Milarepa

В первой истории о вершине женского легкомыслия я описал случай, о котором очень долго не мог забыть мой отец. Мне самому же больше нравится другая история.

Гуляли мы как-то с мамой по тайге. Мне было тогда лет семь. Шли, что называется, куда глаза глядят. И вот идем мы, идем. А воздух периодически разрезает странный свист. При чем, дело было зимой, и свистеть особо было некому. И мама все в толк никак не могла взять, что это может быть. Ну а то, что при этом откуда-то доносились непрерывные выстрелы, ее не наводило ни на какие мысли. Ну стреляют где-то за сопкой и стреляют. Для военной части это обычное дело. Слух уже просто не воспринимал эту стрельбу как информацию. Она давно стала привычным фоном. К тому же, из-за особенностей рельефа местности было непонятно, где вообще происходит эта стрельба, и казалось, что это где-то очень далеко. Мама в тот момент слабо себе представляла, куда мы шли. А шли мы, как потом оказалось, прямиком на стрельбище.

Природа там была очень красивой. Рядом с местом для стрельб было чистое лесное озеро. Мы называли его «Голубичка». Даже в самые жаркие дни лета вода в нем была достаточно холодная. Но какого лешего мать забыла там зимой, мне до сих пор не очень понятно. Так мы и брели по свистящей тайге, пока нашему взору не открылся истинный источник загадочного свиста. И тут уж стало понятно, что это было ни что иное, как пули, выпущенные косорукими солдатами из автоматов Калашникова. Надо быть особо одаренными, чтобы стрелять так, что пули вместо попадания в мишени перелетали через сопку. Но были в Советской армии и такие умельцы.

Как только мы там обнаружились, командир стрельб, увидев нас, тут же приказал прекратить огонь. Я думаю, что состояние его психики в тот момент пошатнулось не меньше, чем у моего отца в предыдущей истории, ведь вышли то мы фактически с линии огня. Сам я того уж не помню, но мать говорит, что подполковник был так счастлив нашему визиту, что выражал свои чувства самыми изысканными речами, на которые только способен великий и могучий русский язык. И на беду, он был не только заместителем командира части, но и нашим соседом по подъезду. Что автоматически лишало мать всех шансов на то, что этот инцидент удастся скрыть от мужа.

А самое веселое, что дернул черт маму в ответ на:

– Вы понимаете, что вас или вашего ребенка могло запросто убить.

Сказать:

– А я все думала, что это за свист такой странный был всю дорогу...

Ох, как я понимаю его чувства в тот момент.

Разумеется, отцу за это влетело. Он получил приказ чётко проинструктировать свою супругу на предмет — где можно гулять, а где нельзя. И с тех пор наши прогулки осуществлялись строго по разрешенным маршрутам, которые шифровальщик не поленился популярно объяснить своей жене.

Вот эта история, на мой взгляд, действительно демонстрирует вершину женского легкомыслия. Прогулка с ребенком под свист автоматных пуль — это незабываемо!

И как и все предыдущие истории, я посвящаю ее светлой памяти своего отца - Армейского Шифровальщика.

Как и большинство простых граждан нашей страны, мой отец никогда не испытывал большой любви к цыганам. И была в его жизни пара примечательных историй на эту тему.

Первая случилась в 1998-м году. Кто помнит, осенью того года в Закарпатье случилось жуткое наводнение. Десятки погибших, многомиллионные убытки. Последствия стихийного бедствия были ужасающими. Вся страна переживала эту катастрофу, и только предприимчивые цыгане тут же нашли свою выгоду. И хотя Евпатория — не самое близкое место от эпицентра событий, но не прошло и трех дней, как по квартирам города, под видом беженцев, начали бегать цыганки и просить милостыню. Не обошли они стороной и офицерское общежитие, где жил Армейский Шифровальщик. Открывает он дверь, и слышит жалостливый стон аферистки, которая рассказывает, как она пострадала от наводнения. И хотя на вид она типичная цыганка, и у отца не возникло и тени сомнения в том, что никакая она не беженка, но для очистки совести он поинтересовался:

– А из какого вы города?

– Из Мукачево?

– А со старой части города или из новой?

Должен заметить, что отцу до этого приходилось бывать в этом красивом городе, и он имел о нем кое-какое представление.

– Со старой.

Ответила цыганка.

– А вот ты и не угадала. Старая часть города находится на возвышении и ее не затопило. Валила бы ты с нашего дома подобру-поздорову, пока я коменданта не позвал.

И пришлось этой липовой беженке бежать дальше.

В другой раз шел отец вдоль стройки по пешеходному коридору. Ну, знаете такой, сбит из досок. С одной стороны забор, с другой — перила, а над головой козырек из профлиста. И видит, как по центру этого коридора две цыганки подкатили к молодой девушке. Когда он с ними поравнялся, цыганки что-то активно кудахтали, а у девушки глаза были уже «стеклянные» и стало понятно, что она находится в состоянии транса или гипноза. Ни совесть, ни честь офицера не позволяли ему спокойно пройти мимо этого криминала. Отец придумал изящное решение. Он схватил девушку за руку со словами:

– О, Наташа, что ты тут стоишь, мы тебя уже заждались.

И потащил в сторону, проч от цыганок. Те, было, попытались воспротивиться, но отец гаркнул на них со всей пролетарской ненавистью, чтобы катились куда подальше. И цыганки решили не искушать судьбу. Когда они свернули за угол, отец остановился и обратился к девушке.

– Ну что же ты, дуреха, с цыганками связалась. Сейчас бы обчистили тебя как липку.

А девушка только-только начала приходить в себя. Все еще, пребывая в небольшом трансе, она поблагодарила офицера, который спас ее из лап этих мошенниц и отправилась домой.

Ну а эта история стала очередным примером того, почему не стоит с цыганами даже начинать разговаривать на улице.

Эти строки я снова посвящаю светлой памяти моего отца, Армейского Шифровальщика. Сегодня 24-й день, как он окончил свой жизненный путь.

В этой и следующей статьях я напишу то, о чем Армейский шифровальщик, скорее всего, не написал бы. Это пара курьезных историй из его личной жизни.

Сам он был человек гиперответственный. И его привычка предусмотреть все варианты, включая самые худшие, распространялась и на его личную жизнь. Ко всему он относился слишком серьезно. И как часто это случается в жизни, жена его была в этом плане полной противоположностью. Человеком легким, позитивным, предпочитающим не загружать свою голову проблемами, которых пока нет.

Случилась эта история на Бочине. Это такой военный городок из пяти пятиэтажных домов, детского садика и воинской части, который на все четыре стороны был окружен тайгой. До ближайшего города, Комсомольска-на-Амуре, путь на автобусе занимал около сорока минут. Разумеется, прогулки по тайге были любимым занятие многих в этом волшебном краю. Были там и рыси, и медведи, и ядовитые змеи. Но больше всего люди боялись не этих грозных животных, а энцефалитных клещей. Встретить дикого зверя не так-то просто, а вот поймать клеща с мая по сентябрь — обычное дело.

Как-то раз, после очередного похода в лес, обнаружил отец на себе клеща, который уже успел хорошенько впиться в его кожу. Кровососа этого он извлек, посетовал жене о случившейся беде, и пошел к начмеду за консультацией. Показывает тому клеща и спрашивает: можно ли как-то проверить, не является ли этот носителем энцефалита. Ну а врач его и «успокаивает»:

– Нет смысла проверять. Отсчитывай десять дней с момента укуса. Если по их истечению с тобой ничего не случится, считай – пронесло. Ну а если ты заражен, медицина тут уже не поможет.

Загрустил офицер, стал мрачнее тучи. И отправился домой в печали и размышлениях о жизни и смерти. А жена его на днях купила шикарную черную ткань. Кто помнит вторую половину восьмидесятых в СССР, тот знает, дефицитом было всё. Люди радовались, когда удавалось купить хоть что-то. В том числе в дефиците были и ткани. Про клеща того девушка уже и забыла давно, стоит перед зеркалом и любуется, к лицу ли ей новая материя. Много ли моднице для счастья надо. И тут возвращается муж со своими проблемами, и что он видит? Не успела повиснуть над ним угроза смерти, как любимая жена уже и наряд траурный на себя примеряет. Что это!? Подлость? Предательство? Цинизм? Чудовищное легкомыслие? Может быть где-то в глубине души он и понимал, что это нелепое совпадение. Но накатившую лавину эмоций было уже не остановить. «И тут Остапа понесло». Он долго объяснял супруге, что подобное поведение не добавляет ему оптимизма, и что не на такую поддержку он рассчитывал в трудные моменты своей жизни. А ее оправдания о том, что радость от приобретения новой ткани настолько затмила ее разум, что она позабыла о злосчастном насекомом, только подливали масла в огонь его негодования.

Следующие десять дней, со слов отца, были сами мучительными в его жизни. Но все закончилось благополучно. Клещ оказался не заразным. И в последствии эта история была пересказана еще много раз, как пример вершины женского легкомыслия. Хотя, на мой взгляд, это были просто семечки в сравнении с тем, что мама учудила в следующий раз.

Эту историю я посвящаю светлой памяти своего отца, Армейского Шифровальщика.

Выходит девушка из гипермаркета и видит толпу фотографов с огромными объективами, которая старательно щелкает темнокожего парня. Человек 15, не меньше. Ну, думает, вот это попала. Наверное какая-то жуткая знаменитость. А рядом у нас Ростов-Арена. Скорее всего какой-то футболист известный.
Достала мобилу и давай фоткать.
Следом выходят люди, обращаются к ней:
- А кто это?
- Не знаю. Главное сфотографировать, а потом уж разберусь.
Кто-то ехидно ухмыльнулся,
-  негра темнокожего не видели чтоли?
В итоге любопытство взяло верх над стеснительностью. Подошла к ближайшим фотограм:
- А кто это?
- А это наша модель на сегодня. У нас проходит урок фотографирования.

Недавно, просматривая семейные видеоролики, я наткнулся на кадры конца 2013 года. Мой отец был в кругу своих близких друзей, по случаю приезда своего лучшего друга из Ростова-на-Дону. И они выпивали за дружбу Крыма и России. До «Крымской весны» оставалось всего три месяца. В тот момент они и представить себе не могли, что еще немножко, и Крым станет частью России.

Меня раздирает желание разбавить эту статью обильными пафосными речами, но постараюсь свести это к минимуму. То что произошло для многих крымчан стало действительно счастьем. Не говоря уже о нашей семье, ведь в середине 90-х я сознательно покинул родительский дом, чтобы стать гражданином той страны, в которой я родился и в которой хотел бы жить. Мне было тогда всего 15 лет, и это был 1996-й год. И пока еще все двери были открыты, я переехал в Ростов-на-Дону под опеку своих родственников, лишь бы не становиться гражданином "незалежной". Родителям моим в этом плане было гораздо сложнее, а по тому им приходилось мириться со своими синими паспортами, хотя в душе они никогда не считали себя украинцами. И начиная с моего совершеннолетия, до 2014-го года я и мои родители были гражданами разных стран. А по тому для нас это стало не просто воссоединение земель, но и становление гражданами одной страны.

Итак, что я запомнил. До референдума о статусе Крыма остаются считанные дни. Мало кто верит, что возвращение в Россию реально. Всем кажется это несбыточной мечтой. Начальство из Киева все еще имеет все полномочия над воинскими частями и космическим центром, в котором тогда работал мой отец. И в какой-то момент это начальство отдает срочный приказ: все личные дела офицеров (а в космическом центре большая часть сотрудников носила погоны) отправить в Киев. А что это означало? А это, в случае перехода Крыма в РФ, лишало возможности офицеров продолжить свою службу в России. Без личного дела ты никто. И все это прекрасно понимали, но референдум еще не состоялся, и приказ есть приказ — его нужно выполнять. Что делать?

Выход оказался очень простым. Заинтересованные лица тут же связались с Аксеновым, и вскоре на выходе из космического Центра появился блокпост «вежливых людей», которые наложили запрет на вывоз чего-либо с территории. Ну и киевскому начальству было торжественно рапортовано о невозможности выполнить приказ. А после присоединения, все желающие офицеры смогли покинуть Крым и отправиться служить своему родному государству. И таковых, со слов отца, было не более десяти процентов. При чем никто с распростертыми объятиями их, естественно, не ждал на Украине. Распихали патриотов как могли по всяким дырам, вот и вся любовь к Родине. Так что не зря эти вежливые люди стояли под частями. И в первую очередь они не дали Киеву испортить жизнь тем офицерам, которые служили в этих частях.

Ну а что касается непосредственно самого шифровальщика, то буквально за три дня до выборов, он получил приказ уничтожить всю шифровальную технику, ну и всю секретную документацию. Хотя вся эта техника была разработана еще в СССР и для России великой тайной не являлась. Видимо в Киеве не питали иллюзий по поводу исхода этого референдума. Вот тут уж мой отец филонить не стал и честно исполнил приказ. Тем более что для новой власти все это барахло особой ценности не представляло, так как в РФ уже никто на такой аппаратуре не работал. Все было надлежащим образом уничтожено и заактировано по всем правилам. И это было последнее, что мой отец сделал в своей жизни, исполняя свою работу в качестве шифровальщика. Поскольку за этим последовали долгие месяцы борьбы с тяжелой болезнью и окончательный уход на пенсию.

Но, даже несмотря на свою болезнь, у отца хватало сил, чтобы радоваться случившимся переменам, которые в том числе затронули и медицину в Крыму. Отец говорил не раз, если бы не Россия, уже давно бы помер. Вот такими мне запомнились те дни по рассказам моего отца, Армейского Шифровальщика.

Светлой памяти Армейского шифровальщика посвящается.

Оказывается, даже носящие погоны женщины тоже нуждаются в защите. Я воочию убедился в этом, когда служил в зенитно-ракетной бригаде Войск ПВО в должности начальника восьмого отделения.

За три года службы в бригаде я постарался максимум должностей кодировщиков в дивизионах укомплектовать женщинами-военнослужащими. Они более аккуратны, нежели солдаты-срочники, исполнительны, внимательны. От них можно не ждать тех неприятностей и неожиданностей, какие обычно бывают со стороны солдат. К сожалению, бывают такие неожиданности, каких уж точно никогда не может быть от мужиков.

Так уж получилось, что все мои кодировщицы были молодыми, очень красивыми девушками. Все они были замужем за офицерами, как правило, служившими в этих же дивизионах. Обучены девочки были достаточно хорошо, никаких нареканий и претензий по службе у меня к ним не было. Раз в месяц они приезжали в штаб бригады вместе с командованием своих дивизионов на подведение итогов. Отцы-командиры и все штабные офицеры собирались в актовом зале, подводили итоги за прошедший месяц. Мы же, то есть я и все мои кодировщики, в том числе девчата и солдаты срочной службы собирались у меня в кабинете. Подводились свои итоги, ставились задачи, отмечались успехи, промахи. Наши штабные офицеры делали вид, что завидовали мне: пока они слушают скучный доклад и получают ценные указания, я провожу время в обществе симпатичных барышень. Ну, как говорится, кто на кого учился.

Вот в один из таких приездов-совещаний я подметил, что одна из моих подопечных из седьмого зенитно-ракетного дивизиона, до этого весёлая и жизнерадостная девушка, какая-то грустно-задумчивая и рассеянная. Может заболела, или в семье что-то не так? Аккуратно поинтересовался. Ответила, что она здорова и у неё, дескать, всё нормально. Ну нормально, так нормально. Не лезть же человеку в душу. Может она с мужем поссорилась. Мужа её я немного знал, нормальный парень, без заскоков.

Но когда через месяц она приехала получать в секретной части и у меня в отделении нужные для работы документы, я уже основательно встревожился. Женщина явно с лица спала. Ну не может обычная семейная ссора длиться так долго. Что-то тут не так. Попробовал аккуратно выяснить, но наткнулся на дежурные фразы о том, что у неё всё нормально. Какое уж там нормально, когда у неё круги под глазами. Пребывать в неизвестности и ждать неизвестно чего при нашей работе – последнее дело. Я решил зайти с другой стороны.

Попросив Ирину, так звали мою кодировщицу, посидеть у меня в кабинете, я прошёл в секретную часть. Заведовала секретной частью тоже женщина, Оля, с которой у меня за несколько лет совместной службы сложились достаточно хорошие и доверительные деловые отношения. Отведя Олю в сторонку, я поделился с ней своими наблюдениями и опасениями относительно моей кодировщицы и попросил: «Оль, пригласи-ка ты Ирину к себе домой на чашку кофе. Как раз скоро обеденный перерыв. Поговори с ней по душам. Чувствую, у неё какие-то серьёзные проблемы, о которых она мне как начальнику и мужику говорить не хочет. Тебе как женщине она скорее раскроется». Оля тут же согласилась. Я вернулся в кабинет, а вскоре к нам заглянула наша секретчица, тепло поздоровалась с Ириной, перекинулась с той парой фраз и пригласила вместе пообедать. С тем и расстались.

А после обеда теперь уже Оля отозвала меня в сторону и рассказала то, о чём ей поведала наша гостья из дивизиона. История стара и банальна как этот мир. Оказывается на неё положил глаз командир дивизиона, молодой холостяк. И начал так обхаживать женщину, что пыль столбом. Ирина, как верная жена, не признающая походов налево, стояла как стойкий оловянный солдатик, не поддаваясь на все ухищрения новоявленного ухажёра. Не получив желаемого мытьём, наш Казанова приступил к катанью. Начал прессовать Ирину по службе, придираться без всякого повода, усиленно стал отравлять жизнь её мужу. В общем, вёл себя не по-офицерски. Понятное дело, всё это, длившееся, оказывается, уже не один месяц, напрочь выбило бедную женщину из колеи. Я, конечно, разозлился. Своих подопечных я никогда и никому в обиду не давал. Не дам и сейчас.

Вернувшись в свой кабинет, где меня ждала Ирина, я сказал: «Ира, я подъеду в ваш дивизион через несколько дней. Ничего особенного, просто плановая проверка. Постарайся, чтобы у тебя в делах был полный порядок». И добавил уже со смыслом, чтобы женщина поняла, что мне кое-что известно и сидеть сложа руки я не намерен. «Мне не нравится атмосфера, которая сложилась по некоторым вопросам у вас в подразделении. Я намерен разобраться. Работай спокойно. Всё будет в порядке». Ирина кивнул головой, но, видимо, не очень поверила мне.

К визиту в дивизион я подготовился основательно. Оценив ситуацию, я понял, что воевать против дивизионного царька только своими силами будет сложновато. Поэтому к операции «спасение рядовой Ирины» я подключил нашего особиста. Пришлось поделиться с ним информацией. Как выяснилось, он уже был в курсе, так что ничего нового я ему не сообщил.

Нагрянули вдвоём без предупреждения. Особист тряхнул дивизион со своей стороны, я со своей. Нашёл кучу недостатков, способных осложнить надолго и всерьёз жизнь и службу любому командиру дивизиона, какие бы заслуги в прошлом у него ни были. Особист высказал командиру дивизиона свой реприманд за всё хорошее. А потом у меня состоялся приватный разговор с местным воинским начальником.

– Василий Фёдорович, дела в вашем дивизионе по вопросам обеспечения сохранения государственной тайны на удручающе низком уровне.

Смотрите сами. Я стал перечислять все дела наши скорбные, выявленные нарушения, недостатки и возможные их последствия. В том числе для него как командира, допустившего такой бардак.

– Ваша кодировщица делает всё от неё зависящее, старается, подсказывает вам как надо действовать. И как вы на это реагируете? До меня дошли очень веские сигналы о вашей «помощи» ей. Я бы мог это понять, будь я просто мужиком. Но я никогда не пойму и не приму всё это как начальник восьмого отделения, отвечающий за своих подчинённых. Моё последнее слово такое: если всё это безобразие не прекратится сегодня же, я пойду со всей этой информацией к начальнику политотдела бригады, выложу всё как на духу и добьюсь перевода офицера (имеется в виду мужа Ирины) в другой дивизион. Меня поддержат. Само собой жена офицера поедет с ним. Останетесь без кодировщика. А со своей стороны я доложу по инстанции все результаты сегодняшней проверки. Вы, кажется, собираетесь в академию? Сомневаюсь, что вас захотят туда принять с такими «успехами». Да и политотдел скажет своё слово. Пока же я в знак доброй воли оставляю в журнале контроля сокращённую запись о результатах сегодняшней проверки и смягчённые выводы. Дальнейшее зависит от вас.

На том и распрощались. Через пару недель приехавшую в бригаду Ирину было не узнать. Красивая, цветущая женщина. Как будто крылья выросли у человека. Меня она одарила таким взором, какой дорогого сто́ит.

Уважаемые читатели! Как я сообщал ранее, автор блога АРМЕЙСКИЙ ШИФРОВАЛЬЩИК ушел в миры иные. Я его сын и сейчас выдаю в свет неопубликованные материалы. Видимо эта статья была приготовлена к Международному женскому дню.