Diskman

Римаут. Ледяной ключ. Часть 7. ВТОРАЯ НОЧЬ

Римаут. Ледяной ключ. Часть 8. Тихие уголки

Римаут. Ледяной ключ. Часть 9. Сыщики и улики

– Что там за шум был во дворе? – спросила Мария. Она стояла в дверях комнаты сына, держась за стену рукой. Слабая, но уже вполне способная ходить по дому. Бинты с головы бы снять и что-то придумать с прической – на половине головы волос почти не осталось. Но пострадавшая об этом, к счастью, пока не знала.

Виктор только что проводил отца, который взял-таки машину и поспешил на работу. Труп комиссара увезли полицейские, предварительно обследовав все вокруг. Никаких улик: в глухом углу двора никого, кроме погибшего, не было. Да и быть не могло. Каневски, автоматически ставший – пусть на время – старшим по званию в комиссариате, суетился вовсю, но бесполезно. Никого и ничего. Такое ощущение, что Брон сам себе свернул шею на ровном месте.

Спешно вызванный доктор Кольбер только развел руками – смерть налицо, а что касается причин – непонятно. Перелом позвоночника, шейный отдел, если нужна официальная формулировка без вскрытия, а виновника ищите сами. Врач нервно оглядывался, заметив во дворе Павла, но к нему не подходил. Даже, чтобы узнать о состоянии Марии – ну его, этого Фромана.

– Все нормально! – успокоил мать Вик. Не говорить же, что во дворе неведомо как погиб комиссар полиции. – Приезжали эти... Полицейские. Что-то уточнить насчет воров.

– Нашли кого-то?

– Пока нет, но ищут. Отец приезжал, забрал машину, – Вик старался ничем не выдать свое волнение. – Да все в порядке, мам! Сейчас Агата поесть приготовит, иди пока к себе.

Мария немного неуверенно повернулась и ушла из комнаты. От лекарств ее все еще слегка шатало.

Несмотря на сопротивление детей, она спустилась на кухню и даже попыталась что-то приготовить, хотя, конечно, больше мешала Агате, которая вполне в состоянии была справиться и одна. После обеда, прошедшего почти в полном молчании, Мария созналась, что очень устала и ей, наверное, лучше прилечь.

Вик мыл посуду, а его сестра стояла рядом и размышляла вслух.

– Послушай, браза… Согласись, что-то происходит именно здесь. Или в доме, или возле него, но неважно – рядом. А что мы знаем о самом доме?

– Старый, – протирая тарелки, ответил он. – Два этажа. Ну, подвал есть. И чердак, кажется. Я пока не изучал подробно.

– Так, может, этим и надо заняться?

– Интересно, что ты хочешь здесь обнаружить? Алтарь с девственницами? – Вик гадко улыбнулся. Посуда почти вся домыта, ему на самом деле вовсе не хотелось бродить по старому дому в поисках неведомо чего. Лучше поиграть в очередную «стрелялку».

– Алтарь? Да нет, вряд ли… – словно не слыша брата, сказала Агата. – Все странности крутятся вокруг чего-то в доме, но вот чего именно…

– А вдруг здесь спрятаны сокровища? – оживился Вик. – Вот это было бы отлично! Сундук с золотыми дублонами, например. Лет двести назад один из жителей Римаута был пиратом на английской шхуне, привез награбленное и укрыл где-нибудь здесь. А сам умер. От лютого пьянства и со скуки, кино-то еще не изобрели.

– Фантазер, – огорченно покачала головой Агата. – Дому всего-то лет сто. После Великой войны построен, какие дублоны, братец?! Ты в школе историю учил? Скорее уж, пара винтовок системы Манлихера, да и то вряд ли.

– Эх, систа… Нет в тебе духа приключений! – Вик поставил в шкаф последнюю тарелку. Теперь ополоснуть ложки, и кухонное рабство для него на сегодня закончено. – Золото я бы поискал, а так – чего тут интересного?

Агата встала и подошла к окошку, ведущему во двор. Тишина, словно и не было всей этой суеты с полицией и загадочной смертью комиссара. Впрочем, она все равно все пропустила, так и сидела в комнате, а оттуда не видно и не слышно.

– И, тем не менее – мне нужна твоя помощь, – уверенно ответила она. – В качестве грубой мужской силы.

Начать решили с чердака. Пустое, пропахшее пылью пространство под сходившейся вверх углом острой крышей ничем не порадовало. Впрочем, и не опечалило: вещей там никаких, разве что пара ящиков со старыми железками в дальнем углу, возле подслеповатого светового окошка. Вик слазил в один из ящиков, достал и рассмотрел ржавые шестеренки, которые потом со стуком швырнул обратно.

Насыпанный на пол песок скрипел под ногами, да и ходить пришлось аккуратно – они сейчас были как раз где-то над родительской спальней. Мама, похоже, заснула, но вдруг что-нибудь услышит. Или – хуже того – ей на голову посыплется мусор с потолка.

– Нет здесь ничего! – подытожил Вик, размахивая взятым из отцовской машины фонарем. Агата еще вчера утащила его как раз для того, чтобы осмотреть дом. – Золота точно нет. Алтарь я тоже не наблюдаю.

– Не шуми, мама услышит! – отозвалась сестра. – Нет – так нет, пошли дальше.

С чердака по рассохшейся вертикальной лесенке в коридоре они спустились тихо. Отряхнулись, подняв в воздух клубы пыли, потом пошли вниз. В своей спальне Агата давно обыскала каждый уголок, в родительскую сейчас лезть не время, а в свою комнату Вик ее пускать с обыском категорически отказался.

– Нечего тебе там шарить… – пробурчал брат. – Только мои вещи перевернешь.

Было бы что переворачивать! И так все как после взрыва, только что носки с телевизора не свисают. Да и то – как знать.

Спустившись на первый этаж, Вик и Агата осмотрели кухню. Нет, не видно здесь было никаких следов тайника. Ни сейфов, ни следов нарушения старинной кирпичной кладки – одна стена из нее, только что покрашена какой-то бесцветной краской. На выложенном плиткой полу тоже ни малейших зацепок – встав на колени, Вик добросовестно простукал плитку костяшками пальцев. Глухого звука, который бы говорил, что внизу пустота, нет.

– Стемнеет уже скоро, что мы возимся… – сказал он, вставая. – Отец приедет, раскричится. Остались кладовки у входа и подвал. Все. На этом весь дом и закончится.

Кладовки были почти пусты. Судя по всему, господин Рец, упокой его душу, собирался уезжать навсегда не день и не два. Все подчистую вывез, а ведь наверняка там было полно хлама. Не могут люди прожить в доме долго, не обрастая тысячами ненужных вещей. Когда-то дорогими сердцу сувенирами, газетами, инструментами, посудой, одеждой времен популярности диско и прочей ерундой.

– Подвал?

– Ну да… Больше ничего не остается. – Агата решительно забрала у брата фонарь и пошла к неприметной дверке. Она уже спускалась туда в первую ночь, так что путь, считай, знакомый. Главное, не поскользнуться на влажных каменных ступеньках, да и дальше надо быть осторожными: доски на земляном полу тоже не лучшее место для прогулок.

Вик, чертыхаясь, полез следом. Для него было слишком тесно, кирпичный свод над лестницей того и гляди заденет макушку. Агата ждала внизу, подсвечивая брату ступеньки.

– Там в конце ящики и бочки. Остальной подвал почти пустой, только доски бы сдвинуть на полу и стены осмотреть. На полчаса возни, вряд ли больше.

Брат что-то промычал в ответ. Вид у него был недовольный, напрасные поиски уже давно раздражали Вика. Опять же компьютер ждал.

Подвал за пару суток не изменился. Все та же тишина, сырость и своды из старого, разных размеров кирпича над головой. Если судить по этому помещению, дому вполне может быть и двести лет, а то и все триста. Здесь-то время точно остановилось давным-давно.

Виктор брезгливо покопался в стопках газет, присев на корточки. Отбросил макулатуру в сторону, потом осмотрел стены. Ни малейшего энтузиазма, да и маломальской системы в его действиях не было: копается, вроде как, но мыслями давно в своей комнате. Агата, напротив, старательно искала хоть что-то, приближающее ее к разгадке – что нужно в их доме всем этим неведомым ворам, почему появляются призраки и отчего они взъелись именно на их семью. Она чувствовала, что разгадка не так уж сложна, но в чем она – так пока и неясно.

– Доски сдвинул. Смотри, ноги не переломай, – донесся голос брата. – Нет под ними ничего интересного, земля – она и есть земля. К тому же местами мокрая. В бочках будем смотреть? А, ч-ч-ерт… Об ящик ударился!

– Осторожнее, браза. Да, все надо посмотреть.

Вик ворочал тяжелые ящики, с которыми сестра в жизни бы не справилась. Снял, кряхтя от натуги, верхний. Поставил на земляной пол, заглянул внутрь.

– Тарелки, прикинь! Весь ящик – одни тарелки. Похоже, прямо с завода. Торговал ими покойник, что ли?

– Он куклами торговал. А это… Я думаю, это задолго до Реца все сложили. Видел, сколько на этих ящиках пыли наросло?

– Видел?! Да я весь в этой грязищи!

Виктор выругался уже в голос, но исправно переложил ящики из одной пирамиды в другую, рядом. В каждый заглянул, но никаких открытий это не принесло.

– Снова тарелки… Запчасти к чему-то… Ага, тут на упаковке есть – для трактора. Едрен корень, уж и нет этих тракторов, только что в музее. Журналы… Ох, ничего себе, шестьдесят второй год. Портрет Кеннеди нужен?

– Кто такой Кеннеди? – на секунду замерла Агата.

– Джон Фицджеральд… Да понятия не имею! – Вик в сердцах отбросил журнал, и тот тяжело, как подстреленная птица, шлепнулся на пол. – Пошли отсюда! Зря время тратим.

Фонарь начал светить тусклее, явно разряжаясь. Виктор закончил переставлять ящики и, встав на один из них, заглянул поверх бочек.

– Нет, ты как хочешь, а туда я не полезу, – сказал он сестре. – Бочки старые, похоже, запечатаны давно. Даже если там вино какое, все уже скисло. Давай заканчивать!

«Помоги мне!..».

– Что ты сказал? – Агата едва не упала, резко разворачиваясь к брату.

– Я?! Бочки, говорю, старые. И я их с места-то не сдвину.

– Да нет, я не про то… Ты помочь просил?

Вик зло рассмеялся. Короткое эхо нервно откликнулось из углов подвала.

– С ума сошла? Чем ты мне поможешь? Я сам еле поднимаю все эти закрома старого пирата. Только вот дублоны никак найти не могу.

Агата оглянулась по сторонам. Но ведь кто-то говорил. Только что. Не галлюцинации же у нее начались…

– Ладно, что мы еще не посмотрели?

Вик спрыгнул с ящика. Тоже посмотрел вокруг, следуя взглядом за потускневшим лучом фонаря.

– Ну… Вон куча песка в углу, если только там порыться. Лопату где-то у лестницы видел, сейчас притащу.

«Помоги…».

Брат уверенно пошел к выходу из подвала, и Агата убедилась, что говорит точно не он. Да и голос женский, хоть и сложно было разобрать шепот.

Песок оказался на удивление сухим. Видимо, в этой части подвала не так сыро. Он легко набирался на лопату и сваливался с нее не комками, а пересыпаясь. Виктор сперва тыкал острием лопаты вниз, потом копал. Песчаный участок всего-то метров двадцать квадратных площадью, скоро уже все проверят.

Лопата уперлась во что-то при очередной пробе. Брат остановился и вопросительно глянул на Агату.

– Неужели – он? Сундучок с золотом старика Флинта?

Девушка взяла обломок доски и, действуя им как небольшой лопаткой, начала откидывать песок с того места, где послышался звук. Брат так и стоял над ней с лопатой наперевес, будто изображая стражника.

Сперва ничего нет: песок и песок. Потом дощечка тоже начала что-то цеплять. После пары откинутых горстей в свете фонаря, который Агата поставила рядом с собой, стала видна какая-то тряпка. Потом уже ясно, что это…

Рукав? Да, скорее всего, рукав куртки. Брат отшатнулся назад, но внимательно смотрел вниз, а Агата так и продолжала свои раскопки.

С каждым взмахом доски было видно все больше и больше. Вот согнутая в локте рука, высохшая, больше похожая на декорацию фильма про вампиров. Пальцы сжимают что-то, лежащее на груди. Еще взмах – видны пальцы второй руки, скрюченные, не дотянувшиеся до первой. Острый подбородок давно превратившейся в мумию женщины, локоны волос, воротник джемпера, торчащий из-под нейлона куртки.

Агата преодолевала понятное отвращение. Ей было страшно, но она почему-то понимала: ей нужно раскопать эту – уже понятно – могилу. И придется потом разжать пальцы покойницы, чтобы увидеть, что она держит в последнем, даже за чертой смерти, захвате.

Вик внезапно отбросил лопату, она улетела в темноту за пределы небольшого освещенного фонарем участка. Брат упал на колени, обхватил руками голову и начал не просто кричать – выть. Глухо, утробно, как загнанная в угол собака перед неумолимым противником.

Девушка протянула руку и разжала высохшие пальцы, стараясь не смотреть в лицо Лизы Рец – даже сейчас ту можно было узнать, несмотря на исказившую черты смерть. Подняла маленькую, не больше десяти сантиметров в длину, деревянную фигурку с растопыренными в стороны руками, в которые были вделаны блестящие в свете фонаря сабли.

– Он? – Агата понимала, что брату плохо, что его нужно уводить его отсюда, не мучить, но она ничего не могла поделать. Сейчас тяга к истине казалась ей самым важным, даже важнее чувств Виктора. – Это его ты видел в моей комнате?

«Помоги мне… Похороните… нас… всех».

Вик кивнул, раз, другой, истово, не в силах остановиться. Он рычал что-то, плакал и смеялся одновременно. Страшное зрелище. Да, пожалуй, теперь надо спасать брата.

– Я вернусь, – сказала шепотом Агата, обращаясь к покойнице. – Потерпи еще немного. Полгода ждала, потерпи. И не лезь больше в дом!

Она бросила игрушечного воина обратно на грудь Лизы. Не до того. Все равно, не в этом все дело, есть какой-то источник их неприятностей. Корень. Смысл. Эта несчастная женщина и ее талисман – всего лишь последствия, хотя и крайне неприятные.

Девушка схватила фонарь, силой подняла брата, который, похоже, был уже настолько в шоке, что сам не понимал, где и зачем находится, и поволокла его к выходу. Под ногами хрустели доски, рассыпанные Виком журналы норовили прилепиться к подошвам кроссовок, но Агата не обращала внимания. Наверх и дозу успокоительного Вику.

Сейчас это было приоритетно.

Столкнувшись в холле с агентом Лири, Агата уже ничему не удивилась. Не дом, а проходной двор, хоть запирай, хоть не запирай. Только кивнула ему и сбросила на руки ослабевшего Вика.

– Тащите на второй этаж, Бонд, в спальню. Там лекарства.

– Почему – Бонд? – удивился Лири, но нес Вика уверенно. Тот что-то говорил, но явно в бреду. Бедный парень, сколько же теперь лечить нервы…

– Потому что выскакиваете в самый ненужный момент, – туманно пояснила Агата. Она закрыла вход в подвал, поставила фонарь под вешалку и поспешила за ними. – Вы же шпион, правильно?

Лестница под двойной нагрузкой скрипела, но по крайней мере не проваливалась. Уже хорошо. Не хватало еще обрушить этот проклятый дом. Может, это и было бы к лучшему, но жить-то тогда где?

За окном было уже темно, наступал осенний вечер, а отца до сих пор не было дома. Кстати, надо бы спровадить Лири, пока Павел не вернулся: объяснить ему еще и присутствие в доме совершенно незнакомого мужика – выше сил Агаты. Не сейчас. Не сегодня.

– Какой… к черту, шпион? – наконец ответил агент, сгружая сладко пускающего слюну парня на кровать. Тяжелый он, однако. Вик при этом смотрел в одну точку и ни на что не реагировал.

– Не имею понятия, – сказала Агата, поворачивая брата на постели. – Китайский, нет? Да мне и не важно. Дайте вон те лекарства с тумбочки. И поищите воду, у Вика всегда пара бутылок где-нибудь в комнате есть.

С трудом, но лекарство в рот брату удалось затолкать. Воду он выпил уже сам, не меняя застывшего выражения лица, на одних глубинных рефлексах.

Агата тем временем рассказывала Лири все. Непонятно зачем, и даже без просьб с ее стороны. Не обращала внимания даже, что агент вытащил телефон и сейчас записывал каждое ее слово. Пусть пишет. Лично ей скрывать нечего, а этот полицейский – хотя, полицейский ли? – куда приятнее того носатого сыщика из местного комиссариата.

– На трупе в подвале есть повреждения? – деловито уточнил Лири.

– Да откуда я знаю… Я же не эксперт. Умерла ведь она от чего-то, значит, была причина.

Агент кивнул. Диктофон сам по себе, а он параллельно строчил что-то в мессенджере. Наверное, помощь вызвал. Да тоже, пусть. Если наставница бросила ее здесь барахтаться в одиночку, так пусть хоть этот поможет.

Агата очень устала. Слишком. И при этом надвигалась очередная ночь, от которой она уже не знала, чего и ждать. Надо уезжать отсюда, только как? Брат в отключке. Ну, почти в ней, глазами-то хлопал и смотрел более осмысленно, чем полчаса назад. Мать в постели. Павел сейчас приедет с работы, уставший как собака, и уговорить его на ночь глядя грузиться в машину и ехать неведомо куда – это как разговорить статую Сфинкса. Или заставить широко известного Манекен-Писа перестать уже мочиться в чашу.

– Как нам быть? – прямо спросила она у Лири. – Ведь вы же зачем-то здесь, вы же что-то знаете?

– Уехать бы вам… Да, знаю, знаю! Сейчас это нереально. Но если нужен был совет – то вот он. Я могу посторожить дом снаружи, даже обязан это сделать. Моя команда будет не раньше завтрашнего полудня, Брюссель не в двух шагах, сами знаете.

– А до того? Очередной призрак добьет кого-нибудь из моей семьи, Лири, а другой у меня нет, – с совершенно взрослой мудростью спросила Агата.

– Милая девушка… Призраков не бывает. Здесь везде чья-то злая воля, это очевидно, но я не верю в потусторонние силы, уж простите!

Лири полез в карман и достал пачку денег.

– Это пытались подбросить в машину вашего отца. Я так думаю, деньги по праву ваши. Лично ваши. Дайте мне номер карточки, я завтра положу их на счет, чтобы у вас не было сложностей с наличными.

Агата монотонно продиктовала номер. Агент собрался было записать его, но потом вспомнил про включенный диктофон.

– А вы кто есть-то? – внезапно хрипло спросил Вик. Ему стало немного легче, по меньшей мере говорил он почти осмысленно.

– Не мешай, это мой друг, – отмахнулась сестра. Объяснять все сначала еще и ему – нет, она уже слишком устала. – Спи, вечер уже.

За окном было слышно, что к дому подъехала машина. Лири с пониманием кивнул, кинул телефон в карман и быстро попрощался с Агатой.

– Все будет хорошо, милая барышня! И – если что – я неподалеку.

Он бегом спустился по лестнице, чтобы не объяснять господину Фроману, кто он, откуда и зачем. Они умудрились разминуться всего на минуту: Лири выскочил из двери и спрятался за углом, пока хозяин дома запирал машину.

Вот и славно. Так для всех спокойнее.

Показать полностью

Diskman

4 года назад

Римаут. Ледяной ключ. Часть 9. Сыщики и улики⁠⁠

Римаут. Ледяной ключ. Часть 7. ВТОРАЯ НОЧЬ

Римаут. Ледяной ключ. Часть 8. Тихие уголки

– Господин комиссар!

Брон опустил газету, которую по старинке листал после обеда. Эти ваши планшеты и телефоны – все-таки не то: здесь и бумагой пошуршать можно, и запах свежей типографской краски... Жаль, все меньше и меньше этих газет, интернет съедает все подчистую. Но на его век должно хватить. Как и настоящего черного кофе с булочками старины Лейса.

– Что тебе, Томас?

Шеф знал Каневски с рождения, и с родителями его был знаком. Так что на «ты» и без особых церемоний. Особенно, когда в кабинете больше никого.

– Господин комиссар! Надо устроить обыск у этого Фромана. Вот чувствую – причастен он к убийству Реца.

Брон вздохнул и поерзал в кресле, устраиваясь удобнее. Газета в руках шуршала и норовила выпасть из толстых пальцев комиссара.

– Ты уже по фотороботу задержал одного непричастного человека, мало? Правительственный агент, между прочим. С неясными полномочиями. Знаешь, сколько проблем бы огребли, если б я не разобрался?

Комиссар отложил-таки газету на стол и поднял вверх указательный палец:

– Оперативно к тому же разобрался! Учись...

Палец напоминал сосиску, которой Брон угрожающе машет в воздухе. Каневски решил подобраться с другой стороны.

– А если неофициально, шеф? Без всех этих ордеров и прочей волокиты? В рамках расследования – к ним же в дом залезали вчера. Кто, кстати, непонятно.

– Так ты что, был там и не пробежался по полкам и ящикам? Не узнаю тебя, Томас... – хитро улыбнулся комиссар.

– Нет у них в доме ничего, – хмуро ответил Каневски, но глубоко в душе был очень доволен: шеф не против обыска, просто не хотел неприятностей. Надо бы на этом сыграть. – А вот машину не осмотрел, повода не было.

– Ну... – неопределенно протянул Брон. – Машину... Это ж, сам понимаешь. Тут не все так просто, потому как не очень-то...

Красиво. Такому за всю жизнь не научишься – даже если записать сейчас комиссара на диктофон, потом не придерешься. Ничего противозаконного. Ни слова. Но и смысл понятен – копай, мол, мил человек. Под свою ответственность. Ведь не запретил же вроде бы.

А вот специальный агент непонятного управления не терзался никакими сомнениями. Убедившись, что Виктор играет у себя в комнате в приставку – в окно-то отлично видно, – Лири аккуратно отпер «аутлендер» отмычкой и поставил там камеру. Крошечную, с таблетку, но исправно передававшую звук и видео на пульт в его машине. Марии можно не опасаться, она была в постели, это он тоже выяснил. А вот Агата... Ну, она когда еще доведет свою подружку и пешком вернется домой. Все чисто. Снял одноразовые перчатки и сунул их под сидение.

Теперь у него была масса информации по дому Фроманов, главное, не упустить действительно важную. На бывшую могилу Маркаса агент тоже успел сходить полюбоваться. Впечатлило. Хотя пока решительно неясно, с какого бока это зрелище важно лично для него и его расследования.

В отличие от растерянных девчонок, Лири даже взял образец оплавленного грунта. Жаль, реактивов и оборудования с собой нет, а процесс обмена с штаб-квартирой дело всегда долгое. Но вечером надо отправить в Европейский квартал, там точно разберут эту землю на молекулы.

А его работа – здесь. И, судя по всему, билет был вытащен выигрышный, не зря он анализировал весь массив данных со странными смертями по всей Европе. Римаут – вот поворотная точка карьеры от младшего аналитика и полевого агента к более серьезным должностям. Он, Лири, вполне достоин. Только бы не ошибиться, а дальше дорога вверх просматривается неплохо.

Ага, вот и девушка! Задумчивая, словно тоже прикидывала на ходу, что к чему. Вряд ли разберется, это дело – настоящий клубок загадок. Иди, иди, пора обедать и отдыхать.

Агент терпеливо ждал. Этому сложному процессу он обучился давно и применял умения на практике. Прошел еще час. Ничего не происходило, что, возможно, и к лучшему. Жалко, что прошлую ночь он провел в камере, но ничего не поделаешь. Значит, ставка на сегодняшнюю.

Ничего себе! Лири наклонился к экрану, на который выводилось сразу несколько изображений с камер. Вот появилась полицейская машина – без сирены и иллюминации, – и остановилась вдалеке от домика Фроманов. За рулем был Каневски, один. Приехал взять какие-то показания? Или зачем-то еще?

Наученный горьким опытом общения с местной полицией, свой «пежо» специальный агент теперь поставил на соседней улочке, заметить машину без долгих поисков в окрестностях невозможно.

– Куда ж это ты нацелился, господин старший инспектор? – прошептал Лири. – Да еще тоже в перчатках? Какой-то триллер, не меньше...

Тем временем полицейский совершал странные манипуляции вокруг автомобиля Фроманов. Во двор Каневски просочился незамеченным – если никому из семьи не пришло в голову выглядывать в окна, что вряд ли. Прокрался к «аутлендеру» и с чуть меньшей сноровкой, чем агент, но довольно ловко открыл багажник. Изделие японских автостроителей пользовалось сегодня сумасшедшей популярностью: камера отчетливо показывала, как полицейский оглянулся по сторонам и сунул в багажник, рядом с сумками, какой-то пакет. Полюбовался делом своих рук и зачем-то достал фотоаппарат из кармана.

Щелкнул пакет с нескольких ракурсов. Развернул его, снова сфотографировал.

Прекрасно... Чтобы хоть как-то раскрыть убийство, местная полиция подкидывает улики? Лири расхохотался: у него появилась отличная идея – небольшой сюрприз этим зарвавшимся служакам. Надо бы только дождаться отбытия этого недоумка.

Каневски исчез так же незаметно для обитателей дома – но не для агента! – как и прибыл. Наступила очередь Лири навестить машину Павла. Да, вот он бумажный сверток, совсем легкий. Сунуть в карман и отступать на подготовленные позиции.

Не полиция Римаута, а какая-то тоталитарная страна! Что он подкинул, неужели?.. Но нет – в свертке была пачка денег. Не так, чтобы очень много, несколько тысяч, но вопросов к Фроманам возникло бы очень много. Особенно, если это часть оплаты за дом. Купюры новехонькие, проследить их путь несложно.

А теперь их не будет. Лири довольно улыбнулся и сунул деньги в карман. Надо при случае передать Агате, она из всей семьи ему импонирует больше всех. И девушка она красивая, и есть в ней что-то... основательное.

Да и деньги ей не помешают.

Тем временем крайне довольный собой Каневски вернулся в комиссариат. Фотоаппарат со снимками под рукой, у Брона никаких шансов отвертеться от задержания Павла Фромана. А дальше все можно проделать по заранее разработанному плану.

– Господин комиссар, есть новости! – он ворвался в кабинет начальника. – Оперативная информация. В машине Фромана найдена пачка денег, явно из тех, что получил Рец перед смертью.

– Не кричи, – спокойно ответил Брон. – Что там у тебя? Кем найдена? Откуда они там взялись, неужели Фроман полный идиот?

– Улики, шеф, свежие улики! – на обычно хмуром лице Каневски играла неприятная улыбка. Словно плохого актера заставили изображать радость через силу. – Снято лично мной. Подумал вот, не поискать ли, пока других идей нет.

Комиссар взял протянутый ему фотоаппарат – что за дикость, кстати, все давно смартфонами снимают, – и внимательно рассмотрел отснятые кадры.

– Занятно... И ты думаешь, судья выпишет ордер на арест? На основании вот этого непонятно чего?

Каневски утратил изрядную часть своего злого веселья, но попытался напирать.

– Почему нет? Сперва ордер на обыск – едем и осматриваем автомобиль по всем правилам, находим улику официально, а там и...

– Да что – и?.. Отпечатки пальцев на пакете точно есть? Скажет – подкинули, да и все. И иди с ним спорь в суде. Нет, Томас, ты, со своим стремлением во что бы то ни стало раскрыть убийство, весь комиссариат утопишь. Умнее надо. Тоньше.

– Может, попробовать пригласить к нам Фромана и разговорить? Показать снимки, может и сам признается.

Брон призадумался, но потом согласился.

– Только без этих твоих наручников и пистолетов. Обвинения нет. Просто привези его ко мне поговорить. История мутная, и я что-то не уверен в его виновности. Дурно все пахнет.

– В убийствах вообще мало хорошего... – нейтрально ответил Каневски.

– Езжай уже, философ! И без грубостей там... Фредерика я предупрежу. Переживет его банк без сотрудника пару часов.

– Спасибо, шеф! Будет сделано! – полицейский пулей вылетел из кабинета. Комиссар снова взялся за фотоаппарат и по второму кругу внимательно просмотрел снимки. На его лице блуждала недовольная гримаса: что-то здесь не так. Вот хоть застрелись – не складывается картинка. Скромный банковский служащий зверски убил ножом почти незнакомого человека? А сторож стоянки при этом видел кого-то, крайне похожего на брюссельского агента?

Да нет, странная комбинация.

Неладное что-то происходило в родном Римауте. Как началось с этой дикой истории с погибшим в пожаре Маркасом, так и продолжалось. Просто с перерывами, но хороший полицейский должен уметь анализировать всю картину целиком. В ретроспективе, научно говоря. Маркас. Пропажа Лизы Рец. Недавнее убийство Антона – с ограблением к тому же. Эти новые непонятные хозяева дома...

А он, комиссар Брон, при всем его лишнем весе, одышке и преклонном уже возрасте – шестьдесят четыре явно не юность – неплохой полицейский. Уж получше этого торопыги Томаса.

Но и ему ничего пока не было понятно. Ни-че-го. Комиссар достал мобильный и поискал в нем номер телефона управляющего банком. Работаем по плану.

Господин Фредерик действительно не пришел в восторг. Фроману поручено изучение срочной кредитной заявки, а его – то обворуют, то в полицию приглашают. По слухам, и с женой у Павла не все было благополучно, Кольбер проговорился. Не ошибся ли он с этим новым сотрудником? Но разрешил проехаться с полицейскими, конечно. С улыбкой и вечным показным благодушием.

Банкир ведь должен вызывать симпатию, иначе кто принесет ему свои деньги?

Павел при этом был в ярости. Он прекрасно понимал объем и срочность порученного задания, и теперь сам не знал – когда все это делать. От лица Каневски его просто тошнило, даже несмотря на то, что полицейский и подчиненный ему водитель сегодня были просто идеально вежливы.

– Извините за беспокойство... Крайне ненадолго... Мы приносим свои глубочайшие извинения...

Тьфу! А кредитную заявку за меня вы просчитывать будете? Или все-таки я, и по вашей милости – ночью?

– Вы, наверное, нашли вчерашних воров? – ехидно поинтересовался он по дороге у старшего инспектора. – Вот это оперативность, поздравляю!

– Воров? – удивленно приподнял брови Каневски. – Разве у вас что-то пропало? Если нет – то скорее просто хулиганов. К сожалению, не нашли. С вами хотел побеседовать комиссар, господин Фроман.

– Что новое я ему скажу?

Инспектор повернул голову и неприятно улыбнулся сидящему рядом Павлу. Они ехали на заднем сидении, машина довольно тесная, поэтому не отодвинешься от этой зубастой улыбки.

– Это уж он вам расскажет. Есть некоторые новые обстоятельства, о которых хотелось бы поговорить.

Фроман пожал плечами и дальше ехал молча. Каневски тоже предпочитал ничего не объяснять, только водитель немузыкально насвистывал что-то с переднего сидения, подпевая негромко игравшей магнитоле.

Комиссар встретил Павла как родного: стащил свою немалую тушу с кресла, пожал руку, одобряюще похлопал по плечу. Ни дать ни взять – добрый дядюшка счастлив видеть загулявшего от семьи племянника. Подобное радушие даже немного пугало, если вспомнить опыт общения Фроманов с полицией за эти три дня.

– Ради бога, простите, что оторвали от дел! Поймите нас правильно – тоже трудимся. Служим. Помогаем и защищаем, как пишут наши американские коллеги на своих машинах. Это же не просто слова, нет! Мы стоим на страже закона, вот и приходится иногда быть... навязчивыми.

Брон расположился в своем кресле и посмотрел на Павла. Странный взгляд – открытый и честный, прямо в лицо, но – не в глаза. Фроману казалось, что толстый комиссар рассматривает что-то у него на переносице. Очарование сразу сменилось настороженностью: полиция – она и есть полиция. Не кабинет психолога.

– А в чем, собственно, дело? – осторожно поинтересовался Павел.

– В убийстве, – с широкой улыбкой, словно сообщая отличную новость, сразу же ответил комиссар. – Все в том же убийстве Антона Реца, виновника которого мы, увы, пока не нашли.

– Я все рассказал вашему... инспектору. Дважды, между прочим. Не имею больше ни малейших сведений.

– Как вы думаете, господин Фроман, а почему убили человека, продавшего вам дом?

– Ограбление, наверное? – удивился Павел. – Да откуда мне знать, у меня совсем другая работа.

– Для ограбления нет смысла убивать, достаточно отнять деньги. Ну, ударить можно или пригрозить ножом. Убийство послужило для сокрытия личности преступника, я так считаю. Чтобы не опознал.

Комиссар откинулся на спинку жалобно скрипнувшего кресла. Молчащий до того Каневски открыл было рот, но повиновался резкому жесту начальника и не произнес ни звука.

– Вы полагаете, что я – убийца? – прямо спросил Павел. У него уже нет сил повторять как попугай одно и тоже. Скорее бы его оставили в покое, дав вернуться к работе.

– Не знаю, – честно ответил Брон. – На мой взгляд, не похоже. Но вот одна странная деталь – взгляните на распечатки. Это же багажник вашей машины?

Фроман растерянно перебрал листы. Да, судя по сумкам... А вот и сетка с инструментами, они ее вместе покупали с Марией, в автосалоне, когда выбирали «аутлендер».

– Ничего не понимаю... Ну да, похоже. Зачем вы в него залезли?!

– Это еще не все фотографии, – не отвечая на вопрос, продолжил комиссар. – Вот, ознакомьтесь.

Тот же багажник, но с другого ракурса. Между сумок небольшой бумажный сверток. Вот он уже раскрыт, виднелась стопка купюр. Вот они веером – на его опытный взгляд, тысячи четыре. Плюс-минус.

– Пока вы любезно согласились побывать у нас, дружище Фредерик лично выясняет – по номерам и сериям – не те ли это деньги, которыми вы оплатили дом. Если да – то у нас для вас не очень хорошие новости. Хотелось бы услышать объяснения, что этот сверток делает у вас в машине.

Павел молчал, рассматривая распечатки.

– Вы подумайте, подумайте… В убийстве-то вас никто не обвиняет, – уговаривал Брон. – Но как-то вы в этом деле замешаны, это очевидно.

– Будьте вы прокляты с вашим городишком! – прорвало наконец Павла. – На кой черт я сюда приехал?!

– Это чистосердечное признание? – посмеиваясь, спросил Каневски, но под свирепым взглядом комиссара тут же замолчал.

– Это крик души, – твердо ответил Павел и бросил фотографии на стол. Один лист скользнул и улетел на пол, но всем не до того. – Я требую адвоката. Здесь. Сейчас. И вместе с ним мы едем и осматриваем мой дом. Мою машину. Мой туалет, если вы так любите копаться в... И если ничего не найдется, я подаю на вас в суд. За вред репутации, здоровью и деловому имиджу. Все ясно?

Каневски замер. Переломный момент – сейчас многое зависит от решения комиссара. Не может же он отказаться от такого варианта?

Лири, совсем было заскучавший от наблюдения за отсутствием событий, оживился. Неплохо! Эти деревенские увальни, одержимые желанием раскрыть убийство, действовали по крайней мере быстро. И довольно шумно: целая кавалькада автомобилей остановилась возле ворот Фроманов, начисто забив собой улочку вплоть до тупика.

Полицейские вежливо, но решительно вывели из машины Павла – хоть этот без наручников, хватило ума! Из другой машины вылез толстяк-комиссар – Лири уже имел счастье пообщаться с ним с утра. Из третьей – суетливый господин в золотых очках, в котором за километр угадывается адвокат, и еще пара каких-то мужчин. По раскладке ситуации – судейский и кто-то из прокуратуры.

Пришли брать Фромана на горячем?

Лири ухмыльнулся. Камера над воротами показала, как они все колонной заходят во двор, один из полицейских пошел в дом – ну да, ключи же нужны, все по закону...

Машину Павла сфотографировали со всех сторон. Вместе с полицейским из дома выбежал Виктор, бросился к отцу, добавляя суматохи.

Наконец багажник открыли. Лири переключился на внутреннюю камеру и с удовольствием записал процесс поисков свертка. Конечно, эти господа – в какой-то мере его коллеги, но каков фильм получился! В Брюсселе обхохочутся: сперва деловитые и важные лица становятся все более растерянными, потом и вовсе недоумевающими. Время от времени в машину заглядывал сам комиссар, недовольно щурился и оглядывался на Каневски.

На того просто больно было смотреть. Человек находился в шаге от полного провала, хоть статую с него ваяй. Аллегорическую. «Я идиот и знаю об этом».

Поиски ожидаемо закончились ничем. Адвокат торжествующе доказывал что-то судейским, время от времени поглядывая на комиссара. Тот отвел в сторону Каневски и, судя по жестам, обещал сварить его на медленном огне. Прямо в мундире.

К Павлу все потеряли какой-либо интерес. Он стоял посреди двора, обняв за плечи Виктора. Адвокат и чиновники уехали, а Брон продолжал разнос незадачливого помощника. Ситуация курьезная, но Лири почему-то стало тревожно. Веяло в воздухе скорыми неприятностями, уж это чувство он давно научился ни с чем не путать.

Каневски так и стоял на месте, а распалившийся комиссар отошел в сторону. Вот он пересек дворик и зашел за угол, там стоял небольшой сарайчик с инструментами, больше никому не нужными – Рец погиб, а Павлу в страшном сне не привидится взять и начать вырезать по дереву.

Агент переключился на следующую камеру и замер. Вот Брон неторопливо свернул за угол, пропадая из видимости остальных. Зло пнул попавшуюся на садовой дорожке лейку, та улетела в кусты. Решил выпустить пар, пока не прибил незадачливого подчиненного? Это правильно. Комиссара что-то насторожило, он открыл рот – черт побери, но где звук, почему ничего не слышно?! – и закричал что-то, выпучив глаза.

Лири всматривался в экран, но не мог разобрать, что это: туман, полосы чьей-то одежды, руки? Непонятное белесое нечто обхватило толстенную шею Брона и начало мять ее, скручивать, словно пробку с бутылки. Уж это ни с чем не спутать: душат его, методично душат. Все говорило о том: мгновенно налившееся кровью лицо комиссара, бестолковые взмахи руками, без препятствий проходящими сквозь неясное марево.

Специальному агенту даже показалось, что он слышит хруст сворачиваемой набок шеи местного шефа полиции, но это, конечно, не так. Звука с камеры не было, все происходило почти мгновенно и в пугающей тишине.

Выбежавшие из-за угла полицейские во главе с Каневски, и спешившие за ними Павел с сыном наткнулись на лежащий поперек дорожки труп Брона. Никаких сомнений, что труп – вряд ли у живого человека бывает голова, свернутая назад и набок под таким углом.

Лири трясущейся рукой отмотал запись немного назад, но рассмотреть все равно толком ничего не получилось.

Да, вот оно нечто.

Да, оно – убивает.

Но что это такое – не сможет определить ни один эксперт.

Специальный агент вдруг понял, что с развитием карьеры за счет этого дела у него могут возникнуть огромные проблемы. Похоже, они уже начались.

Показать полностью

Юрий Жуков Роман Мистика Ужасы Городское фэнтези Длиннопост Текст

Diskman

4 года назад

Римаут. Ледяной ключ. Часть 8. Тихие уголки⁠⁠

Римаут. Ледяной ключ. Часть 7. ВТОРАЯ НОЧЬ

Новый день в Римауте – уже осенний. Нависали низкие плотные облака, из которых вот-вот должен был пойти дождь. Как прошлым вечером: мелкий, надоедливый и надолго. Поникшие деревья в саду, вон они виднеются через мокрое стекло. Давящая погода, хотя довольно тепло.

Павел смотрел в окно. Тяжело размышляя, отпивал один глоток кофе за другим. Уволиться, продать дом дешево и уехать с больной женой на руках? Со всех сторон неудачное решение. К тому же, перед тем как его выгнали, доктор не советовал беспокоить Марию. Травмы не так страшны, как показалось сначала, значит... Везти ее в больницу не надо. Покой и еще раз покой.

Но их страховки на этот год почти исчерпаны, вот же как…

Черт возьми! Пора на работу. Господин Фредерик, конечно, вошел в положение, отпустив вчера домой, но вряд ли будет рад, если только что поступивший работник не придет и сегодня. Пусть дети ухаживают: с утра Агата, а как уйдет в школу – Виктор. Сиделку бы нанять, да не на что. Последние деньги Мария как раз вчера извела в Адлерауге. Кино, кафе и немного покупок.

Ладно, хоть сына развлекла после его кошмаров.

Павел встал и помыл чашку. Он второй день размышлял над происходящим. Никаких выводов. Понятно, что Вику просто приснилась какая-то чушь, но зачем он пошел в комнату к сестре? Мария, видимо, расцарапала себе горло сама, но – ожог на голове? Да и странный рассказ Агаты... То ли выгораживает мать, то ли сама как-то участвовала?

Стоп! Бред – он сейчас сам уподобился этому несносному Каневски и больше верил врачу, чем близким. Так тоже нельзя. Разгадка должна быть простой и не таить в себе мистики. Рец погиб от рук грабителя. Сыну приснился сон – юношеская ранимая психика, переезд, не более. У Марии – тоже начало нервной болезни, просто он не обращал раньше внимания. А теперь вот началось. Дочка защищает ее и поэтому придумала историю про призрака. Все складывается.

А кто и зачем залез в дом? Воры. Действительно, решили, что семья богатая, вот и искали ценности. Все в рамках, хоть и странно концентрируется вокруг его семьи. Плевать. Пора бежать на работу.

– Виктор, – зайдя в комнату сына, сказал он. – Я оставляю машину дома. Конечно, нарушение правил, восемнадцати тебе нет, но... В общем, если маме станет заметно хуже, звони мне, а сам вези ее в больницу в Адлерауге. Я подъеду сразу туда. Если взять выходной, управляющий меня сожрет с потрохами. Все понял?

Вик послушно кивнул. Он опять играл в свои бесконечные компьютерные стрелялки, как не надоест? Вот и сейчас на экране телевизора, на паузе, висела раскрытая пасть инопланетной твари.

– Не волнуйся, пап. Иди работать.

Сын, по крайней мере, его понимал и поддерживал. Это Агате – той вообще все равно. Но Павел зашел и к ней, повторил свои указания. Еще раз попросил присматривать за Марией.

Все. Пора выходить на работу, не забыть только взять зонтик и сумку. И поцеловать жену. Мария уже не спала. Смотрела на него из бинтов, одеяла, складок белья, как из укрытия.

– Все будет хорошо, любимая! – нежно прошептал Павел. – Ты выздоровеешь.

– Что это было, тогда... ночью? – слегка хрипя, спросила Мария.

– Не знаю, – честно ответил он. – Не важно. Поспи еще, тебе нужно отдохнуть.

– Бегите, господин Фроман! – через силу пошутила жена. – Вас ждут ваши деньги, нельзя же к ним опаздывать.

– Это – чужие деньги, – засмеялся Павел. Кажется, с ней все нормально. – Я оставил Вику ключи от машины. Если нужно, он отвезет тебя в больницу. С местным врачом я вчера поругался, так что...

Слова повисают в воздухе. Мария снова закрыла глаза, а Павлу остается только выйти, мягко прикрыв за собой дверь. Лестница, зонтик, сумка. Хлопнул себя по карманам в поисках телефона – да, на месте. И вперед, под сырое небо Римаута. До начала рабочего дня всего-то минут сорок, а еще нужно дойти. И снять офис с сигнализации.

Дождавшись ухода отца, Агата пошла в комнату Вика. Сама не зная, как рассказать, что она думала, но разговора было не избежать. Судя по тому, что неприятности нарастают, им нужно было быть готовыми к бегству. Ей самой не страшно, она-то сможет хоть что-то сделать – или так только кажется? Но нет, может. Прошедшая ночь доказала.

– Есть идея, – сходу бросила Агата. – Ты веришь, что в моей комнате позавчера реально кого-то видел?

Виктор недовольно поморщился и выключил звук у телевизора.

– Ну да... Не галлюцинации же у меня. Видел. Век бы не видеть – страшилка еще та.

– Ну вот. – Сестра огляделась, где бы присесть, но потом плюхнулась на постель Вика, у него в ногах. – И мать не сама себя душила. Можешь мне поверить.

– Ты, что ли, помогла? – ухмыльнулся брат, но потом стал серьезным. – Извини... Ей плохо, а я тут потешаюсь. Понятно, что ты ни при чем.

– Смейся, сколько влезет, мне-то что, – пожала плечами Агата. – Я боюсь не того, что было. Я боюсь следующей ночи. Точнее, не сама боюсь... Страшно за вас.

Она болтала ногами, сидя на кровати.

– Систа, – задушевно спросил Виктор. – Что здесь вообще происходит, может, хоть ты понимаешь?

– Не понимаю. Точнее… Мне немного известно, но из-за чего все происходит, а главное – кто в этом виноват, нет, не знаю. Я знаешь, что думаю? Надо быть готовыми бежать из города.

– Куда?! – От удивления брат аж подскочил. – Обратно в Глобург? А дом? А отцова работа? Некуда нам отсюда бежать, даже на мотель денег нет.

– Не знаю куда, браза. В этом и проблема. Работа… Здесь можно без головы остаться, в самом прямом смысле слова. Вернется призрак, который маму душил, и все. Ты бы видел, какие у него когти… Белые, длинные.

Виктор нервно огляделся по сторонам. Ничего страшного не наблюдалось, если только застывшая тварь во весь экран телевизора. Он щелкнул пультом, убирая картинку.

– Не надо… про призраков. Ты думаешь, я выдумал, что видел у тебя в комнате жуткого робота?

Агата покачала головой. Она так не думала.

– Вик, давай так: ты сейчас встанешь и съездишь на заправку, пусть все будет готово к спешному отъезду. Полный бак. Вот мои карманные деньги, я немного накопила. Потом отнеси в машину самые нужные вещи. Я пока соберу в сумку, а свои ты потом положишь. Надо быть готовыми ко всему.

Агата помалкивала о том, что сама бы предпочла остаться, чтобы раскрыть все тайны. Улизнуть можно будет в последний момент. Хотя – стоит ли так делать? Если она будет вдали от родных, кто их защитит…

– Договорились?

Виктор начал искать одежду, а сама она пошла к матери, проверить, не нужно ли что-нибудь. Не нужно, Мария спала. Ну, так даже лучше, девушка неспешно собрала сумку для побега. Отцовы вещи, совсем немного. Мамины – этих уже побольше. Документы. Из своего надо только смену белья, свитер и укулеле бы не забыть.

В окно видно, как Вик выруливал на улицу. Он прекрасно водит машину, так что если не нарываться на дорожную полицию, можно будет смело ехать хоть через весь континент. До русской границы, если бы это имело малейший смысл.

Хороший, кстати, вопрос, – а куда им всем бежать, если совсем прижмет?

Виктор любил ездить за рулем. Отцовская – точнее, семейная машина – немного не то. Хуже, чем спортивная «тойота» одного из приятелей, там, в Глобурге. Но тоже ничего, все-таки машина. Жаль, здесь, на узких средневековых улочках, не разгонишься. Он свернул к заправке и увидел стоящую рядом с чередой колонок полицейскую машину. Интересно... Тоже за бензином или это они городок патрулируют? Перед машиной один служитель закона, за рулем – другой. Все же больше похоже на патруль.

Каневски проводил автомобиль Павла задумчивым взглядом. За рулем парнишка? Как его там, Виктор... Забавно, папаша Фроман пешком на работу пошел, что ли? Впрочем, к самому Виктору никаких претензий. Если только водительскую лицензию проверить... Да черт с ним, не до того.

Утром пришлось выпустить из камеры мутного санитарного агента, вот это действительно проблема! Комиссар Брон созвонился с кем-то в Брюсселе, после чего отпустил красавчика на свободу. С извинениями, что Каневски изрядно удивило. Фоторобот убийцы Реца отозван из розыска, никаких претензий к Лири нет. Самого старшего инспектора происходящее озадачило, но никаких объяснений ни от начальства, ни – тем более – от задержанного он не получил. Работай дальше – вот и весь разговор с комиссаром, а ведь так хорошо все складывалось...

Вик заправил машину, расплатившись тонкой пачкой купюр. Карманные деньги, сестра-то, оказывается, запасливая! У него карманы пустые по жизни. Непонятно, кстати, на что рассчитывает Агата, но полный бак – это правильно. В любом случае.

Сама девушка накормила проснувшуюся мать. Марии с утра явно лучше, она сидит в постели и почти не нервничает. Здоровый сон и много лекарств творят чудеса.

– Что-нибудь еще, мамочка? Сейчас Вик вернется, а мне уже пора в школу.

Мария неопределенно машет головой, но молчит. Прошлая ночь сильно ее потрясла, не до разговоров. Агата собрала посуду и унесла на кухню. Вон и брат возвращается, отлично, а то пора уже убегать!

По дороге в школу ее поджидал Лири. Топтался возле закрытой машины, задумчиво заглядывая в салон через окна. Вид у специального агента был немного помятый – ну да, ночевать в комиссариате куда хуже, чем в мотеле.

– Милая барышня! Если вы скажете, что ключи от моего заслуженного «пежо» лежат на дне местной речушки, я сам пойду утоплюсь, – неожиданно весело сказал Лири.

Агата молча достала связку ключей от машины и вручила владельцу. В школу она явно опаздывает, не до разговоров.

– Вас подвезти? – вежливо спросил агент.

– Нет. Вас, наверное, снова арестуют с погоней и стрельбой, а я не доберусь до алгебры. А математика – это королева наук, вы в курсе?

Лири улыбнулся, но ей некогда с ним разговаривать. Вряд ли госпожа Петерс будет счастлива, что уже на второй день учебы новенькая так серьезно опаздывает.

– Извините, пора бежать! – Агата оставила санитарного агента наедине с его железным конем и поспешила в школу.

Лири что-то пробормотал на прощание, но она не слушала. Пусть катится своей дорогой. Может, он действительно сбежал из полиции, с него станется. Странный он тип для унылого чиновника, очень странный.

Удивительно, но на уроки она не опоздала. Минута в минуту, что для насыщенной событиями жизни Агаты – почти подвиг. Энни обрадовалась приходу новой подруги, видимо, очень уж скучно в Римауте, любое новое лицо за счастье. Уроки тянулись и тянулись, так что поговорить удавалось только урывками на переменах.

Агате пришла в голову одна идея. Что если ее новые способности, – а судя по борьбе с призраком, они есть! – применить на практике и дальше? Если до куклы воина и тела Лизы Рец не добраться, то, возможно...

– Энни, скажи... А где похоронен тот пьяница? Ну, которого сожгли в его доме?

– Маркас? – подруга удивленно посмотрела на Агату. – На кладбище, естественно. Или у вас в Глобурге где попало хоронят?

Обе засмеялись, но как-то нерадостно. О нападении призрака на мать Агата, конечно, не рассказала. Ни к чему это, да и не поверит никто.

– Я понимаю, что на кладбище, – уточнила девушка. – А где именно? Ты можешь мне показать?

Она сама себе не может объяснить, что хочет там увидеть, но почему-то тянуло побывать на могиле. Возможно, она что-нибудь почувствует.

– Если совсем нечем заняться после школы – можно сходить, – ответила Энни. – Познавательные экскурсии по Римауту, часть первая, мрачная!

Нечем заняться? Пусть будет так. Слишком сложно все объяснять, да и откуда начать, со знакомства с Мадлен? Нет уж. Это останется тайной для окружающих.

Кладбище было расположено на холме, в стороне от городка, возле дороги, ведущей к станции железной дороги. Очень тихое место, деревья, трава, аккуратные одинаковые памятники. Агате, несмотря на все терзающие ее загадки, связанные с последними днями и ночами, здесь нравилось. Строго и печально. Видневшаяся между деревьев старинная часовенка добавляла настроения: если уж последний приют – то именно такой. Вечным постояльцам можно было даже позавидовать в чем-то.

Миновав ограду с навсегда вросшими в землю коваными воротами, девушки свернули налево. Позади осталась запертая будка сторожа – Энни пояснила, что когда-то здесь работал один старичок, но потом сам навсегда переселился в лучший мир. А теперь никого. Они весело переговаривались, пробираясь по узким вымощенным камнем тропинкам. Совершенно не страшно. К тому же, облака разошлись, и погост освещало теплое осеннее солнце. Прекрасная погода для прогулок!

Могила Маркаса находилась в дальнем от входа углу кладбища, с самого края захоронений. Агата попыталась что-то почувствовать, пробираясь между памятников – но нет. Тишина, такая же, как снаружи. Энни замолчала, заметив, что новая подруга не очень расположена поддерживать разговор. Последние десятки метров они шли молча.

– Святая дева Мария! – вскрикнула вдруг Энни.

Да, есть чему удивиться: Агата бы выразилась куда жестче, но пока помалкивала.

Вместо ожидаемого холмика земли с временным деревянным крестом – яма. Глубокая как колодец, с раскиданной по сторонам землей, присыпавшей соседние памятники. И земля эта, на краях ямы, выглядела очень странно: словно обгоревшая, оплавленная, спекшаяся в неровные комья. И такое ощущение, что не снаружи этот котлован разрыли, а будто изнутри что-то взорвалось и оплавило адским пламенем окрестности.

– Ты... знала? – в панике прошептала Энни.

– Что именно? – удивилась Агата.

Она обходит яму кругом, даже заглядывает внутрь. Внизу нет никакого гроба, ничего. Только лужица воды после вчерашнего дождя. Значит, не сегодня здесь все – что бы это ни было – произошло. Минимум вчера. От комьев земли идет удушливый запах гари, не сильный, но вполне ощутимый.

– Знала, что здесь что-то случилось? – нервно уточнила Энни. Она кусает губы, ей явно страшно и хочется бежать прочь.

– Понятия не имела, – пожала плечами Агата. – Я и узнала-то о нем только вчера. От тебя, кстати.

– Надо вызвать полицию... – тихо сказала Энни и начала пятиться назад. – Это же преступление!

То ли она боялась повышать голос, то ли действительно была настолько напугана, что не могла говорить громче. Странно... Было бы чего бояться – яма и яма. Призрак пострашнее будет, даже женский. Особенно женский.

– И как ты им объяснишь, – живо представив носатого полицейского, спросила Агата, – что мы здесь забыли?

Энни осеклась. Она наткнулась спиной на соседний памятник и остановилась.

– Тоже верно... Да ладно – полиция, что я скажу маме?!

– Вот именно. Так что молчим, все равно непонятно, кто здесь бушевал. Не сам же Маркас...

От порыва ветра скрипнула ветка о ствол дерева. От этого звука Энни вздрогнула и едва не упала. Она обвела расширенными зрачками кладбище, и Агата поняла, что подругу нужно уводить отсюда. Чем быстрее – тем лучше, иначе потом придется вызывать не полицию, а врача. Но с докторами этого городка отношения у семьи Фроманов что-то не сложились.

Обгоревшие остатки креста попались им уже на обратном пути. Обняв Энни, Агата тащила ее по прямой, потому что извилистую дорогу по тропинкам не запомнила. Прочь отсюда, и так подруга в глубоком шоке. Надо бы ей воды дать попить. Отпихнув с дороги почерневшую доску, девушка на ходу полезла в рюкзак за бутылкой.

Лири опустил бинокль. Он следил за девушками от самой школы, не показываясь им, впрочем, на глаза. К одной Агате он бы подошел, но присутствие Энни его смущало. Кто это вообще такая? И что им обеим понадобилось на кладбище, черт побери? Надо дождаться, пока уйдут, плюнуть на слежку и подойти к могилам. Что-то ведь их там заинтересовало, да так испугало в результате, что Агата почти на себе уносила подружку прочь.

Показать полностью

Юрий Жуков Роман Мистика Ужасы Городское фэнтези Длиннопост Текст

Diskman

4 года назад

Юрий Жуков Рассказ Мистика Длиннопост Текст

Солдат и смерть⁠⁠

У кота пушистый хвост. Но не всегда - только если хочется устрашить неприятеля. Или когда мороз. Вот идёт он по снегу, брезгливо ставя лапы на мёрзлое, отдергивая подушечки от колючих льдинок, а хвост - трубой.

Но здесь нет морозов. И жары нет. Ни дня, ни ночи, ни солнца, ни звёзд. Даже другого кота встретить не так-то просто. Места такие, сами понимаете. Неясные для кота места, поэтому лучше оставаться рядом с хозяином. Не как собака, конечно, не у ног, но постоянно неподалёку.

Так оно надёжнее будет.

Кота зовут... Впрочем, его никак не зовут. Имена нужны людям, они слишком похожи друг на друга, вот и придумали, чтобы не путать. Они изобрели одежду, причёски, цветные карандаши и фотографию. Интернет, в конце концов. А кот он и есть кот. Можно с большой буквы, из уважения.

Кот хозяин Солдата. Человек думает, что он главный, ну и пусть. Незачем убеждать его в противном. Тем более, если человек - Солдат. Это не профессия, если вы представили сейчас бравого вояку в начищенных сапогах и лихо заломленном набок берете. Нет-нет. Никакого оружия. И бляхи на поясе, пускающей солнечные зайчики от ярких лучей, тоже не наблюдается. Солдат он - потому что сражается. Стойко и до последнего. А так он дворник. Или бухгалтер. Возможно, и тот, и другой сразу. Ради разнообразия в жизни. То цифры в скучных компьютерных таблицах, то похожая на растопыренные железные пальцы метла - и вперёд, на охоту за палой листвой. Чтобы было что потом считать в Excel, когда пройдёт осень, и за окном начнёт водить хороводы колючая метель.

- А где твоя дочь? - спрашивает фигура впереди Солдата.

Сперва её там не было, этой фигуры. Они с котом шли себе и шли, разглядывая забавные вывески, маленькие витрины, старинные двухэтажные домики с острыми крышами. Брусчатка мостовой отзывается на шаги Солдата и совсем молчит под лапами кота.

Потом появляется голос из пустоты. Он звучит рядом, но откуда - так просто не поймёшь. Солдат даже рукой перед собой провёл, но никого не обнаружил. Голос спрашивает. И с каждым вопросом становится всё реальнее. Появляется облачко тумана, обрастает воздушными чертами, руками, ногами, лицом.

И спрашивает, спрашивает, не торопясь и не умолкая. Занудно и неотвратимо.

Порывы ветра добавляют туману плоти, смысла, реальности. Вот уже и плащ поверх высокой сутулой фигуры. Капюшон на голове. Тонкая длинная рукоятка, заканчивающаяся сверху росчерком косы, в руке.

- Замужем, - недовольно ворчит Солдат. Он не любит этот вопрос. Тем более неприятен он от смерти - ведь это же Смерть? Похожа на свои портреты в книжках.

- А жена?

- Она ушла... - Солдату хочется закурить, он привычно хлопает по карманам куртки. И так же привычно убеждается - нет, пусто. Как бросил когда-то, так и не носит с собой сигареты.

- Но у меня её нет, - удивлённо уточняет Смерть. Теперь её не отличить от человека, она плотная, массивная. И не скажешь, что из воздуха.

- И хорошо, что нет, - отвечает Солдат. Он смотрит на вывеску над правым плечом Смерти. Латинские буквы, вычурный шрифт. И не прочитать так сразу. - От меня ушла, до тебя не добралась. С кем-то задержалась по дороге, не иначе... Да! Ничего, что мы на "ты"?

- Ничего, - смеётся Смерть. Нижняя челюсть кастаньетами щелкает о верхнюю. - Меня как только люди не зовут.

Даже коту не по себе. Он не любит резкие звуки, а этот смех вызывает в нём острое желание убежать. Но нельзя. Не время.

- А друзья? У тебя есть друзья? - отсмеявшись, продолжает Смерть.

- Конечно... - уверенно отвечает Солдат. Лицо у него сейчас примечательное: гордо приподнятый подбородок, прямой взгляд. Впечатление смазывает слезинка в углу глаза. Она-то и есть главная. Не подбородок. - Конечно, нет. Откуда у неудачников друзья?

- Странно... - бормочет Смерть. - Не думала, что это связано с удачей.

- В какой-то мере, - философски отвечает Солдат.

Капюшон медленно наклоняется, будто Смерть признаёт его правоту. Она спокойна и неконфликтна, зачем спорить со своими гостями?

Солдат запоздало удивляется: а куда их с котом, собственно, занесло? Ведь только недавно сидел за столом, скорчившись над экраном ноутбука. Шелестел клавиатурой. Кота и видно не было, спал где-то в горе подушек на диване, а теперь вот здесь. Сейчас. Где?

Он говорит это вслух. Словно по сигналу, улица оживает. Беззвучно идут люди, из лавки напротив выходит старушка со смешной, одетой в комбинезон, собакой. Девушка болтает по телефону, проходя сквозь Смерть.

"Не такая ты и реальная...", - успевает подумать Солдат, как девушка проходит и сквозь него. - "Вот чёрт!".

- Ты у меня в гостях, - отвечает Смерть.

По узкой улочке, скользя по внезапно прорезавшим брусчатку рельсам, проезжает трамвай. Непривычно большой, с синеватыми стёклами, чуждый этому старинному городу. Проезжает и заворачивает куда-то за угол, возле столба с вычурным фонарём.

- Я умер? - наконец догадывается Солдат. Скорость мышления ему не свойственна.

- Сложный вопрос, - задумывается Смерть. Тонкие кости пальцев перебирают рукоятку косы, будто настукивая на ней задорный марш. - Скажем так, ты на пороге.

- Но... Кот?! Мы же не могли умереть вместе?

- Он решил посмотреть, куда ты попадёшь.

Солдат чувствует ногой лёгкое касание, кот проходит мимо, потеревшись спиной.

- Ничего не понимаю... Так да или нет? И где световой туннель, где полёт, воспоминания о всей жизни?

Солдат любит смотреть телевизор и - что ещё ужаснее - верит тому, что говорят с экрана.

- Забавно, - помолчав, отвечает Смерть. - Тебе это так нужно?

- Да не особенно...

- Считай, что у нас старомодный сюжет. Классический. Как этот город вокруг. Тебе здесь нравится?

Солдат задумывается. Он не любитель путешествий. Дом. Работа. Магазины. Иногда в гости к взрослой дочери, которой не до него. Хотя иногда и она к нему заходит. Он даже в кино никак не соберётся, не любит перемещаться в пространстве. А здесь всё так необычно...

- Не знаю, - честно говорит он в ответ. - Город как город. Старый.

Смерть откидывает назад капюшон. В пустых глазницах шевелятся клубки тумана, как идущий откуда-то изнутри дымок. Она смотрит на Солдата этим туманом, словно что-то прикидывая для себя.

Кот снова трётся о ногу Солдата. Поднимает хвост и обходит Смерть по кругу.

- Интересный ты человек, Солдат! - не обращая внимания на кота, говорит Смерть. - Живёшь бессмысленно. Но это у вас - не редкость. При этом тебя любят, так просто и не заберёшь.

- Скольких любимых забираешь - и ничего, - удивляется Солдат. - А со мной вдруг проблемы?

- Да нет, не проблемы... Срок ещё не подошёл. Но на порог ко мне заглянул, по краю прошёлся... Интересно. Опять же, кот...

-...если очнётся, позовите меня! - уверенно говорит чей-то чужой голос. - Либо дежурного врача, если ночью.

- Конечно, Сергей Сергеевич! Всё поняла.

Это говорит женщина. Приятный голос, мягкий, чувствуется в нём доброта. Или это профессиональное?

Солдат открывает глаза и сразу ощущает несколько неприятных вещей: болит грудь, как будто в неё завинтили огромный шуруп, ломит руку. Голова как большой ватный ком. В глазах слегка плывёт, но он рассматривает высокого врача в белом халате, небрежно, не в рукава, накинутом на строгий костюм. Рядом с кроватью сидит медсестра, это её мягкий голос. Лица почти не видно из-за сразу нескольких трубок капельниц. Они начинаются на стойке вверху у череды бутылочек, а здесь иглами впиваются в сгибы рук и куда-то ниже подбородка.

- А где... кот? - спрашивает Солдат сразу у всех и ни у кого конкретно.

- Кот? - поднимает брови врач. - Вы едва не умерли, любезный. Сердечный приступ в вашем возрасте - далеко не шутка. Я ожидал худшего течения болезни. А вы про кота...

- Мне очень нужно...

- Сейчас вам нужно лежать! - строго говорит врач. - Постельный режим. Вот, если что понадобится, это к Марии Романовне.

Доктор поворачивается и уходит из палаты, задевая крыльями халата стену.

Медсестра что-то говорит Солдату. Про то, как ему повезло, что зашла дочь и вовремя вызвала скорую, что она звонила и скоро приедет, про лекарства нового поколения и врача-волшебника. Но Солдат её не слушает. Он смотрит в угол, на окно, занавески которого отдернуты чьей-то торопливой рукой. Складки ткани складываются в две фигуры - да-да! Солдат прекрасно их различает, - одна высокая, в плаще с откинутым капюшоном, а вторая, маленькая, стоит на мостовой, задрав пушистый хвост. Налетевший порыв ветра шевелит занавеску, и кажется, что фигуры на мгновение заслонил тот самый трамвай. Непривычно большой, с синеватыми стёклами. Прошуршал и уехал.

А ведь Солдат соврал той, в плаще. Один друг у него на самом деле есть. Хозяин человека, который сильнее смерти. Хотя бы на время.

Показать полностью

Diskman

4 года назад

Юрий Жуков Рассказ Мистика Длиннопост Текст

Соскучился⁠⁠

За бывшим столом Архата Евсеевича сидит новичок. Коротко стриженый парень лет двадцати пяти, при галстуке и с бейджем смотрит в неновый монитор. Внимательно, словно хочет найти там что-то важное - рецепт выплаты ипотеки за три года или просто истину. В последней инстанции.

Небось, ленту фейсбука листает.

Галстук завязан кривовато, а так - образец офисного хомячка с дипломом. Иногда новичок шумно сглатывает, будто потрясенный цифрами продаж. Кадык его поршнем взлетает к подбородку и падает обратно.

Скорее всего, парня мучает жажда.

- Добрый день! Рад приветствовать вас в нашей корпорации! Мы представляем эксклюзивные услуги в области спасения души. Вам что-нибудь подсказать? - Паренёк, не напрягаясь, выдал заученный скрипт и уставился на Архата Евсеевича. В глазах у него маленькая зарплата, лёгкое похмелье и тоска по женской ласке.

- А как же! - тяжело, в три приёма устраивается на стуле для посетителей Архат Евсеевич. С его грубых ботинок на пол сыплются комки земли. - Смотрю, ремонт сделали? А мебель та же. Даже монитор пожлобились заменить.

В голове паренька что-то не сложилось. Недощелкнуло. Он мучительно морщится. Потом перебирает подходящие фразы в уме. Молчать-то нельзя - штраф.

- Чем могу помочь? - выдавливает он из себя.

- Зашёл вот, ностальгия... - неопределенно отвечает посетитель. - Раньше не было, а тут ка-а-ак навалилась.

- Могу предложить вам несколько позиций из нашего каталога! - вырулив на взлётную полосу в голове, оживляется паренёк. - Покаяние. Отпущение грехов. Просветление третьего уровня. Возможны варианты. Рассрочка на два года и кредит от нашего партнёра. Со страхованием жизни по льготной ставке!

Архат Евсеевич тяжело вздыхает.

- Я же говорю - ностальгия, молодой человек. Чего мне каяться? И так всё хорошо.

Менеджер смотрит на него с ненавистью зря распинающегося зазывалы. Зарплату и недостаток ласки в глазах сменяет неподъемная похмельная злость. Свинцовое чувство, кто разбирается.

Как оболочка реактора.

Архат Евсеевич роется в кармане и достает сигареты. Потом зажигалку. Закуривает и задумчиво пускает колечки в сторону пожарного датчика.

Паренёк с ужасом отодвигается от стола, противно визжат ножки стула по кафелю.

- Уважаемый, я... Охрану... Перестаньте курить в офисе! - Начав уверенным баритоном, под конец фразы он срывается на визг.

В кабинет заглядывает бывший начальник Архата Евсеевича.

- Привет, Петруха! - роняет старик, слегка разогнав рукой сигаретный дымок. - А я, вот... Заглянул. Соскучился.

Начальник роняет телефон. Тот смачно бьётся о плитку пола, разбрызгивая куски пластика.

- Чур меня... Изыди! - шепчет начальник. Он даже не наклоняется за разбитым смартом: стоит в дверях и пытается вспомнить, как крестятся. Слева направо или наоборот.

- Да ладно тебе, - добродушно отвечает Архат Евсеевич. - Я ж не со зла. Просто по старой памяти зашёл. Всё же сколько лет верил. А так же надеялся и любил.

- Охрана? - бубнит в трубку паренёк, нервно поглядывая сквозь облачко дыма на странного клиента и бледного шефа. - Восьмой кабинет, да. Нужна помощь.

Архат Евсеевич затягивается и бросает окурок на пол, старательно притоптывая его подошвой. Бычок превращается в месиво.

- Что вы такие нервные тут? - огорчённо приговаривает он. - Я, когда работал, спокойно на всё смотрел. Лишь бы платили. А теперь - трах-бах! Охрана! Телефоном о пол! Психика у вас ранимая, что ли?

Начальник выходит из ступора и начинает-таки креститься. Как умеет.

- В католики подался? - удивлённо вскидывает брови Архат Евсеевич. – У нас, вроде, справа налево принято!

Пётр вздрагивает и выписывает рукой перед собой уже какие-то масонские знаки.

За плечом начальника появляется удивлённое лицо охранника. Тоже из новеньких, Архат Евсеевич ему не знаком.

- Что происходит? - интересуется охранник. На самом деле, ему плевать, конечно. Но до конца смены четыре часа, надо соответствовать. - Кто курил в помещении?

Архат Евсеевич ласково ему улыбается.

- Мы ж тебя... Год назад. Честь по чести! На венок скинулись, жене деньги на карточку... - начинает бубнить Пётр. Он бледен и растерян. - Ты ж умер, Евсеич!

- Ну да, - отвечает тот. - А теперь зомби апокалипсис наступил! Судный, понимаешь, день. Ты телевизор не смотришь, что ли? Не просветляешься?

Архат Евсеевич довольно смеётся.

Охранник задумчиво чешет нос и решительно отодвигает начальника, чтобы зайти в кабинет.

- Пойдёмте, уважаемый, на выход! - говорит он и вежливо, но твердо берёт посетителя за плечо. - Не мешайте работе организации.

- Да кому я мешаю? - искренне удивляется тот. - Здесь отродясь ничего важного не происходило. Кому они нужны, ваши покаяния-просветления? В рассрочку и кредит. Воздух продаете. Со страхованием жизни. Захотелось зайти, вспомнить, как оно тут было раньше. А ничего, в общем-то, и не поменялось!

Повинуясь охраннику, он встаёт со стула. На сидении остаётся несколько длинных шевелящихся червей.

- Архат Евсеевич! Дорогой! Иди уже, а? - мучительно кривясь, просит начальник. - Телевизор я смотрю, знаю... Только, это. Ну, просто не думал, что так оно... Как вот ты.

Запутавшись в мыслях, он затихает.

Архат Евсеевич с достоинством, хоть и под конвоем, проходит мимо и шагает на выход. При каждом шаге из штанин падают черви, куски бурой кожи и какая-то труха. В воздухе стоит запах мокрой земли, как в лесу после дождя.

- Почему вы курите?! - неожиданно спрашивает паренёк. - Вы же мёртвый!

- Хочется, - честно отвечает Архат Евсеевич. - Говна в организме не хватает. Ты же, вот, бухаешь с тоски? Значит, должен понять. Человеку в любом состоянии нужно какое-то дерьмецо, иначе неправильно как-то. Неуютно.

Перед входной дверью он берёт со стойки рекламный буклет с броской надписью «Чистилище Inc». Суёт в карман.

На память, и если вдруг опять ностальгия накроет.

Показать полностью

Diskman

4 года назад

Юрий Жуков Рассказ Мистика Длиннопост Текст

Ролевые игры⁠⁠

От окошка вверху света почти нет. Решетка половину сжирает. Ничего здесь толком не видно, да и смотреть не на что - каменный мешок. Груда соломы на полу, гнилой, кислой. В такой и мыши завестись побрезгуют. Потому их тут и нет. Никого здесь нет, кроме меня. Цепь лязгает. Один конец в стену вмурован, наглухо, второй, - с кольцом, - на ноге. Кузнецу пришлось сюда спускаться, в камере меня приковал. Ему не привыкать. Только кузню тащить тяжело было, чуть не выронил, но это - не мои заботы.

Мне бы не сдохнуть ненароком, а в цепях или без - всё равно.

Один раз в день внизу двери открывают заслонку, суют миску с дрянью. Что свиньи не дожрали, можно и мне дать. Лапша какая-то всё время, говном кошачьим воняет. Иногда кувшин с водой. Пока посуду не вернёшь, стоят там, за дверью, ждут. Я сперва глупый был, не отдавал дня два. Так эти дни и не давали жрать. Дрессировали, умельцы. Ещё в камере вонь стоит. Деваться некуда, стараюсь в угол отойти, но цепь...

Попался я глупо, конечно. Облава казалась смешной: трое на машине, ещё пятеро загонщиков пешком, и собаки. Машине с дороги никуда, этих-то можно было вычеркнуть, если близко к просеке не лезть. Собак я отпугнул, не велика беда. А вот с загонщиками оплошал - первому шею свернул, а ещё двое успели отстреляться. И ведь не пулями, с ними проще, а какой-то дрянью с иголками, издалека. Потом ещё пара подошла, помогли скрутить - я уже отключался. В себя только здесь и пришёл, когда кольцо клепали.

Неделю сижу, позвякиваю цепью, провонял весь. Что ожидать - непонятно. Хотели бы убить, там, в лесу, всё и кончилось. Видимо, нужен. Кому, зачем - одни вопросы...

- Цепь короткая, но вам лучше не подходите! - Топот за дверью, замок заскрежетал. Гости дорогие, чертовы хозяева, мать их за ногу.

- Не ссы, понимаю, - отозвался кто-то. По голосу - барин такой, привык командовать. - А вы пошли нахрен. Разговор не с вами.

- Как скажете, шеф, базара нет! - снова топот, а дверь с пинка нараспашку.

И на вид силён мужик, но напрасно не рискует, в дверях встал. Ростом метра два, рубаха почти до пупа расстёгнута, на лохматой груди цепочка в палец толщиной.

- Здорово, пацан! - Это он мне, что ли? Вроде, больше некому. - Немаленький ты, реально!

- Здорово... - У меня-то голос пониже, почти рычу. Один турист с джигурдой какой-то сравнил. С перепугу. - Чего надо-то? Схватили мирного человека, повязали.

Мужик хохотнул:

- Дело есть, пацан. Ролевые игры, слыхал?

- Ну, это...

- Да пофиг! У меня, короче, дочка есть. В смысле, две их, но старшая в Лондоне учится. А младшей я хочу сделать подарок. Если получится, будет охренеть, в натуре.

Мужик замолчал и смачно почесался, словно он тут неделю сидит, а не я.

- А я при чём? - я тоже скребусь вовсю. Чешется всё, зудит.

- Вонючий ты больно... - невпопад говорит мужик. - Хотя... Отмоем. Душ, шампунь всякий, решаемо. У тебя аллергии нет?

- Хрен его знает, - честно отвечаю. По делу. Знать бы ещё, что такое "лондон", "лицей" и "аллергия".

- Значит, нет, - решает мужик. - Короче, делай всё, как я скажу, и свободен. Только чутка накосячишь - пристрелю. Понял?

Я киваю. Ничего не ясно, кроме угрозы, но дело пахнет свободой. Значит, я со всем согласен.

- Короче, слушай сюда...

На день рождения папа обещал такое, такое... А что - неизвестно.

Кристина расспрашивала и так, и эдак. Один раз плакала. Но папа суровый, когда надо. Сказал сюрприз, значит - сюрприз. Год назад лошадку подарил, пони Обаму. Смешная такая, когда морковку жуёт. Конюх Витёк Кристину подсаживает, и она катается на Обамке по двору, между гаражем, баней и домиком для прислуги. А до этого - замок сказочный, японский, занял половину зала для гостей. Зато все офигели, даже Маринка, у которой папа депутат. В замке сам загорался свет в окошках, выходили забавные фигуры, принц с принцессой.

- Кристи, а ю реди? Гости собрались, дарлинь! - Это гувернантка, мисс Рейчел. Она хорошо говорит по-русски, но постоянно вставляет родные слова.

- Да, иду! - Кристина вертится перед огромным, во всю стену детской, зеркалом. Розовое с белым платье от Диора красиво смотрится с бриллиантами. - Папа обещал сюрприз!

- Ё дэдди способен на многое, - с улыбкой отзывается мисс Рейчел. - Я успела заметить.

Полный зал гостей! Взрослые отдельно, у входа охранники, как обычно. Дети собрались возле замка - многие до сих пор завидуют, ну и пусть!

Часть зала огорожена чем-то вроде сцены: массивная деревянная рама, ступеньки, приподнятый пол и тяжёлый бархатный занавес. Темно-красный с золотой вышивкой из двух цифр - 1 и 0.

- Кристи! Крис! Хеппи бёзди ту ю! - навстречу бежит Маринка с подарком, за ней остальные. Взрослым разносят шампанское, мама о чём-то беседует с тётей Викторией, в центре зала стоит папа.

Он доволен, хитро улыбается и смотрит на дочку.

- Друзья! - на весь зал грохочет он. - Десять лет - раз в жизни, в натуре! Первый юбилей, если что. И я подумал - это должно запомниться, не просто камушки-платина в подарок. Не поверите, ночами не спал, в интернете рылся, как заводной. Но ведь придумал, ну!

Кристина обнимается с Маринкой, принимает завёрнутый в цветастую бумагу подарок. Рядом с ними стоит мисс Рейчел с небольшим подносом; девочка небрежно бросает подарок на него.

Главное - что там приготовил папа!

- Были варианты... - папа привычно потирает руки. - Хотел слона выписать, азиатского. Круто, но уже было, в натуре. Машину рано. Запарился думать. И решил подарить ребенку сказку!

- Дюймовочку? - ржет дядя Феликс. Он приехал уже пьяный, как обычно, поэтому самый шумный. - С кротом?

- Да пошёл ты! - сбивается с мысли отец. - Нет. Короче, сейчас всё сами увидите! Хлопаем!

Раздались сперва отдельные, потом усилившиеся аплодисменты. Взрослые и дети напряжённо смотрели на занавес. Не хлопала только охрана, внимательно поглядывающая по сторонам.

- Начнём! - крикнул папа и половинки занавеса поползли в разные стороны. Зазвенели колокольчики, тонко заиграла что-то классическое скрипка. - С днём рождения, Кристи! Это всё - для тебя!

На сцене был кусок леса: густые деревья, кусты, невысокий холм посредине, поросший травой. Словно вырезали всё это волшебными ножницами и влепили в загородном имении.

Но главное было на холме - там рос неведомый красный цветок с тарелку размером, а рядом с ним лежал... Лежало... Хрен его знает, находилось типичное чудище лесное - метра три рыжего с белым меха, изогнутые когти на четырёх лапах, то ли медвежья, то ли волчья голова. Впечатляло оно, в общем.

- Решил я, дочка, цветуёчек аленький тебе вручить! Как в сказке. - Папа упруго взбежал по ступенькам на помост и пошёл к холму.

Чудище, которое все приняли за хорошо исполненную куклу, зарычало и вскочило на четвереньки. В глубине меха на голове у него горели недобрым красноватым огнем глаза.

Кто-то из девочек вскрикнул. Мисс Рейчел прошептала: "Oh my God, it's a bigfoot!". Охрана слегка занервничала и подтянулась ближе к гостям, прикрывая детей и взрослых.

- Что, чудище лесное? - по-хозяйски спросил папа у неведомого зверя, слегка морщась: вблизи тот невыносимо вонял шампунем. - Отдашь цветочек для Кристинки моей? Или драться будем не на жизнь, а на смерть?

- За ту неделю на цепи, мужик, когда меня помоями кормили, снёс бы я тебе башку! - проникновенно сказал я, следя за охраной. С ружьями, вроде, никого, а пистолетов я не боюсь. - Но ради Кристины Леонидовны не стану... Как договаривались.

Расталкивая гостей, на сцену залез какой-то пьяный мужик с выкидным ножом в руке. У меня и так нюх почти отбило от парфюма в зале, вылитого на себя всеми этими людьми, а тут ещё и он воняет перегаром.

- Лёня, дай я его замочу! - решительно сказал мужик, помахивая выкидухой. - Опыт есть, братва подтвердит.

- Феликс... - начал было хозяин, но тот был не особо вменяем. Ткнул мне ножом в ногу, гад. Там мех, конечно, густой, только острие до кожи добралось, но я что-то обиделся. Зарычал от души и сгреб мужичка с ножом когтями. Тот завизжал, как свинья, тоненько так, нервно. Неприятный тип, пришлось ему оторвать глупую голову и метнуть в охрану. Кровищи тоже, как из свиньи, во все стороны полетела.

Бабы орут, дети верещат, охрана постреливает. Весело, кстати.

Только уважаемый хозяин стоит, глазами хлопает, а сам - как со скотобойни. Весь перемазан останками дорогого гостя.

- Ты чего творишь-то, гад?

Опомнился? Шустрый, с толку не собьешь.

- А этого, с ножом, в уговоре не было. Согласись?

Точно, опомнился: соскочил со сцены и бегом к охране, орёт им, стреляйте, мол. Я - мишень крупная, промахнуться сложно, только без толку это.

Сорвал цветочек аленький и понёс его по назначению, имениннице. Та, правда, описалась, когда я вручал подарок. Соглашусь, неприятно всё выглядело. Пару охранников из самых тупых по пути пришлось тоже упокоить.

- На этом, друзья, пора мне с вами прощаться! - Это я оставшимся, кого охрана в панике не перестреляла, пока я им глаза отводил. Подошёл к окну и выпрыгнул во двор, вместе со стеклами. До леса ещё чёрти сколько идти, я же без машины.

Почему они меня все за какого-то йети принимают, вот вопрос? За бигфута иноземного, само слово-то какое гнусное! Наш я, природный русский леший, хоть и мало нас осталось.

И, кстати, права была эта девка иноземная, что возле именинницы стояла и нервно бубнила одну фразу: лучше бы слона подарили.

От него хлопот меньше. В натуре.

Показать полностью

Diskman

4 года назад

Римаут. Ледяной ключ. Часть 7. ВТОРАЯ НОЧЬ⁠⁠

Юрий Жуков Роман Мистика Ужасы Городское фэнтези Длиннопост Текст

Как Агата ни старалась не заснуть - все напрасно. Вот и сейчас она вынырнула из полудремы, из жутковатых воспоминаний о страхах - своих и наставницы.

Пауки и паутени, надо же!

Девушка включила в комнате лампу, надела наушники, села на кровать - не лежать, только не лежать! - но бесполезно: усталость брала свое. Слишком много впечатлений за день, новых и странных... Например, при ней раньше не арестовывали никого, да еще так сурово, как в кино, с пистолетами и наручниками. Красивый все-таки дядька...

Впрочем, что это она размечталась?!

Изредка Агата открывала глаза, почти испуганно глядя на экран телефона. Час ночи. Кажется, всего через пару секунд - два часа шесть минут. Сон окутывал ее, накрывал мягким одеялом, старательно унося прочь из комнаты, прочь от этого дома, куда-то...

Три восемнадцать. Дождь давно кончился, и теперь царила тишина. Да что ж такое!

Девушка с трудом поднялась с постели. Сделала несколько приседаний, чтобы прогнать дрему. Помахала руками в такт музыке, но потом поняла, что, если опять начнется нечто непонятное, она ведь не услышит. Стащила с головы наушники и начала прислушиваться к тишине дома. Нет, ни звука. Никто даже не звал ее в подвал.

Она вновь села, и глаза сами собой начали слипаться. Три сорок одна. Нет, так нельзя! Она уснет, а в доме опять появится эта жуткая кукла. Судя по фразе, брошенной Лири, это не просто кошмарный сон брата, она опасна, раз убила продавца дома. Или агент врет и именно он виновен в гибели Реца, полиция ведь не ошибается?

Как же все сложно... И наставница толком ничего не объяснила. Или не хотела, или сама не знала, что посоветовать. Первое гораздо вероятнее, не зря же туманные намеки - ее стиль. Все наставницы такие, насколько Агата поняла, но ее собственная - просто мастер держать в неведении, рассчитывая, что кому надо - поймет и справится. А если не сможешь, то какая же ты ученица?

Живи обычной жизнью, в ней тоже масса интересного.

Агата решила, что лучшее средство от сна - что-нибудь съесть. Не комплексный обед, конечно, и даже не полезный завтрак. Немного тостов? Как хорошо, что в этом доме все отдельно, идя на кухню, никого не разбудишь, все спальни на втором этаже. Лишь бы лестница сильно не скрипела, да и то - никто не услышит.

Подсвечивая себе телефоном, девушка выбралась в коридор. Остальные двери закрыты, прекрасно, можно прокрасться к холодильнику.

Коридор остался за спиной. Ступени лесенки вниз вели себя благоразумно, почти не издавая звуков под ногами. Так, вздохнули пару раз, еле слышно скрипнув. Обшитые темными деревянными панелями стены превращали спуск в картинку из компьютерной игрушки, которые так любит брат: сумрачно, строго, страшно. Того и гляди, из-за угла выскочит монстр с окровавленной пастью, надо успеть переключить оружие. Вот только у нее один телефон, не заставишь его стать бластером или гранатометом.

На кухне было темно, как и в остальном доме. Через небольшие окна с улицы пробивались тонкие отблески луны, делая очертания мебели зыбкими. Холодильник казался в темноте бруском льда, случайно заплывшим сюда осколком айсберга, а стол и стулья - обрывистым берегом, к которому его принесло течение.

- Ай! - Агата, несмотря на подсветку, все-таки задела босой ногой стул. Не очень больно, но внезапно. С тихим скрежетом стул отполз чуть в сторону, как живой.

Шуметь не надо. Если кто-нибудь из родителей проснется, будет переполох, с учетом загадочных событий прошлой ночи. А уж если встанет Виктор, страшно представить, что ему почудится сегодня!

Тостер щелкнул, выбрасывая пару кусочков хлеба. Так, паста в холодильнике, сок там же. Достать, намазать, налить и погрузиться в то чуточку преступное удовольствие, которое испытывают все при ночном набеге на кухню. Но как же сладко откусить первый кусок тоста - не заботясь, куда упадут крошки, - и сделать первый глоток сока. Телефон лежит на столе, подсвечивая кухню синеватым призрачным сиянием экрана.

Так ее и застала Мария.

Мать, шурша халатом, спустилась вниз, не прячась, но занятая едой Агата не слышала ее до последнего момента. Пока та не оказалась за спиной.

- Ага... - довольно тихо сказала Мария, но дочь от неожиданности подскочила на стуле, едва не уронив тост. - Углеводы? Ночью?! Какая же ты безобразница, Агата Фроман!

Ох, имя и фамилия сразу -- это серьезно... Это грозило часовой нотацией о здоровом питании и бог знает, чем еще. Здорово она попала. Зато спать больше не хотелось, что большой плюс.

Мария обошла стол и села напротив Агаты. Свет она не включила, поэтому лицо матери, подсвеченное снизу телефоном, выглядело странно. Хорошо очерченный подбородок и кончик носа, а выше все слилось с темнотой кухни. Казалось, что ее распущенные волосы не просто падали на плечи, но и облаком повисли в воздухе.

- А сама зачем пришла? - дожевывая тост, невнятно спросила Агата. Запила соком и снова вернула себе нормальную дикцию:

- За вредными углеводами?

- Воды попить! - ответила Мария. - Не то, что некоторые. Учу вас с Виктором, учу - а все впустую... Один без бургеров жить не может, вторая без тостов. Да еще ночью! Дочь, ты даже не представляешь, насколько вредными могут быть...

Агата ее не слушала. Она смотрела на мать, и почти пустой стакан в руке начал ползти донышком вниз из медленно разжимающихся пальцев. Они на кухне были уже не вдвоем: за спиной Марии поднимался синевато-белый силуэт еще одной женщины. Лицо видно было смутно, просто белесое пятно в венчике короткой стрижки. Расстегнутая куртка, из под которой торчит горло джемпера, но главное - руки. Вот их, в отличие от марева остального тела женщины, рассмотреть можно запросто. Они были белыми, словно мраморными, с прожилками вен и длинными заостренными ногтями. Ногти тоже белые, под стать остальному.

Красивые руки. Красивые и страшные, потому что тянулись сзади к матери: то ли призрак хотел положить их на плечи, то ли - схватить за шею.

Агата попыталась что-то сказать, предупредить мать об опасности, но ей в горло попала крошка от тоста, и девушка надрывно закашлялась.

- Ну вот, еще и подавилась! - осуждающе сказала Мария, прерывая свою речь. - Запей уже...

Стакан тем временем выпал из пальцев девушки и с тихим стуком ударился о стол, разбрызгивая недопитый глоток сока.

- Мама... - в ужасе захрипела Агата. Для женщины за материнской спиной это слово будто послужило сигналом к нападению. Все-таки она тянулась к шее, уже никаких сомнений.

Острые ногти впились Марии ниже подбородка. На экран телефона Агаты, так и освещавшего все снизу, упали тяжелые маслянистые капли крови. Сенсор воспринял это за касание, трубка открыла какую-то программу. Ровный свет сменился мельканием беззвучных картинок, вспышками и мгновениями темноты.

- А-а-а! - вскрикнула Мария, почувствовав боль. Она вскинула руки к шее, стараясь схватить, оторвать от себя то, что причиняет такое страдание, но Агата видела, как материнские руки проходили сквозь запястья, пальцы и жуткий мрамор ногтей женщины.

Девушка хотела встать, включить свет, сделать хоть что-нибудь, чтобы спасти Марию от этого белесого существа, но чувствовала странное оцепенение. Она была словно во сне, когда все видишь и понимаешь, но ничего не можешь сделать. Ни шевельнуться, ни закричать. Тело отказалось служить именно тогда, когда это больше всего было необходимо.

Все, как тогда в лесу с наставницей, когда появился белый паук.

Все как тогда...

- Ч-ч-что это?! - просипела Мария. Жуткие руки стиснули ее шею настолько сильно, что говорить она не могла. Из-под белых когтей брызнула кровь, каплями, падая на воротник халата, стекая по ложбинке между грудей вниз.

Мать то хваталась за поврежденное горло сама, пачкая руки в красном, то опиралась на стол, пытаясь встать. Но сзади на нее давило нечто тяжелое, непобедимое. Неподъемное, как сама смерть, которая такими темпами была очень близка.

Стояла за спиной, в самом прямом смысле слова.

Агате показалось, что она падает назад вместе со стулом и вот-вот врежется затылком в плитки пола. Это длилось и длилось, как вечность, как стекающая в полутьме кухни кровь на материнской шее. Время застыло. Но это только ощущение, на самом деле не прошло и пары секунд, и никуда она, конечно, не падала. Так и сидела за столом перед опрокинутым стаканом, лужицей сока и заляпанным кровью телефоном.

«Если не сможешь - какая же ты ученица?» - звякнул колокольчик мессенджера, и поверх всех окон выпала эта фраза.

Агата вскочила, стул из-под нее улетел назад, но не до него. Девушка внезапно почувствовала свое тело заново. Она могла говорить, кричать, но - не время.

Надо спасти маму!

Она подняла руку и направила ее на призрак. Агата сейчас не ощущала себя человеком, она

- просто открытое окно, в которое, набирая силы, дул ветер. Ей в спину, но она не чувствовала этого давления, она сама - только разрыв в пространстве. Во времени. В границе между жизнью и смертью. Просто окно.

Над головой матери, уже опускающейся, сдавшейся непреодолимой силе призрачной убийцы, пролетел сгусток ярко-красного пламени. Косматая комета. Снежок, которым могли бы перебрасываться великаны над жерлом действующего вулкана. Казалось, это пламя обжигает Марии голову, снося часть волос, но сейчас не до того. И не до точных прицелов, лишь бы попасть в фигуру женщины, бледную, словно вырезанную небрежно в темноте чьими-то злокозненными ножницами.

Поймать бы этого портного!

Красный светящийся шар попал призраку в грудь, и только это сейчас действительно важно. Женщина отшатнулась назад, отпуская шею жертвы. Мария упала лицом на стол, но и это сейчас не главное.

Ветер, бивший сквозь Агату, нарастал, становясь ураганом. Вместо следующего огненного снежка с руки сорвалась непрерывная струя пламени. Поводя пальцами, девушка будто шлангом поливала этим огнем призрак, заставляя дрожать, распадаться на отдельные части. Фигура разваливалась, но пыталась собраться воедино. Она даже старалась напасть в ответ и на нее, но явно не могла.

Мне холодно... Если бы только знали, как мне холодно лежать одной в месте, где никого больше нет. Где нет времени, где нет жизни, нет даже вездесущих червей и крыс. Я никогда бы не поверила... раньше, что так бывает.

Я полностью одета, но все эти тряпки не греют меня. Там, за гранью, остается один холод, по крайней мере для меня - так. Я прошу о помощи, но никто меня не слышит, никто. Последним, кто со мной говорил, был убийца - человек, о котором я никогда бы так не подумала. Мы глупцы, Антон, мы слепые глупцы! Ни в чем Маркас был не виноват, это не он, слышишь, не он...

Не слышит. Даже мой любимый муж бросил меня здесь, оставив на память свой страшноватый талисман. Глупую игрушку, которая меня не греет.

Меня задушили. Бросили в холодную землю, без отпевания пастором, похорон и прочего. Не сказать, чтобы все эти церемонии были важны для меня при жизни, но без них все совсем плохо. Без них я стала безвольной куклой для своего убийцы, который теперь легко призывает меня в другой мир, в ваш. В тот, где для меня нет места. В котором так же холодно, как и в земле. Я пытаюсь бороться с ним, с черными приказами, но ничего не выходит. И не может выйти - пока он жив, я его пленница. Наверное, навсегда.

Помогите мне кто-нибудь! Нет ответа...

Что я делаю здесь, на своей кухне, рядом с этими незнакомыми людьми - женщиной в халате и испуганной девушкой? Я пришла убивать. Мне хорошо внушил мой хозяин - раз меня задушили, значит и я обязана платить живым людям тем же.

Зачем? Я не знаю. Это приказ и я пытаюсь его выполнить. И при этом я почему-то опасаюсь девушки. Странно, всегда думала, что мертвым терять нечего, но нет. За этой странной хозяйкой моего дома стоят какие-то жуткие силы. Навредить мне она сейчас не сможет, но сможет прогнать. Если захочет. Если успеет.

Я наклоняюсь сзади над женщиной и хватаю ее за шею. В этом есть какая-то сладость даже для меня, даже здесь, - схватить ее холодными пальцами, вонзить когти в теплые, бьющиеся под рукой артерии и попытаться разорвать это все в клочья. Залить эту кухню, на которой я долгие годы была почти счастлива, кровью. Да так, чтобы в ней утонула эта ненавистная незнакомка, ее дочь, весь этот чертов дом!

Но какова ведьма! Она сопротивляется!

Моя жертва почти мертва, нужно последнее усилие, последний удар острыми ногтями по горлу, но мне мешают. Эта девчонка куда сильнее, чем мне показалось сначала. Куда сильнее, чем думает мой хозяин - я чувствую его удивление и гнев, они живут в призраке моего мертвого тела, клубясь змеиной свадьбой внутри.

Огонь... Сперва пробный шар, будто запущенный умелой рукой бильярдный удар - Антон, помнишь, как ты любил играть? Не помнишь. Не слышишь. Ты ведь тоже мертв, уж почувствовать это я в состоянии.

Пылающий шар бьет меня в грудь, причиняет мне боль, которой не было давным-давно. Никогда. Я даже умирала не так болезненно. А мерзкая ведьма не останавливается. Огонь - все, что доступно мне сейчас. Я пытаюсь пропустить его мимо, приносящее мучение пламя, но ничего не получается. Оно настигает меня везде, отрывает от моей жертвы, мешает выполнить приказ. Я горю, но мне по-прежнему холодно. Это адское пламя не в силах согреть меня ни на миг.

Я таю и исчезаю. Не в моих силах справиться с человеком, в чьих руках такая мощь. Странно, но хозяин ничего не предпринимает. Он слаб. Господи, насколько же он слаб - он даже не в состоянии понять, кто в доме может противостоять ему. Нам, его слугам. Он силен только с беспомощными, гореть ему в вечном падении в бездну...

Агата чувствовала в себе и вокруг силы, намного превосходящие и этот призрак, и многое другое, с чем, вероятно, придется столкнуться в жизни. Главное, не забывать это чувство силы. Ее вкус. Ее сметающее все на своем пути право побеждать.

Телефон прозвенел уведомлением еще раз, и все закончилось.

Нет больше никакого призрака.

Нет никакой опасности.

Девушка опустила руку и посмотрела на экран.

«Да. Молодец».

И только после этого она позволила себе закричать. Громко, во всю силу легких, так что этажом выше едва не свалился от испуга с кровати брат, а Павел, не сразу попадая в дверь, уже рвал на себя блестящую бронзовую ручку и бежал на помощь.

Вызванный перепуганным отцом доктор Кольбер был еще мрачнее, чем прошлой ночью. Да и дела обстояли серьезнее - Мария без сознания, весь стол под ней залит кровью. Части волос нет, на голове обширный ожог. На шее не просто порезы, кажется, что на женщину напала целая банда вооруженных ножами подонков, и каждый из них счел своим долгом нанести пяток ударов.

Под суровым присмотром доктора Павел с сыном перенесли Марию на второй этаж, в родительскую спальню. Агата то забегала вперед, то останавливалась, пропуская их, чтобы посмотреть на маму. Наложенные швы, плотно перевязанная бинтами шея и мертвенная бледность делали Марию похожей на жертву какой-то катастрофы. Отец молчал, только иногда тяжело вздыхая, а Виктор, еще не до конца пришедший в себя от собственного ужаса, время от времени начинал плакать.

Молча, беззвучно, только слезы стекали по щекам, высыхая дорожками на коже.

- Я вынужден сообщить в полицию, господин Фроман, - негромко сказал врач, когда они расположили Марию на кровати. Детей отправили по их комнатам. Павел укрыл жену одеялом, поправил волосы. Сделал массу лишних ненужных движений, лишь бы хоть чем-то помочь.

- Я понимаю... - медленно ответил он. - Рассказу Агаты вы не верите?

Доктор Кольбер задумался, вертя в пальцах ручку, которой только что выписывал лекарства

- то, что дать Марии, когда она придет в себя. Плюс немалая доза успокоительного для Виктора и пару таблеток самому Павлу.

- Понимаете... У нас в городке творится нечто непонятное. Но полиции нет дела до призраков с когтями. До вчерашней вашей куклы с саблями. До всех этих паранормальных... чудес. Они оперируют фактами. И раз вас в доме было четверо, травмы нанес один из вас. Пострадавшая... Ну, обжечься она могла и сама, но порезы? Кто-то из вас. Причем, скорее всего девочка, раз уж она не скрывает, что была на кухне с матерью. У нее нет нарушений психики?

- Нормально у нее все, доктор. Вы же сами понимаете, что не она напала на Марию.

Та, словно отзываясь на свое имя, начала тихо стонать. Она отбросила одеяло, села в постели, словно пытаясь встать. Павел осторожно заставил ее лечь обратно. Женщина открыла глаза и с испугом посмотрела на доктора:

- Я заболела? Что вы здесь... Почему так болит шея? - она дотронулась пальцами до бинта на голове, провела вниз до горла и удивленно спросила у мужа:

- Дорогой, что со мной?..

- Что последнее вы помните? - перебил ее Кольбер. Он говорил негромко, мягким, но уверенным тоном. - Кто напал на вас? Агата?

- Напал?.. Агата? - эхом переспросила Мария. - При чем здесь дочь? Я пошла на кухню... да, на кухню и...

- А дальше? - нетерпеливо спросил доктор.

- Я... Не помню. У меня болит голова. Болит горло. Холодно! Зачем вы открыли окно, ведь там зима! - почти закричала Мария.

Павел укутал ее одеялом, старательно, под самый подбородок, постаравшись не касаться бинтов, на которых местами проступали бурые пятнышки.

- Господин Фроман... Повторюсь, я сообщу в полицию, иначе нарушу закон. С вашей женой ничего непоправимого, к счастью. Порезы многочисленные, но не глубокие, артерии не задеты. Ожог... Волосы, конечно, будут отрастать долго. Меня волнуют ее психическое состояние и... виновник нападения.

- Ясно, - Павел внимательно слушал, но мало говорил. Мария закрыла глаза, перед этим выпив протянутый им стакан с растворенным лекарством.

- Послушались бы вы моего совета... Уезжайте из города. Забирайте семью и уезжайте.

- А работа?! А дом? Я отдал все деньги, да еще и остался должен банку...

Павлу показалось, что доктор выглядит как-то зловеще. То ли в выражении лица что-то просвечивало, то ли сама поза, будто Кольбер собирался напасть. Напряжен он донельзя.

Да нет, чушь!.. Покажется же такое. Это все от нервов.

- У меня есть... знакомый. Его интересует этот дом, - после паузы добавил врач. - С покойным господином Рецем он, к несчастью, не сошелся в цене. Может быть, с вами договорится. Много не даст, зато сразу и наличными. Очень советую принять его предложение.

Кольбер назвал сумму. Почти на треть меньше, чем отдал сам Павел.

- Вы с ума сошли? Я остаюсь без работы и без жилья, получаю черную метку от МаниКэн и уезжаю неведомо куда?! Это несерьезно.

- Если не вы, не ваши сын или дочь напали на нее, - Кольбер кивнул в сторону спящей беспокойным сном Марии, - то подумайте, что грозит в дальнейшем...

- Вы что, намекаете...

- Упаси меня Пресвятая дева! Я ни что не намекаю. Говорю как есть.

- Сукин ты сын! - взорвался Павел. - Ты не врач, ты - бандит! Вы хотите ограбить меня и выставить из Римаута! Говори, кто твой сообщник? Кто организует всю эту чертовщину в моем доме?

Кольбер вздохнул.

- Вам тоже нужно успокоительное... Я здесь ни при чем. И человек, предлагающий деньги, в высшей степени приличный господин. Мы давно знакомы. Вас не принимает сам дом, сам город, как вы этого не понимаете...

- Вон! - коротко ответил Павел и выругался. Он вскочил и почти силой поднял доктора на ноги. - Вон отсюда! Умирать будем - но вас больше никто не вызовет. Кого угодно, из Адлерауге, из Вены, из Праги, дьявол ее раздери, но не вас. Передайте вашему покупателю, чтобы он катился к черту! Вместе с вами!

Кольбер пожал плечами и, стараясь сохранить степенность и неторопливость, присущую его профессии, вышел из спальни. Павел подталкивал его к выходу, кричал что-то еще и размахивал кулаками.

Агата слышала шум из коридора, но не решилась вмешиваться. Отец разберется сам. Ее задача оказалась куда важнее, а, главное, помочь ей здесь никто не сможет. Сама. Все сама. Ведь именно для этого она смогла становиться окном для неведомой силы. Она, а не брат или папа, сможет победить призрака - сама не понимая как, служа больше инструментом, чем хозяйкой своего дара, но сможет.

Пугало только одно: не получится же быть все время рядом со своими близкими, защитить их. А ситуация явно осложнялась. Мама начала заговариваться, она слышала в приоткрытую дверь, значит еще одна проблема - ее надо лечить. Отец поругался с доктором, да и... не поможет здесь медицина. Это тоже теперь ее, Агаты, забота.

И все-таки - как же все сложно...

Она слышала, как отец, словно нарочно производя больше шума, топает по коридору. Возвращается, выставив доктора. Агата рассеянно играла брелоком со связкой ключей от машины Лири и, несмотря на более сложные заботы, думала о нем. Интересно, увидятся ли они еще? И если нет - куда девать ключи и саму машину?

Из коридора слышно, как хлопнула дверь родительской спальни. Агата совсем не хотела спать. Как ни странно после настолько страшной ночи, девушка была полна сил. Будь бы ее воля, она прямо сейчас побежала на улицу и начала... Она знала, как действовать дальше.

«Кажется, я догадалась», - набрала она в пустом, стираемом каждый раз после разговора, чате с наставницей.

«Поняла - действуй», - почти мгновенно ответил мессенджер. - «Но будь осторожна. Люди не то, чем кажутся».

Банально, конечно. Но зато правдиво до последней точки.

Агата закрыла мессенджер и начала набирать в заметках план действий на завтра. Она почти понимала, что делать, но до конца неясно - как.

Первым делом необходимо было где-то найти фотографию Лизы Рец. Раз она пропала, в интернете наверняка есть вся информация о ней, да и социальные сети никто не отменял. Если Агата не ошибается... Она пробежала по экрану тонкими пальцами, вводя в поиск известные ей факты.

Да! Запомнившееся ей этой ночью до последней черточки лицо, ставшее отчетливым, когда она изгоняла призрака. Даже куртка та же самая, только вместо джемпера - кокетливый шарфик. Ясно...

В голове девушки начал складываться причудливый пазл из многих людей, событий, намеков и известной ей информации. Только бы хватило времени распутать весь этот клубок, только бы хватило сил...

И самый главный вопрос, который служил фундаментом всех ее построений - при чем здесь этот старинный дом? В этом явно ответ на большинство вопросов. К сожалению, о доме интернет не знал ровным счетом ничего.

Или же... она не там искала.

Показать полностью

Diskman

4 года назад

Римаут. Ледяной ключ. Часть 6. КОФЕ И СТРАХИ⁠⁠