Milarepa

Ещё когда я принимал дела в зенитно-ракетной бригаде в середине восьмидесятых на Дальнем Востоке, на командном пункте бригады, где у меня был шифрорган, мне поведали о том, что тут вовсю промышляют мыши, и даже крысы. И в самом деле, попадались мне такие особи. Конечно, воевали с ними как могли. Пару раз в год наезжали какие-то дератизаторы, что-то там рассыпали, прыскали, но толку от этого было чуть-чуть. Иногда даже хуже, если какая-то тварь умудрялась почить в каком-нибудь укромном уголке и потом «благоухала». Страдали от них все, от повара, до инженеров, если кокой-то крысе удавалось позавтракать оплёткой от кабелей.

Но однажды всему этому безобразию пришёл конец. Пошла пара наших бойцов в лесок неподалёку за ягодами. Это у нас не возбранялось. И вернулись назад не одни, а с котом. Красавцем этого кота назвать было сложно, видно таёжная жизнь не красит. Да и потрепала его судьба, судя по его внешнему виду изрядно. Повстречался он солдатам уже где-то в полукилометре от КП. И как он там оказался? Но видно было, что попал он туда явно не вчера, и уже успел побродяжничать. Видно было, что он был голоден. По счастью у одного из солдат нашелся бутерброд с салом, которым и поделись с голодающим. Видели бы вы, рассказывали они потом, с какой скоростью кот умял своё сало. Оно просто испарилось в мгновение ока. Ну а потом он следовал за своими кормильцами уже как привязанный. Вот так и пришёл он на командный пункт.

Солдаты против пушистика, конечно, ничего против не имели, но по здравому размышлению решили кота пока не светить. Начальник КП почему-то не любил и не приветствовал живность. Решили пристроить его в кладовке при кухне, откормить, а там видно будет. Пока кот нарезал круги по кухне, присматриваясь и принюхиваясь, а повар – добрая душа раздумывал над тем, чтобы дать покушать животному, у него с разделочного стола свалился небольшой шмат кислой капусты. Кот молнией метнулся к нему и умял столь стремительно, что все просто ахнули. Было бы это мясо или рыба, но кислая капуста. О таком никто и слыхом не слыхивал. Надо же, как оголодало животное.

Заперли кота в кладовке при кухне, а утром, открыв дверь, повар просто ахнул. На полу в центре кладовки красовались три задушенных крысы, выложенные рядком. Есть их кот явно побрезговал. Конечно, свою благодарность от повара он получил.

Надо сказать, что до этого кота на КП жили и другие мяукающие, но толку от них в плане ловли мышей, и тем паче крыс было маловато. Не были они настоящими охотниками. Надо ли говорить, как обрадовался наш повар такому приобретению. Теперь это был его любимец.

Через пару недель вся серая хвостатая нечисть стала обходить кухонно-кладовые владения нашего повара десятой дорогой. А потом наш охотник был выпущен уже в большой свет, то есть в аппаратный зал и представлен уже всему офицерскому и командному составу КП, да не красоты ради, а исключительно для демонстрации его охотничьих способностей. И кот не подвёл. Будучи выпущенным на свободный поиск в паттерны, он в скором времени вытащил на свет свои охотничьи трофеи в виде пары задушенных крыс, чем вызвал бурное оживление дежурной смены.

Так оно и повелось: охота, трофеи, поощрение от повара в виде рыбы и каких-то ещё вкусностей. В скором времени наш кот отъелся, бока его округлились, шерсть приобрела довольно красивый оттенок. Но к какой-либо определённой породе мы так и не смогли его отнести. Впрочем, это мелочи. Главное – он исправно выполнял свою задачу по изгнанию крыс и мышей с командного пункта. И таки выполнил её. Но с КП его, конечно, никто и не думал выгонять. Таёжный любимец продолжал жить у нас своей кошачьей жизнью.

Но его слава непревзойдённого охотника на крыс уже вышла за пределы КП. И вот однажды на КП к нам явилась целая делегация с одного из дивизионов чуть ли не во главе с самим командиром с просьбой дать им на время нашего кота. Он посетовал на то, что мыши в их дивизионе совсем обнаглели, а вслед за ними пришли и крысы. В общем, обычная картина. Обещали холить и лелеять нашего таёжника как родного, только бы ловил эту нечисть. Ну как не помочь братьям по оружию? Обласкали нашего котика, посадили в приготовленную корзинку и вручили коллегам, получив от них взамен какие-то ништяки за этот временный подарок.

Подарок оказался удачным. За каких-то пару недель кот сумел построить в этом дивизионе всех серых хвостатых, а точнее разогнать от дивизионных наделов. Вернули нам его в полном восторге.

После этого дивизиона к нам потянулись и другие подразделения, нуждающиеся в экологической очистке. Мы никому не отказывали, и вскоре наш кот объездил, наверное, все дивизионы, став своего рода бригадной звездой. Только что легенды не слагали о нём, но все отзывались очень тёплыми словами. Так вот и помогал котик нам нести службу.

АРМЕЙСКИЙ ШИФРОВАЛЬЩИК

К 30-летию вывода Советских войск из Афганистана

Эту историю мне рассказал знакомый офицер-десантник, ветеран войны в Афганистане. Отслужил он за речкой почти два года. Ранения, контузия. Несколько раз он должен был погибнуть от пуль, осколков, в рукопашных схватках. Контузию получил, когда их БМД-шка налетела на фугас. Чудом остался жив. А однажды случилось и вовсе такое…

«В ту пору я был старшим лейтенантом, артиллеристом-корректировщиком. Наша дивизия ВДВ стояла в Кабуле, а корректировщики жили на аэродроме в постоянной готовности к убытию на задание. На боевые выходы убывали в составе группы из четырёх человек: старший группы офицер и трое солдат.

В тот день наша группа должна была убыть с колонной на Джелалабад. Все сидели в полной боевой готовности: бронежилеты, каски, оружие, патроны, снаряжение. Ждали команды. И тут мне понадобилось срочно посетить туалет. Туалетов поблизости было два. Один штабной, другой для всей остальной публики. Тащиться до «общественного» туалета было далековато, а выезд вот-вот, и по зрелому размышлению я заскочил в ближайший штабной. Только вышел из него, как навстречу мне мой командир.

– О, ты как раз и очень вовремя. Давай, срочно бери свою группу и бегом к вертушкам. Те уже раскручивают винты. Убываете в горы.

– Так я же должен на Джелалабад убывать с колонной.

– Отставить Джелалабад. Сказано, убываешь с вертушками. Давай, и поскорее. Те уже ждут.

Ну, приказ начальника – закон для подчинённого. А смена задания – обычное дело. Быстренько поднялись и бегом к вертолётам. Те уже действительно были готовы улететь, ждали только нас.

Пробыли мы в горах неделю. Корректировали огонь наших пушкарей. Словом, ничего особенного, обычная работа. Возвращаюсь, иду в штаб доложить о прибытии. Не успел дойти, как навстречу из штаба выходит комполка. Увидел меня и остолбенел.

– Как, ты живой?

– А какой я должен был быть, товарищ подполковник?

– Блин, да мы же тебя уже похоронили!

– Вот это новости! Как это так?! – охреневаю в свою очередь.

– Ты ведь должен был убыть с колонной на Джелалабад. Колонна попала в засаду. Есть потери. Нам сообщили, что там один наш офицер погиб. Из наших там должен был быть только ты. Вот и решили. Ну-ка кадровика ко мне срочно.

Из штаба выскочил помначштаба по строевой части, занимавшийся кадрами.

– Ты уже оформил документы на старшего лейтенанта?

– Так точно. Уже оформил и отправил.

– Ууу! – комполка скривился как от зубной боли. – Ладно. Сейчас что-нибудь придумаем. Иди пока к себе.

Иду в свою офицерскую палатку. Вхожу. Картина: за столом мои друзья офицеры, на столе стаканы, нехитрая закусь, один стакан с водкой прикрыт ломтиком хлеба. Все остолбенели, смотрят на меня как на выходца с того света. И гробовая тишина.

Уже потом выяснилось, что вместо моей группы с колонной ушла другая четвёрка. В этом выходе и погиб знакомый мне офицер-десантник.

Через час вызывают меня в штаб. Прямо на входе начальник штаба. «Со вчерашнего дня ты в отпуске. Вот, получи отпускные документы, с лётчиками уже договорились. Через час вылет на Душанбе. Там тебя встретят. Организуют борт на Москву. Всё, двигай, и чем скорее, тем лучше».

Едва-едва успел кое-как собраться, но на самолёт таки успел. В Душанбе меня действительно встретили, вручили «подорожные грамоты» и пересадили на гражданский борт до Москвы. Словом, долетел до златоглавой меньше чем за сутки. Там пересел на колёсный транспорт и домой.

Само собой, пока добирался, никаких телеграмм родителям не посылал. Старики мои жили в Подмосковье. Приезжаю, подхожу к дверям своей квартиры. У меня свой ключ от квартиры, им и отпер входную дверь. Вхожу, оставляю свой скарб в прихожей, прохожу в комнату и замираю. Стоит посреди комнаты весьма миловидная дама и смотрит на меня широко раскрытыми недоумевающими глазами. Родители как-то писали мне, что хотят поменять жильё, поэтому я быстро сообразил, что обмен, видимо, уже состоялся. Только я о нём ещё не знал.

– Простите, но здесь живут или, как я уже вижу, жили мои родители.

–А, так мы поменялись с ними квартирами. Хорошо, что вы в военной форме, а то я уже невесть что подумала. Вот их новый адрес.

Прощаюсь с дамой и отбываю по указанному адресу. Дверь квартиры мне открыл отец. Мать тоже была дома. Слёзы радости, обнимания, радостные восклицания. Мать хлопочет на кухне, готовится накрывать праздничный стол, а я начинаю осторожно выпытывать у отца:

– Папа, мне из военкомата никакие бумаги не приходили?

– А что за бумаги?

– Да так, ничего особо важного. По службе.

– Да нет, ничего не было.

Готовимся сесть за стол, и тут звонок в дверь. Мать рванулась открывать, чтобы не отвлекать мужчин от разговора, но я опередил её. Как будто почувствовал. Открываю, на пороге стоит капитан в общевойсковой форме. Ну точно из военкомата, кажется, я встречал его там. Стоит, держит в руках какой-то конверт и смотрит на меня расширенными глазами. Только что рот не открыл. Я всё мгновенно понял. Протягиваю руку и беру у него конверт со словами: «Это для меня». Тот не решается отдавать. Повторяю с нажимом в голосе: «Это для меня». Наконец капитан решается, отдаёт конверт, не говоря ни слова, разворачивается и уходит.

«Кто это был?», – спрашивает отец. «Да это ко мне, из военкомата. Ничего особенного».

Уже после обеда отец спросил: «А кем ты там служишь в Афганистане?» «Да так, при штабе полка штаны протираю». «Ага, десантник-артиллерист. При штабе полка он штаны протирает». Отец у меня фронтовик, всю Отечественную прошёл от звонка до звонка на передовой. Обманешь такого.

А конверт с тем посланием (конечно же, там была похоронка на меня) я за все эти тридцать с лишним лет так и не распечатал. Пока он не распечатан, жить буду».

Среди бывалых фронтовиков бытует поверье: солдат, на которого ошибочно пришла похоронка, будет жить долго. Герою этого рассказа уже далеко за шестьдесят. Жив-здоров, полон сил и энергии. С праздником вас, дорогие афганцы!

АРМЕЙСКИЙ ШИФРОВАЛЬЩИК

Историю эту мне рассказали ветераны ВВС в середине семидесятых. Даже не скажу, в каком году она произошла и в каком авиаполку. Это один из тех случаев, когда гибель самолёта с лётчиком едва не повлекла за собой тяжёлые последствия и для других людей.

В одном из истребительных авиаполков произошла авиакатастрофа, погиб лётчик. Самолёт в воздухе потерял управление, все попытки вывести его в нормальный режим полёта успехом не увенчались, катапультироваться пилот уже не успел. Причины катастрофы выяснились уже только после сбора и анализа всех останков самолёта. Причиной оказалась обыкновенная отвёртка, неизвестно как оказавшаяся в кабине истребителя, и заклинившая ручку управления.

Тут следует сказать, что весь штатный инструмент техника самолёта, которым он пользуется для технического обслуживания машины, строго регламентирован. Хранится он в специальном чемоданчике из дюралюминия, и каждая, даже самая маленькая деталь его промаркированы. Каждый лётчик, каждый техник свято знает, что таскать с собой какой-либо нештатный инструментарий категорически запрещено. Это же относится к разным мелочам типа ключей от квартиры, зажигалок и прочего. А всё то, что лётчик обязан брать с собой в полёт, как то: пистолет, нож-стропорез лежит в своих карманах лётного комбеза и обязательно на шнурке. И не дай Бог, комэск или иной начальник увидит, что у его подчинённого что-то лишнее или незакреплённое.

В конце каждого рабочего дня каждый техник самолёта укладывает весь свой инструмент в соответствующие гнёзда инструментального чемоданчика и предъявляет технику звена или эскадрильи. И если вдруг окажется, что чего-то не хватает, ищут до тех пор, пока не найдут. Такие вот суровые правила в авиации, но без них никуда.

А тут выяснилось, что отвёртка, погубившая самолёт с пилотом, нештатная, никакой маркировки не имевшая. Естественно, все стрелки нацелились на техника самолёта. Дескать, это он таскал с собой нештатную отвёртку, вот и дотаскался. Напрасно тот божился, что ничего не нарушал, отвёртку эту в карманах не таскал и вообще впервые её видит. Завели уголовное дело на парня. И в случае признания его виновным, грозил ему реальный срок.

И вдруг. Одному из друзей погибшего лётчика понадобился какой-то редкостный инструмент, которого у него не было. Но этот офицер хорошо знал, что был этот инструмент в хозяйстве его погибшего друга. Вот он и обратился за помощью к вдове погибшего. Та хорошо знала этого офицера, как-никак тоже лётчик, друг семьи и пошла навстречу, дав тому ключи от гаража, где хранился весь инструмент её погибшего супруга.

Офицер зашёл в гараж, быстро нашёл нужный ему инструментальный ящик, открыл его. Инструментальный набор был не из простых, кажется «бошевский», что по тем временам было изрядной редкостью, каждая деталь на своём месте, в своём гнезде. Взяв нужный ему инструмент, он уже хотел закрывать ящик, как тут его взгляд упал на стройные ряды отвёрток. Все были на своих местах, в своих гнёздах, а одно гнездо было пустым. И что характерно, все эти отвёртки были абсолютно одинаковыми по стилю исполнения, отличаясь только размерами. Лётчик видел ту злополучную отвёртку, погубившую его друга, и хорошо запомнил её. И была та отвёртка точь в точь такая же, какие лежали в этом ящике.

Всё мгновенно встало на свои места. Взять где-либо «бошевскую» отвёртку, оказавшуюся в кабине самолёта, было просто некому кроме как самому лётчику. Так что тут сам лётчик нарушил все писаные и неписаные правила. Некого тут винить.

Вот так и закончилась достаточно благополучно для некоторых действующих лиц эта трагическая история. Недаром говорится, что все лётные правила писаны кровью.

Армейский Шифровальщик: https://zen.yandex.ru/media/army_corder/gibel-samoleta-izza-...

Прошло какое-то время после того, как наш полковой особист защитил меня от несправедливого взыскания комполка. И тут подошло время присвоения мне очередного воинского звания «капитан». Здесь комполка и показал свою гнилостность во всей красе.

Приносит ему наш строевик на подпись представление на звание, а тот отказывается его подписывать. Чуть ли не матом посылает ни в чём не повинного капитана с этой бумагой. Я, узнав об этом, естественно, расстроился. Строевик попытался утешить меня, сказав: «Ничего, через месячишко я ещё раз зайду к нему с представлением. Глядишь, к тому времени и забудет обо всём». Но этот злыдень ничего не забыл, а принесённое через месяц строевиком представление чуть было не порвал, сказав, чтобы тот больше «эту бумажонку» ему не подносил, и вообще, ходить мне в старлеях до тех пор, пока он командует этим полком.

Надо сказать, что в те времена в старом звании можно было перехаживать хоть сколько, даже если твоя служебная карточка совершенно чиста от взысканий. «Не достоин очередного звания» и всё тут. Это позднее за необоснованную задержку в представлении на звание с командира могли и спросить, а тогда с этим всё было хуже.

Что было делать? Жаловаться кому-либо бесполезно, комполка в своём праве и ничего не нарушил. Давить сверху? А кто станет это делать? Так в грустных раздумьях я ходил пару месяцев, когда подошло время ехать в штаб армии на очередные сборы начальников шифрорганов армии. Там-то я и подошёл к начальнику восьмого отдела со своей грустной историей, пожаловавшись на глумливого комполка. Наш шеф, надо сказать, старался внимательно отслеживать моральный климат вокруг шифровальщиков. А как же иначе, ведь от этого зависит многое. И пропустить мои слова мимо ушей он никак не мог. «Не беспокойся. Я понял. Только подожди две-три недели. Тут у нас ожидается гость из Москвы. Мы заедем к тебе вдвоём. Но смотри, чтобы у тебя самого всё было в порядке».

Так оно и вышло. Через несколько недель начальник восьмого отдела позвонил мне, сказав, что завтра он будет в моём полку со своим гостем. Гостем оказался полковник в возрасте, как я понял, старший офицер восьмого отдела Главного штаба ВВС, представительный офицер с умными глазами. Представившись начальнику штаба, впавшему в немалое волнение от этого визита, и заглянув на несколько минут в кабинеты замполита полка и особиста, оба прибывших офицера приземлились в моём шифроргане.

«Ну что же, историю твоих взаимоотношений с командиром полка я знаю. Но прежде чем идти к нему с разговором, я хочу посмотреть, как ты работаешь», – сказал прибывший полковник. Следующие час – полтора он листал мои планы работ, планы по безопасности шифрсвязи, конспекты занятий с сержантом – шифровальщиком, журналы учёта и ещё многое другое. Как я понял по его вопросам и репликам, претензий у него ко мне не возникло, скорее наоборот, он остался вполне доволен увиденным. Но вот он дошёл до дела с исходящими и входящими шифртелеграммами и тут его просто перекосило. «Старший лейтенант, да в своём ли ты уме? Докладывать командиру полка телеграммы главкома с опозданием на пять суток! Да где такое видано!?» «Никак нет, товарищ полковник. Все телеграммы докладываются командованию строго в пределах установленных нормативов», – говорю я и раскрываю журнал вручения шифртелеграмм адресатам и исполнителям. «Смотрите сами».

Тут надо сказать, что у нашего командира полка имелась дурная привычка полного игнорирования всех требований вышестоящих начальников, касающихся шифрованной связи. У нас была армейская директива, предписывающая все шифровки возвращать в шифрорган в конце рабочего дня. Наш же командир попросту забил на неё, возвращая телеграммы иной раз через пять дней после моих неоднократных напоминаний. Более того, получив в свои руки шифровку, скажем, первого числа, он расписывал её пятым числом. Вот и выглядело всё на первый взгляд так, будто я вручал её с таким кошмарно-недопустимым опозданием.

Но в журнале-то у меня стоят не только даты всех реальных вручений ему телеграмм, но и время их вручения. И всё это подтверждено его же подписями. Истину не скроешь. Тут моего приезжего полковника перекосило уже в другую сторону. Найдя несколько таких телеграмм и ругнувшись вполголоса в адрес комполка, он заложил в них закладки и сказал, что ему всё понятно. Стало ясно, что моего комполка ждёт серьёзный разговор. После этого он поднялся, пожелав заглянуть в секретную часть.

В секретке мы пробыли недолго. Проверяющий лишь поинтересовался наличием секретных документов на руках у командира, спросил, возвращает ли он их в конце рабочего дня, и, получив отрицательный ответ, попросил проводить его в кабинет командира полка.

К командиру мы зашли втроём. Представившись и показав свои корочки, прибывший полковник попросил для начала открыть командирский сейф. Тот открыл, а там… А там совершенно секретные документы, мои телеграммы, несекретные бумаги, пистолет и бутылка водки. И всё это вперемежку. Секретные документы и телеграммы, естественно, в опись исполнителя даже не вносились. Прокомментировав увиденное неодобрительным тоном, прибывший полковник перешёл к основной части.

– Скажите, товарищ подполковник, по какой причине вы вот уже несколько месяцев задерживаете присвоение очередного воинского звания вашему помощнику начальника штаба по спецсвязи? В карточке у него нет ни одного взыскания.

– Я считаю, что он недостоин звания «капитан». Служит недостаточно хорошо.

– Странно слышать. Начальник штаба своим подчинённым доволен, у замполита никаких претензий, оперуполномоченный отзывается положительно, а вас он не устраивает чем-то. А теперь скажите, почему это шифртелеграммы Главнокомандующего вы отписываете исполнителям на пятые сутки после их получения?

– Значит, мне приносят их с таким опозданием.

– Вот как? Скажите, а это ваша роспись в журнале?

– Да, моя.

– В таком случае обратите внимание: вот дата и время расшифрования, вот дата и время вручения её вам, а вот дата и время возвращения в шифрорган, почему-то совпадающая с датой и вашей росписью за ознакомление с ней. Заметьте, возвращение на пятые сутки. Как вы можете это объяснить? Шифрработники вручают вам телеграммы главкома чуть ли не через минуты после их расшифрования, а вы изволите расписываться в них только на пятый день! Как вы полагаете, если Павел Степанович Кутахов узнает, что в каком-то полку его командир так относится к его, можно сказать выстраданным, директивам, что будет с этим командиром полка?

После этих слов комполка стал белее мела. Я такого ещё ни разу не видел

– В общем так, товарищ подполковник, – продолжил мой гость, – через три дня я буду в штабе армии, и в тот же день улетаю в Москву. Если до отъезда я не увижу своими глазами представление на звание вашему подчинённому, я выполню своё обещание, и не сомневайтесь, главкому будет доложено ВСЁ.

После этого наш гость попросил меня покинуть кабинет и подождать его у себя. Вернувшись через десять минут вместе с моим шефом, он обронил: «Поговорили по душам. Объяснили вашему командиру кто есть кто. Можешь служить спокойно».

Уже выходя из кабинета, я увидел начстроя, который мчался в кабинет командира с представлением на меня. Надо ли говорить, что это представление материализовалось в штабе армии даже раньше установленного срока, и в скорости мы с друзьями обмывали четвёртую звёздочку, упавшую мне на погон. А командир полка с этого дня старался даже не смотреть в мою сторону. Видимо, впервые он получил такую взбучку от столь высокого начальника за какого-то старлея.

Но всё-таки его сняли через два-три месяца после какой-то крупной комиссии, отправив служить на некомандную должность в Забайкальский ВО. Видимо, и без меня какие-то грехи нашлись.

Примечание: Эта история завершает статьи:

«Как офицер-шифровальщик воевал со своим командиром полка»

«Как особист защитил шифровальщика от злопамятного командира полка»

В этих статьях я рассказал, наверное, о самых сложных случаях моих «боевых действий» со старшим начальником. Были и другие случаи, когда приходилось воевать со своим начальником штаба, замом командира. И одновременно с этим воспитывать некоторых подведомственных командиров и начальников штабов. Но всё в своё время.

АРМЕЙСКИЙ ШИФРОВАЛЬЩИК: https://zen.yandex.ru/army_corder

Все наверняка знают притчу о том, как Иисус Христос превратил обычную воду в вино, а вот о превращении вина в воду вы наверняка не слышали. Эту историю рассказал мне мой коллега. Рассказ веду от первого лица.

Очередной день рождения одного из наших друзей курсантов мы были вынуждены отмечать в стенах училища. День выходной, курс выпускной, сплошная расслабуха. Отмечали, понятное дело, не в курсантской кафешке, а нашли укромный уголок на свежем воздухе, подальше от глаз начальства. И тут неожиданно выяснилось, что никто из нас не запасся ничем крепче минеральной воды. Непорядок. Магазинчик, торговавший довольно хорошими кубанскими винами, находился неподалёку от стен училища, но лень было переодеваться в парадную форму и тащиться через КПП. Тем более, бдительный дежурный по училищу или другой офицер мог запросто тормознуть «подносчика снарядов» на входе. Решение нашли быстро. В город как раз отправлялась стайка первокурсников. Одному из них и вручили деньги, портфель-дипломат с кодовым замком и чёткими указаниями, куда и как поднести груз, минуя КПП и как вести себя, чтобы не спалиться по дороге.

Наш посыльный добросовестно выполнил первую часть плана, купив две бутылки вина, и лёг на обратный курс. И тут чуть ли не нос к носу сталкивается он со своим командиром роты. Встретив ротного, как и положено строго по уставу, наш курсант перешел на строевой шаг и приложил руку к фуражке, поедая глазами своего начальника. Вроде бы придраться не к чему. И всё бы, наверное, прошло, но в последнюю секунду лежавшие в дипломате бутылки предательски звякнули, не выдержав строевого шага. И это характерное звяканье, которое не спутаешь ни с чем, тут же уловило бдительное ухо командира роты. Само собой, пройти мимо и благополучно разминуться, уже не получилось. Комроты тут же тормознул своего подчинённого, поинтересовавшись содержимым его дипломата. Находчивый курсант тут же выдал наспех состряпанную легенду о том, что в дипломате минеральная вода и ничего более. Дескать, вручили ему этот дипломат в магазине курсанты старшего курса, попросив отнести своим камрадам, изнывающим от жажды в карауле.

Понятно, что такая шитая белыми нитками байка никак не могла удовлетворить опытного командира роты. Он попросил открыть дипломат и продемонстрировать его содержимое, на что курсант сказал, что он бы рад, да вот беда: старшекурсники, купившие воду, заперли его на кодовый замок, сказав, что код знают их друзья. Не портить же чужую вещь. Ротный согласился с таким веским доводом и сказал, что так и быть, он снимает с курсанта бремя ответственности за доставку столь ценного груза и готов лично вручить его получателям. А пока он будет хранить его в своём сейфе. С тем он развернул несчастного курсанта в обратном направлении, дошёл с ним до казармы и убрал дипломат в свой сейф, сказав, что пусть, мол, получатели явятся к нему завтра сами.

Когда прибежавший к нам в смятении чувств курсант-первогодок обрисовал ситуацию, мы поняли, что складывается она для всех печально. Посыпать голову пеплом было уже поздно. Но курсант-выпускник тем и отличается от первогодка, что способен найти выход из самой, казалось бы, безнадёжной ситуации. Узнав о приготовленной нам засаде, мы не стали предаваться бесплодному унынию и отчаянию. Вместо этого, проведя небольшой военный совет, направили в казарму нашего первокурсника небольшую спасательную экспедицию. Надо было и самим выплывать, и товарища выручать.

В казарме первого курса быстро нашли старшину роты и доверительно поговорили с ним по душам на тему войскового товарищества и братства. Старшина хоть и носил сержантские лычки, но будучи моложе всех нас по возрасту и выслуге, быстро проникся сочувствием к попавшим в беду коллегам. Однако он честно признался, что помочь им не может ничем: ключи у него только от ротной канцелярии, от командирского сейфа ключа у него нет. Но нам было достаточно и этого. Не привлекая к себе лишнего внимания, мы прошли в канцелярию и принялись изучать своего противника в лице стоявшего в углу железного шкафа. Быстро пришли к выводу, что перед нами, как и ожидалось, стандартный сейф с обычным замком для этого типа хранилищ, которыми снабжались все колхозные бухгалтерии и ротные канцелярии, ничего особенного, противник несерьёзный. Волшебный набор ключей от такого рода изделий мы заранее прихватили с собой. Поколдовав над замком, после нескольких не слишком сложных манипуляций подобрали наиболее подходящий ключ, слегка доработав его. Наши труды увенчались успехом, и сейф сдался на милость победителей, открыв своё чрево. Взиравший на всё это озабоченно-удивлённый старшина, резонно опасался за вверенное ему имущество и возможные последствия для него самого, но его быстро успокоили. Предательские бутылки с вином были благополучно изъяты из дипломата, их место заняли две припасённые заранее бутылки минералки, дипломат был заблокирован и возвращен на место хранения, а сейф снова заперт. Словом, младшему коллеге был дан небольшой мастер-класс, как можно укрощать сейфовые замки.

На следующий день два наших парламентёра, чьи физиономии выглядели наиболее честными и представительными, явились пред очи командира роты первокурсников с просьбой вернуть неправедно конфискованное имущество. Командир роты, осведомившийся о содержимом дипломата и услышавший вчерашнюю легенду о минеральной воде, ехидно улыбнулся, предвкушая свой триумф. И вручив собственность их законным владельцам, настоятельно попросил открыть кодовый замок, дабы угоститься водичкой.

Надо было видеть его разочарованную физиономию, когда у него на глазах двое, казалось бы, уже пойманных с поличным лоха, спокойно разблокировали замок, извлекли две не початые бутылки «ессентуков» и вежливо попросили дать им стакан, дабы поделиться с ротным живительной влагой. Опешивший ротный покрутил в руках обе бутылки и почему-то отказался пить, сказав, что такую минералку он не пьёт. Конечно, в глубине души опытный капитан прекрасно понимал, что дошлые старшекурсники его нагло поимели. Вот только как им это удалось? На все его намёки расколоться и признаться, парламентёры состроили рожи оскорблённой невинности, после чего раздосадованному ротному осталось только отпустить ушлых пройдох с миром.

Уже после выпуска и вручения нам офицерских погон некоторые особо изощрённые умы предлагали перед убытием из стен альма-матер передать ротному в подарок изготовленный нами на коленке ключ от его сейфа. К сожалению, эту остроумную идею пришлось отвергнуть. Мы-то уже были для ротного неподсудные, но не хотелось подставлять остававшегося курсанта и старшину, помогавших нам в этой операции. Войсковое курсантское братство – это всерьёз и надолго.

АРМЕЙСКИЙ ШИФРОВАЛЬЩИК: https://zen.yandex.ru/army_corder

PS. Сегодня я обещал продолжение истории Как особист защитил шифровальщика от злопамятного командира полка

Оно появилось на канале, но шифровальщик попросил меня делать репосты не раньше трех дней с публикации на канале. По тому сюда запилю в понедельник.

Прошло несколько месяцев после той злополучной итоговой проверки, за которую я огрёб выговор от комполка «за неудовлетворительное состояние режима секретности», и который он вынужден был через день резво снять без следов в карточке после того, как командующий армией разъяснил ему, кто, за что отвечает в полку.

Я уж было успокоился, и спокойно продолжал службу, наивно полагая, что инцидент исчерпан. Как показала жизнь, я глубоко ошибался, не взяв в расчёт зловредность и мстительность этого подполковника.

В один не самый лучший день вышла из строя моя «двести первая» (аппаратура спецсвязи). Эти машины только-только поступили в шифрорганы округа и находились на гарантии. Время от времени в наши края приезжали ремонтные бригады завода-изготовителя и занимались ремонтом вышедшей из строя техники. В нашем регионе эти бригады, как правило, оседали в городе при штабе сухопутной армии, не мотаясь по отдельным гарнизонам, а все, у кого аппаратура была неисправной, везли её к ним со всей округи.

Проработав несколько недель на устаревшей уже «сто пятой», на которую вынужден был перейти вместо моей новенькой красавицы, я с радостью услышал весть от своего шефа о приезде в город ремонтной бригады. Вот только он предупредил меня, что времени у меня в обрез, всего несколько часов, после чего бригада уезжает. Надо ли говорить, что я тут же кинулся к начальнику штаба, испросив разрешение на срочный выезд на своей спецаппаратной, взяв с собой свой пистолет. Вызывать бойцов охраны из ОБАТО, как это следовало бы, у меня уже времени не было.

Загрузили аппаратуру, но не успел я тронуться, как к моей машине подбегает боец с командного пункта. «Товарищ старший лейтенант, командир полка приказал отвезти плановые таблицы на полёты в штаб дивизии». Ну что же, ничего сложного тут нет, благо штаб дивизии неподалёку от штаба сухопутной армии, куда я еду. «А где таблицы-то?» «Да на КП». Ладно, сижу, жду. Проходит где-то с четверть часа, никто никакие таблицы не несёт. Вылезаю из машины, иду на КП. «Ну, где тут ваши таблицы? Мне ехать надо срочно». «Да вы что, товарищ, старший лейтенант, их ещё и не начинали писать». А надо сказать, что «плановичка» на полёты – это здоровенная портянка, рисовать которую где-то часа три, не меньше. Да они что, издеваются? Или командиру не сказали, с какой целью я еду? «А где командир полка?» «Не знаем». Ну что делать? Сидеть ждать, когда комполка соизволит появиться в поле зрения? Стопроцентно не успею ни в какую мастерскую, и ещё несколько месяцев буду пахать на своём музейном экспонате, перепечатывая тексты шифртелеграмм на пишущей машинке. Хорошенькая перспектива.

Я недолго думал над всем этим, сказав дежурному по КП, что ждать неизвестно сколько эти плановые таблицы я не могу и убываю по своему заданию.

Съездил в город, успел отремонтировать свою любимицу, возвращаюсь назад. Заруливаю на стоянку и первым встречаю начальника штаба полка. «Поздравляю тебя, – говорит он с горечью в голосе, – с неполным служебным соответствием от командира полка». «Это за что же?» «За невыполнение его приказания». Подловил-таки меня, гад. Формально он прав, а вот по сути…

Настроение сразу же упало ниже плинтуса. С ним я и пришёл на следующий день в штаб, где меня встретил наш особист.

– Чего это ты такой смурной? Что случилось?

– Да комполка объявил неполное служебное соответствие.

– И за что же?

Рассказал ему всё как есть. Особист недолго раздумывал, а сразу направился в кабинет командира полка. Надо сказать, оперуполномоченные особого отдела открывали двери всех кабинетов в полку левой ногой, в том числе и командирского. Наш особист парень был хороший. Мы с ним дружили уже не один год. Где-то я подсказывал ему что-то по вопросам режима, где-то он мне помогал по мелочи. И нигде и ни в чём он меня не подсиживал, даже намёков на это не было. Мы оба ценили наши отношения. Вышел он из кабинета командира минут через десять, предложив заглянуть к нему. Там он мне и рассказал, как протекала его душеспасительная беседа с командиром полка.

– Здравия желаю, товарищ подполковник. Зашёл вот поинтересоваться, за какие такие грехи вы предупредили ПНШ по спецсвязи о неполном служебном соответствии.

– За невыполнение моего приказания.

– А можно поподробнее?

– Приказал ему завезти плановые таблицы в штаб дивизии, раз он всё равно едет в город, а он плюнул на моё приказание и уехал без них.

– А отправить эти таблицы больше было не на чем, кроме как на спецаппаратной шифроргана. Понятно. А вы в курсе того, товарищ подполковник, с какой целью ваш подчинённый ехал в город?

– В курсе.

– В таком случае вы знаете, что вёз он не мешок картошки, а совершенно секретную шифровальную аппаратуру нового образца, за которой охотятся все разведки. А с введёнными в неё ключами, как в данном случае, это и вовсе техника «особой важности».

– Ну и что?

– А то, что следовать шифровальщик с таким грузом обязан строго по маршруту, заезжать куда-либо запрещено. А вы, направив его в штаб дивизии, создали предпосылку ни много, ни мало к компрометации техники и документов, составляющих государственную тайну. Ведь возле штаба дивизии ему пришлось бы оставить машину на улице без охраны. И это даже не уголовное преступление, а государственное. Спасибо ему надо сказать, что не допустил грубейшего нарушения. В общем так, товарищ подполковник, либо вы удаляете ваше необдуманное взыскание из его карточки так, чтобы и следа не осталось, либо я сегодня же завожу уголовное дело. Выбирайте.

Понятное дело, уголовку на свою голову командир не захотел. Бодаться с особым отделом по вопросам режима, дураков, знаете ли, нет. Поэтому и это взыскание исчезло из моей карточки, словно бы его и не было. Но выигранный бой – это не есть выигранная война. Всё ещё было впереди.

Примечание: Эта история является продолжением статьи «Как офицер-шифровальщик воевал со своим командиром полка».

АРМЕЙСКИЙ ШИФРОВАЛЬЩИК: https://zen.yandex.ru/army_corder