После возвращения из пещеры Костик никак не мог отделаться от мысли, что надо бы вернуться в ту церковь, еще раз посмотреть на икону с псоглавцем. Да и спросить у батюшки, откуда такая в его хозяйстве. В тот раз ему так и не удалось увидеть сурового священнослужителя, а в голове прям свербело: “ Надо, надо…”
Уже ближе к вечеру, помывшись в бане, Дошкин расслабленно валялся на диване, ожидая, когда ушастый летчик появится из своего подвала, так как сразу после приезда он мигом сквозанул в темный угол и пропал. А вопросов к нему было много.
— Ну, чего здесь разлегся? — появился “легок на помине”, — Подвинься и телек включи.
Костик нашарил на полу пульт, но на кнопку жать не стал.
— Расскажи-ка ты мне, друг мой, а откуда ты этого человекообразного псичко знаешь? Кто он такой вообще?
Мохнатый стал игнорировать вопрос и молча отбирать пульт у парня. Дошкин сопротивлялся.
— Да дай уже, хочу кино смотреть! — шерстяные лапы вцепились в черный пластик, корпус начал потрескивать.
Костик разжал руки и Зайка повалился на спину.
— Или ты сейчас все рассказываешь, или я с тобой не поеду никуда больше. На фиг мне помощник, который скрывает такие знакомства!
Мохнатый сел и почесал пультом за ухом.
— Да ну че привязался… там и рассказывать нечего. Этот Репрев древний, как говно мамонта, и такой же тупой. Мне про него еще волхв Олег рассказывал. Он был создан помощником одного известного колдуна, в далекой стране, где зародилась математика, медицина и алхимия. Из собаки и человека, как ты понял. А потом он решил, что убить колдуна и забрать его силу — хорошая идея. Ведь он знает все то же, что и сам колдун. Но, вишь ты, не вышло у него. Убить получилось, а вот силу он не успел выкачать. То ли заклинание забыл, то ли перепутал что. Так что на месте того мага он стал бесполезен, и люди перестали к нему ходить и нести деньги. А потом и вообще изгнали, потому что страшон был. Как бы он ни врал, что просто из народа с собачьими головами, что живут на окраине мира, да ты знаешь людей. С другими народностями разговор короткий. Кто другой по виду- тот сразу вражина. Это у вас еще от обезьян идет. А слово толерантность тогда не знали.
— Так, постой, ты мне тут лекцию по теории Дарвина не задвигай. Я, может и от обезьяны, а ты вообще от свиньи. — Костик немного обиделся за свой род .
— Вот-вот. Видишь. Принцип ксенофобии в действии. Ты уже и обзываться начал.
— Прости. — парню стало стыдно, — Чего там дальше с этим псоглавым было? Почему ты его чудотворцем хреновым назвал, и зачем ему икона есть в той церкви?
— Ааа… — махнул лапой пятак, — Этот додик потом еще скитаться пошел по городам мира. И врать, что, мол, он великий маг из далекой страны кинокефалов. И чтоб ему одно магическое действие произвести, нужно сначала мяса человеческого сожрать, энергией подпитаться. Ну, а потом он может дождик там вызвать, или ветер. В дождливую и ветренную погоду. Короче, обозлился и ненавидеть втихую людей стал. Жертвы требовать. Уже позже стал рассказывать, что Христа-младенца нес на плечах через реку, и это самая его большая заслуга. Тяжелый, мол, был тот ребенок очень. Да то ли ему тот мелкий соврал, то ли Репрев это сам придумал, сейчас никто об этом не узнает. Но, факт фактом, что дожил он до наших дней. Еще говорят, его в бродячем цирке, где всяких бородатых женщин показывали, видали. А уж сюда он со староверами как-то попал, может. Святым Христофором тогда назывался. Видать и икона от староверов осталась. Недосуг выяснять как-то было.
— И что же, его там так и оставим? А если он еще кого сожрет?
— Да есть одна мысль, как его там навсегда запереть, но это потом. Давай уже, включай телек! Кино хочу!
Костик нажал кнопку, на экране появился говорящий енот в комбинезоне, палящий из лазерной пушки. Мохнатый прилип к экрану, вмиг позабыв про неудачливого пса из пещеры.
Вечерняя идиллия продлилась недолго. В калитку застучали, потом во дворе раздались женские голоса, смех, и голос соседа, деда Ивана.
— Ирка, вы чо там шаритесь? Калитки перепутала, гулёна? Твоя- дальше по улице.
— Ой, дед Вань, да мы в гости, чайку попить, вон, Костик дома. — голос у Талалихиной был уж очень веселый.
В дверь постучали, потом задергали ручку.
— Знаю я ваш чаек, шлёндры… — донеслось ворчание из-за соседского забора.
На пороге обнаружилась Ирка с блестящими глазами, и еще одна дама.
— Костя, привет, — Ирка отодвинула Дошкина своим бедром и прошла в комнату, — а мы к тебе в гости. Вот, знакомься, моя подруга, Марина.
Подруга Марина была женщиной весомых достоинств. Мечта поэта.
Ростом на полголовы выше Дошкина, массивнее в два раза, и с двумя огромными “дирижаблями” на грудной клетке. “Десятый размер, не меньше.” — подумал неискушенный в этих делах Костик с восхищением. Он такое только в порно и видел. Кроме потрясающего бюста, Марина обладала вытравленными добела кудрями до плеч, когтистым красным маникюром и ярким макияжем. “Брунгильда!” — решил Дошкин и предложил девочкам присесть.
Девочки весело расселись за столом, Ирка достала из сумки бутылку вина. В сумке отчетливо звякнуло.
— Костик! Смотри что нам сегодня в лабаз привезли! Испанское! Вкусное - страсть. Мы с Маринкой уже попробовали. Давай, садись. Где там у деда стаканы? — девушка вскочила и пошла на кухню.
Молчащая до этого Марина томно вздохнула, и обдав Костика волной синего взгляда и перегара, открыла рот.
— Ну, и как вам у нас в деревне? — от низкого, грудного голоса у Костика защекотало где-то в паху.
— Да ничего, нормально. — выдавил Дошкин, не зная куда девать глаза, они все время липли к глубокому вырезу на украшенной стразами кофточке. — Природа тут у вас…
— Угу, природа. Скукота у нас тут. А ты же из Москвы, да? И как там у вас? Весело, наверное. Актеры там, певцы разные у вас живут. А ты Сашу Петрова там когда-нибудь видел?
— Кого? — озадаченный Костик смотрел как Ирка разливает вино в дедовы бокалы розоватого стекла.
— Ну, актер, в “Вие” снимался там, “ Полицейский с Рублевки”. Такой секси.
Дошкин, всю свою жизнь проживший в Гольяново, и видевший
знаменитостей, и то не русских, только на концертах, принялся вдохновенно врать.
Он рассказал Марине, как он встретил Никиту Михалкова в метро, и даже с ним поручкался, как помог выбрать колбасу Сергею Звереву в Пятерочке, и описал, как бухал с “Иванушками” на даче Лазарева. Больше имен русских известных личностей он припомнить не смог.
Марина с восторгом смотрела на Дошкина, все время спрашивая : “Ну, и как он?”
После второго бокала Костик вспомнил, что Серега Троицкий тоже его дружище, и стал рассказывать, как они с Пауком устроили чад кутежа в ночном клубе, но Марина не поняла, о ком речь.
Ирка рассказала, что с квартирантом ее все в порядке, наложили гипс и отправили домой, в Челябинск. Второго так и не нашли, хотя далеко в пещеру и не лезли. “ Ну, еще бы…” — подумал Костик.
На середине второй бутылки стали пить на брудершафт, на щеках парня появились отпечатки помады разных цветов. Девочки заразительно смеялись, было весело. Костик травил анекдоты с Фишек и последние истории с Пикабу. Это был его звездный час.
Потом он стал показывать, как умеет метать ножи. Талалихина достала еще одну бутылку. И откуда они у нее берутся, сумочка-то маленькая...
Костик приоткрыл глаза. Хотелось пить, голова гудела. В спину впивались диванные пружины. На дедовой кровати лежала Ирка, сотрясая стены дома адским храпом. Отчасти было понятно, почему у нее никого не было.
На полу, вольготно раскинувшись на половике, спала белокурая Брунгильда. У нее подмышкой уютно расположился Зайка, примостивший голову на правый “дирижабль”. Лапы его были засунуты под все это богатство. “ Греется, сволочь.” — Костик сморгнул, но картина оставалась прежней.
— Пш! Пшш… — зашикал Дошкин. — Пшел отсюда!
Мохнатый приоткрыл глаз.
— Пшел! Отползай! — парень замахал рукой, — Давай отсюда, вдруг она проснется.
— Тише ты. Такая женщина… А ты, дурак, напился. — прошептал Зайка, еще глубже засовывая лапы.
Марина застонала, заворочалась и повернулась на бок, привалив пятак мохнатого вторым “цеппелином”. Тот сдавленно пискнул, задергался, загреб ногами, но сильные руки блондинки прижали его к круглому животу и стали гладить по шерстяной спине.
— Арсен, ты бы помылся что ли... — пробормотала она сквозь сон.
Костик повернулся лицом к стене и зажмурился.
Когда он проснулся, дома никого уже не было. Девочки ушли. На столе сиротливо стояли грязные бокалы и ноутбук в спящем режиме. Костик кряхтя прошлепал к столу и подергал мышку. Что-то они смотрели, видать, вчера. На ожившем мониторе появилась страница Порнхаб с выборкой “Большие сиськи”.
“Господи, что я им вчера показывал… Сиськами мерялись. И что самое обидное - не помню ничего.” — Костик застонал и пошел на кухню.
К вечеру, прийдя в полную боевую готовность, все таки решил съездить в Хлыстовку. Чувство, что ему туда надо, не отпускало.
В церкви опять никого не было. Поглазев на изображение псоглавого святого, он подумал, что люди быстро создают себе кумиров из странных существ и людей, а потом также быстро развенчивают их, как только кумир станет им не угоден. Почему-то вспомнилась Грета Тунберг.
Священник нашелся за церковью, он сидел на лавочке, и смотрел, как в саду скользят к земле желтые лодочки листьев, тихий шорох наполнял вечерний сиреневый воздух.
— Здравствуйте. — в принципе, Костик понятия не имел, зачем сюда приехал. Ему просто было “надо”.
— Здравствуй, здравствуй… Ты присаживайся, — священник подвинулся на лавке, — это хорошо, что ты приехал.
Дошкин удивленно заморгал. Его ждали?
— Да мы уж все наслышаны о герое на мотоцикле. Соседка твоя трезвонит на две деревни, как ты парня из пещеры спас. А я ведь тогда тебя видел. Только зачем же с собой ребенка таскать? — батюшка сдвинул кустистые брови.
— Какого ребенка? — Костик не сразу понял, что отче принял пятака за маленького человека. — Аааа… Да это друг мой. Он карлик. Инвалид, с детства. Константин.
Дошкин протянул руку.
— Отец Василий. — у священника было крепкое рукопожатие. — И какие у тебя тревоги, молодой человек?
— Да вы знаете, в принципе - никаких тревог нет. Хотел вот спросить - икона у вас в храме, с псоглавцем, откуда?
— Дак церковь эта древняя, ее “хлысты”, что сюда общиной бежали, построили. Для прикрытия. Им-то сама церковь не нужна была, молиться по-православному богам они не собирались. Они тут напихали чего ни попадя. А как место для сборищ своих - вот как раз. Уж потом, как их дальше согнали, освятили церковь, а все образа, что там были, так и оставили. Так что этот Святой Христофор там висит давно. Ну висит и висит, жрать не просит. А то, что такая икона под запретом, я и сам знаю. Да кто я такой, чтоб здесь все менять. Это наследие наше, какое бы оно ни было.
Дошкин молча ковырял сучок на скамейке. Вроде и спросить больше нечего.
— Знаешь, Константин, вчера я молился, чтобы Господь избавил меня от моей тревоги, и последствий самого необдуманного поступка в жизни. Думаю я, что послан ты мне богом. И сможешь мне помочь.
Костик насторожился. Все вот эти песни про посланников божьих, всегда были увертюрой к переваливанию ответственности на чужие плечи.
— Ну, и в чем помощь нужна?
Священник немного помолчал, подергал себя за бороду, и начал рассказ:
— Лет пять назад, ездил я на исповедь к умирающей. Аж в саму Москву вызвали, дорогу оплатили. Оказалось, очень богатая женщина, родом из нашей Хлыстовки. Рак в последней стадии. Я ее не помнил даже, а вот она меня не забыла. Так вот после исповеди, заставила она меня поклясться, что заберу с собой одну ее вещь. Если б знал, что это - послал бы ее нахер. Вот честно. Теперь каждый день мой превратился в кошмар. Не могу больше. Забери ты, Константин, эту штуку, не смог я с ней совладать. Та женщина думала, что священник православный что-то типа героя из книжек - пошепчет молитвы и чары злые разрушит. Да и сам я был уверен, что вера моя поможет. А эта штука от нечистого, сильная, сильнее веры моей, видать.
— Ну уж нет. Если уж вы, батюшка, не смогли ничего сделать, то с чего я-то смогу? — интуиция Костик не подвела. Ему пытались навялить какую-то неведомую хрень, что до усрачки пугала пожившего верующего мужика.
— Ты молодой, да и способности у тебя есть, я ж про деда твоего знаю. А все дары такие от бога нашего, Иисуса Христа. Значит справишься.
“Во запел!” — подумал Дошкин. Дары значит, от бога, а как ведьм клеймить - так сразу от нечистого способности. Когда выгодно - и мясо станет рыбой.
— Да неее.. Какие там дары. Нет ничего у меня. — Костик поднялся и собрался уходить.
— Старому человеку ты помочь можешь? — голос священника дрожал, — я ночами не сплю! Трясусь весь. Сердце ни к черту. Костя. Пожалуйста.
— Ладно, покажите, что там у вас. — в голове Костик всплыла старая английская пословица: “От любопытства кошка сдохла”.
Отче махнул рукой, приглашая пройти за ним и пошел в церковь. Там он долго возился под алтарем, выдвигая какой-то большой ящик. Ящик отказался добротным таким сундуком, с огромным навесным замком. Ключ от него был на цепочке, висевшей у отца Василия на шее.
Он откинул крышку и достал сверток, больше похожий на запеленутого младенца. Положил его на пол перед Костиком.
— Вот. Она сказала мне забрать эту куклу. Мол, в лесу ее нашла, когда за грибами ходила. Кукла ей помогала в делах что ли, я не понял. Нашептывала, что делать. А потом стала вредить. Женщина та считала, что мужа ее, и дочку в могилу свела именно эта куколка. Может она и сумасшедшая была, но я-то нет. Боюсь я этой твари, понимаешь? Я уж ее и молитвами отчитывал, и сжечь пытался - да не горит она. Два раза топил. И один раз зарыл ее в лесу. А через пару дней она у дверей дома сидит. Вот здесь ее закрыл, и после вечерни сюда не захожу, кажется, что скребется в сундуке.
Дошкин осторожно развернул грязные тряпки.
Это было похоже на детскую игрушку, пупса. Вот только он был обтянут каким-то странным материалом - пергаментом, что ли.
Костик взял в руки уродца и стал его разглядывать. Через пару минут ему поплохело. Залепленные землей веки и рот были зашиты некогда белыми нитками. Нос пергаментом обтянут тоже, но даже дырок нет. На задней стороне, через голову, шею и спину шел сплошной шов, как будто на скелетик натянули чью-то кожу и зашили, ручки с маленькими ноготками, под которыми была траурная каемка, были сделаны очень реалистично.
На месте гениталий торчал сморщенный стручок.
“Да еб твою мать! — огрело Дошкина по башке. — Это же мумия! Кукла из младенца!” Захотелось взвизгнуть и отбросить сраного пупса подальше. По спине заползали холодные змеи, Костик передернулся. Он медленно положил куклу обратно в тряпки и тщательно завернул.
— Вы, отец Василий, может и хороший человек, но это я не заберу.
— Костя! — старик схватил парня за плечо. — Не могу я больше! Покоя хочу, уехать отсюда. Забери ты этого беса, он же с ума меня сводит! Мне кажется, что в нем душа человеческая. Вот только не христианская. Я ж и отпевал его, перед тем как закопать. Да не отлетела она.
Дошкин, закатил глаза, вздохнул и мужественно выпятив подбородок, сказал:
— Двадцать тысяч.
— Чего? — растерянно заморгал священник.
— Двадцать тысяч - небольшая цена за избавление от страхов, а, отче?
— Меркантильный ты человек, Костантин. Негоже так…
— Негоже за крещение деньги брать. А за вот эту вот хрень - очень даже гоже.
— Может на десяти сойдемся?
— Я думаю, — твердо сказал Дошкин, — что торг здесь неуместен!
“Браво, Костик, браво, — мысленно погладил себя по голове парень, — не зря про монетизацию умений читал.”
Отец Василий плюнул и порысил к двери, ведущей в подсобное помещение.
Когда он вернулся с тонкой пачкой денег, Дошкин уже стоял, засунув куклу в тряпках подмышку, и как только получил купюры, выскочил из церкви. Бросил сверток в люльку, передернулся еще раз, и завел мотоцикл.
Дома Костик решил осмотреть куклу получше. Разложил газетку на столе и вывернул на них из тряпок тельце. Это было прямо “фууу!” Даже экспонаты в Кунсткамере, где парень бывал в детстве, не так его впечатлили. Скелетик младенца, обтянутый явно человеческой кожей, сшитой по спинке. Даже шрамик от чего-то и пара родинок сохранилась. Зашитые морщинистые желтоватые веки, ссохшийся рот, продырявленный толстыми нитками. Дырки на губах вытянуты, как-будто кукла пыталась разговаривать. Жуть.
И что же с ней делать? Отец Василий просил уничтожить. И простые методы здесь не работают. Дошкин решил, что придумает что-нибудь. Но, потом. Хотелось есть, невыносимо. Завернул куклу в газеты и положил у дальней стены.
Потом в сарай вынесу эту страсть, подумал Костик.
После ужина пришел дед Иван, читать нотацию, что надо было Ирку гнать и подружку ее тоже, что спать не давали до полуночи, ржали, как кони. Потом заявилась сама Ирка, звала в гости, да Костик так устал, что отказался.
Завалившись на кровать, он облегченно выдохнул, и прикрыл глаза. Через минуту провалился в сон.
— Т.. мжшшшь… Т.. мжшь… — долбило в ухо. Костик проснулся.
— Нахрен иди, дурень. Я больше на такое не поведусь!
— Т. т... мжшшшшь... — шипело где-то совсем рядом. Парень подскочил на кровати. Зайки, вопреки ожиданию, нигде не было.
— Ат-дай. Атдай крвь. Т мжшшшь…
Костик прижался к плюшевому оленю на стене, натянув одеяло до подбородка. Опять кто-то лезет в дом!
На дорожку света, что отбрасывал уличный фонарь, выползло жуткое существо, в шуршащем панцире. Маленькие ручки резво перебирали, приближаясь. Высоко вскидывая голову с зашитыми глазами, кукла ползла по полу, словно полугодовалый ребенок, что еще не научился ходить. Газетка с нее слетела, длинный шов через все тельце извивался в такт движениям.
Мечтая, что он сейчас окажется у горного озера вместе с таким же оленем, Дошкин вжался в стену еще сильнее. Надо было брать двести. И это еще мало. Ну, блять, отец Василий, спасибо.
Кукла проползла мимо кровати и взобралась на стену. Мыча и шипя что-то непонятное, она перелезла на потолок и стала там кружить над постелью Дошкина. Голова ее была вывернута, словно зашитые глазки были радаром, следившим за парнем.
— Зайнабар! — истерично заорал Костик, под потолком громыхнуло, кукла свалилась на пол, а рядом возник заспанный мохнатый в полосатых семейных трусах.
— Ну, чего тебе? — пятак тер глаза и щурился. — Страшное что приснилось? Ща свет включу. Как дите, тебе еще куколку может под бочок класть, шоб не страшно было?
— В жопу куколку! Тут вот что! — и парень затыкал пальцем на валяющуюся посреди комнаты бесовскую игрушку.
— За это за хрень такая? Ты откуда это говно притащил? — Зайка почесал в трусах и пнул валяющегося уродца.
Кукла зашипела, перевернулась, и быстро перебирая ручками-ножками рванула к двери.
Зайка подпрыгнул и в мгновение втиснулся на кровать, под одеяло.
— Костя, ты кого приволок опять? — горестные нотки в голосе напомнили Дошкину его маму, выговаривающую ему за принесенного в дом котенка.
— Мне отец Василий это отдал. Просил забрать очень. Я думал, что разберусь, чего с ней делать. Это кукла. Из человека. Вася сказал, что в ней душа чья-то. За двадцать тысяч. — покаялся Костик, в надежде, что мохнатый знает, что делать, и поможет.
— Да не оскудеет дураками земля русская! — Зайка схватился за лоб и закопался в одеяло.
— Зай, Зай, чо делать-то? — Дошкин толкал под одеялом помощника. — Она просит что-то. Крови что ли… Та баба, у которой эта хня была, от рака умерла. Теперь и мы, всё уже, да?
— Башкой своей думать надо! — заорал мохнатый, выпутавшийся из теплого плена. — Ты думал тебе батюшка священный Грааль вручает? Он тебе свою проблему сбагрил, герой хренов! За двадцать тысяч. Да тут любой заплатит, лишь бы от такого отвязаться! Ну пиздец, твою мать.
Зайка спрыгнул с кровати и пошел к кукле, что билась головой в стену, промахнувшись дверным проемом.
Долго смотрел на нее с безопасного расстояния, а потом сказал:
— Костик, а дай-ка свой нож. “Отдам” который.
Парень потянулся и выковырял ножик, что удачно болтался над головой. Вчерашний цирк с “метателем” хоть в чем-то был на пользу.
Зайка взял нож, и бесцеремонно перевернув уродца стал резать нитки, что скрепляли рот. Когда последний стежок был перерезан, раздалось раскатистое “вуууух!”, словно великан выдохнул воздух.
Мохнатый отскочил к стене, и выставил нож, готовясь держать оборону.
Кукла разжала челюсть, подвигала ею вправо-влево, пожевала сморщенными губами.
— Срежь глазки! — от звука голоса, доносившегося из мелкого уродца, компаньонов прошиб озноб. Ребенок не мог так разговаривать.
— А... А что мне за это будет? — Зайка боязливо переступил подальше.
— Я тебе сееердце не выжгу. — голос загулял ветром под потолком, накрывая изморозью живые души.
Кукла подползла поближе к мохнатому. Тот положил ее на спину и подрагивающими руками принялся аккуратно поддевать нитки кончиком ножа. По окончании экзекуции, он снова отпрыгнул к стене.
Глаза уродца распахнулись.
Тухлая белесая пленка покрывала их. Сгнили давно эти глазки.
— Не вижу, ничего не вижу! — завыло тельце, ручки стали тереть лицо, но, видимо, там уже смотреть было нечему.
Кукла выла и каталась по полу, как человек в крайней стадии отчаяния. Костик и Зайка в растерянности смотрели на страдания непонятного уродца.
И им стало его жаль.
Дошкин слез с кровати, и подняв на руки мелкое чудовище Франкенштейна, принялся его успокаивать, попутно заворачивая в покрывало с постели. Его все еще передергивало от омерзения.
Когда кукольная истерика закончилась, пупс из человеческой кожи сидел на коленках у Костика и обводил мутным невидящим взглядом комнату.
— Ну? И кто ты такой? — мохнатый требовательно постучал когтями по столешнице. — Рассказывай.
— Я и сам уже не помню, как меня зовут. Знаю только, что родился я в городе, что вы называете Аркаим. Очень давно. Я уже сбился со счета. Иногда я засыпаю, а когда просыпаюсь, у меня новый хозяин, и вроде как много лет прошло. Новые убранства в жилье, новые удовольствия для людей, все сложнее мир. Память подводить стала.
— Ладно, это понятно. Склероз. — мохнатый подсмыкнул трусы. — Ты кем был-то, до этого тела?
Кукла заворочалась, вроде как устраиваясь поудобней. Дошкин поправил ей покрывало.
— Все, что я помню - что провинился перед нашим жрецом. Ну, по честному, хотел я его место занять. Старый он уже был, дряхлый. А я в учениках у него больше тридцати лет! Сил уже не было ждать, когда помрет.
— О, смотрите-ка, еще один принц Чарльз. — Костик рассмеялся, но шутку его никто не понял.
— Так вот, — продолжила кукла, — хотел я его убить, да не смог. В наказание за это жрец заточил мою душу в идола, которому поклонялись беременные женщины. Он из священного младенца сделан, его мать сама дала кожу и кости для создания кумира. Это самый намоленный идол был. Вроде как честь для меня, что вместилище души будет таким достойным. Потом был мор, люди падали на улицах, исходя кровью. А потом город подожгли, и он выгорел дотла. Я заснул. Пока не раскопали меня какие-то люди.
— Прелестно, прелестно... — Зайка заходил по комнате, то и дело подтягивая трусы. — И как ты до наших дней докатился? Ведь не мумией в музее лежал?
— Где? — маленькие руки куклы почесали лоб, — я в коробках больше лежал, особо-то ничего не видел. А сейчас вообще ничего не вижу.
— А как советы давал по ведению бизнеса, коуч хренов? — Дошкин тряхнул куклу на коленях.
— Да получалось как-то... Вроде оно само приходит. С кем можно дела вести, с кем нет.
Уродец еще долго рассказывал, как он жил с разными людьми, и как приводил их к богатству. А потом к безумию.
Задумавшийся Костик стал на автомате потряхивать на коленках завернутую в покрывало куклу и бормотать: “ Поехали, поехали, в лес за орехами… По кочкам, по кочкам... в ямку - бух!”
— Ты че делаешь, дурень! — Зайка согнулся от смеха.
— Че-че.. Со мной мама так играла. — Костик не понял, что такого смешного, — тебе что, не понравилось?
И он развернул куклу к себе лицом.
— Ой, хоспади, какая рожа! Забыл совсем. — осторожно повернул блымающую бельмами уродину обратно, и задумался о том, что же с ней делать.
Что делать - подсказала сама кукла. Оказалось, что ей крови надо. С лезвия заговоренного ножа. Тогда душа освободится. А потом надо уничтожить тельце.
— Да у нас ведь все есть. Смотри, какой ножичек! — Зайка повертел перед носом куклы ножом с надписью “Отдам”. — А, да ты не видишь же.
Через пару минут к ритуалу все было готово. Уродца уложили на стол, Костик взял нож и полоснул себе по пальцу. Капли крови стали выскакивать из пореза, скатываться по синеватому булату, и тут же впитываться в рот куклы. Ее стало раздувать, как на дрожжах, тело стало розоветь, округляться. Рядом наготове стоял мохнатый, держа в лапах нож с надписью “Возьму”.
— Давай! — крикнул Костик, и Зайка с размаху всадил нож в середину живота бесовской игрушки.
Казалось, весь дом застонал, зашатался. Мохнатый прижал уши и отскочил от стола. Тельце опало и рассыпалось трухой. Стало тихо. Было слышно, как сверчок поскрипывает за печкой.
— Это все? — Дошкин развел руками, — Душу выпустили?
— Костя, никогда так больше не делай. Он у меня половину жизненной силы спиз... отнял. — сказал шатающийся на слабых ногах Зайка. — Никаких больше услуг святым отцам. Даже за миллион. Ты меня понял?
— У тебя спирта не осталось? Сейчас бы чуточку. — парню тоже было не хорошо.
Обернувшись от стола, компаньоны увидели стоявшего поодаль мужчину в кожаном нагруднике и штанах. Длинные черные волосы его были заплетены в косы, скрепленные золотыми кольцами. Мужик был прозрачен, и сквозь него была видна дедова этажерка с книгами. Красным пятном светилась обложка справочника техника-геолога, где-то в районе его сердца.
— Приветствую вас, освободители! — мужчина склонился, сложив руки на груди. — Благодарю тебя за кровь. Готов служить великому жрецу Константину. Все мои знания к твоим услугам.
— Да что ж такое-то.. — пробормотал Дошкин. — Еще один помощник.
Зайка смерил прозрачного мужика ненавидящим взглядом с ног до головы и саркастически хмыкнул:
— Какая отвратительная рожа все-таки. Наглец! Гони его, Костя.
Как только Дошкин отвернулся, призрак в кожаных доспехах показал мохнатому кулак с оттопыренным мизинцем.
Продолжение следует...
Ребят, теперь у меня в ВК есть свое казино с блэкджеком и девушками! Присоединяйтесь! Скоро там можно будет кинуть в меня рублем.)
Для ЛЛ готова озвучка от Паши Тайги, Марина вышла что надо ;) Будет стрим, приходите. О времени сообщим заранее.
Всех люблю, обнимаю, адски стучу по клаве!
