертовщины и мистики, не вписывавшейся в прокрустово ложе научного коммунизма. Не способствовали этому и реакционные взгляды самого Эйч Пи, одержимого идеями вырождения человечества. Впрочем, один его рассказ, «Зловещий пришелец», был опубликован в сентябрьском номере журнала «Америка» за 1976 год, издававшегося для СССР Госдепом США (да-да!) в обмен на издание советского пропагандистского журнала в Штатах.

До широкого советского читателя журнал не доходил (хотя его можно было купить на «черном рынке»), читали «Америку» в основном «по работе» партийные функционеры и чекисты.

Тем не менее публикация не прошла незамеченной среди фанатов. В 1989 году этот рассказ был перепечатан в фэнзине Валерия Окулова «Окула-89» вместе со статьей издателя о Лавкрафте. Эйч Пи, наверное, польстило бы, что его путь к русскому читателю лежал через столь дорогую ему «любительскую журналистику».

«Перестройка» открыла двери Хаосу, и рассказы Лавкрафта стали появляться в различных антологиях страшных рассказов, печатавшихся бойкими кооператорами.

В 1990 году в разных концах еще единой страны — в Алма-Ате и Владивостоке — выходят полумиллионными тиражами антологии, включающие рассказ Лавкрафта «Храм» о столкновении экипажа немецкой подлодки с артефактом древней цивилизации (в переводе энтузиаста Александра Воеводина).

В том же году некролог, написанный Лавкрафтом в память о друге по переписке и коллеге по журналу Weird Tales Роберте Говарде, вошел в изданный в Минске том произведений последнего. (Характерно, что Роберт Говард, автор саги о Конане-варваре, ставшей популярной у нас благодаря разошедшемуся еще на видеокассетах фильму с Арнольдом Шварценеггером, пришел к читателям раньше, чем его современник Лавкрафт).

Первым подлинным популяризатором Лавкрафта стал писатель, философ и оккультист Евгений Головин, гуру «южинского кружа» доморощенных мистиков, из недр которого вышли такие праворадикальные деятели, как Александр Дугин и Гейдар Джемаль. В 1991 году в издательстве Terra Inсognita тиражом в 100 тысяч экземпляров вышел первый авторский сборник рассказов Лавкрафта «По ту сторону» в переводах Валерии Бернацкой и с послесловием Головина.

В статье «Лавкрафт — исследователь аутсайда» Евгений Головин пишет: «Испытывать ужас перед кем-то или чем-то свойственно каждому, испытывать беспричинный ужас — особенность тонких, чувствительных субъектов, но признать главной и определяющей константой бытия — на это способны немногие, и Лавкрафт один из немногих таких».

В 1992 году Лавкрафт легализуется в толстожурнальном контексте: в мартовской книжке «Иностранной литературы» выходит рассказ Лавкрафта «Болото Луны». Под одной обложкой с ним оказываются тексты Мирчи Элиаде, Хорхе Луиса Борхеса и Густава Майринка — хорошая компания для сумеречного гения.

Затем пришла очередь и собрания сочинений: в 1991—1993 годах в московском издательстве «Форум» вышел двухтомник Лавкрафта (планировались, но не вышли еще два тома). Эти книги с гротескными иллюстрациями из альбомов художника Бориса Вальехо с голыми дивами и мускулистыми монстрами (не имеющими никакого отношения к текстам), кажется, побывали в руках у всех поклонников писателя на постсоветском пространстве.

Книги вышли удивительно вовремя: старый тоталитарный мир рушился, хаос вторгался в реальность, и персонажи Лавкрафта отлично вписывались в повседневность.

С тех пор Лавкрафта регулярно переводят и переиздают монстры издательского рынка, его книги всегда можно найти в разделе фантастики любого книжного магазина. Только в 2016 году вышли семь сборников его рассказов.

Некрономикон, Ктулху и Путин

Сила Лафкрафта не только во всепобеждающем Хаосе, но и в разветвленной мифологии. Прежде всего, это разнообразные древние боги, пребывающие, как правило, спящими или за пределами нашего космоса, но поджидающие неразумного человека, который их разбудит или впустит в свой мир.

Самый известный персонаж Лавкрафта — Ктулху, гигантский монстр с головой в виде осьминога и с крыльями за плечами, он спит в затонувшем городе Р’льех и является в снах чутким визионерам. Его пробуждение станет концом света.

Подобно своему кумиру Эдгару По, Лавкрафт любил ссылаться в своих текстах на вымышленные книги и придумал целую библиотеку чернокнижника. Ключевую роль в ней играет книга «Некрономикон», якобы написанная в VIII веке безумным арабом Абдулом Аль-Хазредом: сборник нечестивых тайн, грозящий безумием или смертью любому, кто захочет к ним приобщиться (английский перевод «Некрономикона» якобы осуществил алхимик Джон Ди).

Впрочем, чтобы ознакомиться с этой книгой, надо попасть в библиотеку вымышленного Мискатоникского университета. И конечно, столь продуманный мир вызывает желание поучаствовать в игре и продолжить дело писателя.

В англоязычной литературе существуют продолжатели и подражатели Лавкрафту, в их числе есть и мэтры — Стивен Кинг и Нил Гейман (его рассказ «Этюд в изумрудных тонах» соединяет мифологию Лавкрафта и приключения Шерлока Холмса), и многочисленные второстепенные писатели, и авторы фанфиков.

В частности, в рассказе Чарльза Строса «Очень холодная война» Ктулху оказывается секретным оружием Советов, которое держат в саркофаге на территории Украины. В российской фантастике с последователями у Лавкрафта пока не очень хорошо.

На основе его мифологии написаны цикл юмористических фэнтези-романов Александра Рудазова «Архимаг», персонажи Лавкрафта фигурируют в серии «Тайный город» Вадима Панова, однако этих авторов сложно отнести к ведущим представителям жанра. Издана в России и забавная компиляция «Некрономикон Джона Ди» (2013) под маркой издательства «Общество сознания смерти», которая содержит апокрифический текст вымышленной книги, а также эссе Лавкрафта.

Зато именно в России Ктулху попал в поле внимания главы государства (после чего персонаж Лавкрафта стал популярным интернет-мемом). Во время интернет-пресс-конференции Владимира Путина в 2006 году, организованной Яндексом и Би-би-си, в число отобранных по итогам голосования интернет-пользователей вопросов попал и такой: «Как Вы относитесь к пробуждению Ктулху?».

Президент ответил, что потусторонние силы вызывают у него подозрение. «Если кто-то хочет обратиться к истинным ценностям, то пусть лучше почитает Библию, Талмуд или Коран», — сказал тогда Путин. Осторожность президента можно понять, ведь другой русский острослов, Виктор Пелевин, сказал, что Ктулху — лишь одно из имен древнего Пса Песдеца, пробуждение которого не сулит России ничего хорошего.

Источник

АВТОР

Сразу видно, что автор городской житель. Я в селе родился и вырос, там раз в две недели люди свиней кололи, а первой курице голову отрубил в 10 лет. И никаких психологических травм...

Джефф Уолл: "Разговор мертвых солдат"

(Видение после засады, в которую попал патруль советской армии возле Мокора в Афганистане, зимой 1986 года)

(в продолжение поста Десять самых дорогих фотографий мира)

Джефф Уолл (Jeff Wall) - канадский художник и фотограф, фирменным приемом которого стали крупноформатные фотографии, напечатанные на полупрозрачной пленке и вставленный в лайтбоксы. В середине восьмидесятых годов Джефф Уолл стал задумываться над проблемой войн, в частности войны в Афганистане.

Сюжет будущей работы формировался у него на протяжении нескольких лет. Художник хотел показать, как разговаривают мертвые солдаты, убитые в бою. Страшный разговор после смерти, превращающий в ад территорию, где стихла битва.

К 1991 году афганская война уже ушла из новостных полос и про нее начали забывать. Джефф Уолл почувствовал себя свободным в возможности манипуляций и игры в журналистику и историю. В 1992 году в павильоне он создал декорацию и снял несколько сцен с растерзанными советскими бойцами, попавшими в жестокую засаду, умершими и воскресшими в виде зомби.

Фотография представляет микс классических сюжетов батальных сцен живописных полотен и современных фильмов ужасов о зомби. Солдаты изображают диапазон эмоциональных реакций на их ново-обретенный статус, от смеха до замешательства. Они больше озабочены межличностными отношениями, чем историческим смыслом своих собственных действий.

На протяжении длительного периода Уолл режиссировал свои фотографии таким образом, чтобы снять их одним кадром без дальнейшего вмешательства. Однако в 1990 году он обращается к цифровым методам обработки изображения. Именно так сделана фотография «Разговор мёртвых солдат», съёмки проводились в студии. Каждая группа снималась отдельно, после чего с помощью монтажа и постобработки отдельные кадры были собраны в единую композицию. Сьюзен Сонтаг (Susan Sonntag) назвала эту фотографию «противоположностью документа».

Склеив все снятые картинки в одну, художник получил прозрачное эпическое полотно размером 229 на 417 сантиметров, где живописно и правдиво красовались разбросанные живые трупы, истекающие темной жижей. Благодаря компьютерному монтажу Уоллу удалось достичь точности в каждой детали - картина выглядела настолько фотографически правдиво, что многие зрители верили изображению, считая, что она была сделана на фронте и советские зомби едят друг друга после смерти.

Джефф же называл свое светящееся произведение простой галлюцинацией, к которой почему-то прицепилась война. Ему хотелось показать личное отношение к смерти в бою. Это работа превратилась в страшный символ вроде "Герники" Пикассо, только с макабрическим и одновременно гротескным оттенком.

В 2004 году "Разговор..." не пустили на выставку "Москва — Берлин. 1950–2000", проходившую в московском Историческом музее, сочтя работу политически неблагонадежной. Окончательное признание "Dead Troops Talk" получила в 2011 году на аукционе Christie’s, где была продана за 3 666 500 долларов.

По материалам из интернета